Приказа верить в чудеса не поступало (гет)

— Даже не знаю, Карпов, тебя пожалеть или поздравить, — привычно насмешливо вздернув бровь, хмыкнула Ира и протянула Стасу увесистую подарочную коробку. — Честно говоря, после твоей свадьбы можно смело ждать Апокалипсиса.

— Да не, Зиминух, — оскалился в ответ Стас, — конец света будет, когда ты замуж соберешься идти.

— Нет уж, не дождетесь, — фыркнула Ира, лениво оглядывая зал. Компания подобралась разношерстная: богемные мужчинки с художественной небритостью, томные утонченные дамочки, какие-то бизнесмены от искусства в строгих костюмах — вся публика со стороны невесты. Гости со стороны жениха подобрались куда более интересные: бывший алкаш Антошин, безбашенный и падкий до денег опер Степнов, оборотень и убийца Зотов, ну и она сама, так сказать, в качестве «вишенки на торте». Если бы не они, свадьбу вполне можно было бы счесть великосветским раутом.

— Прекрасно выглядите, Ирина Сергеевна.

Вкрадчивый голос ударил со спины так внезапно, что Ирина невольно вздрогнула. Раздраженно повернулась, обдавая Зотова ледяным неприязненным взглядом, но тот и бровью не повел, продолжая нагло ухмыляться и совершенно бесстыдно разглядывать ее — так пристально-цепко и собственнически, что щеки залило обжигающей краской.

Это был бесцеремонный, откровенно раздевающий взгляд, но что вывело из себя сильнее всего — в нем откровенно читалось напоминание обо всем самом постыдном, о том, что Ира так яростно хотела бы забыть — но вспоминала упорно каждый раз, когда Зотов смотрел на нее так.

— Не буду врать, что рада тебя видеть, — отрезала сухо, стараясь не встречаться с ним глазами.

— Ну хоть сейчас не лицемерите, — все с той же усмешкой отозвался майор, но что-то резко изменилось во взгляде — хмурая зелень будто заполнилась неподъемной свинцовой тяжестью.

— Че тебе надо, Зотов? — холодно и враждебно прищурилась, напрягаясь струной.

Он ее бесил! Ее бесили эти кривые ухмылки, нагло намекающие взгляды, даже само его присутствие бесило — так, что нервы скручивало морскими узлами.

— А вас правда интересуют мои желания? — вот теперь в усмешке скользнула явственно намекающая неприкрытая пошлость.

— Не обольщайся, — осадила, еще сильнее заледенев — спиной, голосом, взглядом. — Ты и твои больные фантазии не входят в круг моих интересов.

Развернуться, хотя все внутри словно налилось одеревенелостью. Уйти, хотя ноги отчего-то постыдно ватные. Не чувствовать его неотрывно-горячий взгляд вслед — хотя тот вжигается куда-то под кожу, будто расплавляя изнутри. Разжигая необъяснимый, но отчаянно-жгучий жар.

Да что это такое с тобой?!

* * *

Боковое стекло осыпалось звонким дождем.

— На пол! Твою мать!..

Крик еще не остыл в горле, а Ирина уже легко скользнула вниз, прямо на стеклянное колючее крошево, не замечая, как ноги и руки вмиг покрываются сеточкой царапин. Машина дернулась, разворачиваясь, а затем рванула вперед так, что брызги недавних луж из-под колес разлетелись веером. В безумной карусели заметались за окнами фонари, арки, дворы, переулки, деревья — Ира не видела ничего, затихнув внизу.

Автомобиль пролетел еще несколько поворотов и наконец замер.

Больше не стреляли.

— Твою мать, что это было?!

Ирина медленно поднялась, чертыхаясь и морщась от впившихся в кожу осколков, принялась подрагивающей рукой выбирать из волос стеклянную пыль.

— Это вы у меня спрашиваете, товарищ полковник? — Зотов с трудом разжал стиснутые на руле пальцы и полез за сигаретами в бардачок. — Это ведь в вас стреляли, а не в меня.

Тонкая рука замерла в пламенеющих растрепанных завитках.

— Ты че несешь, Зотов?

— А по-вашему, киллер слепой дебил, который не отличит водителя от пассажира, женщину от мужика? — огрызнулся Михаил, со второй попытки поджигая сигарету. — Нет, он точно видел, что вы сели в мою машину, и целился именно в вас.

Целился именно в вас.

Ирина тупо смотрела прямо перед собой, а в висках нарастал, накатывал, закипал тяжелый болезненный гул. Только сейчас, после бешеной гонки и грохота выстрелов, пришло настоящее осознание пережитой опасности. Если бы у ее машины не спустило колесо… Если бы она каким-то чудом не согласилась поехать с Зотовым…

— Спасибо, — приглушенный голос выдал предательской хрипловатостью. — Если бы не ты…

Плечи Зотова странно окаменели.

— Не за что, товарищ полковник, — бросил в прежней своей интонации, даже не взглянув в ее сторону.

Мутный едкий дым синеватыми клубами заполнял салон. Ира молча тоже потянулась за сигаретой, неуклюже затянулась и тут же закашлялась. Швырнула сигарету в расстрелянное окно и без слов выбралась из машины на непослушных ногах. Зотов на нее так и не оглянулся.

* * *

Он бессмысленно смотрел, как тает в ночной прохладе сигаретный туман и не мог заставить себя оглянуться на нее, еще совсем недавно насмешливо-отчужденную, саркастичную и отчаянно недоступную — сейчас она едва заметно дрожала, заходилась в кашле и боялась — а кто бы не испугался, когда над головой рвутся выстрелы? Его и самого еще изрядно потряхивало.

Нужно было, наверное, что-то сказать, может быть даже сделать — прижать к себе, бормотать какую-то несусветную хуету что все хорошо и все обошлось — наверное так ведут себя герои слащаво-приторных мелодрам. Но он-то ни хрена не герой, в том-то и дело, да и она не трепетная беззащитная барышня, готовая впасть в истерику при малейшем удобном случае. Да и нужна ей будет помощь — найдет к кому обратиться, ее верная свита всегда на подхвате, а тот кудрявый хмырь, встречающий ее периодически у отдела, наверняка с радостью подставит ей плечо и все остальное по первому зову.

Затушил сигарету, невольно сжимая челюсти.

Только вот какого хрена тогда он уже десять минут торчит у ее подъезда, не торопясь уезжать? Какого хера ждет? Какое ему вообще до нее дело?

Яростно грохнул дверцей, выбираясь из изуродованной машины.

А впрочем, плевать на все. В конце концов, награду за сегодняшний невольный подвиг он заслужил — и имеет право потребовать то, что ему причитается.

* * *

Дверь была только прикрыта — неровная полоска света ложилась на лестничную площадку косым лучом. Зотов, даже не потрудившись постучать, распахнул дверь, вваливаясь в прихожую.

Зимина неподвижно сидела на стуле у входа — будто окаменевшая, с застывшим взглядом в одну точку; сумка и туфли хаотично валялись на полу.

Замер. Снова нужно было что-то сказать, но слова, даже самые бессмысленные и глупые, застряли где-то на подступах к горлу — что-то дернулось, сжалось внутри так сильно, что сдавило грудь.

— Выпьешь со мной? — наконец подняла на него замерзший взгляд; глуховатый голос ударил по барабанным перепонкам почти физически. Нетвердо встала, осторожно ступая — словно под ногами скользил гладкий лед.

Молча кивнул, направляясь на кухню вслед за хозяйкой. Тяжелый обруч, сдавивший грудную клетку, сжался еще сильнее — стало совсем трудно дышать.

О своем лихорадочно-жадном желании реванша он сейчас почему-то даже не вспомнил.