Упала, очнулась - султанша! (джен)

Согласно правилам, наложницы не должны испытывать друг к другу ревности, недовольства или каких-либо иных негативных чувств. Таким образом, гарем создавался как райское место для владельца, где оный мог отдохнуть душой и телом. Однако на практике, разумеется, скопление девушек, ограниченных в ресурсах, являлось адом. Мужчина же один.

К некоторым из гарема он пофигистичен, кто-то нравится, а есть и те, кто не особо приятен. Участь первых и последних такая себе, откровенно говоря. Если хозяином является султан, то следующая, более низкая ступень — гаремы пашей, беев и так далее по уменьшению государственного чина вплоть до простых, но зажиточных крестьян и купцов. Однако чаще всего сквозь сито отсеивались самые красивые и те, кому повезло меньше, но старательные.

Вообще, структура власти в Османской империи была весьма интересной. На вершине находился Султан — глава государства. Ступенькой ниже стоял Великий Визирь, которого Султан мог назначить по своему желанию из пашей совета Дивана. Те имели право высказывать конструктивную критику, однако, рискуя при этом заслужить недовольство правителя. Впрочем, самодуры быстро шли на дно и приводили империю в упадок. Визирь являлся главой совета, организовывал и структурировал его работу. В свою очередь, совет управлял ведомствами: их было всего три, военно-административное, финансовое и судебно-религиозное.

Первому подчинялись главы 16 областей, то есть бейлербеи. Области состояли из уездов, то бишь санджаков, которых в стране насчитывалось аж 250 штук. Управляли ими санджакбеи, подчинявшиеся бейлербеям. Когда в санджак приезжал шехзаде, санджакбей становился его учителем, получал титул лала, посвящая в государственные дела и показывая работу аппарата власти изнутри. Уезды подразделялись на районы, где командовали тимариоты, подчинявшиеся санджакбеям. Итого:

Область -> уезд -> район. Бейлербей -> санджакбей -> тимариот.

Финансовое было устроено проще: существовали чиновники и писцы в областях, а также чиновники и писцы в уездах. Всё. Они вели учётные книги, вроде "кто родился, кто женился, кто умер", а также несчастные случаи, какие-либо заболевания, нападения, кто в чём провинился и каким образом был наказан. Из уезда информация шла в область, из области в совет Дивана, где относительно регулярно докладывалась Повелителю. Таким образом можно было оперативно (для тех времён) узнать об эпидемиях и каких-либо чрезвычайных ситуациях. Также велись записи финансовых операций, долгов и товаров, поступающих на рынок.

Судебно-религиозное ведомство посложнее. Был канун, то есть, закон, разделявшийся на 3 ветви: для мусульман, для не-мусульман, для "торговых судов", т.е. торговли, рыночных и экономических отношений. Однако эти системы взаимодействовали друг с другом в случае необходимости. Существовали судьи в областях (кадии-аскеры) и уездах (просто кадии), а также верховный судья (кадиаскер). То есть судья в области звался кадий-аскер, верховный судья без дефиса — кадиаскер. Если человек был недоволен приговором кадия, он мог обжаловать решение у кадия-аскера, а затем даже у кадиаскера. На одном уровне с кадиями стояли муллы, мусульманский аналог священников, с кадиаскером — шейх-уль-ислам.

Непростой была и система титулов. Нисходящая последовательность была такова — визирь, паша, бей, ага, эфенди. Паша — высокий титул, большой начальник, но какой-либо узкой специализации, военной или гражданской, в отличие от визиря, объединявшего пашей. Только османский султан мог жаловать титулом паши. Изначально титул использовался исключительно для военачальников, управлявших, к примеру, группой янычар или иных воинов, но впоследствии девальвировался и мог применяться по отношению к любому высокопоставленному официальному лицу или вообще лицу постороннему, удостоенному подобной чести. Существовали паши трёх степеней — бейлербей-паша, мирмиран-паша и мирлива-паша, что отмечалось числом павлиньих хвостов, но всегда меньше, чем у султана. Однако какой-либо существенной разницы между пашами не было, это воспринималось как некая заслуга, вроде ордена. Бей — довольно общее звание, обозначало достаточно высокого, но всё же более мелкого, чем паша, начальника. Подмножествами беев являлись, к примеру, бейлербеи и санджакбеи. Ага — в Османской империи титул военачальников, в том числе командира янычар, а также начальников некоторых групп придворных слуг. Эфенди — титул и офицерское звание, вроде мещанина, мелкого дворянина. Челеби — учёные, учителя, писатели, в общем, люди науки. Подавляющее большинство обладателей титула челеби являлись эфенди, так как у простых людей с образованием было туго.

* * *

Пинар изначально готовилась в калфы.

После осмотра лекарша вынесла вердикт:

— Бёдра узковаты, родить трудно будет. Есть шрам чуть выше левой ключицы. Годится лишь в калфы.

Что ж, ей сейчас точно не до детей. Может, и хорошо, что в служанки отправили — там и жить всяко полегче, чем фаворитке, и свободы побольше. В конце концов, должен же кто-то выносить мусор да помои за ворота.

Однако на этот раз судьба сыграла злую шутку. Когда ей дали новое имя и отправили на уроки, она поучилась спокойно недели две. А потом... встала ночью попить воды. Ну и, соответственно, в туалет захотела. А тут всё очень просто и сложно одновременно — в углу недалеко от одного из входов стоит закрытая бочка. Возле неё — горшок. Соответственно, наложница делает свои дела, сливает в бочку, подтирается личной тряпочкой, если надо, и тогда идёт её стирать в корытце. Рядом с ним ведро с водой.

Так вот, захотела Пинар в туалет. Ну, пошла, всё сделала, хорошо. А потом, почти перед самым гаремом, натолкнулась на какого-то мужчину. Шехзаде Селима девушка ни разу не видела, а потому не признала и пошла дальше, подумав на агу. Но тут же была схвачена и прижата к стене.

— Почему ты бродишь тут по ночам? — относительно спокойно, но с явно ощутимой злобой спросил незнакомец.

— Я... хотеть пить... воды. Потом... хотеть... бочка... — просипела несчастная.

Шехзаде поморщился, но ослабил хватку.

— Иди за мной, — велел он. — Придётся взять тебя в наложницы. В твоих интересах ни словом не обмолвиться о том, что произошло.

Девушка сначала было хотела возмутиться, но потом до неё дошло, кто имеет право так разговаривать и брать на ночь кого душе угодно. Бедняжку затрясло.

— Пожалуйста, нет! — взмолилась она. — Я не хотеть... Я хотеть быть калфа...

— Тихо! — рыкнул раздражённый Селим.

Поступок довольно логичен — если девушка даже не будет говорить сама, то рано или поздно найдутся те, кто заставят сделать это. И развязать язык фаворитке намного сложнее, чем обычной неприметной служанке.

В ту ночь Пинар потеряла всех дружественно настроенных к ней девушек. Предыдущие фаворитки по понятным причинам не обрадовались появлению конкурентки на и без того скудное внимание шехзаде, а те, что обучались с ней на калфу — завидовали чёрной завистью. Для вида Селим звал её ещё дважды, и вскоре случилась беременность.

Она была счастлива. Её ребёночек, продолжение её рода, тот, в ком течёт кровь её матери, отца... Раз уж так вышло, она сделает всё возможное для спокойной жизни малыша. Но проклятая Дайе... Это из-за неё беременная стоит перед главной женщиной отца её ребёнка и гадает, сколько опасностей грозит нерождённому младенцу.

— Поздравляю, икбал, — с нажимом произнесла Айше-султан, когда девушка поднялась к ней и должным образом поприветствовала. — Даст Аллах, родишь здорового малыша.

— Иншалла, госпожа, спасибо за заботу. Надеюсь, шехзаде и султанши чувствуют себя хорошо? — чуть-чуть дерзко осведомилась будущая мать.

— Разумеется, — лицемерно улыбнулась Хафса. — Сулейман и Орхан растут не по дням, а по часам.

Поклонившись на прощание, фаворитка начала думать долгую думу. Как же уберечь новую султаншу, или, может быть, шехзаде?

Айше тем временем мучилась иным вопросом.

Если икбал родит девочку, с этим ещё можно будет смириться. И то со скрипом, так как не факт, что потом враги шехзаде не подпортят с помощью неё им жизнь. А вот если мальчика... Новый шехзаде станет полноправным претендентом на престол, потому что ни происхождение матери, ни старшинство никоим образом формально не влияют на порядок наследования. Одно дело, когда старшему шехзаде лет пятнадцать или больше, а другой — младенец. Но год разницы — это же совершенно ни о чём. К тому же возникал вопрос — а с чего вдруг Селим вообще обратил внимание на эту девушку?

Ахмед стремительно набирает себе сторонников. Следовательно, нужно выяснить, чем эта девица, учившаяся на калфу (разумеется, главная женщина шехзаде навела справки обо всех отличившихся девушках), смогла подцепить "холодного" Селима, который и предыдущих-то фавориток, куда более красивых, навещал от силы пару раз в год. Нет ли тут какой опасности? В чём твоя тайна, Пинар?

К тому же следовало позаботиться о беременности. Подозрительно, что девушка так быстро зачала ребёнка. Возможно ли, что дитя не от шехзаде?.. Девушек осматривали при прибытии в гарем, не-девственниц отсылали обратно на рынок. Могла ли наложница за две недели кого-то найти? Очень вряд ли. Хотя...

— Дайе! — позвала султанша. — Где ты? Подойди сюда.

— Что вам угодно, госпожа? — склонившись в поклоне, проговорила служанка.

— Принеси мне книгу учёта дней крови из лекарских покоев. Хочу проверить, как обстоят дела со здоровьем у девушек. Но постарайся сделать это как можно незаметней.

— Слушаюсь, — удивлённо кивнув, ответила Дайе.

* * *

Всё было... ну, нормально. Более-менее. И у Пинар месячные закончились по истечению тех двух недель, что она училась. Хафса недовольно поджала губы. Должно же быть что-то...

— Мама! — прервал размышления детский голосок. Хатидже, её милая девочка.

— Да, моя хорошая? — ласково кивнула ей султанша.

— У меня будет ещё б-атик?