Душа (гет)

Впоследствии Гарри никак не мог вспомнить, как они оказались в его комнате. Там на окраине Хогсмита в нескольких сотнях метров от Визжащей Хижины Джинни поцеловала его как-то по-другому, не так осторожно и недоверчиво как раньше. От ее поцелуя по его телу растеклось жидкое пламя и захватило целиком. Руки сами стиснули ее в объятиях, желали большего, чем он позволял им. Джинни чувствовала это — с тех пор как она пробудила в себе спящие способности своей анимагической формы (случай беспрецедентный, ведь анимагом она не была) она всегда чувствовала эмоции тех, кто был ей близок. Но на этот раз она не боялась этого и страсть опаляла ее.

Наверное, это была одна из способностей феникса — в какой-то момент они оба просто осознали, что находятся в его комнате. Гарри не прекращая поцелуя, повел палочкой в сторону двери и, заперев ее магией и наложив на комнату чары неслышимости, откинул палочку в сторону — сейчас она была ему не нужна. Сейчас значение имело лишь, что они были наедине там, где им никто не помешает.

Они целовались, лаская друг друга, а их одежда падала на пол. Там где его касались ее руки, вспыхивало пламя; когда он касался ее, она прерывисто вздыхала, выгибаясь всем телом, подчиняясь его ласкам. Подхватив Джинни на руки, он опустил ее на кровать и сам лег рядом. Ему хотелось ощутить вкус ее кожи, изучить каждый изгиб ее тела, насладится ею вдоволь, как самым лучшим в мире вином, а потом…

Ради того что было потом стоило так долго ждать. Сейчас умиротворенный и насытившийся он лежал на кровати, крепко прижимая к себе свое самое дорогое сокровище, а она расслабленно посапывала, положив голову ему на грудь. Перебирая пальцами живое в лучах вечернего солнца пламя ее волос, он наслаждался покоем и счастьем лежать вот так вместе, ощущать рядом с собой ее тело и знать, что все это принадлежит лишь ему одному.

Когда солнце перестало играть на ее волосах, он разбудил ее мягким поцелуем — нужно было вставать и идти на ужин. Она улыбнулась, не открывая глаз, и ему вдруг вновь захотелось ее. Зачем ему ужин, когда рядом есть Джинни? Он вновь потянулся к ней, провел рукой по ее спине, и она опять ожила в его руках,… все еще не открывая глаз, а лишь наслаждаясь его ласками, словно ее сон чудесным образом стал реальностью.

Может, действительно, ну его этот ужин? Если они ночью неожиданно проголодаются, всего можно будет сбегать на кухню к эльфам. Потом он вспомнил, как они оказались в его комнате и решил, что если они не появятся в большом зале, их чего доброго потеряют. Мягко закончив поцелуй и проведя большим пальцем по ее скуле, он шепнул возле ее губ:

— Нам нужно на ужин,… нас потеряют.

— Ну и черт с ними, — выдохнула Джинни и легко провела пальчиками вдоль его позвоночника, — Я хочу тебя.

— Я тоже, но нам нужно спуститься.

— Нужно… — согласилась она.

Он вновь поцеловал ее и, перекатившись на спину, дотянулся до своей палочки. Два заклинания и они оба были одеты. Казалось никто не заметил ни их долгого отсутствия, ни того что они просто исчезли из Хогсмита, лишь Малфой, догадавшись обо всем, подмигнул ему.

С тех пор Джинни спала исключительно в его спальне. Иногда они любили друг друга всю ночь, проводя во сне лишь пару рассветных часов, иногда сил хватало лишь для того чтобы доползти до кровати, но чтобы ни было, им обоим доставляло особое наслаждение просыпаться по утрам вместе, ощущая тепло друг друга: такое родное и уютное.

Первого марта студенты разъехались по домам на пасхальные каникулы. Драко — в Малфой-Парк вместе с Гермионой, намереваясь познакомить свою невесту с матерью и будущим отчимом. Рон вернулся в «Нору», а Гарри пригласил Джинни к себе — в знакомстве с родителями нужды не было, поэтому он просто известил отца и мать о приезде Джинни и уведомил в письме, что намерен на ней жениться. Конечно, по этикету такие вещи в письмах не сообщают, но когда это Гарри делал что-либо согласно правилам?

В «Гриффиндор-Манор» они прибыли порталом, который Гарри дал Дамблдор. Это было восхитительное место. Старинный замок в три этажа и три крыла, выполненный в стиле Каролингского Ренессанса и окруженный дивным садом, возвышался над удивительно красивым холмистым полем протяженностью в несколько десятков гектаров. За полем раскинулся пушистыми ветвями нетронутый никем лес, войти в который могли лишь маги.

Гарри и Джинни появились перед высокой каменной изгородью. Чуть в стороне от витых ворот, в рисунок которого закрался Гриффиндорский герб. Неудивительно, что после смерти Эдгара, его дочь с мужем-простолюдином решили жить в менее большом доме, который выстроили на окраине деревушки, названой в честь их предка. Легенды говорили, что Эрл Гриффиндор вместе с женой проезжали мимо нее, возвращаясь в Родовое гнездо, но Годрик не дождался пока его мать доедет до места родов и решил родиться прямо в пути. Маглов приняли в свой дом маги и позже, когда Годрик стал одним из самых Великих Волшебников Англии, именно они первыми стали называть деревню «Дедолен» «Годриковой Впадиной».

Джеймс и Лили Поттеры уже ждали их у дверей замка, стараясь выглядеть строго, что у них мало получалось. Как бы они ни хотели показать сыну, что такие важные вещи как решение о женитьбе сообщают родителям при личной встрече, они были рады видеть своего сына, и эта радость перевешивала недовольство его поведением. В итоге они даже позабыли его поругать и удовлетворились тем, что выказали свое недовольство сыновьей неучтивостью.

Джинни разместили в одной из комнат гостевого крыла. Комната была довольно большой и по сравнению с ее собственной спальней в «Норе», прямо-таки огромной. Стены, обтянутые бирюзовым атласом, лазурно-голубые шторы на окнах и на тон темнее драпировка балдахина над широкой кроватью. Шелковое постельное белье же было янтарно-кремового оттенка, как и ковер на полу, а покрывало — атласное бирюзовое с серебряной вышивкой. Спальня была откровенно женской, легкой и воздушной, словно была соткана из легкого летнего облачка, и лишь мебель была несколько тяжеловесна — ее не меняли с одиннадцатого века — но, тем не менее, не лишена изящества.

Пока она раскладывала свои вещи, наступило время обеда. За ней пришел еще совсем молодой Домовой Эльф с неимоверно радостным лицом. На нем было повязанное на манер тоги полотенце с гербом Гриффиндора, и носил он свою одежду так, словно это было коронационное платье. Джинни с трудом удержала смешок.

— Джиневра Уизли, леди, хозяйка просила Туки проводить вас к обеду, — почтительно склонившись, сказал домовой.

— Хорошо, — улыбнулась Джинни эльфу.

Эльф почтительно отворил перед ней дверь ее комнаты и, ведя к столовой, все время говорил: «Сюда, леди» или «Направо, леди». Доведя ее до дверей столовой, Туки испарился.

Все семейство Поттеров уже сидело за дальним концом стола и о чем-то беседовало. Когда Джинни распахнула двери, они замолчали.

— О, Джинни, — улыбнулась ей Лили Поттер. Сейчас она выглядела на тридцать восемь лет, как и положено волшебнице в ее возрасте, и матери семнадцатилетнего сына, — Как тебе комната? Понравилась?

— Очень, миссис Поттер, — ответила Джинни, садясь за стол, — Спасибо.

— А мы как раз говорили с Гарри о вашем намерении жениться, — сказал Джеймс, — Гарри сказал, что вы хотите венчаться?

— Да, сер, — кивнула ему девушка, — Гарри и я разговаривали об этом с профессором Дамблдором, он все просчитал и обещал обвенчать нас, как только мы захотим.

— Вот ведь старый интриган! — всплеснула руками Лили, — А нам ни слова не сказал!

— Только потому, что я уверил его, что сам вам все расскажу, — выгородил своего прапрадеда Гарри.

— Ну, ладно, ладно, — сдалась миссис Поттер, — И когда вы хотели бы венчаться?

— Летом в начале Августа, — ответил матери Гарри.

— А не слишком рано? — спросил Джеймс.

— А чего тянуть? — отпарировал ему его сын. — И потом вы сами-то, когда обвенчались?

Джеймс как-то странно хмыкнул — не то недоверчиво, не то радостно — и посмотрел на Гарри так, словно увидел в нем что-то, чего раньше не замечал. Лили тихо смеялась, прикрыв рот ладонью.

— А ты говорил, что Сириус воспитал его как свое подобие,… — сказала она мужу сквозь хохот, — Он даже говорит слово в слово…

— Что? — ничего не понимая спросил у родителей Гарри, — Что я такого сказал?

— Когда твой отец сказал твоему покойному дедушке, что летом сразу же после Хогвартса намерен жениться, тот удивился такой спешке, а твой папа ответил ему точно также как ты сейчас, — пояснила сыну Лили.

Гарри пожал плечами. Сириус часто говорил ему, что он повторяет слова своего отца. Что в этом было удивительного? Ничего.

Похоже, Джеймс все еще переживает, что не участвовал в воспитании своего сына и боится что из-за этого, несмотря на внешность, Гарри больше похож на Сириуса, чем на него.

Джеймс и впрямь до сих пор не смирился с мыслью, что его сына воспитывал кто-то другой, несмотря на то, что этот «другой» самый лучший друг! Конечно, он был благодарен, что Бродяга был в жизни Гарри и достойно заменил ему родителей, но горечь в душе от этого не становилась меньше. Его сын, взрослый, собравшийся жениться, был так далек от него, был так незнаком.

Какое же счастье было, наконец, увидеть в его характере частичку самого себя — как будто и он все это время был рядом со своим сыном, принимая участие в его воспитании, направляя его где-то глубоко в сердце, своим незримым присутствием.

И все-таки его сын похож на него больше чем на Сириуса. И Бродяга все время говорит ему, как сильно Гарри все это время напоминал его, Джеймса. Однако сложно поверить в это не зная свое дитя, но последнее легко было исправить.

— Гарри, пока ты на каникулах, не хочешь потренировать левую руку и поучиться боевой магии? — предложил он своему сыну. — Составишь мне компанию — мне нужно вспомнить старые навыки, я слишком долго не колдовал!

— Конечно, — тут же согласился Гарри.

— Ну вот, кажется, во время каникул у нас с тобой Джинни не будет мужской компании, — заметила миссис Поттер. — Ну, ничего, если ты хочешь, мы могли бы устроить собственные тренировки. Мне кажется у тебя талант к Целительству.

Так и повелось.

Джеймс с Гарри, превратив один из коридоров подземелий с помощью чар трансфигурации в тренировочный зал, отрабатывали заклинания боевой магии. Гарри параллельно развивал левую руку, а Джеймс вспоминал все, что позабыл за шестнадцать лет. Навыки восстанавливались очень быстро, лишь скорость по-прежнему была не настолько высока как прежде, но это было вопросом времени.

В это время Лили обучала Джинни Целительству: чарам, заклинаниям, полезным зельям, объясняя, как и при каких обстоятельствах нужно действовать. Для того чтобы практиковаться, они уходили на долгие прогулки по лесу в поисках раненых животных и лечили их. Обучая свою будущую невестку, миссис Поттер сама вспоминала все что позабыла — в следующем году она намеривалась восстанавливаться в колледже Святого Мунго, чтобы доучится последний год, получить диплом и работать в клинике.

Они много разговаривали, Джинни не уставала рассказывать Лили про Гарри, а знала она о нем даже больше чем Рон. Миссис Поттер быстро стала ей подругой и почти не воспринималась будущей свекровью.

Отношения между Гарри и Джеймсом тоже налаживались. Занимаясь с сыном и обучая его, Джеймс с радостью подмечал каждую деталь характера Гарри, молча восторгаясь, когда находил в нем себя и Лили. Вскоре его уже не беспокоили прежние страхи, а небольшая схожесть Гарри с Сириусом, наоборот, веселила.

Через неделю в «Гриффиндор-Манор» приехал профессор Дамблдор. Он прогостил в поместье три дня и с утра до ночи не покидал тренировочного зала в подземельях, на пару с Джеймсом обучая Гарри универсальному щиту Instantio Protego, который создавался специально как контр-заклятье для Submigratio Animam. Этот щит работал в считаные секунды и, впитывая в себя всю поступающую извне магическую энергию, рассеивался вместе с нею. Таким образом, можно было защититься не только от нескольких разнотипных заклинаний, но и вообще от любого, теоритически даже от Avada Kedavra, правда, последнее никто не желал проверять. Единственный минус этого щита — он на несколько секунд выбивал заклинателя из сил, но чем больше был магический потенциал, тем слабее был негативный эффект. И, конечно, с практикой приходило привыкание.

На создание самого щита, несмотря на всю его сложность, уходило две секунды. Применяя его против Submigratio Animam — черномагического заклятья высшего уровня, позволявшего переселить привязанную Хранителем душу из одного тела в другое — побочный эффект щита не имел никакого значения. Для того чтобы вернуться обратно в тело, на которое был надет Хранитель Души, Волдеморту понадобиться не меньше четверти минуты. Другое дело заклятье Avada Kedavra, на которое уходит всего пара секунд. Защищаться против него таким щитом было просто не целесообразно!

Когда Дамблдор покинул «Гриффиндор-Манор», Гарри был выжат как лимон и после целый день проспал в своей комнате, проснувшись лишь вечером к ужину. Перекусив, он снова пошел спать, но только не к себе, а к Джинни — благо родители никогда не проверяли его.

Соскучившись по возлюбленной за прошедшие четыре дня бесконечного освоения Instantio Protego, он не давал ей уснуть до самого рассвета, а когда они оба проснулись, не хотел выпускать из объятий. Ну и что, что они оба не придут на завтрак? Что его родители никогда молодыми не были?

Оголодав, они все-таки пришли к обеду, где их встретили так, словно о пропущенном ими завтраке и вовсе ничего не знали. А может, его родители тоже не приходили завтракать? Если так, то это даже к лучшему — Гарри все-таки не знал, как на его ночные посещения комнаты Джинни отреагируют его родители, и считал за лучше так и не узнать об этом.

К вечеру прилетела сова, доставив два приглашения на свадьбу Нарциссы и Андриана. Одно адресованное Эрлу и Леди Гриффиндор-Слизерин, а второе — Лорду Поттеру и его невесте, Леди Джиневре Уизли. Свадьба должна была состояться в предпоследний день пасхальных каникул, через полторы недели, и поэтому наутро они решили отправиться в Лондон, в Косую Аллею, чтобы купить свадебные подарки и новые мантии.

В магазине «Мантии на все случаи жизни от мадам Малкин» был предоставлен большой выбор. Перебрав несколько вариантов, Гарри остановился на парадной мантии темно-зеленого цвета из тяжелого дорогого материала. Она была простого кроя и идеально на нем сидела. Джеймс тоже выбрал похожий вариант без лишней вычурности из темно-красной ткани. Цвет его мантии был таким густым, что казался почти бордовым. Лили и Джинни выбирали себе наряд намного дольше. В конце концов, Джинни выбрала светло-серую с зеленоватым оттенком мантию, отделанную темно-зеленым, почти черным аграмантом, а его мать остановилась на синей с черным Елецким кружевом поверх ткани. Подобрав аксессуары к нарядам, они направились на поиски свадебных подарков.

Поход в Косую Аллею занял у них весь день. Поттеры и Джинни вернулись в «Гриффиндор-Манор» лишь к ужину, уставшие от впечатлений и эмоций. Молча поев, они разошлись по своим делам.

Несмотря на усталость, Гарри и Джинни твердо решили начать готовить заданное на каникулы домашнее задание. Самым легким был реферат по Травологии, а самым сложным сочинения по Защите от Темных Искусств и Зельям, которые преподавал Снейп в связи с тем, что Слизнорта отправили на лечение в Святой Мунго и до сих пор не избавили от заклятья Империус. Работа для Макгонагалл заключалась в сочинении на свободную тему по пройденному материалу, а Флитвик ограничился тем, что велел отработать изученные на последнем уроке чары и прочитать труд Альфреда Уайта «Высшие заклинания как самооборона». Начать решили, конечно, с Травологии. Для этого пришлось покопаться в библиотеке, но уже через три часа два свитка для профессора Спраут были практически написаны.

Когда Гарри дописывал последние строчки, Джинни уже клевала носом, и, положив голову на сложенные на столе руки, тихонько посапывала. Ее сочинение, написанное лишь на половину, было отодвинуто в сторону, а перо прочертило чернильную полосу на руке, возле самого локтя.

Он рассмеялся и, разбудив любимую легким поцелуем, довел ее до спальни, переодел и уложил в кровать. Джинни к этому времени уже опять спала.

Спать он пошел к себе, и лишь оказавшись в собственной кровати, остро ощутил, как сильно ему не хватало рядом с собой Джинни. Без ее теплого тела кровать казалась какой-то неуютной и холодной, а сон и вовсе не желал приходить. Вместо отдыха ему хотелось вернуться к любимой и прижать ее к себе, почувствовать ее рядом.

Повернувшись на другой бок и пытаясь уснуть, Гарри принялся считать про себя. Дойдя до пятидесяти трех, он уже с трудом удерживал себя в своей кровати, а когда он досчитал до двухсот шестидесяти семи, дверь в его комнату открылась. Он обернулся на шум и увидел в пороге Джинни в тонкой ночной рубашке, сквозь которую просвечивали восхитительные формы ее стройного тела. Словно все еще продолжая спать, девушка скользнула под его одеяло. Обвив его руками, она уткнулась носом в основание его шеи и пробормотала, снова засыпая:

— Без тебя холодно…

Гарри улыбнулся и, крепче прижав ее к себе, тут же уснул.

Утро разбудило их птичьим пением. Весеннее утреннее солнце прорывалось через распахнутые темно-синие шторы, щекоча веки. Джинни открыла глаза и поначалу не поняла, где находится. Комната в дымчатой и темно-синей гамме с мебелью из темного дерева была ей незнакома и, лишь рассмотрев ее, девушка вспомнила, что вчера сама пришла сюда. Это была комната Гарри, а сам Гарри сейчас спал, крепко прижав ее к себе и зарывшись лицом в ее волосы.

Джинни вспомнила тревожный холод, разбудивший ее ночью в ее спальне, и вздрогнула. Гарри, почувствовав ее дрожь, проснулся. Он так чутко спал, словно ожидал нападения в любой момент.

— Прости что разбудила, — пробормотала Джинни, рассматривая сонную физиономию своего жениха.

— Ничего, все равно пора вставать, — ответил ей Гарри и еще крепче прижался к ней. — Я рад, что ты вчера ко мне пришла: не мог без тебя уснуть. Нам нужно срочно пожениться.

— Я согласна. Может, перенесем венчание на июль?

— И будем весь медовый месяц ходить в Доксфор на экзамены и трястись в ожидании результатов ЖУКА! Ну, уж нет, я хочу увести тебя на медовый месяц в Европу и провести незабываемое лето.

— А Волдеморт? — спросила Джинни, — Родители тебя не отпустят одного — вдруг тебя опять похитят? Уж лучше трястись от страха за ЖУКА, чем рисковать твоей безопасностью.

— Ладно, посмотрим летом, — ушел от ответа Гарри. Он посмотрел на Джинни и неожиданно лукаво улыбнулся, — Знаешь, Джинни, в следующий раз, когда будешь ночью пробираться ко мне захватывай с собой одежду!

Джинни только сейчас сообразив, что лежит в чужой комнате, имея из одежды лишь ночную рубашку из весьма тоненькой ткани, испугано села в кровати и посмотрела на Гарри широко распахнутыми глазами.

— Гарри, я не могу выйти в коридор в одной ночной рубашке! — тонким от страха голосом проговорила она. — Вдруг меня увидят твои родители?!

Гарри пропустил ее слова мимо ушей. Все его внимание было сосредоточено на девушке и ее фигуре, просвечивающей сквозь тонкий батист. Она так восхитительно выглядела в лучах солнца с этим очаровательным беспорядком в волосах. Он возбудился даже раньше, чем осознал, насколько она привлекательна.

— Добби принесет тебе все что нужно, — ответил он, мягко опуская ее на подушки.

В следующий момент Гарри уже целовал ее, освобождая от такой ненужной детали как ночная сорочка…

* * *

На свадьбе Нарциссы и Андриана было не так много приглашенных, как это можно было ожидать. Семья Браун в полном составе, Сириус, Андромеда Тонкс со своим мужем-маглом и дочерью, Лонгботтомы, Поттеры вместе с Джинни, «Грозный Глаз» Муди, друзья Андриана из Аврората (весь его отряд), все семейство Уизли и Пруэттов, включая престарелую тётушку Мюриэл, и конечно Драко с Гермионой.

Сама церемония проходила в часовне, стоявшей на территории Малфой-парка и примыкавшей к семейному склепу. Старый волшебник прочитал речь о браке и об обязанностях супругов друг перед другом, затем велел невесте и жениху обменяться клятвами, потом кольцами и в конце объявил их мужем и женой. Урожденная Нарцисса Блэк, затем ставшая Нарциссой Малфой отныне была миссис Андриан Браун, а ее сын Драко Малфой был вынужден считать гриффиндорку Лаванду Браун двоюродной сестрой, ибо ее отец приходился родным братом его новоиспеченному отчиму. Впрочем, никого из них — ни Драко, ни Лаванду — подобное стечение обстоятельств не напрягало и они уже весело обращались друг к другу не иначе как по новообретенному статусу.

После церемонии началось, несмотря на малое количество гостей, затяжное поздравление молодоженов. Первыми подходили, разумеется, близкие родственники: Драко, Тонксы, Блэки, Брауны и Поттеры. Затем более отдаленные: Уизли и Лонгботтомы, являвшиеся потомками другого сына их общего прапрадеда Финеаса Найджеллуса. После поздравляли Пруэтты тоже родственники, но не кровные, а уж после них друзья. Все дарили подарки, но больше всего молодоженов поразил подарок Мюриэл Пруэтт. Эта вредная старуха с кучей тараканов в голове преподнесла в качестве подарка домового эльфа. Нельзя сказать, что у Нарциссы, в связи с недавним объявлением Люциуса Пожирателем Смерти и передачей всех его титулов и состояния Драко, была нехватка эльфов. Просто эльф в подарок на свадьбу был самым хорошим предзнаменованием счастливого и благополучного брака, а от вредной Мюриэл, приходившейся Нарциссе уж очень-очень-очень далекой родственницей такого никто не ожидал.

После того как со всеми церемониями было покончено гостей пригласили в дом на праздничный обед. Заколдованные музыкальные инструменты исполняли любую музыку, какую только желали гости. Постепенно обед перетек в танцевальный вечер, но к ужину гости тактично стали расходится, оставляя молодоженов наедине друг с другом.

Поттеры вернулись в «Гриффиндор-Манор» лишь к ужину. Не заходя в столовую, они разошлись по спальням, утомленные прошедшим днем.

Завтра был последний день каникул.