Гарри Поттер и Таинственное наследие (джен)

— Привет, милый! Невилл прислал сову, — сказала Джинни, целуя мужа, вошедшего с улицы. — Хочет заглянуть к нам завтра вечером, спрашивает разрешения.

— Я сто раз ему говорил, что он может приходить в любое время, — проворчал Гарри. — Ты ему ответила?

— Да, — кивнула Джинни. — Завтра в восемь.

— Значит, к Буту загляну на час раньше, чтобы успеть, — отметил про себя Гарри. — Ну, а у нас что делается?

— Джейми! Папа пришел! — крикнула Джинни куда-то в глубину большого дома. Где-то наверху раздался радостный вопль и дробный грохот маленьких ножек по старой лестнице. Гарри со смехом поймал сына и поднял на руки.

— Привет, негодник! Ну, как твои дела?

— Хорошо, — ответил Джеймс.

— Чем занимались весь день?

— Сначала играли. Потом мама велела мне спать, а я не хотел. И мама сердилась.

— Потому что никакого сладу с тобой нет! Одно баловство на уме! И железные дороги! Все коридоры в рельсах!

— Ох, сын, мне бы твои проблемы, — рассмеялся Гарри, опуская его на пол. — С каким удовольствием я бы поспал часиков двенадцать…

— Спать неинтересно, — глубокомысленно заявил Джеймс. — Я люблю играть.

— Понимаю, — кивнул отец. — Что ж, надеюсь, ужинать ты тоже любишь, потому что сейчас мы будем есть.

— Ужин готов, — кивнула Джинни. — Мы только тебя ждали.

— Умираю от голода, — простонал Гарри. — Джейми, быстренько пойдем мыть руки!

Непоседа побежал наверх, в большую ванную, Гарри, на ходу расстегивая и снимая рабочую мантию, зашагал следом.

Они с аппетитом съели превосходный ужин, помыли посуду, потом Гарри еще немного повозился с сыном, пока не пришла пора укладываться спать. Потом на четверть часа отлучился, чтобы повидаться с Тедди и пожелать ему спокойной ночи. И наконец, удобно устроив Джинни, растянулся под одеялом рядом с ней.

— Слушай, — тихо начал он. — Давно хочу обсудить с тобой кое-что… Важное.

Он поднял голову, взглянул на нее и поспешно добавил:

— Нет-нет, не пугайся, ничего такого!

— Гарри, не тяни жмыра за хвост, — пробурчала Джинни.

— Как мы его назовем? — спросил Гарри. — Нашего мальчика? Ты думала над этим?

— Думала, — со вздохом облегчения ответила жена. — Но пока ничего не придумала. Идей много, но они все неудачные.

— У меня есть одна мысль, — осторожно начал Гарри. — Но я не знаю, как ты к этому отнесешься…

— Ну? — Джинни вопросительно взглянула на него.

— Альбус, — выдохнул Гарри. — Альбус Северус. Как считаешь?

— Ну ты даешь, — ошеломленно выдохнула Джинни. — Вот это замах… Откуда такие идеи? Расскажешь?

— Ну… Не знаю, как объяснить, — неуверенно проговорил он, беря ее за руку и нежно сжимая ее в своих ладонях. — Я много думал. Пока был в санатории, и потом… Знаешь, Шумов однажды сказал нам одну фразу, которая засела у меня в голове, как заноза. Что человек по-настоящему становится взрослым только тогда, когда всем сердцем прощает своих родителей.

— В смысле прощает? — удивилась Джинни.

— Вот, — кивнул Гарри. — Звучит это очень странно. Но мне кажется, я понял, что он имел в виду… И… Тебе известно, что для меня все это иначе. Я не знал своих родителей, вырос с людьми, которые никогда не считали меня своим, и… В какой-то момент я вдруг осознал, как сильно я до сих пор злюсь на Дамблдора. Порой просто до темноты в глазах. И что если я не разберусь с этой проблемой, я вообще не смогу двигаться дальше…

Он перевел дух и, подняв взгляд на жену, продолжил:

— Я сам удивился, насколько это до сих пор царапает. И это имя… Это словно освобождение, понимаешь? И для меня, и для них. Знак, что я по-настоящему прощаю и Дамблдора, и Снейпа. Прости, я несу какую-то околесицу, никак не могу найти подходящие слова…

— Нет, Гарри, — мягко возразила Джинни, гладя его по голове. — Я понимаю, о чем ты. Мне, конечно, не нужно решать такие глобальные задачи, но и у меня есть то, что нужно простить маме и папе.

— Не представляю, что это может быть, — сказал он. — У тебя такие чудесные родители. Но мы все не идеальны, так что… Да. Вероятно, и тебе придется сделать это. И еще, знаешь… Я думал о них, о Дамблдоре и о Снейпе. Какая ужасная, тяжелая жизнь была у них обоих. С самого детства всё наперекосяк. У Дамблдора отец погиб в Азкабане. Безумная сестра, которая в припадке прикончила собственную мать. А потом и сама погибла… Упрямый брат с тяжелым характером, с которым у тебя почти нет ничего общего… Он хотел вырваться из этого, обрести свободу, и это так страшно обернулось. Вина, которая терзала его всю жизнь. Каждый день…

Он тяжело вздохнул и проговорил с болью:

— Когда Аберфорт ударил его на похоронах сестры и сломал ему нос… Джинни, Дамблдор мог выправить его за секунду. Такие пустяки могут делать даже школьники! Но он… Он не стал. И каждый раз, когда видел свое отражение, эту горбинку на своем носу, он вспоминал свою сестру. Всё, что случилось. И винил себя, снова и снова… Всю жизнь.

— Ох, милый, — ошеломленно выдохнула Джинни. — И никто не знал…

— Никто, — покачал головой Гарри. — У него ведь никого не было. Понимаешь? Ни одной живой души, кому бы он доверял. Кто бы его любил и понимал по-настоящему. С братом они еле-еле наладили отношения, но никогда не были действительно близки. Такая длинная, такая одинокая жизнь, наедине со своим стыдом и болью… И он не позволял себе упиваться ими, отдал все свои силы школе. Провел реформу в Хогвартсе, долгие годы боролся с темными искусствами, создал Орден феникса, отстаивал права маглов… В конце концов именно он разгадал тайну Волдеморта. И погиб… И я подумал: если я назову сына в его честь, это будет… Как примирение. Как знак, что я благодарен ему и в сердце больше не держу зла. Что я действительно отпускаю все это, оставляю в прошлом. И наш Альбус… У него будет хорошая судьба, будет семья, которая будет его любить.

— Альбус… — повторила Джинни. — Что ж, это красивое имя. Не то что Скорпиус.

Гарри улыбнулся.

— Ну, это традиции Блэков и Малфоев, — сказал он. — Называть детей в честь разных созвездий. Что ж, в высокородных особняках звездные порядки. А у нас свои. Ну так что, ты согласна?

— А почему Северус? — спросила жена.

Гарри снова вздохнул.

— Примерно по той же причине, — ответил он. — Снейп видел в жизни так мало радости и так много тьмы… Я чувствую, будто что-то задолжал ему. Из-за всей этой истории с моим отцом. Он всегда видел во мне — его. И свою вину перед моей мамой… Мучился от этого. Ничего не мог с этим поделать. Он не смог справиться со своей ненавистью к моему отцу, и она отравляла ему всю жизнь. У Снейпа тоже не было ни одного друга, ни одного родного человека. О, Джинни, только вообрази, какая это была безрадостная и беспросветная жизнь. Он не был злым от природы. Он стал таким от боли. От вины. От одиночества. И я хотел бы, чтобы он тоже знал, что я прощаю его. Что благодарен ему. Даже за попытки…

— Ты так это говоришь… Ох, Гарри. Хорошо, — произнесла Джинни. — Пусть будет по-твоему. Альбус Северус Поттер. Звучит отлично. Наши родственники, конечно, будут слегка в шоке, но это пустяки. Привыкнут.

— Никуда не денутся, — усмехнулся Гарри, целуя ее ладони. — Спасибо, родная.

— Не за что, — ответила Джинни. — Раз мы решили, наконец, такое важное дело, самое время как следует отдохнуть. Давай спать, пока есть возможность.

— Слушаюсь и повинуюсь, — шепнул Гарри. — Я люблю тебя.

— А я — тебя.

Он поцеловал ее и уснул, едва его лохматая голова коснулась подушки.

Следующий день был напряженным и суматошным. Одна группа снова отправилась в Лонгорсли — более тщательно исследовать местность, искать хоть какие-то сведения о сумасшедшем старике с окраины Риверс-гейт.

Вторая, более многочисленная группа заняла большую комнату, в которую каждую четверть часа вплывали новые стопки старинных книг, свитки пергамента и потрепанные архивные папки с печатью Отдела тайн и архива Визенгамота. «Призраки и привидения. Мифы, легенды, исследования». «Редкие и забытые заклинания. Издание второе, дополненное». «Старинные волшебные фамилии 16-19 веков». Здесь воздух словно загустел от умственного напряжения пятерых волшебников, которые, обложившись книгами, выписками, архивными наследственными делами и старинными рукописями, полностью погрузились в исследования. В комнате царило полное молчание, которое нарушал лишь шелест страниц, скрипение кресел иногда стук шагов — когда кто-то вставал с места, чтобы размять затекшее тело.. Кто-нибудь из волшебников время от времени поднимал вверх палочку. Раздавался тихий треск и воздух снова становился свежим и ароматным, как после грозы… Снаружи к двери был пришпилен обрывок бумаги, на котором жирными черными буквами было написано: «Не входить!». Буквы так хищно скалились и рычали, стоило кому-то взяться за дверную ручку, что все любопытные тут же отскакивали назад.

— Общий сбор в четыре, — сказал Симус, входя в кабинет Гарри. — Подключили одного невыразимца, он вместе с Падмой, Энтони, Гермионой и Эрни. Может, от двух свежих голов дело, наконец, сдвинется…

— Да, хорошо, — буркнул Гарри. — Надеюсь, Джастин и Уильямсон успеют вернуться к тому времени. И тоже не с пустыми руками.

Симус опустился на стул напротив.

— Гарри, — негромко произнес он. — Прости, если я лезу не в свое дело, но ты неважно выглядишь.

— Все нормально, — ответил тот. — Я просто очень беспокоюсь за Бута и за Сьюзен. И за остальных… Мне постоянно кажется, что я трачу время впустую, что я не вижу что-то, что прямо у меня под носом. Как крот.

— Понимаю, — вздохнул Симус. — Но ты это… Если что, просто скажи, ладно?

— О чем ты? — удивленно поднял голову Гарри.

Симус снова вздохнул.

— О том, что тебе, возможно, понадобится помощь, — тихо произнес он. — Сначала Рон, потом Невилл, а теперь Сьюзен и Гермиона… Это же очевидно. И ты снова начал прятаться от нас. А это скверный признак. Я отлично знаю, как ты умеешь, что называется, держать лицо, Поттер. Я 15 лет тебя знаю. Так вот, польза от этого нулевая, ты и сам это понимаешь. Так только хуже будет.

— Ох, Симус, — тяжело выдохнул Гарри. — Конечно, ты прав. Но… Я справлюсь.

— Тебе не нужно справляться, — сказал Финнеган. — Я как раз об этом и хотел сказать. Просто чуть больше доверять тем, кто рядом. Поверь, я отлично понимаю, что никто не сможет заменить Уизли или Грейнджер. Но если ты будешь прятаться от коллег и вечно держать бодрое лицо, вся наша совместная работа в какой-то момент просто развалится. В конце концов ты не выдержишь и сгоришь. Или того хуже — подставишь кого-то, переоценив свои силы. И не сможешь жить с этим.

— Да, — кивнул Гарри, глядя в сторону. — Наверное мне нужно время, чтобы привыкнуть. Заново найти какую-то опору…

— Гарри, я скажу тебе кое-что, — снова заговорил Симус. — Ты, конечно, можешь разозлиться и послать меня подальше. Но мне кажется, что дело даже не в работе. Просто это дело разбередило что-то. Давнее. Очень глубокое. И теперь это тебя гложет изнутри. Моя мама всегда говорит в таких случаях: «У подмастерья конфликт с Мастером». Знаешь, у каждого свой Мастер. И такие проблемы никто не решит, кроме тебя самого… Но без этого ты не сможешь двигаться вперед. Захлебнешься и увязнешь.

Гарри помолчал, посмотрел на Финнегана, печально, без удивления.

— В этом и вправду что-то есть. Надо обдумать… Спасибо! Знаешь, мне действительно надо выбраться из этой чертовой комнаты. И встряхнуться, наконец. Надеюсь, ребята на меня не в обиде.

— Нет, — улыбнулся тот. — Все знают, что тебе нелегко… После всего, что было в последнее время. Но ты не один. Ты не в пустыне, Поттер. Тебя окружают хорошие, надежные люди, каждый из который готов во всем поддержать тебя. И помочь. Не забывай об этом, хорошо?

— Хорошо, — кивнул Гарри. — Я, как всегда, спотыкаюсь на одном и том же месте… Спасибо, что сказал мне все это, Симус. Ты даже не представляешь, как это для меня важно. Именно сейчас...

— Если б не знал, не пришел бы, — улыбнулся Симус. — Давай, встряхнись, Гарри. Перестань самоедствовать и возвращайся к нам. Кто знает, возможно, нам для раскрытия этого дела не хватает как раз твоего фирменного упрямства.

— О, этого добра у нас в избытке, — рассмеялся Гарри.

— Отлично, проверим сегодня в четыре, — ответил Финнеган.

Они по-мальчишески хлопнулись ладонями, Симус вышел, а Гарри снова опустился на свой стул.

«Ты полный кретин, Гарри Поттер, — с улыбкой сказал он сам себе. — Тебе так чертовски повезло с коллегами и друзьями, а ты этого не замечаешь. Уж не становишься ли ты похож на Дамблдора?»

Слова Симуса, осторожные, искренние, будто капли родниковой воды упали куда-то в темную глубину сердца. Вряд ли старина Финнеган понимал, насколько точно он попал в цель...