Гарри Поттер и Поиск убежища (джен)

— Привет, Гарри!

В крошечный кабинет заглянула Гермиона с синей папкой в руках. Старые часы на стене как раз сварливо сообщили, что наступил полдень. Можно было сделать небольшой перерыв.

— Привет! Как хорошо, что ты зашла! — Гарри просиял, вылез из-за своего стола, заваленного бумагами, с чувством расцеловал ее в обе щеки. Она рассмеялась и в ответ слегка взлохматила и без того непослушные темные волосы.

— Во-первых, решила лично принести тебе эти документы. Хоть ноги размять, а то сижу не разгибаясь... А еще хотела поблагодарить тебя, — сказала она, садясь на стул и наблюдая, как Гарри сгребает бумаги в сторону, достает волшебную салфетку и извлекает из нее свой ланч.

— За что? — удивился он. — Может, перекусишь со мной?

— Как раз за это, — улыбнулась Гермиона. — Да, пожалуй, не откажусь. Тем более, что у тебя получаются превосходные сэндвичи. Весь отдел уже спорит о том, у кого выходит лучше, у тебя или у Энн Старк.

Гарри улыбнулся и покачал головой.

— Не хотелось бы мне соревноваться с Энн, — сказал он. — Всем известно, что ее мать владеет лучшим волшебным рестораном в Лондоне. И она сама великолепный повар. На, держи.

Он протянул ей сэндвич, завернутый в плотную бумагу. И некоторое время они готовили чай и с удовольствием поглощали ланч.

— Этот фантастический ужин, который ты устроил нам на Рождество, — наконец, заговорила Гермиона. — Ты не представляешь, как это было потрясающе. И как благотворно ты повлиял на мою семейную жизнь.

— В смысле? — удивился Гарри.

— Рон, знаешь ли, всегда был не дурак хорошо поесть, — хмыкнула Гермиона. — А я никогда не видела в себе большой склонности к домашнему хозяйству. Мы даже поругались с ним пару раз... А потом явился ты. С праздничным ужином на всю семью, с этим невероятным тортом.

Гарри расхохотался.

— Дай угадаю! Теперь наш малыш Ронни старательно учится жарить яичницу!

Гермиона тоже засмеялась.

— Да! Примерно так. Нет, изготовить приличный омлет он умел и до этого. Но твои кулинарные успехи его сильно задели. В общем, матушка Молли дает нам уроки. Поочередно. Потому что когда мы собираемся на кухне вдвоем, я уже через десять минут готова его придушить!

Гарри снова засмеялся, ликвидировал обрывки оберточной бумаги, оставшейся от сэндвичей, и разлил чай по кружкам.

— Джинни тоже меня из кухни выгоняет, когда на нее нисходит вдохновение приготовить нам завтрак. Но у нее сейчас мало времени, «Гарпии» готовятся к турниру, я вижу ее только поздно вечером. Гвеног Джонс их совершенно измотала.

Гермиона смотрела на него пристально, чуть улыбаясь.

— Гарри!

Он поднял взгляд.

— Ты, конечно, можешь сказать, что я ошибаюсь, но мне кажется, что тебя что-то сильно беспокоит. Ты можешь сколько угодно шутить, но я слишком хорошо тебя знаю...

Гарри вздохнул, улыбнулся, отпил чай из кружки.

— Да, дорогая сестрица. Ничего от тебя не скроешь.

— Я могу чем-то тебе помочь? — спросила Гермиона.

Он покачал головой.

— Нет. Это все работа. Лилибет... Ситуация очень сложная. Расследование идет медленно, и чем больше мы узнаем про это «Убежище», тем все хуже... Крупнейшее дело за последние несколько лет, как говорит Робардс. И неизвестно, чем все кончится...

Гарри вздохнул, провел рукой по лбу.

— А еще я не так давно принял одно очень сложное решение... Как мракоборец. Первый раз в жизни. Оно было единственным, никто не нашел иного выхода. Я не могу рассказать тебе подробности, это пока служебная тайна. Но из-за этого меня опять преследует мой главный кошмар.

Он осекся и умолк. Гермиона смотрела на него.

— Гарри. Знаешь, я давно хотела сказать тебе кое-что. Только не сердись, пожалуйста, ладно? После всего, что было... В том, чтобы отступить, нет ничего постыдного.

Он удивленно поднял взгляд.

— О чем это ты?

Гермиона нервно смяла фантик от конфеты, выбросила в корзину и встала.

— Я хочу сказать, что тебе необязательно так разрываться от противоречий и сомнений. И что если ты не обретешь какой-то свет и опору внутри себя, то честнее будет сменить профессию.

— Что?!

— Не сердись! — воскликнула Гермиона. — Дай договорить. Ты самый храбрый человек, которого я знаю. У тебя самое благородное сердце. Ясная голова. Ты прекрасно подготовлен, я сама это видела. Но твои страхи, твои старые травмы... Все это мешает тебе действовать хладнокровно. Все это влияет на твои решения, на твое поведение. Ты начинаешь разрушать сам себя. А так не должно быть. Ты не умеешь разделить ответственность с остальными, кто работает с тобой и кто точно так же принимает решения и рискует совершенно сознательно и добровольно. Ты все берешь на себя. А потом падаешь под непосильной тяжестью, а мы не знаем, как тебе помочь.

— Опять я виноват, — проговорил он глухо.

— Нет! — воскликнула Гермиона. — Нет, Гарри! Ни в коем случае! Ты ни в чем не виноват! Речь совсем не об этом! Пойми. Просто если ты собираешься работать в аврорате долгое время, тебе придется найти это равновесие. Каждый идет по жизни своим путем, и тебе придется принять это. Гарри! Всегда будут те, кому ты не сможешь помочь, это будет не в твоих силах. К кому ты не успеешь. Кто отвергнет все попытки. А еще будут те, кого тебе придется отправлять на опасные задания. И ты не справишься со всем этим, если сейчас не научишься.

Гарри вдруг поднялся с места и подошел к ней.

— Гермиона, — произнес он тихо. — Это была ты, да? Это была твоя идея? Запереть меня в этом кабинете?

Она вспыхнула, но взгляд не отвела.

— Да, — ответила она твердо. — Я давно ищу подходящий момент, чтобы признаться тебе.

Он долго смотрел на нее. Молча, почти не мигая.

— Что ж. Наверное ты была права, — наконец, произнес он.

Гермиона издала возглас облегчения.

— О, великий Мерлин! Гарри! Я... я думала, ты меня никогда не простишь, когда узнаешь...

— О чем ты говоришь? — он улыбнулся и чуть похлопал ее по плечу. — Ну, в начале я сильно злился, конечно. Я не понимал, почему. Так надоело быть избранным, если б ты знала... Хотелось работать наравне со всеми, безо всяких привилегий, чтобы никто не смотрел с придыханием и не делал поблажек.

Гермиона тоже улыбнулась.

— У меня просто камень с души свалился... О, Гарри! Ты не представляешь... Поверь, мне очень хотелось тебе помочь! Это совсем не из-за привилегий...

— Да, теперь я знаю, — ответил он. — Поэтому уже не злюсь. И вообще ты права, как всегда. Или я научусь быть настоящим мракоборцем, или мне просто нечего здесь делать. Кстати, Крам предлагал мне подыскать хорошую команду по квиддичу. Я вполне мог бы играть... Но здесь... Гермиона, здесь я чувствую, что делаю нечто важное. То, ради чего стоит жить, трудиться. Впереди у нас тяжелое время, я это чувствую. Что ж. У меня будет возможность проверить, на своем ли я месте.

— Ты справишься, Гарри! — сказала она. — Вот увидишь. И вообще я ужасно тобой горжусь!

— С чего вдруг? — улыбнулся Гарри.

— Рон сказал, что в Азкабане больше нет ни одного дементора, — ответила Гермиона. — И что это полностью твоя заслуга.

— Ну, не полностью, — скромно пояснил Гарри, — Рон преувеличивает. Кингсли с первого дня отстаивал эту идею, и он знал, как я отношусь к этой пакости. В общем, да, этот кошмар позади. Может, и остальное удастся доделать...

— Я верю в тебя, — сказала Гермиона. — Все будет хорошо.