Где наша не пропадала (джен)

Никогда я не просыпался с таким похмельем, хоть и бухал намного больше, чем вчера. Видно, организм мне достался хоть и крепкий, но пить совершенно не натренированный. Мало того, что башка гудит, как дизель на старом мотовозе, так ещё и обе руки затекли. Вот идиот! Я ж уснул, закинув их за голову! Не приходя в сознание, пытаюсь переместить онемевшие конечности в более удобное положение и понимаю, что что-то их не пускает. Только после этого я, наконец, разлепляю веки и вижу, что руки мои привязаны к изголовью кровати моей же налобной лентой, а рядом со мной сидит давешняя проститутка с испещренным шрамами лицом.

Видимо, вчера я на личном примере продемонстрировал, что не бывает некрасивых женщин, бывает только мало водки. Правда, вместо водки я лакал лотосовое вино местного производства, оказавшееся довольно коварным — пьётся легко, словно фруктовый сок, а потом понимаешь, что не можешь встать. А женщина ещё нестара и, если бы не эти шрамы, была бы недурна собой. Её бы к хорошему пластическому хирургу да к косметологу… Жаль, что такие здесь не водятся. Зато в этом мире есть магия, при помощи которой наверняка можно сотворить ещё и не такие чудеса. Наверняка в Гусу могли бы ей помочь. Стоп, Сан Саныч, неужели ты влюбился на старости лет в эту потасканную проститутку, если всерьёз раздумываешь привести её в божеский вид и в свой орден? Скажи ещё, что из шлюх получаются самые лучшие жёны…

Заметив, что я проснулся, женщина тянется за полупрозрачной тряпкой, которой вчера прикрывала лицо.

— Не надо, — говорю я, лихорадочно пытаясь вспомнить, как её зовут, — видал я в жизни женщин и пострашнее. Лучше развяжи мне руки и напомни, что здесь было прошлой ночью.

— Слушаюсь, — отвечает она и осторожно распутывает узлы на шёлковой ленте. — Прошу прощения, старейшина Лань, но вы сами явились среди ночи в любезно предоставленную мне главой Цзян комнату и приказали связать себя лобной лентой и провести следственный эксперимент, иначе бы я не осмелилась...

Она умолкает, не решаясь оскорбить мой слух названием сего эксперимента. Но я и без того понимаю, что хотел проверить, можно ли затрахать до смерти мужчину в самом расцвете сил. Хотите узнать, как я докатился до жизни такой? Извольте.

После откровений бывшей служанки и бывшей жрицы любви о моральном облике верховного заклинателя в Пристани Лотоса, куда пострадавшие на Луаньцзан заклинатели отправились восстанавливать силы, начался базар-вокзал. Кто-то хотел сразу же отправляться в башню Кои и устроить Яо суд Линча, кто-то — взять шинель, пардон, мантию и идти домой. Ну, а я помчался к ближайшей смотровой башне, чтобы отправить сообщение Сиченю (как-то тревожно мне за него стало).

Когда вернулся, на пристани творилась полная неразбериха. Местный глава в истерике бегал с мечом и приставал к каждому встречному-поперечному, требуя вытащить его из ножен. Те, естественно, шарахались от него, как от прокажённого. По ходу, белку поймал (видал я такое не раз: к примеру, майор Козлевич, напившись до белочки, как-то выдрал из стен казармы проводку и электрические розетки, чтобы враги не подслушали наши секретные разговоры, после чего пришлось вызывать людей в белых халатах, которые упаковали его в смирительную рубашку и отвезли на весёлую дачу). Надо было срочно спасать этого алкаша и его подчинённых (не ровен час, мечом зарубит или плетью своей запорет). Смекнув это, я дал знак паре своих лучших бойцов, и мы вместе его оперативно повязали и облепили сдерживающими талисманами.

Обнюхал я фиолетового истерика, однако запаха перегара не уловил. Хотя хрен их знает, этих заклинателей, с их магическими фокусами — вон, мой старший племяш договорился со своими друзьями ферментами и в любой момент может перегонять у себя в желудке вино в воду. Поэтому я позвал местных целителей и велел им напоить их буйного главу отрезвляющими и успокоительными средствами.

Адепты Пристани Лотоса были настолько благодарны мне за помощь, что предложили выпить с ними вина. От вина моя душа развернулась и потребовала бабу (шутка сказать, с попадания сюда ни с кем не трахался). И я пошёл искать на свою задницу приключения. Поскольку все порядочные женщины давно спали, а в весёлый дом идти было далеко, к тому же, ноги мои заплетались, я не нашёл ничего лучшего, кроме как отправиться к этой ночной бабочке с потрёпанными крылышками. Остальное вспоминалось отдельными фрагментами, и эти фрагменты стали бы жемчужинами любой порностудии. Потому что мадам была профессионалкой. Давно я так не расслаблялся...

— Спасибо за заботу, — говорю я, массируя словно бы ставшие чужими предплечья, на которых остались выдавленные следы от облаков.

— Стало быть, господин Лань не сердится на недостойную, — склонив голову, говорит она, но меня этим нарочито смиренным жестом не проведёшь.

— Господин Лань доволен тем, какой прекрасной Госпожой была ты вчера, — усмехаюсь я, — и даже готов вознаградить. Сколько я тебе вчера обещал?

— Нисколько. Вы обещали… жениться на мне, — отвечает она. — Но я понимаю, что вчера вы были во хмелю. Не может же такой высокородный господин захотеть связаться с такой женщиной, как я. Поэтому нижайше прошу простить меня за дерзость, с которой я с вами обошлась.

Вот те раз… А ведь действительно мог пообещать. Чего только не пообещаешь, когда думаешь не головой, а… другой головой.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я.

— Сы-Сы, мой господин, — смущается она, хотя, по-хорошему, стыдиться стоит мне, дырявоголовому.

— Вот что, Сы-Сы, сейчас я отлучусь по срочному делу, а к этому разговору мы с тобой вернёмся потом, — говорю я и пытаюсь поднять свою тушку с кровати. Тушка явно против такого насилия.

— Как ещё я могу услужить господину бессмертному? — интересуется женщина, явно не готовая к такому виражу судьбы.

— Ты спасёшь меня от преждевременной смерти, если разыщешь мне огуречного или арбузного рассола, — потягиваясь, сообщаю я.

Через час я уже умыт, одет и спешу к смотровой башне, чтобы получить известие о том, что глава Лань несколько дней назад отбыл из Облачных Глубин в Ланьлин. Чует моё сердце, это не к добру. Возвращаясь в Пристань Лотоса, чтобы собрать своих и чужих адептов для похода в башню Кои, снова натыкаюсь на истерящего фиолетового. В этот раз глава Дзян (кажется, скоро я выучу эти мудрёные имена) не хватается за меч, а просто грозит переломать всем ноги. Кольцо на его пальце опасно искрит, недвусмысленно сообщая о крайне неуравновешенном состоянии хозяина. На этот раз он озвучивает причину своего бешенства — от него в очередной раз сбежал племянник.

Как я его понимаю… Мои племянники тоже постоянно сбегают. И хоть они уже давно совершеннолетние, беспокоюсь я от этого не меньше. К тому же, его племянник является также племянником двуличного верховного заклинателя, что автоматически ставит мальчишку под удар, и я поневоле призадумываюсь, не похитили ли пацана по его приказу. Кроме того, на этот раз мелкий отправился искать приключения на свою задницу в одиночку, а не, как раньше, с моими ланятами, которые хоть и разгильдяи, но довольно грамотные для своего возраста бойцы. Поэтому, вместо того, чтобы возглавить поход на башню Кои, я отправляюсь вместе с главой Цзян на поиски малолетнего пиздюка. Как выясняется позже, несмотря на мой приказ отправляться домой, мои гусенята увязываются за нами.

Так мы оказываемся в другом портовом городе Юньмэна, где решаем разделиться, чтобы поскорее прочесать улицы и найти беглеца, чем и занимаемся до ночи. С наступлением темноты, рассудив, что "война войной, а обед по расписанию", я отправляюсь на постоялый двор, где условился встретиться с главой Цзян.

Его там нет, однако его подчинённые сообщают, что их господин только что отправился выгуливать собаку. В ожидании его возвращения я неспешно ужинаю и получаю вести от отправившихся в башню Кои о том, что там не оказалось ни Сиченя, ни верховного заклинателя. Решаю дождаться главу Цзян, чтобы сообщить, что вынужден срочно покинуть его по семейным обстоятельствам, однако время идёт, а тот не возвращается. Терпение моё лопается (ну, сколько можно собачку-то выгуливать?), и я отправляюсь искать истеричного главу.

По дороге из города я замечаю у ворот местного храма ту самую собачку, кусающую сбежавшего с Луаньцзан косплеера моих Ланей, и сдуру решаю заглянуть внутрь. Я вижу там картину маслом: оба моих племянника невозмутимо сидят на полу, а рядом с ними выясняют отношения Васенька и вновь впавший в истерику глава Цзян, чуть дальше сидит пропавший племянник последнего и валяется ещё один глава ордена — Незнайка, а перед ними с наглой мордой прохаживается верховный заклинатель, исправно генерируя ямочки на щеках. На заднем плане его приспешники не то откапывают клад, не то роют братскую могилу.

При виде меня Яо хватается за гусли и делает боевой бздынь, а Январь предупреждает:

— Опасайся его музыки, она лишает духовных сил.

— Сейчас я его чего-то лишу… — обещаю я, сожалея, что не остался тогда в башне Кои и не вывел двуличного верховного заклинателя на чистую воду, и вытаскиваю меч. А, чтобы заглушить его дьявольскую музыку, начинаю горланить "Авиамарш":

— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор, — прыжок с переворотом в воздухе и удар ногой, выбивающий гусли из рук Яо.

— Нам разум дал стальные руки-крылья, а вместо сердца пламенный мотор… — моя левая рука отправляет в противника огненный талисман, от которого тот мастерски уклоняется.

— Всё выше и выше, и выше, — я снова взмываю в воздух и скрещиваю свой меч с гибким клинком пока ещё верховного заклинателя. Позади меня глава Цзян продолжает наезжать на Васеньку за то, что тот отдал ему для трансплантации какой-то орган без его ведома. Молча удивляюсь подобной неблагодарности.

— Стремим мы полёт наших птиц, — теперь мне самому приходится защищаться от удара коварной стали.

Копатели вдруг останавливаются, и на миг мне кажется, что сейчас они всей толпой набросятся на меня с лопатами наперевес за неимением лучшего оружия, однако вместо этого они кричат и корчатся от боли, валясь на пол, а от места раскопок расползается ядовитый дымок. "Отравляющие вещества", — понимаю я и жалею о том, что противогазов ещё не изобрели. Однако занятия гражданской обороны не прошли даром, поэтому я командую закрыть носы рукавами, благо они у всех, кроме Васеньки, длинные. Ванечка закрывает ему нос своим вторым рукавом. По идее, материю надо бы смочить (причём, если нет воды, то и моча сгодится), но даже без этого она не пропускает отраву и не позволяет нам погибнуть на месте. Подчиниться мне, прекратив поединок, приходится и Яо.

Пока мы приходим в себя и выходим из храма на свежий воздух, появляются новые действующие лица — приёмный сын моего племянника Ванечки и ручной мертвяк Васеньки, а также отбившийся от зубов служебной собаки косплеер. Пока Яо с косплеером отбиваются от отбившегося от рук мертвяка, подоспевает пионерский отряд моих ланят. Вместе с ними мне удаётся, наконец, повязать преступников, чтобы доставить их на суд, и освободить заложников.

После этого я подхожу к родственникам и сурово сообщаю:

— Накажу.

— За что? — тут же начинает возмущаться Васенька. — Этот гад обманом и шантажом лишил всех нас духовных сил.

— Было бы за что, расстрелял бы, — отвечаю я и наслаждаюсь его недоумевающей мордой.