Скетчи (джен)

В Сан-Франциско зима всегда начиналась внезапно. Ещё вчера лёгкий осенний ветерок шевелил жёлтые листья на деревьях, а сквозь просветы в тучах весело подмигивало солнце. Но в один прекрасный день белёсый язык тумана, двигаясь над водами залива медленной, ленивой поступью, окутывал всё вокруг своим покрывалом. И тогда машины, люди, дома, шаттлы — всё становилось тайным и неизведанным. А за туманом приходил первый мороз, не сильный, лёгкий, как прикосновение пёрышка, но уж тогда точно можно было с уверенностью говорить, что зима и первый снег не за горами.

В парке Академии уже полновластно хозяйничали мягкие, бархатные, декабрьские сумерки. На университетских зданиях один за другим зажигались фонари, окна в общежитиях так и манили приветливым, уютным, тёплым светом.

Я вышел на порог учебного корпуса и облокотился на перила. Домой идти не хотелось, да и что там ждало — сплошная скука и рутина будничного вечера. Я старательно делал вид, что сегодняшняя, я бы сказал — очередная, перепалка с нашим преподавателем по основам навигационного программирования не оказала абсолютно никакого влияния на моё самолюбие. Этот остроухий, этот Спок, этот… ладно, проехали. Его дотошность временами была невыносима. Ну, подумаешь, решил задачу не самым эффективным способом, подумаешь, ответ не сошёлся, с кем не бывает? Главное — голографическая симуляция прошла успешно, и гипотетический корабль благополучно прибыл в пункт назначения. И зачем нам это программирование только сдалось? Эх…

Чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, я решил осмотреться. Небо ещё с утра было затянуто тяжёлыми, серыми, свинцовыми тучами, лёгкий морозец сковал лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя тонкой корочкой льда, в воздухе нестерпимо пахло снегом и морем.

За моей спиной почти бесшумно открылась дверь, кто-то подошёл и встал рядом. Я ещё более сосредоточенно начал всматриваться в даль. Воды залива уже танцевали под порывами, набирающего силу, холодного ветра, чайки сидели, нахохлившись, на парапете набережной, флаги над соседним зданием трепетали, словно причудливые птицы силились и не могли улететь на свободу из невидимых силков.

Наконец, незнакомец подал голос:

— Джим, да ладно тебе, только не делай вид, что никого вокруг не замечаешь.

— Я тоже рад тебя видеть, Боунс. Как прошёл день?

При упоминании своего нового "прозвища" Маккой нахмурился, но всё же решил продолжить разговор:

— Экзамен по астрономии, будь она неладна. И почему человечеству вздумалось открыть столько планет и звёзд, а потом ещё и придумать названия для большинства из них? Это всё нереально запомнить.

— Ты сдал или нет?

— Сдал, конечно! Ты во мне сомневался?

Я промолчал в ответ. В моих глазах заплясали озорные искорки, но сразу потухли. Я опять уставился вдаль, словно не хотел больше не с кем делиться этим миром, этим небом, этим парком:

— Чего не в духе? Давай, рассказывай.

— Зачёт по навигационному программированию не сдал.

— Кто там у тебя преподаватель?

— Спок.

— Этот остроухий компьютер? Тогда не удивительно. Он же программист всея Академии. Хотя я много чего слышал о Споке: что он зануда, что он умнее нас с тобой вместе взятых, и даже, что он практически не спит по ночам, но то, что он плохой преподаватель или, какой-нибудь себе на уме диктатор-самодур, наказание для студентов, нет, этого я точно не могу сказать о нём.

— Спасибо, утешил. Пересдача через три дня.

Я поёжился от порыва ветра, полез в карман и достал перчатки. Стало немного теплее, но всё же холод уже начал потихоньку забираться под куртку:

— Ты как знаешь, а я пошёл домой. Устал я сегодня что-то, да и экзамен по вирусологии не за горами.

— Мне бы твои проблемы, — вздохнул я. — Иди, а я ещё немного постою, подумаю о жизни.

Маккой нагнулся к самому моему уху и сказал еле слышно, хотя вокруг и не было ни души:

— Думать он собрался, мыслитель великий. Только учти: замёрзнешь, простудишься, я с тобой нянчиться не буду — сразу сдам в санчасть, и все дела.

— Не волнуйся, ты будешь последним, кто узнает.

Маккой даже не успел открыть рот для ответной реплики, как створки входной двери послушно распахнулись, и в ярком свете фонаря на крыльце появилась высокая, подтянутая фигура Спока. Он внезапно поёжился от холодного порыва ветра, но потом быстро собрался с силами, и как не в чём не бывало, продолжил свой путь.

Мы вытянулись по струнке и отдали честь:

— Вольно, кадеты, — с этими словами он поправил свою офицерскую фуражку и растворился в лиловых сумерках парка Академии.

Мы молча смотрели ему вслед. В голове теснились различные слухи, сплетни и бредовые догадки. А какой же он был на самом деле, вне стен учебной аудитории? А никакой — ОБЫКНОВЕННЫЙ.

— Пойду я лучше к Лауре, — после секундной паузы меня осенило, — она неплохо разбирается в... программировании.

— Самая здравая мысль за сегодняшний вечер. Ладно, давай, увидимся.

Мой друг и сосед по комнате спустился по ступенькам и вслед за Споком растворился в декабрьских сумерках.

И как только я собрался с мыслями и отправился в сторону женского общежития, робкая, первая снежинка упала на рукав моей форменной куртки.