Разноцветные фрески (гет)

Примечания автора: Осторожно, в главе описано плаванье в шторм. Не повторять, все трюки выполнены бессмертными богами.

Волны пенились, как загнанные кони, вздымались до самого затянутого стальными тучами неба и яростно ревели, всей неудержимой мощью обрушиваясь обратно в винно-темное море. Необузданная стихия бушевала, неслась куда-то, сама не зная, куда, слепо крушило все на своем пути. Ох, и не сладко пришлось бы любому, даже самому крепкому кораблю, если б ему не повезло попасть в этот ужасный шторм.

Холодный ветер пытался вырвать волосы из крепкой прически, пол колесницы под ногами дрожал, хотя Посейдон успокоил море там, где остановился. Гипокампы фыркали, трясли лошадиными мордами, раздражённо помахивали хвостами, всячески демонстрируя недовольство и желание убраться подальше от разгулявшейся стихии, но не смели противиться воле владыки и сдвинуться с места. Цирцея опиралась на борт колесницы и благоговейно разглядывала переплетение волн, наполняющее сердце невольным трепетом перед грозным и буйным морем.

— Впечатляюще, — Цирцея едва шептала, слишком поражённая волной размером с её дворец, но Посейдон услышал и довольно хмыкнул, притиснув её ближе.

— Я очень рад, что тебе нравится. Налюбовалась? Или ещё постоим? — его руки скользнули по бокам, задевая набедренную повязку.

Искушение было велико, но Цирцея отстранилась.

— А как же плавать?

— Правда, рискнёшь полезть туда? — удивился Посейдон.

— Ты сам предложил поплавать в шторм. И мне хочется попробовать, — она восторженно окинула взглядом бушующее пространство, представляя себя на гребне огромной волны — и никаких братьев поблизости, никого не нужно спасать. Только солёная вода, только безграничность стихии.

Цирцея протянула тонкие нити магии, чтобы тоньше чувствовать капризные и переменчивые течения, вдохнула полной грудью пропитанный солью воздух. Посейдон еще раз попытался предостеречь — и почему вдруг, знал же, что Цирцея упряма — но она отмахнулась. Море звало к себе, тянуло неумолимо и страстно, манило высотой волн и обещанием свободы.

Стоило шагнуть с колесницы в воду, как шторм подхватил, перевернул, потащил куда-то, дернул одежду, будто проверяя, насколько хорошо она привязана. Цирцея моментально ощутила себя маленькой и ничтожной перед буйством природы, однако в этом не было ничего неприятного или унизительного. Наоборот, стать частью дикой, первобытной мощи хотелось до безумия. Цирцея улавливала колебания воды, взмывала на волнах ввысь, так высоко, как никогда не взлетала, и падала с бешеной скоростью. Исчезло время, исчезли верх и низ, остались лишь бесконечные полеты, будто за спиной раскрылись широкие и надежные крылья. Вода свободно проходила через жабры — Цирцея в очередной раз поблагодарила Посейдона за этот дар.

— Боги, с кем я связался, — насмешливый голос владыки морей был слышен, несмотря на рев бури, и Цирцея знала: он контролирует волны и не позволит случиться беде, если что-то вдруг пойдет не так.

Вот и теперь волна остановилась, покорная силе Посейдона, и Цирцея замерла на ее гребне, любуясь на мир с небывалой высоты. Легкий страх мешался с восторгом, опьяняя лучше любого вина.

— Ты сам предложил, — напомнила Цирцея, по-королевски восседая на волне.

— Кто ж знал, что ты согласишься, — ворчливо вздохнул Посейдон, но по искоркам его светящихся глаз Цирцея видела: ему тоже нравится происходящее.

— Я говорила, что люблю море, — Цирцея широко улыбнулась и раскинула руки, словно хотела призвать всю бесконечность воды в объятия.

Посейдон сбросил хитон и воскликнул:

— Люби его правильно!

Цирцея рассмеялась от счастья, желая одного: вновь сорваться в безудержный полет на волне, оказаться под водой, а потом опять подняться на высоту:

— А что в этом неправильного? Потрясающие ощущения!

Посейдон усмехнулся. А в следующий момент оказался на соседнем гребне в своем морском обличии, только на этот раз вместо ног был хвост, не щупальца.

— Согласен, — он оскалил акульи зубы в довольной, широкой улыбке. — Но все меня считают сумасшедшим за такое. К тому же для всех, кто не я, это слегка опасно.

— Я дочь океаниды, — Цирцея с легким вызовом задрала подбородок. — На мне твое благословление. И я чувствую этот шторм.

— Тогда держись, — глаза Посейдона особенно ярко вспыхнули, и тяжелая волна пришла в движение, обрушилась всей массой в бездну — чтобы вскоре снова подняться над морем.

Возможно, это было безумие. Почти наверняка было. И это безумие дарило совершенную свободу.