Заветное желание Гарри (джен)

Гарри резко просыпается. В комнате неизменно горит один тусклый светильник, по которому сложно понять, утро сейчас или еще ночь. Гарри неловко тянется левой рукой к тумбе и берет круглые забавные часы-будильник на подставке, где на концах двух стрелок сидят забавные гномы и качают головами ― неожиданный подарок профессор МакГонагалл. Они показывают без десяти девять. Это что, он все проспал ― и завтрак, и первый урок? Гарри облегченно вздыхает, вспомнив, что сегодня суббота.

Ставя будильник на место, он неловко задевает больную руку, на которой за ночь сильно разболталась повязка. Испуганно прислушивается к себе: рука не болит. Гарри быстро разматывает повязку, шевелит пальцами, осторожно сгибает и разгибает локоть. При этом его беспокоят лишь легкие неприятные ощущения, очень похожие на те, которые бывают, когда отлежишь руку. Но самое главное ― она полностью здорова, со всеми костями, без перелома. Ночь, полная боли, слез, тягостных разговоров и чего-то неуловимо теплого, нежного, осталась позади.

А где, интересно, Снейп? Наверное, он спит. Гарри не может себе до конца признаться, что ожидал его увидеть рядом и даже огорчился, когда обнаружил комнату пустой. Снейп не обязан был делать то, что делал и, кажется, он перевыполнил план по заботе. Вряд ли Дамблдор теперь к нему прикопается.

Но и вряд ли узнает.

Тогда вопрос: зачем он потратил на Гарри столько сил?

И еще ― Снейп, кажется, больше не хочет быть его опекуном. Если вчера он не врал, то скоро все закончится.

Что именно закончится, Гарри не развивает эту мысль. Она слишком на него давит.

Лучше сосредоточиться на здоровой руке. И на том, чтобы больше не попадать в неприятности.

Гарри сбрасывает ноги с постели и… новая неожиданность. Пол, усыпанный осколками и залитый отвратительного вида зельем, чист, как будто кто-то уже успел вызвать эльфа и решить проблему. И этот кто-то не Снейп. Просто он не может. Гарри делает несколько шагов и слышит легкий хруст стекла под домашними тапочками. Его накрывает догадка.

Магия эльфов моментально уничтожает даже трудновыводимые пятна, не говоря уже о разбросанных осколках. Выходит, Снейп сам убрал его пол, вымыл его и конечно вполне мог пропустить несколько осколков. Он же не маг.

Зачем? Мог бы подождать, пока Гарри проснется и…

Он больше не может сидеть в комнате и бездействовать. Гарри решительно выходит в гостиную, и его взгляд утыкается в Снейпа, сидящего с унылым видом на диване. Он держит локти на маленьком столике, а пальцами усердно массирует виски. Когда Гарри появляется в его поле зрения, он медленно поднимает голову.

― Вот. ― Гарри считает нужным продемонстрировать руку и неловко протягивает ее. Во взгляде Снейпа появляются проблески интереса. Ленивым едва заметным движением он подзывает его. Когда Гарри подходит, тот по-деловому, но при этом осторожно ощупывает его руку. Смотрит на нее несколько секунд, задумавшись.

― Значит, то адское зелье сработало как надо, ― выносит он вердикт. ― И еще…

Он смотрит на Гарри с некоторой брезгливостью.

― Сейчас же умойтесь и приведите себя в порядок, ― приказывает он, вручая маленькую круглую коробочку. ― И чтоб я в последний раз это видел.

Гарри не совсем понимает, что он имеет в виду. Не споря, он идет в ванную и смотрит на себя в зеркало. Это и правда выглядит отвратительно. Искусанные губы в подсохших корочках, немного крови размазано вокруг, будто он вампир. Он тщательно умывается, а потом вспоминает про баночку, которую сунул в карман. На этикетке написано: «Травяная мазь сильного действия для заживления ран. Изготовитель ― Эйлин Принц».

Гарри от неожиданности чуть не роняет мазь. Снова Эйлин! Интересно, Снейп знает об этом? Конечно, знает. Наверняка, он взял лекарство у мадам Помфри ― не в кармане же он таскал ее все это время.

Хотя… от него можно всякого ожидать.

Все еще задаваясь вопросами, он смазывает губы мазью из баночки и сразу чувствует, как стянутость уходит. Заживление ранок происходит на глазах ― такого Гарри еще не видел.

Вертя в руках баночку и усиленно размышляя, почему ему так хочется побольше узнать об этой женщине из его мира, Гарри возвращается в гостиную. Снейп сидит на том же месте, немного сгорбившись и наклонившись вперед так, что волосы падают ему на лицо. Он держится обеими руками за голову с таким видом, будто сейчас заснет.

― Профессор… вы в порядке? ― робко спрашивает Гарри.

― Да, ― бубнит тот в пол. ― Устал… Не обращайте внимания.

― Может, кофе? ― спрашивает Гарри прежде, чем успевает подумать. Снейп вздрагивает, будто услышал что-то возмутительное. Гарри невольно вспоминает их неприятный разговор и теперь не знает, как выкрутиться.

― Знаете, я вчера не имел в виду ничего такого… ― неловко начинает он, но Снейп его перебивает резко и сердито:

― Нет. Ничего мне не нужно.

Конечно, он бы не отказался от кофе ― это и дураку понятно. Но после обвинений Гарри в том, что он пользуется его магией, Снейп из гордости больше ничего не примет, даже такую мелочь. Гарри готов надавать себе пощечин за эту нелепость, которая вырвалась у него от обиды, а не от того, что он действительно так считал.

― Вы еще здесь?

Гарри вздрагивает от неожиданного вопроса. Снейп поднимает голову. Он действительно очень устал, о чем красноречиво говорят его опухшие глаза, которые он едва удерживает открытыми.

― Поттер… пока вы спали, я принял одно решение. Вы больше не будете посещать мои занятия.

― Что? ― Гарри сам того не желая, повышает голос.

― Именно то, что слышали, ― сухо произносит Снейп.

― Вы так решили… чтобы поменьше со мной сталкиваться? ― говорит он тише, не позволяя панике пробраться в душу. Почему Снейп постоянно вставляет ему палки в колеса? Это у него хобби такое?

― Дело не в вас, а во мне. ― Снейп с больным видом откидывается на спинку дивана и закрывает глаза.

― А… как же я? ― вырывается у Гарри. ― Я должен получить образование… это неправильно!

― Вы его получите, ― флегматично произносит Снейп, поднося руку ко лбу, будто весь это разговор для него крайне утомителен.

― О да, если я не сдам ваш предмет, у меня, как минимум, будут проблемы! ― Гарри хватается за руку, в которой снова начинает что-то колоть, но это фантомная боль или побочный эффект от того, что он сильно нервничает. ― Но вам конечно на меня плевать! ― выдает он, не заботясь о последствиях.

― Прекратите…

― То, что вы делаете… это незаконно! ― выкрикивает он, перебивая профессора. ― Я должен и буду посещать все уроки, и вы мне не запретите!

― Прекратите, Поттер, ― шумно дыша, протягивает Снейп. ― Я прекрасно знаю, что вы обо мне думаете. Но я посчитал, что вы со своими амбициями захотели бы двигаться дальше, а не начинать все заново, с программы первого курса пансиона.

― Что вы имеете в виду? ― пыл Гарри начинает постепенно остывать. Его все еще немного подтрушивает от мысли об очередной несправедливости, но это ― как остаточное явление. Может, Снейп на самом деле не собирается подставлять ему подножку?

Просто другого отношения Гарри от него не ожидает, когда речь идет об учебе.

― Только то, что на общих занятиях у вас нет ни единого шанса получить у меня высокий балл, ― говорит Снейп о вполне привычных для Гарри вещах. Только жаль, что он вряд ли объяснит ― почему. Стоит ли спрашивать?

― Интересно, почему? ― Гарри решает рискнуть. Что он теряет?

― Есть причина, которую я не могу вам назвать, ― говорит Снейп.

Кто бы сомневался!

― Это та же причина, по которой вы гадко обращались со мной в пансионе? ― уточняет Гарри, не следя за словами и интонацией. Ему, как и прежде, становится почти все равно. Даже благодарность за бессонную ночь, которую Снейп провел рядом, поддерживая его, увядает и блекнет.

― Да, именно она. Ничего не изменилось, ― сообщает Снейп таким тоном, как будто это новость века. ― И дело в том, что я правда ничего не могу изменить, ― уточняет он, что тоже неудивительно. ― По крайней мере, сейчас. Поэтому я предлагаю разумный выход: индивидуальные занятия по программе, которую вы бы сейчас проходили в пансионе.

― Вы хотите заниматься со мной после уроков? Только со мной одним? ― не верит своим ушам Гарри. И не может понять ― хорошо это или плохо.

― На удивление, вы все верно расслышали, ― в голосе Снейпа звучит привычный сарказм. ― Индивидуальные занятия после уроков, со мной. Плюс гарантия, что ваши достижения и таланты никто принижать не будет. Вас это устраивает?

― Ну… наверное, да… ― неуверенно бормочет Гарри, с трудом пытаясь понять: все это правда или Снейп где-то кривит душой. Вообще на правду похоже с трудом ― слишком уж хорошо звучит.

― Ваш ответ подразумевает согласие? ― ледяной голос прорезает тишину, и Гарри нервно кивает. А потом добавляет:

― Да.

Как будто у него есть выбор.

― Надеюсь, то, что я предложил, не противоречит местным законам? ― Голос Снейпа источает чистый яд.

Гарри с трудом сглатывает. Снейп в который раз разбил его подозрения касательно своей подлости в пух и прах, но ощущения от этого весьма странные. Что-то похоже на то, что он чувствовал, когда Снейп обнимал его и помогал справиться с болью. Растерянность вперемешку с непониманием от осознания, что Гарри, его жизнь, его чувства и достоинство имеют для кого-то смысл. И самое главное ― для кого!

Снейп бросает на него очередной убийственный взгляд, который вдруг меняется, теряя свою грозность. Профессор подносит руку ко лбу, немного наклоняясь вперед, и Гарри осознает, наконец, что с ним происходит.

Это очередной приступ мигрени, который Снейп безуспешно пытается скрыть. А бессонная ночь и переутомление только усиливают симптомы, от которых даже «магловских» лекарств не найти ― Гарри хорошо помнит об этом из той брошюры. Единственное, что остается ― мученически пережидать приступы, которые могут длиться от одного… до трех дней.

Три дня ужасной пульсирующей приступообразной боли. Наедине с собой. Снейп вряд ли примет чью-то помощь или поддержку. Он не станет принимать зелья. Он никому не пожалуется и будет терпеть. Страдать и терпеть. А он заботился всю ночь о чужом мальчишке, который ему совсем не нравится. Перемещался туда-сюда несколько раз по каминным трубам, от которых его укачивает. Сидел рядом, слушал вопли вперемешку с претензиями, делал все, чтобы облегчить чужую боль, обнимал… Потом еще все утро думал, как защитить Гарри от своих же насмешек на уроках. И в награду заработал сильнейшее обострение мигрени.

Разве это справедливо?

Гарри сжимает кулаки. В нем загорается огонь, что-то похожее на ненависть к врагу, только враг на этот раз ― не человек. Огонь разрастается и локализируется в ладонях. Гарри чувствует легкую вибрацию во всем теле. Его руки источают тепло, а в мозгу рождается решение. Единственное правильное решение.

Повинуясь внутреннему чутью, он шагает вперед и прикладывает ладони к голове Снейпа, мягко обхватывая ее. Он находится в состоянии будто легкого опьянения и слабо анализирует происходящее. Он лишь чувствует, как рука Снейпа, держащаяся за лоб, соскальзывает вниз, благодаря чему Гарри может плотнее прижать свою ладонь. Он на миг встречается с изумленно-шокированным взглядом профессора, который словно пытается что-то сказать, а может, возразить… А потом из рук Гарри льется потоком энергия. Он ее не видит, но чувствует, как она проходит сквозь него, заставляя тело вибрировать, а руки ― гореть от жара. Напряжение становится таким сильным, что кажется, его сейчас разорвет изнутри. Но он знает: то, что происходит ― правильно. Так должно быть. И он не боится. Ни капельки. Он делает что-то хорошее и доведет это до конца.

Когда поток внутри него прекращает свое движение, Гарри с облегчением опускает руки: они будто налились тяжестью. Он чувствует себя выжатым, но счастливым. Делает несколько шагов в сторону, его ноги подкашиваются. Сильные руки подхватывают его прежде, чем он провалился в темноту.

* * *

― …одного раза в неделю будет достаточно.

― Ты так считаешь, Северус?

― Это не профильный предмет, к тому же вы сами сказали, что чрезмерное развитие студентов в этой области может повлечь последствия…

― Опасность устранена. Мы с Минервой заколдовали бумагу и все материалы, чтобы рисунки не оживали. Можете быть спокойны и заниматься только технической стороной дела. И вообще, Северус, не стесняйся просить о помощи. В твоем положении…

Говорящие замолкают, повернув головы к Гарри, который запоздало думает, что надо бы притвориться спящим.

Что Снейп и Дамблдор делают в его комнате? Гарри медленно осматривается. Нет, это не его комната. Это гостиная, а лежит он, кажется, на диване…

Снейп, заметив, что он не спит, тут же бросается к нему. Дамлдор ловит его за руку.

― Не так резко, Северус, ― говорит он добродушно. ― Мальчику нужен покой.

Покой? Да, точно, покой. Он совершенно спокоен. Но это неправильно. Он тут отдыхает, а феникс так и остался в подземельях. Как же безответственно! Это же не просто рисунок, а живая птица. Его нужно покормить и воды… Ему срочно нужно воды.

― Феникс… ― бормочет Гарри. Его голос похож на ручей, который вялой струйкой ползет по камням и вот-вот пересохнет. ― Мой феникс… что с ним?

― Его еще вчера выпустили на улицу. ― Лицо Дамблдора становится более приветливым, чем было секунду назад. ― С ним все в порядке.

― А… он выживет? Там… на воле… ― Гарри позарез нужно это узнать. Ведь он в ответе за это маленькое волшебное существо, которое намного меньше взрослого феникса и вряд ли когда-нибудь вырастет.

― Безусловно, ― улыбается в бороду Дамблдор. ― Это очень самостоятельная птица.

― Я хочу увидеть его… он на меня не сердится, что я его бросил? ― Сознание Гарри куда-то уплывает, но он должен, просто обязан услышать ответ!

― Ты нарисовал его, значит, это твоя птица, ― тепло говорит Дамблдор. ― И феникс это знает. Он тут же прилетит к тебе, когда увидит на прогулке.

― Как хорошо…

Гарри облегченно вздыхает и пытается не заснуть. Он ведь лежит, значит, он уже отдохнул, но ему кажется, будто он спал неделю: на глазах будто лежит тяжелая рука и давит, давит…

― Вы считаете, это хорошо, Поттер? ― сердито шипит Снейп, вырывая Гарри из блаженно сонного состояния. ― Вам все нравится, да? Найдите ему сегодня же достойную семью, Альбус, ― обращается он к кому-то, кажется, к директору, ― потому что я за себя не ручаюсь.

Всем видом выражая крайнее возмущение, он отходит к столу и демонстративно становится ко всем спиной.

― Быстро же ты сдался! ― В голосе Дамблдора звучит неприкрытая насмешка. ― Я это предполагал… Впрочем, ― его лицо серьезнеет, ― я займусь этим вопросом в ближайшее время. Но вряд ли он решится сегодня или завтра. Так что, Северус, тебе придется проявить терпимость, хотя бы из благодарности к мальчику. Он всего лишь хотел помочь, а не создавать тебе новых проблем…

― Я не просил его это делать, ― перебивает Снейп, разворачиваясь и складывая руки на груди.

― Тем не менее, ребенку нужна помощь, и я рассчитываю на твою сознательность, ― с укором проговаривает Дамблдор.

― Думаю, благодаря следящему камню я не пропущу что-то важное о его состоянии, ― сухо без эмоций проговаривает Снейп, будто вся злость из него вытекла. ― Сегодня ночью он сработал и я… неважно. Если вы сомневаетесь в моей компетенции сиделки, ― его тон становится язвительным, ― то отправьте его в больничное крыло.

― К сожалению, мадам Помфри сегодня занята, ― говорит Дамблдор. ― Тренировка по квиддичу в когтевранской команде прошла неудачно: трое из игроков получили травмы: одного сбил бладжер, второго…

― Что… что произошло? ― хрипло выдавливает Гарри. Он силится понять, но эти двое ведут себя так, будто его здесь нет.

― Ничего страшного, мой мальчик, ― спешит успокоить его Дамблдор. ― Ребята до завтрашнего дня уже будут здоровы, уверяю тебя…

Гарри, немного сбитый с толку, наблюдает за тем, как Снейп подходит к дивану и поднимает глаза к потолку.

― К вашему сведению, Поттер, ― сообщает он официальным тоном, ― вы по своей неизменной глупости причинили себе серьезный вред.

― Не сгущай краски, Северус, ребенку это ни к чему, он и так дезориентирован. ― Дамблдор недовольно косится на Снейпа. ― Дело в том, мой милый, ― обращается он к Гарри, ― что ты использовал беспалочковую магию. Это сильнейшая магия, которой владеют даже не все взрослые волшебники… Да, у тебя это было связано с выбросом стихийной магии, но, судя по всему, это было контролируемо.

― Что это значит? ― не может понять Гарри.

― Лишь то, что ты истощил свое магическое ядро, чего делать не рекомендуется, ― поясняет Дамблдор, еще больше его запутав и немного напугав.

― Вы считаете, что ребенку сейчас это очень поможет ― знать, что он совершил нечто ужасное, что имеет необратимые последствия, и что он может потерять свой магический дар, ― с сарказмом протягивает Снейп. ― Вы, я вижу, умеете обращаться с детьми.

― О, я совсем не это имел в виду, ― безмятежно произносит Дамблдор, даже не глядя в его сторону. ― Гарри об этом бы даже не узнал, если бы не твое красноречие… пожалуй, я попробую это исправить.

Снейп сжимает зубы от злости, которая едва не прорывается наружу: по нему заметно, что он сдерживает ее как может. А Гарри чувствует себя разменной монетой. О нем говорят, его обсуждают, но ему самому ничего не понятно. А еще он лежит, чувствуя свое тело тяжелым и неповоротливым, не может даже пошевелить руками. Он полностью беззащитен и… кажется, хочет в туалет. Но этих двоих вряд ли интересуют такие мелочи: Дамблдору почему-то интересно подкалывать Снейпа, а тому ничего не остается делать, как скалиться и защищаться. В общем, они оба заняты очень важным делом.

― Ты не должен использовать беспалочковую магию, Гарри, ― повторяет Дамблдор довольно внушительным тоном. ― Она вызывает мощные вибрации. Их могут отследить злые волшебники, которым позарез нужна эта сила, чтобы возродить одного очень злого человека, который уже наделал много вреда… о нем, я впрочем, уже тебе рассказывал. Причем вибрации исходящие от ребенка, который применяет подобную магию, намного сильнее, чем от взрослого человека, потому что это редкий дар, и он проявляет себя по-особому.

― А… что я сделал? ― мысли Гарри путаются. Ему все больше кажется, что его обвиняют в том, о чем он даже не знает. Он почему-то плохо помнит сегодняшний день ― все будто заволокло туманом.

― Не притворяйтесь, Поттер! ― смотрит на него Снейп своим неизменно грозным взглядом. ― Вы прекрасно понимали, что делали. Захотели в очередной раз проявить свою крутость? Теперь видите, чем все обернулось…

― В моем кабинете стоит сигнализация, ― со вздохом перебивает Дамблдор, будто все, что говорит Снейп ― за пределами разумного смысла. А Гарри кажется, что он попал в историю наподобие Алисы в стране чудес, где все несут какую-то чушь и отказываются отвечать на обычные прямые вопросы.

― Таким образом, я могу отследить эти вибрации, найти нарушителя и предотвратить беду, ― продолжает директор, как не в чем ни бывало.

― Я… я не буду использовать никаких беспалочковых… чего-то там, ― крайне сбитый с толку, обещает Гарри. Если он и правда влез, куда не нужно ― во что слабо верится, ― то больше не полезет. Ему совсем не нравится его теперешнее состояние.

― В крайней критической ситуации, если под рукой не будет палочки, ты может использовать свои способности, ― уточняет Дамблдор. ― Но это ― только для исключительного случая.

― О, прошу вас, запретите ему использовать эту силу в любых случаях, ― сердито выдает Снейп. ― Что-то мне не верится, что Поттер способен отделить одно от другого и не сочтет завтра же за крайне критическую и опасную ситуацию чью-то головную боль или насморк.

К Гарри вдруг возвращается память. Одно услышанное им слово будто освещает его мозг, и он вспоминает все, вплоть до момента как подошел к Снейпу и, повинуясь внутреннему импульсу, обхватил его голову. О да, поступок достойный того, чтобы получить мировую премию за особо изощренную глупость. Так, наверное, думает профессор. Но Гарри знает ― теперь уже знает, зачем он так поступил.

― У вас… больше не болит голова? ― едва слышно спрашивает он.

― Вы истратили всю свою энергию, почти все магические и жизненные силы, ― зло сверкает глазами Снейп. ― И что, думаете, у моей мигрени оставался хоть один шанс?

Это звучит так, будто Снейп жалеет несчастную мигрень, которую так бескомпромиссно уничтожили. Но Гарри чувствует, как что-то теплое разливается в груди, и ему даже становится легче переносить свое дурацкое скованное состояние.

― Я так рад, ― выдавливает он, но очень напрасно: не стоило сейчас ему подавать голос, потому что в конце он срывается, а по щекам начинают течь слезы.

Гарри закрывает глаза и мечтает одного: оказаться подальше отсюда. А еще лучше ― проснуться в общей спальне пансиона, услышать мерное сопение однокурсников и с облегчением выдохнуть весь этот тревожный, нескончаемый сон...

Он чувствует, как кто-то медленно и осторожно берет его на руки, куда-то несет и мягко кладет на постель. Гарри наощупь узнает свою кровать.

― Директор уже ушел, ― слышит он тихий голос и не сразу узнает Снейпа. ― А что касается вас… слишком много незаконных действий всего за какие-то сутки, Поттер. Чего мне дальше от вас ожидать?

― Выходит, это плохо ― вот так лечить людей? ― Гарри справляется с эмоциями и снова может говорить.

― Зачем… просто скажите, зачем вы это сделали? ― прорывается в Снейпе его снейповская натура. ― Вы ни о чем не думали… как обычно. И вы не отдаете себе отчет…

Гарри слушает его нотации вполуха. Все, что он услышал ― этого достаточно, чтобы понять: сегодня он забил последний гвоздь в крышку гроба, в котором ему придется похоронить надежду на нормальные отношения с профессором. Снейп ему не простит вылеченную мигрень. Никогда. Теперь он чувствует себя должником какого-то Поттера, а то, что основано на долге, отнюдь не объединяет людей.

Он не расскажет профессору, что по-другому жить просто не умеет. Что три мучительных безумных года он жил с людьми, поступки которых не подвергались никакой логике и были настолько хаотичны, что ему пришлось научиться следовать интуиции и только ей. Это помогло ему сохранить здравый рассудок и даже в каком-то смысле ― жизнь.

Это единственное, чем он руководится теперь.

И это то, что не подходит Снейпу.

Сегодня Гарри нарушил целых два закона: государственный, запрещающий детям использовать магию такого уровня, и негласный, запрещающий делать добро людям, которые об этом не просили. Хорошо, хоть за это в тюрьму не сажают. Но это только вопрос времени: Гарри все еще здесь. Неизвестно, какой из законов он нарушит завтра.

Остается одно: ждать, пока Дамбдлдор не найдет ему новую семью. Это, прежде всего, освободит Снейпа от мысли, что он теперь вечный должник Поттера и обязан заботиться о ребенке, которого не любит. И освободит Гарри от тщетных попыток завоевать хоть каплю расположения к себе ― не на основании долга, а просто так.

Они просто друг другу не подходят. С этим стоит смириться.