Что ты знаешь... (гет)

Гермиона тоже подготовилась к своему выходу. И в этом ей, как и Рону, помог Невилл. Хотя он об этом и не подозревал.

Невилл Лонгботтом уже который день сочинял письмо своей бабушке с объяснением того, что произошло на уроке Защиты от темных искусств. Вчера вечером он поведал друзьям, что его труд наконец-то завершен и он готов отправить его адресату. Гермиона ненавязчиво поинтересовалась, когда именно он собирается это сделать, на что Невилл, не видя подвоха, ответил, что завтра, во вторник.

Бабушка Невилла страдала бессонницей и поэтому любила, когда внук посылал ей письма на ночь глядя. Получив корреспонденцию поздним вечером, старушка обычно полночи изучала ее, а оставшееся до утра время писала ответ. Как правило, за час до отбоя Невилл шел в совятню. Гермиона пару раз вместе с ним ходила туда и точно знала, по какому маршруту он обычно возвращается в гостиную.

Сопоставив все факты, Гермиона пришла к выводу, что она может сделать так, что тем, с кем ей придется целоваться, будет Невилл. Она надеялась, что парень проявит благородство и вспомнит о том, что она ему помогла советом; не воспользуется ситуацией, а быстро издаст задуманное «страстное мычание» — так она назвала про себя тот звук, который издал Рон, изображая удовольствие от поцелуя, которое должен получить нечаянный незнакомец. Поэтому девушка изъявила желание отдать свой карточный долг сегодня во вторник, в восемь часов вечера.

Время проведения мероприятия не вызвало у окружающих протеста, чего нельзя сказать о месте. Грейнджер захотела встретить того, кого ей предстоит поцеловать, в маленьком коридоре на восьмом этаже. Даже днем этот коридор был немноголюден. Чаще всего им пользовались когтевранцы, потому что он вел ко входу в их гостиную. Еще по этому коридору можно было попасть в совятню, но такой маршрут избирали немногие и как можно реже, потому что он изобиловал поворотами, коридор был довольно узок и плохо освещен, вел только к лестнице, ведущей в башню Гриффиндора, а чтобы попасть на лестницы, ведущие на другие этажи, нужно было пройти еще несколько коридоров от башни. И когтевранцы, и те, кто посещал совятню, предпочитали ходить другой, короткой и безопасной дорогой, ведущей прямо к лестницам. Но Гермиона знала, что Невилл предпочитал возвращаться в гостиную именно этим путем, потому как искренне полагал, что в этом случае он не столкнется с теми, с кем бы не хотел встречаться, например, со слизеринцами или со Снейпом. Она подгадала время так, чтобы Невилл не присутствовал при объявлении места. Ей было известно, что вечером Невилл должен был быть на отработке у Снейпа, а потом собирался сразу направиться в совятню. Гермиона подумала, что отработка заканчивается в восемь часов вечера, и парню понадобится не более получаса, чтобы добраться до совятни и отправить письмо, а значит, через полчаса после того, как все соберутся в выбранном ею месте, он появится в коридоре, и она сможет осуществить свое задание.

Сообщив о том, что действие будет происходить в этом коридоре рядом со статуей Печального Рыцаря, девушка, не слушая возражений, продолжила писать эссе. А возражения имелись. Каждый из ребят понимал, что место это непопулярно и за час можно вообще никого не дождаться. На что Гермиона ответила, что если это произойдет, она готова подождать счастливчика на другой день, и так до тех пор, пока ей не повезет. Если у кого еще и остались претензии к месту, то они постарались оставить их при себе, понимая, что ссориться с Гермионой невыгодно, ведь каждый надеялся на ее дельный совет при будущем своем проигрыше.

Предполагалось, что все, кто желает увидеть поцелуй Гермионы, должны были найти себе укрытия заранее, а, соответственно, прибыть на место заблаговременно, поэтому уже в семь часов вечера ребята стали собираться, при этом не забывая инструктировать Гермиону.

— Помни, что парень должен получить удовольствие, – напутствовал ее Рон. – И страстно простонать… м-м-м, – он повторил свое «страстное мычание».

— Рон, я поняла. Незачем мне напоминать об этом по нескольку раз! – раздраженно ответила Гермиона.

Ее на самом деле нервировали именно напоминания о стонах удовольствия, потому что она никак не могла придумать, как их вызвать, на случай, если ей попадется не Невилл.

— Рон, ты не прав, – возразила Чжоу, чем вызвала недоумение всех собравшихся. – Почему именно парень? Может быть, ей попадется девушка! – победно добавила она, чем привела в восторг окружающих.

— Мне и с девушкой нужно целоваться? – растерянно спросила Грейнджер.

— Конечно! – подтвердили все хором.

— И она должна получить удовольствие и простонать… м-м-м… — добавил весьма довольный Рон.

— Рон, я поняла условия задания! Не нужно напоминать мне это через каждую секунду! – еще раз повторила проигравшая, все больше злясь на парня.

Гермиона, несмотря на то, что у нее, по сути, было все продумано, нервничала все сильнее. Ей совсем не хотелось целоваться с девушкой. Она совершенно не умела с ними обращаться.

— А если это будет… — неуверенно начал Гарри, — например, Снейп или Малфой, то что тогда? — по всему виду парня было заметно, что этот вариант его интересует больше, чем вариант с нечаянной девушкой.

Грейнджер тоже рассматривала такой поворот событий. Иногда ей казалось, что сработает закон подлости и ей обязательно придется целоваться с кем-то из них. И это ей не нравилось… даже больше, чем поцелуй с девушкой.

— Значит, будет целоваться! – уверенно ответила Джинни.

— Может быть, если ей попадется Малфой или Снейп, то она подождет второго человека, который появится в этом коридоре? – нерешительно предложил Поттер.

— Это еще почему? – почти враждебно спросила Уизли.

— Но все-таки это Малфой… и Снейп… слизеринец и профессор.. и они Пожиратели смерти, – завел он любимую пластинку.

— В данной ситуации это не важно! – возразил Энтони.

— Да, — поддержала его Чанг. – Я ведь целовалась с Гойлом, а он слизеринец и, предположительно, Пожиратель смерти.

— Да, — продолжил давить Голдштейн, – а Невилл признавался в любви Снейпу, а он профессор и тоже, предположительно, Пожиратель смерти.

— Чжоу, когда ты целовалась с Гойлом? – удивилась Гермиона.

— Неважно, – быстро ответил за когтевранку Рон. – Главное, что Энтони и Чжоу правы. Никаких исключений. И что бы было… м-м-м-м...

Гермионе захотелось задушить Рона диванной подушкой, которую она держала в руках.

— Если ты еще раз скажешь про… "м-м-м…", я… я… я… – действия она придумала и даже приготовила подушку, а вот на словах растерялась.

За нее продолжила Лаванда:

— Если ты еще раз это скажешь, она прямо там займется любовью с тем, кто подвернется первым.

Это заявление ошарашило собравшихся. Все мгновенно решили для себя, что не хотят видеть этого, поэтому сразу накричали на Рона, который сам осознал свою ошибку и решил больше не упоминать о «страстном мычании».

— А если из-за поворота вывернет Филч? – задала вопрос Луна, чем прекратила всеобщие пререкания.

— Эм-м... если это будет Филч, то, — осторожно начал Гарри, — беги, Гермиона, беги. Перенесем все на следующий день, – более уверенно продолжил он.

Видеть то, как Гермиона целуется с Филчем, тоже никому не захотелось, потому ребята согласились с Поттером.

В процессе разговора Гермиона накинула на себя серебристую мантию, в которой по договору она должна была исполнять свое задание. Она подумала, что раз уж соблюдать статус секретности, то соблюдать во всем. Гермиона накинула капюшон на голову и подошла к зеркалу. Мантия скрывала ее фигуру, капюшон – лицо, туфли были стандартными для Хогвартса и имелись в комплекте школьной формы у каждой девочки. Снимая капюшон, девушка обратила внимание на свои руки. Ногти с бесцветным лаком, пальцы в чернилах, а на ладони записан номер страницы из учебника по нумерологии, на которой она остановилась.

«Если кто-нибудь обратит внимание на руки, то сразу поймет, что это я, – испуганно подумала Гермиона. — Может быть, надеть перчатки?»

— Я знаю заклинание иллюзии… — тихо сказала подошедшая Луна. – Моя мама им пользовалась. Ее руки неважно выглядели от зелий, которые она готовила.

Луна, не дожидаясь ответа Гермионы, взмахнула палочкой и произнесла заклинание. Грейнджер ошарашено смотрела на свои руки. Кожа приобрела более светлый оттенок, ногти стали длинными и покрытыми бордовым лаком, чернила и надпись исчезли.

— Луна, это здорово! Спасибо! – пробормотала счастливая девушка. – А долго эта иллюзия продлится?

— Часа два…

— Посмотрите, что мне сделала Луна, – громко сказала Гермиона, показывая свои руки.

Все девушки с большим интересом и восторгом обсуждали новый маникюр подруги и умоляли Лавгуд поделиться секретным заклинанием. Луна, конечно же, поделилась…

Когда все вопросы, в том числе, кто будет наблюдать, а кто останется в гостиной, потому что мест, где можно укрыться, в этом коридоре было не так уж много, были решены, те, кому выпало счастье присутствовать при исполнении желания Гермионы, отправились занимать посты наблюдения, а все оставшиеся устроились на диване в гостиной Гриффиндора дожидаться результатов.

В отличие от Рона, Гермиона принимала участие в распределении наблюдательных мест, поэтому знала, кто и где находится в этом коридоре. Рон и Лаванда укрылись в нише за гобеленом с изображением застолья гоблинов; Энтони и Чжоу в другой нише, которую закрывал портрет какой-то старушки с канарейкой; Колин, Луна и Падма закрылись в каморке, находившейся за статуей Печального рыцаря. Назначение этого помещения ребята не смогли определить. Оно имело весьма небольшую площадь, на которой с трудом смогли уместиться три человека. Стены были покрыты странной фиолетовой краской, а посередине стоял один деревянный стул. Увидев все это, ребята прозвали это помещение «Комнатой для размышлений».

Гермиона отдала свою палочку Джинни. Уже давно повелось, что тот, кто исполняет желание с поцелуями, оставляет свою палочку в гостиной или отдает друзьям. Делалось это для того, чтобы исключить малейшее применение магии в таком интимном деле. Да и наличие палочки в руке может напугать предполагаемую жертву. Если же сама жертва намеревалась применить палочку, то Джинни из-под мантии-невидимки выбивала ее заклинанием Экспеллиармус.

И вот сейчас Гермиона осталась без палочки, одна посреди коридора, в ожидании поцелуя. Она чувствовала, что за ее спиной стоят Гарри и Джинни, скрываемые мантией-невидимкой, она знала, что каждый из присутствующих затаился в своем убежище и ждет начала шоу. Для всех это были очень долгие полчаса…

Драко Малфой шел по направлению к совятне, чтобы отправить матери письмо, в котором он написал, почему не смог прибыть в поместье в эти выходные и как он сожалеет об этом, мельком описал то, чем они занимались с другом у того в гостях и зачем-то посвятил целых полстраницы матери Блейза. Драко написал, что миссис Забини ничуть не скорбит по своему мужу, который отказался служить Темному Лорду, любит своего нового жениха-Пожирателя Смерти, готова пожертвовать крупные суммы на нужды Пожирателей и вообще всячески поддерживает идею чистоты крови. Сейчас, идя с уже законченным письмом, Драко не был уверен, нужно ли было упоминать в нем миссис Забини. Он подумал, что стоит переписать письмо, придя в совятню. Но, войдя в помещение, Малфой увидел, что место, где можно это сделать, занято: за столом сидел Невилл Лонгботтом и что-то усердно строчил. Кинув мимолетный взгляд на вошедшего, гриффиндорец с удвоенным энтузиазмом продолжил писать. Драко уже хотел выгнать его из-за стола, но дверь в совятню открылась и вошла Ханна Аббот. Девушка, презрительно взглянув на Малфоя, подошла к Невиллу и улыбнулась:

— Привет, Невилл. Что пишешь?

— Вот решил переписать письмо бабушке, – тоже улыбаясь, ответил парень, – чтобы она не сильно волновалась.

— Какой ты заботливый! – растроганно протянула Ханна. – А что, вначале ты написал что-то, что может ее расстроить?

Слушать дальше эту милую беседу у Малфоя не было никакого желания, поэтому он быстро выпустил своего филина с посланием в окно и покинул совятню, оставив сладкую парочку наедине.

Драко не задумывался, почему всегда предпочитал возвращаться из совятни длинным коридором, ведущим к башне Гриффиндора, а не коротким путем около башни Когтеврана. А вот Блейз об этом уже давно поразмыслил, пришел к некоему выводу и вскорости намеревался его озвучить. Вот и сейчас Малфой шел по этому коридору, все еще думая о письме матери. Завернув за очередной поворот, Драко заметил у статуи Печального рыцаря фигуру. Он замедлил шаг и пригляделся. Странная мантия, переливающаяся серебряными волнами, капюшон, скрывающий лицо, — все это немного озадачило парня. Но, на глаз оценив рост и ширину плеч, он все-таки он понял, что под мантией скрывается девушка. А заметив школьные девичьи туфли на ее ногах, утвердился в своем мнении. Это не успокоило Драко, а то, что девушка стояла не двигаясь, одна в такое позднее время, в такой необычной одежде – напрягало. И все-таки он продолжил свой путь.

Гермиона чуть не рассмеялась, когда в коридоре появился Малфой. Все то время, что она ждала, она боялась именно этого. Хотя успокаивал тот факт, что это все-таки не Снейп. Если она могла представить поцелуй, да еще по своей инициативе, со слизеринцем, то как можно целоваться с профессором, не могла и вообразить. Для себя она решила, что, пожалуй, с Малфоем она хотя бы предпримет попытку, а если это будет Снейп, то просто позорно сбежит. Теперь, глядя, как Малфой приближается, она растерялась. Сердце бешено колотилось, руки тряслись, ноги как будто приклеились к полу. За спиной девушка услышала тихий шепот Гарри:

— Может, отменим?

— Нет, – шепнула в ответ Джинни и чуть заметно толкнула Гермиону в спину.

Грейнджер не ожидала такого вероломства, поэтому от легкого толчка сделала несколько неровных шажков вперед.

Малфой воспринял ее нелепые движения как угрозу, поэтому остановился и вытащил из кармана палочку. Нет, он не направил ее на девушку, посчитав, что это будет выглядеть трусливо, он просто продемонстрировал ее наличие и готовность ею воспользоваться.

Гермиона, поняв, что отступить ей не дадут, решила действовать и действовать быстро, чтобы это все поскорее закончилось. Она чуть подняла руки, показывая, что в них нет палочки. В это момент Джинни тихо произнесла заклинание, и палочка Драко вылетела из его ладоней, упав на пол где-то позади него.

"Что за дела? Нужно было взять с собой Гойла и Кребба, или хотя бы Забини! – нервно кричало сознание Малфоя. – Развернись и беги!"

«Любопытно посмотреть, что будет дальше. Останься!» – заинтересованно шептало ему подсознание.

«Бежать нельзя, ты же Малфой. Останься, если что, ты справишься с девчонкой и без палочки», – твердо сказала реальность.

Большинством голосов было принято решение остаться. Поэтому Драко стоял, не двигаясь, даже не взглянув, куда упала его палочка, и ждал продолжения.

Продолжение не заставило себя долго ждать…

Гермиону немного удивило то, что Малфой никак не отреагировал на то, что из его рук выбили палочку, а стоял неподвижно, с ухмылкой наблюдая за фигурой девушки. Чтобы немного успокоиться, она сосчитала до десяти, это плохо помогло, но хотя бы руки перестали дрожать. Опасаясь, что Джинни опять толкнет ее в спину, она сама, как можно более уверенно, сделала несколько шагов к парню. Приблизившись к нему почти вплотную, Гермиона подняла голову, раздумывая над технической стороной поцелуя.

"Какой он высокий! Обхватить его за шею и чуть наклонить его голову? А вдруг начнет сопротивляться? Или толкнет со всей силы? Тогда я врежусь в Гарри и Джинни. Мы все вместе упадем, даже, может быть, вместе с Малфоем, если я не успею от него отцепиться. О боже, я представляю, что он подумает в этом случае! – ужаснулась Грейнджер, представив все это в картинках. – Нужно действовать по-другому и как-то дать понять ему, что я собираюсь сделать. Надеюсь, от поцелуя с незнакомкой он не откажется и не будет меня отталкивать".

Когда девушка подошла слишком близко, Драко захотелось отойти, но он сдержал себя. А когда она подняла голову, он рассчитывал, что сейчас увидит ее лицо и выкажет ей все, что думает по поводу ее маскарада. В том, что это знакомая ему девушка, он был уверен. Удивило его то, что капюшон должен был хотя бы немного сползти с головы, но он совсем не сдвинулся. И там, где Драко предполагал увидеть лицо, была лишь темнота. Все это еще больше не понравилось Малфою, и он уже хотел разразиться градом вопросов, но тут девушка…

Поняв по его мимике, что Малфой напрягся, Гермиона приступила к активным действиям. Она осторожно подняла руку к его лицу и провела кончиками пальцев по его щеке, потом чуть прикоснулась к губам и медленно и нежно повела пальцы по шее назад.

"Не мешало бы ему побриться, – неожиданно для себя подумала Гермиона. – Это не мое дело!" — тут же она урезонила свои мысли.

От этой ласки Малфой расслабился. Он понял, что незнакомка не собирается причинять ему зла, а ее прикосновения говорят лишь об одном: что дальше будет поцелуй, а может, даже и больше, чем поцелуй.

Девушка привстала на носочки и чуть надавила парню на затылок, потянулась к его губам.

Он почувствовал ее губы на своих, мягкие, трепетные, податливые, требующие поцелуя. И он не стал сопротивляться, а полностью растворился в ощущениях, а они, надо сказать, были необычными. На удивление Драко, девчонка хорошо целовалась. Еще до того, как их губы соприкоснулись, он подумал, что, скорее всего, эта странная незнакомка не умеет целоваться, поэтому и скрывает свое лицо, но он ошибся… Также обостряло ситуацию то, что когда его лицо оказалось под ее капюшоном, он так и не увидел ее лица, хотя предполагал, что, приблизившись, он сможет его разглядеть. Он видел лишь темноту. Драко пробовал закрывать и открывать глаза, разницы не было никакой. Ее пальцы перебирали волосы на затылке, отчего по телу пробегала дрожь. Другую руку она положила ему на грудь, периодически впиваясь ногтями в его мантию. Ко всему прочему, Драко уловил тот самый аромат, который услышал в Амортенции и которому все еще не мог дать описания. Его захлестнули приятные эмоции, и возбуждение не заставило себя ждать. Сердце стучало все быстрее, дышать стало трудно. Малфой и не заметил, как его руки оказались на ее талии и как он прижал ее поближе к себе.

Но это заметила Гермиона. До того, как он обнял ее, она тоже пребывала в своих ощущениях. Девушка ожидала, что его губы будут холодными, а поцелуй жестким, но оказалось совсем наоборот: теплые губы и нежный поцелуй.

Ее немного поразило то, что он позволял ей проявлять инициативу, не навязывал темп и следовал за движениями ее губ и языка. Она тоже пару раз открывала глаза и тоже не видела его лица, от этого чувства усиливались. Но в отличие от Драко, Гермиона лишь на мгновение расслабилась, и когда он обнял ее, перехватив инициативу в поцелуе, девушка вспомнила, что целуется с Малфоем и за ними наблюдают, и от этого мимолетное возбуждение улетучилось. Не помогло вернуть приятные переживания и то, что Драко пользовался тем же одеколоном, что и Виктор. Как ни пыталась Гермиона представить, что целуется с Крамом, все равно не смогла. О том, почему это не получилось, девушка решила подумать потом, сейчас же она размышляла, как вызвать у Малфоя стон удовольствия. Мгновенно в голове пронеслось множество вариантов — от самых невинных до самых пошлых, но все они не подходили для данного случая. Вспомнив, что вызывало стоны у Виктора, когда они целовались, Гермиона решила испробовать это на Драко. Она осторожно, чуть касаясь кожи, провела кончиками пальцев по его шее от ворота рубашки до волос.

Малфой же ни о чем не задумывался и не анализировал происходящие, он просто получал удовольствие. Ему нравилось все: и активность девушки, и ее инициатива, и ее загадочность, выраженная в ее наряде, и ее мягкие губы, и ее озорной язычок, и ее ласки, и обволакивающий запах, и даже то, что он не видел ее лица, а когда она прикоснулась к чувствительному месту на шее, он не выдержал и застонал ей в губы. Дальше произошло то, чего парень не ожидал.

Как только Гермиона добилась «страстного мычания», она с чувством выполненного долга, с облегчением и немного с сожалением прервала поцелуй. Хотя в исполнении Драко «мычание» получилось немного другим, чем изображал Рон. Драко скорей простонал, глубоко, страстно, с чувством; Рон же, изображая звук удовольствия, именно мычал, издавая долгий звук «м», не вкладывая в него никаких чувств. Но Гермиона не стала вдаваться в нюансы произношения, тем более, то, что парень получает удовольствие, она ощутила, так сказать, реально, когда он крепко прижал ее к себе. С силой толкнув Малфоя, она резко развернулась и побежала. Конечно, Гермиона понимала, что было бы лучше с достоинством удалиться, но ей казалось, что если она помедлит, Малфой догонит ее, и тогда… Что будет тогда, она даже боялась себе представить. Поэтому она бежала, бежала быстро и остановилась только около портрета Полной дамы, с трудом переводя дыхание.

Малфой же после такого неожиданного и сильного отпора отлетел на пару шагов назад, но устоял на ногах. Он стоял и ошеломленно смотрел вслед убегающей девушке, не понимая, что он сделал не так. Когда она скрылась за углом, Драко провел пальцами по своим губам, пытаясь восстановить дыхание и унять возбуждение. В этот момент множество вопросов пронеслось в его голове.

«Что это было? Кто это был? Поклонница? Почему она была в этой странной мантии? Тайная поклонница? Почему я не увидел ее лица? Поклонница с тайной? Почему мне даже в голову не пришло откинуть капюшон ее мантии? Почему она убежала? Зачем она вообще это делала? Что я сделал не так? Ей понравилось? Мне понравилось? А продолжение будет? Когда?» – в один момент в мыслях Драко пронеслось множество вопросов. И лишь один ответ…

«Мне определенно понравилось!»

Так, задавая себе вопросы без ответов, Драко не услышал приближающихся шагов. Он очнулся только тогда, когда за его спиной раздался голос.

— О, чья это палочка на полу? – звонко спросил Невилл, выворачивая из-за угла.

Малфой вздрогнул и оглянулся. Около его палочки, которая, как оказалось, улетела довольно далеко, стояли Невилл и Ханна. Гриффиндорец присел и хотел поднять палочку с пола.

— Отойди от моей палочки, Лонгботтом! – хрипло произнес Драко, направляясь в сторону палочки.

— О-о-о, – изумленно протянул Невилл, поднимаясь.

Драко подошел к ним, поднял с пола свою палочку и хотел было сказать гриффиндорцу пару ласковых, но тот его опередил.

— Знаешь, Малфой… Зря я переписывал письмо бабушке, нужно было отправить его так, как есть! – разочарованно поведал Невилл, доверчиво глядя в глаза Малфою, который от такого заявления, интонации и взгляда немного растерялся.

— Какое мне дело до твоей бабушки и твоих писем? – уже со злостью спросил он и хотел удалиться, но Лонгботтом опять его опередил.

«Хотя… дело есть. Если бы ты написал побыстрее, то пораньше бы тут появился, и девчонка сбежала бы раньше. А если бы вообще не переписывал, то стол бы был свободен, и это я бы стал сочинять новое письмо, и не факт, что она бы меня дождалась. Может быть, Лонгботтом ее бы и спугнул. Значит, не зря ты переписывал свое письмецо», — рассудил Драко, нисколько не сомневаясь в том, что девушка в странной мантии ждала именно его.

— Правильно! Никакого! – звонко ответил Невилл, а затем, повернувшись к Ханне, которая стояла рядом с ним с каким-то странным выражением лица, проговорил: — А хочешь посидеть со мной в гостиной Гриффиндора?

— Да, – пискнула девушка. – Пойдем скорее, тут холодно.

Драко решил подождать, когда они уйдут на достаточное расстояние, чтобы не слышать их воркования, а потом уже идти самому.

Аббот подхватила Невилла под руку, и они быстрым шагом продолжили свой путь. Проходя около статуи Печального Рыцаря, Невилл чуть не упал, как будто споткнувшись обо что-то, но благодаря поддерживающей его Ханне устоял на ногах.

— О Невилл, эта такая грустная история. Я сейчас заплачу… – вдруг жалобно сказала девушка, как только Невилл двинулся дальше.

— Какая история? – удивленно спросил парень

— Та… которую… — казалось, Ханна с трудом сдерживает рыдание, – которую ты рассказывал, перед тем как мы… как ты увидел палочку. Все, я плачу.

Девушка уткнулась в плечо парня и, как показалось Драко, сотрясаясь в рыданиях, всхлипнула. Невилл, кажется, тоже собирался разрыдаться, потому что Драко видел, что его плечи немного трясутся и он что-то бормочет типа «не надо… а то я тоже».

«Сентиментальные идиоты», – с раздражением подумал Малфой.

Слизеринец не очень понял, что за спектакль устроили эти двое, но опасался, что если пойдет этой же дорогой, наткнется на них снова, и не факт, что они будут рыдать: скорее всего, утешать друг друга. А видеть, как целуются Лонгботтом и Аббот, ему не хотелось, поэтому Драко развернулся и пошел обратно к совятне, чтобы оттуда пройти к лестницам по другому коридору.

Через пять минут после того, как Малфой покинул местность, в коридоре раздался грозный шепот Джинни.

— Уходим, как и договаривались, по парам. И молча, не смеяться!

— Гм-м, — еле сдерживая смех, громко согласился Гарри.

— Гарри, я сказала – молча! – шикнула на него девушка.

— Угу, – сдавлено отозвался он.

Раздался звук удаляющихся шагов; через пять минут, как только они смолкли, из своего убежища вышли Рон и Лаванда. Молча, чеканя шаг, они быстро покинули коридор. За ними последовали другие…

Вечер обещал быть интересным…