Что с вашей палочкой, мистер Уизли? (джен)

— Ну как? — поинтересовался Рон, когда Риддл наконец пришел в гостиную Гриффиндора — даже позже Гарри, которого мадам Помфри в Больничном крыле минут пятнадцать мурыжила.

«Нужно ли мне прочитать вам лекцию о безопасном сексе, мистер Поттер», — Гарри не хотел вспоминать об этом никогда, и подумывал, не попросить ли кого-нибудь стереть у него из памяти весь прошедший день.

— Этот старый козел, — широко улыбнулся Риддл, и сразу стало понятно, что он говорил о Дамблдоре, — хотел запретить мне участвовать на том основании, что я не студент Хогвартса, а вольный слушатель. Мне пришлось ему напомнить, что школу я не закончил, и что те три ТРИТОНа, которые, по документам, у меня есть, мне поставили автоматом. И поинтересовался, какого черта в таком случае профессор Флитвик буквально на прошлой неделе снял со Слизерина двадцать баллов, когда поймал меня за продажей эротики. Затем подключился Снейп и заявил, что это все произвол, и что я — не физическое лицо, так что штрафовать за мои действия следует Гриффиндор, потому что ты, Уизли, плохо за мной следишь. Тогда МакГонагалл поинтересовалась, а по какому такому праву Снейп штрафует Гриффиндор на такое количество баллов второй год подряд за обычное хамство. Начался отвратительный срач, и я под шумок все-таки кинул свою заявку в Кубок. Кстати, Поттер, баллы тебе вернули, но тебе светит драить сортиры до самого Рождества.

— Ура! — облегченно сказала Гермиона.

— Ну хоть сортиры, а не котлы, не хочу видеть рожу этого упыря, — проворчал Гарри, уминая спертые Фредом и Джорджем с пира пирожные — наконец-то он мог нормально поесть.

— Зато с тебя, Грейнджер, сняли пятьдесят баллов за попытку убийства однокурсника, — закончил Риддл и увел последнее пирожное прямо у Гарри из-под носа.

Рон, хихикая, приобнял поникшую Гермиону.

— Да ладно тебе, ты же не знала, что так получится. Это всего лишь баллы. Мне вообще кажется, что потеря баллов за всякое крутое дерьмо типа как у вас с Гарри сегодня — это повод для гордости. Борьба с системой и все такое!

— Да-да, привыкай быть плохой девочкой, — продолжал улыбаться Риддл, доедая пирожное. — Ты же понимаешь, что как только ты изберешься и заикнешься о своем проекте с освобождением эльфов при наших мажорчиках, тебя тут же закажут?

Гермиона скривилась, но о потере баллов явно уже не думала.

— И что ты предлагаешь? Сначала построить военную диктатуру и повесить на каждого подозрительного богатого расиста следилки типа Большого Брата? — ехидно отбила она.

— А у тебя есть другие варианты? Кроме политических убийств.

— Ты так говоришь, — проницательно заметил Рон, — будто похожую долгую игру планировал ты.

Риддл сделал вид, что не услышал Рона, и пошел отбирать у Ли Джордана контрабандный Летучий Ром.

* * *

Все утро вокруг Кубка паслись несовершеннолетние, которым хотелось славы, денег, и вообще себя показать. Фред и Джордж, наскоро сварившие старящее зелье, как и несколько других студентов, обзавелись бородами. Кто-то чуть не расплющился о невидимую стену вокруг Кубка, влетев в нее на метле. Малышня (им-то это было зачем?) складывала из заявок самолетики, и те даже преодолевали барьер, вот только с меткостью у юных авиаконструкторов был полный швах, а Левиоса в пределах черты не действовала. Риддл внаглую устроился у Кубка с пакетом лакричных леденцов (Гарри не понимал, как он может есть эту отрыжку Сатаны, тем более в таких количествах), бессердечно ржал, щелкал приобретенным летом полароидом (на который обычно снимал котов и себя любимого) и продавал компрометирующие снимки за звонкое золото — чистокровные, правда, смотрели на неподвижные картинки с ужасом, близким к религиозному.

Когда черта вдруг не пустила Уоррингтона, дежуривший у Кубка Муди взял его за шкирку и повел к Снейпу: оказалось, один из слизеринских пятикурсников умудрился в срочном порядке достать Оборотное зелье. Стало понятно, что еще немного, и студенты ради шанса поучаствовать скоро начнут нарушать не только школьные правила, но и уголовный кодекс, и напротив Риддла с полароидом устроился обманчиво добродушный профессор Фликвик с палочкой наготове.

Гарри тем временем передвигался по замку едва ли не по стеночке, сплошь потайными ходами и коридорами: несмотря на то, что большинство студентов волновал Кубок Огня, сочную сплетню про Поттера, который опять жестко нахамил Снейпу и едва не лишил свой факультет всех баллов, хотели обсудить все. Он уже хотел вынырнуть из-за гобелена на третьем этаже, когда услышал за ним приглушенные голоса и замер, проклиная все на свете.

— Что, реально, так и сказал?!

— Мне больше интересно, с каких это пор Снейп на мужиков перешел.

— Перешел? По-твоему, у него вообще кто-то был?

— Гы-гы, вот-вот, за что его любить, за богатый внутренний мир отвратительного мудилы?

— Так его чуть не уволили за роман со студенткой двенадцать лет назад, мне кузина рассказывала.

— Чего-о-о-о, а ну давай подробности!

Гарри откинул гобелен и спрыгнул на пол между шестикурсниками Рейвенкло.

— О, а вот и герой дня! — расплылся в широкой акульей улыбке Инглби, загонщик в квиддичной команде Рейвенкло, против которого Гарри так и не сыграл. — Поттер, ты реально Снейпу?..

— Да, — мрачно сказал Гарри.

— Мужик. Я тебя умоляю. Раскрой тайну. На ком? На ком учился?!

— На моем крестном.

Гарри начинал всерьез подумывать об Обливиэйте.

— Ч… Сириус Блэк? Да ну? — Инглби выудил из сумки один из учебников и достал зажатую между страниц колдографию Сириуса, вырезанную из августовского «Пророка»: кто-то из папарацци тогда подловил его после беспорядков, все еще не особо одетым. — Вот он?!

— Ну он, — сказал Гарри, недобро хмурясь. — Инглби, тебе фотка моего крестного — зачем?

— Э… — Инглби, поймав подозрительные взгляды однокурсников, быстро вывернулся. — Референсы для татуировок!

— Ага, — ни на секунду не поверил Гарри. — Лучше про увольнение расскажите, может, хоть отвлекусь, я задолбался при встрече с боггартами уши затыкать.

На площади Гриммо боггартов было пруд пруди. В последний раз на Гарри из винного шкафчика вышел Снейп в свадебном платье и фате со словами «ты же знал, что все этим кончится, можешь звать меня мамой». Он хотел ослепнуть и записаться на лоботомию одновременно, зато Люпин, заставший этот ужас, так хохотал, что и Риддикулус не потребовался.

— Да чтоб я помнил, как звали эту несчастную, — потер переносицу смуглый однокурсник Инглби — Гарри не помнил его фамилию, потому что не смог бы ее произнести без пары занятий с логопедом. — Какая-то панкуша с нашего факультета, из тех, которые головы летучим мышам откусывали. Снейпа тогда не уволили только потому, что она была совершеннолетней, и они, вроде как, в школе еще не того, ну ты понял.

— Или просто доказать не смогли, — хихикнул Инглби.

— Класс, — задумчиво сказал Гарри. — Значит его можно подставить, когда он меня доведет — прецедент-то уже есть.

— Да может, тебе и не придется, — злобно захихикал высокий лопоухий староста. — Андерсон вчера остался заявку подавать — говорит, Дамблдор Снейпа за твои баллы вчерашние очень сильно не одобрил на пару с МакГонагалл, сказал, что тот ходит по офигенно тонкому льду.

— И что Снейп?

— «Давай, Альбус, найди мне замену, я жду», — передразнил Снейпа староста. — А Дамблдор сказал, что Слагхорн с большим удовольствием вернется с пенсии, чтобы заграбастать в свою коллекцию знаменитостей вот тебя. Короче, Поттер, не надо ходить осторожно. Мы все будем ждать и держать за тебя кулачки. Доведешь ты Снейпа, он попытается тебя задушить…

— Как Грейнджер вчера, — вставил Инглби.

— И Дамблдору придется его уволить! Может, тогда мы сможем спокойно доучиться.

* * *

Когда Кубок выбрал Виктора Крама, никто особо не удивился, но овации он получил громогласные: после Чемпионата Мира фанатов в Хогвартсе у него было до черта. Даже у Дина рядом с плакатом Вест Хэм теперь висел плакат с Крамом.

Когда Кубок выбрал Флер Делакур, некоторые студентки Бобатона ревели от злости, и Гарри подумал, что несмотря на пугающую репутацию, предпочел бы учиться в Дурмстранге, а не в змеюшнике, где каждый сам за себя, и студенты не болеют за однокурсницу даже из вежливости.

Когда Кубок загорелся в третий раз, Рон скрестил пальцы, а Риддл зажмурился, сжал ладони в замок и что-то забормотал — может, с Кубком мысленно разговаривал, или молился. Гарри было на все это немного наплевать, так что он ни за кого особо не болел — разве что за Анджелину совсем чуть-чуть — и смотрел, как директор вылавливает клочок пергамента из огня своей металлической рукой.

— Чемпион Хогвартса…

Улыбка замерзла в белоснежных усах, и профессор Дамблдор молча перевел взгляд с пергамента на стол Гриффиндора.

— Мистер Риддл, подойдите-ка, — нежно произнес директор, и у Гарри от этого тона волосы встали дыбом.

Риддл тут же распахнул глаза и подскочил.

— Что, я?

Гарри видел по его позе, что он очень хотел начать пританцовывать.

— Ты, ты, — кивнул Дамблдор, опасно сверкая очками-половинками.

— У Бобатона и Дурмстранга нет шансов, — тихо сказал Невилл.

Гарри с ним был, в общем, согласен. Рон потряс кулаками, — Гарри подозревал, что рыжий уже знал, куда потратит пятьсот галлеонов призовых денег, — встал на ноги и начал аплодировать первым.

— Я верю в тебя, козлина, ты их сожрешь!

Через секунду и до остальных студентов Хогвартса дошло, кто именно будет представлять школу на Турнире. Подобного единодушия среди факультетов Большой Зал не видел очень давно; Гарри показалось, что от воплей рухнет заколдованный потолок.

Когда Риддл подошел к Дамблдору, тот собрал пальцы живой руки щепотью, — будто хотел ухватить Риддла за ухо, но сдержался в последний момент, — и Гарри смог прочитать по губам раздраженное:

— Ты хоть понимаешь, что натворил?

Что ответил Риддл, Гарри не услышал, но это явно было что-то типа «обеспечил победу школы в Турнире». Дамблдор тяжело вздохнул и жестом отправил его в комнату к остальным Чемпионам.

* * *

— Не могу поверить, что считал вас разумными молодыми людьми, — сказал Дамблдор много позже, когда и ужин закончился, и Чемпионов отпустили «по домам», и Крауч куда-то утащил Бэгмена по «очень срочному делу». — Мистер Уизли, я могу понять, что вы не стали запрещать ему участвовать, но приказывать?

Заполненный странными приспособлениями и портретами кабинет директора уже казался Гарри домом родным. В этот раз, правда, Фокс сидел не на своей жердочке, а на спинке директорского кресла и успокаивающе курлыкал, и это было так себе сигналом.

— Тысяча галлеонов, сэр! — развел руками Рон.

Дамблдор вздохнул, потом вздохнул еще раз, отобрал у Риддла вазочку с мармеладными флоббер-червями и начал закидывать их в рот один за другим. Гарри обеспокоенно переглянулся с Гермионой. Дожились: они сломали директора.

— Пока твои бывшие сподвижники, Том, молчали в тряпочку, а родители большинства студентов считали, что дети шутят, беспокоиться было не о чем. Но праздник кончился. Мероприятие будет освещать пресса.

— А, ой, — сполз в кресле Рон, наконец понимая, как они накосипорили.

— Мы с Гарри в этом не участвовали, — заметила Гермиона. — …но и не остановили, мне очень жаль, сэр.

— Поздно ехать в Карловы Вары, когда цирроз уже съел печень, — покачал головой Дамблдор.

Риддл, как ни странно, молчал — с совершенно невинным видом.

— Во-первых, прекращайте трепать языком — особенно ты, Том, — сказал Дамблдор, глядя куда-то в окно, все так же подъедая червячков. На дикцию это, как ни странно, совсем не влияло. — Думаю, я смогу убедить Риту Скитер писать твое имя в статьях как попало и фокусироваться на Викторе Краме — он, все-таки, сейчас всем интересен, особенно после чемпионата. Во-вторых… — Дамблдор двинул в сторону Риддла его же заявку на участие. — Хватит использовать эту фамилию.

Гарри разглядел в полумраке кабинета четкую каллиграфию человека, в детстве которого не было шариковых ручек, максимум уголь и стальные перья, зато были телесные наказания: «Т. М. Ву, Хогвартс».

— В смысле? — впервые за весь разговор возмутился Риддл. — Я ненавижу эту сволоту, и раз уж у меня есть варианты — я ведь взял фамилию жены…

— Вот именно, — оборвал его Дамблдор. — Как «Волдеморта» тебя знают абсолютно все. Чуть меньше людей — в основном те, кому больше тридцати — помнят и твою, так сказать, гражданскую личность. Под этой фамилией. Зато по фамилии отца тебя мало кто помнит.

Рон, наверное, к Риддлу привык чрезмерно — просто за счет своей власти над ним. Гермиона, несмотря общую начитанность, академическую успеваемость и чтение всяких там Макиавелли, была по сути своей все еще наивна и сильно удивлялась, когда кто-то поступал подло. Гарри, однако, смотрел на отвратительно красивое лицо и подозревал, подозревал…

— А не рассчитываешь ли ты, что кто-то из твоих прочтет о тебе в газетах, прибежит и освободит тебя? — поинтересовался Гарри.

— Правду, Риддл, — тут же сказал Рон.

Дамблдор заинтересованно подался вперед — даже Фокс прекратил свои успокаивающие трели.

Риддл выдал вымученное «ха» и немного сполз в кресле, сложив руки на груди.

— Я думал об этом, но какой смысл? Вы все видели, что было на Чемпионате Мира — мои так называемые последователи быстро смылись, как только увидели в небе мой знак. То есть — на кого я могу рассчитывать? Верные мне люди давно сидят. Те, кто на свободе, не то чтобы хотят видеть именно меня, им просто хочется снова над магглами издеваться. То есть, у меня есть только — кто? Один тот непойманный мужик, запустивший метку? Этим сыт не будешь. Как только я получу свободу, в Великобритании — с одним только последователем — мне делать нечего, мне светит даже не Азкабан, а казнь. Так что мне пришлось бы срочно бежать в страну, где моя, так сказать, карьера не считается местными властями за набор преступлений против человечества, и где нет договора об экстрадиции. В Японию я не поеду, потому что госпожа Нагини бы меня за это прокляла, а в Афганистан, Южный Судан и Сомали я просто не хочу, спасибо большое.

— Ты забыл про Венесуэлу и Демократическую Республику Конго, — деланно заботливо сказал Дамблдор.

— Обязательно подумаю о Венесуэле, спасибо, мамочка, — ядовито улыбнулся Риддл.

— Не-не-не, мамочкой у тебя был Гораций.

— А папочкой вас называют несколько другие молодые люди.

Гермионе этот фонтан остроумия надоел еще до начала, и она, покорно опустив голову, сказала:

— Мы вас поняли, сэр, будем вести себя максимально тихо насчет подвигов Риддла и всего остального.

— Чудно, мисс Грейнджер. — В этот раз улыбка директора была действительно милой, а не ехидно-милой. — Буду ждать вас на чай в следующий четверг.

* * *

На следующее утро Риддл, получивший легкий Обливиэйт, выглядел за завтраком мечтательно и придурковато — он успел считать с Бэгмена все задания, и Дамблдор после дискуссии с остальными судьями подчистил ему память, строго-настрого запретив главе отдела спорта даже приближаться к Риддлу, пока не выучит окклюменцию.

Учитывая, сколько последствий стирания памяти Гарри уже видел, в нем начало просыпаться легкое уважение к Локхарту. В отличие от Риддла, который заклинал с эффектом бейсбольной биты по голове, или министерских специалистов, с их эффектом комы и инсульта одновременно, или Дамблдора, после которого Риддлу хотелось предложить шоколадный кекс — траву закусить, Локхарт, как оказалось, был хирургически точен. Никаких побочных эффектов.

— Кажется, мисс Чжан совсем не нравятся брюнеты, — тихо, грустно, но все еще мечтательно вздохнул Риддл над своим утренним чаем, слегка облокачиваясь на не очень довольную этим поворотом Джинни. — Я думал, вдруг она уйдет от Диггори к Краму, а там я ее спокойно отобью, но нет, он ей только как профессионал интересен… Никаких тебе прекрасных леди, Томми, только пошлая журнальная эротика.

— Ой, ну что ты страдаешь, — закатила глаза Джинни, пихая его в бок. — У тебя же есть жена номер два.

— Думаю, она давно мертва, — пожал плечами Риддл и, чуть пошатываясь, обхватил руками чашку. — Про маледиктов не читала? Обречены в какой-то момент жизни превратиться в змею навсегда. Госпожа заставила меня пообещать, что я убью ее, когда с ней это случится.

Мимо стола Гриффиндора шел вдохновенный Хагрид. Весна пришла в Хогвартс: лесничий смотрел на мадам Максим, как Сириус на симпатичных замужних дам.

— Привет, Хагрид, — поздоровался Гарри. — Как твои соплохвосты?

— Ай, все мрут, — печально ответил Хагрид. — Уже и не знаю, что с ними делать.

Гермиона, обернувшись, похлопала его по колену — выше она со скамьи не дотягивалась.

— Не расстраивайся, с гибридами часто так бывает. С наукой всегда так, на сотню неудачных экспериментов только один оборачивается успехом!

По лицу Рона, тоже сидевшего к Хагриду спиной, можно было прочитать «да не дай Мерлин мне увидеть еще один такой эксперимент».

— И потом, есть еще много существующих волшебных животных, которых ты можешь нам показать! — поддержал Гарри Гермиону. — Мы, например, уже знаем, как успокоить цербера…

— Отличная идея, Гарри! — взбодрился Хагрид. — Вашему курсу, наверное, рановато, но у меня на ТРИТОНах есть трое отчаянных ребятишек…

Когда Хагрид отошел в еще более приподнятом настроении, чем был, сидевший неподалеку семикурсник — Гарри смутно помнил, что Фред и Джордж обзывали его «Мухой» — подкрался к нему и вцепился ногтями ему в плечо.

— Поттер, садюга, ты что сотворил? — прошипел он. — Какой, мать его, цербер? Будто нам соплохвостов мало было.

Риддл, наблюдавший за представлением, снова завалился на Джинни, только теперь приобняв ее за плечо, и тоненько хихикал, будто и правда чем-то обкурился.

— Чувак, — сказал Гарри, потому что не собирался обзывать какой-то странной кличкой парня, с которым до этого даже не здоровался. — Я усыпил цербера, когда мне было одиннадцать. Флейтой. На которой не умел играть.

— Я видел такую фигню летом, в мультике «Желтая субмарина», — прищелкнул пальцами Рон, знавший об эскападе на первом курсе только в пересказе. — Только там было пианино.

— Хагрид говорил, что Пушку и петь можно, — добавила Гермиона. — Но мы тогда не рискнули — сложно петь, когда готов описаться от страха.

— Могу одолжить губную гармошку, — предложил все еще хихикавший Риддл.

Он, снова пошатнувшись, потому что Джинни снова пихнула его локтем в бок, выудил из кармана гармошку и наиграл на ней “Love Me Do”.

Муха губную гармошку забрал, но на Риддла смотрел озадаченно.

— Ты что, обкурился?

— Дамблдор приложил Обливиэйтом, — проворчала у Риддла из-под руки Джинни.

— Ага, — моргнул Муха. — Что у тебя первым уроком?

— МакГонагалл.

Рону явно надоело на это смотреть, и он, щелкнув пальцами, призвал из спальни кофейник.

— Залазь и отсыпайся, — приказал он, и Риддл точно так же пьяненько покачиваясь, тонким смерчем исчез в носике кофейника. — На МакГонагалл он собрался, ага.

— Спасибо, — от души поблагодарила Джинни, которая наконец смогла нормально разогнуться.

Гарри задумчиво смотрел на то, как Рон пытался запихнуть кофейник в сумку с учебниками. Буквально весь Хогвартс верил, что мини-Волдеморт выиграет Турнир Трех Волшебников. Потому что кто же еще. Крам, конечно, крут, но он не мог быть круче британского национального кошмара. Гарри же припомнил многочисленные штрафы за нарушения от Флитвика, голых снежных баб и каток, припадок, из-за которого Рон запретил Риддлу употреблять наркотики, и еще с десяток тупых историй.

Больно оптимистично было бы думать, что Риддл что-нибудь не запорет просто потому, что увлекся процессом и забыл о конечной цели, или потому что слишком долго красовался перед аудиторией.

Рядом Фред и Джордж обсуждали, не замутить ли им тотализатор, чтобы подзаработать, раз на сам Турнир они не прошли. Гарри достал из кармана кошелек.

— Ставлю галлеон, что в первом туре этот придурок придет последним.