Сага Огня и Льда: Тень Некроманта (гет)

Морозный воздух, пахнущий озоном и смертью, медленно оседал на поляне, превращая дыхание в густой пар. Буря утихла. Ледяные изваяния Ищущих, застывшие в немых криках вечного ужаса, зловеще поблёскивали в пробивающихся сквозь мёртвые кроны лучах солнца. Тишина, пришедшая на смену какофонии битвы, была почти физически ощутимой, тяжёлой, как погребальный саван.

Гарри сидел на покрытой инеем земле, чувствуя, как жизнь медленно возвращается в его скованные тёмной магией конечности. Он не смотрел на поверженных врагов. Его взгляд был прикован к девушке, стоящей посреди этого ледяного апокалипсиса. Его Гермиона. Валькирия.

Она опустила руки, и синее пламя в её глазах, такое холодное и нечеловеческое, погасло, уступая место бесконечно знакомому, тёплому карему цвету, в глубине которого сейчас плескался целый океан эмоций. Он видел в них облегчение, такое сокрушительное, что оно граничило с болью. Видел отголоски паники за его жизнь. И видел нежность, безграничную и всепоглощающую, которая смывала с её лица маску безжалостной воительницы, возвращая ему ту самую девочку, что когда-то поправляла его очки и заставляла делать домашнюю работу.

Они покинули проклятую поляну, не оглядываясь. Их пальцы были сплетены в замок, крепкий и надёжный. Ладонь Гермионы была холодной, словно она всё ещё держала в руке осколок льда, но Гарри чувствовал, как его собственное тепло, жар его новой, обретённой веры, медленно согревает её. Они вышли из тени мёртвого леса, и мир снова наполнился красками и звуками. Шелест живых листьев, пение незнакомых птиц, запах влажной земли — всё это казалось оглушительно ярким после безжизненного царства Белиара.

Путь к башне Ксардаса был долгим. Они шли молча, но это молчание не было пустым. Оно было наполнено невысказанными словами, вопросами, которые боялись сорваться с губ, и ответами, которые уже были видны в глазах друг друга. Каждый украденный взгляд, каждая слабая улыбка, каждое чуть более крепкое сжатие пальцев были красноречивее любых разговоров. Они заново учились быть вместе, привыкая к новым версиям друг друга, выкованным в горниле этого жестокого мира.

Гарри смотрел на неё, и его сердце сжималось от смеси гордости и леденящего страха. Эта девушка, его лучшая подруга, его любовь, превратила себя в оружие, чтобы найти его. Она повелевала льдом и туманом, её имя стало легендой, которую с трепетом пересказывали у костров. Он восхищался её силой, но в то же время его пронзала мысль о том, через что ей пришлось пройти в одиночку, чтобы обрести эту мощь.

Гермиона же, идя рядом с ним, чувствовала, как многомесячное напряжение, державшее её в ледяных тисках, медленно отступает. Рядом с ним она наконец-то позволила себе быть уязвимой. Его присутствие, тепло его руки, знакомый силуэт в мантии послушника магов Огня — всё это было якорем в бушующем море её души. Она смотрела на его повзрослевшее лицо, на резкие скулы, на стальную решимость в зелёных глазах, и видела уже не Мальчика-Который-Выжил, а мужчину, воина, чья вера была способна зажечь огонь из ничего.

К вечеру, когда тени стали длинными и холодными, они наткнулись на заброшенную охотничью хижину. Сложенная из грубых, потемневших от времени брёвен, она казалась островком безопасности посреди дикой местности.

— Нам нужно отдохнуть, — сказал Гарри, его голос был хриплым. — И поговорить.

Внутри пахло сыростью и старым деревом, но было сухо. Гарри одним щелчком пальцев, прошептав слово силы, зажёг огонь в полуразрушенном каменном очаге. Пламя взметнулось вверх, жадно облизывая сухие поленья, и его живой, танцующий свет отогнал мрак и холод. Гермиона достала из своей зачарованной сумки пару толстых одеял и немного еды — вяленое мясо и чёрствый хлеб. Пища была скудной, но сейчас она казалась им пиром.

Они сидели на полу перед огнём, укутавшись в одно одеяло, и тепло очага смешивалось с теплом их тел. И здесь, в этом убогом убежище, слова наконец полились.

Первой заговорила Гермиона. Её голос, обычно такой живой и уверенный, стал тише, почти бесцветным, когда она рассказывала о своём прибытии в пустую, пыльную башню. Она говорила о неделях одиночества, о страхе и отчаянии, которые она превратила в холодный, методичный план. Она описывала магов Воды, их спокойную мудрость, их учение о равновесии и потоках. Но в её рассказе не было благоговения ученицы. Гермиона говорила об их магии как о системе, которую она взломала, разобрала на составляющие и собрала заново, создав нечто более эффективное и смертоносное.

— Они учили меня чувствовать воду, а я научилась управлять её состоянием, — тихо говорила Гермиона, глядя в огонь. — Лёд, пар, туман… это всё лишь разные формы. Я не сражалась с монстрами, Гарри. Я решала задачи. Устраняла переменные. Каждый зачищенный сектор на карте приближал меня к тебе. Я стала… Валькирией, как они меня прозвали. Но я не чувствовала себя героиней. Я чувствовала себя машиной, программой, у которой была одна-единственная цель. Найти тебя. Всё остальное было неважно.

Гарри слушал, и его сердце болело за неё. Он представил её, одинокую, одержимую, прокладывающую себе путь через этот мир с помощью ледяного гнева.

Потом заговорил он. И его история была полной противоположностью. Он рассказал об унижении у ворот монастыря, о тяжёлом физическом труде, который должен был сломить его, но вместо этого закалил. Он говорил о смирении, о дисциплине — слова, которые Гарри Поттер из другого мира счёл бы оскорбительными. Гарри описывал, как пытался зажечь свечу одной лишь силой воли, как проваливался снова и снова, пока не понял, что дело не в технике, а в вере.

— Они научили меня, что Огонь — это не просто стихия. Это воплощение воли, порядка, света, который разгоняет тьму. Чтобы повелевать им, нужно было не понять его, как ты поняла лёд, а… поверить в него. Стать его частью. Моя магия не была сломана, Гермиона. Она была просто слепа. А они дали ей зрение.

Гарри рассказал о своих друзьях, Парлане и Бабо, о простых радостях вроде кружки вина после тяжёлого дня, о том, как его, чужака, постепенно приняли в свою семью. Он был не машиной, а частью общины. Его сила росла не из отчаяния, а из обретённой цели.

Они говорили долго, до самой глубокой ночи, и с каждым словом понимали, насколько разными были их пути. Она шла дорогой холодного анализа, он — дорогой горячей веры. Она стала легендой, которую боялись, он — чудаком, над которым сначала смеялись, а потом зауважали. Лёд и Пламя. Знание и Вера. Их истории были как две стороны одной монеты, как зеркальные отражения друг друга. И теперь, встретившись, они стали единым целым.

Когда слова иссякли, они просто сидели в тишине, глядя на догорающие угли. Гермиона положила голову ему на плечо, и он обнял её, прижимая к себе. Его рука легла ей на талию, и он почувствовал, как она расслабилась, как спало напряжение, которое она носила в себе, как броню. Её дыхание стало ровным и глубоким.

Этой ночью между ними не было страсти. Было нечто большее. Исцеление. Они лежали рядом, укрытые одним одеялом, и впервые за долгие, бесконечные месяцы не были Воином Огня и Валькирией Льда. Они снова были просто Гарри и Гермионой. И этого было достаточно.

Утром они двинулись дальше. Впереди, на горизонте, уже вырисовывался тёмный, неестественно острый шпиль башни Ксардаса. Она пронзала серое небо, как застывший вопль, как памятник чьей-то тёмной и непостижимой воле. Чем ближе они подходили, тем сильнее ощущалась её аура — аура древних знаний, запретной магии и всепоглощающего одиночества.

— Ты ему доверяешь? — спросила Гермиона, её голос был напряжён.

— Нет, — честно ответил Гарри. — Но он единственный в этом мире, кто знает, кто мы такие. Он помог мне выжить. Но я чувствую, что это была лишь инвестиция. Теперь он захочет получить свои дивиденды.

Тяжёлая дубовая дверь башни была приоткрыта. Они вошли внутрь. Их встретил тот же мрак, тот же запах пыли и озона. Но теперь здесь не было запустения. На столах горели свечи, в алхимической реторте что-то тихо булькало, а в воздухе висело напряжение, словно сам мир затаил дыхание в ожидании.

Из теней выступила высокая, сутулая фигура в истёртой фиолетовой мантии. Ксардас. Его слепые, светящиеся белым светом глаза, казалось, видели не их тела, а самые души.

— Я ожидал одного чужака, — пророкотал его глубокий, лишённый эмоций голос. — Но судьба преподнесла мне двух. Интересно. Твоя спутница, Гарри Поттер, обладает силой, которая нарушает равновесие ещё сильнее, чем твоя собственная.

— Мы пришли за ответами, Ксардас, — твёрдо сказала Гермиона, делая шаг вперёд. Она не боялась его. — Как нам вернуться домой?

Некромант медленно склонил свою лысую голову, и на его тонких губах появилась тень усмешки.

— Всё имеет свою цену, дитя Воды. Возвращение домой — особенно. Вам не хватит сил, чтобы прорвать завесу. Вам нужен… катализатор. Нечто, что сфокусирует вашу объединённую мощь.

Он хотел сказать что-то ещё, но в этот момент произошло нечто невероятное.

Воздух в центре комнаты затрещал, словно разрываемая ткань. Пространство исказилось, и на мгновение в нём открылась фиолетовая, пульсирующая рана — точно такая же, какая поглотила Гарри в Запретном лесу. Запахло озоном и горелой магией.

Слепящая вспышка заставила Гарри и Гермиону зажмуриться. А когда они открыли глаза, на каменном полу, прямо у ног Ксардаса, лежал измождённый, едва живой человек в грубых, помятых доспехах, какие носили заключённые в Долине Рудников. Он был без сознания, его лицо покрывали сажа и кровь, а в руке он мёртвой хваткой сжимал странный амулет.

Гарри и Гермиона замерли в шоке, не понимая, что происходит.

Ксардас же оставался невозмутим. Он опустил свой слепой взгляд на новоприбывшего и произнёс слова, которые ознаменовали начало новой, ещё более опасной главы их истории.

— А вот и третья переменная. Он наконец прибыл.

Фиолетовая рана в пространстве схлопнулась с тихим, сосущим звуком, оставив после себя лишь едва уловимый запах озона и звенящую тишину. Посреди мрачной, заваленной фолиантами башни на каменном полу лежал человек. Он был похож на выброшенного на берег утопленника — измождённый, покрытый синяками и сажей, в грубых, потрёпанных доспехах заключённого. В его руке мёртвой хваткой был зажат странный, первобытный на вид амулет из клыков и дерева.

Гарри и Гермиона стояли как вкопанные, потрясённо глядя на новоприбывшего. Их только что состоявшееся воссоединение, такое хрупкое и выстраданное, было грубо прервано этим вторжением из ниоткуда.

В отличие от них, Ксардас оставался воплощением невозмутимости. Его высокая, сутулая фигура медленно выступила из теней. Он не выказал ни удивления, ни тревоги. Лишь холодное, отстранённое любопытство учёного, получившего долгожданный образец для препарирования. Некромант безмолвно склонился над мужчиной, и его длинные, костлявые пальцы легли на запястье незнакомца, проверяя пульс.

— Он жив, — констатировал Ксардас, и его глубокий, рокочущий голос нарушил оцепенение, сковавшее молодых волшебников. — Но его жизненная сила истощена почти до предела. Битва со Спящим отняла у него всё.

«Спящий». Это имя ничего не говорило Гарри, но в том, как некромант произнёс его, чувствовался вес веков и отголоски древнего ужаса.

— Кто это? — наконец выдавил из себя юный маг, его рука инстинктивно легла на рукоять меча. — Он… он такой же, как мы? Из нашего мира?

— Нет, — Ксардас выпрямился, его тень, как саван, накрыла лежащего человека. — Он из этого мира. Точнее, он был его узником. А теперь, возможно, станет его спасителем. Это тот, кого вы, в своей упрощённой манере, назвали бы «Избранным».

В этот момент мужчина на полу застонал и медленно открыл глаза. Его взгляд был диким, потерянным, как у зверя, вырвавшегося из клетки в незнакомый лес. Он резко сел, озираясь по сторонам — мрачная башня, алхимические столы, и трое, смотрящие на него. Рефлексы, отточенные годами выживания в колонии, сработали мгновенно. Он вскочил на ноги, пошатнувшись от слабости, но тут же приняв боевую стойку. Его глаза, серые и холодные, как зимнее море, остановились на Ксардасе, затем с недоверием скользнули по Гарри и Гермионе.

— Где я? — прохрипел он. — Что… что случилось после…

— Ты в моей башне, — ответил Ксардас. — Спящий повержен. Но война только начинается.

— Некромант, — выплюнул воин, его взгляд стал жёстким. Он узнал тёмную ауру, исходящую от хозяина башни. — И два твоих прислужника? Я не заключаю сделок с последователями Белиара.

— Мы не его прислужники! — вспылил Гарри, делая шаг вперёд. Обвинение задело его за живое. — Мы такие же узники этого мира, как и ты!

— Тише, Гарри, — Гермиона мягко положила руку ему на плечо, останавливая его. Её взгляд, обращённый к незнакомцу, был спокоен. Она видела перед собой не врага, а загнанного в угол, смертельно уставшего человека, который не доверял никому. — Наш… наниматель, Ксардас, объяснил нам ситуацию. Угроза, с которой столкнулся этот мир, реальна. Мы видели её последствия. Нам нужен воин, знающий этот мир и его врагов. А тебе, судя по всему, — она окинула взглядом его израненное тело, — нужна магическая поддержка, которой у паладинов, как мы слышали, сейчас нет.

Воин молчал, но его напряжённая поза немного смягчилась. В словах девушки была холодная, неоспоримая логика.

Ксардас, наблюдавший за этой сценой с безразличием энтомолога, решил, что настало время вмешаться. Он взмахнул рукой, и на одном из столов сама собой наполнилась простая деревянная чаша.

— Выпей, — сказал он воину. — Это восстановит часть твоих сил. А затем слушай. Ибо от того, что ты услышишь, зависит не только твоя судьба, но и судьба всего этого мира.

Незнакомец колебался, но жажда и слабость взяли своё. Он подозрительно подошёл к столу, взял чашу и сделал несколько глотков. По его лицу пробежала волна облегчения, цвет начал возвращаться на щёки. Затем он прислонился к стене, скрестив руки на груди, готовый слушать, но не доверять.

И Ксардас начал свой рассказ. Сухими, отрывистыми фразами, лишёнными эмоций, он рисовал картину апокалипсиса.

— Предсмертный крик Спящего не исчез бесследно. Он пронёсся по миру, как зов, как сигнал бедствия для всех тёмных тварей. И на этот зов откликнулись те, кто дремал в глубинах земли. Драконы.

Гарри похолодел. Драконы. В его мире это были могущественные, но в целом понятные существа. Но по тону Ксардаса он понял, что здешние драконы — нечто совершенно иное.

— Это не те ящеры-переростки, о которых вы могли читать в своих книгах, — подтвердил его мысли Ксардас, его слепые глаза, казалось, смотрели сквозь них, в самую суть вещей. — Это физические аватары самого Белиара. Воплощения его гнева, разрушения и ненависти. Каждый из них способен в одиночку сжечь город. И теперь они пробудились. Их цель — уничтожить всё, что создано руками людей и волей Инноса. Паладины, маги, ополчение — все они бессильны перед такой угрозой.

Он сделал паузу, давая им осознать масштаб катастрофы. Безымянный слушал, и его лицо каменело. Он только что вырвался из одной безнадёжной войны, чтобы тут же оказаться на пороге другой, ещё более страшной.

— А при чём здесь он? — спросил Гарри. — И мы?

— Он — Меч, — ответил Ксардас, кивая в сторону воина. — Он единственный, кто смог противостоять воле архидемона и победить. Боги, как бы я их ни презирал, наделили его особой судьбой. Он единственный, кто может выстоять перед драконами и сразить их. Но даже самый острый меч бесполезен без руки, что его направляет, и щита, что его прикрывает.

Некромант повернул свою лысую голову в сторону Гарри и Гермионы.

— Вы — Щит и Разум. Ваша магия, чужеродная этому миру, уникальна. Она не подчиняется стандартным законам противостояния Огня и Тьмы. Она — дикая карта, непредвиденный фактор. Вы можете то, чего не могут другие. Твой Огонь, Гарри Поттер, не просто жжёт. Он очищает, ибо в нём горит праведная ярость другого мира. А твой Лёд, — он посмотрел на Гермиону, — не просто морозит. Он сковывает, подчиняет, ибо в нём — холодный расчёт и абсолютная логика.

Гермиона слушала, и её скептицизм боролся с крупицами истины в словах некроманта. Он был прав. Их магия действительно была другой. Но она не доверяла его мотивам. Ни на йоту.

— Допустим, вы правы, — медленно проговорила она. — Допустим, мы согласимся помочь… ему. Что мы получим взамен? Наша цель остаётся прежней — вернуться домой.

На лице Ксардаса появилась его холодная, как склеп, улыбка.

— Я знал, что мы перейдём к сути. Ваше возвращение — задача нетривиальная. Тот разрыв, что создал ваш враг, был нестабилен. Чтобы открыть проход заново, нужен колоссальный источник энергии. И точный навигационный расчёт, чтобы портал вёл не в одну из мириад мёртвых вселенных, а именно в вашу.

Он подошёл к огромной, исписанной рунами карте звёздного неба, занимавшей целую стену.

— Сердца драконов, — произнёс он почти благоговейно. — В них заключена первородная магия Белиара. Энергия, достаточная, чтобы пробить брешь между мирами. Если вы поможете ему добыть их, я смогу использовать эту энергию. А ваша объединённая аура, резонанс двух душ из одного мира, станет тем самым «якорем», который не даст порталу сбиться с курса.

Это была сделка. Опасная, почти безумная, но сделка. И она звучала пугающе логично.

Гарри посмотрел на Гермиону, затем на Безымянного. Для него всё было просто. Есть зло, которое нужно остановить. И есть путь домой. Он готов был согласиться.

Но прежде чем он успел что-то сказать, заговорил Безымянный.

— Нет, — произнёс он одно-единственное слово.

Все удивлённо посмотрели на него.

— Я не верю тебе, некромант, — продолжил воин, его голос был твёрд. — Я видел, что творят твои собратья. Вы жаждете лишь власти и смерти. И я не верю им, — он кивнул на Гарри и Гермиону. — Один — последователь Инноса, который бросил нас на растерзание в колонии. Другая — ведьма с холодными глазами, которая появилась из ниоткуда. Почему я должен вам доверять?

Наступила напряжённая тишина. Упрёк воина был справедлив.

— Ты и не должен, — неожиданно спокойно ответила Гермиона. — Ты не должен нам доверять. Ты должен доверять фактам. Факт первый: драконы пробудились. Если ничего не предпринять, этот мир будет уничтожен, и тебе некуда будет идти. Факт второй: ты, судя по всему, единственный, кто может с ними сражаться на равных, но в одиночку ты обречён. Факт третий: мы — единственная магическая поддержка, на которую ты можешь рассчитывать прямо сейчас. Мы не просим твоего доверия. Мы предлагаем временный, вынужденный союз. Альянс по необходимости. Мы поможем тебе убить драконов. Ты поможешь нам получить то, что нужно для возвращения домой. После этого наши пути разойдутся. Это просто сделка. Без дружбы и пустых клятв.

Её слова, лишённые эмоций и полные прагматизма, подействовали на воина. Он понимал этот язык. Язык выгоды и необходимости.

Он долго смотрел на них, взвешивая все «за» и «против». Он был один против всего мира, который снова оказался на грани гибели. Эти двое, какими бы странными они ни были, предлагали ему шанс. Шанс выжить и, возможно, завершить то, что он начал.

— Хорошо, — наконец произнёс он. — Союз. Пока это выгодно нам всем. Но при первой же попытке обмануть меня, я убью вас. Всех троих.

Он посмотрел на Ксардаса, и в его взгляде не было сомнений.

— Превосходно, — ничуть не смутившись, пророкотал некромант. — Коалиция создана. Ваша первая задача — добраться до Хориниса. Предупредите лорда Хагена и паладинов об угрозе. Они не поверят вам на слово. Вам понадобятся доказательства. Вам придётся их заслужить. А теперь — идите. Время не ждёт.

Он указал на тяжёлую дубовую дверь.

Троица покинула башню, погрузившись в холодный сумрак наступающего вечера. Они шли молча, сохраняя дистанцию. Между ними всё ещё стояла стена недоверия. Союз был заключён, но он был хрупок, как первый лёд на осенней луже.

Гарри шёл и думал о том, насколько всё усложнилось. Он смотрел на спину сурового воина впереди и на сосредоточенный профиль Гермионы рядом. Меч, Щит и Разум, как сказал Ксардас. Воин, потерявший всё, кроме своей воли. Юноша, обретший веру в пламени чужого бога. И девушка, превратившая свою любовь и отчаяние в оружие из льда и логики.

Три мира. Три судьбы. Связанные воедино волей таинственного некроманта и общей, отчаянной целью. Их путь в Хоринис обещал быть долгим, и это было лишь самое начало их опасной, вынужденной игры. И никто из них не знал, кто в этой игре окажется настоящим победителем, а кто — лишь разменной фигурой.

Каменная тропа, змеёй спускавшаяся от башни Ксардаса, была узкой и коварной. Острые камни норовили вывернуть лодыжку, а порывы горного ветра, завывавшие в ущельях, пытались сбросить путников в пропасть. Но для троицы, начавшей свой путь к Хоринису, эти физические трудности были ничем по сравнению с ледяным напряжением, повисшим между ними.

Впереди, задавая темп, шёл Безымянный. Он двигался с экономичной, хищной грацией человека, для которого выживание стало рефлексом. Его лицо было непроницаемой маской, но Гарри чувствовал исходящую от него ауру глубокой усталости и затаённого недоверия. Этот воин заключил сделку, но не союз. Он был волком, вынужденным временно примкнуть к стае, которую не выбирал.

За ним, на небольшом расстоянии, следовали Гарри и Гермиона. Они тоже почти не разговаривали, но их молчание было иным. Они обменивались быстрыми взглядами, безмолвно делясь впечатлениями. Присутствие этого сурового, молчаливого воина, который смотрел на них как на потенциальную угрозу, нарушило ту хрупкую интимность, что они обрели после воссоединения. Они снова были на задании, снова были бойцами, и их личные чувства пришлось отодвинуть на второй план.

Первое столкновение произошло, когда тропа выровнялась, перейдя в густой, тёмный лес. Из кустов, с пронзительным, скрипучим клёкотом, выскочили три падальщика. Эти уродливые, безпёрые птицы-переростки, размером с крупную собаку, были первыми монстрами, с которыми Гарри столкнулся в этом мире. Тогда он, испуганный и неумелый, едва справился с одним. Сейчас же он ощутил лишь холодную уверенность.

Безымянный, не раздумывая ни секунды, выхватил свой грубый, но надёжный меч. Он приготовился к бою, ожидая, что его странные спутники отойдут в сторону и не будут мешать. Но они не отошли.

— Левый мой, — коротко бросил Гарри, делая шаг вперёд.

— Правого беру на себя, — отозвалась Гермиона, и в её голосе прозвучали нотки ледяного спокойствия.

Безымянный на мгновение замер, удивлённый их слаженностью и тем, что они вообще полезли в драку. Падальщик, которого выбрал Гарри, с диким криком бросился на него, целясь мощным клювом в грудь. Юный маг не стал отступать. Он просто выбросил руку вперёд, и с его ладони сорвалась короткая, но невероятно яркая «Огненная стрела». Она ударила тварь прямо в раскрытую пасть. Раздался хлопок, и голова монстра буквально взорвалась изнутри, осыпав землю обугленными ошмётками.

В тот же миг Гермиона атаковала своего противника. Она не использовала ярких заклинаний. Девушка лишь плавно взмахнула рукой, и влажный мох под лапами падальщика мгновенно замёрз, превратившись в скользкий каток. Тварь, несущаяся на полной скорости, нелепо поскользнулась и с визгом рухнула на землю. Прежде чем она успела подняться, из земли вырос острый ледяной шип, который с отвратительным хрустом пронзил её тушу.

Безымянный, оправившись от шока, одним мощным ударом снёс голову оставшемуся, центральному падальщику. Бой закончился, не успев начаться. Воцарилась тишина. Воин медленно опустил меч и посмотрел на своих спутников. В его глазах, привыкших к жестокости и грубой силе, читалось изумление. Он видел магов и раньше, но их магия была другой. Она требовала времени, жестов, заклинаний. А эти двое… они управляли стихиями так же естественно, как он управлял своим мечом. Он ничего не сказал, но его недоверие впервые пошатнулось, уступив место неохотному уважению.

Гарри кивнул, а Гермиона лишь чуть заметно улыбнулась. Первое боевое крещение их странной команды прошло успешно.

Они продолжили путь. На опушке леса, у небольшого озера, они заметили одинокую фигуру, сидящую на камне. Это был худой мужчина в странной, мешковатой одежде, и он, казалось, разговаривал сам с собой.

— Лестер! — окликнул его Безымянный, и на его лице недоверие впервые промелькнуло нечто похожее на тёплое чувство.

Мужчина обернулся. Узнав воина, он вскочил и бросился к нему.

— Друг мой! Я знал, что ты вернёшься! Я чувствовал! Духи сказали мне, что твоя миссия ещё не окончена.

Лестер, один из немногих друзей Безымянного из Болотного лагеря, тараторил без умолку, рассказывая о падении Барьера, о хаосе, воцарившемся в Долине Рудников, и о том, что он сам едва унёс ноги. Его взгляд с любопытством остановился на Гарри и Гермионе.

— А это кто с тобой? Новые послушники?

— Союзники, — коротко поправил его Безымянный. — Они помогут мне. Нам нужно в Хоринис.

Лестер посерьёзнел.

— В город сейчас так просто не попадёшь. Паладины заперлись в верхнем квартале, а ополчение на воротах трясёт с каждого прохожего деньги или требует пропуск. Времена неспокойные.

Он предложил им свою помощь. У Лестера была одежда фермера, в которой можно было попытаться проскользнуть мимо стражи. Безымянный, привыкший к таким методам, уже готов был согласиться, но Гермиона мягко остановила его.

— Спасибо за предложение, Лестер, — вежливо сказала она. — Но, думаю, мы найдём способ. Переодевание — это лишний риск. Если нас раскроют, это вызовет ещё больше подозрений.

Её логика была безупречна. Безымянный, хоть и не привык, чтобы его решения ставили под сомнение, промолчал. В словах этой странной девушки была железная уверенность.

К полудню они наконец увидели стены Хориниса. Высокие, сложенные из тёмного камня, они внушали чувство безопасности и одновременно западни. У главных ворот, как и предупреждал Лестер, стояли двое стражников в начищенных доспехах. Они лениво, но придирчиво досматривали редких торговцев и крестьян.

— Итак, каков план? — спросил Безымянный, обращаясь к Гермионе. Он уже понял, что именно она была тактическим центром их маленького отряда.

— План простой, — ответила она после короткого раздумья. — Мы не будем прятаться. Мы используем то, кем являемся. Но по отдельности. Гарри, твоя ряса — твой пропуск. Подойди к стражнику, что постарше. Он выглядит набожным. Заведи с ним разговор о вере, о служении Инносу, о тьме, что грозит миру. Твоя задача — завладеть его вниманием. Полностью.

Гарри кивнул. Этот план ему нравился. Он не любил притворяться.

— А мы? — спросил Безымянный.

— А мы займёмся вторым, — ответила Гермиона. Она внимательно наблюдала за воротами. — Тот, что помоложе, скучает. И, если я не ошибаюсь, он только что проиграл несколько монет торговцу в кости. Он азартен и зол. Это наша лазейка.

Троица подошла к воротам. Здоровенный стражник с усталым взглядом, тот, что был постарше, тут же преградил им путь алебардой.

— Стоять! Куда путь держите? И что это за оборванец с вами? — он кивнул на Безымянного.

Гарри, как и было условлено, шагнул вперёд, источая ауру спокойного благочестия.

— Во имя Инноса, добрый человек. Я Гарри, послушник из горного монастыря. Мы несём вести великой важности для лорда Хагена. Вести о тьме, что сгущается на севере.

Имя бога и упоминание монастыря подействовали. Стражник, хоть и не убрал алебарду, но его взгляд стал менее враждебным.

— Из монастыря, говоришь? Что ж, речи твои сладки. Но правила есть правила. Проход в город стоит сто золотых с каждого, кто не является гражданином.

Пока Гарри, используя всё своё красноречие, вступал в теологический спор со стражником, доказывая, что воля Инноса выше мирских законов, и постепенно уводя его в сторону, Гермиона и Безымянный подошли ко второму стражнику. Это был молодой, самодовольный парень по имени Лотар, который с досадой пересчитывал оставшиеся в кошельке медяки.

— Пропуск или сто золотых, — процедил он, окинув их презрительным взглядом. — Для вас правила те же.

— Боюсь, у нас нет таких денег, — мягко улыбнулась Гермиона. — Но, возможно, вы позволите нам отыграться?

Лотар удивлённо вскинул бровь.

— Отыграться? Ты предлагаешь мне, стражнику при исполнении, играть в кости с бродягами?

— Я предлагаю вам вернуть то, что вы только что проиграли, и даже остаться в выигрыше, — её голос звучал уверенно и соблазнительно. — Ставка проста. Мы ставим этот кинжал, — она кивнула на Безымянного, который невозмутимо вытащил из-за пояса отличный, хоть и простой, боевой нож, — против нашего прохода в город. Один бросок. Если выигрываете вы — кинжал ваш. Если выигрываем мы — вы нас пропускаете и забываете, что видели.

Предложение было дерзким. Лотар посмотрел на кинжал. Сталь была хорошей, такой на рынке стоил не меньше пятидесяти монет. Азарт боролся в нём с долгом. И азарт победил.

— Хорошо, ведьма, — усмехнулся он. — Но если вы вздумаете мухлевать, мой друг, — он кивнул на своего напарника, — проткнёт вас своей алебардой.

Они отошли к бочке, служившей столом. Лотар достал свои игральные кости. Гермиона жестом остановила его.

— Чтобы всё было честно, будем играть моими, — сказала она и достала из кармана свои собственные кости. Они были сделаны из отполированной кости какого-то животного и выглядели совершенно обычно.

Но они не были обычными. Гермиона, готовясь к вылазке в город, заранее изготовила их. Центр тяжести в них был едва заметно смещён с помощью крошечной капли застывшей ртути, которую она поместила внутрь. Шанс выпадения нужной комбинации был не стопроцентным, но значительно выше, чем у обычных костей. Это был не обман. Это была прикладная физика.

Лотар пожал плечами и взял её кости. Он бросил первым. Выпало одиннадцать. Неплохой результат. Он самодовольно ухмыльнулся.

— Твой ход, оборванец, — кивнул он Безымянному.

Воин взял кости. Он посмотрел на Гермиону, та едва заметно кивнула. Безымянный не стал трясти их или бросать с силой. Он просто разжал ладонь, и кости мягко скатились на крышку бочки.

Шесть и шесть. Двенадцать.

Лотар замер, его лицо вытянулось. Он недоверчиво уставился на кости. Это было почти невозможно. Он проиграл.

— Ты… вы… — пролепетал он.

— Мы выиграли, — спокойно сказала Гермиона. — Честно. А теперь, будь добр, выполни свою часть уговора.

Стражник был в ярости, но он был связан словом. Проиграть на глазах у торговцев было бы верхом унижения. Скрипнув зубами, он махнул рукой в сторону города.

— Проваливайте. Чтобы я вас больше не видел.

Но в этот момент их ждала новая проблема. Торговец, которому Лотар проиграл до этого, подошёл к ним. Это был толстый, неприятный мужчина с крысиными глазками.

— Эй! — скрипучим голосом заявил он. — Я видел! Эти кости нечистые! Это шулеры! Стража, хватайте их!

Лотар, получив шанс отыграться, тут же воспрял духом.

— А ну стоять! Я так и знал!

Он выхватил меч.

Ситуация накалялась. Первый стражник, услышав шум, прервал свою беседу с Гарри и обернулся.

— Лотар, что здесь происходит?

Прежде чем кто-либо успел что-то предпринять, вмешался Безымянный. Он не стал говорить. Он просто сделал шаг к торговцу. Медленный, тяжёлый шаг. Он ничего не делал, не угрожал, просто смотрел на толстяка сверху вниз. Но в его взгляде, холодном и безжизненном, как сама пустота, была такая концентрированная, смертельная угроза, что торговец попятился, побледнев. Он видел таких людей в тёмных переулках, и он знал, что они не шутят. Взгляд этого воина обещал ему мучительную смерть в какой-нибудь грязной канаве, и никто об этом даже не узнает.

— Я… я, кажется, ошибся, — пролепетал торговец, заикаясь. — Кости… кости как кости. Никакого обмана. Я просто… пошутил.

Он торопливо развернулся и буквально вжался в толпу, стараясь как можно быстрее исчезнуть.

Лотар остался стоять в дурацком положении. Его главный свидетель только что отказался от своих слов.

— Но… он же сказал…

— Он сказал, что пошутил, — прервал его старший стражник, которому вся эта сцена уже порядком надоела. — Хватит валять дурака, Лотар. Пропусти их, раз проиграл. И вернись на свой пост.

Униженный и злой, Лотар опустил меч и отошёл в сторону, открывая им проход. Гермиона незаметно подтолкнула Безымянного в спину, и тот, не меняя своего каменного выражения лица, шагнул за ворота.

Гарри, воспользовавшись моментом, пока стражники препирались, тоже быстро прошмыгнул мимо них и присоединился к своим спутникам. Они не стали задерживаться, быстро свернули в первую же улочку портового квартала и смешались с шумной, пёстрой толпой.

Когда они оказались на безопасном расстоянии, в тени какого-то склада, они остановились, чтобы перевести дух.

— Отличная работа, — сказал Гарри, с восхищением глядя на Гермиону. — Ты обвела его вокруг пальца.

— Я использовала науку, а не магию, — поправила она, хотя и была довольна результатом. Затем она посмотрела на Безымянного. — А твой… взгляд оказался убедительнее любого заклинания.

Воин лишь хмыкнул в ответ. Он снова убедился, что его новые союзники, хоть и были странными, но обладали своими, весьма эффективными методами.

Они стояли посреди шумной улицы портового квартала Хориниса. Крики торговцев, запах солёной рыбы и гниющих водорослей, ругань грузчиков — город жил своей бурной, хаотичной жизнью. Их первое совместное испытание было пройдено. Они не просто попали в город. Они сделали это как команда, где каждый внёс свой вклад: вера и красноречие Гарри, ум и хитрость Гермионы, и безмолвная, но смертельная угроза Безымянного.

Но это был лишь первый шаг. Они были внутри, но они всё ещё были никем. Чужаками в городе, который не любил чужаков. Впереди их ждала встреча с паладинами, поиск лорда Хагена и необходимость стать частью этого города, чтобы влиять на его судьбу. И каждый из них понимал: чтобы выжить и достичь своих целей, им придётся и дальше действовать как единое целое. Их странный, вынужденный союз работал. И в этом была их главная сила.