Тень (гет)

Тень сидел в углу комнаты на итальянском побережье, глядя в окно на закат. В руках он сжимал кольцо, которое так и не успел подарить Рите. Комната была темной, шторы задернуты, единственным источником света была лампа на тумбочке, отбрасывающая длинные тени на стены.

Он не плакал громко, но слезы текли по его щекам непрерывно, как будто его душа вытекала через глаза. На столе стояла пустая бутылка газировки — единственное, что могло дать ему хоть какое-то психологическое опьянение, когда мир вокруг рушился.

— Почему? — прошептал он, сжимая кольцо так сильно, что металл врезался в ладонь. — Почему ты ушла? Я же обещал... Я же сделал все...

Он вспомнил их последний разговор. Ее холодный взгляд, когда он протягивал ей кольцо. Ее слова: Ты не тот, кем я думала, что ты есть. Как будто он был не человеком, а каким-то инструментом, который перестал работать.

Тень поднял бутылку газировки, но рука дрожала так сильно, что он едва удержал ее. Выпил остатки, чувствуя, как пузырьки поднимаются в горле, но не приносят облегчения. Только пустоту.

— Дурак, — прошептал он себе. — Ты дурак, Иван. Ты думал, что сможешь быть счастлив. Что после всего, что ты сделал, после всех убийств... ты заслуживаешь счастья.

Он встал, подошел к окну и отдернул штору. Закат был прекрасен — оранжевый, розовый, золотой. Но для него это был просто набор цветов, не имеющий значения. Как будто смотрел на картинку в учебнике, а не на реальность.

— Она бы хотела, чтобы ты был счастлив, — прошептал он, повторяя слова Лёхи.

Но как быть счастливым, когда ты потерял единственное, что имело значение?

Тень вернулся в угол комнаты, опустился на колени и закрыл лицо руками. Слезы текли безостановочно, но он не пытался их сдержать. Здесь, в этой комнате, он мог быть слабым. Здесь, в этой комнате, он мог быть просто Иваном, а не Тенью.

— Прости, Рита, — прошептал он в последний раз, прежде чем погрузиться в тишину своего горя.

Тень сидел в углу комнаты на итальянском побережье, глядя в окно на закат. В руках он сжимал кольцо, которое так и не успел подарить Рите. Комната была темной, шторы задернуты, единственным источником света была лампа на тумбочке, отбрасывающая длинные тени на стены.

Он не плакал громко, но слезы текли по его щекам непрерывно, как будто его душа вытекала через глаза. На столе стояла пустая бутылка газировки — единственное, что могло дать ему хоть какое-то психологическое опьянение, когда мир вокруг рушился.

— Почему? — прошептал он, сжимая кольцо так сильно, что металл врезался в ладонь. — Почему ты ушла? Я же обещал... Я же сделал все...

В это время, в Венеции, его команда пыталась насладиться отпуском, который он им дал.

В маленьком кафе у канала Лёха и Андрей сидели за столиком, пытаясь не уронить пиццу, которую Лёха постоянно перемещал с одной тарелки на другую со скоростью, недоступной обычному глазу.

— Ты серьезно не можешь есть нормально? — ворчал Андрей, пытаясь поймать кусок, который Лёха перенес на его тарелку. — Даже в отпуске ты не можешь замедлиться.

— А ты думал, я буду ждать, пока ты его съешь? — рассмеялся Лёха, мгновенно оказываясь за соседним столиком и возвращаясь с двумя эспрессо. — Вот, бери. Только не говори Свете, что я тебе подсказывал, как его ловить.

Рядом, на канале, Эдик пытался удержать равновесие в гондоле, которую Ильназ греб веслами. Ильназ смеялся, когда лодка резко поворачивала, заставляя Эдика почти падать в воду.

— Ты уверен, что можешь грести без телекинеза? — крикнул ему Лёха с берега.

— Конечно! — ответил Эдик, вытирая лицо брызгами воды. — Хотя... может, чуть-чуть использую?

Ильназ стоял в лодке, гребя веслами, и улыбался. К ним подошла Света с двумя бокалами вина.

— Не пустили в гондолу? — спросила она, передавая бокал Ильназу.

— Сказали, что гондола не выдержит 300 кг мышц, — хмыкнул Ильназ. — Хотя я бы и пешком перешел канал.

— Зато ты можешь поднять эту лодку одной рукой, — Света улыбнулась. — А Эдик не может.

Они сели на набережную, и Света положила голову ему на плечо. Ильназ нежно обнял ее, почти не касаясь.

— Думаешь, он справится? — тихо спросила Света, имея в виду Тень.

— Он всегда справлялся, — ответил Ильназ. — Просто сейчас ему нужно время.

В этот момент Лёха подбежал к ним, держа в руках два бокала мороженого.

— Эй, вы что, не знаете? — крикнул он. — На набережной открылся новый киоск! И у них... ОЙ!

Лёха споткнулся о камень и полетел вперед, но Андрей успел поймать бокалы телефонами, которые поднес телекинетической технопатией, заставив их зависнуть в воздухе.

— Спасибо, — проворчал Лёха, поднимаясь. — Хотя я бы и сам поймал.

— Нет, не поймал бы, — усмехнулся Андрей. — Ты слишком быстро бежишь, чтобы заметить камни.

Эдик подошел к ним, вытирая лицо полотенцем.

— Катание на гондоле — это весело, — заявил он. — Но я думаю, в следующий раз я попробую без лодки. Просто буду бежать по воде.

— Ты же не спидстер, — напомнил Лёха.

— Но я могу создавать поверхность под ногами, — парировал Эдик. — Правда, это требует много энергии. И я не уверен, что смогу удержать Лёху, если он побежит рядом.

— А я и не буду бежать рядом! — засмеялся Лёха. — Я буду бежать впереди!

Они сели за столик под зонтиком, смеясь и делясь историями. Никто не проверял сигналы, никто не искал угрозу, никто не ждал приказа. Просто ели, просто смеялись, просто были.

— А по мне он тоже так убивался? — спросила Света, помешивая ложкой в чашке кофе.

Вихрь посмотрел на нее, его обычно веселые глаза были серьезны.

— Поверь, с тобой было гораздо хуже, — тихо ответил он. — После того, как ты отказалась от его стихов... он месяц не выходил из депрессии. Писал новые, стирал, писал снова. Потом просто сидел и смотрел в стену. Как будто его выключили.

Света опустила взгляд.

— Ой, — прошептала она.

— Он думал, что тебе пофиг на него, — продолжил Вихрь. — Думал, что если бы ты знала, кем он на самом деле является... что ты бы никогда не захотела его видеть.

— Но я же не...

— Знаю, — перебил Вихрь. — Но он так думал. А теперь... теперь он потерял Риту. И я не знаю, что будет, если он не найдет способ жить с этим.

Света посмотрела в окно, на закат.

— Может, мы могли бы помочь?

Вихрь покачал головой.

— Нет. Это его битва. Мы можем быть рядом, но мы не можем сражаться за него.

Он допил кофе и встал.

— Пойдем. Посмотрим, не проголодался ли он. Даже Тени нуждаются в еде.

Света кивнула и последовала за ним, оставляя на столе пустую чашку и тяжелые мысли.

В то же время, в запертой комнате на другом конце города, Тень сидел в темноте, держа кольцо в руке и плача так, как плачут только те, кто потерял все.

спустя время.

— Да сколько можно?! — Света стукнула кулаком по столу. — Я доказала свою ценность для команды. Что я должна сделать, чтобы ты простил меня?

Тень не отрывался от монитора, только пальцы постукивали по клавиатуре.

— Поцелуй меня, как женщина.

— Ч-Что?!

— Давай соединим наши тела в один тандем.

— Я-я не знаю...

Вихрь, пишущий этот бред за столом в своей комнате, хихикнул в кулак.

— Хе-хе. А потом они ещё так будут и так будут и ещё вот так. Это будет хит. Лучше, чем "Божья коровка".

Внезапно спидстер почувствовал, как будто кто-то вогнал ему в виски раскалённый штырь. Голова взорвалась болью. Он еле доковылял до кровати, но рухнул на пол, оставив кровавый след от носа.

Дверь распахнулась.

— Ох, бля... — прошептал Вихрь, пытаясь закрыть дневник ладонью.

Эхо подошла, взяла тетрадь и прочитала пару строк. Её глаза округлились.

— Тень... ты должен это увидеть.

Лидер команды пробежался взглядом по странице. Сначала усмехнулся. Потом покачал головой. А к концу чтения просто замер с выражением "я охренел".

— Вихрь... — начал он, садясь рядом с лежащим на полу спидстером. — Ну что, писатель. Допрыгался?

— Я-я могу всё объяснить...

— Поздно. Света уже всё объяснила за тебя.

Света скрестила руки на груди.

— Не волнуйся. Я ничего не придумывала. Только излагала факты.

— Это не факты! — захрипел Вихрь, пытаясь отползти. — Это... это художественное...

— Ты кончил, — перебил Тень, помогая ему встать. — Лежи спокойно, пока не уснёшь от боли.

— Короче, — Тень достал дневник из кармана. — В этот раз прощу. Но если ещё раз напишешь про меня такие срамные романы...

Он кивнул на Свету.

— То я сделаю так, что ты до конца жизни будешь напевать опенинг первого сезона.

— Божьей коровки, — добавила Света.

— Именоооо...

— Не-на-до... — простонал Вихрь, падая на кровать.

— Думаю, усвоил, — Тень направился к двери.

— Ага, — кивнула Света. — Усвоил.

Тень обернулся, держа в руке дневник.

— Кстати, я тебе оставил коробку с шоколадным зефиром. Пытать без подарка — не по-людски.

— Короче, ты понял, — Света закрыла дверь.

Вихрь лежал, глядя в потолок. В голове крутилась одна мысль: в следующий раз нужно будет согласовывать сюжеты с Тенью. Хотя бы ради того, чтобы не слушать этот проклятый опенинг.