Где наша не пропадала (джен)

Лань Цижэнь был не из пугливых и спокойно мог выйти в одиночку против высокоуровневой темной твари, но лететь не на мече, а в чреве рычащей железной громадины оказалось серьезным испытанием для его нервов (это ж сколько духовных сил нужно, чтобы поднять в воздух такую махину…), но ничего, пережил и это испытание. Точно так же ведь поначалу опасался и стальных коней, автомобилей, недоумевая, как они не сталкиваются на дорогах, а потом узнал про правила дорожного движения и вскоре привык каждый день на служебной машине кататься в лекарню.

Да, в этом мире тоже существовали правила и законы в каждой сфере деятельности, однако порой они противоречили друг другу. Когда Лань Цижэнь поделился этой мыслью с Серёгой, тот ответил, мол, строгость законов в этой стране компенсируется необязательностью их выполнения. Вот тут-то они впервые и повздорили. А потом мирились за чаркой водки, которую Лань Цижэню пришлось выпить в нарушение высеченных на Стене Послушания правил. К его удивлению, ничего страшного после этого не произошло — лишь разлилось по телу приятное тепло и настроение стало благостным, словно после омовения в целебном источнике.

Выйдя из самолёта, Лань Цижэнь сразу ощутил, что, несмотря на обилие железных птиц и железных коней, изрыгавших смрад, воздух здесь был намного чище. А когда он добрался до побережья, то нашёл, что воздух здесь был вкусным — нотки хвои удачно сплетались с ароматом цветущих деревьев и кустарников и влажным солоноватым запахом моря.

Его сразу же зарегистрировали и поселили в небольшой комнатке на две кровати, одну из которых уже занимал мужчина, назвавшийся Алексеем. Не успел Лань Цижэнь разложить свои нехитрые пожитки, как сосед сообщил, что пора идти на обед.

По Ланьским меркам обед был неплох, однако в супе плавали кусочки курицы, а к каше прилагалась не только тушёная капуста, но и мясные тефтельки, обильно политые острым жирным соусом. Когда Лань Цижэнь спросил, нет ли на кухне вегетарианских блюд, ему посоветовали обратиться к врачу и попросить назначить диету.

На следующее утро он так и сделал. Врач сперва посмотрел на сопроводительные бумаги из госпиталя, затем — на ногу пациента, спросил, нет ли жалоб, и назначил лечебные грязи и массаж. Памятуя о правилах ордена, Лань Цижэнь попросил также назначить ему вегетарианское питание.

— Религия не позволяет? — поинтересовался местный целитель.

— Типа того, — уклончиво ответил Лань Цижэнь.

Лекарь черкнул нечто неразборчивое на крохотном листочке бумаги и велел передать его администратору в столовой. Та, в свою очередь, велела показать листок подавальщице блюд, и с этого дня девушка привозила ему на своей тележке вместо мясного супа молочную кашу, а вместо мяса — постный рис и двойную порцию овощей.

* * *

Этим утром Лань Цижэнь проснулся, как обычно, на рассвете, потихоньку оделся и выскользнул из комнаты, чтобы не будить спящего соседа. Прямо перед домиком расстилался пустынный в это время суток пляж, на котором он каждое утро тренировался под негромкий шелест прибоя, чтобы восстановить физическую форму этого тела. Сначала Лань Цижэнь разминался, а затем выполнял серию выпадов с тростью в руке. Конечно, бой с тенью — это совсем не то, что с настоящим соперником, да только где тут такого найдешь? Разве что напроситься в компанию молодежи, которая фотографировалась в старинных костюмах с бутафорскими мечами в руках (оказалось, что ношение настоящих было в этой стране под запретом) на фоне старинной крепости, расположенной на горе в западной части города. Однако те молодые люди вряд ли умели что-то, кроме как стоять в красивых позах перед объективами фотокамер (это ж надо было так обесценить искусство художников, трудившихся над картинами порой по несколько месяцев кряду этими убогими картинками, сотворенными в мгновенье ока!). Кроме того, те вряд ли приняли бы в свою компанию старика, каковым наверняка сочли бы Лань Цижэня из-за бороды, которую оказалось довольно просто вырастить в этом теле (достаточно было всего лишь не бриться). Борода была тем, что связывало Лань Цижэня с его прежним телом и прежней жизнью, позволяя примириться с непривычным разрезом глаз, чересчур тонкими губами и носом.

После разминки Лань Цижэнь окунался в море и только после этого отправлялся на завтрак, после которого проходил назначенные процедуры. Когда остальные отдыхающие шли возлежать в непотребном виде на пляже, он направлялся в библиотеку и с наслаждением читал настоящие бумажные книги. В вечерние часы, когда после ужина все разбредались по своим номерам или гулять по многолюдной набережной, Лань Цижэнь возвращался на опустевший пляж для вечерней медитации.

После обеда у него обычно были пешие прогулки по окрестностям окружённого со всех сторон горами курортного городка или автобусные экскурсии по местным достопримечательностям, коих здесь было великое множество.

Однако больше всего Лань Цижэня впечатлили не роскошные дворцы и прекрасные парки, не водопады и мраморные и бронзовые скульптуры, а самая высокая гора полуострова, на которую их привезли по узкой извилистой дороге. Несмотря на обилие галдящих туристов, смуглых широколицых торговцев, жаривших мясо и варивших рис с бараниной, и торговцев вином, вершина этой горы оказалась самым настоящим местом силы. Если найти здесь укромное место для уединенной медитации, то вполне возможно сформировать золотое ядро не за несколько лет, а за пару месяцев.

Эта мысль настолько понравилась Лань Цижэню, что он ещё трижды поднимался на эту гору разведать обстановку: в комнатушке со стеклянными окнами, которая висела на движущемся канате; верхом на лошади с местным проводником (тот ещё удивился, как ловко и правильно этот турист уселся в седло и без лишних напоминаний упирался ногами в стремена); и пешком по горной тропе.

Когда срок пребывания в санатории закончился, Лань Цижэнь сообщил Серёге, что останется здесь ещё некоторое время, собрал вещи, не забыв прихватить еду длительного хранения в металлических баночках, котелок и несколько фляг с водой, и направился к пещере, найденной им на облюбованной горе. Чуть ниже по склону были два небольших озера, так что о воде для питья и омовения можно было не беспокоиться. Жаль только, что подаренный Петровым в знак благодарности за спасение Айпад здесь зарядить было негде. Поэтому пришлось его отключить. И это было правильно — ничто не должно было отвлекать Лань Цижэня от поставленной цели.