Сага Огня и Льда: Тень Некроманта (гет)

Возвращение в Хоринис было триумфальным. Весть о победе над тремя драконами разнеслась по острову быстрее лесного пожара. Когда троица героев — измождённая, покрытая шрамами, но несломленная — вошла в городские ворота, их встретили не просто как героев, а как живых легенд. Люди высыпали на улицы, бросали под ноги цветы, кричали их имена. Паладины в Ратуше отдавали им честь, а маги Огня и Воды, забыв о распрях, одинаково склоняли головы в знак уважения.

Но для Гарри, Гермионы и Безымянного это ликование было лишь фоном. В их душах царила не радость победы, а холодная, гнетущая тревога. В зачарованном мешке, который Безымянный не снимал с пояса ни на секунду, лежали три драконьих сердца. Три ключа к их возможному возвращению домой. И три бомбы с часовым механизмом, которые могли взорвать этот мир.

В тот же вечер, когда празднества в городе были в самом разгаре, в их маленькой комнатке над лавкой алхимика состоялся военный совет. И именно тогда пришло сообщение от Ксардаса. Его телепатическая руна вспыхнула в воздухе синим, призрачным светом, и его рокочущий голос наполнил комнату, заставив пламя свечей затрепетать.

— Вы превзошли мои ожидания, — говорил некромант, и в его голосе, впервые за всё время, слышались нотки чего-то, похожего на удовлетворение. — Три сердца у вас. Но ваша работа ещё не окончена. Остался последний. Величайший из них. Лорд драконов, хозяин Ищущих, Неживой Дракон.

Гермиона напряглась. Неживой Дракон. Само это словосочетание внушало ужас.

— Он обитает не в этом мире, — продолжал Ксардас. — Его трон находится на проклятом острове Ирдорат, в древнем храме Белиара. Это место — средоточие тёмной силы, портал между мирами, который он охраняет. Чтобы попасть туда, вам понадобится корабль.

— Корабль? — переспросил Безымянный. — Где мы его возьмём?

— Паладины, — ответил голос из руны. — У них есть единственный пригодный для плавания военный галеон, «Эсмеральда». Он стоит в гавани, готовый к отплытию. Лорд Хаген планирует эвакуировать на нём высших чинов, если город падёт. Вам нужно… убедить их изменить свои планы.

«Убедить». Гермиона усмехнулась про себя. Ксардас имел в виду «захватить». Он предлагал им совершить акт пиратства, пойти против паладинов, которые только что провозгласили их спасителями.

— Найдите капитана. Соберите команду из тех, кому вы доверяете. И плывите на Ирдорат. Убейте последнего дракона. Сердца всех четырёх драконов дадут мне силу, необходимую для открытия портала. Это будет наш финальный шаг. Я буду ждать.

Руна погасла, оставив после себя лишь запах озона и множество невысказанных вопросов.

— Он даже не скрывает своей спешки, — тихо проговорила Гермиона, глядя на то место, где только что висел магический символ. — Он торопит нас. Он хочет получить все четыре эссенции как можно скорее.

— У нас нет выбора, — мрачно ответил Безымянный. — Нам нужен этот корабль. И нам нужна команда.

Задача казалась невыполнимой. Но за последние недели они привыкли делать невозможное. Они снова разделились, каждый со своей миссией.

Безымянный отправился на ферму Онара. Он шёл не как проситель, а как герой, победитель драконов. Наёмники встретили его рёвом одобрения. Он собрал лучших из них — могучего и верного Горна, одноглазого рубаку Торлофа, хитрого вора Лареса, который наконец-то вернулся в Хоринис. Он не стал рассказывать им о Ксардасе или о возвращении домой. Он говорил на понятном им языке: о последнем, самом сильном драконе, о несметных сокровищах в его логове и о славе, которая ждёт тех, кто осмелится бросить вызов самой смерти. И они пошли за ним. Их глаза горели жаждой битвы и золота.

Гарри же отправился в монастырь. Ему предстояло убедить своих. Он говорил не с Пирокаром. Он говорил с Мильтеном, своим другом, одним из самых молодых и здравомыслящих магов Огня. Гарри рассказал ему часть правды — о проклятом острове, о последнем драконе и о том, что для победы им нужна магическая поддержка. Мильтен, всегда восхищавшийся Гарри, согласился, не раздумывая. Он и ещё несколько молодых магов, уставших от догм и жаждущих настоящих подвигов, тайно покинули монастырь, чтобы присоединиться к экспедиции.

Гермиона же взяла на себя самую тонкую часть операции — капитана. Используя информацию от воров, она узнала, что капитан «Эсмеральды», человек по имени Йорген, был честным и доблестным моряком, но имел одну слабость — он был по уши в долгах у одного из самых беспринципных торговцев в городе. Гермиона, используя золото, «одолженное» из сокровищницы Болотного дракона, анонимно выкупила все его долги. А затем пришла к нему с предложением, от которого он не мог отказаться. Она не угрожала. Она предложила ему свободу, полное списание долгов и возможность войти в историю как капитан, доставивший героев к их последней битве. И Йорген, измученный угрозами ростовщика, с радостью согласился.

Через три дня всё было готово. Под покровом ночи, команда, собранная из суровых наёмников, молодых магов Огня, нескольких верных воров и даже пары паладинов, которых Безымянному удалось убедить, собралась на борту «Эсмеральды». Это был самый странный экипаж, который когда-либо видел Хоринис. Враги и союзники, воины и маги, стояли плечом к плечу, объединённые одной, отчаянной целью.

Когда корабль отдал швартовы и медленно вышел из гавани в открытое море, огни Хориниса остались позади, как призрак прошлой жизни. Впереди лежала лишь чёрная, беззвёздная гладь океана и проклятый остров Ирдорат, скрытый в тумане.

Гарри и Гермиона стояли на палубе, обнявшись, и смотрели на удаляющийся берег. Они покидали мир, который стал для них тюрьмой и домом одновременно.

— Мы справимся, — прошептал Гарри, целуя Гермиону в макушку.

— Я знаю, — ответила она, прижимаясь к нему. — Потому что мы вместе.

Плавание к Ирдорату было похоже на путешествие в преисподнюю. Море вокруг «Эсмеральды» было неестественно спокойным, чёрным, как нефть, а небо затянуто вечной, непроницаемой пеленой облаков, сквозь которую не пробивался ни один луч света. Воздух становился всё холоднее, он был пропитан запахом тлена и древнего, затаившегося зла. Команда, даже самые закалённые наёмники, притихла. Смех и брань сменились напряжённым молчанием. Все чувствовали: они приближаются к месту, которое сам мир отверг.

Наконец, сквозь густой, липкий туман проступили очертания острова. Это был огромный, чёрный клык скалы, торчащий из океана, увенчанный зловещими шпилями древнего храма. Ирдорат. Даже на расстоянии от него исходила аура такой концентрированной ненависти, что у Гарри заболели зубы, а Гермиона почувствовала, как её магия Воды, магия жизни, сжимается и съёживается.

Они высадились в небольшой, скрытой бухте. Остров встретил их мёртвой тишиной и леденящим холодом. Здесь не было ни растений, ни животных. Лишь голые, чёрные скалы и узкие, извилистые ущелья, ведущие вверх, к храму Белиара.

— Разделимся на группы, — скомандовал Безымянный, его голос был глухим в этой гнетущей тишине. — Горн, ты с наёмниками прикрываешь тыл. Мильтен, вы с магами держитесь центра, будьте готовы к магической атаке. Ларес, вы с ворами идёте впереди, ищете ловушки. Мы с Гарри и Гермионой — в авангарде. Двигаемся медленно и осторожно.

Их подъём к храму был непрекращающимся кошмаром. Из теней на них набрасывались твари, которых они никогда не видели: гигантские пещерные пауки, призрачные воины, чьи мечи не оставляли ран, но высасывали жизнь. Но самым страшным были орки. Это была не обычная орда. Это была элита, личная гвардия Неживого Дракона. Их глаза горели нечестивым, фиолетовым огнём, а их боевые кличи были молитвами тёмному богу.

Битва кипела на каждом уступе, в каждом зале древней крепости. Это был танец стали, огня и льда. Меч Безымянного сверкал, неся смерть. Огненные шары Гарри взрывались в гуще врагов, превращая элитных орков в пепел. Ледяные стены Гермионы вырастали из ниоткуда, разделяя вражеские отряды и создавая укрытия для союзников. Наёмники рубились с первобытной яростью, маги обрушивали на врага огненные дожди, а воры наносили бесшумные, смертельные удары из теней. Они были странной, разношёрстной армией, но они сражались как единое целое, и их отчаянная храбрость вела их вперёд.

Наконец, они достигли последней цели. Огромные, окованные медью с зелёной патиной ворота, ведущие в тронный зал. От них исходила такая мощь, что волосы на затылке вставали дыбом. Это была точка невозврата.

— За этими дверями — он, — сказал Безымянный. — Дальше мы пойдём одни. Остальные — держите оборону. Не дайте никому пройти.

Горн, Мильтен и остальные молча кивнули. Они понимали, что битва за этими вратами — не для них. Это была битва героев, предназначенных судьбой.

Троица осталась одна перед вратами в преисподнюю.

— Пора, — сказал Гарри. — Пора ему напомнить о нашей сделке.

Гермиона кивнула. Она достала из своей сумки небольшой, идеально отполированный обсидиановый диск — артефакт для ментальной связи, который она создала сама. Она наполнила его своей энергией, а Гарри добавил в него искру своего огня. Диск завибрировал, и они оба сосредоточились, направляя свой вызов через пространство, прямо в тёмную башню некроманта.

Они почувствовали его ответ почти мгновенно. Холодный, властный, как прикосновение самой вечности.

— Вы добрались, — прозвучал в их головах голос Ксардаса. — Я не сомневался. Убейте его, и путь домой будет для вас открыт.

— Мы знаем ваш истинный план, Ксардас, — ответила Гермиона, её ментальный голос был спокоен и холоден, как лёд. — Мы знаем о поглощении сущности. О вашем желании стать богом. Ваша ложь больше не имеет силы.

На том конце воцарилась долгая, давящая тишина. Впервые они почувствовали, что застали некроманта врасплох.

— Вы умнее, чем я предполагал, — наконец ответил он, и в его голосе не было ни злости, ни удивления. Лишь холодное признание факта.

— Мы не ваши инструменты, — вмешался Гарри, его мысленный голос был полон огненной решимости. — Мы убьём дракона. Но на наших условиях. Мы хотим гарантий. Начните открывать портал. Прямо сейчас. Пусть он будет нестабильным, пусть он будет лишь обещанием. Но мы должны видеть, что вы способны выполнить свою часть сделки. Иначе сердца останутся у нас.

Это был ультиматум. Они загоняли его в угол, используя его же жажду силы против него самого.

Снова тишина. Они чувствовали, как на том конце некромант взвешивает варианты. Он мог отказаться, и тогда его великий план рухнет. Он мог согласиться, рискуя потерять часть контроля.

— Хорошо, — наконец ответил Ксардас, и в его голосе прозвучал металл. — Вы получите свои гарантии.

В этот момент воздух в тронном зале, за массивными вратами, затрещал. Они почувствовали это даже сквозь толщу металла. Запахло озоном. Ксардас начал ритуал.

— Он блефует, — прошептала Гермиона. — Он создаёт лишь видимость. Но у нас нет выбора. Идём.

Трое союзников толкнули тяжёлые ворота и вошли внутрь.

Тронный зал был огромен. Его своды терялись во мраке, а стены были покрыты богохульными барельефами, изображавшими победы Белиара над силами света. В центре зала, на гигантском троне из обсидиана, восседал он.

Неживой Дракон.

Он был больше и страшнее всех своих братьев вместе взятых. Его тело было не из плоти, а из почерневших костей, скреплённых тёмной магией. В пустых глазницах горели два фиолетовых солнца, полных вековой злобы и мёртвого, ледяного разума. Сквозь его рёбра просвечивало его сердце — огромный, пульсирующий чёрным светом кристалл, который был источником его не-жизни. От него исходила не просто аура зла. От него исходила аура абсолютной, всепоглощающей пустоты.

А за его троном, в воздухе, висела она. Фиолетовая, нестабильная воронка, рана в пространстве. Портал. Гарантия Ксардаса.

— Так вот они, муравьи, что потревожили мой сон, — его ментальный голос не звучал, он возникал в их сознании, холодный и безжалостный, как приговор. — Воин с украденной святыней. Мальчишка с чужим огнём. И девчонка с силой, которой она не понимает. Вы пришли умереть.

— Мы пришли за твоим сердцем, тварь! — выкрикнул Безымянный, и «Глаз Инноса» на его груди вспыхнул ярким, вызывающим светом.

Битва началась. И это была битва, подобной которой они ещё не знали.

Неживой Дракон не дышал огнём или льдом. Он атаковал самой тканью реальности. Он взмахнул костяным крылом, и пол под ногами Безымянного превратился в зыбучую тень, пытаясь поглотить его. Воин едва успел отпрыгнуть, и «Глаз Инноса» засиял ещё ярче, разгоняя тьму.

Дракон повернул свою череполикую голову к Гарри, и юноша почувствовал, как его собственный огонь, его вера, начинает колебаться под натиском волны чистого, концентрированного отчаяния. Его огненные шары гасли, не долетая до цели.

— Твой свет здесь бессилен, дитя Инноса! — прогремел в его голове голос монстра.

Но Гарри не сдался. Он вспомнил уроки монастыря, вспомнил свой разговор с Пирокаром. Он перестал пытаться атаковать. Вместо этого он сосредоточился на себе, превращаясь в маяк. Он стал живым воплощением веры, якорем света в этом океане тьмы. Его тело окутало золотое сияние, которое, пусть и не вредило дракону, но создавало вокруг них троих островок безопасности, где магия отчаяния была слабее.

Теперь был черёд Гермионы. Дракон обратил на неё свой пустой взгляд, и она почувствовала, как её пытается сковать не лёд, а страх. Перед её глазами пронеслись самые страшные картины: смерть родителей, гибель Гарри, вечное одиночество. Но её разум, закалённый отчаянием и дисциплиной, выстоял.

— Ты не испугаешь меня моими же страхами, — её ментальный голос был холоден, как сталь. — Я живу с ними каждый день.

Она знала, что не сможет повредить дракону напрямую. Но она могла атаковать его источник силы. Его сердце.

Гермиона начала плести самое сложное заклинание в своей жизни. Это была не магия Воды. Это была чистая магия структуры. Она собирала энергию, концентрируя её, создавая резонансный импульс, настроенный на частоту пульсации тёмного кристалла в груди дракона. Это было всё равно что пытаться разбить бокал звуком определённой ноты. Невероятно сложно и требовало абсолютной концентрации.

Безымянный понял их план. Пока Гарри держал оборону, а Гермиона готовила свою атаку, он должен был отвлечь монстра. И он сделал то, на что способен был только он. Он бросился вперёд, прямо на дракона.

Он уворачивался от ударов костяных лап, скользил под ударами хвоста, игнорировал волны тёмной энергии, которые били по его защите. Он был не просто воином. Он был бурей. Его единственной целью было подобраться к трону.

— Ты не сможешь вечно прятаться за своим огнём, мальчишка! — взревел дракон, видя, что воин приближается. Он сосредоточил всю свою мощь на Гарри.

Золотое сияние вокруг юного мага затрещало. Гарри упал на одно колено, из его носа пошла кровь. Он держался из последних сил.

— Гермиона, сейчас! — выкрикнул он.

Девушка закончила заклинание. Она выпустила невидимый, неслышимый импульс чистой структурной магии. Он ударил точно в чёрное сердце.

Раздался пронзительный, высокий звон, как от трескающегося кристалла. Неживой Дракон взревел от боли, впервые за всю битву. Его атака на Гарри ослабла.

Этого мгновения хватило Безымянному. Он достиг трона. Одним нечеловеческим усилием он вскочил на подлокотник из обсидиана, а оттуда — на плечо самого дракона.

Монстр в ярости пытался стряхнуть его, но воин держался мёртвой хваткой. Он поднял свой меч, вкладывая в удар всю свою ярость, всю свою боль, всю свою волю к жизни. И обрушил его на тёмный кристалл.

Лезвие, благословлённое силой Инноса, вошло в кристалл. Раздался оглушительный треск, который, казалось, расколол само мироздание. Чёрное сердце взорвалось, высвобождая волну первобытной тьмы.

Неживой Дракон издал свой последний, беззвучный крик, который эхом пронёсся по их душам. Его костяное тело рассыпалось в прах, который тут же был поглощён взрывом тьмы.

Они победили.

Но не успели они перевести дух, как в центре зала, там, где только что был трон, воздух снова разорвала фиолетовая вспышка. Из портала, небрежно, словно выходя из своей спальни, шагнул Ксардас.

— Превосходно, — его голос был спокоен, но в нём чувствовался триумф. — Вы справились.

Он не стал ждать. Некромант поднял руки, и три драконьих сердца вылетели из мешка Безымянного. Они закружились вокруг Ксардаса, пульсируя своей украденной мощью. Одновременно с этим остаточная эссенция Неживого Дракона, чёрное облако чистой злобы, устремилось к нему.

— Ксардас, стойте! — крикнул Гарри. — Наша сделка! Портал!

— Сначала — вознесение, — ответил некромант, и его белые глаза вспыхнули неземным светом.

Он начал ритуал. Потоки серой, зелёной, синей и чёрной энергии хлынули в его тело. Фигура некроманта начала искажаться, расти, окутываясь одновременно сиянием и тьмой. Он впитывал в себя силу самих основ этого мира.

Гарри и Гермиона переглянулись. Он их обманул.

— Нет! — в отчаянии Гермиона попыталась сотворить заклинание, но её истощённая магия была бессильна против такой мощи.

Ксардас поглощал силу, его тело теряло человеческие черты, превращаясь в нечто иное, в вихрь чистой энергии. Он становился чем-то большим, чем человек. Большим, чем бог.

Когда ритуал завершился, вихрь опал. Перед ними стоял уже не Ксардас. Это была сущность в человеческом обличье, в глазах которой горели целые галактики. Сила, исходящая от него, была абсолютной.

Он посмотрел на них, и в его взгляде не было ни благодарности, ни злобы. Лишь бесконечное, отстранённое знание.

— Ваша часть сделки выполнена, — его голос теперь звучал не из одной точки, а отовсюду сразу. — Моя — ещё нет.

Он взмахнул рукой, и нестабильная воронка портала за их спинами замерла, так и не открывшись до конца, оставшись лишь мерцающей, дразнящей раной в пространстве.

— Что это значит? — спросила Гермиона, её голос дрожал от гнева и бессилия.

— Это значит — ждите, — ответила сущность. — Мир, из которого вы пришли лишь одна из многих нитей в бесконечном гобелене судьбы. Чтобы распутать вашу, мне нужно сперва разобраться с другими, более насущными проблемами. Я должен уравновесить силу, которую обрёл.

С этими словами бывший некромант шагнул в тень и просто исчез, растворился, оставив их одних. Одних в разрушенном тронном зале, на проклятом острове, посреди чужого мира. С неработающим порталом и осознанием того, что их единственный путь домой теперь в руках самого могущественного и непредсказуемого существа во вселенной, чьи цели и планы были им неподвластны.

Их война не окончена. Она даже не началась. Они были пешками в игре богов, а теперь стали пешками в игре того, кто решил этих богов свергнуть. И их следующий ход был абсолютно неясен.

(Конец второй книги)