Неправильно... или? (версия 2.0) (гет)

Мир Д-Сигма 415. Раннох. 14 июля 2386 года по земному исчислению.

— И вот, когда никто не ожидал... — Смотрящая непринужденно улыбнулась и сделала вид, что забыла о своих подопечных. Вместо того, чтобы завершить фразу, девушка принялась оглядываться по сторонам, словно в поисках забытой вещи. Или, возможно, она просто любовалась видами. А любоваться было чем, ведь не зря же окружающую местность считали самым живописным уголком Ранноха. А ведь подумать только, что еще пару сотен лет назад это была необитаемая пустыня, где хозяйничали враждебные ко всем органикам механизмы...

— Что было дальше?! — первыми не выдержали воспитанники из расы кроганов. Впрочем, воспитанниками эти ребята перестали быть аж три дня назад, но девушка не могла себя отучить от привычки называть так этих "уже не детей".

— Вы должны завершить фразу, поскольку отсутствие логики негативным образом сказывается на образовательном процессе.

Ровный, спокойный, механический голос. Верней даже сказать, механический бас. Исходил он от существа, что возвышалось чуть поодаль. Все, кто помнил ту самую войну, до сих пор вздрагивали при виде этих созданий с темно-синим корпусом, скрежещущими "суставами" и гулкими, рокочущими голосами. Все те, кто помнил, а таких с каждым годом становилось все меньше и меньше. По крайней мере, среди тех рас, для которых была характерна небольшая продолжительность жизни. Кроганы и азари... эти да, эти будут помнить еще долго. Как и рахни, как и геты, как и сами Жнецы...

— А нам и так все ясно! Когда никто не ожидал, появилась Шепард! — крикнула девочка-человек, на которую сразу же зашикали двое турианцев, сидящих рядом. Но маленькая Сим лишь отмахнулась от них и продолжила говорить, как ни в чем не бывало. — Не нравятся мне твои рассказы!

— Это почему?! — видно было, что девушка с трудом пытается сдержать смех. Еще бы — достаточно сложно не смеяться, когда тебя отчитывает представитель первого класса. Впрочем, да — они же теперь "взрослые", а значит — с их мнением воспитательнице придется считаться.

— Да потому что... потому что! Нечестные они! Ты ведь не знаешь, как было на самом деле!

Девушка лишь загадочно улыбнулась и, посмотрев сначала на часы, потом — на замершего в отдалении Жнеца, приказала детям собираться. В корпус малыши возвращались без ее непосредственного сопровождения, она лишь привычно предупредила:

— Имей в виду, Эгтар, если ты опять поведешься на их просьбы и будешь выделывать финты — я тебя на запчасти разберу.

Гулкий рокот, обозначающий смех, любого заставлял закрывать уши руками. Кроме тех, кто уже давно привык к выражениям эмоций со стороны Жнецов.

Впрочем, смеялись эти гиганты не так уж часто. Возможно, брали пример с гуманоидов, которые предпочитали эмоции выражать только в кругу близких. Или же не хотели пугать гуманоидов лишний раз своими голосами — хватает того, что от вида даже небольших эсминцев (по меркам Жнецов они действительно небольшие) большинство гуманоидов резко меняли цвет лица. А некоторые — и вовсе были вынуждены менять нижнее белье.

Полчаса спустя девушка осталась абсолютно одна. Вместо того, чтобы вернуться в жилой сектор, она предпочла остаться в этом цветущем райском уголке и немного погулять, слушая журчание ручья, матерящихся птиц и любуясь синей травой.

Синяя трава... Возможно, это непривычное дело для Земли, или Тессии. Причиной возникновения такого явления всегда считали чрезмерное употребление алкоголя или наркотических веществ, вот только синяя трава действительно существует. Как, впрочем, и многое другое, в существование которого не поверишь, пока не увидишь своими глазами. А уж с течением времени привыкаешь и начинает казаться, что все так, как должно быть.

А птицы... Птицы начали материться после того, как группа инженеров немного сбилась с курса и заблудилась в джунглях Ранноха. Впрочем, этим говорящим пернатым явно была свойственна тактичность, поскольку на ненормативную лексику они переходили только тогда, когда на территории леса не оставалось ни единого ребенка. Только Смотрящая и изредка — уже выросшие дети, которые приходили к ней в гости чтобы вспомнить свое раннее детство, проведенное в одном из летних лагерей на Раннохе.

В какой-то момент девушка почувствовала, что среди деревьев прячется кто-то. Нет, она не испугалась, поскольку могла за себя постоять. Скорей, ее просто удивил этот неожиданный визит. К тому же, человека, прячущегося за стволом одного из деревьев она узнала, едва увидев. Даже несмотря на то, что прошло целых десять лет, а маленькая девочка превратилась в красивую девушку, что-то было в ней такое, что позволило узнать по прошествии десяти лет.

— Ну здравствуй, Айрин Вега. Не надейся, прятаться ты так и не научилась.

— Эх, жаль... так хотелось застать тебя врасплох. Впрочем, у меня и так это прекрасно получится. Узнаешь? — девушка щелкнула пальцами по запястью, активируя инструментрон и показывая Смотрящей фотографию. Старую, еще времен той войны.

На фотографии была изображена довольно странная группа — турианцы, кроганы, азари, гет, дрелл, парочка кварианцев и люди. Судя по всему, фотография со свадьбы, ведь в роли невесты — она, Смотрящая, на руках у своего жениха — темноволосого мужчины в униформе Альянса. Девушка лишь улыбнулась.

— Я не думала, что сохранились фотографии еще с тех времен.

— Ошибаешься, дедушка их все хранит до сих пор. И еще он сказал, что ты расскажешь мне правду о Локо.

— Он до сих пор ее так называет?

— Да, Алика. А еще он всегда лишь улыбается, когда я прошу рассказать о ней. Ну что вы скрываете от нас, а?! Ну расскажите же! Правду, а не то, что в детском садике заливаете.

— Правду... правда слишком неоднозначна. Герой не всегда рыцарь без страха и упрека, а опасность может исходить вовсе не от тех, что кажутся врагами. Надо тебе копаться в прошлом, что ли?

— Алика! Помнишь, ты обещала всем нам?! Что когда-нибудь расскажешь правду про Шепард?! Про то, что случилось на Цитадели на самом деле и о том, что произошло задолго до Той Войны?!

— Но пока что я вижу здесь только тебя.

— Просто мы, в отличие от Айрин, хорошо умеем прятаться, — раздался смешок из ближайших зарослей. Несколько секунд спустя на поляне перед Аликой возникли саларианец, кроган, кварианец и две азари. Последним появился гет.

— Легион?! Ты-то что тут делаешь?

— Создатель Зора настаивал, чтобы я пошел с ними, — проскрипел синтетик. — Они все упрямые, в вас, видимо, пошли.

Алика усмехнулась. Да уж, по упрямству эта группа явно могла равняться со своими предками, составлявшими экипаж легендарной "Нормандии".

Урднот Дарг, Зелан Солус, Рикар Зора, Лина Артериус и Кайра ТСони... На протяжении последних десяти лет эта компания, во главе которой встала Айрин Вега, доставляла кучу проблем своим наставникам, словно бы оправдывая репутацию, полученную в свое время предками. И ведь с другими потомками "тех самых" никаких проблем не возникало, а эти... Эти словно с цепи сорвались и норовили влезть во все неприятности, происходящие в мире. Вот, сейчас им вынь да положь историю о Шепард. И как только родственники до сих пор не раскололись?

— Так ты будешь рассказывать, или нам тут до вечера стоять?! — Вега стояла прямо перед Аликой, нервно теребя рукой коротко стриженные темные волосы. В зеленых глазах девушки застыл невысказанный вопрос.

— Рассказывать? Нет, пожалуй не буду. Но я могу вам показать. То, как видела все сама Шепард. То, что она чувствовала на самом деле. И как все происходило. Мы видим мир таким, каким хотим видеть, помните? Вот поэтому все в ней и видели эдакого героя, забывая о многом.

— О чем же?

— Ну начать с того, что героем она не была... по крайней мере, поначалу. Ну так что?

Алика протянула руку вперед. Первой ее ладонь крепко сжала Айрин Вега, остальные присоединились через несколько мгновений. Окружающее пространство словно подернулось дымкой, а потом — резко закружилось, смазывая очертания деревьев и синей травы. Травы, которая раньше была зеленой. История началась.

Впрочем, а может ли начаться давно закончившаяся история? Задуматься над этим успела только Айрин Вега — девушка, которая была названа в честь героя всей галактики и которая втайне надеялась когда-нибудь достичь куда большего.

* * *

Мир Д-Гамма 311. Феодосия. 14 апреля 2012 года по земному времени.

— Рин, ключи! — закричала мне в спину ба.

Я в этот момент была уже за дверью, лихорадочно пытаясь застегнуть куртку на бегу и по пути припоминая того гада, который придумал ставить сдачу экзаменов на девять утра. Нет, ну надо же так портить сон бедным студентам, сидящим в инете до рассвета! Едва не наступив на соседскую шавку, определенно возжелавшую перекусить свеженьким мясом, то есть мною, я побежала к «универу». Да-да, именно в кавычках, потому что назвать университетом корпус родной и «любимой» школы у меня до сих пор не поворачивался язык.

Впрочем, как и не поворачивался язык назвать "обучением" тот процесс, который в стенах этого "универа" происходил. Правда, не сказать, чтобы мне этот процесс не нравился — заочное, на мой взгляд, намного лучше, чем тупые посиделки на парах в ожидании, когда же наконец завершится этап жизненного ада под названием "учеба".

— Малая, где ты шляешься? Живешь ближе всех, а опаздываешь, — раздался негодующий голос, едва я подошла к опостылевшему зданию. Ах, да, вот это еще одна причина, по которой я не люблю учебу и все, что с ней связано — неважно, в классе ты, или же уже в группе студентов университета, но если ты младше всех по возрасту, обязательно найдутся твари, которые будут считать, что вправе тобой помыкать. На данный момент одна из таких тварей начала читать мне мораль. Наша староста, если быть точней. Вот, казалось бы, какое твое собачье дело, опоздала я, пришла, не пришла? Твое дело в журналах отметки делать и деньги на подношения преподам собирать, это тебе не дает права меня воспитывать! Так бы я сказала еще полгода назад, но сейчас... Сейчас я просто заметила рядом с этой назойливой бабой вполне подходящую лужу, по которой и пробежала со всей дури, обдав грязью из под гриндерсов ничего не успевшую сообразить идиотку. Вслед мне донеслись непечатные ругательства, впрочем, как и ожидалось, ничего нового я не узнала.

Терпеть не могу, когда меня начинают учить жизни, но ещё больше «обожаю» прилепившуюся со школьной скамьи кличку «малая». Кстати, забыла представиться. Меня зовут Рин. Это сокращение, конечно, но на совершенно обычное имя «Катя» я перестала отзываться лет с десяти. Сейчас мне уже семнадцать и я, как и многие в моем возрасте, свято уверена в собственной правоте и знании жизни. Я могу прислушаться к советам людей, которых уважаю, но делаю это крайне редко и именно поэтому без конца влипаю в какие-то неприятности. Впрочем, а кто в моем возрасте предпочтет учиться на чужих ошибках, нежели на своих собственных?

Ура! Я не опоздала — аудитория еще закрыта, причем на этаже привычная пустота. А, ну разумеется — все в курилке, либо в столовке. Причем, чаще в первом месте, нежели во втором. Что же, тем лучше — я могу спокойно постоять возле окна, послушать музыку на телефоне... Да не собираюсь я лихорадочно перечитывать билеты по истории, умоляю вас! У меня замечательная память, титановые нервы и да... похуизм. Его во мне очень много, ну по крайней мере в тех ситуациях, когда ничего не изменить.

А что, разве от того, что я буду волноваться, отменят экзамен или перенесут его на другой день? Или, может, заикающимся голосом я лучше отвечу на билет? Вот именно, что нет. А значит, самое первое, что следует сделать каждому человеку после рождения — затариться пофигизмом и долей черного юмора, ибо только он, родимый, до сих пор помогал мне переживать достаточно неприятные жизненные ситуации. Ну а пока что я буду заниматься тем, что ненавижу больше всего — ждать. Вот какого я боялась опоздать, если препод по общеизвестной традиции заявится в аудиторию через полчаса после того, как маленькая стрелка часов окажется на цифре девять, а большая — на двенадцати. И нет, он то как раз не опоздает! Он, мать вашу, задержится!

Задумавшись, я остановилась возле окна, чем незамедлительно воспользовался Дима Васильченко — мой однокурсник, вечно таскающий за собой двух туповатых друзей и вместе с ними цепляющийся ко всем подряд. Сейчас эта неразлучная троица подошла ко мне. Обычно я стараюсь не реагировать на его тупые подколки, предложения переспать и прочее, но сейчас адреналин срочно требовал выхода, а поскольку сорвать его на непосредственном виновнике моего плохого настроения попросту невозможно ввиду его отсутствия, то в качестве козла отпущения будет фигурировать местный гопник. Ой, вот только не надо сейчас патетических тирад в защиту прав животных — этот тупой идиот прекрасно знает, с кем имеет дело, он и его компания неоднократно получали от меня по самое "не балуйся", но так и не сделали нужных выводов.

— Чё ты, блядь, в кедах на экзамен приперлась? Чё, надо выебнуться или кроме такой шмали одеть нечего? — начал Васильченко. При этом сам "царь горы" стоял напротив меня в спортивном костюме "а-ля АтДедас", который превосходно сочетался с черными лакированными туфлями.

— Отвянь, мудак. В чем хочу, в том и хожу. Лучше не лезь ко мне — вломлю пизды, а потом папочка на лекарства разорится. Кстати, это не кеды, а гриндера, — лениво огрызнулась я, почувствовав вкус крови. Драться с заведомо слабыми противниками не в моих правилах, но если этот самый "заведомо слабый" хочет огрести люлей, то как не помочь осуществлению мечты пусть и не совсем человека?

— Ты че пизданула, ебанашка мелкая?

Этот гад схватил меня за ворот куртки, что и стало его роковой ошибкой. Далеко не первой, кстати говоря — все наши драки с его компанией заканчивались абсолютно одинаково еще со школьных лет. Мне вот интересно — троим здоровым двадцатилетним лбам что, удовольствие доставляет, что их лупит мало того, что баба, так еще и на три года младше? Нет, разумеется, я не мастер каких-то там единоборств и не перекачанный культурист, но в нашей школе, к сожалению, именно твоими боевыми навыками определялась целостность твоей шкуры. И правило это было усвоено мною еще лет десять назад после первого перелома руки, который мне устроили "милые одноклассники". Так что драки мне были не в новинку. Ну а этот урод... Начать с того, что его "друзья" вовсе не были такими храбрыми, чтобы бросаться вместе с главарем в драку. А сам главарь с детских лет злоупотреблял сигаретами, алкоголем и, возможно, наркотическими веществами, что не добавляло ему ни физической силы, ни ума, который, что бы там не говорили, в драках играет далеко не последнюю роль.

Реакция меня не подвела: пальцы ткнули уроду по глазам, а нога — по голени. Хороший пинок коленом по весьма чувствительному месту только завершил начатое. Двое дружков этого козла дернулись по направлению ко мне но, увидев, что я достаю из кармана, замерли в нерешительности.

— Ну что, мальчики, претензий нет? — глумливо усмехаясь, я покачала в правой руке складной нож.

Парни немного напряглись, было заметно, как в их голове идет мыслительный процесс загрузки всех возможных способов выбраться из ситуации с минимальными потерями.

— Да пошла ты на хуй, бешеная. Уже и не пошутишь с ней, — подал голос Васильченко, все это время корчившийся на полу от боли в голени. Кое-как, при помощи "свиты" поднявшись с пола, идиот двинулся по коридору, при этом порядочно прихрамывая. Я убрала ножик в карман куртки и уже было приготовилась стоять себе тихонько у окошка в пустом коридоре, но в этот момент заметила, что коридор был, собственно, не пустой.

Дети из "школьной" части на университетский корпус забредали редко, но все же забредали. Особенно первоклассники, к которым, видимо, и относилась темноволосая малышка в джинсовом костюме и с рюкзачком за спиной. Девочка, как девочка — темненькая, волосы только не в хвостиках-косичках, а просто распущенные. Впрочем, сейчас далеко не каждая современная мамашка в состоянии ежедневно заплетать ребенку косу до пояса, как говорится — спасибо, что хоть расчесанная.

Чем малышка от типичных первоклассников отличалась — так это странным спокойствием. Она не спешила бежать подальше из полутемного пустого коридора, не звала на помощь и не плакала. Вместо этого ребенок просто смотрел на меня, словно ожидая чего-то. Это самое "чего-то" не замедлило последовать — я подошла к девочке и закономерно поинтересовалась.

— Ты из школьного корпуса? Заблудилась?

Подсознательно я уже ожидала, что сейчас из-за ближайшего угла выйдут родители малышки или какой-нибудь старший брат, и поинтересуются, какой пальмы я прицепилась к их ребенку. Но с другой стороны — в этом случае всегда можно будет извиниться и свалить в туман. Ну подумаешь, еще два или три человека будут считать меня идиоткой, которая лезет, куда ее не просят. А если ребенок действительно потерялся?

Малышка кивнула и, совсем уж неожиданно для меня, разревелась. Ну елки-палки зеленые, только этого мне не хватало! Детские слезы я не переношу в принципе, особенно — если каким-то образом имею к ним отношение. А до меня только что дошло, что малышка видела нашу ссору с Васильченко если не "от и до", то по крайней мере эффектные финальные моменты. А такого рода вещи для детского просмотра уж никак не предназначены.

— Прости, я не хотела тебя напугать. Поверь, я не обижаю тех, кто не нападает первым.

Девочка кивнула, но глаза тереть не прекратила.

— Тебе ведь нужно в школу, верно?

Снова кивок. Уже с любопытством, а не со страхом, малышка внимательно разглядывает меня большими глазами, которые имеют какой-то странный, желтый цвет.

— Давай я тебя отведу? Знаешь, в каком ты классе? Ну, номер кабинета, или этаж, или как учительницу зовут, можешь сказать?

— Двадцать восьмой кабинет, — тихо подала голос девочка. — Это не класс, я ещё в подготовишках... Меня зовут Алика. Рада знакомству. Кстати, у тебя в записи на руке ошибка. Богдан Хмельницкий поднял восстание в тысяча шестьсот сорок восьмом году, а не в сорок седьмом. Ты на самом деле не страшная, хоть и с ножом ходишь.

— Я с ним не хожу. Я просто его вчера брала в поход, а потом забыла из куртки вынуть, — смущенно призналась я.

Вот, блин, дура, ребенка напугала! Но девочка и впрямь странная — разговаривает четко, не картавя, и знает дату, которую изучают классе в седьмом. Да ещё её золотистые глаза... За размышлениями мы спустились по лестнице на первый этаж и, пройдя лабиринт коридоров, выкрашенных облупившейся местами краской грязно-серого цвета, оказались в школьном крыле. Коридоры тут, кстати, были ничем не лучше — тот же грязно-серый цвет стен, тот же каменный пол, на который очень больно падать (я проверяла и не раз на собственной шкуре это утверждение)... Только в школьных коридорах было больше жизни — из-за дверей закрытых классов доносились голоса учителей и учеников, периодически по коридору проходили воспитатели и дежурные... Понятное дело, что попадая "в наш" корпус здания, дети несколько... пугались — помню, в свое время я выслушивала целый ряд догадок о том, что в заброшенном крыле водятся призраки.

Правда, сама же я эти догадки и опровергла в блаженном восьмилетнем возрасте, приведя как доказательство тот факт, что существование школьного здания непродолжительно, что за все время в стенах школы не произошло ни одного случая с летальным исходом, а также то, что в призраков верят только идиоты. Помню, тогда одноклассники меня заперли силой в этом самом заброшенном на тот момент крыле и я целых два часа наслаждалась отсутствием их общества, гуляя по незапертым классам и собирая пыль на одежду. Добавим также, что я разыграла отличный спектакль для учителей из разряда "я маленькая, бедная, я так напугалась, они меня все время обижают"... В общем, с одноклассниками, как и с однокурсниками, у меня отношения не ладились по вполне понятным причинам. Из размышлений о прошлом вырвал голос идущей рядом девочки.

— Ой, мы уже возле библиотеки. Отсюда я дорогу знаю, спасибо тебе. Беги на экзамен, Рин, а то опоздаешь, — протараторила Алика и скрылась за поворотом коридора.

Я ошарашенно смотрела ей вслед. Имени своего я юной леди не называла, как и не произносили его приставшие ко мне давеча козлы. В голове мелькнула еще одна догадка — я вспомнила о собственных неприятных воспоминаниях, связанных как раз с двадцать восьмым кабинетом. Метнувшись на второй этаж и пробежав два поворота коридора, я поняла, что догадки мои оправдались — за дверью с указанным номером располагался, пардон, сортир для особей мужского пола, в котором меня, кстати, вышеуказанные особи как-то заперли и я выпрыгнула из окна на крышу спортзала, чтобы выбраться из ловушки. Меня еще тогда за этот прыжок к директору вызывали, не в первый раз впрочем. И я основательно смогла тогда подставить своих одноклассников... Я уже говорила о том, что мы с ними друг друга не любили?

Итак, что мы имеем? Мы имеем маленькую девочку, кстати, очень странную девочку, с которой я за каким-то фигом наладила контакт. Интересно, интересно... В тот момент, когда я уже готова была обойти младшие классы в поисках Алики и убедиться, что таковая в школе не учится, взгляд мой упал на висящие в коридоре часы. Разразившись непечатной бранью, для детских ушей не предназначенной (кому я вру — нынешние дети меня наверняка могут многим новым словам научить), я быстро метнулась в сторону родного университета. Молодец, Шерлок, блин, доморощенный! Только тебе не хватало слушать занудства на тему "опаздывать нехорошо".

Мне повезло — на тот момент, что я влетела в аудиторию подобно вихрю, препода еще на месте не было. Верней, был его портфель на столе, а сам историк, видимо, смотался за чем-то важным в методкабинет. Плюхнувшись за первую парту, я достала каким-то чудом до сих пор не потерянную и не порванную зачетку и приготовилась к началу мук танталовых под названием "сессия". Муки достигли апогея уже через полчаса, когда препод все не появлялся. Ну вашу же мать!

Я не люблю учебу. Честно, очень не люблю. Верней, мне нравится учиться, узнавать что-то новое, но не тем способом, что исповедуется в стенах наших учебных заведений. Вот как мы всегда учились, мать вашу?! Мы приходим, тупо садимся за парты, ждем пока учителя/профессора отметят отсутствующих и только после этого мы приступаем к пережевыванию материала. Причем, жуют его до тех пор, пока не поймет самый тупой Вася Пупкин, сидящий на последней парте... Который на самом деле понимать ничего и не желает!

Почему равняются на самых тупых?! Почему я, которая получала учебники в начале августа и к первому сентября знала наперед всю программу, вынуждена была сидеть и слушать абсолютно тупой нудеж вместо того, чтобы заняться чем-то интересным?! Почему когда я все-таки начала этим самым интересным заниматься, читая под партой интересную мне литературу, меня сразу же стали гнобить наши милые учителя за то, что я срываю уроки?! Я срываю?! Сидя тихо с книжкой?! На то, что я знаю материал наперед, всем было плевать. Выскочка — так они меня называли. В глаза. И за глаза тоже. Может быть, они и правы в чем-то — я всегда стремилась подчеркнуть свое отличие от окружающих, выделиться, а не быть "серым на фоне серого". Поэтому и не любили. И я платила той же монетой.

Пока я размышляла о постороннем и стирала вечерние записи с тыльной стороны ладони, обожаемый препод все же соизволил явиться и, о боже мой, начал отмечать отсутствующих. Что я имею? Я имею уже вот как час своего потерянного времени и, судя по всему, потеряю его еще больше, поскольку историк решил начать опрос по списку и я в этом списке шестнадцатая.

— Первым отвечать пойдет... пойдет, — забрюзжал уже ненавидимый мною препод, окидывая взглядом притихшую аудиторию. Мне показалось, или взрослые дяди-тети сейчас уменьшились в размерах и попытались заползти под парты? Елы-палы, а ведь многим из этих людей уже перевалило за тридцатник!

— Я пойду, — поняв, что препод разродится еще не скоро, я встала со своего места и, подойдя к преподавательскому столу, взяла первый попавшийся билет.

Хм... Времена Киевской Руси, в частности — правление князя Игоря и княгини Ольги. У, это мы быстро...

Вру, не быстро — препод решил задать мне пару дополнительных вопросов, которые в результате вылились у нас в целый дебат по поводу содержания "Слова о полку Игореве". Вот где история, а где литература, мать вашу?! Со "Слова" мы плавно перешли на "Повесть временных лет", потом я за этой самой "Повестью" в библиотеку сбегала и, в результате, когда я наконец-то получила на руки зачетку с законной "восьмеркой", прошло целых сорок минут. Вдогонку мне донеслась замечательная фраза, с которой начинались все мои неприятности:

— Вот, имейте в виду, человек младше вас, а намного...

Мать твою, препод! Вот нахера ты это делаешь?! Тебе охота эту всю кодлу повоспитывать, а врагом номер один для них в результате стану я! Как всегда и было. С учетом того, что я также, как и в школе, откажусь плясать под дудку сильных курса сего, быть мне как минимум ненавидимой этими самыми сильными все оставшееся учебное время.

Об этом всем я и рассказывала в лицах Денису — одному из немногих своих товарищей, полчаса спустя после экзамена. Поскольку учился он в том же замечательном заведении, что и я, но по другой специальности, поговорить нам было о чем.

— Рин, а вот все потому, что ты просто жить не можешь без неприятностей. Сколько раз тебе говорить — непохожих никто и никогда не любит! Вот ответила бы ты по билету, промолчала бы в тряпочку, глядишь — и не разгорелось бы этого всего. А еще лучше — если бы не выскакивала со своим "я пойду первой отвечать". И как только тебе не страшно было?

— Страшно было просидеть в той долбаной аудитории до скончания веков, — фыркнула я. — Прикинь, вот я шестнадцатая по списку. Это мне пришлось бы терпеть пятнадцать идиотов...

— Ну почему сразу идиотов?

— Да потому что, блять! Ден, ну ты сам не видел что ли этих моих "однокурсников"? Из них от силы два человека знают тему и могут нормально связать два слова, а все остальные будут блеять, как бараны, а я все это слушай.

— Ты же моя бедная, несчастная, — расхохотался приятель. — Ладно, Ришкин, не грусти — я вот тебе тут кое-что накачал.

Приятель кинул мне небольшой пакет, внутри которого обнаружились два моих диска, данных другу ранее, и еще один — с новой игрой. Ну, с моими дисками все понятно — Эффект Массы, причем вся трилогия, причем до этого все тем же Денисом мне с торрента скачанная. А вот что за новая игрушка?

— Это не игрушка. Это тебе на Скайрим пару модов, классные текстурки на третий Фаллаут и Обливион, ну и еще там кой-чего накидал, заценишь.

Геймер геймера всегда поймет! Впрочем, нет, я не геймер — я задрот. Вместо того, чтобы прийти домой, лечь в койку и доспать свои законные четыре часа, я вот прямо сейчас ногой запущу компьютер и погружусь в виртуальную реальность, спасая галактику от нашествия гигантских адовых машин. Или же отправлюсь в путешествие по Имперскому городу... А еще — можно исследовать морские глубины Восторга и многое другое.

Да, я знаю — это все граничит с психическим расстройством — попытка отгородиться от окружающей реальности игрой, робкие мечты о параллельных мирах и о том, что когда-то твоя жизнь изменится... Нормальные девочки во все времена мечтали о принцах на белых конях, о бальных платьях до пола, а я... я мечтала покорешиться с кем-нибудь из игровых персонажей, поставить там все с ног на голову... Впрочем, кто сказал, что эти самые игровые персонажи стали бы со мной разговаривать? Скорей всего, все они также считали меня как минимум — антисоциальным элементом, как максимум — ебанутой. Да я такая и есть, в принципе, так что грех жаловаться.

Как хорошо — мозги думают, а автопилот работает... Пока я снова углубилась в раздумья, прошло ничем не примечательных пятнадцать минут, в ходе которых я пробрела мимо трех пятиэтажек, свернула в знакомую с детства подворотню и вышла прямиком к родному дому. При этом чуть ли не нос к носу столкнувшись с Аликой.

Рин, спокойно! То ли девочка, а то ли виденье, просто недавно переехала в твой дом. Номер кабинета малышка наверняка перепутала, имя твое могла услышать во дворе или просто через стену, если живет в одной из соседних квартир. Отсутствие характерной для детей картавости объясняется тем, что ее, в отличии от тебя, водили к логопеду, а знание истории — работой родителей. Редкий цвет глаз — простая случайность, а единственным сходством со всякими там Альмами Уэйд, Самарами Морган и прочими девочками из страшилок служат темные волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам. Она нормальный ребенок! Тем временем, к ужасу моему, остатки инстинкта самосохранения моего канули куда-то в небытие, уступив место банальному любопытству. К тому же, в этот раз Алика решила сама первой начать разговор.

— О, Рин, а я тебя и не заметила. Ты, что, здесь живешь? — ребенок приветливо улыбнулся, и я не придумала ничего лучше, как улыбнуться в ответ. Внезапно налетевший порыв ветра выбил у меня из рук пакет, и диски полетели на землю для того, чтобы быть тут же подобранными Аликой.

— Эм... Это стрелялка какая-то? — уточнила девочка и тут меня понесло. Вот уж о чем — о чем, а об играх я могу говорить часами. Я начала рассказывать Алике о капитане Шепард и её команде, о странной силе под названием «биотика», о мудрых древних протеанах и о жнецах — страшных машинах, чей контур напоминал мне вытянутую в хвате руку. О том, как я вместе со многими фанатами игры обсуждала на форумах ночами паршивость концовки трилогии, о новой концовке, которую записал мне на диск Дэн и о многом другом. Девочка смотрела на меня и улыбалась. Неожиданно я увидела себя как бы со стороны — здоровенная дуреха стоит и что-то втирает стоящей напротив малышке.

— Рин, скажи, а если бы ты попала вдруг в такой мир, какой бы ты хотела быть?

Слишком странным был этот вопрос. Слишком... соответствовал моим мыслям, что ли. Ведь мы часто представляем, что бы случилось, будь мы на месте одного из героев игры. Непонятно, почему я охотно поддержала разговор на эту тему, ведь, казалось бы, что может понимать шестилетний, ну максимум, восьмилетний ребенок о космической вселенной, "других мирах" и многом другом.

— Остаться человеком, несмотря ни на что. Чтобы сила воли позволила выдержать все испытания, что выпадут по жизни и не сломаться под гнетом обстоятельств. Чтобы нашлись настоящие друзья, которые были бы вместе со мной не только в миг триумфа, но и не бросали в беде. И чтобы я, в случае чего, не подвела их по глупости или трусости.

— Нет, я не про это... физические характеристики. Ну вот кем ты обычно играешь?

— Ну, как правило, биотиком.

— Но биотиков не особо любят.

— Ну, знаешь ли, меня и так не особо любят, так что разницы нет. А биотика дает хорошее боевое преимущество, особенно в том случае, если противник заведомо превосходит тебя по физическим характеристикам или же по количеству боевых единиц.

— Ну ладно, хорошо. Вот биотика, ладно. Что еще? Вот если тебе дают на выбор три характеристики, с которыми нужно начать игру, что ты выбираешь?

— Алика, ты откуда столько об играх компьютерных знаешь? — изумилась я.

— Не отвлекайся, — девочка кивнула мне на находящуюся неподалеку лавочку, на которую мы и сели, при этом продолжая разговор. Говорила, впрочем, я одна.

— Ну хорошо. Значит, про биотику я сказала — это раз. Регенерация — это два. Ибо как ни крути, а шкуру в играх нехило коцают и если нет той самой, родимой, способности быстро восстанавливать свои ОЗ, приходится очень туго.

— Дальше.

Я потянулась и, закинув руки за голову, оперлась спиной на спинку скамейки.

— Знаешь, в масс эффекте есть такой способ читерства — если ты убиваешь определенное количество врагов из штурмовой винтовки, играя за солдата, то потом эта ветка умений становится доступной для любой другой специализации.

— И?

— Практика показала, что адепт с винтовкой — это неубиваемая тварь. Штурмовка на дальней дистанции гетов косит так, что закачаешься. В третьем массе, правда, это вообще несущественно — там на персонажа можно любое оружие навесить, от класса зависит лишь количество пушек, а вот во втором адепт вообще с пистолетом бегает аж до корабля коллекционеров, и не поймешь, как на "безумии" вылезать из ситуации.

— Ну, адепт в игре сам по себе смертоносен.

— Это-то да, вот только насколько бы сил биотика хватило при реальной боевой ситуации? Думаю, что если хорошо выкладываться, то минут на тридцать-сорок максимум, а потом чем драться, пистолетом что ли? Ладно, допустим, во втором масс-эффекте были пистолеты пулеметы, но в первом с этой точки зрения вообще мрак полный и...

— Короче, выбор такой: биотика, штурмовая винтовка, ускоренная регенерация, я правильно поняла?

Алика встала напротив меня и чуть наклонилась вперед, словно бы ожидая моего ответа.

— Да, но...

"Но вот только нереально попасть в мир игры, а значит — этот разговор все равно бесполезен". Наверное, именно это хотела бы я сказать, вот только внезапно поняла, что не могу произнести и звука. Все, что я могу — это смотреть на Алику и теперь понимать, что в ней было странного. У всех людей есть тень, а у нее — нет! И на нее не оказывает никакого влияния ветер — волосы и одежда ребенка оставались без движения.

Наверное, большинство людей на моем месте испытало бы страх, а то и вовсе — суеверный ужас. Я — нет. Нецелесообразно. Если бы она хотела причинить мне какой-либо вред, то безусловно, сделала бы это без всякого труда. Но вместо этого был разговор, уточнение пожеланий, так сказать. Неужели она говорила на полном серьезе о возможных "характеристиках", с которыми я хотела бы "начать игру"?

Рин, ты несешь бред. Параллельные миры, конечно же, существуют, вот только если бы по ним могли шастать люди вроде тебя, вряд ли мироздание бы выдержало подобную катастрофу. Ну еще бы — толпы идиоток, бегающих за Гаррусом Вакарианом и Тейном Криосом, десятки желающих дать в морду лично Калиссе как-ее-там, тысячи умников, считающих, что именно без них все развалится к чертовой матери...

Все, что я могла — это думать и смотреть в желтые глаза Алики, которые, казалось, излучали странное свечение, окутывающее мою фигуру. Секунда. Другая. Ход времени вокруг словно бы замедляется, а после — все исчезает. Звуки, изображение перед глазами, ощущение реальности. Меня с головой накрывает темнота. Наверное, именно так выглядит потеря сознания — точно судить не могу, поскольку до нынешнего момента ничем подобным не страдала...

Примечания:

Итак, начинаю. Тапки, как обычно, в отзывы. Как обычно ищу бету. Как обычно просьба отметить "очепятки" в публичной бете. Все как обычно.

Шум. Непонятный шум вокруг. Мысли короткие. Путаются. Чьи-то крики. Выстрелы. Выстрелы!? Я заставила себя открыть глаза, кое-как встать на ноги и осмотреться с целью выяснения местоположения собственной бренной тушки. К сожалению, осмотреться мне обстоятельства вряд ли позволят, поскольку некто заметил, что я очнулась, и поспешил сообщить об этом кому-то еще.

— Гляньте-ка, тут еще одна детка. Как думаешь, сколько за такую дадут? Эй ты, сука, ну-ка смотри на меня.

Я подняла голову. Четыре глаза, отсутствие носа... Батарианец? Неужели это...

— Что встала, сука? Шевелись давай! — четырехглазый отвесил мне увесистую пощечину, после чего толкнул с такой силой, что я едва не потеряла равновесие.

Мой инстинкт самосохранения забился далеко-далеко, предположительно ещё дальше, чем совесть, а вот самолюбивое эго и острый язык явили себя во всей красе.

— Сука у твоей жены в трусах. И убери от меня свои клешни, пидор, — резко ответила я и, не дожидаясь реакции батарианца, ткнула ему пальцами в глаза. Но их то у него не два, а четыре, так что дезориентировать его не вышло — только разозлить. Последовавшая за этой неудачей попытка ударить ублюдка успехом также не увенчалась, поскольку не сразу до меня дошло, что одет он пусть и в легкую, но все же броню. Мда, кажется меня сейчас будут бить...

Отлетев от пинка в живот и соприкоснувшись многострадальной задницей с твердой землей, я услышала резкий оклик:

— Эй, Магур, полегче там, товар испортишь.

Товар. Работорговцы? Биотвари-то ясновидящие... Не о том думаю — раз уж я тут оказалась, надо принимать меры по спасению собственной шкуры, ну или же минимизации урона для этой самой шкуры, которая у меня единственная, а поэтому очень дорога. Пользуясь тем, что батарианец внял предупреждению руководителя или напарника и не спешил продолжать учить меня уму-разуму, я огляделась. Надо же понять, куда меня занесло... Впрочем, что можно понять, если видишь всего несколько модульных домиков из пластика, которые в изобилии встречаются на протяжении всех трех частей игры? Какая-то колония, или же научный лагерь... Видимость была от силы метров десять-двенадцать — все остальное скрывалось в пелене густого черного дыма, от запаха жженного пластика неприятно першило в горле, впрочем, это было далеко не последней моей проблемой. Первой и главной жизненной неприятностью были эти батарианцы.

В этот момент в дымовой завесе показалась еще одна фигура. Судя по тому, что парочка извращенцев как-то подобралась при приближении, обладателем фигуры был их непосредственный начальник. Верней сказать, главарь.

Я тем временем продумывала, как бы мне от работорговцев смотаться, чтобы при этом меня не подстрелили, и, конечно же, чтобы при этом не побежать в сторону основных сил четырехглазых.

Один из батарианцев держал меня на прицеле, пока главарь медленно приближался, видимо, желая рассмотреть добычу.

Также, как и ранее Магур, командир работорговцев рывком за шиворот поднял меня на ноги, заставляя встать прямо.

— Эта сука дерется, — счел необходимым предупредить главаря Магур, все еще потирающий два глаза, ознакомившиеся с моими пальцами.

— Ну твоей рожи, Магур, все девочки пугаются. Меня вот она не боится, видишь? — главарю явно хотелось поиздеваться надо мной и заодно — выпендриться перед подчиненными. — И глупостей делать сука не будет, верно? Она ведь понимает, что если она с нами нормально, то мы ее не обидим, верно?

Батар тряхнул меня за шиворот, добиваясь реакции. Я кивнула, вытаращившись на него во все глаза — кажется, именно так принято изображать страх.

— Т-только не бейте меня, п-пожалуйста, — пробормотала, дабы закрепить эффект. Слезами заливаться не стала — излишняя плаксивость может вызвать раздражение. Как говорится, всего в меру — показать, что я напугана, что я боюсь боли...

Почему они ограничились только одним ударом? Почему не пристрелили меня, как остальных несчастных, трупы которых виднелись неподалеку?

Тем временем батарианец заставил меня подойти к одному из зданий. Достал наручники и застегнул один браслет — на моей правой руке, а второй — на перилах лестницы, верней том, что от этих перил на данный момент осталось. После этого батар ушел в туман, то есть в дым, напоследок приказав своим подчиненным не портить мою шкуру и пригрозив мне, что если не буду умничкой, то будет очень плохо.

Двое оставшихся надзирателей начали переговариваться друг с другом, но, к сожалению, слишком тихо, чтобы можно было что-то разобрать. Мысленно я заликовала — все, что мне потребуется, это дождаться, пока парочка надзирателей отойдет еще на пять шагов и можно бежать! Сам того не ведая, главарь дал мне направление побега — за время нашего разговора он слишком нервно смотрел в одну сторону. Как раз в ту, откуда изредка доносилась стрельба.

Вывод — там находятся те, кто враждебен по отношению к батарианцам. Скорей всего, люди, поскольку среди трупов я не видела ни одного представителя какой-либо другой расы. С батарианцами я уже познакомилась, выводы о них сделала, пора сваливать с их вечеринки, пока они не увезли меня отсюда и не продали в какой-нибудь бордель.

А для того, чтобы смотаться, нужно лишь улучить момент. К счастью, у наручников, на которые так полагался батар, есть один большой недостаток — они мне немного великоваты. Настолько, что я вытащила из их плена свою руку абсолютно незаметно уже через две минуты. Основательно при этом ободрав кожу, но это пустяки.

В ту самую секунду, что я уже приготовилась рвануть в спасительную дымовую завесу по направлению к "линии фронта", один из батарианцев все же оглянулся. А нет, не на меня — аж от сердца отлегло. Оказывается, работорговец заметил, как кто-то шевелится неподалеку и подошел проверить.

Раздался испуганный детский крик, и маленькая девочка попыталась убежать от батарианца, который, впрочем, быстро ее настиг и, схватив за руку, подтащил ко мне.

— Что это ты делаешь? — за его спиной раздался голос второго.

— Как, что? Главный же сказал — баб забираем, всех остальных в расход.

— Кибэк, ты идиот? Не можешь бабу от мелюзги отличить?

— Так это... Делать-то что?

Магур разразился тирадой, единственными цензурными словами в которой были предлоги. В тираде этой были высказаны сомнения в умственной полноценности Кибэка, а также в его сексуальной ориентации и порядочности всей его семьи. Заметив, что в тираде этой никакого плана дальнейших действий указано не было, Магур все же заткнулся на секунду, вдохнул, выдохнул и снова обратился к Кибэку, на этот раз спокойным голосом. Слишком спокойным — именно таким тоном у нас говорят с безнадежно больными на голову.

— Вышибаешь мозги мелкой, забираем суку и уходим отсюда. Карэд же сказал — надо сматываться, пока подкрепления не подошли.

Фраза про подкрепления меня обнадежила. Остальные сведения были, увы, не столь радужными. А дальше, как в плохом кино — эмоции взяли верх. Злость на ублюдков, которые собирались убить совсем маленького ребенка, осознание, что момент побега мною был безнадежно упущен в прошедшие несколько секунд, что я запоминала особо понравившиеся перлы из тирады батарианца. Все это привело к тому, что я сделала шаг вперед, закрывая собой девочку.

— Только тронь ее — и я тебя убью!

Судя по всему, от моего поступка офигели не только батарианцы, но и малышка, которая прекратила плакать и неожиданно крепко стиснула мою руку. Батарианец выстрелил. В меня.

Руку вперед я выбросила рефлекторно, стремясь закрыть голову. Будь у меня время размышлять, я бы в который раз удивилась особенностям человеческого тела, которое стремится жить даже в тот момент, когда личность приняла решение умереть... Но времени удивляться у меня не было, поэтому и данный жест, и последовавший за ним сгусток чего-то синего, полетевший в батарианца, не были восприняты как нечто нереальное. Скорей, я увидела, как выросли мои шансы остаться в живых и при этом не попасться в плен. А шансами я всегда пользоваться умела.

Второй батарианец решил этих шансов меня лишить, но следующая вспышка полетела уже в него, таким образом жизни лишился именно он. Хм... Ну, не совсем от вспышки, если честно — едва тело его коснулось земли, как я метнулась вперед и схватила его выпавшее оружие. А дальше дело техники — внешний вид винтовки полностью соответствовал игровому, а базовые знания о конструкции огнестрела позволили мне применить трофей по назначению.

Блин, и все это на глазах у девочки... Сколько ей там? Три? Четыре? С другой стороны — времени не было предупреждать ее, чтобы глаза закрывала. Обернувшись, понимаю, что ребенка моя выходка ну ни капли не испугала — вместо того, чтобы кричать, плакать или звать на помощь, девочка стояла чуть поодаль и улыбалась мне, кулаками вытирая с лица давешние слезы.

Все это я отмечала мимолетом, поскольку была занята первостепенной задачей, сиречь мародерством. Правда, помародерствовать особо не получалось, поскольку я не знала, как снять с трупов броню, а соответственно — как добраться до их карманов. Увы, увы, увы... Единственным моим трофеем стали винтовка, дробовик и пистолет, причем по непонятной причине мила была мне именно первая пушечка, прихваченная в горячке сражения.

Искала я, прежде всего, патроны, но уже минуту спустя вспомнила особенности конструкции оружия до 2185 года и прокляла долбанный рефлекс геймера. Так, патронов нет и не будет, другое какое-то снаряжение с трупов я снять не могу, поскольку не знаю особенностей местных технологий... Ну и хрен бы с ним — надо хватать мелкую в охапку и убираться отсюда.

Хватать, впрочем, никого не пришлось — девочка сама шла рядом со мной, ни на секунду не разжимая руку и испуганно вздрагивая каждый раз, когда слышались выстрелы. Внезапно все стихло, и тогда уже испугалась я, ведь тишина могла означать лишь одно — сопротивление местных окончательно подавлено, и победа досталась четырехглазым ублюдкам. Именно поэтому прежде, чем выходить на открытую местность, я спряталась за какими-то обломками и постаралась оценить ситуацию. Что, впрочем, было невозможно сделать из-за дымовой завесы.

Помог мне раненный батарианец, который возник в паре метров впереди словно бы из ниоткуда и попытался спрятаться в нашем с мелкой убежище. Само собой разумеется, что такой конкуренции я не потерпела и... Хм, кто-то кажется говорил, что когда убиваешь себе подобных, чувствуешь страх там, или угрызения совести... Не знаю, то ли я такая ненормальная, то ли ситуация сказывается, но ни совести, ни страха не было. Инстинкт — убей или будь убитым, пожалуй. Ну а еще — защита потомства, наверное. Девочка, конечно же, не моя, но все равно мне она ближе, чем четырехглазые работорговцы. И в обиду я ее не дам! И себя тоже, само собой разумеется.

Батарианца преследовал кто-то. И этот "кто-то" был очень удивлен, когда убегающая цель пала жертвой другого охотника. То ли от удиления, то ли от испуга, мужчина открыл стрельбу и если бы рефлексы не заставили меня вовремя спрятаться за ящиком... Короче, спасибо вам, рефлексы!

Девочка заревела в голос и беспорядочная стрельба прекратилась словно по мановению волшебной палочки.

— Ханна? — мужчина в растерянности замер в нескольких шагах от ящика, где мы прятались.

— Папа! — девчонка попыталась было выскочить из-за ящика, но я не позволила ей этого сделать. Мужик явно на нервах, может начать палить на малейшее движение. Ребенку это было не объяснить. — Отпусти меня!

Так, кажется у нас сейчас будет большое недопонимание. Впрочем, мне ли привыкать к ситуации "хотела, как лучше, а получилось, как всегда"?

По ту сторону нашей импровизированной баррикады воцарилась подозрительная тишина.

— Эй, мужик, давай без глупостей, ладно? — решила я начать первой начать разговор.

— Все что угодно, только отпустите мою дочь, — человек старался говорить как можно спокойней, но скрыть дрожь в голосе не получалось.

Девочка в руках извивалась, как змея, но я продолжала крепко ее держать. В конце концов, я не для того рисковала своей шкурой, спасая ее от батарианцев, чтобы она на моих глазах была застрелена собственным нерадивым родителем.

Заставить бросить оружие? Нет, пожалуй, так он еще больше распсихуется. Как говорится, требование разоружения есть первый акт военных действий.

— Подходи и забирай, — решение приходит мгновенно. Биотик я или нет? Судя по тому, что секундой спустя передо мной повисла синяя дымка, берущая начало из руки — вполне биотик. Полноценным барьером эту штуку назвать, конечно же, сложно, но от случайной пули защитит. Надеюсь.

Девчонку я задвинула за спину, сама встала таким образом, чтобы "щит" оказался между мною и приближающимся мужчиной.

— Ты человек! — увидев меня, неизвестный опустил оружие. Выдохнув с облегчением, я прекратила удерживать ребенка за своей спиной.

— Папа! — мелкая бросилась на шею мужчине. Тот поймал бегущую малышку и взял на руки, прижимая к себе.

— Спасибо вам! Я уже и не думал... не надеялся...

— Выкать необязательно. Я Рин, если что. Вы здесь один, или...

Мужчина нахмурился. Видно было, что в его планы не входило вести к друзьям не пойми кого. Кроме того, он с вполне ожидаемой неприязнью косился на практически исчезнувшую синюю фигню, которая все еще висела в воздухе.

— Все с вами понятно, — хмыкнула я. — Удачи с батарианцами, я удаляюсь.

— Постой, куда же ты пойдешь одна да еще и...

— Да еще и посреди развалин, кишащих батарианцами. Само собой, далеко я не уйду. Ну а что поделать? Унижаться и просить, чтобы мне доверился незнакомый человек не в моих правилах. Первый жест доброй воли я сделала — спасла вашу девчонку, каким-либо иным образом доказывать свою лояльность я не собираюсь. Выходит — наша попытка наладить контакт снова зашла в тупик, не так ли... Кстати, вы так и не представились.

— Майк... Просто Майк. Прости, вся эта обстановка... действует на нервы.

— Я заметила. Так мы будем решать, что делать дальше, или же продолжим стоять и разговаривать в ожидании четырехглазых? Думайте быстрей — я не намерена здесь задерживаться дольше, чем требуется, одного знакомства с батарами мне вполне хватило, дальнейшие наши встречи я стремлюсь свести к минимуму.

— Не получится, — мужчина покачал головой. — Если с той стороны, откуда ты пришла, тоже батарианцы...

Я кивнула. Майк на несколько секунд прижал ладони к вискам.

— Дай угадаю — мы окружены, да?

— Получается, что да... Мы отправили сигнал Альянсу, но...

— Все известные боги, какое чудесное... Кстати, какое сейчас время суток-то, не видно в этом дыму? Ну так что, мы продолжим тихо-мирно ждать батарианцев, или же ты, наконец-то представишь меня вашему гражданскому ополчению, и мы разработаем план действий?

— Рин, ну какой, к черту, план действий?! Там — десятки, а может сотни обученных террористов, а мы...

Тем не менее, мужчина все же дал мне знак следовать за ним. Идти приходилось тихо, настороженно всматриваясь в дымовую завесу на предмет присутствия батарианцев. К счастью, пока что четырехглазых на горизонте, верней, в обозримом пространстве, не наблюдалось.

— Да, да, да, я все прекрасно знаю и понимаю. Мы есть группа ни в чем не разбирающихся гражданских, которые к винтовкам прикасались только для стрельбы в тире по мишеням. Ах, да, еще мы на данный момент лишены выбора как такового — батарианцы все равно попытаются завершить начатое...

— Мы все умрем, — раздался впереди еще один голос. Так, ну судя по всему, мы пришли, что называется, в главный пункт местного ополчения. Пункт представлял собой перегороженный тупик, в конце которого находилась пара модульных домиков, из которых доносился детский плач, чьи-то стоны и причитания...

И всех защитников — девять человек, включая нас с Майком. Что-то мне подсказывает, что говоривший о нашей скорой смерти прав. Однако, в отличии от своих товарищей по несчастью, я не собиралась ныть о несовершенстве мира, более того — фраза о скорой смерти не вызывала у меня уныния. Лишь одно чувство полностью овладевало сознанием — злость. Значит, вот так вот, да?! Попасть в другой мир только для того, чтобы окочуриться в первый же день, не увидев Цитадель, не познакомившись с Шепардом или хотя бы не увидев его в новостях... Не рассмотрев вблизи представителей турианцев, кварианцев, азари, не полетать на космическом корабле и все из-за блядских террористов?! Ну уж нет, не на ту напали!

— Вот что я вам скажу — бессмысленный скулеж нам точно не поможет. Батарианцы будут здесь и придется драться. Что, даже не хотите воспользоваться тем мизерным шансом, что есть у всех нас?!

Один из мужчин, сидящих в отдалении, горько усмехнулся.

— Ты наивная дура...

— Я?! Да, пожалуй. Но мои наивность и глупость подсказывают мне, что лучше умереть с оружием в руках, перед этим захватив с собой на тот свет как можно больше этих ублюдищ, чем сидеть и трястись в ожидании, когда кто-то из них соизволит всадить мне пулю в лоб. А, хотя нет, пардон, у меня есть дополнительная мотивация — я предпочту сдохнуть, чем попасть к ним в лапы. А еще — предпочту положиться на фееричную везуху и то, что нас спасут в самый последний момент. В этом случае в наших интересах дожить до этого момента, а шанс на выживание повышается в зависимости от эффективности сопротивления батарам.

— Звать-то тебя как, чудо-юдо? — еще один мужчина, который возился с каким-то техническим устройством, обратился ко мне. Причем для этого даже оторвавшись от своего важного занятия. Уже прогресс — раз слушают, значит есть шанс создать из этого отряда хоть какую-то оборону. О том, что создавать и командовать придется мне, я догадалась интуитивно. Почему? Сложно сказать. Непонятно, на что я рассчитывала — семнадцатилетняя козявка, которая появилась из ниоткуда и собиралась заставить подчиняться здоровых тридцатилетних мужиков... Однако, как показала практика, расчеты мои были верны.

— Рин. А вы...

Джек, Рикардо, Олаф, Крис, Девид, Альберт, как оказалось. Последним представился Роберт — инженер, который все это время не прекращал возни, судя по всему, с генератором щита.

— Да отключите вы аварийное освещение на улицах — все равно батарам и покойникам оно ни к чему. Вот и появится достаточное количество энергии, чтобы удержать щит над зданиями, — хмыкнула я, решив блеснуть своими ничтожными познаниями в области физики и электротехники.

— О, самая умная появилась, надо же! — вспылил инженер. — Думаешь, ты одна тут такая советчица выискалась? Или что, я без тебя этого не знаю?!

Майк неодобрительно покосился на нас, после чего снова принялся встревоженно всматриваться вдаль. Понимаю его опасения — тут того и гляди батары нас обнаружат и атаку начнут, а мы грыземся вместо того, чтобы сопротивление организовать.

— Простите, я никого не хотела обидеть. Просто думала, что вы поддались панике и забыли о... возможных путях решения проблемы с настройкой щита. Я могу чем-то помочь?

Ох, как же я это не люблю — ставить себя в положении виноватой, извиняться, хотя по сути ни в чем не виновата... Выслушивать о том, что я выскочка, лезу со своими советами, куда не просят и в результате просить прощения за свое же собственное желание помочь. Но приходится. Потому что, ешкин дрын, если мы продолжим выяснять отношения, то быть нам убитыми в ближашие... ну, несколько часов или минут — сколько там времени потребуется батарианцам, чтобы обнаружить нас?

— Давай. Отключи аварийное освещение. Вон тот рычаг. Только учти, умная наша — его обычно двое здоровых мужиков и при помощи специального инструмента опускают, а не сикозявка вроде тебя голыми руками.

Роберт снова криво усмехнулся и вернулся к равномерной нецензурной речи, адресованной генератору, который, понятное дело, с обязанностями своими справиться не мог по техническим причинам.

Поплевав на ладони, я подошла к рычагу и сжала кулаки. Так, а кто знает, как мне пользоваться биотикой? Правильно, никто — книжку с инструкцией мне Алика в карман не запихнула перед тем, как меня сюда забросить. Как, впрочем, и не предупредила о всевозможном форс-мажоре, который этого самого применения биотики может потребовать. Ладно, синими вспышками непонятного назначения я швыряться научилась. Это, допустим, броски... Или деформации? Хрен поймешь — у меня они ни на то, ни на другое, не похожи... Та штука, что я выставила между собой и Майком, когда боялась, что он с перепугу пристрелит и меня, и свою обожаемую дочку — это, определенно, барьер. Верней, зачатки барьера. А вот как бы мне этот рычаг опустить?

Думай... Биотики сильней людей. Все, что мне нужно — это просто засветить кулаки синим светом и после этого потянуть за рычаг. Сила поля эффекта массы увеличит прикладываемые усилия... Ну, как-то так. Вопрос только в том, как этим синим светом засветиться?

А как я вообще создала барьер? И до этого — как я бросала вспышки в батарианцев...

— Что, не получается? — голос над ухом произвел впечатление взорвавшейся бомбы. И я — да, точно, надо было просто попросить кого-то меня напугать!

Все тело замерцало голубым светом, волосы встали дыбом. Появилась другая проблема — теперь я практически не могла пошевелиться. Верней, боялась — мало ли, как отреагирует поле темной энергии на простейшее движение рукой? К счастью для меня и для самих себя, рядом стоящие мужчины быстро сделали несколько шагов назад. Ладно, если что — я не виновата...

Руки легли на рычаг. Странно это вообще-то — рычаг... По идее, в высокоразвитом техническом мире вроде этого не должно оставаться ничего похожего на механические переключатели. Все ведь на электронике, да с инструментрона, да с уни-гелем... Или это резервная система на случай, если электроника заглючит? По идее, вполне логично. А, ладно, не о том я думаю...

Пока мозг был занят размышлениями, тело все же понемногу сдвигало с места этот проклятый рычаг. Однако, едва я дотянула его практически до самого низа, система решила посопротивляться и рычаг поехал обратно, вверх. Повиснув на здоровой штукенции всем своим весом и добавив свечения, я старалась не уступать ни сантиметра.

— Рин, вообще-то уже все, — осторожно заметил мне Роберт, показывая на генератор.

Да уж, почувствуй себя идиотом. Ну кто же знал, что сразу же после выключения освещения долбанный рычаг возвращается в исходное положение? Немного похоже на самозакрывающиеся двери в наших магазинах... Эх, опять я не о том думаю.

Так, ну и какой пальмы я продолжаю висеть на рычаге?

Отпустив злосчастный переключатель, я с трудом сохранила равновесие. А нет, не сохранила — плюхнулась пятой точкой на пол, при этом не прекращая мерцать биотикой. Вот как мне теперь ее выключить? Или она сама развеется, как барьеры в игре, по прошествии определенного времени?

Да, точно — уж не знаю, что именно я сделала, но в течении последующих десяти секунд синее свечение вокруг меня постепенно сходило на нет. Когда оно и вовсе пропало, я заметила в глазах колонистов самые... разные чувства — от скрытой надежды до страха перед неизведанным.

Ах, да, про биотику ведь был в курсе один только Майк. Ну еще и Ханна, конечно же, но девочка все это время ни с кем не разговаривала, просто стояла рядом с отцом и крепко сжимала его руку.

— Так ты... — прервал молчание Роберт.

— Вы меня сразу на костерок, или сосредоточимся на первоочередной проблеме? Освещение есть, а значит — будет и щит над гражданскими зданиями. Кто в бою не участвует — может укрыться там, какое-то время таким образом выиграть получится. Если же вы хотите, чтобы этого времени было как можно больше, придется вытащить руки из задниц, приставить их к плечам и, взяв в руки оружие, отбиваться от батаров.

— Драться с ними — самоубийство! Я на это не подписывался. Я... — кажется, у Олафа... или Рикардо? Черт, я не запомнила, кто из них есть кто... Неважно, впрочем, как зовут этого паникера.

— Слишком молод, чтобы умирать? — я развела руки в стороны. — Я все равно моложе и если тебе не время умирать, то мне и подавно. Но знаешь... Раз из всех нас здесь только я — настоящий мужик, то давайте, прячьтесь в домик, господа колонисты. А я буду отбивать нападение.

— В одиночку? — Майк расхохотался.

— Именно. Мне плевать, пойдете ли вы за мной или нет — я не планирую никого уговаривать и уж тем более, умолять. Я просто лучше сдохну, чем позволю батарианцам забрать себя. Вы... Ну вы можете смирно сидеть и ничего не предпринимать, пока батарианцы не перебьют вас... Ну а потом примутся за них, — я кивнула в сторону домиков. — Забирают женщин, судя по всему, достигших половой зрелости. Всех остальных убивают.

— Ты...

На лицах трех колонистов заиграли желваки. Кажется, еще немного — и эти люди бросятся на меня с кулаками.

— Что я? Это вам есть что терять, не мне. Злитесь? Правильно делаете, теперь постарайтесь направить свою злость в нужное русло. Слышите? — я указала на дымовую завесу, сквозь которую до нас уже доносились хриплые крики батарианцев. — Они скоро будут здесь, поэтому я прямо сейчас требую от вас однозначного ответа, в домике ли вы, или со мной.

Молчание было мне ответом. Что же, ладно. Горько осознавать, что некоторые плохие черты человеческого характера, такие как трусость и шкурничество по-прежнему остаются неизменными даже во времена космической эры.

Улыбнувшись, я повернулась к людям спиной и сделала первые шаги к внешним баррикадам.

— Рин, что именно мне следует делать? — раздался вслед голос одного из мужчин.

— Если кто-то из вас владеет снайперкой и в состоянии забраться вон на ту крышу, получится неплохая огневая поддержка. Но имейте в виду — вы там будете как на ладони и не исключено, что погибнете первым. Еще один снайпер может спрятаться вон за теми ящиками. Самый дальний и безопасный угол, если что. Остальным рекомендую рассредоточиться и не оказываться вместе по двое-трое, поскольку в случае применения тяжелого оружия или гранат есть риск потерять не одного, а сразу нескольких бойцов.

Я не оборачивалась. Не смотрела, как они делили между собой места. Все мое внимание было сосредоточено на небольшом, пока что небольшом, количестве силуэтов, которые медленно, но верно, приближались к нашим баррикадам. В том, что они обнаружат наше присутствие, я не сомневалась — даже в мое время активно разрабатывались всевозможные сканеры, тепловизоры и прочее, что уж о здешних технологиях говорить.

— Сдавайтесь, и мы вас не тронем! — раздался голос батарианца, усиленный микрофоном.

Выстрел снайперской винтовки из-за спины стал для меня сигналом к бою. Кто стрелял? Не знаю, да и не важно уже это. Главное, что колонисты сделали правильные выводы и планировали оказать батарианским ублюдкам хоть какое-то сопротивление. Как и я.

— Русские не сдаются, — едва слышно прошептав это, я высунулась из-за ящика и дала несколько очередей в один из силуэтов. Хм, судя по всему, попала. Странно, почему чужая смерть не приносит угрызений совести, но лишь внутреннее удовлетворение и странное торжество? Двумя уже меньше. Сколько же всего тварей нам противостоит? Неизвестно. Успеет ли Альянс на помощь? Майк вроде говорил, что они отправили сигнал, вот только что застанут прибывшие на помощь космопехи? Нашу группу или только трупы? Почему мне это неважно? А ведь действительно, неважно. Значение сейчас имеет лишь одно — сокращение поголовья работорговцев.

Колонисты часто меняли позиции, то и дело в непосредственной близости ко мне оказывался кто-то из них. Чаще всего это был Альберт с дробовиком. Ну логично, в принципе — это оружие дает максимальный урон на ближней дистанции, а дистанция на тот момент сократилась всего лишь до десятка метров — некоторые батарианцы успевали добежать до "моих" ящиков, падая под градом пуль уже мне под ноги. Так, не поскользнуться на трупах.

— Рин, ты чокнутая! — неожиданно прокричал мне колонист, укрываясь за ящиком и ожидая, пока я метну в батаров пару синих вспышек.

— Я знаю! У меня и справка есть! — шуткой отвечаю я.

Само собой разумеется, справки у меня нет, поскольку подобно большинству психов, я всегда была достаточно хитрой, чтобы "не спалиться". Но наверняка большинство психологов и психиатров вот прямо сейчас признали бы меня невменяемой. Ну как же, стоит девчонка, смеется и убивает пусть и не людей, но все же разумных существ. И при этом свято уверена, что делает все правильно! Да я прямо ходячее пособие для дедушки Фрейда. И почему-то этим горжусь, да...

Все-таки поскользнулась, упав прямо на свежеиспеченного четырехглазого покойника. В этот же момент поняла, что упала очень удачно, поскольку пуля пролетела мимо и ударила в грудь Альберта. Вот черт!

Отвлекаться нельзя, но и не помочь раненному соратнику — подло. Именно поэтому я выбросила вперед руку, создавая уже привычный барьер в проходе. После чего кинулась к упавшему мужчине. Крови не было, но дышал Альберт хрипло, хватая ртом воздух и больше мешая, чем помогая мне в тот момент, что я оттаскивала его с линии огня. Насколько хватит оставленного барьера? Не прорвутся ли батарианцы, воспользовавшись столь удобным моментом? Правильно ли я сделала, что пошла помогать, вместо того, чтобы продолжать бить батарианцев.

— Все нормально, я прикрою! — мое место тут же занял Рикардо. В руках у мужчины была штурмовая винтовка, которую тот и нацелил прямо на тающий в воздухе барьер. Мы с Альбертом тем временем оказались вне зоны стрельбы.

— Спасибо... Дальше я... сам... — у мужчины все же получилось перевести дыхание.

— Уверен? — приходилось кричать, чтобы услышать друг друга в шуме пальбы.

Тот лишь кивнул и активировал собственный инструментрон. Ах, да, я и забыла... Универсальные технические средства, в которых есть все — от генератора щита до медицинского протокола, который, видимо, и задействовал Альберт. Крови нет... Щит? Возможно... Или же какой-нибудь супертонкий бронежилетик. Фиг их знает, эти технологии нового времени.

Все это я отметила уже в тот момент, что неслась обратно на поле боя. На ходу метнула синюю вспышку в батарианца, в этот же момент второй набросился на меня, ударяя прикладом в лоб.

— Ураааа!!! — мой резкий крик оказал вполне ожидаемое воздействие — сбил ублюдка с толку. Ну да, конечно же, достаточно странно слышать победный клич из уст человека, которому только что зарядил в лоб. Ничего, ребята, привыкайте, я по жизни долбанутая и выдаю вовсе не те реакции, что от меня ожидают. Рву шаблон, так сказать.

Привычно вспыхнув синим пламенем, бросаюсь вперед, сбивая батарианца с ног. Удар прикладом, резкий хруст — и на моем счету еще одно нарушение заповеди "не убий". Впрочем, по-честному, когда меня волновали какие-либо заповеди и правила, кроме моих собственных, которые я, подобно другим людям, меняю по ходу сюжета? Если несколько лет назад мне претила сама мысль об убийстве себе подобных, то впоследствии я уже знала о том, что могу когда-нибудь сделать это просто случайно. Ну, превышение самообороны и все дела. А сейчас... Сейчас я все делаю правильно.

Это правильно — быть в первых рядах, встречая врага синими вспышками привалившего счастья под названием биотика. Это правильно — завидев за спинами батарианцев другие фигуры, принадлежащие людям, удвоить усилия, чтобы отвлечь внимание террористов на себя и, возможно, дать солдатам время подойти как можно ближе.

Эти люди, наверное, космопехи, справлялись с батарианцами куда лучше нас. Быстрей стреляли, лучше прикрывали друг друга. Но мы не прекращали огонь со своей стороны. Наверное, тут уже играли свою роль рефлексы, мол, если начал бой, то обязан идти до конца. Это правильно.

Правильно ли улыбаться чувствуя, как подгибаются колени и неожиданно темнеет в глазах? Наверное, неправильно... но я улыбалась.

Неправильно это — вырубаться, когда все заканчивается... Или все-таки нет? Ведь куда хуже было бы отключиться во время боя, подведя товарищей по команде и уменьшив свои собственные шансы на выживание.

— Рин... — кто-то подхватил меня и мягко опустил на землю. После этого свет выключился уже окончательно, а также пропали нюх, слух и прочее... Короче, вырубилась я. Второй раз за день. Плохая традиция, определенно плохая.

Примечания:

И как обычно — хотела дополнить лишь несколько фраз, а в результате — предыдущий текст был признан глупым и написан совершенно иной.

Лошааадкаааааааа (то бишь предполагаемая бета, которой предстоит редактировать этот ужас)!!! Гдееееее тыыыыыы?!

— Что с ней? — чей-то встревоженный голос пробивался в сознание, словно заставляя проснуться. Сразу же всплыло в памяти все, что было ровно до моей отключки. Превосходящие силы батарианцев мы, судя по всему, отбили, потому что голоса надо мной были вполне человеческими.

— Просто переоценила собственные силы. Ничего серьёзного, Майк. Скоро придет в себя твоя любимая Рин.

Мда... Правда неизвестная женщина благоразумно умолчала о том, что "придет в себя" это вовсе не значит, что "в полном порядке". По крайней мере, субъективные ощущения поведали мне, что состояние мое приближено к тому, которое обычно у порядочных людей после одного, а у меня — после четырех стаканов водки бывает. По крайней мере, сушняк аналогичный. И жрать хочется. О, кстати, пора бы о себе напомнить.

— Я уже очухалась и буду благодарна, если кто-нибудь меня накормит, а также расскажет, что произошло после того, как я вырубилась, — я открыла глаза и рывком села на кровати.

Зря так резко... Ой, бля, это уже пахнет не сессией, а серией праздников с тридцатого декабря по пятнадцатое января.

— Не делай резких движений. Ты еще не пришла в себя, — незнакомая женщина придержала меня за плечо.

Я подняла глаза на высокую женщину с аккуратно стянутыми в пучок седыми волосами, уставшими глазами и отметила наличие белого халата. Уй, нет, тетя, пожалуйста, только не говори мне, что ты врач! А ведь, на первый взгляд, ты мне так понравилась...

— Вообще-то, я из себя и не уходила. И в ваших штампованных советах тоже не нуждаюсь. Кажется, я задала вопрос. Мне кто-нибудь ответит? И хватит на меня так пялиться, на мне расписание автобусов не нарисовано!

А вот еще одна моя проблема — когда я нервничаю не по-детски, то начинаю не по-детски же хамить. Впрочем, иногда мне эта черта характера играла на руку — почему-то многие были склонны считать, что если я дерзко разговариваю, никогда не опускаю взгляд в пол и не проявляю прочих признаков паники, то мне и не страшно. На самом же деле у меня в этот момент поджилки трясутся. Образно. Врачей мне только не хватало! Не люблю я их. Особенно если учесть, что от местных я наверняка дохера чем отличаюсь и медик это сразу же поймет. А может, и уже понял. Ну и хуй бы с ним! В конце концов, я ничего плохого не сделала!

Женщина неожиданно улыбнулась и повернулась к Майку, явно с трудом сдерживая смех. Или раздражение?

— Майк, ты хочешь сказать, что эта малышка организовала сопротивление вооруженным террористам? Она же ведет себя как ребенок, и по виду ей лет шестнадцать.

— Как бы то ни было, Карин, она это сделала.

— Ой, блядь, как будто меня кто-то о чем-то спрашивал! С одной стороны — террористы, работорговцы, гондоны и гниды, а с другой — я, туева хуча одуревших от страха колонистов и восемь более-менее боеспособных людей с трясущимися руками. Что мне делать-то было? Жить-то хочется, а если и умереть, так хоть сопротивляясь! Ибо из диалога первых двух встреченных мной батаров следовал вывод, что лучше уж сдохнуть, чем попасть в лапы к этим ублюдкам. Так мне сегодня жрать дадут, или я на диете? — повторила я очень волновавший меня вопрос.

В конце концов, даже в тюрьмах дают жрачку. А эти вроде как и под замок меня не посадили, и вроде бы как не на свободе я, и кормить меня никто не собирается. А жрать хотелось зверски. И тут до меня дошел еще один малоприятный нюанс — я оказалась на этой колонии, имея при себе двадцать гривен.

Вопрос "где взять денег" теперь сидел в голове наравне с "где взять еду". Кстати, если говорить об имущественных вопросах, то где, нахрен, моя спортивная куртка, в карманах которой полно довольно "палевного" хлама? Ну то, что трофейных пушек поблизости не видно — это понятно, все-таки военные на то и военные, чтобы забирать оружие из лап тех, кто права на его ношение не имеет.

А, вот она, курточка! Лежит рядом на стуле. Кстати, сам стул, койка, Карин, Майк и я находились в небольшом домике, в котором только и было, что одна койка и раскладной стол, на котором стояло чудо техники, напоминающее наши ноутбуки.

Так, если я в больнице, то где остальные больные и раненые? Я не настолько важная персона, чтобы выделять мне отдельную палату, так почему же я не в общей куче с остальными пострадавшими? Ах, да, биотика...

Врач застыла напротив меня с отвисшей челюстью. Майк же бессильно сполз по стене, буквально рыдая от смеха. Ладно, эти двое еще не скоро придут в себя. Я встала, накинула на плечи свою куртку и вышла из модульного медпункта на поиски ответов и, конечно же, еды. Ответы долго искать не пришлось — сразу же за углом нашлось все, что меня интересовало, а именно — знакомый колонист.

— Рин! — окрикнул меня Роберт.

— Какие люди и без охраны! Чем занят?

— Ремонтом, чем же еще. — мужчина поднялся с корточек и принялся что-то щелкать на своем инструментроне. — Ты в порядке?

— Ага. Что мне будет-то? Долго я в медпункте загорала?

— Нет, часов шесть.

— А что с остальными?

— Все целы, — быстро успокоил меня инженер. — Альберт только ранен, ну да ты это сама знаешь... Нам просто фантастически повезло, подруга, вот что я тебе скажу. Ну и ты со своей этой биотикой кстати подвернулась.

— Кстати, о биотике. Великому богу темной энергии положена хотя бы тарелка каши или что-нибудь еще в этом духе? А то сам видишь — я без ничего.

— Как и все выжившие — большинство повыскакивали, в чем были. Здание без крыши прямо по курсу видишь? Вот там и покормят.

Я уже было навострила лыжи в сторону указанного здания, но колонист меня остановил.

— Рин, есть еще кое-что. Военные о тебе спрашивали. Ну, про биотику, про то, кто ты и откуда... Мы бы не рассказали, но оказывается, часть камер уцелела и записи... В общем, в списках населения тебя нет, по базам не проходишь и... у тебя неприятности.

Вот дерьмо! Только этого мне не хватало! С другой стороны, на что я рассчитывала? Раствориться среди местного населения, при этом не имея ни малейшего понятия о социальном устройстве, своем текущем местоположении и даже хоть какой-то валюты? Понятное дело, что на меня бы вышли рано или поздно. И что-то мне подсказывает, что лучше уж пусть это будут альянсеры, нежели какие-нибудь Церберовцы или же представители всевозможных "частных компаний". От альянса по крайней мере знаешь, что ожидать — минимум слежки, максимум вербовки, а вот от остальных...

— Неприятности — это та задница, в которой мы были шесть часов назад, — логично возразила я. — А пока что ничего плохого не происходит.

— Тебе надо сматываться, не понимаешь, что ли?!

Судя по всему, Роберт не слишком доверял правительству и военным. Что ему, как, впрочем, и другим аборигенам, не мешало считать, что эти самые военные и правительство обязаны его спасать и защищать интересы. Смешно, если бы не было грустно.

— Давай рассуждать логично — пустить меня в расход прямо здесь они не посмеют. Бежать мне некуда, да и не на что, так что хрен с ним — разберусь, не первый раз в передрягах и после сегодняшнего, то бишь вчерашнего, могу смело заявлять. что бывала и в более дерьмовых ситуациях.

— Я могу для тебя разблокировать шаттл...

— А ты сначала спроси, умею ли я им управлять, — рассмеялась я. — За предложение, конечно же, спасибо, но предпочту от военных не бегать. В конце концов, я не преступник какой-то, бояться нечего.

— А кто же ты?

— Девочка из прошлого! — расхохоталась я.

— Все бы тебе шутки шутить, — нахмурился колонист, после чего вернулся к работе с инструментроном.

На пути к столовой я лишь улыбалась, разглядывая пронзительно-синее небо над головой. Пожары давно потушили, да и находились мы, судя по всему, в стороне от основных разрушений. Поэтому воздух здесь был достаточно чистым и видимость ну просто отличной! Эх, нам бы такую видимость шесть часов назад... Хотя, тогда бы и перед батарианцами мы были бы, как на ладони... Эх, все это "если бы, да кабы"... Никаких "бы" не бывает — событие либо есть, либо его нет. В данном случае у меня есть помощь в обороне от батарианцев, нет никаких ранений, есть небольшое недоразумение с военными и желание пожрать. Вот с этими исходными данными и будем разбираться, не размышляя о том, что могло бы случиться, если бы...

Ожидаемой толпы народу в "столовой" не было — впрочем, если учесть, что время сейчас "после обеда, но еще не ужин", то ее и не должно было быть. Однако, повар был. Ну как, повар... Мужик взял чистую одноразовую тарелку, насыпал туда какого-то порошка, залил кипятком и, дав мне такую же одноразовую ложку, предложил быстро жрать и идти по делам.

Поблагодарив за угощение, я уселась на улице, привалившись спиной к оплавленным перилами и наяривая, как оказалось, кашу, так, что за ушами трещало. Да, слишком пресно, невкусно, но разносолов не предвидится, а на безрыбье и рак рыба, тем более, на халяву.

Ко мне подошли двое мужчин в одинаковой броне. Так, а вот и альянсеры пожаловали...

— Рин, надо полагать?

Я кивнула, поскольку ответить не могла — рот был занят кашей.

— Тебе придется пройти с нами.

Парни были старше меня от силы лет на пять, но явно стремились казаться суперкрутыми вояками. Коими, впрочем, и являлись на фоне местных гражданских. Но меня их важность не впечатлила.

— Ребята, а вы сегодня завтракали?

— Какое это имеет отношение к делу?

— Такое, что я лично не завтракала. И не обедала. Короче, намеков не понимаете, говорю прямо — если хотите, чтобы я спокойно пошла с вами, придется дождаться, пока я поем.

— Нам приказано привести тебя к...

— Ордер на арест есть? Надо же, нет... А это уже незаконное пресечение свободы, статья... не помню, какая, но она сто процентов есть и по головке вас за нарушение не погладят. Поэтому будьте добры подождать в сторонке, — я снова принялась за еду, показывая парням, что разговор окончен.

В этом вся соль — не давать себя запугать одним лишь внешним видом. Ну да, у этих ребят пушки. Ну да, они военные. Заинтересованы странной личностью, попавшей на атакованную колонию. Но всегда, черт подери, можно отмазаться. В базах нет, потому что прилетела, к примеру, с Омеги, в поисках лучшей жизни. Не зарегистрирована в числе новоприбывших, потому что прибытие мое как раз попало на момент атаки, а там все побежали, кто куда, не до регистрации было. Биотика... Ну, это ведь все от транспортных аварий чаще всего случается, верно? А кто эти аварии в Терминусе считает? Нет при себе удостоверения личности — это да, это непорядок, но на то они и чрезвычайные ситуации, чтобы документы пропадали.

По идее, я еще и пострадавшая сторона и имею право рассчитывать на предоставление удостоверения личности взамен "утерянного".

Если бы у них реально было, за что меня арестовать, то я была бы уже в камере, а так — это просто разговор. Ну, поставят на учет. Так это не смертельно.

К чести парней — достоинства они препирательством не уронили — просто стали в отдалении и принялись переговариваться друг с другом, изредка бросая косые взгляды на меня. Я тоже в свою очередь не стала подвергать их терпение проверке на прочность — быстро доела свою кашу и уже через две минуты проследовала к военному "городку". Верней, модульному городку. А частично — и вовсе палаточному. Космопехов было много, от мелькания эмблем Альянса у меня уже через три минуты ходьбы зарябило в глазах. Благо, зрение мое на прочность дальше испытывать не стали — конвоиры кивнули на один из домиков и я сразу же зашла внутрь. Один парень остался снаружи, второй последовал за мною.

— Капитан Андерсон, по вашему приказу, девчонка доставлена.

Фамилия сразу же вызвала достаточно четкие ассоциации, которые подтверждали мои догадки о мире, куда я попала. Окончательно сомнения развеялись, когда мужчина, до этого сидящий спиной ко входу, повернулся ко мне лицом. Ну все, приплыли — передо мной сидел капитан Девид Андерсон собственной персоной. Несколько секунд мы молча рассматривали друг друга, после чего капитан все же обратился к моему конвоиру.

— Сержант, не доставлена, а приглашена.

— Виноват, сэр!

— Свободен, — Андерсон отправил "доставщика" восвояси и обратился уже ко мне. — Присаживайся... Рин, верно?

Дружелюбное отношение располагало. Мысль о том, что Андерсон может быть вовсе не тем верным принципам и долгу человеком, которым он представлялся по играм и книгам, мне в голову не пришла. Верней, пришла, но я тут же ее отвергла — уж слишком Андерсовским был взгляд карих глаз. Добрым. Хотя в то же время и внимательным, цепким. Готова поспорить, в этот момент мужчина прокручивал в голове все последние сведения о малолетних преступницах в этом секторе космоса. Тем не менее, относился он ко мне вполне по человечески. Но к делу перешел без каких-то прелюдий.

— Обычно военные не вмешиваются в дела колонистов, особенно без веских на то причин. Говорю сразу — ты не обязана отвечать на мои вопросы, а также оправдываться, поскольку ни в чем дурном я тебя не подозреваю. Просто хочу поставить в известность, что все люди-биотики, проживающие на территории Аттического Траверса, должны находиться под контролем и хочешь ты, или нет, но тебе придется этому правилу соответствовать. В противном случае придется убраться в системы, не подконтрольные Совету Цитадели и Альянсу в кратчайшие сроки.

— Я понимаю. И именно на вас навалилась проблема с легализацией такого вот подарка, как будто атакованной колонии было мало, верно?

Андерсон чуть кивнул и выжидающе посмотрел на меня.

— Итак, я повторяю — тебе необязательно отвечать на мои вопросы, но я обязан их задать. Твое имя. Возраст. Дата рождения. Место жительства.

— Капитан, а вы сами что предпочитаете — удобную ложь или ну совсем неадекватную правду? Вы не обязаны отвечать на этот вопрос, я просто его задала, — я улыбнулась и пожала плечами.

— Все интересней и интересней. Непонятно откуда взявшаяся девушка организует сопротивление батарианским работорговцам, при этом владеет хорошим биотическим потенциалом без всякого усилителя, да еще и оказывается, обладает неадекватной биографией? Предположим, ты меня заинтриговала. Но времени на игры у меня нет — лучше просто скажи правду.

— Екатерина. Семнадцать лет. Одиннадцатого января тысяча девятьсот девяносто пятого года. Планета Земля, Украина, Республика Крым, Феодосия... — я назвала свой адрес и в доказательство подтверждения своих слов вытащила из кармана куртки мобильный телефон, зачетку, плеер, упаковку из-под чипсов со сроком годности до 2014 года, а также купюру номиналом в двадцать гривен и злополучный ножик, с которого вся эта свистопляска, по сути, и началась.

Несколько минут капитан рассматривал все это добро, так и эдак сравнивая мое лицо с фотографией в единственном документе, недоверчиво проводил пальцами по оценкам за мою прошлую сессию, выставленным от руки при помощи синей ручки — в этом мире уже, наверное, и не встретишь ничего рукописного. Особого внимания удостоились мобильный телефон, купюра и нож. С телефоном Андерсон возился особо долго — ну еще бы, у них такого не видели уже лет сто пятьдесят, небось.

Убедившись, что телефон хоть и старый, но вполне рабочий, что все остальные "улики" явно сделаны не на коленке, Андерсон снова посмотрел на меня. Долго так разглядывал, пристально. Я решилась нарушить тишину первой.

— Капитан, я понимаю, что вам это все как кость в горле. И мне самой тоже не хотелось бы, чтобы правда обо мне стала достоянием общественности. Поэтому давайте сочтем вот это все глупой шуткой...

— Выходит, что ты из прошлого?

— Или из параллельного мира. Скорей всего, второе, потому что про ваш мир у нас есть несколько игр. Ну, стрелялки про космопехов в основном. И из-за этих игр, судя по всему, я и попала сюда.

— Рассказывай, — Андерсон заинтересованно подался вперед.

Да уж, найти благодарного слушателя — бесценно. Причем, слушателя такого, который будет задавать уточняющие вопросы исключительно по делу, не перебивать бессмысленными ахами, охами и вздохами... Капитан Андерсон слушателем был ну просто идеальным, поскольку выдержал весь рассказ о моем мире, об отношении к универу и об Алике, которая одним лишь разговором перевернула мою жизнь с ног на голову.

— Я знаю, что все это кажется вам невероятным и, поверьте, сама я тоже немного... кхм... выбита из колеи этим раскладом. Ну, биотика, другой мир, космос... Подумать только, я нахожусь на неизвестной планете! Простите... — я подавила радостный, но возможно, неуместный с точки зрения Андерсона смех, и вернулась к теме разговора. — Капитан, я не знаю, как мне вернуться обратно, да и судя по всему, никто не знает. Поэтому давайте я не буду усложнять вам жизнь — просто запишите, что я родилась на Омеге, не знаю своей фамилии, росла на улицах и, достигнув совершеннолетия, решила выбраться с той помойки в цивилизованный сектор космоса. Ну там, начать новую жизнь и все такое. На учет я встану, проблем с законом не будет — я, может, немного сумасшедшая, но не настолько, чтобы настраивать против себя представителей военных структур. И да, надеюсь, за тех четырехглазых мне по шее не прилетит? Ну, вроде бы как они первые напали на колонию и все такое...

Эпичный фейспалм Андерсона выбил меня из колеи надолго.

— Не, ну а что, в школе все время по шее от преподов мне доставалось, даже если всякие уроды первые лезли...

Секундой спустя мы с капитаном хохотали уже вдвоем. Ну что же, смех продлевает жизнь, так что возможно, это даже положительный момент. В конце концов, лучше пусть Андерсон смеется над глупостью, которую я невольно сморозила, чем злится за то, что попалась ему на пути в самый неблагоприятный момент.

— Рин, и ты серьезно думаешь, что я тебя отпущу? Как ты жить собираешься?

— Как? Ну, думаю, нормально. Если с документами поможете, вообще все шикарно будет — пристроюсь куда-нибудь официанткой. За себя постоять умею, особенно вот с этим вот, — я слегка замерцала синим светом, но тут же его погасила. — И да, можете не беспокоиться — я не из тех людей, что будут истерить, паниковать и биться головой об стену.

— Я это заметил. Достаточно... необычная реакция, признаться. Особенно от женщины. Не обижайся, я вовсе не...

— Я поняла. К сожалению, в моем мире тоже большинство баб бьются в истерике при виде мышки и наивно думают, что если начать орать и вопить, то окружающие кинутся выполнять их прихоти и желания. Я не такая.

— Точно все в порядке? Нападение и то, что ты оказалась...

— Ну вот самое честное слово, — ответила я. — Не знаю, может это и неправильно, но в кошмарах мне те, кого я... того, сниться не будут, ибо моя совесть сотрудничает с моим же инстинктом самосохранения.

— Раньше доводилось вот в таких ситуациях бывать?

— Нет, что вы! Конечно же, росла я не в самом благополучном районе, разное бывало — и драки, и даже поножовщины, пару раз особо ушлым носы ломала, одному уроду как-то руку гвоздем пробила, но все равно — страшней пьяного быдла врагов не попадалось.

— Тогда почему такое спокойствие?

— Не знаю я, капитан. Может потому, что у меня в опасных ситуациях всегда работало правило "выбрать из двух зол меньшее". Защищая себя, можно превысить самооборону и отправить противника на тот свет, ну за это у нас больше семи лет не дают... А вот если самой оказаться на том свете, то тут уж без перспективы назад вернуться. Если кто-то на меня напал, то это уже полностью его проблемы — выживет он или нет после боя.

— Жесткая философия. Но ребенка ты спасла. Да и колонистам помогла, хотя могла бы просто спрятаться, как многие из здесь находящихся "защитников". Нападение ведь фактически отбивала ваша девятка, а сейчас остальные гордо верещат, как они продержались до прихода Альянса.

— Ну... Это же ребенок, капитан. А помогла... ну, не знаю почему. Мне даже как-то в голову не пришло спрятаться, если честно. Я ведь теперь вон чего могу! — я снова засветилась синеньким сиянием.

— И это "вон чего могу" будет похоронено под грудами пустых пивных кружек в каком-то баре? — с интересом спросил капитан.

— Слушайте, если вы клоните все к тому, чтобы завербовать меня в армию, то я обеими руками "за", вот только кто меня возьмет? Физподготовка практически на нуле, документов нет, да и с дисциплиной, если честно, проблемы были всегда и очень большие.

— Это тебя заботит, а то, что тебе восемнадцати нет, смотрю, вообще не упоминаешь.

— Я с пятнадцати лет живу самостоятельно. Ну как, в квартире с бабушкой, конечно же, но на свои честно заработанные деньги. Уголовная ответственность в нашем мире с четырнадцати, паспорт дают в шестнадцать. Да и жизнь штука такая, что макает в дерьмо вне зависимости от возраста. До восемнадцати мне, фактически, несколько месяцев не хватает. В общем, если в документах случайно кто-то ошибется с датой, проблем не будет, — слово "случайно" я слегка выделила голосом и настороженно посмотрела на Андерсона. Большинство военных в таких вопросах достаточно... кхм... щепетильны. Впрочем, Андерсон судя по всему, имел собственную точку зрения на такие ситуации.

— Что же, я подумаю, что с этим можно сделать. Пока что можешь быть свободна, в пределах Элизиума, разумеется.

— Так мы на Элизиуме?

Надо же, куда меня занесло. Скиллианский предел, один из самых опасных секторов Аттического Траверса, ведь именно за право на эти территории до сих пор ведется война между батарианцами и людьми. Конечно же, четырехглазым не нравится, что альянсеры колонизируют здесь планеты, но Совет Цитадели в этом вопросе стал на сторону людей.

Так... Надеюсь, что это не Скиллианский Блиц? Уточнив у капитана текущую дату, я с облегчением выдохнула — все-таки не Блиц, сейчас уже восемьдесят первый. Попрощавшись с капитаном, я вышла из палатки и двинулась к "гражданскому сектору", не прекращая размышлений о ситуации, в которой оказалась. С размышлениями помогли переговоры военных и гражданских, которые делились новостями и подсчитывали ущерб, нанесенный колонии батарианцами.

Не Блиц, конечно же. Однако, заварушка все равно масштабная — атака была совершена не только на эту небольшую колонию, но и на несколько соседних, обладающих столь же малой численностью населения и военных сил. Да что там говорить — тут и военных сил-то не было толком, а те, что были — держали свои позиции в противоположной от нашей гражданской шайки стороне.

Вот если бы я пошла не на север, а на запад, то возможно, вышла бы как раз на военных, а не на Майка и Ко. Но так уж получилось, что оказалась я среди гражданских и, судя по переговорам двух военных, наше выживание считается самым настоящим чудом.

До вечера была еще уйма времени, судя по всему. Интересно, а ночь на этой планете когда-нибудь наступает? Что я говорю, должна ведь наступать по всем законам физики. Ну там, планета вокруг своей оси и вокруг звезды...

Куда идти, я особо не раздумывала. Ночевать можно с остальными колонистами — не прогонят после того, как я им защищаться помогала. Жратва есть, воздух есть... а это все, что большинству людей нужно для счастья. Ну и еще, конечно же, нужно чем-нибудь заняться, а то неудобно — все при делах, одна я баклуши бью.

— Да вы поймите! У нас не хватает людей и спецтехники, мы не можем расчистить все завалы вот в один момент! — прямо по курсу раздался негодующий голос, которому тут же возразили не менее раздраженным тоном:

— Но там люди, некоторые из них до сих пор живы...

— Я все понимаю, но повторяю — вытащить всех и сразу мы просто не успеем.

Офицер одной из спасательных команд переругивался с парой гражданских, которые требовали от него быстрей работать. Он вполне логично отмечал, что "быстрей" можно было бы только при наличии большего количества людей и техники. Рин, не вмеш...

А, поздно — голос разума был проигнорирован, а я сама широкими шагами направилась по направлению к спорщикам.

— Два здоровых мужика стоят и щелкают хлебальниками, вместо того, чтобы помочь чем-нибудь, как это мило, — ехидно процедила я, вставая между офицером и колонистами.

— Вот ты бы и помогла, — огрызнулся один из мужчин.

— Вот я-то как раз и помогу, да и вам бы не помешало. Слоняться без дела, когда все остальные работают — это как минимум подлость, а если при этом еще и мешать выполнять свою работу остальным... Вы же сами понимаете, что это неправильно, верно? Не стыдно?

Я выдержала многозначительную паузу и посмотрела на потупившихся колонистов. После чего повернулась к офицеру.

— Слушайте, если вам нужна помощь в расчистке завалов, то я биотик. Не ахти какой, конечно же, но пригожусь, согласны?

— Иди за мной, — быстро кивнул офицер.

Уже полчаса спустя я вместе со спасателями и добровольными помощниками из числа гражданского населения помогала расчищать завалы. Плиты, из которых сделаны домики, конечно же, не сравнятся по тяжести с бетонными перекрытиями, но все равно проводить работы было очень трудно. Зато я быстро натренировалась удерживать на весу предметы с достаточно большой массой. Это раньше я не могла плиту в семьдесят килограмм поднять, а сейчас вот, приподнимаю и откидываю в сторонку.

Ужин нам принес повар, причем прямо к завалам. Все та же каша, на этот раз правда, предлагался в меню еще и растворимый кофе. Быстро проглотив все предложенное, наша спасательная миссия продолжила свою работу.

Рядом всегда были медики, которые тут же принимались за вытащенных из под завалов людей. Само собой, у всех пострадавших был сильный шок, плюс многие надышались дымом во время атаки на колонию. Были и те, кого спасти не успели... Но так бывает всегда.

Луч прожектора ударяет в лицо и я невольно морщусь, поправляя сбившуюся набок каску. После чего смотрю на раздающего указания офицера. Хм, я даже имени его не знаю до сих пор, ну да это и неважно — несмотря на то, что знаем мы все друг друга лишь в лицо, общее дело основательно сближает.

— Рин, берись с того конца, — он указывает мне на две тяжелых плиты, которые "домиком" встали над домиком, пардон за тавтологию. В домике, естественно, были люди. Причем, судя по показателям биолокатора, живые и относительно невредимые.

Так и есть — когда завал был расчищен, нам навстречу бросились три ребенка, младший из которых тут же повис на мне. Уже шестой, кто крепко обнимает меня и плачет, что-то спрашивая про маму и папу, рассказывая, как было ему страшно...

Взяв на руки ребенка, вроде бы мальчика, а там — хрен поймешь, тащу его к медикам. На этот раз мы снова встречаемся с Карин.

Перебросившись с доктором парой ничего не значащих фраз, укладываю мальчика на носилки и снова ухожу к спасателям. Площадку освещают не только прожекторы, но и вспышки моей биотики. От вида завалов на душе на мгновение становится тоскливо, но я тут же быстро нахожу утешение уже в том факте, что я жива и нахожусь снаружи. Да уж, что поделать, а депрессняк это явно не мое.

Ночью никто не идет спать — работы должны продолжаться, а людей слишком мало, чтобы организовать посменные команды. К вечеру третьего дня спасатели своим видом напоминают зомби, но работы не прекращаются.

Я уже знаю в лицо всех семерых медиков, которые работают вместе с нами на этой улице. Фамилия Карин — Чаквас, она корабельный врач на "Нормандии". Несоответствие дат постройки реальной "Нормы" с игровой не вызывает у меня никакого удивления — возможно, потому, что на удивление, как и на другие эмоции, у меня просто нет уже сил.

Кормят однообразно, но сытно и регулярно, что не может не радовать. Если удастся поспать сегодня хотя бы пару часов — я буду считать себя самым счастливым человеком в этой долбаной галактике.

— Рин, я настоятельно рекомендую тебе прекратить участие в спасательных работах, — Чаквас встревоженно смотрит на меня, когда я в компании с еще одним спасателем притаскиваю к ней на носилках очередного колониста, найденного под завалом.

Я лишь отмахиваюсь. Там ведь люди, живые, до сих пор... Под завалы поступает достаточное количество воздуха, некоторым и вовсе везет — перекрытия падают таким образом, чтобы и закрыть от последующих обломков, и не нанести вреда людям. Но сидеть заживо погребенными под обломками — участь, которую, я, наверное, только врагу и пожелаю. О чем и сообщаю доктору несколькими короткими нецензурными словами. После чего иду обратно, к завалам. Следую указаниям офицера, имени которого до сих пор не успела узнать... Периодически поправляю сбивающуюся набок каску, чертыхаясь, стараюсь крепче закрепить ремни. Вытираю грязные руки о покрытую ровным слоем пыли куртку. Усмехаюсь, представив свой внешний вид со стороны.

К вечеру четвертого дня в колонию прибывают журналисты. Ну да, военные действия на планете продолжаются, но у нас тут, по сути, теперь глубокий тыл. Андерсон и большая часть космопехов отправились к другим поселениям — необходимо в кратчайшие сроки выгнать батарианцев с планеты. Момент их ухода я прощелкала клювом, иначе бы точно попросилась с ними. И, конечно же, меня бы никто не взял, так что все равно бы занималась тем, что помогала разгребать завалы в этом квартале.

Писаки очень сильно мешают работе — части колонистов пришлось взять на себя обязанности сторожевых псов, гоняя особо настырных журналюг от "археологов", как между собой называют спасательную команду особы с черным чувством юмора. Периодически лезут к "гражданским героям" и в первую очередь, ко мне. Непонятно, по какой причине именно меня считают организатором сопротивления, но желания общаться с журналистами нет никакого, равно как нет свободного времени и лишних сил.

Один репортер меня все же достал — умудрился пробраться со своей камерой через завалы и начать задавать свои тупые вопросы. На его счастье, руки у меня были заняты — в компании с двумя мужиками я как раз отодвигала балку, перегораживавшую выход из домика, за закрытыми дверями которого, если верить показателям биолокатора, находились живые люди.

— Рин, если позволите, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов по поводу нападения. Итак, что вы чувствовали...

С максимально возможным дружелюбием я отправила мужика в пеший эротический тур. Что поделать, журналистов я не люблю. Особенно таких — охотников за сенсациями с бегающими глазами. Вообще, на мой взгляд, журналист — исключительно женская профессия. Мужские особи на данной работе приемлемы только в военной сфере, когда нужно проводить репортажи из горячих точек. А у нас тут далеко не "горячая точка", поэтому при виде мужчины с микрофоном меня охватывало чувство брезгливости.

— Вот же ж бывают уебища. Мы тут в дерьме копаемся, а они ходят все такие чистенькие и нет, чтобы помочь, — процедил один из спасателей. Странно, порой незнакомые люди могут моментально стать друзьями.

— Но ведь кто-то должен освещать события в прессе, — включился в разговор второй напарник.

— Ну не мужик же! — возразил парень, которому я симпатизировала все больше и больше. — По идее, его надо сюда, к нам, завалы разгребать, а "освещением событий" пусть вот такие, как она, занимаются, — парень выразительно кивнул на меня.

Его собеседник решил, что я должна вот прямо сейчас обидеться и устроить истерику по поводу "ущемления прав женщины" и начал было фразу "не пойми неправильно", но я помотала головой.

— Да все нормально. Я тоже, честно говоря, считаю, что не мужское дело такая вот работа. Мужики должны вон, мужиками быть. Ну, там, людей спасать, родину защищать, светлое будущее строить. А всякие легкие профессии без физических нагрузок — это исключительно женское дело. Ну, или для тех, кому здоровье не позволяет вот такими вот фокусами заниматься.

Балка была отодвинута от дверей, и миру была явлена еще одна группа колонистов. Перепуганные до чертиков, но живые и невредимые. Мы с ребятами привычно сдали компанию на попечение медиков и отправились дальше по улице, выискивая на биолокаторе признаки жизни. И по пути продолжая начатый разговор.

— А вот прикиньте, если реально что-то случится? И как такой "мужик" будет семью свою защищать? — парень поправляет каску.

— Это да, — подхватываю я. — Даже не семью защищать, а вот элементарно — шкаф надо передвинуть. А он стоит такой — слезинка в глазах, ручки из жопки...

Мы заржали. Потом познакомились. Биолокатор молчал. Уже два часа спустя спасательные отряды констатировали — все выжившие в этой небольшой колонии спасены из-под завалов. Еще пятнадцать минут спустя мы собрались в центре лагеря, наяривая приевшуюся кашку и запивая ее крепким кофе. Глаза слипались. Швырнув использованную посуду в утилизатор, я завалилась спать там же, где сидела — на куче пустых ящиков. Все, теперь я точно самый счастливый человек в этой галактике.

Примечания:

И как обычно — хотела добавить только пару фраз, а получилось... вот что получилось, в общем-то.

Разбудило солнце, ярко светящее в глаза сквозь отсутствующее окно. Стоп, откуда здесь окно, если последнее, что я помню — посиделки с едой прямо на улице? Открыв глаза, обнаруживаю себя лежащей на теплой подстилке. Вокруг на точно таких же подстилках спали другие люди, лица которых я узнала сразу же — именно с ними мы на протяжении последних пяти дней вытаскивали из под завалов выживших. Осторожно, стараясь никого не разбудить, я вышла на улицу и огляделась.

В этом мире я почти неделю. И за все это время события не заставляли себя ждать. Только только выпутавшись из одной заварушки, я оказывалась втянута во вторую, причем происходило все в большинстве случаев по моей воле и при моем полном на то согласии.

— Те еще деньки выдались, — за моей спиной нарисовалась Чаквас собственной персоной, словно подслушавшая мои мысли о текущей ситуации. Вид у врача был уставший, да оно и понятно — на все поселение из тысячи человек только семь медиков. Треть колонистов погибла под завалами или во время атаки, еще треть мы достали из под обломков. Треть во время нападения пряталась непонятно где, но сейчас активно, как там сказал Андерсон... радовались тому, что "продержались до подхода Альянса".

— Да уж, дерьмовая ситуация, — Майк, видимо, был ее хорошим знакомым, поскольку общался с доктором без каких-либо формальностей.

— Не дерьмовая, — возразила я. — Вот если бы пришлось драться и искать выживших скажем, в минус пятьдесят по Цельсию... Или хотя бы при песчаной буре — вот это было бы дерьмово. А так, по крайней мере, погода на нашей стороне — спим практически на улице на каких-то подстилках и не паримся. Так что нам еще повезло.

— И ведь не поспоришь же. Рин, вот как у тебя это получается? — Майк сделал шаг вперед и сел рядом, плечом к плечу.

Я привычно улыбнулась и посмотрела вдаль.

— Не знаю. Просто однажды мне сказали, что всегда есть те, кому хуже. И если те люди, которым по жизни приходится хуже, чем нам, находят в себе силы улыбаться и радоваться жизни, то какое право на скулеж и жалобы имеем мы? Да и бесполезно это.

— Жалоба — это презрение к самому себе… Жалуясь, человек... — начала Чаквас.

— Опускается, а опустившегося никто подымать не станет, — завершила я.

Майк непонимающе посмотрел сначала на меня, потом на Чаквас.

— Джордж Савиль, также известный как маркиз Галифакс. Забей, — махнула рукой я.

Мы молча посидели еще несколько минут, после чего доктор отлучилась к пациентам.

— Здесь так тихо и спокойно, — начала разговор я. Просто лишь бы о чем-то поговорить.

— И не подумать, что еще несколько дней назад тут такое творилось, — Майк вздрогнул и посмотрел наверх. — И не подумать, что если бы не одна белобрысая мисс — нас бы уже могло не быть в живых.

— Только не начинай и ты туда же, — я отмахнулась.

После чего продолжила смотреть вдаль. Интересно, как там капитан Андерсон со своими бойцами? Не забудет ли он о данном обещании "посмотреть, что можно сделать"? Не случилось ли чего? Так, вот за это я себя и не люблю — если хотя бы на пару минут оставить меня без дела и без собеседников, начинаются активные самокопания и философские мысли.

— Да, кстати, Рин, иди за мной.

Я вопросительно посмотрела на Чаквас, которая приглашала меня пройти в уже знакомый домик-медпункт. Так, стоит ли доверять незнакомой тетеньке в белом халатике? Ну очень спорный вопрос, особенно если учесть, что тетенькам в белых халатиках я не доверяю уже очень давно.

Причина, увы, не в боязни уколов или боли — все дело в самих врачах, квалификация которых вызывала у меня здоровые сомнения. Вот какой нормальный врач будет делать детям всевозможные прививки, манту и другую хрень весной и осенью — в те самые времена года, когда все население от семи до пятнадцати весело обвешивается соплями и кашляет без остановки? И какой нормальный врач будет выписывать антибиотики десятилетнему ребенку с легкой простудой, которую все тому же ребенку, сиречь мне, вылечили за три дня при помощи банальных средств вроде полоскания горла содой, ингаляций и горячего чая с малиновым вареньем? Вот то-то же и оно...

С детства я уяснила, что в большинстве ситуаций от наших медиков следует держаться как можно дальше. Нет, разумеется, если у меня вдруг будет перелом или, там, аппендицит, то я не буду ждать, пока "само пройдет", а отправлюсь по известному адресу, верней, отправилась бы... Вот только меня это миновало — видимо, так называемый эффект "цыганского ребенка" сказался. А вот даже тех, кто регулярно бегал по врачам и соблюдал все их рекомендации, всякие неприятные вещи вроде проблем с лишним весом, половой системой и т.д. и т.п. — не миновали.

Так что в медицину я верю только в исключительных случаях, вроде вышеупомянутых серьезных травм и аппендицитов. Поскольку травм на мне не было, визит к Чаквас и разговор с ней, как с профессионалом, мне не казались целесообразными.

Как оказалось, они таковыми и не были — просто у нашего доктора была еще и квалификация психолога. Которую она решила вот прямо сейчас на мне и проверить. Ага, как же, у меня ведь тут должна быть психологическая травма от всего увиденного и сделанного за последнюю неделю!

— Только не заставляйте меня проходить тест Роршаха, — честно предупредила женщину я.

— Почему именно?

— О, детская травма... Было лет десять, когда мне эти картиночки показали. Спрашивал у меня о том, что я вижу, лысенький дяденька. Ну я и честно ответила при виде одного из пятен, что оно мне напоминает, пардон, женский половой орган из учебника по анатомии. Дяденька стал орать, плеваться пеной и пророчить мне абсолютно безрадостное будущее, включающее в себя заработок на жизнь при помощи вышеупомянутого полового органа. А дома мне еще и по шее прилетело, непонятно за что.

Старалась я говорить с максимально грустным лицом, хотя саму уже распирал смех.

— А откуда тебе картинка была известна?

— Читать люблю. И читала все подряд, в том числе и учебную литературу для более старшего возраста. Но каждый, видимо, об источнике моих знаний судил в меру своей испорченности. Так о чем вы поговорить-то хотели?

— Давай я тебе задам несколько вопросов, а ты будешь выбирать правильные ответы из списка предложенных.

— М... Ну посмотрим.

Мне тут же был дан блок данных, на котором были набраны двадцать вопросов и даны варианты ответов.

При виде английских букв на меня напал самый настоящий ступор — данного языка я не знала в принципе. Точней, известны мне были несколько фраз, достаточных для рассказа о себе, а также пару матов, узнанных на всевозможных форумах. Однако прежде, чем я подумала о том, какой пушной зверек наступил, мозг неожиданно принялся вполне адекватно расшифровывать написанные, верней, напечатанные слова.

Причем, читалось все очень бегло и так, как будто я всю жизнь на этом языке говорила. Так, Рин, давай думай... Если основной язык тут английский, значит, говорили с тобой тоже на английском? Вполне вероятно. Как и вероятен тот факт, что я отвечала на хорошем матерном русском, а колонистам мою речь переводили уже инструментроны... Стоп! Допустим, им действительно мою речь переводили технические устройства, но каким образом я понимала то, что мне говорят? И как я умудряюсь сейчас читать английскую речь и, более того, писать в ответ фразы с правильным употреблением всяких там артиклей, порядка слов и прочей хрени?

Да уж, что поделать — грамотностью я отличалась только в русском и украинском языках, причем той грамотностью, которую называют "интуитивной". Это когда читаешь книги, много книг, вернее даже — очень много книг и ставишь знаки препинания там, где они должны быть просто потому, что знаешь о необходимости их расположения вот именно в этом месте. И слова пишешь потому, что они так должны быть написаны, а не потому, что мысленно прокручиваешь в голове всевозможные проверочные однокоренные и тому подобную фигню. А на требование препода сформулировать правило хлопаешь глазами и не понимаешь, какого финика эта тетя к тебе пристала.

С русским-то все понятно, но английский? Я даже в простых школьных заданиях классе эдак в пятом-шестом ухитрялась сделать столько ошибок, что проще было застрелить меня, чем заставить переделывать. Ну а в дальнейшем инглиш и вовсе перестал изучаться. Немного я продвинулась в понимании данного языка в ту пору, что начала играть в компьютерные игры, но все равно — речь шла лишь о знании некоторых фраз и смутном понимании всего оставшегося текста благодаря проведенным логическим умозаключениям. Так почему же я сейчас спокойно читаю блок данных, написанный на английском и, перечеркнув все возможные варианты ответов, пишу свои собственные, причем пишу, мать его, на английском языке?! Слово формируется в мозгу, думаю, что формируется все же на русском языке... А после этого пальцы начинают набирать то, что я еще вчера назвала бы "непонятной английской ахинеей".

И тут мне вспомнились произведения уже современных писателей-фантастов, среди которых был юморист Андрей Белянин. Это же у него была привычка писать о самых нелепых попаданиях в реальность... Ну, там, милиционер во времена Царя Гороха, или же английский рыцарь в нашу эпоху, а то и вовсе — обычный писатель, "загремевший" в параллельные измерения, населенные всевозможной нежитью. Так вот, во всей этой литературе описывался один очень странный феномен — возможность понимать язык, на котором, или на которых, говорили аборигены, как свой собственный. Может быть, именно это со мной и произошло? Как бы то ни было, обсудить неожиданно появившиеся лингвистические таланты я могла бы только с тем единственным человеком, который знал о моей истинной биографии. А человека этого на территории колонии пока что нет, так что вопрос остается открытым, а пока что вернемся к тестам.

Расшифровать их смысл я даже не пыталась, просто постаралась ответить честно и в меру своих сил. Чаквас, судя по всему, мои ответы не понравились.

— Рин, я говорила тебе выбрать один из предложенных вариантов ответов, а не перечеркивать их все и писать свой вариант решения проблемы.

— Почему я не имею права так поступить? — я откинулась на спинку стула и, прищурившись, принялась наблюдать за медичкой из-за полуопущенных век. — Молчите, потому что сказать нечего, верно? Вот это меня и бесит в так называемой "теоретической медицине".

— Я вижу... — начала было раздраженно доктор.

— Подождите. Послушайте, доктор Чаквас, я не сомневаюсь в вашей квалификации как хирурга и травматолога. Я уверена, что если вдруг окажусь у вас на столе с кучей дырок, вы приведете мою тушку в надлежащий вид, но увы, все ваши знания, полученные в университете касательно психологии, абсолютно бесполезны. Уже хотя бы потому, что как и любая наука, психология стремится загнать каждого человека в строго определенные рамки поведения и реакции. Вы понимаете, о чем я говорю?

— О том, что ты — уникальная личность, к которой неприменимы те же понятия, что и к обычным людям? От скромности ты точно не умрешь.

— Каждый человек — уникальная личность, но, уверяю вас, девяносто девять процентов из ста никогда не скажет, что им не понравились предложенные варианты ответов и можно найти лучший выход из ситуации. Просто потому, что привыкли руководствоваться жесткими рамками, а также сами себя добровольно лишили возможности дополнительного выбора. И постепенно теряют возможность даже подозревать о его существовании. В результате указанные здесь алгоритмы переносятся в реальную жизнь и люди следуют им и только им. Ни к чему хорошему это не приводит.

— Хорошо, Рин, как можно спасти обоих людей вот в этой ситуации? — Карин показала мне пальцем в один из "философских" вопросов.

— А, кого спасать — человека, которого любишь ты, или который любит тебя? Все просто — для меня это один и тот же человек и никак иначе. Я никогда не буду любить человека, которому безразлична. Вот и получается, что в опасной ситуации в моем случае не два, а один человек.

— Да, — Чаквас озадаченно потерла лоб. — Ну хорошо, а почему вот здесь выбирая между "нож", "пистолет", и "побег" ты зачеркнула все три варианта и написала "разговор".

— "Вы возвращаетесь домой поздно вечером, навстречу движется группа хорошо вооруженных людей. Заметив вас, они идут навстречу. У вас есть нож и пистолет, что вы предпочтете использовать для самозащиты?". Я написала свой ответ, только и всего.

Заметив в глазах Чаквас немой вопрос, я подалась чуть вперед и принялась пояснять.

— Ну хорошо, поясняю на пальцах. Раз хорошо вооружены, значит — есть и огнестрел, а может даже — тяжеляк и гранаты. Нахрена, извиняюсь за выражение, им при такой экипировке подходить для того, чтобы начать бой? Значит, ничего плохого они мне изначально делать не собираются, а атаковать первой "на нервах" не в моих правилах. Если у меня есть нож и пистолет — значит, в данной ситуации ношение оружия разрешено как военным, так и гражданским лицам, то есть группа также, как и я, не нарушает закон ношением оружия, либо же мы все вместе нарушаем закон, таким образом автоматически находясь по одну сторону баррикад. Ни в первом, ни во втором случаях в применении оружия против этой конкретно взятой группы нет необходимости. Раз они подходят ко мне, значит — хотят о чем-то поговорить, возможно — задать определенные вопросы. Полагаю, дальнейшие их действия будут зависеть исключительно от моих ответов, а также от того, не спровоцирую ли я их своим поведением на применение оружия. А побег как раз и относится к такого рода провокации. Вот и получается, что моим-то главным оружием будут вовсе не нож, пистолет или еще что-то там, а разговор. Все теперь понятно?

— Ну и что мне с тобой делать? — Чаквас откинула блок данных в сторону и принялась внимательно меня разглядывать.

— Отдайте этот блок с вопросами тому ребенку-дауну, у которого вы его забрали и не обижайте впредь малыша — у него и так жизнь тяжелая, — хмыкнула я. — Ну, или, если вам так надо для отчетности, можете сами поставить за меня галочки, где надо, я возражать не буду. Вообще, как такого рода вопросы могут показать мою психическую вменяемость или, наоборот, невменяемость?

— Все просто — за каждый ответ начисляется определенное количество баллов и по их общему значению определяется психическое состояние человека на данный момент.

— А кто создал вопросы? Не надо перечислять фамилии, мне они все равно ни о чем не скажут. Просто, как правило, такого рода тесты созданы людьми, а люди могут ошибаться.

— Каким образом?

— Ну какой в вопросе вот в этом правильный ответ?

— Побег, само собой — это здоровая реакция большего количества людей на опасность.

— Хорошо, а если, к примеру, этот тест проходит мастер по бою с холодным оружием, у которого с бегом всегда были определенные сложности? Ну там, скорость развить не может, или обувь неудобная надета? Он ведь нож выберет, верно, потому что превосходно им владеет. И что, он психически невменяемый?

— Ты права, но тест создан не для рассмотрения частных случаев...

— Но каждый человек — это частный случай. Со своими пристрастиями, реакциями, со своим жизненным опытом. Как можно просто мерять всех одними и теми же стандартами? Все ведь по-разному думают, по-разному воспринимают реальность, нас окружающую, разве это правильно — навязывать людям стандарты, которым они обязаны соответствовать, если не хотят быть объявленными психами?

— Так что же, никаких рамок существовать не должно? Пусть люди бегают голые по улицам, объявляют себя Наполеонами... Пусть всякие маньяки убивают себе подобных... — Чаквас явно нравился этот спор. Да и мне тоже. Что поделать, всевозможные размышления на такого рода темы мне всегда были приятны. Равно как и приятным было обсуждение этих тем с другими людьми.

— Нет, конечно же. Это уже крайность. Давайте я так обозначу — если действия человека и его образ мыслей не несут вреда окружающим, то он имеет право думать и поступать так, как хочет. Вот я, например, очень люблю мороженое. И не боюсь холода. Поэтому могу данное лакомство уплетать, идя по улице в то время, что столбик термометра показывает минус пять по Цельсию. Я что, становлюсь от этого ненормальной или психически невменяемой? Меня делает ненормальной лишь незначительное отличие от окружающих?

— Нет, пожалуй в данном конкретном случае все же речь не идет о каких-то отклонениях. Это твоя особенность. Индивидуальность.

— Так где же граница между индивидуальностью и ненормальностью? И то и то, по сути — отличие от общепринятых стандартов. Так как отличить человека ненормального, от личности, которая не стремится слиться с окружающим миром, подчеркивая индивидуальность? Есть же люди, которые красят волосы в невероятные цвета, носят одежду совершенно иного формата, нежели окружающие, слушают другую музыку и любят говорить об абсолютно других вещах, нежели другие люди их круга?

— М... Хорошо, допустим, ты загнала меня в тупик. Твои предложения?

— Считать условно нормальными всех людей, чьи действия и слова не выходят за общепринятые законом рамки. Закон, конечно же, штука тоже весьма условная, поскольку...

— Создан людьми, а люди, как известно, могут ошибаться. Хорошо, если закон не есть закон, да и правила, как таковые, могут быть заведомо ошибочными... Чем тогда руководствоваться? Видишь, получается, что если отказаться от этих, пусть и ошибочных, правил и предпосылок — общество перестанет быть таковым, что приведет к анархии, хаосу.

— А общества и нет, как такового. Есть толпа, стадо, совместное сосуществование которого обеспечивается лишь сводом правил, именуемых законом. При этом, давайте отметим, что основная цель этих законов, прежде всего, состоит в том, чтобы внушить страх перед определенными действиями, но при этом не объясняется, почему то или иное действие — это плохо.

— Так, из этой твоей фразы получается, что воровать, убивать, насиловать... Все это можно, так?

— Но ведь некоторые люди на это способны и все, что их останавливает от совершения неблаговидных поступков — это страх перед наказанием. Сначала этот страх внушали всевозможные религии... Сразу говорю — я не собираюсь оскорблять чувства верующих, буде таковые здесь имеются...

— Не имеются, я атеист, — Чаквас пересела на койку, в свою очередь приглашая меня присесть рядом. Что я и сделала, по пути продолжая высказывать свою точку зрения.

— Вот смотрите, сначала основную роль закона играли всевозможные религиозные догматы, большинство из которых наполнено посулами и угрозами. Как показала практика, религия — один из самых верных способов управления толпой. Внушить, что существует некто, кто за всевозможные нижеперечисленные деяния будет кипятить вас в котле или жарить на сковородке, заставить поверить в это массы и — вуаля, некое подобие порядка гарантированно! А потом религию постепенно заменило современное законодательство. Опять же, все базируется на страхе перед наказанием. Этот страх переносится на само действие в любых его проявлениях и в результате человек боится совершить то или иное действие, сам не понимая, почему. А потом уже, когда ему вдруг, по каким-либо причинам, это действие совершить приходится, возникает ощущение страха, то самое, подсознательное, перед наказанием. То, что должно было бы по идее возникнуть у меня после произошедшего неделю назад. То, что возникло у остальных колонистов, участвовавших в отражении атаки батарианцев. У них в подсознании забито, что они сделали что-то плохое, и тут уж действительно только грамотный психиатр может помочь "перенастроить" те установки, что были созданы за долгие годы. Я знаю, объясняю совсем ненаучно, более того — мои... выкладки вряд ли соответствуют тому, что преподают в университетах, но я говорю так, как вижу и понимаю сама.

— В принципе, ты правильно все понимаешь. И причины, и последствия. Хорошо — разовьем тему, — Чаквас покосилась на меня с улыбочкой такой ехидной. — Если путь законодательства ошибочный по определению, то есть законы, как таковые, не помогают создать правильное с твоей точки зрения общество... Что тогда должно быть основополагающим правилом?

Я прикоснулась рукой к своей груди.

— На мой взгляд, законы должны быть вот здесь. Человеку должна быть противна даже мысль о совершении определенного действия, идущего во вред другим. И общество — это когда собираются люди с идентичными принципами. В таком обществе отпадает необходимость закона запугивающего, поскольку никто из граждан не совершит противоправного действия.

— Ты говоришь об...

— Об утопии, да. О том, что в реальной жизни вряд ли когда-нибудь будет достигнуто. Именно поэтому современное общество живет по законам запугивающим. Это дает больший шанс на спокойную жизнь — если человека не остановят от совершения деяния собственные моральные принципы, то остановит страх.

— Но некоторых все равно не останавливает, — Чаквас снова посмотрела на меня. — Так, продолжаем... Вот к примеру взять ту ситуацию неделю назад. По-твоему, почему не возникает негативной реакции у тебя, в отличии от остальных?

— Все просто — увы, я из тех людей, которым ну вот вообще наплевать на закон созданный, поскольку у них закон есть свой собственный. Хорошо это, или плохо — не знаю. По сути, я из тех же людей, которые убивают, насилуют, грабят... У них также, как у меня, не работает подчинение закону страха, а следуют они, как и я, лишь собственному моральному кодексу.

— Твои слова можно истолковать, как признание себя невменяемой.

— Мы уже говорили о понятии "ненормальность" и "индивидуальность". "Ненормальной" я стану, если начну убивать всех подряд без разбора, а самозащита и защита других от работорговцев без последующих угрызений совести, в данном случае — "индивидуальность".

— Подмена понятий.

— Или их четкое разграничение? Доктор Чаквас, мы можем спорить на эту тему часами.

— Можем и будем. Продолжай, на чем остановилась.

— Так вот — лично у меня так получилось, что страха перед законом мне не привили. Верней, я знала о том, что если я сделаю что-то плохое, то меня лишат свободы, но по сути, перспектива меня не пугала... Что-то вроде "и в тюрьме люди живут". Меня не пугали страшными рассказами о "Зоне" — более того, люди, которым довелось побывать в местах лишения свободы рассказывали, с чем им приходилось сталкиваться... Понимаете, по их рассказам я сделала вывод, что там, за решеткой, такая же жизнь. Также есть люди, с которыми можно общаться и дружить, также есть и те, кто способен причинить боль... Ну так у меня этого добра и в повседневности хватало. Ограниченность передвижений? Ну, не сказать, чтобы я за свою жизнь на полную использовала СВОБОДУ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ — по сути, существовала в очень ограниченном пространстве с минимальными маневрами вроде походов за едой, или за заработком... Вот и получается, что страха перед наказанием, как такового нет, но в то же время, четкий моральный кодекс удерживает от совершения плохих действий.

— Плохих? В каком смысле? Мы разве не только что обсуждали о том, что законы могут быть ошибочны, а соответственно — понятия "хорошо" и "плохо" могут оказаться заведомо неверными?

— Ага... Ну хорошо. В моем понимании плохие действия — это те, после которых на душе хреново. Вот знаете, как бывает — сделала что-то не так, а потом как будто что-то грызет внутри. А когда чувствуешь, что твои поступки правильные — настроение хорошее. Знаю, я объясняю глупо и по-детски, но у меня все именно так. Мне не нравится причинять боль другим без причины. Но я не люблю также, когда кто-то обижает слабых, особенно детей и животных. У меня неплохой инстинкт самосохранения — если на меня нападают, то существует вполне серьезная вероятность, что при наличии снаряжения я нанесу, защищаясь, травмы, несовместимые с жизнью.

— Раньше не наносила?

— Нет, просто противники попадались крупные, да и убегали, получив несколько травм... как у вас, медиков, говорят — легкой и средней степени тяжести. Но четырехглазые убегать не собирались, поэтому пришлось прибегнуть к крайним мерам. И нет, мне их не жаль ну ни капли.

— Хорошо, вернемся к психической вменяемости и невозможности, или, наоборот, возможности убийства. Ты знаешь, что проведенные учеными исследования показали, что человек просто не способен убить другого человека, поскольку определенные механизмы вводят его в состояние ступора?

— Я это знаю. Отключаются передние доли мозга и управление берут на себя те, что ответственны за, так скажем, "животное" поведение. Это как у собак — большинство из них не способны причинить вред таким же собакам, словно впадая в ступор, когда начинают наносить опасные раны.

— Ну? И что же ты на это ответишь?

— Отвечу, что данные понятия применимы только лишь в том случае, когда собаку, ну или человека, заставляют драться насильно. То есть, прямой приказ — "иди и убей" без объяснения причин и... вот в этот момент как раз и вступает в действие моральный принцип "не причинять вред другим просто так".

— Кажется, я только что сказала, что дело в биологических механизмах, а не в морали.

— Не думаю — скорей всего, и в том, и в другом. Так вот, если речь идет о нападении без каких-либо причин, то да — возможно, человек действительно не может убить человека, ну или другого разумного, в данном случае батарианца, но! У животных ведь есть еще такая штука, как защита собственной территории, собственной жизни, потомства, опять же... Что вы на это скажете, доктор Чаквас? Не кажется, что биологические эти механизмы каким-то образом совпадают с тем, что я называю моральными принципами? Животные не нападают без причины, кстати, не только на представителей своего вида, но и на других животных, а также на разумных. Исключение составляют всевозможные заболевания и, опять же, психические отклонения.

— Скажу, что мы сейчас окончательно запутаемся в терминах. Ну а если продолжать спор, то... Хорошо, вот если вернуться к тестам. Они ведь созданы людьми знающими. Я уже поняла, что твое отношение к такого рода тестам весьма скептическое. Но ведь в большинстве случаев они позволяют определить истину. Почему?

— Ну, потому что большинство людей предпочтет не спорить, а просто выполнить то, что от них требуется, при этом наплевав на собственное мнение. Помните, как у Чехова в "Черном Монахе" — здоровы и нормальны только заурядные, стадные люди. Потому что они с готовностью принимают чужие правила и чужое мнение, как свое собственное. Они предпочитают избегать проблем по принципу "моя хата с краю" и никогда не сделают того, что общество сочтет "ненормальным".

— Согласись, что в большинстве случаев такого рода споры могут привести к проблемам. К примеру...

— Полная асоциальность, нежелание обществом принимать "паршивую овцу" с иным образом мышления, требования "быть как все", "не выебываться", извиняюсь за маты... Сталкивалась неоднократно.

— Но, смотрю, повадок своих не изменила.

— Да, сначала тяжело было, конечно же, когда без конца отталкивали, не брали в компании... Потом, по прошествии некоторого времени, начала находить в одиночестве свои плюсы. А дальше появились вокруг люди, с которыми находились общие темы для беседы даже при всей моей "ненормальности".

— И как, не тяжелой жизнь казалась?

— А знаете, нет. Вот ничего ведь хорошего с "общественными" не происходило. Делали то, что не нравится, лишь потому, что так требует "общество". Гробили здоровье, причиняли боль себе и другим... Все это в конце концов приводит к саморазрушению. К психическим расстройствам, опять же. У меня в этом плане все проще — я живу, не конфликтуя сама с собой. Знаете такой прикол старый — "все, что я должна, написано в налоговом кодексе, а все, что не должна — в уголовном". Вот и я также говорю. А если кому-то не нравится, как я себя веду, как думаю, одеваюсь или какую музыку слушаю, о чем рассуждаю... Я никого не держу рядом с собой.

— Но признай — тебе нравится выделяться.

— Нравится. Прежде всего, для самой себя, не люблю чувствовать, что делаю что-то неправильно. А когда я начинаю лгать без видимых причин только ради того, чтобы понравиться окружающим, именно это и происходит. Вот в тестах этих ваших врать не хочу. Зачем выбирать из предложенного, когда знаешь, что есть вариант лучше? Просто потому, что так какой-то там человек сказал...

— Который, как известно, может ошибаться, — завершила Чаквас, рассмеявшись. — Знаешь, ты ведь правильно рассуждаешь. Ну, в каком-то плане. Просто твои рассуждения...

— Основаны на философии, немного на эзотерике... Может быть даже, на этике, но не том, что является фундаментом науки, верно?

— Да. Вот смотри, ты говоришь про моральный аспект, я тебе поясняю с научной точки зрения, что этот аспект "не убийства себе подобных" собой представляет. Кто из нас не прав?

— Да по сути, вы тоже правы. Вот только тесты ваши основаны как раз-таки на вот этих самых научных фактах, при этом упускается та самая составляющая "частного случая". Ну вот, хорошо, приведу пример — большинство людей из неблагополучных семей чаще всего следуют по стопам родителей. Ну, там, бутылка-тюрьма-наркота-распущенное поведение, так?

— Согласно статистике, именно так и есть.

— Но! Есть еще и частный случай — когда человек видит все это окружающее дерьмо и всеми силами стремится из него выбраться. Он принципиально до конца жизни не смотрит в сторону алкоголя, получает одно, а то и несколько высших образований, находит хорошую работу и хранит супружескую верность. И наоборот — бывают случаи, когда в семье докторов и профессоров вдруг вырастает редкостное отребье. Выходит, не всегда на нас оказывают влияние эти ваши биологические факторы? Ну, наследственность, итоги родительского воспитания. Выходит, что есть что-то еще?

— Ничтожно малый процент, который действительно, по необъяснимым причинам...

— Ну как же по необъяснимым? Сила воли там, моральный кодекс, желание идти вопреки собственной судьбе и мнению общества...

— Но с научной точки зрения это также, как и в тестах — лишь малый процент погрешности!

— Но он существует. А значит, не стоит сбрасывать его со счетов? Почему же все эти научные тесты упорно это делают?

— Ну, представь, что пришлось бы эти пять процентов "погрешностей" оценивать иначе. Тогда индивидуального к себе отношения потребовали бы и остальные, верно?

Так, вот я жопой чую в словах Чаквас подвох.

— Конечно же, потребовал...

— То есть, особое отношение к определенной группе людей спровоцирует развал определенных устоев, а следовательно — и крах общества, как такового?

— Ну... да. К чему вы клоните?

— Да к тому, что проще объявить эту "погрешность" ненормальными, несоответствующими стандарту и правилу, не принять их, чем переворачивать уже имеющуюся систему ради того, чтобы горстке людей было удобней жить.

— Логично.

— И спорить не будешь?

— Не буду, — спокойно ответила я. — Если точка зрения оппонента такая же верная, как и моя, просто мы смотрим по-разному на одну и ту же ситуацию, то зачем начинать спор? Тем более, я изначально не ставила своей целью вас переубедить.

— Вот как? А зачем тогда разговаривала?

— Да просто ради того, чтобы поговорить. Чтобы узнать мнение другого человека и обсудить один из интересующих меня вопросов. Разве не для этого люди общаются?

Чаквас улыбнулась и собралась было продолжить разговор, но в этот момент в дверь домика постучали.

— Доктор Чаквас, капитан Андерсон вызывает вас к себе. Тебя, Рин, тоже.

Всю дорогу до знакомой палатки я косилась на Чаквас. Откуда Андерсон знал, что я у Чаквас сижу? Может, сказали, а может... Мысль о том, что капитан знает о нашем с доктором диалоге, а может даже, был его молчаливым участником, не давала мне покоя. Чаквас первой зашла к Андерсону, а я осталась снаружи. До меня доносились их голоса, но первое время разобрать что-либо не представлялось возможным, поскольку рядом со мной шумно что-то обсуждали космопехи. Но уже три минуты спустя парни ушли и я напрягла слух. Спасибо тебе, музыкальная школа, за развитие музыкального же слуха!

Содержание разговора меня одновременно заинтересовало, озадачило и несказанно обрадовало.

Примечания:

Ой, честно, я понимаю тех, кто не захочет читать весь этот бред с претензией на философию. Но что поделать — короткими у меня такие сценки не получаются. Кому не нравятся такого рода диалоги — может просмотреть эту главу по диагонали, уяснить, что Рин и Чаквас всю главу сидели и трепались, после чего можно с чистой совестью ждать следующего куска, где, обещаю, перейду непосредственно к "депортации" ГГ на станцию "Адегон".

— ... думает. Сэр, она не так проста, как кажется, — донесся голос Чаквас.

— Что вы имеете в виду?

— Вы знаете, кто такой Галифакс? А она знает. Я могу перечислить достаточно большой список фамилий, которые ни о чем не скажут ни вам, ни кому-либо еще, кроме профессиональных искусствоведов, психологов и философов. Сэр, она все это знает. На первый взгляд — обычный человек, но стоит только начать с ней разговор...

— Пока что я делаю вывод лишь о том, что она много читала. Меня это не интересует. Я поручил вам проверить медицинские показатели, а также составить психологическую характеристику, а не беседовать о литературе и философии.

— Именно этим я занималась и...

Шум бронетранспортера снова перекрыл разговор. Вашу мать! Как раз, когда Чаквас перешла к самому интересному — собственно, вынесенному вердикту касательно моего психического состояния. А Андерсон-то хорош, времени зря не терял. Психологическую характеристику и медицинские показатели ему подавай! Уж надеюсь, что не для того, чтобы сдать меня на опыты в какую-нибудь лабораторию.

Я напрасно надеялась, что адская машина заглушит, наконец-то, двигатель и я смогу подслушать, о чем говорят внутри — возможности такой мне в течение десяти минут не представлялось. А по прошествии данного времени из палатки вышла Чаквас, которая кивком пригласила меня зайти. Сама женщина ушла в сторону гражданского блока, оставляя нас с Андерсоном один на один.

— На будущее — когда я приказываю тебе оставаться в колонии и дожидаться моего возвращения, это вовсе не значит, что ты свободное время должна проводить, посылая представителей прессы по известному маршруту.

— Так это... — возмутилась было я.

— Отставить. Оправдания не принимаются, извинения тоже. Я не любящая бабушка и не потерплю подобных... выражений в чей-либо адрес.

— А... Это... — нормальные люди обычно краснеют, когда им стыдно. Я лишь могу лишиться дара речи.

— Не "а, это", а "так точно, сэр". Не у себя дома.

— Так точно, сэр, — послушно повторила я, настороженно глядя на Андерсона и стараясь определить причину такой... нет, не грубости. Но видно было, что настроен он по отношению ко мне очень неблагожелательно. Неужели из-за того урода с камерой? Да нет, вроде не похоже, не такая уж и веская причина, кроме меня того репортера, да и остальных тоже, остальные спасатели посылали куда более красочно и в места, о существовании которых я и не подозревала до сегодняшнего дня. Так что я еще вежливо по местным меркам с тем мужиком обошлась.

— А теперь скажи-ка мне, что это такое? — Андерсон достал какой-то прямоугольник и шлепнул его передо мной на стол.

— Эм... Банковская карточка? — предположила я.

— И откуда же ты знаешь о том, как выглядят кредитки?

И тут во мне проснулся начинающий финансист.

— На данный момент могу лишь сказать, что передо мной банковская карточка. Капитан, я из двадцать первого века, а не из пещерного, если вы не забыли. Пластиковые прямоугольнички с магнитной полоской для безналичного расчета у нас уже изобрели. Конечно же, конкретно в моем городе они распространения большого пока что не получили, но есть около десятка магазинов, в которых установлены так называемые POS-терминалы. В принципе, расчетную или депозитную банковскую карточку может себе позволить любой желающий за символическую сумму, начиная с шестнадцатилетнего возраста. У меня тоже что-то подобное дома валялось со времен одной из сезонных работ. Это раз. Второе — термин кредитка применим только в том случае, если на карточке лежат деньги банка, то есть клиент при снятии средств в банкомате как бы берет их в кредит, а некоторое время спустя должен вернуть с процентами. Именно кредитные карточки у нас выдают, если я не ошибаюсь, с двадцати одного года, с более молодым заемщиком не рискнет связываться ни один уважающий себя банк, кроме черных риелторов, конечно же.

— Учи меня еще.

— Я никого не учу. Просто вношу поправки, так сказать, по ходу дела. Так что вы мне этим, — я кивнула на лежащий на столе кусочек пластика, — хотели сказать?

— Не сказать, а показать. Скажи мне, девочка моя, откуда в соседней колонии могла взяться эта карточка?

— Понятия не имею, сэр. Но исходя из ваших вопросов делаю вывод, что эта вот фиговина...

— Без выражений.

— Что эта вот штуковина, — быстро поправила я. — Каким-то немыслимым образом связана со мной.

— Именно. Видишь ли, она не именная, но снять с нее средства может человек только с определенной ДНК. С твоей ДНК, девочка моя, — голос Андерсона с каждой секундой становился все более ледяным. — А теперь скажи — как твоя карточка трехдневной, между прочим, давности, могла оказаться рядом с телом одного из мертвых батарианцев в соседней, между прочим, колонии?

То, куда зашел наш разговор, нравилось мне все меньше и меньше. Особенно, если учесть, что уж я прекрасно понимала, что никаким образом у меня в этом мире не могло быть платежки, да и никуда я из этой ебаной колонии не отлучалась. И Андерсон сам прекрасно знал, что я все эти дни разгребала завалы в компании со спасателями, причем все время была на виду у кого-то... Да уж, капитан Андерсон, не ожидала я от вас. Впрочем, никто ведь не обещал, что характер игрового непися должен совпадать с личностью реального человека.

Я уже не раз думала о том, что батарианцев сюда, на Элизиум, явно навел кто-то из людей. Уж больно хорошо ориентировались конкретно на данной колонии, не знаю уж, как обстояли дела на соседней... А теперь что? Ну конечно же, нужно этого самого "кого-то" найти, причем вполне честное заверение в том, что этот "кто-то" числится в списке без вести пропавших, а на самом деле — просто смылся вместе с пиратами, руководство Альянса не устроит. Вывод — виноватого нужно найти. А тут как раз я подвернулась так удачно... Девочка из ниоткуда, да еще и биотик, да еще и пришла к колонистам как раз с "батарианской" стороны.

А я еще честно все этому вояке рассказала. Молодец, Рин, ты всегда была наивной дурой там, где не надо. Ну а теперь, конечно же, Андерсон воспользуется ситуацией для того, чтобы закрыть дело.

— Что можешь сказать в свое оправдание.

— Извиниться. Перед вами.

— И за что, хотелось бы знать?

— За то, что посчитала вас настоящим военным, сэр, а не тупым ублюдком в форме, которого интересует только карьерное продвижение и материальное благополучие. Прошу прощения, сэр, — издевательски процедила я.

В палатке воцарилась тишина.

— Сержант, проведите задержанную на корабль.

Я не сопротивлялась. Зачем? Военных все равно больше, от них я рискую наполучать оплеух, переломов и прочих малоприятных вещей. Пока что, насколько я могла судить, ничего плохого со мной делать не собирались. Думаю, что до самого суда меня будут холить и лелеять, в пределах разумного, конечно же. А вот что будет после показательного процесса? Это я уже постараюсь решить потом, не сейчас. Увы, но в нынешнем моем состоянии сбежать попросту невозможно — чрезмерное использование биотики и хронический недосып все же сделали свое дело. Нет, передвигалась я вполне нормально, в обморок вроде тоже не собиралась валиться, но ощущение было как после завершения курортного сезона, когда весь этот самый сезон пашешь, как проклятая, по двадцать часов в сутки только потому, что на деньги, полученные за эти три месяца можно спокойно, хоть и не роскошно, жить в течении оставшихся девяти. А после закрытия сезона почти две недели живешь, как сомнамбула.

Так что состояние было, в общем-то, паршивым. Эмоций, кстати, не было, ну вот совсем. Хотя, когда мы уже оказались в грузовом трюме "Нормандии", я все же начала оглядываться исподтишка. Сразу же возле входа стоял транспортер, надежно закрепленный на небольшом... хм... подиуме, или как там эта штука называется. С правой стороны располагались оружейные стойки и шкафчики для брони. Стола с оружием, как тот, за которым стояла Эшли в первой части игры, не было и в помине, ну да с этим все понятно — для снаряжения предусмотрены шкафы, а просто держать винтовки в свободном доступе слишком даже для военного корабля.

Палубы, судя по ощущениям, были больше. И действительно — когда мы приехали на вторую, ту, где располагались медблок, столовая и каюты экипажа, я обнаружила, собственно, целый коридор с этими самыми каютами, которых в игре просто не воткнули. Я вот всегда интересовалась — неужели на первой "Норме" все дрыхли в спальных капсулах? Их же всего штук... десять, по-моему, а народу на корабле намного, намного больше. Упс, а вот спальных капсул-то как раз и нет — вместо них еще один коридор, верней сказать, тупичок, который завершался небольшим помещением, перед входом в которое располагалась куча дополнительных дверей, решеток и даже каких-то сеток, состоящих из лучей... Хм... Ну да, я так и думала — самый настоящий карцер. И что-то мне подсказывает, что это помещение предназначено не для провинившихся членов экипажа.

Пару минут спустя дверь была надежно заблокирована за моей спиной. Так, что тут у нас... Голые стены, голый пол, все окружение изготовлено частично из металла, частично из плотного пластика...

* * *

Капитан Андерсон и доктор Чаквас неотрывно смотрели на монитор.

— И сколько мы должны ее там продержать до завершения этого вашего теста? — уточнил у врача мужчина.

— В требованиях указано, что для полного определения показателей требуется срок от четырех до восьми часов.

— И каковы же предполагаемые реакции?

— Адекватной реакцией считается отсутствие паники, хождения по кругу, разговора самим с собой и стенами, — с долей ехидства уточнила доктор. — Короче говоря, все просто: если она не начнет колотить кулаками в дверь и биться головой об стены, это значит — что в программу можно брать.

Капитан Андерсон снова посмотрел на монитор.

— Карин, а могу уточнить, вот эта реакция считается адекватной?

Врач глянула на монитор, и ее глаза медленно полезли на лоб.

— Она что, спит?!

И точно — чумазая девушка спокойно развалилась посреди комнаты, широко раскинув руки и ноги, и посапывала в две дырки.

— Что скажете, доктор?

— Мне бы такие нервы... — растерянно пробормотала Карин.

Оставшиеся семь с лишним часов капитан изредка поглядывал на монитор, но картинка оставалась неизменной — девица продолжала дрыхнуть, при этом ее не разбудил даже монотонный гул вентиляционной системы. Впрочем, что ожидать от девчонки, которой было наплевать, на какой поверхности смотреть послеобеденные сны?

Будили ее два человека, причем будили минут пять, выслушивая реплики в стиле "кошара, сгинь, сам на столе найди, чё пожрать", "ба, ну еще пять минуточек" и прочие маловразумительные фразы. Когда же наконец-то взъерошенную малолетку притащили перед ясны очи Андерсона, та первым делом уточнила.

— Вот скажи, почему ты такой мудак? Ну надо тебе звездочку на погоны за поимку батарианского сообщника, ну дак хоть бы выспаться и помыться дал, что же ты ведешь себя, как козлина?

Речь была размеренной, пристыживающей. В голосе не прослеживалось ни намека на панику, да и смотрела Рин слишком спокойно, исподтишка изучая обстановку капитанской каюты. Несмотря на то, что наручники с нее сняли, она не делала никаких попыток вырваться. В этом ее поведение полностью соответствовало характеристике от Чаквас — пока не трогать ее и не цепляться на ее глазах к ни в чем не повинным людям, девочка достаточно спокойно будет относиться практически к любым обстоятельствам.

— Во-первых, к начальству обращаются не "ты", а "вы", причем обращаются только тогда, когда разрешат. Во-вторых, я тебе уже делал замечания по поводу ненормативной лексики.

— Да какое ты мне нахер начальство? Надзиратель, тюремщик и редкостная гнида, как оказалось, — в серо-голубых глазах собеседницы вспыхнула ярость.

— Успокойся. Это был необходимый тест — надо было проверить, как ты себя поведешь в определенной ситуации. Я прекрасно знаю, что Элизиум ты не покидала и все это время была на глазах как минимум у четырех человек.

В каюте воцарилась долгая тишина. Лицо Рин приняло выражение ну просто крайнего удивления.

— Э-э-э... — наконец-то выдала она. — Ну вы это... извините тогда...

Выражение лица ее было настолько смешным, что капитан Андерсон расхохотался.

— Сядь уже наконец, — скомандовал он своей подопечной.

— Да я постою... У меня же одежда вся в пыли, а у вас тут чисто так... — забормотала девушка, избегая смотреть глаза в глаза.

— Это приказ, — после этих слов девушка осторожно уселась на стул напротив, причем умостилась на самом краешке сиденья. И капитан Андерсон снова поразился, насколько быстро изменилось ее поведение. Если с "ублюдком в форме" девчонка разговаривала практически все время на повышенных тонах и исключительно нецензурными выражениями, то сейчас она всем своим видом напоминала провинившуюся школьницу в кабинете директора. Эдакое воплощение стыда и раскаяния.

— Кстати, карточка действительно твоя, вот только у ее появления совсем другая история. Странная история, я бы сказал.

— Даже более странная, чем мой перенос к черту на кулички от родного подъезда?

— Примерно, — капитан Андерсон кивнул. — Не знаю, как в вашем мире, а у нас кредитки обычно не имеют привычки материализоваться в воздухе и падать к моим ногам. Кажется, кто-то передал тебе забытую компенсацию за вынужденное переселение.

— И много мне собирались компенсировать?

— Сто тысяч кредитов.

— Мне это ну ни о чем, в принципе, не говорит.

— Ну, обычно у нас этих денег человеку хватает на три месяца не шикарной, но и не бедной жизни. Тебе и на два года учебы хватит при условии, что казарма и еда, как ты там говоришь... "на халяву".

Глаза девчонки стали совсем круглыми.

— Вы что, мне ее отдадите?

— Ну а что мне с ней делать прикажешь?

— Эм... спасибо. Не ожидала такого, если честно.

— А чего ты ожидала?

— Изначально — что-то вроде той ситуации, которую вы мне в качестве "теста" устроили. Подставы по полной программе и заключения куда-нибудь с целью дальнейшего исследования. А то, что вы мне и с учебой поможете, и карточку отдадите... ну... это как минимум... я никогда таких людей, как вы, не встречала, правда. Не подумайте, что я жалуюсь, просто...

Было видно, что эту девушку, привыкшую, судя по всему, философски относиться ко всякого рода неприятным происшествием, элементарные проявления доброты и честности со стороны человека в военной форме выбили из колеи начисто. И Андерсон невольно поинтересовался:

— Неужели у вас действительно все так плохо, как в учебниках наших написано про двадцать первый век?

— Не везде. Но в нашем городке девяносто процентов ментов — скоты, девяносто процентов врачей — вымогатели и неучи, девяносто процентов учителей — климактерические тетки, двинутые по фазе. Да и кто согласится, в принципе, работать в этих структурах за мизерную зарплату и без всяких там карьерных перспектив? В моде всякие менеджеры, программисты, юристы, даже продавцы на рынке считаются более успешными, чем рядовой вояка. Так что тут самих людей винить в такой ситуации сложно.

— Но ты винишь.

— Нет, я просто знала, какого рода люди шли на вышеуказанные должности и старалась сводить общение с врачами и ментами к минимуму, общение с учителями устраивала таким образом, чтобы эти твари поняли, что меня лишний раз лучше не трогать.

— Дела... У нас здесь все не так. Конечно же, уроды попадаются, но они составляют процентов двадцать от общей массы и, между нами говоря, редко отличаются долгожительством и большим сроком службы — либо увольняют, либо убивают. На "Адегоне" с инструкторским составом вообще лучше не спорь — нормальные люди, но если встанешь им как кость в горле, проблем не оберешься вплоть до выпуска. Врачи здесь в основном такие, как наша Карин — нормальные люди, знающие свое дело и не ставящие жажду наживы выше всего остального.

— А что такое "Адегон"?

— Да когда же ты научишься нормально разговаривать!

— Извините. В русском языке нет таких обращений как "сэр", "мэм" и другое. Поэтому мне при переходе на английскую речь очень сложно не пропускать на рефлексе эти слова.

— Ты русская? — впрочем, этому факту Андерсон не удивился — до самого открытия космоса и встречи с инопланетянами на земле еще сохранялись понятия расы и национальности. И примером тому была сидящая напротив девушка, словно являющаяся живой иллюстрацией к старой книжке. Не слишком высокая, но ширококостная, атлетически сложенная, светлая, с прямым носом, широкими скулами и с узкими губами. Как Андерсон не старался, но никаких азиатских или африканских черт в облике девушки он найти не смог.

— Ну я же рассказывала, что из Крыма.

— Насколько мне известно, в Крыму всегда проживало более ста тридцати национальностей, так что...

— Странно, вы еще и историю читали, — хмыкнула девушка.

— А что, у вас ее еще не изучают?

— Скорей "уже" не изучают. Образовательная система вообще по сравнению с СССР накрылась. Но в Америке еще хуже — они в девятом классе решают системы уравнений, представляете? Наши штудируют всякие там тангенсы-котангенсы, а эти даже не в состоянии таблицу умножения запомнить!

— А кому она нужна?

— А мозги развивать? — заспорила девушка. — Что, если есть калькулятор или дорогая техника, так совсем теперь думать не стоит? Вот это меня всегда поражало и смешило, знаете ли. Представляете, на экзаменах по математике все лезут за калькуляторами! И это разрешается! Людям по восемнадцать лет, а они даже немного подумать не приучены!

Пассаж в адрес Америки капитана насмешил — он и сам многократно читал в книгах о том, что почти два века назад общеобразовательная система в США была практически угроблена и держалось все на специалистах, которых переманивали из других стран...

— Поверь, сейчас все уже не так просто.

— Но мозгов у большинства людей по-прежнему не появилось.

— Знаешь, я ведь и обидеться могу за соотечественников, — капитан нахмурился, с трудом сдерживая улыбку. Забавная девочка нравилась ему все больше и больше. Ее прямолинейность и доброта подкупали, честность и способность сохранять рассудок в тяжелые моменты вызывали уважение, а любовь спорить и, главное, умение склонять оппонентов на свою сторону, подтверждая слова не криком до пены у рта, а реальными примерами, делали ее интересным собеседником.

— Обижайтесь сколько угодно, капитан, но вот вам первый пример. Колонисты, которых я встретила, не могли всемером придумать способ опустить рычаг отключения аварийного освещения. Невозможность данного действия была мотивирована цитирую: "да этот рычаг двое здоровых мужиков и то при помощи специального инструмента опускают". Среди этих колонистов, прошу заметить, был один человек с образованием инженера. Вопрос: что помешало семерым, пусть и не слишком спортивным людям, взять длинную трубу, закрепить ее на рычаге и всемером повиснуть на ней, опуская вниз и трубу и, соответственно, рычаг? При этом учтем, что я сама этот рычаг опустила при помощи собственного веса и биотики. И я сильно сомневаюсь, что по силе это было больше, чем семь колонистов.

— Люди были растеряны, напуганы, у них не было выбранного лидера.

— Вот, плавно переходим к тому, что основная масса представителей и нашего, и вашего прекрасного человечества — это тупое стадо, которое неспособно без команды пастуха даже на совершение элементарных действий.

— Да вы мизантроп, девушка, — шутя воскликнул Андерсон.

— И циник. И вообще редкостная, извиняюсь, тварь.

— Могу уточнить — почему ты тогда все же взялась помогать этому "стаду" отбиваться от батарианцев, если ты так ненавидишь людей?

— А кто сказал, что я ненавижу людей? — девчонка рассмеялась и придвинулась спиной к спинке кресла. Ноги в кроссовках начали покачиваться в воздухе, а сама девочка продолжила говорить, попадая в такт взмахам собственных ног.

— Я не люблю людей, но я их и не ненавижу. Так скажем — изначально я к основной массе представителей сапиенсов отношусь нейтрально. Просто знаю, какую поведенческую реакцию можно получить от стада и, если вам угодно знать, знаю пару уловок, помогающих этим "стадом" манипулировать. Ничего сложного — просто попытка взять на слабо, надавить на больное место и воззвать к определенным чувствам и инстинктам приносит вполне ожидаемые результаты в девяносто девяти процентах из ста. Отношение мое к каждому конкретно взятому индивидууму зависит исключительно от того, что я увижу своими глазами и услышу своими ушами — на оценки окружающих касательно этого человека я никогда не полагалась и полагаться не собираюсь. Ну, что еще? Вроде все.

— Чаквас дала тебе характеристику идеального лидера. Знаешь, мало кто в твоем возрасте способен уговорить взрослых, но насмерть перепуганных мужиков, броситься под пули.

— Ничего сложного. Сначала "взять на слабо" — ну что же вы, такие взрослые дяди, а в штаны наложили? Я вот, девчонка, в два раза меньше каждого из вас, а от страха не трясусь. Это провоцирует агрессию. Далее нужно переправить эту агрессию с себя на батарианцев, для этого потребовалось лишь напомнить, что у них за спиной находятся их дети, которых просто убьют и женщины, которых ждет участь намного хуже, чем смерть. Ну а дальше все просто — едва я дернулась в сторону батарианцев, как у мужиков сработала установленная чуть ранее программа.

— Хитро. Ну а если бы они не пошли?

— То я бы дралась в одиночку. И скорей всего, погибла. Все просто.

— Но не спряталась бы, не убежала, почему?

— У нас на родине говорят — двум смертям не бывать, а одной не миновать. Спрятаться бы вряд ли получилось — у батаров биолокаторы или как их там называют... Меня вот только одно смущает.

— Что именно? — уточнил Андерсон.

— Почему первые встретившиеся мне четырехглазые не убили меня? Я попыталась ударить одного из них, но он просто двинул мне кулаком и... и все. Странно это. Проще пристрелить "товар", чем возиться.

— Смотря какой товар, — подумав, капитан все же решил сказать девушке правду. — Таких как ты называют подборкой рецессивных генов, это...

— Я знаю, что это такое. Логично. То есть, хоть раз с моей белобрысой башки был толк.

— Именно. Двадцать тысяч кредитов за обычную рабыню они были бы готовы потерять, но вот за тебя было бы можно выручить намного больше.

Девушка внезапно захихикала. Андерсон обеспокоенно подался вперед и потребовал объяснить причину странного веселья.

— Представляете, а я ведь собиралась за день до того злополучного экзамена имидж сменить капитально. Покраситься в брюнетку, нацепить коричневые контактые линзы, на морду автозагар и поприкалываться над знакомыми ну и над преподами в универе... Как хорошо, что нам как раз в тот день воду отключили по всему городу!

Дождавшись, пока собеседница нарадуется столь неожиданному везенью, которым обернулась неприятность с отключением воды, капитан Андерсон вспомнил о вопросе подопечной.

— "Адегон" — это станция программы N7.

Девушка поперхнулась смехом и сделала абсолютно круглые глаза.

— Да ладно? Туда ведь только обученных военных берут! Ну, по крайней мере, в игре брали... — уже не так уверенно пробормотала она.

— Давай ты прекратишь сравнивать события нашего мира с событиями твоей игры? И, наконец-то вспомнишь, как правильно обращаться к людям по-английски. Кстати, ты говоришь без акцента.

— А, тут вообще странная фигня получилась, сэр. Я никогда английский-то не знала. Ну, кроме двух десятков простых фраз и пяти десятков матерных. А уни-инструмента у меня нет. Полиглотом сделалась при переносе из другого измерения.

— Все понятно, — капитан Андерсон предпочел, подобно девочке, не заострять внимание на данном вопросе и принялся объяснять. — Программа N7, мы ее между собой называем "семеркой", создана около года назад для обучения молодых биотиков и небольшой доли обычных солдат для дальнейшей их работы в составе небольших десантных групп на разведывательных кораблях, таких как наша "Нормандия". Собственно, проект пока что экспериментальный, попасть туда биотику проще простого, обычному солдату теоретически должно быть сложней, но принимают всех, поскольку с биотиками тесно соседствовать в течении двух лет соглашаются единицы. Уж слишком они малоизучены и опасны.

— А когда первые биотики начали рождаться?

— После войны Первого Контакта.

— А до этого транспортных аварий с утечкой нулевого элемента разве не было, сэр?

— Через два часа мы окажемся на заправочной станции, там будет информационный буй и ты сможешь получить ответ на все интересующие тебя вопросы по экстранету. Я лишь дам тебе те ответы, которыми межпланетная сеть просто не располагает, договорились?

Девушка молча кивнула, хотя и было видно, что ее просто распирает от любопытства.

Капитан Андерсон продолжил рассказывать, радуясь, что Рин наконец-то замолчала. Кажущаяся раньше интересной говорливость неожиданной подопечной сейчас, по прошествии небольшого времени, начала раздражать. Впрочем, причиной раздражения была скорей усталость и несвоевременность нынешнего разговора.

— На "Адегоне" ты проведешь два года. Принцип тот же, что и в обычных казармах — два дня в неделю можешь гулять в увольнении на территории ближайшей колонии, но только если не наделаешь косяков. Дисциплина армейская, порядки тоже. Учеба включает как навыки обращения с оружием, так и рукопашный бой, использование биотики и, кроме того, повторение некоторых предметов из школьной программы. Учатся в основном люди твоего возраста или немного старше. После распределения попадешь сюда, на "Нормандию".

— Спасибо, — немного растерянно ответила девушка. — Ну, наверное, не стоит так обо мне беспокоиться и...

И снова она начала что-то мямлить, вежливо отказываясь от перспективы работать под его, Андерсона, началом. Хотя было по ее глазам видно, что она сама от этой перспективы в восторге. По непонятной причине эта особь испытывала ну просто чуть ли не благоговение при виде Андерсона и "Нормандии". Хотя, на тот момент, что Рин считала его предателем, трепета перед капитаном судна у нее поубавилось.

Кроме того, интуиция капитана, которой тот привык доверять, в голос вопила, что Рин пригодится именно на его корабле. А может быть, это была не интуиция, а простое понимание, что большинство остальных капитанов эту замечательную, добрую и смелую, но не совсем дисциплинированную девочку вышвырнет за борт при первой же возможности за бесконечные нарушения приказов. В том, что Рин будет нарушать те приказы, которые ей не понравятся, Андерсон уже не сомневался — слишком очевидной была ее психология и слишком понятными мотивы ее поступков.

В свое время у него самого из-за принципиальности возникли серьезные проблемы. И Андерсон почему-то хотел, чтобы этой девочке с таким дерьмом по жизни столкнуться не пришлось.

Примечания:

Ну вот, очередная главка с кучей добавлений. Народ, можно по превышению лимита в тысячу страниц кто-то приедет ко мне в Крым и запрет меня в психушке, перед этим забрав средства печати?

Скорость смены декораций начинала меня раздражать. Верней, начинали раздражать эти всевозможные идиотские тесты, бесполезность которых мы уже обсуждали с доктором в прошлой беседе. Впрочем, Чаквас человек подневольный — ей приказывают, она делает. Мнение ее самой специалистов более высокого уровня, разрабатывающих тестовые программы, интересует едва ли больше, чем тестируемых вроде меня.

В целом — жаловаться грех. Мало того, что пообещали дать полазить по местному интернету, по которому у меня уже чуть ли не ломка началась, так еще и отправили, наконец-то, в душ. Более того — мой в конец подраный прикид швырнули в утилизатор, вместо этого выдав стандартный комбинезончик с эмблемой альянса и куртку все с теми же звездочками и загогулиной. Чувствую, что за время обучения и дальнейшей службы мне эта эмблема успеет осточертеть до чертиков, извиняюсь за каламбур.

А вот жить я вплоть до прибытия на Арктур буду в лазарете — к сожалению, корабль был забит под завязку, а коек для временных гостей в каютах экипажа не предусматривалось в принципе. Ну, главное, чтобы Чаквас ко мне не лезла со всякими там шприцами и пробирками...

Душевых было две — одна женская и вторая мужская. И их устройство мало чем отличалось от привычных сердцу кабинок в родном мире. Даже смесители были идентичными — самая дешевая система "сдвинешь-влево-ошпарю", предназначенная для регулярной тренировки ловкости рук и точности зрения. Впрочем, мне эта система была до балды — когда я узнала, что ждать нагрева горячей воды придется аж целых три минуты, я мысленно послала эту самую горячую воду на три веселых и залезла под холодную. Именно поэтому в лазарет я вернулась пять минут спустя, радуя глаз окружающих и свой собственный чистым видом. Ну и слава всем известным богам, а то как бомжиха какая-то...

На вопрос Чаквас, когда я успела так быстро управиться, я честно ответила, что ждать горячую воду было лень. Женщина была привычна ко всякому, но все же не преминула уточнить, не жарко ли мне. Я лишь ответила, что холодный душ для меня привычка, провоцируемая отчасти отсутствием нужных условий, отчасти — ленью. Поскольку доктор о моей "пришлости" знала, я смогла спокойно пояснить ей ситуацию, прежде чем быть безвозвратно отнесенной к разряду психически неполноценных личностей.

— В городе у нас горячего водоснабжения нет. Отопления, кстати, тоже практически нет — батареи чуть теплые и то только на тот момент, что уличная температура опускается до нуля. Установка котла или колонки в нашем доме запрещена — что-то с конструкцией вентиляционных шахт не так. Да и все равно денег нет на такую роскошь. Вот и получается, что на элементарное "помыться" нужно подогреть воду в кастрюльке, потом развести ее в тазике с холодной и после этого поливать с ковшичка на себя родимую. Лично мне все это делать просто лень, вот и получается, что в весенне-осенний период я без всяких визгов лезу под холодный душ.

— А спишь ты, судя по всему, на голом полу, — с ноткой сочувствия отозвалась Чаквас.

— Жалость ваша мне не нужна, окей? Рассказала просто потому, чтобы меня не считали каким-нибудь психом или суперзакаленной личностью. Сплю я не на полу, а на диване, который старше меня как минимум раза в два. Ну и еще периодически выбираемся с друзьями на природу, а там только коврик и мешок, а летом — и вовсе голая земля. Поэтому для меня привычно уже спать где угодно, лишь бы поверхность мало-мальски ровная.

— В ваше время действительно используется такая старая мебель? Но ведь это вредно и для опорно двигательного аппарата, и для легких и...

— Ну да, используется. А что, новую покупать, что ли?

— Вообще-то, именно так большинство людей и поступает.

— "Вофето"! — передразнила я Чаквас. — Новый диван стоит порядка полутора-двух тысяч гривен. Моя зарплата в лучшие времена составляет эти же две тысячи гривен. При этом нужно что-то жрать, платить за учебу и за коммуналку. При этом помогают немного и отец, и бабушка, но денег все равно хватает впритык. Сидеть два месяца на овсянке ради того, чтобы купить новый диван, я морально не готова.

— Но тем не менее, лазерную коррекцию зрения несколько месяцев назад ты сделала.

— Ну, так это же лазерная, с ней все понятно. Очки носить при моем образе жизни не особо прикольно, учитывая их стоимость, а лазик себя окупает за два-три года жизни без линз. Стоп, а как вы это узнали? Неужели...

— Современная диагностическая аппаратура позволяет определить... Короче, если тебе без научных терминов, то отмечаются все проблемы со здоровьем, в том числе и устраненные. А вмешательство с помощью такого древнего лазера просто не могло пройти незамеченным.

— Стоп, — похолодела я. — То есть любой медик узнает, что я...

— Не думаю, — отрицательно покачала головой Чаквас. — Если бы я не знала, где искать, то просто определила бы твой рисунок роговицы, как врожденную аномалию, которая, впрочем, абсолютно не мешает жить и не влияет на качество зрения. А так, зная, что ты из начала прошлого века и имея представление о технологиях, я просто пришла к правильным выводам.

— И что, вот прямо все-все-все ваша аппаратура про меня показала?! — мне сейчас Чаквас казалась фокусником, который вытаскивает из рукава кучу разноцветных лоскутков или зайцев из шляпы.

— Три перелома — руки в восемь лет, пальца на левой руке в девять и снова правой руки в двенадцать. Наличие прививки БЦЖ, впрочем, никаких больше инъекций, начиная с семилетнего возраста.

— Мать запрещала, — кивнула я. — И прививки всякие, и манту. К врачам в нашей семье вообще обращались исключительно, когда справка нужна была в школу или на работу, а так старались лечиться дома, подручными средствами.

— Учитывая, что страшней обычной простуды лично у тебя ничего не водилось, такой подход вполне понятен.

— Не люблю медиков. К вам это, пожалуй, не относится, а наши в поликлинике... Пиздец просто, — высказалась я. — То антибиотиков каких-то навыписывают...

— Антибиотики предназначены для уничтожения вредной микрофлоры.

— Ну так при воспалении легких их применение действительно имеет смысл, но не при обычной простуде же, блин, которая без всяких осложнений протекала и вылечена была за пару-тройку дней! Опять же, в поликлинику приходишь — тебе выписывают, к примеру, препарат за триста гривен, в то время как уже в аптеке изучаешь состав и понимаешь, что рядом на прилавке лежит то же самое по составу, но в неяркой упаковке и по цене гривен в двадцать-пятьдесят. Хрень всякую, вроде леденцов от кашля, преподносят, как панацею.

— Насколько мне известно, в таких препаратах содержалась солодка, сода, сахар, лимонная кислота...

— Солодка покупается вот в такой здоровенной коробке, заваривается и пьется по паре ложек три раза в день. Пакета хватает на пять-шесть простуд, я лично проверяла. Сода тоже в свободном доступе в магазине, ей хорошо горло полоскать, опять же, упаковки хватает на дофига и больше. Лимонной кислотой тоже многие горло полощут, но лично я ее не особо любила. Сахар... Вот это да, вот это панацея... Лично по мне, так для того, чтобы ощущения неприятные снять, можно пососать обычных мятных леденцов, которые, опять же, стоят в десять раз меньше.

— А витамины тебе выписывали?

— А почему вы спрашиваете?

— Видишь ли, на фоне полного пренебрежения к медицинским рекомендациям, на фоне твоей общей неблагополучной жизни, очень странно видеть такую крепкую иммунную систему и полное отсутствие авитаминоза. Ладно, допустим, наше время взять — если нет возможности жить на земле и питаться овощами и фруктами, можно есть вот эту самую безвкусную смесь, которая при всех своих недостатках содержит необходимое количество витаминов и минералов.

— Подождите, но ведь некоторые вещества сами по себе не сочетаются! — быстро возразила я. — То есть, просто уничтожаются при взаимовведении.

— На завтрак — одна смесь, на обед — немножко другая, на ужин — третья. На вкус разница не ощутима, но состав добавок разный. Ну и дополнительные приемы медицинских препаратов по показаниям.

— Все ясно. Ну а я питалась в основном фруктами и овощами, кашами опять же... Летом мидии и рапаны, это тоже дело полезное.

— Недешевое удовольствие, — Чаквас явно решила словить меня на лжи.

— Даже больше — бесплатное, хмыкнула я. — В советское время было полно всевозможных дач. Садовые участки людям давали бесплатно, автобус до поселка в отдалении стоил копейки, вот у людей все росло и цвело. А потом, после развала союза, на дачку стало просто не добраться большинству. Да и постарели люди. Кроме того, в том районе установили какую-то жуткую радиовышку, от которой у всех голова болела, ну да нам-то, малышне, всегда на это похрен было. Мы с утра встали, за часик добежали туда, целый день там по деревьям и кустам. Яблоки, ежевика, даже клубника местами оставалась. Крыжовник, малина, смородина, груши, абрикосы, алыча, персики... все, конечно же, несколько одичало, было маленьким по размеру и кислым, но жрали. А мидии и рапаны брались на баржах, которые затонули практически у самого берега во времена Великой Отечественной. Проплыл семь метров, и вот она — первая. От самого верха, который над водой торчит, и начинаются заросли моллюсков. Это малышня собирает. Кто поопытней — те лезут на двадцать метров от берега и на глубину метров семь-восемь. Там уже рапанчиков можно наловить. Улов жарится и жрется тут же, на берегу, на костре. Дома получается порция пиздюлей за то, что "сука, шалава, мать готовила, старалась, а ты, пидораска, жрать не хочешь". Ну еще бы, кому после мидий нужна каша комками, да еще и приготовленная хрен пойми как...

— А кальций?

— Вокруг куча деревушек. Коров, коз держат. Молоко привозится и продается тут же, на стихийном рынке. Цена — гривен пять-семь за литр, так что в принципе, можно позволить себе хоть каждый день. Творог и сметана, конечно же, подороже, но тоже не по запредельной цене.

— А мясо?

Кажется, докторица всерьез заинтересовалась кулинарными пристрастиями прошлых лет, верней, столетий.

— А вот с мясом как раз-таки напряг. Самый популярный вид мяса, бывающий на столе — курятина обыкновенная. Да и то — окорочка вредные, грудки невкусные... Пока что сходились с бабушкой на всяких потрошках — сердечках и желудках. Свинины тоже, вроде, много на базаре, но народ берет мало, ибо пятьдесят гривен за килограмм это как-то кусаче. Еще дороже говядина, ну да это вообще редкость, в основном народ свиней держит. Иногда татары приезжают из сел, продают баранину, ну да это тоже не каждому по карману. Так что с мясом напряг и получается, что кусок какой-нибудь колбасы у меня вызовет больше ажиотажа, чем килограмм яблочек.

— Странно. Мы читали про то время совсем другие сведения. Что еда была синтетической.

— Ну так смотря где! В больших городах, конечно же, молоко только в пакетах пастеризованное. А у нас оно в магазинах по цене в два раза дороже натурального. Места же разные. Ну и цены, соответственно, в мегаполисах за фрукты непомерные, у них там наоборот, не колбаса и шоколадки роскошь, а килограммчик абрикосок.

— Немного понятно стало. Честно — когда я узнала, что ты из прошлого, я ожидала кучу отклонений, а у тебя медкарта получается лучше, чем у пятидесяти процентов нашего, местного населения.

— А у вашего местного населения небось вся иммунка лекарствами убита, — пренебрежительно махнула рукой я.

— Почему ты так решила?

— Да потому что. Если у нас это массово внедрялось, чтобы люди только и делали, что лекарства покупали, то что уж о ваших говорить.

— Поясняй давай. Мне прямо интересно послушать.

— Ну, это не совсем моя теория, но суть такова — если организм не приучать бороться с неблагоприятными внешними факторами, то в конце концов его иммунная система просто сдыхает. Ну вот представьте — привыкает человек, что ничего не нужно самому делать, все сделают за него и становится ни на что ни способным идиотом. И с системами организма также. Если он с болезнью сам не борется, с тем же ОРВИ, к примеру, то и отвыкает от правильной реакции. А у нас как — только чуть температура поднялась, так сразу "грамотный" врач тебе выпишет жаропонижающих, вагон таблеток и гуляй, Вася.

— Вообще-то температура искусственно понижается только по медицинским показателям. Если судороги начинаются, сознание человек теряет, или же спать не может по несколько суток.

— Вот! И в книжке старой, еще совдеповской, которая у бабушки валялась, точно так же написано. А вот нахрена прописывать жаропонижающие мне, если у меня при температуре тридцать восемь с лишним даже координация не нарушается и голова не болит?

— Ну что я могу сказать... Врачей у вас нормальных, судя по всему, практически нет.

— Вот и мать с бабкой к тем же выводам пришли, — хмыкнула я. — Так что при простуде меня просто не забывали нормально кормить. Ну там, бульончик, фрукты-овощи, чаек с медком, молоко с содой, жуткая гадость, если честно...

— Ну понятно. Может, потому, что своим умом жили, ты и здоровой осталась. А как же половые инфекции? А, впрочем, да, ты же еще не...

— Да, вот именно поэтому я ни с кем еще не, — завершила я фразу Чаквас. — Правила простые — не делать пирсинг и не лечить зубы в сомнительных местах, в траве, если туда что-то уронила, рыться палкой, в общественных туалетах писать на полусогнутых, не прикасаясь к сиденью и главное — не трахаться с кавалером, если знакома с ним меньше полугода и по непонятным причинам он отказывается использовать презики. А лучше — вообще перед актом затащить ухажера на обследование по этому самому предмету.

— А как же вопрос доверия?

— Доверяй но проверяй, целее будешь в данном конкретном случае, — фыркнула я.

— А то, что большинство мужчин... ну, ты поняла, без этого самого...

Глазки у Чаквас заблестели. Ну да, тема-то интересна для всех женщин.

— Ну, если ему я интересна только для "этого-самого", то шел бы он нахер, — оседлала я любимого конька. Да я вообще поговорить люблю, причем практически неважно, на какую тему. — Это что получается — когда проходят гормоны, то все, уходит к другой? А ты остаешься одна, да еще и с ребенком на руках. Я видела такое и не раз, более того — меня саму папаша кинул, когда семь лет было. И вот нахер это надо — растить малышню в практически никаких условиях? Они-то ни в чем не виноваты.

— Ну, есть всевозможные средства контрацепции...

— Но рано или поздно все они, кроме установки спирали в матку, дают осечку. И что тогда? Аборт это как-то малость... Ну, я, конечно, не шибко верю в эти всякие церковные кудахтанья, но вот насчет возможных последствий читала, да и денег стоит.

— Ну, мы начали о процессе, а перешли к последствиям, — смутилась Чаквас.

— А после любого процесса бывают последствия, именно о них и надо думать. Но вернемся к процессу... Вот хорошо, как жили люди раньше? Ведь еще в начале двадцатого века развестись было ну совсем нереально, по крайней мере на территории Советского Союза. Это же затаскают по всяким парткомам за распутное поведение! И что? Жили же как-то! Ну да, может изменяли, но по крайней мере это считалось постыдным и делалось не внаглую, как в наше время. И детей редко кто бросал.

— Ну, уже потом ситуация переменилась.

— Переменилась и не в лучшую сторону. Но кто-то предпочел остаться еще в тех реалиях и проверять кавалеров другими способами.

— Это какими же?

— Да просто смотреть на реакцию. Вот смотрите, идет он со мной по улице, ночью, ну или поздно вечером. Тут из-за угла чья-то собака выскакивает. В принципе, видно, что дружелюбная вроде, но как-то боязно, большая ведь как-никак.

— И?

— Вот и смотрю, как себя бойфренд ведет. Если делает шаг за мою спину, то нахер он мне нужен, как козе пятая нога, а если срабатывает инстинкт задвинуть женщину за спину, то можно продолжать общение.

— Ну бывают же люди, которые просто очень боятся собак. Бывают, в конце концов, просто те, кто ничего собаке противопоставить не могут...

— Бывают. Но в момент опасности даже у самого щуплого и хилого мужика должен срабатывать инстинкт защитить. Даже если в следующий момент идущая с ним баба комплекции "2*2" одной рукой передвинет его в сторону и, зычно проговорив: "Вася, дай я сама счас покалякаю", щелчком пальцев отправит собаку в глубокий нокаут.

— Логично. А что дальше?

— Ну, дальше проверяем, какой кавалер в быту. Живем на одной территории, но спим в разных комнатах.

— А в однокомнатной?

— А на кухне диван есть и лоджии у всех застекленные. Так вот, в процессе этого самого дела и следим, что получается. Подчеркиваю, просто живем, не спим. И оцениваем достоинства и недостатки избранника, а также — насколько сам избранник готов мириться с нашими заморочками.

— И как, удачный вышел опыт?

— Пока нормального не попадалось. С двумя дошло до совместного проживания, но с первым все закончилось тем, что он начал переделывать меня ну совсем под идеальную домохозяйку...

— Ну как-то подразумевается, что женщина должна сидеть дома, воспитывать детей и готовить.

— Да, но при этом ничего не сказано о том, что наведя порядок в доме, женщина не имеет права выйти во двор и гонять на роликах в свое удовольствие, или же играть с друзьями в стрелялку по сети. При этом лично я никогда не выдвигала кавалеру требований "кончай перебирать жигуленок в гаражах с этими В. М. и Н, лучше сиди все время со мной, я буду иметь твой мозг". В конце концов ему это все настолько понравилось, что он предложил узаконить наши отношения и в плане ЗАГСа, и в плане постели. Я отказалась, поскольку поняла, что человек это не мой ну абсолютно.

— А второй?

— А второго я застукала во время увлекательного родео верхом на моей подруге, — хмыкнула я. — Классическая ситуация — ездила по работе в другой город и вернулась на день раньше. А на телефоне батарейка села и предупредить о возвращении этого кобеля я не успела.

— Мне жаль.

— Да не стоит. Лично я никогда об этом не жалею. Лучше узнать сразу о таких вот фишках, чем потом когда-нибудь. И, как правильно кто-то сказал, лучше совсем без мужика, чем с каким-то уродом.

— А физиологические потребности?

— А мне вообще-то лет еще мало, трубы как бы не горят. После двадцати, может, это и имеет какое-то значение, хотя вон мать моя после развода с отцом так никого и не привела к нам домой, несмотря на все прочие свои недостатки.

Зашипела пневмодверь и разговор пришлось прекратить. Чаквас быстро выперла меня за дверь лазарета, принявшись конфиденциально беседовать с пациентом, а я отошла к обзорному окну и замерла в попытках хоть что-то рассмотреть. Фиг вам — судя по всему, мы шли на сверхсветовой и разобрать ничего нельзя было. Так, мелькание пятен синего, желтого, розового и других оттенков.

Впрочем, словно повинуясь моим желаниям, корабль резко замедлился. Хм.. Интересно, почему ни меня, ни стоящих чуть поодаль солдат не швырнуло на пол? Впрочем, чего удивляться-то — это же космичесий корабль, а не маршрутка "а-ля человековоз обыкновенный". Все предусмотрено, продумано...

От продолжения мысленного диалога со своим внутренним "я" отвлек пейзаж за окном. Да уж, со стороны это наверное забавно смотрится — взрослая девушка прилипла к иллюминатору и чуть ли не пищит от восторга, глядя на проплывающие мимо планеты. Самые настоящие планеты!!! Целых четыре, нет, пять штук! Одна планета и, судя по всему, четыре спутника. УИИИИИИ!!!

— Как видите, адекватных реакций вы от нее не дождетесь: страх и инстинкт самосохранения отключаются при наличии самого обычного любопытства.

Так, пока я стояла, ко мне подошли Андерсон и Чаквас.

— На будущее — когда я вызываю тебя по корабельной связи, это значит, что ты должна приходить, — снова отчитал меня капитан.

— Я не слышала, чтобы вы меня вызывали.

— Капитан, это моя вина — вы связались с лазаретом, но Рин там уже не было, а за дверями ее не обнаружилось. Я уже думала, что она отправилась в места, где ей находиться запрещено, но...

— Ага, чтобы я прямо у дверей торчала, когда тут такая красотища!

— А по представлениям нашего доктора, увидев в иллюминаторе бескрайние космические просторы, ты должна была забиться в истерике с воплями вернуть тебя обратно на Элизиум, — сказал капитан, едва мы оказались в его каюте.

Каюта как каюта — даже в свой первый визит я не обнаружила здесь ничего необычного. Такое ощущение, что Андерсон был роботом сквоттером — слишком казенной была обстановка вокруг. Кровать идеально заправлена серым одеялом, на столе ничего, кроме терминала, на тумбочке техника, опознаваемая как будильник и все! Блин, конечно же, он особь мужского пола, так что всяких плюшевых мишек и вышитых подушек можно не ожидать, но хотя бы три десятка непарных разбросанных по всей каюте носков присутствовать просто обязаны! И зажигалка! И сигареты... Ну если не курит, то хотя бы пустая кружка с остатками утреннего кофе или чая. Ну что за обстановка, ни тебе домашнего уюта, ни привычного моему сердцу бардака... Даже стулья стоят ровно. Ровно, мать твою! Либо капитан законченный педант, либо же перед визитом меня грешной навел в каюте порядок. Ну или у них тут каждую неделю проверка какая-нибудь, хотя кто капитана-то проверять будет?

— Держи. Как пользоваться — Чаквас объяснит, вы с ней, я смотрю, подружились, — капитан Андерсон застегнул у меня на руке браслет, который при легком касании приобрел вид привычного инструментрона, то бишь большой оранжевой хрени, которая производила впечатление гипса на руке.

Разобралась я в конструкции при помощи Чаквас минут за десять. Ну как, разобралась... В технике я всегда разбиралась только на уровне пользователя, то бишь включить, выключить, отправить почту, поиграть, залезть в интернет и... ну и все, собственно. Программы вроде ворда и экселя, конечно же, знала.

С уни-инструментом проблем не возникло в принципе. Управление такое же, как у сенсорного телефона, то есть все активируется нажатием кнопок на виртуальной клавиатуре. Дисплей, соответственно, как у планшета, клавиатура активируется и убирается при желании, вместо прокрутки колесом мыши можно использовать круг, приходящийся на ладонь.

В экстранете я просидела ровно до отбытия с заправочной станции, то бишь целых два часа. За это время опытным путем мы с Чаквас выяснили, что я превосходно знаю турианский, азарийский, саларианский... В общем, спасибо тебе, закон переноса абонента из мира в мир — даже если я потеряю инструментрон и окажусь среди толпы, где нет ни одного человека, то объясниться могу с представителем любой расы.

Основное внимание было уделено датам и соспоставлению их с оригинальной вики масс эффекта, которую я помнила если не с точностью до последней загогулины, то достаточно хорошо. Итак, касательно войны первого контакта тут не было ни малейшего расхождения — произошла она двадцать четыре года назад. Странности были, прежде всего, с биотиками — самому старшему биотику человеку, судя по всему, максимум двадцать три года. И это странно. По идее, тот же биотический вариант Шепарда, Миранда, Джейкоб, Кайден и Джек имеют возраст приблизительно около тридцатника, а то и больше.

Колонизация скиллианского предела была начата людьми только два года назад — до этого все ограничивалось максимум исследовательскими центрами. Насчет той заварушки Андерсона с Сареном я вообще ничего не нашла, отчасти потому, что не помнила дат, а отчасти — потому что это, скорей всего, засекреченная информация.

Кстати, "Нормандия" — проект вполне себе человеческий, без всякого турианского вмешательства. Это подтверждалось и "правильной" для Альянса конструкцией мостика, и общей информацией о судах класса SR, к которым и относилась птичка, на борту которой я находилась.

По фамилии Шепард не было ну никакой реакции вообще, хотя по идее, он или она должны были уже успеть прославиться либо на Акузе, либо на Торфане. Блиц, конечно же, отпадает... Тем не менее, поисковик упорно продолжал рекомендовать мне посетить известную страничку-биографию одного из первых американских космонавтов.

История кроганов была идентичной тому, что изложено в моем мире, как, впрочем, и описание конфликта кварианцев с гетами. Не отличались особо и турианцы, даже нашла пару заметок, посвященных Сарену Артериусу, который был ну очень хорошо известен по крайней мере среди турианской аудитории экстранета. Впрочем, информации было негусто — пара снимков, заметки о присутствии на каких-то важных событиях и кое-какие дела, которые, видимо, были преданы огласке Советом Цитадели.

А турианец-то еще не успел в свою тушку запихнуть гетскую запчасть, кучу проводов и синенькую подсветку. А может, тут вообще не будет всей этой хрени с гетами и Жнецами, а? Вот было бы здорово... Но откуда тогда взялись ретрансляторы и Цитадель?

Как бы то ни было, от игрового мира ситуация здесь отличалась лишь в отношении одной расы — людей. Словно бы все остальные жили своей размеренной жизнью, а некоторые события нашей расы передвинуты примерно на десять лет вперед. Например, появление биотиков. А N7, насколько я помню, существовать должна была на протяжении нескольких десятилетий, вроде бы как ее еще Андерсон заканчивал... и уровни там давали с первого по седьмой, а тут программу за глаза называют "семеркой", словно бы подразумевая отсутствие других уровней. И назначение у нее вовсе не то — в игре эта "семерка" была элитной военной программой для подготовки опытных офицеров, а тут ее, по сути, создали для того, чтобы использовать в военных целях биотиков и существует она всего лишь год, то есть даже первого выпуска не было... Мрак!

Почувствовав, что от попытки искать сходства и различия между игрой и реальностью начали кипеть мозги, я закрыла страничку и перешла к более важному вопросу — изучению собственного личного дела, которое Андерсон приказал вызубрить от корки до корки.

Тем более, что мы покинули пределы топливной станции и отправились к Арктуру — как сказал капитан, именно оттуда меня переправят на "Адегон" — "Нормандия" ради одного человека не станет отклоняться надолго от маршрута патрулирования. Как говорится, спасибо, что хоть до Арктура подбросят. Эх, жаль про Арктур ничего толком не успела посмотреть, впрочем, сомневаюсь, что в экстранете будет хоть какая-то информация по поводу практически закрытой военной станции.

Личное дело предлагалось в электронном формате, впрочем, бумага тут наверняка вышла из моды еще лет сто назад. Неудивительно и правильно, кстати — нехер деревья переводить, их и так мало осталось.

Формат документа, однако, мало чем отличался от тех, что используются в моем мире. Секундой спустя я с изумлением таращилась на свою собственную папку, которая начиналась фотографией моей чистой (где только успели меня щелкнуть в первозданно виде с неперемазанной черт те чем мордой?) физиономии и крупных букв нового имени и фамилии. Шепард, Айрин Джейн. Дата рождения — 11 апреля 2164. Место рождения — Лондон, Земля.

Я механически пролистывала тонкую папку. Медицинскую карту даже смотреть не стала — она занимала у меня всего лишь один лист, что лично я считаю нормой, ибо свидетельствует это о хорошем здоровье. Как, впрочем, и не читала ту характеристику, что дал мне Андерсон. Просто тупо таращилась на новую фамилию и на новый же снимок жетона, оригинал которого мне должны были дать либо на Арктуре, либо на "Адегоне".

Ступор спал минут через пять. Мысли? Да самые разные — от "вот круто", до "вот влипла". Причем, к каждой из мыслей добавлялось нецензурное слово, обозначающее процесс совокупления. Собственно, это слово и вертелось в голове всю оставшуюся дорогу.

Впрочем, Алика ведь не обещала мне тихую и мирную жизнь до глубокой старости и спокойную смерть в постели в окружении горько плачущих внуков и правнуков? Как-то подразумевалось, что бесплатный сыр только в мышеловке... Не понимаю, почему, но я улыбаюсь.

На Арктуре лично мне с корабля выйти не позволили, более того — по приказу Андерсона я оказалась надежно запертой в лазарете, дескать, правила обязывают. Ну обязывают, так обязывают, мне как-то по барабану, в принципе...

Тем более, мысли заняты были исключительно грядущими перспективами. Может быть, конечно же, я не "та самая" Шепард, а какой-нибудь однофамилец. Хотя, наши даты рождения с Шепардом ну просто обалденно совпадают. Но совпадение это легко объяснимо — сама я родилась одиннадцатого января и до совершеннолетия мне не хватало всего лишь этих самых девяти месяцев, на которые и передвинул Андерсон мою дату рождения. А еще — моя сессия началась как раз второго апреля в тяжелый день понедельник... А по местному времени сегодня как раз девятое, ну, в смысле, по земному. То бишь до "дня рождения" мне остается два дня. Достаточно для вступления в программу и, кстати, для того, чтобы оправдаться при неверном указании собственного возраста в первые пару месяцев. Ну, вполне логично — мол, вот только днюха была и я просто не отвыкла говорить "семнадцать" вместо "восемнадцать".

Уй, блин, а ведь Андерсон четко дал понять, что через два года я прямиком к нему на "Нормандию"... То есть, получается, что даже не будучи Шепард(ом) оригинальным, в событиях мне придется принимать участие. Ну и отлично!

В конце концов, каждый мечтал попасть в игру и стать эдакой палочкой-выручалочкой для всех, кого жалко. А жалко всех, если честно. И Найлуса с Дженкинсом в первой части, и Бенезию и даже Сарена, хоть и в игре преподносится как отменный негодяй. Но ведь у игрового Шепарда получалось его переубедить и... Ну не знаю, лично мне было жалко, когда его потом добивают даже после того, как он пулю себе в висок пускает... И еще очень жалко Жнецов, которые подчиняются воле Катализатора и вынуждены причинять зло всем расам галактики. И не надо мне заливать, что насилие для машины — привычное дело. Может быть, у них тоже есть душа и они вовсе не хотят в глубине этой самой души заниматься такими страшными вещами?

Жалко... Да много кого жалко. А от третьей части игры у меня вообще очень долго сиденье под задницей грелось. Это же надо было так идею Карпишина испоганить! Такая была грандиозная задумка, столько было намеков на Темную Энергию, так нет — игрушку просто бездарно слили! И главное, еще потом удивлялись так разрабы, чего это фанаты негодуют! Мол, и графику сделали отменную, и боевую систему проработали, и оружия брони напихали немерено и даже мультиплеер присобачили, но нет, им сюжет, видите ли, подавай. А как по мне — первая часть с дурацкими углами и однообразными побочными заданиями ну просто шедевр по сравнению с третьей. И графика там хуже, и боевая система, зато биотические эффекты самые что ни на есть натуральные выходят, а не та фигня, что в третьем массе. И броня, кстати, в первой части лично мне казалась намного правдоподобней, чем те псевдорыцарские латы в двух последующих!

— О чем задумалась? — отвлекла меня от размышлений Чаквас.

— Да так, о всякой фигне, — буднично ответила я и перевела взгляд на иллюминатор.

— Скажи, а у тебя не возникает никаких страхов перед не совсем привычной обстановкой? Ну, незнакомые материалы, например, космос опять же...

— Неа. Насчет материалов — пластик он и есть пластик, в наше время его уже существует большое количество разновидностей. Космос? Ну красиво, интересно, но по сути я видела все это много раз во всяких фантастических фильмах и играх, вот и не выдает мозг паники. Так что, думаю, даже небольшие отклонения в моем поведении будут списаны на обычное любопытство, а не на факт залета из другого измерения.

Снова меня затребовал Андерсон, на этот раз мне потребовалось спуститься в грузовой трюм, что называется, со всеми вещами. Все мои старые вещи и прибабахи Андерсон изъял, грубо говоря "во избежание палева". И пообещал сохранить в целости зачетку, ножик и два технических девайса.

— Главное, ножик. Все остальное — хрень, — махнула рукой я.

— Полагаю, дело не в ценности предмета.

— Да нет, конечно же. Стоит он, по сути, копейки... Ну баксов сто. Обычный туристический "режик" для походных работ вроде обтесывания колышков и чистки картошки. Просто это трофей, верней даже — выигрыш.

— Давняя история? — понимающе хмыкнул Андерсон.

— Ну да. Познакомилась наша компания с одним мужиком из приезжих. Ну он себя мнил прямо вот опытным туристом, который способен пойти в горы практически без ничего и выжить там в течение нескольких дней. Собственно, он таким и оказался в результате, но у нас спор зашел о том, сможет ли мелкая девчонка пятнадцати лет от роду выдержать такую же нагрузку.

— И ты полезла в горы в компании с незнакомцем.

— Ну у нас в горах незнакомцы в летнее время практически на каждом шагу встречаются, так что не особо страшно. Ну вышли мы к конечной точке маршрута ровно через четыре дня. Питались в основном консервами, дошираком и сосисками (ну это только в первый день), воду пили из родников, все условия я выдержала без напряга... Ну, потом мы с Данил Палычем уже всей компанией по нашим горам ходили, а перед отъездом он мне этот ножик и подарил. Понимаю, что мне его на станцию пронести не позволят, но жаль будет, если потеряется.

— Странный ты человек. Другие первым делом...

— Спасали бы даже пусть и неспособную работать в этом мире технику и единственный документ. Фигня это. Телефон и плеер брались самые дешевые, чтобы не жалко было в случае потери или поломки, а зачетка... Ну, даже если меня каким-то волшебным образом выкинет обратно в родной мир, ее можно будет восстановить по данным ведомостей.

— Логично, — подвел итог Андерсон.

Мы стояли в грузовом трюме неподалеку от ящиков со снаряжением.

— Так, сама понимаешь — магазинов по пути не попадалось, так что всякие мелочи вроде зубной щетки купишь на выходных, если не успеешь косяков наделать. На "Адегоне" выдадут униформу, гражданку придется добывать самостоятельно.

— А нафиг? — уточнила я. — Все равно ее светить негде будет. Разве что какой-нибудь спортивный костюм для прогулок по стадиону...

— Ну, это уже ты сама будешь разбираться, что к чему и что тебе нужно, благо, средства у тебя есть, хоть и небольшие. Кстати, некоторым будет дополнительно выплачиваться... стипендия, кажется это так называлось в вашем мире.

— Угу, мне с моей дисциплиной лишь бы без увалов не остаться, — хмыкнула я.

И даже не подозревала, насколько именно была права. Впрочем, обучение мое в программе сложно было назвать спокойным и тихим, кроме того — я нашла себе в компанию троих таких же ребят, которые умудрились влипать со мной практически во все неприятности, но это уже совсем другая история.

А пока что все закончилось прощанием с капитаном Андерсоном, причем прощанием в лучших моих традициях — обнимашки я люблю и без объятий на прощание как-то не то. Кому не нравится — может отвернуться и не смотреть — лично я никогда не считала выражения чувств чем-то постыдным. Как-то вообще это странно — курить можно, бухать на лавочке у подъезда можно, а от всего сердца обнять человека на прощание — так это сразу начнут думать черт-те-что? Андерсон, видимо, был сходного со мной мнения, поскольку обнял в ответ и похлопал по плечу, снова напомнив, что через два года этот самый корабль меня ждет.

А дальше... А что дальше? Дальше челнок с автопилотом и офицер Бенджамин Майерс, который всю дорогу читал мое личное дело и изредка задавал кое-какие уточняющие вопросы. Впрочем, как он сам сказал, спрашивал исключительно из интереса и полномочий на допрос не имел, просто весь Арктур уже гудит о Скиллианском Блице и роли некоей Айрин Шепард в защите одной из колоний. Когда словосочетание скиллианский блиц было услышано в первый раз, я не поверила и, прочистив уши, попросила Майерса повторить. После того, как до меня дошло, что у меня вдобавок к биографии землянина теперь активировалась еще и репутация "героя войны", я лишь выдала бессвязную нецензурную тираду в никуда и принялась вспоминать, что же там дальше по "восстановлению профиля" в первой игре было? Специализация... Нет, это у меня уже есть — адепт со штурмовой винтовкой, как заказывали, блин. Внешность... Ну внешность вроде бы тоже есть. Все, Айрин, мать твою, Шепард, ты в игре и кажется, с завтрашнего дня придется в экстренном темпе повышать уровень, дабы не выйти против гетов на Иден Прайм с одним лишь Обаянием, Деформацией и Броском, как это делал мой игровой аватар.

Примечания:

Ну вроде все — переселение на Адегон завершено. Стоит ли расписывать жизнь Рин в учебке, события на станции "Вершина", знакомство со спектром Индрией ЛДани и все этапы присвоения званий? Говорю сразу — текста там будет страниц на пятьдесят, много стрельбы, философии, после которой опять следует либо стрельба, либо повальная пьянка...

И да — не много ли философии? Все же эти диалоги относятся к контенту, который я старалась при написании вырезать, поскольку бесконечные диспуты Айрин-Чаквас, Айрин-Джефф Моро, Айрин-Сарен, Рекс-Гаррус-Тали, Бенезия-Сарен и Лиара-Айрин-Бенезия способны вогнать в тоску кого угодно.

Как и ожидалось, по приезде на станцию Адегон меня встречала куча формальностей. Прежде всего провели к местному... кхм... директору? Имени и фамилии мужика я не запомнила, хотя Майерс что-то такое говорил... С другой стороны, пока что для меня эти сведения и не были важными, поскольку обращаться к этому мужику, как и ко всем другим «взрослым» обитателям станции предполагалось на «сэр» и никак иначе. Ах да, еще при этом надо было отдавать честь. Военная структура, мать ее.

К счастью, от привычных мне общеобразовательных учреждений данная программа отличалась уже тем, что руководящий пост занимал вполне нормальный мужик, военный, а не какая-то там климактерическая баба. Мужик принялся задавать вопросы, в основном они касались не моего прошлого (что логично, кстати — всевозможные биографические детали были даны в сопроводительной документации), а моего предполагаемого будущего. Ради чего вступаете в ряды вооруженных сил Альянса? Каких целей планируете достичь в будущем? Как относитесь к представителям других рас?

Вот честное слово, ничем не отличается от процедуры принятия на любую работу в моем мире! Вполне честно ответила, что в Альянс пришла в связи с тем, что в какую-либо другую структуру типа наемников и пиратов идти не позволяют принципы, а на гражданскую работу с нулевым элементом в нервных узлах не особо рады принимать. Планирую для начала просто выжить, а там посмотрим: я не из тех людей, кто привык планировать по минутам даже обозримое будущее. Из представителей других рас лично видела только батарианских работорговцев и отношусь к ним более чем негативно, насчет остальных — личных встреч не было, а значит — какая-либо оценка пока что просто невозможна.

После «собеседования» с «директором» все тот же Майерс потащил в столовку, где выдали пожрать. По местному времени было около семи вечера, то есть ужин я благополучно пропустила, а поэтому — не встретила пока что никого из будущих... кхм... однокурсников? Соотрядников? Как правильно-то обозначить тех людей, с которыми мне предстоит провести ближайшие два года...

Пюре с отбивными показалось мне манной небесной по сравнению с осточертевшей за прошлые дни «кашей», поэтому пайка была сметена с максимально возможной скоростью. Майерс тем временем передал мне на инструментрон кучу файлов, в частности — устав, правила конкретно этой станции, схему ближайшей колонии, куда меня отправят на выходные, если не успею накосячить. Вот что меня поразило, так это то, что человеческий фактор как таковой отсутствовал в принципе — не было никаких объяснений, разговоров... Это и нравилось, и не нравилось одновременно. С одной стороны — какой смысл тратить силы и объяснять то, что можно просто прочитать? Стократное пережевывание одного и того же действительно способно выбесить. Но с другой — есть вещи, о которых в этих книжках и файлах просто не сказано и неплохо было бы эти вещи выяснить.

— Скажите, лейтенант, вы хорошо знаете ближайшую колонию и эту станцию? Да, я понимаю, что вопрос дурацкий, но ничего другого, извините, я для начала диалога не придумала.

— Нет, не знаю. И тем не менее, у вас ко мне какие-то вопросы, Шепард.

— Да. В частности, хотелось бы узнать, чего ожидать во время жизни на этой станции, а также в увольнении на колонии.

— У вас есть вся необходимая документация для изучения, — темные глаза лейтенанта неодобрительно сощурились.

— С документами я потом ознакомлюсь, меня другое интересует. Социальные взаимоотношения, возможный контингент общения, если вам понятна подобная терминология, — прищурилась я в свою очередь. Не люблю, когда доходит до такого рода пикировок, но к сожалению, по жизни слишком часто до них доходило. — И пожалуйста, перестаньте на меня смотреть как на малолетку, которая строит вам глазки — ничего подобного у меня и в мыслях не было. Мне просто нужна информация, которую документы предоставить не в состоянии и, к сожалению для вас, других источников сведений в обозримом пространстве не наблюдается. Конечно же, это не обязывает вас отвечать на мои вопросы и, тем более, выслушивать то, что я говорю, так что если вам так уж сильно надоело мое общество, то давайте заканчивать инструктаж, или как там это дело называется, и отправимся каждый своей дорогой.

— Мхм... — Майерс едва не поперхнулся компотом. — Мда. Вот и верь потом в глупость блондинок. Извини за предвзятость в этом вопросе: я действительно решил, что ты будешь клеиться.

Мать, еще и тут в сказке навалились! Точно перекрашусь! И с парнями знакомиться перестану вовсе! А то они и тут, видимо, испорченные вконец: большинство считает, что если я подошла, заговорила, а уж тем более — улыбнулась, то это обозначает, что я выбрала бедного и несчастного мальчика в качестве объекта сексуальной охоты. А если учесть, что я не имею внешности секс-символа, то вполне понятно, почему Майерс так торопился от меня отделаться, хоть и не представлялось ему возможности пока что.

— В общем, так, — народ здесь набрали отовсюду, откуда только можно. Публика разношерстая, присутствуют представители чуть ли не каждой социальной группы. Сама понимаешь — конфликты тут случаются и очень часто, но так как преподавательский состав держит всех в ежовых рукавицах и за всевозможные художества лупит по шее вне зависимости от того, какие у тебя родители и есть ли они вообще — на виду у них дисциплина держится. Но так как наблюдение есть не везде, могу лишь предположить, что происходит на территории спальных корпусов и посочувствовать тому, кому придется здесь прожить пару лет. Дедовщина здесь не в почете, но присутствует, и тут уж два варианта: либо отращивать зубы, либо находить сильных покровителей, в том числе и находить при помощи того, что у тебя между ног. Извини за выражения, но ты сама хотела получить информацию о реальной ситуации.

— Извиняю, продолжай.

— Народ условно делится на две группы: биотиков и обычных. Как бы там не настаивали на том, что вы здесь все одного поля ягоды — ничего подобного не произойдет. Обычных людей мало, потому что очень вашего брата недолюбливают... И сама понимаешь, на обучение в программе пришли только те, кому деваться, кроме как к биотикам, некуда, то есть далеко не самые лучшие люди.

— Понятно, — оценку предполагаемому контингенту я уже составила. Что-то подобное тому, что было в нашей школе, да и вообще в моем городе. Часть людей будет считать себя местными «королями» и пытаться помыкать всеми, кем только можно и нельзя, еще часть будет усиленно весь учебный процесс маскироваться под рельеф и делать вид, что ничего не происходит и их ничего не касается, еще часть сцепит зубы и сделает все возможное, чтобы выбиться из дерьма наверх, причем некоторым из них моральные принципы позволят делать это даже по головам других... Над всем нашим котлом, подобно чертям, возвышается преподавательский состав, который за малейшие отклонения от нормы будет щедро выдавать пиздюлей и вашим, и нашим... И все, что мне остается — это каким-то образом лавировать между всем этим дерьмом в течении ближайших пары лет. Ну, это самая мрачная картинка, которая нарисовалась у меня в голове, на нее и будем ориентироваться. Поскольку если реальность не будет соответствовать представлениям — это будет приятным сюрпризом, а вот если нафантазировать себе сладкую малину, можно очень круто обломаться о суровые жизненные реалии, это я знала по себе. — А колония? Чего там стоит ожидать?

— Заселена четыре года назад. За это время построили достаточно крупный по меркам этой системы космопорт. Ну и, соответственно, полно инопланетного контингента. Чаще всего — турианские патрульные корабли, реже бывают азари, встретить крогана или, там, саларианца, практически нереально, но вероятность все равно есть. Население, соответственно, тоже все смешанное и не поймешь уже, где кто живет. В основном состав рабочий, сама понимаешь — космопорт и заводы, а не научные центры. В районе космопорта все в основном и проводят свободное время — во всех остальных районах посмотреть даже не на что, а здесь и магазины, и клубы...

— И бордели, — понимающе завершила я, уже представляя себе, с чем именно придется столкнуться в увольнении. — Про обучение что интересного расскажешь?

— А вот тут, извини, знаний нет вовсе. Полагаю, что основная часть мало отличается от того, через что во всевозможных военных училищах проходят, но еще ведь будет тренировка по биотическим вашим заморочкам.

— Ну а если биотику отбросить, то что в итоге остается?

— Школа, физическая подготовка, всякая там стратегия-тактика. По учебной успеваемости должны быть определенные показатели, ниже которых опускаться просто нельзя.

Логично, кстати. Никому ведь не нужны солдаты-дегенераты, а если человек не знает таблицы умножения, не умеет писать без ошибок и даже не знает, почему именно нельзя хвататься за оголенные провода — то это о многом говорит.

Лично мне уже доводилось сталкиваться с такими фразами, как «Ну мы же не на экзамене!», или «Ну и что, что не могу даже элементарно сложить два двузначных числа в уме — есть же калькулятор» и так далее и тому подобное... Но лично я считала, что школьную программу надо все-таки знать, чтобы иметь хотя бы устойчивое понятие о том, как устроен мир вокруг нас. А то так недолго до того, чтобы стать пещерным человеком и молиться молниям.

— А в чем отличие между нами и обычными солдатами? Ведь не будет же так, чтобы мы по биотике тренировались, а они в это время баклуши били.

— Ну, их будут учить обращаться с большим количеством видов оружия, в то время как для вас программа подразумевает лишь пистолеты и минимум по рукопашному бою. Выматываться будешь — это я тебе гарантирую. Хотя, не думаю, что после Элизиума тебя можно чем-то удивить.

— Так, ладно... А со связью здесь что?

— Экстранет дают на несколько часов в день. В основном новостные каналы и что-то учебное, сама понимаешь: для каких-нибудь игр и посиделок в чате трафик не предусмотрен. Хотя можешь во время увольнения купить себе персональный пакет и на время, когда убирают глушилки, лазить где захочется, многие так и делают.

Кхм... Ну логично, в принципе. Хочешь игр — покупай заветные мегабайты у провайдера сам для себя, а не перегружай общественную линию. Ладно, не думаю, что у меня на эти самые игры и общение в чатах будет время, но пакет персональной связи неплохо было бы купить уже хотя бы для того, чтобы меньше народу лазило в моей переписке, если таковая все же начнется.

— Да, кстати, надеюсь, ты не суеверная, — Бенджамин Майерс протянул руку, в которой был зажат электронный ключ-карта. Вместо номера сначала шел какой-то штрих код, потом пара букв и, наконец, цифры «один» и «три», что давало нам тринадцать. Хм, суеверная ли я? Большой вопрос, но думаю, что скорей нет, чем да.

— С вами мы, я так полагаю, больше не встретимся, — уточнила я.

— Правильно полагаешь. Конечно же, я могу сопроводить сюда еще кого-то из новичков, или приехать по делам своего начальства, или в увольнение на колонию...

— Все ясно. Жаль, было бы приятно встречать знакомое лицо хотя бы первое время. Ну рада была с вами познакомиться, лейтенант, — я улыбнулась и протянула мужчине руку для рукопожатия.

Короткое прикосновение рукой к руке и офицер уходит, словно его и не было. Что, здесь не будут пасти и провожать до дверей комнаты? Хм, вполне логично, кстати — карту ведь он мне на инструментрон сбросил, ключ дал, дальше плыви сама, дорогуша. Поскольку это была как раз та самостоятельность, о которой я всегда мечтала, радостную усмешку получилось подавить с трудом.

Интересно, по сколько человек кучкуется в комнате? В том, что жить предстояло не в казармах, я уже успела убедиться — мало какая казарма будет снабжаться ключами. Рассчитывала на стандартные четыре койки, как в комнатах общаги, но реальность оказалась даже более радужной, чем я представляла. Когда я, ориентируясь по голографической карте, нашла нужный этаж и открыла дверь при помощи ключа, обнаружила лишь две кровати, причем одна из них была занята. Кем — догадаться сложно, поскольку предполагаемая соседка валялась на кровати, закрывшись одеялом с головой.

Из вещей — лишь то, что на мне, так что особо долго возиться с раскладыванием пожитков в тумбочку не пришлось. Как, впрочем, не пришлось и думать, чем заняться в свободное время. Библиотеки не предусматривалось, экстранет отключен, а значит — займемся изучением выданных Майерсом документов и карт, чтобы не пришлось читать все в спешке и в самый последний момент.

— Опаньки! Ты новенькая, да? — неожиданно раздался голос соседки. В следующий момент одеяло было откинуто и взору моему предстала девица моего возраста (примерно) с копной огненно рыжих волос и кучей веснушек на лице. В сочетании с по-детски вздернутым носом и пухлыми губами, получалась настолько милая и дружелюбная мордаха, что я невольно улыбнулась. — Знакомиться будем? Я Райна.

— Ну вроде бы как не старенькая. Рин, кстати, рада познакомиться.

Так, ну все, формальности вроде бы как соблюдены. Продолжать ли разговор? А продолжим! Девчонка вроде хорошая — пальцы веером не делает, королевой мира себя не считает, что еще для счастья надо? Однако, прежде, чем я открыла рот для того, чтобы задать один из стандартных вопросов вроде «Какую музыку слушаешь?» или «Чем увлекаешься?», девица провела ладонью по и без того взлохмаченной башке и задала мне вопрос куда более хороший:

— Пиво будешь?

— Ты знаешь хоть одного человека, кто откажется? — уточнила я. — Но только в увале, а то прилетит нам по шее.

— Если не настучишь, то не прилетит — раз. И второе — это просто формальность, крепость нулевая, так что...

Мда. С одной стороны — безалкогольное пиво вовсе не пиво, но с другой — если нет алкогольного пива, то сойдет и безалкогольное. Ибо выпить... ну не то, чтобы прямо хотелось — в алкаши я себя никогда не записывала, но обстановка обязывала отметить, наконец-то, чудесное спасение с Элизиума, крупные перемены в личной жизни и, конечно же, знакомство с местным населением.

— Тогда с удовольствием. Только у меня при себе даже на закуску ничего нет, а где-то я слышала, что к столу с пустыми руками неприлично приходить.

— Херня, будут бабки — проставишься, не будет — ну и хуй с ним, — девица нравилась мне все больше и больше. Согласитесь, мало кто в наше время узнав, что человек не обладает (судя по всему) финансовыми активами, будет иметь с ним дело. Скорей уж приклеит обидно прозвище «нищенка» и при каждом удобном случае будет стремиться унизить. По крайней мере, большинство ранее встречаемых мною людей были именно такими.

Ладно, грустные мысли в сторону, тем более, что бабки у меня есть и, наверное, будут еще. Если стипендия выдается за успеваемость, то уж по крайней мере с учебой у меня проблем не будет, а следовательно... Хотя, вроде бы как и боевая подготовка еще есть, а там мои результаты вряд ли будут столь впечатляющими.

— Хей, о чем задумалась? — Райна плюхнулась рядом со мной на кровать и вытянула ноги. Одета была девица также, как и я — в привычный альянсовский комбинезон, вот только личных вещей и у нее явно побольше моего, ведь часть из них вывалилась из тумбочки на пол, еще часть — была задвинута под кровать по принципу «авось не заметят».

— Да ни о чем вроде. Ладно, давай бухнем за знакомство. Только в увале с меня причитается.

— Фуф, ну наконец-то кто-то нормальный! А то мне по жизни везло на соседей ботаников и стукачей. Не принимай на свой счет. Бухло у пацанов, я с ними неделю назад познакомилась. Тоже, кстати, с нашего отряда.

— А они ещё не спят?

— Ага, сейчас прямо и дрыхнут. Экстранет ведь только отключили, небось сидят и новости обсуждают, как эти...

— Бабушки на лавочке у подъезда, — подсказала я правильную формулировку. — Ой, только им не слова, а то еще обидятся.

— Неа, эти не обидятся. Нормальные ребята. А заниматься тут действительно нечем, кроме обсуждения этих самых новостей, вот и ждем вечерного сеанса связи, как манны небесной или чего-то там еще. Ну что, погнали?

— Пошли, мне все равно тут делать нехуй. Только чтобы не засекли!

— Да даже если засекут — ничего особо страшного. Ну заставят чистить картофанского, или посадят в карцер на сутки... А более серьезных наказаний тут нет. Стипендии могут лишить, но у тебя ее пока что и так нет...

— Так что терять нечего, — расхохоталась я и осторожно вышла из комнаты следом за Райной.

Парни, которых, если судить по словам девушки, было двое, жили как раз под нами, так что много времени дорога не заняла. Кстати, на «мужском» этаже обстановка была малость пооживленней: некоторые парни сидели в коридоре, встретилась нам также пара девчонок. Райна здесь не впервые, поэтому на такие вещи внимания не обращала, а для меня все окружающее было в новинку, поэтому старалась исподтишка поглазеть по сторонам и заодно не отстать от новой подруги.

— Привет, народ! — Райна толкнула одну из дверей, затаскивая меня чуть ли не за шиворот внутрь комнаты, которая была полной копией нашей. Такие же голые пластиковые стены, пара коек, две тумбочки и один на двоих письменный стол.

Ну при этом у комнаты парней обжитой выглядели обе половины: на каждой из коек были разбросаны какие-то блоки с данными, местами шмотки, даже какие-то непонятные детали технического характера присутствовали. При этом один из парней — явно сторонник бардака, как и я, в то время как у второго прослеживается определенная система... Кстати, сам парень сидит на полу перед кроватью и сосредоточенно перебирает разбросанные детали, явно составляя что-то новенькое. Доморощенный конструктор? Или же просто чинит что-то? Поди пойми...

На звук голоса Райны этот парень даже не обернулся, лишь приветственно махнул рукой, после чего продолжил свои манипуляции с техникой. А вот второй обитатель, сидящий до этого на подоконнике, спрыгнул с него и сделал два шага по направлению к нам.

— Уоллес, ты привела нам к пиву закуску?

— Не советовала бы, — вступила в разговор я. — Сам понимаешь, какая экология на Земле в наше время.

— Рин, это Ричард, Ричард — это Рин. А это Кайден.

В этот момент парень, сидящий ко мне спиной, обернулся и я еле сдержалась, чтобы не вздрогнуть. На меня смотрел игровой Кайден Аленко собственной персоной, при этом «реальный» персонаж был младше своего игрового аватара лет эдак на десять. Занятно, как минимум. Получается, что — все «реальные» события, связанные с расой людей, сдвинуты на «плюс десять» вперед? Возраст Шепарда игрового на данный момент — двадцать семь лет, мой — семнадцать. Первые биотики, опять же, появились на десять лет позже, словно бы не было той транспортной аварии в Сингапуре, с которой все началось. Даже дата колонизации Элизиума и, соответственно, Скиллианского блица не соответствовала реальности... То есть, тьфу ты! Реальность не соответствовала игре! Так, Айрин Шепард, стоп! Заканчивай сравнивать «канон игры» и «реальность, в которой оказалась» и сосредоточься, наконец, на своей жизни. Тем более, что Ричард у меня как раз что-то спросил, но что именно — я не услышала, поскольку была занята размышлениями.

— Ау! Рэй, как ее включить?

— Вот только не надо говорить обо мне так, как будто меня здесь нет, — поморщилась я.

— Так тебя здесь действительно как бы нет, — хмыкнула Райна, которую друзья называли Рэй.

— Я спрашиваю, звать-то тебя как? Ну, полное имя? Я Ричард Дженкинс, это — Кайден Аленко, она — Райна Уоллес, а ты-то у нас кто будешь?

— Рин... Айрин Шепард, то есть, — наконец-то поняла я, чего от меня хотят.

Лица у обоих изменились до неузнаваемости. Сначала до меня не дошло, почему именно.

— Так это... Ты?! — выдал Ричард таким тоном, как будто... ну, как будто встретил какую-то знаменитость или же увидел что-то совершенно невероятное.

— Ребят, что это с вами? — Райна также, как и я, причину странного поведения парней понять не могла.

— Ты что, новости не смотришь совсем? Мы же тебе говорили — это та самая девчонка с Элизиума, которая...

— А... Ну ясно, — тон Райны не предвещал ничего хорошего. По крайней мере, для парней. Ну и возможно, для меня тоже. Девчонка замялась и поэтому я решила перехватить инициативу в свои руки.

— Ой, ребят, ну у вас и физиономии! Кстати, для своих я просто Рин. Ну так что, вы будете играть в молчанку, или все же говорить будет еще кто-то, кроме меня? Имейте в виду — я трепаться-то могу ни о чем часами, но только не гарантирую, что вы меня сможете заткнуть, когда я разойдусь не на шутку.

Кайден вышел из ступора первым и полез под кровать, откуда были извлечены четыре банки безалкогольного пива и какая-то закуска в пакетах.

— Ну так что? — парень вопросительно посмотрел сначала на меня, потом на Райну. — За знакомство?

— За знакомство, — подхватила Рэй, открывая свою банку. Мы с Ричардом последовали дурному примеру более инициативных товарищей и, сделав по паре глотков, потянулись за пакетами с чипсами.

Едва закончилось пиво, начались расспросы. К сожалению, расспрашивали именно меня и я в кои-то веки почувствовала себя не в своей тарелке. Ну не люблю я врать потенциальным друзьям! Ну, или пусть даже не друзьям, но по крайней мере людям, которые пока что честны по отношению ко мне. Именно поэтому тему личной биографии я старалась обходить всеми возможными способами, лишь сообщив, что не было в ней ничего интересного, что я сама с Земли, с одного из лондонских приютов, что до той заварушки на Элизиуме ни чем, кроме биотики, от других не отличалась и поэтому не вижу смысла говорить о прошлом.

— Тогда про Элизиум расскажи, — что точно сумели передать биотвари в своей долбанной игре, с которой я, кажется, никогда не устану теперь сравнивать свою жизнь, так это поистине щенячий восторг Ричарда, который возникал, едва лишь заходила речь о боевых действиях.

— Рич! — тихо шикнул Кайден. — Рин, ты прости его...

Хм... А за что прощать-то, я не поняла? Ах, да, у меня ведь после Элизиума должна быть жуткая психологическая травма... Вот только ее нет, потому что я ебанутая — в этом ребятам еще не раз предстоит убедиться.

— Да нет, про Элизиум-то как раз рассказать можно, мне не жалко. Значит, как все это началось — я не помню. Что-то рвануло, меня на землю бросило, ну а очухалась я уже от того, что меня батары тормошат... — начала я историю, предусмотрительно вычеркнув из нее все упоминания родного мира.

Так уж получилось, что рассказ затянулся надолго — слишком часто ребята перебивали, задавали уточняющие вопросы и слишком долго ржали в некоторых местах над тупостью рода человеческого. После этого настала пора бородатых анекдотов, обсуждения смешных и не очень историй из экстранета, потом мы плавно перешли к последним новостям... Соответственно, отправились мы с Райной к себе в районе пяти утра. При этом Кайден как бы невзначай сообщил, что спать уже как бы не имеет смысла, ведь подъем на этой проклятой станции трубят в шесть утра. И мнение человека, привыкшего вставать не раньше десяти, причем высказанное самыми нецензурными словами, никого из руководства не интересовало.

Когда мы без приключений (что не может не радовать) добрались до нашей родной комнаты номер тринадцать, я поняла, что заняться мне оставшееся время до побудки решительно нечем. Как оказалось, Райна тоже спать не собиралась и поэтому я наконец-то решила уточнить непосредственно у нее, с чем придется столкнуться на протяжении суровой армейской жизни.

— Ну смотри, я сама тут не так долго, с пацанами вот успела познакомиться и в порядки вникнуть... Сама ведь «учеба» еще не началась, то есть занятий в классах нет, но они предполагаются.

— А почему еще учеба не началась? — немного тупанула я, на что получила минуты полторы ржания, обзывания лохушкой и дятлом, швырнула в Рэй подушкой... В общем, мы поладили.

Учеба не началась просто потому, что еще не вся команда смертников изволила прибыть. Несмотря на продвинутость современной космической жизни, некоторым приходилось добираться до Адегона неделями, причем пассажирские корабли с некоторых планет ходили с регулярностью наших родных рейсовых маршруток в дальние села. Ну а тех, кто прибывал чуть раньше других (то есть в течении двух недель — месяца перед официальным началом занятий), руководство программы решило нагрузить физически. Конечно же, мне это будет полезно, но еп твою мать, как же я очкую от перспективы соревноваться по силе и выносливости с потомственными альянсерами... Ибо одно дело — «короли мира» с района, которые давным давно угробили свои организмы наркотой и бухлом, а совершенно другое — люди, которым с ранних лет прививали здоровый образ жизни, физическое развитие и... так, что-то у меня совсем негативный настрой стал, надо бы канал переключить.

Тем временем, Райна продолжила объяснять местные порядки и я поняла, что крупно влипла.

Во-первых, никаких послаблений биотикам здесь никто не давал — сказки все это. Учиться будут в одних группах что «светлячки», что обычные люди. Разделение было по квалификациям, которых, что удивительно, шесть штук и прямо как в игре: адепт, страж, штурмовик, солдат, разведчик и инженер. Причем первые три категории были у нас в приоритете, а последней не предусматривалось в принципе. Ну логично — «чисто техников» наверняка мурыжить в классах нужно было намного дольше, чем всех остальных, вместе взятых. Разница в обучении заключалась лишь в том, что пока представители одной категории учатся стрелять из всего, что стреляет, другие в это же время постигают сложную науку искусства вывернуть человека наизнанку при помощи биотической силы, а третьи и вовсе повторяют школьный курс физики и чертят всякие там схемы устройства двигателей. Ну и какие это послабления?!

Во-вторых, кормили здесь так же как и на кораблях — какой-то бурдой. Да, да, я знаю, что это — суперполезная питательная смесь, в составе которой находится все, что нужно моему организму. Но увы, организм мой уже успел пару раз намекнуть, что неплохо было бы добавить этой бурде хоть немного вкуса настоящей еды. Утешало лишь одно — дополнительно мы могли тащить на базу все, что жрется и пьется, за исключением, разумеется, алкоголя.

В-третьих, на станции всего шестьдесят курсантов, двадцать «преподов» и технический персонал. Сама станция состоит из жилой части, «классов» и полигона. Никаких магазинов и дискотек здесь не предусматривалось в принципе. Нет, я понимаю, что это военный лагерь, но блин, что мне делать в свободное время? Мысль о том, что свободного времени у меня может просто не быть, ужаснула...

В-четвертых, график здесь был жесткий. В шесть — подъем, утренняя пробежка, завтрак. Причем на бег двадцать минут, а на еду всего семь (вот уж действительно, несправедливость космическая). Потом до полудня «уроки», причем практически одинаковые для всех. Повторение школьной программы, что ли? Мало было мне этого дебилизма в родном универе... После обеда (восемнадцать минут?) тренировки (до семи вечера? Я же здесь сдохну с таким-то питанием! Эх, надо было сваливать на гражданку, чего же меня понесла нелегкая в армию). Потом ужин (четыре минуты? Изверги, что же я успею? Стакан чая выпить?), свободное время без права покидать территорию этажа (и это свобода?) и отбой в девять часов (что-то мне подсказывает, что я однозначно влипла). Нарушение дисциплины строго наказывалось лишением увольнительных, старой-доброй чисткой картошки (так вот почему кашку б/у иногда заменяют пюре) и увеселительными посиделками в карцере. Так что мне еще надо радоваться, что сегодня, то бишь уже вчера, нас всех не «накрыли» у пацанов...

Едва я переварила эти неприятные для себя известия и прикинула пути отхода, каковых не оказалось (космическая станция, все-таки — сбежать только в открытый космос), откуда-то из-за дверей раздался ор.

— Подъем! Одеваемся, бегом! Здесь вам не восьмое марта!

— А это еще кто? — шепотом спросила я у Райны. Нет, разумеется, я уже успела догадаться, что это скорей всего не человек, а что-то типа односторонней громкой связи с вмонтированным где-то в районе двери матюгальником, но эффект человеческого голоса неподалеку произвел неизгладимое впечатление.

— Инструктор по физподготовке, кличка Казбек. Ну что, побежали?

...Всю дорогу до полигона я ржала, как ненормальная. Видимо, остались еще среди представителей моего доброго человечества приколисты, которые смотрели тот старый по местным меркам мультик... Ну что же, по крайней мере, такой способ побудки лучше, чем стандартная сирена, завывающая так, что душа в пятки падает. Все-таки додумались к двадцать третьему веку запускать по мегафонам что-то более-менее адекватное... За ржанием и веселыми размышлениями прошла дорога до полигона.

— Эй, чего укурилась? — весело пихнул меня сзади присоединившийся к нам Кайден. Ричарда видно не было. Проспал? Или биотики с утра тренируются отдельно, а солдаты — отдельно?

— Да так, смотрела как-то один из старых мультиков, про первых собак-космонавтов, так там был инструктор-овчарка по кличке Казбек. Тоже все про восьмое марта твердил, — коротко сообщила я и переключила внимание на более важное... кхм... то, что предстало перед глазами. А глазам предстал огромный, просто гигантский зал, в котором при помощи голографического проектора или как там эта хрень называется, была создана беговая дорожка, поперек которой был навален всевозможный мусор разной степени тяжести. — А это что за... фигня? — шепотом спросила я у парня, решив с матом пока что завязать. Авось, сойду за приличного человека. Ответила мне Райна.

— Бегать надо, а эти глыбы по возможности биотикой с дороги сдвигать. Они хоть и выглядят внушительно, но на самом деле легкие... пока что. Подробней тебе сейчас инструктор все объяснит.

В следующую секунду словарный запас Райны пополнился на пару междометий, а я почувствовала... нет, не страх, а то самое полное буддийское спокойствие, когда ты осознаешь, что находишься в полной жопе, а следовательно — все стабильно... Как там пелось в той песне?

— Скоро рассвет, выхода нет... — под нос себе протянула я, после чего заметила, что к нашей стайке разномастных, но все же людей, приблизилась самая настоящая азари. Судя по тому, что форма ее несколько отличалась от нашей, эта... девушка? Женщина? Хрен поймешь их возраст, но суть такова: данная особь женского пола... ай, про азари ведь так говорить неправильно, они же как бы бесполые...

— Она что, опять в астрал улетела? — возмущенно прошипела Рэй.

— Нашла время, — поддакнул Кайден и легонько пихнул меня локтем в бок. Привычка у него такая, что ли?! Ну да, это не игровой тридцатидвухлетний или сколько ему там по игре лет было... а следовательно — замашки вполне свойские, лексикон и отношение к девчонке на несколько лет младше — тоже.

— Эй, полегче, ты может, со своим будущим командиром говоришь, — буркнула я. Эта парочка прыснула от едва сдерживаемого смеха, остальные «сокурсники», серой и унылой массой стоящие вокруг, лишь покосились на нас. Некоторые покрутили пальцами у висков. А, ну да, я и забыла: основное правило толпы — быть таким же, как и окружающая толпа. А если ты от толпы отличаешься хотя бы хорошим настроением, то...

— Она опять... — убитым голосом пробормотала Рэй.

— Не опять, а снова, — включилась в перепалку я, но заметив, что азари как-то слишком уж внимательно на нас посмотрела, предпочла заткнуться.

Тем временем азари скомандовала всем построиться по росту. Я сразу же, не особо долго думая, заняла место в самом конце шеренги.

— Фамилия, — обратилась ко мне азари.

— Шепард, мэм, — отдала я честь. — Могу узнать, как обращаться к вам?

— Ну надо же! Первый человек, который задал этот вопрос. Мое имя Тэйли. Тэйли К`Ваос, если быть точней. Честь отдавать необязательно, как, впрочем, и соблюдать другие формальности — в отличие от остальных ваших инструкторов, я не являюсь служащей Альянса. Вернемся к делу — я сказала, построиться по росту, а не стоять в стороне, пока остальные заняты делом.

— Так я же все равно здесь самая мелкая, — хихикнула я. Копошение в тот момент улеглось и оказалось, что я была абсолютно права — со своими метр шестьдесят пять место мое было в самом конце строя. При этом обидно, что все остальные, даже девушки, были выше как минимум на пять-шесть сантиметров.

В строю послышались смешки. Впрочем, уже секунду спустя стало тихо. Несмотря на достаточно легкий нрав, инструктора-азари тут уважали... или боялись?

Тем временем Тэйли назвала несколько фамилий, в том числе и мою, то есть не совсем мою, а данную Андерсоном... А, блин! Скоро я уже совсем запутаюсь! Все, короче, сама для себя решаю — с сегодняшнего дня я Айрин Шепард! А та девчонка из Феодосии... ну ушла из дому и не вернулась, бывает, особенно в портово-курортных южных городах. Тем более, что по большому счету, горевать сильно все равно некому. Отцу на меня давно насрать, мать я тоже интересовала только как кошелек на ножках (который, впрочем, был заперт на тугой замок и ни на какие «ты моя дочь и мне обязана» не реагировал). Бабушка... Несмотря на то, что она, по сути, единственный по настоящему близкий мне человек, у нее свое собственное... восприятие, что ли... Философское отношение к жизни и смерти, как таковой, а также определенная доля... пофигизма в ситуациях, когда ничего нельзя изменить. Многие говорили мне, что в этом я похожа на нее. Не спорю — похожа, но это лучше, чем быть алкашкой в папу или потреблядью в маму.

— Шепард?

— Да вылези ты из астрала, наконец, тормоз! — шикнула на меня Рэй. Кайден уже привычно добавил тычок под ребра, который, собственно, и запустил меня обратно на физический уровень. Матернувшись про себя и пообещав завязать с философией хотя бы на время учебы, я поспешила присоединиться к группе новичков. Из строя, который неспешным бегом двинулся по кругу, донесся теперь уже самый настоящий ржач. Кажется, репутацию я себе уже испортила. Эх, жизнь ты моя жестянка... Ладно, посмотрим, чем первая утренняя «тренировочка» для меня обернется.

Тэйли не стала грузить курсантов долгими объяснениями «что и как делать» — подразумевалось, что люди, дожившие до восемнадцати-двадцати лет с биотическим потенциалом, должны были научиться этим потенциалом управлять. Нет, ну серьезно — создание деформации и сингулярности наверняка находится за гранью понимания большинства (а то и всех присутствующих в зале), но уметь поднимать предметы в воздух взмахом руки и не использовать это умение хотя бы из чистого любопытства — это надо быть полными идиотами. А идиотов среди его однокурсников не было. По крайней мере, до этого дня Аленко так считал. Кроме того, среди женской части этих однокурсников были весьма симпатичные экземпляры, на один из которых Кайден уже положил глаз.

Девчонка Кайдену нравилась. Огненно-рыжая, с яркими зелеными глазами и россыпью веснушек на лице, Райна Уоллес представлялась чем-то сверхъестественным для этой мрачной и серой станции. Кроме броской внешности, Рэй обладала массой других достоинств: компанейским характером, хорошим чувством юмора и желанием дружить со всеми, с кем только можно дружить. Кстати, вот последнее-то Кайдену и не понравилось. Конечно же, высказываться против новой «подружки» в открытую он не стал, так как ссориться с Райной не хотелось. По крайней мере, пока эта «дружба» не стала чем-то слишком важным. В конце концов, с Шепард так или иначе предстоит общаться, если ее не отселят от Рэй, а если этого не предвидится...

Рин словно была полной противоположностью Райне: невзрачная, серая, да еще и, вдобавок, какая-то двинутая: приходилось каждый раз одергивать ее, чтобы «вышла из астрала». Было такое ощущение, что героиня Элизиума тяготится их обществом и предпочла бы оказаться где угодно, но не здесь. И это несколько злило. Когда он вчера отвечал на ее же собственный вопрос о том, чем это он так занят, было видно, что она едва не умирает со скуки... И словно бы всем своим видом стремится показать это, зевая и таращась на деталь, собираемую Кайденом, отсутствующим взглядом. Зато саму ее действительно было не заткнуть, когда зашла речь об Элизиуме. Было видно, что ей не терпится похвастаться своими подвигами, обсмеять других и выставить тем самым себя в выгодном свете...

Еще одним негативным качеством Шепард было обилие мата в речи. Если Рэй ругалась лишь в узком кругу и по весомому поводу, то Рин сыпала междометиями направо и налево, при этом словно полагая, что вокруг одни глухие, которые ничего не замечают. Да и ее идиотская усмешка не к месту начала бесить.

— Эй, Кэй, сейчас экзекуция начнется, — фыркнула сбоку Райна, кивнув в сторону новеньких. Кайден заинтересованно посмотрел в указанном направлении.

Экзекуция — громко сказано. Скорей, психологическое давление на новичков, которое оказывалось лишь с одной целью — выявить потенциал биотической силы, ну и заодно определиться, как далеко может человек в применении этой силы зайти. Ведь новенькие все были разными — кто-то умудрился расти в колониях, где были азари и соответственно — даже научиться вытворять всевозможные «трюки» самым что ни на есть грамотным образом. А кто-то — даже боялся лишний раз в воздух что-то поднять, чтобы не быть осмеянным. Каждому из новеньких Тэйли устраивала что-то вроде испытания. Иногда было смешно, а иногда — не очень.

Первые два испытания прошли вполне нормально — каждый раз Тэйли поднимала в воздух одну «глыбу», отсылала ее по направлению к новенькому, предлагая отбить, а тем временем — вторая глыба замирала сзади в паре метров от головы испытуемого. Когда первая «каменюга» отбивалась, Тэйли предлагала новичку обернуться и намекала, что неплохо было бы следить за тылом. По идее, третий человек на такую удочку попасться не должен. Так и есть — еще один новичок, совсем молодой парень, просто поднял в воздух обе глыбы. Но — перепугался, не зная, как опустить и замер, в нерешительности глядя на инструктора. Кайден хмыкнул — когда-то, верней всего пару дней назад, он попался точно также. Весь фокус был в том, что плавно отключать поле темной энергии могли лишь единицы. Ну, до завершения обучения, разумеется.

— Спокойно, парень. Просто вдохни, выдохни и «отключись», — с улыбкой посоветовала азари. — Камни нетяжелые, остальные стоят далеко и их не заденет...

Все — едва лишь новичку сообщили о том, что от его действия никто не пострадает, синее свечение погасло и «камни» полетели на пол. Довольный парень, получив ободряющую улыбку от инструктора, присоединился к основному составу. Инструктор взялась за Рин. Девушка замерцала голубым светом и сделала пару пассов рукой. Траектория глыбы несколько изменилась, но все же — недостаточно для того, чтобы Шепард оказалась в безопасности. Следующий шаг всех присутствующих несколько удивил — Девушка бросилась на пол и перекатилась вбок, при этом не прекращая мерцать барьером... Или не барьером?

— И что это было? У нас не зачет по акробатике, если ты не заметила, Шепард, — азари неожиданно усмехнулась. Ее светящиеся белым светом глаза сейчас не выражали ровным счетом ничего, делая чужое лицо с тремя желтыми вертикальными полосами, которые начинались над бровями и терялись в сплетении щупалец на голове, еще более жутким. Но по губам можно было понять, что это существо улыбается.

— Ну если вы не заметили, что у вас происходит с тыла... — вдруг едко возразила девчонка, не прекращая при этом улыбаться.

В этот момент Кайден и все остальные посмотрели туда же, куда и Шепард и обнаружили висящую за спиной инструктора «каменюгу», которая находилась на расстоянии «контрольных» двух метров от головы азари.

— Молодчина! — впервые за все время учебы Кайден видел Тэйли настолько оживленной. — Вот имейте в виду, человек также, как и вы, пришел в первый раз и уже научился на ошибках предшественников.

— Ну началось, — на мгновение улыбка пропала с лица Шепард, впрочем, в следующий момент девушка приняла какое-то важное решение и, тряхнув головой, улыбнулась и даже полушутя поклонилась инструктору, церемонно прижав руку к груди.

Тэйли в свою очередь, ответила таким же поклоном и подмигнула курсантке, после чего дала той отмашку вернуться к прерванной тренировке. Больше никаких происшествий не было, но когда все начали расходиться на завтрак, азари попросила девушку задержаться. И конечно же, дело было вовсе не в том, что один из курсантов просто обязан был помочь инструктору отключить симуляторы, проконтролировать показатели приборов и смонтировать записи, сделанные на тренировке. Было видно, что азари не терпится пообщаться с новенькой. Но почему?

— Однако... — озадаченно протянула Райна, когда они с Кайденом остались один на один. — Подслушаем?

Желания никакого совершать столь необдуманный поступок у Аленко не было, но умоляющие глаза Райны и ее явное нежелание тонуть в одиночку (в случае, если Тэйли заметит шпионов — им наверняка влетит, даже несмотря на мягкий нрав и незлобивый азарийский характер)... Осторожно пробравшись через весь зал к дальней двери, где находился вход в подсобное помещение, ребята услышали следующий разговор:

— Так это ты была на Элизиуме... Ну тогда все понятно.

— Ну да — использование способностей в реальной боевой ситуации как-то уже убрало все эти... психологические барьеры.

— А как же вред окружающим?

— Вы имеете в виду тех номинантов на премию Дарвина, которые видят, извиняюсь, двух дерущихся при помощи биотики баб, кучу камней в воздухе и не додумались отойти подальше, хотя им было неоднократно об этом сказано?

— О даже как! Чем дальше в лес, тем больше меня удивляют люди. Ну верней, некоторые их представители.

— Да ладно, — по голосу было слышно, что Шепард немного смутилась, но похвала ей понравилась. — Вы бы еще видели, что обычно представители нашей расы после пол-литра чего покрепче вытворяют...

— А ты думаешь, наши не такие? И хорошо, если сообразят последнюю стопку закусить микрочипом инструментрона...

— Что, тоже звонки бывшим? Блин, да вы же по тысяче лет живете, это же...

— Да, да, это представь сколько этих «бывших» может быть. Так, вон там еще вырежи. А паренька того, который перед тобой был, дай крупным планом. Угу, есть...

— А что вы замеряете?

— А тебе, смотрю, все интересно...

— Да-да, любопытной Варваре на базаре нос оторвали, я знаю... Но ведь ничего плохого нет в том, чтобы спросить, верно?

— Спрашиваешь... Вот это-то и странно. Я уже прочла твое личное дело и могу точно сказать, что с азари ты раньше не контактировала. И не боишься меня?

— А чего мне вас бояться? — Рин прыснула со смеху. — Разве что завидовать женственности форм и отсутствию морщин.

— Спасибо за комплимент, — фыркнула Тэйли.

Ну надо же, девчонка мало того, что в открытую подлизывается к инструктору, так еще и позволяет себе разговаривать таким фамильярным тоном... Кайдену, как «потомственному альянсеру» подобное казалось дикостью. Ведь старший по званию, а тем более — учитель, всегда казался кем-то недосягаемым. Обращались к таким людям только на «вы» и по делу, а Шепард позволяет себе такое и ей это по непонятной причине сходит с рук.

— А еще... можно спросить? Только чур, не обижаться... — продолжила диалог Шепард.

— Ну спрашивай.

— Сколько вам лет?

— Сто шестьдесят. А почему я должна была обидеться?

— Ну, у нас, людей, считается не особо приличным спрашивать у женщин возраст. Особенно если эта цифра перевалила за пятьдесят и... Ну короче, фигня — стремятся все казаться моложе, врут, морщины маскируют...

— Глупость какая.

— Для вас глупость, для нашей расы — чуть ли не культ. У нас... только не обижайтесь, но спросить у женщины возраст или, если она задаст вопрос «на сколько лет я выгляжу» честно назвать цифру... Ну это все равно, что у вас спросить, чистокровная азари, или нет.

— Хм...

— Только без обид, я же сказала! — было видно, что Шепард опасается того, что сболтнула лишнего.

— Да без обид. У вас, насколько я понимаю, вообще уже тема чистоты крови не поднимается.

— Сейчас — да. А раньше, ну, до выхода в космос, столько было с этим мороки. Темные на светлых, светлые на темных, в середине двадцатого века вообще была одна из самых жутких и кровавых войн только потому, что один мудак выдал про «истинных арийцев» и всех остальных приравнял к категории рабов и смертников... Но даже без фашистов-нацистов у нас все равно как-то было наоборот... за чистоту нации, что ли. Ну и сейчас, например, увидеть человека с представителем другой расы можно очень редко.

Тэйли на несколько минут замолчала.

— Хорошо, а теперь вопрос: что это был за жест? Ну, когда ты поклонилась.

— А, ну это пародия на рыцарские церемониальные жесты. Ну там, старые традиции и все такое. До дуэли или после нее, если все оставались живы, противники обязательно кланялись друг другу. Вызовом на дуэль считалась брошенная к ногам оппонента перчатка... Ой, простите, меня опять понесло.

— Что сделало?

— Понесло... Ну, это образное выражение... В вашем языке есть похожий аналог...

В этот момент девчонка произнесла какое-то слово на азарийском. Райна рядом с Кайденом едва слышно выдохнула, сам парень с изумлением моргнул несколько раз. Значит, за поведением дебила скрывается знание истории и даже определенные лингвистические способности?

— Ты знаешь мой язык?

— Немного, — преувеличенно-небрежно сообщила Шепард.

— Так, ладно... Я тебя еще о другом спросить хотела...

— Спрашивайте...

— Вот что — давай на «ты», идет?

— Ну... Только не при остальных, чтобы тебе шею не намылили, ну, то есть выговор не объявили за то, что ты любимчиков заводишь и позволяешь фамильярности.

— А можно подумать, до этого не фамильярность была, да? — едва слышно прошептал Кайден на ухо Райне.

— А ты-то чего так бесишься? — изумилась рыжеволосая. Действительно, непонятно почему, но Кайдена поведение новенькой раздражало все больше и больше. Тем временем разговор в подсобке продолжился.

— Ты ведь не применяла биотику тогда, когда уворачивалась, верно? Так зачем светилась?

— Все просто — мне нужно было отвлечь внимание от того, что происходило за твоей спиной. Причем не только твое, но и всей группы. Кто-то ведь мог элементарно сдать меня, крикнув тебе об опасности сзади, да и просто взглядом выдать ненарочно.

— Ого, так ты еще и психолог, — насмешливо протянула азари.

— Нет, конечно же. Но кое-какие обрывочные сведения по данному вопросу есть. Например, известно, что внимание человека можно привлечь за счет яркого пятна. В компании всегда обращают внимание на ярко одетую девушку, на улице взгляд цепляется за яркую рекламу... Батарианцы в этом плане от людей не отличаются, а ведь внешне различия просто колоссальны. Соответственно, у азари присутствует такая же привычка таращиться на что-то яркое и светящееся. Вот и применяю знания на практике.

— Слушай, а ты... занятная, — протянула Тэйли. — Будем дружить? — азари протянула руку вперед.

Кайдену не было видно реакцию Шепард, но судя по тому, как замялась азари — она явно была не такой, как ожидалось.

— Я... что-то не так делаю? Мне всегда казалось, что люди именно так налаживают дружеские отношения.

— Да нет, все правильно. Даже забавно — ты поступаешь лучше, чем большинство людей, — судя по всему, Рин все же пожала протянутую ладонь.

— Поясни.

— Слушай, а чего ты так людьми-то интересуешься?

— Ну а что, нельзя? Девы-азари вообще существа очень любопытные, если что. А ты необычная и поэтому сразу привлекаешь внимание.

Это Шепард-то необычная? Кайден криво усмехнулся.

— Ну как бы тебе объяснить... Общество у нас — это скорей толпа, причем в каждой социальной группе эта толпа имеет свои характерные черты. Так как я, можно сказать, практически с самого дна, то успела вдоволь столкнуться со... странностями.

— Продолжай, чего же ты замолчала? Мне интересно! — азари теперь окончательно перестала напоминать Кайдену грозного инструктора. Просто девушка. Такая же, как и человеческие женщины, даже более живая, болтливая и любознательная. Рэй что-то пробормотала себе под нос, но что — Кайден не разобрал, снова сосредоточившись на разговоре в кабинете.

Тем временем девушка начала говорить то, от чего у него на мгновение возникло странное ощущение мурашек по коже.

— Ну вот смотри. Ты должна вести себя, как все. Все идут по выходным нажираться в клубах до свинского состояния, снимают шлюх, плюют по углам, курят, матерятся, не умеют грамотно писать... Ты должна быть такой же, точка. Если ты не дай боже хоть чем-то отличаешься — тебе конец. Причем физический. Либо перетянут на свою сторону, либо забьют. Теперь смотри, какой прикол... Бухающая не в меру свинья, которая пиздит своих домашних, изменяет, возможно колется — это нормально. А ты, которая просто подошла к человеку и, улыбнувшись, сказала «давай дружить» — изгой навеки. Забавно мы живем, правда?

— Это не забавно! Это... Это глупо, — азари закусила нижнюю губу. — Неправильно. На Тессии такого не было уже тысячи лет.

— Ну... Так это Тессия, а то — Земля.

— Терра.

— Что, прости?

— Ваша планета называется Терра, название было предложено на межпланетной конференции по принятию Альянса Систем в состав галактического сообщества.

— Ну мы между собой ее по прежнему Землей называем. А у Тессии разве нет другого названия?

— Есть — Атамэ.

— Подожди, но ведь Атамэ — это ваше божество, вроде как то ли мать всего сущего, то ли... извини, я плохо знаю вашу историю, верней сказать — практически не знаю.

— Меня вообще удивляет, что ты знаешь о...

В этот момент завыла сирена. Если «побудка» проводилась щадящим воплем Казбека, то остальные сигналы были вполне себе традиционными. И этот сигнал сигнализировал о том, что пора пойти и позавтракать.

— Я побежала! — спохватилась Рин. — Увидимся еще, Тэй!

— Ты сократила мое имя?

— Ой, прости, это машинально получилось.

— Меня удивило лишь то, что ты сократила его точно также, как это делали мои друзья из... ну, представители нашей расы.

— А чему ты удивляешься? Большинство полных имен такие, что язык сломать можно. Это фигуральное выражение, у нас в этом органе тоже костей нет! — прокричала Рин уже от входа. Кайден и Райна поспешили отпрянуть от дверей, но уже поняли, что их сейчас сдадут инструктору.

«Ведь она наверняка и к остальным инструкторам также будет подлизываться», — мелькнуло в мыслях Кайдена и он понял, что остатки какого-либо расположения к Шепард исчезают без следа. Ну что поделать, не любят потомственные альянсеры фамильярностей, жополизов и стукачей...

Тем временем створки уехали в стены и Шепард выскочила из кабинета, столкнувшись нос к носу с Кайденом. Что удивило парня, так это то, что выражение ее лица даже не изменилось — на мгновение замерев перед ним, она так же спокойно и не прекращая улыбаться развернулась в сторону выхода из спортзала и выбежала в коридор. Райна и Кайден поспешили следом за ней, при этом парень благодарил Всевышнего за то, что «стучать» на них данный экземпляр не торопился.

Остаток дня прошел абсолютно спокойно, как, впрочем и несколько последующих. Рэй сообщила, что Рин упорно делает вид, что никакой встречи под дверями подсобки не было, переводя разговор на другую тему, а еще — отказываясь приходить в гости к ребятам вместе с Райной. Кайден был этому рад, а вот Ричард, судя по всему, немного огорчился — в отличие от Аленко, он-то как раз вполне симпатизировал героине Элизиума.

Проблемы начались, когда наконец-то собрались все курсанты и, помимо тренировок с Казбеком и Тэйли, группа приступила к учебе в классах и тренировкам с оружием. Вот тогда-то и стало понятно, что никакая Шепард не «классная» — ее показатели по физическим дициплинам были существенно ниже средних, верней сказать — почти самыми низкими. Впрочем, обвинить ее в отсутствии мозгов Кайден все же не смог — девушка «схватывала» информацию на лету, умудряясь запоминать с первого раза практически любые объемы информации. Впрочем, это здесь не особо ценилось. Верней, ценилось, но не тем, кем надо... Причем, в неприятности Шепард умудрилась влезть сама.

Ричард упорно садился рядом с ней на уроках и что удивительно — в отличие от Кайдена и Райны с ним Рин разговаривала. Более того — временами парень и девушка над чем-то смеялись, что-то обсуждали, отчаянно при этом жестикулируя. Однако стоило Кайдену к нему подойти, как разговор тут же прекращался и Шепард отворачивалась в другую сторону. На Райну, впрочем, настолько негативной реакции не было, с ней Шепард даже могла беседовать по делу.

В роковой для Шепард день Кайден заметил, что трое парней, сидящих на галерке, о чем-то перешептываются друг с другом, периодически бросая взгляда на знакомую лохматую макушку. После урока таких своеобразных переговоров один из парней подошел к столу, за которым сидели Шепард и Дженкинс и сказав парню:

— А ну исчезни отсюда, здесь я теперь причаливаю.

Нагло плюхнулся на освободившееся место. Ричард было собрался что-то сказать, но Кайден одернул его за рукав формы и покачал головой. Шепард им была чужой и рисковать своей шкурой ради того, чтобы спасти ненужную девицу ему не улыбалось вовсе. Особенно если учесть, что опасности как таковой не было, да и конфликта тоже. Ну подумаешь, заставят Шепард дать списать, от этого еще никто не умирал и, более того, этой хилой слабачке наверняка приходилось сталкиваться с подобным в прошлом. Ах, да, она же была биотиком... Ну так и парень, к ней подсевший, тоже обладал этой силой, как, впрочем, и все остальные в его компании.

— Так, деточка, ты у нас умная, говорят... Слушай сюда.

Шепард повернула голову и неожиданно зло сощурила глаза. И что-то было в этом взгляде такое... Кайден напомнил себе о том, что эта девушка пока что единственная из всей компании, кому доводилось убивать других разумных, причем в достаточно больших количествах и находясь в здравом уме и трезвой памяти. Хотя, применимо ли по отношению к данной личности понятие «трезвый ум»?

— Ну слушаю.

— Вот и умница. Значит так: то, что ты в компьютерике своем там клацаешь во время тестов и всяких практических — аккуратно копируешь нам с пацанами. Мы тебя тоже не обидим — если какая мразь тронет: только скажи и живо уроем козлов.

Кайден лишь криво усмехнулся, окончательно расслабившись. Щедрое предложение девочке сделали, однако. Впрочем, неудивительно — Шепард была в ладах практически со всеми преподаваемыми на программе дисциплинами, исключение составляли только физика и техническая подготовка, но что-то подсказывало Кайдену, что упущения эти у нее, скорей всего, временные.

— А что, здесь есть другие мрази, кроме вас? — неожиданно громко и четко прозвучал ее голос.

Кайден опешил. Судя по всему, не только он один — вокруг тут же воцарилась прямо могильная тишина. Вся группа из шестидесяти человек, сидящая в большом помещении, вдруг забыла о своих делах и проблемах и сосредоточила все внимание на одном единственном человеке, посмевшем оскорбить одного из самых уважаемых людей в группе.

— Да ты посмотри, какая борзая... еще пожалеешь, — многообещающе оскалившись напоследок, парень поспешил убраться «к своим» на галерку. Кайден же обратился к Рин, тихо, шепотом, чтобы никто не услышал.

— Ты с ума сошла? Ты хоть знаешь, что они с тобой сделают?! Одного парня разукрасили позавчера так, что до сих пор в медпункте отлеживается.

Внезапно девушка подняла голову и Кайден отшатнулся — сколько злости было в этом взгляде.

— И ты это видел, да?

— Ну да, а что...

— Молча стоял, и смотрел, как трое здоровенных уродов пиздят одного не самого сильного пацана, да?

— Да что бы я сделал им, ты что, не въезжаешь, что...

— И все остальные тоже? — голос девушки внезапно стал очень громким. Кайден понял, что обращается она уже ко всем ребятам, находящимся в классе.

По партам понеслись шепотки, краткая суть которых сводилась лишь к одному: «А что бы мы сделали?».

— Ну поздравляю, здесь есть три мрази и куча быдла, которое даже при общем численном перевесе предпочитает бояться мразей или же делать вид «меня это не касается». Уроды, за что же меня к вам определили... — последняя фраза девушки была произнесена со сдавленным рычанием. — И ни одного нормального человека, как обычно...

Она спокойно выдержала десятки ненавидящих взглядов, после чего, улыбнувшись и показательно прямо держа спину, принялась что-то печатать в своем инструментроне. И Кайден понял — с этого момента начинается самая настоящая ВОЙНА.

Впрочем, никто и предположить не мог, к каким последствиям она приведет в результате.

Причем, по сути, Шепард объявила в ответ войну не только нейтрально настроенным однокурсникам, но и Кайдену, Ричарду и Райне. Аленко при встрече окатывали ледяным взглядом, Ричарду запрещали садиться рядом на уроках (да он и не особо теперь хотел из-за произошедшего — как ни крути, а образ «героя-спасителя» в его голове наконец-то распался), а Райне Рин прежде всего перевела на счет сто кредитов с припиской «за пиво и чипсы», после чего окончательно перестала с той разговаривать.

Первым актом объявления войны стала «темная» в женском туалете, впрочем, Шепард сама оказалась не промах — прежде, чем ее успели повалить на пол и вырубить, девчонка сильно изрезала руку одному шпилькой для волос, второму основательно отбила то, что ниже пояса, а третий, который и вырубил ее, увы, обошелся без повреждений. Впрочем, все, на что хватило его сил и оставшейся смелости — бросить всех и сбежать. Минутой позже свалили и товарищи.

Непонятно почему, но Райна еще и помочь этой гадине хотела — дождавшись, пока все уйдут, девушка прокралась в туалет и следующее, что услышал Кайден — звук пощечины и ровный холодный голос Айрин:

— Не лапай меня, быдло.

После чего вышла из туалета и похромала в сторону медблока. Отлеживалась, впрочем, недолго — уже на следующее утро девица, сияя свежими фингалами на челюсти и под правым глазом, явилась на завтрак. На вопрос Казбека «почему в таком виде», сдержанно ответила, что упала. Нет, конечно же, стучать — это глупо и подло, но когда дошло до физических повреждений, неплохо было бы и преподам сообщить — это все высказывала Кайдену Рэй, которая, несмотря на полученную прошлым вечером оплеуху, все же испытывала к этой засранке какие-то дружеские чувства... Мазохистка.

Мелкие пакости сыпались на Шепард горой и все она, впрочем, вполне стоически переносила. Даже больше — умудрялась всегда улыбаться во что бы то ни стало, назло всем ела переперченную и пересоленную кашу, отдирала от волос жвачку и снова, раз за разом, мыла изрисованную неприличными надписями парту. Снова дралась со все более возрастающим количеством противников, сидела на выходных в карцере за драки. Не выдержала она лишь раз на памяти Кайдена — когда осталась один на один с Тэйли.

Азари была от происходящего, судя по всему, сама не своя — это было ее первое близкое знакомство с расой людей и, видимо, до сих пор не могла она поверить, что люди на самом деле — сборище жестоких и равнодушных мразей. Ну, по крайней мере, большая их часть являются именно таковыми.

В тот день она привычно оставила Шепард помочь разобраться с записями и выключить и проверить тренировочное оборудование.

— Рин, да когда же это уже кончится?! Ну сообщи ты руководству, что...

— Ты так ничего и не понимаешь, да? — неожиданно грустно прошептала Рин. — Дело даже не в этом. Ну, не в драках, не в хулиганах, и даже не в том, чтобы как-то от этого всего избавиться. Ну понимаешь, если даже я пожалуюсь на «дедовщину» и этих троих уродов выкинут ну... это не изменит ничего, даже хуже сделает.

Кайден и Райна, по привычке подслушивавшие под дверью, переглянулись, после чего парень покрутил пальцем у виска. Этот жест стал своего рода синонимом для условного обозначения Шепард. Впрочем, Райна этот жест осуждала... Ее мягкость Кайдена начинала даже раздражать. Шепард ее отталкивает от себя изо всех сил, даже Ричард уже сдался и перестал пытаться заговорить с ней, а Райна все равно раз за разом пыталась наладить отношения и снова белобрысая скотина отталкивала ее...

— Но в чем тогда?

— Сложно объяснять... Вот у тебя с чем ассоциируется слово «солдат»?

— Ну, воин, защитник...

— Вот именно, блять... Защитник своей земли, своей... расы, если тебе угодно. Защитник мирных людей от всякой мрази... А теперь посмотри на нас. На меня, на моих сокурсничков... некоторые из них — и сами мрази, а некоторые — способны спокойно на вот это все смотреть и... и нихуя не делать, понимаешь?! Кого, блять, они смогут защитить и будут ли они вообще защищать?! Подобрались какие-то случайные люди, которым ну вообще насрать на понятие долга там, чести, которые ни о чем, кроме «жратва есть, хата есть, зарплата капает — клево устроился» думать неспособны. И кого могу защитить я, если даже... если даже с этими мразями неспособна совладать... — девушка разрыдалась.

— Рин... Богиня, ну что же...

Азари приобняла девушку за плечи и принялась неумело гладить по голове, еще больше путая и без того не пойми как лежащие волосы, в которых до сих пор присутствовали остатки жвачки, в которой успели запулить некоторые особо ретивые однокурсники.

— И знаешь, что самое ржачное? Человек — венец творения, блять! Да венец глупости все это! Мы вышли в космос, нашли столько всего нового, можно было бы столько всего уже сделать... А мы что? Мы нихуя ни чему не научились... Ханары умеют хрен пойми как плеваться ядом, находясь в водной среде. Саларианцам даже воевать нахуй не надо — они на коленке наклепают кучу девайсов, которые сделают все за них. Кроганы способны выжить даже в самых адских условиях, умудрились где-то надыбать себе мощные панцири, что хрен пробьешь и живут так долго, что челюсть на пол роняешь, представив... У турианцев гражданское самосознание и ответственность такая, что глаза на лоб лезут. Азари способны большинство конфликтов решить простым разговором... А люди что?! По прежнему воюем за ресурсы и уже по привычке грызем друг другу глотки, а если глотку грызут не нам — мы спокойно отворачиваемся и идем дальше... Все, как было двести, триста, пятьсот лет назад! Так для чего это все было? Тысячи лет эволюции, борьбы, развитие цивилизации... Ради чего?

Кайден понял, что впервые на его памяти Шепард плачет. Впрочем, не она одна — Райна смотрела на парня широко открытыми зелеными глазами, из которых медленно текли соленые капли.

— Чтобы появились такие, как ты, — едва слышно прошептала она. И Кайден заметил, что точно такие же слова одновременно с Райной сказала Тэйли там, для Шепард.

Азари что-то еще успокаивающе бормотала девушке, продолжая гладить ту по спутанным волосам, но Кайден и Рэй на это уже не смотрели, потому что понимали: если в этот раз они не успеют убежать до того, как Шепард выйдет из подсобки — она им этого никогда не простит. А сейчас почему-то Аленко хотелось, чтобы эта ненорм... чтобы эта... чтобы она их простила.

— Что делать будем? — едва слышно прошептала Райна, когда прозвучала сирена и все, в том числе успевшая привести в порядок глаза и волосы Шепард, двинулись в сторону столовой.

— Не знаю, — хмыкнул Кайден. — Попробуем поговорить, предложим помощь. Хотя не думаю, что Шепард откажется от славы мученика-одиночки.

— Слушай! Ты вольным считал сам себя.

Только! Во всем походил на раба.

Ты боялся подумать не так, ты боялся ответить не так, ты — раб страха!

Страшно! В немилости быть у богов.

Сверху! Сильнее удар кулаком.

Страшно падать и страшно летать, страшно жить, а потом умирать, ты — раб страха!

А смерть все ближе.

А рабов у смерти нет.

Смерть даст покой и вечный свет.

Небо! Слабых не милуй, всем не под силу бремя свобод.

Время! Время рассудит, хуже не будет, рвись, раб, вперед!

Кайден с изумлением посмотрел на Райну. Впервые он слышал, чтобы эта девушка пела, да еще и на русском языке. Услужливый инструментрон тут же выдал перевод, получилось несколько не в ритм да и с призношением у Рэй было не все в порядке, но все равно песня словно цепляла какие-то струны в душе.

— Что это?

— Не знаю. Она иногда поет. Особенно когда приходит с третьим слоем синяков. Да что делать-то?!

— Слушай, давай после тренировки по рукопашному это все решим, ладно? — уточнил Кайден.

— Давай. И Ричарда давай подключать. Я просто не могу поверить, что все это время... Ладно, забей.

Первая тренировка по рукопашному бою завершилась тем, что эта несносная девица, за судьбу которой Кайден по непонятной причине принялся переживать, умудрилась поцапаться с инструктором. А ведь всего-то надо было заткнуться и не выводить из себя мужика, который, вдобавок, был отцом одной из лучших курсанток, которую, кстати, всем сегодня и представили. Девушку звали Эрика Сайнворк и судя по надменному взгляду, которым она обвела предполагаемых сокурсников, отношения с коллективом у нее тоже не заладятся. Вот только с физической подготовкой у нее было все намного лучше, чем у Шепард, да и цеплять дочь инструктора не рискнет никто — это вам не сиротка со дна.

Пока Кайден размышлял обо всех жизненных ситуациях, весь строй, в том числе и его самого, успели пару раз ударить, после чего в который раз сообщить, что курсанты напоминают ослов, козлов, баранов и прочий крупный и не очень скот, а также определенные огородные культуры, но никак не бойцов. Очередь дошла до Шепард.

Снова достаточно болезненный удар... С учетом того, что у Шепард по всему телу куча синяков, которые уже, наверное, не успевают заживать... Тем не менее, она спокойно лежит на полу и даже не шипит от боли. Хотя понятно, что ей очень больно.

— Что, деточка, плакать будем? — Сайнворк как-то паскудно улыбается. Шепард неожиданно подняла на него глаза и пропела всего лишь четыре строчки. Снова на русском языке, впрочем, слова тут же были переведены инструментронами.

— Не дождетесь, не заплачу,

Если что — любой получит сдачи.

Я в этом фильме главный актер,

Я сценарист в нем и режиссер.

— Я смотрю, ты только ртом работать и умеешь, — отпустил сальную шуточку инструктор. Из строя послышались одобрительные смешки. — А ну заткнулись, скоты!

— Не волнуйтесь, кулаками тоже научусь. Некоторые из здесь присутствующих даже мозгом немного пользоваться научились в конце концов, верно? Значит и у меня есть шанс.

Сайнворк бы ей еще очень много сказал. И показал бы пару приемов на ней. Но на счастье Шепард, загудела сирена. Снова классы. Снова безуспешные попытки Райны заговорить с Шепард, снова отмашки и нецензурные реплики в качестве ответа... Жвачка в белобрысых волосах, отмывание парты от нецензурных высказываний.

— Да прекратите уже над ней издеваться! Сколько же можно... — едва слышно прошептала Райна.

Но кое-кто ее услышал.

— Пока не приползет на коленях просить прощения. А ты лучше заткнись, если не хочешь компанию ей составить.

Кайдену показалось, или когда Райна действительно замолчала, на губах Шепард мелькнула горькая усмешка?

Последней в класс явилась Эрика Сайнворк, которая без всяких рассуждений и вопросов плюхнулась на место рядом с Шепард.

— Отсядь, — зло процедила она.

— Но...

— Я же сказала — отсядь.

— Это единственное свободное место, если ты не заметила.

— Возьми стул и сядь к кому-нибудь третьей. А то пожалеешь.

Сайнворк лишь хмыкнула и принялась выкладывать на стол учебные принадлежности. Девчонка была чем-то похожа на Шепард. Возраст тот же, замашки, судя по всему, те же... Но по внешности, конечно же, они отличались поразительно — как день и ночь. На фоне темноволосой, аккуратно подстриженной под каре, темноглазой и стройной Эрики, Шепард с ее широкими плечами, отсутствием груди, неопрятными волосами и колючим взглядом серых глаз смотрелась крайне невыгодно. Может, поэтому и просила отсесть? Все-таки она тоже женщина и зависть ей не чужда...

Уроки пролетели, как один — в отличие от Шепард, Сайнворк методично печатала на терминале все, что успевала. Айрин же привычно сидела с прямой спиной и равнодушно смотрела на доску.

— Неужели она что-то в этой теории вероятности понимает? Нахера она нам вообще нужна? — убитым голосом прошептала Рэй, сползая под парту.

Кайден был сходного с ней мнения. Вот только высказывать его так открыто и жаловаться на жизнь не позволяла мужская гордость. Поэтому все, что оставалось — молча сидеть и записывать. В конце урока дали тест. Высшим результатом, как обычно, порадовала всех... А, нет... На этот раз в лидеры выбилась Эрика. Впрочем, Шепард на это никак не отреагировала.

В тот день они так и не поговорили с Айрин. Впрочем, как и во все последующие. А потом Рэй заметила, что Рин стала пропадать ночами в неизвестном направлении. Причем, делает это уже на протяжении двух недель. Ни в одном увольнении она так и не побывала, потому что некоторые до недавнего времени проводила в карцере, а потом, видимо, просто не хотела отрываться от чего-то важного. Чего именно — Кайден понял всего лишь пару дней назад, когда на очередном уроке по рукопашному бою она не повалилась мешком с картошкой, подобно остальным «лузерам», чьи результаты никак не изменились, а жестко блокировала удар инструктора, дала тому сдачи и прежде, чем мужик успел что-либо сообразить, отметила «нокаут».

Неопределенно хмыкнув, Сайнворк попробовал провести несколько простых атак, которыми до этого «завалил» остальных. Шепард реагировала на удивление четко и грамотно, как будто... И тут до Кайдена и, видимо, до Рича и Рэй дошло, где эта девчонка пропадала столько времени. Она тренировалась. Но как и, самое главное, где?!

До определенного времени, верней — еще несколько дней, этот вопрос оставался для них без ответа.

А потом была очередная «темная». Когда Кайден и Рэй, которые все это время ходили вместе и даже пару раз целовались, прибежали на звуки боя, все было кончено. На этот раз — для пятерых придурков, которые попробовали по привычке избить Рин в темном углу без камер, то есть в туалете. Сейчас пятерка валялась на полу в красивых позах, подавая, впрочем, вялые признаки жизни. А посреди этого конструктора гордо стояли две девушки. Светлая и темная. Пока что они думали, что никто их не видит, так что разговаривали друг с другом... Подумать только, Сайнворк умеет разговаривать!

— Ну это... спасибо, — Рин сияла, как начищенный пятак. Судя по тому, что новых синяков на ней не появилось — причина радости была вполне понятной.

— Да расслабься, не за что. Мы ведь друзья, — Сайнворк рассмеялась. Так она еще и хохотать умеет. После чего девушки «дали пять» и, похватав с пола собственные сумки, выскочили из туалета, даже не заметив успевших спрятаться в кладовке с химикатами Райну и Кайдена.

— Ты знаешь, а я кажется, начинаю понимать, почему она нас ненавидит... — вдруг прошептала Райна.

— Я кажется тоже... Никому не говори, но я сейчас сам себя ненавижу, — едва слышно пробормотал Кайден.

Ночью не спалось. Просто раз за разом прокручивались в голове все слова Шепард, все ее фразы, жесты, действия... С самого начала было ощущение, что он что-то упустил... Теперь он понимал, что. В первый день он первый предложил ей дружбу. А ведь для Шепард, оказывается, нет такого понятия, как «дружба для галочки». Тут уж либо друг за друга горой до последней капли крови, либо нахуй не нужен... И получается, что они все, сами того не зная, ее предали.

Совесть, эта спящая до поры до времени скотина, начинала грызть изнутри, добавляя картине пикантных деталей. О том, что Айрин, фактически, младше их всех, выглядит слабее за счет низкого роста и, как оказалось, даже с батарианцами воевала не мускулами, как это представлял себе Ричард, а умом, хитростью и способностью сплотить вокруг себя других людей.

А он, можно сказать, потомственный офицер, спокойно смотрел на то, как кучка уродов и мразей, как абсолютно правильно отметила Рин, издевается над девчонкой, которая едва из одной мясорубки выбраться успела. Он-то злился на нее в тот, первый день, да и потом тоже, когда она «выпадала в астрал» вместо того, чтобы поддерживать беседу... А сейчас он понимал, что возможно, она в этот момент просто была занята мыслями о том страшном дне, который изменил ее жизнь. И о том, что ждет ее дальше...

— Эй, Аленко, ты спать собираешься? — прошипел Ричард, которому «мышиная возня» на соседней койке явно мешала отбыть в объятия Морфея.

— Прости, — фыркнул Кайден, но все же постарался не двигаться. Лежать и пялиться на белый пластиковый потолок до самого утра всю ночь и все это под аккомпанемент завывающей совести — такой участи Кайден теперь не пожелает и врагу. Даже Шепард... Хотя какой она, нахрен, враг ему?

Жизнь на программе превратилась для меня в настоящий привычный ад. Хотя признаем честно — доля моей вины в этом есть. Ведь в любой игре того, кто не играет по правилам, всячески наказывают, а то и вовсе запрещают участвовать в дальнейших соревнованиях. Точно также и в жизни. К сожалению для многих, из этой игры человека нельзя удалить, не приложив определенных усилий и не преступив черту закона, поэтому как мои современники, так и местные «люди будущего», всячески стремились заставить меня подчиняться их неписаным законам. Я, в свою очередь, соглашалась лишь с официальным уставом, а все остальные «правила»... плевать я на них хотела. Ну а однокурсники, естественно, плевали на меня, причем не только в переносном смысле.

К счастью для меня, на программе появилась Эрика Сайнворк. Человек, которого все считали угрюмой выскочкой, зазнайкой и так далее. Да, конечно же, как можно общаться с человеком, который на все вопросы отвечает «да», «нет» и стремится избегать длинных и сложных разговоров?! Идиоты, мля...

А ведь все началось так банально — разозлившись на Сайнворка и вдохновившись идеей отомстить ему и заодно доказать всем, что на самом деле никакой я не мешок картошки, и не лузер и... Кому я вру, черт подери! Прежде всего мне было важно доказать самой себе, что я не такая, как они, что я смогу и добьюсь того, чего хочу. Именно эта причина и приводила меня в тренажерный зал каждую ночь.

Разумеется, что посещение на самом деле было разрешено только в дневное время. И разумеется, что если бы меня кто-то здесь застукал, то прилетело бы по шее основательно, вот только... Вот только никому и в голову не могло прийти, что кто-то из стажеров будет приходить не в туалет, чтобы покурить, не в чужую комнату, чтобы пообщаться как можно ближе и даже не в какой-нибудь укромный угол, чтобы тайком бухнуть, несмотря на запреты, а в спортзал.

Именно поэтому большой зал был практически всю ночь в моем распоряжении. Поначалу тренироваться было действительно сложно — за последний год я успела основательно облениться и система раз за разом «валила» меня на самых простых приемах. Хорошо, что это был не реальный поединок, а, соответственно, травм было меньше...

К концу недели я уже настолько осмелела, что горланила песни во время поединка с виртуальным противником. Как говорится, сама себя не подбодришь и не похвалишь — никто этого не сделает.

Собственно, на этом я чуть не спалилась. Верней, спалилась, но не перед тем, кого стоило бояться.

Вообще Сайнворк лично мне ничего не сделала дурного, поэтому причин для грубости не было. Но первые дни я старательно делала все, чтобы она от меня отсела. Потом-то до меня дошло, что те, кто наезжали на приютскую девчонку хрен пойми откуда, вряд ли осмелятся начать травить дочь одного из инструкторов. Так что сидеть она осталась со мной, вот только попыток общаться не предпринимала. Ну и я, соответственно, тоже не горела желанием заводить себе так называемых друзей. Вон, Уоллес, Аленко и Дженкинс тоже сначала вроде бы хорошо меня восприняли, а потом пошли наезды, мол: «Не так себя ведешь, не того нахуй посылаешь»... Ну а сейчас вполне понятно, почему даже Райна забила на то, что я ее соседка, и прекратила меня доставать своим «давай дружить».

Как по мне, единственная возможная дружба — это когда друг за друга и в огонь, и в воду, невзирая на последствия для себя. Рэй же хотела по странному мило устроиться — со мной дружить «когда остальные не видят». Ну а мне такая дружба нахуй не нужна, и помощь тоже от таких ни за что не приму, даже если подыхать буду. Правило, ебана в рот, личное правило...

Примерно такие мысли крутились в моей голове, пока руки-ноги практически автоматически отрабатывали уже знакомые приемы. Ну и, естественно, песенка в тему попалась...

— И как фиолетовый зонт

Распахнув горизонт

Спешим к звездным краям.

Слушай давай выбирать

Можешь ту яркую брать,

А та что справа — моя!

— И пусть нам трудно пока

Лапы болят и бока

Пусть скафандры чуть жмут, — неожиданно подхватил звонкий голос.

— Грудь держи колесом

Космос так невесом

Нас обязательно там ждут, — допели мы вместе, причем я уже делала это «на автомате». Волосы по всему телу стали дыбом, когда я поняла, что все — допрыгалась. Первая мысль была — Тэйли. Только она относилась ко мне достаточно хорошо для того, чтобы не пойти и не сдать с потрохами. Уже приготовившись к порции пиздюлей, я повернулась к обладательнице голоса и все заготовленные слова вылетели из головы. Подперев спиной стену, у дальней от меня стены, как раз возле входа, стояла Эрика Сайнворк.

— Чего уставилась? — зло выпалила я.

Что поделать, не люблю всяких неприятных сюрпризов. Особенно не люблю неопределенности, подвешенное состояние. Вот сейчас появится в дверях вызванный милой доченькой Тони, отчислят меня нахуй с программы, вздохнут все свободно, а я окажусь на гражданке — тогда все будет понятно и просто. И легко. Привычная ситуация будет — «я по уши в дерьме, надо быстро отсюда выбираться... в другое дерьмо».

Что-то мелькнуло во взгляде Сайнворк при этих словах... Просто я неожиданно поняла, что она впервые смотрела на меня со странной теплотой и после моей реплики вновь вернулась в привычный холодно-отстраненный вид.

— Ничего, уже ухожу, — спокойно ответила девушка и повернувшись, двинулась к выходу.

— Стой! Ты мне не мешаешь. Да и поешь классно, так что так и быть — царь правонарушителей позволяет тебе составить ему компанию, смертное существо, — хмыкнула я. — Тем более, что программа мне рекомендует практиковаться на живых людях, а подопытного кролика в это время суток найти очень сложно.

— Да? Мне кажется, что в нашем случае кроликом как раз будешь ты.

— Зараза, ну нельзя же по самому болючему месту, ну за что ты со мной так... — деланно схватившись руками «за сердце», а повалилась на матрас.

После чего глянула на ничего не понимающую Сайнворк и снова расхохоталась.

— Забей. Я ебанутая, ты могла бы уже привыкнуть, — я встала и, махнув рукой, снова повернулась к тренажеру.

От подсечки увернулась интуитивно. От первой, ага... после чего была повалена на все тот же матрас.

— Все мы ненормальны в той или иной степени, — фыркнула Эрика, валясь на пол рядом со мной.

— Охуеть! Ты еще и разговаривать умеешь!

Непонятно, почему, но на меня напало безудержное веселье. Может быть это было из-за недавнего перепугу из-за возможных последствий моих ночных тренировок, а может... А может просто хотелось уже от души посмеяться — потому, что так хочется, а не потому что надо назло всем.

С той ночи мои тренировки были на редкость разнообразны и... кхм... трудные, короче. Потому что с программой — это одно, а когда у тебя в противниках живой, реальный человек, который занимался намного более прилежно и регулярно, сложность боя возрастает до хардкорной. А поддаваться мне Сайнворк не спешила, принципиально. И хорошо, кстати — ведь ни один враг не будет перед боем уточнять твои возможности, а будет исходить из своих собственных.

Разумеется, все время заниматься практикой было очень тяжело, поэтому изредка переходили к теории. В основном — делали домашние по тактической подготовке и, кстати говоря — преуспели в этом, сдавая вместо положенных трех вариантов решения тактической головоломки по десять-пятнадцать.

Ну а потом Рикки пришла мне на помощь в тот день и я поняла, что наконец-то нашла то, что так долго искала в этом новом для себя мире — настоящую дружбу.

Грустно становилось от понимания того, что это ненадолго — на полтора-два года, а потом — мы просто разбежимся, будем встречаться реже и реже... Как это было в том, другом мире, где я жила... Также ведь была компания ребят, которые друг за друга горой, в огонь и воду и медные трубы... Вот только когда одна улетела на стажировку в Лондон, второй — уехал покорять Москву, а третий большую часть недели проводит в соседнем городе... Говорят, что расстояние убивает чувства — это не так. Оно мешает их выражать, убивает то чувство объединения, когда ты знаешь, что человек, на которого можно положиться, находится в шаге от тебя и все, что требуется...

— Шепард... Рин, нам надо поговорить.

Ну вот опять я «выпала в астрал», задумавшись о прошлом и, естественно, перестав обращать внимание на настоящее. С другой стороны — монотонный бубнеж препода, то бишь инструктора, начитывающего курс экономического развития Альянса Систем, способен убаюкать кого угодно. А если учесть, что эта история экономического развития мне в будущей жизни, в принципе, нахуй не сдалась и что весь наш учебник я прочла за три дня еще на прошлой неделе... В общем, на уроках я спала с открытыми глазами, причем зачастую не замечая наступления так называемых «перемен», на которых мы могли заниматься своими делами (из класса не выходить, в классе не есть, музыку не слушать, громко не разговаривать и т.д.)

Напротив меня стояли Уоллес, Дженкинс и Аленко. Ну а эти трое что забыли? С предполагаемыми подчиненными я, можно сказать, не поладила, с Уоллес общалась лишь по мере необходимости, поскольку жили мы в одной комнате. Нет, подлянок друг другу не делали — не мой это стиль, скорей — поддерживали нейтралитет, причем я — до зубов вооруженный. К чести ребят — они не делали попыток открыто встать в ряды моих врагов и присоединиться к общей травле. Но с другой стороны — стадное поведение по типу «меня это не касается» тоже нельзя назвать образцом для подражания. Поэтому я не знала, что ожидать от такого неожиданного явления, как начало диалога.

— О чем поговорить? — я встала из-за стола, чтобы быть примерно на одном уровне с ними на всякий случай. И так по жизни приходится смотреть на большинство людей снизу вверх, а если сидишь, а они стоят — вообще мрак.

— Ну... Это сложно объяснить, — начала было Рэй, но ее, как и собиравшегося что-то добавить Кайдена, перебил Ричард.

— Рин, давай дружить. Ну, только так, чтобы по-настоящему.

— А нахер тебе это? Проблемы какие-то, которые тебя не касаются, вещи, на которые проще не обращать внимание... Жизни сложной захотелось, или думаешь, что если патлы совсем короткие, в них тебе жвачки не наклеят? — со злым смешком отозвалась я.

— Слушай, Шепард. Не выделывайся особо, ладно? Да, мы признаем, что до этого поступали... ну не самым лучшим образом, это точно. Но лично я не совершил ничего такого, чего стоило бы стыдиться, — начал было Кайден.

— Но тебе стыдно, да? Странное ощущение, правда... У меня тоже так было когда-то, после чего я раз и навсегда пообещала себе поступать правильно во что бы то ни стало. Как видишь, мировое сообщество пока что не очень дружелюбно воспринимает эту идею.

— Да какое это сообщество? Трое выделываются и держат в кулаке двадцать остальных здоровых лбов, которые считают, что проще не связываться и делать то, что говорят, — возмутилась было Райна.

— Нда? Еще пару недель назад ты считала иначе. Хата твоя с краю вроде бы, особой причины менять курс партии у тебя не было.

— Да просто не хочу я больше смотреть, как эти над тобой издеваются!

— Ну так ты не смотри, отвернись в другую сторону. Разве не этим вы все трое привыкли заниматься по жизни? И вот теперь я вас спрашиваю — зачем вы сейчас хотите завести дружбу с человеком, который гарантированно втянет вас в какие-либо неприятности и потребует помочь их разруливать? Пользы от меня никакой — ни богатых родителей, ни связей в «верхах». Мне от вас в принципе тоже ничего не нужно — как говорится, спасибо что хоть подлян не делаете и...

И тут я осеклась. Почему я вообще все это говорю им сейчас? Рассказываю, объясняю... Можно подумать, что мне нужно это все им говорить, ведь все равно они, как и большинство других людей, ни черта не поймут, не изменятся и... Или все-таки изменятся? Ребята ведь сами по себе неплохие. Ну, в том плане, что не наркоманы, не хулиганы, не алкоголики, не травят слабых... Безвольные разве что... Ну так это основная масса людей такова.

— И к тому же ты еще все время «в астрал» выпадаешь, — неожиданно фыркнула Райна.

— Ах, да, вот еще одна моя отрицательная характеристика. И вот нахер вам надо с таким набором проблем дружить? Гуляйте вместе, пейте пиво, рассказывайте друг другу анекдоты... Чем там еще друзья должны заниматься...

— Рин, а может ты прекратишь уже выделываться? Злит, ей-богу, сейчас уже не выдержу и засвечу тебе... — прыснула Райна.

— А ты сначала догони, — хмыкнула я.

Мы с рыжей посмотрели друг на друга в течении нескольких секунд и прыснули со смеху.

— Да ладно, фиг с вами. Дружба так дружба, против вас я, в принципе, ничего не имею. Но имейте в виду — если мне не понравится то, что вы делаете...

— Офигеть, не успели подружиться, а она нам уже условия ставит, — буркнул себе под нос Ричард.

— А мы ей тоже сейчас поставим, — неожиданно Рэй и Кайден перемигнулись с друг с другом, после чего Уоллес протянула мне какую-то бумажку, на которой было написано следующее:

1. Вытаскивать друзей из неприятностей, несмотря ни на что.

2. Помогать друзьям по мере сил и возможностей.

3. Прекрати выпадать в астрал, когда с тобой разговаривают.

4. И нос тоже особо не задирай.

— Ну ни фига ж себе предъява! Ладно, принимается, — фыркнула я.

Эрика, сидящая все это время рядом со мной и активно изображающая чтение книги (ну я-то прекрасно знаю, что книгу эту она прочла и выучила наизусть практически одновременно со мной, так что читать ей без надобности), едва заметно улыбнулась.

— А ты боялась, — едва слышно пробормотала она, когда троица, пожав мне по очереди руки, отправилась по своим местам. — Может, я отсяду, а к тебе пусть кто-нибудь из них прибьется?

— Ты издеваешься? Тогда я точно буду на уроках трепаться, забью на учебу, скачусь по показателям... А ты ведь не позволишь мне этого, верно? — я фыркнула и качнулась на стуле, за что тут же огребла ботинком по голени. — Ауч!

— А нефиг мебель портить. И вообще — сделай приличный фэйс, сейчас препод зайдет.

— А ты откуда знаешь?

— Так звонок через три, две, одну...

Взвыла сирена. Да уж, звоночек тут малость... отличается от школьного. Так отличается, что услышав местную «переливчатую трель», не знаешь точно, что именно делать первым — откладывать кирпичи, залезать в костюм химической защиты, хвататься за спасательный баллон с воздухом, или бежать к точке эвакуации.

Остаток дня прошел практически привычно — я спала с открытыми глазами, изредка «включаясь в реальность», чтобы ответить на задаваемые преподом вопросы. Само собой, учителя понимали, что я не вникаю в суть их рассказов, однако предъявить против меня ну реально нечего было — с материалом курсант ознакомлен, других от воспитательного процесса не отвлекает, конспект... Ну, конспектов у нас большая часть группы не делает — пишут только те, кто с первого раза запомнить не может или же педанты вроде Сайнворк.

Перемены в жизни начались вечером, то есть после обеда, когда мы привычно построились перед Сайнворком и принялись выслушивать о том, что похожи мы на мешки с картошкой все, кроме (перечисление семи фамилий, в числе которых — о радость, и моя собственная), что он вынужден делать из нас людей ну и так далее. В рявканье никто особо не вслушивался, да и всерьез принимать перестали — к текущему времени до всех нас уже дошло, что Сайнворк сам по себе не злой, просто... привычка у него такая, что ли. Приемы он показывал действительно нужные и действенные, причем показывал прямо на стажерах, чтобы доходило быстрей, как делать нужно и как — наоборот, не нужно.

Сегодня нас порадовали странным нововведением — рядом с Сайнворком стояла Тэйли К`Ваос собственной персоной. Что она здесь делает? Разумеется, будь мы с ней один на один, я бы не преминула подскочить с расспросами, но увы — нельзя. Я в строю, кругом куча курсантов и препод, а за панибратство с подчиненными ей наверняка прилетит. Хотя она сама уверяла меня в обратном, но нафиг проверять на практике достоверность слов? Общались мы в основном, когда я помогала ей отключать симуляторы после тренировки. В то же время и обсуждали всякие новости. Но вот уж будьте уверены, положительные баллы мне ставились отнюдь не «по дружбе», а исключительно «по личным заслугам», то есть сколько заработаешь по нормативам, столько и поставят. А треп после тренировки — это наше личное дело. По имени ее все ребята называли, так что даже тут я не палилась.

— Ты кажется пообещала не выпадать из астрала, — шикнул на меня стоящий сзади Ричард.

— Ну так ты со мной сейчас и не разговариваешь. Ну, то есть сейчас разговариваешь, а минуту назад не разговаривал, а соответственно — несанкционированного выхода в астрал во время разговора не было и как следствие...

— Отставить разговоры! — рявкнул Сайнворк. — Шепард, Дженкинс, упор лежа принять!

— Вот это я называю — допизделись, — под нос себе фыркнул Ричард, падая на пол рядом со мной и начиная отжиматься. Уже на пятом толчке нам сверху был озвучен карательный норматив в виде тридцати отжиманий. Легко отделались, тем более, что по пятерке мы уже успели отжаться.

Когда показательная экзекуция была завершена, Сайнворк вкрадчивым голосом уточнил, имеет ли еще кто-нибудь желание пообщаться, обменяться новостями не по делу и совершить прочие глупые поступки. Строй встретил реплики инструктора молчанием. Собственно, тогда нам и было озвучено, что отныне переводят нас на другую тренировочную программу и если раньше мы изучали основы биотического боя, рукопашного боя и обращения со стрелковым оружием по отдельности, то теперь переходим непосредственно к боевому тестированию с применением всех полученных знаний.

Хм, теперь понятно, зачем здесь Тэйли. Ведь, как ни крути, кроме азари нас биотике никто научить не может. Ведь, насколько я понимаю, присутствующие здесь ребята и есть первые биотики среди людей. Первая официальная транспортная авария с последующим облучением официально произошла всего лишь четверть века назад. Может быть, конечно, присутствовали и другие случаи, но то ли биотики раньше не рождались, то ли они где-то прячутся, то ли их вообще уничтожили, не разобравшись — об этом мы вряд ли что-то узнаем.

После этого и начались тренировки. В официальной программе это обозначалось, как факультатив, но увы — посещение его было обязательным и, более того — непомерные нагрузки, которые нам выдавали на этих занятиях, сводили на нет робкие попытки отдельных энтузиастов не забивать на школьную программу. Впрочем, я предложила одну идейку и все, кроме Эрики, восприняли ее на «ура». Сайнворк, в свою очередь, в который раз показала мне свою бескомпромиссность, мол: «Если учиться, то учиться самой» и участвовать отказалась. Ну да это дело добровольное...

* * *

Чем дальше в лес, тем больше дров — эту поговорку Кайден узнал от Шепард. Как, впрочем, и многие другие давно вышедшие из оборота выражения и слова, которыми девушка пересыпала свою речь чаще, чем всевозможной ненормативной лексикой. В данном случае расклад «дров» был как никогда удручающим — в понятие «дружба» у нее входила исключительно взаимовыручка. Ни толком пообщаться, ни посидеть... Даже на робкую попытку Райны предложить совместный поход по магазинам во время первого же увольнения, которое для Рин, кстати, действительно было первым за эти полтора месяца, та ответила отказом.

— Но почему? У тебя даже зубной щетки нет, я уже не говорю о личных вещах.

— Вещи у меня есть, — Рин качнула головой и рукой указала на форму, в которую была одета. — А зубную щетку вдвоем покупать необходимости нет.

— Но тебе не только щетка нужна.

— Нет, не только. Я даже вот, список всего необходимого составила.

— А ну, покажи! — Райна протянула руку.

— Да пожалуйста, — Рин щелкнула пальцами по инструментрону и на такой же инструментрон Райны пришел достаточно длинный список, в котором превалировали всевозможные сладости, были указано несколько необходимых средств для гигиены и... и, собственно, все.

— И ты считаешь, что вот это вот нормально, да?! — Райну этот список по непонятной причине взбесил.

Кайден и Ричард, сидящие тут же, лишь недоуменно переглянулись между собой, пожав плечами. С точки зрения Аленко, список был более чем нормальным. Правда, изобличал Шепард как жуткую сладкоежку, но это уже детали.

— А вещи ты что, вообще покупать не будешь? Ты вообще в курсе, что девушка должна носить нормальное белье?

— У меня нормальное белье.

— Майка с эмблемой Альянса и такие же труселя, закрывающие всю задницу?

— Э... Может вы без нас столь... кхм... интимные детали обсудите? — сдержанно предложил Аленко, который уже предвидел долгие дебаты на тему всевозможных вещей, которые, по мнению женщин, являются жизненно необходимыми.

— Сидеть, — прикрикнула на них Рэй, и парни замерли на койке Шепард, на которой, собственно, и сидели. Рин разместилась на подоконнике, Райна привычно заняла собственную кровать, которая так же привычно была завалена всевозможным хламом. Сколько не гоняли Уоллес за разведение беспорядка в комнате, сразу же после взбучки все возвращалось на свои места. Не отличалась аккуратностью и Шепард, вот только вещей у нее до сих пор не было вовсе, не считая двух комплектов формы, один из которых без конца был разбросан по комнате, а второй — находился непосредственно на ней.

— Слушай, Рэй, я не понимаю, чего ты добиваешься? Меня устраивают мои труселя и майки, кстати, нравятся. Лифчики с моей полторашкой можно и не носить. Будем в увале — куплю себе гражданку.

— Вот! И я тебе помогу выбрать.

— Не надо — я знаю, что мне нужно.

— Бесформенный мешок, как форма?

— Именно. А еще — чтобы было много карманов и темный цвет.

— Ты невыносима!

— Пф... — Рин фыркнула и принялась пальцами скрести по стеклу.

— Прекрати, — Аленко поморщился. От усталости на тренировках появлялась такая неприятная черта, как раздражительность. Впрочем, кого не раздражает звук скребков по стеклу?

— Прости.

— Шепард, ну ты же симпатичная девчонка. Ну Ричард, ну хоть ты ей скажи! Одеть нормально, причесать, накрасить — и...

— И раздвинуть перед кем-нибудь ноги, так, что ли? Извини, я сюда не за этим пришла.

— А самой не противно на себя в зеркало смотреть? Любая девушка должна...

— Извини, любая девушка прежде всего должна вовремя стирать трусы и мыть подмышки, не ходить с засаленными волосами и не сверкать серой в ушах. То бишь, говоря понятным языком — придерживаться правил личной гигиены. Что же до одежды, то она не должна выглядеть мятой и грязной. Лично у меня есть еще требования к ее цвету и количеству карманов. Все остальное — это уже личные домыслы каждого человека.

— Ну хотя бы туфли себе нормальные купи!

— На каблуках? В Древнем Риме такое бы оценили, уж поверь.

— Почему это? — Райна нахмурилась, выискивая в словах Шепард подвох.

— Историю надо было учить. Во времена существования Священной Римской Империи проституция была вполне легализованным занятием. И девушки данной профессии носили обувь на высоких каблуках, чтобы выделиться. В свою очередь, мужчины по женской обуви могли понять, можно или нет подходить к женщине со вполне конкретным предложением.

— Ну знаешь что, Шепард, это уже перебор! — Кайден встал с кровати и, сложив руки на груди, уставился на Рин. — Мы тебя не оскорбляем...

— А я что, оскорбляла кого-нибудь? Это исторический факт, кстати проверенный, можешь ознакомиться с ним в экстранете. От того, что мы перестанем о нем говорить, он не перестанет существовать, равно как и не перестанут существовать заложенные в каждом человеке инстинкты, происхождение которых ведет в древние времена.

— Знаешь что, Рин, да... да пошла ты со своей историей, — Райна саданула кулаком по стене и замерцала биотическим светом. Сейчас Уоллес казалась Кайдену воплощением злости.

— Ну я-то пойду, вот только история будет не столь сговорчива с тобой, Рэй. Я не собираюсь привлекать чье-либо внимание, заводить себе ухажеров в столь раннем возрасте и, более того — не имею лишних средств для похода по магазинам. А те, что имею, лучше прожру. У каждого свои интересы, знаешь ли... Куда вы?

Последняя фраза относилась к Аленко и Дженкинсу, которые как по команде поднялись с места и двинулись к выходу из комнаты.

— А тебе что, непонятно, куда? — Рэй вскочила со своей кровати и перед тем, как выйти из комнаты следом за Кайденом и Ричардом, произнесла:

— Научись следить за языком. И думай, что говоришь. И главное — кому. И прекрати быть конченной эгоисткой — о друзьях надо думать не только тогда, когда пиздец к дверям приходит.

Кайдену показалось, или в глазах Рин мелькнула самая настоящая растерянность, когда Рэй это произнесла?

Хотя да — если посудить, все понятия той о дружбе сводились главным образом к взаимопомощи и взаимовыручке. А для Райны, да и для Кайдена с Ричардом первоочередное значение всегда имело человеческое общение, которого эта странная белобрысая почему-то или не понимала, или не хотела принимать.

— Итак, я проиграла тебе пиво, — хмыкнула Райна, обратившись к Дженкинсу, едва за троицей закрылись двери комнаты номер тринадцать.

— О чем речь? — уточнил Кайден, догадываясь, что все дело в очередном споре «на пиво», который стал своего рода традицией в их компании.

— Да о том, что Рин сто пудов ненормальная с точки зрения девчонок. Вот Рэй и не может найти с ней общий язык.

— Да серьезно, ненормальная какая-то! Нет, я понимаю, что если приютская, то своеобразные понятия о том, что красиво, а что нет, но не до такой же степени! Ну ладно — косметикой на станции пользоваться нельзя, гражданку тоже не особо поносишь, но нормально причесаться и выщипать брови ведь можно!

Кайден мысленно вздохнул — как и все девушки, Райна могла часами говорить о вещах и косметике. Он уже научился воспринимать это, как данность, но почему-то сейчас как никогда хотелось, чтобы Рэй хоть на минуту стала похожа на Шепард и прекратила грузить окружающих своими познаниями в области современных дизайнерских новинок.

Хотя нет — если Райна станет похожей на Шепард, то не избежать им ссор. Вот вроде бы наладились отношения с Рин, снова она продемонстрировала редкостную болтливость, когда зашла речь... стоп... о чем шла речь до того, как Рэй выдвинула идею о походе по магазинам?

Ах да, точно... О том, что загрузили их по самое «не могу». Рин как раз сказала, что у нее есть идея, как сэкономить свободное время их компании, Рэй в свою очередь сказала, что знает, куда они потратят свободное время... Собственно, это и стало причиной ссоры.

— Чееееерт! — раздался крик за дверями комнаты. Следом послышался глухой удар. Не сговариваясь, троица метнулась назад, в комнату, где они пару минут назад оставили Рин.

Девчонка стояла у дальней стены, по металлу которой и колотила кулаками со всей дури, матерясь фактически во весь голос.

— Эм... — начала была Райна. В этот момент Шепард повернулась к ней лицом.

— Слушай, я не считаю тебя проституткой, более того — ты классная и добрая девчонка. Но мне не нравится ходить по магазинам, торчать в примерочных и выбирать одну из нескольких тряпок, которые лично для меня ни чем не отличаются, понятно?! Посоветовать я тебе ничего не могу, так что единственный прок, который от меня может быть — это помочь дотащить сумки от магаза и до аэрокара, но с этим можно справиться после того, как ты выберешь, что, собственно, тащить. Ищи во всем плюсы — у тебя теперь есть подруга, на фоне которой можно выглядеть выгодно. Нравятся тебе тряпки и боевая раскраска — слова против не скажу, но пожалуйста — не пытайся меня переделывать! Я же не заставляю никого увлекаться тем, что мне нравится! И прости, если тебя обидел этот дурацкий исторический факт — на самом деле я лишь хотела сказать, что ну... все эти шмотки и раскраска как правило создаются для того, чтобы мужиков завлекать, ну и... черт, я опять не так говорю... Чтобы привлечь внимание, вот! А мне таким образом привлекать внимание к себе не нравится, потому что во внешности человека нет никакой его личной заслуги — это всего лишь подборка генов, а я ни за что не буду хвастаться тем, чего не достигла сама.

— А, то есть я, по-твоему, хвастаюсь тем, чего сама не достигла, да? — нашла повод обидеться Райна. Кайден мысленно провел ладонью по лицу — ссора между девочками грозилась пойти по второму кругу. Но в этот момент Райна неожиданно расхохоталась. — Черт подери, Шепард, а ведь верно, еб твою мать... Как подумаю, что кроме внешности и родительских бабок мне больше хвастаться нечем...

— А вот и нет. Ты добрая. Не умеешь долго обижаться. Ты не жадная и не привыкла подличать. Ну и наконец — ты терпишь мой далеко не сахарный характер, а это уже повод тебя любить. Ну, по крайней мере, для меня повод, — Рин тоже рассмеялась.

— Так что за идея-то, которая позволит нам сэкономить, если верить тебе, время и силы.

— Ах, да. Вот смотрите, основная часть предметов, которые преподаются на теории, нам нахуй не нужна, верно?

— Я бы посмотрел, как бы ты рискнула повторить это, случись тебе в будущем разряжать бомбу, — неодобрительно качнул головой Аленко.

— Я же сказала — основная часть. Я бы посмотрела, где бы тебе пригодилось в будущем построение функции F(x) или как бы ты применял на практике теорию вероятности? Впрочем, последняя хотя бы для подбадриваний самого себя годится. Лежишь ты такой под обстрелом в окопчике и вычисляешь — по статистике из ста пуль лишь одна попадает в цель, так что в девяносто девяти процентов из ста мне ничего не грозит. Но поскольку за то время, что я добегу до другого окопа, по мне выпустят тысячу пуль... Ой, черт, что-то у меня даже утешить тебя нормально при помощи теории вероятности не получается, прости.

Кайден едва заметно усмехнулся.

— Ладно, допустим действительно бесполезняк нам не нужен. Но Рин, эти двое без стипухи перебьются — им родаки помогут, если что, но лично мне мои жестко сказали, что если я в эту программу сунусь вместо нормальных войск... без обид только, но они у меня к биотикам относятся... сами понимаете, не очень дружелюбно, — Ричард прищурился и зло стиснул кулаки.

— Ты за их поступки ни перед кем не обязан отчитываться. Они — это они, а ты — это ты, — четко обозначила Айрин.

— Ну вот, в общем, они мне сказали, чтобы перебивался я своими силами и ни копейки от них не получу. Собственно, они надеялись, что я отсюда сбегу после пары месяцев...

— В общем, тебе тоже без стипендии остаться не улыбает. Кто еще на стипухе?

— Я. С одной стороны, как правильно Рэй сказала, мне это некритично, но с другой — отец ко мне тоже достаточно строго относится. Нет, если попрошу, то он даст, но мне просить не хочется... Как бы это объяснить-то...

— Хочется чувствовать себя независимым ни от кого. Ну там, настоящий мужик, сам себя обеспечивает, сам за себя отвечает. Да и действительно не особо комильфо, когда основная масса знакомых со школьных времен где-то подрабатывает, не иметь даже свободных денег на пиво. Да и сам факт обладания своими собственными средствами несказанно... греет душу.

— Шепард, иногда я задумываюсь над тем, не читаешь ли ты мои мысли.

— Дара телепатии я лишена. Просто очень хорошо в некоторых случаях понимаю, о чем речь и при достаточной доле желания могу сформировать мысли в связную речь.

— Смотри не задирай свой длиный нос, — подколола ее Райна.

— Зато прямой, а не твоя сопелка курносая.

— Что?! Ах ты ж...

Неожиданно Райна схватила со своей койки подушку и кинулась на Рин. Та, впрочем, практически одновременно схватила вторую и ринулась в контратаку.

Кайден и Ричард несколько секунд любовались на то, как две особи женского пола мутузят друг друга. После этого все же рискнули напомнить дамам, что те здесь не одни. За что каждый из парней был несильно ударен подушкой по спине, но выяснять отношения Рин и Рэй прекратили. И снова Рин продолжила озвучивать идею.

— Так вот, чтобы успевать заниматься и тем, что нужно реально, и при этом не забросить то, чем заставляют заниматься «для галочки», предлагаю «галочки» на четверых поделить и друг у друга списывать, — завершила Рин.

— Ты же списывать не даешь! Как же твой принцип «думайте сами».

— Ну, начать с того, что это не принцип, а скорей отговорка, чтобы не сажать себе на шею кучу лентяев.

— А, значит, друг у друга списывать — это не куча лентяев.

— Это уже стратегический ход. И не один будет делать за всех работу, а объем работы уменьшен в четыре раза за счет равномерного распределения обязанностей. Короче, вы «за» или «против»?

— А почему ты с Эрикой об этом не договорилась?

— Во-первых, при чем тут Эрика, а во-вторых — вот у нее-то как раз в этом вопросе железные принципы. Нет, мне-то она списать, наверное, даст, если поною хорошенько. Проблема в том, что мне гордость не позволяет ныть, а ей важно все самой сделать.

— Ну как и тебе, в принципе, разве нет?

— Так скажем, у меня к школьной программе большие претензии еще со времен учебы в школе, и я не считаю, что нужно делать то, что в будущем не понадобится. Вот только на добровольное распределение обязанностей раньше охотников не находилось — все норовили использовать меня для того, чтобы облегчить собственную жизнь, ничего, по сути, взамен не давая. Да еще и угрожали, а я этого не люблю.

— Знаешь, Рин... А мне нравится эта идея. Вот только у меня с этой всей математикой, статистикой, физикой, химией... проблемы у меня с этим, в общем, — смущенно призналась Райна.

— Зато ты все записываешь, я видела.

— Ну так это тебе повезло запоминать с первого раза все, что увидишь, а я как бы...

— Это не повезло — это результаты упорной тренировки в возрасте от трех до двенадцати лет, но да — в этом ты права: запоминаю я все после максимум трех раз прочтения. А ты хорошо рисуешь и чертишь чисто, в отличии от моих куриных лап.

Кайден вспомнил чертежи Шепард, которые ту заставляли переделывать по десятку раз и мысленно усмехнулся. Что верно, то верно — аккуратности девушке привито не было.

— С физикой у меня и самой не особо ладятся отношения, зато задачи по статистике, математике и химии я щелкаю на раз-два.

— С технической подготовкой и физикой лично у меня проблем никогда не было, — Аленко понял, что теперь пришла его очередь хвастаться знаниями и умениями. Потому что если Шепард не заткнуть сейчас — о ее подвигах и достижениях в области школьных наук они вынуждены будут слушать минут двадцать, не меньше.

— Эй, а мне что делать? — обиженно насупился Ричард.

— А по истории развития Альянса кто будет на контрольные вопросы отвечать? Ты же с ее учебником чуть ли не спишь в обнимку, — подначила его Шепард. — К тому же, ты единственный из нас по долгу службы имеешь непосредственный контакт со всеми разновидностями оружия, про которое мы лишь читаем, вот и будешь за нас писать, сколько весит та или иная снайперка или когда там впервые было создано вооружение, использующее поле эффекта массы. Историю, кстати, тоже тебе по любому делать, потому что на даты у меня память не особо хорошо работает.

— Хм... Мне одному нравится эта идея? — Ричард обвел остальных внимательным взглядом. — Я, в общем-то, за.

— Я тоже, — Райна выжидающе уставилась на Кайдена. Невольно Аленко почувствовал, что взгляды всех присутствующих сошлись на нем. Такое внимание к своей персоне немного напрягало.

— Ну что вы так на меня смотрите? Согласен я, согласен.

— Ура, — тихо прошептала Рин и неожиданно весело улыбнулась. Как ни странно, но по прошествии времени Аленко научился отличать ее улыбки «всем назло» от искренних проявлений радости, которых, оказывается, было вовсе не так уж много.

— А, и еще, Шепард, пока не забыл... — начал он, когда понял, что момент поговорить о кое-чем важном едва не был упущен. — Дружба это не просто вытаскивать друг друга из неприятностей, но и общаться, вместе проводить время. И это не значит, что мы в который раз будем выслушивать твое мнение о том или ином событии и ситуации — порой придется слушать то, что тебе абсолютно неинтересно и, кстати, лично я с Райной уже задолбался в одиночку по магазинам ходить. Так что вливайся в коллектив и меньше выделывайся в стиле «мне и одной неплохо».

— Э... Ну... Ладно... — серые глаза Шепард сейчас были широко раскрыты и, судя по всему, эта не лезущая за нецензурным словом в карман девица сейчас даже не находила подходящих слов, чтобы что-то сказать. Редкое явление...

— Значит, в субботу мы встречаемся на стоянке, высаживаемся в колонии и вместе идем по магазинам.

— А ничего не выйдет, — улыбка Шепард стала издевательской. — Если помнишь, то на нас броньку нацепят и датчики поставят, чтобы мы ее не сняли. Как там это говорится... Адаптация к ношению защитных комплектов при...

— Ой, заткнись, надоели уже эти формулировки на учебе... Все настроение испортила, сволочь, — Райна обиженно надулась. — А хотя знаешь что, Шепард. Для выбора вот этого твоего списка броню снимать совсем необязательно.

— Но и времени много это не займет, — Рин скорчила рожицу, показав Райне язык.

— Мне опять сумки таскать, — вздохнул Кайден. Перспектива «таскать сумки» его не пугала так, как перспектива снова ходить по магазинам, умирая от скуки под девичий щебет о достоинствах того или иного платья/шорт/туши/помады, но об этом Аленко старался лишний раз даже самому себе не напоминать.

— Кстати, я с вами тоже пойду.

— Рич, да ты никак в шопоголики подался.

— Да нет, я просто это... Решил тут заняться этим... как его... Роликовые коньки, в общем, купить хочу. Правда, не знаю пока, какие, но думаю, что продавцы подскажут.

— Все просто. Бери стандартные, с диаметром колеса семь сантиметров, по четыре колеса под каждым ботинком. На них можно и по асфальту проехаться и трюки несложные поделать — фонарики там или монолайн. Ну и повороты-развороты, прыжки с бордюра отработать. Ботинок бери жесткий, потому что ты наверняка полезешь выделываться, а в этом случае хоть какая-то защита голеностопа. Сейчас тебе хватит, в принципе, базовых «Сервиал-прайд» за две тысячи кредов: все, что выше — это либо выебоны, либо для профи, а все, что ниже — некачественное говно со скрипящими подшипниками, которые заебешься менять и на колеса в результате больше бабла потратишь, чем ролики реально стоят.

Не веря своим ушам, Кайден обернулся на источник сих неведомых звуков. Им была Рин. Судя по восторженному выражению лица Ричарда, говорила она исключительно важные вещи. Внезапно в уме Кайден сложил два и два, после чего наконец-то проронил.

— А ты оказывается, спортом увлекаешься. А кто-то говорил, что в технике ничего не смыслит, а тут выдает и про подшипники, и про качество рамы на роликах, и даже в ценах, оказывается, шарит...

— Нет, нет и еще раз нет! В технике я разбираюсь на уровне пользователя — к примеру, напечатать текст, отправить письмо, включить и выключить комп, обработать данные — это для меня не проблема. Но вот сложные технические термины меня всегда пугали, равно как и перспектива всевозможных мелких работ с платами, паяльниками и проводками. Упаси боже, я не хочу знать, как функционирует на атомарном уровне прибор, которым я пользуюсь, но это вовсе не мешает мне использовать его по назначению. Насчет спорта — я им не увлекаюсь. Знаю всего понемногу из области катания на роликах, скейтборде, велосипеде, могу показать пару несложных, но выглядящих эффектно трюков. Но вот перекувыркнуться в воздухе для меня уже недосягаемо. То же самое и по другим видам спорта: я знаю общие правила многих командных игр и не против поиграть на досуге против таких же любителей, но профессионально, повторюсь, никогда этим не занималась. Так, для души.

— В шахматы играешь? — заинтересованно подался вперед Кайден.

— Знаю обозначения фигур, клеток, даже в состоянии выиграть у такого же любителя, если подумаю. Но на шахматы много сосредоточенности надо, я больше шашки всегда любила — они легче, нагрузка на мозг меньше, хотя думать тоже надо.

— Ну и усидчивость на шахматы нужна, — нахмурился Кайден. — А партия в шашки разыгрывается максимум за десять минут. Вот что, теперь ты от нас не отвертишься, я за доской.

— Ну начинается, — с досадой протянул Ричард.

— Зато он теперь нам шахматами мозги морочить не будет, — фырканье Райны Кайден услышал уже когда находился за дверью комнаты.

Кажется, отношения в их не совсем дружной до этого момента компании все же пошли на лад. А в выходные им всем предоставилась возможность понять, какой подлинный смысл вкладывала Рин в слово «дружба».

Примечания:

Снова я, снова с продой не туда, куда надо было бы.

Как и ожидали ребята — их худшие подозрения сбылись. В увольнение на колонию, носящую труднопроизносимое цифро-буквенное название, они были отправлены практически в полной боевой выкладке. Разумеется, безоружные, но в довольно тяжелой и неудобной защитной экипировке. Единственной, кто сохранял более-менее радостное выражение лица до того, как это самое лицо исчезло под матовым щитком шлема, была Рин.

Всю дорогу до колонии она призывала соратников по несчастью не унывать и не падать духом. Кроме того — принималась откровенно прикалываться в стиле «А вот прикиньте, кто-нибудь из нас реально любил бы посещать бордели, и как бы мы заявились туда в полной выкладке?».

Под конец полета Ричард и Кайден все-таки не выдержали и попросили Шепард заткнуться. Что она и сделала, перед этим, впрочем, как-то многозначительно хмыкнув.

Уже на десятом шаге Кайдену казалось, что этот ад никогда не кончится. Броня казалась тяжелой, неудобной и какой-то неправильной. Стесняла движения. Шлем вместо того, чтобы помогать различать предметы, служил самой большой помехой движению... Конечно же, жалобы все звучали утрированно — перед этим они уже не один десяток раз носили броню на тренировках и успели привыкнуть к ней, но все-таки, до полного приручения жуткого костюма было еще очень далеко.

— Мать вашу, да это не увал, а издевательство! — высказалась Райна. Из-за респиратора голос девушки звучал хрипло и был абсолютно неузнаваем.

— Да ладно, Уоллес. Чем тебе не нравится? Модненько, стильно, прикольно. Хоть сейчас на один из пропагандистских плакатов "Вступайте в ряды вооруженных сил Альянса систем" или что-то в этом роде, — таким же хриплым голосом хихикнула Рин. — Так, в магазин нам...

— Только не говори, что ты собираешься купить одежду, не меряя, — осуждающе произнесла Райна.

— Мерить надо всевозможное специальное снаряжение, потому что от того, насколько оно подходит, зависит жизнь. А вот купить пижаму и пару комплектов гражданки можно и без примерки, — лаконично ответила Айрин.

— Ты неисправима, — Райна хотела прижать ладонь к лицу, но помешал ей в этом щиток шлема.

— Отлично, заодно и роликами затаримся, — хриплый голос Ричарда сейчас ничем не отличался от голосов девушек. Однозначно, внешняя система связи в броне была очень, очень далека от совершенства.

— А вот как раз коньки надо мерить. А если учесть, что мне за ними надо идти в детский мир... — Рин вздохнула.

— Что?! — судя по голосу, Райна прыснула со смеху.

— То. У меня тридцать шестой размер, а в продаже "на взрослых" только тридцать восьмые и выше. На два размера больше брать — вообще не вариант, здесь теплый климат и я просто запарюсь в толстых носках... Прощай мечта о профессиональных фрискейт-коньках, про агрессивы я уж вообще молчу...

Вот именно это Кайдену в ней и не нравилось больше всего — если речь зашла о какой-то интересной для нее теме, Рин могла на эту самую тему говорить часами. И все бы ничего, но сейчас из ее тирады никто и слова не понял. А, хотя нет — понял Дженкинс, который шел рядом с девушкой, повернув голову в ее сторону. Лица его, увы, под шлемом было не разглядеть, но Аленко был готов поспорить на что угодно, что сейчас приятель смотрит на эту девчонку, как на великого гуру, который сообщает что-то жизненно важное.

Естественно, Айрин Шепард по сторонам не смотрела, за что и поплатилась. Впрочем, частично ее оправдывает тот факт, что шла компания друзей по тротуару, а следовательно — стать жертвой наземного транспорта попросту невозможно... Именно поэтому Рин стала жертвой прохожего турианца. Или он стал ее жертвой? Нет, судя по тому, что после столкновения именно Айрин едва не упала, пострадавшей стороной была скорей она, но все же — именно из-за ее невнимательности, в конечном счете, вся компания друзей попала в крупные неприятности.

— Извините, моя вина, — хрипло произнесла она остановившемуся турианцу.

— Я так понимаю, глаза в заднице — самая распространенная мутация среди людей.

— Слушайте, ну я же извинилась. Чего еще вам надо?

— От ваших безответственных действий могли пострадать другие. Но вам, судя по всему, на это полностью наплевать.

— Ну все, началось. Давайте еще пальчиком пригрозите, мол "нехорошо, ай-ай-ай".

— Врезать бы тебе хорошенько, парень, — негодование этой инопланетной особи выдавал лишь голос, впрочем, может были и какие-то другие его признаки, но в мимике инопланетян Кайден практически не разбирался. Зато уже успел понять, что перед ними один из младших командующих офицеров турианской армии, возможно — находящийся в увольнении. На ксеносе была довольно стандартная серая броня, не менее стандартная татуировка в виде нескольких разноцветных полос, придающих, по словам той же Шепард, сходство с представителями семейства кошачьих... Стоп, он сказал "парень"?

— Ну так что вас останавливает? Боитесь, что я вам врежу? — неожиданно вскинулась Рин.

За спиной турианца появились двое его сотоварищей. Дело принимало скверный оборот — турианцы и побольше размером, и наверняка намного опытней четверки салаг. Да еще и вооружены.

Секундой спустя Кайдену его собственные мысли показались откровенной глупостью — маловероятно, что представители Иерархии пойдут на конфликт с людьми. Конечно же, всевозможные стычки и драки редкостью не были, но вот идти под трибунал за применение оружия никому не хотелось.

В этот момент турианец сделал шаг вперед и оказавшись практически вплотную к Айрин, произнес:

— Встречаемся через полчаса, квартал доков, сектор Эс, начало второго ряда. Если не увижу тебя возле одного из контейнеров — буду считать, что струсил.

— Я не из тех, кто трусит. Вызов принят, уважаемый, скоро буду, ждите, — фыркнула девушка. Турианец едва заметно кивнул и, не проронив больше ни слова, дал знак своим товарищам следовать за собой.

— Ты... Ты с ума сошла? Он же тебя на одну ладонь положит и второй прихлопнет, как муху, — возмутилась было Райна.

Со стороны Ричарда последовал вымученный вздох, его причину парень тут же принялся пояснять.

— Среди военных турианской иерархии спарринги являются одним из средств проведения досуга. Ну и, конечно же, лучшим способом выяснить отношения раз и навсегда. Вот представляешь — не нравится тебе кто-то, вызвал его на бой, набили друг другу морды, помирились и живете спокойно дальше. Отказаться от предложенного поединка способен только последний трус.

— До серьезных повреждений на такого рода поединках редко доходит, к тому же учти — мы будем драться в броне, поскольку с меня ее не снять, а этот чувак останется в своей для обеспечения равных условий. С учетом того, что биотику я применять не буду, максимум, что каждому из нас светит — растяжение при совсем неудачном падении. Зато потом можем пообщаться поближе.

— Что?! Ты же не собираешься... — Кайден Аленко уже привык к неадекватности этой девицы. Но поверить, что она вот так вот просто сведет знакомство с инопланетянином, который, вдобавок, отнесся поначалу к ней далеко не самым лучшим образом...

— А почему нет? Вроде хороший чел... турианец. И говорил он, кстати, все правильно — я должна была по сторонам смотреть, в конце концов, здесь и дети ходят, для которых столкновение с бойцом в полной выкладке чревато неприятными последствиями.

— Но тем не менее, он лез не в свое дело.

— Это называется гражданским самосознанием. У них так принято, Кэй, — произнесла Рин таким тоном, что Кайден понял — ей эта характерная черта турианцев приходилась более чем по душе. — Ладно, я пошла, вернусь через...

— Я с тобой, — неожиданно произнесли все трое одновременно.

— Ну ладно, — Рин с некоторой неохотой кивнула и первой пошла в нужном направлении.

— Эй, откуда ты знаешь, куда идти? — удивился было Ричард.

— Я хорошо помню карту этой колонии, — спокойно пояснила девушка. — Не целиком и полностью, конечно же, но тот район, где мы находимся, изучила практически досконально.

Четверть часа спустя четверо курсантов подошли к месту встречи. Условия поединка решили довольно быстро — рукопашный бой, пока один из дерущихся не упадет на землю. Как и говорила Рин, турианец отнесся с пониманием к невозможности снять броню и, в свою очередь, не стал избавляться от своей защитной экипировки.

— В общем так, парень: кто кого уложит, тот и победил.

— Согласен, — ответила Рин.

У Кайдена глаза на лоб полезли и он впервые за этот день порадовался, что его лица не видно. Рин мало того, что не обиделась, когда ее приняли за парня, но еще и принялась активно поддерживать ложное впечатление, говоря о себе исключительно в мужском роде.

Тем временем трое людей и двое турианцев отошли от противников, давая им место для маневра. Кайден успокоил себя тем, что за прошедшие недели Шепард успела добиться достаточно неплохих результатов на тренировках, да и не собирался никто всерьез калечить противника — речь шла лишь о том, чтобы "выпустить пар", как выразился Ричард.

Девчонка стояла абсолютно спокойно, в отличии от противника, кружившего вокруг и ждущего момента атаковать. Но вот турианец резко бросился на девушку, намереваясь повалить на землю своим весом. Это и стало ошибкой — Рин ловко ушла с линии атаки. В какой-то момент Кайдену показалось даже, что ей не мешает неудобная броня. Увы, это было неправдой — турианец попался прыткий и Рин оказалась на линии повторной атаки прежде, чем сообразила увернуться. Следующий жест и Кайдена и, судя по всему, турианцев, поразил — девчонка уцепилась за высоко поднятую руку противника своими двумя и, оторвавшись этими самыми ногами от земли, что-то сделала, практически незаметно для постороннего глаза. Турианец повалился на пол, а Рин каким-то чудом сумела вовремя сгруппироваться и приземлиться на корточки. После чего повернулась к лежащему на земле противнику.

— Ну так что, поединок окончен? Ты на земле, я на ногах.

— Ты победил, человек, но я бы хотел понять, как...

В этот момент со стороны ближайшего складского контейнера послышался шум. Такой, как будто кто-то что-то тащил. Что-то очень тяжелое. Так и есть — ворота контейнера открылись и в этот момент из него вышли двое людей, турианец и батарианец. К сожалению, именно они отреагировали первыми на присутствие посторонних — выхватили оружие.

Кайден успел схватить Райну и утянуть за собой за стену контейнера. Турианцы, которым до ближайшего укрытия было довольно далеко, просто повалились на пол, стараясь как можно сильней прижаться к земле и, по возможности, откатиться в другую сторону, если начнется стрельба. Таким образом, на прицеле у четверки оказалась только Айрин. Ну и, конечно же, турианец, с которым она дралась. Но внимание привлекала именно фигура альянсера в броне, а не распластавшийся по земле ксенос.

К чести турианца — когда прозвучал первый выстрел, он резко дернул девушку за ногу, заставляя повалиться на пол. Впрочем, уже в следующую секунду он понял бесполезность своего действия, так как их обоих закрыл от выстрела синеватый биотический барьер. Быстро сориентировавшись, Кайден с Райной метнули сгустки темной энергии между контейнером и находящимися в опасности "своими", к которым по вполне понятной причине относились теперь и турианские патрульные.

Парой секунд спустя все были в безопасности, само собой разумеется — на время. Теперь Кайден понял, что они сами себя загнали в ловушку — за спинами находился тупик, а единственный выход из переулка лежал как раз мимо открытого контейнера, из которого их наверняка подстрелят при первой же попытке к бегству. Само собой разумеется, можно понадеяться на биотику троих альянсеров... когда раздался характерный скрежет турелей, Кайден понял, что этот вариант теперь исключается. Нет, если прикрывать только самого себя, то шансы достаточно высоки, но так как с ними трое турианцев и Ричард Дженкинс, броня которого, как и все "учебные" комплекты, не была укомплектована генератором щита...

— Дрянь дело, связи нет, — быстро сообщил им один из турианцев.

— Дерьмо, ты же сказал, что хвоста не было! — донесся до них крик одного из преступников. В том, что эти люди были преступниками, никто уже и не сомневался — мало кто будет паниковать только завидев военных.

В этот момент Кайден обратил внимание на Айрин, которая стояла так, словно в любой момент была готова к атаке.

— Что делать будем? — обратилась она в этот момент к своему бывшему противнику, который, судя по всему, был главным среди товарищей.

Тот красноречиво передернул затвор своей штурмовой винтовки — единственного оружия, которое у него с собой было.

— Будем надеяться, что кто-то услышит выстрелы, или же охрана заметит отключение системы слежения в этом секторе и пришлет подмогу.

— Может, кто-то сбегает за подмогой? Здесь можно забраться на крышу, — Рин указала за спину турианца. Тот недоумевающе посмотрел на высокий забор метров шесть высотой.

— Как ты себе это представляешь? — в голосе турианца, Кайден был готов поклясться, звучал неприкрытый сарказм. Возможно, если бы не опасность за стеной, он бы разразился тирадой, в которой высказал свое сомнение в умственных способностях одной их общей знакомой. Да и Кайден сам высказал бы, но сейчас его мысли занимала больше подозрительная тишина за углом — враги явно что-то замышляли, или же надеялись, что у спрятавшихся во временное укрытие людей и турианцев быстро сдадут нервы.

— В цирке не был, что ли? Вы трое лицом к стенке, на вас Кайден с Ричардом, по вам по всем протаптывает дорожку наверх Уоллес, — Айрин пальцем указала на стоящую рядом с Кайденом Райну. — Меньше всех весит, до участка добежит минут за пять-семь, еще столько же понадобится им для того, чтобы добраться сюда.

— Добавь еще пару-тройку минут на сборы, еще десять — на непредвиденные обстоятельства... — быстро посчитал турианец. — А ты тогда пока что присмотри, чтобы нас тут не начали гранатами глушить.

Что верно, то верно — до противников наверняка быстро дойдет, что группа укрытие покидать не собирается и они пустят в ход взрывчатку, если таковая у них имеется. А биотик вполне в состоянии создать над брошенным снарядом мощное защитное поле, которое убережет и его самого, и невольных товарищей.

Рин молча кивнула и сделала приглашающий жест, предлагая и турианцам и своим друзьям приступить к созданию пирамиды. К чести турианцев — ни один из них против этого плана не возразил. Именно поэтому, возможно, не стали возражать Кайден и Ричард. Ведь, по сути, Шепард была права — они хоть и в укрытии, но все равно в довольно опасном положении, при этом оружием обладают только трое турианцев. А сколько людей может вместить стандартный складской контейнер? Десять? Двадцать? Тридцать? По всем прикидкам выходило, что противник вооружен, численность его неизвестна, как, впрочем, неизвестно и какими силами он обладает. С турелями они уже познакомились, с той четверкой — тоже, но сколько еще врагов остались вне поля зрения?

Турианцы стояли рядом, плечом к плечу, упираясь руками в гладкую стену контейнера. Кайден отметил, что стена не имеет каких-либо неровностей, за которые можно было бы ухватиться, и понял, что на деле все будет сложней, чем на словах. Однако в этот момент с рук Рин слетели сгустки биотической энергии и импровизированные щиты прикоснулись к спинам турианцев. Поняв ее замысел, Кайден и Ричард взобрались на спины инопланетянам и, едва они смогли встать в полный рост, получили точно такую же подстраховку, на которую, кстати, вполне удобно можно было опереться спиной.

Райне пришлось, конечно же, сложней всех. Хотя нет — сложней было турианцам, которым приходилось держать на себе остальных троих начинающих циркачей. Но вот Райна встала ногами на плечи Ричарда и Кайдена. Протянув руки вверх, девушка попыталась ухватиться за край крыши, с третьей попытки у нее это получилось и мгновением спустя она скрылась из виду. Пирамида была расформирована.

— Да что они там делают? — пробормотал один из турианцев, настороженно вслушиваясь в мрачную тишину, которая за все время с момента побега в укрытие прерывалась исключительно возней семерых, теперь уже шестерых, товарищей по несчастью.

— Хорошо бы они отравились чем-нибудь, чтобы их не взяли живыми, — хмыкнул второй.

В этот момент патрульные переглянулись между собой и, словно что-то поняв, рванули людей за плечи.

— В чем дело? — в голосе Рин было замешательство. Ведь турианцы о чем-то догадались, но выводами своими пока что с людьми не спешили делиться.

— Возможно, они прикрепили к внутренней поверхности этой стены взрывчатку. Нас просто завалит обломками.

— Что, догадались, уроды? — кричали нападавшие в мегафон. — Либо вылезайте и деритесь, либо сдохните, как трусы!

— Не ведись на провокацию, парень, — старший турианец схватил за локоть Ричарда, который метнулся было в бой, даже забыв при этом, что никакого другого оружия, кроме кулаков, при нем не имеется.

— Они что, совсем психи? Сами же на воздух взлетят.

— Нет. У этих контейнеров два основных отсека. Если коротко, то они сейчас в дальней стороне от нас за несколькими временными перегородками и еще одной вот такой же стеной. За каким мы все вообще сюда побежали? — зло выругался турианец.

Действительно, если бы они все скрылись от огня не налево, а направо, то сейчас уже могли быть далеко. Но по воле злого рока группа сама себя загнала в тупик.

От мысли, что вот сейчас прогремит взрыв, а они ничего не смогут сделать, Кайдена бросило в пот. Он обводил взглядом трех турианцев и своих двух напарников. Пожалуй, сейчас его могло порадовать только одно — благодаря стараниям одной их общей знакомой, Райна уже далеко от места будущего происшествия и поэтому не пострадает. Рин... Судя по ее расслабленно-небрежной позе, она привычно "выпала в астрал".

— Парень, с тобой все в норме? — турианец дернул девушку за рукав брони.

— Сколько до взрыва? — ее хриплый и спокойный голос поразил Кайдена. Голос человека, который принял определенное решение и менять его не намерен. Почему-то от этого голоса у него побежали по спине мурашки а в горле появился странный комок очень нехорошего предчувствия.

— Не знаю... От нескольких секунд до нескольких минут, сказать сложно... Что ты задумал?

Вместо ответа Рин сделала несколько шагов вперед, в сторону стены, к которой было прикреплено взрывное устройство. Сама она замерцала синеватым пламенем биотики.

— Кайден, будь добр, закрой остальных барьером. После взрыва будет суматоха, так что вы сможете прорваться.

— Стой, но... — до Кайдена постепенно начало доходить. Она собирается сделать... что-то, что для нее опасно. Но при этом это "что-то" позволит остальным не пострадать от взрыва. Барьер Кайдена, как и любого другого биотика, мог защитить от взрыва небольшой силы, но не от того, что готовился все это время там, за стеной.

— Слушай, мне одна знакомая рассказала об одном биотическом трюке. Я пробовала проделывать — получалось. Не всегда, конечно, но чем черт не шутит... — Рин говорила все это, не поворачиваясь лицом и по прежнему не прекращая мерцать синеватым свечением.

— Я тоже биотик! — непонятно зачем сказал Кайден. Впрочем, нет — ему было вполне понятно... Он старше, опытней, в конце концов — он мужчина. Также Аленко знал, что он по вполне понятным причинам намного сильней Айрин в плане максимально допустимой мощности.

— Я не смогу объяснить, что делать! Заткнись и не мешай мне, лучше выполни то, о чем тебя попросили, кретина кусок!

Аленко до крови прикусил губу. Что, вот так вот значит, да? Забавно — возможно, эти оскорбления — последнее, что он услышал в своей жизни.

— Что, не хотите погеройствовать, уроды? — по "матюгальнику" донесся издевательский смех. — Тогда...

— Отправляйтесь в ад!!! — дикий, полный какого-то первобытного исступления крик донесся до них сквозь барьер. Потом впереди, на том самом месте, где только что стояла Айрин Шепард, появилась странная яркая вспышка. Кайден был готов поклясться, что она возникла точно в тот момент, что земля затряслась под ногами. На короткое мгновение все, кто находился за барьером, ослепли и оглохли. Но лишь на мгновение. Потом разглядеть хоть что-нибудь мешала полетевшая в барьер лавина мелких обломков и пыли.

— Убирай барьер, — скомандовал Кайдену турианец, едва все стихло. Парень поспешил выполнить указания и принялся, подобно всем остальным, настороженно вглядываться в ту сторону, откуда донесся взрыв. Что с Айрин, было непонятно, но вот некоторые из врагов переругивались там, чуть впереди и явно искали тех, кто посмел разрушить их уютное убежище.

Проблема в том, что видимость затруднялась клубами пыли, которая еще не успела улечься после... взрыва ли? Скорей всего да — взрыв должен был быть и он наверняка был. И совершенно другой вопрос — почему именно люди и турианцы, находящиеся не так далеко от источника этого самого взрыва, до сих пор живы и даже невредимы.

Что-то пролетело рядом с головой, выбивая из каменной стены каменные крошки. Один из турианцев дернул Кайдена на землю, после чего пихнул ему в руки пистолет.

— Стрелять умеешь, парень?

Недолго думая, Аленко быстро кивнул и послал в направлении "примерно туда" сгусток сингулярности. И, наверное, то ощущение, когда на эту сингулярность прилетела чья-то деформация, можно назвать самой настоящей радостью.

Однако, определить местоположение Айрин никому не удалось — уже в следующую секунду застрекотали две уцелевшие турели и все, что интересовало теперь альянсеров и патрульных — вопросы практического применения способов использования складок местности в качестве укрытия.

В этот момент заработала внутренняя связь. Странно, что Кайден вспомнил о ней только сейчас. Да и Рин с Ричардом, судя по всему, тоже.

— Пусть кто-нибудь из патрульных прикроет меня, пока я турель буду выносить. На вас вторая.

— Рин, это слишком опасно.

Тихий смешок и она произносит:

— Вообще-то я тут практически под ней лежу, благо что хоть в "мертвой зоне", но эти пидрилы меня скоро, возможно, заметят. Когда прочихаются.

— Понял, — Кайден быстро передает слова Айрин турианцам. Бывший противник девушки согласно кивает и выкатывается из укрытия, давая несколько очередей в направлении приближающихся силуэтов. Пара перекатов — повторная попытка отвлечь огонь на себя, которая увенчалась успехом — над головой турианца засвистели пули, впрочем, сам ксенос в это время уже был в нескольких перекатах влево, таким образом заходя противником с фланга. При этом то же самое сделал еще один турианец, поманив за собой Кайдена. Ричард и третий выходец с Палавена остались в первоначальном укрытии и принялись изредка "обозначать присутствие".

Сигналом действовать для Кайдена послужил громкий вопль (связь Айрин выключить забыла) "Ила-хо-хо-о-о!!!", после которого впереди раздалась синяя вспышка и взрыв поверженного орудия. В следующий момент Рин оказалась совсем рядом с ними, буквально выпав из "пылевой завесы". Радовало, что у турианцев оказались достаточно крепкие нервы и они ее не подстрелили случайно.

Вторую турель он снес самолично. Благо, что турианцы пристрелили пятерых молодчиков, которые кинулись в его сторону.

Что произошло дальше? Дальше старший турианец и Айрин вместе рванули вперед, явно намереваясь добить оставшихся в живых преступников. Обычно Кайден старался быть рациональным. В другое время он был бы первым, кто напомнил Айрин о том, что им уже светит как минимум карцер за то, что втянулись в эту заварушку. Уже не говоря о применении биотики в гражданском секторе, причиненных разрушениях... Впрочем, да — мысленно прикинув список всевозможных нарушений, Аленко понял, что терять, в принципе, уже нечего. Немного раньше они бы постарались убежать. Но какой смысл убегать сейчас, когда большая часть преступников убита? И какой смысл добивать выживших? Хотя нет, вот тут смысл был — непонятно почему, но Кайден невольно чувствовал, что тот посыл, тот крик, на который сорвалась Айрин парой минут назад был не просто выражением эмоций, а прямым приказом. Отправляться в ад ублюдкам, которые посмели поднять руку на друзей. Тем, кто готов был убить практически беззащитных людей только за то, что они оказались не в то время, не в том месте. Забредали ли в этот сектор гражданские? Скорей всего да и теперь Кайден понимал, что скорей всего те, кто здесь оказывался "в ненужное время", уже ничего об этом не расскажут.

Странно, он раньше никогда не считал убийство кого бы то ни было правильным. Впрочем, возможно, все же сказывалось влияние этой белобрысой девчонки, которая об определенных категориях людей неприкрыто говорила, что они — мусор, который должен быть уничтожен. Работорговцы, насильники, убийцы... Сегодняшние нападающие, кем бы они ни были и какими бы делами не занимались. Лучше ли станет мир без них? Определенно, лучше. Должен ли Кайден Аленко чувствовать вину за то, что один из выскочивших под его пули людей падает замертво? Возможно, должен, но он ее не чувствует. Злость, пожалуй. Желание выжить. Страх за то, что Айрин или Ричард попадут под удар врагов. Беспокойство за Райну, которая убежала за помощью и, теоретически, была в полной безопасности, но все же...

Рев полицейской сирены доносится, когда все уже кончено. Полицейские оцепляют весь квартал, хотя это уже бесполезно, после этого один из автокаров приглашает находящихся в контейнере выходить по одному с поднятыми руками и без оружия.

— А вот сейчас, курсанты, начнется такой фарс, что вы после этого в своем цирке в жизни смеяться не будете, — с неожиданным смешком обратился к ним старший турианец.

— Интрига... А можно подробней? — таким же тоном уточнила у него Рин.

— Сюрприз, — мрачно усмехнулся он и первым вышел из укрытия, бросая винтовку и поднимая руки над головой.

В течении минуты показались и все остальные. На счастье курсантов и турианцев, с полицейскими была Райна, так что долго доказывать, что они не верблюды, а пострадавшая сторона, им не пришлось. Тем не менее, компанию погрузили в аэрокар без особых почестей и доставили в полицейский участок. Видимо, стоило еще сказать спасибо за то, что не заковали в наручники, как особо опасных преступников.

А дальше... Кайден в этот день понял, что такое настоящий фарс и почему он теперь никогда не будет смеяться в цирке. Как, впрочем, и все остальные из его компании. Если бы не своевременная помощь начальства турианской стороны, то возможно, все для курсантов кончилось бы намного хуже, но все получилось так, как получилось.

О людях Азек знал достаточно для того, чтобы не испытывать к представителям этой расы особой симпатии. Слишком они отличались от турианцев. Отсутствием дисциплины, гражданской ответственности, а также незнанием самых традиционных для турианцев дисциплин. Это на Палавене и других планетах, подконтрольных турианцам, все население, достигшее определенного возраста, отправляли в лагеря военной подготовки, где вне зависимости от того, собираешься ли ты быть военным офицером или мелким клерком, обязан научиться правилам поведения в экстремальной ситуации, навыкам самообороны и основам обращения с традиционным армейским вооружением. А люди?

Большинство из них своим незнанием ситуации могло испортить даже хорошо продуманную военную операцию. И при этом еще умудрялись свои проблемы повесить на кого-то другого, найдя тысячу оправданий, кроме одного единственного — своей собственной ошибки.

Тем не менее, данная колония для Азека и его товарищей стала местом проведения увольнительных на ближайшие полгода. Конечно же, можно было просто не ходить "на берег", но Азек бы никогда не позволил каким-то там людям испортить его собственное свободное время. Хотя да — это время уже испорчено тем, что кругом люди, которые таращатся на турианцев, как на нечто чужеродное. Естественно, что ни собеседников, ни друзей в такой обстановке найти просто невозможно, именно поэтому Азек, Рамал и Керс предпочитали держаться втроем. Просто чтобы не было скучно.

Скучать им попросту не позволили — сначала в Азека врезался этот наглый курсант-человек. Впрочем, к его чести стоит заметить, что в отличии от большинства сородичей свою вину он признал. Но в то же время — начал нагло хамить в ответ на замечания, а, как ни крути, по званию был он младше.

На место встречи компания пришла только затем, чтобы убедиться, что люди — трусы. Каковым же было удивление Азека, когда человек пришел на поединок. Правда, броню с курсанта оказалось снять невозможно. Но тем не менее, мысль просто повалить человека на асфальт казалась ему достаточно привлекательной и... Что произошло, он толком понять не смог, ясно стало лишь одно: если основная масса людей — ни на что не годные тупицы, то это не значит, что таковы они все. В конце концов, даже среди ворка находились те, кто мог читать, так почему же среди людей не найтись тем немногим, кто мог посоревноваться с турианцами в качестве подготовки. Или дело было не в подготовке, а в том, что до сих пор Азеку тот прием, что использовал курсант, видеть не доводилось?

Однако, прежде чем он успел поговорить с человеком и выяснить, что именно это было, начались самые настоящие боевые действия. И снова отличился не только сам курсант, но и его друзья. Оказывается, далеко не все люди теряются в опасных ситуациях. Впрочем, может быть, все дело в том, что до этого Азеку не доводилось близко общаться именно с представителями военной структуры. Хотя, вполне логично, что они уж точно не должны быть такими же никчемными, как гражданские. Иначе бы они не смогли добиться права на колонизацию Скиллианского предела и не отбивали раз за разом налеты батарианских экстремистов, год за годом ставя Гегемонию все в более невыгодное положение и лишая ее тех ресурсов и территорий, на которые она до сих пор пыталась посягнуть.

Честно — идея выслать кого-нибудь за помощью Азеку в голову приходила, но увы — первым о том, как преодолеть высокую стену без всякого снаряжения, догадался человек. Именно человек спас всех их от взрыва, причем каким именно способом! До сих пор Азек не мог предположить, что кто-то из биотиков-людей способен повторить те вещи, что вытворяли десантницы-азари после многолетней подготовки.

Впрочем, с процедурами, которые последовали сразу же после появления полицейских, курсанты явно ознакомлены не были. Этого следовало ожидать — несмотря на то, что потенциал у них есть, общее состояние их можно было охарактеризовать, как "Гонять и гонять, пока не поумнеют". Само собой разумеется, гоняли бы их в турианской армии, а вот люди почему-то зацикливали внимание вовсе не на тех вещах, на которых следовало.

Для начала у курсантов потребовали снять шлемы. Однако, едва парень, которого остальные называли Рином, что-то собрался сказать, полицейский тут же заткнул ему рот и повторил приказ. Естественно, что снова последовала попытка объяснить, что шлемы, как и другие элементы брони, снять нельзя, но снова курсанту не дали сказать ни слова. Конечно же, после четвертой попытки такой нервотрепки, у Рина не выдержали нервы и он разразился тирадой, половину которой инструментроны Азека и его подчиненных переводить отказались. Судя по круглым глазам полисмена, до него наконец-то дошло, что именно пытался сказать ему курсант все это время.

— И для того, чтобы снять с нас эти ебаные во все щели шлемы, вам придется связаться с представителями нашего корпуса здесь, на колонии, координаты мы вам сообщим, — наконец-то завершил Рин.

В этот момент в дверь зашел второй полицейский, на этот раз, о счастье — турианец. Естественно, что вопросы он начал задавать прежде всего, Азеку и его товарищам, люди же по прежнему оставались "под покровительством" недалекого соотечественника. Судя по доносящемуся из-под шлемов скрипу зубов, жить несчастному оставалось не более часа.

Прошло около получаса прежде, чем руководство курсантов прислало того, кто мог бы урегулировать вопрос. На счастье альянсеров, это оказался не очередной недалекий человек, а вполне нормальная молодая азари, представившаяся как Тейли К`Ваос.

Практически следом за ней в кабинет начальника этого бардака, именуемого полицейским участком, зашел капитан Нейр, с которым успел связаться Азек и кратко сообщить текущую ситуацию. Несмотря на то, что решением вопроса занялось руководство, полицейский-человек не спешил отпускать с места участников событий, принявшись заполнять протокол. И снова последовало требование снять шлемы. Вздохнув, курсант по имени Рин предложил прогуляться соотечественнику в пеший тур с эротическим уклоном.

Действия парня турианцу, с одной стороны, не нравились: подобное неуважение к представителям закона трудно было одобрять. Но в то же время, среди турианцев Азеку пока что не попадались столь недалекие молодые люди, которые не в состоянии справиться с элементарным алгоритмом "Постучаться в кабинет начальника — попросить у Тейли К`Ваос разблокировать броню курсантов — увидеть лучащиеся ненавистью ко всему живому лица этих самых курсантов". С учетом того, что среди этой четверки было двое биотиков, которые, тут Азек не покривил душой, действительно выкладывались на полную во время недавнего сражения... Уже давно надо было снять с них шлемы, осмотреть и накормить, а уже после — приставать с вопросами.

Так что нервное рычание и многочисленные ненормативные выражения, которые не исчезли даже после угрозы полицейского нажаловаться руководству/запихнуть ругающегося стажера в карцер, были вполне уместны.

Тем временем турианец-полицейский понял, что такими темпами выяснение обстоятельств происшествия будет длиться очень долго. Вздохнув едва слышно, он самостоятельно решил выполнить несложный алгоритм избавления курсантов от шлемов. Минутой спустя он снова повторил просьбу своего коллеги представиться и снять шлемы, что ребята и сделали по очереди.

— Кайден Аленко.

— Ричард Дженкинс.

— Райна Уоллес.

— Айрин Шепард, — особо отличившийся курсант снял... сняла шлем с головы, машинально сделав попытку поправить растущую на этой самой голове шерсть. Впрочем, шерсть попыток хозяйки придать ей приличный вид не оценила, по прежнему предпочитая торчать во все стороны, придавая физиономии человека совсем смешной вид. И наглый — в основном потому, что девушка смотрела на всех присутствующих снизу вверх из под свисающей на глаза челки.

До сегодняшнего дня Азек считал, что все человеческие женщины более-менее походят на азари, но эта была явным исключением из правил — неудивительно, что он поначалу принял ее за парня. Кроме того — в голове турианца уже отложилось, что равноправие полов существует у людей исключительно на бумаге.

Поняв, что вся процедура восстановления событий на месте происшествия легла на его плечи, турианец принялся расспрашивать присутствующих. Метнув обеспокоенный взгляд на бледных биотиков, Азек сделал едва заметный знак соотечественнику, чтобы начал задавать вопросы сначала людям. Говорила Шепард:

— Мы с друзьями решили срезать дорогу и, видимо, пропустили нужный поворот, — если бы не тренировки и привычка ничем не выдавать своих настоящих эмоций, Азек точно бы или вскрикнул, или полез с замечаниями. Но сейчас он предпочел промолчать. Почему человек скрыла информацию о столкновении на улице и последующем поединке? Ей стыдно рассказывать о таком? Нет, это глупо — сейчас она говорит, что они с друзьями забыли, куда именно идти и поэтому подошли к нему и его товарищам уточнить маршрут. Стоит ли маскировать невнимательность полным идиотизмом? Нет, вряд ли она настолько глупа, чтобы так поступить. Возможно, все дело в поединке? По каким-то причинам она не хочет, чтобы ее руководство узнало об этом? Скорее всего. Ведь не факт, что нормальное для турианской армии является настолько же нормальным для человеческой.

Тем временем Айрин Шепард продолжала рассказывать. Про то, как они подсадили Райну на стену и отправили за помощью. И про то, как прогремел взрыв.

— Можно вопрос — на записи с уцелевшей камеры наблюдения видно, что вы что-то сделали при помощи биотической силы, чтобы каким-то образом перенаправить взрывную волну на врагов. Кто вас этому научил?

— Никто. Просто однажды мне рассказали о том, что такой способ применяют бойцы-азари. Главное — правильно рассчитать время взрыва и одновременно с ним установить два барьера, между которыми расположить воронку...

— Я это знаю. Но способ слишком сложен, чтобы человек повторил его без предварительной подготовки, — недоуменно посмотрел на девушку турианец. — Требуются месяцы тренировки и главное — предварительные точные расчеты, а также знание, какой именно тип взрывчатого вещества используется. Вы ведь не могли знать всего этого, так как определили нужную мощность барьера?

— На глазок, сэр, — просто ответила Айрин. — А если честно — никак. Было просто два варианта — либо сработает, либо нет. Если сработает — все выживают, если же нет — в самом паршивом раскладе получаются шесть трупов.

Азек мысленно поперхнулся от этих слов. Поневоле девчонка начинала вызывать у него самое настоящее уважение. По крайней мере, теперь он точно знает, что далеко не все люди боятся за свои шкуры. Верней, существуют люди, которых этот страх заставляет предпринимать что-то ради того, чтобы причины страха, то есть будущей смерти, не допустить.

— Вам феерично повезло, — наконец-то произнес турианец.

— Идиотам вообще везет, — расхохоталась Айрин. — Извините, но у вас все? А то... как бы это поделикатней...

— Прямо по коридору, потом налево, — сообщил турианец. — После этого ждите своих товарищей и инструктора в коридоре.

Девушка едва ли не бегом рванула к выходу. Тем временем турианец взялся за Кайдена Аленко. Что удивило турианца — это то, что трое оставшихся в кабинете людей подчинились Айрин. В данном случае подчинение выражалось в полном соответствии показаний ее собственным. Впрочем, скорей всего остальные ребята, будучи далеко не идиотами, понимали, что если Айрин и соврала о поединке, то сделала это по какой-то важной причине.

Записав показания людей, турианский офицер также приказал им ждать в коридоре. Азек поймал себя на том, что неравнодушен к дальнейшей судьбе этой четверки. Ведь ребятам запросто могли выдвинуть обвинения — людские законы были довольно двояки и действия конкретно этой группы при желании можно было истолковать и как самооборону, и как несанкционированное применение особых видов вооружения, в данном случае — биотики.

Поэтому в своих показаниях Азек постарался всеми возможными способами подчеркнуть, что биотику курсанты начали использовать только после того, как все они узнали об угрозе взрыва. А также о том, что пистолеты Ричарду Дженкинсу и Кайдену Аленко выдали именно они, турианцы, и именно он, Азек, отдал приказ разобраться с оставшимися силами преступников.

Причина сделать это у него была — беспокойство о безопасности отряда. Ведь не исключено, что оставшиеся в живых могли либо просто стрелять в спины отступающей группе, либо же затаиться и отомстить когда-нибудь потом. В обоих случаях оставлять хоть кого-то из преступников в живых было как минимум опрометчиво.

В этот момент в разговор включился человек-полицейский, который отметил необходимость захватить хотя бы одного из преступников живым для того, чтобы допросить и вычислить всех подельников. На это Азек ответил вполне традиционно для турианца:

— Если вам так нужны были эти отбросы, вы должны были уже давно вычислить их местоположение и провести зачистку, а не ждать, пока за вас это сделают случайные прохожие.

Человек попытался было что-то сказать, но под взглядом коллеги-турианца почему-то передумал открывать рот.

Допрос был вскоре завершен и только после этого Азек заметил, что за его спиной все это время стояли переглядывающиеся между собой Тейли и его непосредственный командир капитан Нейр. После того, как показания турианцев были записаны, им также приказали ждать в коридоре.

Выйдя из кабинета, Азек обнаружил, что люди рассредоточились по всему свободному пространству коридора, а не стояли четко под дверью, как это сделали бы турианцы. Ричарда видно вообще не было. Кайден с Райной стояли метрах в десяти впереди и, обнявшись, таращились на вид за окном. Айрин же сидела на стуле, запрокинув голову. Подойдя ближе, Азек заметил, что глаза ее закрыты и кинулся вперед, хватая ее за плечо и мысленно проклиная остальных альянсеров за невнимательность. Вот такие они, люди — рядом кто-то создание потерял а они даже не замечают.

Бамц! — закованный в броню кулак стукнул его по плечу, после этого девица открыла глаза и, увидев прямо над собой его лицо, нервно вздрогнула.

— Бля! Ну не надо же так пугать. Я, может, впервые в жизни сегодня турианца увидела, надо же понимать, что ваши физиомордии для нас, мягко говоря, непривычны и спросонья можно с дедушкой Кондратием познакомиться...

— Чтоб тебя, Шепард, — рыкнул Азек. — Откуда мне знать, спишь ты, или вырубилась? Кому вообще может прийти в голову идея спать в таком месте?

— А что мне еще делать — венский вальс танцевать? Дженкинс за жратвой слился, эти вон воркуют, как голубки, а я что — сиди тут и в потолок плюй?

— Можно просто сидеть. Вам ведь сказали ждать в коридоре, так почему вы разбрелись кто куда? Что вообще за безответственность...

— Тебя опять понесло, да? Если что — нам сказали ждать в коридоре. То, что при этом нельзя спать/отойти от кабинета на всю длину коридора/ зайти за угол к продуктовому автомату, никто не сообщал. И не надо мне сейчас начинать еще одну тираду в стиле "это подразумевалось" — пока я не получу прямого текста "не делать то-то и то-то", я буду считать, что выполнение данного действия мне разрешено.

— Ты всегда ищешь лазейки в приказах? — неодобрительно сощурился Керс.

— Если у нас этого не делать, то выжить вообще нереально. Мудака в кабинете помнишь?

Керс кивнул, а Азек решил пока что не уточнять значение слова "мудак", поскольку понимал, что вряд ли это что-то лестное (инструментрон ведь переводить данное слово отказался).

— Так вот, у нас таких много. Готова на все, что угодно спорить, что нас сейчас притащат в казарму и начнут водить по кабинетам, читая мораль до позднего вечера. После этого заставят писать рапорты, заставляя переделывать по двадцать раз, если не дай боже что-то не так. При этом наверняка забудут о том, что нам охота пожрать и поспать. Поэтому мы постараемся все же улучить минутку и ухватить какой нибудь кусок...

В этот момент мимо лица турианца что-то просвистело и это "что-то" было схвачено девушкой.

— Спасибо, Рич, — хмыкнула она, открывая банку с минералкой и откусывая кусок от батончика.

Турианец посмотрел на того, кому была адресована благодарность. Парень стоял от них метрах в пяти, при этом подошел он достаточно тихо, а о том, что сейчас будет проводиться "разлет продуктов" не предупреждал.

— Если бы ты продемонстрировала такую же реакцию и слух пару часов назад, то мы бы не столкнулись и не было бы этой всей заварушки.

— Если бы, да кабы, да во рту росли грибы, тогда бы был не рот, был бы целый огород, — на одном духу выпалила Рин слова какой-то детской считалки. — Если бы тебе на голову надели кастрюлю, как думаешь — много от твоего слуха осталось бы? В этой чертовой хрени на башке вообще не понять, с какой стороны звук идет, а ты хочешь, чтобы я твои шаги за версту слышала?

— По сторонам смотреть надо было, тогда бы мы все ни во что не вляпывались.

— Плохое настроение свое на мне срывать не надо было!

— Можно подумать, ты сама не этим занялась и сейчас занимаешься!

— У меня-то действительно неприятности — первое увольнение, а его даже по человечески не провести из-за кастрюли на голове!

— А у меня — перспектива проводить все будущие увольнения в месте, где кругом люди, люди, люди... Ведут себя, как стадо баранов,

— Гадють и ходють, ходють и гадють, — Айрин неожиданно расхохоталась. — Не все такие, так что расслабься. Ну а на основное стадо баранов можно и не обращать внимания. Кстати, спасибо за то, что про драку не сказали.

У Азека тут же в голове появилась масса вопросов — от элементарного недоумения по поводу того, что Рин не сочла его слова оскорблением и не обиделась за соотечественников до желания уточнить, почему она предпочла промолчать насчет драки. Решил турианец начать с последнего вопроса, на который и последовал ответ:

— Видишь ли, учеба у нас началась давно, но я уже сказала, да, что это увольнение — мое первое? Угадай, за что меня лишали предыдущих?

— И за что же?

— За драки, в основном. Ну, у нас там небольшой спор в самом начале учебы возник по поводу моральных качеств, которыми должен обладать человек, и спор этот перерос в войнушку. Ну и так получается, что они мне — гадость какую-нибудь, я им в ответ — кулаком по роже. Ну а загребали за драки всех, не разбираясь, кто кому первый что-то не то сказал или сделал.

— У вас что, нет даже возможности выяснить друг с другом отношения на кулаках? — этот факт Азека ошарашил. Он служил в армии с шестнадцати лет и прекрасно знал, каково это — находиться изо дня в день на замкнутой территории. Как правило, уже на второй-третий день кто-то начинает очень сильно не нравиться и единственным способом сохранить на корабле, или на космической станции, нормальную атмосферу, было дать возможность выяснить отношения в специально отведенном для этого месте. Решались все проблемы именно так — драками.

— Неа. И за то, что я с тобой сцепилась, могут впаять все, что угодно, вплоть до "разжигания межрасовых конфликтов" и все такое. Моему руководству не объяснить, что мы друг другу просто под горячую руку попали.

— Странные у вас порядки.

— Ну не говори — сама офигеваю. А у вас разве не так? Ну, мы учили, что у турианцев дисциплина прямо железная, а оказывается, что у вас даже можно морды друг другу бить.

— В специально отведенных для этого местах и по предварительной договоренности — сколько угодно. Конечно же, меня тоже капитан Нейр не погладит по гребню за то, что за гаражами решил драться, да еще и с девчонкой, как выяснилось. Кстати, ты тоже хороша, могла бы и сказать.

— А зачем? Прикольно же получилось. А почему это с девчонкой драться зазорно, у вас ведь, насколько я помню, полное равноправие полов и все такое...

— У нас — да, у вас — нет. И не надо мне сейчас доказывать, что это не так.

— А я и не собираюсь доказывать, это общеизвестный факт — о своем равенстве с мужчинами наши женщины вспоминают только тогда, когда им выгодно. А вот если в очереди, к примеру, стоит, то начинает ныть "Мальчики, ну пропустите вперед, я же слабая женщина". Но тут я тебе опять же сообщу, ну так, от себя — не все такие. В армии женщины сейчас часто служат, причем не в штабе, а на "горячих" местах вроде того же патруля в Скиллианском пределе. Есть те, кто на опасной работе вкалывает. Ну и наоборот — мужики, сидящие чуть ли не на секретарских должностях.

— Позор какой, — фыркнул Азек, со стыдом вспоминая, что среди представителей его расы тоже есть точно такие же экземпляры.

— А если мозги включить? — снова заспорила девчонка. — Не на одной же армии жизнь построена, кто-то должен идти в экономику, торговлю, юриспруденцию, опять же.

— Но лучшие должны быть в армии, — мотнул головой турианец.

— Лучшие в деле убийства — да. А вот ты умеешь трехзначные числа в уме умножать?

— Делать мне больше нечего, — кажется, Азек начал понимать, куда именно клонит девушка.

— Ну а кто-то умеет. Вот есть, допустим, некто, боящийся вида крови, но при этом отлично умеющий находить общий язык с торговыми партнерами, заключать выгодные сделки. Что, он хуже тебя, что ли? Да, армия у вас... как бы правильно выразиться... престижней, чем другие занятия, но если все уйдут в армию, то развалится и экономика и...

— Рин, не грузи бедолагу, у него сейчас пар пойдет из... что там у них вместо ушей, — парень по имени Кайден все меньше и меньше нравился Азеку.

— Если она меня "загрузит", я сам ей об этом скажу.

— Кэй, иди дальше с Райной обниматься, дай пообщаться хоть с кем-то нормальным в кои-то веки.

— А, то есть мы уже за "нормальных" не считаемся.

— Считаетесь. Просто за все время нахождения на станции мне ваши лица малость осточертели и я хочу пообщаться с кем-нибудь новым.

Ее ответ Азеку понравился. Он часто видел, что люди демонстрируют так называемый "этикет", который очень часто ставит их в весьма неудобное положение. Нет, определенная вежливость должна была быть, особенно когда речь шла о старших по званию и возрасту, но все же... Но все же в некоторых случаях врать не стоило даже самому себе, честно говоря то, что есть в мыслях.

— Вот значит как? — судя по всему, высказывание Рин Кайдена обидело. Лично Азек не понимал, на что именно тут можно было обидеться. Будь они в одной из турианских колоний, он бы гарантированно разошелся со своими лучшими приятелями сразу же после высадки с корабля и постарался отдохнуть от них от всех. Ведь понятно же, что будь ты хоть трижды самым лучшим другом, но надо все же иногда проводить время порознь. У людей, судя по всему, на этот счет были совершенно другие мнения, потому что Кайден и Райна обиженно переглянулись между собой и демонстративно отошли как можно дальше.

— Черт, ну вот и что я опять не так сказала? — Азек понял, что Рин обращается именно к нему, поэтому решил ответить.

— Я не знаю. Но лично я не считаю, что ты сказала им что-то обидное. Впрочем, если у вас принято ходить друг с другом, как привязанные...

— Возможно, они считают, что принято. Ладно, с этим я потом разберусь. Ну, поговорю с ними.

— А, пока не забыл. Что это за прием, которым ты меня завалила? Я никогда не видел раньше ничего подобного. Впрочем, может тут все дело в том, что мы не изучаем боевые приемы других рас так, как это следовало бы делать...

— Ой, Азек... Не смеши. Как представлю, что ты несешься вперед с гордым воплем "Я кроган" и таранишь лбом забор...

— Себя представь — еще смешней будет, — с ухмылкой посоветовал он.

— Короче, к какому из единоборств этот приемчик относится — я не знаю и узнать никогда не пыталась. Показали мне его лет в девять. Для того, чтобы он реально подействовал, то есть чтобы с его помощью завалить противника на землю, нужно, чтобы была разница в весе килограмм двадцать, ну и в росте примерно как у нас с тобой. Иначе не получится выкрутиться и сохранить равновесие самому.

С учетом того, что Айрин едва доставала ему макушкой до плеча... Азек понял, что даже если она ему покажет этот интересный прием, то применить его у него не получится ни при каких обстоятельствах, и довольно быстро потерял к этой теме интерес. Вместо этого он задал другой вопрос, а именно — уточнил, как часто стоящая перед ним особь намерена посещать эту колонию и есть ли какие-то способы с этой самой особью связаться. В ответ особь дала координаты для связи, но предупредила, что видеться часто у них не получится, поскольку драться меньше с однокурсниками она не планирует, а следовательно — предпочтительным местом проведения ее выходных будет карцер.

Незаметно прошли еще полчаса. Потом вышли из кабинета его командир и та девушка-азари, инструктор курсантов. Ребята-альянсеры привычно отдали честь, но капитан Нейр сделал вид, что не заметил этого жеста, кивком головы приказав своим подчиненным следовать за собой.

Странно, но раньше Азек никогда не видел капитана таким... нет, не сказать, чтобы Нейр был зол — для этого турианца, как и для любого хорошего руководителя, слова "злость" как такового не существовало. Но почему-то Азек чувствовал себя виноватым. Судя по всему, его товарищи тоже, так как весь путь до казармы они проделали в полном молчании. И сразу же командир потребовал от Азека и остальных рапорт, причем абсолютно спокойно сообщил, что нужна ему ВСЯ информация без сокрытия важных фактов.

На то, чтобы подробно описать все события, у турианца ушло около получаса. После этого он отнес рапорт капитану Нейру и уже по виду последнего понял, что предстоит какой-то серьезный разговор. Нет, не чтение нотаций, а скорей — объяснение чего-то важного, что следовало учесть Азеку и его компании.

— И так, я был прав — имела место драка. Не надо так на меня смотреть, Рамал, — я отлично знаю ваши характеры и могу предположить, что из себя представляют эти курсанты.

— Сэр, я понимаю, что мы должны были сообщить в полиции правду, но...

— Ошибаешься. Курсантам хватит того, что их чуть под трибунал не подвели за то, что они начали вам помогать.

— Что?! — на этот раз Азеку даже не удалось сдержать удивленное восклицание.

— Вы уже могли понять, что люди слишком сильно от нас отличаются. И дело не столько в них самих, в каждом человеке, сколько в общей политике их руководства.

Азек снова припомнил мысленно все странности Айрин и ее компании и не смог не согласиться с тезисом начальника. Разумеется, сделал это мысленно — старших перебивать нехорошо, это он знал лучше, чем кто-либо другой.

— Если вкратце — это у нас каждый, имеющий возможность помочь, должен помогать по мере сил правоохранительным органам и военным подразделениям, а они, по мнению полицейских и их начальства, должны были просто постараться сбежать оттуда или же спрятаться за вашими спинами.

Азек стиснул пальцы правой руки в кулак. А ведь действительно, большинство людей именно так бы и сделали. Да, возможно, не все они, возможно — таких как Айрин Шепард и ее компания на самом деле много, но все равно — основную массу, по которой и судили человечество другие расы, составляли как раз "правильные" люди, которые поступили бы точно так же, как сказал сейчас капитан Нейр.

— Будут какие-то указания, сэр?

— Указывать я вам не могу, но могу только дать совет: если не хотите, чтобы у этой компании были еще проблемы, помимо сегодняшних, то лучше сотрите те координаты, что дала вам Шепард и забудьте об этом происшествии как можно скорей.

— Так точно, сэр, — собственный голос прозвучал глухо. — Разрешите идти?

— Идите. Остальные тоже свободны.

Остаток дня в памяти турианца смазался. Но почему-то перед тем, как заснуть, он снова прокручивал в голове сегодняшнее происшествие и понимал, что ему очень хочется снова увидеться... с человеком. С одним из тех людей, которые ведут себя, как стадо, не имеют ни малейшего представления о дисциплине, об ответственности, о чести и долге...

При перечислении всех негативных сторон человечества турианец каждый раз стискивал зубы, поскольку раз за разом ловил себя на том, что не находит большинство из этих черт в людях, с которыми познакомился утром. Например, при возникновении опасной ситуации все курсанты среагировали практически мгновенно. Кайден сначала дернул в укрытие Райну, потом вместе они помогли добраться до безопасного места его отряду. Айрин и не подумала о том, чтобы бросить Азека, закрыв их обоих барьером. Ответственность? Хм... Да, поведение Айрин до боя на улице действительно подходило под категорию "безответственность", но потом, в бою... Азек, в отличии от остальных курсантов, хорошо знал, чем мог для нее закончиться тот трюк с отражением взрывной волны при помощи собственной биотики. И она на это пошла! Просто взяла и фактически поставила свою собственную жизнь на карту ради пятерых других, троих из которых видела впервые в жизни! Да и с теми тремя у нее, судя по всему, не все гладко, так что же ее заставило поступить столь... странным образом? Честь, долг... Если бы не эта девчонка, их всех, возможно, не было бы в живых. Да, конечно же, если бы они не столкнулись на улице, то и вообще в том районе бы не оказались, но все же... О грядущей заварушке она не могла знать, так что в стечении обстоятельств ее вины нет. Но когда заварушка началась...

Глухое рычание вырвалось из груди турианца. О чем он думает перед сном? О каком-то человеке... Не много ли чести? Он же сам еще утром даже смотреть на этих, с шерстью на голове, не хотел. А сейчас понимает, что может никогда больше не встретиться с этими четырьмя и ему очень этого жаль. Невольно прокручивает в голове список вопросов, которые хотел задать Шепард при следующей встрече. Думал о том, что можно было бы сделать, если бы их было не трое, а семеро... И понимал, что мысли эти бесполезны, а следовательно — в голове появляться попросту не должны.

Впервые в жизни он стирал из инструментрона чужие данные, чувствуя при этом сожаление. Но капитан Нейр был прав — если они продолжат общаться, то это может обернуться неприятностью для той четверки. Так что он поступил правильно... или все-таки нет?

* * *

Ну нихуя себе — сходила в увольнение! Да еще и Аленко с Уоллес на меня дуются. Рич, впрочем, к их общему бойкоту не присоединился, но эти двое... Как же они меня достали! Ну серьезно — что я такого сказала? Именно это я и пыталась выяснить сейчас, за завтраком. Ночь прошла беспокойно — половину этой самой ночи я писала рапорт, с трудом находя замену нецензурным высказываниям, что рвались наружу, а вторую половину темного времени суток я этот самый рапорт переделывала, потому что "там предложение не так, здесь не эдак". Ну и бюрократия, ну и...

Собственно, настроение и так было паршивым, а еще тут эти двое со своей обиженкой не пойми на что.

— Кэй, Рэй, ну сколько можно? — вздохнув, я посмотрела на своих приятелей, которые сидели напротив и демонстративно отворачивались в сторону каждый раз, когда я пыталась начать разговор. Какого хрена я вообще это делаю? Ведь в родном мире черта с два я бы вот так вот вытанцовывала перед кем-то из друзей, выясняя, что же их Ебаному Величеству не понравилось в этот раз. Скорей всего — уже давно бы просто послала нахуй и выкинула это все из головы. Но да — с этими почему-то так не получалось. Может быть, все дело в нашем вчерашнем совместном боевом крещении, которое вот так вот просто не выкинешь из головы и... Как там говорили, друзья познаются в беде? Так вот — в беде мы были действительно один за всех и все за одного. Никто никого не бросил, не сбежал, не испугался... Но почему-то, стоило бою остаться позади, как началась очередная глупая ссора. Вот странно это — вроде бы мы друзья, и лично меня все устраивает... А этих нет.

Унижаться и просить, чтобы мне все объяснили и дали возможность исправиться, я не стала. В конце концов — еще не хватало перед ними на задних лапках бегать. Но на душе все равно было тяжело. Да еще и не выспалась ночью, так как этот ебаный рапорт делала.

Слава всем известным богам, что на нас не стали орать. Кроме того, Сайнворк, который во время увольнений и следил за тем, чтобы на ночь мы приходили в казарму, вообще сказал, что нам каждому по медали надо дать за храбрость, вот так вот. Вообще, похвалы от Сайнворка особенно приятны, наверное потому, что хвалит он редко. Больше обзывает. Ленивыми задницами, рукожопами, мешками картошки, иногда — мешками с дерьмом, но это если у него совсем настроение плохое. А еще — идиотами, дебилами, кретинами... Эх, да перечислять все те эпитеты, которыми он нас награждает практически ежедневно, можно до бесконечности, а вот на похвалу Тони скуп, ой как скуп...

Хотя, возможно, по шее нам еще прилетит. Сегодня вечером, когда на "Адегон" вернемся. Тони же никаких наказаний нам назначать не стал и даже отпустил в увольнительную как обычно. Возможно, это вообще мое последнее воскресенье в качестве альянсера, так что буду ловить момент. А эти... ну пусть обижаются, если им так охота.

Селились мы, как выяснилось, в казарме Альянса, где останавливались большей частью экипажи судов, посещавших космопорт. Ну действительно — во время техосмотров всяких на корабле не поживешь. Так что народ здесь практически все время менялся. Но порядки от того менее строгими не были. Так, на выходе мне пришлось предъявить не только жетон, но и разрешение покинуть здание, заверенное электронной подписью двух руководителей — Тейли и Сайнворка.

На улице меня догнал Дженкинс, который предложил, раз уж мы сегодня без брони, пойти по магазинам и затариться все-таки роликовыми коньками.

— Ты хоть на меня не дуешься, — буркнула я, облегченно вздохнув.

— А чего дуться-то? Это наша парочка напридумывала себе невесть каких оскорблений, а как по мне — ты верно все сказала. Одни и те же лица видеть каждый день кого угодно задолбает, а увольнительные для того и даны, чтобы мы отдыхали от руководства и, по возможности, друг от друга. Кто-то ведь себе находит новых друзей, девчонок, опять же...

— А ты? — неожиданно спросила я.

— Ну... — парень стушевался. — Не будем об этом, ладно?

— Как скажешь. Ну Рич, вот представь — хотят Кайден с Райной куда-то пойти, а тут мы влезем в стиле "Мы же компания, значит — должны держаться вместе", нормально получится что ли? И получается, что как им от нас надо отдельно походить, так это нормально, а наше право на свободу никто не учитывает? И вообще — что, если дружба, так я обязана во всем подчиняться и ходить, как привязанная? А я так вообще не умею!

— Я уже заметил. Если тебе разговор не интересен или ты не понимаешь тему, которую обсуждают, ты сразу либо уходишь, либо, если нет такой возможности, "вылетаешь в астрал". Лично я в этом ничего плохого не вижу, ну а Кэй и Рэй... Кататься-то где будем?

— Если ролики сегодня найдем — то на стадионе. Там в это время народу нет, в основном люди вечером подтягиваются, так что вся площадка в нашем распоряжении.

Довольно быстро мы нашли магазин, занимающийся продажей спортивного снаряжения. как я и сказала несколько дней назад, приличные ролики без всевозможных наворотов и с качественными комплектующими стоили порядка двух тысяч кредов. Ну и защитные комплекты по пять сотен. Что удивительно — в этом же магазине нашлись роликовые коньки моего размера, что меня очень удивило — азарийского производства. То есть как это? Ботинки с колесами — это не только земной спорт?! Конструкция, представленная азарийской фирмой, практически ничем не отличалась от "человеческой", но подходила лично мне куда больше. Во-первых, нашлись специальные коньки для фрискейта. Во-вторых, размеры были от тридцать третьего и выше, так что мне с моим тридцать шестым подобрали колеса без проблем. В-третьих, на ботинках была более надежная система креплений, чем клипсы и шнурки, которые были в моем мире. Впрочем, такие же крепления были и на ричардовой обновке, так что... кто у кого слизал производство? Впрочем, мне-то какая разница.

К роликам в комплекте предлагалась и защитная экипировка. У нас такую, пожалуй, можно было бы найти в детском мире только. Собственно, с этим у меня тоже проблемы были. Вроде по параметрам я вполне себе кобыла, но вот мелкие ладони и такие же мелкие ступни порой доставляли проблем. Как правило, для катания на роликах раньше приходилось покупать два набора, с одного из которых брались наколенники, налокотники и шлем, а с другого — перчатки, поскольку предлагаемые в первом на мне болтались. А тут... Эх, красота...

Настроение, испорченное утром, стремительно поднималось. Особенно когда пришли на стадион и я поняла, что кататься предстоит по абсолютно ровной и чистой дороге, а не по колдобинам асфальта родной Феодосии. Какая красота!

Особо много времени приспособление к новым ботинкам не заняло — уже через десять минут я сделала первый пробный круг по стадиону и, вспомнив небольшой запас несложных трюков, принялась обучать Дженкинса искусству... ну, для начала, падения.

Как сообщил сам парень — когда-то он катался на коньках. В смысле, по льду. Так что к роликам его тоже долго приучать не пришлось, ну а всякие "фонарики" — это вообще дело техники. Лично мне всегда сложно давались всякие повороты, ну и непривычной была езда назад.

Два часа спустя Дженкинс взбунтовался — ноги, мол, отваливаются. Лично я ничего такого не чувствовала. Ну, пока не переобулась и не поняла, что икры-то действительно ноют. Да, с непривычки-то оно всегда трудновато, хотя мы вроде вполне спортивные оба.

— Может, зайдем в столовку поесть? Я тут знаю недалеко вполне приличное заведение.

Предложение Дженкинса мне показалось интересным. Впрочем, пожрать я вообще люблю, а после нашей полезной, но безвкусной каши, манной небесной показалась бы даже та хрень комками, которую готовила моя мамаша.

Столовка действительно оказалась неподалеку, кроме того — насчет "приличности" Рич не соврал. Если что, надо будет сюда каждый увал заруливать. Ну, верней, каждый непроебанный увал.

После обеда идти в казарму было еще рано. Конечно же, можно было и отправиться, но мы решили побродить по городу. Вчера ведь нам этого не удалось.

— Смотри-ка, это не Азек там сидит? — неожиданно спросил у меня Дженкинс, указывая чуть вперед. Да, он же выше, ему дальше видно, а мне чья-то спина весь обзор загородила... Обойдя жируху в лосинах, которая занимала собой примерно полтротуара и двигалась со скоростью черепахи, я действительно увидела на одной из скамеек в аллее знакомого турианца с полосатенькой мордочкой. Хм... Ну, главное, при самом Азеке так не ляпнуть, мол, полосатая мордочка. Уж лучше харя. Хотя... Мда... Не о том думаю абсолютно.

— Привет, — улыбнулась я, приземляясь на лавочку рядом с турианцем.

— Не думаю, что нам стоит разговаривать, — неожиданно резко произнес Азек, поднимая на меня глаза.

И вот тут я реально опешила. Странно было слышать от него эти слова. Почему-то казалось, что в них есть что-то неискреннее, нечестное. Да и... черт, может я совсем не разбираюсь в мимике турианцев, но было что-то во взгляде такое... Вина, сожаление... Да что происходит-то, черт подери?!

Примечания:

Ну... Как-то так... Вот... Жду тапков в отзывы.

И не опять, а снова я начинаю поступать так, как никогда бы не поступила. Еще полгода назад я бы встала с лавочки, послала турианца нахуй, развернулась и ушла, но сейчас... Теперь я просто несколько секунд всматривалась в непривычное для человека лицо, стараясь по нему прочитать, что же именно произошло... Не получилось — физиогномист из меня так себе.

— Что случилось? У тебя неприятности из-за вчерашнего? — обеспокоенно спросила я, понимая, что даже если это и так — ни черта он мне не расскажет. Почему же спрашиваю? Неужели действительно беспокоюсь за эту полосатую харю? Мы же знакомы от силы сутки, а так быстро я ни к кому и никогда не привязывалась.

— Нет, у меня все нормально. Но неприятности могут быть у тебя.

— Да кто тебе такую хуйню сболтнул?

Глаза турианца недобро сощурились, после чего он процедил:

— Капитан Нейр, мой командир.

— Прости, я не хотела никого оскорбить и... не подумай ничего такого. Но это действительно глупые слова. Почему у меня могут быть неприятности из-за того, что мы разговариваем?

— Человек, — Азек пальцем ткнул мне в плечо. — Турианец, — показал он уже на себя.

И посмотрел на меня так, как на тупую. А, кажется, я начинаю понимать... И в свою очередь таким же примитивным языком начинаю пояснять.

— Я, — тыкаю на себя, — мой друг, — ткнула пальцем в плечо турианца. Ай, какие же мы неприличные оба. — Мое свободное время, — указала на высветившиеся на инструментроне часы.

— А если все же начнут что-то высказывать?

— Знаешь что, пусть они лучше высказывают тем, кто в увалах бухает, ходит по борделям и так далее, а лично я ничего предосудительного не делаю. Просто веду себя не всегда так, как все... Верней, почти всегда веду себя не так, как все, но это уже мелочи. А где твои приятели? Неужели поругались?

— Да нет. Просто они, в отличии от твоей парочки, отлично понимают, что если я сказал "Иду один", то это значит, что я хочу пойти один. Твои все еще дуются?

Я лишь махнула рукой.

— Пусть дуются. А чего ты сидишь, скучаешь? Чем вы вообще в увольнительных занимаетесь? Мы с Ричем только стадион нашли и вот, на колесах покатались, ну а...

— Вот я сейчас сижу и пытаюсь понять, чем же солдаты Альянса в увольнительных занимаются, — хмыкнул турианец. — У нас на колониях полно мест, куда можно сходить, а здесь только клубы и бордели. Как будто нет никаких развлечений, кроме как напиться и затащить что-нибудь в постель.

— Кент! Родной! Единомышленник! — радостно завопила я. Вполголоса, разумеется, чтобы окружающие не слышали. И тут же возник интерес. — А чем вы в увольнительных занимаетесь?

— Ну, некоторые тем же, чем и ваши. Но как по мне — напиваться каждые выходные просто по причине этих самых выходных без всякого уважительного повода...

— Ну я тебя понимаю, в общем-то. Так что там насчет культурного турианского досуга?

— Эм... Могу подсказать пару спортивных игр, в которые, теоретически, люди могут играть.

В общем, с этого все и началось — с того, что мы втроем притащились на стадион и Азек принялся нам излагать правила игры, которая чем-то напоминала наш футбол. Ну тем, что мячик тоже надо было пинать, но правила были несколько другие. Я, в свою очередь, рассказала про те игры, что помнила, Ричард периодически меня поправлял, а потом... Потом мы быстренько сгоняли в ближайшие спорттовары за мячиком и начали играть. Двое на одного, конечно же, не совсем честно, но... Когда пришли Рамал и Керс, дело пошло веселей. На закуску — Райна и Кайден прекратили на меня дуться и, едва я вышла на связь, согласились прийти на стадион. Теперь нас было семеро.

На необычную игру остановилась посмотреть группа парней лет по шестнадцать-семнадцать. Шесть человек, причем все довольно рослые и... В общем, метнув вопросительный взгляд на Азека и дождавшись его кивка, я крикнула:

— Молодежь, давайте к нам, правила объясним сейчас!

Четверо тут же с энтузиазмом рванули на поле, двое других покрутили пальцами у висков и ушли. Ну и хрен с ними, главное — что нас уже одиннадцать, а это... Эх, еще бы хоть одного кого-то найти...

Пропускаю подачу и получаю "комплимент" от Рамала, который, собственно, и дал мне пас. В этот момент кто-то, находящийся за моей спиной, спрашивает.

— Еще один игрок нужен?

Обернувшись на голос, с удивлением узнаю Тейли. Быстро киваю и готовлюсь ловить пас от азари, которая, как ни крути, оказывается с нами в одной команде. Не удивляюсь тому, что она знает правила турианской игры — в конце концов, турики и азари вполне мирно уживаются и никаких претензий друг к другу не имеют, так что несложно догадаться, что где-то на Цитадели Тейли и могла этой игре научиться.

Полным составом играли дотемна. Разошлись уже тогда, когда перестали различать мяч. Кстати, сам мяч оставили школоте, потому что как ни крути, а они могут играть каждый день, а мы все — только по выходным. А хорошо было бы почаще прилетать на колонию. С Азеком и компашкой видеться, опять же...

— Странно, — шедшая рядом Тейли все время смотрела на меня. И я только сейчас это поняла.

— Что именно? — уточнила я.

— Дружба с турианцем.

— И что в этом странного? Мне Азек нравится, его товарищи тоже вполне ничего. Правда, иногда он начинает слишком занудствовать со своим турианским гипертрофированным чувством как ее... гражданской ответственности, но вроде как после объяснений поменьше стал эту тему поднимать.

— Рада, что не у всех людей по поводу турианцев предрассудки...

— Ой, Тейли, да перестаньте, — Райна фыркнула. — Работают же люди во всяких галактических корпорациях и вполне нормально, между прочим, приятельствуют с туриками, саларианцами, азари теми же... А всякие там прошлые обиды — лишь способ манипулировать остальными, теми, кому просто нужен враг, хоть внутренний, хоть внешний — без разницы. Лично я с Рин согласна — Азек классный. У нас было бы побольше таких мужиков, глядишь, и бабы бы с ума не сходили.

— О, вот это верняк! — подхватила я.

— В общем, лично он нам ничего плохого не сделал, ну а прошлое... Наверное, надо его в прошлом все-таки оставлять, а то так можно до скончания веков выяснять, чьи предки друг другу больше дерьма сделали. Так и проебем и настоящее, и будущее...

— Кто ты и что сделала с Рэй? — неожиданно спросил Кайден. После чего перевел взгляд на меня. — Это ты ее философией заразила, да? Это по воздуху передается?

— Бля, Кайден, да ты никак шутить начал? — расхохоталась я. Настроение было хорошим. Конечно же, неизвестно, останется ли оно таким после того, как мы вернемся на "Адегон", но пока жизнь казалась мне просто идеальной. Если бы я знала, как скоро найду очередные приключения на свою задницу...

* * *

Неделя пролетела незаметно. Ну, то есть как обычно, в целом. Увольнений нас не лишили, даже наоборот — на всю нашу компанию свалилась благодарность. Устная, разумеется, но перед строем нас похвалили. А это приятно. Тейли по секрету мне сообщила, что сделано это в основном из-за того, что за нас тогда, в полицейском участке, вступились капитан Нейр и Азек с приятелями. Ну, как говорится, надо радоваться, что легко отделались.

Об этой истории с бандитами судачили всю неделю. Что радовало, так это то, что попытки отдельных однокурсников подловить нас поодиночке и отлупить резко пошли на спад. Некоторые даже смотрели с нескрываемым ужасом в глазах. К психологу стаскали всех по два раза. Ничего так тетка, но мне она не понравилась. Впрочем, когда мне врачи нравились?

Тем более, что я-то знаю, что никаких психических отклонений у меня нет — я просто ебанутая... Ну и эти трое, соответственно, тоже немного с поехавшей от природы крышей, иначе я бы с ними не ладила худо-бедно.

Эрика ситуацию откомментировала в своем привычном стиле. Сказала, что я всегда найду приключения на свою задницу, так что такой увал был вполне ожидаем. Собственно, на этом все и завершилось. Я даже приуныла немного — ожидала что-то вроде "Я за тебя беспокоилась"... Ну правда — друзья же, а в результате — никаких теплых слов и никакой радости от того, что я вернулась с колонии живой и невредимой. Хотя, признаем, Эрика всегда такая и ее уже вряд ли изменишь.

Тейли после того случая наотрез отказывается мне даже вкратце рассказывать о приключениях своей ранней молодости. Мол, "Я тебе расскажу, а ты станцию подорвешь, или шаттл угонишь, или же с кроганами в драку полезешь"... Собственно, на этой стадии К`Ваос осеклась и с ужасом посмотрела на меня, так как я как раз в этот момент восторженно развесила уши, готовясь узнать что-нибудь еще новое о бурной молодости своего инструктора и, естественно, при возможности повторить, ибо на старших надо равняться.

Чем мне нравится Тейли — тем, что она умудряется и дистанцию сохранять, то есть вести себя таким образом, чтобы я ее не начала подъебывать также, как Кайдена или Райну, и при этом все-таки находиться как-то... ближе, что ли, чем остальные преподаватели. В мячик вон весело на выходных поиграли, какие-нибудь случаи интересные все время рассказывает, объясняет понятно, а не щеголяет заумными терминами.

Второй любимый препод, как ни странно — Сайнворк. Да, он обзывается, порой даже довольно больно дерется, но все же — заботится о том, чтобы дать нам все возможные знания, которые могут пригодиться в боевой ситуации. Остальные преподы, как Андерсон раньше и говорил, были абсолютно нормальными. Ну как, нормальными — ни рыба, ни мясо. Придет, отбубнит материал, задание даст, готовые работы соберет... В общем, ни они с нами не рвались общаться, ни мы не горели желанием как-то уменьшать дистанцию.

Любимые-нелюбимые, но станция, естественно, уже осточертела, поэтому увольнения ждали, как второго пришествия. Не дрались, не шлялись после отбоя и вообще — меня уже вечером в пятницу затошнило от собственной "примерности". Зато утром в субботу мы организованной толпой погрузились в шаттлы и отправились на планету.

— Что делать будем? — сразу же начала уточнять Райна. — Может, по магазинам?

Я красноречиво изобразила рвоту. Кайден посмотрел на меня так осуждающе, но было видно, что в целом он со мной солидарен. Ричард просто произнес "Я пас" и выжидающе уставился на меня. А я что? Я поставила всех перед фактом, что собираюсь на стрелку с представителями правоаминокислотной формы жизни и не дай боже меня отвлекут походами по магазинам. Рич сразу же высказал желание пойти со мной, бунт было поднял Кайден.

Парня этого я вообще перестала понимать. По сути — я ему нахрен не нужна. Ну, как друг, в смысле. Интересы у нас полярные, максимум, на что мы способны по обоюдному соглашению — это поиграть в шахматы. Меня тошнит от технической терминологии, перспектива часами сидеть и копаться в какой-нибудь детальке, выясняя ее устройство, вызывает у меня панический ужас. Аленко, в свою очередь, уже успел нам с Ричардом заметить, что ролики — это для детей, что это несерьезно, что... В общем, много чего "хорошего" он успел сказать и о моих увлечениях, и о моей манере поведения. Но что интересно? Стоило мне изъявить желание пойти куда-то одной, или же прямо сказать, что я собираюсь провести какое-то время с Эрикой, или с турианцами, или посидеть у Тейли, как Аленко чуть ли не надувался от обиды и выставлял мне претензии в стиле... ну, по его словам выходило, что я готова в любой момент променять его, Райну и Ричарда на кого-то другого.

Блять, ну мы же не на бирже, и люди — не акции и облигации! Что плохого в том, чтобы помимо своей компании, общаться с кем-то еще? Я ведь никого не заставляю идти за собой, не тащу силком на футбольное поле, как Райна по магазинам, так почему Аленко все время предъявляет мне эти претензии?

Прежде, чем мы начали выяснять отношения, вмешалась Райна.

— А давайте все вместе и пойдем! Оттянемся, повеселимся. Интересно, а у них есть хоккей? Ну, или фигурное катание?

— Ты их лапы видела? — хмыкнул Ричард.

Я тут же включилась в спор о предполагаемых видах турианского спорта. Действительно, Азек мне рассказал только о нескольких играх, при этом постарался подчеркнуть, что ведет речь лишь о тех видах спорта, который по плечу и людям. Ну а что могут турианцы такого, чего не могут люди? Наверное, много чего.

Говорят, что они на птиц похожи, но как по мне — всевозможные полосатые татуировки придают этим выходцам с Палавена сходство с котами. Особенно если учесть, что рычат и мурчат они ну точно как коты. По крайней мере, Азек в процессе игры на прошлой неделе пару раз урчал. И плавать они не умеют ну точно как кошки.

Уже при приземлении заработал экстранет и я поспешила набрать сообщение турианцу.

"Привет, это Рин. Мы сейчас приземляемся. Как дела, что нового? Планы не изменились?"

Не прошло и тридцати секунд, как пришел ответ.

"Встречаемся через полчаса у северного выхода из космопорта. Азек."

"Я и так знаю, что это ты, зачем имя в конце?"

"Привычка."

Сразу же после приземления я навострила лыжи на северный вход в космопорт.

— Эй, подожди! Надо же еще в казарму вещи закинуть, — остановил меня Кайден.

Я оглянулась за спину — там болтался небольшой рюкзачок, в котором отлично поместилась сменная пара белья, пижама, роликовые коньки, спортивный костюм и... и все. Топать два квартала ради того, чтобы положить рядом с койкой три вещи общим весом не больше килограмма я морально не готова. Ролики-то побольше весят, естественно, но они мне на стадионе понадобятся — мы с Ричардом решили кататься почаще, а значит...

Все это я прокричала Кайдену уже на бегу, вихрем уносясь в сторону северного входа в космопорт. Рэй вдогонку сообщила, что скоро они к нам присоединятся... Ну и все, собственно. Только не оставляет меня ощущение, что по мнению Аленко, я сделала что-то неправильное.

— А чего вас так мало сегодня? — шутливо уточнил у меня Керс, которого мы и обнаружили на месте встречи.

— Могу спросить то же самое у тебя. Азека с Рамалом где потерял?

— Скоро придут. Пока ваш таможенный досмотр пройдешь — состаришься.

— Зато какая тренировка выдержки, какая закалка для нервной системы, — подхватила я. С местной таможней я не сталкивалась, поскольку прибывали мы в военный сектор Альянса, но вот каково приятелям, проходившим каждый раз все круги контрольно-пропускных пунктов, я представить могла. Ибо свежи были еще воспоминания о получении паспорта, сборе документов для прохождения медкомиссии и прочих малоприятных событиях, в которых так или иначе фигурировали всевозможные госслужбы. А кое-что, как известно, остается неизменным, проносясь сквозь века.

— Керс, да никак это и есть ваши дрессированные обезьянки, — раздался за нашими с Ричардом спинами голос турианца. Насколько я могу судить по интонации и по тому, что именно он сказал — относится он к нам явно недружелюбно.

— Прошу заметить — дрессированные, в отличии от некоторых находящихся здесь представителей более высокоразвитых в теории цивилизаций, — загнул Ричард прежде, чем я нашлась, что сказать. А найти было сложно, поскольку на ум шли только совершенно нецензурные высказывания, а опускаться до уровня ниже плинтуса — вот именно сейчас не хотелось.

В этот момент Керс сделал шаг вперед и что-то пробормотал турианцу так тихо, что не расслышала даже я. Ксенос сменился в лице и, бросив напоследок злобный взгляд на нас всех, поспешил ретироваться. А меня, в недобрый час, потянуло узнать у приятеля, что же это было.

— Ничего, — Керс метнул какой-то затравленный взгляд мне за спину. Обернувшись, увидела Азека с Рамалом. Естественно, вопросы пояснить, что это за тип был, были переадресованы им. Причем, интересовали эти вопросы не только меня, но и Дженкинса.

И тут ребята впервые повели себя очень странно. Азек процедил сквозь зубы, чтобы мы не говорили с ними больше об этом, Рамал едва заметно кивнул... Керс... Судя по всему, у него-то как раз и можно было вытянуть интересующую информацию, но однозначно не когда рядом эти двое. Почему мне вообще нужно эту информацию получить? Хороший вопрос. Думаю, что все дело в том, что я всегда стремлюсь найти объяснение странностям окружающих. А парни вели себя, как я уже говорила, странно.

Уже по пути на стадион Азек сообщил нам, словно нехотя, что сегодня лично он участвовать в игре не будет. Это была еще одна странность. И поневоле вспомнились слова Сайнворка "Слишком вы разные для того, чтобы стать хорошей компанией". Неужели старый хрыч был прав? Ведь в прошлую встречу выяснилось, что у нас даже спортивные игры до безумия похожи друг на друга, хотя развивались, естественно, у всех рас без влияния других. Мы даже мыслим порой достаточно похоже, можем договориться о совместных боевых действиях и...

— Айрин? — Азек дернул меня за рукав куртки.

— А, прости... Ты что-то сказал?

— Итак, вашему вниманию коронный номер исполнителя Айрин Джейн Шепард — выпадение в астрал без подстраховки, — съязвил Ричард.

— Она просто задумалась, что сразу так реагировать? — в рычащем голосе турианца мне послышалось недоумение.

— По секрету между нами — она этот номер исполняет практически каждый час, — хмыкнул Кайден. Опа, быстро он и Райна нас догнали. Хотя, если срезали через склады и гаражи — вполне реально, что успели.

— Видимо, вы представляете из себя удивительно увлекательных собеседников, — фыркнул Керс. Этот турианец никогда не упускал случая подколоть меня и приятелей. Не по злому, конечно же, а так, шутя.

Дальнейшая дорога до стадиона прошла в молчании.

— Все, абзац, поиграли называется, — хмыкнул Ричард, глядя на запертые ворота. За воротами, впрочем, шла какая-то оживленная работа: копошились люди в оранжевых комбинезонах, стояла пара аэрокаров.

— И покатались, ага. Что они там делают? — заинтересованно принялась я вглядываться вдаль.

— Можно подумать, это на что-то повлияет. Какая разница, если мы все равно не сможем зайти и поразвлекаться, — зло вздохнул Азек.

— Ты же не собирался играть еще полчаса назад, — удивилась было я.

— Просто сидел бы и смотрел — какое-никакое, а развлечение.

— А вот теперь чем заняться — непонятно, — фыркнул Ричард. — Рин, ты не заболела часом?

Я недоумевающе уставилась на приятеля.

— Просто сейчас самое время для одной из твоих любимых тирад. Ну, одной из тех, которые инструментроны переводить отказываются.

— А смысл? — грустно уточнила я. Ну словно сама судьба ставит подножки!

— А ведь с утра вроде так хорошо все начиналось, — зло пробормотала Райна и стукнула кулаком по воротам стадиона.

— Так чем теперь займемся? Не по кораблям-казармам ведь разбегаться? — уточнил Рамал.

Лично мне идея кораблей и казарм почему-то понравилась. Но вмешалась Райна.

— А давайте на озеро сходим?

— Если ты имеешь в виду водохранилище... — осторожно уточнил Азек.

— Ну да, его. Но там так красиво, что я называю его озером. Ну и не я одна, кстати.

— А купаться там можно? — с надеждой уточнила я. Хотя, даже если можно, то в чем? Купальника у меня нет... Да и погода сегодня не располагает к водным процедурам — небольшой ветер, температура плюс пятнадцать... Наша команда в расстегнутых куртках, турианцы — в застегнутых, так что да — не самая подходящая погода для купания.

— Нельзя, — окончательно убила во мне надежду в ближайшее время освежить навыки плавания Райна. — Зато там очень красиво. И пофоткаться можно.

Перспектива делать фотки меня не прельщала — честно говоря, я и не особо получалась на фотографиях и вообще... не знаю почему, но я не любила это дело. Вот просто не любила и все. Без всяких объяснений "а почему".

Тем не менее, фоткаться-не-фоткаться, но на водохранилище идти пришлось. Обрадовало лишь то, что Рэй была права — действительно там было очень красиво. И еще — официально оно находилось в черте колонии, а следовательно — курсанты имели право туда приходить. Но да — почему-то народу было очень немного. Впрочем, это и неудивительно — местные к красоте привыкли, да и были сильно заняты работой и учебой, а приезжих больше интересовала "некультурно-увеселительная программа".

— Может, пойдем на мост? — предложила Райна. Кайдену идея понравилась, впрочем — ему всегда нравится все, что предлагает Райна. Или же он умело делает вид, что нравится... Подкаблучник хренов.

Впрочем, с моста действительно лучше видно берег и красивые зеленые деревья, которые хоть и были похожи на земные, но все же отличались от них. Чем? Хоть убей, не скажу. Но отличались.

Само водохранилище имело форму восьмерки. И мост как раз пересекал ее самую узкую часть, проходя ровно по середине. На самом мосту народу было еще меньше, чем на берегу — гуляла женщина-азари с ребенком, в дальнем от нас конце было еще двое праздношатающихся...

— Скукотища, — буркнул Азек, опираясь на перила моста и глядя на воду.

— Если я схвачу тебя за ноги и брошу вниз, ты развеселишься? — хмыкнула я, вставая рядом.

— Я тебе рассказывал, как плавают турианцы? Они смешно размахивают руками и периодически кричат, что тонут.

Я припомнила, что что-то такое говорил незабвенный Гаррус Вакариан некоей Шепард в одной интересной компьютерной игре. Да, той самой, в которой я сейчас нахожусь. Выходит, не только один Вакариан обладает таким вот замечательным чувством юмора.

— Люди плавают лучше. Лучше топора, по крайней мере. Что у тебя с рукой?

Именно сейчас я замечаю, что турианец опирается на перила только левой ладонью, а правую как-то держит... ну неестественно, что ли.

— Да ничего страшного. Упал.

— Сам или помогли?

— На задании помогли. Ерунда — через три дня все уже будет в норме.

— Фуф, — я с облегчением вздохнула. — А почему сразу не сказал, что поэтому не собираешься играть? Я же уже себе в мозгах черт-те чего накрутила!

— У тебя вообще богатая фантазия, Рин, я уже успел это заметить.

— Нет, ну просто сначала вроде все нормально было, а потом вы трое... ну... словно из-за того происшествия у ворот что-то еще произошло.

— Рин, не запинайся в разговоре — это начинает очень сильно раздражать, — турианец наклонился вниз и, глядя на воду, надолго замолчал. После чего все же произнес. — Тебе не бывает стыдно когда кто-то из твоих соотечественников делает вещи... недостойные? Хотя нет, тебе не бывает. Я уже это заметил — ты не обижаешься, когда мы порицаем способ времяпровождения альянсеров, когда мы говорим, что здесь не особо хорошо... И я не могу понять — почему. Мы вот так не можем. И за поступки того, кто к вам прицепился, и мне, и Рамалу, и Керсу, стыдно.

— У нас тоже есть такие кадры, которым стыдно за других. Ну, лично я к ним не отношусь. Философия простая — стыдиться или гордиться можно только поступками своими собственными и тех людей, ну или турианцев, на развитие которых ты оказываешь непосредственное влияние. Ну, то есть если тот, кто совершает поступок достойный или недостойный — это твой ребенок, ну или там младший брат, или сестра... В данном случае может иметь место стыд за несделанное конкретно тобой. То есть за то, что ты не смог воспитать, не смог объяснить в нужный момент, что так поступать плохо...

— Но ведь вам, людям, свойственно гордиться действиями своих предков, значимых людей, своих героев, в конце концов.

— Но гордость эта, увы, ошибочная.

— Ты сама хоть понимаешь, что говоришь? — возмущенно произнес турианец.

— Отлично понимаю. Мы не умеем гордиться так, как надо. Для нас упоминание в стиле "Наш предок/соотечественник совершил что-то важное" служит своего рода стоп сигналом в стиле "Ну вот, великие свершения кем-то сделаны, можно теперь сидеть и гордиться, растопыривая пальцы". А этого быть не должно. Герои, они должны... ну примером быть, чтобы на них равнялись. Их надо знать, уважать, помнить, но... О, вот, поняла как сказать! Нельзя гордиться их поступками также, как будто ты совершил их сам. И естественно, испытывать муки совести за чужие проступки тоже нельзя.

— Но мы...

— Вы другие, Азек. У вас веками вырабатывались дисциплина, вот эта же гражданская ответственность, опять же... В общем-то, это хорошо.

— Предвижу замечательное завершение фразы в стиле "но..."

— Хорошо, будет тебе замечательное завершение фразы. Но ваша доктрина, как военная, так и жизненная, имеет один небольшой недостаток — вы будете выполнять любой приказ руководящего лица. Не задумываясь о том, правильный это приказ или нет. То есть, по сути, попади один из руководящих постов не в те руки...

— Это исключено.

— Ничего не исключено. Просто пока что до сих пор этого не случилось, а в будущем — слишком мала вероятность. Все-таки, у вас наверх пробиваются не благодаря связям, а доказывая свою компетентность и способность занимать ту или иную должность. К тому же, у вас у всех вбито в подкорку, что инициатива наказуема и проявлять ее большинство из вас попросту не умеют. Впрочем, это всеобщий дефект большинства разумных.

— Ну представь, что было бы, если бы каждый действовал по-своему.

— Тоже не самый лучший вариант, я с тобой согласна. Просто видишь — нигде идеальной системы жизни не существует, как таковой. Тут просто важно это понимать, ну, кого что цепляет и кому на что наплевать. Мне вот, например, полностью по барабану, что другие говорят про людей в целом, про обстановку на колониях, в армии... Я ведь не могу оказать никакого влияния на ситуацию, верно? Значит, и буду пропускать все сказанное мимо ушей. А если кто-то попытается вменить в вину именно мне ту или иную ситуацию — я долбану ему с ноги по ебалу.

— Я бы не сказал, что твоя философия неправильна... — осторожно начал Азек.

— Но для тебя она непривычна, неприемлема и непонятна. Так же, как и для нас непонятна ваша. Ну никто и не говорил, что мы обязаны стать неотличимыми друг от друга. Понимать, на какие места не нужно давить — да, пожалуй. Знать, что из себя представляют другие и какая у них жизненная философия и все такое прочее — естественно. Но полная ассимиляция — на это никогда и никто не пойдет, вполне понятно, почему именно.

— Азек, я смотрю, ты наконец-то нашел, кому выносить мозг дискуссиями на философские темы, — усмехнулся Рамал, становясь справа от меня.

— Рин тоже, судя по всему, не останется без благодарного слушателя, — подхватил Аленко, вставая с другой стороны от Азека.

— Ириа, не висни на перилах, — раздался рядом с нами властный голос той самой женщины-азари, которая выгуливала свою дочку. Много же им времени понадобилось для того, чтобы с одного конца моста на другой перейти.

— А ты купишь куклу?

Хм... Ну вот еще этим мы схожи, в данном случае, с азари. И наши, и их дети всегда стремятся выпросить у родителей игрушки/книжки/сладости взамен на хорошее поведение/высокие оценки и так далее.

— Я уже сказала тебе — нет. Пойдем быстрей, пока тебя дяди не забрали, — азари кивнула в сторону турианцев. Азек лишь снисходительно хмыкнул, остальные наши и не наши мужики переглянулись между собой и вернулись к болтовне, перед этим отойдя от нас с приятелем на небольшое расстояние.

Был ли причиной произошедшего позднее крик Райны, или все само по себе так получилось — не уверена, чтобы судить. Но одновременно произошло несколько вещей.

— Рин, Азек, обернитесь и улыбнитесь!

Мы практически одновременно поворачиваемся и турианец вдруг замечает что-то и бросается мимо меня к висящей, верней, уже к тому моменту — падающей вниз маленькой азари. Схватить ее он не успевает. Крик. Девочки или матери? Или обеих сразу? Прыжок наверх и вперед, руки вытянуты перед собой, после краткого мига полета ныряю ногами вниз в воду. Ребенка на поверхности не видно — возможно, она ударилась и потеряла сознание, или же хлебнула воды, а много ли дитю надо для того, чтобы захлебнуться.

На мосту наши, что-то мне кричат. Что-то про службу спасения. Хм, они что, решили, что я сама упала? Времени на уточнение и разъяснения нет. Вдох. Нырок. Вода пресная, поэтому приходится прилагать силы не чтобы погрузиться, а чтобы выплыть. С морской наоборот — она сама держит тело, поэтому и тонут в море не так часто, как в реках и озерах.

Вдох, нырок. Вода абсолютно прозрачная и если бы девочка была где-то рядом, я бы ее увидела. Вода кажется абсолютно ледяной, а когда я выныриваю на поверхность — приятных ощущений добавляет обдувающий ветерок. Третья попытка, третье погружение. Проплываю немного влево, потом вперед. Стараюсь за одно погружение успеть обследовать как можно больший участок дна. Я ее вижу!

В мозг вбито правило — не подплывать спереди, поскольку спасаемый может начать топить спасителя. Вот хрена у них на голове волос нет, было бы проще... Хватаю одной рукой поперек груди, поднимаю со дна, выныриваю сама. Тяжело. Плыть... Куда выплывать? Направо... нет, там я не вылезу — слишком отвесный берег. Налево! Расстояние то же, но спуск пологий.

Начинаю грести свободной рукой и ногами. Радуюсь, что всего лишь в тряпичных кедах, а не в привычных тяжелых гриндерах. Промокшая насквозь куртка тянет на дно... Одной рукой рванула ее с себя, что-то чиркнуло по шее, но на это я внимание не обратила. Перехватываю девочку другой рукой, окончательно избавляюсь от куртки и плыву дальше, на берег. Что с малявкой? Прямо сейчас я сделать ничего не смогу, надо сначала выбраться из воды. Если бы был кто-то еще, но... Но никто из наших не умеет плавать. Особенно в холодной воде и в холодную погоду. Особенно в местах, для этого не предназначенных. Норматив в бассейне сдавали, конечно же, все, но... Но бассейн — это одно, а реальный пруд и груз в килограмм двадцать — другое. До берега недалеко — метров тридцать. Год назад мы с приятелями проплывали расстояние в три раза большее на спор и ни грамма не уставали. Но сейчас все иначе. Холодней, сложней плыть, да еще и с грузом.

В какой-то момент слишком сильно сдавливаю рукой азари и она, всхлипнув, начинает кашлять, выплевывая воду. Приходит в себя, но ведет себя на удивление спокойно — вместо того, чтобы рефлекторно пытаться вырваться из моих рук и забраться на голову, она лишь крепко стискивает ладонями руку, которой я держу, а голову прижимает к моему плечу. На вид ей лет пять, но таков ли возраст на самом деле? То, что Тейли сто с лишним, а ведет она себя как наши девчонки в двадцать-двадцать пять, я отлично знаю. А вот как у них обстоит дело с физическим развитием? Оно отличается от нашего, или же вырастают они также, как и мы — годам к двадцати, после чего сохраняют имеющийся внешний вид до самой смерти?

В любом случае, девочка ведет себя более чем разумно. По крайней мере, в данной ситуации. Ну а то, что висла на перилах... Все на них виснут, особенно малышня. Ну и не удержалась, бывает.

— Я к маме хочу... — вдруг долетает до меня ее шепот.

Начинаю что-то успокаивающе бормотать, отвлечь девочку, чтобы она не отключилась. На всякий случай. Скорости не сбавляю и пока мы доплываем до берега, успеваю узнать, что маму зовут Зария, девочку — Ирия, что ей девять лет (все-таки я была права — они и развиваются медленней, чем мы, выглядит-то Ирия как наши пятилетки!), что ее папа работает в космопорте и она его очень редко видит.

Собственно, на этом все — приплыли. Почти до самого берега дно не прощупывалось, встать на ноги я смогла лишь в двух метрах от столь желанной земли. Уже выходя на берег отмечаю, что по мосту, с "городской" стороны на полной скорости несутся два аэрокара, один из них — с красным крестом на боку. Второй — похож на полицейский, но понимаю, что скорей всего это береговая охрана.

Зария пытается сразу же броситься к дочери, но я ее останавливаю. Прежде, чем она начнет возмущаться, Азек передает ей ход моих мыслей.

— Могут быть повреждения, которые ребенок сейчас просто не замечает. Лучше ей не делать резких движений, пока не осмотрит врач и не сообщит, все ли в порядке.

Турианец стягивает с себя куртку и укутывает ею маленькую азари.

Я стою, даже не зная, что делать и как действовать дальше. Бывает со мной такое — когда самое страшное уже позади и я вижу, что решением всех вопросов готовы заняться другие люди, на меня нападает странный ступор. И вроде как делать что-то надо, и что именно — я не знаю.

— Эй, Рин, говори со мной! — Кайден резко хватает меня за руку и увлекает на землю. Райна кидается ему помогать и стягивает с меня комбинезон. После этого укутывают куртками Кайдена и Ричарда. Чувствую, как к онемевшим было конечностям возвращается чувствительность. Все происходит за считанные мгновения и я сомневаюсь, что на поиск азари под водой и достижение берега мною было потрачено больше трех минут. А такое ощущение, что вечность прошла.

— А нахуя? Все равно я нихуя не понимаю в том, что понимаешь ты, а ты нихуя не понимаешь в том, что не понимаю я... Ой, то есть... ну ты меня понял... — проворчала я, чувствуя, что начинаю дрожать. Так, а вот и отходнячок пожаловал!

Врачи, как же я вас не люблю. Нет, я с вами никуда не поеду! Со мной все в полном порядке! Особенно сейчас, когда Рэй притаранила мой рюкзак, в котором, как известно, присутствует и сухое белье, и сменная обувь, так что до казармы дойти мне в самый раз. Особенно если учесть, что поверх футболки и кофты приятели на меня натянули куртку Ричарда, спрятав мокрые волосы под капюшон.

Ирия и Зария уехали в больницу на медицинском аэрокаре, Рамал и Кайден вызвались остаться для сообщения подробностей дела береговой службе. А Азек и Керс отправились провожать меня, Райну и Ричарда в казармы, верней сказать, они все провожали одну меня. Лестно, лестно, что моя тушка вызывает столько беспокойства. Ну и неудобно немного, конечно же.

— Эй, Рин, а где твой жетон? — неожиданно спрашивает у меня Азек и я мысленно матерюсь, потом еще матерюсь, потом матерюсь снова. Ну естественно! Я еще думала — что же меня по шее чиркнуло, когда я куртку сдернула с себя в воде? Цепочка жетона это была! Уй, блять, вломят же мне пизды...

— А я и не думал, что люди...

— Распиздяи, да, я помню, — зло огрызнулась я на Керса.

— Я не это хотел сказать. Ты бросилась в воду спасать абсолютно чужого ребенка. Не обязана же была...

— Керс, ну какой нахрен "не обязана"? Она бы просто умерла под водой и все — постоянного поста службы спасения в этом месте нет, так как и перила высокие, и не ходит почти никто в это место... А я так не могу.

Оглушительно чихнув, я хотела было продолжить разговор, но поняла, что говорить, собственно, не о чем. Блять, мне же еще сейчас про жетон объяснять и... нет, новый мне дадут и из Альянса не вышибут (если уж за прошлые прегрешения не выкинули, то и за потерянный жетончик ничего особо не сделают). Но, во-первых, будут без конца от случая и к случаю вспоминать эту оплошность, во-вторых, прямо сейчас прочитают кучу нотаций и... Да собственно, и все, но этого мне более чем достаточно для того, чтобы настроение испортилось окончательно.

Как и ожидалось, по приходу в казарму мне пришлось объяснять, что именно произошло. И если бы первой мне встретилась Тейли... Но нет — на зверя бежит и ловец, то бишь Энтони Сайнворк собственной персоной.

— Шепард, стоять. Причину внешнего вида объяснить.

— Упала в водохранилище, сэр, — четко ответила я, наступив перед этим ботинком на ногу Дженкинсу, чтобы не ляпнул что-нибудь не то.

— В который раз замечаю, что некоторым даже не надо пить, чтобы вляпаться в идиотскую ситуацию.

— И еще, сэр... я это... жетон потеряла, когда выплывала, — промямлила я.

— Лучше бы ты сама там потерялась, — в сердцах буркнул Сайнворк, после чего принялся раздавать ЦУ. — На написание запроса на получение нового жетона даю два часа. И радуйся, что пишешь его не в карцере.

— Да мне наплевать, мне карцер уже дом родной! — в сердцах выкрикнула я. — Благодаря вам, между прочим, спасибо.

Язык прикусила, но было уже поздно. Сайнворк ничего не сказал, но уверена — он мне эти слова припомнит. И кажется, я знаю, где проведу завтрашний день. А заодно — и последующие три недели увольнительных. Да, в карцере! В нем, родимом и родном! Я, блять, в нем чаще бываю, чем в родной комнате уже!

Казармы здесь отличались от тех, что были на Адегоне. Если на станции у нас были маленькие комнатушки на двоих, то здесь проект помещений был более чем классическим — ряды двухъярусных коек, общие спальни и, соответственно, никакого отдыха. Впрочем, мне почему-то вот прямо сейчас на это было насрать настолько... Настолько, что я даже написание рапорта проигнорировала — просто забралась под одеяло и, свернувшись клубочком, постаралась как можно быстрей заснуть.

Проснулась от раздирающего горло кашля. Едва попыталась встать, как перед глазами все поплыло и я повалилась на койку. Ну все, пиздец, приехали. Судя по тому, что даже встать не могу — схватила что-то серьезное. Пиздец. Просто пиздец.

— Рин! — сквозь туман перед глазами успела заметить метнувшуюся ко мне Райну. Та прикоснулась рукой ко лбу, сделала круглые глаза и куда-то побежала. Глаза закрылись сами собой и я провалилась в черноту.

Примечания:

Ошибки в студию, тапки и отзывы тоже.

Вот еще одна ситуация. В следующей главе напишу про то, что из этого вышло, окончательно сдружу эту компашку между собой... Ну а дальше — кто-то отправится на станцию "Вершина" разруливать вселенский заговор и производить впечатление на одного турианского капитана:)

В компании с ними Рин была всего лишь второе увольнение, но проблем успела притянуть больше, чем до этого они втроем за все увольнения, вместе взятые. Где-то в глубине души Кайден даже немного был рад тому, что Шепард свалилась с бронхитом после купания и они с Райной могут провести день спокойно, без влипания во всевозможные истории и разгребания малоприятных ситуаций. Конечно же, Кайден корил себя порой за такие мысли, но все равно не мог какой-то частью души не признать, что без этой белобрысой их компания была бы намного лучше, тише и спокойней.

С другой стороны — из них из всех Шепард как никто другой соответствовала образу того самого "идеального воина", который готов жизнь положить за борьбу с несправедливостью, который будет всегда поступать правильно... Но одно дело — восхищаться издали, а другое дело — быть частью компании, которую этот самый воин втягивает в неприятности, причем порой делает это невольно.

Вернувшись с увольнения в воскресенье, трое приятелей были сразу же вызваны Сайнворком для разговора.

— А теперь — быстро, четко и по порядку. Как на самом деле свалилась в водохранилище Шепард и куда делся ее жетон.

Кайден посмотрел сначала на Райну, потом на Ричарда. Они что, соврали о том, как было дело? Наверняка Шепард со своей в ненужные моменты возникающей скромностью сообщила, что "просто упала".

— Сэр...

— Аленко, я не сомневаюсь, что вы единственный в этой компании, у кого есть мозги и поэтому обращаюсь к вам. Рассказывайте.

Вздохнув и мысленно пообещав себе поговорить с приятелями на тему "Почему не надо врать начальству", Кайден принялся рассказывать. Про прогулку на водохранилище, про упавшую Ирию и про то, как Шепард бросилась в воду, чтобы спасти ребенка. Ну и про то, как потеряла этот самый жетон, избавляясь от куртки.

После его рассказа воцарилось тягостное молчание. Парень заметил, как втянули головы друзья, ожидая всего, что угодно — от кары небесной до... Впрочем, их худшие ожидания не оправдались, так как Сайнворк решил ограничиться одними только нотациями.

Но надо знать, какие это были нотации! Кажется, теперь Кайден все-таки понял выражение Шепард "конкретно пропесочить", поскольку именно это с ними и сделал незабвенный Сайнворк. И объяснил, почему не стоит порой идти на поводу у друзей, и почему надо иногда этим самым друзьям задавать правильный вектор движения, почему иногда не надо им потакать во всем, а также — в каких случаях стоит быть "один за всех и все за одного", а в каких — сказать правду, какой бы она ни была. Завершилось все, как ни странно, повинной самого Сайнворка.

— А я что по-вашему должен сейчас делать и чувствовать? На нее надо было, мать вашу, не орать, а как минимум похвалить перед строем.

— Сэр, а может, и не нужно? — неожиданно спросил Ричард.

Кайден шикнул было на него, но Сайнворк уже услышал реплику парня и потребовал объяснений.

— Рин ведь не считает сама, что сделала что-то из ряда вон выходящее. По ее мнению — это самый обычный поступок самого обычного человека и... ну, каждый же должен был так поступить! А как известно, люди перестают быть людьми, когда нормальные, человеческие поступки становятся чем-то особенным, из ряда вон выходящим.

— Кхм... — кажется, Сайнворк для себя впервые открыл такую сторону Айрин Шепард. Кайден, впрочем, сам не раз и не два удивлялся тому факту, что Рин была... нет, не то чтобы она была умней их всех, вместе взятых, вовсе не это. Ее успеваемость была обусловлена лишь натренированной памятью, а вот умение мыслить и говорить такие по-настоящему важные и взрослые вещи... Так скажем, этого от нее мало кто ожидал. Ну действительно — первое впечатление, которое производила эта девушка, было далеко от того, которое возникает при знакомстве с умными людьми. Скорей уж Айрин была похожа на так и не перебесившегося подростка, да и увлечения выбирала под стать... Но да — как уже говорилось, мысли и суждения ее вовсе не являлись такими же недалекими, как это самое первое впечатление...

— Кэй, выпади из астрала, — едва слышно шикнула Рэй, дергая его за рукав куртки.

"Ну все, оказывается, она еще и заразная", — мысленно вздохнул Аленко, но вслух ничего говорить не стал — лишь постарался вслушиваться в диалог Ричарда и Сайнворка, чтобы не терять нить разговора и быть готовым отвечать, если спросят.

Не спросили. Вместо этого Сайнворк выслушал все, что говорил Ричард об Айрин и, дождавшись окончания тирады, произнес:

— Ладно, допустим, поступку Шепард я могу теперь найти объяснение. И ее вранью тоже. Но заметьте — я не говорю, что с нее, и с вас двоих, кстати, это снимает вину. И на будущее хочу вам заметить, молодые люди — в боевой ситуации вы должны следить не только за врагами, но и друг за другом. И вы либо станете настоящей командой, либо передохнете поодиночке. Все поняли?

— Так точно, сэр, — выдохнули все трое.

— И вот еще... Отдайте это Шепард, — Сайнворк передал Ричарду небольшой армейский жетон на порванной цепочке. На вопросительный взгляд парня Сайнворк, на удивление разговорчивый сегодня, поспешил пояснить. — На КПП пришла женщина-азари, которая и попросила поговорить с некоей Айрин Шепард. Она мне все и рассказала, как было на самом деле. А жетон зацепился за одежду той малявки, которую Шепард вытащила.

— Разрешите идти, сэр?

— Идите. И чтобы без глупостей, все четверо!

Из кабинета начальства все трое выходили, потупившись и избегая смотреть в глаза друг другу. Впрочем, скорей всего, остальные, также, как и Кайден сейчас, задумались о последних словах инструктора. Следить не только за врагами, но и друг за другом. Это что, значит, они должны были Шепард тогда потащить силком в больницу? Разве она позволила бы? И вообще — разве было бы это правильно? Она ведь сказала сама, что все в порядке и... Да, и несколько часов спустя свалилась с температурой под сорок и "приятным" бронхитом. И до сих пор не пришла в себя после госпитализации, а прошло около суток. Кайден на себя разозлился. Прежде всего, за слова Сайнворка и его ухмылку, в которой словно сквозила насмешка "Хороши друзья".

На Айрин за то, что та все время во что-то влезает. На ее, прежде всего, глупость, из-за которой им всем сейчас прилетело. На Ричарда и Райну, которые по непонятной абсолютно причине взялись ей потакать.

— Далеко собрался? — уточнил он, когда заметил, что Рич собрался потихоньку слиться в боковой коридор. Да, в тот самый коридор, который вел к санчасти.

— Жетон Рин отдать. Может, она уже очнулась и меня пустят с ней поговорить.

— Вместе и пойдем!

— Да зачем толпиться-то?

— Ну как это, зачем? Рин сто пудов нас рада будет видеть! Ну и про то, что жетон ее нашелся, тоже рада будет услышать...

* * *

— Ну и нахуя вы приперлись всей ордой? — просипела Рин из-под одеяла, щуря глаза от слишком яркого для нее света.

Кайден заметил, как Райна непонимающе захлопала глазами.

— Ну мы вот... Жетон твой принесли... Увидеться хотели...

— Жетон мог бы и кто-то один принести — раз. Второе — вовсе необязательно было ради куска жести тащиться в палату к возможному носителю каких-нибудь замечательных вирусов. И третье — могли бы и пожрать что-нибудь нормального принести.

— Я принес! — неожиданно произнес Ричард и протянул Шепард здоровущий пакет, через прозрачные стенки которого было видно несколько картонных упаковок из ближайшего фаст-фуда.

"Молодец, Дженкинс, нашел что принести девушке с больным горлом. Они же такое не едят," — едва собирался произнести Кайден, но в это время личность, сидящая на кровати, радостно ухмыльнулась.

— Ура! Хоть один позаботился... — зашуршав коробками, Рин вытащила здоровущий гамбургер и, нимало не заботясь о впечатлении, которое она производила (а когда ее это заботило, с другой стороны), вцепилась зубами в булку так, словно ее до этого неделю не кормили. — Жрать жвершки хошетша, а эти твави нишего, кроме каши, не жают. А мне эта каша уже вот ждешь! — Айрин провела большим пальцем левой руки по горлу. — И да, в четвертых — мало кому нравится, когда его видят не в самом... кхм... милом виде.

— Уж извини, что не подумали, — едко протянул Аленко. Но Рин его слова приняла за чистую монету.

— Да ладно, чего уж там... А кстати, откуда у вас мой жетон?

— Сайнворк отдал, — ехидно произнес Кайден. — Еще и припечатал нам по шее за кое-чью ложь, не знаешь, за чью?

— Я больше не буду, — быстро пробормотала Рин.

— Не будешь, потому что мы тебе не дадим, — нахмурилась Райна. — Ну ты представляешь, что бы было, если бы...

— Ну все, началось. Да ничего бы не было. Ну подумаешь, пару-тройку дней в санчасти поваляюсь...

— Какой пару-тройку! Между прочим, у тебя бронхит, а с ним меньше пяти дней не держат.

— А меня не удержишь — я только на ноги встану и сама отсюда убегу. Своим ходом.

— И на станцию тоже своим ходом?

— А как же!

— По безвоздушному пространству, — съехидничал Кайден.

В него тут же полетела скомканная обертка от гамбургера.

— Молчи уже, вечно обиженный. И да — я настолько терпеть ненавижу врачей, что слиняю отсюда при первой же возможности.

— Я сообщу об этом лечащему врачу, да?

— Стукач! — обертка от гамбургера была притянута при помощи биотики и снова полетела в него. Впрочем, Кайден лишь выставил защитный барьер и продолжил перепалку.

— И не разбрасывай мусор. Только свиньи мусорят там, где живут.

— Чистюля и педант, ненавижу таких, — зло буркнула Айрин, но бумажку с пола подняла.

В этот момент троим друзьям приказали покинуть санчасть. Впрочем, они и так уже провели тут пятнадцать минут вместо положенных десяти, так что жаловаться нечего. Уже выходя из палаты, Кайден Аленко успел заметить нырнувшее под койку тело, прижимающее к себе пакет с гамбургерами и орущее что-то про то, что живой ее Гиппократ не возьмет...

* * *

Ну что же — за три дня я настолько заебала бедного нашего врача и двух медсестер, что они снизошли до столь нужного мне решения — выпустить меня под мою же ответственность, поскольку заразной я никогда и не была, а мое здоровье на то и мое здоровье, чтобы я о нем заботилась.

Вот не пойму я нашу медицину... Ну подумаешь, под сорок... Я с тридцать восемь спокойно прыгаю и хоть бы хны, ну а с под сорок... Ну да, лежу с жалобной мордой в стиле "дайте сдохнуть", но только пару-тройку дней, а потом все приходит в норму. И вообще — я всегда быстро выздоравливала, а повторно не заболевала и осложнениями никакими не страдала. Мне что там надо было в нашей санчасти до появления пролежней койку давить? Я так не умею! Ну а так...

Кстати, последние два дня я болела таки на родном "Адегоне" — в колонии меня оставить не рискнули и правильно, так как там у меня больше пространства для маневра, то есть для побега, а страх перед врачами сильней страха перед трибуналом. Собственно, именно по этой причине три дня спустя после прибытия на станцию я принялась ходить со всеми на занятия и даже посещать боевые тренировки, к сожалению, пока что только в качестве зрителя.

Тейли теперь при виде меня делает каждый раз жест "рукалицо". Найду того, кто ее этому научил — убью. Факт такой, что за жестом этим видно, что азари натурально с меня ржет. Да что там — я сама со своей привычки притягивать на задницу неприятности удивляюсь... Аленко на меня дуется, опять непонятно за что именно, но дуется... Впрочем, это его привычное состояние, так что особо я не удивляюсь. Просто человек такой — надо ему чувствовать себя на кого-то обидившимся, иначе он не может, видимо.

Ну а я что? Я ничего. Вернувшись в родную комнату обнаружила, что шмотки Райны за это время успели сами собой разбросаться не только по ее, но и по моей половине, устроила разборку... Ну как, разборку — поорали друг над друга, подушками по мордасам стукнули пару раз. Кайден, в это время в недобрый час зашедший к нам (кстати говоря, без стука) откомментировал что-то в стиле "Детский сад, младшая группа", за что и получил от меня по морде подушкой, ибо нехуй тут... Может, он именно поэтому на меня дуется?

Ай, ладно, как бы-то ни было, жизнь вошла в относительно привычную колею. Ну как, привычную... В будни все в норме, а вот в выходные... На третью неделю у одного из колонистов со двора сбежала здоровущая собака, которой встретились на пути я и Азек... Ну думаю, исход столкновения был предрешен — мы с бравым турианским воякой оказались на дереве, причем в который раз подтвердилась моя гипотеза о том, что турианцы в чем-то похожи на кошаков. Когда Азек сообщил мне, что его инструментрон не с ним, я его обрадовала тем же сообщением, так что пришлось нам висеть на этом самом дереве четыре часа, матерясь на рычащую внизу собаку. Тираду Азека приводить не буду, скажу лишь, что я узнала очень много турианских фразеологизмов, которые мне понадобились уже на четвертый мой увал.

А что было на четвертом увале? Ах, да, там приключилась целая история. Сначала мне на дискотеке пихнули пакет с каким-то порошком. Видимо, сделавший это турианец, принял меня за кого-то другого, хотя Азек говорил, что по моей шерсти на голове меня можно узнать везде... То, что в пакете не сахарный песок, я поняла сразу же и бочком выбравшись из клуба, поспешила в полицию, на которую и нарвалась... Короче, естественно, что менты не поверили в то, что я этот пакет только что получила из рук незнакомого декстрота и вот как раз несла его им... В конце концов, все разрешилось, даже более того — благодаря полученной таким странным образом партии "товара" и тому, что я смогла опознать турика, сунувшего мне в руки пакет с порошком, и накрыли всю шайку-лейку. Какими словами персону мою потом назвал пришедший забирать меня из КПЗ Сайнворк, я тоже промолчу. Равно как и то, какой тирадой разразились приятели, когда поняли, что я отправилась в полицию сдавать наркоту, перед этим не сообщив ничего им и не попросив о помощи тех же Азека, Рамала и Керса. Ну с другой стороны — а чем бы они помогли?

Разве что в КПЗ мне было бы сидеть веселей — таки, в компании друзей, а не в одиночку, но разве я могла ради собственного эгоизма подставить приятелей? Вот именно, что не могла...

Пятое и шестое увольнение прошли спокойно. Ну как, спокойно — вокруг нас с Ричардом собралась компашка людей и азари, умеющих ездить на чем-то, у чего есть колеса. Мы даже Азека и Керса после долгих уговоров поставили на скейтборды, перед этим заверив их клятвенно, что снимать на камеру не будем и что ну никому об этом не расскажем... Да можно подумать, я не понимаю, что у них наверняка к таким видам спорта относятся также, как и у нас, мол для детей и все такое...

Седьмая неделя нас порадовала. Прежде всего, сначала нас на стадионе заметил майор Дэкерс — один из наших преподавателей. Да, не из тех, которые к нам хорошо относились, а из тех, кто норовил вылизать зад начальству, а свое плохое настроение предпочитал срывать на тех, кто по определению не мог ответить, то есть на младших по званию. Ой, я вас умоляю, когда меня это останавливало!

— Аленко, Дженкинс, Шепард, Уоллес, ко мне! — произнес этот человек, заходя в ворота стадиона.

Отвлекшись на него, я вмазалась в едущего на скейте Азека. Спасибо, что он удержал равновесие и успел меня поймать прежде, чем я долетела до асфальта. Не снимая ботинок (а мне бы дали их снять? Сказали же "ко мне", а курсант должен выполнять приказы мгновенно, как дрессированная овчарка), подъехала к стоящему на входе мужчине.

— Объясните немедленно, что за балаган вы тут устроили, курсанты.

— Где?! — удивленно вытаращилась я, оглядываясь на царившую вокруг идиллию. Двадцать одна штука разумных, из которых семь турианцев (из компашки Азека, разумеется), шесть человек, пять азари, одна из которых наша Тейли К`Ваос, а в качестве апофеоза — три саларианца, которые как раз сейчас пытались постичь всю тайну игры в старую добрую лапту, правила которой я пока что не до конца забыла и в то же время — аналога среди игр других рас ей, родимой, не нашла, а потому загорелась идеей всех желающих данной игре обучить.

Всем от пятнадцати до двадцати пяти лет, азари — от шестидесяти до ста с чем-то, все разбились на группы по интересам и, в общем-то, не толпятся в одном месте, равномерно сосредоточившись группками по четыре-пять чел... тур... в общем, кому-как-повезет.

— Обращаться по уставу! — рявкнул Дэкерс. Ближайшие к нам разумные оставили на короткие минуты все свои дела и разговоры и сосредоточенно принялись вслушиваться в беседу.

— Где балаган, сэр?! — рявкнула я во весь голос, прикладывая ладонь в перчатке к шлему с изображением котят и одергивая черную футболку, на которой светилось изображение какой-то азарийской мультяшной птички. Зрелище, видимо, было не особо симпатичным на взгляд Дэкерса, поскольку он, поглядев на мой ебальничек, а потом на то, что этот самый ебальничек прикрывало, как-то вздрогнул, но все же продолжил обычным тоном.

— Курсант, я последний раз спрашиваю — что это за...

— Мои друзья, сэр! Мы тут гуляем, сэр! Разрешите идти?

— Разрешаю вести себя, как нормальные люди, а не тупое стадо баранов, которым заняться нечем, кроме как впадать в детство в компании таких же... — Дэкерс замялся, подбирая, видимо, цензурное выражение.

— Так точно, сэр! Я немедленно выжру в одно рыло бутылку вискаря, а потом пойду по блядям. Разрешите выполнять, сэр?! — проорала я на весь стадион. Эх, конечно же, окажусь я в карцере, но видок препода того стоил. Очень сильно стоил, скажу я вам...

В этот момент мне на плечо легла чья-то рука.

—Майор, у вас какие-то вопросы к моим подопечным?

— К`Ваос, — процедил Дэкерс, понимая, кто именно стоит перед ним. Что поделать, он был из тех, кто очень не любил инопланетян, а следовательно — и Тейли. Впрочем, меня он тоже не любил. И биотиков. И Сайнворка. И тех, кто хорошо учился. И тех, кто плохо учился. И тех, кто подчинялся уставу. И тех, кто ему не подчинялся. В общем, в немилость попасть данному субъекту было очень легко — достаточно было один раз попасть в поле его зрения.

— Как видите. Так в чем проблема, я не понимаю. Насколько мне известно, курсанты вправе проводить свой досуг так, как им угодно. С некоторыми оговорками, впрочем, но ни в одной из них ничего не сказано о спортивных играх в компании других рас. Кстати, насколько мне известно, некоторые из нашего с вами руководства вполне одобряют это самое дело. Тот же Сайнворк, к примеру... — словно бы ушла в сторону Тэйли, но мы-то помним, как ненавидит данного человека Дэкерс.

— Мы еще вернемся к этому диалогу, когда ваша компания вернется на станцию, — процедил сквозь зубы мужчина. Я, скорей даже издевательски, чем в рамках традиции, отдала ему честь, даже щелкнув друг о друга пятками роликовых коньков, благо, что равновесие при этом у меня хорошо удерживать получалось...

Едва Дэкерс скрылся из виду, как мы с Тэй переглянулись и расхохотались. Кайден, Райна и Ричард, присутствовавшие при всем диалоге, но за все его время не произнесшие ни единого слова, наконец-то отмерли и присоединились к нам в угарном ржаче.

— Про вискарь и блядей ты клево завернула, Рин, — ржал Дженкинс.

— Погодите, эта сука на нас еще отыграется, — зло буркнул Кайден.

— Проблемы? — Азек подъехал к нам и с тревогой посмотрел прямо на меня. Глаза в глаза.

— Да расслабься ты, — хмыкнула Тейли. — Он уже давно бочку катит на эту четверку, ну и на Рин в частности. Еще с тех самых пор, когда она после тренировок со мной трепаться стала.

— Ксенофоб? — уточнил Азек.

— Еще какой. При этом давай уточним, что мы для него тоже в каком-то роде ксеносы. Забыл, что ли? — я на мгновение замерцала пламенем биотики, впрочем, тут же его погасив.

И все же до конца дня турианец был неестественно молчаливым и выглядел даже каким-то подавленным. Ах, да, вот это, пожалуй, еще один их пунктик — они стараются всеми силами не доставлять проблем другим. Ну как, другим... Скорей тут применим термин "свои". Черт подери, да он же старше меня всего на несколько месяцев, а Рамал и Керс — вообще младше, чем я, а серьезности в каждом из них больше, чем во всей нашей компании, вместе взятой. Ну за исключением Аленко, пожалуй, который, едва мы только подумаем о том, чтобы что-то сделать, тут же сообщает, что нам за данное действие будет.

А под конец дня пришел капитан Нейр. Черт, да что-то зачастили к нам руководители... Нет, Тэйли я, честно говоря, в этой обстановке и за руководителя не считаю. Ну, может чуть-чуть считаю, но на общем отношении во время досуга это не отражается. Как уже говорилось — поводов стебаться над собой она сама не дает, а посиделки с курсантами и совместные спортивные игры сама за нарушение субординации не считает.

А вот что понадобилось Нейру? Черт, что-то меня это нереально настораживает. Как бы не вышло боком это Азеку и ребятам.

Тем не менее, первым делом Азек предложил капитану с нами сыграть. Тем более, что настало время для так называемой "финальной игры", то есть того момента, когда большей части нашей компании надо было разбегаться. Как-то стало традицией, что мы перед "закрытием" дружно собирались все вместе и играли командой в этот турианский футбол, которому Азек научил нас в первый же день.

Нейр, впрочем, показал себя с лучшей стороны — мало того, что не стал отказываться, так еще и играл намного лучше большинства из нас и, в конце концов, противоположная команда разгромила нас в пух и прах. Ну что поделать — бывает. Впрочем, у нас на поражение никто со слезами не реагировал — за прошедшие несколько недель всем уже успели вдолбить в голову, что это просто игра, и что выяснять отношения из-за какого-то мяча просто... ну, глупо.

Об этом я размышляла, идя за спинами Кэя и Райны, краем уха умудряясь слушать веселый пиздеж Дженкинса, который как раз вспомнил одну из старых солдатских баек, которую и начал мне рассказывать.

— Шепард, мы можем поговорить? — дорогу нам заступил этот самый капитан Нейр. Одет он был в штатское, но когда гражданка могла скрыть военную манеру ходить, держать спину, говорить? Вот и я о том, что никогда. От него за версту несло армией и.. да, силой. Причем не той грубой силой, которую демонстрировать мог каждый первый районный гопник, а... черт, ну не зря их называют космическими рыцарями некоторые мои соотечественники. Было ощущение такое, странное.

— Конечно, а о чем? — ребята пошли дальше, а я остановилась посреди тротуара и вопросительно уставилась на ксеноса.

Так, ну что я могу сказать? Чем-то он похож на нашего Сайнворка. Но чем — хоть убей, не скажу. Впрочем, возможно, потому, что оба они производили впечатление отцов-командиров, а судя по тому, как уважительно отзывались наши о Сайнворке и Азек с компашкой о Нейре... Так, не выпадать в астрал, когда с ним разговариваю!

Примечания:

Так, она маленькая, я знаю! Но следом летит вторая побольше, а вместе они слишком большие для одной главы, поэтому уж лучше маленькие две!

Как обычно — мнения и пинки в отзывы.

Вопреки довольно распространенному мнению о турианцах, никакой угрозы они в людях не видели. Как, впрочем, и не ожидали от этой расы особенных достижений или свершений. Потенциал у них, естественно, был, по сравнению с теми же батарианцами и волусами. Причем, потенциал как силовой, так и интеллектуальный. Уже достигнув совершеннолетия и поступив на службу Нейр усвоил одно важное правило — никогда не судить о ком-либо по его происхождению. Именно поэтому, узнав о том, что подчиненный все же не внял совету и продолжил общение с курсантами "Адегона", Нейр решил сам лично свести с ними знакомство и проконтролировать ситуацию. Как это сделала чуть ранее Тейли К`Ваос. Впрочем, у Нейра была еще одна причина узнать Шепард и ее компанию ближе. Особенно его интересовала эта девушка. Для чего это ему потребовалось — разговор отдельный.

Как Азек и говорил — с дисциплиной и субординацией она была знакома достаточно поверхностно, да и подчиняться просто так не пойми кому не собиралась, даже если этот "кто-то" был выше ее по званию. Но, как заметил тот же Азек — у людей далеко не всегда человек, имеющий высокое звание, соответствует занимаемой должности. Поэтому, возможно, недоверие девушки и ее желание "думать своей головой и не оценивать по звездочкам на погонах" было скорей защитной реакцией, чем каким-то бунтарским порывом не перебесившегося ребенка.

— Сами не догадываетесь? — решил он немного поиграть в ее игру "вопрос на вопрос". В конце концов, для того, чтобы оценить ее, надо было заставить излагать мысли, а не распаляться самому.

— Лучше обращайтесь ко мне на "ты", — девушка слегка поморщилась.

— Хорошо, — ответил Нейр, при этом отметив, что сама она даже не завела речь о том, чтобы сократить дистанцию со своей стороны. Хм... Признает себя младше. По званию, по возрасту, по опыту... Это хорошо — значит, в чем-то Азек был прав, она способна проявлять гибкость в отношениях и при этом не переходить за рамки. Кроме того, с точки зрения турианца, такой пассаж можно было еще счесть своего рода обозначением собственного места. Младший. А значит — его слова при желании можно не воспринимать всерьез, даже слушать необязательно. То есть, здесь Азек снова был прав — она никого не заставляет следовать за собой насильно. Не приказывает. Не командует. Но ей подчиняются. Каким-то образом именно она собрала на стадионе эту компанию из самых разных рас, при этом по словам того же Азека — за все время ни разу не возникло серьезных разногласий или ссор. Тем временем девушка продолжила свою тираду.

— Теперь о том, догадываюсь ли я... ну, предположим, догадываюсь. Скорей всего, речь не опять, а снова, пойдет о том, что наша дружба с Азеком и остальными кажется вам странной. Ну и заодно — со всей остальной компанией. Что наши увлечения не подходят к нашему возрасту, что лично вы бы предпочли меня и моих друзей не видеть вовсе, а Азека, Рамала, Керса и остальных — в компании соотечественников, поскольку вы опасаетесь утечки информации, подобно и некоторым из наших руководителей... Возможно даже, результатом нашего разговора станет то, что вы просто запретите ребятам поддерживать контакт с нами. Я ничего не упустила?

— Пожалуй, ничего. Разве что кроме того, что ни о каких запретах речи не шло, да и увлечения ваши лично я вовсе не считаю детскими. Более того — результатом таких увлечений является улучшение координации движений, чувства равновесия, а также таких важных качеств, как командной работы, стратегического мышления и многих других... Понимаю, что ваше руководство, возможно, со мной не во всем согласится, но не об этом речь. И тем не менее, твои... выкладки, кажется так ты это называешь, меня заинтересовали.

Как ни странно, она смогла догадаться, на чем именно будет построена их беседа, верней — вокруг какой темы она будет развиваться. Это казалось Нейру еще более странным. На стадионе он видел... ребенка. Да, некоторые из его подчиненных по возрасту были еще младше, чем она, но успели побывать в боях и узнать, с каким дерьмом может столкнуться по жизни каждый. Но она — нет. Нейр знал, что по человеческим меркам ребенком можно было считать любого, кто не закончил обучение. Причем, неважно, будь то школа, институт, или армейская программа. До завершения обучения большинство людей сидело на шее у родителей и не имело ни малейшего представления о том, как устроен мир вокруг. Конечно же, были и исключения, но по менталитету восемнадцатилетний человек от восемнадцатилетнего турианца отличался разительно.

И вот этот ребенок, оказывается, обладает вполне неплохими знаниями... нет, верней даже не знаниями — способностью к построению определенных логических цепочек. Поняв, что она ждет от него продолжения фразы, Нейр произносит то, что ей хочется услышать.

— Утечка не столь страшна, поскольку лично мы не занимаемся ничем особо секретным — наша деятельность и так известна Альянсу, более того — совместные операции уже лет двадцать как стали старой доброй традицией. А вот ваше руководство, насколько мне известно, опасается небезосновательно.

— О, да! По их мнению, собравшимся в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет поговорить ну реально больше не о чем, кроме как о какой-нибудь секретной информации, о которой, мы, кстати, тоже не имеем ни малейшего понятия. Да и какая она секретная, если из нашей программы целую сенсацию раздули, а по "секретной" станции то и дело шастают журналюги... И тем не менее — о работе у нас речь не идет. Как я уже говорила — есть масса других тем для обсуждения, которые кажутся и нашим, и вашим куда более интересными.

— Настолько интересными, что вы даже не ссоритесь? Вот это мне, Шепард, если честно, очень интересно. Я работаю с Альянсом уже в течении пяти лет, в основном руковожу совместными операциями. И ни разу у меня не возникало задания, где все бы проходило гладко в плане взаимоотношений команд.

— Капитан Нейр, ну вы же не выбираете команды. Да и бойцы ни ваши, ни альянсерские, уйти не могут при желании. А у нас все абсолютно добровольно, не нравится — уходи, никто держать не будет.

— Но все равно, учитывая, сколько предрассудков испытывают по отношению друг к другу представители наших рас... Да и азари не всегда хорошо относятся к людям, насколько мне известно.

— Ага. И саларианцы, и батарианцы, и многие другие, да и люди не белые и пушистые... И в прошлом кто-то с кем-то всегда грызлись. Это... честно, это проще показать, чем объяснить, как мы это делаем, но...

Нейр терпеливо стоял и ждал. Азек говорил о том, что иногда Шепард, боясь быть понятой неправильно, начинает немного путаться в словах, впрочем — обычно это быстро проходит, так как она принимает немного нестандартное решение, которое способно объяснить если не все, то очень многое.

— Идите за мной, — девчонка тряхнула беспорядочно лежащей шерстью на голове и, не оглядываясь, пошла в сторону ближайших жилых домов.

Что же, и снова характеристика, данная его подчиненными, полностью соответствовала реальности. Девчонке было ВСЕ РАВНО — идет за ней кто-либо, или нет. И если бы он не пошел — его никто бы ни в чем не обвинил... Так что же движет теми, кто идет за ней? Любопытство? Или как раз подогревает самолюбие то самое "не хочешь — не надо", в котором некоторые ее соотечественники могут усмотреть подтекст "ты мне не нужен, но если хочешь — можешь пойти".

Во дворе они оказываются прямо напротив большой детской песочницы, в которой как раз собрались совсем маленькие дети. Всем от трех до пяти лет, азари, естественно, чуть постарше. Их чуть более десятка и...

— Ну и зачем ты сюда меня привела?

— Смотрите. Два саларианца, четыре азари, три человека, два турианца... ничего не напоминает?

Судя по ехидной усмешке Шепард — она наверняка сомневалась в его умственных способностях. Но виду не подавала, кроме этой самой усмешки.

— Вашу компанию, да. Но это совсем дети...

— Надо сидеть и смотреть. Издали, не показывая, что мы их видим...

Уже на этой фразе Нейр собрался встать и, распрощавшись, уйти. Но вместо этого почему-то остался. Возможно, потому, что в песочнице затеялась ссора — один из детей случайно раздавил стену песочного замка, за что одна из девочек-азари ударила его ведром по голове.

Над детской площадкой разнесся обиженный рев, после чего ребенок-человек полез с кулаками на обидчицу.

В другое время их бы разняли взрослые, но сейчас никого рядом не было — все старшие сидели чуть в отдалении и, видимо, настолько привыкли к проделкам этой компании, что даже не спешили разнимать малышню.

— Ты замок разрушил!

— Больно! Дура!

— Укушу!

— Ай!

Во время потасовки замок был сметен окончательно. Заметив это, дети перестали драться и с огорчением посмотрели на то, что осталось от их труда.

— Ну вот, все развалили, — грустно пробормотал один из саларианцев.

— А давайте новый строить? — турианец почесал переносицу и, чихнув от песка, выжидающе посмотрел товарищей.

— А он опять все развалит! — малышка азари показала пальцем на ребенка-человека.

— Я больше не буду. Мир?

— Ладно, мир. Мирись-мирись-мирись, и больше не дерись...

— А если будешь драться — я буду кусаться. А кусаться ни при чем, буду драться кирпичом, а кирпич сломается — дружба начинается. Кря, кря, кря, мы с тобой друзья. Поразительно, этой считалке уже больше пяти сотен лет, — пробормотала себе под нос Шепард, после чего повернувшись, неожиданно принялась пояснять ему. — Видели? Ссоры у них гаснут сами собой. При этом давайте уточним, что никогда больше они не вспомнят об этом происшествии. Никто из них не произнесет на следующий день или через неделю, что "это было тогда, когда вот тот вон сломал мой замок", или "а потом вот она ударила меня ведром". Сможем ли мы так?

Турианец почувствовал, что словно что-то перехватило дыхание и мешало говорить сейчас. Лишь отрицательно качнул головой и теперь продолжил смотреть. Иногда — на детей, иногда — на Шепард, которая сидела рядом и практически каждое событие комментировала с двух ракурсов. Как поступят дети и как никогда бы не поступили взрослые.

В песочницу пожаловало новое лицо — девочка лет пяти, человек. Судя по всему, другие дети эту девочку видели впервые и она их удивила, ведь до этого "человеческий" контингент был представлен исключительно мальчиками.

Больше всего внимание детей привлекла длинная толстая коса, которая доходила малышке до пояса.

— А можно потрогать? — тихо спросила азари. Девочка с готовностью наклонила голову, после чего спросила:

— А ты этими... шевелить можешь?

— Нет. А правда, что они у вас растут?

— Да. А у вас правда по три пальца на руках? — с удивлением, но не со страхом, девочка смотрела теперь на турианцев.

— Ага, и у них тоже, — один из турианцев показал пальцем на саларианца, сидещего ближе всех.

Новенькая, как мысленно окрестил ее Нейр, какое-то время еще поговорила с ребятами и присоединилась к играющим.

— Вот так вот просто, да? Ну посмотрели, поудивлялись, что у кого-то волосы есть, у кого-то — нет. У кого-то три пальца, у кого-то пять. Ну подумаешь, у одних шкурка синяя, у других — с пластинами. Кого это волнует в таком возрасте? А мне вот интересно... — снова начала Шепард.

— Нет, мы не сможем, — вздохнул Нейр, уже понимая, что сидящая рядом девочка сейчас показывает ему корень всех их проблем. Их самих.

— А вот теперь представьте — все начали вести себя, как дети. Не помнить прошлых обид, не припоминать друг другу раз за разом какие-то далекие события, в которых некоторые и участия не принимали в силу возраста. Да, я о нас с вами говорю. Сколько вам лет было во время Войны Первого Контакта? Семь, восемь, десять?

— Год, — вздохнул турианец, снова и снова глядя то на детей, то на Шепард.

— А меня вообще в проекте не было. И почему мы друг перед другом должны отвечать за чьи-то ошибки и чьи-то прошлые проблемы, которые остались там, далеко?

— А что ты скажешь на то, что многие называют людей оккупантами, паразитами космоса? — спросил Нейр, уже догадываясь, что именно ответит эта девочка.

— Начнем с того, что все мы паразиты. Сначала на своих планетах, потом на других. И заметьте, природа же нас как-то терпит и вселенная до сих пор не развалилась от такого обилия паразитов. Мы так или иначе все добрались до протеанских технологий, используем силу погибшей цивилизации в свое удовольствие и даже не понимаем порой, как нам вообще повезло, что мы просто можем жить. Что же до оккупации... Хм... Кто после выхода человечества в космос стал жить хуже? Батарианцы, которым до этого отказали в колонизации скиллианского предела?

— Вопрос — почему им отказали? Что ты об этом думаешь? — Нейр знал истинную причину отказа.

— Возможно потому, что у них все равно никогда не дошли бы руки для обработки месторождений полезных ископаемых, развития инфраструктуры...

— Нет, все гораздо проще. Совет знает о том, что некоторые аспекты батарианской жизни, мягко говоря, не соответствуют основным законам. Ту же работорговлю вспомнить. А прямо под боком таких соседей иметь было бы очень опасно. Видишь, ты не всегда попадаешь в цель.

— Не всегда. Но вы же не будете отрицать, что вся эта ботва про оккупацию и прочее — лишь способ стравить две расы для того, чтобы они были заняты холодной войной между собой и не замечали каких-то важных вещей у себя на родине?

— У турианцев нет плохих вещей. Важных вещей, на которые нельзя не обратить внимание.

— Почему же? После Войны Первого Контакта ваша армия существенно расширилась, да и наша тоже. Соответственно — были урезаны, возможно, расходы на медицину, здравоохранение, образование... Конечно же, ввиду отсутствия дефицита бюджета, в худшую сторону это не повлияло — просто некоторые проекты так и не были открыты... А ведь с экономической точки зрения — сколько, извиняюсь, бабла стоит вооружение, экипировка? А все ведь производится частниками, многие из которых, кстати, и у вас и у нас оказывают влияние на политику...

Снова у Нейра возникает то самое ощущение, что Шепард повторяет его мысли, высказанные когда-то наедине самому себе и тут же задавленные, как кощунственные, неправильные, несоответствующие тому, как он должен был думать.

— Кстати, снова об оккупации. Хуже стало жить после того, как люди появились, да? С учетом того, что среди нас, как и среди представителей любых других рас, есть гениальные ученые, талантливые военные, те же технари, да и просто хорошие исполнители своей работы. Ах, да, еще я проанализировала открытые экономические данные и пришла к выводу, что общий уровень жизни других рас ни капли не изменился ни в лучшую, ни в худшую сторону. Песок, понимаете?

— Какой песок? — все-таки, правы были и Рамал с Керсом — общение с этой девушкой с непривычки могло немного... нагрузить мозг.

— В песочнице. Которого, мать вашу, настолько много, что можно его жрать на завтрак обед и ужин и поэтому — не имеет смысла за него воевать. Хватит на десятки тысяч поколений и я говорю только об открытых месторождениях, а с учетом того, сколько еще планет даже не просканировано зондами... — Шепард махнула рукой и продолжила уже тише. — Так почему дети это понимают, а мы — нет. Почему ребенок видя, что он разбил другому нос до крови, тут же пугается и понимает, что сделал что-то очень плохое, а мы готовы убивать друг друга ради этих долбанных флажков на карте? Почему мы, просто взрослея, вместо того, чтобы стать лучше, с течением времени начинаем напоминать мешки с отбросами, которые собрали в себе самое худшее, что только может существовать в одной особи.

— Так стадион — это твой эксперимент, да? Песочница? — охрипшим голосом произносит Нейр, до которого внезапно доходит, почему именно никто и никогда в этой компании не ссорится. Действительно, она умела убеждать. Она умела говорить так, чтобы быть услышанной и, более того — один раз послушав ее можно было раз и навсегда переосмыслить все действия и свои, и окружающих.

— Не эксперимент, нет. Естественная среда обитания, я бы сказала. Но да — это большая песочница для тех, кто не хочет воспринимать мир таким, каким нам его предлагают. Если угодно — это бунт. Иду против неписанных правил и законов, как впрочем, и всегда. Возможно, огребу за это, а может — пронесет в этот раз, для меня это неважно.

— А что важно? Что вообще важно для человека?

— Спросите об этом у человека, — хмыкнула Шепард. — А я сомневаюсь, что ко мне применимо это понятие. Но о том, что важно для меня... Наверное... Объясняя это турианцу, скажу понятным для вас языком. Хочу жить так, чтобы мне никогда не было стыдно за себя перед самой собой. Не за кого-то, не перед кем-то, а вот просто перед самой собой. Чтобы не было такого, что вспоминаешь какое-то событие и хочется себя своими собственными руками удавить за какое-то слово или поступок.

— И как, получается?

— Не всегда. Но в большинстве случаев — да, получается.

Турианец поворачивается и пристально смотрит на девушку. Теперь он понял, что отличает ее от остальных. Взгляд. Ее взгляд точно такой же, как и у тех детей из песочницы. Любопытный, внимательный и смотрящий на незнакомое не со страхом, но с удивлением.

Они еще говорят сидя на лавочке. Теперь уже ни о чем. Почему-то с ней хочется разговаривать, вспоминать какие-то смешные моменты, которые бывали во время армейской службы и раз за разом спрашивать: "А у вас так?". Смеяться каждый раз, когда она делала круглые глаза и начинала рассказывать что-то свое, смешное. О том, например, как ее волокут на осмотр к стоматологу (Нейр при этом стискивает зубы и словно чувствует на клыках вибрацию стоматологических инструметов и вспоминает, что некоторые из его бойцов испытывают такой же иррациональный страх перед данной категорией врачей, стараясь, впрочем, его не демонстрировать). Он вспоминает своего собственного "Энтони Сайнворка", который костерил строй турианцев-новобранцев, после чего швырял их на землю и раз за разом грозился "выбить из них дурь" и "сделать нормальных турианцев".

Идиллию прерывает будильник, звучащий на инструментроне Шепард. Музыка странная, прерывистая и похожа на ту жуть, что слушают по барам совсем молодые азари и турианцы. Впрочем, вполне естественно, что молодежь людей предпочитает такую же.

— Прошу прощения, мне нужно быть в казарме через двадцать минут. Я пойду, — Шепард вежливо кивает ему и, подхватив сумку с ботинками на колесах и защитной экипировкой, собирается было уйти, но в этот момент Нейр задает еще один вопрос, только что пришедший на ум.

— Я тут вспомнил кое-что важное и хочу спросить. Отвечать необязательно.

Девушка, уже было собравшаяся уйти, снова села на лавочку рядом и обернулась на него, глядя глаза в глаза. Сейчас, задавая этот вопрос он увидел в этих глазах кое-что совсем другое.

— Несколько месяцев назад у вас, людей, произошел так называемый Скиллианский Блиц. Одна из колоний, Элизиум, особо отличилась тем, что нападение отбивали всего лишь несколько гражданских под предводительством одной девушки. Ее фамилия Шепард и, возможно, это твоя сестра или...

— Это я, — девочка качнула головой. — Что вас так удивило?

Надо же, за недолгий срок знакомства с его подчиненными она даже научилась разбираться в турианской мимике. Впрочем, тут уж срабатывало правило "Кто хочет, тот поймет и научится". Он вот всего лишь первый раз с ней разговаривает и понимает, что она думает и чувствует.

— Ты столкнулась с батарианцами и все же не испытываешь к ним ненависти. Это странно. Даже при всех твоих выкладках это очень странно.

— И как это вы поняли?

— По глазам, — турианец пожал плечами. — Мы не имеем возможности выражать эмоции так, как вы, или азари ввиду физиологических особенностей.

— Глаза — зеркало души. Есть у нас такая поговорка, — фыркнула Шепард. — Вот только вы не то слово произносите. А надо вот эти: Ра-бо-тор-гов-цы. Ки-бэк. Ма-гур, — нараспев проговорила она и Нейр увидел, как взгляд стал иным. В нем появилось то, чего, казалось, в этих глазах попросту не может быть — жестокость, ненависть и ощущение, будто тем, чьи имена она назвала, уже вынесен смертный приговор. А тем, кто относится к этой категории, будет вынесен впоследствии, без права на помилование.

— Пе-до-фил, на-силь-ник, — продолжила девчонка и раз за разом вспыхивало в ее глазах это пламя ненависти к тем категориям населения, которым прощения нет.

— Контрабандист, — произнес Нейр. Пламя в глазах полностью угасло, оставив чистый и ясный взгляд. — Наркоторговец, — определенная негативная реакция проявилась, но все же это была скорей досада, чем ненависть. — У тебя странные... понятия.

— Одно дело — если там человек через границу провез шмотки какие-нибудь. Вреда от него, в принципе, никакого нет. Галактические корпорации от потери прибыли не обеднеют, да и таможенные службы не разорятся. Если поймают — сдерут штраф, ну или срок какой-нибудь назначат. А вот то, что я перечислила — надо убивать нахрен, а не кормить за госсчет в тюрьме в течении десятка лет в надежде, что выйдет не дерьмо, а человек и начнет вести нормальную жизнь.

— То есть не наказание за прошлые ошибки, а избавление от угрозы в будущем, верно?

— Именно так, капитан Нейр. А батарианцы... Ну что же, не могут ведь они все быть ублюдками. Есть среди них наверняка и нормальные ребята, просто пока что они не встретились.

— А может, тебе и не встретятся.

— Тем не менее, я все равно буду ждать. И хороших, и плохих, — девушка чуть улыбнулась и, попрощавшись с Нейром, убежала в сторону казарм Альянса.

Капитан Нейр, в свою очередь, заторопился на корабль. В конце концов, ему надо было написать одно очень важное письмо, ради которого, собственно, и затевался этот разговор с Шепард.

* * *

— Сэр, разрешите? — в преподавательскую, как между собой называли курсанты конференц-зал, забежал человек в стандартной униформе Альянса. Как, впрочем, и все собравшиеся в зале, за исключением довольно молодой азари, которая единственная стояла и вообще — предпочитала держаться чуть поодаль от людей.

— Входите, сержант, — ректор кивнул и продолжил что-то набирать на инструментроне. — Дождемся Сайнворка.

Мужчина вскоре появился. Не опоздал, кстати, просто остальные пришли немного раньше, чем ожидалось от вечно занятых преподавателей станции "Адегон".

— Итак, сержант, что у вас?

— Турианская сторона подтвердила несколько кандидатур, присланных нами, сэр, — сержант Смит отдал честь и передал ректору пакет данных, которые были тут же разосланы другим преподавателям.

— Этого не может быть! — первым отреагировал Дэкерс. — Какая-то ошибка, не может быть, чтобы...

— Роусон, Милевская, Томпсон, Кейлин, Сайнворк, Джейсон... Аленко, Дженкинс, Шепард и Уоллес, — завершил перечисление фамилий "избранных" ректор. — Что вас удивляет?

— Но Шепард и ее компания...

— То, что у вас проблемы во взаимопонимании с этими ребятами, вовсе не делает их хуже, — произнес Сайнворк, когда подполковник кивнул ему едва заметно, позволяя высказать свое мнение. — Лично я кандидатуры одобряю: физические показатели у всех выше удовлетворительных и, если бы дело касалось только физических характеристик, я бы выбрал тех же самых курсантов для совместных учений на станции "Вершина".

— Что скажут другие?

— Одобряю, — женщина с высоко уложенным пучком поднялась со своего места и сосредоточенно пролистав данные, сообщила. — Если речь о вызывающей сомнение четверке, то их показатели по базовым дисциплинам находятся на высшем уровне. Исключение — Сайнворк, она их превосходит, но в остальном — эти ребята делят между собой места со второго по пятое в каждой дисциплине.

— Не одобряю, — поднимает руку еще одна женщина. — Шепард абсолютно недисциплинирована, мы не можем дать гарантии тому, что в случае возникновения чрезвычайной ситуации она будет подчиняться руководителю...

Сайнворк снова смотрит на ректора и тот дает ему выговориться.

— Если под руководителем вы имеете в виду человека, который путает "бросок" с "сингулярностью" и говорит о том, что является специалистом в области биотиков-людей, то да — такому липовому "руководителю" она подчиняться не будет и я в этом случае буду рад за нее и тех, кто последует за ней.

— Аргументы? — быстро спросила у него Тейли К`Ваос. Азари вообще было плевать на субординацию людей, да и на любую субординацию в принципе. Ее направили сюда с заданием, а не ради того, чтобы вливаться в далеко не дружный коллектив людей.

— Мне она подчиняется. Вам она подчиняется. Почему не подчиняется некоторым из здесь присутствующих, объяснять не нужно, я думаю, — при этом Сайнворк красноречиво посмотрел сначала на Дэкерса, а потом — на выступающую "против" женщину.

На мгновение в круглом зале повисла тишина. Ректор сосредоточенно что-то печатал в инструментроне, другие же просто смотрели перед собой. Высказавшиеся ожидали конечного вердикта, те же, кто сказать не успел — думали над своим мнением, пока была такая возможность.

— Что вы скажете, Сайлиэн, — обратился ректор к женщине, одетой в униформу медика.

— Если говорить о психическом здоровье, то думаю, результаты прошлых тестов уже сказали все за меня. Что же до физического... С этой точки зрения, отправить можно любого курсанта.

— Что вы скажете, К`Ваос?

— Против первых шестерых я ничего сказать не могу. Они хорошие бойцы, дисциплинированные, знающие...

— А Шепард и ее зондер-команда? Что вы о своих любимчиках скажете, хотел бы я знать, — ректор насмешливо посмотрел на азари, которую порой воспринимал, как ребенка, несмотря на то, что она была намного его старше.

— У меня нет любимчиков, — хмыкнула К`Ваос. — Общаться буду с каждым, кто подойдет, рассказывать каждому, кто спросит, помогать каждому, кто скажет о том, что ему нужна помощь. И исходя из того, что только Айрин Шепард до недавнего момента делала все вышеперечисленное...

— Короче, что вы хотите сказать?

— Хочу сказать, что если вы действительно хотите избежать конфликтов... Если для вас слова о том, что эта совместная тренировка есть прежде всего способ налаживать дружеские связи между представителями Иерархии и Альянса — не пустой звук. Тогда отправляйте Шепард и ее компанию. К тому же — представитель Иерархии утвердил именно этот список, а веских причин для отклонения той или иной кандидатуры, кроме личных предпочтений, ни у кого из нас нет.

— Да она же не человек, а тридцать три несчастья! — снова в сердцах произнес Дэкерс.

— Я скажу вам иначе. Она видит тридцать три несчастья и стремится вмешаться в ситуацию и изменить ее в лучшую сторону даже тогда, когда любой другой пройдет мимо. Кроме того, если что-то случится, то стоит вспомнить о том, что четверка уже является, по сути, сработавшейся командой и все они, кроме Уоллес, уже имеют реальный боевой опыт.

— Но Шепард...

На мгновение К`Ваос словно стала другой. Добродушная улыбка стерлась с ее лица, жесты стали более четкими, а от былой женственности в походке не осталось и следа. В два шага она подошла к Дэкерсу и нависла над ним.

— Если что-то случится — Шепард будет первой, кто кинется защищать остальных. Кто точно не спрячется, не будет ныть, жаловаться и поднимать панику, а поможет всем, чем сможет помочь, в том числе и без раздумий отдаст жизнь ради того, чтобы жили другие. А вам лучше успокоиться и выпить виски, а потом... — К`Ваос едва заметно усмехнулась и, не договорив, теми же четкими шагами вернулась на свое место.

— Итак, решено. Мы со своей стороны подтверждаем отправку утвержденных представителем Иерархии кандидатур для прохождения совместных учений в течении двух месяцев на станции "Вершина". К`Ваос и Сайнворк — вы должны сообщить об этом курсантам и взять с них подписку о неразглашении до конца мероприятия.

— Так точно, сэр, — Сайнворк отдал честь, Тейли же просто кивнула.

Собственно, после этой фразы и начались новые приключения для четверки, которая на время, впрочем, стала пятеркой. А послужили причиной перегруппировки очень странные события.

Примечания:

Задача для беты — исправить туфталогию, поставить недостающие знаки препинания и убрать лишние, убрать опечатки.

Задача читателей — прочитать бред, сообщить мнение о бреде в отзывах и, если есть возможность — отметить ошибки, не замеченные бетой.

Дополнительная задача для всех и каждого (не ниже 80 лвл) — дать пинка автору и заставить дописать проду к Хогвартсу.

Задача автора — лечь спать, чтобы с утра проснуться, доделать работу и задания в институт, после чего после обеда сесть за написание проды.

Принять квест... Отказаться от квеста...

— Только не говори мне, что ты так и пойдешь, — вздохнула Райна, осуждающе глядя на меня. Я с деланным недоумением уставилась на нее, впрочем, причину возмущения я уже знала, так как за полгода жизни с Уоллес изучила все ее заморочки.

На данный момент причина заморочки была в том, что я уже собралась и сидела на своей койке с небольшим рюкзаком за спиной и объемной сумкой в руках. При этом учтем, что сумка была доверху набита всевозможными нескоропортящимися вкусняшками, а в рюкзаке, собственно, были сложены два комплекта белья, запасная униформа и пара комплектов гражданки, поскольку спать, да и вообще жить в одних только комбинезонах надоест кому угодно.

Примерно с таким же "джентльменским" набором сидел Ричард рядышком, а Кайден и вовсе предпочел проигнорировать мои призывы о том, что надо бы затариться чем-нибудь съедобным, поскольку месяц на одной каше никто не выдержит. Впрочем, этот-то как раз и выдержит. Аленко, судя по всему, вообще было пофиг, что жрать. А вот ящик безалкогольного пива он бы наверняка с собой захватил, если бы вовремя успел купить в одном из предыдущих увольнений. Но как говорится, если не везет...

Тем временем Райна поняла, что дурь из меня не выбить, набила битком две свои сумки одним лишь шмотьем и первой вымелась за дверь со словами "Долго вас ждать".

Вздохнув, я кивком головы предложила парням последовать за ней.

— А ты ничего не забыла? — уточнил у меня Кайден.

На мой непонимающий взгляд этот хмырь демонстративно закрыл мою тумбочку и так укоризненно на меня уставился. Еб вашу мать, как будто из нас двоих он — образец для подражания! Нет, разумеется, я тоже хороша, но как-то странно выслушивать замечания от человека, у которого все свободное пространство помещения, где он проживает, занимают всевозможные детали, разбросанные черт пойми как! И ни дай боже на это долбанное "Лего" наступить — такой крик поднимается сразу. А тут он тумбочку незакрытую заметил, надо же, какая внимательность! Разведчик хренов прямо-таки!

Все это я и высказала Кайдену, пока мы шли к шаттлу. Да меня даже не столько бесит, что он сделал мне замечание, как то, что... ну моя это тумбочка! И нехуй ее трогать! У меня вообще бзик на теме собственного жизненного пространства, причем, что интересно — на моей кровати можно хоть прыгать, я слова дурного не скажу. Как, впрочем, и если кто-то будет сидеть на моем стуле за моим столом. Но стоит открыть мой шкафчик или взять без спроса в руки телефон... тьфу ты, то есть инструментрон — и место хоть и малость неадекватной, но вполне общительной и дружелюбной девчонки занимает разгневанная фурия.

Впрочем, лично я источник этого своего "бзика" прекрасно знаю — в не столь далекие школьные года мамаша радовала меня регулярным шмоном карманов, школьной сумки, мебели... Что она там хотела найти — для меня загадка. Курить я никогда не курила, пить... ну алкоголь у нас под запретом и не находился дома никогда. Конечно же, ребенку никто не наливал — впервые мне и шампанское попробовать-то дали, когда было четырнадцать, но вот бутылка белого вина стояла на столе всегда и использовалась при готовке. Соусы там всякие, маринад... И в принципе, с пипеткой никто рядом не стоял, то есть если бы я хотела пить, то пила бы никого не спрашивая. Может и огребла бы потом, но факт есть факт — имея дома "легальную" выпивку никто не будет извращаться покупкой и последующей заначкой. Наркота... Ну это меня вообще не привлекает до сих пор, как, впрочем, и сигареты. Выпить могу, опять же — не до совсем уж свинского состояния и лишь имея хороший повод.

Так что результатом шмона для мамашки обычно становилось полное разочарование (она-то так искала подтверждение своим собственным словам про меня — дескать, и наркоманка, и проститутка малолетняя). Разочарование это вымещалось на мне же, причем поводы для придирок находились каждый раз новые. Белые трусы лежат рядом с бежевыми? Сука, пидораска, получи, вещи не бережешь, полиняют же! Футболка не висит на плечиках, а лежит в ящике? Та же история — вещи, видите ли, гладить она бедная несчастная заебалась. Если учесть, что футболка сама по себе из немнущейся синтетики и ее не гладили вообще никогда — заявление кажется малость... дебильным.

Бабушка про этот мой бзик знала и поэтому — старалась к моим вещам просто не подходить. Даже если что-то упало или лежит не на своем месте — я сама увижу и уберу. Ну, или не уберу. Если именно тебе конкретно сейчас эта моя вещь не на своем месте мешает — скажи, я уберу. Но с учетом того, что вещь, верней — открытая дверь тумбочки, находится на моей половине комнаты... В общем-то, Рэй уже к этому бзику привыкла и знала, что прежде, чем брать что-то у меня, надо это самое "что-то" попросить. Не потому, что я жадная, не потому, что мне нравится, когда меня просят, а просто в связи с этим самым бзиком.

До Ричарда, кстати, тоже быстро это дело дошло и он просто старался лишний раз не давать поводов для ссоры. Ну серьезно — у каждого в компании свои проблемы и если эти самые проблемы не учитывать — тогда и компании как таковой не будет. Тот же Аленко бесится, когда его драгоценную техническую хуйню кто-то трогает, ну или на нее наступает. Ричард может впасть чуть ли не в состояние берсерка, когда кто-то из биотиков начинает ему говорить о его родителях нелицеприятные вещи. Ну с другой стороны — а кому бы это понравилось?

Да, биотиков они не любят, но при этом давайте учтем, что они не участвуют во всевозможных демонстрациях "убьем светящихся", не создают секту "ненавистников сверхъестественных тварей", не призывают жечь таких, как я, Рэй и Кайден на кострах. Они просто стараются держаться от нас подальше. Это их право. Кроме биотиков есть масса других категорий людей, которых также определенные категории не особо привечают. Вряд ли вы когда-нибудь увидите рядом гламурную девочку с обложки журнала и здоровенного металлюгу, обвешанного цепями. Или стриптизершу и религиозную дамочку, замотанную в длинное платье и платок. Не потому, что кто-то из них хуже, лучше — просто все разные. И вообще — по определению никто не обязан никому нравиться, тут уж либо нравится, либо нет.

Кстати, предки Ричарда с ним пару раз в увольнении встречались. И с нами, естественно, тоже. Ничего необычного — "здрасти— здрасти, мама, папа, это Кэй, Рэй и Рин, ребята — это мои мама и папа. До свидания — до свидания." То есть вели себя вполне адекватно. Ну а их отношение ко мне в частности и к биотикам в целом... Да насрать мне на него. В конце концов, общаемся-то мы с Ричардом, а не с его предками. Но некоторые на программе, нащупав слабое место парня, периодически пытаются его спровоцировать.

Рэй... ну Рэй это отдельная тема — тут тоже бзики свои. Приютская, но везучая — когда ей было то ли три, то ли четыре, ее усыновила очень богатая семья из Турции. Естественно, у Уоллес водятся деньги и естественно, находятся у нас тут козлы, которые начинают на нее гнать в стиле "За родительские бабки себе купила оценки/рекомендации/внимание окружающих". Естественно, что ей это неприятно. Хотя тут Уоллес покрепче Дженкинса будет — если первый сразу же кидается в драку, то Райна... Ну, она ждет удобного случая, чтобы сделать обидчику какую-то очень большую пакость, которую тот запомнит надолго.

Я в этом плане достаточно пофигистична — пока речь идет только о словах, я и виду не подаю (тоже в прошлом практика большая по этому вопросу — в школе то ублюдки-одноклассники травили будь здоров). Но вот когда переходят на кулаки... А переходят часто. Не знаю, почему-то Уоллес даже своими пакостями не провоцирует никого на "набить ебало", а мне достаточно посмотреть на человека и произнести в мыслях "ну и ебанько", как тут же это самое ебанько ко мне подваливает чуть ли не с кувалдой наперевес. Карма такая, что ли? Или я действительно как черная кошка, притягиваю на свою голову все неприятные события подряд? Так вот, если переходят на кулаки... Собственно, кроме кличек "мелкая", "гномик" и прочих обидных прозвищ, связанных с моим достаточно невысоким ростом, я обзавелась еще и любимым школьным погонялом "бешеная".

— Эй, ты так и будешь сидеть всю дорогу, пялясь в одну точку? — шикнула на меня Райна, пихнув кулаком в бок.

— Уоллес, когда-нибудь я сломаю тебе руку, — процедила я сквозь зубы. — Царь думает, не видишь, что ли?

— О чем думает, если не секрет? — присоединился к беседе Ричард.

— О бзиках человеческих. Эй, Кэй, хорош уже дуться на меня. Можно подумать, я что-то непростительное сделала.

— Если твою прошлую тираду можно назвать простительной...

— Да что ж ты к словам цепляешься... Суть тирады до тебя должна была дойти, а не отдельные употребляемые фразы. Особенно если учесть, что матерюсь я и так по поводу и без оного. А суть тирады такова — будь ты мне хоть тысячу раз друг, нехуй трогать мои вещи. И замечания мне тоже нехрен делать, если тебя предмет этих самых замечаний не касается напрямую.

— А, то есть то, что ты мне высказала, меня не касается, верно?

— Тебя не касалась моя тумбочка никаким ебаным хуем!

— Я вот думаю, а где у тумбочки это самое... — начал было Ричард.

— Заткнись, — произнесли я и Кайден одновременно, после чего сидящие рядом с нами Милевская и Роусон потребовали заткнуться уже у нас. В достаточно большом шаттле размещалась наша десятка плюс Тейли, ну и естественно, пилот, имени которого никто не знал, да и не надо было оно нам. Естественно, что говорить лучше было бы тихо и не выносить сор из избы, то бишь за пределы компании, но тихо ссориться мы не умели.

Зато умели молча сидеть и кидать друг на друга злобные взгляды. Если бы Кайден мог убивать взглядом, от меня бы уже осталась горстка пепла. С другой стороны — нефиг лезть к моим вещам! И все. В конце концов, я уже это повторяла сотни, или даже тысячи раз и все равно этот олух царя небесного продолжает наступать на те же грабли. При этом еще и порой мне высказывая что-то по поводу того, что я старшим хамлю и вообще веду себя недостойно девушки. Нашелся тут воспитатель хренов. Старше меня всего лишь на три долбанных года, а строит из себя эдакого умудренного жизнью мудреца. Какие вообще старшие в наши-то годы? Я понимаю, что когда семь и десять лет — разница ощутима. Но уже пятнадцать и восемнадцать — это не так заметно. А восемнадцать и двадцать один... пфф, старший.

Учитывая, что рядом с Кайденом все время находится Дженкинс, который является полной противоположностью Аленко, при этом у них разница всего полгода, как выяснилось... О том, что вообще за хреномуть тут творится с датами и временными рамками, которые уже давно перестали укладываться в ранее определенные мною понятия "минус десять лет", я вообще старалась не задумываться. Но сравнивать периодически с "игровыми" событиями не переставала, естественно. Ту же "Вершину" взять... Насколько я помню, это одно из дополнений к первой части. Вроде как гигантский боевой симулятор, а в конце на спор с начальником этой станции Шепард проходит специальный режим с выключенным боевым ограничителем... Ну, по крайней мере, так было в игре.

А вот что в реальности? Увы, известно нам было немногое — что нас везут на эту станцию. Что там будут турианцы, с которыми мы будем проходить совместное обучение. А еще — что нам никому ни под каким соусом нельзя было о том, куда мы едем, говорить. У Аленко этот пункт сразу вызвал опасение. Даже высказал в стиле "пошинкуют на опыты" и тому подобный бред. Почему лично я считаю это бредом? Ну, с нами Тейли. А я в азари разбираюсь. Ага, сказал человек, который всего-то с одной азари и знаком. Кроме того, большинство наших тоже не белые и пушистые и случись что... Тьфу, Аленко, ебаный параноик, уже и я туда же.

— Она опять выпала в астрал, — вздохнула Райна. — Рин, ну поговори с нами о чем-нибудь...

— Да о чем? — хмыкнула я. Разговаривать из этой компании часами я могла только с Дженкинсом. Проблема в том, что рядом-то со мной сидела Уоллес, а Ричард — наискосок, так что...

— Ребят, а может вы как-то перегруппируетесь, чтобы можно было с Ричем трепаться?

— С Ричем, значит! А нас тут, значит, нету, — снова завелся Кайден.

— Замолкни, истеричка, — фыркнула я.

Тот обиделся и, ура, замолчал! Райна на меня посмотрела укоризненно, но отношения в шаттле выяснять не стала. Однако, чует мое сердце, мне потом опять будет прочитана нотация на тему "Как не надо вести себя с друзьями". Впрочем, от нотаций Рэй у меня есть отличное средство — плеер, наушники от которого под волосами не видно.

— С Азеком ты, значит, часами трепешься. Как с Рамалом без конца ржать, как кони, так это тоже запросто! Ричарду делается особое снисхождение в области разговоров о вашем детском спорте, а мы с Рэй для тебя недостаточно хороши, получается? — а нет, истеричка не заткнулся. Он перевел ссору на новый виток, но сделал это, впрочем, достаточно тихо для того, чтобы не услышали нас окружающие.

— Хорошо, Кайден, раз ты так напрашиваешься — я тебе выскажу так, как оно есть. Мне с тобой и с Райной говорить не о чем. Азек любит всевозможные философские рассуждения о смысле жизни, морали, сравнению схожести/несхожести турианцев и других рас. От меня он может узнать много нового о людях, даже возможно, в чем-то понять наши принципы суждения, организации и так далее. Мне, в свою очередь, доставляет удовольствие слушать о жизни там, за пределами нашей станции и колонии, в которой мы проводим выходные. Мне интересны другие расы — их культура, образ жизни, тот же самый поиск сходств и различий. С Рамалом я общаюсь потому, что у него просто талант описывать самое обычное происшествие так, что ты усыкаешься со смеху. Керс... ну, с Керсом у нас общего вообще практически нет, но он все время находится в компании с Азеком. Как напарник или противник во всевозможных спортивных играх он меня полностью устраивает, я его, как известно, тоже, но такого, чтобы мы прямо зацепились языками и встали на полтора часа трепаться, у нас с ним нет.

— Ну все, понеслась... — вздохнула Рэй и, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла.

— Что же до вас с Уоллес, то ее, Рэй, не обижайся пожалуйста, но это известный факт, интересуют только "девчачьи" увлечения типа "шмотки, косметика, перемыть кости парням". Ты технарь до мозга костей, а я не больше, чем относительно грамотный пользователь. Из книг вы помните только то, что выучили в рамках школьной программы, не более. Максимум, на что можно вас развести — это на какую-нибудь командную игру и шахматы с шашками. Теперь вопрос — как нам общаться? Какого хуя ты от меня требуешь того, что я тебе не могу дать?

— Это как-то пошло прозвучало, — хмыкнула Рэй.

— Это нормально прозвучало, просто кое-кто привык в каждой фразе пошлости выискивать, — обрубила я. — Так вот, дорогой мой Кайден, с тобой я общаюсь постольку-поскольку и так будет оставаться и впредь. Ты мой друг — с этим я согласна. Если понадобится моя помощь в каком-то деле, я постараюсь помочь всем, чем смогу. Но общение нам не светит ни при каком раскладе, кроме каких-то посиделок в компании.

— Короче, еще одна Сайнворк, — зло буркнул Аленко, после чего произнес. — Если у тебя все с пространными рассуждениями, то я хотел бы поспать.

— Спи, кто тебе не дает, — фыркнула я.

— Кстати, я здесь и все слышу, — раздался голос за спиной. Ах, да, там ведь как раз сидит Эрика. Спиной к спинке моего кресла, то бишь.

— Как ты с ней вообще общаешься? — спросила у нее Райна про меня. Или у меня про нее?

— Берешь учебник по анатомии, открываешь параграф "Устройство речевого аппарата" и поймешь, как именно я с ней общаюсь. Впрочем, иногда мы переходим на радиосигналы, особенно когда по ним задание страниц на двадцать пропишут, — спокойно произнесла Сайнворк.

— Два сапога пара, — передернулась Уоллес.

— Рикки, книжка есть? — умоляюще спросила я. Вот да — о чем-то важном всегда забудешь. Например о том, что по пути будет нечем особо заняться, а лететь нам часов пятнадцать, по-моему. Спасибо хоть за то, что эта Вершина располагается в нашей же системе.

— Фантастика или философия?

— Давай фантастику.

— Держи. Джеймс Р. Скварлэнд, что-то про шаттл, залетевший в черную дыру, — над спинкой моего кресла показалась рука с зажатым в ней блоком данных.

— Блять, ну ты нашла, что почитать, — передернулась Райна.

— Зато если мы попадем в черную дыру, я, возможно, буду знать, что именно делать, — я взяла блок и принялась было за чтение.

— Ой, нашлась мечтательница, — фыркнул Дженкинс.

Нет, милые мои, вы ошибаетесь, вот я-то как раз не мечтательница, я то уже домечталась один раз и вляпалась в полный пиздец. В перспективе. Возможно. Может, все-таки не будет такого жуткого будущего? Доучусь, пойду служить на "Нормандию", будем мирно летать между звезд и периодически вычищать какую-нибудь мразь типа работорговцев... Тоже ведь не ахти какая тихая жизнь, но и не бардак полный, ну реальность жестокая, ну пойди на компромисс...

— Ты читать будешь, или медитировать на обложку? — хмыкнул Аленко.

— А ты спать будешь, или высказываться? — огрызнулась я. Градус внутренней агрессии с каждой секундой повышался. Ура, дожили — меня раздражает Аленко. Верней сказать, бесит.

— Мне что уже, слова сказать нельзя?

— Можно, но будь готов, что я тебе в ответ скажу десять, а перепиздеть меня у тебя не хватит ни нервных клеток, ни словарного запаса, — рыкнула я, ведь про словарный запас была чистая правда: я-то теперь полиглот.

Наконец-то истеричка обиделся и заткнулся. Блять, что-то я нервная в последнее время. Это ПМС, или жопа чует неприятности, а мозг в панике мечется между "ой, круто" и "аааа, спасайся кто может"?

Книгу уговорила за три часа. Вернула Эрике, после чего — решила поспать. Собственно, разбудили Рэй и Рич совместными силами, дескать, подлетаем. Ну вот подлетаем, и что с того? Будите, когда надо будет телеса царские из шаттла выгружать на местожительство временное, а вот что мне теперь делать эти лишние полчаса?

* * *

Первое впечатление — пиздец, приплыли. Станция создана по турианскому проекту, а у них, как известно мне со слов Азека, вообще наплевать, мальчик ты или девочка. Ну и нас, естественно, подогнали под те же условия, то бишь одна "человеческая" казарма на десять рыл. Кстати говоря, девчонки отреагировали достаточно спокойно — Кристине Милевской и Джессике Кейлин также, как и "нашей" Сайнворк в принципе, было глубоко наплевать где спать. Ну и мне, в принципе, тоже. Правда, когда я попросила себе верхнюю койку (да, тут еще и кровати в два яруса, экономия жизненного пространства, мать вашу!), на меня посмотрели так, как будто я кого-то убила и сейчас собираюсь есть труп у всех на глазах. Впрочем, на меня точно также смотрели, когда я при поездке на поезде в родном мире тоже просила себе билет на верхний ряд. Странно.

Как по мне — у нижней койки одни минусы. Первый — тебя видно ВСЕГДА. Если наверх еще смотрят большинство людей не так часто, то уж теми, кто спит на уровне колен, любоваться можно вдоволь. Второе — в поезде многие залезают на верхнюю полку, перед этим наступив на нижнюю. Ну и иногда, естественно — на того, кто на этой самой полке лежит. А ощущение, когда тебя среди ночи будят тем, что по тебе топчутся, можно отнести к категории незабываемых.

Добавим также, что наверху воздух всегда свежей и чище. Конечно же, тут хорошая система вентиляции, но все же само ощущение большего количества свободного пространства. Кстати, о пространстве — ощущение того, что все, расположенное между верхней полкой и потолком — твое и ничье больше тоже сильно греет душу. Ну мою, по крайней мере.

Почему остальные считают иначе — не знаю. Факт такой, что конкуренцию мне в обладании верхней полкой добровольно никто составлять не стал. Остальные делили койки методом жеребьевки, а я тем временем располагалась. Ну как, располагалась — быстро разобрала рюкзак и запихнула часть вкусняшек из заветной сумки на полочку, которая располагалась над моей койкой. Кстати, за полочку эту реальный респект турианским проектировщикам. Действительно, удобно же — можно поставить будильник, положить инструментрон, книгу... Ну или вкусняшки.

— Эй, народ... — неожиданно донесся до нас голос Кларка Томпсона. — А ведь дверь-то не запирается.

Для Кристины Милевской, Эдварда Роусона, Джессики Кейлин и Тома Джейсона подобное заявление явно стало откровением. Мы же с Рэй, Ричем и Кэем просто переглянулись между собой — нам-то уже было известно о некоторых особенностях турианского устройства казарм, кают и прочих служебных помещений. Да, тут казармы не запираются, а еще — запросто может зайти любой вышестоящий и устроить взбучку за бардак. Нет, заходить-то они к нам и на Адегоне заходили, но все же это было как-то более щадяще, что ли. Все-таки наша дисциплина была приближена, по словам Тейли, к азарийской больше, чем к турианской. И здесь нашей компании, возможно, не понравится.

Тем временем зазвучала сирена. От ее звука у меня даже, кажется, слезы на глазах выступили.

— Охренели, блять?! — просипела Эрика, прикрывая руками уши. Аналогичную реакцию продемонстрировали Джессика и Кларк. Кайден, Ричард, Кристина, Том и Райна на этот звук никак не отреагировали.

— Вот нервы, блин, — бормотнула Кейлин, завязывая в хвост русые волосы и привычно оправляя кофту, которая все время норовила задраться вверх из-за довольно внушительного бюста.

— Не нервы, — фыркнула я. — Тут другое.

— Ну поясни, всезнайка, — подколол меня Эдвард.

— Охотно. Здесь кроме основного воя присутствует звук высокой частоты, который большинство из вас просто не слышат.

— О, пошла шарманка про исключительность, — начал Кайден.

— Заткнись, истеричка. Девятнадцать-двадцать килогерц... Ну я так, примерно, исходя из возраста услышавших эту жуть... Так вот, эту частоты слышат в массе своей люди лет до девятнадцати-двадцати. Въезжаете теперь?

— Мне девятнадцать, — хмыкнула Джессика.

— Но ведь и мне тоже, а я ничего не слышала! — хмыкнула Райна.

— Из любого правила есть исключения.

— То есть, у меня по-твоему, музыкального слуха нет? Да я в музыкальную школу ходила и, кстати, ее закончила! — возмутилась Кристина Милевски.

— Слышать правильно ноты и попадать в такт, когда поешь — это одно. Кроме того, диапазон самого банального пианино слышат все без исключения. А речь идет о восприятии высоких частот. А это уже зависит, увы, от возраста и только от него. Хотя, как я уже и сказала, могут быть исключения.

О том, что у меня самой дома в Феодосии валялось свидетельство об окончании музыкальной школы, между прочим, с отличием, я промолчала. Да и вообще — у нас в городе обычных школ чуть больше десятка, а вот музыкалок и художек аж по три штуки, так что одну из них по-любому посещал каждый второй а закончил — каждый третий. Соответственно — не такое уж это и большое достижение по нашим меркам. Ну а здесь... Да, здесь таким уже и не пахнет. Хотя, к примеру, у азари наверняка особое внимание искусству уделяется. Ну на то они и азари.

Все эти мысли примерно прокручивались в голове... Ну да, я опять выпала в астрал, но с другой стороны — кому-то повезло жить без мозгов и без привычки думать, а я вот такая вот уродилась! Поэтому и думаю, размышляю, философствую... наверное, еще поэтому Аленко бесится — чувствует разницу между нами. Ему, как и многим другим, необходимо ощущение компании. Пусть не быть ее центром, но просто сидеть рядом, изредка принимать участие в обсуждениях той или иной темы... А я всегда вела себя обособленно и не считала одиночество чем-то порочным или неправильным. Как там сказано было — каждый сам решает, одиночеством это назвать или свободой. Я почему-то считала свободой и не тяготилась им.

Сразу же на выходе из казармы нас ждала Тейли.

— В колонну по двое построиться! Нале-во! Шагом марш!

Вот это да, бля! Это что теперь — пожрать строем, спать строем, на тренировку строем, посрать и то строем?! Ой, что-то мне тут разонравилось.

— Сесть!

Садимся за столы. В рифму была бы команда "есть", но увы — жрать нам пока что не предложили. Вместо этого с противоположного конца помещения в это самое помещение зашла колонна турианцев, возглавлял которую знакомый мне капитан Нейр.

Вашу маааать! Увидев в этой самой колонне знакомые все лица, с большинством из которых я так или иначе уже успела познакомиться и подружиться... ну, или не подружиться, смотря насколько адекватными были те или иные персонажи.

Далее последовала процедура представления нас неким капитану Видиносу, который отвечал за безопасность станции, и адмиралу Ахерну (главное — не назвать его случайно адмиралом Нахером, а с меня станется). Нет, только не говори, Тейли, что ты нас оставишь здесь одних одинешенек... Не оставишь? Уже хорошо, но чует мое сердце — все свободное время я буду проводить в карцере, который скоро для меня станет родным домом.

Ох, ну что же — я практически сразу нарушила обещание "не выделываться там особо", данное Сайнворку, но таким образом наша команда получила существенное преимущество в симуляторе... Ну а потом такая жесть началась, что нам вообще стало не до симулятора, и не до обучения. Лишь бы выжить...

— Охренеть! — высказалась я после первого дня в симуляторе. В чем суть высказывания? Да в том, что нас не просто разбили на группы, но еще и намешали черт пойми как... Вот сейчас так вышло, что рядом со мной из наших только Сайнворк, а в нагрузку нас дали троим турианцам, причем знала я этих троих исключительно в лицо и мельком. Уж лучше бы оказались в одной команде с нашей знакомой тройкой, чем с этими неизвестными.

Разделили, прогнали первый тур в симуляторе. Само собой, что мы в хлам проигрались! И это был еще не самый большой позор по сравнению с другими отрядами... Три турианца, два человека — шутка ли! При этом стоит учесть, что эти-то между собой сработаны, причем в реальной боевой ситуации, а наши невольные "парочки" — это "не пришей пизде рукав". Кларк и Кристина друг с другом даже не разговаривали. Кайдену повезло больше — ему досталась в компанию Джессика, которая по крайней мере, не норовила перетянуть одеяло на себя во время "игры" и подчинялась Аленко. Мы с Рикки... Собственно, сейчас нам и предстояло выбрать вместе с Ридом, Варом и Элусом, кто именно будет командовать в нашем отряде. А также решить другие важные вопросы, например — продумать стратегию и тактику боев... Черт, да тут не то, чтобы в первые ряды выбиться — тут лишь бы не опозориться окончательно.

Именно поэтому наша пятерка сейчас собралась в столовой. Остальные тоже сгруппировались каждый за своим "столом". Командам присвоили номера и теперь мне даже с Ричем можно болтать только в казарме. Впрочем, что радует — меня избавили от Истерички, а заодно — и от его подружки. Ну серьезно, порой эти двое могли порядочно заебать. Нет, я тоже могу надоесть, но я это отлично понимаю и если мне говорят, что я надоела, загрузила и все такое — не обижаюсь, а просто сворачиваю разговор.

Ладно, на данный момент надо сделать из нашей пятерки нормальную команду. Пусть и со средними показателями, но вполне пригодную для совместной работы.

Турианцы сидели напротив нас с Эрикой и почему-то не пытались заговорить первыми. Это странно. Хотя, по идее, они старше нас и... а хотя нет — Азек говорил о том, что у них в армию идут с шестнадцати и многим из бойцов сейчас едва-едва два десятка стукнуло. Но все же — по званиям они точно нас старше, так почему не берут инициативу в свои лапы? Получили какие-то инструкции? Проверяют новичков? Ладно, если никто не собирается говорить, то скажу я:

— Дорогие мои напарники, пусть и временные. — Называть их "ребятами" или "друзьями" пока что не буду — боюсь, что могут не так понять мои слова, поэтому буду пока что обращаться "напарники". — Я прекрасно понимаю, что вы хотите выиграть... удивлены, Элус?

— Еще больше удивлен тому, что вы поняли, что я удивлен.

— Я быстро научилась разбираться в ваших эмоциях. По крайней мере в тех, что вы не скрываете. Так вот, вернемся к теме выигрыша. Для вас это важно, как, впрочем, и для всех остальных ваших. Мы как-то больше сюда направлены не выигрывать, а хоть чему-то у вас научиться.

— Что вы хотите сказать? — судя по всему, из этой троицы именно Элус и служит своеобразным "послом доброй воли". Его друзья, как, собственно, и Рикки, предпочитали позицию сторонних наблюдателей.

— Хочу предложить максимально удобный для всех вариант работы. Вы выбираете между собой лидера, которому и будут подчиняться все остальные, мы с Рикки в том числе. Думаю, между собой вы легко договоритесь. Ну а мы будем учиться по ходу дела, ну и... насчет помощи пока что говорить рано, но хоть не будем во время боя под ногами путаться.

— Не прибедняйтесь. Нам известно об Элизиуме и о вашей стычке с бандитами пару месяцев назад.

— Это была импровизация — ничего больше. В остальном — наши пробелы в знаниях о командной работе придется восполнять вам. Если вы, конечно же, хотите выиграть.

— Хотим. Советы по тактике и стратегии можете получить у любого из нас. Но вот руководить будете вы. Заодно и научитесь.

Я вытаращилась на Сайнворк в надежде, что она сейчас что-нибудь возразит. Это была действительно надежда, потому что я лидером становиться не хотела категорически. За что браться сначала? Кто на какую роль в бою больше подходит? По сегодняшней симуляции я этого понять не успела, а судя по всему, должна была. Как нам организовать собственную сигнальную систему, если традиционные рации вырубаются мощной глушилкой? Язык жестов подошел бы, но он действует только в пределах видимости, а надо подобрать что-то такое, чтобы можно было общаться не только с теми, кто рядом, но и с теми, кто скрыт за скалой, деревом, или стеной... Как это сделать? За что сначала браться?

— Если вы так в своем решении уверены... Хорошо, я берусь. И первым делом давайте договоримся — обращайтесь ко мне на ты. В бою имена Айрин и Эрика произнести достаточно долго, поэтому я Рин, она — Рик.

— Лус, Рид и Вар соответственно. Тогда ты тоже к нам на "ты".

Я молча кивнула и, для начала, попросила парней немного рассказать о том, что они делали, будучи бойцами в отряде Нейра. Ну серьезно, если уж расставлять их, то только так, чтобы они выполняли ту работу, которая им знакома... С другой стороны... В голову практически сразу влезла одна шальная мысль и прочно там поселилась. Надо бы озвучить, хотя возможно — меня поднимут на смех или снимут с поста лидера, только успев назначить... Хотя, мне-то это по барабану, в целом — я себе столь "почетную" обязанность не просила, так что если сочтут, что я не подхожу — пусть выберут другого.

— Я знаю о том, что во время прохождения военной подготовки вас делают... универсальными бойцами. То есть, по сути, каждый из вас может выполнять не только ту работу, что делал в отряде капитана Нейра, но и заняться чем-то другим. Это так?

— Ну, также как и вы с Рик можете быть фланговой поддержкой, полноценными бойцами на острие атаки, защитниками, закрывающими отряд щитами... — турианец пожал плечами.

— А кем хотели бы быть? Ну, что умеете, но не представлялось возможности использовать при работе в отряде?

Озадаченно переглянувшись между собой, парни задумались. Надолго. А потом идеи и предложения посыпались, как из ведра. Когда мы уже заканчивали обсуждать, кто за что будет отвечать в группе во время боя, раздался вой сирены.

— Ну вот, хорошо хоть этот писк дополнительный убрали, — хмыкнул Рид, инстинктивно потирая то место, где у турианцев располагались бы уши, если бы таковые в их физиологии были предусмотрены.

— Погодите, вы что, все это слышали? — подалась вперед я.

— Некоторые из нас. Но мы трое все это слышали и пришли в восторг. А...

— А я только что решила нашу проблему со способом передачи звуковых сигналов, — широко улыбнулась я и принялась излагать.

Да, еще надо учесть одно — за время, прошедшее с начала двадцать первого века, было открыто много нового, но в то же время — многое подзабылось. И то, что у нас было общеизвестным баяном, здесь стало инновацией. И правду говорят, что все новое — это хорошо забытое старое.

— Так вот, звук с высокими частотами использовался в старых недобрых США для разгона подростковых демонстраций. Весь расчет был на то, что молодежь этот звук слышит и он им по ушам бьет, а слуховые анализаторы людей постарше этот самый звук просто не улавливают, а соответственно — вреда он им не наносит. Ну а потом ребята, что жили тогда, научились ставить этот звук на устройства, принимающие входящие сообщения. И получается, что звук, оповещающий о том, что пришло сообщение, учителя не слышали.

— Ты намекаешь, что если мы начнем общаться между собой этим писком, то большинство просто не услышит, верно? — Эл внезапно улыбнулся. — А ведь Рид, в принципе, может установить на инструментроны нужную программу... но что с кодировкой? Вы ведь не знаете нашего языка и...

— Я знаю, — кажется, впервые за весь разговор Эрика произнесла хоть слово. — Не надо думать, что военные Альянса как один — ничего не знающие идиоты. Во многих специализированных учебных заведениях уже давно изучают языки других рас — азари, турианцев, батарианцев...

— И насколько глубоки твои познания в нашей речи? — спросил Эрику на турианском Рид.

— Достаточны, как видишь. Какие-то слова, может, будут непонятны поначалу, но давайте признаем — боевой лексикон не особо широк и выучить его в состоянии даже ребенок, — на том же языке ответила Сайнворк. Сама не понимая, какую замечательную отмазку она мне только что преподнесла на блюдечке с золотой каемочкой.

— Я тоже могу объясняться с вами на вашем языке. Думаю, что какую-нибудь простую кодировку типа нашей старой доброй азбуки Морзе тоже выучу за несколько дней. Особенно если будем регулярно применять знания на практике.

При произношении этой фразы я нарочно немного перепутала звучание пары слов, но при этом постаралась сделать так, чтобы хоть и искаженно звучало, но вполне понятно.

Поскольку сирена уже прозвучала, а мы еще не разошлись... В общем, если бы нас заметил кто-то другой, а не Тейли, то мы бы все впятером сто процентов получили бы дисциплинарное взыскание. А так — все ограничилось приказом немедленно разойтись по своим казармам.

И не надо петь о том, что у этой азари есть любимчики! Встреться ей кто-то другой, она также не стала бы раздувать из пятиминутной задержки дисциплинарное взыскание, а просто потребовала бы немедленно очистить помещение.

Уже перед входом в общую спальню я хотела было снять эту красную ленточку с рукава, обозначающую меня, как лидера отряда. Но потом почему-то не стала... Как выяснилось, зря, потому что когда однокурсники увидели ее и поняли, что турианцы по непонятной причине сделали командиром человека — поднялся настоящий гвалт.

Минут через пять, когда список вопросов иссяк, все малость угомонились, но все равно косились как на нечто необъяснимое. Впрочем, коситься на того, кто лежит на верхней койке, достаточно неудобно, так что и взгляды мое величество беспокоить перестали. И я не знала еще тогда, что реакция однокурсников была одной из самых доброжелательных. Но, обо всем по порядку.

* * *

За две недели курсанты успели освоиться на станции, разобраться с обучающей программой и сейчас занимались тем, что все свободное время уделяли отработке боев. Ведь соревнование между смешанными командами никто не отменял и, конечно же, никому не хотелось опозориться и оказаться в конце турнирной таблицы.

Видинос наблюдал за соревнованием с долей вежливого интереса — он-то прекрасно был осведомлен о том, что даже с поддержкой турианцев люди никогда не добьются сносных результатов, а значит — все эти учения изначально задумывались как эдакий межгалактический фарс. Интерес представляли только бесконечные "вылеты" бойцов — наблюдать, как достается людям, Видиносу было приятно. Впрочем, немного омрачал радость от поражения людей тот факт, что при этом страдали и сородичи, находящиеся в одной команде с этими дрессированными пыжаками.

Люди не нравились. Неорганизованные, шумные... Некоторым, например, Сайнворк, хватало ума слиться с обстановкой и приспосабливаться к новым для них жизненным условиям, другие же норовили поставить все с ног на голову.

— Да ты шутишь! Не бывает так! — раздался впереди визгливый голос.

Видинос поджал мандибулы и постарался игнорировать этот вечный источник шума. Айрин Шепард, казалось, состояла из одного речевого аппарата, поскольку целыми днями только и занималась тем, что говорила, говорила, говорила. С лейтенантом Брайантом, с техническим специалистом Окреном, с турианцами из отряда капитана Нейра, пару раз Видинос даже заставал ее за разговором с самим капитаном.

Ее поведение настораживало и злило — создавалось ощущение, что девушка попала на эту станцию для того, чтобы как можно больше разнюхать о том, что здесь происходит. Иначе с какой еще целью ей могло понадобиться общаться со специалистами-техниками? Впрочем, возможно, она надеялась таким образом расположить к себе специалистов и уговорить их подделать результаты соревнований, таким образом обеспечив победу своей команде. С людей станется и такое — от них можно было ожидать любой подлости, ведь именно к ним человечество охотно прибегало, когда честно победить возможности не было.

Кроме того, от своего руководства Видинос уже получил предупреждение о том, что кто-то может саботировать учения на "Вершине". И сам Видинос, вопреки заверениям коллег, не исключал вероятность того, что врагом окажется один из этих курсантов. Например, та же Айрин Шепард, которая словно умудрялась находиться одновременно в нескольких местах и общаться со всеми, кто соглашался перекинуться с ней хоть парой слов.

Помнится, она и с ним пыталась заговорить, но после того, как он демонстративно проигнорировал ее первых два раза, желание общаться у нее пропало начисто. Это было к лучшему — Видинос уже начал сомневаться в умственных способностях людей, ведь оказалось, что до них доходит не с первого раза.

— Круто, как ты это делаешь?! — раздался очередной щенячий визг.

— Легко и просто, курсант, легко и просто, — кажется, техническому специалисту Окрену доставляло удовольствие общение с этой человеческой самкой, у которой удивление могли вызвать самые примитивные манипуляции по созданию тренировочных площадок в голографическом симуляторе. — Пойдешь?

— Конечно, пойду! Он еще и спрашивает.

— Сгоняю-ка я за медигелем, — сказал лейтенант О`Брайант. Обыденная фраза вызвала волну смеха.

Человек покинула комнату, отправившись на очередной бой и Видинос с трудом сдержал вздох облегчения. Остаток смены обещал пройти в тишине и покое. Можно было предаться любимому занятию, а именно — наблюдать над тем, как курсанты раз за разом "вылетают" на самых простых задачах. Соотечественники держались на порядок дольше, что заставляло Видиноса раз за разом преисполняться гордостью за собственную расу.

Радовало, что курсанты до сих пор не приблизились к результатам, которые демонстрировали турианские бойцы той же возрастной категории. Радость Видиноса омрачило лишь одно происшествие — он совершенно случайно обнаружил, что один из людей, видимо, подделывает результаты боевых тренировок. Поскольку в задачу Видиноса входило обеспечение безопасности станции, он отправился выяснять все детали преступления у Брайанта, который и был, по подозрению капитана, тем самым взломщиком. Иначе почему именно у него, у Брайанта, оказались вдруг один из самых высоких результатов по прохождениям симуляций? Как мог человек-техник соперничать с турианским ветераном? Ясно же было, что что-то нечисто.

Само собой разумеется, Брайант принялся все обвинения в свой адрес отрицать. Нет, конечно же, Видинос дожал бы его обязательно — люди психически намного менее устойчивы, чем турианцы, но в самый неподходящий момент вмешалась приевшаяся Видиносу Айрин Шепард.

* * *

Нет ничего лучше хорошей тренировки, мать вашу! Мне ли привыкать к синякам и ссадинам?! Зато мы пока что превосходим остальные отряды по результатам. Впрочем, в этом моей заслуги нет ну ни капли — просто такие попались команды. К тому же, мне в команду досталась Эрика Сайнворк. Да-да, та самая Рикки, дочка нашего инструктора, которую с детства готовили к этому всему дерьму. Вполне естественно, что несмотря на все попытки наших сравняться с ней в результатах большинство отставали намного. Пожалуй, мало-мальски приблизиться к ее результатам получалось только у меня, но знал бы кто, каких усилий это стоит.

Хотя, пожалуй, меня подстегивает не якобы соперничество с Эрикой и то, что все чаще нас с ней сравнивают (причем, в большинстве случаев — сравнение это идет не в мою пользу). Я просто прекрасно понимаю, что среди моих врагов в будущем запросто могут оказаться такие же Эрики, которые свой первый автомат увидели не в семнадцать лет, как я, а лет эдак в пять, вместо куклы или щенка, в качестве подарка. Ну это я так, утрирую про автомат, конечно же, хотя хрен его знает.

До сих пор меня чаще выручало везение и соображалка, которая у местных почему-то отсутствовала. Впрочем, почему — это как раз понятно: если даже в мое время люди привыкли полагаться на технологии и поэтому обращались к калькулятору даже чтобы сложить двухзначные числа, то что говорить о местной жизни, когда все автоматизировано аж до не могу? Так что, в некоторых случаях я действительно могла выиграть исключительно благодаря умению полагаться на саму себя, а не на какие-то там устройства. Опять же, смотря в какой ситуации.

Все равно сложно. И тяжело. Ну, могло быть и хуже, конечно же — по крайней мере, сейчас я не шибко своих подвожу. Вар сказал, что на роль командира я подхожу идеально. Уж не знаю, какого они там во мне командира углядели.

Серьезно — в командование я не рвалась. Никогда. Возможно, все дело было в том, что в коллективах я всегда оказывалась самой младшей, а для детских учреждений два года — это очень большая разница. А может быть, все дело в том, что я не шибко-то люблю командование, поскольку оно напрямую связано с ответственностью. Отвечать за других, бррр. Я и за собой-то не всегда могу уследить, все время в неприятности влипаю, что уж говорить о том, чтобы с другими нянчится.

Как максимум — я могу предложить какую-нибудь идею. При этом не факт, что если я ее предложила, то возьмусь выполнять наравне с остальными. Пожалуй, это была еще одна причина, по которой у меня всегда были терки с одноклассниками и с учителями.

Все про школу вспоминаю. Никак, скучаю? Или просто привыкаю уже сравнивать "тот мир" и "этот". И, увы, мой родной в сравнении пока что проигрывает. Или, может, все дело не в мирах, а в ситуациях, в которых я оказалась?

Там я была изгоем. Самым настоящим. Без друзей, без покровителей... Покровителей можно было бы завести, конечно же, но мне никогда не нравилось играть по чужим правилам, прислуживать, унижаться... Увольте, это не для меня. Лучше уж вступить в бой, даже если знаешь, что проиграешь. Лучше послать нахуй училку, которая заставляет тебя выгребать со школьной клумбы оставленные хер пойми кем окурки. Лучше не являться на эту долбанную линейку за двадцать минут до начала уроков, а время это провести с пользой — досыпая. А сейчас я не просто выполняю чьи-то приказы, я реально делаю что-то сама, по своей собственной инициативе. Согласилась ли бы я пару лет назад пожертвовать своим свободным временем ради того, чтобы "защитить честь школы или класса" на какой-нибудь там олимпиаде, или же поехать на какое-нибудь соревнование? Да ни в жизнь! А сейчас вот все свободное время провожу, организуя работу нашей группы.

Так что это — демонстрация скрытого потенциала, завершение переходного возраста, или просто все дело в том, что мне это нравится и что я реально, как и ребята, хочу победить в соревновании смешанных команд?

— Отвали, Видинос, я не сделал ничего плохого.

— Если ты взломал правительственное оборудование, Брайант, я отправлю тебя в карцер.

Я замешкалась на пороге комнаты технарей. С одной стороны — курсанты сюда никогда не заходили, потому что… просто потому, что не хотели, или же даже не знали, о том, что сюда реально МОЖНО. Официально никаких запретов на посещение конкретно данного помещения не было, чем я и пользовалась до этого дня — периодически приходила потрепаться с Окреном и Брайантом, а также заруливала по одному важному делу, которое нужно было… для дела. С другой — говорящие, верней, спорящие между собой, Видинос и Брайант явно не рассчитывали на мое появление. Я уж было подумала развернуться и уйти, пока меня не заметили, но в этот самый момент поняла, что спор представляет собой самый настоящий наезд турианца на моего приятеля. С одной стороны — вмешиваться в чужие дела не есть хорошо, но с другой…

— Приветик, Брайант, а я как раз… Ой, а что тут происходит?

«Сыграть дурочку» у меня всегда получалось. Вот и сейчас я сделала вид, что не поняла ничего, что тут происходило, но в то же время — зайдя в центр комнаты постаралась встать как можно ближе к приятелю. На всякий случай. Мало ли, что этому Видиносу в голову придет. Краем глаза я заметила, что с противоположной двери в комнату как раз заглянул Окрен. Уже хорошо. Нет, честно, у меня от этого Видиноса мурашки по коже. И неприятный, и такой… Бррр! Когда смотрит, возникает ощущение, что он из меня уже шашлык приготовил и сейчас жарит, поливая любимым соусом.

— Не лезьте, Шепард — это вас не касается, — в голосе турианца отчетливо проскользнуло раздражение, и он посмотрел на меня, как на назойливую муху.

Я подалась чуть назад и, опершись руками на край стола, подняла голову вверх. Запрокинуть пришлось знатно — турианец был на пару голов выше меня. Сразу возникло такое ощущение, какое бывало в школе, когда приходилось препираться с преподом. Да что за дурные у меня ассоциации прорезались? Видинос — не препод, начнем с того, что он мне вообще не начальник! А я уже давно не маленькая затурканная девочка из малообеспеченной семьи, которую можно безнаказанно зачморить. Турианец правильно истолковал мой жест — понял, что уходить я не собираюсь. И все бы ничего, но в этот самый момент вмешался Окрен, который счел своим долгом пояснить мне:

— Видинос просто вне себя от ярости из-за того, что его рекорд побил человек.

— Закрой рот, голооператор, — раздраженно бросил капитан саларианцу, но повернувшись ко мне, по непонятной причине счел нужным пояснить. — Брайант сказал, что побил рекорды в нескольких боевых режимах. Еще ни одному человеку это не удавалось. Он точно смухлевал.

Ох уж эти соревнования! Оказывается, и персонал станции между собой на ножах из-за них. Хотя… Какое у них тут еще развлечение может быть? Но все-таки… Чтобы из-за какого-то драного боя начинать портить отношения… Нет, если бы действительно был мухлеж — тогда понятно. Вот только Брайант не похож на мухлевщика ни при каком раскладе.

— Конечно же, вы перед обвинениями просмотрели голографическую запись, на которой отчетливо видно, на каком именно моменте произошел факт мухлежа, — издевательски протянула я. Окрен за спиной Видиноса показал мне большой палец. В исполнении трехпалого саларианца это было настолько забавным, что я даже пропустила реплику Видиноса, которая следовала в качестве ответа на мой вопрос. Впрочем, судя по тому, что турианец секундой спустя развернулся и ушел восвояси — ничего хорошего он не сказал. Хоть бы извинился. А хотя… хуле тут? Он ведь специально прицепился к Брайанту.

Среди всех паскуд мира больше всего я ненавидела тех, кто травил тех, над кем имел власть. Учителя, издевающиеся над учениками, начальники, которые срывали свое плохое настроение на простых работягах, родители, которым срочно требовалось прицепиться по какому-то дурацкому поводу к собственному ребенку. Пожалуй, основной причиной к ненависти к данного рода особям в моем случае было то, что я сама успела побывать в роли пинаемого за свои годы далеко не один десяток раз.

— Хм… Спасибо тебе, пожалуй. Хотя, чует мое сердце — этот говнюк еще на мне отыграется, — Брайант вздохнул и устало потер переносицу.

— Чего он на тебя взъелся-то так? — хмыкнула я.

— Забавно. Малая не в курсе, — Окрен прошел на середину комнаты, после чего принялся пояснять. — Он ненавидит представителей других рас. Особенно людей. Но ваша компания под надежной защитой К'Ваос, в отличие от Брайанта и других. Но пересекаться Видиносу приходится чаще всего именно с ним. При этом — наш друг действительно смог побить рекорд капитана, чем существенно понизил его самооценку.

— Блин, как бы он еще каких-нибудь гадостей не натворил, — вздохнула я. — Хотя, проблем и так можно было бы ожидать.

— Господи, да не галдите вы двое! Шепард, у тебя в роду точно саларианцы затесались где-нибудь. Дайте мне спокойно настроить эту консоль. Пожалуйста.

Вопль негодования Брайанта не вызвал у нас даже усмешки. Мы уже привыкли к тому, что этот парень малость… неадекватно реагирует на всех, кто громко и быстро говорит. А поскольку мы с Окреном данным требованиям полностью соответствовали, стоило ожидать того, что технарь нас будет без конца одергивать.

Все, что нам оставалось — стараться переговариваться между собой как можно тише. Получалось не всегда. Впрочем, с учетом того, что львиная доля моего свободного времени уходила на тренировки — довести до белого каления Брайанта я просто физически не успевала. Да и Окрен с трудом находил время для «перекура».

— Ладно, пойдем покурим, пока подойдут твои приятели, или одна пока пойдешь?

Курить у нас не курил никто. Но выражение «перекур», принесенное мной из родного двадцать первого века, довольно быстро прижилось среди местных.

— Курим, курим, — фыркнула я. В конце концов, я только что с полигона, у меня уже все кости болят!

— Где-нибудь не здесь, пожалуйста, — процедил Брайант.

— Пойдем, — саларианец первым прошел к выходу из комнаты технарей в соседнее помещение, где, собственно, располагался сам вход на «полигон» и, конечно же, рабочее место голооператора.

Пульт управления симулятором располагался на небольшом возвышении, впрочем, непосредственно к рабочему месту оператора подходить было строжайше запрещено.

Именно по этой причине я дождалась, пока Окрен усядется на свое место и развернется вместе с креслом в мою сторону, после чего приземлилась прямо на пол сантиметрах в десяти от «кордона». Этого хватало, чтобы переговариваться друг с другом, никому не мешая. При условии, что к нам не будут подходить ближе, чем на пару метров.

Зашел очередной разговор ни о чем. Окрен припомнил пару забавных случаев тренировок в симуляторах, я посмеялась и в ответ рассказала пару наших старых анекдотов… Примерно десять минут спустя подошел Кларк Томпсон и попросил Окрена запустить симулятор.

— Может, давай один на один подеремся, пока остальные не подошли? — спросила его я.

Перерыв можно было заканчивать, до прихода турианцев и Эрики у меня было добрых полчаса, примерно половина этого времени могла уйти на эпик батл без применения биотики… Расчеты были простыми, равно как и понимание того факта, что нам обоим надо тренироваться, вот только…

— Шепард, не забывай, что мы враги, — процедил парень. — И я не буду помогать тебе побеждать.

— Что? — смысл сказанного Томпсоном до меня, честно говоря, дошел не сразу.

— А ты что, думаешь, я не понимаю, что именно ты делаешь, когда дерешься с ребятами из других отрядов? Смотришь, как они действуют, копируешь их тактику боя и приемы, после чего натаскиваешь своих!

Одновременно со мной засмеялся кто-то еще. Обернувшись, я увидела в отдалении Азека, который и был непосредственным руководителем Кларка.

— Поняла, малая? Ты теперь этот… как у вас там говорят… плагиатор, — последнее слово было произнесено турианцем на английском и практически без акцента.

— Сама с себя поражаюсь, как такую сволочь, как я, земля носит, — фыркнула я. — Составишь компанию?

— А когда я упускал возможность намять тебе бока? — ответил тот вопросом на вопрос.

Пока мы шли «на ринг», то у меня, то у Азека прорывались наружу эти смешки. Дело в том, что претензии, предъявленные сейчас Кларком, мне высказывали все остальные мои однокурсники, причем делали это с завидным постоянством. Стоило мне пригласить либо кого-то из них, либо кого-то из турианцев, либо даже кого-то из посторонних на ринг, как соотечественники сразу же начинали гундеть в стиле «она стырит наши секреты». При этом надо уточнить, что как раз они все были по уровню намного ниже не то что турианцев с Эрикой, но даже меня уже хотя бы по той причине, что обладали нулевым опытом реального боя. Что у таких можно «стырить»?! Скорей уж, можно на них потренироваться, но на роль «мальчика для битья» вполне годились и боты из симулятора. Мне просто было скучно, поскольку что-то почитать я с собой не взяла, а экстранета на «Вершине» по понятным причинам не наблюдалось. Вот я и проводила время за тем развлечением, что здесь было. Точно также поступали Эрика, Кайден, Ричард и Райна, но вот все остальные… Это было что-то с чем-то.

На ринг я тащила всех, кто под руку подворачивался. На самом-то деле правила в этом плане на станции были довольно простыми: если хочешь драться, торчи рядом с Окреном. Это правило нам сообщили сразу же и поэтому я при первом же «окне» в тренировках пришла сюда и предложила бой одному из технарей. Собственно, из-за того, что торчала здесь порой достаточно долго, свела знакомство с Брайантом и Окреном.

Тем же самым занималась и Эрика. Уже глядя на нас, начали подтягиваться все остальные. А в первое время что творилось с их лицами, когда я подходила к Азеку, технарям, Нейру и даже Тейли с предложением о бое либо один на один, либо вдвоем против ботов! Елки зеленые, да нас же для того сюда и отправили, чтобы мы, так сказать, перенимали опыт. «Но он же капитан», «но это же наш инструктор»… Как дети малые, ей-богу! Раз человек, азари или турианец стоит рядом с Окреном и ждет, когда подвернется противник, значит — можно подойти и предложить им потренироваться вместе, что в этом такого? Турианцы вон свободно со своим начальством на ринг ходят, а у наших, где не надо, вдруг и стеснение появляется, и вежливость накатывает, и слова «профессиональная этика» вдруг не пойми откуда в голове формируются.

— Мы как — один против одного, или вдвоем против ботов? — спросил у меня турианец.

— Давай один на одного, — хмыкнула я. В конце концов, против ботов можно и в одиночку подраться, чем я и занималась до того, как застукала Видиноса с Брайантом.

Взревела сирена, оповещающая о начале поединка. Я покрепче перехватила верный пистолет и поспешила нырнуть в укрытие, одновременно выкидывая из головы все мысли о начальнике СБ, странной морали однокурсников и прочей ереси, которая сейчас, на поле боя, становилась абсолютно неважной. Все, что имело значение — затаившийся «где-то там» турианец, которого предстояло обнаружить и «пристрелить» прежде, чем это сделает он.

К сожалению, уже вечером мне пришлось снова вспомнить о неприятном инциденте, который обернулся для меня, а впоследствии и для Видиноса, очень неприятными последствиями.

Примечания:

Сорян, что долго не было проды — долго не жгли камыши под окнами. Впрочем, сейчас у меня снова навалом чудо-травы и я продолжаю описывать Ринкины злоключения, ведь самое интересное сейчас только начинается.

— Белое небо, желтое солнце, черный прицел...

Пусть будет завтра, все, что нам надо — мир на Земле.

Белое небо, желтое солнце, жизни взаймы...

Пусть мир вернется, пусть мир проснется пусть будем мы!

Я по привычке сидела прямо на полу неподалеку от рабочего места Окрена, впрочем, сейчас не отвлекая саларианца от работы. Вместо этого занималась тем, что слушала отрытую на просторах экстранета музыку одной из любимых в свое время групп. Классно, что во многом этот мир напоминал мой собственный, по крайней мере, обнаружить «привет из прошлого» в виде любимой и привычной музыки было очень, очень приятно. Такого рода песни были приятной и значительной частью моей жизни, лишиться которой было намного сложней, чем всего остального.

Да, знаю — это звучит как минимум глупо: не тосковать по людям, оставшимся в прошлом, по знакомым с детства улицам и природе родного края, вместо этого сожалея только о плейлистах, оставшихся в плеере, отданном «на хранение» Андерсону.

Но со мной почему-то было именно так. С другой стороны — а было ли у меня там, в прошлом, что-то, о чем стоило скучать? Для кого-то особое значение имеет родня. Мать, отец, всякие там бабушки-дедушки… Но с родителями у меня отношения и при жизни в родном измерении не шибко-то складывались: биологический отец по понятным причинам воспринимался исключительно как банкомат, к которому можно было, наступив на горло собственной гордости, обратиться за помощью, когда надо было срочно дать денег в институт или же какое-то время приходилось обходиться без работы. Мать же… Ну, думаю, по таким «мамам» будут скучать только мазохисты. Бабушка… С людьми такого возраста… Может, интуитивно к ним стараешься не привязываться, чтобы не было больно и плохо при разрыве, когда их не станет. Конечно же, мне ее не хватало здесь — было бы здорово обратиться к кому-то за советом или рассказать о проблемах, абсолютно не боясь, что сказанные тобой слова будут использованы против тебя или разглашены третьим лицам. Но все-таки… Нет, это была не та всепоглощающая любовь, которую внучки испытывают к своим бабушкам. Уж не знаю, то ли это я такая дефективная, то ли вообще эта «любовь в семье» является самой большой ложью в истории человечества, но даже по тем родственникам, с которыми у меня были хорошие отношения, я не шибко скучала.

Друзья? Ха-ха-ха. С учетом того, что общение с большей частью этих друзей проходило в последнее время по интернету из-за их учебы и работы в других городах… Может быть, я просто умею отпускать от себя людей и события?

Моря первое время не хватало — это да. Жаренных на костре мидий, запаха прелой хвои, маринованных «мышат» и рева лодочных моторов. Но и этим ощущениям была найдена вполне достойная замена. Холод стекла, за которым простиралась на многие километры вдаль пустота космического пространства, неудобный узкий подоконник, на котором можно было за десять минут отсидеть все мягкие места, но с которого меня нельзя было выгнать часами. Щелчки застегиваемых креплений комбинезона, который за это время словно стал второй кожей. Смешки турианцев и их причудливые татуировки, стрекот Окрена и скорость, с которой он умудрялся вводить команды в консоль управления симулятором… А может, дело не в том, что я не умею скучать, а в том, что просто не успеваю это делать?

Нажимаю на инструментроне кнопку повтора. Проигрывается запись нашего с Азеком последнего поединка. Пожалуй, не стоит говорить Кларку, что он в чем-то прав в своих выводах — я действительно изучаю предполагаемых противников, стараюсь понять их методы и приемы ведения боя, а также по возможности обучиться этому сама. Вот только вся загвоздка в том, что турианцы, Окрен, технари и офицеры СБ прекрасно осведомлены об этом. Голозапись поединков может просмотреть любой желающий и не только своих боев, но и тех, что проводили противники. Что мешает тому же Кларку «стырить секреты» у меня, переписав информацию о боях, тактике и стратегии, предпочитаемых умениях… И почему он этого до сих пор не сделал, хотела бы я знать?! На данный момент записями всех боев, как своих, так и чужих, кроме меня обзавелись все турианцы, Эрика и Кайден. Ричард с Райной предпочитали вопросами построения схем боя не заморачиваться вовсе, видимо, их примера придерживались и остальные мои соотечественники.

Так почему именно они, не делающие ровным счетом нихуя, высказывали столько претензий ко мне? Вот это всегда и бесило.

Небольшой удар по плечу прервал отвлеченные мысли, которыми сопровождался просмотр «кино». Подняв голову, обнаруживаю над собой Тейли, которая жестом показывает мне, чтобы я убрала наушники. Подчинившись, встаю с пола и в ожидании смотрю на азари.

— Драться пойдешь? — спрашивает она меня.

— Угу, — я сворачиваю запись (потом досмотрю) и уточняю условия. — Стрельба, биотика, прятки, догонялки?

— Фора тебе двадцать секунд и молись Богине, что не найду.

— Окей, гугл, выучить молитву за двадцать секунд, — хмыкнула себе под нос я, подходя ко входу на полигон и дожидаясь заветной сирены.

— Тейли, Малая, давайте на седьмой участок, — сообщил нам Окрен.

Так, значит, пока он все настроит запустит, мы как раз дойдем. Тут минуты три пути как раз. Странно, кто же зарезервировал первые шесть секций? Хотя, скорей всего, турианцы со своими плановыми боями. Или СБшники развлекаются в часы досуга.

Взвыла сирена, я кинулась вглубь на этот раз складского помещения, стремясь найти укрытие до того, как К'Ваос отправится по моему следу.

Вообще — в программу непосредственно нашего обучения на Адегоне такие тренировки не входили. Об этом Тейли прямолинейно сказала мне в первый же «нестандартный» тренировочный день. Впрочем, азари тут же добавила, что будь у остальных желание научиться чему-то новому, не входящему в «стандартную программу», она бы занялась и ими, но раз таковое желание возникло только у меня… В общем, сейчас нами отрабатывалась тактика «если не можешь пойти на врага напрямую — спрячься, дабы застать врасплох». В результате таких тренировок на «Вершине» мой арсенал стал богаче на пару неизвестных ранее биотических фокусов, развилась дополнительная внимательность и были получены кое-какие сведения, касающиеся определенных боевых ситуаций.

Все-таки, Тейли представляла собой настоящий кладезь всевозможных трюков и фокусов. Даже представить не могу, где именно она могла всему этому обучиться и почему первой предложила этому научить меня… Казалось бы, именно личности вроде нее должны больше всего бояться «зелени», которая может «стырить секреты», но вот незадача — именно она, капитан Нейр со своими ребятами и большинство местных СБшников охотно делились знаниями и умениями с адегоновскими стажерами и друг с другом. Парадокс, мать его эдак!

Забравшись на ряд ящиков, я оценила обстановку и приняла единственно верное в данной ситуации решение — подпрыгнула, помогая себе биотикой, и повисла на кронштейне, к которому крепился потолок. С учетом того, что толщина этой железяки чуть больше моей ширины, скрыть она должна меня просто идеально. Правда, неизвестно, как долго я выдержу в диагональной позиции, да еще и ногами вверх. Конечно же, можно было расположиться более удобно, но в этом случае осмотр местности подо мной был бы сопряжен с определенными неудобствами.

— Восемнадцать, девятнадцать, двадцать. Кто не спрятался, я не виновата — издевательски пропела К'Ваос с противоположной стороны помещения.

Я затаилась, выжидая нужный момент. Мне нужно только дождаться, пока она окажется прямо подо мной и тогда…

Впрочем, насчет мифического «и тогда» у меня никаких особых надежд не было — во все прошлые тренировки, когда я умудрялась напасть на Тейли исподтишка, что было довольно редко, она в любой ситуации успевала среагировать. Так что совсем врасплох застать эту азари было практически нереально.

Но в этот раз удача была на моей стороне. Верней, сработало редкое для меня везение. Едва я прыгнула с потолка на проходящую подо мной азари, одновременно открыв стрельбу, как она замерцала барьером. Который, естественно, сдетонировал с моей биотикой, которая в данный момент использовалась для смягчения падения.

Ну что я могу сказать — взрыв был отменный! Часть виртуальных ящиков разлетелась на куски, нас с Тейли отшвырнуло в разные стороны, но лично я сохранила оружие в руке, в то время как К'Ваос просто не успела протянуть руку за выроненным во время полета пистолетом.

— Я… победила? — неверяще я переводила взгляд со своего инструктора, находящегося в данный момент у меня на мушке, на свои руки, держащие пистолет, из которого уже было произведено нужное количество выстрелов.

— Завершение симуляции, — раздался механический голос. В подтверждение моих слов Тейли кивнула и, поморщившись, показала мне большой палец.

— Все нормально? — спросила я. Все-таки, приложило нас неслабо, хотя… На ней ведь тоже был барьер.

— Окрен, а запусти-ка нам тест двадцать один! — громко попросила Тейли голооператора.

— А что такое… — прежде, чем я завершила вопрос, азари встала с пола и пальцем ударила меня под подбородок, заставляя захлопнуть рот.

— Смотри. Есть три пальца, так? — она протянула руку перед собой, при этом безымянный и мизинец были плотно прижаты к середине ладони, а остальные три пальца несколько раз сжались и разжались. Поняв, что она собирается мне что-то показать, я в свою очередь продемонстрировала и свои пальцы.

— Дай-ка ладонь, — Тейли протянула мне вторую руку, приложив свою ладонь к моей. — Так я и думала, все идеально.

Я посмотрела на наши ладони, не понимая о чем речь. Что там может быть идеального? Копытце как копытце — размером примерно как у К'Ваос, только моя ладонь немного шире и пальцы толще, но я и вообще помассивней тонкой азари.

— Размер, — пояснила мне К'Ваос. — Чем меньше рука, тем лучше контроль. Включись.

Я послушно замерцала пламенем биотики.

— Теперь руку. Теперь руку до локтя. Теперь пальцы. Каждый по отдельности.

— Но…

Вообще-то нам в начале обучения объясняли, что если дать биотическую нагрузку не то что на один палец, а только на часть кисти, то кости попросту переломятся при первом же неосторожном движении. Кажется, в этом правиле существовали определенные исключения, поскольку с пальцами Тейли ничего подобного не произошло. Я сосредоточилась, переводя нагрузку на кисть и постепенно «убирая» ее на все пальцы сразу — поодиночке «включить» их вряд ли получится с первой попытки. Тейли включила инструментрон, проводя над моей рукой и что-то вычисляя.

Мои биотические лучи напоминали переваренные макаронины и не шли ни в какое сравнение с теми тонкими и ровными линиями, что исходили из пальцев Тейли. Тем не менее, азари улыбалась, глядя больше на данные инструментрона, чем на мою руку.

— Так я и думала, черт тебя подери, уникум хренов, — сообщила она мне пару минут спустя, когда у меня уже затекли пальцы.

Я пристально продолжала смотреть на нее, ожидая дальнейших пояснений. Азари словно не замечала меня, задумавшись о чем-то своем.

— Слушай, я тебе одну штуку хочу показать… Скорей всего, после нужного количества тренировок ты обязательно сможешь ее повторить. Только наращивай мощность постепенно, а то можешь кости себе перекрошить. Смотри!

Азари вытянула руку вперед, после чего чуть прищурилась, сосредотачиваясь. Внезапно с ее пальца сорвался тонкий и практически невидимый луч, который устремился к лежащему в отдалении ящику. Раздался едва слышный звук, после чего я, обомлев, уставилась на хорошую такую, хоть и не сквозную вмятину.

— Оху… Ой, прости.

— Это еще что. Азари с анатомически правильной конструкцией ладони способны такое вытворять, что при их виде лучше вообще сматываться далеко и надолго.

— Ты десантниц имеешь в виду?

— Ох, Айрин, какую же ты порой несешь… хрень.

Мысленно я побилась головой о ближайшую стену. Ну зачем, зачем я привношу в этот мир русскую ненормативную лексику?! Главное, что азари употребляет эти слова редко, но настолько метко, что…

— Десантницы ведут бой в тяжелой броне, а то, что я показала, можно сделать только голой рукой. Кроме того, как раз-таки у десантниц довольно большие ладони, что исключает возможность использовать такую разновидность биотики.

— Значит, есть еще какие-то группы, которые специализируются именно на вот такой вот… биотике?

— Дошло, наконец-то.

— А… Ну… А как вот это делать, а? — я провела ладонью, с грустью констатировав, что мои лучи напоминали вареные переваренные макароны не только по виду, но и по консистенции.

— Сосредоточься и делай. Как броски, сингулярности и все остальное. Только работать надо пальцами и прикладывая меньше усилий с большей кинетической энергией.

— А по-нормальному… — жалобно проблеяла я, оглядываясь по сторонам. «Номер двадцать один» представлял собой практически тот же самый склад, на котором произошла наша с Тейли драка. Разве что для разнообразия на этот раз ящиков было поменьше.

— Открой учебник физики за восьмой класс и подучи терминологию! — рявкнула на меня азари.

— Не могу, — окончательно скисла я.

Ну сколько объяснять — не может у меня надолго задерживаться в башке информация, которую я не понимаю! И та, которую не могу объяснить «своими словами».

— Твоя ладонь идеально соответствует нужным параметрам. Моя малость подросла, поэтому былые мощности уже недоступны. Впрочем, по этой причине я и ушла из… неважно, забудь, что я сказала.

— Хорошо, — покладисто кивнула я.

— Кроме того, у тебя намного толще, чем у азари, слой костной ткани. Так что можешь обойтись без тех травм, что обычно выпадают на долю наших новичков. Пальцы гибкие, правда неровные — если не приспособишься, это может вызвать проблемы.

Я лишь молча кивала, соглашаясь с каждым словом инструктора. Какой бы я ни была, верней, казалась окружающим дурой, но даже до полной дуры должно было дойти, что ей предлагают на освоение методу, которая не применяется широко даже в азарийском секторе. Ну, если бы были такие бойцы и такие техники, наверняка бы наши хоть что-то об этом слышали, а тут… Получается, что метод малоизвестный, вывод — о том, что я им владею, если я вообще когда-нибудь им овладею, противники заранее могут и не знать. Преимущество, как ни крути. Наручники надели, а ты пальцем — баф! — и уносите труп. Правда, возможно, с моим везением это будет мой труп…

Еще немного обсудив тонкости «пальцевой биотики», как мысленно окрестила ее я, мы покинули полигон. Неизвестно, что из этого выйдет и зачем Тейли сдался этот эксперимент, но учиться я сто процентов буду. Причем, походу, технику боя придется догонять самостоятельно, поскольку азари наверняка больше не будет мне ее демонстрировать.

Странно, что она старается научить этому именно меня. Неужели все дело действительно в размерах моей руки? Да ну, блин, по идее у всех девчонок мелкие руки. Ну да — я в этом плане отставала хорошо так от остальных — сантиметра на два. Даже на тренировках приходилось воевать без перчаток брони, поскольку такого размера попросту не было предусмотрено. Ну а на «реальную» бронь, понятно, снимут мерки и дадут нужные крепления для подгонки… Мне кажется, что у Тейли есть какая-то цель, которую она преследует, вот так вот занимаясь со мной. Хотя… Может быть, азари движет банальная месть? Ведь я так поняла, уходу из… откуда-то там, она была не рада, а значит — для нее научить меня какой-то «секретной комбинации» — это своего рода месть… Или она просто по дружбе это делает?

— Эй, курсант Айрин Шепард, — раздался внезапно голос со стороны специалиста.

Обернувшись, я увидела Видиноса. Турианец тряс в руке упаковку учебных гранат и, кажется, представлял, как меня этими самыми гранатами… того. Блять, вот влипла!

— Составите компанию, или вы искушены только в словесных пикировках?

Блять, точно. Этот хмырь с кремовой татуировкой поперек морды решил мне отомстить за то, что вступилась днем за Брайанта. Причем отомстить самым легальным и утонченным способом! Ну естественно, турианский ветеран против стажера, угадайте, на ком будет третий слой синяков после этого боя! Кажется, мои размышления отразились на моем лице, поскольку на лице ксеноса появилось нечто сродни паскудной ухмылке.

— С удовольствием составлю вам компанию, капитан, — широко улыбнувшись, я достала из корзины с гранатами такую же упаковку. — Каким оружием деремся?

— О, раз вы даете мне возможность выбора, остановимся на штурмовых винтовках. Насколько я знаю, некоторые биотики могут из такого оружия стрелять. Иногда.

Последнее слово турианец произнес едва слышно, а я мысленно возликовала. Желая усложнить поединок, ксенос на самом деле упростил мне задачу, выбрав оружие, которым я даже несмотря на регулярные тренировки с пистолетом, владела лучше всего. Хорошо играть с читами, епта! А еще бы включенный код на бессмертие не помешал, ага…

Я отправилась к своему концу полигона. Обернувшись, заметила, что турианец и мой инструктор перешли, судя по всему, на ненормативную лексику. Им можно, они по званию, в принципе, равны. А вот мне Видиносу и слова сказать, по сути, нельзя, а уж я бы сказала… Я бы его словарный запас так обогатила — череп бы треснул от количества усвоенной за один сеанс информации!

Мрачно вздохнув, я затаилась в укрытии, ожидая воя сирены и прикидывая, как бы подобраться к этому хмырю, чтобы снять хотя бы половину щита. Все-таки, «всухую» проигрывать мне не хотелось. А в том, что я проиграю, сомнений не было.

* * *

— Арктус, Богиня, да зачем ты это затеял?! Мы здесь на задании, а не ради удовлетворения твоих мелочных эгоистичных желаний!

— Вот именно, Индриа — мы на задании. И я смею тебе напомнить, что Шепард пока что единственная подозреваемая. Кто-то ведь пытался взломать терминалы, а кроме технарей, которые проверены до кончиков пальцев, там крутится все время только она.

Азари всплеснула руками и, приблизившись к турианцу вплотную прошипела:

— Идиот, я ведь говорила тебе — это кто угодно, но не она! Шепард в технических аспектах настолько тупа, что не в состоянии чайник включить без пары десятков ЧП, а ты говоришь практически о безупречном взломе.

В голове турианца пронеслись нелестные мысли. Прежде всего о том, что ученица в который раз отбрасывает в сторону элементарные логические доводы в пользу собственной картины, основанной исключительно на эмоциях. Но сейчас было не до этого — требовалось в срочном порядке вывести Шепард из игры на пару-тройку дней. Этого времени турианцу наверняка хватит, чтобы завершить важное дело, исполнению которого землянка так мешала.

Он уже оценил ее экипировку и понял, что хватит одной, ну максимум — двух гранат, чтобы дело было сделано. Впрочем, он может исключительно «по инерции» бросить в падающее тело третью. Для надежности, так сказать.

Перспектива грядущего отдыха от ее визга радовала, как никогда. И заодно — возможность наказать девчонку за слишком длинный язык. Ученица слишком ее распустила. Даже если Шепард действительно не имеет к инциденту никакого отношения и может пригодиться в далеком будущем, не стоило позволять ей сокращать дистанцию. Люди должны знать свое место. Место, которое определят для них более развитые расы этой галактики. И никак иначе. Впрочем, возможно, при должном обучении лет через пять из имеющегося у Шепард потенциала выйдет толк. Но это все грядущие перспективы, ради которых не стоило терпеть ее прямо здесь и сейчас.

Очередь с дальнего края поля существенно потрепала щит турианца. Но это было уже неважно — Шепард выдала свое местоположение, тем самым положив конец поединку.

Уже когда граната взлетела в воздух до турианца дошло осознание, что было в этом броске что-то неправильное. Противоестественное. Все произошло в один миг — Шепард выглянула из укрытия, чтобы посмотреть, что же задумал Видинос, увидела гранату, поняла, что не успеет… Возможно, в чем-то ученица была права — землянка небезнадежна, поскольку у нее хватило ума включить барьер и кинуться в сторону, за ящики.

Это бы спасло. Если бы граната была учебной. А так — взрывом снесло и укрытия, и саму Айрин. Кинувшись к землянке, турианец осторожно приложил пальцы к нужному месту на шее. К счастью, в этом плане люди не отличались от азари. Пульс был. Насколько он соответствовал правильным параметрам, турианец определить не мог, но самое важное — несмотря на то, что граната была настоящей, девчонка выжила. И даже, судя по всему, обошлась без видимых повреждений.

Выла сирена. Гасли по сторонам всполохи симуляции. Прибыла медицинская бригада и служба безопасности. Далее последовал допрос, результат которого был вполне предсказуем — собственный заместитель обвинил капитана Видиноса в попытке сорвать учения и покушении на убийство. Сидя в карцере и отупело глядя перед собой на скованные наручниками передние конечности, турианец не мог понять только одного: где именно он допустил ошибку и раскрылся, спровоцировав свое собственное «устранение»?

* * *

— … норма… но все-таки… — донеслось сквозь странный шум в ушах.

Кажется, пришло время подъема. Странно, почему я не услышала сирену? И если это произошло, то почему меня не разбудила Сайнворк? Глаза открылись как-то с трудом. Хм… Вроде не было вчера попойки, так… СТОП! Вчера был бой с Видиносом!!! А потом граната и я, кажется… Да, похоже, я отрубилась. И бой таки проиграла. Ну хоть не всухую, а сняв больше половины щитов у костемордого. Ох, а почему я в медблоке загораю?

И тут я вспомнила все. Взрыв, сбивающий с ног, пробитый барьер и ощущение выбитого из легких воздуха. Граната! Нет, то, что это была именно граната, я и так знаю, но вот то, что она была не учебной, а самой настоящей...

Дерьмо! Нет, даже не так… это просто… ДЕРЬМОООООООО!!! Дерьмищенское! Что же произошло и что теперь будет?! А если из-за этой долбанной гранаты уже что-то серьезное началось, а я тут лежу и даже не знаю ничего…

— Ну, сама понимаешь — урода этого в карцер, курсанта к нам, — снова донеслись до меня голоса.

— Так она до сих пор…

— Да она от анестезии отходить будет дня три. Сама знаешь, с этими сотрясениями у людей всегда очень много возни.

Кажется, медсестрички-азари обмениваются сплетнями. Только плохо слышно. Очень плохо, если быть точней. Похоже, дамочки неплотно прикрыли дверь в основное помещение лазарета, что привело к возможности немного подслушать, но немного меня не устраивало.

Именно по этой причине я рискнула сесть на койке и осмотреть себя, что называется, с ног до головы. Радует, что никаких катетеров, трубок где только можно и прочей хрени на мне уже не наблюдается. Но судя по синякам на обеих руках, они таки были. Бррр, мерзость какая. Так, сосредоточимся на основном.

Ноги слушались на удивление хорошо — за всю дорогу до двери шатнуло меня только пару раз. Кроме того, вопреки заверениям медсестер, никакого действия анестезии я не чувствовала. Ну так, было странное ощущение, как будто тело после сна затекло, вот только это было вполне нормальное состояние.

Девушки трепались, даже не замечая того, что за дверью кто-то стоит. Их треп был полезным и информативным, после получения столь важных сведений мне резко расхотелось продолжать курорт и поэтому я… Хм, ну если они меня увидят, могу оправдаться действием анестезии, дескать, на четвереньках ползаю потому, что слоников ловлю. Розовых. С зелеными ушами. Карликовых. Они по полу от меня бегают. Если бы не необходимость сохранять тишину, я бы сейчас заржала. Все — я точно в норме. Все та же ебанутая Ринка, которой взрыв настоящей гранаты совсем не повредил. Но и мозги на место не поставил.

На данный момент кривые мозги пришли к выводу, что надо что-то делать. Ибо ситуация складывалась в конец паршивая. День, которые мне запомнится надолго, был ровно три дня назад. В тот самый день кто-то поменял гранаты в упаковке Видиноса с учебных на обыкновенные. И угадайте, кого во всем обвинили? Ну естественно, начальника СБшников. Вот только при всем моем неуважении к данному образцу турианской фауны — это явно не он. Но кто тогда? Кому могла понадобиться курсантка программы Адегон? Была ли я случайной жертвой, которая просто подвернулась под гранату в ненужный для себя момент? Если да, то опасаться мне, по сути, нечего — все дело будет заключаться в какой-нибудь расисткой группировке с нашей или турианской стороны (а то и с обеих вместе), которая собирается сорвать учения и, возможно даже, привести к новому конфликту Альянса с Иерархией. Кроме этого варианта оставался еще второй — избавиться хотели именно от меня. И это мне нравилось куда меньше. Ибо причин избавляться от меня, кроме той самой пришлости из другого мира, не было. Хвостом я не крутила, мужиков чужих не уводила, никакой информации, которую слышать не должна, не слышала… Ну не считать же информацией треп техников о том, кто чем чистит аппарат для «сложноеназваниекотороехрензапомнишь». Вот и я о том же, что не считать. Кто меня может хотеть убить? Черт, как паршиво-то. Нет, если бы не тот факт, что из-за этого подставили левого чел… турианца, мне бы было даже весело. Адреналиновый наркоман как-никак, а так…

К родной казарме я уже подлетала чуть ли не на второй космической. Переодеваться не потребовалось, ибо комбез он и есть комбез, а вот прическу привести в порядок стоило бы хотя бы потому, что адмирал это вам не хухры-мухры.

Ну, мягко говоря, меня увидеть в кабинете главного не ожидали. А я и испугалась, и обрадовалась одновременно. Они же… Ну, ахуенчик был у них еще тот. Начать с того, что караульные офицеры СБ просто не успели перекрыть мне проход в кабинет. Ну а что поделать — турианцы! Им же и в голову не придет, что кто-то может без приглашения вломиться в святая святых этой станции. А я именно это и сделала! И честно — представься мне такая возможность, сделала бы то же самое еще раз.

— Адмирал Ахерн, сэр, прошу прощения, что явилась незваной, но должна сказать, что вы арестовали не того человека! Капитан Видинос здесь ни при чем — его подставили.

После моего заявления в кабинете повисла гнетущая тишина. Я растерянно переводила глаза с адмирала на капитана Нейра, а с него — на Тейли К'Ваос. Никто из них мне не верил — это было понятно. На заместителя Видиноса я даже смотреть не стала — было понятно, что он примет сторону начальства. Таковы турианцы. Но Тейли, но Ахерн!!!

— Да послушайте вы! Зачем ему меня убивать, вообще кого-то из нас убивать? Ну да, у него бзик на почве ненависти к людям, но такого рода бзики есть у каждого третьего ксеноса и никто пока что не кидается с гранатами на первого встречного. Повода у него не было, понятно?

— Курсант.

Я прикусила язык и уставилась на Ахерна. Надо же — солнце вселенной соизволило со мной заговорить.

— Во-первых, никакие догадки не дают вам права врываться в мой кабинет, как в личную уборную. Во-вторых, нами было проведено служебное расследование, в ходе которого было доказано, что именно капитан Видинос осуществил замену гранат с учебных на боевые. Причиной же инцидента послужила ваша ссора три дня назад.

Я мысленно поставила в ежедневник галочку «дать пизды Брайанту», чтобы не трепал языком, где не надо, но сочла нужным возразить.

— И что? Это была просто ссора. С соседкой по комнате я ругаюсь по пятнадцать раз в день, давайте и ее заодно в подозреваемые запишем. И всех, кому я вообще хоть слово поперек сказала.

— Курсант!

— Да год уже курсант! — взвилась я. — Что же вы мне сказать-то не даете, перебиваете все время?! Если бы Видинос реально хотел мне что-то сделать, то у него сто пудов хватило бы мозгов сделать так, чтобы никому не пришло в голову его заподозрить, а если бы и пришло — то улик не было бы даже косвенных! Да, он турик, он почти враг, но идиота из него не делайте!!!

— Не делайте идиотов из нас, курсант! Если не хотите лишиться жетона…

— Мне плевать на жетон, — вопреки желанию проорать это вслух, заявление вышло неожиданно спокойным. — Если вы считаете, что угрозой лишить меня звания и отправить под трибунал заткнете мне рот, то заявляю — не на ту напали. Я не дам вам обвинить ни в чем не повинного чел… турианца. Пусть он и не друг мне, но знаете, что это… это мерзко и неправильно. То, что вы делаете и то, что позволяете делать своим подчиненным. Хороший вы пример подаете нам, Герой Инцидента с Ретранслятором…

— Молчать, — лицо Ахерна побагровело от злости. Да, как я и думала — больше всего его выбесил тот факт, что я назвала ту самую войну не на человеческий, а на турианский манер. — К вечеру действие анестезии закончится и вы пожалеете о своих словах.

Так, похоже адмирал если не причастен напрямую к подставе Видиноса, то так или иначе свято верит в свою правоту. Ну ебать копать… Отдавая себе полностью отчет в том, что делаю, срываю с шеи жетон и бросаю его на пол. Туда же летит отодранная в мгновение ока от комбеза эмблема.

— Не пожалею.

Прежде, чем я сообразила для эффектности картины дать этому уроду в морду, меня скрутили в бараний рог и водворили… Блять, ну уроды, ну что опять за подстава!!! Я-то думала, меня потащат в карцер. А там можно будет поговорить с Видиносом, придумать вместе что-нибудь. Да, конечно же, он мог и не согласиться со мной работать, но с другой стороны — попытка не пытка. Уж лучше с ним попробовать договориться, чем с этими… с этими… слов цензурных подобрать не могу. Но нет, мало того, что мои крики в пустоту никто не услышал, так еще и лишили последней надежды разобраться в ситуации.

Дверь оказалась надежно заперта, а я сама… ну, связывать не стали — уже хорошо. Наручники для меня проблемой не были вовсе — мелкие руки в который раз могли сослужить хорошую службу. Да, надо сбежать отсюда. Неизвестно, сколько я смогу бродить по станции, не попавшись, но попытаться стоит. Потому что чует мое сердце — грядет какое-то большое дерьмо.

Едва я успела об этом подумать, как в камеру, то бишь, простите, в палату, вошли трое. Брайант, Рикки и… Кайден? Да ладно, что истеричка тут забыл? И почему нет Райны?

— Привет, Айрин. Слушай, мы понимаем, что тебе сейчас тяжело и поступок этого придурка… — начал Аленко читать как по бумажке. В руках Брайанта в это же время появился инструментрон. И секундой спустя в помещении зазвучал знакомый писк. Правда, на этот раз — морзянкой, поскольку турианской ее версии технарь не шибко доверял и не очень хорошо в ней разбирался.

«Шепард. Слушай, у меня очень дерьмовые новости. Кивни, если слышишь. И скажи что-нибудь Кайдену».

— Слушай, я знаю, что ты считаешь меня полной дурой, но шел бы ты отсюда, пародия на Элвиса.

Аленко едва заметно усмехнулся. Ну правда — не могла же я начать ему поддакивать. Выглядело бы это как минимум подозрительно.

«Всех ребят забрали по домам под подписку о невыезде. На данный момент остались только ты, Рикки, Кэй, ну и турики с персоналом станции. Только ты учти — подчиненные Нейра вам помогать не будут, я говорил с Азеком, Рамалом, Керсом, Ридом, Варом и Лусом… Они хотели бы, но Нейр над ними такой надзор устроил, что мама не горюй. А у Кайдена и Рикки получится вам с капитаном помочь».

— И что я по-твоему должна делать? — уточнила я у Кайдена. Как раз получилась подходящая реплика и для технаря.

«Ваша казарма, карцер, столовка, кабинет Ахерна и блок управления находятся в старой станции. Я вырос здесь, так что знаю один секрет — высота потолка после переоборудования стала на сорок сантиметров меньше. А под полом — трубы, коммуникации. Ключ от люков у меня, по ним ты сможешь добраться до тех комнат, про которые я сказал. Они дерьмо задумали, Рин. Считают Видиноса предателем, хотят эвакуировать станцию, оставив его здесь одного и повесить маячок, который якобы укажет им на логово наших противников. Но так как это не Видинос… Его просто убьют те, а мы так ничего и не узнаем. А крыса останется среди нас».

Я едва заметно покачала головой, изображая кивок.

«Неподалеку от орбиты станции висит судно, которое не имеет никаких опознавательных знаков, не выходит на связь… Понимаешь в общем, что времени у тебя немного. Думаю, что все произойдет сегодня ночью, так что времени у вас в обрез. Найдите Видиноса, заберите снаряжение в кабинете Ахерна и… только он может что-то сделать с помощью тех консолей в блоке управления — ни у кого другого, кроме поющего под дудку начальника зама, нет нужного уровня доступа.»

Мда… Кажись, вот это я и называю пиздец. Ладно, заработала я себе на трибунал, заработаю и на расстрел. Мне ли привыкать к мыслям о смерти? Давай, Айрин, собирай в кучу мозги, физические возможности, тараканов и идите тусить, тем более, что стелс-квесты во все времена были твоим любимым заданием.

— Слушайте, да вы заебали, валите нахуй отсюда, уроды, сколько можно мне мозги парить! — начала я возмущаться, при этом пытаясь дотянуться ногами до приятелей. Как-то получилось, что Брайант в процессе потасовки упал на меня, за что обзавелся званием козла, кобеля и извращенца сразу же, а также едва-едва не стал обладателем красивого отпечатка ботинка на все лицо. А у меня под рубашкой появились несколько карточек доступа, которые должны были дать мне доступ ко всем необходимым помещениям. Ну все, кажется, теперь мне придется быть очень убедительной. Трындец будет, если Видинос откажется в этом бедламе участвовать — тогда точно все будет зря. Ладно, будем надеяться на лучшее и готовиться к отбою.

Примечания:

И вот она пришла — прода! Я спать, завтра напишу еще. Возможно. Теоретически. Если другая жидкость в голову не стукнет.

Турианец неподвижно лежал на койке, уставившись в потолок. Со стороны могло показаться, что он не занят ничем, но на самом деле в голове шли настолько сложные мыслительные процессы, что у любого бы, а особенно — у человека, расплавился мозг.

Итак, можно было исключить вероятность того, что Шепард входит в состав той самой организации. Причиной ее поведения были личные качества, а никак не желание разнюхать чужие секреты. Возможно. Если только это не она сама подменила гранаты в нужный момент. С другой стороны — стала ли бы она так рисковать собой?

Если учесть, что она обошлась практически без повреждений…

Мысли прервал едва доносящийся до тонкого турианского слуха шум. Было такое ощущение, что идет он откуда-то из-под намертво привинченной к полу койки.

— Что за… — едва слышно пробормотал турианец.

— Эй, Видинос, вы меня слышите?

Этот голос он бы узнал из десятка других — слишком часто в последнее время доводилось его слышать. Выводы было пока что делать рано, поэтому турианец едва слышно произнес.

— Допустим.

Собственно, большего и не требовалось — из-под койки начал доноситься голос, который рассказывал ему положение дел, бывшее, как турианец и предполагал, весьма плачевным. Для землян. Правда, с учетом всех открывшихся обстоятельств, могла пострадать и турианская иерархия. Но, кажется, Шепард это не волновало вовсе — выдача важной информации была щедро перемешана с ее заверениями в том, что она Видиносу верит и понимает, что гранаты на настоящие подменил не он.

Толку от ее веры…

— Сегодня что-то произойдет. Тот корабль стоит на орбите станции и не подает никаких сигналов.

— Я тебе даже могу сказать, что именно произойдет, — хмыкнул турианец. — Им сейчас откроют станцию изнутри.

— Мы тоже об этом подумали. Послушайте, у вас же есть доступ ко всем управляющим системам! Наверняка же не успели отключить за три дня…

Турианец криво усмехнулся. Видимо, ученица была права — Шепард полная идиотка во всем, что касается технических приспособлений. «Отключить» доступ с таких устройств невозможно. Сделать это может только специалист, который за три дня просто не в состоянии был добраться с Палавена на «Вершину».

— Курсант, если вы в состоянии меня вытащить из карцера и каким-то образом провести в зал управления, то я с удовольствием решу эту проблему, — зло процедил турианец. Девчонка напомнила о главной его неприятности — статусе заключенного, который снимать с него в ближайшее время никто не собирался. Впрочем, оставалась призрачная надежда на то, что ученица сможет предпринять что-то толковое. В этом мужчина очень сильно сомневался, поскольку у Индрии была совершенно другая задача. Рисковать своей свободой ради него было бы для нее, как минимум, глупо.

— Блять, а я здесь, по-вашему, зачем?! — спохватившись, Шепард снова сбавила тон. — Сейчас свет выключится и лезьте под койку. Кстати, мне кажется, что я тут не первая тусуюсь — кое-где есть следы, как будто кто-то ползал до меня.

— Может быть, тот, кто тебе об этих тоннелях рассказал?

— Нет, не думаю. Тот, кто тут ползал также, как и я, периодически заползал в тупики, сворачивал не туда и возвращался… Словно был здесь впервые и с планировкой станции не очень хорошо знаком.

— Возможно, в саботаже участвует кто-то из курсантов, — произнес турианец. Он ожидал, что Шепард кинется защищать своих напарников.

— Может и так, — как-то безразлично произнесла она.

Непонятно почему, но турианец принялся провоцировать ее на конфликт. Может быть, взыграло самолюбие, которое не будь ситуация такой паршивой, просто не позволило бы принять помощь от человека, а может просто сказывалась необходимость ждать отключения света, находясь в состоянии нервного напряжения…

— Что же вы так о друзьях нелестно думаете, — вздохнул он.

— Друзьях? Боюсь, вы не въехали в наши взаимоотношения. В друзьях у меня только Сайнворк, Аленко, Дженкинс и Уоллес. Насколько мне известно, они даже у вас вне подозрений, потому что на камерах светятся ВСЕГДА, ни на секунду не оставаясь вне обзора. А с остальными я на одном поле срать не сяду, не то что им доверять.

— Чего так?

— Да так, было дело. Убедилась в их непостоянстве, подлости и трусости некоторых представителей рода человеческого, — фыркнула она.

— Сами вы о принадлежности к данному роду забываете, судя по всему, — он снова провоцирует ее на конфликт. Что бы она не ответила — покажет себя с невыгодной стороны. Если начнет защищать людей — всегда можно будет ее осадить, припомнив прегрешения этой расы в пространстве Цитадели, тот факт, что развиты они намного слабей, чем расы Совета и так далее. Если же открестится от своей расы… Предателей тоже не любят.

— Не забываю, можете быть уверены. Главное, и вы не забудьте. Если вы так ни черта и не поняли за годы своей жизни — все разумные разные. И принадлежность к той или иной расе на моральные качества и характер особи в большинстве случаев не влияют.

Ну что же… Он и так знал, что язык у Шепард подвешен. Свет погас как раз вовремя, избавив турианца от необходимости придумывать новые завуалированные оскорбления. Как и сказала курсант — под койкой обнаружился практически готовый спуск в подполье — Шепард как раз допиливала с помощью навороченного инструментрона последний болт, удерживающий металлическую плиту от падения на трубы. Парой минут спустя турианец передвигался пластом следом за девушкой, по пути давая указания о направлении движения и дальнейших действиях. Первым делом следовало раздобыть снаряжение. Если не свое, то хотя бы какое-нибудь, поскольку участие в заварушке с голыми руками было равносильно самоубийству. На биотику Шепард он не шибко рассчитывал. Во-первых — она не завершила обучение, а значит — никакой гарантии, что в критической ситуации отреагирует так, как следует, не существует. Во-вторых, любого биотика можно легко привести в негодность, отключив био-усилитель. Именно по этой причине из всех биотиков турианец уважал только азари, которые многое могли и без помощи имплантатов. Сравнивать с ними людей было бы откровенной глупостью.

Продвигаться приходилось с максимальной осторожностью. Единственное, что радовало турианца — это то, что Шепард, бывшая еще три дня назад источником постоянного шума, вела себя на редкость тихо и умудрялась передвигаться без единого звука. Иногда над ними стучали чьи-то шаги — видимо, патрульные совершали обход после отбоя. Интересно, как быстро их хватятся? Верней сказать — как быстро хватятся Шепард? Ее присутствие в казарме должно было быть обязательным и, как она сама сказала, ее товарищи по отряду не являются ей друзьями, а следовательно — обязательно доложат при ее исчезновении.

— Шепард, тебе лучше было бы вернуться в казарму. Сама понимаешь — за нарушение приказа тебя по головке не погладят.

В конце концов, необязательно будет потом, когда он во всем разберется, ставить в известность ее руководство о том, что именно она ему помогла. А вот избавиться от нее стоило. Уже хотя бы потому, что курсант людей под боком — это большая проблема, за которой надо следить. Турианец предпочел бы действовать в одиночку, или, на худой конец, с кем-то вроде Индрии. И, к тому же, риск, что хватятся Шепард, был слишком велик…

— Меня и так не погладят, — буркнула она. — К тому же, никто не будет проверять мое присутствие. Куда я денусь из лазарета, прикованная к койке наручниками?

— С этого момента поподробней, пожалуйста.

— Да ничего подробного нет. Привязали, чтобы точно не сбежала, ибо нашим уже известно, как я люблю времяпровождение в больничных палатах.

«В том, что ты идиотка, я и не сомневался», — мысленно ответил ей турианец. И разговор на эту тему прекратил. В конце концов, если ей РЕАЛЬНО хочется найти приключений на свою задницу…

— Главное, под ногами у меня не путайся, — предупредил он.

Хмыканье в ответ он предпочел счесть согласием. Тем более, что Шепард шепотом сообщила ему что все, пришли. Но вылезать пока что было нельзя — в комнате над ними раздавались чьи-то шаги и щелканье уни-инструментов. Это напрягало. Если кто-то додумается включить биолокатор — их с Шепард маскировка сразу же обнаружится. К счастью для них, в голову неизвестным, возившимся наверху, такая простая мысль не пришла. Впрочем… Учитывая, что турианец сам узнал о существовании возможности проползти под полом только сегодня, такое отсутствие мер предосторожности было вполне понятным.

Несколько минут спустя неизвестные ушли и Шепард, активировав инструментрон, принялась перерезать крепления, на которых держалось перекрытие над трубами. Слишком долго она возилась — сам он справился бы намного быстрей. Если бы был инструментрон. Как жаль, что неизвестно откуда взятая Шепард модель технического устройства была несовместима с пользователем-турианцем, иначе он бы давно сделал все самостоятельно.

Ну вот они и выбрались. Забавно, обычно у него на перемещение между карцером и комнатой для хранения снаряжения уходило куда меньше времени. Минут семь. И это если прогулочным шагом. А сейчас они сорок с лишним минут ползли, да еще и ждали, пока отсюда уйдут. Однако, попытавшись извлечь из своего ящика броню и оружие, турианец понял, что здесь поджидает неприятный сюрприз.

— Шкафы заблокированы. Впрочем, не стоило и надеяться, что противник окажется туп и не саботирует возможность полноценного ответа на боевые действия. Поздравляю, курсант — в случае нападения вся станция будет вспоминать уроки рукопашного боя.

— Для того, чтобы вступить в рукопашную схватку, курсант должен проебать броню, винтовку, пистолет, нож, био-усилитель, уни-инструмент, саперную лопатку и вещмешок. Далее следует найти ровную площадку без единого постороннего предмета, который мог бы быть использован в роли оружия, после чего найти на ней такого же идиота и вступить с ним в рукопашный бой. Блин, мне кажется, что с последним пунктом в случае чего будут большие косяки… — уныло бормотала она, встав на четвереньки перед своим ящиком с оружием. Пошарив рукой по днищу, девушка произнесла «йес», после чего вернулась в вертикальное положение, протягивая Видиносу пистолет.

— Держите. Не ваша навороченная снаряга, конечно, но стрелять наверняка будет. Теоретически.

— И что это значит, курсант? — впрочем, это могло означать только одно: нарушение правил хранения личного оружия. Что еще от человека-то ожидать... В этот момент он взял пистолет в руку и понял, что он турианский и, вдобавок, отмечен традиционным номером инвентаря Службы Безопасности. — Подожди. Шепард, немедленно объяснись, что этот пистолет делает у тебя!

— Ну не у меня, а под моим шкафом — раз. Второе — его забыли в комнате технарей как раз перед тем, как туда зашел адмирал Ахерн. Я просто цапнула и спрятала, чтобы потом отдать. Странно, что этот парень его не забрал — я же ему тогда, перед тем, как с Тейли на полигон пошли, сказала, что к чему…

— Покрываешь должностные нарушения, что от тебя еще ожидать-то было, — оказывается, объяснение лежало на поверхности. С провинившимся подчиненным он поговорит потом сам, когда разберется со всем этим дерьмом. Кроме того, надо будет проследить за тем, чтобы с девчонкой была проведена беседа и, возможно, приняты меры против дальнейших нарушений и помощи проштрафившимся офицерам.

— Стучать не приучена, уж извините, — фыркнула она. — Да и в конце концов, если бы он попался на глаза Ахерну, или же кто-то еще заметил, что было бы хорошего? Куче народу по шее, парню тоже, а он ведь нормальный. Один раз лажанулся — с кем не бывает.

Безнадежный идиотизм… Впрочем, он снова не высказал вслух всего, что о ней думает. Поскольку оружием он, можно сказать, обзавелся, требовалось как можно скорей попасть на пульт управления станцией для того, чтобы не дать кораблю на орбите станции провести высадку десанта. И заодно, конечно же, было бы неплохо вычислить истинного виновника диверсии.

Возможно, он не любит Шепард. Впрочем, под это определение попадали… Примерно полстанции, бесспорно: половина ее курса, три десятка турианцев, половина офицеров СБ, техники, которым она периодически мешала работать бесконечным трепом с Окреном… В общем-то, неудивительно, что среди них нашелся тот, кто решил во время создания нужной ситуации нанести ей вред. Впрочем, неизвестному оставалось только посочувствовать, поскольку землянка оказалась на редкость везучей. Или живучей — как будет угодно.

Как и ожидалось, в зал управления пришлось лезть по трубам. Нет, разумеется, он бы без труда справился с охранниками, вот только нападение на своих турианец считал последним делом и по головам соотечественников ради достижения своих целей идти готов не был. Кроме того — всевозможные разборки сулили обнаружение с последующим задержанием и водворением в карцер. Или же и вовсе ликвидацией, а с одним пистолетом против вооруженных на данный момент патрульных особо шансов не было.

Именно по этой причине они с Шепард последующие пять минут передвигались привычным подпольным методом. На этот раз передвижение происходило без задержек из-за шагов над ними и это как минимум настораживало.

— Не поняла, — едва они выглянули наружу в святая святых станции, как Шепард потрясенным взглядом обвела абсолютно пустое помещение, в котором лишь изредка мигали индикаторы. Само собой, не так давно был отбой. Но даже неграмотная в технических вопросах Шепард, оказывается, была осведомлена о том, что некоторые технологии требуют постоянного контроля на случай непредвиденных обстоятельств. И все эти технологии были собраны в этой комнате: система жизнеобеспечения станции, пульт управления оборонными механизмами, диспетчерская… Видинос быстро обвел взглядом абсолютно пустой зал, после чего кинулся к нужным пультам. Перед этим, впрочем, он развернулся к землянке и произнес:

— Ничего здесь не трогать, понятно?

— Да чего ж вы меня совсем за идиотку держите, — вздохнула она. Он эту реплику предпочел проигнорировать, поскольку все последующее время был занят мониторингом ситуации. Увиденное на экранах его не обрадовало.

— Курсант, теперь позволь тебя обрадовать — за то время, что мы ползли по трубам, неизвестный корабль успел высадить десант, который движется в нашу сторону.

— И это значит, что…

— Мы опоздали, — спокойно произнес он. После чего решил дополнительно прояснить ситуацию. — И весь этот десант сейчас движется не к забаррикадировавшимся в спальном секторе бойцам, а сюда, к нам.

— Им нужен центр управления, логично. Попытаются небось либо разгерметизировать все нахрен, либо вообще взорвать станцию… Но зачем? Что им нужно? Ладно, я не о том думаю… Идеи есть, что делать?

Идеи у него были. Верней сказать, одна-единственная идея, которая могла спасти ситуацию и остальных. Правда, не факт, что выберется он сам. И тем более, не выберется из ситуации Шепард.

— У нас есть два варианта. Первый — я сейчас перекрываю доступ к системе и мы возвращаемся в спальный корпус. Возможно, это поможет. Но надолго ли — неизвестно, так как возможностей попросить помощи извне у вашего руководства нет, как, впрочем, и у наших.

— То есть, рано или поздно всех находят и убивают? Не вариант, — Шепард мотнула головой, словно бы подтверждая, что ей эта идея не нравится.

«Интересно, как ей понравится второй возможный ход событий?» — скептически произнес внутренний голос.

— Есть еще один способ. Я могу полностью перехватить контроль над системами станции. Когда это произойдет — бойцы получат доступ к снаряжению здесь, на станции, а оборонные системы вдребезги разнесут судно противника.

— Радужно звучит. И в чем подвох?

— Подвох в том, что это дело не одной-двух минут, а как минимум получаса. Через двадцать минут максимум эти ребята будут здесь, значит — еще десять минут кто-то должен их сдерживать.

— И какого хрена вы это сразу не сказали?! — взвилась Шепард.

Значит, придется идти обратно через вентиляцию. Впрочем, он этого ожидал…

— Не знаю точно, сколько времени смогу вам дать, поэтому советую поторопиться, — с этими словами Шепард развернулась спиной к нему и двинулась в сторону двери, ведущей в соседний коридор. За ним располагался склад, дальше была кухня и… собственно, далее следовала переборка, отделяющая этот отсек станции от соседнего. Та самая переборка, которая и должна была дать ему двадцать минут форы. И он сомневался, что эта героически настроенная девчонка сможет дать оставшиеся десять. Тем не менее, медлить не стоило.

Курсант не обернулась напоследок, не стала говорить что-либо… Просто пошла делать то, что должна была. Соверши такой поступок соотечественник, турианец бы ни разу не удивился. Их так воспитывали. Но откуда такие качества взялись у представителя землян? Ответа на этот вопрос не было. Как и не было желания искать его прямо сейчас. Вместо этого мужчина приступил к первому этапу взлома системы, готовый в любой момент услышать выстрелы, в том числе и те, что будут сделаны ему в спину врагами, расправившимися с девчонкой.

Примерно около двадцати минут до него доносились разные подозрительные шумы. Было такое ощущение, что Шепард устроила в соседних помещениях капитальный ремонт с полной заменой интерьера. Впрочем, уточнять у нее, что именно происходит, времени не было. Все, что волновало турианца — начавшаяся перенастройка систем, которую было необходимо тщательно контролировать. Так что на шум он сначала никакого внимания не обратил. А стоило бы.

— Шепард, готовься, они скоро проберутся к тебе, — предупредил он по громкой связи.

— Всегда готова к труду и обороне! — ор получился знатный. Турианец невольно поморщился — к такому громкому голосу он никогда не привык бы. — Так, все, чую, лезут. О, слушайте, у вас там много уже разблокировалось? В смысле, можете мне дать подключение на внешнюю связь, чтобы я говорила и меня они откуда-то из динамиков слышали?

— Уже сделал, — турианец щелкнул парой кнопок на панели управления. — Все, что будет записано интерфейсом твоего инструментрона, будет услышано. Не знаю правда, зачем тебе это.

Девушка не ответила. Впрочем, вполне логично, что она не собиралась сообщать о своем местоположении врагам, намереваясь напасть исподтишка.

— Итак, господа и дамы, в эфире ток-шоу «Игра на выживание» и я его ведущая, курсант Айрин Шепард. После прожарки четырехглазых уродов в Скиллианском пределе прошло ровно полгода и вот — некоторые из них настолько осмелели, что пришли прямо ко мне в эту студию. Поприветствуем же их бурными аплодисментами… Упс! Участник номер один первым открывает дверь и получает на голову красивое ведро с горячей кашей. Ведро с горячей кашей — лучшая защита для остатков вашего мозга!

Что это за… Если бы не необходимость заниматься настройками, он бы наверняка уточнил бы, что именно она устроила. Но, кажется, возможности сделать это ему не представится еще… да, еще очень долго. Тем временем, события в соседних помещениях продолжали идти своим ходом.

— Участник номер один, избавившись от ведра на голове, бросается к своим, но увы, не успевает — как известно, кухонные приборы не всегда полезны для печени. А у меня, кажется, появилась новая игрушка, трепещите неверные. Какое-то розовое… Простите, азарийский сектор новоприбывших, а это точно пистолет, а не вибратор? А, хуй с вами, у вас то от другого не слишком отличается…

Послышались выстрелы, но парой десятков секунд спустя снова раздался ехидный голос курсантки.

— Участник номер… кажется, двенадцать, оборачивается на шум и делает якобы предупреждающий выстрел по одному из ящиков. Поздравим участника двенадцать и трех находящихся рядом с ним теперь уже покойников — им удалось сорвать джек-пот!!! Объявляю открытым этап «что в коробке». Тот, кто угадает, в каком еще ящике находится баллон со сжиженным газом, получит возможность бесплатного полета под купол цирка!

Снова какое-то время были слышны звуки перестрелки. После чего — глухой удар и снова комментарии.

— Итак, участник номер девять выбрал прохождение игры «тетрис» на максимальной сложности и получил ящиком по голове! Курсант Шепард кажется теперь немного понимает, зачем вообще нужен шлем, но все-таки не собирается таскать на голове эту кастрюлю.

Она их разозлила. В ход пошли гранаты, которые летели во всех направлениях, но, судя по всему, курсанта не задели. Везучая она, или неубиваемая, не иначе.

— Спички детям не игрушки — эту фразу в детстве каждый из нас слышал от родителей, воспитателей, учителей и так далее. Но, кажется, я не предупредила вас, что в эфире нашей программы игра со спичками приводит к срабатыванию противопожарной системы. Да, дорогие телезрители и участники нашей программы, с вами снова ваша обожаемая каша, которая теперь покрывает несмываемым клеймом позора оставшихся двенадцать участников нашего ток-шоу!

Сколько их осталось?! Двенадцать?! Она уложила почти десяток бойцов одной лишь… практически одной лишь кашей и украденным с трупа пистолетом?! Не веря услышанному, турианец бросил мимолетный взгляд на камеры наблюдения, которые демонстрировали около десятка трупов, примерно половина которых находилась в кухонном помещении. Курсанта на камерах видно не было.

— Участница номер пять поскальзывается на разлитом подсолнечном масле и, демонстрируя нам симпатичную задницу, вмазывается в… Да, в еще один тетрис, поаплодируем участнице номер пять! Остальные несколько настороже и теперь тщательно смотрят, куда именно наступать. А теперь пришло время… Музыкальной паузы!

Раздался рев. Нет, верней это был — РЕВ! Мощный, с непонятным ритмом и таким ощущением, что от этой «музыки» сейчас выскочит из груди сердце. Турианец чуть усмехнулся — по молодости он и сам увлекался подобным. Нет! Это же была азарийская музыка, а там звучит песня землян… Впрочем, стоит ли удивляться тому, что они принялись пародировать музыку других рас?

— Да! Да!!! Вот он — родной высокочастотный звук!!! Те, кто в силу возраста по достоинству оценил его, стали удобными мишенями из-за неспособности адекватно реагировать на ситуацию, остальные же продолжают колбаситься и получать удовольствие. Упс, нет — они приняли решение продолжать погоню в поисках кабинета вашей покорной слуги. Но вот она, дверь в последний коридор, так что же поджидает наших участников за ней?!

Послышался какой-то треск и чьи-то крики.

— Да!!! Это последний этап нашего отборочного тура номинантов на премию Дарвина — национальная игра русских электриков «земля — фаза»!!!

Судя по всему, кому-то еще досталась «фаза», а остальные… Турианец понял, что странный метод действия Шепард привел к одному не менее странному обстоятельству — ни один из врагов не начал действовать грамотно и обдуманно. Вот как пошло все наперекосяк в момент падения на голову одной из нападавших ведра с кашей, так с тех пор и не применил никто ни биолокатор, ни возможность отключения биотических усилителей на расстоянии… Впрочем, ему самому это только сейчас в голову пришло, так стоит ли удивляться тому, что не успевали среагировать нападавшие? Все-таки, они шли воевать с солдатами и курсантами, а не с этим… цирком.

Дальше был бой. Дверь в комнату, где заперся турианец, стала последним рубежом. Впрочем, именно сейчас у девчонки было намного больше шансов выбраться живой. Ведь предстояло ей драться с вымотанными остатками когда-то грозного отряда.

— Капитан Видинос! — раздался позади голос одного из подчиненных. Турианец расслабленно выдохнул и повернулся к тому самому «нормальному парню», который и одолжил ему невольно свое оружие. Которое, впрочем, пока что не пригодилось.

— Помогите ей! — быстро кивнул ему Видинос на дверь, за которой шел бой. После чего повернулся к консоли. Осталось несколько секунд, после которых контроль над всеми системами станции будет у него в руках.

Резкая вспышка боли под левой лопаткой и он каким-то чудом успевает увернуться от второго выстрела, подставляя вместо спины кисть левой руки. Боль снова простреливает все тело. Надо выстрелить в ответ, но его словно парализовало.

— Как забавно, Спектр Арктус. Облажаться на таком простом задании… И что про вас ваши коллеги подумают? Впрочем, о покойниках плохо не говорят… — невозмутимо произносит турианец, что-то нажимая на консоли. Впрочем, что — и так понятно: он отменяет все изменения, проводимые Видиносом в последние минуты. — А ведь Шепард, оказывается, ничего и не знала, забавно. Почему же она так намекнула мне на пистолет с радиомаяком? Дескать «спрятала прежде, чем попадет Ахерну, вечером забери»… Не знаете, нет?

«Помочь тебе хотела, урод. Курсант, как же ты сглупила… Как я сглупил…»

— Эй, у меня все! Ну что, у вас все готово? — в этот момент раздался по громкой связи веселый голос Айрин.

— А, курсант, веселая вышла заварушка. Жаль, я поздно к вам присоединился. Подходи сюда, сейчас капитан вернется и будем думать, что дальше делать, — в том же тоне отозвался турианец, поднимая пистолет с пола. После чего произнес ему. — Спектр убил курсанта, но сам умер от полученных ранений. Звучит, а? Какой скандал будет, какой скандал…

Звук выстрела и предатель падает на пол. Смех пополам с кровавым кашлем вырывается из горла мужчины. Недооценил. Бывает. Надо подняться и открыть дверь курсанту. Надо…

Каждое движение давалось с трудом, руки онемели и отказывались слушаться. Аптечки с панацеллином поблизости не видно. Консоль отказалась подчиняться.

— Эй, в чем дело? — раздался голос Шепард.

— Уходи отсюда… Курсант… Хороший парень, да?

Он хотел сказать, что этот «хороший парень» и был предателем, что он каким-то образом закрыл Видиносу доступ к консоли управления и что… Но произнести получилось только это — фраза оборвалась очередным приступом кашля.

— Эй! — в голосе Шепард теперь была слышна самая настоящая паника. В дверь стукнули несколько раз, судя по всему — ногой. Само собой, ни к какому результату это не привело.

В этот момент в дальнем конце зала раздались шаги — судя по всему, прямо за предателем прибыл кто-то еще.

— Опоздали… — донесся до него едва слышно чужой голос. Чей именно — он уже не разобрал.

— Видинос!!! — отчаянный крик Шепард сменился чьим-то успокаивающим голосом. Практически тут же турианец почувствовал облегчение. Панацеллин. Открыв глаза, он увидел рядом с собой еще одного курсанта — ту самую Сайнворк. Кажется, сейчас он впервые слышал ее голос. Лучше, чем у Шепард. Но сейчас слишком тихий, чтобы разобрать.

— Брайант, ломани эту гребанную технику, гений ты наш. Шепард, тут, кажется, все опять пошло по пизде. Мы тебя сейчас запустим и все сама поймешь…

«Что они делают?! Почему не уходят… Чертовы земляне… Спасайте свои жизни и не стройте из себя героев…»

Хотелось это все сказать, но он не мог ни пошевелиться, ни что-либо произнести. Просто смутно осознавал, что именно сейчас происходит вокруг. Вот Сайнворк усаживает его у стены так, чтобы раны причиняли меньше боли, и было легче дышать. Вот раздается шум двери, и в зал влетает Шепард. Треск консоли, снова их голоса… Кажется, они собираются втроем дать бой. Психи, идиоты. Решение остановить их оказывается сильней боли и слабости. С трудом, но он открывает глаза и, откашлявшись, начинает говорить.

Примечания:

Кажется, они снова вляпались в большую неприятность. И, похоже, написание начала сюжета откладывается еще надолго.

Едва зашипела пневмодверь, я метнулась внутрь и застыла, пытаясь осмыслить картину происходящего. Итак — на полу лежит один из СБшников, судя по всему — мертвый. Тот самый, за сокрытие должностных нарушений которого меня давеча отчитали. Неподалеку от меня, не обращая внимания на труп, возится с консолью Брайант. В то же самое время Эрика что-то делает с сидящим у стены Видиносом… то есть Арктусом. Блииин! Сейчас самое время завопить что-то вроде «В игре этого не было!!!», но кажется, незнание определенных событий вовсе не освобождает от участия в них. Черт, о чем я вообще думаю... Смотрю на пятна синей крови на полу, растерянно как-то перевожу взгляд с одного присутствующего лица на другое… Нет, конечно же, мы знали о том, что на станции есть предатель. Знали, подозревали кого-то, даже я строила какие-то догадки и предположения. Но почему-то, вопреки собственным доводам, всегда мысленно находила десятки и сотни тысяч причин, по которым определенные люди или турианцы просто НЕ МОГЛИ встать на сторону врага. Ведь одно дело — подозревать кого-то абстрактного, с кем не общаешься каждый день, кто не отпускает в твой адрес шутки и подколки, с кем не обсуждаете промахи и удачные боевые моменты и вот… Ну как же так?! Нет, я знаю, что предают те, на кого никогда не подумаешь, но… Но почему-то так надеялась, что со мной этого не произойдет. Интересно, могу ли я себя сейчас оправдать тем фактом, что даже Арктус-Видинос ничего не понял? Теоретически, могу, но почему-то все равно чувствую себя виноватой за то, что ничего не заподозрила. Ладно, надо решать, что именно делать с этой блядской ситуацией.

— Все понятно. Что у нас в итоге за поебота вырисовалась? — спрашиваю у своих. — Кстати, а где…

Мысль о том, что Аленко вызвался помогать мне наравне с Эрикой и Брайантом и что его почему-то здесь нет, заставила волну мурашек пробежаться по спине. Впервые у меня такая реакция. На нападение на малознакомого турианца, на отсутствие Кайдена… Странно это. И непривычно. Даже на Элизиуме не возникало чувство страха за малознакомых людей, а тем более — за себя саму, а сейчас вот, пожалуйста. С учетом того, что с Кайденом мы всегда на ножах, а этот Арктус, можно сказать, осознанно предложил мне роль скотины на убой, подобное кажется как минимум глупым.

— Кайден отказался участвовать в последний момент. Почему — меня не спрашивай: я его не знаю и говорить, что именно им двигало, не могу. Капитана мы утащить отсюда не сможем — слишком рана нехорошая. Да и… Если бросим зал управления и ничего не предпримем — то тогда нам всем точно конец, — быстро сообщила мне Сайнворк, вставая на ноги и подходя вплотную. Надо же, в кои-то веки я от нее услышала больше пяти слов за десять минут!

— Ясно-понятно. Брайант, добавить ничего не хочешь?

— Этот урод успел откатить большую часть изменений. Впрочем, доступ к снаряжению, в том числе и к твоему, мы получить успели, так что бери там, — лейтенант махнул рукой на что-то за моей спиной, — броню и пистолет. Судя по размерам судна, внутри может быть еще до нескольких сотен боевиков.

— Такой же сброд разнорасовый или что-то более серьезное?

— А вот это я уже не знаю, телепатия немного не мое, ты же знаешь, — лейтенант на секунду оторвался от консоли, после чего повернулся ко мне.

— Могу дополнительно сообщить, что на основной корпус мы можем не рассчитывать — их самих так прижали, что головы не поднять, — проинформировала меня Рикки.

— Серьезно? Сайнворк, мне кажется, ты сама мне говорила, что в реальной жизни нельзя рассчитывать ни на кого, кроме себя.

— Вообще-то, это твои слова. Так что, будем справляться в одиночку?

— Ну естественно. В конце концов, мы с тобой двое лучших курсантов «семерки». Пора показать себя миру и все такое…

— Шепард.

Хриплый и тихий голос турианца почему-то заставил меня метнуться к нему и опуститься рядом на корточки.

— Курсант, остановитесь. Это самоубийство, — турианец поморщился. — Оставьте меня и идите к остальным. Вместе вы сможете продержаться, через несколько часов кто-нибудь обязательно обеспокоится тем фактом, что станция не выходит на связь.

— За несколько часов нас всех покрошат в капусту, вы это сами прекрасно понимаете, так что не надо тут разыгрывать из себя последнего героя. Если помните, вы сами полчаса назад предложили мне замечательный вариант подохнуть ради светлого будущего и никаких угрызений совести по этому вопросу не испытывали, — зло выпалила я.

— Сейчас… ситуация другая, — турианец закашлялся, сплевывая синюю кровь.

— Простите, я… я не собиралась вас ни в чем обвинять. В конце концов, выбор это был мой, — спохватилась я. Нет, конечно же, Видинос-Арктус та еще скотина и самым светлым чувством, которое я к нему испытываю, было есть и будет терпение, но много ли чести в том, чтобы предъявлять претензии тому, кто из-за ранения даже говорить нормально не может? Тем более, выбор-то действительно мой. Другое дело, что этот тип как-то все время… Блин, вот вроде ничего он мне не сделал, а я его не люблю. Почему так? И почему пошла помогать даже учитывая эти отрицательные эмоции? Неужели это были правильные поступки? Внутренний голос сказал, что правильные. Не менее правильные, чем тот, что я собиралась сделать сейчас. — И, кстати, сейчас — тоже мой выбор. Я остаюсь и даю бой этим уродам. Если это поможет выиграть время для тех, кто там, в основном корпусе — тем лучше. В конце концов, оставаясь здесь, мы вынуждаем противников дробить силы и... И знаете, на моей родине говорят: «двум смертям не бывать, а одной — не миновать». И бегать от этой одной я не намерена. Если здесь и сегодня — значит, так тому и быть. Удачи вам, Видинос. И я надеюсь, что до встречи, — я слегка сжала ладонь турианца. Не знаю, почему это сделала и для чего. И более того — не понимаю, почему он также едва стиснул мою руку в ответ.

Я… Честно говоря, я еще на Элизиуме перестала понимать, что именно со мной творится. Конечно же, все эти поступки и решения можно было бы списать на якобы какое-то воспитание. Того воспитания было у меня не особо много — книжки из школьной библиотеки, оставшиеся с совдеповских времен, повествующие о разных героях гражданской и Великой Отечественной. Ну и рассказы об этих героях тех немногих, кто их еще помнил.

Читала, восхищалась… Чувства всегда были самые разные, если честно. Сначала было четкое: «Да я бы тоже так сделала, потому что так правильно». Потом, уже, возможно, под влиянием современников, начало проскакивать что-то вроде: «Зачем умирать молодым ради неизвестных людей, которые даже спасибо не скажут?». И вот, годы спустя, почему-то снова пришла к тому, что было с самого начала. Почему так? Неужели действительно имеет значение что-то вроде «не опозорим память предков»? Или, как у туриков, «гордость за свою расу»?

Да черта с два! Начать с того, что в столь запомнившейся Великой Отечественной мои прямые предки, насколько мне было известно, не участвовали. По крайней мере, со стороны матери точно — бабушка была совсем ребенком, а ее родители работали там, куда война не дошла. Со стороны отца — не знаю, да и некого мне было спросить. Так что ветеранов, в целом, я уважала, знала, какую жертву они принесли ради того, чтобы мы жили в свободе и мире. Пыталась даже осмыслить, что им пришлось пережить, но само собой разумеется, гражданскому человеку этого было бы никогда не понять…

Мне самой рассуждения на тему «Я бы тоже обязательно поступила бы точно также» казались смешными и глупыми. Ведь одно дело — не убежать от драки с одноклассником или вступиться за кого-то мелкого в школе, а совсем другое — оказаться под прицелом. Но вот на Элизиуме, кажется, все пошло совсем не так. Или же, наоборот — так, как следовало? Непонятно мне это.

Ну ладно, хрен с ним, с Элизиумом! Хрен с ним, с тем нападением, которое мы отбивали вместе с Азеком, Рамалом и Керсом! Почему я не бегу сейчас, хотя мне это, в принципе, даже инструкциями предписывается? Какого хрена я вообще творю?! Иду себе спокойненько, можно сказать, на корм волкам и… блин, а я ведь не парюсь по этому поводу. Ну, то есть, не боюсь абсолютно. В голове сейчас крутится все, что угодно — от обрывков любимых песен до рассуждений на тему «Почему я так делаю?», но нет ни одной панической мысли, нет желания куда-то спрятаться или убежать. Что это? Психическое расстройство, тот самый «правильный поступок» или вообще все дело в чем-то ином?

Если я в глубине души наивно верю, что до конца третьей части игры меня никто не тронет, то это может означать только одно — я полная дура. Потому что как раз-таки на Элизиуме меня очень хотели тронуть. Да и во время нападения бандитов. Я уже не говорю о том, что меня сотню раз могли убить свои же «товарищи по учебе» в одной из потасовок. И вот — вместо того, чтобы спасаться от смерти, бежать и забиваться куда-то, я вместе с Эрикой занимаю позицию неподалеку от раскуроченной двери. Мы собираем с трупов оружие, я застегиваю привычную броню… Мысль о том, что можно было бы снять с трупа что-нибудь поприличней, мне в голову приходит слишком поздно — когда в отдалении уже слышны голоса тех, кто собирается нас убивать. Как говорится — хорошая мысля приходит опосля. Ну ладно, пока так подеремся, а там видно будет!

— Курсант Шепард, — внезапно раздался в наушнике голос. Я мысленно чертыхнулась.

— Да, адмирал нах… Ахерн!

Кажется, меня сейчас будут дрючить. Возможно, без применения вазелина, но с использованием посторонних предметов. Впрочем, поскольку вздрючить меня реально он не сможет еще долгое время, пока что можно расслабиться.

— Курсант, если ты сообразишь нажать кое-какие кнопки на стенах, то получишь замечательный симулятор с отключенным боевым ограничителем. Турианские бойцы времен Войны Первого Контакта и все на твоей стороне, что скажешь?

— И почему мне раньше никто об этом не сказал, — себе под нос бормотнула я.

— Потому что раньше у кое-кого даже доступа к внутренней связи не было, но благодаря вашим с Видиносом проделкам сейчас все налаживается. Кстати, не забудь включить симулятор и на нашей стороне — кажется, тут с нами поздороваться хотят.

— Что нажимать?!

Весь фокус в том, что для включения этого симулятора требовалось очень много подтверждений и активаций с самых разных консолей, которые располагались в, мягко говоря, неожиданных местах. Решив доверить столь важное дело, в котором я нихрена не шарила, Эрике и Брайанту, я принялась отвлекать противника на себя. Где пальбой, где разлитым на полу маслом… Примерно через пятнадцать минут боя ребята сорвали оставшиеся с прошлого раза «джекпоты» в виде баллонов со сжиженным газом, спрятанных в ящиках, по которым велась стрельба. Ну, еще одной любительнице побегать без шлема досталась натянутая поперек прохода тонкая металлическая нить, вспоровшая горло… Эх, спасибо тебе, фильм «Ты следующий» и всякие ужастики-триллеры в духе «Пилы».

В общем-то, я развлекалась как могла, пока Эрика запускала симулятор. На все про все ушло около тридцати минут, а дальше пришлось еще ждать, пока Ахерн со своей стороны отключит на всем этом деле боевой ограничитель.

И вот тогда, когда голограммы, вдруг ставшие стрелять с силой настоящих, ринулись в бой на противника, я и поняла, что это значит — командный бой армия на армию. Сама я в этом бою участия не принимала — сидя за сваленными грудой ящиками, пыталась отдышаться и хоть как-то вернуть чувствительность занемевшей от частого использования биотики правой руке. Именно в этот самый момент прямо на меня вылетела компашка этих уродов. Разнорасовая, как и водится.

Меня вот еще что поражает… Так сказать, одна веселая мысль еще во время прохождения игры нарисовалась, а здесь она попросту подтвердилась. Почему всякие там бандиты, наемники и прочий сброд вполне нормально работает в самых неожиданных комбинациях? Если «Кровавая Стая» состояла из вполне уживающихся между собой кроганов и ворка, то как быть с комбинацией «азари-саларианцы-люди» в Затмении и, тем более, с гремучим коктейлем из людей, батарианцев и турианцев в составе «Синих Светил»? И ведь они не просто работали вместе — они, по сути, также, как и мы по другую сторону баррикад, сосуществовали вместе, жили на кораблях и станциях, ежедневно сталкивались в ограниченном пространстве… И почему-то никогда не демонстрировали враждебного отношения друг к другу. Ну, если только по причине личной неприязни, но никак не по расовому признаку.

Им было нечего делить. Они одинаковые — все отбросы, разыскиваемые в своих родных мирах за преступления разной степени тяжести, преследуемые всеми, кому не лень и все же… Все же почему армии не могли добиться такого же единодушия в совместном действии?! Может быть, играла злую шутку та самая «расовая гордость», «честь предков» и все такое прочее? Так хорошее же это понятие, или плохое? Почему некоторых это самое понятие «чести и гордости» заставляет быть лучше, из кожи вон лезть, чтобы оправдать их чаяния, а других — просто выпячивать грудь в попытке доказать кому-то свое превосходство уже по факту наличия нужного количества пальцев или цвета кожи?

Сражаться на открытом пространстве с группой, где есть биотики (все азари биотики, а их там было как минимум три) для меня было равносильно самоубийству. Именно по этой причине я в кои-то веки послушала внутренний голос и рванула в лабиринт ящиков, стоящих в погрузочной зоне. Фактически, мы находились рядом со входом на вражеский корабль и, судя по тому, что данный корабль пределы станции пока что покидать не собирался, до победы нам было еще очень далеко. Это мы тут вроде как расслабились, но следует учитывать, что сейчас основные силы врага двинулись в сторону главного корпуса. Во-первых — именно туда, скорей всего, уже успел передать управление Брайант. Во-вторых — тут нас только трое, считая того же Брайанта, что по сравнению с несколькими десятками находящимися в другом конце станции людей — капля в море. Ну и в-третьих — руководство-то все находится там, в главном корпусе, а значит — победу над двумя курсантами и победой-то считать нельзя, даже если их, то есть нас, победить.

Метание по углам привело к тому, что я оказалась в тупике. Проблема эта, впрочем, быстро решилась — я догадалась подтянуться с помощью биотики на ряд контейнеров и перепрыгнуть на другую их сторону. Перепрыгнуть, при этом, прямо ко входу на вражеский корабль. А они осмелели до неприличного состояния — если обычно высадка десанта проводилась исключительно через грузовой трюм, который тут же закрывался, то сейчас на корабле были открытыми, что называется, все двери. Верней сказать, все шлюзы. Ну а если быть точней, то открыт был один шлюз, так называемый «парадный». За спиной раздавались шаги преследователей, мозг заработал быстрей и результатом его бурной деятельности стало то, что я кинулась ко входу на незнакомое судно.

Собственно, когда я оказалась в пустом пространстве узенького коридорчика, возник закономерный вопрос: «А на хера я это сделала?». Другим вопросом было: «Что делать теперь?».

— Проверь корабль! — раздался приказ снаружи. Вот дерьмо! Надо запереть шлюз, пока они меня не выковыряли отсюда!

Кинувшись в кабину пилота и никого там не обнаружив, я поняла, что план «Приставить к голове пилота пистолет и потребовать закрыть шлюз» с треском провалился. А из команд, с помощью которых осуществляется управление вот этой вот панелью, я знала… ничего. Верней сказать, я знала только одну и она… О том, что команда извлечения черного ящика мне ничем не может помочь, я поняла уже после того, как руки сами нажали на нужные кнопки и извлеченный черный ящик оказался у меня в руке. Примерно в этот самый момент дверь в кабину пилота за моей спиной распахнулась и раздался предупреждающий крик: «Руки вверх!»

Ну что я могу сказать… Черный ящик — это штука невкусная, но благодаря своим размерам — легкопроглатывающаяся, что называется. А наемники либо идиоты, либо отчаянно прикидываются таковыми, поскольку парой минут спустя я сидела в грузовом трюме, прикованная наручниками к… кхм… было бы уместно сказать «к батарее», но я не уверена, что эта труба в стене действительно носит таковое название.

Ни допроса, ни требований, ничего! Либо я ничего не понимаю вовсе, либо мы имеем дело с полными идиотами. Второй вариант я отмела как слишком неправдоподобный — уж очень глупо было думать, что кто-то в атаку на одну из станций Альянса отправит каких-то идиотов. Но… Позвольте, на данный момент все указывает именно на это!

И, кажется, Арктус говорил о том, что эти… наемники или бандиты попытаются любой ценой меня убить. Так почему же не убивают?!

Эх, если бы этот чертов наемник оказался хоть немного тупей… Если бы он только на мгновение отвернулся… Я бы вытащила руки из наручников и тогда уже… Сил у меня немного, но на то, чтобы одному сломать биотикой шею, хватит.

— Спокойно, девчонка. Твоя мать приказала тебя доставить в целости и сохранности, но это не значит, что я не смогу тебе врезать от души, — кажется, пресловутый наемник уловил мое настроение и решил перестраховаться.

Эм… Мать? С учетом того, что моя мать вряд ли бы вообще обо мне парилась, даже окажись здесь каким-то волшебным образом, становилось понятно, что меня перепутали с кем-то еще.

— Жаль, что станцию открыть у тебя не получилось. Наших там валят, судя по всему — захлебывается бой.

— Не моя это проблема. Сделала, что могла, а остальное от меня не зависит, — как можно равнодушней произнесла я. Наемник кивнул и отвернулся, явно удовлетворенный моим ответом, а я осознавала, что называется, сюжетный поворот. Итак, что у нас есть? Какую-то девчонку, которая помогала своей матери с захватом станции… блять, мафия какая-то. Так вот — меня приняли за какую-то эту самую девчонку! Наемник — батарианец, а значит — не шибко-то различает людей по внешнему виду. Различать-то не различает, но цвет «шерсти» на голове, в принципе, можно распознать, а следовательно — имеет место быть светловолосая особь моих лет, которая сотрудничала с врагом. Под описание попадал только один человек. Про которого, впрочем, я ничего плохого или хорошего сказать все равно не могла.

Так что в целом все было безразлично. Кроме одного — мне срочно требовалось покинуть это место и вернуться на станцию. Срочно, потому что я знала — по кораблю наверняка откроют огонь при отходе, а значит шансы уцелеть у меня ну просто минимальны. Не говоря уже о том, что скоро заметят, что я вовсе не та, за кого себя невольно выдаю.

Мне повезло, что наемник расслабился и отвернулся. А еще — повезло, что наручники оказались мои любимые, что называется, из серии «от восемнадцати и до самой смерти». То есть — пара движений пальцами и я на свободе. Биотика — наше все! Наему достается сильный удар по затылку. Уж не знаю, убила ли я его, или нет, но проверять почему-то не стала. Почему? Хороший вопрос. Может быть, все дело в том, что я до сих пор не могу причинять вред за «просто так». Этот парень мне ничего не сделал. Да, он батар, он участвует в атаке, но… Ай, короче — я не знаю, откуда во мне вот прямо сейчас проснулась эта щепетильность, но грузовой трюм я покинула через открывшийся по первому касанию панели управления люк. Вовремя я это сделала — едва я довольно больно шмякнулась на кучу ящиков в погрузочном отсеке, как судно отстыковалось от станции. Судя по всему, наемники приняли одно лишь возможное в данной ситуации решение — бежать. А меня все-таки накрыло откатом. Впрочем — извлечь черный ящик естественным путем «два пальца в рот» и, обтерев его, засунуть в карман комбинезона к куче флешек с музыкой, играми и фильмами я все-таки успела. Ну а потом… Потом начался самый настоящий ад.

Воспринималось все довольно сумбурно, да еще и через призму боли, отдающей во все тело. Не знаю, что там было со мной и как это называлось, но блять — больно было зверски. Такое ощущение, что у меня грипп, но при этом ощущения усилены раз в десять как минимум. От любой вспышки света болят и слезятся глаза, голову сверлят насквозь, причем как минимум тремя, нет — пятью дрелями вусмерть пьяные таджикские строители. Те же самые строители пробивают дырку в каждом позвонке, в каждой кости, в каждом суставе. Мать вашуууууууу!!! Почему меня никто не предупредил, что биотика — это так больно?!

Мысли были бессвязными, путанными. Попытку осознать реальность я вскоре оставила, как заведомо ненужную. Еще немного и я... Вокруг крутились спецы из медбригады. Кажется, что-то вкололи, потом еще. Провели инструментроном над моим раздетым телом. Когда меня успели оставить в чем мать родила? Кто-то наклоняется ко мне и пытается говорить, спрашивать. Я не могу ни услышать, ни тем более ответить. Только щурю глаза и безуспешно пытаюсь отвернуться, провалиться куда-то. Что угодно, только бы не чувствовать это все.

Кажется, в конечном счете у меня это отлично получилось. Но если бы я знала, что это были только цветочки… Впрочем, возможно — не будь этого происшествия, ничего бы и вовсе не произошло. В смысле — совсем ничего. И СПЕКТРом в конечном счете стал бы кто-либо другой, и со Жнецами бы разбирался кто-то более подходящий, но все-таки… Все-таки именно я привлекла внимание Спецкорпуса и, к добру или к худу ли, но обзавелась парочкой влиятельных друзей, которые в дальнейшем часто, хоть и незаметно для остальных, помогали мне выбраться из совсем уж бедственных ситуаций.

Примечания:

Паршу парщения, что она опять маленькая, ну да какая выросла. Еще три-четыре главы "Вершины" и "Адегона" — и переходим к выселению Ринки на "Норму". Еще один вопрос — надо ли описывать ее задания за эти полгода между распределением и Иден Праймом (если что — это задания, которые поступали оригинальному Шепард во время первого Масса от Альянса: майор Кайл, захваченный биотиками корабль, поиски дронов времен далекой войны и т.д.)

Чем больше он за ней наблюдает, тем интересней становится. Честно говоря — будь он «на свободе», наверняка бы нашлось более важное и нужное занятие, но пока что свободы не предвидится и все, что остается — отвлекаться от болезненного заживления собственной раны на происходящее с землянкой.

Первым сюрпризом лично для него стало отсутствие у нее каких-либо имплантатов и усилителей. Судя по всему, об этом знала только ученица, ну и уполномоченный персонал станции. На вопрос: «Почему не установили имплантант и усилители?» ему отвечали уже медики азари, доставшие из плеча Шепард взрывную пулю. Верней сказать, когда-то она была взрывной, а сейчас вся «начинка» снаряда оказалась просто выжжена. Впрочем, учитывая схожесть землянок и азари, наличие таких же отклонений от нормы среди биотиков было вполне естественно.

И так — она достаточно сильный биотик, который не совместим с технологическими усилителями и, к сожалению, пока что не в состоянии себя контролировать и определять свои резервы. Или же она просто не хотела этого делать, по-туриански выкладываясь на полную и понимая, что если и придется за это рассчитываться, то когда-нибудь потом, а не сейчас, во время боя, когда ей надо защищать своих от врагов? В любом случае, этот факт следовало принять на заметку.

С каждым разом он находил в ней все больше положительных сторон, ранее сокрытых. Так выяснилось, что за безалаберным внешне человеком скрывался довольно опытный стратег, стремящийся использовать все возможные средства, в том числе и несколько нестандартные, для достижения поставленных задач. Ее «своих не бросаем», опять же, вызывало определенное уважение. Естественно, в турианской армии ее бы сразу выкинули после той выходки, верней сказать — выкинули бы сразу же после того, как она кинулась на помощь Арктусу.

Она не побоялась сцепиться с командиром собственной расы ради того, чтобы защитить интересы третьей стороны. К которой, сейчас Арктус это признавал, вполне заслуженно не испытывала никаких положительных чувств. Она не цепляется за свою расу и свое окружение. Кроме того — ей свойственно быстро находить общий язык с собеседниками других цивилизаций. Окрен, Индриа… Да и среди его соотечественников, оказывается, было довольно много тех, кто уважительно отзывался об этой землянке и, при этом, свое мнение выстраивал на основании ее действий и слов, а не составленного по мимолетному взгляду впечатления.

Шевеление на соседней койке заставило Арктуса осторожно повернуть голову. Ширму вот уже два дня как убрали и сейчас ему вместо расплывчатых силуэтов представилась возможность посмотреть землянке в глаза. Узнавала ли она его? Узнавала ли она вообще кого-нибудь в ее состоянии? Маловероятно. Изредка она словно приходила в себя — открывала глаза, смотрела по сторонам и тут же вздрагивала от боли, причиняемой собственными способностями. Тут же к ней кидалась азари, что-то набирающая на консоли рядом с койкой. Поначалу медсестра по неопытности пыталась как-то успокоить больную, подбодрить ее, общалась, в общем-то, как с больным ребенком, за что все эти разы была удостоена ТАКИХ взглядов, что поневоле старалась теперь лишний раз на обладательницу серых глаз не смотреть, просто делая свою работу. Что Шепард абсолютно устраивало — она закрывала глаза и благополучно отрубалась до следующего «момента икс».

С того самого момента, как он сам пришел в сознание, он ни разу не слышал, чтобы она кричала или жаловалась. Сначала это можно было списать на ощущения и обстоятельства — тех сведений, что он знал о биотиках, было достаточно, чтобы понять: во время приступа боли им не то что кричать — дышать лишний раз больно. Но потом… Что это было? Пресловутая «человеческая гордость», о которой он столько слышал, но которую ни разу не доводилось видеть на наглядном примере?

«И знаете, на моей родине говорят: «двум смертям не бывать, а одной — не миновать». И бегать от этой одной я не намерена. Если здесь и сегодня — значит, так тому и быть». А девочка-то оказывается, фаталист. И спокойно так все это говорила… И даже сейчас спокойно ко всему относится. Уж именно от нее он этого спокойствия не ожидал. Уже привык, видимо, к безалаберному и вечно орущему существу непонятной половой принадлежности, которое носится по станции галопом и никому не дает покоя. Еще несколько дней назад, читая характеристику на Шепард от своей ученицы, он посмеивался про себя и думал, как же выбить из азарийской головы всю эту чушь. А на деле именно Индриа оказалась права, а тот образ, что видел он все это время всего лишь… маска? Способ защиты от окружающей действительности и всех тех психических травм, которые наносятся любому солдату как в процессе обучения, так и во время непосредственной работы? Она ведь пережила уже два вооруженных нападения. И это было третьим. При этом не было замечено ровным счетом никаких отклонений в поведении. Ни одного. Могла ли такая высокая устойчивость быть результатом созданной матрицы собственной личности? Интересно, знает ли она слова хотя бы такие… Хотя, откуда ей…

В любом случае, ему надо будет обратить на нее более пристальное внимание. И, самое главное — время для этого у него будет с избытком: ни его самого, ни Шепард не собирались выпускать за пределы станционного лазарета в течение нескольких недель. Теперь оставалось дождаться, когда она окажется в состоянии разговаривать или хотя бы слушать.

Долгожданный момент наступает на восьмой день их совместного пребывания в медблоке. Его будят шепотки, доносящиеся со стороны соседней койки. Как и все турианцы, Арктус обладал достаточно чутким слухом и, что самое важное — не чувствовал себя на этой станции в безопасности, а следовательно — подскакивал от любого постороннего звука.

— Ну выпустите меня отсюда! Ну со мной же все в порядке, я ведь уже даже и встать могу, и попрыгать, и вообще…

— Курсант Шепард, ты здесь будешь лежать столько, сколько полагается правилами. И не надейся — сбежать отсюда у тебя не получится, — врач была категоричной и уступать девчонке не намеревалась.

— Кто-то же должен составить мне компанию в протирании койки до дыр, а, курсант? — усмехнулся он, садясь в кровати.

Девчонка улыбнулась в ответ, после чего, о чем-то на мгновение задумавшись, обратилась к азари.

— Ну хотя бы музон можно слушать? В наушниках.

— Это я могу позволить. Но только при условии…

— Да-да, я буду вести себя хорошо, мэм, — кисло пробормотала девчонка.

После обеда к ней зашла Эрика Сайнворк, которая, кстати, и принесла небольшую кучу всевозможных носителей, на которых наверняка и была записана музыка. Поскольку медработники оставили их в лазарете одних, теперь можно было говорить абсолютно спокойно и не боясь быть услышанным.

— Курсант Шепард, я хочу тебя кое о чем спросить…

— Успеете еще, — обрубила девушка, явно что-то пытаясь найти среди горы флешек. — У меня есть предложение поинтересней.

— И что же это за предложение? — чуть прищурившись, Арктус посмотрел на землянку, ожидая очередной странной выходки. Девушка как бы невзначай посмотрела на глазок видеокамеры. Кажется, ему что-то хотят сообщить, чтобы об этом «что-то» не стало известно начальству. Дать ей эту возможность? А почему бы и нет? К тому же, без видеонаблюдения она наверняка будет более искренней и честной. А ему от нее нужны именно честные ответы на некоторые вопросы.

Пара нажатий на нужные кнопки инструментрона — и с видеокамер полностью пропадает звук, а изображение начинает рябить так, что разобрать что-либо становится невозможным. Курсант удовлетворенно кивнула, после чего произнесла тихо, но тем же самым тоном, которым комментировала действия наемников.

— А теперь Спектр Арктус играет в нашу суперигру — что в черном ящике? — с этими самыми словами Шепард положила рядом с ним на тумбочку несколько носителей. — Одна лишь неувязочка: он слишком похож на часть моих музыкальных библиотек, а включать, чтобы проверить, я не рискнула — мало ли.

— Откуда это у тебя? — только и смог он произнести. О каком «черном ящике» идет речь он догадался сразу же. Как, впрочем, понял и то, в какой момент землянка узнала о его настоящем имени и звании. А вот где она взяла носитель — загадка.

— Все, что угодно ради ваших красивых глаз размером с блюдца и этого ни с чем не сравнимого удивления на вашем лучащемся человеколюбием и смирением в обычное время лице. Ну а если серьезно…

Девушка рассказала ему, что именно произошло с ней в погрузочном отсеке. Теперь все объяснялось, в том числе и то, почему наемники не обнаружили у нее черный ящик сразу же. Как и отсутствие части брони в тот момент, когда медбригада обнаружила ее без сознания.

— Правда, в какой момент мне плечо прострелили, я не помню, — призналась Айрин.

Про это он тоже знал. Эндорфины, адреналин… В нужных пропорциях вещества, вырабатывающиеся в теле человека, могли дать эффект сродни тому, что получали кроганы-берсерки и могли приобрести другие расы после подготовки. Впрочем, некоторым, как и Шепард, такого рода особенности достались просто при рождении.

— Ты знаешь, что это за девушка, мать которой, по словам наемника, стоит за нападением? — задал он вопрос, поскольку Шепард на него не ответила своим рассказом.

— Она одних со мной лет. Она, как и я, курсант «семерки». И, вдобавок, визуально инопланетянин может принять ее за меня, правда, обычно она ходит с другой прической, — Айрин пригладила волосы и сжала их рукой на затылке.

— Милевская, — сразу же опознал Арктус. — Но у тебя все равно кожа светлей.

— Угу, а еще — она красится в блондинку, а я от природы такая. Ну, так и на корабле у них не люминесцентные лампы горят, чтобы разобраться точно с цветовой палитрой и так далее и тому подобное. И линейки у них не было, чтобы длину волос замерить. И глаза у Кристины с зеленью, а у меня просто серые. Так что после обильного возлияния, или будучи инопланетянином, нас таки можно спутать.

— Хорошо, что ты рассказала об этом мне, а не своему руководству. Почему?

— Да потому, что мое якобы руководство меня опять не послушает — раз. Второе — вы занимаетесь этим делом, а значит — в конечном счете все равно получили бы этот ящик, правда, перед этим прошло бы достаточно много времени, а преступников ловить лучше по более-менее горячим следам. В конце концов, мне самой это надо не меньше, чем вам, так что мотивы моих действий, думаю, вам понятны.

— Я приму меры, чтобы найти группу, организовавшую нападение на курсантов, — произнес Арктус. — И еще один вопрос: кто, кроме тебя, знает обо мне?

— Да никто. Я даже Тейли ничего не сказала, так что можете не париться, — хмыкнула девчонка. — Правда, если кто-то, кроме меня, слышал ваш разговор с тем уродом…

— Хорошо, — Арктус сел на койке, прислонившись спиной к стене, после чего принялся просматривать содержимое каждого носителя, перед этим, само собой разумеется, настроив на инструментроне программу таким образом, чтобы не повредить содержимое черного ящика.

— Ты уверена, что он здесь? — все-таки переспросил он девушку.

— Было семь флешек с любимым музоном, теперь их восемь, все одинаковые, не подписанные и не маркированные. Думаю, что я могу быть уверена.

И началось изучение музыкальных предпочтений курсанта. Надо признать, что вкус у нее был, причем разнообразие музыкальных композиций заставило турианца даже забыть о том, что работа выполняется довольно скучная и муторная. Одну из песен он оставил на инструментроне, во-первых — в качестве фона, а во-вторых, в качестве объяснения тому факту, что рядом с ним лежит горка карт памяти, забитых музыкой.

— Ой, ой, никак мы премся от музона ненавистных человечишков, — беззлобно подколола его Айрин, когда заметила, что он покачивает головой в такт льющейся из динамика музыке.

— Ты прекрасно знаешь, что это не музыка землян, а переделанная азарийская.

— Лол, блять!!! — выдала Шепард, свалившись с койки, и принявшись бить кулаками об пол. — Не могу!!! Блять, ебните меня кто-нибудь чем-нибудь тяжелым снова, дабы мне не слышать этот бред!

— В чем бред? В том, что люди присваивают чужие достижения? Это достоверный факт.

— Достоверный факт — это то, что финская группа Апокалиптика, с которой вы сейчас так претесь, была создана в тысяча девятьсот девяносто... По-моему, в девяносто первом, но я могу ошибаться в пределах пяти-семи лет. Виолончельный металл, каверы на Металлику, бла-бла-бла-бла… Сами понимаете, что-либо стырить у азари они бы тогда не смогли хотя бы потому, что никаких азари еще в пределах сотен световых лет от нашей планеты не было. И да — можете не напрягаться, я заранее сообщаю вам, что самая поздняя композиция, которую вы у меня найдете, относится к две тысячи двадцать какому-то там году. То есть, опять же, к моменту, когда ни о каких там азари, турианцах, саларианцах и прочих ксеносах человечество и понятия не имело.

— Все понятно, — он жестом потребовал курсанта замолчать, что девушка и сделала. Когда Арктус наконец-то нашел черный ящик, которым оказался последний из взятых у курсанта носителей, Шепард мирно спала на своей кровати, свернувшись в клубок и поджав ноги. Что же — тем лучше. Расспросы можно отложить на потом, а сейчас стоит заняться расшифровкой черного ящика. Кажется, девчонка отдала ему самую важную зацепку, которая могла помочь разобраться с неприятелем. Хм… Человек просто так отдал важную улику турианцу вместо того, чтобы сообщить о ней своему руководству и получить как минимум отмену трибунала за проявленный героизм? Определенно окружающий мир начинает сходить с ума. Или же крыша едет у него самого?

Ответа на этот вопрос дать никто не мог — единственный, кто мог поговорить с ним на различные философские вопросы, являлся мало того, что человеком, так еще и спал на соседней койке. А учитывая, что над ухом у спящей Шепард можно хоть из пушки палить — собеседника он лишен как минимум на ближайшие пару часов.

* * *

Прошло несколько дней…

— Эй, Рин! — едва медики ушли из лазарета, Арктус привычно начал диалог.

Если первоначально он оправдывал их ежедневные беседы тем, что больше нечем было заняться, да и вообще — требовалось узнать курсанта ближе, то сейчас, по прошествии трех дней пришлось признаться самому себе: с ней интересно.

Ему нравилось, с каким неподдельным восхищением она слушала его рассказы о военных операциях, в которых ему доводилось участвовать. Нравилось подкалывать ее технической безграмотностью и отсутствием некоторых знаний, присущих турианцам ориентировочно ее возраста. Когда уставал говорить он, начинала рассказывать она. Чаще всего это были истории из книг людей, о чем она, кстати, честно говорила, не пытаясь приписать себе чужие достижения и участие в событиях, которые имели место быть в тот или иной период времени. Иногда, впрочем, она рассказывала что-то о своей учебе, но такие рассказы — они оба прекрасно понимали, Арктусу были не особо интересны. А вот то, откуда она взяла все эти приемы, наоборот — интересовало.

Пару дней назад он непонятно как умудрился потерять сознание, вставая с койки. Инструментрон заблокировал рефлекторно, но рука чуть соскользнула и очнувшись, понять, какой именно был код, он не смог. Нужные цифры назвала Шепард, избавив его от необходимости тратить драгоценных две минуты на взлом собственной техники. Когда он спросил, откуда технически безграмотная девушка могла его так быстро узнать, она произнесла: «Элементарно, Ватсон» и пальцем указала на зеркальный потолок. После чего сообщила все, что думает о разуме тех людей, которые додумались «зрительно расширить пространство» столь неадекватным с точки зрения элементарных правил безопасности способом. Арктус вспомнил, что именно такой потолок был во всех помещениях станции, и, пожалуй, впервые порадовался по-настоящему тому факту, что Шепард не была предателем, как он предполагал поначалу. Ведь если бы шпионом действительно была она… Да станцию людей наемники вскрыли бы в первый же день пребывания этой общительной и наблюдательной девицы на «Вершине».

Про «Ватсона» он все-таки уточнил подробней. Как ни крути, а позволять себя оскорблять какой-то землянке было вне его правил. Но оказалось, что он имеет дело с еще одним «крылатым выражением» представителей человеческой расы. Тут же на него вывалили массу информации о книжном детективе Шерлоке Холмсе, о его авторе Конан Дойле, об исследованиях Маракотовой Бездны и мифах о существовании на неизвестном острове настоящих динозавров.

Книги он нашел в экстранете сам. Примерно тогда он и понял, откуда у Шепард взялась такая богатая фантазия, которая позволяла ей выкручиваться и выходить сухой из воды практически в любой ситуации. Кстати, идея с динозаврами ему очень понравилось — если бы действительно существовали такие рептилии в нынешнее время, следовало бы в обязательном порядке выдрессировать их и поставить на службу силам Турианской Иерархии. Хотя бы для того, чтобы они не сожрали людей окончательно — все-таки, среди представителей этой расы действительно попадались интересные экземпляры.

Вот так из категоричной ненависти к людям Спектр Арктус Эрриан перешел к их изучению. Делать все равно было нечего — содержимое «черного ящика уже давно было расшифровано, отправлено, куда следует, а их с Шепард «каникулы» в лазарете по-прежнему не заканчивались. Доступ в экстранет не спасал от скуки, а наличие рядом Шепард в качестве источника ценной информации о потенциальном противнике помогало скрашивать вынужденный досуг.

— Что? — девушка отключила уни-инструмент и повернулась к нему, подперев рукой щеку.

— Отлынивать от учебы это очень плохо, ай-ай-ай, — он указал рукой на носитель, лежащий рядом. На практические занятия Айрин пока что не выпускали, но вот от изучения теории девушку никто освобождать не спешил. Верней сказать — она сама проявила инициативу и подбила на дальнейшее изучение учебной программы Эрику Сайнворк. Кажется, она упорно не желала понимать, что программу, скорей всего, закроют, всех биотиков «спишут» на гражданку без права работать в военной структуре, а «Адегон» объявят полностью провальным проектом. Или же она в своей привычной манере старалась надеяться на лучшее? Как бы то ни было, но к принесенному вчера носителю она прикоснулась только один раз.

— Так я и не отлыниваю. Все уже. Там же ни дат, ни цифр, чисто текст. Грубо говоря — запомнить, понять суть и уметь пересказать ее своими словами. Предотвращая дальнейшие расспросы — да, я уже это сделала. И нет — я не делаю никаких заметок во время обучения, поскольку считаю лишним тратить время на запись того, что и так отлично сохраняется в голове.

— Ну прочти и запомни вот это, — подходящий отрывок он нашел практически сразу же. Двадцати страниц хватит, чтобы проверить, действительно ли курсант обладает такой памятью, чтобы взять и запомнить достаточно большое количество информации, чтобы сообщить ее потом с минимальной погрешностью.

Десять минут спустя Шепард сидела напротив него, вернув текст и тарабаня его практически слово в слово. А Арктус понимал, что в копилку положительных характеристик курсанта добавляется еще одна, пожалуй, наиболее важная для любого военного. Особенно для того военного, который занимается какими-то тайными операциями и просто не имеет права создавать утечку информации. Шепард с ее памятью и привычкой ничего не записывать — не создаст. Разве что непосредственно на допросе может расколоться, но это уже время покажет.

— Ну что же, Шепард, — он встал со своей койки и принялся ходить по небольшому пространству. Благо, что это позволялось. — Весьма неплохие результаты для той, чьи предки лазали по деревьям.

Та резко вскинула голову и в мгновение ока соскочила с кровати, становясь лицом к лицу с ним. Верней сказать — лицом к груди.

— Мои предки, — ее голос звучал непривычно тихо, а руки сжались в кулаки. Сейчас она подняла голову и принялась произносить фразу, четко выговаривая каждое слово и неотрывно глядя глаза в глаза Арктусу, — родом из страны, которую всегда уважали, ненавидели и боялись. Это об моих предков раз за разом обламывали зубы величайшие полководцы и завоеватели мира. Карл двенадцатый был величайшим завоевателем в Европе и знаете, кто его остановил? Мои предки под руководством Петра Первого! Наполеон Бонапарт покорил всю Европу, но его войска не смогли нормально жить и драться в тех условиях, которые для моих предков были обычной, нормальной погодой. Адольф Гитлер ломал сопротивление европейских стран за срок от нескольких дней до пары месяцев, а мои предки дрались против него в течение четырех лет, пока не уничтожили под корень Третий Рейх. Мои предки были первыми, кто отправил человека в космос. Это мои предки покорили целину, освоили Сибирь, это им принадлежит львиная доля всех научных открытий, сделанных за время существования человечества. И знаете что, капитан Видинос? Вы можете сколько угодно издеваться надо мной, насмехаться над моим ростом, внешним видом, технической безграмотностью, манерой поведения — заниматься тем, что вы так любите делать и делаете регулярно. Но их и память о них трогать не смейте.

Сейчас Шепард словно стала выше ростом. Ее голос был спокоен и даже, Арктус бы сказал — вежлив, но гнев в серых глазах не позволял усомниться в истинном значении этой вежливости. Из ее личного дела он уже знал: если Айрин Шепард переходила на вежливый тон, это означало только одно — она достигла «точки кипения». Отведя взгляд в сторону, он даже почувствовал некоторое облегчение: выдерживать столь своеобразную «очную ставку» было очень сложно. В целом — вышло, конечно же, некрасиво: ему самому не стоило опускаться до столь унизительного поведения прежде всего, потому что он по-прежнему был одним из представителей Турианской Иерархии. И, как считал сам Арктус — одним из лучших. Сейчас единственный нормальный выход был только один.

— Прошу прощения, курсант. Я сказал лишнего. Обещаю — этого больше не повторится.

— Хорошо, — ее голос стал более… человечным, но металлические нотки в нем по-прежнему сохранялись. — Я надеюсь, что мы не будем больше возвращаться к этой теме.

Девушка протянула ему руку. Пожав ее, турианец замер, не понимая, что же теперь делать дальше.

— Ты, кажется, о чем-то хотел со мной поговорить? Только не выноси шибко мозг перед сном, ладно?

— Да. Это касается всего произошедшего на станции за последнее время.

Вот сейчас пришло время наконец-то подвести итоги всей их с Индрией деятельности. Пара касаний нужных кнопок — и на видеонаблюдении появляются звуковые и зрительные помехи.

— Ты ведь знаешь, что тебе не сойдет с рук то, что произошло? И то, что прикроют вашу учебу? Что об этом думаешь?

— Пришло время расспросов, да? — Шепард прикусила нижнюю губу и, несколько секунд глядя перед собой отсутствующим взглядом, о чем-то раздумывала. — Ладно. Если тебе нужен честный ответ, то вот он:

Первое — насчет себя я знаю. Справедливо это или нет, судить сложно: с одной стороны, я нарушила приказ, да еще и начальству нахамила, с другой — если бы не это нарушение, все было бы намного хуже. Про то, что нарушение приказов не любят, ты и сам знаешь. В целом, я тебе так скажу: что я сделала, я знаю, принимала решение, понимая последствия и готова их пережить, какими бы они не были. Ну, или не пережить, это уж как получится. Могу лишь сказать тебе, что ни о чем не жалею и поступила бы снова точно также.

Теперь о программе. С позиции «мне плевать, это меня не касается», могу сказать: на станции у меня практически нет друзей, а те, что есть — закрытие программы уж как-нибудь переживут, особенно Рикки с Рэй не пропадут. Ричард вообще не биотик, ему эта вся лавочка вообще побоку — пойдет куда-нибудь еще служить. Остальные однокурссники мне не друзья, их судьба меня не парит… ну, это с позиции «мне на все плевать».

— Насколько я помню, у тебя всегда две позиции.

— А вот вторая позиция… Это же… Это же просто несправедливо и неправильно! Почему за ошибки нашего руководства, которое не проверило нормально Милевскую, или же за ошибки, без обид, местной службы безопасности, допустившей вот эту всю ситуацию вообще, должны расплачиваться люди, для которых эта программа, возможно, была последним шансом на нормальную жизнь и работу? Почему руководство собирается обратить нас против самих себя? Ведь не все же просто тихо и мирно пойдут сдыхать от голода, когда их не возьмут ни на какую работу из-за биотической силы! Кто-то подастся в наемники, пираты и так далее — жрать захочется, так подадутся, как пить дать! Вот и получится, что вместо того, чтобы использовать эту силу ради блага собственного и обычных людей, Альянс получит врагов. А ведь мы одни из первых, но далеко не последние биотики — будут рождаться и вырастать новые… Как быть тогда? Разрушать-то хорошо получается, а на создание новой программы уйдут годы, если не десятилетия… В общем… Я не знаю, что и думать, и что теперь делать… Как говорится, поживем-увидим, — девушка махнула рукой и уселась на койке, обхватив руками колени.

— Хорошо, курсант. Это все, что мне нужно было знать.

«Гордая. Она ведь знает, кто я такой и что, в целом, могу. Но не попросила воздействовать каким-то образом на решения своего руководства. И ладно программа — ей она может действительно быть «до лампочки», но как быть с ее собственной судьбой? Почему она не попросила заступиться лично за нее саму?» — примерно эти мысли мелькали в голове турианца последующие три часа.

Пожалуй, именно в ту ночь сформировалось окончательное решение, которое и определяло дальнейшую судьбу курсанта Айрин Шепард.

* * *

Индриа Л'Дани шла позади Арктуса по длинному типовому коридору. До этого азари была тут лишь четыре раза и каждый раз — с учителем, как она сама называла турианского спектра, взявшего «под крыло» азари еще пять лет назад. За это время они настолько сдружились и сработались, что даже после получения Индрией звания агента и возможности самостоятельной работы предпочитали действовать исключительно вдвоем. И до этого дня серьезных разногласий не было.

Если бы не эта его непонятная неприязнь к людям! Индриа с тоской вспомнила сероглазую землянку, которая осталась на «Вершине» ожидать прибытия руководства, которое и решит ее дальнейшую судьбу. Что ждет девчонку в дальнейшем? Трибунал, возможно даже — тюремный срок и, конечно же — увольнение из военно-космических сил. И что сделал Арктус, чтобы этому помешать? Да ровным счетом НИ-ЧЕ-ГО! И это после того, как Шепард сделала все возможное для того, чтобы спасти его сначала от обвинений в предательстве, а потом и просто спасти.

Нет, Арктус в чем-то был прав — Шепард была далеко не единственной надеждой на спасение и даже где-то «путалась под ногами» у пары Спектров. Без нее они смогли бы придумать, как оправдаться «Видиносу», без нее бы отбили нападение наемников. И, конечно же, без «черного ящика» также вскоре нашли бы нужный корабль и выяснили, кому именно он принадлежал. У Спектров было достаточно ресурсов и власти в распоряжении. В конце концов — можно было бы просто раскрыть свои личности альянсерам, но это был самый крайний случай, которого следовало избегать.

Но Айрин упростила им работу, избавив от нескольких отнимающих время цепочек действий. И как они ее отблагодарили? Арктус, небось, даже человеческого «спасибо» ей не сказал, а ведь мог бы сделать так много… А сама Л'Дани так и не нашла в себе сил в нужный момент противопоставить себя и свои доводы своему наставнику. И дело было вовсе не в том, что хорошие отношения с Арктусом ей дороже дружбы с Айрин. Хотя, пожалуй, и в этом тоже… Сейчас азари шла за турианцем, не осматриваясь по сторонам и чувствовала себя как никогда гадко.

Советники уже ждали их. Впрочем, так было всегда — приходя на встречу, Спектры уже обнаруживали на месте свое руководство. Как обычно, с них потребовали доклада о ситуации. И, само собой разумеется, говорить как обычно начал Арктус.

Он подробно рассказал и про нападение на курсантов, и про то, как сам некоторое время шел по ложному следу и даже про то, как ему на помощь пришла Айрин Шепард. На этом хорошие слова у него закончились и он принялся равномерно поливать грязью руководство Альянса в целом и кураторов программы «N7» в частности. Дополнительно остракизму были подвергнуты инженерные таланты занимающихся переделкой турианской станции людей и, конечно же, «профессионализм» всевозможных фильтрующих служб, которые допустили к обучению дочь преступника, которая поддерживала с матерью контакт и даже оказывала той поддержку в осуществлении нападения на станцию.

— И каково ваше мнение о перспективах развития программы? Если можно, непредвзятое, — быстро добавила советница-азари.

Индриа едва заметно усмехнулась. Было понятно, почему всех так беспокоят биотики-люди. Способные развиваться наравне с турианскими и азарийскими, они могли составить последним достойную конкуренцию, или же оказать существенную поддержку. Верней сказать — могли бы, потому что Арктус сейчас сделает все возможное для того, чтобы окончательно утопить начинание столь ненавистного ему человечества.

— Развитие большинства дисциплин находится в зачаточном состоянии. Курсанты не всегда слушаются руководство, могут даже нарушить прямой приказ, но в этом они мало отличаются от своих соотечественников. С другой стороны — для большинства из них «семерка» — единственный шанс пройти обучение и получить достойную работу, на которой каждый из них может проявить свой потенциал и обратить его на пользу как своей, так и союзным расам.

Наверное, именно тут Шепард бы произнесла свое фирменное: «Ох нихрена ж себе», или другие, не менее крепкие словечки, которыми порой любила злоупотреблять. Поскольку сама Индриа подобное себе позволяла крайне редко и точно — не при руководстве, она лишь ограничилась изумленным выражением лица.

— Если бы спрашивали именно меня, я бы рекомендовал на время, что мы будем разбираться с сорванными учениями, разделить курсантов и отправить некоторых из них в учебные подразделения союзных рас. Это позволит им, прежде всего, научиться сотрудничеству с представителями рас Совета и, конечно же, даст возможность улучшить имеющиеся навыки. Впрочем, информацию именно по самим курсантам вам лучше узнать у Индрии — именно она большую часть времени уделяла общению с ними по долгу службы. Уверен, ей найдется, что рассказать.

«Кто ты и что сделал с Арктусом?!» — мысленно возопила Индриа. Вслух же принялась комментировать информацию, которая уже была в руках у Совета. О курсантах, об их достоинствах и недостатках и, конечно же, пришлось говорить еще и о Шепард. То, что советники воспримут информацию о ней более чем двояко, она подозревала. Но даже если это действительно было так — ничем своего отношения они не выдали.

— Агент Арктус, вы ничего не забыли? — голос азари раздался, когда они уже были готовы уходить.

— Нет, я не забыл. Но ждал, когда вы меня спросите по этому поводу. Я нашел наиболее подходящего человека, который, возможно, в будущем, сможет влиться в наши ряды. Это курсант Шепард.

— Вы можете быть свободны, — и снова азари ни слова ни сказала ни «за», ни «против». Впрочем, сейчас никакого толка от разговоров не было и быть не могло — Индриа Л'Дани на собственном опыте знала, что для вступления в Спектр Шепард подойдет только если еще несколько лет продолжит в своем духе. И то — неизвестно, захотят ли Советники иметь дело с этой барышней, которая, как известно, себе на уме и предпочитает жить по своим собственным правилам, а не по тем, что устанавливают для нее окружающие.

Попытки узнать у Арктуса, чем вызвано его решение, оказались полностью провальными. Впрочем, у них все равно было слишком мало времени для разговора — Индрии требовалось как можно быстрей сделать несколько своих собственных дел на Цитадели и, конечно же, вернуться на станцию «Адегон», чтобы продолжить выполнять свои непосредственные обязанности инструктора по биотической подготовке. Ведь даже если Совет примет решение прислушаться к рекомендации Арктуса и отправить злополучных курсантов, привлекших внимание третьей стороны, по союзным армиям, то на Индрии останутся выпускники, которым, как известно, приходилось намного сложней. На мгновение у азари даже мелькнула мысль о том, что уж эти выпускники не доставляли ни себе, ни окружающим, столь же большое количество проблем, как сероглазое несчастье по имени Айрин. Но. С другой стороны — она сама сейчас была не уверена, обошлось ли бы все так гладко, окажись на месте Шепард кто-либо другой.

Как бы то ни было, сейчас Индрии оставалось только надеяться на то, что через пару-тройку недель Тейли К'Ваос сможет сообщить своей ученице о том, что трибунал как бы отменяется, а ей самой пора собирать вещички и валить на обучение пальцевой биотике, которая уж точно не будет лишней для этого «Ходячего Несчастья».

Примечания:

Ну все — пара-тройка глав, и я перехожу к прибытию на "Норму".

Попрощавшись с Арктусом, как на тот момент казалось, навсегда, я осталась в медблоке одна на целый месяц. То еще «развлечение» — сидеть тут в ожидании прибытия руководства и последующего трибунала, при этом не имея возможности даже выйти куда-либо. Благо вскоре разрешили посещения, и ко мне толпой повалили приятели. Приходили Окрен, Брайант, Эрика — впрочем, последнюю и раньше ко мне пускали, так что по ее обществу я не шибко успела соскучиться. Ну и, конечно же, заходили «наши» турианцы. Все они участвовали в отражении атаки, но, естественно, находились слишком далеко от меня. Тем не менее, молва про использование каши, масла и других подручных средств в качестве оружия станцию облетела и сейчас все спешили уточнить информацию, то бишь требовали рассказать, что именно было и как я действовала.

Про грядущую судьбу мою и учебной программы никто речи так и не заводил — все и так все понимали. Единственное, что меня радовало — с обвинениями и, тем более, утешениями никто не лез. Тейли куда-то пропала примерно месяц назад — видимо, ей за меня тоже попадет… Ну, вроде бы как она за нас отвечает… Да и капитана Андерсона я, получается, своим поступком подставила. Ведь это он меня на программу привел, а я в благодарность…

При вспоминании о том, сколько именно людей и не только получат по шапке за мою выходку, захотелось взвыть. Вот поэтому я и не люблю пользоваться чужим влиянием и принимать чужую помощь в том или ином деле: поступишь так, как надо в данный момент лично тебе, а не так, как от тебя ожидают и получится, что хотела как лучше, а получилось, как всегда.

Ну да — я вытащила из переделки Арктуса. Знала бы с самого начала, что он СПЕКТР — и пальцем бы не пошевелила. На то они и элитные агенты, чтобы выбираться из любой беды без помощи всяких козявок-курсантов. Уж точно нашел бы способ. А еще — я подбила на бунт Эрику и Брайанта с Кайденом. Рикки сто пудов отмажет отец — Сайнворк в этом плане мужик правильный и наш поступок не осудит, даже наоборот. Аленко, судя по всему, сдрейфил, хотя на него это совсем не похоже. Ну да ладно — как бы то ни было, но ему вообще не будет ничего. А вот лейтенант… Мда, наворотила я делов. Но бля буду — поступила бы точно также даже зная, к чему мои действия привели. В конце концов, все живы остались, да и тех наемов Арктус обязательно найдет благодаря «черному ящику». Я уже молчу про то, что если бы меня не занесло на тот корабль, мы бы так и не узнали о роли Милевской в нападении… Нет, как ни крути, а положительных сторон намного больше, чем отрицательных и…

— Шепард, на выход.

Атаме, Духи, Господь Бог, Вдохновители!!! Как я ждала этой фразы последних полтора месяца! Кажется, наконец-то руководство решило, что мое восстановление уже точно подошло к концу (хотя к концу оно подошло еще месяц назад). Даже Арктуса не держали взаперти так долго, как меня, а ему-то уж досталось намного сильней. Перестраховывались, видимо. Или готовились к чему-то.

Со скоростью пули я слетела с койки и выскочила в коридор. Там меня ждал незнакомый человек в униформе Альянса, но без опознавательных знаков. Странно это. Впрочем, может, какое-то сверхсекретное ведомство привлекли к расследованию деталей этого происшествия. Пришлось следовать впереди него, слушая указания о том, куда поворачивать, где останавливаться и так далее. Для создания образа заключенного мне не хватало только скованных за спиной рук. Но, возможно, все дело было в том, что наручников для детей на станции по-прежнему не было, а «взрослые» в моем случае были не более, чем фарсом.

Уже у дверей кабинета Ахерна я столкнулась практически нос к носу с Эрикой. Что-то в ее облике показалось мне странным, но странности этой я значения не придала, поскольку была занята другими, важными мыслями из разряда «что говорить, если спросят». Особых инструкций мне на этот случай никто не дал, единственно, что Арктус потребовал — молчать про него и про «ящик», ну и все на этом. Блин, надо было с Эрикой заранее договориться — вдруг они с Брайантом говорили немного не так, как было на самом деле. Может, Сайнворк решила выгородить лейтенанта (мне эта мысль почему-то только сейчас в голову пришла) и меня заодно, сказав, что инициатором бунта была она? В этом случае надо было бы поддержать ее, поскольку за ложные показания прилетит ей, да и мое положение окажется по-прежнему плачевным и…

— Сэр, лейтенант Шепард по вашему приказу доставлена, — прозвучал за спиной голос моего конвоира.

А… Э… What the fuck?! Что он только что сказал?! Срочно прочистите мне уши!!! Или ущипните. Или…

— Здравия желаю, — как-то не шибко уверенно у меня получилось это произнести. Тем не менее, устав был соблюден, честь я отдала, после чего вытянулась по стойке «смирно», исподтишка принимаясь разглядывать здесь присутствующих людей и не только. Итак, у нас в наличии адмирал Ахерн — одна штука. Наш сэр ректор, фамилии которого я до сих пор не знаю, увы мне — одна штука. Еще пара каких-то фриков в Альянсовских мундирах, судя по шикарной прямо-таки форме, но опять же без погонов — достаточно высокого звания. И все это на мою бедную голову! Такую ли бедную, раз меня назвали лейтенантом?

Нет, официально к нам ко всем обращались «курсант». Теоретически, после завершения курса подготовки мы все должны были получить звания в зависимости от заслуг и приложенных усилий. Но, блять, лейтенант — это как-то слишком. Хотя… Тут у них званий, в принципе, намного меньше, чем было даже в игровой «вики». Есть, значится, рядовые. Ну, то есть самые обычные служаки, которые и составляют основную силу альянсовской армии. Далее следует младший офицерский состав: капрал, сержант и лейтенант. Да-да, даже малознакомая с системой воинских званий я малость прихуела, когда узнала, что «рядовое» звание капрала вдруг стало относиться к офицерским. Собственно, за младшими офицерами следовали старшие, количество наименований которых, однако, тоже подсократили: капитан, командор, контр-адмирал, адмирал и… и все. С одной стороны — подубавилось за почти два века бюрократии и необходимости зубрить большое количество всяких-там лейтенант-коммандеров, штаб-капитанов, генерал-лейтенантов и прочих труднопроизносимых званий. С другой — этот, что называется, неканон, зверски бил первое время по мозгам и заставлял лихорадочно искать подвох в стиле «а что не так с этой реальностью». Ну честно — и так шибко много странностей, а тут еще и эти звания… Хотя, при мысли о том, что для определения «странности» и «достоверности» тех или иных событий и данных я принимаю за эталон компьютерную игру мне самой становилось смешно.

— … в связи с этими обстоятельствами руководством Альянса Систем было принято решение о присвоении вам звании лейтенанта и награждении…

Ох, блять, я кажется, пропустила довольно длинный фрагмент этого монолога! Но вроде бы ничего существенного — перечислялись приключения, в которые я влипла, верней сказать — та их часть, что была известна руководству. Чем там меня наградили? Вроде значок какой-то сейчас на мой собственный комбез цепляют. Надо будет потом в экстранете глянуть, что это такое.

— Служу Альянсу, сэр! — машинально произнесла я нужную фразу. Эх, правильно и вовремя я заметила: достаточно выучить порядок произнесения тех или иных слов и фраз — и можно выпадать в астрал сколько угодно, и никто ничего не заметит.

— Лейтенант, вы поступаете в распоряжение инструктора К'Ваос. Дальнейшие инструкции получите у нее, — скомандовал Ахерн. Снова отдав честь, я двинулась за Тэйли.

Азари меня провела каким-то окольным путем к памятному грузовому отсеку. Именно там нас ждал шаттл. Двухместный. Ага. И азари сама уселась за руль, мне кивком головы приказав сесть на единственное оставшееся место. По-прежнему нихрена не понимая, я сделала, что от меня требовалось. Транспорт взмыл в воздух, то есть сначала — в воздух, а потом — в безвоздушное пространство. Молчание прервала Тэйли.

— Ну что, лейтенант новоиспеченный, делись впечатлениями и мнениями, сейчас самое время.

— Если кратко, то я что-то совсем нихрена не успеваю понимать.

— Это ты-то не успеваешь? — азари хмыкнула. — Ладно, сиди пока что в тишине, раз тебе это так нравится.

— Э, нет-нет! Подожди! Куда ты меня везешь?! Что вообще происходит?

— А, то есть осмыслить не успеваешь, но узнать все равно торопишься?

— Тээээйли!

Подруга расхохоталась, после чего, видимо, принялась устанавливать настройки автопилота. Завершив это грязное дело, девушка откинулась в кресле и повернулась ко мне, начиная рассказ.

Ой, вот только не надо тут вспоминать вики масса, в которой четко указано о том, что азари однополая раса, что у них нет понятий «м» и «ж». У меня они есть. И Тэйли больше похожа на девушку, чем на парня как внешне, так и поведением. Так что она, как и, наверняка, большинство других азари, может восприниматься мною исключительно как существо моего же собственного пола. И, судя по всему, лично Тэйли вообще плевать, как там всякие земляне решают сами для себя проблемы с ее гендерной идентификацией. Для нее, по-моему, этой проблемы и вовсе не существует.

Кстати, несмотря на то, что азари якобы однополые, они-таки говорят о себе в женском роде: «я сделала, она сделала», в то время как в отношении инопланетян мужского рода употребляется соответствущее… как его там… склонение? Никогда не была сильна в определении терминов языка, для меня что «склонение», что «причастие» — слова неизвестные и малопонятные. Как я умудряюсь грамотно писать, при этом даже не зная, что собой представляет деепричастный оборот? Спасибо книгам еще раз!

Что насчет азари… Возможно, обозначение мужского рода и соответствующие ему изменения глаголов прилагательных и прочих там частей речи вошли в их лексикон после знакомства с саларианцами. Кажись, именно саларианцы были следующими, кто нашел Цитадель, где уже были азари. Или не они? Блин, у нас за столь давнюю историю по учебе Рич обычно отвечал, так что я ее не особо учила. Верней сказать — не учила от слова «совсем», ибо нафиг она мне не нужна. Если зверски понадобится — можно будет в экстранете найти, а во время учебы — всякая там боевка и инфа о вооружении и снаряге важней.

Отбросив в сторону размышления, я принялась слушать азари. К'Ваос меня, что называется, огорошила и ошарашила. По ее словам, кто-то наверху приложил все усилия для того, чтобы препятствовать закрытию нашей учебки и, кажется, у этого кого-то оказалось достаточно силы и власти, чтобы его послушались. На данный момент всех курсантов, как тех, что были на «Вершине», так и тех, кто на данный момент обучался на одном курсе со мной, направляли по различным подразделениям, причем чаще всего — инопланетным. Обучение, обмен опытом и так далее. Ну, естественно, что обмен опытом будет исключительно односторонним, то есть они будут учить нас… Блин, стоп, а почему я еду в неведомые дали одна?

Тут на меня свалилась новость дубль два. Оказывается, К'Ваос непонятно каким образом, но смогла меня пристроить в тот самый отряд, о котором вскользь упомянула, когда показывала мне принципы применения «пальцевой биотики». Собственно, пока я переваривала это и охуевала окончательно, азари принялась рассказывать мне правила поведения в этом самом загадочном месте.

Прежде всего, к инструкторам там предполагалось обращаться матриарх, поскольку матриархами они все и являлись. Во-вторых, следовало забыть обо всех этих пересмешках, подколках и прочих вещах, которые делали меня мной. Прежде, чем я успела испугаться, Тэйли доверительным тоном уведомила меня о том, что уж с девами-азари, с которыми буду проходить обучение, я могу общаться куда более привычным тоном. И что обычно они в этом возрасте вытворяют вещи, по сравнению с которыми наши с приятелями посиделки с безалкогольным пивом на «Адегоне» после отбоя в укромном углу кажутся детским лепетом.

После этого азари принялась дальше рассказывать мне одну важную вещь. Верней сказать, она не считалась важной моим руководством, но меня все-таки уведомили об этом. О том, что подразделение это, верней сказать, этот монастырь, к военным структурам относился постольку-поскольку: видите ли, в отличие от большинства известных рас, рассматривающих биотику исключительно как оружие, азари относились к этому дару, как к искусству и… В общем, кажется, мне там еще привьют чувство прекрасного и, вдобавок, научат применять биотику не только для боя, но и для чего-то еще. Для чего еще ее можно применить — лично я в силу ограниченности ума и принадлежности как раз-таки к той расе, которая биотику рассматривает как оружие, не понимала.

— Тебя… что-то напрягает? — спросила меня инструктор после десятиминутной паузы.

— Тэй, я надеюсь, что ты меня хоть не к Ардат-Якши закидываешь? Я ведь это… ну… не хочу, чтобы мне мозг насиловали. Да и вообще — даже малое время исключительно в женском коллективе мне адом кажется. Хотя, если они похожи на тебя, то…

— Откуда ты знаешь про Ардат-Якши? — изумилась азари, впрочем, отвечать на этот вопрос не потребовала. Она уже привыкла к тому, что я знаю о других расах намного больше, чем остальные участники нашей программы. Отчасти потому, что уже живя здесь, активно принялась интересоваться их жизнью, культурой, обычаями и традициями. Исключительно ради интереса, ну и чтобы не попасть впросак при общении. — Нет, не к ним, не волнуйся. Монастырь — это не всегда место заключения. Кстати, он мало похож на привычные твоей расе сооружения. И уж точно давно они не являются местами поклонения Богине — понятия «монастырь» и «храм» для нас уже давно стали далеки друг от друга.

— Здорово, — выдала я, пялясь перед собой.

— Рин…

— Да правда, здорово! Буду учиться этой твоей пальцевой биотике, потом вернусь на программу! Это… Я просто знаешь, уже настроилась на самое худшее и сейчас даже качественную положительную реакцию не могу продемонстрировать, уже приготовила показывать исключительно похуизм…

— Все с тобой ясно. Ладно, пока приходи в себя от узнанного — нам еще три дня лететь. Надеюсь, что ты выдержишь столь длительную прогулку в полусидячем режиме.

Я лишь фыркнула. Подумаешь, космический перелет на судне, для этого в принципе, неподходящем. Писать в спецконтейнер, не переодеться не помыться, ну и жрать только сухпай. Меня этим уже не напугать. Нет, правда — после всего случившегося… Да и до этого я не в самых царских условиях жила, так что особого дискомфорта испытывать не буду.

Уже три часа спустя мы с Тэйли на два голоса горланили подходящую к случаю песню:

Победители опасны

И они об этом знают…

Победителей не судят,

По-другому не бывает.

Сбой системы, и вдогонку

Полетят косые взгляды,

Не достанут, не догонят -

По-другому не бывает.

А ведь верно — не бывает! По крайней мере, в данный момент и в конкретно моем случае. Конечно же, будь другая ситуация и не помоги мне Арктус (а я на все сто уверена, что той стороной, у которой было достаточно силы и власти повлиять на мое руководство, был именно он), я бы уже загорала, причем не в шикарном люксе а-ля «медблок станции «Вершина»». Но… Блин, еще немного — и я прекращу сомневаться в собственной безнаказанности. Сколько раз уже было, что за выходки, которые другим стоили бы как минимум — погон, а как максимум — свободы на длительный срок, я получала только легкое «ай-ай-ай», а то и вовсе какую-нибудь плюшку! Может, действительно есть какие-то высшие силы? Ага, блять, еще она сомневается в их существовании до сих пор, даже после того, как ее эти самые силы за шкварник из мира в мир бросили.

Победители опасны -

Потому что в одиночку

Им под силу и по власти

Мир перевернуть до точки.

Выбрать время, выбрать место

И — переиграть реальность.

Это — просто, это — честно,

По-другому не бывает...

Ну, то что это честно… С этим я согласна. Но только насчет «в одиночку»… Тут у меня возникают серьезные сомнения. В одиночку никто не стоит ломанного гроша — это факт. Даже имея желание строить из себя последнего героя, для минимальных шансов на победу понадобится:

— броня и оружие, а также прочая снаряга — чем больше, тем лучше и чем качественней, тем лучше. Это все, само собой, надо изготовить, и уж точно этим не будет заниматься тот самый «одинокий герой». То есть, по определению должна присутствовать структура, обеспечивающая «героя одинокого» всем мало-мальски необходимым;

— обучение. Как показала моя биотическая практика на Элизиуме — с полпинка никакой нахрен биотикой не овладеешь, а если и овладеешь — то только чтобы застать врасплох пару-тройку не ожидающих от тебя чего-нибудь «эдакого» противников. Для того, чтобы «переиграть реальность» и «перевернуть до точки мир» этого будет явно недостаточно;

— вдохновение. Да-да, куда же без него, родимого. Ну, или боевой дух — кому как будет удобно. А этот самый боевой дух, силу воли и так далее по списку в тебя сто пудов должен кто-то вселить. Люди, обстоятельства — неважно. Но, как ни крути, без кого-то еще, создающего эти обстоятельства и подающего нужную информацию в любых видах — не обойтись.

— соратники. Да-да, даже героям-одиночкам нужна, как минимум — доверенная «жилетка» для разгруза от психологических проблем, как максимум — хорошая компания, которая за тебя в огонь и в воду.

Так что «одиночка» может служить, наверное, вдохновителем, вождем и лидером, который запомнится лучше всех остальных, но он никак не может быть абсолютно один.

Ты выживешь — это главное!

Да нет — вот это как раз не главное. Не всегда в приоритете выживание. Ну, по крайней мере, в целом для меня сейчас, если дело дойдет до того, что я окажусь «той самой Шепард». Там уж останется только действовать так… Да тут даже об изменении к лучшему истории не идет — только бы не запороть ее окончательно…

Ты выстоишь до конца!

Хотелось бы… Правда — очень хотелось бы дожить хотя бы до окончания событий первой части, ну, до того момента, где Шепарда разносят Коллекционеры. Интересно, а проект «Лазарь» действительно будет? Бррр, как-то мне не катит становиться обмороженно-обгоревшей грудой мяса с трубками, как выразился незабвенный Джейкоб Тейлор, а потом превращаться в наполовину синтетика. Впрочем, а кто меня спросит? Может, я даже буду благодарна за хотя бы такую возможность еще немного просуществовать в этой жизни. А уж если у меня получится закончить свою жизнь в горниле Горна… То тут, пожалуй, к мирозданию не будет ничего, кроме глубокой благодарности — хоть не подведу никого.

И самое в жизни важное

Ты — сможешь! Ты знаешь сам.

Точно! Надо верить в свои собственные силы, прилагать все усилия для достижения цели и, главное — никогда не сдаваться и не опускать руки. Может все станет хуже, может — лучше: есть события и ситуации, на которые мы не можем оказывать влияния в достаточной мере, но все же — многое в наших руках.

На глазах застыли слезы,

Но — невидимые миру...

Нервы, собранные в узел,

И в кулак собрал все силы...

И какой ценой дается -

Только он один и знает,

Дотянувшийся до солнца...

По-другому не бывает.

А знаете что, Высшие Силы? Сегодня я в который раз понимаю, что не жалею ровным счетом ни о чем. Пусть эта жизнь будет короткой, пусть даже очень короткой, но то, что я уже сделала как бы оправдывает мое существование в целом… Все-таки, я спасала людей и на Элизиуме, и тогда, во время нападения на «Вершину». Хм… Интересно, получится ли у меня в процессе, так сказать, продвижения по сюжету, получить ачивку за романтику? Или так и помру девственницей в лучших традициях сраных голливудских боевичков. А, хотя нет — вот в боевичках производства известной американской студии как раз-таки всегда находилось время на потрахушки. Блииин, Шепард Айрин Джейн, твои тараканы опять тебя унесли с эпично-возвышенных мыслей о Великой Миссии, которая на тебя якобы будет возложена, до надуманных проблем девочки пубертатного периода.

А если серьезно — то романсить меня не будет НИКТО. Это я уже поняла, причем очень давно. Для парней я «свой парень», азари вообще не вариант, так как они, ну типа, все девочки. У Гарруса Вакариана небось и так от здешних почитательниц отбоя нет, причем это не какие-нибудь пришибленные на голову и непонятные с виду инопланетянки, а вполне себе фигуристые турианочки и… Мда, Шепард, тебе достается… Кто? Моринт, что ли?

Мысли пробили на ржач. Тэйли лишь повернулась на секунду ко мне, после чего вернулась к копошению с собственным инструментроном. Да, я такая — сама себе лучший друг, собеседник и даже юморина 2080. Блин, это до Иден Прайма мне получается два года осталось. Примерно полтора на учебку и… и полгода на самой «Нормандии», если я действительно туда попаду. Может, Андерсон еще и откажется от «подарочка», вытворяющего такие художества… Ладно, это жизнь покажет.

— Рин, переключи на эту…

And we run for this killing love

And we run till the heavens above

Yeah we run running in the dark

And we run till we fall apart

And we run till the heavens above

Принялась напевать К'Ваос мотивчик «And we run», которая принадлежала явно какой-то моей знакомой группе, но какой именно — я так и не выяснила. Просто нашла ее в экстранете без каких-либо пометок и забила в плейлист.

— Запомнила же ты ее, — фыркнула я, выполняя просьбу инструктора.

— Не у одной тебя практически абсолютная память, — фыркнула азари.

Щелк! Куски головоломки в мгновение ока стали на свои места.

— И как же тебя зовут на самом деле, СПЕКТР? — тихо, но отчетливо, произнесла я.

— Индриа. Индриа Л'Дани. Но для тебя я остаюсь Тэйли К'Ваос еще как минимум на полгода. Если потом не уйду на другое задание, а продолжу наблюдать за вашей программой, то и на все полтора. Но… Где я прокололась?! Неужели Арктус меня сдал?

Лицо азари выражало такое обиженное недоумение, что я невольно расхохоталась.

— Прости… В каком-то роде именно так и есть. Только он интересовался моей памятью и тестировал ее, остальным как-то побоку этот факт был.

— Ну вот, ну… — Тэйли разразилась тирадой, на которую инструментрон выдал отсутствие перевода, но мое знание азарийского языка позволило в красках узнать, в каких отношения Индриа Л'Дани состоит со мной, с Арктусом, с тестами памяти, с особо догадливыми курсантами и с самой своей работой под прикрытием, к которой она, по ее же собственным словам, абсолютно не пригодна. Хотя по поводу пригодности… До этого она ничем себя не выдавала. Я бы так и вообще и дня бы не продержалась — уж конкретно не могу врать, особенно друзьям и в лицо. Поэтому и стараюсь съезжать красиво с тем про детдомовское детство. Тирада не смолкала, вот уже две минуты Тейли, то бишь Индриа, ругалась, ни разу не повторяясь. Изысканные и утонченные азарийские маты шли на меня потоком, а я лишь благоговейно внимала.

Да уж, блять, нашла чем восхищаться. С другой стороны — у каждого свои слабости, моей же всегда была ненормативная лексика. Прежде всего потому, что высказываясь витиеватыми ругательствами невольно сбрасываешь напряжение, которое накапливается внутри. Обычно орут, плачут, бьют кого-то, а я вот так вот…

Плакать я не умела. Нет, конечно же, физиологически у меня были слезные железы и все, что там полагается для нормального слезоразлива, но в большинстве случаев успешно получалось это подавлять. Может, демонстрация подобного рода слабости сходит с рук, когда находишься в кругу близких, но при обыденном общении прокрутить себя через стандартный механизм истерики не получится. Орать… Я громко говорила, всегда. Но во время драк обычно молчала. И не злилась. Сколько вспоминаю драки, никогда не было ощущения «кровавой пелены перед глазами», «а что было дальше — не помню» и что еще там бывает, когда всякие приливы адреналина и состояния аффекта наступают. В моем случае все было… наоборот. Эмоции уходили на второй план и в удар я… агрессию не вкладывала, что ли… Нет, одновременно было на том же Элизиуме осознание, что мне противостоят сволочи, что они должны умереть, но вот такой ненависти, которая возникала впоследствии при любом упоминании их имен… не было вовсе.

Вот лет с двенадцати и появилась у меня привычка ненормативить по поводу и без. Ну а тот факт, что порой только такую лексику и понимало мое окружение, лишь поспособствовал выводу данной привычки на уровень безусловного рефлекса. А поскольку материться однообразно в стиле повторения слова «блять» по любому поводу мне не позволяла гордость, в ход шли все слова, узнанные в процессе знакомства с новыми людьми. Ибо этим новым людям и нелюдям тоже как правило было что сообщить мне нецензурным способом.

Высказавшись, Индриа повернулась ко мне, после чего взяла с меня слово хранить молчание. Поскольку слово мое в таких аспектах было нерушимо (Арктуса ведь я не сдала, а этого для того, чтобы азари мне поверила, вполне хватило), тема себя исчерпала. Остаток пути до неизвестной мне планеты на которой располагался неизвестный мне монастырь мы пролетели в полной гармонии. Индриа даже успела научить меня азам вождения шаттла. Один раз под ее чутким руководством я этот самый шаттл загнала в ретранслятор. Нет, ну на самом деле нет ничего сложного. Конечно же, я не могу объяснить, как это работает, но следя за индикаторами и нажимая правильные кнопки в нужной последовательности легко добивалась нужного результата. Кнопок много — это да, и последовательности сложные, но на такие вещи память у меня была. Я еще не знала тогда, какую службу мне сыграет этот один единственный прыжок два года спустя…

Тогда я шибко попала… Дело было на Вермайре и…

* * *

— Ну-ка стой! — Алика зло зашипела, когда Айрин Вега разорвала контакт и кинулась на нее чуть ли не с кулаками. — Какой Вермайр?! Какое, к черту, попала?! Мы ведь только что были в каком-то шаттле, который ее тащил якобы к азарийской колонии…

— Время, Айрин, время. Солнце уже садится, если ты не поняла.

— Это не повод перескакивать на вот так вот! Ты что, всем остальным тоже эту историю рассказываешь, вырезая такие вот куски?

Алика лишь усмехнулась вспоминая, какой вид носила эта самая «история» до того момента, как она удосужилась записать память Айрин Шепард на специальное устройство. Сама Рин, увы, не отличалась пунктуальностью и написала все столь обрывочно и таким убожественным способом в формате чуть ли не рапорта, которые так ненавидела, что показывать это потомкам было просто… стыдно. Так что Айрин Вега, Урднот Дарг, Зелан Солус, Рикар Зора, Лина Артериус и Кайра ТСони были первыми, кто знакомился не только с рассказами о Шепард, но и с ней самой. С учетом того, что в ближайшее время количество бессмертных существ в этой вселенной возрастет в разы, а следовательно — увеличится количество и потомков «тех самых» героев… Было понятно, что от желающих узнать об истории того человека, кто дал им все это, отбоя не будет. И ведь придется рассказывать. Все. От корки до корки. Может, проще наснимать копий с памяти Шепард и отдать их той же Веге? Вздохнув, Алика посмотрела на девушку.

— Ну что тебя не устраивает? Про мировоззрение ее ты, я думаю, уже поняла. Про то, что было дальше, ты в принципе, знаешь и так…

— Нет, не знаю! Не знаю так, как она! Тем более, тут не только от нее информация, но и от других, ну от тех, кто… кто знал ее!

— Я ее знала. Тебя это не устраивает?

— Это не так! То есть, ты знала ее не так, как… Ну, это сложно объяснить… Даже ты только думала, что знаешь, понимаешь?! Ведь в конце концов она перевернула все с ног на голову так, что даже тебе вмешиваться почти не потребовалось…

— Ладно. Ладно, ты меня уговорила. Держи, — Алика достала из кармана кристалл и одним движением скопировала все его содержимое на такой же, но только пустой. — Ты будешь смотреть все. По хронологии. С того момента, на котором я остановилась и до самого конца. Ну, не только то, что в этом мире было… Как перематывать — ты знаешь. Но только… Айрин Вега, ты имей в виду: не пытайся жить ее жизнью. У тебя есть своя собственная и она во сто крат лучше, потому что она твоя!

— Алика, ну не думаешь же ты, что мы залипнем в этот кристалл и будем прямо все от начала и до конца в реале смотреть! Ну дернем пару флэшбеков из истории Арэйн, ну глянем, что там в азарийском монастыре было… Ну не высадки же однотипные на протяжении двух лет нам смотреть… Кстати, там монтаж есть, насколько я поняла — на него и будем ориентироваться, если что.

— Очень хорошо, молодые люди. А теперь, если позволите, мне пора идти…

Алику уже никто не слушал — руки компании потянулись к кристаллу и, повинуясь приказу Айрин Веги, тот открыл им следующую главу. Вермайр был еще далеко, но им предстояло изучить не менее интересные и увлекательные, с их точки зрения, события.

Обычно в монастырь ссылали провинившихся дворянских девочек. Вот и меня, по ходу, сослали, хотя нифига я не дворянка. Впрочем, если будут учить чему-то, что мне пригодится… Шепард, да ты никак прихуела! Тебе, по идее, вообще надо в ножки Тэйли и всем остальным упасть за то, что отмазали, позволили отделаться легким испугом и даже дали… медаль какую-то. Блин, надо же будет в экстранете еще глянуть, чем меня там наградили. Нет, я знала небольшое количество Альянсовских наград, таких как Звезда Терры и тому подобные «видные», которые просто так не выдавались: надо было в лепешку расшибиться, чтобы их получить. Но я-таки не настолько расшиблась, да и вообще, скорей всего, под трибунал меня надо было отдать, но вместо этого мне дали медаль типа «за проявленную храбрость» или что-то в таком духе.

— Кстати, меня кое-что просили передать тебе. Честно — я планировала это сделать уже в монастыре, потому что там, как ни крути, моя личность тебе бы открылась.

То-то она не шибко испугалась и не проявила желания прибить меня, когда я догадалась про Спецкорпус. Тем временем азари достала «из бардачка» коробку, в которой лежал пистолет. Турианский, но с азарийской рукояткой, которая намного лучше подходила для рук вроде моих. Ага, а еще я знаю, сколько такой подарок стоит, поэтому вместо того, чтобы зайтись радостным визгом, вжалась спиной в боковую дверцу шаттла, при этом пряча руки за спину.

— Я не возьму!

Как-то это панически получилось. Да, такое ощущение, что мне предлагают не хорошее оружие, а гранату с выдернутой чекой.

— Ты же в курсе, что турианцы воспринимают отказ от таких презентов, как оскорбление? — в голосе Индрии появился металл, а чуть прищуренные глаза показывали, что ей очень не по душе, что я тут собираюсь буквально-таки оскорбить Арктуса. В том, что этот подарочек от него, я не сомневалась: ну а кто еще мне мог подарить через Индрию хороший пистолет турианского образца? Вот и я о том же — никто. Но блин, про эту пушку самое время сказать, что она стоит дороже, чем я.

— Спасибо… — нерешительность все-таки удалось побороть, и я забрала пистолет из коробки. Коробку, впрочем, Индриа поставила мне на колени, сообщив, что там прилагаются инструкции, сделанное на мое имя разрешение на хранение и ношение этого оружия (блять, да когда же они это все успели, обычно же его по три месяца ждут, если не больше?!) ну и, собственно, специальное крепление для ношения, так сказать, с собой.

— Тэй, а курсантам же это… ну… не положено оружие. Все равно ведь на Адегоне заберут. Да и в монастыре твоем…

— У азари разрешено ношение личного оружия. Конечно же, доставать пушку и махать у кого-то перед лицом я тебе все-таки не советую. А на Адегоне просто сдашь командиру и получишь на руки после выпуска — в колонии-то как бы тоже запрещено курсантам оружие носить, так что тебе им больше светить негде будет.

Кстати, вполне естественно, что у азари это разрешено. Они как бы сильнейшие биотики в галактике и голыми руками, в прямом смысле этого слова, могут отправить оппонента к праотцам при желании. Таким что давай пистолет, что не давай пистолета — если захотят подраться с летальным исходом, то они это сделают. Иной раз смотрю на Тэй, то бишь Индрию и думаю: как клево, что они не хотят. Иначе бы уже полгалактики в руинах лежало, не дождавшись даже пришествия Жнецов.

За размышлениями о возможной судьбе галактики, в случае, если азари бы оказались менее миролюбивыми, прошли оставшиеся часы полета. Собственно, лететь предстояло даже меньше трех дней — после прохода через ретранслятор нас встретил небольшой азарийский корабль, на который меня и пересадили со всеми предосторожностями и массой напутствий. И уложили спать в капсулу, засранцы, то бишь засранки! Нет, я понимаю, что место, куда они меня везут, дохуя секретное, что даже сам факт того, что человеку позволили там обучаться — нонсенс, но мать вашу, зачем сразу баю-баюшки?! Лучше бы посадили в каюту без окон… Хотя… Скорей всего, в этой каюте я занималась бы тем же самым, то есть спала долго и беспробудно.

В переговорах Индрии с капитаном корабля я участия не принимала — просто стояла рядом и изредка вставляла «да, матриарх», «слушаюсь, матриарх», когда мне объясняли правила игры, то бишь дальнейшей жизни.

Честно — идея превратиться в пай-девочку на несколько месяцев меня напрягала. Равно как и напрягал тот факт, что даже Индриа не смогла сказать, когда именно меня из азарийского монастыря заберут. С другой стороны — перспектива научиться чему-то новому, что существенно повысит мои шансы на выживание уже хотя бы потому, что этим «чем-то» владеет не так много разумных, а из людей — так вообще никто… Эта перспектива напоминала мне, что в дальнейшем придется не в игрушки играть, а значит — лучше делать то, что прикажут и не бунтовать. Нет, конечно же, если дойдет до того, что меня заставят жопу кому-то вылизывать, то я нахер пошлю, а так… Ну, жить по правилам азари. Ну вежливо разговаривать со старшими. С учетом того, что у азари не принято, как у того же Сайнворка, чморить более слабых в качестве дополнительной мотивации, то правилу «не огрызаться» можно будет легко следовать… Под оптимистичные мысли о будущем я и заснула. Капсула была даже малость великовата, так что поместилась я в ней с максимальным для себя комфортом. С учетом того, что спать стоя я научилась еще в далекие времена жизни в родном мире — никакого ожидаемого дискомфорта не последовало.

* * *

— Человек?! — изумленные шепотки побежали по рядам учениц, одетых в однотипные приталенные комбинезоны. Девы азари принялись обсуждать саму возможность такого события, искренне не понимая, кто вообще смог допустить такую ситуацию. Человек в засекреченном обучающем заведении, о существовании, не то что о местоположении которого, знали единицы…

— Этот человек прибывает по инициативе одного из агентов Спецкорпуса, нашей бывшей ученицы, так что попрошу вас всех сделать все возможное для того, чтобы избежать создания конфликтных ситуаций. Я прекрасно знаю о том, что общение с человеком может показаться многим из вас неприятным, но иного выхода у нас нет. Вы все поняли? — матриарх Никарас обвела усталым взглядом десяток новеньких и, дождавшись от них стандартного ответа о том, что все поняли и приняли к сведению, отправила девочек восвояси.

Эллиан шла по коридору чуть впереди остальной группы и с тревогой думала о том, как именно жить дальше. Честно говоря — о людях она имела представление довольно расплывчатое. Почему-то человек, который должен был прибыть в их уединенное обиталище, представлялся ей эдаким варваром, заросшим шерстью и щетиной, способным одним ударом могучей руки переломить любую азари. Конечно же, этот человек будет сильным и очень грубым — люди другими просто быть не могли. Агрессивный и опасный, не понимающий чувство юмора и не ценящий прекрасного вандал — примерно так она представляла себе будущего соседа. Ведь именно в их отряд поступал этот человек, а значит — жить будет вместе с ними в одной казарме. Богиня, только бы у них у всех хватило сил удержать в узде одного из представителей этой расы вандалов!

Обсуждение будущего соседа длилось до раннего утра — именно тогда ожидалось прибытие человека. К моменту этого самого прибытия азари, просчитавшие худшие из возможных сценариев, были наготове ко всему, что угодно. К добру или худу, но их ожидания не оправдались.

Шаги по коридору были тихими и легкими. Принадлежали они наверняка матриарху-воспитателю и второму существу. Тому самому. Едва заслышав эти шаги, девы-азари замерли на своих койках, исключением не стала и Эллиан Д'Гаррал. Поскольку человек будет жить прямо над ее головой, волновалась она больше всех. Впервые она сжимала кулаки настолько сильно, что ногти впились в ладони. Азари на соседней койке одобряюще ей подмигнула и, в свою очередь, сжала кулак, словно показывая, что они сделают с человеком все вместе, если он хоть кого-то из них посмеет обидеть.

Но вот распахнулась дверь, явив матриарха-воспитателя. Рядом с ней никого не было и Эллиан уже понадеялась было, что человек по каким-то причинам не прилетит, а значит — ничего в привычной жизни, которая азари устраивала на все сто процентов, не изменится.

— Здравствуйте, девы. Позвольте вам представить нового соученика. Его имя Айрин Шепард, надеюсь, что вы друг с другом поладите, — матриарх отодвинулась, открывая картину, от вида которой у Эллиан по непонятной причине потеплело в груди — настолько милым оказался живой человек на самом деле.

«И этого мы боялись?!» — мысленно возопила она.

Начать с того, что «вандал, агрессор и очень нехорошее существо» было ниже каждой из них как минимум на голову. В остальном — контуры тела человека мало отличались от азарийских. Две ноги, туловище с плавным рельефом таза, слегка зауженной талией и небольшой, но четко очерчиваемой под стандартным комбинезоном грудью. Собственно, комбинезон и скрывал основную часть тела человека, оставляя на всеобщее обозрение только руки и голову.

Руки представляли собой обычные для азари ладони. Миниатюрные пальцы оканчивались ногтями, которые были коротко, хоть и не совсем ровно, подстрижены. Никакой грязи под ними Эллиан, как ни приглядывалась, не разглядела.

Лицо человека, как и руки, было неестественно белого цвета. Впрочем, возможно, человек побледнел так сильно от волнения — насколько знала Эллиан, обычно для людей больше характерен светло-желтый или светло-бежевый тон кожи, попадались даже особи с темно-коричневым, почти черным кожным покровом.

Пристально вглядываясь в лицо человека, Эллиан пыталась найти то ли больше сходств с азари, то ли больше отличий от того образа, который уже сложился у нее в голове.

Сходство было очевидным — лицо человека обладало примерно теми же пропорциями, что и азарийское. Маленький, аккуратно очерченный рот с чуть покусанными, видимо, на нервной почве, губами. Ровный прямой нос, по бокам которого находились серые глаза с белыми белками. Эти глаза были обрамлены ресницами, которые, как оказалось, были длинней азарийских, но в силу цвета — практически незаметными. Кстати, брови тоже удалось разглядеть не сразу. А вот остальную шерсть, которая размещалась на голове вместо привычного для азари гребня, пропустить было сложно. Светло-золотая и совсем не грубая на вид она небрежными вихрами обрамляла лицо человека, делая его по особому милым и, в то же время — нахальным. А может быть, такой вид достигался за счет того, что Шепард смотрел… верней, смотрела на всех исподлобья.

Наконец-то до Эллиан дошло, что они имеют дело с терранкой женского пола. Судя по всему, для них было свойственно такое же отличие разнополых представителей, как у турианцев или саларианцев. Женщины этих рас закономерно были менее крупными, менее высокими и, в принципе, более добрыми и мягкими. Возможно, это же правило сработает и с землянкой?

— Хм… — выдала она несколько минут спустя. — Уважаемые девы, вы во мне дырку просверлите.

Эллиан, спохватившись, поняла, что матриарх-воспитатель уже давно покинула комнату, указав перед этим терранке на ее койку. Но по непонятной причине девушка не сдвинулась с места. Впрочем, по той же самой непонятной причине остальные азари до сих пор не проронили ни единого слова и не сделали ни движения. Они ее изучали. А она смотрела на них и, видимо, не понимала, что такого удивительного они все увидели.

Но после ее слов все как-то стушевались и постарались отвернуться, дабы сделать вид, что вовсе ни при чем. Судя по всему, человека это устроило. Она на удивление быстро заснула — вот только метнулось на койку буквально мимо носа Эллиан крепкое тело в традиционной для их места обитания одежде и вот — начало доноситься тихое сопение.

Кажется, люди, по крайней мере, некоторые их представители, намного более легко адаптируются к новой обстановке, чем азари. Сама она, помнится, первую неделю здесь вообще спать не могла — по дому скучала, да и боялась неожиданно появившихся (впервые в жизни) соседок по комнате.

Судя по всему, человека это все ни капли не беспокоило — она спала настолько крепко, что девы уже полчаса спустя не боясь перешли на привычную громкость разговора. Еще час спустя каждая из них успела потрогать шерсть на голове девушки и пристально посмотреть на ее лицо. Сама Эллиан долго боялась это сделать, так что притронулась к волосам человека в последнюю очередь. В тот же момент сильная рука сжала ее собственное запястье, словно в тиски.

— Ай-ай-ай, уважаемый девы, а разве матриархи не говорили вам, что лапать незнакомых людей это не только неприлично, но еще и негигиенично? — раздалось насмешливое фырканье, после чего Айрин Шепард села на своей койке, по-прежнему не отпуская Эллиан из цепких пальцев, и обводя всех присутствующих каким-то странно торжествующим взглядом.

— Мы… Мы не… — с трудом пролепетала Эллиан, оставив попытку выпутаться из цепкой хватки терранки. Остальные азари в растерянности замерли посреди комнаты, не решаясь вступить в перепалку. — Мы ничего плохого не хотели!

— Ути бозе мой, я счас тут подохну от умиления, — фыркнула девушка. — Нет, девы, вы и правда милахи. Кстати, мне показалось, или пока я спала, до меня донеслись слова вроде «выпивка», «погулять», «развлечься» и «покурить травы»?

— Не говорили мы ничего про траву! — возмутилась одна из дев.

— Ага, то есть всего остального вы не отрицаете, — Айрин Шепард снова фыркнула.

Эллиан не могла понять этого звука. Что он символизировал? Точно не злость — если бы она злилась, то не улыбалась… Да и в глазах нет ничего злого, скорей там какие-то искорки… Это что же, получается, фырканье заменяет человеку смех?

— Отпусти, пожалуйста, — это было сказано слишком тихо, но Айрин ее услышала, поскольку тиски, сжимающие левое запястье, исчезли.

Сама девушка спрыгнула с койки и оценивающим, как показалось Эллиан, взглядом, посмотрела на собравшихся вокруг дев.

— Ладно — на первый раз лапанье я вам прощаю, но на будущее давайте договоримся — руки лишний раз ко мне не тянуть. Особенно не делать это без предупреждения. Мне часто приходилось получать удары сзади, поэтому на любое резкое движение в свою сторону я могу неосознанно среагировать ударом. Бью больно, иногда даже биотикой, извиняться не буду, поскольку предупредила. Договорились? Кстати, я Рин. Ну, в смысле, вообще я Айрин Шепард, а Рин — это сокращение. Для своих, чтобы в разговоре было проще.

Девушка протянула руку вперед. Ах, да, кажется, у этой расы было принято рукопожатие в качестве главного жеста проявления дружелюбия… Стоп, дружелюбия?! Агрессивный и, возможно, опасный человек, оказавшийся очень милой девушкой, хочет с ними подружиться?!

Эллиан первой протянула руку, чувствуя, что от прикосновения чужих теплых пальцев появляется странное тепло в груди. Но, кажется, это ощущение было исключительно односторонним.

* * *

— Значит, вот так вы тут и живете, — подытожила Рин, когда был завершен первый учебный день. Судя по тому, что она ни капли не выглядела уставшей — для нее подобная нагрузка была привычной. У Эллиан же жутко болели руки и пальцы ломила сильная боль — матриархи никогда не отличались милосердием к своим ученикам и заставляли их выкладываться на полную. А с учетом того, что сейчас им всем надо было не опозориться перед человеком…

Человек, кстати, в результатах сильно отставала — даже полноценные лучи у нее из пальцев не выходили, распадаясь через десять сантиметров. С другой стороны — вообще удивительно, что кто-то из людей мог овладеть этой методикой даже в зачаточном состоянии. Впрочем… Эллиан скосила глаза вбок, рассматривая руки Айрин. Такие же по размерам, как ее собственные, только чуть шире. И кости у нее, как она узнала сегодня на одном из теоретических занятий от матриарха, существенно толще и крепче.

— Ты разве не знала о правилах монастыря? — удивленно уточнила у нее Кора — одна из азари из их отряда.

— Да нет, не то что бы, — Айрин фыркнула. Поневоле Эллиан уже начала привыкать к этому звуку. Вроде как и смех и, в то же время — не смех.

— Ну… Как бы сказать-то, чтобы не обидеть. Одно дело, когда тебе сообщают в целом о правилах. Другое — когда знакомишься, так сказать, с контингентом и… нет, я представляла, конечно, что все у вас будет по-другому, не так, как у нас, но даже после первого дня могу сказать: это НАМНОГО отличается.

— Хуже или лучше? — Кора не отставала и Айрин принялась идти спиной вперед, поясняя азари основные отличия ЕЕ расы от ИХ.

— Знаешь… Вот так вот я тебе и не скажу… Смотри — у вас все везде однотипно, так? Ну и разделения на касты, богатых и бедных, верней, богатых, нормально-живущих и находящихся за гранью нищеты, уже неизвестно сколько времени нет, так?

Кора кивнула.

— Про человечество то же самое сказать нельзя. Понимаешь, о чем я?

— Я знаю о том, что творится на Земле. Если хотя бы часть из этого правда, то тебе остается лишь посочувствовать, — вставила Эллиан.

Серые глаза уставились на нее с неожиданной неприязнью. Она бы даже сказала — с ненавистью.

— Так, еще один нюанс. Я. Не люблю. Когда. Меня. Жалеют. Потому что первое: жалость есть чувство абсолютно бесполезное и бессмысленное, мешающее, прежде всего, человеку. Во-вторых, я сюда приехала учиться, а не жилетки искать, в которые можно выплакаться. Ясно?

— Рин, ты ее сейчас до полусмерти напугаешь, — Дихар, идущая рядом с Корой, чуть поежилась, когда Айрин Шепард скользнула по ней взглядом.

— Вот именно по этой причине я не могу сказать, хороши или плохи здешние порядки. Пуганные вы какие-то… Ненормально это, по крайней мере, для меня.

— А у вас как? Ну, расскажи конкретно про свою учебку, не про Землю. Ты правда учишься на космической станции? Мы про нее в экстранете видели.

Мимо прошла одна из матриархов. Девушкам пришлось отвлечься от разговора, чтобы поприветствовать ее. После этого Айрин привычно развернулась спиной вперед и, идеально вписавшись в крутой поворот коридора, ответила на вопрос Дихар своим собственным.

— И что вы про нее знаете?

Эллиан с тоской обвела взглядом окружающие серые стены. Сейчас разговор ей стал совсем неинтересен. Ведь она же ничего не понимает ни в людях, ни в военных организациях… Ей ВООБЩЕ это неинтересно. Погруженный в полумрак коридор эхом разносил их шаги и голос Айрин, до спальни было идти еще минут пять, а значит…

— Значит так. Живем мы не так, как вы, а по двое в комнате. Но это вообще непозволительная роскошь — когда учеников будет больше, наверняка устроят общие казармы. Естественно, если с соседом по комнате не поладишь — твоя жизнь закончится. Мне, по крайней мере, более-менее адекватное что-то досталось, но насколько мне известно — остальные между собой гавкаются каждый божий день. И нет — переселиться нельзя, это же армия, а не какая-то там элитная школа для избранных, — при последнем высказывании в голосе Рин мелькнул сарказм. На него уже они привыкли не обижаться.

— Коллектив другой. У вас все дружно, мирно, вы привыкли к компромиссу. Наши же живут по принципу «убей или будь убитым». Малость отличаешься — лови с ноги по хлебалу. Не умеешь дать по хлебалу в ответ — жизнь будет не сахар. Собственно, именно поэтому я могу казаться вам более агрессивной и злой, чем привычное окружение. Второе — у нас также, как и у турианцев, есть конкуренция между собой за так называемый рейтинг. У нас это не озвучивается, но присутствует, что закономерно. Единственное, что в силу собственного… недалекого ума некоторое индивиды предпочитают за этот самый рейтинг бороться… нечестными способами. Читай — выехать за счет более умных да развитых, запугать тех, кто в чем-то лучше, чтобы по их голове пройти к своей цели.

— А цель…

— Характеристика, рекомендации, распределение. По сути, от решения руководства программы зависит, кто и куда попадет. Даже в решении о своем отправлении сюда я не принимала участия: просто поставили перед фактом.

— Это же насилие над личностью! — возмутилась Кора.

— Слова какие мы знаем, — фыркнула Рин. Снова. — У нас это насилие сплошь и рядом. И в принципе, бороться с ним невозможно. Нет, есть вариант — свалить на гражданку, но он меня пока что абсолютно не прельщает, поскольку со своей биотикой на гражданке я нормальной работы не найду, учиться не смогу из-за отсутствия большого количества бабла… Ну, в общем, для моих соотечественников Альянс — это единственный реальный шанс хоть куда-то выбиться. Вот и грыземся за заветные места, характеристики, оценки и так далее. А вы тут как-то… очень дружно живете. Не то, что бы я завидовала… — человек замялась и тепло улыбнулась.

Снова в груди потеплело от этой улыбки. Хотя она и была адресована не ей. Рин еще два часа после прихода в казарму до самого отбоя рассказывает азари о некоторых аспектах человеческой жизни, отвечая на вопросы, которые сыпались из любопытных соотечественниц Эллиан, как из ведра. Впрочем, это длится только до отбоя — после него все разговоры в казарме смолкают, лишь изредка раздаются тихие шепотки. Обычно принято общаться с соседом сверху, именно по этой причине Эллиан все-таки решается завести разговор. Ее интересуют совершенно другие вещи: искусство людей, их история… Оказывается, и тут Айрин было, что рассказать. Правда, к сожалению для азари, знала она в основном историю великих сражений. Впрочем, компромисс был быстро найден — девушка ей перекинула альбомы с репродукциями известных картин, фотографиями нескольких исторических памятников и их подробным описанием, а сама отправилась спать.

На следующее утро бедные девы-азари узнали, кто такой Тиль Линдеманн. Многим музыка Рин даже понравилась, но только не Эллиан — она бы предпочла более мягкие произведения. Когда она сказала об этом Рин, та привычно фыркнула и секундой спустя инструментрон Эллиан сообщил о приеме целой папки файлов под названием «чтоб быстрей вырубиться». Самой Рин, судя по всему, эта музыка никакой радости не доставляла. Ей же понравилась.

Пока проснувшиеся от «Ду Хаста» азари приводили в порядок растрепанные нервы и понимали, что до побудки официальной еще как минимум полчаса, Рин первой отправилась в душевую, состоящую из трех кабинок, выход к которым находился прямо в комнате. Это было, по словам девушки, приятной неожиданностью — на их родной станции предполагалось куда меньшее количество санузлов и душевых, чем здесь. Наверное, именно поэтому она привыкла вставать раньше, чтобы успеть завершить все гигиенические процедуры, пока нет толкучки.

Отправившаяся в душ десять минут спустя Кора некоторое время оглашала спальню собственным воплем. Именно так они и узнали, что Шепард предпочитает холодный душ, поскольку ждать, пока нагреется вода, ей лень. Этот человек казался все более странным, но оттого не переставал быть по непонятным причинам таким привлекательным для Эллиан. Самой Рин, кажется, ее общество не причиняло никаких неудобств, но и радости особой не доставляло — ей нравилось возиться с более бойкими Корой и Дихар.

Собственно, дружба этих троих была скреплена в баре монастыря в первые же выходные. Сначала азари предупреждали ее, что человеческий организм может оказаться неустойчивым к алкоголю азарийского производства. Потом они ушли пить. Потом четыре часа спустя Эллиан видела, как Рин тащила на себе одновременно две павших в неравной борьбе с пьянством тушки в казарму, поскольку выходной-выходным, а обязанность быть в казарме после отбоя никто не отменял. Наутро девушка все-таки прочла азари лекцию на тему «пить вы научились, а закусывать — нет, видимо, маленькие еще», после чего тему эту не поднимала, а с Дихар и Корой сблизилась настолько, что кроме как втроем, их никто и нигде не видел. Эллиан перестала бывать в их компании, поскольку места ей там не находилось. И, как ни странно, от этого было по-особому грустно. По непонятной причине этот странный человек со светло-золотой шерстью на голове начал занимать слишком много места в ее… сердце? Нет, она же не могла… Впрочем, возможно, объясниться хотя бы стоило, чтобы не давать себе ложных надежд и, заодно — выяснить раз и навсегда, что для расы людей азари не столь привлекательны, как кажется им самим? Случай представился азари после того, как матриархи объявили об организации праздника для выпускниц.

Рин была удивлена тому, как много времени азари уделяли самодеятельности. Но, кажется, удивление было приятным и тут уж Эллиан смогла открыть для себя человека с новой стороны. Оказывается, из клубка ниток при помощи одного лишь крючка люди могли буквально за пару часов создавать удивительные, хоть и простые, вещи. Вдохновившись поддержкой и вниманием Эллиан, Рин начала показывать ей и другие виды принятого у людей рукоделия, или, как она говорила сама «хэнд-мэйда». Уже после завершения подготовки к празднику они вместе оттачивали мастерство азари, вывязывая более сложные вещи. Гардероб азари стал богаче на целых два свитера, как, впрочем, сказала сама Рин — для домашнего использования. Почему «для домашнего» — Эллиан так и не поняла: симпатичный ярко-красный пуловер с причудливо вывязанным узором вполне можно было надеть и на встречу с друзьями в каком-нибудь кафе. А вот второй свитер, бежевый, действительно получился «домашним» — неровные швы и косую вязку новичка не смогла исправить даже Рин. Как бы то ни было, но теперь после отбоя они занимались тем, что сидели рядом и пытались распутать пряжу, или подыскать красивый узор. К несчастью для Эллиан, эпидемия вязания по человеческой методике скоро охватила весь корпус, а следом, возможно, докатилась и до матриархов. Иначе объяснить наличие мотка пряжи и нового крючка на столе одной из них Эллиан не могла. Хотя, может, отобрали у какой-то из учениц?

Это было неважно. Человек снова начала отдаляться, этого Эллиан позволить не могла. Надо было поговорить.

— Рин, я… Я могу с тобой поговорить? Не здесь, наедине.

Она была с ними уже три месяца. Овладела основами точечного манипулирования темной энергии и даже достигла определенных успехов, умудряясь обогнать по результатам парочку азарийских соучениц. Впрочем, с учетом того, что ее интересовала исключительно боевая часть этой дисциплины, которую можно будет применить на практике уже через пару лет, особой надежды на ее таланты матриархи не возлагали. Да и не было их, по сути, этих талантов. И сама Айрин об этом знала. Но прилежанием и регулярными тренировками добилась впечатляющих для человека результатов за короткий срок.

Эллиан знала — в любой момент ее пребывание здесь подойдет к концу. И чем раньше она все прояснит, тем лучше. Конечно же, больше всего азари боялась, что ее слова будут приняты с насмешками и издевательствами, но… но молчать дальше было просто невозможно.

— Рин… Айрин Шепард, я…

Они стояли в небольшом тупичке, которым заканчивался длинный коридор. Здесь гарантированно не было никого, кто мог бы услышать их разговор. И все-таки Эллиан как никогда боялась. Что сказать? «Люблю»? Слишком громко и пафосно — вряд ли это слово разумно для семидесятилетней азари.

— Ты мне очень нравишься.

Странный «фырк» был ей ответом. Она до сих пор не могла понять, что именно он выражает. Иногда Айрин прятала за этим жестом раздражение, иногда — злость, порой — смех. Иногда употребляла просто для того, чтобы заполнить паузу в разговоре, обозначить свое присутствие.

Рискнув поднять голову, азари увидела, что лицо Рин выражает крайнюю степень удивления, которое, впрочем, граничит с полным непониманием происходящего.

— Спасибо, Элли. Мне правда, очень приятно знать, что у представителей твоей расы я пользуюсь-таки успехом. Вообще — очень приятно знать, что ты кому-то нравишься. Я ценю то, что ты мне это все же сказала и обещаю не использовать это против тебя, вот только…

— Не взаимно, да? — азари чуть улыбнулась.

Странно — еще пару минут назад она думала, что услышав отказ Шепард будет долго плакать. Что ей будет тоскливо и больно, но на самом деле… На самом деле она даже привычного в таких случаях разочарования не ощущала.

— Ты мне дорога. Как друг, не более. Пойми правильно — ты умна, талантлива, красива, но…

— Инопланетянка? — Эллиан почему-то рассмеялась.

— Женщина.

— Айрин Шепард, да мы, оказывается, гомофобы? — смех Коры произвел эффект взорвавшейся бомбы.

— Да нет, почему же? Мы просто гетеросексуалы, угу? Кто-то там может выбирать себе в пары кого угодно, а нам нужна исключительно особь мужского пола. Правда, пока что среди представителей нашей расы мне ничего хорошего не попалось, не там ищу, видимо.

— Рекомендую турианцев! Вот это мужчины… — в разговор включилась Дихар, тоже непонятно как появившаяся в тупике у иллюминатора.

— Балин, вы таки заставите меня сейчас конкретно покраснеть, — хмыкнула Айрин. — Правда, плюс от них определенно есть — никакого нежелательного залета.

Дихар расхохоталась и предложила познакомить с подходящим. Само собой, Айрин только отмахнулась. Сама она, как потом поняла Эллиан, считала себя просто слишком юной для серьезных отношений. Но тем не менее, две недели спустя, когда на базу за ней прибыла Индриа Л'Дани, Эллиан услышала, что Айрин успела той сказать:

— А знаешь — на самом деле это очень здорово: знать, что ты кому-то очень сильно нравишься.

Эта встреча была последней — больше никогда сероглазую землянку Эллиан не видела. Но, пожалуй, именно фактом знакомства с Айрин многие ее знакомые объясняли тот факт, что тридцать лет спустя она сошлась с сероглазой блондинкой Хелен. Впрочем, последняя ни капли не ревновала к мимолетной любви прошлого, поскольку всем к тому моменту было известно: Айрин Джейн Шепард, первый Спектр-Человек и спаситель Галактики, бесследно исчезла.

Примечания:

Так, ну все — в следующей главе возвращение на "Адегон", снова встреча с турианцами, глобальная и серьезная ссора с Кайденом, распределение на "Норму". Вроде ничего не пропустила.

— Здравия желаю, сэр! — голос Рин, приветствовавший Энтони Сайнворка, проходящего по коридору, ничуть не стал тише за эти три месяца. Обернувшись же на звук этого голоса, очень многие курсанты станции обомлели донельзя.

Про то, что Айрин Шепард и Эрика Сайнворк теперь носят лейтенантские мундиры как в увольнении, так и во время учебы, знали все. Равно как и все знали, кто именно также был на станции «Вершина» в момент атаки и не удосужился отметиться даже банальным обязательным участием в отражении атаки. Именно поэтому, едва настал момент возвращения на станцию «Адегон», на Кайдена посыпались насмешки однокурсников. Впрочем, сам он внимания на них старался не обращать. А вот разговор с Айрин на эту тему, судя по всему, пережить придется.

Тем не менее, сейчас он вместе со всеми повернулся на голос и оказался в состоянии, близком к замешательству. Вместо привычного лохматого чучела по коридору шла довольно изящная девушка со светло-золотистыми, уложенными в аккуратный хвост волосами. Ровно очерченные и подкрашенные брови делали лоб Айрин визуально меньше, а густые длинные ресницы, которые, оказывается, у нее были, придавали взгляду серых глаз непривычную мягкость.

— Привет, — не сказать, чтобы это было неземной красоты существо, но по крайней мере, теперь можно было с уверенностью сказать, что оно относится к женскому полу. И на данный момент это самое существо поравнялось с ним, Ричардом и Райной.

Вместо мундира лейтенанта на Шепард был азарийского производства костюм, который хоть и отвечал ее требованиям (серый цвет, большое количество карманов и прочность), но в то же время — придавал ее фигуре толику женственности, которой ее образу, Кайден это только сейчас понимал, очень сильно не хватало.

— Позволь угадаю — ты была у азари, — хмыкнула Райна, чмокнув Рин в щеку. В ответ получив точно такой же поцелуй, что Кэя и Рича повергло в состояние, близкое к шоку, Райна заставила подругу покрутиться вокруг себя.

— А как ты…

— Брось, сразу чувствуется нормальное женское влияние. Много нормального женского влияния.

— Слишком много нормального женского влияния, — поправила ее Рин, после чего повернулась к Ричарду, повиснув у него на шее. — Рич, вот как бы ты знал, как я по тебе скучала! Там же одни девчонки!

— А там — это где? — уточнила у нее Райна.

— Я и сама не знаю, где, если честно. Чему именно обучали — увидите когда-нибудь сами, мне о том говорить не положено. Ну а то, что было это все на азарийской территории, вы и сами поняли. А вас-то куда заносило, ребят? Кстати, Рикки видели?!

— Вот! Как сразу что, так Рикки, — деланно вздохнула Райна.

— Да ладно тебе, — Рин рассмеялась. — Не ревнуй, солнце.

Челюсти находящихся рядом сослуживцев медленно поползли вниз. Чтобы Айрин, да назвала кого-то, как другие девочки, «солнце», «зая», «родная моя» и так далее? Да никогда в жизни этого не происходило! «Кто ты и что сделала с Айрин Шепард?!» — пожалуй, этот вопрос крутился в голове Кайдена всю последующую неделю. Правда, уже неделю спустя Рин радовала глаз привычной длиной волос, которые ее заставили обрезать по уставу, но другие черты, характерные для человека, который долгое время провел, как выразилась Райна, в «нормальном женском коллективе» все-таки остались. Кайдена это не радовало, поскольку у Айрин непонятно откуда появилась любовь ходить по магазинам, что автоматически делало ее конкурентом за внимание Райны. Рыжая девушка и так относилась к Кайдену после той атаки намного холодней, чем раньше, попросту стараясь избегать. И по вполне понятной для себя причине Аленко злился за это на Айрин.

В таком подвешенном состоянии они находились примерно месяц. И он сам, и Рин упорно делали вид, что никакой проблемы и никаких недоговоренностей между ними не существует. Долго так продолжаться не могло…

* * *

Возвращение от азари на родной «Адегон» было для меня сродни погружению в ледяную воду после посиделок в парилке. Вроде как и надо, и полезно, и даже где-то приятно, но ледяная вода — она и есть ледяная вода. И сколько бы я не старалась убедить себя в том, что Эллиан, Кора и Дихар остались в другом секторе космоса и что мне надо постараться свыкнуться обратно со здешними порядками… В общем, убеждать себя я могла сколько угодно, но ни черта у меня не выходило.

Ночами мы с Эрикой по-прежнему тусовались в спортзале. Домашка, бой, разговоры… Пожалуй, с ней у меня было пресловутое «родство душ». И еще возникало ощущение, что Сайнворк я знаю очень, очень давно. Такое уже бывало раньше и сколько бы я не пыталась показать Райне, Ричарду и Кайдену, что для меня все друзья равны, это было… не так.

Тэйли — это одна разновидность друзей. Так называемые «учителя». В моей жизни таких было очень много. Байкерша Ритка в традиционном прикиде металлюги, доморощенные паркурщики и роллеры с привокзальной площади… Как правило, такими друзьями становились люди старше на пять-десять лет, которым по непонятной причине доставляло удовольствие возиться с малолетним недоразумением, учить его уму-разуму. Таким людям доверяешься на все сто, но они тебе… нет. У них — свои проблемы, свои дела, которые тебя не касаются. Попытка сунуть нос в эти дела будет удостоена легким смешком и даже — презрительным взглядом. Иногда, впрочем, этим людям тоже нужна твоя помощь. Что-то вроде: «Малая, сгоняй в магазин, притащи еще закуски». Никаких более сложных поручений младшему не дают.

Многим нравится такая «Позиция младшего». Ты всегда под прикрытием, тебе не нужно беспокоится о многих вещах. Тебя выслушают, поймут, дадут дельный совет. А взамен — нагрузят какими-то несложными, рутинными поручениями, а то и вовсе ничего не потребуют взамен. Вроде как… вроде как просто нужен людям такой вот «младший». Устраивала ли меня роль такого «Младшего»? Определенно, если речь шла о Тэйли или ком-то вроде нее. Фокус в том, что присвоение позиции «младшего» может произойти лишь при полном согласии и личной инициативе этого самого «Младшего». Навязать силой такую позицию невозможно, а мне пытались. Много, много раз. Заканчивалось это плачевно для потенциальных старших, впрочем, я тоже далеко не всегда отделывалась легким испугом и выходила сухой из воды.

Следующая категория друзей — Райна и, как ни прискорбно осознавать это, Кайден. Друзья исключительно бытовые. С ними неплохо где-нибудь погулять, поторчать в увале. Иногда даже находятся общие темы для разговора, но не более того. Доверить им свою спину, свою жизнь? Нет. Теперь я точно знаю, что нет. Я ведь не рвала клещами из Кайдена обещание прийти на помощь мне на «Вершине». Так почему он его дал и, самое главное — не выполнил?! И почему, если была серьезная причина такого поступка, никак не попытался ее объяснить?!

Еще одна причина, по которой «равные бытовые» никогда меня не привлекали — их целью было подмять под себя, перекроить… Если ты хоть на ненадолго пытался вырваться из их компании и завести собственные интересы, других друзей, просто побыть в одиночестве — тебя могли объявить предателем. Просто потому что бытовые, увы, не видят ничего за окружающим их бытом. Потому-то они и бытовые. Иногда они могут перерасти в соратников. Но… Но увы, ситуаций, чтобы проверить Райну, не подворачивалось, а Кайден… после заварушки со складом и бандитами я была готова причислить его к их категории, но его поведение в дальнейшем и, самое главное — невыполненное обещание, ставили крест на этой попытке. Бытовые. Оба. Однозначно бытовые.

Следующая категория — так называемые «младшие». Мы ведь помним, что позиция эта выбирается самим «младшим», верно? Вот и один из моего окружения сразу же выбрал эту позицию сам для себя и был полностью ею доволен. Речь идет о Ричарде Дженкинсе. Этот парень был на пару лет старше меня и, несмотря на все свои заявления о том, что хочет показать себя, предпочитал держаться в моей тени и следовать МОИМ приказам. Когда мы гуляли где-то вдвоем, решения о том, куда пойти и что делать, принимала именно я. Он лишь мог иногда подать идею. И, кстати, не протестовал против мелких поручений. Вопрос — что он такого разглядел во мне, что выбрал СТАРШЕЙ? Идеал защитника? Учитывая романтичную натуру, вполне возможно. Девочка-герой, не отступающая до последнего, спасающая всех, кого может и все в этом духе. Устраивал ли его такой расклад? Всецело. Меня? Возможно, не устраивал вовсе, но в построении связки старший-младший именно второй принимает решение о ее создании. Первому же остается либо принять это, как есть, либо же вовсе отказаться от общения. Второй вариант меня не устраивал в принципе, с первым я более менее мирилась. Выбор был очевиден.

И самая любимая моя категория — соратники. Это люди, которые близки по духу, которые общаются с тобой на равных и вместе с тем — могут в нужный момент взять на себя роль и старшего, и младшего, и бытового товарища. В бою именно им доверяешь свою спину. Вне драки — никто из вас не указывает друг другу, как именно действовать и что делать. Никаких условий, требований, правил. Поступает предложение (неважно, от кого из двоих). Если вторая сторона его принимает — предложение выполняется, если нет — двое идут тусить в разных направлениях.

Полная свобода, независимость, отсутствие подчинения один другому и вместе с тем — близость. Это невозможно — еще пару лет назад я бы с уверенностью заявила именно это. Сейчас же говорю — нет, возможно. Эрики Сайнворк не было в каноне, по крайней мере, она ни в каком виде не появлялась. Но не было и меня. Возможно ли, что судьба повернется так, что мы окажемся вместе спиной к спине на первой линии баррикад? Лично мне бы этого очень хотелось. Но в то же время — желать ей такой жизни: оказаться в гуще боя, я не смею.

Во время общения с кем бы то ни было я старательно отбрасывала эту квалификацию в сторону. Но не выкидывала из головы. Отношение к Эрике было особым. Пожалуй, я с ней общалась на виду у всех даже меньше, чем с остальными, но человеческая чуйка подсказывала этим самым остальным, кто именно ближе всех находится ко мне.

И они злились. Райна упорно пыталась занять место ближе, даже не понимая, зачем ей это надо. А не надо было ей это вовсе — слишком уж мы с ней разные и той дружбы, которая между нами существует, вполне достаточно. Кайден… до «Вершины» он упрямо выговаривал мне за частые отлучки от коллектива, за то, что я сама по себе. Сейчас — он даже лишний раз не разговаривал со мной, отводя взгляд в сторону. Неприязнь. И он это чувствовал. И я. Хотелось с этим что-то сделать, как-то прояснить отношения, но… что тут можно прояснить? Как Кайден Аленко предал канонного Шепарда на Горизонте, так он это и делает. Если окажется так, что будет угроза ОБОИМ нашим жизням — он без сомнения не метнется в кусты. Требовать от него за меня идти и в огонь, и в воду — глупо и бессмысленно.

Я стояла у окна, то есть у иллюминатора, размышляя обо всем этом. Пустой класс поблескивал матовыми поверхностями парт, все остальные курсанты уже давно ушли. Я осталась, поскольку до отбоя еще далеко, а другого места, где можно тихо побыть наедине с самой собой, пока что в пределах видимости не наблюдалось. Размышлять же, сидя на унитазе в кабинке туалета мне не нравилось ни капли.

Сумка с учебниками полетела на свободное сиденье, я плюхнулась рядом и открыла пустое окно текстового документа. Всегда можно будет отмазываться, что делаю домашнее задание. Многие выпускники так поступали, а мы теперь были именно выпускниками — до момента вылета за пределы сего славного учебного заведения оставалось чуть меньше года, и без того не особо жесткие порядки сейчас были ослаблены. Нам давали последний в жизни шанс надышаться свободой — на кораблях, пусть и на «Нормандии» под началом адекватного капитана, который «знает, когда можно спустить все на тормозах, а когда — проявить строгость», такой возможности уже не предвидится.

Я погрузилась в собственные мысли. О прошлом. Настоящем. Будущем. Мне это было свойственно: диалоги самой с собой, попытки разобраться в собственных реакциях и эмоциях… Я вас умоляю, это внешне я ебанутый распиздяй, но тот же Арктус после пары адекватных диалогов понял, что я по развитию на порядок выше «стандартного человеческого» по его представлению уровня. Стандартной здесь, подобно моему миру, считается жизнь из разряда: пожрал, напился, спать завалился. У турианцев сюда же можно добавить «не опозорил честь расы, помаршировал». Ну, это у большинства рядовых, так сказать, обывателей. Так же, как и в моем мире, здесь присутствовал зверь под названием «потреблядство», заставляющий моих соотечественников забывать обо всем, чтобы догнать «нужный уровень»: купить дорогие шмотки, дорогую и престижную технику, получить престижную и высокооплачиваемую, пусть и нелюбимую работу. Этим они пытались доказать, что у них все хорошо.

Именно на этих воспоминаниях я начала скучать по азари. За время жизни в монастыре я успела хорошо изучить проживающих со мной особей и прийти к неутешительному выводу: человечество встанет с ними на один уровень, только когда «нажрется». Даже за собой я, к стыду своему, прослеживала этот рефлекс вечно обделенного ребенка, который дорвавшись до желаемого стремился получить как можно больше и каким угодно путем. К счастью, у меня это проявлялось только в минимальном отклонении от нормы: я пачками жрала сладости.

В родном мире это выглядело, как целая гора фантиков от конфет вокруг монитора и такая же гора прыщей на морде. Ну, не то что бы прямо гора, но состояние кожи становилось далеким от идеального. Ну и прибавим небольшое количество лишнего веса и отсутствие «кубиков» пресса. Со многими из этих проблем получилось справиться уже здесь. Но не основной: я по-прежнему тащила в рот все, что слаще морковки, пока не забивала желудок под завязку. К счастью, у меня не было никогда предрасположенности к булимии, которая, кстати, воспринималась исключительно как перевод продуктов. Нажравшись, я отваливала от кулька с конфетами с чувством морального удовлетворения и спокойно занималась своими делами.

Ни в чем ином это не проявлялось. Меня никогда не посещало желание забить гардероб под завязку — в родном мире я охотно «принимала в дар» вещи с теткиного плеча, или то, что мать приобретала на случай «а вдруг похудею с 52 размера на 46», но во время очередного приступа нежности спихивала мне со словами вроде «носи, ебанько, хоть на человека будешь похожа».

Меня не интересовала техника. Телефон, оставленный у Андерсона, представлял собой самую дешевую, неубиваемую и, кстати, купленную с рук за пару месяцев до попадалова модель, которую, я знала, все равно бы проебала через месяцок-другой. Плеер… Музыку я любила, но также не особо зацикливалась на стоимости устройства. Мне он был нужен, чтобы играть песни. Ни для чего иного. Не понтоваться перед кем-то, а именно СЛУШАТЬ МУЗЫКУ. И конкретно на том устройстве музон слушался года три.

Таким образом, деньги мне нужны были по-минимуму. Я могла по три года спокойно носить сапоги и выбрасывала их только когда они начинали становиться негодными. Меня не интересовало, насколько «модным» был тот или иной свитер — он спокойно таскался «на люди», а в вытянутом виде затирался до дыр в условиях дома. Именно поэтому я не работала на износ, много времени проводя за играми, книгами и размышлениями. Сладости… Ну, максимальная сумма, которой мне хватало, чтобы ими нажраться на пару-тройку дней — семьдесят гривен. Именно столько стоило полкило самых дорогих конфет из тех, что мне нравились.

И я видела, как жили другие, чья «ненажратость» проявлялась в куда более затратных областях. Как они месяцами работали без продыху, чтобы купить новый телефон, новую шубку (при условии, что у нас холод был только месяц в году и никогда не переходил отметку ниже минус двадцати — мне ношение натурального меха казалось диким), новый компьютер, дорогую косметику. Так торопились нажраться, что забывали жить!

И здесь большая часть такая же. Кто вырвался из трущоб и низов — тот всегда будет чувствовать себя в чем-то отделенным и пытаться восполнить этот дефицит всеми доступными способами. Вот и рвут однокурсники жопы, чтобы построить карьеру, чтобы занять место повыше. А я что? Я сижу в пустом классе и думаю об этом, а иногда — вовсе о другом.

Многие в моем мире читали мне по этому поводу мораль. Суть этой морали заключалась в том, что я стремлюсь жить за чужой счет. При чем тут это, лично я вообще не понимала никогда. Может быть, следовало каждого, кто предъявлял мне такого рода требования, брать за пуговицу и пояснять определенные вещи? Ну, например, что тот факт, что я живу в бабушкиной квартире, вовсе не означает, что я живу С НЕЙ. У нас у каждой был свой кошелек. Иногда я могла попросить у нее денег, каюсь. Особенно когда надо было что-то срочное по учебе. Еще я могла с просьбой обратиться к отцу, который у меня в контактной книге был забит под красноречивым именем «банкомат». Но это только в том случае, если мне жестко, резко на что-то не хватало. В остальном — на девяносто процентов я без всякой перегрузки обеспечивала себя сама. Так о какой жизни за чужой счет может идти речь?

Азари… Вот уж у кого было именно так, как мне нравилось в этом плане. Я когда общалась с девочками, даже сама вспомнила, сколько именно у меня увлечений кроме учебы и обязательных тренировок. Вязание вон вытащила из недр подсознания. А ведь я многое умею и многое нравится кроме того, что требуется вот прямо сейчас. Люблю вязать, вышивать, делать цветы из бисера, собирать паззлы, крутить часами кубик-рубика, думать, читать, решать какие-то головоломки, играть в шахматы и шашки, у меня даже в анамнезе попытки выжигания по дереву есть! И вот — на все это просто НЕ ХВАТАЕТ ВРЕМЕНИ, если гнаться исключительно за призрачным статусом, навязанным «обществом» ценностями. В одной статье я вычитала, что обществу выгодны такие люди: они идеальные потребители, которые пополняют кошельки производителей и всевозможных перекупщиков. Более самодостаточные личности не нуждаются во всем этом. Верней, нуждаются (голой-то ходить не будешь, да и кушать хочется каждый день и повкусней, да и звонить с чего-то надо), но не в таких количествах и не по таким ценам.

Так вот, у азари считается абсолютно НОРМАЛЬНЫМ, что платье покупается на десять-пятнадцать лет. В гражданском гардеробе у девчонок с монастыря я находила максимум десять нарядов, которые, опять же, брались на довольно долгий период времени. Дихар и Кора использовали самые дешевые инструментроны — примерно такие же, как мой, только азарийского производства. У увлекающейся рисованием Эллиан был более продвинутый, напичканный соответствующими программами… Но все мои однокурсники, имеющие богатых родителей, поголовно щеголяли «нексусами» и «учеными». С учетом того, что первые применялись для взлома систем, а вторым отдавали предпочтение, как можно понять из названия, ученые… На первокурснике Адегона, которому нужно было только хранилище электронных документов, домашней работы и пары десятков альбомов с порнухой такой агрегат смотрелся чужеродно.

Зато у азари было много времени. Они говорили, думали, размышляли. Мне всегда, всегда было о чем поговорить с Тэйли! Турианцы в этом плане во многом отставали, поскольку заняты были строительством карьеры «для престижа», но все же не ограничивали свой кругозор одной работой. Из всех встреченный мною людей такими качествами обладали только Рикки, Брайант с «Вершины» и Ричард. Больше — никто. Это было странно. И от этого становилось страшно. От того, что кто-то оценивает меня именно через призму общепринятого «стандарта». А «стандарт» упорно смыкал ряды за моей спиной, словно бы намекая, что в толпе мне не раствориться. Это одна из причин, по которой я одна. По которой мне ПРОЩЕ ОДНОЙ. Вот! Наконец-то я это заявила чуть ли не во всеуслышание.

Вздохнув, я принялась кропать домашку, но в этот момент в класс зашли трое. Первым, как ни странно, был Кайден. Один. За ним — парочка придурков с нашего курса, с которыми лично я на одном поле срать не сяду. Впрочем, я там со многими срать не сяду, как и они со мной, так что это не показатель.

— Эй, Аленко, расскажи нам, как ты отсиживался в темном углу, пока Рин с Рикки мочили наемов? — один из этих типов заметил меня и решил, видимо, унизить Аленко у меня на глазах. Он же знал, что я не приду к нему на помощь, ибо кто помогает предателям. Ага, щаз, блять, разбежалась!

— Ирдоу, расскажи-ка нам, почему ты при виде турианца, отвесившего мне пендель и косо посмотревшего на тебя, наложил в штаны и начал лепетать что-то вроде: «Сэр, она не со мной»? — фыркнула я.

Да уж, было дело — навешивал мне люлей Азек. Ну там было за дело, в принципе, да и не так чтобы сильно больно. Мы с ним друг друга все время пинали и иногда даже приходилось пояснять подошедшим офицерам охраны, что это мы так общаемся между собой на доступном и любимом друг другом языке. Но над Яном Эрдоу мы тогда ржали вдвоем так, что стены космопорта сто пудов трещинами покрылись от необычайной сейсмической активности, ага. Сейчас, когда я припомнила этот случай, тип стушевался и сжал кулаки. Но кидаться в драку не рискнул. Во-первых, предположить реакцию Аленко он не мог, а двое биотиков против двоих биотиков — это не то же самое, что биотик против двоих биотиков. Во-вторых — за четыре месяца после боя на «Вершине» наши с Эрикой действия обросли целым десятком интересных подробностей. Кто-то, кажется, готов был считать, что я голыми руками брала наемников за верхнюю и нижнюю челюсть, после чего подобно Гераклу разрывала им пасть до задницы. А то и вовсе делала это силой мысли. Если до «Вершины» меня ненавидели, то сейчас стали еще и бояться. А человека, которого многие боятся, так просто не ударишь.

Выпав из астрала я поняла, что типы ушли, а Кайден остался. И сейчас неприязненно смотрит на меня, словно собираясь что-то сказать. Кивнув ему, подсказываю, что сейчас подходящая возможность сделать это.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи, поняла? Можешь прекратить строить из себя каждой бочке затычку и лезть в дела, которые тебя не касаются.

Чего?! Это типа ты мне сейчас «спасибо» сказал, да? Нет, с одной стороны — когда девочка заступается за мальчика, это типа мальчик слабак. С другой — с какого буйка я должна была стоять и молчать. Ну да, как бы странная ситуация получилась. Интересно, чего он так боится? То, что Кайден именно боится чего-то и, в то же время — ждет этого от меня, я поняла интуитивно.

— Кайден Аленко. А скажи ты мне одну вещь.

Биотик вздрогнул и, оперевшись руками позади себя об одну из парт, выжидающе уставился на меня.

— Когда ты в последний момент отказался помогать Эрике и идти мне на помощь… Была ли у тебя причина делать это?

— Что ты хочешь услышать? — губы Аленко исказила кривая усмешка.

— Я считала тебя хорошим парнем и своим другом, который никогда меня не предаст что бы ни случилось. Именно таким ты был во время нападения бандитов за гаражами. Именно таким ты был, когда помогал мне выпутываться из многочисленных неприятностей. Я хочу знать — была ли у тебя уважительная причина отказаться выполнять данное обещание.

— Ты и сама прекрасно все знаешь, — резко выдохнул он мне в лицо. — Я не пришел. Я предатель и трус. Ты так считаешь. Этого достаточно.

— Достаточно для чего? — слова Кайдена вызвали странное замешательство. Я в растерянности смотрела на коричневые парты, белые пластиковые стены и потолок, такой же белый пластиковый пол в надежде, что безмолвная обстановка даст мне хоть какой-то ответ на новые вопросы.

— Для всего, Айрин Шепард. Я не обязан тебе что-то говорить и мы не настолько близкие друзья, чтобы я оправдывался перед тобой за свои поступки, которые, кстати, вовсе не обязан был делать.

Эти слова выглядели как попытка защититься и одновременно служили констатацией факта. Кайден Аленко таки оказался канонным Осленко и предал хоть и не капитана, но просто курсанта Шепард в самый… подходящий момент.

Больше всего хотелось врезать. Но раз — это ничего не изменит. Два — это ухудшит отношения с Ричардом. С Райной уже нет, а вот Рич с Кэем в последнее время по непонятной причине слишком сильно сблизились. Терять «младшего», с которым мне еще служить, я надеюсь, что долго (да я даже Осленко гетским дронам не отдам, не то что парня, который намного приятней в общении!!!), не хотелось категорически. Именно по этой причине я лишь сухо кивнула головой и со словами:

— Рада, что мы это выяснили. Больше вопросов нет, — покинула класс.

До самого распределения наше общение с Аленко ограничивалось обычными повседневными разговорами в стиле «подай то», «сделай это», «отойди», «подвинься», «лови пас». С учетом того, что мы, в принципе, и раньше только так и общались — разницы никто не заметил. Кроме нас самих. А дальше… Дальше был выпуск, получение официального звания на основании достигнутого во время учебы и, конечно же, распределение.

Я ни на секунду не верила в то, что нам говорили. Они сказали, что звания будут выданы на основании сделанных во время учебы достижений, характеристик с мест обучения в союзной армии (какую там можно дать характеристику-то за три месяца?!) и совершенных за время обучения поступков. При этих словах делавший объявление ректор как-то слишком выразительно посмотрел на меня.

Эрике дали звание капитана. Она его заслужила. Нет, кроме шуток — даже если не брать во внимание заварушку с «Вершиной», она — лучшая на курсе по всем показателям! Вдобавок — дисциплинированная, ответственная, наблюдательная, технически грамотная, обладающая имплантом L4, который является новейшей разработкой и встречается крайне редко. Все это вкупе дало предложение в участии в проекте «Ассассин», на которое Сайнворк, будучи умничкой и представляя перспективы, ответила согласием. Ассасины — это группа, занимающаяся расследованием преступлений в системах Траверса. Это означало только одно — работа под прикрытием с возможностью действовать в одиночку и спасаться, не полагаясь ни на кого в случае, если что-то пойдет «не так». А «не так» могло пойти многое, поскольку «Ассассинам» поручалось то, чем не могла заняться полиция или Альянс. Штирлиц, короче говоря.

Она уехала за несколько дней до официального распределения. Ночью в спортзале она попыталась было как-то оправдаться за то, что бросает меня без координат для связи и даже не может сказать, куда именно направится. В ее глазах мелькнула радость, когда я сообщила, что на самом деле этого делать не нужно и что все хорошо. Ну все правда хорошо! Я буду по ней скучать, буду ждать, когда она первой выйдет на связь, но уж точно никогда не буду предъявлять претензий в стиле «а если бы ты пошла на обычное патрульное судно, мы бы могли общаться и видеться куда чаще». Наверное, в этом и состоит суть Соратников — они умеют отпускать от себя друг друга, когда приходит время. Мое и Эрики время пришло.

Из назначения Эрики и слов Андерсона, сказанных мне два года назад (он обещал, что я попаду после учебы к нему, на «Нормандию»), я сделала вывод неутешительный: все эти слова про «распределение случайным образом» чистой воды лажа. Капитаны присматривались к новичкам на протяжении этих двух лет, ходатайствовали всеми правдами и неправдами родители этих учеников, чтобы родное и любимое дитятко не закинули варренам на растерзание. И, конечно же, играли свою роль симпатии руководства. На секунду я даже испугалась — что, если моим кораблем станет не «Нормандия», а другое судно.

Причина страха была понятна — я пролетала мимо событий на Иден Прайм, или попадала на них совершенно с другими людьми, с другим капитаном (который мог бы относиться ко мне вовсе не так хорошо, как Андерсон). С другой стороны… Тогда бы именно другому капитану приходилось бы держать удар за меня перед Советом, верней, за «якобы косяк» с маяком, выдерживать обвинения в клевете на СПЕКТРа и так далее. А еще — именно другого капитана, а не Андерсона, сместили бы с руководства кораблем для того, чтобы этот самый корабль мне передать. Палка о двух концах и… Айрин, мать твою, Шепард, с чего ты вообще взяла, что ты самая Шепард — это раз. И во-вторых, с чего ты взяла, что атака гетов случится именно на Иден Прайм и что произойдет это… через полгода, да. Канонный Шеп-то был на десяток лет старше, да и тут многие даты и числа изменились по сравнению с вики масса. Вот, опять у меня всплывает эта «вики масса». Забудь, Рин! Как фишка ляжет, так и попадешь. И с теми попадешь. Уж надеюсь, что из наших мне дадут в напарники кого-то вменяемого. За Рича бы расцеловала. За Райну — упала бы в ножки. Сработалась бы без проблем с Кейлин, Роусоном и еще парочкой человек. Остальные… Да, эти меня ненавидят. В общем, приближалось время пиздеца для меня.

Кто я? Я капитан Айрин Джейн Шепард, вот такие пироги. Второе место в списке учебки, но бесконечное количество дисциплинарных взысканий, дерзость, хамство и неуживчивость черной меткой наверняка легли в мою характеристику. Для некоторых той же самой меткой может служить тот факт, что я плевала на то, кто и что там думает о моем свободном времени и дружбе с инопланетниками. С одной стороны — это можно хорошо использовать при работе с другими расами, с другой — я первый кандидат для возможного шпиона той же Иерархии или Тессии. Так что как фишка ляжет с моим распределением, как фишка ляжет. У меня нет усилителей и имплантов. Я вообще с ними несовместима — странный тип биотики выжигает даже начинку взрывных пуль. Вывод — меня нельзя контролировать в плане «отключить биоусилитель». С одной стороны — враг не выведет из строя, с другой — не обойдутся без потерь и друзья, если я решу пойти против них. Двоякая характеристика, очень двоякая. Интересно, захочет ли вообще кто-то взять этот подарочек.

Райна Уоллес. Капитан. Третье место. Думаю, ее распределению на какой-нибудь мирный корабль посодействует приемная мать и она же сделает все возможное, чтобы Рэй смогла получить хлебную должность где-нибудь подальше от места, где биотиков призывают жечь на кострах. Ее семья это может. Навряд ли Уоллес попадет на «Нормандию», несущую вахту в Скиллианском Пределе.

Кайден Аленко — четвертое место. Биотик с имплантатом L3 и техническими задатками, которые успел отточить где-то на саларианской территории. Любая группа такого оторвет с руками и ногами, поскольку им можно заткнуть любую дырку. Оборона, атака, выведение из строя вражеских приборов и оружия, обнаружение опасных ловушек типа взрывчатки на двери. Обнаружить точно обнаружит, насчет обезвреживания — не уверена. Кстати, лейтенант.

Ричард Дженкинс — пятое место. Стреляет из всего, что стреляет, пардон за каламбур, может часами лежать на одном месте в засаде или же кинуться напролом (что и предпочитает делать). Романтичен, идеализирует и Альянс, и службу и… и некоторых людей, да. Хочет «показать себя в деле», получить лавры… Пока получает только звание капрала. Причем — непонятная какая-то херня, некоторые были намного ниже его по уровню во всем и получили более высокие звания. Видимо, руководству выдали ограниченное количество «звездочек на погоны» и они по непонятной причине принялись распределять их среди биотиков, а не простых солдат. Может, потому, что согласиться работать с биотиком в текущих условиях по их мнению мог только ненормальный, неадекватный или полный отброс, которому больше некуда идти? Неизвестно. Но Ричард был совсем не таким, это я знала. А еще знала — что ему плевать на звания. Ни единого намека на то, что он разочарован в том, что все друзья выше его по рангу, не было — парень отчаянно фантазировал до выпуска, с кем именно придется работать. Хотел со мной. Это и выбивало из колеи и радовало одновременно и… Да черт, на самом-то деле я даже не знала, как реагировать.

И вот — медленно приближалось время, когда нам должны были объявить, где именно предстоит нести службу. Ждали его все — кто с нетерпением, кто — с сожалением, а кто-то не знал, относиться ли к его результатам как к приговору или же радоваться. И этот кто-то — я. Чем для меня обернется распределение и получу ли я очередное подтверждение того, что меня кинули сюда «играть в игру», где я — главный герой и одновременно — главное же блюдо на столе? Как бы то ни было, даже если это игра — я ее пройду! Пройду и гори оно все синим пламенем, не будь я Айрин Джейн Шепард. Это теперь мое имя и это — моя судьба, какой бы она не была… И я сделаю все, чтобы эта судьба заключила со мной крайне невыгодную для нее сделку — забрав меня, отдала бы как можно больше жизней взамен. Да, именно так… Вроде как я должна сейчас заявлять, что если «не буду жить я, так не будет жить никто», но… Но быть собакой на сене совершенно не в моих правилах. Нет уж, пусть лучше живут. Не вместо меня, не за меня и упаси боже — не ради меня. Просто живут и все тут. Потому что живым надо жить, отпуская от себя мертвецов.

* * *

Рука сама собой разжала кристалл. Айрин Вега поспешно вытирала слезы, сама украдкой глядя на своих друзей. Так и есть — даже кварианец прятал взгляд.

Все было не так. Абсолютно все. Те записи Шепард, что по убогости и дневником-то назвать было нельзя, состояли из одних только сообщений о том, кто что сказал, как сделал и что именно делала и говорила в тот момент сама Айрин. Она воспринималась по этим записям, как молодая, глупая девчонка, которой было на все наплевать. Которая просто хотела «пройти игру» вживую и… Нет, там тоже говорилось о том, что она хотела многих спасти, но чувствовать это так, как ощущала она сама… Как что-то… само собой разумеющееся! Правильное и единственно верное! Это было… странно.

Айрин Шепард — это матерящийся недомерок, бузотер и любитель насобирать вредные привычки. Это существо, которое не воспринимало всерьез самую страшную угрозу и просто в силу ущербности разума не могло оценить масштабы катастрофы. Она выиграла войну только благодаря своему прошлому и лишь за счет знания сюжета. Именно это иногда про нее говорили они сами. И сейчас понимали, что все это вовсе не так. Причина ее победы — она сама и жертва, на которую она осознанно пошла в конечном итоге ради того, чтобы «живые могли жить».

— Смотрим дальше? — спросила она.

— Да, — тихие голоса друзей раздались вокруг и рука снова сжала кристалл чужой памяти.

«Не живи ее жизнью, у тебя есть своя» — мелькнули в голове предупреждающие слова Алики. Пожалуй, сейчас Вега понимала, что значили эти слова. Не реагируй на изменения так, как это делала та Айрин. Извлеки урок из ее опыта, но не вздумай пытаться походить на нее, поскольку она — это она, а ты — это ты. И сейчас другое время и у тебя другая судьба.

«Я тебя услышала, Алика. И все поняла. Но все же — я досмотрю это до конца. Это нужно».

Пальцы крепко обхватили кристалл, а перед глазами завихрились страницы чужой истории.

Примечания:

Теперь до конца первой части никаких ремарок от Веги не будет, обещаю.

Новый день немилосердно ударил меня по голове, заставляя раскрыть сонные глаза и обвести знакомую комнату взглядом в попытке понять, кто я такая, где нахожусь и так далее. С учетом того, что легли мы буквально час назад (а то и меньше), сделать это было очень сложно. В этот момент со стороны двери раздалось знакомое:

— Шепард, Уоллес, подъем!

— Одеваемся, бегом! Здесь вам не восьмое марта! — радостно продолжила Райна тираду Казбека. — Рин, давай, блин, быстрее просыпайся, а то так мы и распределение пропустим!

— А... сейчас... уже ползу... — неопределенно выдала я, закрывая глаза.

Нет, все-таки последние пол-литра были явно лишними. Не в плане похмелья — им я никогда не страдала, просто если бы мы не пили эти поллитра, то для сна осталось бы примерно на час больше. С другой стороны — в честь типа дембеля руководство дало добро на качественные посиделки, а Ричард вполне справедливо заметил, что не воспользоваться этим шансом — преступление. Все-таки, важные два года жизни подходят к концу.

Два года, блять! Казалось, еще вчера я, сдав последний экзамен в универе, договорилась с Деном встретиться вечером и отметить переход на второй курс. Интересно, как там все? Меня, скорее всего, признали мертвой, даже могилка, наверное, где-нибудь есть... От грустных мыслей меня отвлек ящик, невесть откуда взявшийся возле моей койки.

— Рэй, а это что за посылка от почтальона Печкина? — эмблема на ящике и его конструкция показались смутно знакомыми, но въехать, что это такое и откуда оно взялось у меня рядом с постелью, я не могла.

— Открывай, я свою уже надела! — тут я подняла на неё взгляд. Вместо привычного комбинезона на ней была новая броня. Точно! Броня! Мать вашу, личная броня, с эмблемой и всем, что там полагается! Радостно повизгивая, я кинулась к теперь уже своей экипировке.

Впервые за два года я пожалела об отсутствии зеркала в полный рост. Броня была очень красивой — серая, матово блестящая, с красными полосками на рукаве и шлеме (его я, конечно, надевать не стала) и бэйджем N7 на груди. Сейчас она мне, к тому же, казалась невесомой, но это наверняка последствия эйфории и, пробежав в этой броне пару километров на первом же задании, я изменю свое мнение.

— Тэ-э-экс, это сюда, а это сюда, — даже несмотря на постоянные тренировки, застегивать крепления было тяжело: может, из-за легкого похмельного синдрома, может, из-за странной дрожи в руках. — Ну, как я?

— Чуть менее страшно, чем обычно, — с хохотом ответила Рэй.

— Да ну тебя, блин, — я швырнула в нахалку подушкой и, не дожидаясь, пока мне дадут сдачи (главное ведь — вовремя смыться), побежала к лифту.

Внизу собралась толпа. Сегодня станция была необычайно оживленной, ведь сейчас нас должны были распределить по местам прохождения службы. Верней сказать, озвучить что они там нарешали под видом «случайного распределения». На это самое распределение приехали, верней — прилетели, все родаки, которым не была безразлична судьба собственных детей. Так что парадный зал напоминал больше привычный школьный актовый перед важным мероприятием. Ну так и для нас это типа выпускной после школы. Правда, здесь нет дурацких гирлянд и серпантина, зал вообще никак не украшен: все та же осточертевшая пластиковая коробка с довольно большими иллюминаторами, который хоть немного скрашивали унылость окружающей картины. Впрочем, на обстановку я всегда обращала меньше внимания, ведь…

— Опа, новоиспеченный капитан, — подкравшись сзади, хмыкнул мне на ухо Дженкинс. — Нет, ну все-таки обидно, почему вам с Райной дали капитанов, Аленко — лейтенанта, а мне вообще капрала. С чего такая несправедливость?

Это был риторический вопрос — на самом деле мы уже успели двадцать раз это обсудить, причем несправедливостью больше возмущалась я, чем он. Но надо было что-то ответить.

— Жизнь вообще несправедливая штука. Привыкай, — усмехнулась я, по пути рассматривая его броню. Тот же дизайн, только массивней и тяжелей. Ну так на то она и тяжелая броня, чтобы выглядеть больше.

— Умничай меньше, Шепард, — раздался из-за спины Рича усталый голос Аленко. А вот на Кайдене было одето то же, что и на нас с Рэй. — Кто же придумал эти дурные красные полоски, прямо как мишени мы с ними, — вздохнул он. Синяки под глазами лейтенанта свидетельствовали о том, что не одной мне утреннее пробуждение крайне не понравилось. И не одна я жалею о последних пол-литра, ради которых было принесено в жертву около часа сна.

— А я в восторге, хотя, думаю мне бы больше пошли голубые, под цвет глаз, не так ли? — я шутливо «стрельнула глазками». — Да и на некоторых поверхностях данный цвет выдает круче, чем красный.

— Малая все та же, — хмыкнул Рич. Дождавшись, пока он замешкается, я опрокинула его «броском через бедро» на пол.

— Ты же помнишь, что я тебя предупреждала: если ты еще раз назовешь меня «малой»...

Не любила я эту кликуху. Вот не любила. За «Бешенную Крысу» от меня можно было получить только мат в ответ, а за «Малую» порой готова была убивать.

— Ах, готовлюсь принять долгую и мучительную смерть от рук бога биотики! — хохоча, воскликнул он, поднимая руки в покаянном жесте. — О , а вот и Рэй.

И действительно — пока мы разговаривали, успела появиться Уоллес. На случай возможной драки я постаралась отодвинуться в сторону, но кажется, никаких действий ко мне предпринято не будет. Впрочем, нет — она пообещала убить меня подушкой в следующий раз. Хотя бы обе понимали, что следующего раза, скорей всего, не будет. Но надо же было сохранять привычную атмосферу, дабы не впасть в уныние по причине скорого расставания. Именно поэтому парой минут спустя мы, перешучиваясь и перебраниваясь, принялись высматривать родных в актовом зале. Верней — ребята принялись высматривать своих родных, а я отошла к Тэйли.

— А ты своих домашних где потеряла? — с изумлением спросила меня азари.

— Где-то между роддомом и приютом, — шутливо фыркнула я. В голубых глазах КВаос мелькнуло сожаление, но долго извиняться я ей не позволила. Не надо тут о моем несуществующем приютском детстве вспоминать, мне вы напоминаете о моем реальном, которое было намного хуже приютского, а вспоминать о прошлом дерьме в столь радостный, как ни крути, день, я не хочу.

Мы снова сбились в кучу, вчетвером. Впрочем, на этот раз подошел к нам отец Кайдена, знакомые мне родители Ричарда и приемная мать Райны, которую я видела впервые в жизни. Отсутствие за спиной «своих родных» перед чужими взрослыми в какой-то момент повергло меня в замешательство, но в скором времени я быстро поборола это чувство. Тем более, что я интересовала этих «взрослых» меньше всего. По крайней мере, пока до них не доходило, что их дорогой любимый Кайден и не менее дорогой и любимый Ричард окажутся в подчинении у невменяемого придурка, который обладает очень противоречивой репутацией и как хорошей, так и дурной славой. Уж Аленко-старший наверняка сделает все возможное, чтобы Кайден прослужил со мной как можно меньше. А я еще и «спасибо» скажу, ибо нахрен он мне не нужен. А кто меня спросит, спрашивается?! Полчаса спустя нас выстроили строем и высокий седоволосый мужчина в униформе Альянса начал фарс под названием «распределение».

— Аленко, Кайден, — Кэй сделал шаг вперед, — фрегат «Нормандия».

Привет, канон! А теперь пожалуйста, пристрелите меня! Мне предстоит работать с Осленко! С учетом того, что для Шепард он предполагаемый романтический интерес… Из гранатомета меня, в упор, чтобы никакой ебический «Лазарь» не собрал!!!

Еще несколько имен.

— Дженкинс, Ричард — фрегат «Нормандия».

Это ложка меда к бочке дегтя по фамилии Аленко. Дженкинс — славный малый. Правда, уж не знаю, как будет он себя вести под моим командованием. И как будет это делать Кайден. Уй, блять, а ведь действительно я буду командовать ими. Я же типа, этот, капитан. Уй бляаааа!!!!

Я только сейчас поняла, к какой большой жопе медленно приближаюсь. Да какой там медленно? Я к ней бегу! Семимильными шагами, роняя тапки и не имея возможности остановиться!

— Уоллес, Райна — фрегат “Айзенкур”.

Нет, не может быть... почему? Хм, ну я же знала, что ее с нами как бы не будет, раз в каноне не было, но все же… «Меняю Аленко на Уоллес!», — хотелось заорать больше всего. Нет, правда — если Рэй для меня что-то типа хоть и надоедливой, но все же сестры, то с Кайденом я наверняка не оберусь проблем на новом месте службы.

— Шепард, Айрин, — я на автомате сделала шаг вперед, — фрегат «Нормандия».

Да, точно, пожаловали проблемы… Последовали еще несколько имен, приказ идти собирать вещи для переброски шаттлами на дальнейшие места службы. Это что нас, по трое на каждый корабль?! Ошизеть… Под эпические мысли о том, что втроем мы, зеленые новички, сдохнем на первом же задании, я дошла до теперь уже не нашей каюты. Райна паковала оставшиеся свои вещи в рюкзак, такой же, как и тот, что был и у меня. Мы их купили в одну из увольнительных. При другом раскладе все ее вещи сюда бы не влезли, но основную часть барахла она отправила багажом из колонии еще неделю назад. И вот сейчас — финальные штрихи под катящиеся из глаз слезы. Что бы я там не говорила — чужие слезы меня цепляют, особенно когда плачет не самый чужой человек.

— Рэй... — я положила руку ей на плечо, пытаясь понять, каково ей оказаться одной, без привычных друзей где-то там, на «Азенкуре».

Если бы на ее месте была я… Ну, для меня одиночество — не приговор, скорее — привычка.

— Отстань, — резко и грубо сказала она. — Не лезь хоть ты со своими утешениями!

— Рэй, мы не навсегда прощаемся, обещаю. Мне тоже очень тяжело, что нас «расселяют».

— Тебе-то что тяжело?! — взвилась Райна. — Тебя определили к твоему знакомому, да еще и Кэя с Ричем в нагрузку дали. Небось, родаки постарались, чтобы у тебя все было в шоколаде, герой наш!

— У меня нет родителей, забыла? — тихо ответила я. — Что же касается Андерсона и Кэя с Ричем, то я... я рада, конечно, но моей заслуги в этом нет. Я бы с удовольствием обменяла их обоих на одну тебя.

— Это почему же? — уже более спокойным голосом спросила она.

— Ну... они мальчики, а теперь я буду переживать, что ко мне в каюту поселят зануду, заучку или стукачку... — с самым серьезным выражением лица, на которое была способна, заявила я, вовремя вспомнив тот момент двухлетней давности.

— Дура, на фрегатах нет кают, — расхохоталась Райна. — Точнее есть, но там по четыре человека спят в две смены. Как ты только умудрилась правильно на экзаменах ответить?

— Я у тебя списала, забыла? Как ты у меня математику, кстати, под которую у тебя мозги не заточены.

— Мне кажется, или ты меня сейчас дурой назвала? — слезы ушли, оставив привычную задорную усмешку. Все-таки, Рэй по жизни оптимист больше, чем пессимист и даже со столь херовыми для себя событиями все-таки свыкнется.

Заглянувшие к нам парой минут спустя Рич и Кэй застали второй раунд баталии подушками.

— Рин, Рэй, вообще-то уже идти пора, — поторопил нас Дженкинс, нервно переминающийся с ноги на ногу. Аленко выглядел спокойней. Но было видно, что ему тоже не терпится увидеть новое место службы. А еще наверняка не терпится, чтобы кто-то сказал, что я не буду с ними служить. Увы, но этого уже не случится.

Закинув за плечи одинаковые рюкзаки, отличавшиеся только цветом вышитых мной «смайликов» (у меня — голубой, у Райны — зеленый), мы вышли из комнаты со «счастливым» числом, спустились на лифте на нужный этаж и, отдав ключи, кинулись к зоне стыковки, где и разошлись окончательно. Я с парнями — на шаттл «Нормандии», а Рэй — на точно такой же шаттл «Айзенкура». Надо же, за нами прислали шаттлы. Автоматические, мать вашу! Ну обалдеть просто… Интересно, а домой нам долго лететь, или «Нормандия» где-то на орбите болтается, ожидая свое неадекватное пополнение?

Раздался легкий щелчок, и наш «вагончик» в числе многих других вылетел из ангара станции. Внезапно в горле у меня запершило, показная эйфория сошла на нет. Глядя в иллюминатор на уплывающую вдаль станцию «Адегон» я почувствовала, что нет, не атрофировались еще за ненадобностью слезные железы. Отвернувшись к стене, я дала волю слезам.

— Эй, Рин, хорош скулить, давай придумывай нам новое название, — отвлек меня Дженкинс. Судя по тому, как он на меня смотрел — выглядела я примерно также, как Райна давеча. А он чувствовал то же, что я и — желание сказать и сделать все, что угодно, лишь бы прекратить слезоразлив.

— В смысле? — голос вышел немного хриплым, но влага по щекам литься перестала. Утираясь перчаткой новой брони, я с благодарностью посмотрела на друга.

— Ну, нас на базе N7 многие называли «триэрка», то есть Рэй, Рин, Рич и Кэй.

— А теперь мы вдруг стали «дваэрка», — грустно усмехнулся Кайден. Впервые за все время он подал голос, надо же! Интересно, а друг с другом мы будем общаться языком жестов? Было бы здорово. Непонятно почему, но злость на Аленко нарастала в геометрической прогрессии. А еще — было страшно. Страшно, что возможно, уже через несколько дней мне придется, именно ПРИДЕТСЯ доверить ему свою спину, свою безопасность, свою жизнь… Я этого делать не хочу. Да, если он меня предаст, то за это попадет под трибунал, вот только как бы не вышло так, что мне к тому моменту окажется все равно. Умирать из-за чужой ошибки я не хотела.

— Нет, — четко сказала я. — Даже от того, что Рэй будет находиться за сотни световых лет от нас, она не перестанет быть нашим другом. Поэтому, никаких переименований не будет. Только через мой труп!

— Надо будет это устроить на первом же задании, — хмыкнул Кэй.

Я вздрогнула. Осленко словно прочел мои мысли и дал на них наиболее подходящий ответ. Риииин, не паникууууууй! Ну не может все быть так плохо! Ну даже если он тебя предаст, ты успеешь его убить, правда-правда! Как ни странно, но такое обещание самой себе меня успокоило.

— А зачем? — пока я размышляла, в шаттле шел разговор. Я старалась прислушиваться к нему, но в основном занималась тем, что смотрела в иллюминатор.

— Как зачем, Дженкинс, подумай сам. Раньше основная часть болтовни приходилась на долю Рэй. Мы с тобой её просто не выдержим. Значит, нужно или искать ей новую подружку, или избавиться от проблемы, то есть от Рин.

— Злые вы, уйду я от вас, — фыркнула я.

Интересно, он что, серьезно думает, что за неимением собеседника я пойду разговаривать с ним?! Да я скорей, говоря словами Шепарда-ренегата, буду жевать бритву и запивать ее серной кислотой, чем скажу Осленко хоть что-то, не связанное со службой.

Оставшийся путь до корабля прошел в тишине и покое. Меня это устраивало, Кайдена тоже, а Рич быстро понял, что собеседников он себе здесь и сейчас не найдет, так что принялся практиковать «выпадение в астрал без подстраховки».

Мы приземлились в грузовом трюме и вылезли в открывшуюся дверь шаттла. Тут я и обнаружила, что встречать новичков, то есть нас, высыпал весь экипаж, кроме вахтенных. Сколько всего тут народу, было для меня загадкой, но сейчас на меня уставились около двадцати пар глаз. Внимание и льстило, и напрягало.

— Ух ты, это же Шепард, — шепотом сказал какой-то парень, судя по форме — механик, своему соседу.

Я смутилась и рефлекторно спряталась за спину Кайдена.

— Может, хватит на меня глазеть... — смущенно начала я.

— На тебе расписание автобусов не нарисовано, они уже знают. А ты не изменилась с нашей последней встречи, — Карин Чаквас появилась из-за спин солдат, которые расступились перед ней, давая дорогу. Женщина за долю секунды провела рядом со мной инструментроном, видимо, заводя медицинскую карту, или просто желая удостовериться, что со мной все в порядке. Не разберу я работу нынешних медиков.

— Здраствуйте, док, рада встрече. Это лейтенант Кайден Аленко и капрал Ричард Дженкинс — мои теперь уже сослуживцы.

Ребята козырнули, после чего принялись осматриваться. Всеобщее внимание мешало и им. Меня же насторожило то, что доброжелательность промелькнула во взгляде только десятка человек — остальные смотрели кто настороженно, а кто и вовсе со злобой. Кажется, биотиков тут будут любить. Очень сильно, ага. А учитывая мой характер… Кажется, Андерсон еще двадцать раз пожалеет, что взял меня под крыло.

— Всему персоналу разойтись по своим местам. Новоприбывшим пройти в БИЦ для получения дальнейших указаний, — раздался откуда-то из-под потолка голос Андерсона. Как знал, что я его вспоминала.

— Ну что, пошли? — я уверенной походкой отправилась к лифту мимо «Мако». То, что я даже не оглянулась в поисках указателей, насторожило Осленко до невозможности.

— Откуда ты знаешь, куда идти?

— Расслабься. Меня этот фрегат два года назад привез с Элизиума на Арктур, — я зашла в кабину и нажала нужную клавишу. Лифт, тихо шурша, поехал наверх. — Надеюсь, кормят тут теперь лучше.

Андерсон сухо поздоровался и приступил к объяснению обязанностей нашей десантной группы. Угу, три человека, как клево. Интересно, а другая десантура тут есть, или нам исключительно втроем отдуваться по принципу «выжбиотики»? Занималась «Нормандия» патрулированием, причем уже любимого и родного мне Скиллианского Предела. Работы будет много, так как близость к системам Термина плюс батарианцы... Что хорошо — в свободное от заданий время мы не будем стоять на вахте и сможем свободно передвигаться по кораблю. Жесткого графика здесь тоже не было, что не могло не радовать. Хотя определенные правила все-таки присутствовали и с ними таки придется считаться.

— Аленко и Дженкинс свободны. Шепард, задержитесь.

Разговор велся рядом с мостиком. Краем глаза я заметила, что ближайшие к нам солдаты силятся разобрать, о чем идет речь, но не могут этого сделать, поскольку находились мы достаточно далеко. Андерсон тем временем начал разговор.

— Ну что, поздравляю с новым званием. Капитан Шепард! Звучит, да?

— Ага, спасибо. И вдвойне спасибо за помощь с документами и трудоустройством.

— Устав, Шепард, — капитан покачал головой, с осуждением глядя на меня.

— Виновата, сэр. Исправлюсь, сэр, — я отдала честь и состроила виноватое выражение лица. Андерсон жестом показал, что официоз можно оставить, после чего вернулся в формат привычного диалога.

— Странно, — Андерсон пристально посмотрел на меня. — Характер у тебя детский, как Карин и сказала, но колонисты с Элизиума рассказывали о твоем хладнокровии во время боя. Восемь перепуганных людей без разговоров подчинились твоему руководству. Тебя перенесло неизвестно куда, а ты выглядела абсолютно спокойной. Среднестатистический человек, как минимум, бы стал пациентом психолога, если не психиатра, а ты без всякой истерики пошла учиться на офицера и даже, я знаю, достигла определенных успехов. В заварушки попадала, новых друзей завела…

— Капитан, знаете, что отличает меня от других людей? Та самая «детская» философия, называется «а какой смысл плакать, если подарка все равно не дадут».

— То есть, домой не отправят, да?

— Честно говоря, мне и не особо туда хочется. Здесь очень прикольно. Тем более, я никогда никого не слушаю. Помните, как написано у Булгакова: «Никогда не заговаривайте с незнакомцами». А я, даже заметив странность Алики, все равно продолжила общение. Думаю, какая-то часть меня почувствовала новое приключение, в какие я мастер вляпываться. Не мечтай я о переносе в другой, странный мир, вряд ли бы нечто подобное произошло. Ведь когда она спросила, какой бы я хотела быть, если бы попала в такой мир, я просто сказала, что хотела бы быть биотиком, умеющим обращаться с винтовкой и обладающим ускоренной регенерацией. Хотя нет... сначала я сказала, что хотела бы остаться самой собой, иметь хороших и верных друзей, на которых можно будет положиться и чтобы у меня хватило сил отплатить им тем же. А про биотику, винтовку и регенерацию я начала говорить после того, как девочка уточнила, что имеет в виду. Я к тому, что не начала отмазываться в стиле «параллельных миров не бывает, это все сказки», а просто ответила. Наверное, потому что верила... Ой, простите, что-то я вас совсем всякой фигней загрузила.

— Нет, почему же. Это очень интересная точка зрения и восприятия жизни — не хныкать о том, что бы могло быть, если бы, а просто жить, радуясь тому что есть, уверенно строя своё будущее. Можете быть свободны, капитан Шепард.

— Есть, сэр, — я отдала честь и пошла к лифту. План корабля уже был в инструментроне и сейчас мне предстояло найти, где тут выдают пожрать. А потом можно будет и с кем-нибудь из сослуживцев познакомиться.

Войдя в столовку и заметив мрачные физиономии моих друзей-сослуживцев-соучастников, я поняла, что все надежды на улучшение питания накрылись медным тазом.

— Знакомое питание. Ну что же — некоторые говорят, что простая и однообразная пища помогает познать секреты долголетия… Жить нам с этой кашей, народ, еще лет по триста минимум, — зачерпнув ложкой варево, я принялась наяривать за обе щеки. Кайден сидел напротив меня с прямой спиной и озирался вокруг с затравленным взглядом. Ричард выглядел намного спокойней.

— Двести, Рин, двести. Иногда нас будут заставлять чистить картошку в качестве наказания.

— Только не картошка, — вздохнула я.

— Ага, помню-помню, как нас с тобой заставили чистить картошку три дня подряд. Я потом долго еще мозоли сводил, — ударился в воспоминания Рич.

— Ты чего пиздишь-то, а? И хоть бы покраснел! — взвилась я. — Ты от силы полведра за три дня начистил, а я в одиночку пахала, как раб на хлопковых плантациях! Еще и за тобой переделывать пришлось, потому что у тебя руки явно к жопе приделаны!

— Между прочим, чистка картошки — чисто женская обязанность, — невозмутимо заметил он, откидываясь на спинку кресла и отодвигая от себя тарелку.

— Ах ты шовинист несчастный, — рукой я показала жест «я хочу пожать твое горло до хруста». Попытка драки в кают-компании в мои планы не входила, но продемонстрировать негодование надо было.

Нас прервал смеющийся голос с потолка.

— Ай да малая! Так его, пусть знает, чего стоят боевые девчонки вроде тебя! Ой, я что, микрофон не отключил? — тихо произнес голос уже без оттенка юмора.

— Ты еще кто такой? — спросила я в пустоту.

— Пилот я, капитан. Если испытываете желание убить меня, то знаете, где найти, — голос парня звучал так, будто он подписывал смертный приговор самому себе.

— Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать, кто не спрятался, я не виновата! — кинув тарелку в мойку, я широким шагом направилась к лифту. Мне нужна первая палуба. Мне нужен этот пилот. Ведь я помню, КТО ИМЕННО пилотировал «Нормандию» и это, судя по всему, тот самый парень.

Да! Так и есть — в кресле пилота, повернувшись ко мне лицом, сидел молодой парень с темно-рыжими волосами и щетиной а-ля «морской волк». Лоб Джеффа Моро скрывала кепка с эмблемой Альянса, из-под которой на меня смотрели наглющие зеленые глаза.

Переведя взгяд ниже, я обнаружила, что ноги пилота обхватывает довольно своеобразная конструкция, части которой торчат из под свободных брюк и ботинок. Заметив этот взгляд и поняв, что я обо всем догадалась, парень зло нахмурился и принялся смотреть на меня. В упор. От этого стало неловко. Иногда так бывает, что невольно обижаешь кого-то, с кем хочешь ну если не подружиться, то хотя бы поладить.

— Привет, Джокер. Я Айрин Шепард, но для своих можно просто Рин. Малой не обзывать — не люблю, когда во мне пытаются вызвать комплекс по поводу моего низкого роста. А вот кличку Салага от другого Салаги, я так и быть, потерплю.

— Хотелось бы знать, откуда ты знаешь мою кличку, — руку парень мне пожал, что не могло не радовать, а взгляд малость потеплел. Но вот от его реплики я офигела. Надо же было так глупо проколоться. Впрочем, выход нашелся быстро.

— Ты полагаешь, что на этом корабле можно утаить столь интересные сведения? Даже если ты тут всего месяц, экипаж наверняка знает о тебе все, что надо и все, что не надо. А затыкать уши наушниками мне нельзя по уставу, вот я и вынуждена слушать все, что они говорят.

— Про мой срок службы здесь вы как догадались, Ватсон? Кстати, падай, — Джефф кивнул мне на кресло второго пилота, на которое я и примостила пятую точку. Удобно. Да и никто ни на кого теперь снизу вверх не смотрит. Осознав этот факт, я поделилась своим наблюдением.

— Во-первых, когда я была на «Нормандии» два года назад, тебя здесь не было. Во-вторых, тебе неудобно щелкать по тому терминалу: видно, он достался тебе от предыдущего владельца и перенастроить ты не успел. И, в-третьих, мелькает индикатор аварийного автопилота, значит, без подстраховки тебе летать запрещают. Выпуски летных школ, где учат управлять кораблями вроде «Нормандии» проводятся раз в году, и ближайший период — полгода назад. Я об этом знаю, потому что у моей подруги Райны в одной из них учился сводный брат, Томас Уоллес, может быть, ты с ним даже знаком. После обучения ты провел некоторое время в качестве второго пилота, а сейчас переведен на «Нормандию», — «просветила» его я. — Думаю, что мы последние из новичков и ближайший месяц будет проводиться, грубо говоря, «обкатка» судна. Полет по мирным территориям, по крайней мере пока с тебя не снимут ограничение на самостоятельное управление, а насчет нас не убедятся, что мы не прострелим себе ноги винтовками.

Джефф фыркнул.

— Ты права насчет всего, Рин. А с Томом я был не просто знаком. Мы были лучшими друзьями. Жили вместе в общаге. А потом практика, распределение, и, в результате, я — здесь, а он — на «Айзенкуре», — взгляд пилота погрустнел.

— Вы по-прежнему друзья, ведь дружба на распределении по разным кораблям не заканчивается, — отрезала я. — Вы ведь переписываетесь, также общаетесь, только не видите друг друга, верно?

Он молча кивнул и снова заулыбался.

— О, кстати, капитан, а я так и не представился по всей форме. Лейтенант Джефф Моро, двадцать два года, для своих Джокер. Не женат. Детей нет. Вредных привычек много, но вам о них не скажу — сами от экипажа узнаете.

Двадцать два года. Ошизеть. Это что, вся «моя» команда сейчас представляет собой такой же молодняк, как и я сама?! Тали небось вообще в памперсах будет, ой балина, меня куда-то не туда мысли уносят. Пора бы представиться самой. Нет, здорово, что Джефф меня только на пару лет старше — с мужиком «под тридцать» я бы так легко общий язык не нашла.

— Капитан Айрин Шепард. Двадцать лет (почти двадцать, но это роли не играет — виновато поправил меня саму мой же внутренний голос). Можешь называть меня Рин. Вредных привычек дофига и больше, со временем со всеми ознакомишься, замуж пока не собираюсь, но возможно, кого-то и возьму на карандаш... — я замолкла на полуслове, поняв, что кое-что упустила. — Ах, да, там в столовке типа мои сослуживцы торчат. Ричард Дженкинс и Кайден Аленко.

— Они уже минуты три назад ушли. Обиделись, наверное, за то, что ты их бросила в трудной ситуации и незнакомой обстановке.

— Не дети малые, сами разберутся, карты вместе читать учились! — возмутилась я. Но мой мозг тут же переключился на куда более насущные проблемы. — Слушай, а когда корабль где-нибудь приземлится?

— Зачем тебе?

— Да вот, думаю, какого-нибудь печенья закупить, а то эту кашку б/у жрать невозможно.

— Приземление завтра на станции Архос на дозаправку. А что значит бэу?

— Бывшая в употреблении. Судя по вкусу и запаху, эту кашу уже кто-то ел, а потом его стошнило прямо в кастрюльку.

— Ну, молодец, малая! Мы в полетке каких только эпитетов этому блюду не придумывали, но бэу — реальный зачет...

— Не смей называть меня «малой», — он улыбнулся. — Впрочем, знаешь... Ладно, для тебя я сделаю исключение.

Почему? Не знаю. Вот необидно будет, если он меня так назовет и все тут. Пока что это единственный человек, которому я это позволила.

Примечания:

Пошла переделка старых глав, теперь будет все достаточно быстро. Наверное. Хотя бы иногда.

После первой недели пребывания на Нормандии я отлично сумела адаптироваться к новой жизни, завести новых друзей и, конечно же, врагов. Ну а куда же на альянсовском корабле без ксенофобов? При чем тут ксенофобия? Да при том, что про биотиков тут стало известно только около десяти лет назад, а реальное их применение в вооруженных силах впервые началось в 2180, когда была создана «семерка». С учетом того, что я и мои приятели — это всего лишь второй, второй, Карл, выпуск этой самой «семерки»… Короче, некоторые меня боялись. Кто-то ненавидел. Старпом Прессли вообще как-то высказался, что «подозрительно это все — без светящихся тварей раньше жили и работали». Конечно же, высказал он это все за моей спиной, но увы и ах — у меня хороший слух, а у него достаточно громкий голос.

Причиной, по которой меня боялись больше, чем Кайдена, было отсутствие имплантатов, то есть невозможность какой-либо блокировки. Именно по этой причине я в первый же день оказалась одна в четырехместной каюте — жить в одном помещении с опасной тварью дураков не нашлось.

Впрочем, уже пару дней спустя я прекратила расстраиваться, в отличие от Аленко, который жил вместе с Ричардом и на косые взгляды сослуживцев каждый раз дергался, и принялась искать плюсы своего нового положения. Джокер мне в этом помог. В целом, список выходил достаточно большой, как негативных, так и позитивных моментов в нем было предостаточно. Итак, негативные: отсутствие большого количества друзей, постоянный страх передо мной, перешептывания за спиной и масса нелестных прозвищ. Вдобавок, капитан Андерсон уже предупредил меня, что если с посещением «смешанных» колоний, где есть представители разных рас, проблем для меня не возникнет, то на территории людей биотику с отсутствием какого-либо ограничителя делать ничего не позволят. Вывод — часть увалов придется провести на корабле.

Из отрицательных сторон, да, именно из них, родимых, следовала целая масса положительных. Прежде всего — у меня таки есть друзья. Это Ричард, само собой это Джокер… Вдобавок — предложив на второй день пребывания здесь свою помощь технарям с нижней палубы и переместив на их глазах парочку тяжеленных ящиков за несколько секунд с одного конца трюма в другой, я получила если не дружбу, то уж точно симпатию инженера Адамса, которого задолбало каждый раз, когда требовалось переместить что-то из пункта «А» в пункт «Б» искать сильные руки по всему кораблю.

Страх передо мной привел к тому, что я осталась жить одна в каюте на четыре койки. И это было одобрено (о, ужас!) старпомом! Капитан Андерсон, когда Прессли ему выкладывал об опасностях жизни с ничем не ограниченным биотиков в одной комнате, лишь едва заметно усмехался, но «добро» дал. Благо, что народа на корабле было немного — спальные места делали, вопреки моим представлениям о кораблях такого рода, «с запасом». Итог — я живу чуть ли не в люксе. Аленко повезло меньше — с ним тусуется Ричард. Но все равно — это лучше, чем под завязку забитый «номер».

Всего лишь один раз якобы случайно подогрев этот страх передо мной, я также легко и быстро добилась того, что в каюту, где я жила, боялись заходить, не предупредив об этом. Если к обычным людям тот же Прессли или вахтенные могли зайти при первом же подозрительном звуке или просто для проверки после отбоя, что все спят, то меня никто не трогал. И меня это устраивало, поскольку вновь проснулась привычка спать только 4 часа в сутки, а остальные 4 выделенных для сна часа маяться всякой дурью. Если не выходить из каюты и не ходить по этой самой каюте на голове — шанс спалиться был нулевым…

Отсутствие части увалов — это да, это проблема. С другой стороны — на этой почве меня начал жалеть Джокер, что скрепило наши дружеские отношения. Все-таки, парня сильно цепляла невозможность жить абсолютно нормальной жизнью. Ну а кого бы не цепляла? И получив «собрата по несчастью» он проникся к этому самому собрату еще большей симпатией.

То, что от меня шарахались, куда бы я ни пошла, привело к появлению столь любимого мной личного пространства. В общем, как ни крути, а при всех минусах мы имеем целую массу плюсов. Тут уж действительно — все зависит от взгляда на ситуацию.

Кстати, в первый увал меня таки выпустили, благо колония была «смешанной». Вернулась я с этого самого увала с грудой багажа, который состоял исключительно из всевозможных вкусняшек. Капитан Андерсон, который видел, как запасливый хомяк по имени Айрин Шепард складирует все это добро в свой шкафчик и забивает им свою полку в кают-компании, шутливо заметил, что с голоду «Нормандия» теперь не умрет месяца три, даже если потерпит крушение на необитаемой планете.

Две недели спустя нашего заселения на этот корабль уже полностью освоилась, изучила все достоинства и недостатки новой жизни и начала их использовать себе на пользу. Большую часть свободного времени я предпочитала проводить, сидя в кресле второго пилота. А что? И Джокеру есть, с кем и о чем потрепаться, и по судну я не мельтешу, дабы не нервировать народ лишний раз. Кстати, я ошибаюсь, или этому парню нравится, когда на него смотрят с восхищением? Когда он мне рассказал, что для того, чтобы стать пилотом этого судна, угнал его нахрен с испытательной площадки станции Арктур, я почему-то сразу поверила. А случайно узнав у Андерсона подробности того дела прониклась к Джокеру еще большей симпатией, чем раньше. Чаквас сказала, что мы с ним очень похожи. Не знаю, чем именно, но в любом случае, сравнение с парнем мне льстило.

— Лондон, — произношу я.

Время игры в «города», в нашем случае — «города, колонии и названия небесных тел». Делать было решительно нечего, до отбоя оставалось от силы пару десятков минут, и мы занимались этим привычным и не особо напряжным для мозгов делом.

— Новерия, — практически в ту же секунду отвечает мне Джефф.

— Ялта, — скорость обмена «словами» равна «высшей саларианской». Кто первый задумается, тот считается проигравшим.

— Опять мне на «А» что-то вспоминать, — все, Моро проиграл.

— А ты что думал, в сказку попал? Давай, напрягай мозги.

Прежде, чем Джокер успел мне ответить, на приборной панели замигал какой-то маячок.

— Рин, давай-ка вали отсюда, — быстро бросил мне пилот. Я послушно встала и вылетела из кабины. Раз говорит, чтобы валила, значит надо, чтобы здесь и сейчас никого не было. Едва я прошла БИЦ и уже подумала о том, чтобы спуститься на палубу ниже в свою родную каюту, как с потолка раздался голос пилота.

— Капитан Шепард, лейтенант Аленко, капрал Дженкинс — вас вызывает в радиорубку капитан Андерсон.

В общем, в маршрут движения были внесены коррективы. Где находилась радиорубка, я знала, но сейчас в этом помещении была впервые.

По непонятной причине она совмещала в себе пункт связи и зал для брифингов. Вдоль стен круглого помещения на равном расстоянии друг от друга стояли восемь кресел, в центре предполагалось размещаться тому, кто «выступает с докладом». Таким образом, к некоторым говорящим «докладчик» или «рапортующий» оказывался спиной. В общем, зачем вообще эта функция у радиорубки, я не понимаю. Особенно если учесть привычку капитана Андерсона основную часть замечаний делать «на ходу» при пересечении с нужным человеком в районе БИЦа. В этот раз, однако, все серьезно.

— Итак, вам троим предстоит первое боевое задание. Станция Зэта-135 активировала маяк бедствия. Скорей всего, постарались пираты — они в этом районе не редкость, но пока что выводы делать рано. С вами отправятся пятеро бойцов, их командиру лейтенанту Джейсону вы и будете подчиняться во время высадки. Вопросы?

— Никаких вопросов, — четко ответила я.

Действительно, какие тут могут быть вопросы? Два приказа: найти и убить, что уж тут спрашивать. При возможности спасти выживших — сделать это. Но я сомневаюсь, что выжившие в таких условиях будут. Как правило, при захвате небольших баз Траверса каперами или пиратами в живых не оставался никто. А если и оставались, то убегали так далеко, что ни одна поисково-спасательная экспедиция найти не могла, пока все не устаканится.

Далее последовал инструктаж. Ну что — выдали всем карты этой базы, чтобы знали, куда идем. Вдобавок — приказали следить за собой и друг за другом. Единственное, что меня радовало — меня никто не назначал командиром группы. То есть — за возможные косяки Осленко, если он струсит, ответственность буду нести не я. Тем не менее — было страшно. От слова ОЧЕНЬ.

Этот самый страх преследовал меня, когда я уже в полном боевом облачении стояла за спиной Джокера. Пистолет на бедре, штурмовая винтовка за спиной и, я надеюсь, что решимость в глазах.

— Ты сама не своя. Боишься? — голос пилота был непривычно мягким. Так и хотелось крепко стиснуть в объятиях и разреветься, чтобы никуда не отпускал с корабля. Вместо этого я все же поделилась наболевшим.

— Боюсь. Но не врагов, а своих же. Не хочу идти с Аленко в одной связке. Лучше сразу пристрелите.

Еще немного — и будет иметь место мандраж. К счастью, этот самый мандраж легко сменился отчаянной злостью. И на Аленко, который своим предательством существенно пошатнул только появившуюся веру в людей, и на себя, что так легко от одного единственного ножа в спину раскисаю.

Айрин Джейн, мать твою, Шепард! Ты на Элизиуме дралась, вообще не думая, что за тобой кто-то пойдет! И на «Вершине», когда Арктус тебя отправил, с твоего же между прочим согласия, дабы «выиграть время», на прямое столкновение с силами противника, обошлась без всякой помощи! Так почему тебе так страшно сейчас? Или…

— Ты боишься, что все снова повторится. Что окончательно потеряешь…

— Веру в него, да. Иногда у меня возникает вопрос, не читаешь ли ты мои мысли.

— Естественно, малая, все пилоты этому учатся еще на первом году обучения, а ты как думала?

— Спасибо, Джокер. Правда, спасибо. Пойду в трюм, надо же со своими хотя бы символически переговорить.

Обернувшись, я столкнулась взглядом с Аленко. Биотик смотрел на меня пристально и зло. Демонстративно пройдя мимо него, я первой направилась к лифту. Осленко следовал за мной, как приклеенный и, судя по всему, явно горел желанием что-то сказать.

— Так и будешь молчать? — спросил он у меня, когда кабина плавно поехала вниз.

— А что я должна сказать?

— Давай, выскажись о том, что я предатель, что не хочешь идти со мной в одном отряде… Скажи это лицом к лицу, как раньше бы сделала, ну! — Кайден внезапно подался вперед, прижимая меня к стенке.

— Ты сам все слышал. К сожалению, не пойти на это задание мы оба не вправе, — я хотела свести диалог к какому-то компромиссу (не хватало еще ссориться перед заданием!), но судя по всему, Аленко нашел подходящий момент, дабы вылить на мою голову ведро накопившегося гнева. — Думаю, нам стоит подробно обсудить это по возвращении с высадки, а сейчас есть более важные дела.

— Ну естественно, медальки-то нашего уникума небось заждались, — едко прошипел он мне в лицо. — А ведь когда-то мы были друзьями. Но теперь ты… — фразу я ему договорить не дала.

Слова про ту долбанную медаль, которую я получила год назад и про которую так и не удосужилась глянуть в экстранете, что же это, собственно, такое, стали какой-то последней каплей в этой ссоре.

Честно — про эту награду мне не промыл мозги на Адегоне только ленивый. И, пожалуй, факт наличия этой награды стал для меня самой болезненной темой в разговоре.

Однокурсники часто говорили о том, что я теперь буду делать все, что угодно, для получения новых наград. Ну, мол, раз меня заметили, ожидания надо оправдывать. Готова спорить, что большинство преподавателей придерживались их мнения. Вроде бы как отношение ко мне не изменилось, но! Но если про Элизиум все помнили, что я там защищала людей и гражданских, то про «Вершину» припоминали порой в таком контексте, что я Видиноса, то бишь Арктуса, кинулась спасать только из-за медали, что я с наемниками дралась только ради медали и что в дальнейшем я работала и над боевыми, и над биотическими навыками только ради пресловутых медалей.

Это — не так! Да, само собой разумеется, в Альянс все шли затем, чтобы найти работу. Вырваться из трущоб родной загаженной планеты, получить хоть какой-то шанс. Именно Альянс мог дать нужное образование, которое рядовой гражданский обыватель должен был получать за свои, далеко немалые средства, именно Альянс мог возвысить одних людей и вбить на уровень ниже плинтуса других. Именно этому мифическому Альянсу мы все приносили присягу… Все, кроме меня! Я еще помню, что это значит — быть солдатом! Это значит — защищать, мать вашу! Просто защищать людей потому, что так правильно! Потому что они не должны страдать из-за того, что какому-то подонку срочно понадобилось в кого-то пострелять. И именно ЗАЩИЩАТЬ людей я шла в конечном счете! А не ради каких-то там медалей.

На глаза сами собой набежали злые слезы и в следующий момент моя рука соприкоснулась с мордой Кайдена. Хорошо так соприкоснулась, качественно — удар у меня даже без биотики был что надо. Башка Аленко дернулась влево, сам он вынужден был сделать шаг назад, чтобы сохранить равновесие.

— Были. Теперь уже не будем. Никогда, — каждое слово выговаривалось бегло, приходилось делать паузы между ними для того, чтобы сдержать рвущийся из груди рев ярости. Хотелось наброситься на Кайдена и начать тупо забивать. Яростно, зло и пока не утихнет этот клокочущий рев в голове.

Мне несвойственна ярость. Но иногда… Иногда она все-таки появляется. Когда меня загоняют в угол. Когда я ощущаю собственное бессилие, страх и впадаю в отчаяние. В этот момент я начинаю злиться, как выясняется впоследствие — на себя. И эта ярость довольно быстро перенаправляется на того, кто стал причиной удручающего моего состояния.

Ну нет уж, Кайден. Ты этого. Не стоишь. Уймись, Айрин — он и так на тебя настучит Андерсону, как только вы вернетесь. Если вернетесь. Ты же не хочешь доводить дело до трибунала, верно? Достаточно будет сделать все возможное, чтобы этого урода убрали из твоей команды. А это ты сделать в состоянии. Мы ведь помним, девочка моя, что ты больше не тот полудикий звереныш, который не имеет никаких средств самозащиты, кроме собственных кулаков? Помним. Вот и славно.

Все произошло за долю секунды и, кажется, Аленко от моего удара малость ошалел, поскольку даже не попытался ответить. В этот самый момент открылись двери лифта и я первой вылетела в грузовой трюм, к транспортеру, где нас уже ждали Ричард и пятерка бойцов «не из нашего батальона».

Фактически — эта пятерка — наша предыдущая смена. Мы пришли — они ушли. На полгода, или на девять месяцев — точно не помню я интервалы нашей предполагаемой работы. Судя по всему, Андерсон решил перестраховаться и в первый раз отправить не троицу зеленых новичков, а дать этих самых новичков в поддержку «основным силам». Разделяю его опасения, кстати — мы уже не успели вылететь, а разругались в хлам и бесповоротно.

Короткое касание перчаткой брони к панели надетого поверх этой самой брони инструментрона — и ВИ получает команду закрыть щиток шлема. Так будет лучше — не стоит никому видеть, что у меня слезы на лице. В последнее время они слишком часто начали появляться, что меня не радует. Надо поработать над самоконтролем на досуге.

— Гюльчатай, открой личико, — хмыкнул Ричард, но я на его шутку не ответила. Не то было настроение. Да еще и бой наверняка предстоял.

Высадка прошла абсолютно гладко — челнок остановился, мы, как и полагается по инструкции, сразу же кинулись к ближайшим укрытиям, оценивая обстановку, что называется, на ходу. «Радостное» зрелище — примерно также было на Элизиуме, разве что жженный пластик пах сильней, да и разрушения более масштабные. Здесь у нас в наличие имелось только пара модульных домиков из осточертевшего мне белого пластика, который и производил столько вони. В отдалении догорал транспортер в импровизированном «гараже» — натянутой на колья ткани, верней сказать, чуть более современного ее аналога. Если бы не пожар, обстановочка вокруг вполне соответствовала бы эдакому съезду любителей отдохнуть на природе: примитивные строения и машина, которая служит единственной связью с внешним миром.

Почему не челнок? Хотя… Если тут километрах в ста пятидесяти есть поселение, а оно, насколько я помню, тут есть… С другой стороны — почему тогда помощь с этого самого поселения не запросили… А, хотя все равно бы колония нас вызвала — у них же свои наземные полицейские или как их там не занимаются такого рода ситуациями.

В этот момент и появились они — наемники. Уж не знаю, были ли это действительно какие-то пираты, или нет — спрашивать времени не было. Лейтенант скомандовал вступить в бой и мы все начали действовать по уже заданному алгоритму.

Сингулярность в гущу бойцов — и чужая «деформация» прилетает на нее в тот же момент, оставляя на месте трех пригодных бойцов противника интересный паззл. Остальные времени даром не теряют — семеро наемников падают от выстрелов нашего Ричарда и той пятерки, что сейчас временно с нами.

Даже имен их не узнала, хороша сокомандница. С другой стороны — зачем мне имена людей, с которыми я не собираюсь общаться? А я с ними не собираюсь общаться — вон как косятся после того, как в деле нас с Аленко увидели. Видимо, заметив эти косые взгляды, наш командир принимает решение разделить отряд на две группы. В одну входим я, Ричард и Аленко. Вторую, естественно, занимают эти пятеро бойцов. Нас направляют к небольшому зданию типа «подсобка», в котором может быть еще небольшое количество сил противника (а много туда просто не набьется при желании — строение-то мелкое). Основные силы отправляются к главному сооружению.

Ой, пиздец, а командование-то ко мне перешло. Не хватало только этого…

Вопреки моим опасениям, до определенного момента, то бишь до окончания зачистки здания, все прошло без эксцессов. Несколько турианцев и людей, парочка батарианцев в качестве противников, которые явно не ожидали встретить двух биотиков. Вопреки опасениям, Аленко честно прикрывал меня, ну а тех бойцов, что не доставали наши «деформации», «сингулярности» и «броски» быстренько добивал из винтовки Ричард. Что бы там ни говорили «знатоки» — а один биотик лучше нескольких небиотиков. По крайней мере, до тех пор, пока не выдохнется. Я почти выдохлась в тот момент, когда мы зачистили здание. Даже тренировки с Тэйли и в монастыре, даже подготовка на Адегоне и реальный боевой опыт не меняли того факта, что на заданиях ты выматываешься намного сильней, чем ожидаешь. Причина вполне понятна — нервное перенапряжение, которое лично у меня, в принципе, присутствовало только из-за Аленко. Того и гляди жду какую-нибудь подлость, отместку за тот удар по морде и так далее. Спиной к нему поворачиваться боюсь.

Ориентируясь на предоставленные Андерсоном карты, мы забрались в дальний край «подсобки». Вроде бы тут ничего ценного быть не должно, но в наличии был терминал. Что это? Слежение, простой учет товаров, чей-то журнал? Пока не взломаем — не узнаем. А взломщик у нас на весь отряд только один. Говорить я ему ничего не стала — ограничилась только кивком на терминал, после чего заменила батарею щита и исключительно на всякий случай «скастовала» себе барьер. Мало ли что.

Пока Кайден возился с терминалом, я осматривалась по сторонам. Да, похоже, это однозначно склад. Кругом ящики, но их немного. А может ли быть много ящиков на небольшой, по сути, исследовательской станции? Ну оборудование иногда привозят, жратву, естественно, подгоняют, шмотки там… Ну если тут работает человек десять — много им не надо. Работало, верней сказать…

Внезапно я спиной почувствовала движение и резко обернулась. Вовремя — нас взяли на мушку пятеро наемников, которые непонятно как пробрались на этот долбанный склад! Я держала под прицелом небольшое окно, Ричард — дверь, так откуда же…

Потайная дверь за стеной дала понять, что планы исследовательской базы либо морально устарели, либо же изначально не соответствовали действительности.

— Приехали, солдатики, закончилась ваша прогулка.

О! Люблю таких! Чуть что — сразу поиздеваться! Почему не убивают, хотела бы я знать? Ах, да — возможно, им нужен «язык» или же просто хотят убраться живыми, а о заложниках не позаботились заранее. А мы им подходим, ага… Трое салаг.

— Бросайте оружие, — человек, но лица его я разглядеть не могу — темный щиток шлема надежно его скрывает.

Наши с Кайденом пистолеты и винтовка Ричарда летят на землю. Незаметно от наемников стоящий ко мне вполоборота Кайден чуть качнул головой налево. Ага, ему левая часть, мне — правая. Все логично.

— А теперь руки вверх и без глуп…

Ну, само собой, фразу ему не удалось завершить. Ибо нефиг злить двух биотиков, да…

Я почувствовала один удар по броне, но само собой — заранее поставленный барьер плюс кинетические щиты позволили практически не заметить эту случайно попавшую по мне пулю.

— Блять, вот и верь картам после этого, — с облегчением выдохнула я и принялась мародерствовать, пока напарники держали под прицелом потайной ход и теперь уже дверь.

Обшаривать трупы — некошерное занятие, но у меня почему-то вызывает азарт. Видимо, привычка лутать все, что не шевелится во всевозможных шутерах сказывается. Что тут у нас? Пара упаковок с панацеллином, одна граната, какой-то медальон на цепочке… Ну давай, где же инструментрон или комлинк, на худой конец.

Внезапно в углу напротив меня появилась какая-то рябь. Уже вскакивая на ноги я поняла, что тупо не успеваю, что сейчас таки познакомлюсь с огнестрельными ранениями второй раз в своей жизни и…

— Нет! — передо мной в воздухе завис сине-фиолетовый барьер. В тот же самый момент стрекотнула винтовка Дженкинса. Блять…

Напряжение дало о себе знать — перед глазами чутка поплыло, а ноги подкосились. К счастью — никто из напарников этого не заметил. Кайден, обернувшись ко мне, почему-то пристально посмотрел мне в глаза. Зачем? Чего ты хочешь услышать? Спасибо тебе сказать? Вообще-то, по-хорошему именно это и надо было сделать, но несдержанный характер вовремя проявил себя, что называется, во всей красе.

— Что, лейтенант, тоже медалек захотелось? Хотя бы одну «за спасение уникального уникума»? Вообще-то зря красоту навел, — я кивнула головой на тающий баерьер, — на мне почти полный щит и свой собственный барьерчик имеется.

Лицо Кайдена словно окаменело. Биотик уставился перед собой каким-то рассеянным взглядом и я на долю мгновения пожалела о своих словах. Но лишь на долю мгновения…

— Прошу прощения, капитан. Моя нерациональность и несдержанность… Больше такого не повторится. Взлом завершен и все файлы у меня. Они зашифрованы, но полагаю, что это обычная складская документация.

— Возвращаемся к транспорту, — отдала я приказ. Пока мы шли по длиному коридору, меня нагнал Дженкинс, который успел прошептать на ухо:

— Ты что делаешь, дура?

Но я лишь отмахнулась. Впрочем, если от Ричарда отмахнуться получилось, то от своей совести — уже нет. А эта сука как-то невовремя вышла из комы, будь она неладна. Надо опять загнать ее куда подальше.

Лейтенант как-его-там, руководившей нашей группой, сообщил о том, что бойцы нашли какое-то важное оборудование, которое срочно надо доставить на «Нормандию», а поскольку в шаттле мало места… Ну все понятно — им стремно с нами лишний раз в одном транспортере сидеть. Не проблема — подождать двадцать-тридцать минут, пока шаттл слетает туда и обратно для нас для всех не проблема. Усевшись на ящики, я принялась тупо таращиться перед собой невидящим взглядом. Все. Сейчас домой и спать. А, нет — надо же Андерсону рапорт сдать. Блять, вспомнить бы еще, как эти рапорты правильно пишутся и оформляются, а то как обычно придется переделывать по два раза…

— Эй, выпади из астрала — карета подана, — сообщил мне Ричард, кивая на мягко приземляющийся перед нами челнок. Вообще-то во время высадки залипать в астрале — не самая лучшая идея, но полчаса назад тут было все проверено и перепроверено бойцами лейтенанта, что в целом позволяло не сомневаться в своей безопасности. Нет, конечно же, не исключено, что где-то там, метрах в пятиста от нас, залег снайпер, вот только… Вот только снайпер снимет тебя вне зависимости от того, «залипаешь» ты, или находишься целиком и полностью в «реале».

Прокручивая в голове все эти мысли, я первой зашла в шаттл, снимая на ходу перчатки. Уж очень неудобно было чувствовать все сквозь плотную ткань. Садиться не хотелось, поскольку в целом я сильно подозревала, что если окажусь в сидячем положении, или, хотя бы привалюсь спиной к стене — то будить меня в течение пары часов будет бесполезно. А мне еще рапорт писать.

Тягостное молчание впервые в жизни действовало на нервы. Да и чей-то взгляд сверлил спину, я даже знаю чей. Невовремя проснувшаяся совесть требовала сделать или сказать хоть что-нибудь, но что именно — сразу так и не придумаешь. Обернувшись, я пристально уставилась глаза в глаза Кайдену. Чего ты на меня уставился, а?! Сверлит тут спину взглядом, как будто… Да, как будто сказать что-то хочет…

Наткнувшись на мой взгляд, Аленко скрестил руки на груди и повернул голову, делая вид, что крайне заинтересован видом пластиковой панели на стене.

Что мне делать и что думать?! Он — друг. Бывший. Который меня предал в прошлом. И который пытался спасти сегодня. Да, не будем о том, что я, в принципе, не шибко бы пострадала от тех выстрелов, что достались его барьеру — он об этом не знал, а значит — был уверен в том, что спасает мою шкурку. Крик его до сих пор в ушах стоял. Страх? А на «Вершине» он что, за меня не боялся, получается? Или не знал, что все не ограничится ползанием под полом до карцера и обратно? Или… Или же тогда струсил, а сейчас рвется загладить вину? Но тогда я не понимаю, почему он себя так странно вел на «Адегоне» и еще более странно — сейчас.

— Ребят, есть деловое и конструктивное предложение. В увале была произведена затарка всевозможными вкусняшками, ну и безалкогольным пивасом в количестве двух ящиков. Предлагаю организовать посиделки где-нибудь в трюме — так сказать, отметить боевое крещение.

Кайден обернулся на меня, в его глазах неверие постепенно сменялось странной теплотой.

— Ну, боевое крещение — это святое, — чуть усмехнувшись, произнес лейтенант.

Внезапно он покачнулся и, побледнев, схватился руками за виски.

— Что с тобой? — я за мгновение оказалась рядом и подставила плечо, не давая упасть. После чего усадила Кайдена на ближайшее кресло. Что именно с ним — догадывалась. У каждого биотика есть предел, и насколько легко этого самого предела достигнуть, я поняла на собственной шкуре сначала на Элизиуме, потом на «Вершине».

— Ничего страшного, — с трудом пробормотал он, тяжело и часто дыша. — Со мной иногда… бывает…

Снять броню — дотянуться до аптечки — вколоть обезболивающее. Этот алгоритм был вбит в каждого из нас как единственно возможный способ помощи биотику в полевых условиях. Все остальное могли сделать только врачи. Поскольку броня у нас с Аленко идентичная, со снятием ее у нас с Ричардом проблем не возникло.

Но шипения аптечки я не услышала — вместо этого Ричард достал какой-то автошприц с лекарством из кармана комбинезона Аленко, после чего сделал укол тому в плечо. Шаттл качнуло и я дернулась, в то же самое мгновение ладонь сжала в тисках рука Аленко. Тот подался вперед, уткнувшись лбом мне в плечо. С учетом того, что я сидела на корточках — это едва не привело к потере равновесия. По плечам биотика пробежали знакомые всполохи сине-фиолетовой энергии.

— Отключи усилитель, — вовремя вспомнила я об этой важной детали, повернувшись к Ричарду. Самой мне дотянуться до инструментрона было проблемно.

— Нель…

— Отключи, — едва слышно прошептал Кайден.

— Раз нельзя, то не надо, — обрубила я и в тот же самый момент вспомнила, КАКОЙ именно усилитель нельзя отключать. Люди с каким именно усилителем демонстрировали сине-фиолетовую биотику. И, что самое главное — к КАКИМ нарушениям порой работа такого усилителя приводила.

— Эл-два, — одними губами прошептала я, уже мысленно прикидывая, какой пиздец ждет этих двоих придурков по возвращении на «Нормандию». Что я им устрою, блять!!!

— Послушай, ты, если хоть… — кажется, Ричард неправильно истолковал и мой страх, и мою агрессию, которую наверняка заметил.

— Закрой ебло, капрал. И свяжись с Чаквас. Надеюсь, что хотя бы она правду знает?

Опешившего Ричарда хватило только на то, чтобы кивнуть и кинуться к интеркому. Что он там говорил, мимо моих ушей пролетело, если честно. Запомнила лишь, что нам осталось три минуты до прибытия на корабль. Это подбодрило. Немного. С учетом того, что про «двоек» я знала чуть больше, чем ничего, последствия того барьера для Кайдена представляла весьма смутно. До прибытия на «Нормандию», казалось, оставалась целая вечность. Три минуты. Три. Долбанных. Минуты. Главное, не вырубиться сейчас самой. Не здесь. Не сейчас. Нельзя.

Примечания:

Ну это все переделка идет, переделка. Сейчас еще одна глава переделки, потом пара новых глав (про задания и про Найлуса). Ну а дальше по сюжету.

Дальше все было… как в тумане. Вот шаттл приземляется в ангаре «Нормандии» и я в который раз едва не теряю равновесие. Вот двое ребят укладывают на носилки Кайдена, при этом вдвоем с трудом отцепляя его руку от моей. Вот он, почувствовав это, хватает пальцами воздух, бормоча какие-то обрывки фраз, где четко можно разобрать только мою фамилию.

В какой-то момент я прихожу в себя, стоя у дверей лазарета. Рядом о чем-то спорят Чаквас и Андерсон.

— …если отключить усилитель… — доносится до меня. Это Чаквас.

— …еще и ею рисковать мы не… — это Андерсон явно пытается возразить медику. В конце концов эти двое приходят к консенсусу, Чаквас идет ко мне.

В ее слова я стараюсь вслушиваться, но у меня почему-то этого не получается. Перед глазами все мельтешит, да и последствия тех сине-фиолетовых разрядов, что я наверняка нахваталась, пока держала Кайдена в шаттле, сказываются. Однако, суть дела мною уясняется:

Отключить усилитель Кайдена, то есть временно вывести его из строя при помощи современных технических средств — риск. Подходить к биотику, который себя не контролирует — еще больший риск. Вырубить этого самого биотика какой-нибудь психотропкой — лучше сразу убить. Подпустить к этому биотику другого биотика, который если не утихомирит больного, то по крайней мере, не получит большого вреда от заряда «темной энергии» — минимальный риск. Именно по этой причине я оказываюсь парой минут спустя в лазарете.

Аленко на койке. Пристегнутый, чтобы не мог вскочить. Впрочем, это в его состоянии было сделать довольно тяжело и без креплений. Тут уж скорей «чтобы не махнул рукой и не угробил нахрен кого-нибудь».

— Лекарство начнет действовать только минут через сорок. До того момента ВАЖНО, чтобы он был спокоен, — дала мне последние наставления Чаквас.

Угу. А еще важно — чтобы этой сине-фиолетовой дряни вылетало как можно меньше. Чем больше он психует — тем больше таких случайных всплесков, которые в свою очередь провоцируют ухудшение состояния. Черт подери!

Пока все это крутилось в голове, я оказалась рядом с Кайденом. Тот по-прежнему бормотал что-то малоразборчивое, словно разговаривал с кем-то. Иногда проскакивали наши имена — мое, Ричарда, Райны… Словно он звал нас. Едва я прикоснулась к его ладони, как левое запястье сжали знакомые тиски. Ну и хватка…

— Рин…

Узнал по прикосновению? Вот это номер… Обычно такие вещи срабатывают только с людьми, которых хорошо знаешь и к которым привязан. Ну, есть еще логическое мышление, но сомневаюсь, что в его состоянии оно доступно.

— Кэй, все в порядке. Ты не говори ничего, хорошо?

— Рин, прости, я… — лейтенант чуть ли не до крови прикусил губу, одновременно закрывая глаза.

— Молчи и лежи. Это приказ. Я буду рядом.

На бледном лице мелькнула тень улыбки. Уже парой минут спустя страшного цвета разряды прекращают появляться. А я сама продолжаю тупо сидеть на полу рядом с койкой, казалось — полностью лишенная ощущений какой-либо реальности. Нет, реальным кое-что было: ощущение тисков на левом запястье. Сколько я так просидела — неизвестно. Но вскоре пришлось всеми правдами и неправдами отбрехиваться от Чаквас, которая вздумала прописать мне постельный режим в неродном и нелюбимом лазарете. В качестве аргумента мною был приведен тот самый «опасный момент» биотика без имплантатов, но док сообщила мне, что против человека, знакомого с принципами «случайного срабатывания» биотической силы, моя угроза не имеет никакого значения. Так что меня обкололи какой-то дрянью и уложили на соседнюю со спящим Кайденом койку. После этого Чаквас ушла, а я принялась мечтать. О душе — в первую очередь. Спать в прилипшем к телу комбинезоне решительно не хотелось. Мне вообще, мать вашу, спать не хотелось! Хотя по идее должно — наверняка любимый доктор въебала мне лошадиную дозу успокоительного.

Хм… Ну… С учетом того, что доктор копошилась с какими-то записями на другом конце помещения, у меня был прямо-таки нихуевый шанс отсюда свалить. Чем я и воспользовалась. А когда Чаквас заметила, что я стою в дверях, то поняла, что ловить меня уже поздно. Правда, вид врача с отпавшей челюстью доставил мне приятных ощущений.

Дорога к кают-компании прошла на автопилоте, как и изъятие из собственной тумбочки коробки с чаем и упаковки шоколадных конфет.

Да, чай тут у каждого свой. И кофе тоже. Нет, есть прилагаемое в пайках пойло, но даже я, привычная к «цейлонской трухе, собранной на девственных плантациях ближайшего пустыря рядом с нефтеперерабатывающим заводом» пить его не рисковала. Вообще — у Альянса в плане кормежки все пиздец как невесело для человека, который привык чувствовать, что именно он кушает. У меня с этой кашкой вкусовые рецепторы скоро отпадут за ненадобностью! Хорошо, что хоть шоколадки выручают.

Усевшись за стол, я принялась поглощать вкуснятину, а сняв датапад и положив его на стол, приступила к написанию рапорта.

— Ну и что ты тут делаешь? — рядом на кресло кто-то приземлился. Кто именно — я поняла по голосу. Раз на «ты» и без моего звания, то разговор опять будет неофициальным. Тем не менее, я вскочила с места, отдавая честь:

— Рапорт пишу, сэр.

— Я не о том. Тебе надо было быть в лазарете. Мне Чаквас сказала, что вколола тебе препарат, который должен был тебя еще минут двадцать назад вырубить, — Андерсон кивком головы указал мне на кресло, с которого я подорвалась.

— Значит, либо препарат отстой, либо со мной не опять, а снова, что-то не так, сэр, — хмуро ответила я, снова садясь за стол.

— Рассказывай, — в голосе Андерсона послышался металл.

— Что именно?

— Про вас с лейтенантом. С самого начала.

— На «Адегоне» нас познакомила девушка по имени Райна Уоллес, моя соседка по комнате. Вроде как у них с Аленко даже романтика какая-то была, но к последнему курсу это дело как-то само собой утихло. Но отношения оставались вполне хорошими.

— А у тебя с ним?

— А у нас с ним всегда в общении был напряг. Он не понимал, как я могу, такая-сякая, отрываться от коллектива, меня конкретно напрягало, что технарь, с которым мне не о чем поговорить, требует у меня быть в компании порой просто «для галочки», игнорируя мои собственные интересы. Терки были, но не особо существенные. На помощь мы друг другу приходили ВСЕГДА, когда требовалось. А потом, на Вершине, Аленко пообещал мне помочь, когда… — я осеклась, вопросительно посмотрев на Андерсона.

— Он должен был действовать вместе с тобой, Сайнворк и Брайантом, так?

— Да. Но отказался. Когда я у него просто спросила, была ли у него причина так поступить, он мне выдал… непонятную реакцию. Это было похоже на обиду на недоверие, но в то же время, являлось чем-то иным. Такое ощущение, что своим нападением в ответ на меня он пытался скрыть что-то. Раньше я думала — свою трусость. Сейчас понимаю, что именно. Перед высадкой я говорила с Джокером… с Джеффом… С лейтенантом Моро, то есть. Кайден слышал наш разговор. В лифте потребовал сказать то же самое в лицо. Я предложила обсудить все после высадки, но он ляпнул, что я стараюсь, чтобы эта самая высадка прошла более-менее гладко, ради медали. Ну… Меня это выбесило, думаю, почему именно — сами поймете.

Андерсон кивнул, а я продолжила говорить.

— На высадке нас отправили зачищать подсобку. Там была потайная комната, где спряталась часть врагов. Один из них был под маскировкой, сканеры его не обнаружили. Когда он в меня выстрелил, Кайден поставил барьер. Фиолетовый барьер. Меня это… не впечатлило — я просто ни черта не поняла тогда. Отыгралась за слова о «медальке», проехалась по нему за то, что он меня пытался прикрыть из-за того, чтобы… ну… Потом уже, в шаттле, мы вроде бы как разобрались со всем этим, но тут его накрыло отдачей и…

— И что теперь будешь делать?

— Разберусь с Кайденом. Постараюсь поговорить, объяснить все, попросить прощения. Хотя — не думаю, что простит. Видите ли, у нас на Адегоне были в почете анекдоты из разряда «идут L4, L3 и L2», а также шуточки вроде «а давайте сдадим «юзернэйм» в психушку? Всего-то надо подарить ему на день рождения L2». И я была одной из ярых поклонниц таких шуток. Может, поэтому он меня и ненавидел.

Андерсон откинулся на спинку кресла, складывая руки на груди. Было видно, что капитан о чем-то задумался, отвлекать его от этих мыслей мне не хотелось.

— Про имплантант ты не знала?

— Откуда? В личном деле тройка стоит.

— И что напишешь в рапорте?

— Аленко словил «последствия», не рассчитал силу — такое с каждым из нас бывает. Если собираетесь заставить меня писать что-то другое — вам придется это сделать самостоятельно, перед этим запихнув меня в могилу.

— И почему я не сомневался в этом ответе? — иронично протянул Андерсон. — Позволь дать тебе несколько советов, Айрин Шепард, раз уж ты служишь на этом корабле. Первое — никогда не ври мне. Не утаивай информацию, не замалчивай проблемы. Второе — твои бойцы теперь твоя семья. Не только на высадке, но и во время отбоя. Игнорировать проблемы своей семьи и не решать вовремя неурядицы — верный шанс оказаться в могиле или кому-то, или всем сразу. И третье — запомни: никогда не верь той информации, что дает тебе Альянс, на все сто процентов.

Вот тебе и на! А в каноне-то капитан прописан как эдакий парагон-верный-Альянсу-до-последней-капли-крови! Вроде как и с незабвенным Сареном Артериусом они поцапались как раз из-за того, что он выгораживал и Альянс в целом, и некую Кали Сандерс из Альянса в частности… Чего-то я не понимаю в этой жизни.

— Спасибо, капитан. Разрешите идти?

— Не разрешаю, — обрубил Андерсон. — По крайней мере до того момента, как ты мне не объяснишь, что у тебя с командой и почему на некоторых бойцов поразительно часто опрокидываются емкости с различными жидкостями.

— Аэм… — я поперхнулась воздухом. «Не ври мне, не замалчивай проблемы и не утаивай информацию», — мелькнуло в мыслях.

Вот, блять! Кто же знал, что наш капитан такой принципиальный?! С одной стороны, я должна радоваться, что попала к настоящему отцу-командиру, который за своих подчиненных горой. С другой — мне было даже после всей его помощи стремно немного рассказывать о своих проблемах. С учетом того, что рассказать всю подноготную отношения ко мне замечательного экипажа было равносильно «стукачеству»… Уй, блин… Тем не менее, рассказывать пришлось.

— Меня не любят с самого первого дня здесь. Старпом обзывает за спиной светящейся тварью, считает, что «Нормандия» прекрасно бы обошлась и без двух непонятных существ на борту. Часть экипажа его поддерживает, именно они получают пятна на форму за каждые десять нелестных слов, что я услышу.

— Как у тебя получается делать все незаметно? Я-то по записям догадался, что дело нечисто, а вот…

— А вот, — я выставила вперед палец наподобие пистолета и моя пустая чашка из под чая упала на бок. — Это азарийская техника, мне во время распределения повезло попасть в очень интересное место, где этому и научили.

— Почему азари согласились обучать человека?

— Потому что их попросила об этом другая азари, мой инструктор, Тэйли К'Ваос.

— Я так понимаю, что инициатором твоего обучения был агент Спецкорпуса.

— Откуда вы…

— На твоем деле успела появиться характерная отметка от некоего Арктуса. Так что за твоими действиями теперь будут наблюдать не только в Альянсе. И я не знаю, но очень хочу узнать, как тебя угораздило вляпаться в самое большое дерьмо во всей Галактике.

— Арктус не такой, как Сарен, — вспылила было я. И тут же поняла, что выдала себя. Но было поздно.

— Откуда ты знаешь… — глаза Андерсона недобро сощурились.

— Книга. Сомневаюсь в достоверности ВСЕХ описанных в ней событий, но суть такова: некий лейтенант, фамилия начинается на «А», служит на корабле Гастингс. Поступает сигнал об атаке на Сайдон, этот самый лейтенант сталкивается там с наемниками, еле успевает вместе с группой высадки покинуть заминированную базу, после чего расследует причины атаки. Находит некую Кали Сандерс, которая прячется на Элизиуме у своего отца Джона Гриссома.

— Это было не на Элизиуме, но пока что все верно.

— Кроган-наемник Скарр нападает на них, на помощь вовремя приходит Сарен. Кали врет, что лаборатория занималась изучением биотиков, на самом деле это не так — велись разработки Искина. При этом доктор то ли Чань, то ли Хуань, то ли еще какая-то хрянь нашел древний артефакт рядом с Вуалью Персея. Сарен и «А» с разных сторон идут к разгадке, причем у каждого свои методы. Лейтенанта выдвигают в кандидаты на Спектра…

— Причем его мнения никто не спрашивает, — хмыкнул Андерсон. — Продолжай.

— Сарен позволяет наемникам похитить Кали Сандерс, чтобы проследить за ними и узнать местоположение их главной базы. Вы предлагаете ему сделку: не путаетесь под ногами, а взамен он дает вам полчаса, чтобы найти Сандерс. Пока вы ищете девушку, Сарен взрывает завод. Сарен это сделал, чтобы скрыть всю информацию о том странном артефакте. Вы уезжаете и убираетесь с той планеты, не помню ее названия… Ну а потом Сарен обливает вас грязью — дескать, из-за вас ему пришлось взорвать завод. Про артефакт никто ничего и слушать не хочет, вашу кандидатуру отклоняют… Типа хэппи энд, в общем, с большой сюжетной завязкой.

— Сюжетной завязкой? — выразительно произнес Андерсон.

— Что, «А» сказала, надо и «Б» говорить? Этот артефакт еще всплывет. И Сарен тоже. Если вдруг на Иден Прайм найдут протеанский маяк. Если вдруг у нас на борту появится СПЕКТР… Вот тогда будет такой огонек, что только успевайте прикуривать.

— Если, то есть точно ты не уверена?

— Ну… В игре события происходят в 2183. Основной игровой персонаж обладает знакомой фамилией «Шепард» и служит на «Нормандии». Многообещающе звучит, правда? — я фыркнула.

— Рассказ. По этой игре. От начала и до конца. И уйдем отсюда.

— Куда? — вздохнула я.

— Ко мне в каюту. Разговор будет долгим.

Тяжело вздохнув, я проследовала за Андерсоном в знакомое мне помещение. За два года тут изменилось… нихрена. Все тот же порядок, как у робота-сквоттера. Ощущение, что тут живут иногда. Раз в году. Никакого соответствия жилому помещению. Мы оказались по разные стороны стола. Но прежде, чем я начала рассказ, сочла нужным предупредить.

— Поскольку речь идет, в целом, о моей будущей судьбе, давайте сразу договоримся: не надо пытаться меня опекать, не надо делать все возможное, чтобы все события, через которые в конечном счете придется пройти, попросту не состоялись. Пока что я единственный известный мне Шепард и если вы уберете меня с доски — неизвестно, что будет впоследствии. Кроме того, я подозреваю, что в этом случае Аликой или кем-то еще будет найден другой подходящий объект для этой жизни, а отправлять на смерть кого-то вместо себя я не хочу.

— На смерть, — глухо произнес Андерсон, исподлобья глядя на меня.

— Угу. Типа миссия по спасению всея Галактики от Жнецов подразумевает либо подрыв главного героя со всеми потрошками, либо перевод его разума в тело всех Жнецов вместе, либо же красивое падение вниз с одновременным разносом на кусочки. Хотя, по поводу концовки лично у меня есть масса сомнений и вопросов — наверняка что-то не доделали биовары, так торопились третью часть в прокат сдать, что ляп на ляпе и ляпом погоняет.

— И тем не менее…

— Ну, начинается все, как я уже сказала, на Иден Прайм.

Рассказ затянулся до глубокой ночи. В ходе этого рассказа нами с Андерсоном были сделаны следующие выводы:

1. Всех, кого можно спасти — спасать. Уж если я обладаю таким знанием будущего, хоть и частичным, хоть и наверняка не совсем точным… Не использовать это знание, значит — гарантированно все просрать.

2. О том, что было и будет — молчать. Поскольку в этом случае мы с незабвенным капитаном окажемся в соседних палатах с мягкими стенами. Если даже Андерсон, бывший чуть ли не свидетелем моего попадалова на Элизиум, периодически спрашивал у меня, какие именно вещества я употребляю…

— Эх, если бы можно было бы сейчас вот так вот взять, завалиться с тобой под мышку в штаб командования Альянса на Арктуре… — мечтательно протянул Андерсон, откидываясь на спинку кресла и задумчиво разглядывая меня.

— Угу. И губозакаточную машинку в студию, — невесело фыркнула я. Невесело в основном было от осознания того факта, что даже обладая сведениями о ходе сюжета я решительно не могу эти сведения каким-то образом обратить на пользу в глобальном плане.

Ну ок, допустим, берем Иден Прайм. В состоянии ли мы предупредить колонию об атаке гетов? Нет, потому что сразу пойдут вопросы из разряда «откуда знаете». И это в худшем случае. В лучшем — просто не поверят, поскольку гетов не было видно вот уже триста лет.

Допустим, я без труда вытащу из лап смерти Дженкинса. Просто не пущу его вперед, или закину на него мощный барьер. К примеру я также легко могу не делить команду на Вермайре, или отправить с Киррахе намного больше, чем одного бойца, таким образом позволив им вовремя продраться к точке встречи. Ну и еще в таких же ситуациях, когда изменить что-либо можно по принципу «знал бы, где упасть — соломки постелил бы». Ну а в глобальном плане… Наверное, тут сама суть в том, чтобы пройти игру и сдохнуть. Вроде как уже этим я обеспечу максимально хороший конец игре. Если события этой игры будут иметь место быть. Все, допрыгались, я выражаюсь как мастер Йода и снова хочу спать.

Заметив мое состояние, Андерсон отправил меня восвояси. Уже укладываясь спать в своей каюте, я было пожалела о том, что рассказала ему вот прямо начистоту все от самого начала и до конца. Вижу же, что будет казниться мужик тем, что именно он, по сути, определил судьбу девочки из другого мира, дав ей «проклятый жетон» с нужной фамилией. С другой стороны… Разве не я сама определила свою судьбу в тот же самый день? Могла бы и отказаться, верно? Так что нет — судьбы наши решает вовсе не провидение. И даже не другие люди. А только мы сами.

Первым делом вернулся слух. Некоторое время Аленко пытался вслушиваться в монотонный писк вокруг, после чего сделал вполне логичный вывод: он в лазарете. Открыв глаза, получил подтверждение своей правоте. Впрочем, слишком яркий свет оказался слишком сильным испытанием для только прекратившей болеть головы. К горлу подкатил комок. Сделав глубокий вдох, парень попытался перевернуться на бок, но попытка успехом не увенчалась.

— Лейтенант, вы меня слышите? — раздался голос корабельного медика… как там ее, Карин Чаквас?

Сил говорить не было, поэтому он просто кивнул. О чем тут же пожалел — виски привычно заломило, однако болезненный стон удалось подавить.

— Спокойно, — было видно, что женщина опасается к нему подходить.

— Хорошо, я… я спокоен, можете колоть, что хотите — сюрпризов не будет, — едва слышно выдавил он из себя, стараясь расслабиться.

— Надо же. Я уж было испугалась, что у Рин вся компания такая же, как и она сама.

Рин. Она — Рин, он — лейтенант Аленко. И этим все сказано. Так было на «Адегоне», на «Вершине» и точно такая же ситуация повторяется на «Нормандии».

Доктор Чаквас делает несколько уколов. Он прекрасно знает, что у него есть сорок минут прежде, чем лекарства подействуют.

— Мне можно поговорить с капитаном Шепард? Это очень важно, — слово «очень» он постарался выделить голосом.

— Я не думаю, что в вашем состоянии это самая хорошая идея…

— Мне надо с ней поговорить, — громче повторил Кайден, пытаясь приподняться на локте.

В памяти мелькали обрывочные, смутные воспоминания. Словно бы она была здесь, когда ему было совсем плохо. Вроде даже говорила что-то… Хотя, скорей всего, это плод его воображения. Учитывая, что произошло на высадке и принимая во внимание отношение к биотикам «L2» в целом, вряд ли разговор с Шепард пройдет в положительном ключе.

Кажется, Карин Чаквас все-таки решила пойти на некоторые уступки и отходит в дальний конец помещения, о чем-то переговариваясь с кем-то по интеркому. Зашипела входная дверь — Айрин все-таки пришла.

— Привет, — это слово далось с трудом, но начать разговор хоть как-то требовалось.

— Привет, Аленко, — тихо произнесла Шепард.

Аленко… Не Кэй и даже не Кайден. Лейтенант мрачно усмехнулся собственным мыслям и с трудом, но все-таки принял сидячее положение — разговаривать с Шепард глядя на нее снизу вверх было выше его сил.

Капитан сняла с запястья инструментрон и положила его на тумбочку, после чего преодолела расстояние между ними и села на стул у койки, почему-то упорно избегая смотреть на него глаза в глаза.

— Мы так и будем молчать? — едко уточнил Кайден, рассматривая собственные сцепленные в замок руки.

— О чем ты хотел со мной поговорить? — едва слышно произносит она, скрещивая руки на груди и упорно глядя куда-то в сторону.

А действительно, о чем ему с ней говорить? Пытаться оправдаться за то, что произошло на «Вершине»? Она уже наверняка догадалась сама, почему именно он не пришел тогда вместе с Сайнворк. Уж при всей своей кажущейся наивности Айрин не была дурой и дважды два сопоставить могла. Просить за это прощения? Он не считал себя виноватым. По крайней мере, не настолько виноватым, чтобы ползать тут на коленях, до дыр протирая комбинезон.

О будущем… которого не будет. Пожалуй, про это ему хотелось поговорить больше всего. Узнать у нее, что, собственно, дальше будет. Почему-то, несмотря на довольно напряженные отношения с ней у него теплилась надежда, что она поймет причины, по которым он врал, примет сам тот факт, что он никакой не «псих», не «невменяемый» и что он, черт подери, может служить вместе с ней на боевом корабле.

— Рапорт написала? — это был самый простой способ узнать все, что требовалось. Если «да», то их дороги расходятся в ближайшем порту, если «нет»…

— Да. И…

Продолжить фразу он ей не дал.

— Хорошо. Уходи. Спасибо, что по крайней мере, не растрепала об этом всем встречным.

Уж насчет этого он был точно уверен — когда дело касается чужих тайн, Айрин становилась могилой.

— Но я…

— Оставь. Меня.

В какой-то момент их взгляды встретились и на дне серых глаз Кайден успел заметить промелькнувшую обиду. Секундой спустя девушка вскочила и пулей вылетела за двери лазарета. Лейтенант лишь откинулся на подушку и принялся бездумно таращиться по сторонам. Пищащие приборы, потолок из пластика, такие же пластиковые стены и серый пол из довольно «шумного» материала — тихо не подкрадешься.

Ожидаемого разочарования или, тем более, какой-то душевной боли не было. Он уже давно знал, что в конечном счете все так и закончится. С Ричардом Дженкинсом закон подлости не сработал — когда тот понял, что на самом деле происходит с Кайденом, принялся всячески помогать ему и покрывать от остальных непосвященных. Айрин Шепард… Что же, насколько ему известно, девчонка и так его чуть ли не ненавидела. Было ли, за что именно? Вроде бы как не было, но понимать ее Аленко перестал уже очень давно.

Яркое пятно привлекло внимание. Рядом на тумбочке по прежнему лежал снятый Айрин инструментрон. Светло-голубого цвета, самой простой конфигурации. И лишенный всякой блокировки — едва Кайден дотянулся до него и взял в руки, как тут же открылось окно записанных сообщений.

Первым выпал злосчастный рапорт. По непонятной для себя причине лейтенант начал его читать и чем больше узнавал, тем меньше верил происходящему. Скрип двери раздался прежде, чем он успел сделать вид, что совершенно ни при чем. Потом резкие шаги и кто-то вырывает из его рук уни-инструмент. Подняв голову, Аленко уставился в горящие злостью глаза Шепард.

— Сколько раз говорить — не лапай мое барахло, — зло прошипела она.

— Прости, — почему-то произносит он. Хотя еще день назад вполне разумно заметил бы, что свое барахло не надо оставлять в самых неподходящих местах, да еще и безо всякой блокировки.

Злость в серых глазах пропадает также резко, как и появилась. Уже спокойно девушка делает шаг от койки, видимо, снова намереваясь уйти. Все самообладание и выдержка куда-то уходят после ее взгляда и после того, что она, на самом деле, сделала для него. Ведь по сути — за «немного неправильный» рапорт можно попасть под трибунал. И сейчас было непонятно, почему она пошла ради него на такое… Неужели что-то осталось от той дружбы, что когда-то была… А была ли она вовсе?

— Рин, нам надо поговорить. Обо всем. И о «Вершине», и об «Адегоне» и о том, что на высадке было.

— Надо, — вздохнув, девушка снова опустилась на стул рядом с койкой. — Но давай не сейчас, когда ты в таком вот состоянии, хорошо? А то сейчас под лекарствами разболтаешь то, что… о чем не хочешь, чтобы кто-то знал, а потом жалеть будешь. Сильно.

— Ты не хочешь меня слушать.

— Я не хочу вытягивать из тебя информацию. Давай так — задаем друг другу вопросы, если кто-то не хочет отвечать, так пусть и говорит. Кто начинает?

— Почему ты меня ненавидишь? С самого начала, практически, — лейтенант прислонился спиной к спинке кровати и сцепил руки в замок, ожидая ответа.

— Ты неверно все интерпретируешь. Я тебя не ненавижу, а, как бы это ни парадоксально звучало, боюсь. Причем не конкретно тебя, а определенный тип людей, который заставляет отказаться от собственных интересов, индивидуальности, свободного времени и личных увлечений ради того, чтобы быть «в компании».

— Я что, тебя хоть раз заставлял…

— С моей стороны это все выглядело именно так. Помнишь, что от тебя лично я слышала каждый раз, когда шла в спортзал с Эрикой? Или когда топала играть с Азеком вместо того, чтобы сидеть с вами в кафе и слушать треп Рэй о шмотках? Видишь ли, в прошлом мне однажды довелось хлебануть, что это значит — когда тебя в самом прямом смысле прогибают под себя. И повторения той ситуации я не хочу. И не допущу. При малейшем намеке на «прогнуть» я выдаю максимально доступную реакцию для большинства, то есть агрессию. Не понять с первого раза — это надо быть… — Рин осеклась и замолчала.

— Принимается. Твоя очередь.

— Чего именно тебе от меня надо было? Всегда. Ради чего вот этот бедлам «будь в компании», «не отрывайся от коллетива». Причина вот этих заявлений в чем?

Пальцы побелели от напряжения. Айрин умела иногда найти правильный вопрос. Тот, на который нельзя ответить нечестно. И ответ на который подразумевал раскрытие… собственной личности, если можно было так выразиться.

— Мне очень тяжело сходиться с людьми, — медленно произнес лейтенант. — Тебе наоборот. Ты можешь сказать человеку пару фраз и все — вуаля, ты уже своя в доску Рин. Это приводит к тому, что ты… не ценишь тех людей, которые рядом с тобой. Тебе проще перебрать всех окружающих и найти двух-трех людей, которые будут максимально удовлетворять твоим требованиям и представлениям об идеальной компании и идеальных друзьях, а остальных ты просто отшвыриваешь в сторону, как… ненужных. Не пытаешься привыкнуть, смириться с недостатками и оценить достоинства. Это… злит. Ты легко привыкаешь к любой ситуации и обстановке. Две недели на корабле — и вуаля! — он широко развел руки в стороны. — Для доктора ты уже Рин, она смотрит на тебя как на домашнего котенка. Ты пошла поговорить с пилотом и вот — ты желанный гость в его кабине.

— А еще меня ненавидит примерно пятьдесят процентов команды, — поддакнула она.

— Меня они тоже ненавидят! — повысил голос он и тут же об этом пожалел. Кажется, сдавленное шипение выдало его состояние, поскольку Рин оказалась теперь совсем близко.

— Кэй… — мягкое, практически невесомое прикосновение к плечу.

— Меня тоже ненавидят, — повторил он. — Но я всегда один, а ты — нет. И даже когда ты делаешь пальцы веером со словами «мне и одной неплохо», на самом деле ты — далеко не в одиночестве. А я — чужой.

Перед глазами рябило. Этот разговор его порядком утомил. Но в одном Рин была права — в другой ситуации и при других обстоятельствах он бы наверняка не стал говорить об этом. Слишком велик риск нарваться на плевок в душу и ехидное «кто это тут сопли пустил».

— Мы на «Адегоне» два года провели и ты что — покинув его, совсем ничего не чувствовала? Ну, не знаю, что ты дом оставила там, за спиной.

— Нет, Кайден, у меня как раз-таки было ощущение, что я лечу домой. Это… долго объяснять, правда. Просто для меня этот корабль намного более привычный и родной, чем наша станция. Так, кажется, сорок минут подходят к концу.

— А? — он, чуть прищурившись, попытался сфокусировать взгляд.

— Вырубаешься ты, говорю. Ложись и спи давай. И это… прости… Что одного кинула и все такое. Как-то даже не думала, что это нехорошо получилось в целом.

— Ничего, — вместо того, чтобы лечь, он подался чуть вправо, утыкаясь лбом ей в плечо. — Просто не делай так больше, ладно? Все-таки не чужие друг другу…

В этот момент он и понял, что его слова могут быть интерпретированы как-то иначе. Но поздно — они уже были сказаны и…

— Не чужие. Вы с Ричардом для меня как братья, — согласно кивает Рин, обнимая его и слегка проводя рукой по волосам.

— А ты — эдакая шебутная младшая сестра…

— Которую по непонятной причине оставили за старшую, — фыркнула она.

Кажется, ожидаемых проблем не последует. Рин осторожно помогает ему улечься поудобней, но, вопреки ожиданиям — не уходит. Впрочем, по пробуждении он наверняка ее не застанет…

* * *

Разжать пальцы спящего под действием лекарств Кэя — это дилемма с большой буквы. Ну что мы имеем в итоге? Мы имеем прояснение отношений с Кайденом, довольно неожиданные для нас обоих признания, сделанные по отношению друг к другу. А еще — кучу вымотанных нервов, неприятность на первой же высадке и желание хорошенько въебать каждому из двух братцев-кроликов.

Ведь сокрытие фактов об имплантанте Кайдена могло обернуться целой массой неприятностей. Начать с элементарного: «тройку» можно гонять до предела. Когда предел достигается — имплантант просто сам себя блокирует и ни одного «броска», сколько не пыжься, не создашь. Такой же приятной особенностью наделен «L4» — последняя разработка, установленная, насколько мне известно, из наших только на Эрику. Итог — большинство современных биотиков после достижения предела отделываются… Ну, не легким испугом, конечно же — имеют место и головокружение, и обмороки, но до того пиздеца, который я видела вчера на Кайдене, дело никогда не доходило.

Меня с моим отсутствием имплантантов уже успели напугать всевозможными последствиями вплоть до того, что я сама себе, дескать, могу выжечь мозги, и нервную систему и все такое прочее. Вот только я не особо в это верила, если честно. Азари же сами себе ничего не выжигают, а примерно восемьдесят процентов из них как раз-таки не используют биотические имплантанты. Возможно, нулевой элемент был каким-то образом вплавлен в мою нервную систему при переносе из одного мира в другой… Ну серьезно — не мог же он существовать во мне с самого начала! Тогда бы я начала интуитивно использовать биотику намного раньше — с первой же качественной драки в школе. И загремела бы на опыты, ага…

Но откат, который меня настиг на «Вершине», я хорошо помню. По крайней мере, начиная со второй недели. Что такое биотика без возможности хоть как-то себя контролировать, теперь знала не понаслышке.

А вот биотика без возможности контролировать себя и, вдобавок — с «двойкой»… Говорит за себя тот факт, что поколение «двоек» все поголовно уже давно или в могиле, или в психушке. Ну а если есть кто-то вроде Кайдена, то они наверняка шифруются похлеще тайных агентов, чтобы не нашли и не сделали с ними чего похуже.

Вообще странно это… Я помнила, что по игре у Аленко L2, но когда мы изучали историю появления и модификации биотических усилителей «в реале», то получалось, что вживили ему эту хрень… в три года, да. Этого быть просто не могло. Значит, какие-то незаконные эксперименты? У самого Кайдена лучше о таком не спрашивать, но в голове держать на всякий случай — вдруг это отличие от игровой реальности где-нибудь всплывет.

То, что Кайдена я не сдам, я поняла сразу. Но приглядывать за ним надо, чтобы не переусердствовал на заданиях. Ну и заодно расспросить о возможных последствиях и как эти последствия ликвидировать. А то Ричард знает, а я нет, как-то стремно от этого. В общем — решено окончательно: парень остается со мной, но если устроит еще одно «светопредставление» в духе вчерашнего — полетит в открытый космос без скафандра.

С Аленко решили. А что со мной? Вот сказал он эти слова вроде «ты выбираешь наиболее подходящих тебе людей, а остальных отбрасываешь, не пытаясь рассмотреть достоинства и смириться с недостатками»… В чем-то ведь Кэй прав. Притираться к кому-либо я не люблю. Собственно, поэтому и провожу большую часть времени в одиночестве. С командой вон, не ладятся отношения от слова «совсем». Конечно же, мне на это плевать. Я даже очень надеюсь, что Андерсон примет к сведению мои слова о будущем и постарается сделать все возможное для того, чтобы с судна вышибли по сюжету не его, а меня.

Стоит ли пытаться отношения налаживать с командой? Со старпомом, который обзывает меня «светящейся тварью» и всячески подогревает ненависть других солдат ко мне, а заодно и к Аленко? Нет, однозначно. А вот с Кайденом надо будет больше времени проводить, а то действительно ему как-то хреново получается. С Джокером его познакомить можно. Ну и с Адамсом. О, точно, с Адамсом и его командой технарей! Они все люди практичные, им плевать на то, что у нас в нервных узлах нулевой элемент, а вот тот факт, что мы можем легко сдвинуть тяжелый ящик взмахом руки, наоборот, вызывает симпатию.

Хм… А это хорошая мысль. Может, Кэй познакомится с кем-нибудь, с кем у него будут общие интересы и уже снизит количество этого «надо быть в одной компании». Потому что «в одной компании» целиком и полностью мы оба быть не можем — придется жертвовать либо моими, либо его интересами. Первого не захочу я, второго — тоже однозначно не захочу я, ибо не люблю быть тем, кто подминает под себя окружающих, не давая им права на свой собственный выбор. Эх, мысли, мечты… С другой стороны — а чем еще заняться, когда работы нет?

Ответ нашелся как всегда один — болтовня с Джокером. Особенно если учесть, что пилот меня со вчерашнего дня не видел, а впечатлениями о высадке поделиться-таки хотелось. Не всеми, но большей их частью.

— Малая, никак кое-кто все-таки вырвался из жарких объятий доктора Чаквас? — фыркнул Джокер, едва я плюхнулась в привычное второе кресло.

— Боюсь тебя расстраивать, но вырвался лишь мой бедный неупокоенный дух, — в том же шутливом тоне ответила я.

— Ну, рассказывай, — парень повернулся ко мне вместе с креслом и рукой случайно задел стопку блоков данных. Которые, впрочем, тут же были подхвачены моей биотикой. — Спасибо.

— А что тут у нас? — въедливо произнесла я. — Никак азарийско-ханарское порно надыбал, извращуга?

— Что бы там ни было, подруга, ты не подходишь по возрастному ограничению, — пилот отобрал стопку блоков и, напоследок щелкнув меня по носу, убрал их куда-то на полку под приборной панелью.

— Гррр, — привычно отозвалась я.

— Так, ладно, на чем мы там остановились, на Ялте? Мой ответ — Акуза.

— А, теперь мне на «А» что-то вспоминать?! — обиженно вскинулась я.

— Долг платежом красен, малая, долг платежом, — ехидно усмехнувшись, пилот откинулся в кресле и уставился поверх всех приборов вперед, в обзорное окно. — Красиво, правда?

Красиво — это не то слово. Пожалуй, еще одна причина, по которой я прихожу к Джокеру в кабину — здесь ВСЕГДА есть на что посмотреть в иллюминаторе. С учетом того, что в каютах такой прелести не было, а на остальных палубах иллюминаторы были и того меньше… Зрелище того стоило!

— Ради этого стоило пойти в Альянс, да? — понимающе уточнил у меня Джокер.

— Угусь, — согласно выдала я, как завороженная наблюдая за россыпью из тысяч звезд за стеклом. Как же здесь красиво…

— Сейчас курс сменим — вообще красивая картинка будет, хоть кино снимай, — пообещал мне Джефф, впрочем, не спеша возвращаться к консоли. Я уже заметила, что в масштабах космических перелетов «сейчас курс сменим» — это «через два часа поверну корабль на пятнадцать градусов влево».

Кстати, вот еще одно «небольшое» отличие от игры — перелет мог занять от нескольких дней до нескольких недель. Ретрансляторы массы обеспечивали мгновенное перемещение только между звездными скоплениями, но вот перелет между системами происходил уже на "простой" сверхсветовой, а до конкретной планеты и вовсе добираться приходилось на вполне обычной и привычной для понимания скорости, куда ниже вышеуказанной. Нет, конечно же, по сравнению с тем, как в мое время до Луны корабль летел трое суток, это просто шедевр технической революции, но… Но и такого перемещения как в игре, чтобы раз — и ты в нужной точке, тоже не было.

Ай, впрочем, сколько можно искать различия между игрой и реальностью? Игра — это игра. Даже если предположить, что сведения об этом мире просочились в мою реальность и нашли отражения в книгах и играх… Существует так называемый «принцип испорченного телефона». Кто-то, к примеру, увидел картины происходящих событий или тех, что будут происходить, во сне. Или же подключился к какому-то там общему информационному полю Вселенной, и увидел все там. Все? Ан, нет — наверняка у мозга человека количество принимаемых данных ограничено, что-то просто невозможно воспринять, вот и… Вот и получается, что уже часть информации отображается неверно и неправильно. Ну а там, когда идет уже на основании событий узнанных создание книги, фильма или игры… Авторскую фантазию и редакторские правки не отменял никто, вот и получается в конечном итоге, что соответствует реальности лишь общая сюжетная канва игры, ну и некоторые данные. А так… Хм… Нет, все-таки надо же найти способ как-то использовать на благо те сведения, что у меня есть. Хотя, сейчас мыслей о том, как сделать все лучше, чем было в игре, у меня нет. Ну, кроме ситуаций, касающихся конкретных персонажей. Тут уж, как говорится, саму бы игру не запороть, то есть честно подохнув во время активации Горна, а не от банальной пули того же гета на Иден Прайм. Или какого-нибудь капера еще раньше.

Сиденье подо мной чуть задрожало — кажется, мы таки меняем курс по обещанию Джокера. Интересно, надолго ли это затишье? Пилот меня уже предупредил, что маршрут патрулирования у нас в целом… неспокойный. Траверс, все-таки…

Неделя, целая неделя спокойствия, мать вашу за ногу да об стену! Никаких ссор в команде и на борту, даже подстрекатели типа Прессли поутихли и не бросались оскорблениями за моей спиной. Или я просто не делала попыток вслушиваться… Учитывая, что сейчас мы тусовались всей компанией либо в кабине пилота, либо в грузовом трюме — скорей всего, дело в том, что я практически ни с кем из команды не пересекалась.

Наша компания спокойно зависала в грузовом трюме, оборудовав себе там шикарный уголок между рядами контейнеров. Нет, ну а что, кают-компания в личное пользование нашей компании не предоставлялась и если будем там все время торчать — могут посыпаться жалобы, что дескать, не даем жизни нормальным людям. В чьей-либо каюте собираться тоже запрещено, причем гребанными правилами, которые даже Андерсон, при всей их абсурдности, отменить не в силах. Вот и окопались мы прочно и надежно в грузовом трюме, устроив там себе импровизированную кают-компанию. Не с блэкджеком и шлюхами, но с шахматами-шашками, возможностью потренироваться в плане биотики и рукопашки и, конечно же, спокойно поговорить без лишних ушей.

Адамс не возражал. На замечание Прессли о том, что мы разнесем весь трюм, вполне закономерно заметил, что ящики можно уронить с большой высоты, но они останутся невредимы, а стены «Нормандии» призваны выдерживать обстрел куда более мощный, чем не в ту сторону улетевшая «деформация». Так что свою «кают-компанию» наша зондер-команда все-таки получила. И целую неделю радовалась сему славному приобретению. Ну и воссоединению компании, само собой. Ричард вообще на седьмом небе от счастья был. Хотя и понятно — он-то все это время словно между двух огней находился. Между двух злых огней с биотической силой, а это не шутка!

Ну а в конце недели нас среди ночи вызвал капитан Андерсон. Миссия «Майор Кайл», блин, неожиданно прилетела! Хотя почему неожиданно? Всего лишь на несколько месяцев раньше. Кстати, вполне закономерно с одной простой точки зрения — у реального Шепарда во время беготни за Сареном не будет лишнего времени на разборки с абсолютно левыми людьми на левых планетах и левых заданиях. Ну это так, к слову. Хотя, о чем это я… Реального Шепарда, то бишь меня, легендарный Спектр на одну ладонь положит, другой хлопнет — и пизда мне. В том, что турианцы, в целом, сильней людей, я уже успела убедиться по результатам шуточных драк с Азеком и Ко. Хотя… Следует учитывать, что здесь любого, даже Спектра, можно вынести одним удачным выстрелом (и Арктус тому подтверждение). А уж если со снайперской винтовки… Мечтай, Шепард — ты не умеешь обращаться со снайперской винтовкой, угу…

Вот такие мысли крутились в моей голове, пока Андерсон выкладывал нам суть задания, вполне каноничную, кстати говоря. Некий майор Кайл словил после Торфана посттравматический синдром, признан негодным к службе и выпущен в отставку. Но вместо этого предпочел окопаться на Преслопе, который, кстати, был не чьим-то спутником, а полноценной планетой. И в довершение организовал секту биотиков.

Ну а дальше строго по канону — пропагандистские речи из разряда «Альянс-дерьмо», привлечение внимания этого самого Альянса и убийство двух военных, которые были направлены для того, чтобы выколупать Кайла из его убежища и сдать в психушку, где ему и надлежит быть.

И вот, когда стало понятно, что так просто Кайла не взять, было принято решение отправить на его поимку одну из… хм… экспериментальных групп или как-то так — не знаю точно, как там нас называют. Но суть достаточно проста — два биотика и один натренированный солдат смогут составить конкуренцию десятку биотиков, которые либо обладают левыми имплантантами, либо вовсе ими не обладают, а также не проходили надлежащее обучение, в отличии от нас. Особенно, в отличие от меня, — при этой мысли мои губы сложились в паскудную усмешку. Уж за то время, что я была в монастыре азари, меня смогли просветить, как правильно использовать ту хрень, которой меня наделила природа, то бишь Алика. А с учетом того, что по возвращении из этого самого монастыря я продолжила тренировки и совершенствую свои навыки до сих пор…

— Судя по твоей ухмылочке, кому-то лучше заняться на досуге самосожжением, не дожидаясь инквизиции в твоем лице, — хмыкнул Джокер. Я отвлеклась от блока данных, где мерцала информация по делу Кайла, а также сообщались кое-какие данные о биотиках, состоящих в этой самой секте.

— Что? А, ну да… То есть, мысленно я, конечно, уже нафаршировала всю эту братию свинцом за то, что накрывается наш увал, а следующий будет сам помнишь где… — я поморщилась.

Да, вот она причина плохого настроения — это был единственный мой шанс за будущие полтора месяца походить по твердой земле иначе, чем в броне и при оружии, поскольку дальше по маршруту были колонии, куда меня не пустят. И этот шанс был безнадежно просран, потому что увал я буду отмечать на неродном, но уже любимом Преслопе в компании с агрессивными биотиками и майором Кайлом.

Забросив руки за голову, я уставилась в иллюминатор, одновременно поясняя пилоту ситуацию. Верней сказать, больше не пилоту, а самой себе.

— Ну а так… Попробую решить дело миром.

— Шепард, его уже пытались решить миром, — Джефф осуждающе глянул на меня. — Если помнишь, то это закончилось двумя трупами и поверь — никто не захочет, чтобы появилось еще три.

— Три и не появится, максимум один. Мой, — я тряхнула головой и снова принялась перечитывать информацию. В голове складывался план действий. Безумный, глупый, но возможно — единственно верный. У игрового-то Шепарда при достаточно прокачанной «убеждаловке» или «запугивалке» получалось решить дело миром, а вот что насчет меня?

— Джокер, как думаешь, я могу кого-нибудь напугать? — фыркнула я.

— Малая, ты в зеркало-то себя видела? — уточнил Моро.

Я лишь вздохнула. Да, в том-то и дело, что я «малая». При виде моей физиономии у большинства даже сейчас возникает не страх, а четкое желание подойти к этой девочке и спросить документы, а то подозрительно она смотрится с этой банкой пива, наверняка малолетка. Внезапно зачатки идеи оформились в первую связную мысль и пилоту был задан вопрос:

— А сойти за маленькую глупенькую девочку лет эдак шестнадцати-семнадцати?

— А вот для этого тебе ни тренировка, ни маскировка не понадобится, — широко улыбнулся Джокер. — Подожди… Малая, ты же ничего не задумала?

— Задумала, — растеклась по креслу я. — Вот подумала, что если с меня снять эту бронь и оружие, то получаюсь я как бы… ну… уже не космопех Альянса, а только что окончившая школу девчонка с биотическими способностями, откликнувшаяся на сигнал.

— О как! — Джефф призадумался. — Знаешь, а ведь это может сработать!

— Будем репетировать? — кажется, в моих глазах зажегся маньяческий огонь.

— А тебе и репетировать не надо, — исподлобья глянул на меня пилот и вернулся к копошению с консолью. До высадки оставалось пять часов, и я пошла к Чаквас. Надо было проконсультироваться с ней по одному вопросу.

— Доктор, а прочтите-ка мне небольшую лекцию о том, что такое ПТСР и с чем его едят! Верней, как себя с ним, верней с теми, у кого он есть, ведут.

Доктор словила сначала конгитивный диссонанс (ну еще бы — я мало того, что добровольно пришла в лазарет, так еще и впервые за многое время попросила хоть каких-то рекомендаций), а после начала говорить.

* * *

Объяснить Андерсону, почему мне понадобилось убрать с челнока на время все опознавательные знаки, принадлежащие Альянсу, труда не составило — вопреки опасениям, тот легко согласился с моим планом. Кстати, в отличие от стоящего тут же, в трюме, транспортера, челнок легко подвергался маскировке, поскольку даже не был раскрашен в цвета Альянса. Возможно, это было сделано как раз на случай тайного проникновения куда-либо.

Благодаря вовремя появившейся идее, наш шаттл приземлился некоторое время спустя прямо возле ворот комплекса. Как и ожидалось — никаких зенитных орудий или средств самообороны. Хотя, я предполагаю, что внутри все не так безобидно и мило, как снаружи. В конце концов, основные средства защиты ориентированы на таких базах всегда только на тех, кто сможет пробить стальные герметичные двери входа в комплекс. Само собой разумеется, на этой лаборатории не было защиты от орбитального удара, ведь мало кого может НАСТОЛЬКО заинтересовать какая-либо секта. Да и средств у таких сборищ негусто.

Понять, чем они так заинтересовали Альянс, лично я не могла. Хотя… С учетом того, что потребовали захватить конкретно Кайла… Возможно, мужик с поехавшей крышей знает что-то важное и сейчас все боятся, что он начнет трепать языком направо-налево.

Скорей всего, на почве сдвига по фазе он и начал заботиться о биотиках, которых человечество в целом и Альянс в частности не шибко любило. Конечно же, были люди вроде меня, которые смогли адаптироваться, но сколько было тех, кто не желал идти на военную службу и не мог найти подходящую работу на гражданке? Много, надо полагать. По крайней мере, в комплексе, который нам предстояло захватить, их было около десятка. Необученных, слабых, с какими-то подпольными конфигурациями имплантантов а то и вовсе без них, но все же — биотиков.

И перспектива драться с ними меня конкретно не радовала. Уже хотя бы потому, что лично мне они ничего дурного не сделали, да и вообще, по сути, дурного не сделали…

— То есть, ты считаешь, что убийство двух наших коллег нельзя назвать дурным действием? — Ричард, сидящий рядом со мной, чуть заметно прищурился, осуждающе покачав головой. Ах, да — забыла уточнить один важный момент — я принялась рассуждать вслух, дабы меня не обвинили в «выпадении в астрал».

— С их точки зрения — нет, — я покачала головой и успокаивающе погладила приятеля по плечу. Дженкинс был единственным из нашей троицы, которому претила мысль мирных переговоров с предполагаемыми противниками. Кайден сидел позади меня и задумчиво молчал всю дорогу. Я продолжила пояснять свою точку зрения.

— Эта база — их единственный дом, последнее пристанище и все такое. Представь, что в твой дом, вот на «Нормандию» сейчас, к примеру, вламываются два здоровых бугая, начинают чего-то требовать, угрожать, размахивать оружием. Твои действия?

— Откуда ты знаешь, как себя вели те военные? — гнев Ричарда малость поутих, но мои слова все-таки не давали ему покоя.

— А ты вспомни наши тренировки. Все механизмы действия с такими базами начинают со слов «взломать дверь — бросить светошумовую гранату». Я думаю, что большинство космопехов уже просто неспособны искать другой выход из ситуации.

— А ты…

— Я способна, по крайней мере, попытаюсь это сделать. Вы будете тут на случай, если они все-таки проявят агрессию и мне потребуется ваша помощь. Кайден, ты сможешь взломать двери этого комплекса в случае чего?

— Не взломаю, так взорву, — фыркнул напарник. Я согласно кивнула и, дождавшись остановки шаттла, выскочила наружу, осматриваясь по сторонам.

Отличие первое реала от игры — на Преслопе таки есть атмосфера, причем пригодная для дыхания и без ядовитых примесей. Так что скафандр мне не понадобился. Иначе с маскировкой возникли бы проблемы, поскольку единственный скафандр входил в комплект моей брони и снабжался традиционными метками Альянса Систем. А так — я сейчас стояла посреди открытой площади в бриджах и легкой футболке, оглядываясь по сторонам и пытаясь хотя бы примерно оценить, сколько же на самом деле народа ждет меня внутри.

Вокруг в относительном порядке находились три шаттла и два транспортера. Над последними был даже растянут какой-то тент, чтобы защитить от песка и пыли. Судя по всему, транспорт «штатный», в то время как шаттлы наверняка принадлежат новоприбывшим. Тем не менее, кроме меня на площадке никакого народа не было.

Стараясь ступать как можно осторожней по красной земле, покрытой трещинами, я подошла к зданию прямо по курсу. Довольно высокое, примерно два этажа, с торчащим возле входа переговорным устройством оно и выполняло функции вербовочного центра. Легким шагом подойдя к этой самой двери, я нажала на кнопку выхода на связь. И тут же мне ответил голос полный «дружелюбия» и «человечности».

— Стойте. Это частная территория. Проход запрещен.

— Нет, блин, ну я это типа и так вижу, — я перешла на привычный лексикон малолетки из трущоб. — Дяденька-злюка, что же вы то сообщение шлете о том, что биотиков собираете, то не пускаете их даже на порог, — я оперлась спиной о стену и скрестила руки на груди, крутя головой по сторонам. Образ хоть и не шибко воспитанной, но безобидной на вид девочки, был скушан кем-то по ту сторону экрана на «ура», поскольку в следующий момент тот же голос обратился ко мне с куда более теплыми нотками.

— Докажи, что ты биотик. Это стандартная мера безопасности — после случившегося несколько дней назад мы остерегаемся открывать двери перед незнакомцами.

— А что случилось несколько дней назад? — заинтересованно подалась вперед я, одновременно замерцав синим цветом и тут же его погасив. — Так, сорян, у меня не всегда с первого раза получается, счас еще попробую…

Тихий смешок из интеркома показал, что все пока что идет по плану. Впрочем, смешок этот незнакомцем был тут же подавлен и он серьезно, с долей пафоса в голосе, произнес:

— Достаточно. Тебе верят. Добро пожаловать, сестра. Отец Кайл примет тебя. Отправляйся к северной пристройке.

— Куда? — пискнула я.

Уж не знаю, было ли это своеобразной проверкой на вшивость, или просто мужик был достаточно образован и не мог предположить, что некоторые люди РЕАЛЬНО не знают, где север, да еще и на незнакомой планете.

— Повернись спиной к двери, дитя. Видишь слева над землей здание без углов?

— Это круглое которое? Вижу, — я чуть кивнула.

— Иди. Тебя встретят.

— Ага, — выдала я, топая в заданном направлении.

На этот раз разговаривать ни с кем не потребовалось — достаточно было щелкнуть по мерцавшей зеленым цветом кнопке. Дверь открылась, пуская меня в привычную конструкцию, состоящую из небольшого предбанника, где проводилась процедура дезинфекции, большой просторной комнаты, выполняющей одновременно роль склада и укреппозиции. В противоположном конце этой комнаты виднелся длинный коридор, по обеим сторонам которого располагались двери в жилые помещения. Похоже, эти ребята тут серьезно окопались.

Сразу же на входе меня встретили двое вооруженных штурмовыми винтовками людей. Судя по тому, как держали оружие — не из военных. Но тем не менее, наличие какого-то оружия делало эту группу чуть более опасной, чем мы предполагали поначалу. Рин, ты просто умничка, что додумалась прийти сюда так, чтобы не спровоцировать их на агрессию…

Кивнув мне следовать за собой, один из типов пошел впереди, в то время, как второй шел за спиной. Для поддержания образа пришлось несколько раз с долей испуга обернуться на него, при этом едва заметно поеживаясь.

— Не беспокойся, — произнес парень на пару лет старше меня, — это стандартная мера безопасности.

— А что, тут кто-то нападает? — с долей ужаса произнесла я.

— Не то что бы… — биотик поморщился. — Отец Кайл введет тебя в курс дела после беседы.

Вот так вот между двух огней я и зашла в коридор, после чего идущий впереди парень сделал шаг в сторону, пропуская меня вперед.

— Жди здесь, сестра. Отец Кайл сейчас придет и будет говорить с тобой.

Я мельком окинула взглядом помещение, которое было максимально похоже на допросную. Единственно, что отличало его от полицейской «кутузки» — мягкие диваны вместо прибитых к полу железных стульев. А так — все то же самое: стол посередине, два сиденья по обоим его краям и, конечно же, прозрачное с одной стороны окно по левую сторону от меня. Решив, что хуже все равно не будет, я прошла помещение и присела на один из диванов. Тот, что ближе ко входу, спиной к дверям. Выбрала я его исключительно потому, что уж обученный космопех наверняка примостился бы спиной к стене, чтобы видеть, кто входит в комнату. А я и так, возможно, где-то спалилась.

Вот послышались тихие, осторожные шаги и меня обошел мужчина в униформе медика. Хм… Это и есть пресловутый майор Кайл? Допустим, ясно… Хотя ни черта не ясно. Темнокожий, смуглый — впрочем, это не показатель, люди в этом мире практически все такие, рецессивных типа меня процента, может, три осталось. Вроде на агрессивного маньяка или конченного психа не похож. Ну да никто на такого типа не похож, если бы всякие подонки имели характерную надпись на лбу или, там, третий глаз, или там, руку из груди, то наверняка никто бы не стал их жертвой. А так… Ну выглядит он, как нормальный человек.

— Я отец Кайл, сестра. Рад с тобой познакомиться. Позволь узнать, что привело тебя в эту общину? — начал было мужчина, присаживаясь напротив меня и беря за руки, подобно католическим проповедникам.

В этот момент его зрачки расширились, а руки судорожно дернулись, сжимаясь на моих ладонях. Хм, ну не стоило же надеяться, что бывший военный не поймет, что мозоли на руках у девочки-припевочки вызваны частыми тренировками с оружием?

— Я не собираюсь причинять никому вреда. Но не нападайте на меня, — я чуть сжала ладони Кайла своими, продолжая улыбаться и смотреть в черные глаза, на дне которых плескалась паника.

Однако, мои слова, кажется, его немного успокоили, поскольку он не спешил нападать на меня или звать на помощь того, кто мог бы это сделать.

— Почему вы пробрались сюда столь… необычным методом? — все-таки выдавил он из себя.

— Не хотелось демонстрировать качество обучения адепта «N7» на гражданских. Что с солдатами Альянса, которые приходили сюда?

— А что с ними не так? — задумчиво спросил у меня Кайл.

— Насколько мне известно, сюда до меня отправили двоих. Судя по тому, как настороженно относятся ваши биотики к пришельцам — они здесь появлялись.

— Мы не причинили им никакого вреда, хотя и вели себя они… неподобающим образом, — осторожно произнес Кайл.

— Странно, — едва слышно произнесла я. — Почему-то все свято уверены в том, что их убили ваши.

Ладно. Этот вопрос можно будет прояснить потом. А то как бы не заподозрили чего «детки», беседа-то затягивается.

— Майор Кайл…

— Я больше не майор.

— Хорошо. Отец Кайл. У меня приказ — вытащить вас с этой планеты и отправить на лечение. Сразу говорю — нет, мне этот приказ не нравится, но я должна его выполнить и лично мне бы хотелось, чтобы этот вопрос решился без вооруженного конфликта с вашей братией. Сами понимаете — я тут не одна. У других с корабля, на котором я служу, еще меньше дипломатических талантов, чем у меня.

— Я так понимаю, выбора у меня особо нет, — мужчина чуть улыбнулся уголком рта. — Либо меня уведете миром вы, либо это сделают ваши недружелюбные коллеги. Но я прошу вас об одном одолжении — не делайте этого сейчас на глазах у ребят. Я не уверен, что они правильно поймут, а вы сами говорите о том, что собираетесь решить дело миром.

— Ваши предложения? — мысленно я уже настроилась на то, что Кайл предложит мне дождаться его где-нибудь за бугром, но экс-майор предложил совсем другой выход.

— Дождаться ночи и выйти через черный ход. Не удивляйтесь так — вы уже могли заметить, что большинство карт, выдаваемых Альянсом, не соответствует действительности. Мой совет — всегда ищите запасные пути, может пригодиться, — майор непринужденно улыбнулся мне, после чего встал со своего кресла. — Следуй за мной, сестра. Я покажу, где можно отдохнуть.

Кайл привел меня в небольшую комнатку, которая подобно предыдущей, напоминала тюремное помещение. Разве что условия были немного более комфортными — туалет находился в отдельной комнатке по левую руку от входа, а не прямо здесь в углу. Да и койка была относительно удобной. Кроме того, здесь же находился шкаф и стол. В довершение всего — меня никто не стал запирать и даже позволили сходить к шаттлу «за вещами». Как хорошо, что этот вариант был мною предусмотрен…

— Ну что, сидите? — фыркнула я своим, затаившимся на сиденьях в челноке и находящимся в состоянии «на измене», судя по крепко сжимающим оружие в руках. — Значит, план такой: ночью мы с Кайлом выходим из комплекса и валим все вместе на «Нормандию». А вы сидите пока и не отсвечивайте.

— Принято, капитан, — флегматично протянул Аленко, подавая мне сумку с вещами. Ну а что, если биотик приехал сюда жить, то у него должно быть что-то с собой хотя бы по минимуму.

Как и ожидалось, на входе меня попросили предъявить «багаж» к просмотру. Впрочем, ничего подозрительного в ворохе моего шмотья и хлама вроде снежного шара, пары брелков и пары моих же фотографий в гражданской одежде парни ожидаемо не обнаружили. И вскоре я благополучно валялась на койке в ожидании ночи, читая прихваченную как раз для этого случая книгу и заодно размышляя об одной важной вещи.

А именно — о якобы убитых солдатах Альянса. Почему вообще тот, кто выдал мне этот квест, так уверен в их смерти и именно от рук биотиков? Если предположить, что народ их сначала убил, потом выкинул тела из бункера и потом эти тела забрали, то почему те, кто забирал тела, заодно не навел порядок в плане «схватить Кайла — разобраться с «детками»?

Вывод — тела не забирали. Значит, либо они где-то здесь в комплексе, либо же тел, фактически, нет. Первая версия вызывала у меня сомнение. Уж слишком ненаигранным было удивление Кайла по поводу предполагаемой участи военных. Он сказал, что солдаты были, да и биотик на входе вскользь обмолвился о случае «несколько дней назад», но Кайл же и сообщил о том, что вреда альянсерам не причинили.

Думаем дальше. Улететь ребята отсюда не могли. По крайней мере, не иначе, как на своем собственном транспорте. Поскольку шаттла с метками Альянса я не обнаружила, рискну предположить, что они… Шепард, ты ебаное дурко! И начальники твои, которые тебя сюда отправили, дурко! Андерсон не в счет — ему передали уже искаженную информацию, которую он передал тебе, но у тебя не хватило мозгов сразу заподозрить что-то неладное!

Я хлопнула себя рукой по лбу и неловко повернулась на койке, сваливаясь на пол. Грохота не последовало — поэтому никто и не прибежал. Хотя я сомневаюсь, что эти двери и стены пропускают хоть какой-нибудь звук. Схема-то проста как «три-два-один»! Ребята приезжают сюда на транспортере. Разговаривают с биотиками, получают от ворот поворот, выходят из комплекса… а потом садятся в траспортер, зачем-то свинчивают с него и со всей своей броньки датчики обнаружения, после чего едут куда-то… куда и зачем? В любом случае — комплекс они покинули ЖИВЫМИ и что бы там ни случилось с ними — ребята-биотики к этому вряд ли причастны. Разве что кто-то последовал за ними на транспорте без ведома Кайла и уничтожил… Опять же, зачем? Насколько я понимаю, эти ребята вполне мирные — просто хотят спокойно жить вдали от остальных людей. Ну орут «Альянс-говно», ну так с этой точки зрения уничтожать надо всех бабушек на лавочке, всех мужиков, сидящих на диванах у телика и заодно — всех журналистов, которые так или иначе выступают против политики наднационального правительства. Но, насколько я помню, тут демократия реальная, а не такая, как в Америке была в свое время. Вывод… Общий вывод — что-то здесь нечисто. И уж очень я хочу с этим делом разобраться по-хорошему.

В размышлениях о ситуации и составлении плана действий прошли несколько часов, по прошествии которых дверь в мою комнату бесшумно открылась, явив собой бывшего майора Кайла во всей красе. Мужчина был одет во всю ту же форму медика, правда в руке теперь сжимал сумку с вещами сродни той, что до сих пор валялась рядом с моей койкой.

Вопреки опасениям, выйти из комплекса у нас получилось без лишних проблем. Родной шаттл встретил меня видом спящего на одном из сидений Кайдена и несущего дежурство с винтовкой наперевес зевающего Рича.

— А теперь валим отсюда, бойцы, — фыркнула я и кивнула Кайлу на место у стенки шаттла.

— Я лучше здесь, — передернулся мужчина, занимая кресло рядом со мной и пристегиваясь.

Хм… да мне вообще-то все равно, пусть садится, где хочет. Вообще-то это не положено. Вообще-то я должна конвоировать сдавшегося майора в наручниках, находиться от него на расстоянии минимум трех метров и так далее. Но когда я следовала правилам? Правильно — практически никогда.

Мы еще не закончили на Преслопе. Надо было кое-что проверить и кое в чем убедиться, но само собой разумеется, перед этим надо было рассказать обо всем Андерсону. Как там он говорил? Не ври мне и не утаивай информацию? Вот и не будем ему врать, и утаивать ничего не будем. Скажем, как есть. Надо полагать, что правдолюбец-капитан таки придержится выбранной линии поведения и не даст обвинить бывшего коллегу в уничтожении тех бойцов.

Я перевела взгляд на этого самого бывшего коллегу, который сидел сейчас рядом со мной, судорожно стиснув пальцами подлокотники кресла и невидящим взглядом уставившись рядом с собой. Мог ли он мне соврать? С одной стороны — да. С другой — а зачем? Ему что так, что так светит дорога в несимпатичное белое помещение с мягкими стенами и привинченной к полу мебелью, зачем ему усложнять свою участь ложью? Ну а сказать правду… Он невменяемым признан официально, а значит — недееспособен со всеми вытекающими отсюда последствиями. Трупом больше, трупом меньше — с него все равно нет спросу!

Все эти подозрения и результаты наблюдения к моменту прибытия на «Нормандию» сформировались в четкую картину. Кайла водворили не в карцер, а в лазарет, причем на этом настояла Чаквас, которая, судя по всему, была с ним знакома раньше. Стоит ли удивляться этому факту, особенно если учесть, что тетка — ветеран войны Первого Контакта и на кораблях служит больше, чем мне лет? Вот и я думаю, что не стоит.

Сдав Кайла Чаквас, я отправилась выпрашивать аудиенцию у родного и любимого начальства, которое нашлось на мостике в компании штурмана. Ух, старпом Прессли, я прекрасно знаю, как ты меня любишь, не надо во мне дыру взглядом сверлить!

Примечания:

Мда... А думала три миссии в одной главе поместить... А тут только полмиссии влезло...

— Сэр, я могу с вами поговорить? Это касается задания на Преслопе, — раздался за спиной капитана Андерсона голос Рин. Мужчина выразительно глянул на Прессли, после чего повернулся к светловолосой невысокой девушке, стоящей навытяжку за его спиной. Мимоходом отметил, что броню она до сих пор не сняла, а следовательно — подозрения были вполне оправданы.

— Докладывайте, капитан.

— Сэр, майор Кайл говорит, что его люди не убивали тех двоих солдат и, проанализировав ситуацию, я склонна поверить его словам.

— Чем вызваны ваши подозрения, капитан?

Было видно, что девушке неуютно разговаривать при всех, выкладывать свои идеи и догадки. Тем не менее, ее голос не дрожал и с мысли она не сбивалась. Даже наоборот — заметив, что на нее смотрит недружелюбно настроенный Прессли и несколько связистов, находящихся по обе стороны от галактической карты, Рин расправила плечи, подняла голову и принялась говорить громко и четко, словно бы намекая всем любителям «погреть уши», что ей нечего скрывать.

— Они не собирались убивать тех военных. Хотя бы потому, что в этом случае точно не могло быть и речи о том, чтобы секту оставили в покое. Стазис, биотический пинок и выдворение за порог, просто пинок и выдворение за порог — все что угодно, но не убийство. Кроме того, я не заметила возле комплекса никакого транспорта, принадлежащего Альянсу Систем — только шаттлы гражданского образца и два транспортера.

Андерсон снова переглянулся с Прессли и окинул задумчивым взглядом девчонку, которая замерла перед ним, ожидая хоть какого-то ответа на свои слова.

— Хорошо. Капитан Шепард, берете лейтенанта Аленко и капрала Дженкинса, после чего отправляетесь на проверку одного интересного сигнала, идущего с поверхности планеты. Возможно, что-нибудь и о участи тех солдат узнаете. Только осторожно — возможно, мы имеем дело с «черными археологами», а эти ребята так просто в руки военным не идут.

— Вас поняла, сэр! Значит, берем «Мако», — при этих словах на губах девушки мелькнула едва заметная издевательская ухмылка.

Десять минут спустя десантная группа была сброшена с корабля в транспортере. По прошествии трех часов троица возвращается, на руках у них есть азарийская капсула с зашифрованными данными какого-то матриарха. А еще — сведения о том, что двое солдат Альянса решили поживиться и связались с «черными археологами», но впоследствии были убиты при дележе добычи. Обвинения с майора Кайла были сняты в тот же день.

Правда, долго эту маленькую победу Шепард и ее команде праздновать не довелось — уже неделю спустя снова вышли на связь руководители с требованием разобраться, кто именно убивает бывших ученых Альянса. Рин выслушала всю выданную Андерсоном информацию, при этом сама наверняка что-то подозревая… Ну еще бы тут не подозревать! Убитые ученые, равно как и тот единственный, оставшийся в живых, работали над каким-то проектом на Акузе! Той самой Акузе, где пять лет назад положили целый отряд космопехов Альянса. И никакой огласки, никаких объяснений, откуда там взялось существо под названием Молотильщик…

— Возможно, погибли не все, — осторожно вставила Шепард. — И кто-то из этих выживших загорелся идеей отомстить.

— Причины таких выводов? — капитан уже знал, что сама Айрин чаще всего сведения из игры причиной не считает. А следовательно — даже если там и было что-то такое, то эту информацию она будет принимать к сведению, но не будет считать ее основной доказательной базой.

— Читаю отчеты по прошлым ученым, — девушка щелкнула по паре кнопок на инструментроне. — Никто не забирал рабочую информацию по их проектам, никто не искал в квартирах и на базах какие-то заначки… А вот убивали… Кхм… Так скажем, я могу представить, как кого-то обливаю горючим и поджигаю только в том случае, если мне этот кто-то очень, очень сильно в свое время нагадил.

— Будьте осторожны, — провожает капитан напутствием десантную группу.

Как оказалось, осторожность именно в этот раз Айрин Шепард не понадобилась — вместо того, чтобы стрелять направо и налево, девушка вступила в разговор с неким капралом Тумсом. Андерсон слышал по включенной в тот момент связи ровный и спокойный голос, убеждающий капрала не становиться окончательно таким, как «эти ублюдки» и в который раз замечал, что взял на корабль как минимум… необычного человека. И дело было вовсе не в том, что Рин из другого мира, или же из прошлого — как показывали результаты медицинских обследований и слова самой девушки об укладе жизни, люди, по сути, везде были одинаковыми. И лишь иногда в серой массе проскакивали настоящие уникумы. Такие, как она.

Капрал Тумс по прибытии на «Нормандию» отправился под наблюдение доктора Чаквас. С ученым же церемониться никто не стал — бедолагу закинули в карцер, как тихо пробормотала Рин, «думать над своим поведением и привыкать к тюремным условиям».

— Ну и как тебе это удалось, Рин? — спросила девушку доктор Чаквас пару дней спустя, когда и Тумс, и ученый были переданы на другой корабль Альянса, предназначенный для перевозки такого рода «пассажиров».

— Не знаю. Мы просто поговорили. И Тумс, кажется, прислушался к голосу антиразума.

— К голосу разума, наверное, — поправила ее Карин.

— Ну, может и разума. Просто я сомневаюсь, что понятие «разум» вообще ко мне применимо.

— Это почему же? — до этого тихо слушавший доктора и подопечную капитан решил вступить в диалог. — Сиди, — прервал он жестом попытку Айрин вскочить на ноги и отдать честь.

— А потому, что разум — это когда инстинкты, логика, ну и всякое такое… А у меня интуиция, собственные догадки, предчувствия, ну и миролюбие, как ни крути.

— И отсутствие инстинкта самосохранения, — укоризненно произнесла Чаквас. — Вот выстрелил бы он в тебя и что тогда?

— Неа, — Айрин качнула головой. — Не выстрелил бы. Я это по глазам поняла.

— По реакции зрачка на свет? — уточнила Карин Чаквас.

— Да нет же! Вот говорю же, у вас у всех этот самый… разум только и работает, — девушка залпом допила свою кружку. — Глаза человека — это зеркало его души. С другими — азари там, турианцами, или саларианцами, это тоже работает. У некоторых они злые, некоторым в глаза посмотришь и сразу понимаешь, что им страшно. Кто-то добрый, как Тумс, но просто загнали в угол, запинали и заставили огрызаться, бороться за свою жизнь, существовать в страхе, что вернутся и заставят снова пройти через все то дерьмо, что он пережил…

— То есть, он даже не мстил? — скептически произнес Андерсон.

— Мстил, но там не месть была основополагающим фактором его действий. Почему первых трех ученых он убил? Намного менее гуманным было бы сдать в тюрягу, да посодействовать по своим каналам, чтобы угодили в места столь отдаленные и с таким контингентом, что сами бы через пару месяцев, помучившись, удавились в сортире на собственных портках.

— Шепард, следи за речью, не с компанией во дворе разговариваешь, — Андерсон чуть поморщился. При всей своей образованности Айрин порой выдавала такие «перлы», словно у нее за спиной было как минимум две судимости, проведенные с «контингентом» в «отдаленных местах».

— Простите, сэр, — девушка виновато пожала плечами и замолчала. В кают-компании стало непривычно тихо. Больше чтобы развеять эту тишину, Андерсон задал вопрос. Ни о чем, для поддержания разговора.

— А у злых людей глаза страшные, а, капитан Шепард?

— Нет. Страшные это не злые и даже не ненавидящие. Страшные — это… Ну вот видели когда-нибудь такое, чтобы вроде бы как человек живой, он дышит, ходит, выражает свои эмоции… А глаза у него не меняются. Мертвые потому что. Как и душа.

— Шепард, мы хоррора на ночь не просили, — Чаквас передернулась. — Пойду я, пожалуй.

— А вы ведь поняли, о чем я говорю, да, доктор? — тихо прошептала Айрин ей в спину.

Чаквас едва заметно кивнула, но так и не обернулась. Вдали зашумела дверь лазарета. Андерсон остался один на один с подопечной в кают-компании. До отбоя было около двух часов.

Этого самого отбоя не образовалось — на пути следования «Нормандии» произошло очередное ЧП — группа биотиков-экстремистов угнала грузовой корабль с находящимся на его борту председателем Бернсом. Глава подкомитета по исследованию сверхлюдей. От Андресона не укрылось, как передернулись Шепард и Аленко при упоминании данного человека.

— Успели пересечься? — заинтересованно уточнил он.

— Я — нет, но наслышана по самые уши, — брезгливо скривилась Рин. — Махинатор, взяточник, за пачку кредитов мать родную продаст.

— И двух бы продал, если бы был спрос, — в том же тоне подхватил Аленко. — Простите, сэр.

— Прощаю, — махнул рукой Андерсон. — Судя по всему, товарищ Мартин Бернс таки допродавался, поскольку был захвачен в заложники группой биотиков. Требований от биотиков не поступало, корабль находится в дрейфе и, судя по всему, поврежден. Шлюз открыть для вас труда не составит, карта корабля уже у вас есть.

— Цель? — холодно и спокойно спрашивает Айрин Шепард, но по ее глазам Андерсон видит, что в голове у девушки сейчас идет сложный процесс подсчета возможных вариантов и выбор в пользу одного из них.

— Командование настаивает на том, чтобы Бернс был спасен. Но вашей главной целью остаются биотики.

— Принято, сэр, — Айрин отдала честь, ее бойцы сделали то же самое. Судя по тому, как смотрели на нее Аленко и Дженкинс — сразу же за дверями радиорубки будет начат разговор, который и определит действительные цели этой высадки. И почему-то капитан Андерсон не сомневался в том, что они будут кардинально отличаться от тех, что установило для девушки и ее группы некое абстрактное «командование».

* * *

Инструктаж от Андерсона дал понять, что все как обычно: ясно, что ничего не ясно. Вот по идее, уж в двадцать третьем веке должны были появиться какие-то вообще нахуй навороченные технологии, которые бы позволяли вообще избежать необходимости воевать вот так вот, как это мы делаем… Но нет — два столетия спустя после моего времени происходит то же самое — ребята берут оружие, надевают броню и топают ебашить всех, кого встретят, согласно пророчеству. Хотя… лично я сейчас воевать не собиралась. Ну, по крайней мере, надеялась на благоприятный исход этой долбанной миссии. Очень уж не хотелось мне убивать, по сути, гражданских, которые, наверняка, наши с ребятами ровесники, а то и младше.

Да, что поделать, даже при всех этих тренировках и после всех перипетий я до сих пор не могла себя заставить даже подумать о том, чтобы просто взять оружие и нажать на спусковой крючок без причины. Нет, конечно же, когда в меня саму, а тем более, в моих друзей стреляют — это одно дело. Или когда я четко знаю, что за моей спиной находится кто-то, нуждающийся в моей защите, а я сейчас последняя линия обороны, возможно даже единственная. Тогда все нормально. Тогда я спокойно убью и мне ни капли не будет стыдно или больно потом. Как было с батарианцами на Элизиуме, как это было с наемниками на «Зэта-135» месяц назад, как еще наверняка будет множество раз, ведь мы же помним, что мне предстоит не добрая и светлая жизнь. Но выстрелить первой — нет, этого я не смогу никогда. Поскольку в этом случае через прицел я буду видеть не врага, а такое же живое существо, как я сама. Условно своего. А в условно своих стрелять не принято, вот такие дела.

— Ебическая сила, да сколько же тут этих, мать их во все щели, дверей? — едва слышно прошипела себе под нос я, сверяясь с картой корабля, но уже не особо на нее рассчитывая. Память о всевозможных «запасных ходах», о которых мне рассказал в свое время майор Кайл, еще не выветрилась из моей черепушки.

— Если верить плану, то еще один люк, потом вентиляционная шахта — и мы будем на месте. Ты сама это предложила, Рин, — фыркнул Кайден, — осторожно выглядывая из-за угла в коридор. — Чисто.

Ну да — выбирая между «вламываться по стандартному протоколу, звеня оружием и укладывая штабелем все, что шевелится» и «тихо проходим сразу в командный пункт и пытаемся договориться миром», я выберу второй пункт. Именно по этому второму пункту мы и поступили, вывалившись из вентиляционной шахты буквально на головы ошарашенным биотикам. Как они умудрились на нервах не пристрелить Бернса — непонятно. Итак, всего их тут восемь человек, причем один, судя по всему — главарь, явно не в форме. Бледный до синевы, губу до крови искусал, но в остальном виду не показывает — держится. Хм… По сюжету игры это должны были быть «двойки». Но Кайден, кажется, никого тут не узнал… Или узнал, но не подал виду? Или ребята вовсе не «двойки»? Ладно, это можно будет потом уточнить.

Сказать, что народ был малость растерян, когда мы оказались в командном пункте без звонка и смс-ки — ничего не сказать. Впрочем, для Бернса ситуация была все равно патовая — один из биотиков, судя по всему — главный, держал его под прицелом винтовки. Сам Бернс, что ожидаемо, был без сознания. Интересно, под наркотой, или просто под хорошим ударом прикладом по еблу?

— Ни шагу больше, или я вышибу ему мозги, — мрачно предупредил меня биотик.

— С удовольствием полюбуюсь на это зрелище, — поддакнула я. — Смотрю, кого-то эти типы из подкомитета заебали сильней, чем меня, да?

— А тебя-то чем? Они же Альянсовских не трогают.

— Трогать-не трогают, а мозги выебать периодически пытаются. Ну и наставили везде табличек из разряда «без усилителей вход воспрещен», я об них уже задрала спотыкаться, все увалы на корабле… Ладно, обо мне уже хватит, с вами-то что этот не поделил?

Часть винтовок была нацелена на меня, но не сказать, чтобы это шибко пугало — все равно первую волну выстрелов возьмут на себя щиты, ну а там уж и барьеры поставятся…

— Осторожней, она заговаривает нам зубы, — предупредил старшего один из самых нервных. Да ладно, ты прямо Ванга сегодня, мужик! Само собой — я заговариваю вам зубы, потому что чует мое сердце, что как только я заткнусь, вы разгоните психометр до такой степени, что откроете по нам огонь, а тогда уже мы просто обязаны будем «адекватно отреагировать», сиречь перестрелять вас всех. И уже будет наплевать, что вам-то, походу, некоторым и восемнадцати-то нет, а самый старший — ровесник Рича и Кэя. Вот герои мы будем, блять… Прямо так и вижу газету с кричащим заголовком «солдаты Альянса одержали победу над ордой малолеток». Ах, да, тут уже нет газет в привычном мне формате…

— Я говорю, потому что не хочу стрелять, — произнесла я, спокойно глядя на биотика глаза в глаза. — Сложи два и два, умный ведь мужик: кто сильней? Двое биотиков и солдат Альянса с современным вооружением и годами обучения за спиной, или ваша восьмерка, из которой как минимум один — вообще не боец? Если бы я хотела стрельбы, то не стала бы сюда на карачках полчаса ползти и разговоры разговаривать. Кстати, я Рин.

— Кир, — тихо произносит главный. — И все-таки, зачем вы здесь?

— Я пришла помочь. Не ему, — я кивнула на Мартина Бейнса, который или до сих пор не пришел в себя, или пришел, но благоразумно не подавал голоса. — Вам.

— Чем ты поможешь? — биотик зло прищурился и метнул злой взгляд на чиновника. — Думаешь, в мире так все просто — пришла, помахала пушкой, поговорила и все уладилось? Разочарую — это не так.

— Ну так просвети меня, в чем проблема, которую нельзя решить разговором. Кстати, пушкой пока что машешь только ты и твои помощники. Дико напрягает, если честно.

Судя по тому, как подобрались ребята за моей спиной — драки нам не миновать.

— Проблема в этой сволочи, — Кир дулом винтовки указал на Бернса. — Кое-кто решил, что установить компании биотиков гнилые усилители со всевозможными нарушениями — хороший способ набить собственный карман. И теперь нам требуется разрешение от этого урода, чтобы провели… чтобы имплантанты удалили. Вот только он его не дает, потому что это затрагивает его интересы.

Парень зажмурился и хрипло выдохнул.

— Кир! — девушка на пару лет младше меня метнулась вперед, встревоженно заглядывая парню в лицо.

— Все нормально, — чуть улыбнулся он, отнимая от лица руку, которой пытался незаметно стереть сочившуюся из носа кровь. — Отойди…

Он сполз по стене на пол, запрокинув голову, но по прежнему не выпуская оружия из рук. Вот же упорный, блин! Девчонку надо от него оттащить — мало ли, как она, верней, ее имплантанты, отреагируют на случайный выброс «темной энергии» от парня.

— Кир, спокойно. Я сейчас подойду к тебе, хорошо? У меня нет усилителей, то есть — случайные биотические всполохи погашу без вреда для кого-либо… — я демонстративно отстегнула с пояса пистолет и нажала едва заметную пластину на груди. За спиной с глухим звуком упала на пол штурмовая винтовка. Шаг вперед. Никто не стреляет. Второй. Третий. Я оказываюсь рядом с парнем и, мягко отстранив молодую девушку, обнимаю биотика за плечи, притягивая к себе. Падающая из рук парня винтовка запускает цепную реакцию — его бойцы опускают оружие.

— Лейтенант Аленко, вызываю «Нормандию». Пришлите челнок на «Онтарио» за группой высадки. С нами биотик, которому нужна срочная медицинская помощь, — голос Кайдена за спиной показывает мне, что наши с сокомандниками мысли идут в одном направлении.

— Эй, мы так не договаривались! — возмутился было один из биотиков. Тот самый, который говорил про то, что я заговариваю им зубы. — Мы не закончили с Бернсом.

— Вы ничего и не начинали, — зло рыкнула я, на миг отрывая взгляд от бледного лица замершего у меня на руках Кира. — Что, будете продолжать этот фарс? Ни корабль угнать, ни заложника нормально взять. Защитного периметра никакого, воинские таланты ваши весьма сомнительны. Любой отряд альянсеров сотрет вас в порошок, и вы это знаете. Не аргумент? Если нет, то напомню, что ему нужен нормальный врач. А ближайший медик сейчас на нашем корабле. В общем, ребята, оружие на пол и я сделаю все возможное, чтобы за этот фарс, что вы здесь устроили, вы отделались каким-то минимумом. И чтобы проблема ваша, из-за которой вы Бернса захватили, тоже была решена. Не через Бернса — тут, я так понимаю, все глухо.

— У нас есть… его данные. Всего этого хватит, чтобы… Но зашифровано… — Кир содрогнулся и пострался повернуться таким образом, чтобы свет не бил в глаза.

— Чшшш… Потерпи. Все будет хорошо. И Бернса твоего прижучим, и тебя сейчас врачу сдадим…

— Бесполезно. Я знал, что времени мало… Не для себя хотел… Сестра…

— Кир… — глухой вскрик. Девочка за моей спиной судорожно всхлипывает. Биотики стоят в растерянности, словно бы не зная, что делать. А они и не знают. И я не знаю. Вот такие они, экстремисты. И вот такие мы, мать вашу, космопехи…

В такие моменты я ненавижу себя за полное ощущение беспомощности. А еще — за то, что при выборе «характеристик», который давала мне Алика, не додумалась взять что-то, что будет полезно не только мне, но и кому-то другому. Эгоистка махровая! Вот штурмовой винтовкой, Рин, ты бы стрелять все равно научилась. А на Элизиуме бы выкрутилась имеющимися у тебя знаниями по обращению с пневматикой и опытом по пейнтболу на недостроях. Было бы целительство какое-нибудь, или хотя бы, по местным меркам, качественное медицинское образование, курсов эдак за пять универа. Ага, и зрение рентген, чтобы определять, что именно не так с человеком.

Полчаса спустя я сижу в лазарете «Нормандии» рядом с койкой, на которой лежит Кир. Сразу же память услужливо подсовывает происшествие с Кайденом. Более месяца назад все произошло, а такое ощущение, что как вчера это было… То же самое ощущение страха за другого, тот же самый вопль души «блять, да лучше бы я сама вот так вот на койке валялась, корчась от боли, лишь бы не видеть, как плохо другому».

Парень умирает. Знает об этом, относится так… спокойно. Не по-детски. А ведь он еще ребенок, по сути. На год младше меня на самом деле, хоть и выглядит взрослей. Реальной меня. Восемнадцать лет. Сестре шестнадцать. Им и еще группе людей-биотиков были вживлены имплантанты новой модификации. Что заставило компанию пойти в «тестовую группу» частной корпорации — история умалчивает, но кажется, ответ прост — деньги. Однако, Бернс, ведущий переговоры между поставщиком тестовых био-усилителей и непосредственно компанией, решил погреть на этом деле руки. Итог — ребятам вместо опробованной в лабораторных условиях модели была вживлена хрень из низкокачественных материалов, которая мало того что нестабильна, так еще и провоцирует интоксикацию организма продуктами распада нуль-элемента. Все это вкратце пояснила мне Чаквас, пока я выполняла роль добровольного ассистента, «снимая» на себя все импульсы темной энергии. Тирада была пространной, наполненной сложными терминами, но суть я уяснила. Для парня счет шел уже даже не на дни, а на часы.

И этих часов у него не было. Единственным шансом спасти остальных ребят, в том числе и Алину — сестру Кира, было удаление имплантанта. Операция сложная, опасная и дорогостоящая. Но средства на нее в подкомитете по изучению сверхлюдей были предусмотрены. Проблема в том, что для подтверждения целесообразности этой операции нужны были настоящие документы на биоусилители ребят, которые были у Бернса. И эта тварь их не отдавала. Как говорил он сам — их у него не было. Врет. Сто пудов врет. Сейчас эта сволочь лежит в дальнем конце лазарета и периодически отвлекает на себя внимание Чаквас, ноя о том, как ему плохо, больно и так далее. Сука...

Кир, в отличие от Бернса, лежал тихо. Ни крика, ни стона. Только судорожно сжавшаяся на простыне рука и белое до синевы лицо давали понять, насколько ему на самом деле плохо.

— Капитан Шепард? — тихий голос парня вывел меня из прострации. — Я могу попросить вас об одном… одолжении? Верней сказать, о двух, — добавил Кир после секундной заминки.

— Да, — так же тихо произнесла я. Даже не уточняя, о чем именно пойдет речь.

— Хорошо. Мне просто нужно, чтобы вы кое-что записали. С моих слов. Мне самому сейчас… трудно, — парень скривился и сел, обхватив руками колени и уткнувшись в них лбом. Чем еще сильней напомнил мне нашего Кайдена.

— Диктуй, — по-прежнему тем же тихим, бесцветным тоном произнесла я. — И можно на «ты».

— Я, Чершенко Кир, две тысячи сто шестьдесят пятого года рождения, признаюсь в создании преступной группы с целью… — начал парень практически без запинки произносить текст признания. Словно бы составил его в голове давно, словно знал, что рано или поздно ему придется произнести эти слова. — Только не пытайся меня отговорить, — едва заметно усмехнулся он, увидев потрясение на моем лице.

— Не буду, — мотнула головой я. — Диктуй дальше.

Прикусив щеку изнутри, чтобы не заорать от ощущения отчаяния и тоски, которое заполняло душу, я продолжаю выполнять последнюю волю этого странного парня. Он… правильно поступает. Берет всю вину на себя, выгораживая друзей и сестру. По сути — это верное решение. Ему уже не помочь и он это прекрасно знает, а ребята, оставшиеся на свободе, еще будут иметь призрачные шансы исправить ситуацию со своими имплантантами. Если не сделают глупости. Если найдут влиятельного покровителя, который им поможет. Если вдруг фишка ляжет так, что им повезет… Слишком много «если» — именно поэтому шансы и считаются «призрачными». Кир это понимает. Но не собирается отнимать у друзей и эти шансы. Поэтому диктует. Понимаю и я. Поэтому продолжаю писать.

Двадцать долбанных минут, во время которых Кир детально описывает свои действия по захвату грузового корабля, напоминает о том, что остальные, по сути, просто стояли рядом и смотрели, ну или же действовали по его принуждению. По прошествии этих двадцати минут парень замолкает, тяжело и часто дыша — разговор отнял у него практически все силы.

Сама не зная зачем, протягиваю руку вперед и осторожно провожу по темным жестким вихрам. Кир поворачивает голову, утыкаясь лбом мне в ладонь и чуть улыбается. Как вообще можно в таком состоянии демонстрировать какие-то положительные эмоции — мне непонятно. И чему тут вообще можно радоваться. Разве что лыбиться назло, чтобы не видели, как больно на самом деле, но улыбка Кира была совсем не такой. Доброй. Искренней.

— Шепард… А я ведь о тебе слышал… Герой Элизиума, а на деле — обычная девчонка… Забавно… — речь парня прервалась глухим вскриком.

Я едва успела подхватить его, не давая упасть с койки.

— Доктор Чаквас!

Женщина кидается к нам, тут же оценив ситуацию и вводя какое-то лекарство с помощью консоли. Кир стонет и пытается выдрать из руки катетер, мне приходится удерживать его силой. Что-то бормочет, зовет сестру, но когда я спрашиваю, хочет ли он ее увидеть, говорит, что нет — не хочет, потому что не надо ей этого видеть. Потом говорит, что и мне не надо, и что хочет, чтобы я ушла, но сам при этом продолжает сжимать в кулаке ворот моего комбинезона.

— Рин… Ты только… Если можешь им помочь, ребятам, дать ход делу Бернса… Что-то найти… Помоги, прошу тебя…

От этих слов почему-то пропадает комок в горле и слезы исчезают, так и не появившись. Это последние осознанные слова, которые парень произносит. Дальше начинается бред. Снова упоминание сестры, каких-то незнакомых мне вовсе людей. Слова — и мои, и его — уже проходят… мимо сознания. Не запоминаются. Все, что есть — свинцовая тяжесть чужого тела, чужие пальцы, вцепившиеся в ворот комбинезона и осознание, что прямо сейчас, фактически у тебя на руках кто-то умирает, а ты сидишь, обнимаешь его, бормочешь что-то успокаивающее, но ничего не можешь сделать.

Лучше под пули! В горячую точку, на войну, под фугасные гранаты и отравленные полонием пули! В облака ядовитого газа, под колеса транспортеров. И одной, одной, без кого бы то ни было, чтобы не понимать, что когда-нибудь ситуация повторится, и кто-то вот так же окажется у тебя на руках. Кто-то более родной… Если так реагируешь на смерть только встреченного парня, то какого будет потерять близкого? Поэтому — одной, чтобы никто даже не знал, где нахожусь… И чтобы вот так не оказаться самой рядом с кем-то, кто не сможет помочь и будет потом, возможно, всю оставшуюся жизнь вспоминать меня и мои последние минуты жизни… А ведь так и было бы, останься я в родном мире. А так что? Так — Горн, где рядом не будет НИКОГО. Где точно никто не пройдет через то же, через что я сейчас…

Сейчас… Сейчас ничего нельзя сделать. Сейчас можно было только смотреть. На последствия. Чужих ошибок, чужой жадности. Извлекать урок. Важный для себя урок. Что если я ошибусь, что если я, подобно Мартину Бернсу, продам душу за пачку кредитов, если поступлю не так… То у моих поступков тоже будут последствия. Дерьмо, увеличивающееся в геометрической прогрессии… наверное, так все и начинается — с одного человека. С одного урода. От которого страдают другие и уже они, словно отравленные одним лишь его прикосновением, начинают делать ужасные и неисправимые вещи.

Чаквас суетится рядом, демонстративно не замечая меня. Сначала — подключает парня к кислороду, чтобы было легче дышать. Потом — оставив попытку отцепить его от меня, встревоженно смотрит уже на мое лицо. Неизвестно, сколько продолжается игра в гляделки, но ее отвлекает Бернс, снова требующий к себе внимания. Сколько времени проходит? Час? Два? Десять? Я не знаю — сознание включается только когда Кир затихает, когда понимаю, что рука больше не сжимает судорожно мой измятый комбез, а сам парень не пытается прошептать что-то невнятное. Система пищит… Вот так вот жизни и заканчиваются.

Бережно укладываю тело на койку и, ни слова больше не сказав, выхожу из лазарета. Уже когда я в дверях, Чаквас начинает мне что-то говорить, но я лишь отмахиваюсь. Дойдя до своей каюты понимаю, что забыла в лазарете инструментрон. А он мне сейчас понадобится. Хочу кое-с кем попробовать связаться и, вдобавок, написать рапорт. Спать не хочу. Ночь глухая, отбой уже был, судя по всему, часа три назад. Интересно, почему капитан Андерсон до сих пор не потребовал у меня хотя бы устный отчет? Проходя мимо кают замечаю, что две из них находятся под охраной из четырех вооруженных бойцов, а сами замки на дверях заблокированы. Надо полагать — именно в этих каютах разместили «пленных». Пускай. Дерьмо, кто-то еще должен будет сообщить им про смерть Кира, только бы это была не я…

Дверь лазарета открылась, пропуская меня внутрь. Чаквас, судя по всему, вышла ненадолго или в хранилище, дверь в которое находилась в дальнем конце помещения, или же куда-то на корабль по делам. Первое, что я заметила на входе в обитель больных и несчастных — Мартин Бернс, копошащийся у накрытого простыней тела. Глухая волна злобы осталась невысказанной.

— Что-то потеряли? — тихим, спокойным голосом спросила я, забирая со стола Чаквас оставленный мною там давеча инструментрон.

— Капитан Шепард, — мужчина подался мне навстречу, протягивая руку для рукопожатия. Стоит ли говорить, что этот жест был мною проигнорирован. — Я так полагаю, именно вас мне следует благодарить за спасение. Дело в том, что я обычно не имею привычки мародерствовать, но этот биотик и его сообщники украли мои важные рабочие документы.

— Не думаю, что вы выбрали лучший способ вернуть их.

За спиной Бернса открылась дверь «подсобки» и оттуда вышла Чаквас. Заметив наш разговор, медик напряглась и невольно потянулась рукой к тревожной кнопке. Доктор, доктор, за кого вы меня принимаете… Чтобы я мочканула «клиента», да еще и на военном корабле, да еще и при свидетелях… Тем временем Бернс, судя по всему, не осмыслил ситуацию в целом, поскольку продолжил диалог.

— Я это уже понял. Не могли бы вы помочь мне с этим вопросом… — заискивающе произнес мужик. А глаза-то как забегали… мертвые глаза.

За моей спиной открылась дверь. По походке я узнала капитана Андерсона, ну а кто бы еще это мог быть… Наверняка пришел по своей привычке за отчетом медика… Не в его правилах гонять женщину к себе «на ковер» — к медику, я уже заметила, капитан относится прямо-таки с почтением. Хотя… К ней все так относятся, особенно на ее территории, то бишь в лазарете. Даже я уважение проявляю. Хотя сбегаю отсюда так быстро, как только могу.

— По директивам Альянса Систем и правилам, согласно которым мы действуем в подобных ситуациях, будет произведена, или уже произведена процедура описи изъятых у задержанных вещей и ваши документы, если таковые среди их вещей будут обнаружены, вернутся к вам в целости и сохранности в том случае, если не будут считаться важной уликой.

— Кто производит опись? — деловито уточнил у меня мужчина, уже прикидывая, во сколько кредитов ему обойдется преждевременное изъятие из лап моих сослуживцев собственных документов.

— Я командир группы высадки и не занимаюсь подобного рода вещами. Полагаю, вам следует обсудить вашу ситуацию с капитаном этого судна или первым помощником, — в этот момент я развернулась и «заметила» Андерсона. — Сэр! — сразу вытянулась в струнку, отдавая честь.

По глазам начальства я заметила, что он… взбешен — это мягко сказано. Ну да, небось на камерах-то уже отследил, что именно тут происходит и происходило все это время.

— Капитан Шепард.

— Да, сэр!

— В карцер.

— Слушаюсь, сэр!

Уточнять, почему именно, смысла не было. Я находилась после отбоя не у себя в каюте и даже не на пути из туалета в каюту. Грубо говоря — просто шарахалась по кораблю. Не по делу. Не по правилам. И что самое главное — на глазах у чужого.

Путь до славного помещения с голыми стенами и единственной койкой я преодолела за полминуты. Кивнула на входе часовому, привычному к моим подобного рода появлениям, сообщила, что я тут на сутки как минимум (а то и больше — если Андерсон решит продлить наказание) и, дождавшись звука запираемого магнитного замка на дверях, завалилась на койку, намереваясь набросать черновик рапорта. В спину что-то больно воткнулось. Едва подавив шипение, я осторожно поерзала лопатками по жесткой постели, проверяя свою догадку.

Кир… Артист эдакий… Я даже не заметила, когда именно он засунул мне за шиворот носитель с данными Бернса! Вот почему он просил меня помочь ребятам… Доверился… А я ведь просто незнакомый, случайно встреченный человек… Как и он для меня. Почему же так больно от его потери?

Я знала расположение камер, равно как и знала, что все мои перемещения записываются. А еще — что любую систему, в том числе и камеры, можно обмануть.

За сохранность носителя лично у меня я поручиться не могла — через пару-тройку часов мы будем в ближайшей колонии, где представители военной полиции Альянса просто перевернут вверх дном все судно по приказу Бернса. Там, где он не сможет взять своим именем, возьмет хитростью и кредитами. А значит — на «Нормандии» быть обыску, ведь за эту флешку и имеющуюся на ней информацию наверняка не жалко и убить. Любого. Например, меня. И возможно всех, кто встанет на пути между Бернсом и мною с этой флэшкой. Догадаться, у кого носитель, смогут быстро — контакт с Киром имели только я и Чаквас, а значит… О, черт, куда же я опять влезла и, главное — что мне со всем этим делать? Стоп, не паниковать! Я влезла в это дело, верно? Я пообещала Киру, что помогу его ребятам? Ну так и надо это делать, а не сопли разводить… Активировав инструментрон, я принялась набирать текст сообщения, которое отправилось на знакомый адрес. Только бы получилось!

Капитан Андерсон смотрел запись с камер наблюдения и нервно теребил в руке блок данных, на котором был отчет Шепард о высадке. С момента того происшествия прошло три недели, которые ознаменовались как минимум десятком странных событий. И все они были связаны с Шепард. Сейчас капитан больше всего беспокоился о том, что Шепард, следуя предначертанному Прессли пути, «отобьется от рук» и натворит что-нибудь эдакое. Как бы то ни было, в ближайшем порту надо будет от нее избавляться. Официально. А для командования группой высадки найти другого человека.

Чаквас была против. Но она же и сообщила первой о том, что события, которые произошли той ночью в лазарете, могли нанести психике девушки намного более сильный вред, чем все произошедшее на Элизиуме и других заданиях, вместе взятое. Андерсон по себе знал — когда умирает на твоих глазах кто-то достаточно близкий… После этого сильно меняешься. И не в лучшую сторону.

Тем не менее, решить проблему каким-то иным способом, кроме передачи Айрин Шепард команде продвинутых психологов и психиатров, у них не было. От их помощи девушка сознательно отказывалась, замкнувшись в себе и порой целыми днями ни с кем не разговаривая. Эти самые «целые дни» она проводила в карцере и порой у Андерсона возникало ощущение, что она специально нарушает правила для того, чтобы оказаться одной в четырех стенах и ни с кем не разговаривать.

Сам облик Айрин сильно изменился за это время — под глазами залегли темные круги, лицо осунулось настолько, что возникали подозрения, будто она целыми днями почти ничего не ест. Андерсон с щемящей тоской вспомнил прошлые дни и веселую саркастичную девчонку, которой Рин была когда-то. И какой уже не будет.

Заметив, что Айрин сейчас находится в кают-компании, причем составлял ей компанию штурман Прессли, Андерсон понял, что прямо сейчас произойдет что-то очень нехорошее и по этой причине проследовал на всякий случай к месту возможного боя. Еще три недели назад он был готов поручиться за Шепард головой, но сейчас, учитывая ее состояние… Она больше не его солдат, а просто неуправляемый и, возможно, опасный биотик.

— Шепард, никакие произошедшие за последние дни изменения не оправдывают вашего поведения, — как раз заканчивал тираду старпом. — Мы — солдаты Альянса. Мы ведем борьбу за обеспечение существования…

Внезапно Айрин зло усмехнулась и продолжила тираду Прессли.

— … и за распространение нашей расы и нашего народа. Мы ведем борьбу за обеспечение пропитания наших детей, за чистоту нашей крови, за свободу и независимость нашего отечества. Мы ведем борьбу за то, чтобы народ наш действительно мог выполнить ту историческую миссию, которая возложена на него творцом вселенной. Каждая наша мысль и каждая наша идея, вся наша наука и все наше знание — все должно служить только этой цели. Только с этой единственной точки зрения должны мы проверять целесообразность того или другого средства.

— Именно! — торжествующе заметил Прессли. — Вот бывают же в вашей голове адекватные, точные мысли.

— Это не моя мысль, сэр. Цитата из книги. Майн Кампф называется. Ее автор — Адольф Гитлер, вы с ним наверняка нашли бы много тем для поддержания беседы, сэр, — широко улыбнулась Айрин и повернулась к старшему помощнику. В глазах ее плескалась ненависть.

Штурман на мгновение окаменел. После чего зло произнес:

— В карцер.

— Слушаюсь, сэр, — издевательски произнесла Айрин, не менее издевательски отдала честь и, отправив пустой стакан в утилизатор, направилась к выходу из кают компании. Заметив Андерсона, также издевательски козырнула и, не произнеся больше ни единого слова, двинулась в сторону карцера.

В голове капитана крутилась теперь только одна мысль — где именно он ошибся. Он за свою жизнь и за время своей работы в Альянсе видел самых разных людей. Несмотря на вбитую в подкорку мозга большинству из них дисциплину, они часто были очень далеки от идеала. Он отлично знал — любого новичка в команде требовалось «обкатать», адаптировать к общему составу судна и, как ни крути — воспитывать. Под его началом часто служили люди младше двадцати пяти лет и многим из них также, как и Айрин, можно было смело клеить статус «трудного подростка». Но трудного — не значит «негодного».

Эта девушка была по-своему особенной. Да — в ней никогда не было и намека на дисциплину, уважения общепринятых для других ценностей, но были ценности и принципы свои собственные, которые оказывались порой во много раз лучше. Она не бросала своих, искала мирные пути решения проблем, стремилась в меру своих сил помочь и никогда, на его памяти, не злоупотребляла служебным положением и наличием силы, большинству людей неподвластной. А сейчас вдруг в ее личности ему открывались такие стороны, что невольно становилось жаль времени, потраченного на эту девушку. Лично он сам не считал случившееся оправданием столь неожиданной смене линии поведения. Всех ломают, пытаются искалечить тело и душу, всех их бросают под пули, заставляя принимать на себя основной удар, но все же… Все же кто-то выживает, становится сильней, делает выводы из полученных жизненных уроков, учится чему-то и при этом сохраняет изначальные лучшие свои черты. Совершенствуется в процессе, а Шепард… Она предпочла просто сломаться.

Поговорить с ней он даже не пытался. Зачем тратить время, когда и так все понятно? Лишь подал запрос на Атау-441-029 — ту колонию, где они должны были приземлиться через три дня, чтобы прислали за ней соответствующего представителя. Эти несколько дней до прибытия «на сушу» прошли практически незаметно — он разбирал рапорты Айрин с высадок, готовил документы на запрос нового члена экипажа и даже практически выкинул из головы все мысли о пришелице из параллельного мира. Совершил ли он ошибку, когда предложил ей выход на Элизиуме? Да. Он это понял еще тогда, когда она рассказывала ему о возможном будущем. Может, Айрин Шепард просто решила не пытаться что-либо изменить в лучшую сторону? Ее можно понять — кому же захочется умирать, хоть и в перспективе, за чужой мир? В любом случае, если события пойдут так, как она говорила — он сам наверняка сможет предпринять нужные шаги по изменению ситуации в лучшую сторону. Как говорила порой сама Айрин — незаменимых нет. Вот и она — не незаменима. Пожалуй, важна была…

Едва судно произвело посадку, на борт пожелали подняться двое людей. В этот раз Андерсон решил сам встретить их, поскольку понимал, что именно им нужно на его корабле. Ну и заодно хотел сам проконтролировать транспортировку биотика без усилителей. В прошлый раз она не сопротивлялась, вот только с прошлого раза прошло два с лишним года и Рин за это время изменилась. Возможно даже — не в лучшую сторону.

— Стивен Хирбингем, подкомитет по изучению сверхлюдей, — представился один из людей, второй же молча предъявил документы на членство в этой самой организации. А заодно — разрешение руководства Альянса забрать некую Айрин Джейн Шепард. Название организации Андерсона сразу же насторожило. Впрочем — официальных препятствий чинить он не стал, да и права не имел. Вместо этого он ОЧЕНЬ ДОЛГО изучал их документы. Несколько раз ГРОМКО, практически на весь БИЦ уточнил фамилии и звания людей, которым должен был передать биотика, а после чего, демонстративно подозвав солдат с поста, приказал тем найти и привести капитана Айрин Шепард.

Он заметил, как исчез под шумок Прессли, до этого стоящий на мостике. Также не преминул заметить, что пилот НАВЕРНЯКА слышал их диалог по корабельной связи. Именно поэтому он был не удивлен, когда ребята, отправившиеся на поиски капитана, вернулись ни с чем.

Практически по мановению руки «Нормандию» заполонили чужие солдаты. Как и ожидалось, были прочесаны все палубы, каюты и даже вентиляционные ходы. А еще — зайдя после того, как солдаты ушли, в каюту Айрин Шепард, Андерсон заметил, что привычный девчонке бардак сменился вообще несусветным беспорядком. Таким, как будто солдаты и люди из подкомитета что-то искали. Тем не менее, поиски их успехом не увенчались. И он не сомневался, что именно по этой колонии искать Айрин Шепард они будут очень, очень долго. Ведь она именно здесь проводила увольнительные, а значит — гарантированно знала каждый закоулок. Вдобавок — девчонка обладала хорошими навыками маскировки для того, чтобы затеряться среди тысяч других людей.

— Во что же ты на этот раз ввязалась? — едва слышно пробормотал Андерсон, возвращаясь в свою каюту. И самое главное — когда именно эта несносная девчонка успела перетянуть на свою сторону первого помощника?

* * *

Когда Джокер сообщил о том, что по мою душу пришли из Подкомитета, я все поняла. Поняла, но не сразу сообразила, что именно делать. Была простая мысль — заныкаться в кабине у пилота, после чего выйти обычным путем, но я сразу же ее отмела. Во-первых — не факт, что снаружи не стоит кто-то из «комитетчиков», а во-вторых — не факт, что мой пропуск на «Нормандию» функционирует в прежнем режиме. А если он не функционирует, то выйти я смогу только в шлюзовую камеру, которая будет заперта за моей спиной и, таким образом, окажусь я в самой настоящей клетке.

Именно поэтому я решила первым делом спрятаться от комитетчиков на корабле. Благо — некоторые вентиляционные ходы знала, как свои пять пальцев, поскольку уже задолбалась по этим ходам ползать, выполняя поручения Адамса.

Но едва я попыталась проскользнуть к такому ходу, как он оказался тут же заблокирован. Что за…

Вспомнив, что сегодня смена Прессли, я едва не завыла от досады. Если бы Андерсона, то мостик был бы пуст, а так… Так эта старая сволочь просто заблокировала мне путь к спасению.

Просто спрятаться! С этой мыслью я кинулась к лестнице на инженерную палубу. Вовремя — едва я успела пробежать несколько ступеней, как за спиной послышались голоса Андерсона и двух комитетчиков. Что же он так громко-то, а?

Сильные руки схватили меня со спины. Неизвестный перехватил рукой за талию, а второй надежно закрыл мне нос и рот. После этого втянул в небольшое техническое помещение, в котором и отпустил, заставляя обернуться к себе лицом.

— Вы? — прохрипела я, пытаясь откашляться. Все-таки, дыхалку он мне знатно перекрыл.

Действительно — увидеть самого Чарльза Прессли, который то ли спасает меня, то ли надежно запирает… Нет, запер дверь он за нами, а если бы хотел закрыть — просто толкнул бы внутрь и запер бы комнату снаружи.

— Летать умеешь? — быстро прошептал он, пропихивая мне в руки мой же собственный пистолет и проводя какой-то картой по герметичному отсеку, в который по специальной трубе подавался спрессованный мусор «на выброс». Открыть этот отсек из данной комнаты можно было только находясь на земле и только в целях ремонта. Карту доступа штурман позаимствовал у кого-то из технарей. Или у него она есть по правилам? Неважно. Важно было другое — мне теперь можно сбежать!

— Да, — быстро кивнув, я залезла на «линию подачи дерьма» и дождалась, пока мужчина нажмет несколько кнопок на стене. Сильный толчок сжатого воздуха в спину — и вот я на пути к свободе. Шлюз для выброса мусора представлял собой квадратную дыру метр на метр. Так что вылетела я просто отлично. С высоты метров десяти, а может и больше, но разве такими вещами напугаешь биотика? Вот и я о том же, что не напугаешь...

Таким образом, уже пятнадцать минут спустя я бежала куда глаза глядят, дабы не догнали и не поймали. Вдогонку, впрочем, никто не кинулся. Ну да — в розыск меня объявят не сразу, хотя бы час будет в запасе, даже учитывая современные высокие технологии.

Пока обыщут корабль, пока очухаются, пока… Ай, да за это время я успею триста раз сгонять в нужное место!

Добираться пришлось пешком. Ну а как иначе, если учесть, что манипуляцию средств на счетах отслеживают? Вот и я о том же, что никак.

Знакомый бар я нашла сразу. Плюхнулась за стойку, попросила меню и принялась как бы невзначай рассматривать помещение. Эрику увидела сразу — беловолосая зеленоглазая блондинка в вызывающей одежде как раз беззастенчиво флиртовала с одним из посетителей кафетерия. Тот, впрочем, почему-то отвел взгляд от неземной красоты и переключил внимание на меня.

— Какие милые девушки порой бывают в этих славных заведениях.

— Спасибо за комплимент. Вы продолжайте, продолжайте, мне нравится, — фыркнула я, отвлекаясь от изучения ассортимента блюд.

— Могу поинтересоваться — это ваш цвет волос, или… — мужчина провел рукой по моей голове и как бы невзначай просунул руку за ворот комбинезона.

— Хей, за руками следи, — огрызнулась я. — Мой, а что?

— Ну… Я тут думаю… Мне можно вас угостить? Или, наверное, вы предпочтете провести время в какой-то другой, неформальной обстановке.

— Да ты на что намекаешь, козлина?! — взревела я, выливая содержимое стакана в лицо «пациенту».

— Да ты что тво… Ты знаешь, что я тебе сейчас… — мужик кинулся в драку.

— Помогите, убивают! — пронзительный визг «блондинки» добавил действующему бардаку праздничной атмосферы. В этот момент в кафетерии погас свет и я, смачно ударив в ебло кого-то позади себя, дождалась реакции «да ты чо, нахер, блять, совсем оборзел», после чего под звуки боя тихо мирно под столами пробралась к выходу. Теперь главное — тянуть время!

Как я и подозревала — троица неизвестных мне людей преследовала меня практически всю дорогу. Уй, ребятки, это вы зря!

Первым делом я пробежалась через знакомый нам с Азеком двор. Тот самый, где мы три часа провисели на дереве, спасаясь от милой собачки полтора метра в холке. В этот раз собачка тоже была, и я успела пробежать перед ее носом как раз за секунду до того момента, как милый песик, вырвав с корнем качественную стальную цепь, кинулся на идущих следом за мной людей. Минус три. Если даже они в состоянии будут продолжить погоню, то я к тому моменту потеряюсь так, что ни одна полиция не отыщет. Хотя нет — полиция-то как раз отыщет.

Сколько их послали по мою душу? Неизвестно. Но за последующие почти десять часов петляния по знакомым улицам, дворам и переулкам, я успела насчитать как минимум три десятка заинтересованных во мне лиц. Не шибко-то привычное внимание… Так или иначе, от этих людей у меня получалось избавляться. Без крови. И без биотики. Официального разрешения в меня стрелять им не дали, судя по всему, даже после поступления в полицию ориентировки. А может быть, не хотели пугать гражданское население? Все-таки тут вам не Земля, где можно палить где ни попадя, тут надо лицо перед ксеносами держать. Ксеносы… при упоминании этого слова в голове что-то щелкнуло, какая-то мысль, но по причине начавшегося вновь преследования от нее пришлось избавиться.

Гонка затягивалась. Один раз у меня получилось почти полчаса отсидеться на незнакомом чердаке, но стоило понадеяться, что получится тут и остаться на ночь, как дверь начали вскрывать. Пришлось уходить по крышам и, мать вашу, меня это порядочно заебало!

Транспорта у меня по-прежнему не было. У преследователей если и был, то не с мигалкой и без соответствующей маркировки. То есть… думай, Рин, думай… Они меня пока что не убили. Даже не начали стрелять. Даже не попытались подстрелить мне что-нибудь, чтобы снизить скорость перемещения. Почему?! Не хотят привлекать внимание? Или же…

В голову стрельнула одна мысль. В свое время Арктус успел мне рассказать о некоторых протоколах передачи данных, которые подсоединяются к другим интерфейсам инструментрона — например, медицинскому, и активизируются при определенных обстоятельствах. Например, если гуманоида, у которого установлен такой протокол, убить или ранить.

Могут ли знать о таких протоколах люди Бернса и его сообщников? Да запросто! Могут ли они подозревать о том, что я ими пользуюсь? Да с какой радости?! Хотя… Если они каким-то образом раздобыли записи с высадки на «Онтарио» и заметили у меня на боку турианское оружие, причем далеко не «ширпотреб», который используют обычные вояки… если они вдобавок каким-то способом (а каким — это понятно: деньги до сих пор решают все) раздобыли мое личное дело и увидели на нем метку Спецкорпуса, то есть какой-то гриф, или же просто запись, сделанную обо мне Арктусом (если выживу — не забыть спросить у Андерсона, что это за метка такая)… Могли ли они в этом случае предположить существование такого протокола у меня? Да запросто. Что я в случае угрозы своей жизни начну передачу данных и хоть часть из них будет повреждена, но попадет не в те руки, то есть не к друзьям Бернса? Да запросто!

Вот почему они меня не трогают! Вот почему постараются в любом случае схватить живой! И вот почему ни в коем случае нельзя дать им это сделать… До определенного момента. Рикки и ее приятелю потребуется еще максимум сутки, чтобы добраться до Арктура и, использовав все полномочия действущего «ассассина» дать ход зашифрованным документам. Всего лишь сутки…

Я же не смогу столько!!! Осознание этого факта дошло до меня, когда я, оторвавшись от очередной волны преследователей, заозиралась в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Перевести дыхание, вытереть пот и хоть немного отдохнуть от гонки преследования! Я ведь не сплю уже четвертые сутки, а до этого три недели от силы по паре часов в день!!! Когда один внутренний голос был уже готов разрыдаться от бессилия, в диалог вступил другой.

Что, сука, взвыла уже, да?! Это тебе не дохлых трусливых ублюдков с района пиздить. И даже не с однокурсниками на Адегоне драться? А дальше ведь хуже будет, намного хуже. Назвалась Шепард — будь добра теперь стать Шепард. Да-да, тем самым несгибаемым игровым монстром, который никогда не спит, всегда ходит в тяжеленной броне, обвешан оружием по самые уши, не устает, всегда в настроении, всегда готов к любым подвигам и… И что, что ты «живой человек»? Никого это уже не волнует, девочка моя!

Примерно на этой веселой ноте я почувствовала спиной транспорт, летящий чуть ли не на меня. Метнувшись в сторону и сгруппировавшись при падении, я отскочила в сторону и сунула руку за пазуху, приготовившись-таки пустить в ход оружие.

— Мелкая, ты там не прихуела? — злой голос раздался над ухом, после чего меня одной рукой подняли за шиворот и закинули в аэрокар. Следом за этим событием азари как ни в чем ни бывало села за руль транспорта и заставила его влиться в поток машин над нашими головами.

— Индриа? — едва слышно пробормотала я, еще не веря в происходящее.

— А кого ты еще ожидала увидеть? — фыркнула она, что-то высматривая на панели управления. — Дай свой инструментрон.

— Держи, — хмыкнула я.

Азари провела над моим инструментроном своим собственным, то ли отключая так, чтобы не отследили, то ли окончательно ломая. Пофиг — новый куплю здесь же потом, когда все закончится.

— Почему ты до сих пор от него не избавилась?

— Потому что мои «друзья», — я показала воздушные кавычки, — походу, заподозрили наличие у меня протокола «Кейзар». А если бы я избавилась от уника, то сразу бы стало понятно, что такого протокола у меня нет и они бы начали стрельбу.

— Они что, не в курсе, что «Кейзар» и ему подобные — только для сотрудников нашей спецслужбы?

Хм… то есть Индриа не знает, что у меня на личном деле метка Арктуса?

— А, хотя да — Арк же тебя отметил. Так что ты умница — сделала правильные выводы по реакции окружающих. Ладно — пока отсидишься у меня и заодно расскажешь, в какое именно дерьмо ты вляпалась на этот раз.

— Ты меня… не сдашь?

— Ну что ты! Я, блять, специально тебя выловила в тихом и безлюдном месте, чтобы незаметно сдать военной полиции Альянса! Богиня, Шепард, чего ты вдруг начала тупить?

— А мой лексикончик-то прижился… — едва слышно пробормотала я. — Можно я посплю сначала, а? Хотя бы пару часов… — глаза сами собой закрылись, и я провалилась в темноту. Долгожданный сон, м-м-м…

Открыв глаза, я несколько минут осматривалась вокруг, дабы понять, где именно нахожусь. Окончательный вывод был прост — нахожусь я в комнате. Стены из пластика, выкрашенные в нежно-голубой цвет, подобранная в тон мебель, минимальное количество этой самой мебели и простые занавески на окнах давали понять, что эта комната либо гостиничный номер, либо же часть квартиры, сдающейся в аренду. По звуку льющейся в отдалении воды поняла, что скорей всего это второй вариант.

Я лежала на раскладном диване, укутанная в теплое одеяло. Хм… Электрогрелка, что ли? Только на батарейках, видимо. Какие же хорошие вещи в этом будущем делают. Потянувшись, зевнув и потерев кулаками глаза, я встала на ноги. Итак — итоги операции: я в одном нижнем белье, в чужой хате и, кажется, до меня доходит, в чьей именно.

— Привет, малая, — в комнату зашла Индриа, на ходу одергивающая футболку.

— Доброе утро, — я улыбнулась и спросила. — А сколько сейчас времени?

— Ты почти сутки продрыхла, — хмыкнула ЛДани. — Давай в душ, потом на кухню. Комбез твой я сейчас принесу — уже должен был высохнуть.

Кивнув, я направилась проводить стандартные утренние манипуляции. Десять минут спустя на кухню зашло привычное всем окружающим чучело в комбезе, со взлохмаченной и торчащей во все стороны шевелюрой и прямо-таки кипящей через край энергией.

— Надеюсь, за время жизни в монастыре ты полюбила азарийское меню, — деловито произнесла девушка, выкладывая мне на тарелку горячую кашу, похожую по консистенции и вкусу на рисовую, а также несколько ломтиков рыбы.