Всё, что нельзя отдать (гет)

Ей стоило отдохнуть. Нельзя было после открытия портала в новое измерение тут же рваться открывать новый. Ещё более сложный. Этой ночью она всего на пару часов провалилась в сон и в конечном итоге это тоже оказалась не лучшая её идея.

Коктейль из чувств бился внутри воображаемого блендера, у которого очевидно случилось короткое замыкание, и теперь он крутил в одном бесконечном цикле и тревогу, и стыд, и тепло, и какую-то странную нежность.

Это безумное упрямство граничило с мазохизмом, но Вилл чувствовала, что если остановится, то сойдёт с ума, едва попытавшись осмыслить происходящее. А раз момент окончательной потери рассудка ещё не наступил, значит, останавливаться было рано.

Сердце Кондракара снова вспыхнуло в её ладони и магия задрожала в воздухе. Пространство перед ними слегка искривилось — будто невидимая линза повернулась в другую сторону.

И вдруг открылось нечто.

Не яркое сияние. Не мерцающий свет, к которому привыкли Стражницы. А чёрная масса — густая, как чернила, как затянутое небо в полночь. Поглощающее всё вокруг. Даже свет лампы казался тусклее рядом с этим овалом пустоты. В его глубине не было ничего — ни глубины, ни плоскости. Только бездна.

Вилл инстинктивно отступила на шаг. Сердце затрепетало.

— Он… сработал, — прошептала она. — Но выглядит… неправильно.

Седрик подошёл ближе, прищурившись.

— Потому что он и есть неправильный. Или, точнее, правильно открылся — но ведёт в место, которое само по себе не следует законам обычной магии. Такой мир… не должен был остаться связанным. Он изолирован по веской причине.

— Но мы сможем пройти? — спросила Вилл, всё ещё глядя в чернильную пустоту.

Седрик чуть медлил.

— Мы — да. Но перемещение, скорее всего, будет не из простых. — Он повернулся к ней. — В форме Стражницы ты выдержишь. Но отсутствие магии делает тебя уязвимой. Всё, что может ждать там, почувствует это.

Он помолчал, потом нехотя добавил:

— Я могу укрепить своё тело. На короткое время. У меня есть артефакт, который вернёт… часть силы. Физически я буду защищён, с регенерацией. И, возможно, с чем-то ещё.

Вилл повернулась к нему резко.

— Что за артефакт?

— Это кинжал. Довольно древний. Я держал его как раз для подобного случая. Если я его использую, то моя змеиная форма вернётся. Но только на короткое время и не далеко не полная.

— О господи, всё это время у тебя был припятан кинжал возвращающий тебе способности? Ну мы и наивные ромашки конечно! Упустили, как ты заныкал такую важную штуку.

Седрик чуть усмехнулся, но без привычной насмешки.

— Если бы я хотел использовать это против тебя… я бы уже использовал, Вилл. И потом — мы сейчас за пределами радиуса действия моего браслета. И ты знаешь, как он работает: мне бы и шагу не получилось ступить за ограниченную территорию, если бы у меня были намерения тебе навредить. Но как ты видишь, мы здесь. И ничего не произошло.

Она молчала. Несколько секунд — почти вечность.

— Мне тревожно, — призналась она. — Слишком многое, о чём я не знала. И теперь… я не уверена, что знаю, кто ты вообще такой.

Седрик посмотрел на неё спокойно.

— Пока моя «свобода» измеряется магическим браслетом, никакие секреты не дают мне настоящего преимущества. Не бойся. Если я что-то прячу — то только потому, что иначе давно бы сошёл с ума.

Вилл опустила глаза. Сердце Кондракара в её руках пульсировало — ровно, спокойно. Как будто что-то внутри неё всё-таки знало: пока ещё можно идти вперёд.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Но если там окажется хоть намёк на ловушку…

— Знаю-знаю, мне несдобровать, — Седрик пожал плечами. — Всю свою тревогу лучше направь на эту штуку в воздухе.

Портал продолжал вибрировать в воздухе, поглощая свет и тишину. Его поверхность была гладкой и тягучей, как масло. Внутри — не просматривалась даже глубина. Только небытие, ждущее шаг вперёд.

Вилл стояла у самой каёмки круга, глядя в эту бездну, и слабо усмехнулась.

— Знаешь… — начала она, не отрывая взгляда, — ещё месяц назад я бы назвала сумасшедшим того, кто сказал бы, что мне придётся прыгнуть в бездну неизвестного мира… с бывшим врагом.

— Но вот мы здесь, — добавила она и повернулась к Седрику. — Никогда не говори «никогда».

Седрик в ответ слегка склонил голову, словно признавая: справедливо.

Он достал кинжал из внутреннего кармана. Металл поблёскивал, будто живой. Лезвие словно дышало.

— Это будет… не очень красиво, — предупредил он, и без лишних слов вонзил его себе в плечо.

Вилл тихо ахнула. Но крови не было. Металл вспыхнул, будто впитался в плоть, не оставив ни раны, ни следа.

Фиалковые глаза вспыхнули золотом. По шее и ключицам пробежала лёгкая, переливающаяся чешуя — зелено-янтарная, будто отголосок утраченного. Его силуэт стал чуть шире, мускулы плотнее, движения — опасно плавными. Даже воздух вокруг него на миг дрогнул, как от жара.

Он посмотрел на Вилл — взгляд изменился. Стал другим — плотным, тяжёлым, будто дышал силой, но в нём всё ещё было то внимание, с которым он весь этот вечер смотрел именно на неё.

— Ну, убедилась? — спросил он, с лёгкой иронией. — Я всё ещё совершенно безопасен.

— Ну это с какой стороны посмотреть, — усмехнулась Вилл.

Они подошли к порталу.

— У нас, кажется, нет плана, что делать на той стороне, — заметила она.

— Не погибнуть сразу, — ответил Седрик. — И вернуться, как только прояснится хоть что-то.

— Звучит вдохновляюще.

Они переглянулись. Мгновение — но в нём было всё: и страх, и доверие, и то хрупкое нечто, что зародилось между ними этой странной ночью.

— Готова? — спросил он.

— Нет, — честно ответила Вилл. — Но, как ты однажды заметил… я всё равно лезу.

Он кивнул.

— Тогда… пошли.

Они шагнули вперёд вместе.

Портал сомкнулся за их спинами без единого звука.

* * *

Он видел многое. Пепельные поля Меридиана. Глубины подземелий, где обитали монстры, ни разу не видевшие солнечного света. Лаборатории Фобоса, где реальность гнулась под весом амбиций. Но это…

Это было нечто иное.

Мир за порталом встретил их безмолвием. Без света. Без цвета. Без времени. Пустые скалы, будто вытесанные из чьего-то кошмара. Воздух был вязкий, как смола. Свет кристалла на груди у Вилл казался здесь чуждым, как капля воды в пламени.

Седрик сделал шаг и ощутил, как каждая клетка его тела отзывается болью. Даже действие кинжала — это мощное, сырое возрождение — казалось недостаточным. Как будто сама реальность в этом месте пыталась отторгнуть его.

Он пошатнулся. Лёгкие сдавило. Всё тело словно трещало изнутри.

Правильно. Так и должно быть.

Он взглянул на руку.

Браслет.

На его месте остался только прах. Он осыпался в воздухе, будто и не был магическим артефактом, а просто пылью, давно готовой исчезнуть.

Всё по плану.

Значит, Саграэль всё же не обманул и мир на этой стороне давно мёртв. А в мёртвом измерении, утратившем Сердце, артефакты, завязанные на связь с Кондракаром, не работают. Здесь не было «зоны действия». Не было самой конструкции, на которой базировались ограничения.

А это означало, что и его браслет не мог существовать там, где ничего не существует. Он должен был рассыпаться — и рассыпался.

Он перевёл взгляд на Вилл.

Она стояла в ступоре, в полном оцепенении. Свет Сердца пульсировал в её руках, но взгляд был прикован к пейзажу, где мрак казался плотнее материи. Шока хватило, чтобы не заметить… ни его пошатывания, ни того, как прах рассыпался по чешуе на его запястье.

Седрик смотрел на неё. В этом взгляде было что-то горькое.

«Ну вот и конец».

«С самого начала я знал, что это сработает только с тобой».

Потому что она — единственная, рядом с кем он не желал зла. Единственная, чьё счастье он по-настоящему хотел сохранить, вопреки всему своему существу.

И именно это — это бессмысленное, живое, тёплое чувство — позволило пройти сквозь все барьеры.

Магия отозвалась. Не на обман, не на трюк. На искренность. Он действительно не хотел ей навредить. И магия это знала.

И в этом была его правда. И его преступление.

— Этот мир мёртв, — сказал он вслух. Его голос прозвучал глухо, как будто даже звук тонул в окружающей плотной пустоте. — Здесь искать нечего.

Он протянул руку. Вилл, всё ещё потрясённая, вложила в неё свою. Он сжал её пальцы — неожиданно бережно. И они шагнули обратно.

Они вывалились в гостиную, как из кошмара. Свет ударил в глаза. Воздух показался обжигающе ярким.

Седрик опустился на пол, откинувшись на локти. Он чувствовал, как тело возвращается в человеческую форму. Чешуя исчезала. Глаза тускнели. Сила, подаренная кинжалом, растворялась так же быстро, как и пришла. Его собственная не вернулась. Как он и предполагал, эта магия была куда сложнее.

Мёртвый мир выжигал всё — за считанные мгновения. Но то, что отняли, вернуть был не способен.

Он взглянул на Вилл. Она стояла у портала, всё ещё с трудом дыша. Закрыла его поспешно, судорожным движением. Всё ещё не заметила, что браслета больше нет.

И в этом мне повезло.

Седрик медленно встал, невольно оглядывая стены. На рисунки Элион. На её прошлое. И понял — почти с усталой иронией — что всё снова сводится к ней. Снова Элион, снова что-то важное случается в её тени.

«Самые худшие вещи, что я делал… всё равно сводились к ней».

Он выпрямился.

— Пора возвращаться, — сказал он ровно.

Вилл кивнула, но взгляд её был расфокусирован, как у человека, который ещё не вышел из шока.

Седрик посмотрел на неё сбоку и, чуть усмехнувшись, добавил:

— Ты всё ещё можешь сделать вид, что случайно прихватила чешуйки. Раз уж выяснить ничего не получилось — будет похоже на правду.

Они шли по вечерней улице, медленно, молча. Воздух был тёплым, влажным, пропитанным запахом цветущих деревьев.

Они остановились там, где по правилам браслет должен был среагировать. Но отозваться уже было нечему.

Седрик повернулся к Вилл. Улыбка получилась тихой, уставшей.

— Спасибо, — сказал он. — За доверие.

Вилл устало улыбнулась в ответ и уже приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но он поднял ладонь:

— Не говори. Всё равно скажешь не то. А потом будешь слишком долго себя за это грызть. Не надо.

Она усмехнулась — усталая, после тяжёлой ночи, немного поникшая… но всё ещё Вилл.

— Тогда пока.

— Удачи, Хранительница, — мягко ответил он.

Он шагнул назад, развернулся и двинулся предрассветную тьму, не оборачиваясь.

Впервые за многие годы он чувствовал, что идёт туда, куда хочет. Каждый шаг отдавался тяжёлой тишиной, но в ней было… пространство.

Свобода.

Он не чувствовал триумфа. Груз, свалившийся с плеч, оставил после себя только странную, глубокую пустоту. Но это было поправимо. Со временем. Он знал, как с этим жить.

Осознание того, почему всё получилось, приходило постепенно. Как лезвие, которое вонзается не сразу, а с каждым новым вдохом проникает глубже.

Магию нельзя обвести вокруг пальца, даже притворяясь достаточно искусно. И если она пропустила его и в самый опасный портал, это означало лишь то, что продолжать мысленно отрицать столь явную истину будет ложью только себе самому.

Это не заблуждение и не странный морок. В самой глубокой и закрытой части души он искренне хотел уберечь ту, что провела его сквозь все барьеры и измерения.

И как раз потому…

Было бы вершиной глупости взять с этого чувства что-то, кроме выгоды.