Неправильно... или? (версия 2.0) (гет)

Вопреки довольно распространенному мнению о турианцах, никакой угрозы они в людях не видели. Как, впрочем, и не ожидали от этой расы особенных достижений или свершений. Потенциал у них, естественно, был, по сравнению с теми же батарианцами и волусами. Причем, потенциал как силовой, так и интеллектуальный. Уже достигнув совершеннолетия и поступив на службу Нейр усвоил одно важное правило — никогда не судить о ком-либо по его происхождению. Именно поэтому, узнав о том, что подчиненный все же не внял совету и продолжил общение с курсантами "Адегона", Нейр решил сам лично свести с ними знакомство и проконтролировать ситуацию. Как это сделала чуть ранее Тейли К`Ваос. Впрочем, у Нейра была еще одна причина узнать Шепард и ее компанию ближе. Особенно его интересовала эта девушка. Для чего это ему потребовалось — разговор отдельный.

Как Азек и говорил — с дисциплиной и субординацией она была знакома достаточно поверхностно, да и подчиняться просто так не пойми кому не собиралась, даже если этот "кто-то" был выше ее по званию. Но, как заметил тот же Азек — у людей далеко не всегда человек, имеющий высокое звание, соответствует занимаемой должности. Поэтому, возможно, недоверие девушки и ее желание "думать своей головой и не оценивать по звездочкам на погонах" было скорей защитной реакцией, чем каким-то бунтарским порывом не перебесившегося ребенка.

— Сами не догадываетесь? — решил он немного поиграть в ее игру "вопрос на вопрос". В конце концов, для того, чтобы оценить ее, надо было заставить излагать мысли, а не распаляться самому.

— Лучше обращайтесь ко мне на "ты", — девушка слегка поморщилась.

— Хорошо, — ответил Нейр, при этом отметив, что сама она даже не завела речь о том, чтобы сократить дистанцию со своей стороны. Хм... Признает себя младше. По званию, по возрасту, по опыту... Это хорошо — значит, в чем-то Азек был прав, она способна проявлять гибкость в отношениях и при этом не переходить за рамки. Кроме того, с точки зрения турианца, такой пассаж можно было еще счесть своего рода обозначением собственного места. Младший. А значит — его слова при желании можно не воспринимать всерьез, даже слушать необязательно. То есть, здесь Азек снова был прав — она никого не заставляет следовать за собой насильно. Не приказывает. Не командует. Но ей подчиняются. Каким-то образом именно она собрала на стадионе эту компанию из самых разных рас, при этом по словам того же Азека — за все время ни разу не возникло серьезных разногласий или ссор. Тем временем девушка продолжила свою тираду.

— Теперь о том, догадываюсь ли я... ну, предположим, догадываюсь. Скорей всего, речь не опять, а снова, пойдет о том, что наша дружба с Азеком и остальными кажется вам странной. Ну и заодно — со всей остальной компанией. Что наши увлечения не подходят к нашему возрасту, что лично вы бы предпочли меня и моих друзей не видеть вовсе, а Азека, Рамала, Керса и остальных — в компании соотечественников, поскольку вы опасаетесь утечки информации, подобно и некоторым из наших руководителей... Возможно даже, результатом нашего разговора станет то, что вы просто запретите ребятам поддерживать контакт с нами. Я ничего не упустила?

— Пожалуй, ничего. Разве что кроме того, что ни о каких запретах речи не шло, да и увлечения ваши лично я вовсе не считаю детскими. Более того — результатом таких увлечений является улучшение координации движений, чувства равновесия, а также таких важных качеств, как командной работы, стратегического мышления и многих других... Понимаю, что ваше руководство, возможно, со мной не во всем согласится, но не об этом речь. И тем не менее, твои... выкладки, кажется так ты это называешь, меня заинтересовали.

Как ни странно, она смогла догадаться, на чем именно будет построена их беседа, верней — вокруг какой темы она будет развиваться. Это казалось Нейру еще более странным. На стадионе он видел... ребенка. Да, некоторые из его подчиненных по возрасту были еще младше, чем она, но успели побывать в боях и узнать, с каким дерьмом может столкнуться по жизни каждый. Но она — нет. Нейр знал, что по человеческим меркам ребенком можно было считать любого, кто не закончил обучение. Причем, неважно, будь то школа, институт, или армейская программа. До завершения обучения большинство людей сидело на шее у родителей и не имело ни малейшего представления о том, как устроен мир вокруг. Конечно же, были и исключения, но по менталитету восемнадцатилетний человек от восемнадцатилетнего турианца отличался разительно.

И вот этот ребенок, оказывается, обладает вполне неплохими знаниями... нет, верней даже не знаниями — способностью к построению определенных логических цепочек. Поняв, что она ждет от него продолжения фразы, Нейр произносит то, что ей хочется услышать.

— Утечка не столь страшна, поскольку лично мы не занимаемся ничем особо секретным — наша деятельность и так известна Альянсу, более того — совместные операции уже лет двадцать как стали старой доброй традицией. А вот ваше руководство, насколько мне известно, опасается небезосновательно.

— О, да! По их мнению, собравшимся в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет поговорить ну реально больше не о чем, кроме как о какой-нибудь секретной информации, о которой, мы, кстати, тоже не имеем ни малейшего понятия. Да и какая она секретная, если из нашей программы целую сенсацию раздули, а по "секретной" станции то и дело шастают журналюги... И тем не менее — о работе у нас речь не идет. Как я уже говорила — есть масса других тем для обсуждения, которые кажутся и нашим, и вашим куда более интересными.

— Настолько интересными, что вы даже не ссоритесь? Вот это мне, Шепард, если честно, очень интересно. Я работаю с Альянсом уже в течении пяти лет, в основном руковожу совместными операциями. И ни разу у меня не возникало задания, где все бы проходило гладко в плане взаимоотношений команд.

— Капитан Нейр, ну вы же не выбираете команды. Да и бойцы ни ваши, ни альянсерские, уйти не могут при желании. А у нас все абсолютно добровольно, не нравится — уходи, никто держать не будет.

— Но все равно, учитывая, сколько предрассудков испытывают по отношению друг к другу представители наших рас... Да и азари не всегда хорошо относятся к людям, насколько мне известно.

— Ага. И саларианцы, и батарианцы, и многие другие, да и люди не белые и пушистые... И в прошлом кто-то с кем-то всегда грызлись. Это... честно, это проще показать, чем объяснить, как мы это делаем, но...

Нейр терпеливо стоял и ждал. Азек говорил о том, что иногда Шепард, боясь быть понятой неправильно, начинает немного путаться в словах, впрочем — обычно это быстро проходит, так как она принимает немного нестандартное решение, которое способно объяснить если не все, то очень многое.

— Идите за мной, — девчонка тряхнула беспорядочно лежащей шерстью на голове и, не оглядываясь, пошла в сторону ближайших жилых домов.

Что же, и снова характеристика, данная его подчиненными, полностью соответствовала реальности. Девчонке было ВСЕ РАВНО — идет за ней кто-либо, или нет. И если бы он не пошел — его никто бы ни в чем не обвинил... Так что же движет теми, кто идет за ней? Любопытство? Или как раз подогревает самолюбие то самое "не хочешь — не надо", в котором некоторые ее соотечественники могут усмотреть подтекст "ты мне не нужен, но если хочешь — можешь пойти".

Во дворе они оказываются прямо напротив большой детской песочницы, в которой как раз собрались совсем маленькие дети. Всем от трех до пяти лет, азари, естественно, чуть постарше. Их чуть более десятка и...

— Ну и зачем ты сюда меня привела?

— Смотрите. Два саларианца, четыре азари, три человека, два турианца... ничего не напоминает?

Судя по ехидной усмешке Шепард — она наверняка сомневалась в его умственных способностях. Но виду не подавала, кроме этой самой усмешки.

— Вашу компанию, да. Но это совсем дети...

— Надо сидеть и смотреть. Издали, не показывая, что мы их видим...

Уже на этой фразе Нейр собрался встать и, распрощавшись, уйти. Но вместо этого почему-то остался. Возможно, потому, что в песочнице затеялась ссора — один из детей случайно раздавил стену песочного замка, за что одна из девочек-азари ударила его ведром по голове.

Над детской площадкой разнесся обиженный рев, после чего ребенок-человек полез с кулаками на обидчицу.

В другое время их бы разняли взрослые, но сейчас никого рядом не было — все старшие сидели чуть в отдалении и, видимо, настолько привыкли к проделкам этой компании, что даже не спешили разнимать малышню.

— Ты замок разрушил!

— Больно! Дура!

— Укушу!

— Ай!

Во время потасовки замок был сметен окончательно. Заметив это, дети перестали драться и с огорчением посмотрели на то, что осталось от их труда.

— Ну вот, все развалили, — грустно пробормотал один из саларианцев.

— А давайте новый строить? — турианец почесал переносицу и, чихнув от песка, выжидающе посмотрел товарищей.

— А он опять все развалит! — малышка азари показала пальцем на ребенка-человека.

— Я больше не буду. Мир?

— Ладно, мир. Мирись-мирись-мирись, и больше не дерись...

— А если будешь драться — я буду кусаться. А кусаться ни при чем, буду драться кирпичом, а кирпич сломается — дружба начинается. Кря, кря, кря, мы с тобой друзья. Поразительно, этой считалке уже больше пяти сотен лет, — пробормотала себе под нос Шепард, после чего повернувшись, неожиданно принялась пояснять ему. — Видели? Ссоры у них гаснут сами собой. При этом давайте уточним, что никогда больше они не вспомнят об этом происшествии. Никто из них не произнесет на следующий день или через неделю, что "это было тогда, когда вот тот вон сломал мой замок", или "а потом вот она ударила меня ведром". Сможем ли мы так?

Турианец почувствовал, что словно что-то перехватило дыхание и мешало говорить сейчас. Лишь отрицательно качнул головой и теперь продолжил смотреть. Иногда — на детей, иногда — на Шепард, которая сидела рядом и практически каждое событие комментировала с двух ракурсов. Как поступят дети и как никогда бы не поступили взрослые.

В песочницу пожаловало новое лицо — девочка лет пяти, человек. Судя по всему, другие дети эту девочку видели впервые и она их удивила, ведь до этого "человеческий" контингент был представлен исключительно мальчиками.

Больше всего внимание детей привлекла длинная толстая коса, которая доходила малышке до пояса.

— А можно потрогать? — тихо спросила азари. Девочка с готовностью наклонила голову, после чего спросила:

— А ты этими... шевелить можешь?

— Нет. А правда, что они у вас растут?

— Да. А у вас правда по три пальца на руках? — с удивлением, но не со страхом, девочка смотрела теперь на турианцев.

— Ага, и у них тоже, — один из турианцев показал пальцем на саларианца, сидещего ближе всех.

Новенькая, как мысленно окрестил ее Нейр, какое-то время еще поговорила с ребятами и присоединилась к играющим.

— Вот так вот просто, да? Ну посмотрели, поудивлялись, что у кого-то волосы есть, у кого-то — нет. У кого-то три пальца, у кого-то пять. Ну подумаешь, у одних шкурка синяя, у других — с пластинами. Кого это волнует в таком возрасте? А мне вот интересно... — снова начала Шепард.

— Нет, мы не сможем, — вздохнул Нейр, уже понимая, что сидящая рядом девочка сейчас показывает ему корень всех их проблем. Их самих.

— А вот теперь представьте — все начали вести себя, как дети. Не помнить прошлых обид, не припоминать друг другу раз за разом какие-то далекие события, в которых некоторые и участия не принимали в силу возраста. Да, я о нас с вами говорю. Сколько вам лет было во время Войны Первого Контакта? Семь, восемь, десять?

— Год, — вздохнул турианец, снова и снова глядя то на детей, то на Шепард.

— А меня вообще в проекте не было. И почему мы друг перед другом должны отвечать за чьи-то ошибки и чьи-то прошлые проблемы, которые остались там, далеко?

— А что ты скажешь на то, что многие называют людей оккупантами, паразитами космоса? — спросил Нейр, уже догадываясь, что именно ответит эта девочка.

— Начнем с того, что все мы паразиты. Сначала на своих планетах, потом на других. И заметьте, природа же нас как-то терпит и вселенная до сих пор не развалилась от такого обилия паразитов. Мы так или иначе все добрались до протеанских технологий, используем силу погибшей цивилизации в свое удовольствие и даже не понимаем порой, как нам вообще повезло, что мы просто можем жить. Что же до оккупации... Хм... Кто после выхода человечества в космос стал жить хуже? Батарианцы, которым до этого отказали в колонизации скиллианского предела?

— Вопрос — почему им отказали? Что ты об этом думаешь? — Нейр знал истинную причину отказа.

— Возможно потому, что у них все равно никогда не дошли бы руки для обработки месторождений полезных ископаемых, развития инфраструктуры...

— Нет, все гораздо проще. Совет знает о том, что некоторые аспекты батарианской жизни, мягко говоря, не соответствуют основным законам. Ту же работорговлю вспомнить. А прямо под боком таких соседей иметь было бы очень опасно. Видишь, ты не всегда попадаешь в цель.

— Не всегда. Но вы же не будете отрицать, что вся эта ботва про оккупацию и прочее — лишь способ стравить две расы для того, чтобы они были заняты холодной войной между собой и не замечали каких-то важных вещей у себя на родине?

— У турианцев нет плохих вещей. Важных вещей, на которые нельзя не обратить внимание.

— Почему же? После Войны Первого Контакта ваша армия существенно расширилась, да и наша тоже. Соответственно — были урезаны, возможно, расходы на медицину, здравоохранение, образование... Конечно же, ввиду отсутствия дефицита бюджета, в худшую сторону это не повлияло — просто некоторые проекты так и не были открыты... А ведь с экономической точки зрения — сколько, извиняюсь, бабла стоит вооружение, экипировка? А все ведь производится частниками, многие из которых, кстати, и у вас и у нас оказывают влияние на политику...

Снова у Нейра возникает то самое ощущение, что Шепард повторяет его мысли, высказанные когда-то наедине самому себе и тут же задавленные, как кощунственные, неправильные, несоответствующие тому, как он должен был думать.

— Кстати, снова об оккупации. Хуже стало жить после того, как люди появились, да? С учетом того, что среди нас, как и среди представителей любых других рас, есть гениальные ученые, талантливые военные, те же технари, да и просто хорошие исполнители своей работы. Ах, да, еще я проанализировала открытые экономические данные и пришла к выводу, что общий уровень жизни других рас ни капли не изменился ни в лучшую, ни в худшую сторону. Песок, понимаете?

— Какой песок? — все-таки, правы были и Рамал с Керсом — общение с этой девушкой с непривычки могло немного... нагрузить мозг.

— В песочнице. Которого, мать вашу, настолько много, что можно его жрать на завтрак обед и ужин и поэтому — не имеет смысла за него воевать. Хватит на десятки тысяч поколений и я говорю только об открытых месторождениях, а с учетом того, сколько еще планет даже не просканировано зондами... — Шепард махнула рукой и продолжила уже тише. — Так почему дети это понимают, а мы — нет. Почему ребенок видя, что он разбил другому нос до крови, тут же пугается и понимает, что сделал что-то очень плохое, а мы готовы убивать друг друга ради этих долбанных флажков на карте? Почему мы, просто взрослея, вместо того, чтобы стать лучше, с течением времени начинаем напоминать мешки с отбросами, которые собрали в себе самое худшее, что только может существовать в одной особи.

— Так стадион — это твой эксперимент, да? Песочница? — охрипшим голосом произносит Нейр, до которого внезапно доходит, почему именно никто и никогда в этой компании не ссорится. Действительно, она умела убеждать. Она умела говорить так, чтобы быть услышанной и, более того — один раз послушав ее можно было раз и навсегда переосмыслить все действия и свои, и окружающих.

— Не эксперимент, нет. Естественная среда обитания, я бы сказала. Но да — это большая песочница для тех, кто не хочет воспринимать мир таким, каким нам его предлагают. Если угодно — это бунт. Иду против неписанных правил и законов, как впрочем, и всегда. Возможно, огребу за это, а может — пронесет в этот раз, для меня это неважно.

— А что важно? Что вообще важно для человека?

— Спросите об этом у человека, — хмыкнула Шепард. — А я сомневаюсь, что ко мне применимо это понятие. Но о том, что важно для меня... Наверное... Объясняя это турианцу, скажу понятным для вас языком. Хочу жить так, чтобы мне никогда не было стыдно за себя перед самой собой. Не за кого-то, не перед кем-то, а вот просто перед самой собой. Чтобы не было такого, что вспоминаешь какое-то событие и хочется себя своими собственными руками удавить за какое-то слово или поступок.

— И как, получается?

— Не всегда. Но в большинстве случаев — да, получается.

Турианец поворачивается и пристально смотрит на девушку. Теперь он понял, что отличает ее от остальных. Взгляд. Ее взгляд точно такой же, как и у тех детей из песочницы. Любопытный, внимательный и смотрящий на незнакомое не со страхом, но с удивлением.

Они еще говорят сидя на лавочке. Теперь уже ни о чем. Почему-то с ней хочется разговаривать, вспоминать какие-то смешные моменты, которые бывали во время армейской службы и раз за разом спрашивать: "А у вас так?". Смеяться каждый раз, когда она делала круглые глаза и начинала рассказывать что-то свое, смешное. О том, например, как ее волокут на осмотр к стоматологу (Нейр при этом стискивает зубы и словно чувствует на клыках вибрацию стоматологических инструметов и вспоминает, что некоторые из его бойцов испытывают такой же иррациональный страх перед данной категорией врачей, стараясь, впрочем, его не демонстрировать). Он вспоминает своего собственного "Энтони Сайнворка", который костерил строй турианцев-новобранцев, после чего швырял их на землю и раз за разом грозился "выбить из них дурь" и "сделать нормальных турианцев".

Идиллию прерывает будильник, звучащий на инструментроне Шепард. Музыка странная, прерывистая и похожа на ту жуть, что слушают по барам совсем молодые азари и турианцы. Впрочем, вполне естественно, что молодежь людей предпочитает такую же.

— Прошу прощения, мне нужно быть в казарме через двадцать минут. Я пойду, — Шепард вежливо кивает ему и, подхватив сумку с ботинками на колесах и защитной экипировкой, собирается было уйти, но в этот момент Нейр задает еще один вопрос, только что пришедший на ум.

— Я тут вспомнил кое-что важное и хочу спросить. Отвечать необязательно.

Девушка, уже было собравшаяся уйти, снова села на лавочку рядом и обернулась на него, глядя глаза в глаза. Сейчас, задавая этот вопрос он увидел в этих глазах кое-что совсем другое.

— Несколько месяцев назад у вас, людей, произошел так называемый Скиллианский Блиц. Одна из колоний, Элизиум, особо отличилась тем, что нападение отбивали всего лишь несколько гражданских под предводительством одной девушки. Ее фамилия Шепард и, возможно, это твоя сестра или...

— Это я, — девочка качнула головой. — Что вас так удивило?

Надо же, за недолгий срок знакомства с его подчиненными она даже научилась разбираться в турианской мимике. Впрочем, тут уж срабатывало правило "Кто хочет, тот поймет и научится". Он вот всего лишь первый раз с ней разговаривает и понимает, что она думает и чувствует.

— Ты столкнулась с батарианцами и все же не испытываешь к ним ненависти. Это странно. Даже при всех твоих выкладках это очень странно.

— И как это вы поняли?

— По глазам, — турианец пожал плечами. — Мы не имеем возможности выражать эмоции так, как вы, или азари ввиду физиологических особенностей.

— Глаза — зеркало души. Есть у нас такая поговорка, — фыркнула Шепард. — Вот только вы не то слово произносите. А надо вот эти: Ра-бо-тор-гов-цы. Ки-бэк. Ма-гур, — нараспев проговорила она и Нейр увидел, как взгляд стал иным. В нем появилось то, чего, казалось, в этих глазах попросту не может быть — жестокость, ненависть и ощущение, будто тем, чьи имена она назвала, уже вынесен смертный приговор. А тем, кто относится к этой категории, будет вынесен впоследствии, без права на помилование.

— Пе-до-фил, на-силь-ник, — продолжила девчонка и раз за разом вспыхивало в ее глазах это пламя ненависти к тем категориям населения, которым прощения нет.

— Контрабандист, — произнес Нейр. Пламя в глазах полностью угасло, оставив чистый и ясный взгляд. — Наркоторговец, — определенная негативная реакция проявилась, но все же это была скорей досада, чем ненависть. — У тебя странные... понятия.

— Одно дело — если там человек через границу провез шмотки какие-нибудь. Вреда от него, в принципе, никакого нет. Галактические корпорации от потери прибыли не обеднеют, да и таможенные службы не разорятся. Если поймают — сдерут штраф, ну или срок какой-нибудь назначат. А вот то, что я перечислила — надо убивать нахрен, а не кормить за госсчет в тюрьме в течении десятка лет в надежде, что выйдет не дерьмо, а человек и начнет вести нормальную жизнь.

— То есть не наказание за прошлые ошибки, а избавление от угрозы в будущем, верно?

— Именно так, капитан Нейр. А батарианцы... Ну что же, не могут ведь они все быть ублюдками. Есть среди них наверняка и нормальные ребята, просто пока что они не встретились.

— А может, тебе и не встретятся.

— Тем не менее, я все равно буду ждать. И хороших, и плохих, — девушка чуть улыбнулась и, попрощавшись с Нейром, убежала в сторону казарм Альянса.

Капитан Нейр, в свою очередь, заторопился на корабль. В конце концов, ему надо было написать одно очень важное письмо, ради которого, собственно, и затевался этот разговор с Шепард.

* * *

— Сэр, разрешите? — в преподавательскую, как между собой называли курсанты конференц-зал, забежал человек в стандартной униформе Альянса. Как, впрочем, и все собравшиеся в зале, за исключением довольно молодой азари, которая единственная стояла и вообще — предпочитала держаться чуть поодаль от людей.

— Входите, сержант, — ректор кивнул и продолжил что-то набирать на инструментроне. — Дождемся Сайнворка.

Мужчина вскоре появился. Не опоздал, кстати, просто остальные пришли немного раньше, чем ожидалось от вечно занятых преподавателей станции "Адегон".

— Итак, сержант, что у вас?

— Турианская сторона подтвердила несколько кандидатур, присланных нами, сэр, — сержант Смит отдал честь и передал ректору пакет данных, которые были тут же разосланы другим преподавателям.

— Этого не может быть! — первым отреагировал Дэкерс. — Какая-то ошибка, не может быть, чтобы...

— Роусон, Милевская, Томпсон, Кейлин, Сайнворк, Джейсон... Аленко, Дженкинс, Шепард и Уоллес, — завершил перечисление фамилий "избранных" ректор. — Что вас удивляет?

— Но Шепард и ее компания...

— То, что у вас проблемы во взаимопонимании с этими ребятами, вовсе не делает их хуже, — произнес Сайнворк, когда подполковник кивнул ему едва заметно, позволяя высказать свое мнение. — Лично я кандидатуры одобряю: физические показатели у всех выше удовлетворительных и, если бы дело касалось только физических характеристик, я бы выбрал тех же самых курсантов для совместных учений на станции "Вершина".

— Что скажут другие?

— Одобряю, — женщина с высоко уложенным пучком поднялась со своего места и сосредоточенно пролистав данные, сообщила. — Если речь о вызывающей сомнение четверке, то их показатели по базовым дисциплинам находятся на высшем уровне. Исключение — Сайнворк, она их превосходит, но в остальном — эти ребята делят между собой места со второго по пятое в каждой дисциплине.

— Не одобряю, — поднимает руку еще одна женщина. — Шепард абсолютно недисциплинирована, мы не можем дать гарантии тому, что в случае возникновения чрезвычайной ситуации она будет подчиняться руководителю...

Сайнворк снова смотрит на ректора и тот дает ему выговориться.

— Если под руководителем вы имеете в виду человека, который путает "бросок" с "сингулярностью" и говорит о том, что является специалистом в области биотиков-людей, то да — такому липовому "руководителю" она подчиняться не будет и я в этом случае буду рад за нее и тех, кто последует за ней.

— Аргументы? — быстро спросила у него Тейли К`Ваос. Азари вообще было плевать на субординацию людей, да и на любую субординацию в принципе. Ее направили сюда с заданием, а не ради того, чтобы вливаться в далеко не дружный коллектив людей.

— Мне она подчиняется. Вам она подчиняется. Почему не подчиняется некоторым из здесь присутствующих, объяснять не нужно, я думаю, — при этом Сайнворк красноречиво посмотрел сначала на Дэкерса, а потом — на выступающую "против" женщину.

На мгновение в круглом зале повисла тишина. Ректор сосредоточенно что-то печатал в инструментроне, другие же просто смотрели перед собой. Высказавшиеся ожидали конечного вердикта, те же, кто сказать не успел — думали над своим мнением, пока была такая возможность.

— Что вы скажете, Сайлиэн, — обратился ректор к женщине, одетой в униформу медика.

— Если говорить о психическом здоровье, то думаю, результаты прошлых тестов уже сказали все за меня. Что же до физического... С этой точки зрения, отправить можно любого курсанта.

— Что вы скажете, К`Ваос?

— Против первых шестерых я ничего сказать не могу. Они хорошие бойцы, дисциплинированные, знающие...

— А Шепард и ее зондер-команда? Что вы о своих любимчиках скажете, хотел бы я знать, — ректор насмешливо посмотрел на азари, которую порой воспринимал, как ребенка, несмотря на то, что она была намного его старше.

— У меня нет любимчиков, — хмыкнула К`Ваос. — Общаться буду с каждым, кто подойдет, рассказывать каждому, кто спросит, помогать каждому, кто скажет о том, что ему нужна помощь. И исходя из того, что только Айрин Шепард до недавнего момента делала все вышеперечисленное...

— Короче, что вы хотите сказать?

— Хочу сказать, что если вы действительно хотите избежать конфликтов... Если для вас слова о том, что эта совместная тренировка есть прежде всего способ налаживать дружеские связи между представителями Иерархии и Альянса — не пустой звук. Тогда отправляйте Шепард и ее компанию. К тому же — представитель Иерархии утвердил именно этот список, а веских причин для отклонения той или иной кандидатуры, кроме личных предпочтений, ни у кого из нас нет.

— Да она же не человек, а тридцать три несчастья! — снова в сердцах произнес Дэкерс.

— Я скажу вам иначе. Она видит тридцать три несчастья и стремится вмешаться в ситуацию и изменить ее в лучшую сторону даже тогда, когда любой другой пройдет мимо. Кроме того, если что-то случится, то стоит вспомнить о том, что четверка уже является, по сути, сработавшейся командой и все они, кроме Уоллес, уже имеют реальный боевой опыт.

— Но Шепард...

На мгновение К`Ваос словно стала другой. Добродушная улыбка стерлась с ее лица, жесты стали более четкими, а от былой женственности в походке не осталось и следа. В два шага она подошла к Дэкерсу и нависла над ним.

— Если что-то случится — Шепард будет первой, кто кинется защищать остальных. Кто точно не спрячется, не будет ныть, жаловаться и поднимать панику, а поможет всем, чем сможет помочь, в том числе и без раздумий отдаст жизнь ради того, чтобы жили другие. А вам лучше успокоиться и выпить виски, а потом... — К`Ваос едва заметно усмехнулась и, не договорив, теми же четкими шагами вернулась на свое место.

— Итак, решено. Мы со своей стороны подтверждаем отправку утвержденных представителем Иерархии кандидатур для прохождения совместных учений в течении двух месяцев на станции "Вершина". К`Ваос и Сайнворк — вы должны сообщить об этом курсантам и взять с них подписку о неразглашении до конца мероприятия.

— Так точно, сэр, — Сайнворк отдал честь, Тейли же просто кивнула.

Собственно, после этой фразы и начались новые приключения для четверки, которая на время, впрочем, стала пятеркой. А послужили причиной перегруппировки очень странные события.

Примечания:

Задача для беты — исправить туфталогию, поставить недостающие знаки препинания и убрать лишние, убрать опечатки.

Задача читателей — прочитать бред, сообщить мнение о бреде в отзывах и, если есть возможность — отметить ошибки, не замеченные бетой.

Дополнительная задача для всех и каждого (не ниже 80 лвл) — дать пинка автору и заставить дописать проду к Хогвартсу.

Задача автора — лечь спать, чтобы с утра проснуться, доделать работу и задания в институт, после чего после обеда сесть за написание проды.

Принять квест... Отказаться от квеста...