Гарри Поттер и Кружка бедняка (джен)

— Поттер, камера 1342, заключенная Амбридж. Доставка в Визенгамот в 13.30. Камин 4, выход по жетону.

Механический женский голос послышался из деревянного приемника на столе. Гарри вздрогнул, услышав знакомую фамилию. Машинально посмотрел на правую руку, на которой навсегда остался тонкий шрам. «Я не должен лгать»...

Очередное его дежурство. Они с Боунс поступили в подчинение Сэвиджа — очень худого, жилистого, немногословного мракоборца с копной черных кудрей. На одной руке у него не хватало пальца, на щеке был большой белый шрам. Бертрам Сэвидж был назначен ответственным за Азкабан после битвы за Хогвартс и восстановления власти министерства. Как удалось узнать Гарри, в войне с Волдемортом погибли его отец и сестра...

Гарри потянул наверх рукав теплой синей толстовки, которая была надета под серой мантией. На левой руке он теперь носил браслет из драконьей кожи, шириной чуть больше дюйма. В браслете были прозрачные кармашки, наподобие тех, в которых маглы хранят коллекции старинных монет. Вытащить из них что-либо мог только тот, кто положил. В одном кармашке Гарри держал золотой жетон аврората, во втором — плоский кусочек хрусталя, внутри которого можно было разглядеть крошечное колечко темно-рыжих волос. Отличная вещь, подарок Джинни...

Гарри поднял взгляд на старенькие часы на стене. Был почти полдень. И вот уже почти 12 часов, как он находится на дежурстве. Обязанности младших авроров были довольно простые. Патрулирование коридоров раз в час, отслеживание сообщений из министерства, управление местными домовиками.

В комнатенку дежурных вернулась Сьюзен. Она только что закончила обход.

— Доставка в Визенгамот через полтора часа. — сказал Гарри. — Чаю хочешь? Сегодня, кажется, даже холоднее, чем обычно.

Сьюзен потерла руки.

— Да, не откажусь. Там такой сквозняк. Алекто Кэрроу снова скандалит и жалуется, что мы морим ее голодом. Ранкорн требует бумагу и чернила — жалобы строчить в министерство. Пришлось послать домовика. Да еще дементоры...

Первый раз они шли на дежурство, заметно волнуясь. Гарри, заряженный нежданным отпуском, не слишком переживал за Патронуса — у него было достаточно воспоминаний, способных разогнать даже целую стаю монстров. Но ему все равно было не по себе. Дементоры всегда действовали на него сильнее, чем на других...

Однако они напрасно переживали. Чары контракта, которым они были связаны с Отделом магического правопорядка, окутывали их, как теплое одеяло. Гарри с удивлением обнаружил, что смотрит на дементора почти так же равнодушно, как на табурет. Но для этого нужно было постоянно быть собранным. Стоило чуть ослабить самоконтроль, и под теплое одеяло защитных чар сразу же пробирался жгучий холод...

Сьюзен с благодарностью взяла кружку из его рук, отпила глоток.

— Кого вызывают в суд?

— Амбридж, — ответил Гарри. — Мне велено доставить ее к 13.30.

Сьюзен проговорила, поеживаясь:

— Мерзкая ведьма. Как вспомню, как она издевалась над нами...

— Уже доказано, что из-за нее в Азкабане погибло 15 маглорожденных волшебников, у которых отобрали палочки. Видимо, всплыло еще что-то, раз ее опять вызывают, — глухо проговорил Гарри.

— Справишься?

— Думаю, да.

Умница Боунс. Она теперь понимала его почти так же хорошо, как Гермиона. И спрашивала, разумеется, не о том, может ли он выполнить такое пустяковое поручение. А о том, сможет ли он при этом сохранить хладнокровие. Это было самым сложным для мракоборца, который несет дежурство в Азкабане и ежедневно видит самых отвратительных и страшных злодеев. Не поддаться эмоциям, праведному гневу, не выйти за рамки закона, не дать ненависти захватить себя. «Tueri bonum, — повторил про себя Гарри. — Tueri bonum».

В четверть второго он пошел на десятый уровень. Камера 1342. Отпирающее заклятие, жетон...

— Заключенная Амбридж вызывается Визенгамотом.

Из глубины полутемной камеры выскользнула маленькая фигура. Гарри видел эту кошмарную ведьму впервые после налёта на Министерство. Долорес похудела и была почти не похожа на себя. Раньше она напоминала самодовольную раздувшуюся жабу. Сейчас больше походила на жабу, которую переехал трактор. Она пробуравила его взглядом, отшатнулась.

— Поттер? Вы?

Он коснулся ее плеча палочкой, обездвиживая руки, и молча сделал шаг в сторону. Амбридж обреченно пошла вперед, Гарри двинулся следом.

— Помогите мне, Поттер. Я не знала. Я не хотела. Я не виновата. Пожалуйста...

Она плелась по коридорам, то и дело запутываясь ногами в длинном подоле серого арестантского балахона, и монотонно жаловалась. Бубнила, как заклинание. Снова и снова, по кругу. Гарри шел за ней и старался думать о чем-нибудь постороннем. Вспомнил вдруг, как они играли с малышом Тедди вместе с Джинни... У камина с медной цифрой 4, прибитой к темной доске, висела высокая фигура дементора. Гарри поднял левую руку с жетоном. Дементор скользнул в сторону, пропуская его и Амбридж. При виде дементора ведьма побелела, как мел. Подвывания стали громче.

— Помогите мне. Пожалуйста. Сделайте что-нибудь. Я не хотела, не хотела...

Летучий порох вынес их в большую кованую клетку. Гарри отпер низенькую дверцу, вышел. Амбридж осталась внутри.

— Юниор Поттер, доставка заключенной, 13.30, — проговорил он в воздух.

— Юниор Уизли, подтверждаю. Привет, Гарри! — раздался сверху голос Рона. — Поднимайся к нам.

Гарри махнул палочкой. Серебристые кольца, вращаясь, застыли вокруг клетки с Амбридж. Он убрал палочку и пошел к лестнице.

Рон, улыбаясь, похлопал его по плечу.

— Садись. Переведи дух. Минут десять у тебя есть.

Симус, пожав Гарри руку, вышел. Ему следовало доставить Амбридж в зал суда, когда вызовут, и дежурить во время заседания. А Гарри должен был вернуться обратно в Азкабан. До конца смены оставалось еще несколько часов.

Рон порылся в ящике стола, вынул оттуда две шоколадки.

— Держи. Припасли лекарство вам со Сьюзен.

Гарри сунул лакомство в карман мантии.

— О, спасибо. Мы как раз доели последнюю конфету. Ну, как у вас тут?

— Скучно, если честно. Сегодня только три заседания. Уильямсон отбыл к Малфоям по срочному делу, всё оставил на нас. Гермиона вчера письмо прислала. Говорит, что в Рождество будет с родителями, а к обеду уже будет с нами в «Норе». А у вас как?

— Нормально. Только сквозняки адские. Домовики ворчат, преступники стонут. Темно, холодно. В общем, в Азкабане всё как всегда. Сегодня еще два обхода, и домой. Кто остается дежурить в Рождество? Кому не повезло?

— Энтони с Джастином в Азкабане, — ответил Рон. — А Патил с Макмилланом в министерстве. Падма собирается учить Эрни волшебным шахматам. Кстати, — добавил он, понизив голос. — Я все-таки нашел бумаги Сириуса. Его камера 572, пятый уровень. Сейчас пустует.

— Отлично, спасибо, Рон.

Почему-то Гарри очень хотелось заглянуть в камеру, в которой его крестный провел 13 лет за преступление Питера Петтигрю. Но в бумагах до сих пор творилась ужасная неразбериха.

— А что Уильямсон забыл у Малфоев? — заинтересовался Гарри. — Их ведь вроде оправдали.

— О, да тут вроде разрабатывается большая операция против пожирателей смерти. Ну, которых еще не поймали. Все страшно секретно, — ответил Рон. — Робардс на днях меня долго расспрашивал про Малфоя, про их метку на руке. Ну, я вспомнил, что Гермиона говорила.

Гарри с энтузиазмом прокомментировал:

— Слушай! На них ведь наложены Протеевы чары, как на наших школьных галлеонах ОД. И их всех можно через нее достать!

— Да, и кажется, у них возникла какая-то крутая идея, как переловить всю эту гниль разом. Я сказал Робардсу, что хочу участвовать. Он ответил, что юниоры сидят тихо, не высовываются, и это высочайший приказ, который обсуждению не подлежит.

Гарри усмехнулся.

— Узнаю старого друга Уизли! Рон, они вполне справятся без помощи таких малолетних олухов, как мы. И потом, дежурить в Азкабане тоже кто-то должен.

Рон возмущенно воскликнул:

— Как Волдеморта прикончить, так мы не олухи! А как ловить его лизоблюдов — так сидите дома, с мамочкой! Это нечестно, тебе так не кажется?

— Ну, может быть. Немного. Выбора нам не оставили. Значит, будем по очереди совершать подвиги. И пусть теперь Драко Малфой попытается сделать что-то стоящее. Чтоб смотреть в зеркало без отвращения. Будь великодушен, дай ему такую возможность.

Рон еще немного поворчал, но было видно, что он согласен с другом.

Поболтав еще немного, они простились, и Гарри двинулся в обратный путь. Сьюзен не должна была оставаться там в одиночестве.

В камере 572 было темно. После побега Сириуса в ней больше никто не жил.

— Люмос!

Гарри поднял волшебную палочку и медленно провел по серым стенам. Содрогнулся. Даже прикрытый защитными чарами мракоборца, он чувствовал то отчаянье, тот ужас, который пережил здесь его крестный. В дальнем углу мелькнуло что-то светлое. Он подошел поближе. На серой стене были глубокие борозды, которые складывались в слова. «Я — Сириус Блэк. Я невиновен». Гарри почувствовал, как сердце подпрыгнуло и будто застряло у него в горле. Прорва времени потребовалась заключенному, лишенному волшебной палочки, мучимому присутствием дементоров, вечными сквозняками и сыростью, чтобы сделать эту надпись на каменной стене... Насколько это было для него важно — хоть как-то прокричать несправедливому, мрачному миру о своей невиновности...

В камере больше ничего не было. Видимо, домовики вычистили ее после побега, и с тех пор сюда никого не определяли, поскольку начальство так и не смогло понять, каким образом заключенный выбрался отсюда. Гарри немного постоял, всматриваясь в резкие высеченные буквы. Потом запер пустую камеру и ушел. С самого начала дежурств в тюрьме его что-то грызло и угнетало. Теперь это ощущение стало гораздо сильнее.

В конце дежурства он принял Амбридж у возвратившего ее Симуса, отвел полуживую ведьму в камеру, запер дверь и ушел в комнату дежурных. А потом вызвал эльфа-домовика, коротко велел ему кое-что сделать и только после этого отправился домой вместе со Сьюзен.

Эльф-домовик по приказу юниора Поттера доставил в камеру 1342 большое теплое одеяло.