Журнал наблюдений бывшего общественного активиста (гет)

Глава 4 — Промежуточные экзамены

День в Академии Бикон выдался на редкость хорошим: солнечно, но на небе хватало облаков, давая передышку от солнца, а температура была самой подходящей, чтобы носить обычный чёрный костюм, не рискуя схлопотать тепловой удар или простудиться. И всё же над всеми, кто находился в комнате, висело зловещее предчувствие подходящей беды. Особенно отчётливо — над теми, кто, как правило, относился к работе всерьёз.

Комната преподавательского состава — последний бастион здравого смысла для безрассудных смертных, осмелившихся пойти против естественного хода вещей и попытаться привить подросткам хоть какое‑то подобие рассудительности и базовых знаний. Атмосфера в такой комнате стояла тихой и на редкость унылой. Не развеивала тяжёлую атмосферу даже новая кофемашина, которую притащили новые неоплачиваемые уборщики — сразу после того, как их силком наняли.

Увы, винить им было некого, кроме самих себя и собственных решений.

Не то чтобы преподаватели ненавидели свою работу — в таком случае они бы здесь не работали, — но порой так у них и чесались руки устроить небольшой поджог и жить дальше, никогда больше не вспоминая об этой работе.

И когда один из их коллег стремительно влетел в комнату и без церемоний швырнул на стол две коробки (одну величиной с их коллективные сожаления, другую — меньше обычной бутылки воды) они едва отреагировали: только кивнули в знак признания.

— Надеюсь, этого хватит, — вздохнул Бартоломью Ублек и открыл большую коробку. Она была доверху набита красными ручками.

— Нам бы ещё одну, на всякий случай. Против такого коварного и опасного противника нельзя быть слишком подготовленным, — громогласно предложил Питер Порт, хотя бы затем, чтобы не начать дрожать в страхе от грядущего.

Некоторым другим преподавателям хотелось заметить, что сколько ни готовься — всё равно окажется мало, но они решили не лишать человека последней надежды и позволили ему помечтать о более добром мире.

Так, неумолимо приближались промежуточные экзамены.

* * *

Некоторые, пожалуй, удивятся, почему преподавателю, который по сути вёл физическую дисциплину вроде занятий по боевой подготовке, не наплевать на промежуточные экзамены: у него не требуется ведь письменного теста, чтобы хотя бы семьдесят процентов студентов осилили тот после лёгкой подготовки. Вот только эти наивные люди напрочь забывают, сколько там бумажной волокиты.

Лично ты ломал голову, почему именно тебе поручили придумать сколько‑нибудь работоспособную систему оценивания, которая учитывала бы и навыки студента, и его прогресс за последние месяцы. Это вообще‑то нахрен не твоя работа. Ровно как и выслушать студентов вне занятий. Ты, на минуточку, на зарплате помощника преподавателя... пусть и, надо признать, щедрой.

Как бы там ни было, Озпин платил тебе недостаточно, чтобы разбираться ещё и с этим.

— Хотела бы я спросить, не убьёт ли тебя попытка хотя бы сделать вид, что моё присутствие не причиняет тебе физической страдания, но, боюсь, ответ я и так знаю, — произносит Вайсс, безразлично осматривая свои ногти.

— Не льсти себе. Я такой, потому что из‑за промежуточных у меня снова вырастет нагрузка.

— Вряд ли тебе придётся хуже, чем мне, которой любой ценой приходится следить, чтобы моя команда блестяще с ними справилась.

Ты на секунду замолкаешь и одариваешь Вайсс пустым, бесстрастным взглядом — такой не выглядел бы чужеродным и на морде гримма.

— Пожалуйста, подумай о других первокурсниках и повтори это.

Белокурая морщится, прикидывая сказанное.

— Аргумент принят, — сдаётся она.

Это вообще-то не соревнование, но, естественно, всё равно выигрываешь ты.

— Вайсс, что ты делаешь в моём кабинете?

Судя по всему, твоё едва скрытое презрение к избалованной наследнице оказалось недостаточно явным, чтобы она поняла: общаться с ней — не твоё представление о хорошем времяпрепровождении. Хотя, быть может, именно поэтому она и пришла — что, надо признать, тянет на завидную степень мелочной мстительности.

— Я обещала, что в следующий раз уже я буду слушать твои проблемы, какими бы несущественными они ни были. Можешь сильно не благодарить, я просто настолько великодушная, — она прекрасно знает, как ты это ненавидишь, и потому явно получает удовольствие.

— Ты ведь осознаёшь, что я могу в любую минуту выставить тебя из кабинета?

— Не можешь, — отрезает она, даже не моргнув. — Я прочла школьные регламенты и точно знаю: в обычных обстоятельствах тебе это не разрешено.

Чем бы ни закончился сегодняшний день, после всего этого ты пройдёшься и зачистишь леса. Для твоей психики такое полезно.

— То есть ты ожидаешь, что я подыграю тебе и за чаем стану рассказывать студентке о своей личной жизни?

— Я бы предпочла кофе, а не этот сок из листьев, но в целом ты всё верно изложил. Либо так, либо мы сорок минут сидим и молчим.

Вместо ответа ты поднимаешься и идёшь заваривать чай. И не забываешь сделать так, чтобы Вайсс при этом отлично видела кофемашину.

* * *

[Действие: Жалоба на жизнь]

[Бросок кубика 1d100+10: 80]

Чай — такой странный напиток на твой взгляд. Вкус сам по себе тебе не особо по душе, а аромат порой и вовсе тяжеловат — уж очень всё зависит от сорта. Но в неторопливом распитии чашки чая есть какое‑то очарование, которое трудно описать словами.

Если честно, кофе ты любишь, пожалуй, больше, но иногда приятно просто сесть и попить немного «сока из листьев». Чай расслабляет — а в конце дня это и есть главное, особенно когда незваная гостья из одной лишь гордости заставляет себя его пить.

— Эрл Грей. Не мой любимый сорт, но всё же мне он приятен.

Ледяной взгляд, которым она одарила тебя, отпивая чай, был прямо‑таки прекрасен.

— Вкусно, — с вызовом улыбается она, ставя пустую чашку. Её молчаливую декларацию победы ты, разумеется, не мог не заметить. — Мне сварить нам кофе, пока ТЫ говоришь?

— Валяй. Не думал, что тебе так не терпится послушать, как я жалуюсь на сучьего папашу Блейк.

Жаловаться тебе было на много что, но только не ей — этой избалованной девчонке. Про Гиру говорить хотя бы безопаснее: твоё презрение к этому типу ни для кого не секрет.

— Не ожидала, что он окажется фавном-собакой, учитывая, что у Блейк кошачьи черты. Но, полагаю, ваша генетика та ещё несуразная лотерея, — протянула она, возясь с кофемашиной. Её тон — предельно небрежный. Она едва прислушивалась к твоим словам, куда больше занимаясь тем, что пыталась разобраться, работает ли машина.

Вопреки здравому смыслу ты хмыкнул. Хмыканье быстро переросло в заливистый смех, наполнивший кабинет. Звук вышел неожиданно радостный — тебе самому с трудом верилось, что смеёшься именно ты.

Наверное, не стоит удивляться тому, что Вайсс совершенно ничего не знала об одной из самых важных фигур в Белом Клыке. Гира десятилетиями нихера не делал, так с чего бы ей знать хоть что-то об этом жалком подобии мужчины.

— Уже поднялось настроение? Видимо, я потрясающий психолог, — Вайсс приписала себе эту заслугу, даже не понимая, что вообще произошло.

— Можешь смело занять моё место хоть сейчас. Может, попробуешь поговорить с Блейк о нашей якобы бурной любви в прошлом? Честное слово, эта байка почти такая же дурацкая, как и слух, из-за которого я возненавидел слова «профессор Таурус».

— Можешь признаться, что вы встречались неделю-другую. Блейк уже всё нам рассказала.

Ты уже было собрался спросить, зачем Блейк вообще выдумывать такую брехню, но тут у тебя в памяти всплыло, как много лет назад совсем юная девочка чмокнула тебя в губы на каком-то фестивале. Честно говоря, ты про этот дурацкий эпизод напрочь забыл.

— Мы не встречались, — с раздражением ты зажимаешь переносицу пальцами. — Просто были одного возраста, вот и ошивались вместе тогда. Я уже обсуждал это с твоей светловолосой напарницей.

— Может, тогда это стоило обсудить ещё с моей темноволосой напарницей?

А может, тебе стоило турнуть эту девчонку из кабинета, пока была возможность.

— Я так и хотел, но тут началась вся эта ахинея с ворами — и я напрочь забыл. Да и вообще, меня гораздо больше занимало, как её идиотский бантик ухитрялся морочить голову всем вокруг.

Вайсс задумалась, затем кивнула, нахмурившись так, что её стоматолог либо взмолился бы о пощаде, либо наоборот обрадовался бы потокам работы — в зависимости от своих финансов.

— Кстати, теперь я вспомнила, что забыла тогда убить Янг самым мучительным способом из-за моей... эмоциональной вспышки тогда.

— Во всём виновата Янг Сяо Лонг, — и в этом заключалась вся правда мира.

— Звучит логично. Ни в одном языке не найдется слов, чтобы описать те ужасы, которые я обрушу на эту блондинку, пока она, захлёбываясь кровью, будет безуспешно молить о пощаде, которую моё холодное, мстительное сердце ей всё равно не даст.

Картина как Вайсс смеётся смехом злобной мегаломанки — одно из самых сюрреалистичных зрелищ, которые ты лицезрел за последние месяцы. Выглядела она точь‑в‑точь как стандартная злодейка из мистральского мультика, что делало всё ещё нелепее.

Страннее всего было то, что злости при этом ты не испытывал.

— Ты уверена, что мне вообще стоит это слышать? — в твоём голосе звенело веселье. — А если это дойдёт до ушей Марии?

— Тогда я помолюсь за душу Янг, потому что подозреваю: эта женщина с радостью воспользуется поводом помучить студентку на промежуточных экзаменах.

— Скорее уж она велит мне заняться этим самому.

— Всегда можно соврать, будто Янг придумала про неё ужасный каламбур.

— Есть и менее жестокие способы убить человека.

Похоже, это был первый раз, когда у тебя с Вайсс получился настоящий разговор, а не очередной повод перекинуться колкостями. И, что особенно бесило, ты не мог сказать, что тебе это категорически не нравилось.

* * *

Зелёный полог Изумрудного леса тянулся за горизонт — завораживающая картина, от которой у многих пробегал холодок по спине, стоило только узнать, что в каждом тёмном уголку этого забытого края таятся гриммы, подстерегающие добычу в надежде хоть раз утолить свой ненасытный голод. Бесчисленные ветви вокруг шуршали на ветру — звук успокаивающий, но за ним прятались шорохи монстров, крадущихся в невидимых тенях. Это была земля не для слабых: здесь погибали дети, а рождались охотники.

Чтобы убедить Совет, набитый гражданскими, которые и вблизи‑то гримма никогда не видели, что время от времени забрасывать в Изумрудный лес группу непроверенных подростков — ещё не повод подавать на академию в суд, пришлось раздать немало взяток и слегка прижать их шантажом.

К счастью, в этой конкретной группе подростков все либо сироты, либо в отвратительных отношениях с родителями — так что сдерживаться было незачем.

— Оранжевая личинка, где была подписана Декларация независимости Менаджери? — рявкнул ты.

Проиграв очередной спор на монетке в учительской, ты получил задание подтянуть нескольких студентов, проваливших пробники на прошлой неделе — но только тех, кого ещё не признали безнадёжными как будущих охотников. Времени было в обрез, поэтому ты просто разбил лагерь в Изумрудном лесу.

Идея была проста: либо они показывают прогресс в учёбе, либо ты скармливаешь их гриммам.

— В Королевстве Вейл, сэр, — Нора Валькири отдала честь, выпрямив спину и гордо удерживая огромный молот свободной рукой.

— Неплохо, мисс Валькири. Последние десять вопросов — и без единой ошибки, — хвалишь ты её. За последние два дня именно она продвинулась больше всех. — Но помни: на тест тебя с оружием не пустят, так что подыщи место поизящнее для шпаргалок.

Она будущая охотница. Если уж хочет списывать — то надо делать это правильно и брать промежуточные на отлично.

— Так точно, сэр! Можно теперь мне искупаться в Изумрудном озере?

— Вообще‑то это должно было быть твоим наказанием, если бы ты ошиблась больше чем в пяти вопросах... но ладно, — говоришь ты. Тебе платят за помощь им с грядущими тестами, а не за то, чтобы они оставались в живых. — Только поосторожнее с гриммами‑акулами.

— О даааа! Мамочка сегодня будет с рыбкой на ужин! Поки-чпоки, Ренни!

Без лишних раздумий девушка вприпрыжку направилась к одному из самых опасных мест леса, напевая по дороге весёлую мелодию.

Вздохнув в одиннадцатый раз за последние два часа, ты перевёл взгляд на остальных — они смотрели на тебя с разной степенью стыда и ужаса.

* * *

Из всех четырёх студентов, которых тебя попросили «взять под крыло», Жон Арк был, пожалуй, наименьшей проблемой. Нельзя сказать, что блондин не старался на занятиях — он попросту был так же глуп, как выглядел, и не особо умел справляться со стрессом. Помочь ему составить расписание и поделиться парой приёмов для учёбы — этого ему хватит с лихвой.

А вот узнать, что у Лай Рена трудности с пробными тестами, оказалось неожиданно — но в целом логично. Он и Нора Валькири — сироты, которые никогда не учились в приличной школе и годами жили чуть ли не бродягами, так что неудивительно, что догнать остальных ему было трудно.

Но описать твоё разочарование, когда ты взял в руки одну из дешёвых любовных книжонок, которые Блейк принесла вместе с учебниками, невозможно никакими словами. Достаточно было открыть первую попавшуюся страницу, чтобы убедиться: это именно то печально известное «разлагающее мозги чтиво» — пикантные романы, обожаемые либо озабоченными школьницами, либо одинокими или уставшими от брака дамами в возрасте.

Молча, ты поднял книгу перед лицом Блейк, пока она изо всех сил старалась не встречаться с твоим осуждающим взглядом.

— В книжных Вейла только-только появились последние шесть томов «Ниндзя любви», так что... я, возможно, немного отвлеклась во время пробных, — робко призналась она, — но к промежуточным я подготовлюсь как надо — как только дочитаю это и следующие тома.

Слушать это было физически больно.

Часть тебя жаждала прямо при ней сжечь эту дрянь — и забыть обо всём как страшный сон. Увы, существовал способ и поэффективнее.

— Получишь их обратно после экзамена — но только если результаты будут достойными, — твой суровый взгляд не дал ей ни малейшего шанса на снисхождение. — Я не скажу, что ожидал от тебя иного, Блейк. Я просто знаю, что ты на способна куда большее.

Потакаешь ли ты её нездоровой зависимости от порнографии? Наверное, да. Но даже нездоровые привычки вроде пьянства или курения допустимы в меру. Если Блейк хочет читать порнороманы про принцесс, которых соблазняют красавчики с мрачным прошлым — пусть. Главное, чтобы её страсть не мешала обычной жизни.

— Я получу по всем тестам идеальный балл, — бодро клянётся она. По всем неправильным причинам, но решимости у неё во взгляде хоть отбавляй. — Так что... только не вздумай их читать. Было бы неловко.

— Я и не собирался.

— Это хорошо. Очень хорошо, — кивает она. После нескольких секунд молчания она добавляет. — У них, кстати, довольно глубокий сюжет.

— Блейк, я не буду читать порнуху.

— Я это так, просто к слову.

...Лучше тебе проверить, не нужна ли помощь Лай Рену.

* * *

Когда ты, наконец выбравшись из крайне неловкого разговора с Блейк, оказываешься на свободе, меньше всего ты ожидал, что тебя встретит столь дивное зрелище.

Лай Рен исполнял идеальную догэдзу — настолько безупречную, что её впору было счесть финальной формой поклона ниц. Этот подросток совершил невозможное и нашёл золотое сечение из догэдзы, совместив безупречную покорность и такую отточенность позы, о какой большинству остаётся лишь мечтать. Даже посвяти ты этому искусству всего себя, ты не был уверен, что доберёшься до такого уровня раньше, чем лет к тридцати с хвостиком.

Это был самый совершенный земной поклон, какой только доводилось видеть смертным.

— Пожалуйста, умоляю вас и мисс Калаверу: помогите мне на каникулах в одном охотничьем деле.

Ты скользнул взглядом по листам рядом с ним: пробный тест, который ты ему выдал, уже был выполнен. Парень совершенствовался прямо на глазах.

* * *

День выдался ровно настолько «прекрасным», насколько ты и ожидал. Полдюжины быкоглавов, похожих на передвижные крепости, кружили вокруг Академии Бикон, словно металлические мухи. Зрелище отнюдь не из приятных для любого студента, взглянувшего на уныло‑серое небо. Такое большинство видело разве что в учебниках истории, пересказывающих ужасы войны.

И всё же эта жуткая картина меркла на фоне куда более редкого зрелища: Озпин, в редком приступе раздражения, массировал виски. Вечно улыбающийся директор сейчас выглядел как самый обычный учитель, которому достался ученик, не способный одновременно дышать и думать.

— Генерал Айронвуд, не будете столь любезны объяснить, что побудило вас решить, будто, приезжая в Вейл на обсуждение фестиваля, главная цель которого — укреплять единство и мир между королевствами, уместно привести с собой небольшой военный воздушный флот?

— Разумеется, я исходил из того, что это наилучший способ защитить тот самый мир, — без запинки ответил мужчина, уверенность из него так и сочилась. — И, прошу, без формальностей, мой друг.

Когда Озпин попросил тебя присутствовать при его встрече с генералом Айронвудом из Атласа, ты подумал, что он либо шутит, либо его хватил удар. Оказалось — вовсе нет, он был предельно серьёзен (хотя ты подозревал, что ситуация его слегка забавляет). К собственному удивлению, ты довольно спокойно переносил соседство с этим аутичным идиотом. Видимо, после месяцев бок о бок с беловолосой представительницей семьи‑владельца корпорации встреча с человеком, который едва ли входит в твою десятку самых ненавистных людей, уже не кажется таким большим событием.

Впрочем, всё равно, ну его в жопу.

Генерал подошёл к директору с лёгкой улыбкой — такой, какой улыбаются старым друзьям. Директор ответил тем же, только улыбка у него была снисходительная.

— Ах, Джеймс, не опишешь ли ты, чем руководствовался, когда решил, что нагнетать тревогу среди гражданского населения — самый эффективный способ поддержать мир?

Ты прыснул при этих словах, за что удостоился раздражённого взгляда этого паршивого генерала. Ты, разумеется, прыснул ещё громче.

— Оз, ты лучше меня знаешь, почему я привёл сюда этих людей.

— Не могу не отметить: единственная причина, по которой меня так раздражает этот чрезмерный спектакль паранойи, в том, что в последнее время всё неожиданно идёт слишком хорошо, — вздыхает Озпин, впервые звуча уставшим. — Успех меня избаловал.

— И сделал тебя беспечным. Позволять преступникам работать в Академии Бикон вместо того, чтобы отправить их в атласскую тюрьму, где их можно как следует допросить? А если они нападут на студентов и сбегут?

— Не путай моё решение с наивностью, — предостерегает директор, голос у него стал жёстче. — Наших новых уборщиков можно считать живой приманкой, чтобы выманить врага, которого я подозреваю в изрядной заносчивости. Второй шанс они получат только после того, как загладят прежние грехи. К тому же я сильно подозреваю, что наших новых преподавателей по боевой подготовке они боятся куда больше, чем своего прежнего работодателя.

Учитывая, что Мария перед допросом той парочки попросила тебя на всякий случай выкопать две могилы — если что вдруг пойдёт не так, — их выбор и правда был весьма разумным.

Двое мужчин смотрели друг другу в глаза целую вечность: это была не столько дуэль, сколько проверка. Почти через минуту первым отступил генерал Айронвуд — тот тяжело вздохнул и отвёл взгляд.

— Совет Вейла запросил мою помощь, потому что ты пустил двух печально известных преступников в Бикон. Так что моё присутствие тебе придётся терпеть несколько месяцев, — в голосе генерала не слышалось ни намёка на высокомерие. Затем он перевёл взгляд на тебя; на его лице мелькнула тень насмешки. — Так значит, ты и есть Адам Рохо Руперто Таурус. О тебе я много слышал.

Боже, как же ты ненавидел своё фальшивое имя.

— Надеюсь, только хорошее, — вставил Озпин.

Пауза, последовавшая за этим, сказала всё сама за себя.

— ...Да. Нет смысла обращать внимание на не слишком лестные слухи, — покачав головой, мужчина протянул тебе руку. — Хочу лично поблагодарить тебя за службу, которую ты оказал королевствам в трудный момент.

Ты посмотрел на его ладонь и даже не пошевелился.

— Кое‑кто из нас, знаешь ли, действительно компетентен.

— Ещё один Кроу? — спросил Айронвуд у Озпина, не впечатлённый твоим ответом.

— Не совсем. Этот юноша и правда прозорлив.

— Ах да, и что ты думаешь о нашем присутствии в городе?

[Действие: Поделиться незаконными идеями, не вступая в открытый конфликт (КС: 75)]

[Бросок кубика 1d100: 77]

Ты не стал оспаривать его власть — ты её с ходу отверг. Из‑за такого пренебрежения к тому, что он олицетворяет, он и решил испытать тебя открытым вопросом. Часть тебя хотела назло промолчать, но твоя гордость не позволяла тебе отвернуться от вызова. К тому же доказать, что ты лучше генерала, который не в состоянии справиться с мелкой ячейкой Белого Клыка, имея под рукой сильнейшую армию мира, — занятное развлечение.

— А мне можно озвучить то, что я действительно думаю? Потому что, как мне кажется, большую часть этого вслух произносить противозаконно.

— Он из Вакуо, — подал голос Озпин, заметив замешательство Айронвуда.

Генерал понимающе кивнул, будто это объясняет всё.

— Проблема тут не в присутствии твоей армии, а в отсутствии хоть какого‑то объяснения, которое принял бы обычный горожанин. Устраивать военный парад, вот так, на виду у всех, — откровенно дебильная затея. Люди начнут бояться скорого введения военного положения или, что ещё хуже, примут эту бесполезную демонстрацию силы за объявление войны со стороны Атласа, — ты нарочно упростил формулировки ради генерала. — Да хоть привёл бы ты элитное подразделение своих самых толковых агентов — и то сработало бы куда лучше. Жаль только, что тебе уже поздно включать мозги.

— И что ты предлагаешь делать взамен? Как ты справедливо заметил, уже слишком поздно отводить войска, не выставив Атлас слабым — а это поставит под удар и мою собственную должность.

— Придумай правдоподобную отмазку и просто сделай что хочешь. К чёрту тонкости — поздняк метаться, — презрительно фыркаешь ты. — Признай, что это связано с поимкой Романа Торчвика, и заяви, что это часть совместной операции с Академией Бикон по зачистке городской преступности, опираясь на сведения, полученные от этого вора. Нашей настоящей добыче, если они не дураки, это не повредит, но вот с помощниками у них возникнут большие проблемы. А город заодно станет заметно безопаснее.

— Волк становится тем опаснее, когда его загоняют в угол, — спокойно заметил генерал, всё тем же непроницаемым голосом. — Ради шанса на успех они могут пойти на отчаянные меры и поставить под угрозу мирное население.

— Их присутствие в городе уже само по себе опасно для мирного населения. Недавно они пытались завербовать уязвимых подростков в козлы отпущения для каких-то почти самоубийственных планов. И даже не думай трясти местную ячейку Белого Клыка из‑за необоснованной паранойи — этим ты настроишь против себя меня и вообще всех фавнов в городе. Можешь поверить на слово: они первыми сообщат мне о любой необычной активности на улицах.

К твоему раздражению, генерал оставался совершенно невозмутимым — даже, казалось, задумался, несмотря на твои слова. Этот гад ещё и имел наглость действительно обдумать твоё предложение.

— В лучшем случае этот план слишком рискованный и вряд ли принесёт плоды, которые устроили бы Вейл или Атлас.

— Мнение советов Атласа и Вейла не имеет значения. Они про вояк и охотников только из третьих уст знают.

Ты встретился с абсолютно спокойным взглядом Айронвуда и не отвёл глаза.

Ты ненавидел этого человека... Или, по крайней мере, был в этом уверен. Для фавнов из Белого Клыка Джеймс Айронвуд был скорее мифом, чем человеком — лицом, которое олицетворяло чуть ли не половину того, что им невыносимо в Атласе.

И вот сейчас, когда он с идиотской улыбкой хлопает тебя по плечу, а глаза у него светятся одобрением и откровенной радостью, твоя злость только крепнет. Этот человек — тот самый, что запретил Белому Клыку хоть одним шагом ступать в Мантл или Атлас — теперь серьёзно рассматривает предложение фавна. В какой-то момент тебе даже пришла в голову шальная мысль: быть может, этот любимчик Атласа, который годами без тени сомнения гонялся за фавнами, лично ничего против тебя не имеет.

Это ганд...

— Озпин, дай этому парню прибавку. Если надо — из собственного кармана заплачу.

...

...

...Гандон.

— Оставь себе свои грёбаные деньги.

Самое ужасное — после этого его улыбка стала ещё шире.

Никто не пытался тебя остановить, когда ты решил уйти. Тебе срочно нужен кофе, пока ты не прирезал этого ублюдка.

* * *

(Бросок кубика 1d100: 4)

Исход: Подельники Синдер не дают ей разойтись.

(Бросок кубика 1d100+5: 35)

Исход: Информация Романа полное говно

* * *

Генерал провожал взглядом юного фавна, выходившего из комнаты, с таким приветливым выражением лица, что Озпин невольно нахмурился. При всех своих достоинствах Джеймс страдал туннельным мышлением, стоило только заподозрить причастность Салем.

— Джеймс, скажи, что ты не собираешься всерьёз следовать крайне спорному, пусть и продиктованному благими намерениями, предложению мистера Тауруса, — Озпин отпил горячего какао и ощутил, как годы берут своё.

— В самой идее есть рациональное зерно, но я как никто знаю: Советы королевств никогда не одобрят столь масштабную операцию в черте города. Им куда важнее сохранить статус‑кво и свои кресла. Парень горяч и голова у него на месте, но опыта в политике у него пока не хватает, чтобы понять, насколько скромна моя власть перед Советами. Впрочем, что‑нибудь помельче вполне осуществимо.

— Мы к тому же не можем сейчас позволить себе войну с криминалом, — дополнил Озпин.

А ещё создавать прецедент, когда иностранной армии разрешают проводить крупномасштабную операцию на территории другого королевства. Были и этические издержки начала боевых действий в гуще проживания мирного населения, но апелляция к практичности всегда работала на Джеймса Айронвуда куда лучше всего остального.

Бессмертный чародей едва не выдохнул от облегчения, когда его молодой друг кивнул в знак согласия. Он почти ощущал себя воспитателем детсада при гиперактивных детишках и... нет, это опасные мысли. По собственному опыту он знал, насколько губителен патерналистский настрой. Последнее, что нужно Ремнанту, — чтобы он снова случайно стал Кровавым Императором Востока.

— Он знает? — спросил Джеймс.

— Планирую пригласить его в нашу маленькую группу к концу года; возможно, раньше, если всё начнёт развиваться быстрее, чем мы думаем. Мария Калавера уже в курсе про Салем и существование магии, так что мы просто ждём, пока парень привыкнет к новой жизни, прежде чем мы обрушим на него эту бомбу.

— По крайней мере последняя сереброглазая воительница будет хорошо подготовлена. Уже легче.

Будь воля Озпина, в будущем их было бы куда больше, но он благоразумно промолчал — на тот случай, если генерал вдруг согласится с его взглядами. Одно дело — когда бессмертный, не вполне здравомыслящий чародей ради скуки затевает побочный евгенический проект, и совсем другое — вовлекать человека, который, возможно, в самом деле доведёт это до результата. Никому нельзя давать такую власть.

— И хорошие новости есть не только у тебя, — сообщил Джеймс, с лёгким самодовольством распрямив спину ради эффекта; привычка, выработанная десятилетиями службы. — Атлас добился прорыва, который перевернёт нашу борьбу с гриммами.

— О, расскажи, — отозвался Озпин, размышляя, какое на этот раз преступление против природы задумал его друг. Джеймс Айронвуд был непредсказуем даже по его меркам.

Скажись этот разговор столетием раньше, Озпин предостерёг бы его от возможных последствий такого прорыва для Ремнанта. Увы, сейчас чародей считал, что может позволить себе сделать шаг назад и дать миру двигаться дальше своим ходом. В конце концов, они уже выиграли войну.