Верни мне мое настоящее (гет)

Жизнь постепенно восстанавливалась. Аида больше не приходила, и я больше не ощущала ее запаха. Арей уже допил бочонок медовухи, который сейчас пустой стоял у входа на маяк. Я продолжала периодически появляться в городе, чтобы вылечить очередного бедолагу, правда, на этот раз дары были скромнее. За пару месяцев у меня в комнате образовался небольшой склад всевозможных предметов, начиная с различных гребешков, и заканчивая сушеными травами и банками с вареньем. Сладкое я не очень любила, Арей тоже, поэтому фруктово-ягодные шедевры мирно хранились под моей кроватью.

— Может, когда забродят, сгодятся? — насмешливо спросил мечник, когда я в очередной раз притащила трехлитровую банку, заполненную чем-то вязким. — Лучше бы огурчики или капусту давали.

— Эх, — я вздохнула и покачала головой. — Корыстный ты, Арей. Помогать задаром надо.

— Кому надо, тот и помогает, — хмыкнул барон Мрака, пожимая плечами. — Да и тебе баночка не в тягость.

Я только фыркнула и отправилась к себе в комнату.

В общем-то, наши отношения могли со стороны показаться очень странными, особенно если учесть, что из-за Арея я несколько раз, можно так сказать, умирала. Правда, он и выхаживал меня после этого, возможно даже, чувствуя вину. Не зря же он тогда подарил мне тот шарфик, который я иногда надевала.

Но вот кем для меня стал Арей? Вначале он был просто пунктом в моем формирующемся плане. А сейчас? Да и кто я для него? Надеюсь, что не надоедливая девчонка, которую он терпит лишь из-за скуки и банального любопытства.

Запутанно как-то все. А может, наоборот, все слишком легко.

Не надо думать об этом, не сейчас. Да и зачем? Только зря нервы и силы тратить на эту психологическую ерунду…

* * *

Как-то, когда снег почти растаял, а лужи лишь радостно блестели на солнце, не вызывая тоску и уныние, я вновь решила прогуляться по городу. У меня уже было несколько любимых мест, и мне не терпелось их опять посетить. Но не успела я пройти и пару десятков метров, как услышала знакомый голос одной местной жительницы.

— Эй, Даша! — ко мне бежала баба в длинной юбке. Платок на ее голове сбился, а темные волосы неаккуратными локонами спадали на плечи.

Я остановилась.

— Что случилось?

— Идем за мной, — баба подхватила меня под руку и потащила куда-то за собой. — Все увидишь сама.

Она привела меня к одноэтажному деревянному зданию, возле которого стояла повозка, запряженная тощей клячей.

— Он совсем плох, — попутно объясняла баба, задыхаясь от быстрого шага. — Что с ним такое, никто не знает. Даже Тимофей Филиппович не может разобраться.

Внутри был полумрак. В дальнем углу на железной кровати с худым матрацем лежал мужчина, по пояс накрытый желтоватой простыней. Рядом стоял табурет с тазиком, в котором плавала тряпка. На другом табурете сидел высокий седой мужчина — Тимофей Филиппович, местный врач.

Я подошла ближе и тут же заметила, что лежавший покрыт какой-то тонкой зеленоватой корочкой, которая в некоторых местах была треснувшей и слегка кровоточила.

— Ох, — я не смогла сдержать выдох.

От мужчины исходил знакомый запах…

— Как это случилось, — спросила я, приходя в себя. — Где вы его нашли?

— Тут недалеко, — начала пояснять баба, — есть высохший колодец. Туда никто не ходит, да и вообще про него разные недобрые слухи ходят. В общем, возле него мы его и нашли. В начале он был просто плох: ну, там, кашлял, тошнило его… а потом это началось, — она махнула в сторону мужчины.

— Ясно, — заключила я, хотя мне было совершенно ничего не понятно. — Мне нужно будет осмотреть то место, чтобы понять, что происходит.

— А что делать с ним? — обеспокоено спросила баба, готовая уже расплакаться.

Я наклонилась над мужчиной и ближе рассмотрела его кожу. Затем достала из кармана складной нож и, аккуратно подцепив одну чешуйку лезвием, положила ее в жестяную баночку.

Баба ахнула, поэтому я пояснила, что ничего страшного не произошло, и я просто хочу провести несколько тестов. Так же надо было взять кровь на анализ. А пока я посоветовала просто не давать коже высыхать, ведь иначе последствия могли быть печальными.

Уже на маяке я попыталась проанализировать полученные материалы, но пришла лишь к одному единственному выводу: болезнь была магического происхождения, причем источник заражения был внешним.

Я долго сидела возле окна и размышляла, пытаясь вспомнить, было ли что-то подобное в истории, но ничего путного на ум не приходило. За этим занятием меня и застал Арей. Он явно хотел что-то сказать, но, заметив мой бардак на столе, поинтересовался:

— Что происходит?

— Да так, — я неопределенно махнула рукой. — Птички поют, Союз восстанавливается после войны, стражи Света все еще жаждут моей головы.

Арей, неудовлетворенный ответом, нахмурился. Он подошел ближе и взглянул на склянки с зараженной кровью. Принюхался, а затем произнес:

— Это чума…

— Чума? — удивленно спросила я, поворачиваясь к мечнику. — У чумы другие симптомы, другой запах, хотя схожий с этим…

— Нет, — Арей покачал головой. — Это особый штамм, очень редкий, и болеют им исключительно в Тартаре.

— Эребова чума? — еще больше удивилась я. — Я думала, что от нее избавились давным-давно. Лигул же сам бил себя в грудь и заявлял всем и каждому, что чуть ли не лично поставил точку в этой насмешке создателя. Да и люди не могут ею заразиться.

Ирония заключалась в том, что Мрак, который являлся братом Тартара, отомстил ему за какой-то пустяк и наслал чуму на его созданий. Стражи, ведьмы, комиссионеры — все буквально варились в собственном соку, пораженные этой неизлечимой напастью.

«Папочка обладал особым чувством юмора», — мелькнул в голове голос Танатоса*.

«Ага», — мысленно кивнула я.

У этих древних богов вообще было сплошное кровосмешение и такое запутанное генеалогическое древо, что лучше голову себе не ломать. Древние — вообще странный народ. Они накосячили в свое время, а потомкам расхлебывать, эти их косяки.

«А ну, цыц, девочка», — отозвался Танатос, а судя по голосу, он был очень серьезно настроен. Я не стала спорить, хотя заметила:

«А Эрос — твой дядя».**

— Где взяла эту кровь? — спросил Арей, возвращая меня в реальный мир.

— В городе у одного смертного. Жуткое зрелище, — я покачала головой. — Ему что-то может помочь?

— Не знаю, — Арей пожал плечами, а затем сурово добавил. — Но нужно не допустить заражение, ведь иначе весь город вымрет, пока шишки сверху не поймут, что к чему.

На мгновенье я испугалась…

— Что ты собираешься делать?

Арей не ответил, но мне сразу стало ясно, что если вылечить смертного не получится, то лучше всего будет его убить.

Я отвела его к зараженному. Тимофей Филиппович и баба все еще были тут, а кожа больного мужчины заметно ухудшилась: теперь трещин стало больше.

— А этот что тут делает? — невежливо спросила баба, ткнув пальцем в сторону Арея, но ответа так и не получила.

Страж склонился над больным, а затем резко выпрямился, морщась, будто от неприятного запаха.

— Он обречен, — сказал мечник, причем его слова были адресованы мне.

— Но…

— Обречен, — уже мягче повторил Арей, опустив руку на мое плечо. — Но радует то, что болезнь не передается от заразившегося к другому. А иначе…

А иначе все мы были бы мертвы или на грани… «Кроме тебя, дорогая», — Танатос опять влез в мою голову.

— Неужели ничего нельзя сделать? — я с мольбой посмотрела на Арея. Где-то внутри я понимала, что тут один единственный ответ, но страж Света, который продолжал жить во мне, твердил, что нельзя опускать руки.

— Ты лишь отсрочишь неизбежное.

«Он прав».

«Пошел вон, Повелитель Падали», — зло подумала я.

И эта злость начала постепенно разрастаться, давить изнутри и рваться наружу…

А смысл злиться? На кого?

Зараженного мы так и не спасли, хотя я прилагала все силы. Он умер через неделю, испытывая в последние часы, мучительную предсмертную агонию. А потом от Танатоса я узнала, что эребову чуму можно было вылечить с помощью маголодии. Эта маголодия была создана тогда же, когда и сама болезнь. Стражи Света могли, почти не тратя сил, вылечить Тартар, но не стали, и даже больше — наложили запрет на ноты, и знания были безвозвратно утеряны.

Никто из них и не подозревал, что люди когда-нибудь смогут заболеть. А может, считали, что если вдруг заболеют, то значит слишком низко пали… Не знаю. Об эребовой чуме ходило много слухов там, в Эдеме. Считалось, что чем ниже падаешь, тем больше вероятность ею заразиться. А ведь источник болезни не был ясен по сей день.

И как-то грустно, что люди начали ею болеть, а у Света так и не нашлось решения…

* Согласно Гесиоду — древнегреческий поэт и рапсот — Танатос — сын Нюкты (Ночи) от ее брата Эреба (Мрак).

** Согласно Гесиоду, Эрос (Любовь) появился из Хаоса, то есть он — брат Эреба (Мрак).

А вообще тут полно домыслов, которые могут отличаться от официальной информации.