Раз бяка, два бяка...  (джен)

Отправляться решили незамедлительно. Смерив взглядом Альбуса Дамблдора, Кощей только вздохнул. Брайан сделал виноватое лицо, Вульфрик спал, а Персиваль что-то гудел, про то, что посидели с ребятами и так получилось. Яга тихо хихикала, а дети были несколько ошарашены.

— Так, Горыныч, так как твои транспортные возможности никакие, то решай — или едешь с нами, или сидишь здесь, как дурак, — поставила в известность хулигана и дебошира очень милая представительница фольклора.

— Да я чо… Я с вами, конечно! — Персиваль сразу понял, что здесь он захиреет. — Только зазнобу с собой возьму, и все.

— А кто у нас нынче невеста Горыныча? — поинтересовался Кощей, выбирая транспорт, годный для отправки домой.

— А вот… — Персиваль показал своей рукой на самозабвенно храпевшую мадам Спраут.

— Ну если она не возражает… — пожала плечами Яга. — Коша, на чем полетим-то?

— На Горыныче не полетаешь, — задумчиво проговорил некромант. — Можно костяных птиц сделать…

— А, может, самолетом? — робко поинтересовалась Гермиона, сразу же спрятавшись за Гарри. Предложение заставило Кощея задуматься. В этот момент местность несколько преобразилась — на ней начали скапливаться люди: школьники и два богатыря.

— А это кто? — невежливо поинтересовался Добрыня, ткнув пальцем в Ягу. — Страшней же Яги, чесслово!

— А это Яга и есть, — ответил Вульфрик. — А там вон, Кощей. И детишки ихние, значит. Домой собрались, да и я с ними. Есть мысли, на чем?

— Да нет вопросов! — по Илье было видно, что он еще не протрезвел, потому вопросов у богатыря не было, а вот решения, как раз, были.

В это время Дамблдор обозрел собравшихся и закатил длинную речь, сводившуюся к тому, что собравшимся понадобится новая школа, новый Министр и новый Дамблдор, потому что трехголовый уходит по причине усталости. Внимательно слушавшие Альбуса дети, подростки и взрослые послушно уснули прямо в снегу. Гермиона боялась страшных больших дяденек, Гарри девочку от них защищал, а Луна тыкала пальчиком богатырей, проверяя, не кажутся ли они ей. Богатыри не казались и не шевелились, потому что все ресурсы были задействованы на обдумывание. Устав тыкать пальчиком, беловолосая девочка вернулась к маме. В этот момент богатыри исчезли со звонким хлопком.

— Вариант первый — самолет, — задумчиво произнес Кощей. — Можно ковер-самолет…

— Малышей поморозим, — в тон ему ответила Яга. — Надо что-то теплое и быстрое.

— Мама, а давай покушаем? — внесла свое предложение Луна. — После еды и думается веселее…

— После еды спится хорошо, — прокомментировал Дамблдор. — Погодите, может, богатыри чего придумают.

Богатыри ничего придумывать не стали: они пригнали посольский транспорт. Две огромные огненные птицы принесли нечто, похожее на большой автобус, на борту которого было написано «Русь!», ну и несколько басурманских слов, без которых ни один автобус, по старой традиции, не обходится. В автобусе обнаружились богатыри и кто-то плюгавенький, при виде Яги сразу же упавший в обморок.

— Неотразима ты, мать, — прокомментировал некромант. — Пойдемте-ка в транспорт.

— А кушать не будет? — беловолосая девочка сделала большие жалобные глаза, отчего Илья вздохнул. Богатырь был женат, растил двух дочерей, и веревки они из него вили похожим способом.

— Что мы, нелюди что ли? — удивился Добрыня. — Все будет! И кушать, и опохме… хм… В общем, заходите, гости дорогие, домой полетим!

— Ну, пойдем, что ли… — улыбнулась Яга, отчего выпали осадки в виде двух стай каких-то птиц, имевших несчастье пролетать неподалеку. Огненные птицы подкрепились, поблагодарив представительницу родной нечисти гортанными выкриками.

Усадив Гермиону, Гарри и Луну в удобные кресла, Яга погладила детей, устроившись неподалеку. Можно было отдохнуть, ибо летели они, как оказалось, на царский двор. У фольклорного элемента как раз имелся вопрос к Елисею, царем работавшему. Вопрос этот касался Гермионы и, скорее всего, был царю неприятен, но вот кого Яга спрашивать о приятственном не собиралась… К счастью, богатыри и не подозревали, насколько неприятный подарок они везут.

Плюгавый некто в себя так и не пришел, потому ехал с багажом, там же вскоре обнаружился и Горыныч с супругой. Дамблдор с богатырями поправлял здоровье и допоправлялся, а тут как раз и Помона проснулась, правда, ненадолго. Получив предложение руки и сердца от Альбуса, женщина вошла в состояние ступора, потому вливаемому в нее не сопротивлялась, плавно перейдя в состояние багажа.

Поэтому все время полета детям никто отдыхать не мешал. Подрастерявшая страх Гермиона с интересом рассматривала полоски, квадратики и кружки внизу, а также пролетающие мимо самолетики. Самолетики были, в основном военными, но долго в воздухе не держались, быстро возвращаясь туда, откуда прилетели. Только ко второй половине полета Добрыня вспомнил о выключенных чарах, после чего самолетики летать перестали.

— А где мы будем жить? — поинтересовался Гарри. Ему-то, по большому счету, было все равно, но вот Гермионе как раз нет, поэтому он и поинтересовался.

— В замке у меня, — коротко проинформировал его Кощей. — А в школу изба возить будет, ей полезно.

— Интересно, мы местные здесь есть? — спросила Яга.

— Горыныч точно есть, а вот мы… На месте узнаем, — решил некромант. — С собой-то договориться всяко проще…

— Если ты не Горыныч, — захихикала милая представительница фольклора. Птицы летели над полями и долами, дети задремали, Кощей думал о своем, а Яга — о бороде Елисея и том, что она с ним сделает. К счастью, женщина не улыбалась, потому зеркала и стекла пока уцелели.

* * *

Первая реакция на вышедшую из транспорта Ягу была предсказуемой. Народ, высыпавший встречать посольский транспорт, ломанулся кто куда с дикими криками, потому площадь перед царевым дворцом быстро очистилась, только панический крик: «Демоны! А-а-а-а!» затихал вдали. Где-то очень вдали, кстати. Напрягшаяся было стража узрела Кощея и расслабилась, даже не пытаясь добежать до нужника. Во дворе остро запахло Горынычем.

— Ах! Родные ароматы! — сообщил не протрезвевший Дамблдор, неся в руке тушку зазнобы. — Вот, дорогая, где-то здесь мы будем жить!

— Здесь всегда так пахнет? — поинтересовалась тушка, нюхивавшая в свое время и не такое.

— Нет, это просто тебя увидели и начали радоваться, — выкрутился Персиваль. Инстинкт самосохранения у правой был развит гораздо сильнее, чем у всех остальных голов.

— А… Тогда хорошо, — тушка обвисла, перестав подавать признаки жизни.

— Пойдемте, дети, — собрала детей вокруг себя Яга. — Я вас сейчас с царем познакомлю.

Женщина двинулась ко входу во дворец. Королевская стража двинулась от нее с максимальной скоростью. Ну, с поправкой на переполненные штаны, конечно. Впрочем, Гермиону это не смутило, она цеплялась за Гарри, а мальчик смущаться вообще не умел. Луна, в свою очередь, считала, что все сделанное и сказанное мамой — истина в последней инстанции. Поэтому все двинулись, куда было сказано.

— Елисеюшка! — позвала Яга с какими-то вкрадчивыми интонациями, стоило только семейству ступить в большой зал, украшенный троном типа Дамблдорьего.

— Яга, — констатировал вышедший откуда-то сбоку полный мужчина с короной на голове. Одет он был в мантию, которой, судя по виду, кормилось не одно поколение моли. — Еще страшнее стала, — пробормотал он себе под нос.

— Чегось сказал? — поинтересовалась яркая и, главное, легендарная представительница.

— Все хорошеешь, говорю! — поднял голос, видимо, царь. По крайней мере, у Гарри других вариантов не было. — Чего пришла-то?

— Да вот, судя по всему, дочку тебе показать, — оскалилась Яга, что было отмечено всеми зеркальными поверхностями тронного зала, поприветствовавшими это событие печальным звоном. — Ты что ж это, мухоед пупырчатый, ребенка заделал и оставил на чужбине? А ты знаешь, как она страдала? Да я тебя за это!

— Елисей? — откуда-то сбоку вышла статная женщина в красивом платье с короной на голове. В руках ее была украшенная изумрудами скалка. — Ты налево сходил, и ребенка страдать оставил? А ну-ка иди сюда!

— Вот, Гермиона, смотри, — Яга показала пальцем, — сейчас Варварушка царю будет объяснять его неправоту.

Откуда-то из-за трона, куда резво убежал мужчина, послышался виноватый голос, звуки ударов и какое-то чисто змеиное шипение. Из-за трона выкатился одинокий изумруд. Воцарилась тишина.

— Тетенька дяденьку убила? — поинтересовалась Гермиона. Себя с царем девочка, несмотря на всю смышленость, не ассоциировала.

— Этот дяденька — твой папа, — вздохнула легендарная представительница нечисти. — Тетенька его пока не убила, они там мирятся.

— А потом меня побьют, потому что я родилась, чтобы им мешать? — спросила девочка, заставив Ягу замереть. Но из-за трона буквально вылетела Варвара, кинувшаяся к взвизгнувшей от неожиданности девочке. Гарри попробовал закрыть собой Гермиону, но его постигла та же участь.

— Из какого страшного места ты их привезла, Яга? — поинтересовалась обнимавшая обоих детей царица. — Как можно виноватить ребенка в рождении?

— Есть такие люди, — вздохнула ярчайшая представительница. — Веришь ли, дети совсем одни были. Совсем никого…

— Теперь будет! — уверенно произнесла женщина. — Будет вам и мама, и папа. И сестренка будет.

— Ви-и-и-и! — раздался счастливый визг. В тронный зал выскочила девочка, по возрасту чуть старше Гермионы. — Сестренка! — завопила она, кинувшись к мальчику и девочке.

— Варвара, учти, дети связаны, — предупредила Яга. — Ну что, малыши, останетесь тут или со мной пойдете?

Гермиона посмотрела на Варвару, на Ягу, на Гарри, на Луну, потом опять на Ягу, задумалась на минуту и немедленно заплакала. Принцесса посмотрела на плачущую девочку, подумала и зарыдала, удивительно точно попав в унисон со сводной сестрой. Варвара уже подумывала, не заплакать ли и ей, но передумала. Из-за трона вышел Елисей, посмотрел на ревущих девочек и тяжело вздохнул.

— Признаю, — сказал он. — Моя кровь. Один в один ревут же… Яга, а не хочешь при дворце остаться? И девочке выбирать не надо будет, и от тебя польза великая…

— Это какая? — с подозрением спросила легендарная представительница.

— Как это по-басурмански-то было… — задумался царь. — А, вот! Фейс контролировать. Ежели кто твою улыбку вынесет, значит, тому действительно к царю надо…

— При дворце, говоришь… Коша, ты как? — поинтересовалась Яга, на что Кощей кивнул.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор тяжело вздохнул и, поправив тушку, отправился на выход.