Пункт третий, подпункт четвертый (джен)

Барнс потянулся и хрустнул костями, не прекращая раскачиваться на табуретке с железными ножками. Это оказалось заразительнее, чем зевота, и спустя секунду застонал от удовольствия мистер Старк, аккуратно разминая еще стянутые повязкой ребра, а следом издал пошатнувший стены рык Тор. И только кэп ограничился тем, что тихо размял кулаки.

— Что следующее? — Барнс, выпрямившись, тут же потянулся к миске с чипсами. Опустевшая, под его рукой она наполнилась, и зале снова запахло луковой приправой. — Черт, это просто восхитительно, кто разрешил тебе использовать магию вне Хогвартса, парень?

«Парень» не удостоил его ответом, только вежливо улыбнулся, не отрываясь от книги. Мистер Стрэндж все-таки уникальный человек, кто вот еще может просидеть в полуметре от пола в позе медитации с книгой на коленях три боевика подряд и даже за чипсами ни разу не потянуться? Возле него, правда, услужливо парил картонный стаканчик с кофе, так что, может, Стрэндж не очень-то страдал.

— Ну, — Питер сполз с дивана, где валялся последние часов шесть, привалившись одним плечом к тете Мэй, а вторым — к мистеру Старку, и подошел к экрану поближе, разглядывая кучу постеров, которые вывела туда Пятница. — У нас тут есть еще куча боевиков, но если мы хотим сменить жанр... — он сделал паузу, и Пятница моментально заменила одни постеры другими, и Питер, разглядев среди них «Короля льва» и «Бэмби», фыркнул.

— На твой вкус, — махнул рукой Барнс и, закусив соломинку, присосался к коле.

Вообще-то им всем уже давно полагалось разъехаться по домам, вспомнить о том, что существуют школы, офисы, лаборатории, общественный транспорт и забегаловки, где за еду — с ума сойти — надо платить. Хаос в Нью-Йорке почти утих, метро работало уже два дня, а сегодня открыли аэропорты. По новостям шутили, что Ньй-Йорк после инопланетных бед отряхивается, как собака после купания, и даже Большой Геноцид, как назвали выходку Таноса, не смог убрать из города шумные закусочные, сумасшедших таксистов и скачущих по центральному парку лабрадоров. И наверное, не такая уж это шутка. В школьном чате Питера уже планировали закатить вечеринку в честь неудавшегося геноцида, с блестками, символизирующими прах исчезавших, и в футболках с хэштегом «ТаносСоси». Нэд уговаривал Питера пойти, но Питер малодушно соврал, что тетя Мэй посадила его под домашний арест до конца жизни. («Не хочешь — так и скажи, — обиделся тогда Нэд. — Мэй полчаса назад выложила в инстаграмме фотку, где они с Капитаном Америкой едят пиццу!»).

Так вот — им все полагалось разойтись по своим делам, и кто-то так и сделал. Клинт, например, рванул к семье, но каждые пару часов звонил уточнить, «не просрали ли они еще что-то и не собирается ли случиться еще какой звездец»; и каждый раз спрашивал, как Ванда. Ник Фьюри уехал сразу же, как они долетели до Земли: забрал с собой мистера Роудса, Наташу и доктора Беннера и руководил теперь всеми этими манипуляциями по пересыланию домой случайно затерявшихся в США французских старушек, сербских детишек и бразильских женщин. Камень души, выплевывая всех умерших, большинство из них доставил по верному адресу, но неурядицы случались. Небула, енот и Квилл пробыли в Башне всего пару часов, а потом Небула попросила корабль: «Мне тут делать нечего. Ему, — кивнула на безучастного Квилла, — тоже». Питер никому бы не стал этого говорить, но когда они улетели, ему стало дышать как-то попроще.

А вот остальные остались в полном составе, и из всей их компании Башню за прошедшие четыре дня покидали только Мэй с кэпом (есть пиццу, господи, боже, да Питер чуть не умер еще раз, когда узнал, а мистер Старк шутит про его выражение лица до сих пор).

Мистер Старк наотрез отказался ехать в больницу, затребовал врачей прямо в Башню и теперь наслаждался нарушением рекомендаций: ел вредную еду, сменил постельный режим на диванно-кресельный и подливал коньяк в чашку с колой или кофе. На него в три голоса ругались Мэй, Пеппер и кэп — кэпу мистер Старк показывал плохой, но понятный жест, Мэй включал шарманку про «если я от этого умру, то умру счастливым!», а Пеппер что-то шептал так тихо, что не различал даже паучий слух, а от нежности, какая сквозила между этими двумя, у Питера почему-то краснели щеки.

Ванда спала. Сначала — почти сорок часов без перерыва, потом — провалами, и ничего вокруг не замечала, даже если открывала глаза. Фьюри настаивал на том, что Ванду необходимо госпитализировать в приличное место с хорошими специалистами, но к упрямому «нет» мистера Старка присоединилось твердое «нет» мистера Стрэнджа и взгляд «ну-ка повтори?» Барнса, и Фьюри махнул рукой. Стрэндж утверждал, что состояние временное, но над Вандой квохтал, как волшебная наседка — хотя выражение лица у него, конечно, оставалось такое же серьезное и чуть-чуть возвышенное, как и всегда. Плащ сменил фаворита — теперь он не душил Питера, а укрывал Ванду; Питер теперь называл его «плед мистера Стрэнджа», а Стрэндж делал непроницаемое лицо.

Барнс бродил по Башне, по сто раз на дню заглядывал к Ванде и единственный умудрился достать ее настолько, что в один из коротких периодов, когда она не спала, был тихо, но отчетливо послан к черту. «Она сказала “пожалуйста”», — добавлял Барнс.

Несколько раз их всех звали на конференции — рассказать, типа, как именно они в конце концов прикончили Таноса. За них всех принял решение мистер Старк: «Пятница, для журналистов мы все мертвы или пролежим под трубками ближайшие полгода. Никаких Мстителей в прямом эфире».

Поэтому в Башне не было никаких журналистов, только телек, чипсы и они все. Они заказывали пиццу, играли в баскетбол, смотрели Дискавери и иногда — новости, Питер врубал стереосистему на полную и грузил Барнса и кэпа музыкой от пятидесятых до современности, Стрэндж искрил порталами по всем помещениям и даже принять ванную отправлялся через оранжевый искрящий круг, за что над ним от души издевался мистер Старк.

Короче говоря, они просто отдыхали. Только они, только те, кто пережил всю эту канитель, в камне или снаружи, и не свихнулся. Они даже не вспоминали о том, что случилось, только шутили иногда — Танос был излюбленной темой для шуток, — но и этого хватало.

— Давай «Короля льва», — сказал Питер, и на экране стала медленно расцветать заставка Walt Disney Pictures.

— Мой любимый мультфильм. Я буду плакать, когда Муфаса умрет, — раздался вдруг хрипловатый голос, и все как по команде обернулись.

— Проснулась спящая красавица, — хмыкнул мистер Старк, но вышло всем не ехидно.

Ванда, покрепче закутавшись в Плащ, слабо улыбнулась. Нормальной улыбкой — Ванды, а не Алой ведьмы.