Золотая кровь (гет)

Вот он, сам шехзаде.

Поклон! Тут шехзаде.

— Итак, — Джафар отложил последний документ, заверенный печатью султана, — мы вернулись к началу, только на этот раз лампу достать точно не получится. И магия слушается плохо.

Он вздохнул и потёр бок — рана, нанесённая Ноэмом никак не хотела заживать, болела и ныла при каждом неосторожном движении. От еды тошнило, и Джафар с трудом уговаривал себя съедать хоть немного.

— Зато печать султана вернули принцессе, — Яго перелетел с насеста на стол и стал чистить клювом перья.

— Да, я же говорю, все, как и было, — Джафар с силой провел рукой по усталым глазам. — С каждым днем нам остается все меньше времени. Переворот надо осуществить сейчас, пока народ волнуется, а власть нестабильна, — Джафар усмехнулся и растрепал только что приглаженную голову Яго. — Хорошо, что принцесса пока тянет с замужеством, но, если так и дальше пойдет, то султан просто выдаст ее замуж за первого встречного, а это нам совсем не на руку.

Яго повернулся к Джафару спиной и демонстративно укладывал перья снова. На пару минут повисло молчание, а потом Яго выдал потрясающе гениальную глупость:

— Так стань этим первым встречным. И не трогай мои крылья!

Рука Джафара зависла прямо над упомянутыми крыльями.

— Ты предлагаешь мне жениться на принцессе и стать султаном? Хм-м, — он задумчиво прикоснулся большим пальцем к подбородку.

— А что? — воодушевился Яго. — Неплохая идея! А потом скинем тестя-дурака и любимую женушку вниз с обрыва! Хотя принцессу мне жалко, она добрая.

— Добрая? — Джафар поднял бровь. — Яго, да она за последний месяц убила не меньше десятка человек, и это только те, о которых я знаю.

— Она всегда кормит меня фруктами. А ты убил явно больше людей.

— Она же принцесса!

— Ее муж станет султаном. Ты хочешь стать султаном. Разве не в этом смысл?

Джафар слишком сильно взмахнул рукой, от чего бок тут же заболел. Пришлось поумерить пыл.

Джафар никогда не рассматривал принцессу как будущую жену. Она была его союзником — временным, естественно. Жасмин помогала воздействовать на султана, способствовала укреплению его позиций в Совете Дивана, до того, как поняла, что в его руках сосредоточилась слишком большая власть. Он знал ее уже больше трех лет, отмечал ум, гордыню и красоту тоже, но представить принцессу чьей-то женой?

В общем-то, Джафар и о своем браке никогда не размышлял серьезно. В далеком детстве, когда у него была нормальная семья, он, наверное, думал, что пойдет по стопам родителей, женится, будет нянчить детей — все, как у обычных людей. Потом — обучение магии, годы скитания с Мастером, случайные, ничего не значившие связи. Люди не очень любили колдунов, поэтому способности приходилось скрывать, что не способствовало близким отношениям. У Мастера семьи не было, были только ученики, которым он передавал тщательно собранные знания. Джафара же слишком увлекали магия и власть. У него была цель, и он шел к ней, не отвлекаясь на посторонние чувства. Иногда, в мечтах, Джафар представлял себе жизнь "после": весь мир склонился перед ним, признал его могущество, люди боятся кинуть в него неосторожный взгляд, маги всеми уважаемы и занимают высокие должности, вся их колдовская сила, все умения служат ему, Джафару. Рядом, конечно, есть женщина, может, и не одна, но она скромна, послушна, не лезет в чужие дела, не слишком умна, всегда приветлива и радостна, словом, удобна.

Принцесса же была полностью противоположна этой "идеальной женщине". Принцесса своевольна, непокорна, не скрывает своего недовольства, привыкла, что с ее мнением считаются. Она неплохой тактик, разбирается в политике, и не будет сидеть, сложа руки. С другой стороны, разве кроткая и послушная женщина не растерялась бы, увидев, как Джафар истекает кровью? Хватило бы у нее знаний и духа убирать гной, прижигать рану, использовать нужные зелья? Разве вытащила бы его из болота? Спасла бы ему жизнь?

— Принцесса как проклятье отложенного действия, — вслух пожаловался Джафар, уже сдаваясь в плен новой идее, — никогда не знаешь, когда и как сработает. Не хотелось бы в один прекрасный день обнаружить кинжал в своей груди, просто потому что у нее плохое настроение.

— Зато не скучно и защиту потренируешь. Хотя я с вами полиняю! — возмутился Яго, смотря на выпавшее перо.

Джафар рассмеялся:

— В твою голову иногда приходят дельные мысли.

— Да, я такой, — Яго важно выпятил грудь, — попугай-гений! Эх, когда ты взойдешь на трон, видимо, придется мне стать великим визирем. Это большая честь и огромный труд, но за достойную плату, скажем, миллион акче в год, я, пожалуй, соглашусь.

— Наглец!

Джафар всерьез занялся обдумыванием свадьбы. "В самом деле, в этом есть свои плюсы, — рассуждал он. — Принцесса красива, этого не отнять, к тому же брак заставит ее всегда быть на моей стороне. Или нет. В любом случае, стоит поговорить с ней об этом".

Не желая откладывать дело ни на час, Джафар уже собирался послать Яго за принцессой, как она сама, как всегда, без предупреждения распахнула дверь в его кабинет. Вместе с печатью султана к принцессе, казалось, вернулись жизненные силы. Она провела чистки в гареме и в страже, разоблачила беев, которые крали деньги из казны, и помогала с подготовкой похода на Широбат.

На этот раз Жасмин была в роскошном золотом платье, ее голову венчала высокая корона, тоже золотая, при каждом движении золотые браслеты тихо звенели, и от обилия блеска у Джафара на секунду потемнело.

— Принцесса, рад вас видеть. Проходите, я как раз хотел поговорить.

Не то чтобы Жасмин нуждалась в приглашении. Она по-хозяйски прошла в кабинет, сдвинула с края стола документы — Джафар порадовался, что убрал все важное, — и с явным удовольствием сняла тяжелую, массивную корону.

— Переговоры с византийскими послами прошли успешно, друг мой, — Джафар понял, к чему такая роскошь в одежде: необходимо было продемонстрировать блеск и могущество Аграбы. — Они не будут вмешиваться в наше противостояние с Широбатом, и, — Жасмин запнулась, внимательно вглядываясь в лицо Джафара. — И ты хотел поговорить не об этом.

— Вы проницательны. Хотя я рад, что с Византией не будет проблем, но я хотел обсудить кое-что другое. Принцесса, — Джафар помедлил, подбирая слова, неуверенный, что момент подходящий

Жасмин сидела на краю стола, а Джафар в кресле, из-за чего она смотрела на него сверху вниз. Смотрела прямо, гордо, не пряча глаза, как смотрела всегда. Несмотря на отсутствие короны, держала голову высоко, а спину ровно. Все, как и положено королеве.

— Вас наверняка расстроит предмет разговора, — издалека начал Джафар.

— О, не переживай, — Жасмин поморщилась, — последнее время меня часто расстраивают.

— Вам скоро семнадцать лет, ваш отец стар и плох в управлении...

— Знаю, мой друг, не стоит заниматься перечислением известных фактов. Небо голубое, за зимой следует весна, Аграбе нужно откуда-то брать ресурсы, это я все поняла. Оставь многословие послам, у них это хорошо получается, а ты говори, как есть.

— Хорошо, только постарайтесь сначала обдумать мои слова, а потом принимать решение, — Жасмин нетерпеливо кивнула. — Вам стоит все-таки выйти замуж.

Лишь отточенная реакция позволила Джафару перехватить руку с кинжалом у своего плеча. От такого резкого движения бок иглой прошила боль.

— Принцесса, — с укором покачал головой Джафар, не отпуская ее руки, — позвольте мне договорить.

"Тем более, когда я договорю, вы еще больше захотите меня убить", — добавил он про себя.

— Продолжай, я тебе не мешаю, — повела плечом Жасмин, вся окаменев.

Она терпеть не могла тему замужества, и в чем-то Джафар ее понимал: женихи у султанши Аграбы были глупыми и не годились для управления государством, а Жасмин, судя по всему, искала союзника, а не раба. Джафар же мог и хотел предложить взаимовыгодное сотрудничество.

— Госпожа, я не предлагаю никого из этих пустоголовых шехзаде. Вы знаете мое мнение о них, я же сам помогал вам избавляться от недостойных. Вам нужен тот, кто понимает, что такое власть, кто умеет управлять страной, кто-то, кто знает Аграбу, кто позаботится о ней, ее народе. И о вас. Кто разделит с вами бремя власти.

— Очаровательно, — холодно и зло усмехнулась Жасмин. — И кто же этот великодушный человек?

Джафар хотел продолжить убеждение, но его прервал какой-то шум с улицы. Недоумевая, Джафар вместе с принцессой вышел на балкон, обращенный к главному рынку Аграбы, и не поверил своим глазам: по улице тянулось яркое шествие, люди в костюмах танцевали и прославляли какого-то шехзаде, толпа вокруг восторженно улыбалась, а сам шехзаде восседал на слоне, махал рукой и пригоршнями бросал монеты в горожан.

Джафар перевел удивленный взгляд на Жасмин. На ее лице читалась ледяная ярость.

— Так, значит, говоришь, мне надо выйти замуж? — мягко спросила она.

Джафар мгновенно возненавидел еще не известного ему шехзаде.

* * *

Алладин сидел на слоне и не знал, куда себя деть от смущения. Они с джинном уже все подробно обсудили и даже потренировались, но Алладину было непривычно видеть Аграбу с такой стороны, да и самому быть на виду. Залог успеха вора — прятаться, сливаться с толпой, быть неприметным, и Алладину хотелось сбежать из-под прицела сотни любопытных глаз, но джинн был непреклонен: шехзаде следовало войти в город ярко. Скажи кто-нибудь Алладину неделю назад, что все так обернется, он бы ни за что не поверил. Он и до сих пор не верил, что правда стал шехзаде, что все эти люди — его свита, что все золото, которое они везли, — его золото, что в него не кидают камнями, не кричат проклятья вслед, а с улыбкой благословляют, принимая щедрую милостыню, что судьба наконец улыбнулась простому уличному вору.

* * *

Несколько дней назад

Аладдин очнулся в пещере, лежа на холодном, сыроватом камне. В то, что он жив, поверить было просто: голова, которой он ударился во время падения, болела нещадно, перед глазами все плыло.

— Ох, — Аладдин потер ушибленную голову и слабо улыбнулся встревоженному Абу, — мы живы, — он огляделся: кругом лишь серые скалы, ни намека на выход. — Мы в ловушке. Этот двуличный сын шакала! — в бессильной злобе вскрикнул Аладдин, вспомнив о подлом старике, но тут же обессилено вздохнул. — Кто бы он ни был, он уже сбежал с лампой.

Но тут Абу гордо вытащил лампу из-за спины, лопоча что-то определенно довольное на своем обезьяньем.

— Но как? Воришка ты мохнатый! — рассмеялся Аладдин, представив лицо старика, когда тот узнает, что лампа пропала.

Аладдин присмотрелся к медной лампе, повертел ее так и эдак, но не нашел в ней ничего особенного.

— На вид просто обшарпанное барахло, — озвучил он свои мысли. — Хотя, погоди, кажется, здесь что-то написано, — и Аладдин, подбадриваемый Абу, потер лампу.

Из нее тут же повалил синий дым. Напуганный Абу спрятался за ногой Аладдина, а дым тем временем уплотнялся, обретал форму и, наконец, превратился в огромную фигуру, напоминавшую человеческую.

— О величайший повелитель мой! — громогласно, как сама пещера чудес, пророкотал синий великан. — Грозный хозяин и господин. Я повинуюсь и готов воплотить все три желания.

"Обалдеть, — подумал Аладдин, открыв рот от изумления. — Кажется, я стукнулся сильнее, чем думал".

Великан прокашлялся и оглянулся как-то неуверенно.

— Итак, мой великий, — с сомнением повторил он, а затем вдруг склонился к Аладдину и нормальным, не рокочущим голосом обратился к нему. — Слушай, малыш, а где твой начальник? Подскажи мне, где твой начальник? — но Аладдин от удивления не мог вымолвить ни слова. — Понимаешь, сам с собой я мог поговорить и в лампе, — добродушно усмехнулся великан.

Аладдин заторможено кивнул, все еще не в силах поверить в происходящее.

— Ку-ку-у, — синяя рука помахала перед носом Аладдина.

— Я-а, — выдавил он. — Э-э, со мной говорит, — Аладдин запнулся, не уверенный, как правильно назвать существо перед ним, — туманный великан?

— Нет! — великан затряс головой, уменьшившись на глазах, облетел Аладдина и стал одного роста с ним. — Никакой я не великан! Я, чтобы ты знал, джинн. Это разные вещи: великанов не существует.

Аладдин снова кивнул, не решаясь спорить с существом из лампы. С джинном. "Обалдеть, — повторил Аладдин про себя, — я сошел с ума окончательно, и мне мерещится шайтан знает что".

— Так где твой начальник? — не унимался джинн.

— Мой начальник? — переспросил Аладдин, чувствуя себя донельзя глупо.

— Слушай, я в этом деле уже очень давно, — джинн стал летать вокруг Аладдина, отчего за ним было сложно уследить взглядом. — Тут должен быть парень, который обманул кого-нибудь или убил кого-нибудь, ну, в общем, ты понял. Где тот самый?

Аладдин вспомнил старика, что так хотел завладеть лампой. Усмехнулся.

— Да, есть тот самый. Он снаружи.

— Значит, — джинн демонстративно огляделся по сторонам, — здесь только мы с тобой? И обезьянка? — Аладдин кивнул. — Значит, ты потер лампу?

— Ага, — Аладдин не понимал, к чему клонит джинн, но напрягся.

Он привык, что излишнее внимание приводит к проблемам, и уже представлял, что его убьют, как посмелевшего нарушить покой древнего существа, поэтому следующий вопрос поставил Аладдина в тупик.

— Оу. Ну ладно. А ты не против, если я немного разомнусь здесь? Нет? — джинн замахал руками, изображая что-то вроде упражнений для стражников.

— Ты спрашиваешь у меня? — не поверил Аладдин.

— Да. Ты мой хозяин, — джинн произнес это, как очевидный факт.

— Я твой хозяин? Нет, нет, — Аладдин потряс головой, все еще надеясь, что наваждение пройдет само, — скорее, ты смахиваешь на моего хозяина.

— Да, — не стал спорить джин. — Но таковы правила.

— И долго ты в ней просидел? — Аладдин покосился на лампу, которую до сих пор сжимал в руке.

— Где-то тысячу лет.

— Тысячу лет? — это, наверное, было ужасно.

Джинн вдруг превратил свое лицо в лицо Аладдина и плаксиво передразнил его:

— Тысячу лет! Слушай, тебя что, удивляет любое мое слово, — Аладдин хотел согласиться, все же он не каждый день говорил с существами из лампы, но джинн вновь стал собой и тут же продолжил. — Ты правда не знаешь, кто я? Джинны? Желания? Лампа? Совсем ни о чем не говорит?

Аладдин помотал головой, виновато улыбаясь, и понадеялся, что его не накажут за глупость. Джинн устало вздохнул и начал долгое объяснение.

* * *

И вот теперь он, Аладдин из ниоткуда, превратился в шехзаде Али Абабуа, богатого наследника процветающего государства, жениха, достойного султанши Жасмин. И это наполняло сердце предвкушением и радостью.

* * *

Жасмин с отвращением смотрела на пеструю процессию, что кривлялась и славила шехзаде, а Далия, которая тоже вышла на балкон в покоях визиря, наоборот, радостно улыбалась и приплясывала в такт музыке, помогая Жасмин закрепить золотую корону на месте. Голову моментально сковала тяжесть власти, и Жасмин ощутила удушающий гнев. Ее не покидала противная мысль, о том, что этого шехзаде прислал Джафар, ведь не зря он завел разговор о замужестве именно теперь. Конечно, увидев ее реакцию, он попытался сделать вид, что не имеет отношения к очередному претенденту на руку султанши, но он был слишком хорошим актером, чтобы Жасмин ему поверила.

— Вы только посмотрите, он еще и свой гарем привез, — язвительно заметила Жасмин, рассматривая разукрашенных девушек, что красиво и грациозно танцевали.

— Он такой богатый, — воскликнула Далия, перегибаясь через перила, чтобы лучше видеть.

Жасмин дернула ее за руку, принуждая отойти назад.

— Подумайте о том, сколько людей погибнут в давке, дерясь за его подачки, — бросил Джафар, презрительно скривив губы.

— Помолчите оба! — приказала Жасмин и отвернулась.

Ее уже тошнило от самомнения шехзаде, и она совсем не хотела знакомиться с ним лично. Но, к сожалению, делегация подошла к воротам дворца, и нужно было поприветствовать гостя.

— Госпожа, даю слово, я не имею к этому никакого отношения, — тихо, так, чтобы слышала только Жасмин, сказал Джафар.

— Надеюсь, что это так, — ответила она. — Иначе я очень сильно разочаруюсь.

Жасмин встретилась с отцом перед залом для приема гостей. Султан был оживлен и радостен, как и всегда при приезде очередного шехзаде.

— Жасмин, ты чудесно выглядишь! — отец взял ее руку в свою и заглянул в глаза. — Прошу тебя, будь приветлива. Этот юноша, я верю, очень славный.

— Обещаю, что буду вести себя достойно, повелитель, — ответила Жасмин. — Идем, нас уже ждут.

— Да-да, — заторопился султан.

В зале висела напряженная тишина. Шехзаде Али с крайне растерянным видом переминался с ноги на ногу, за его левым плечом невозмутимо стоял его советник, а свита безмолвно замерла сзади. Воздух будто давил на плечи, царапал горло, и даже улыбка отца приувяла. Жасмин незаметно для других поежилась. Она знала, что причина неприятных ощущений стояла справа от трона султана и сверлила неприязненным взглядом шехзаде. "Великолепно, — с иронией подумала Жасмин, — наверняка сам его пригласил, а теперь злится".

— Мы с радостью приветствуем вас в Аграбе, шехзаде Али, — султан улыбнулся в седую бороду, тяжело опускаясь на трон.

Жасмин встала слева от отца. Советник шехзаде что-то шепнул своему подопечному, а тот с неприятным стуком уронил на пол кисточку от жезла, что держал в руках.

— Я, — как-то неуверенно начал шехзаде. — Я тоже очень рад встрече с вами, повелитель, — Али развел руки в стороны, полуприсел и наклонил голову.

Жасмин краем глаза заметила, как усмехнулся Джафар. У нее же такое движение вызвало недоумение, не больше. Мало ли, как в других странах положено приветствовать друг друга? "Однако шехзаде следовало бы изучить обычаи Аграбы, — подумала Жасмин. — И побольше времени уделять риторике. Каждое слово с трудом выговаривает".

— Боюсь, я никогда не слышал об Абабуа, — холодно заметил Джафар.

— Это на севере, — начал советник шехзаде.

— На юге, — одновременно с ним выпалил Али.

Жасмин подняла брови. Этот шехзаде вел себя странно и даже подозрительно, и султанше на ум сразу пришел Ноэм и его магические проделки. Она будто ненароком провела пальцем по аметистовому кольцу и посмотрела на Джафара, понадеявшись, что он поймет ход ее мыслей. Визирь нахмурился и неопределенно покачал головой. Жасмин подобралась и повнимательнее присмотрелась к шехзаде Али: слишком простое, открытое лицо, слишком наивный взгляд. Ни один человек, которого коснулась власть таким не будет. Но, на удивление, Жасмин не чувствовала в шехзаде Али фальши, как в Ноэме.

— Наш мир быстро меняется, Джафар, — султан пришел на помощь иностранным гостям, — чуть ли не каждый день появляется страна, — со смешком заключил он.

Жасмин кивнула. Возможно, отец был прав, и шехзаде — наследник какой-нибудь только-только появившейся династии маленького, недавно получившего свободу государства.

Шехзаде Али неприлично громко рассмеялся:

— Да. Так и есть. Вы очень мудры!

Жасмин чуть не поперхнулась от такого заявления. Тем временем советник опять склонился к уху шехзаде.

— Ой, — громко воскликнул Али. — Да. У нас есть вещи. Подарки!

Советник вдруг громко хлопнул в ладони, отчего охрана мгновенно вскинула оружие, чтобы защитить султана и его дочь, но нападения не последовало.

Двери в зал распахнулись, и внутрь вошли слуги шехзаде. У каждого в руках были горшочки, кувшины, золотые фигуры, шкатулки и другие интересные вещи. Жасмин поневоле поддалась любопытству, рассматривая подарки и пытаясь угадать, что в них. "Он что, сразу переехать в Аграбу решил", — мелькнула язвительная мысль.

— Вот и они. Подарки, — радостно улыбнулся Али. — Тут есть пряности, золотые верблюды и ложечки.

— Ложечки, — восторженно пискнула Далия.

Вот уж кому все это представление доставляло истинное удовольствие.

— И джемы, — не унимался шехзаде, — фиговые джемы, айвововые джемы, финиковые джемы.

— Обожаю фиговые джемы, — Далия мечтательно закусила губу, на что Жасмин не могла не улыбнуться.

— Отличные джемы! — продолжил Али. — Жемчуг тоже есть. И эта вещь, — он указал на какой-то крупный предмет, завешанный тканью, — это, в общем, ценность.

— И что же вы хотите купить на эту "в общем ценность"? — иронично поинтересовалась Жасмин, уставшая от хвастовства шехзаде.

— Вас, — сверкнул белозубой улыбкой Али.

Жасмин подумала, что ослышалась, но недоумение отразилась на лицах всех присутствовавших. Даже советник шехзаде выглядел глубоко потрясенным.

— Нет! Нет, не вас! — осознав, какую он сказал глупость, Али отчаянно замотал головой. — Ваше время, ваше внимание...

— Полагаете, меня можно купить? — прищурилась Жасмин, сгорая от ярости.

— Конечно, — пауза. — Нет! Что? Конечно, нет!

Шехзаде забормотал что-то в свое оправдание, но Жасмин больше не могла видеть этого самодовольного, наглого, избалованного типа, который считал, что с помощью денег можно получить все, что угодно.

— Простите, — с улыбкой произнесла Жасмин, — я должна удалиться на поиски хлеба для ваших джемов.

Она покинула зал, не зная, чего ей хотелось больше: рассмеяться, расплакаться или убить шехзаде вместе с его свитой.

* * *

— Наглый, дерзкий, бестолковый! — Жасмин мерила шагами покои и жаловалась Радже. — Готова поспорить, у него в голове лишь пиры да наложницы. Ну наконец-то!

Далия поклонилась и протянула вазочку с лукумом султанше.

— Что ты узнала? — Жасмин нетерпеливо взяла служанку за руки и усадила рядом с собой на подушки.

— Да как всегда. Девушки в восторге и обсуждают, какой шехзаде красавец.

— А что наложницы, что приехали с ним?

— Они не наложницы, они служанки. Некоторые жены стражников. Никто из них не проходил по золотому пути⁽¹⁾.

— Вот как. Значит, он капельку умнее, чем показался мне изначально.

— Госпожа, вы слишком строги к нему, — мягко сказала Далия. — Он так старался! Просто он слишком сильно переживал.

— В том то и дело. Шехзаде не имеет права идти на поводу у страхов. Шехзаде не имеет права сомневаться и путать слова. Он лицо страны, ее официальный представитель. Наследник. У таких нет права на ошибку, — с долей горечи Жасмин повторила наказ своей матери.

— Я встретила его слугу, пока ходила на кухню. Он такой симпатичный! И милый. И вежливый. Он просил передать вам извинения шехзаде.

— О, великолепно, — ядовито отозвалась Жасмин. — Говорить глупости шехзаде умеет сам, а вот извиняться — только через слуг.

— Вы же заперлись в гареме, как ему извиниться лично?

Жасмин досадливо повела плечом. Ей были безразличны извинения шехзаде.

— А еще он подарил подарок, — Далия робко улыбнулась, показывая душистую гроздь нераспустившегося гиацинта.

— Боюсь, я снова не выдержу его подарков. Верни.

— Что вы, госпожа? — удивилась Далия. — Это не вам от шехзаде, это мне от его советника.

Жасмин распахнула глаза, заметила смущенную улыбку Далии, ее порозовевшие щеки и внутренне похолодела.

— Ты же понимаешь, что не нравишься советнику? — осторожно уточнила Жасмин.

— Что? Почему? Мы прекрасно поговорили, он сказал, что никогда не видел такой очаровательной девушки, как я.

— Он сказал это, чтобы понравиться тебе, а через тебя воздействовать на меня. Это же так очевидно, Далия. Выбрось цветок и забудь о советнике.

Жасмин покачала головой, надеясь, что неприятный случай позади.

— Почему вы думаете, что все вокруг стремятся понравиться именно вам? — дерзко спросила Далия. — Почему я не могла прийтись по душе советнику? Почему он обязательно должен быть злым и коварным негодяем?

— Потому что он советник шехзаде, — яростно возразила Жасмин. — Потому что он имеет влияние и власть.

— Но ведь это не значит, что он плохой! — Далия, забывшись, вскочила. — Нельзя всех мерить по себе!

Она сжимала и разжимала кулаки. Жасмин тоже встала, уязвленная такой наглостью. Гнев переполнял ее, хотелось сделать Далии больно, встряхнуть ее, чтобы прекратила говорить глупости.

— Да ты посмотри на себя! И посмотри на других девушек, да хотя бы на Ягмур. Неужели ты думаешь, что хоть один мужчина обратит на тебя внимание? — Жасмин пожалела о своих словах, как только произнесла их.

Далия смотрела так, будто у нее из-под ног выбили почву, она быстро моргала, но не могла скрыть слезы на глазах.

— Простите, госпожа, — Далия поклонилась и поспешно вышла из комнаты.

Жасмин села обратно на подушки, закрыв лицо руками. Все получилось так глупо.

— Не следовало так говорить с Далией, — Жасмин погладила Раджу, — надо бы с ней помягче. С другой стороны, она ведет себя как ребенок! За столько лет во дворце стоило бы понять, что здесь честно не играют! Один разговор — и все, верности как не бывало. Эх, права была мама, влюбленная калфа — опасная калфа.

Мысли о возможном предательстве Далии внушали тревогу. Далия слишком многое знала о Жасмин, и эта информация стала бы грозным оружием в руках недоброжелателей.

— Что мне теперь делать? Я не могу ей больше доверять, — Жасмин сморгнула слезы. — Я не хочу от нее избавляться.

Будур султан с самого детства твердила дочери о том, что никому, кроме родной матери, доверять нельзя. И не раз доказывала свою правоту.

* * *

Жасмин прекрасно знала, что ни с кем нельзя делиться своими мыслями, чувствами, что даже отец не должен знать, что у нее на сердце, но иногда ей так хотелось поговорить хоть с кем-нибудь. Ей было пять.

Одна из служанок, Эмине, всегда внимательно относилась к юной султанше, предугадывала ее просьбы, сочувствовала, когда Валиде ругала дочь за проказы, и Жасмин искренне привязалась к заботливой девушке. Наказы матери были забыты, Жасмин со всей детской доверчивостью и наивностью рассказывала Эмине все, что происходило за день, все, что мельком слышала от матери и тех, с кем она общалась. Эмине читала юной султанше сказки об отважных героях и мудрых старцах, о преданности и любви. Жасмин чувствовала себя счастливой и нужной, за ее спиной словно выросли крылья, и она поверила в дружбу. Пока один случай не разрушил все.

Служанки привели Жасмин в покои к ее матери и удалились. Будур султан сидела на тахте, сцепив руки в замок. Ее холодный взгляд не сулил ничего хорошего. Перед султаншей на коленях стояла заплаканная Эмине, удерживаемая двумя евнухами.

— Что? Почему? Эмине! — Жасмин бросилась к любимой служанке, но Будур султан остановила ее взмахом руки.

— Веди себя, как положено, Жасмин. Что за позор? И не смей плакать, ты уже не маленькая!

— Простите, Валиде, — Жасмин с трудом сдержала слезы. — Позвольте спросить, в чем провинилась эта женщина?

— Ты прекрасно знаешь, в чем, — Будур рассержено встала. — Сколько раз я говорила тебе никому ничего не рассказывать, — Жасмин опустила глаза. — Смотри на меня, бестолковая девчонка! Я думала, тебе можно доверять, но язык у тебя без костей!

Внутри Жасмин все кипело от злости на колкие, несправедливые замечания матери, однако она не смела возражать, лишь молча плакала, чем еще больше раздражала Будур султан.

— Конечно, давай, поплачь теперь, ведь ничего другого ты не умеешь!

Будур султан шумно вздохнула, безуспешно пытаясь успокоиться.

— Ты знаешь, что твоя обожаемая Эмине передавала каждое слово нашим врагам?

— Это правда, госпожа, — Эмине с болью посмотрела на Жасмин. — Но я правда любила вас.

— Очаровательно, — Будур султан скривилась. — Так любила, что хотела похитить.

— Не может быть! — Жасмин вскинула голову.

— Может, — жестко отрезала Валиде. — Ты султанша, никто не будет общаться с тобой просто так. В лучшем случае, от тебя захотят покровительства, в худшем, — она кивнула на дрожавшую Эмине.

А затем Валиде последовательно, с доказательствами объяснила Жасмин, в чем заключалось предательство ее любимой служанки. Как та из обрывков разговоров, из случайных упоминаний узнавала о планах Будур султан, как мешала ей, как хотела шантажировать. Сердце Жасмин разрывалось на части, мир, добрый, радостный, приятный, рушился на глазах от ужасного предательства. Ей было больно.

— Ты знаешь, что делают с предателями, не так ли, Жасмин? — вкрадчиво спросила Будур султан.

Жасмин знала. Наказание за предательство — смерть.

Эмине стояла на коленях, наклонив голову, и нельзя было разобрать, что она чувствовала.

— Знаешь? — повторила вопрос Будур султан.

— Да, Валиде, — тихо ответила Жасмин.

— Отдай приказ евнухам.

— Что? — Жасмин распахнула глаза. — Я... Я не могу.

— Ты султанша, ты должна отвечать за свои действия.

— За что, Эмине? — вопрос, который сильнее всего мучал Жасмин, все-таки вырвался. — Что я тебе сделала?

— Вы дочь Будур султан, госпожа, — служанка подняла голову, и на ее лице не было ни капли раскаяния. — Вы заплатите за злодеяния вашей матери.

— Хватит, — Будур султан властно махнула рукой. — Жасмин, отдай приказ, и забудем об этом. Я жду.

Жасмин сморгнула слезы, посмотрела на коленопреклонную Эмине, на требовательную Валиде и твердо произнесла:

— Приказываю за покушение на жизнь султанши лишить Эмине хатун жизни.

Евнухи поклонились и увели Эмине прочь.

Будур султан опустилась на тахту.

— Иди сюда, — она похлопала рукой по месту рядом.

Жасмин нырнула в объятья матери, прижалась к ее теплому боку, и теплые соленые слезы вновь потекли из глаз. Валиде погладила свою дочь по голове и уже без гнева начала говорить:

— Власть — кровавая игра, Жасмин. Ты должна усвоить жестокий урок: никому никогда нельзя верить. Побеждает сильнейший, тот, кто может переступить через друзей и близких, тот, кто не испытывает мук совести за совершённые проступки. Тебя будут предавать, ты будешь предавать, таков закон гарема. Ты султанша по крови, так оставайся ей, несмотря ни на что. И не смей думать, что у тебя не получится.

* * *

Щеки намокли. Столько лет прошло, а Жасмин до сих пор не забыла Эмине. В пять дет впервые столкнувшись с предательством, султанша с детской категоричностью пообещала себе больше никогда никому не верить, но потом раз за разом отчаянно искала того, кому можно открыться, и нашла. Сперва Билги хатун, которая в детстве казалась строгой и вредной, оказалась надежным и верным советником, затем непосредственная и живая Далия, почти подруга Жасмин. "У султанш не бывает друзей".

Тревожные мысли прервал Яго, который принес послание от Джафара. К счастью, попугай не отличался проницательностью, и Жасмин легко сделала вид, что все в порядке, но письмо заставило ее снова нахмуриться.

"Я не обнаружил магов среди сопровождения шехзаде Али, однако настоятельно прошу вас быть осторожной. С шехзаде я разберусь сам".

Жасмин сожгла послание Джафара и обернулась к Яго:

— Передай своему хозяину, что я склонна ему верить.

1) длинный коридор, ведущий от помещения гарема до покоев султана (шехзаде). Этот коридор был предназначен только для наложниц, которых приглашали на хальвет, то есть на ночь

Вернуться к тексту