Полная чаша (джен)

Фосетт. На пороге палаты стояла ещё больше похудевшая и очень повзрослевшая Сандра Фосетт, бывшая старостой Рейвенкло до неё. Падма выдохнула с облегчением и не сдержала улыбку — о да. Эта найдёт. Из-под земли достанет мерзавца.

— Сандра, — произнесла Падма. Лестрейндж отпустил её руки, выпрямился, и она шагнула к Фосетт. — Хорошо, что это ты.

— Мы подумали, тебе будет легче говорить со мной, — кивнула та. — Но если хочешь, я пришлю напарника.

— Нет, что ты, — возразила Падма. — Я действительно рада. Я же знаю тебя, и уверена, что ты его найдёшь.

— Мистер Лестрейндж, — суховато и чрезвычайно официально проговорила Фосетт, поглядев на Родольфуса и пристально, и на диво безлично, — я прошу вас оставить нас с мисс Патил наедине.

— Я вас подожду, — сказал Падме тот и, коротко кивнув Фосетт, вышел.

— Я боюсь, — сказала Падма, садясь на кровать, — что мне нечего сказать: я не помню ничего. Тебе уже рассказали, в чём дело?

— Вкратце, — Сандра села рядом, но не слишком близко, оставив между ними около полутора футов. — Расскажи мне всё, что знаешь.

Выслушав её очень внимательно, Фосетт предложила:

— С тобой могли бы поработать наши легиллименты.

— Давай, — немедленно согласилась Падма. — Что угодно, чтобы найти эту мразь, — она сжала кулаки. — Скажи — на сколько его посадят?

— Лет на десять-пятнадцать, я думаю, — ответила Сандра. — И я склоняюсь к пятнадцати. Зависит от того, какое заклятье он использовал — если это Империо, то…

— Хорошо бы, — жёстко бросила Падма.

— Есть и другие запрещённые заклинания, — подбодрила её Сандра. — За них, конечно, не дают сразу пожизненное — но… Ты, значит, согласна на легиллимента?

— Конечно, — Падма кивнула.

— Тогда завтра в десять в аврорате. Спросишь меня, — Сандра встала. А потом спросила: — Можешь мне не отвечать, но... скажи: у тебя ведь ещё будут дети?

— Будут, — Падма слегка улыбнулась. — Он использовал хорошее зелье. Качественное, — добавила она саркастично.

— Вот и славно, — Сандра очень искренне улыбнулась и пообещала: — Я найду его.

— Я уверена, — кивнула Падма.

Они покинули комнату вместе, и, когда Фосетт ушла, Падма приблизилась к сидевшему неподалёку от дверей Родольфусу и присела с ним рядом.

— Спасибо, — сказала она негромко.

— За что? — кажется, он слегка удивился.

— За то, что ждёте, — Падма улыбнулась ему очень устало и добавила: — Не хочу ночевать здесь.

— Я вас провожу, — сказал он. — Куда захотите.

— То есть? — Падма с некоторой тревогой на него глянула.

— Если вам захочется побыть сегодня с родителями — то к ним, — пояснил он, — а в противном случае к нам домой. Но одну я вас сейчас не оставлю.

— Я и не хотела бы, — Падма вдруг шмыгнула носом. — Нет, не надо к родителям. Им вообще не стоит знать об этой истории… никому не стоит. Пока.

— Как скажете, — пообещал он. — Сможете идти?

— Да я, в общем, в порядке, — она попыталась поправить совершенно растрепавшиеся волосы. — Разве что, наверное, массаж вам сегодня придётся делать самому. Да и завтра.

— Разумеется, — он подал ей руку.

— Мистер Лестрейндж, — сказала Падма очень серьёзно. — Пожалуйста, не вмешивайтесь в эту историю. Они отыщут его рано или поздно, я уверена. Я знаю Сандру. Нельзя, чтобы из-за этого подонка вы вернулись в Азкабан, а ваш брат — сюда. Он не стоит этого.

— Это сложно, — совершенно честно признался он. — Я привык защищать своих сам.

— Своих? — переспросила Падма с улыбкой — и услышала в ответ совершенно серьёзное:

— Разумеется.

* * *

— Принести вам что-нибудь? — спросил Родольфус, усаживая Падму на кровать в её комнате. Они вместе вернулись назад — он поддерживал её всю дорогу, настояв, чтобы она позволила ему вести её под руку.

— Нет, спасибо, — она покачала головой и продемонстрировала бутылку объёмом в пару пинт, что ей выдали в Мунго. — Ненавижу кроветворное, — она чуть скривила губы. — Мне всё время кажется, что если бы туда не добавляли что-то сладкое, оно не было бы таким гадким. Впрочем, пить придётся, — она вздохнула. — Но зато меня отпустили до конца недели. С сохранением зарплаты, — Падма улыбнулась.

— Кофе? — предложил он, подумав. — Перебить вкус? Или вам нельзя?

— Почему нельзя? — возразила она. — Можно. Хотя лучше чай, но покрепче. И сладкий — забить эту гадость.

— Хотите ещё что-нибудь пряное? — предложил он.

— Угу, — Падма рассмеялась. — Перец чили — без ничего. Просто съесть. С семенами. Нет, спасибо — я вообще не хочу есть. Да и не смогу, кажется. Просто чаю.

— Эльфы принесут сейчас, — пообещал Родольфус. — Я зайду к вам, когда закончу у Басти.

— Заходите, — она кивнула. А когда он почти ушёл, окликнула: — Мистер Лестрейндж! — Родольфус обернулся, и она спросила: — Вы считаете меня своей?

— Мисс Патил, — он вернулся и, присев рядом с ней, взял за руки. — Я не знаю никого, кроме вас и себя самого, кого интересовало бы состояние моего брата. Искренне, а не из научного или служебного любопытства. Так что вы своя, — он склонился и коснулся её пальцев губами. — Вам не обязательно считать так же, — сказал он, выпрямляясь. — Я вам много раз говорил: если вы и были мне должны что-то, то вы давным-давно это отдали.

— Есть долги, которые вернуть невозможно, — покачала головой Падма. — Чем воздать за жизнь? Жизнью же? Это всё равно не то, — она говорила совершенно обыденно — как о том, о чём много думала и давным-давно отыскала для себя все ответы. — Это не значит, что ничего не нужно делать — нужно. Просто стоит понимать, что это невозможно. Может, разве что, выйти новый долг — обратный. Но ты всё равно не освободишься — даже после смерти. Некоторые вещи связывают людей навсегда, и с этим просто нужно жить, хоть благодарность порою — тяжёлая ноша. Я так думаю, — закончила она. — А вы можете не соглашаться.

— Почему же, — медленно проговорил Родольфус. — Я как раз согласен. Удивлён только тем, что и вы так думаете.

— Потому что я молодая и красивая женщина? — лукаво спросила она, и он согласился:

— Да, именно. Мне казалось, что подобные рассуждения впору людям постарше. И потом, признаюсь, я никак не могу до конца перестать видеть в вас ученицу.

— Но ведь как раз в этом случае мне вполне логично разделять ваши взгляды, — возразила она. — Вы были отличным учителем, мистер Лестрейндж.

— Что ж, спасибо, — он невесело усмехнулся и поднялся. — Я придерживаюсь иного мнения — но спасибо. Я зайду к вам позже, — повторил он и вышёл.

Падма же, посидев немного, с отвращением откупорила бутылку и, сделав пару быстрых крупных глотков, сморщилась и, вздохнув, подошла к окну. Распахнув его створки, она погасила свет и вгляделась в темноту, освещённую луною и звёздами. Море… Падма выросла в Лондоне и большую воду увидела впервые только в Хогвартсе — но то озеро не шло ни в какое сравнение с морем. Как, наверное, здесь чудесно летом… и она увидит это — наверняка. Ей здесь нравилось намного больше, чем в городе — просто несравнимо. И вокруг никого… Падма не была ни нелюдимой, ни замкнутой, но порою всё же уставала от людей, и нигде лучше, чем здесь, ей не удавалось от них отдохнуть. Порой она ловила себя на мысли о том, что если их исследования однажды приведут к успеху, и Рабастана получится вылечить, ей придётся покинуть это место. Можно будет, конечно, поселиться в какой-нибудь прибрежной деревушке — но это всё равно будет не то. Впрочем, дело того стоило — что ж поделать… если нужно, она с радостью заплатит эту цену.

— Мисс Патил, — она вздрогнула от неожиданности и обернулась на стоящего в дверях Лестрейнджа, и скорее с любопытством, чем с удивлением воззрилась на бутылку у него в руках. — Говорят, что красное вино полезно при кровопотерях. Это правда?

— В небольших количествах да, — Падма покосилась на опустошённую наполовину бутылку с кроветворным и решительно заткнула её пробкой. На сегодня хватит — остальное она выпьет завтра. Сразу всё глотать тоже вредно.

— Выпьете со мной? — спросил он. — Если это вам не повредит.

— Не должно, — она продолжала смотреть на него с любопытством. С чего вдруг такое предложение? Они часто ужинали или завтракали вместе, конечно — но тут было что-то другое.

— Я, разумеется, не колдомедик, — Родольфус вынул что-то из кармана, — но, однако, знаю кое-что, — он поставил крохотную коробочку на кровать и, коснувшись её палочкой, вернул ей прежний размер. А затем, трансфигурировав прикроватную тумбочку в столик, начал расставлять на нём посуду и принесённую с собой снедь. В комнате запахло свежезажаренным мясом, и Падма подумала, что, пожалуй, в состоянии немного поесть. — Но, по-моему, это всё сейчас разрешено.

— Я же не больна, — она подошла поближе. — Так что подойдёт любая еда. Пахнет очень вкусно… это оленина?

— Да, — он огляделся. — Из старых запасов. Где вам будет удобно? В кресле?

— Да, давайте, — Падма вернулась к окну и, устроившись в кресле, дождалась, покуда он перенесёт стол туда и трансфигурирует кресло и себе.

Лестрейндж сел и, разлив вино по бокалам, поднял свой.

— Мисс Патил. Мне давно следовало это сделать — но, как видите, я собрался только сейчас, — начал он — и она отчётливо почувствовала, что он волнуется.