Змеюка змеюке - рознь, или Коммуналка  (джен)

Тихой ночь в Конохе считалась ровно до того момента, как Наруто приспичило немедленно отмыть свои художества.

Вы спросите, когда этот гад успел, если всё время был в больнице, так на что же ему теневые клоны? Именно за это изобретение Наруто был помилован Второй хокаге; горькая участь не минула и Первого (а не будет Лиса в собственную жену запечатывать), так что на лбу у Хаширамы красовалось лаконичное «Дурак»; Третий удостоился надписи «Старый маразматик», мудреное словцо Узумаки почерпнул у Локи; Четвёртому фантазия Наруто пририсовала яркий макияж и отнюдь нецензурное слово.

Неудивительно, что после рассказа Джирайи (в искренности которого Узумаки отчего-то не мог усомниться), нельзя было допустить, чтобы проснувшись жители Конохи узрели это. О, на этот раз он превзошёл сам себя. Даже краску достал особо вонючую и крайне плохо оттирающуюся. Потому отмывка на сей раз тянула на миссию ранга С, а не D.

Грабанув в очередной раз склад ЖЭУ Конохи и вооружившись растворителем и тряпкой, Наруто решительно направился в сторону скалы. В бледном свете луны размалеванный под девицу легкого поведения Четвертый выглядел особенно жутко. Почувствовав легкий укол совести, Узумаки решил ускориться. По пути было решено заскочить в круглосуточный магазин, где Наруто долго возмущался отсутствием налобного фонарика. В итоге пришлось довольствоваться обычным и помощью клона.

От резкого запаха немного кружилась голова, но слёзы, как смутно осознавал Узумаки, были вызваны вовсе не парами ацетона. Он остервенело оттирал «помаду» с губ Четвертого, а мысли упрямо возвращались к одному и тому же.

«Девятихвостый в своем последнем отчаянном ударе пытался отнять у них самое дорогое, что у них было».

«Тебя».

Наруто прерывисто выдохнул. Он привык к мысли о том, что никому не нужен. Ну кроме Ируки-сенсея. И Локи. Наверное. Старика Третьего, скорее всего, интересовал лишь демон в нём. Саске… Мутный тип, но вряд ли бы проклятый тёме слишком бы расстроился, убейся сейчас Узумаки с этой скалы. Хината… Вот Хината точно бы плакала. И Сакура-чан, возможно… В ну очень смелых мечтах. Какаши-сенсей этот, наверное, бы пожал плечами и дальше пошёл бы читать свои извращенские книжки. Конохомару тот, поди ж, тоже расстроился бы, что некому больше учить его секси-технике. А в остальном… Узумаки всегда был предоставлен сам себе.

Ему критически не доставало внимания. И вместо того, чтобы бегать по Конохе с транспарантом «Я есть!», Наруто привлекал внимание сумасбродными выходками, которые Джирайя окрестил детскими. Что ж, извращенец был прав. Это и правда было несерьезно. Узумаки шмыгнул носом.

В конце концов он больше не был совсем никому не нужен. У Наруто была команда, были друзья, были приятели, в конце концов у него был пришелец и Девятихвостый Лис, помимо всего прочего убивший его родителей.

Это он знал и раньше. Третий рассказал. Вот только подобное говорили очень многим и многим сиротам, подходящим по возрасту к моменту нападения. Узумаки всегда втайне боялся, что хокаге пожалел его и солгал. Потому что… Страх, что его просто-напросто бросили, не желал проходить. Как оказалось, не бросили, а старик-Третий не лгал, а критически недоговаривал. Легче от этого не становилось.

В детстве он восхищался Четвертым. Больше, чем остальными хокаге. Первый и Второй виделись этакими преданиями старины глубокой, поэтому все рассказы о них им почему-то воспринимались, как легенды. То есть не факт, что правда, больше на сказку похоже. Третий — вот он, приземленный старичок, образцом крутости не являлся. Четвёртый же стал хокаге совсем молодым, что давало самому Наруто некоторые надежды, а также жил и умер за деревню сравнительно недавно.

Всё изменилось, когда Узумаки узнал, каким образом тот победил Лиса. Запечатал опаснейшего демона в младенца, в нём, даттебайо! Вопрос: «Почему он?» — не давал покоя всё это время, и вот ответ.

Скрежет собственных зубов вернул Наруто к реальности. Его не бросали. Просто его мать была джинчуурики Лиса до него. Просто его отец — Четвёртый хокаге. Просто… А ничего не просто. Узумаки впервые в жизни задумался, а хочет ли он вообще становиться хокаге?

Хокаге — крутые. Здесь никто не спорит. Их все уважают и помнят. Вон, какие лики высекли на самом видном месте… И всё же всегда найдутся идиоты вроде самого Наруто. Хотя нет. Он всё же супер-идиот.

Вот только он не знал какие же стрёмные решения приходится принимать хокаге… Неужели белизна плаща настолько лжива? Удушливые слёзы вновь подступили к горлу.

Обречь «самое дорогое, что у них есть» на судьбу джинчуурики, прекрасно осознавая что это такое. Хороши родители, ничего не сказать. Ещё и бросить его одного разгребать всё это.

А после отправиться навечно перевариваться в желудке Бога Смерти. Хорош отец. Хорош хокаге… Ради деревни. Мутным взглядом Наруто обвёл спящую Коноху. Впрочем, в резиденции горели окна.

Быть хокаге — не только с важным видом восседать в кабинете и решать, кому какую миссию отдать. Быть хокаге… А что это вообще значит? Насколько Узумаки помнил, Третий был единственным, кто дожил до седин (Второй не в счёт, у него таков естественный цвет волос). Следовательно, быть хокаге — это значит быть в любой момент готовым умереть за деревню? Но таков долг всех шиноби. Тогда что? Или быть хокаге означает суметь задвинуть личные интересы ради блага деревни? Пожалуй… Тряпка соскользнула и, проводив невидящим взглядом её короткий полет, Наруто запрыгнул на макушку к Четвёртому.

Пожалуй, не стоит больше так орать, что он хочет стать хокаге. Он, по-прежнему, мечтает, чтобы его признали. Да и идея умереть за деревню не кажется ему такой плохой. Вот только быть хокаге означает принимать тяжелые решения. Брать ответственность. По мере развития этой мысли плечи Узумаки опускались всё ниже. Внутренности обжигало незнакомым холодом, словно кто-то в середине зимы распахнул настежь дверь. А если, став хокаге, ему придется, к примеру, отправить Сакуру-чан на заведомо самоубийственную миссию? Нет. Наруто потряс головой. Он не поступит так никогда. Но что, если всё же придется?

Узумаки посмотрел сверху вниз на всех четырех хокаге. Тогда ему придется стать круче их, много круче, потому что только, превзойдя их, он сможет избежать их ошибок. Наруто Узумаки станет хокаге. Но не сегодня и не завтра. Ему нужно тренироваться ещё усерднее. Ведь он должен суметь защитить не только тех, кто ему дорог, но и всю Коноху. Таков его путь ниндзя.

А пока… Он должен отмывать каменный лик отца, пока жители не встали и не увидели этот кошмар. Да.

— Лучшее намывай, разводы остались, — короткое рычание Лиса прервало приятное успокоение в мыслях.

Только-только словивший дзен Наруто едва не свалился со скалы.

— Ты! — гневно прорычал он. — Ты… рыжий гад, сволочь, скотина! — Узумаки замер, пытаясь отдышаться. Ярость застилала его сознание. Будущий хокаге не должен так сильно поддаваться эмоциям, особенно, если они подпитывают одну Девятихвостую сучность. — Уйди, — уже потише попросил он.

— Куда ж уйду, я в тебе запечатан дуралей! — Лис говорил почти дружелюбно. — Можно подумать ты и раньше не знал кому обязан сиротством.

— Лучше заткнись… — Узумаки сжал кулаки с такой силой, что они побелели. Он помнил слова Локи о том, что в сволочизме Лиса виноваты сами шиноби, но ничего поделать не мог.

— А то что, сопляк? — Кьюби усмехнулся. — Вообще это не тебя разделили на две половины, считай, освежевали, а после обрекли вторую половину на вечные муки.

— Можно подумать, ты сам не нарывался! — глухо прорычал Наруто.

— Гребаные Узумаки держали меня в заперти и сосали мою чакру, а проклятущие Учихи ковырялись в моих мозгах! А твой папаша, так и вовсе… — Лис что-то неразборчиво прорычал. Скорее всего, это было оскорбление.

— Ещё пожалуйся, сволочь! — фыркнул Узумаки. — Ты пытался убить меня, как только я родился! Из-за тебя мой отец переваривается в желудке Шинигами! И вообще… — он замолчал, тяжело дыша, не зная, что ещё сказать. — Ты мне всё детство испортил, — наконец нашёлся Наруто.

— Переваривается вместе с моей второй половиной! — рыкнул Кьюби. — И это не я испортил, а он!

— Потому что ты такой злобный и сильный, что тебя нельзя было выпускать на волю!

— Уж как-то старик Рикудо выпустил, а потом вы, люди… и гребаный Мадара! — Лис замолчал, рассерженно сопя.

— Ты знал Рикудо-сеннина? — округлил глаза Наруто. — Серьезно, даттебайо?

— Он мой создатель. Тебе змеюка, разве не рассказывала? — недовольно поинтересовался Кьюби, Узумаки слышал свист хвостов и мысленно порадовался, что он сейчас не в своём подсознании. Точнее, не совсем своём.

— И он назвал тебя Девятихвостым? Глупо же, — неожиданно уцепился наруто за эту навязчивую мысль.

— Девятихвостый не моё имя, придурок! — сейчас Лис мог дать фору любой змее по шипению.

— Да? — слегка подзавис Узумаки, в голове которого кусочки мозаики никак не желали становиться на место. Лиса создал тот же крутой дядька, что и чакру — ну круто что. Но почему Кьюби зовут не Кьюби? У него что и имя есть? Как у… любого другого нормального существа, а не демона, которого боятся не только дети. — А как тебя зовут? — озадаченно спросил Наруто. Действительно, сколько лет он знает о наличии у него персонального биджу, а имя его узнать не удосужился. Невежливо получилось. Тот-то его считай с момента зачатия знал… Щёки у Узумаки густо покраснели.

— Так я тебе и сказал, сопляк! — и, видимо, посчитав разговор оконченным, давящее присутствие Лиса исчезло, точнее свернулось клубочком где-то в районе живота.

— Ну и дела, даттебайо! — присвистнул Наруто. Слишком много информации обрушилось на него сегодня. И вообще чего этот комок чакры решил с ним в такой момент заговорить? Видел же, что он в раздрае…

И все же накатившая было с новой силой удушливая ненависть к соседу отступила. Если сопоставить всё, что ему известно об этой наглой рыжей морде, то испортили его люди, а вот Рикудо-сеннин создавал его явно не для разрушения. Должно быть, у того величайшего чувака был какой-то план, который погорел из-за неразумных потомков.

Наруто оглядел плывущую в лучах рассвета Коноху. Уже. Как странно. Он редко вот так не спал всю ночь, да ещё и провёл её, добровольно отчищая памятник хокаге и разговаривая со своим биджу. Вообще никогда, если быть честным.

Взгляд остановился на лицах четырёх хокаге. Он должен был стать круче их. Например, сделать то, что они так и не смогли. Точнее, даже не задумались о такой возможности.

— Я прощаю тебя, Лис! — тонким слегка ломающимся голосом прошептал Наруто. Какое-то время вокруг стояла звенящая тишина, скорее всего девятихвостый уснул и не слышал. Узумаки набрал в грудь побольше воздуха, чтобы прокричать это сильнее, чувствуя, как странная уверенность постепенно разливается по телу, когда…

— Ку… ма, — услышал он непривычно неразборчивое ворчание Лиса.

— Что? — переспросил Наруто, хмуря брови.

— Я сказал меня зовут, Курама, придурок! — уже громко прорычал Лис.

— А-а, — протянул Узумаки и, почесав затылок, не придумал ничего лучшего, кроме как: — Ну будем знакомы, Курама, даттебайо!

Ответом ему послужило недоверчивое: «Хм!».

* * *

Никто не пришёл. Цунаде-сама настояла, чтобы она осталась в госпитале на пару дней. Левое легкое так до конца и не восстановилось. Хината прикрыла глаза. Смотреть на потолок не шибко интересно, но если активировать бьякуган можно увидеть, что происходит на верхнем этаже, однако это требовало затрат чакры, которая также не вполне восстановилась.

Впрочем, она и так чувствовала мнущегося в коридоре Наруто и то, как его забрал с собой Джирайя-сама. То, что Наруто-кун не стал уходить было мило. Хоть здесь и, помимо неё, лежали Иззи-сенсей и Какаши-сенсей. Он вполне мог остаться ради своего семпая — это логично, но какая-то эгоистичная часть Хинаты хотела верить, что в основном Узумаки задержался из-за неё.

Щёки против воли покраснели. Однако думать о Наруто-куне сейчас было намного приятнее, чем гадать, почему никто не пришёл. Джирайя-сама доставил их в Коноху поздним вечером — это да, но… Её отцу должны были сообщить сразу как только это произошло. Вот только сейчас уже утро, а никто так и не пришёл.

Хината давно не строила иллюзий касательно своей семьи, и всё же… Было больно. И вовсе не от скопившейся в легких жидкости, которую снова нужно было весьма премерзким образом вычищать.

Клан превыше всего. «И даже простых человеческих чувств, » — по обыкновению думала она. Зато Хьюга сильны и могущественны в то время, как от Учих остался один Саске и Иззи-сенсей. Ну ещё был истребивший свой клан Итачи, но его почему-то никто не считал. А ведь, возможно, у него были причины так поступить.

Испугавшись собственных мыслей, Хината вздрогнула. Она и представить не могла, что могло толкнуть наследника клана убить почти всю свою семью, весь свой клан. Что? Учихи ведь… У них даже проклятой печати не было.

Может это их и сгубило? Хината приоткрыла глаза, мутным взглядом разглядывая ползущего по потолку паучка. Но ведь Итачи был из главной ветви… Наоборот, печать лишь упростила бы процесс. К примеру, если её отец сойдет с ума то, может, разом убить почти весь их клан, кроме дедушки, Ханаби и самой Хинаты.

А ведь это и её будущая судьба. Печать. Хината вновь прикрыла глаза. Слабая. Она слишком слабая. Пусть она и родилась старшей дочерью и наследницей, но Хината никогда бы не смогла намеренно причинить боль, не то, что выжечь мозг, если того потребуют обстоятельства, родной сестре. А может это и не слабость вовсе?

Почему-то последнее предложение расцвело в душе голосом Наруто. Может, и не слабость. Хината нерешительно улыбнулась. Она была готова умереть. И тогда сражаясь с Забузой, и выступая против Какузу. Она не слабая, раз осталась жива. Наверное, даже Неджи через такое не проходил. Хотя кого Хината обманывала?

В случае с Забузой они с Наруто непозволительно расслабились, когда противник ещё дышал. Хината была обязана жизнью бесклановой Сакуре, если отец об этом узнает, то лишь подожмёт губы, принимая «ещё один позор для клана Хьюга». Какузу же и вовсе не был настроен её убивать. Скорее продать. Тем же шиноби из Скрытого облака. Хината вздрогнула.

Отец, и правда, махнул на неё рукой. Причина, же по которой на её лбу до сих пор не горит горькой меткой пойманная птица, проста. Отвлекающий маневр. Пока Ханаби не подрастёт… Всё внимание потенциальных врагов клана и Конохи, коих, как убедилась Хината, не мало, пока будет занимать она. Пусть хоть в этом бесполезный для дальнейшего обучения клановым техникам материал сослужит Хьюга пользу.

Отец и дед прекратили тренировки с ней, как только Ханаби победила её в тренировочном бою. Вот только тогда Хината не выложилась по полной. Потому как по себе знала, насколько болезненными оказываются их клановые техники. Она не хотела причинять боль своей младшей сестре.

Впрочем, не только ей. Хината также боялась покалечить одноклассников. Причем вполне справедливо.

Неудивительно, что после предоставленная самой себе Хината начала глубже изучать контроль чакры. Тренировалась она последние годы на Наруто. Сначала это было ужасно. Хьюга жутко боялась хоть как-то навредить объекту своих воздыханий, а потом… Наруто-кун просто взял её за плечи и как следует встряхнул, объяснив, что он выносливый и что чакры в нём хоть отбавляй и что никак навредить ему она не сможет, а если и сможет — это только закалит его.

Так, Хината стала на живом примере изучать, какие точки ей надо задеть, чтобы обезвредить противника: надолго, на несколько минут или просто замедлить. Наруто и вправду оказался очень выносливым. Циркуляция его чакры восстанавливалась быстрее, чем было положено в норме. Очень часто Хьюга замечала в нём вторую систему чакры, но спросить не решалась. Сам Наруто ничего рассказывать не желал, а спрашивать и рушить дружбу она не хотела.

Однако в бою с Какузу на первую роль вышла именно та чакра. А ещё у её друга прорезалось три лисьих хвоста. Теперь Хината понимала, почему телохранители старались увести её подальше от Наруто. Они знали, что в нём живёт Девятихвостый.

Вот только… Разве это честно? Почти все жители деревни боялись и ненавидели Наруто за то, что он фактически спасал их всех, удерживая в себе демона едва не разрушившего Коноху.

В тот день у Хинаты появилась новая цель. Научиться «отрубать Девятихвостого», попутно не разозлив его настолько, чтобы он не завладел Наруто и не пошёл крушить Коноху. Она видела, что в бою с Какузу её друг мало что соображал, а звериные зрачки оптимизма также не добавляли. Она может и слабая, но попытаться спасти Наруто-куна, если Лис выйдет из-под контроля, была обязана.

Путешествие в страну Волн её всё же кое-чему научило. Ради друзей Хината больше не боялась причинять боль. Она была готова даже убить, если это спасло бы их.

Хотя Хьюга и была благодарна Иззи-сенсею за то, что та начала учить её медицинским техникам. Лечить ей нравилось несравнимо больше, чем калечить.

Дверь скрипнула почти неслышно, Хината вскинулась. Вошедшим оказался её отец. От привычного поклона её остановила твердая рука, вжавшаяся в плечо. Девочка нервно сглотнула. Отец в последний раз касался её только в спарринги и то это было так давно, что она уже почти и забыла.

— Ложись, — прозвучало, как приказ и Хината не стала перечить. Насмелившись, она посмотрела на лицо отца, отмечая, что складки на его лбу стали глубже.

«Неужели из-за меня?» — непрошенная мысль плотно засела у неё в голове, и Хината не особо хотела её прогонять.

— Ото-сан? — тихо спросила она, начиная чувствовать себя неуютно из-за затянувшегося молчания и оттого, как пристально рассматривал её отец, словно рассчитывал отыскать что-то новое.

— Хокаге сказал, что вашей миссии был присвоен ранг S и вам всем засчитали её успешное выполнение, — наконец медленно произнес он. — Также Третий отметил, что, согласно отчетам Хатаке Какаши и Учихи Иззи, ты проявила себя… — её отец замялся, видимо, не желая перехваливать. — Достойно представителя клана Хьюга, — наконец нашёлся он.

Глаза Хинаты с каждым новым словом выползали из орбит всё больше и больше… От последнего же предложения у неё и вовсе едва не самоактивировался бьякуган. Чего уж точно она сегодня не рассчитывала услышать — так это похвалу из уст отца. Даже такая сдержанная, это всё равно было крайне важно для неё. Щёки против воли начали гореть.

— Однако, глядя на тебя сейчас, я вижу, что ты осталась такой же, — легкое раздражение прокралось в голос главы клана. Эти горькие слова легли в её сознание так внезапно, что Хината почувствовала будто её снова кто-то выпустил весь воздух из легких. — Слишком мягкой, слишком чувствительной. Наверное, поэтому твои сокомандники разошлись по домам в то время, как ты едва не умерла, — ядовитые слова проникали вглубь, отравляя её изнутри.

Хината зажмурилась, чем только снова продемонстрировала свою слабость. Слёзы душили её, однако она ещё держалась. В них не было смысла. Ими Хината сделала бы себе только хуже, но как же… Больно, обидно и несправедливо. И почему она не привыкнет?

— Эй, Хината-чан! — голос Наруто с едва заметными рычащими нотками заставил её остановиться. Её друг был таким сильным. Его все ненавидели и боялись, а он продолжал им улыбаться. Что её проблемы, по сравнению с тем, что пережил он? Хьюга успокоилась. Она снова могла дышать, но… что это за резких запах? Она открыла глаза.

Наруто, застывший в дверях, весь перемазанный в пыли и краске, сверлил её отца самым что ни на есть грозным взглядом. На Хиаши Хьюга до этого так никто не смотрел. Хината была почти уверена, что никто бы и не посмел, однако Наруто никогда не волновали такие мелочи как субординация. Он и к третьему-то в кабинет чуть ли не с ноги вваливался и как только ему сходило с рук… Сейчас же сердце Хинаты всерьез прошиб страх. Не за себя, за Наруто.

— Зачем вы обидели Хинату-чан? — едва ли не проревел Узумаки.

Брови Хиаши медленно свелись к переносице. Решив, что отвечать ниже его достоинства, он собрался покинуть палату, однако Узумаки крепко преградил ему проход. Для верности Наруто даже создал двух клонов, подпирающих дверь.

— Не так быстро, — хмуро заявил он. — Вы её отец, так? Это из-за вас Хината-чан вечно ходила расстроенная и погруженная в себя! — обвиняющего тона Узумаки показалось недостаточным, он ткнул в Хиаши пальцем, Хината от такого поворота просто остолбенела, однако то, что произошло дальше уже было за гранью.

— Ты тот самый мальчишка, — помимо легкого отвращения в голос Хьюга закралось любопытство. — Невоспитанный, мелкий, крикливый идиот, что вечно устраивает всем разные пакости. И это с ним ты дружишь? — Хиаши чуть повернулся к застывшей Хинате. — Не удивлен, — презрительно бросил он. — С дороги, — потребовал он уже у Наруто.

— Биджу-с-два, я отсюда уйду пока вы не извинитесь перед Хинатой, — прошипел Узумаки. — Да — я невоспитанный, да — крикливый, идиот — да, скорее всего! Но я не бесчувственная сволочь, ранящая родных мне людей!

Хината в ужасе прижала ладонь ко лбу.

— Наруто-кун…

— Что ты сказал? — вены на висках отца опасно вздулись, и она знала, что это может означать.

Чего Хината точно не знала, так это то, на что она рассчитывала, пытаясь перехватить мягкий кулак отца. Её тело и без того всегда ему проигрывавшее в скорости, сейчас было измучено, а запасы чакры до сих пор не восстановились. Однако она знала, что не может позволить ему ударить Наруто-куна.

Удар пришёлся в грудь. Прямо по поврежденным лёгким.

— Не трогай моего… — Хината хрипела, ноги подкашивались, но она должна была донести свою мысль. Вот только назвать его просто другом она не смогла. — Не трогай моего Наруто, ото-сан!

Если бы кто-то ещё пять минут назад сказал ей, что она осмелеет до такой степени, то Хьюга бы не поверила. Однако близость Наруто творила чудеса. Потому, падая в его надежные руки, она была абсолютно уверенна, что захлебнуться собственной кровью он ей не даст.

* * *

Несмотря на бессонную ночь и с блеском (а также кровью и потом) выполненную, неоплаченную миссии ранга как минимум С, Узумаки шёл по только начавшим просыпаться улицам в приподнятом настроении. Не каждый день удается установить перемирие с Девяти… Курамой, в общем.

Позавтракав в Ичираку (За счет заведения, спасибо, Теучи-сан!), Наруто решил зарулить в госпиталь. Следовало, конечно же, сначала переодеться, но ему не терпелось увидеть Хинату. Он даже подумывал ей всё рассказать. Вот кто бы точно не стал болтать! А похвастаться у Наруто прямо-таки язык чесался! Ну, а Лис… Она нашла его хвосты миленькими, так пусть слушает… Все равно она его чакру и раньше видела. Хината, наверное, даже лучше Локи поймет, почему он решил приручить Лиса. К слову, к ней тоже заскочить не мешало… И к Какаши-сенсею. Главное, проскользнуть мимо медсестёр и особенно бабульки Цунаде, если та ещё не покинула Коноху. Хотя лучше бы она осталась.

Насвистывая не замысловатую мелодию, Узумаки и не заметил, как достиг госпиталя. Прошмыгнув мимо приемного, он молнией проскочил в палату к Хьюга.

Только оказавшись внутри Наруто понял, что у его подруги уже был посетитель — высокий мужчина, с длинными каштановыми волосами и суровым лицом. Насколько Узумаки помнил, это был глава клана Хьюга, однажды мельком увиденный им Хиаши, по совместительству отец Хинаты. Он бы тихонько выскользнул и зашёл попозже, если бы не абсолютно несчастное выражение лица подруги.

Она сидела в кровати, судорожно обхватив колени и зажмурив глаза. Всё было абсолютно не в порядке, даттебайо!

Хината никогда не жаловалась, но он всегда замечал, что у неё, вероятно, проблемы в семье. Однако то, что он видел сейчас переходило все границы. Раненная, ослабевшая девочка вся сжавшаяся под суровым взглядом своего высокомерного придурка-отца. Этого Наруто оставить никак не мог.

Им не было сказано и половины того, что на самом деле желал высказать Узумаки, однако, решив пощадить Хиаши ради потрясенной подруги, Наруто немного сбавил обороты.

— Правильно, не стоит так крепко портить отношения с будущем тестем, сопляк! — неожиданно одобрительно отозвался Лис. То есть Курама.

— Чего? — Узумаки аж подзавис и совершенно выпустил из виду начатую в его сторону атаку. Он, конечно, много тренировался с Хинатой, но их скорость до сих пор оставалась для него большей трудностью. Вот если бы он мог как Четвёртый хокаге…

— Я знаю секрет его техники. Будешь хорошим сопляком, может, и научу, — вновь удивил его Курама.

Дальше же настала очередь Хинаты его удивлять. Она каким-то немыслимым образом успела оказаться перед ними и принять удар на себя.

Наруто видел, каким потрясенным вдруг стало лицо старшего Хьюга, с которого мгновенно слетела столь взлелеянная им маска безразличия. Однако добило их обоих хриплое, но решительное:

— Не трогай моего Наруто-куна, ото-сан!

Кажется, сейчас Узумаки стали понятны намёки Лиса насчёт тестя. Твою же… Обдумать ему не дала начавшая заваливаться в бок Хината.

— Позовите медиков! — крикнул он странным образом остолбеневшему Хьюге.

Вливать в неё свою чакру он начал до того, как в палату ворвалась взбешенная Цунаде, со следовавшим за ней на хвосте как-то странно молчавшим Хиаши.

— Так вы не ушли из Конохи, Цунаде-баа-чан! — радостно воскликнул он, передовая заметно менее бледную Хинату в надежные руки.

— И не надейся, гаденыш, сейчас мне некогда, но позже я научу тебя уважать старших! — коротко отмахнулась от него Сенджу.

— Да ладно, — беззаботно отмахнулся Наруто, который мысленно уже планировал найти Извращенца, дабы тот научил его блокировать удар своей старухи, если, конечно, он умеет…

Дальше бабулька вытолкала из палаты их обоих. Наруто уже собирался смерить отца Хинаты ненавидящим взглядом, как вдруг замер. Что-то в его спесивом облике больше не вязалось.

Хьюга, казалось, не замечал его, будучи всецело поглощенным созерцанием своей ладони. Внезапная догадка заставила Узумаки скрипнуть зубами с досады.

— Хиаши-сан, — легкий поворот головы и взгляд без ненависти и презрения, скорее, жутко усталый. — Вы это… Хината-чан простит. Я же своего батю, наградившего меня Девятихвостым простил, — совсем тихо пробормотал Узумаки, впрочем, бровь у Хьюга дернулась совсем не аристократично. А значит у них не только зрение было хорошим, но и слух… Решив, что лучшее, что он сейчас может сделать — это уйти, Наруто двинулся прочь.

— Я знал Минато, — неожиданно услышал Узумаки позади. — Он был достойным шиноби, а ты похож на него не только внешностью.

Пораженный Наруто обернулся и благодарно кивнул.