Незабудка (гет)

Одиночество комнаты внезапно стало камерным, почти интимным. Драко опустился на край слишком идеальной кровати — как и всё в комнате, ведь это была комната Малфоя. Подарок лежал на ладонях невесомо, но от него исходило странное тепло.

Хруст оберточной бумаги прозвучал неестественно громко. Под слоями скрывалось что-то мягкое… Темно-изумрудная вязка, грубоватая на ощупь — совершенно маггловская. Свитер. Точная копия её собственного.

Он замер, сжимая ткань в пальцах. В центре — вышитая серой нитью буква «Д», каждая петля идеальная, будто она переделывала её десятки раз.

А потом его накрыло. Запах. Не просто аромат мыла или духов — а Грейнджер целиком: сладковатая терпкость чернил и пергамента, едва уловимый шлейф яблочного чая, который она пила каждое утро, и нотки тикового дерева.

Драко не заметил, как улыбается.

И только развернув свитер, он обнаружил записку. Её почерк, обычно такой уверенный, здесь слегка дрожал:

"Д.М. или М.Д. (мистер Дарси)?

Спасибо за незабудку. Хотя мне любопытно — как ты вообще узнал?

Примерь свитер. Шерсть ирландская — я заплатила галлеонами, так что твоя драгоценная кровь не восстанет против него. (Хотя если будет немного колоться — считай это справедливым наказанием за твое высокомерие.)

P.S. И раз уж ты заговорил о дожде —

может, хватит стоять и ждать, пока тебя попросят остаться?

Г.Г."

Драко перевернул записку — и дыхание застряло в горле.

На оборотной стороне чернила ожили.

Там был он — карикатурный, в плаще Дарси, но с ног до головы опутанный изумрудной пряжей. Нити свисали с его ушей, клубок с торчащими спицами съехал с головы набекрень. Полная нелепость.

— Чёртова Грейнжер, — буркнул он, но уже водил указательным пальцем по пергаменту.

Шерсть зашевелилась.

Пряжа начала распутываться сама — нити отскакивали, как испуганные змейки, плащ Дарси таял, а когда последняя петля исчезла...

Перед ним сидел он сам — в этом самом свитере — с надутыми щеками, будто только что отхлебнул бодроперцовое зелье. Подпись гласила:

"P.P.S. Видишь? Пережил."

Он разгладил записку ладонью, затем аккуратно сложил её вдвое, словно пряча что-то ценное. Верхний ящик письменного стола скрипнул, открывая доступ к переплетённому в тёмную кожу дневнику — тому самому, с серебряными инициалами «Д.M.»

Между страницами, исписанными рецептами зелья для восстановления памяти, он вложил записку так, чтобы та не выпала.

Свитер, всё ещё сохранявший едва уловимый аромат, он аккуратно повесил на спинку стула, поправив складки.

* * *

С самого рассвета замок окутала атмосфера томного волшебства. По коридорам витал сладковатый аромат розовых пирогов и шоколадных трюфелей, а стены украшали гирлянды из алых и перламутровых сердец, которые мягко мерцали в такт чьему-то учащённому сердцебиению.

В Большом зале царило настоящее буйство розовых оттенков: с потолка свисали воздушные люстры из живых орхидей, а вдоль столов вились ленты, переплетающиеся с золотыми нитями. Даже домовые эльфы, подавая завтрак, старались придать блюдам романтичный вид — тосты в форме сердец, омлеты с румяными «поцелуйчиками» из кетчупа, и даже тыквенный сок отливал сегодня нежным рубиновым оттенком.

Но главным событием стала анонимная «Почта Купидонов». В роли крылатых посланников любви выступили садовые гномы — правда, слегка модифицированные: каждому прицепили крошечные золотые крылышки и перевязали бантами в тон факультетам. Они сновали по залу, то и дело запутываясь в гирляндах, но упрямо доставляли послания адресатам. Одни записки превращались в бумажных голубков и улетали к получателю, другие — взрывались конфетти при вскрытии, осыпая получателя блёстками.

Практически в каждом уголке притаились влюбленные парочки. Они жались к стенам в полутемных переходах, перешептывались за колоннами, украдкой держались за руки под школьными мантиями. Даже обычно строгие профессора сегодня снисходительно смотрели на эти шалости, лишь изредка ворча себе под нос.

Густой дымок от камина вился в воздухе, окрашивая всё в тёплые оттенки. Драко и Блейз, удобно устроившись в кожаных креслах, переглянулись с одинаковым выражением скучающего превосходства на лицах.

— Девчачий праздник, — брезгливо протянул Блейз, разглядывая розовый бант, зацепившийся за рукав его мантии. — Надеюсь, хоть один из этих идиотов переборщит с любовным зельем, было бы достойное развлечение.

— О, Забини, да ты просто очарователен сегодня. Уже подарил свое бесценное сердце какой-нибудь когтевранке? — Драко нарочито томно растягивал слова, его губы искривились в язвительной усмешке. — Или, может, наконец признался в любви своему отражению в зеркале?

— Ну, вы и зануды! — Панси, устроившаяся у камина, фыркнула, перебирая стопку валентинок с видом королевы, разбирающей подати от подданных. — Просто вам никто не пришлет сегодня ни одной валентинки, вот вы и корчитесь от злости, как вампиры на чесночной ферме.

Забини лишь презрительно хмыкнул.

— Может, тебе стоит проверить, не подмешали ли тебе в утренний чай зелья глупости, Паркинсон?

Драко склонил голову набок.

— Всё-таки… идиотизм, — наконец пробормотал он.

— Присоединяюсь, — кивнул Блейз, его губы искривились в гримасе, будто он только что проглотил слизня.

Паркинсон встала, грациозно поправив волосы.

— Ну что ж, раз вы такие страдальцы — может, в Трёх Метлах вам будет веселее? Зальёте своё одиночество огневиски?

Повисла пауза. Драко и Блейз переглянулись.

— Наконец-то мудрые слова, — буркнул Драко, уже представляя, как алкоголь смоет этот дурацкий праздник.

— Только Росмерта... — Блейз задумчиво провёл пальцем по подлокотнику кресла. — Единственная, кому я сегодня отправил бы валентинку.

* * *

Бар «Три Метлы» тонул в розовом мареве. Гирлянды из алых сердец мерцали над стойкой, отражаясь в бокалах и глазах посетителей. Даже дым от камина, обычно серый и едкий, сегодня вился сладковатыми кольцами, будто кто-то подмешал в угли приторные духи.

За стойкой Росмерта, с лицом, выражавшим стоическое отчаяние, переставляла бутылки с новыми этикетками:

"Влюблёночное пиво",

"Огневиски ваших сердец",

"Медовуха «Сладкий поцелуй»",

"Ром «Разбитое сердце»",

"Содовая с любовным сиропом".

Дверь распахнулась с грохотом.

В бар вошли Драко, Блейз и Панси, отряхиваясь от розовых конфетти, сыпавшегося с потолка.

— Ад в розовой обёртке, — процедил Забини, окидывая бар презрительным взглядом.

Росмерта, увидев их, ухмыльнулась во весь рот.

— Ну что, страдальцы? "Влюблёночное" возьмёте? Или "Разбитое сердце" — оно сегодня бесплатно для особо несчастных.

Малфой плюхнулся на табурет.

— Обычный огневиски. Без дурацких сердечек.

Драко уже успел опустошить третий стакан огневиски, когда дверь распахнулась, впуская порцию холодного февральского воздуха и… их.

Грейнджер вошла первой, с румянцем на щеках, закутанная в шарф цвета сливочного пунша. За ней, как всегда, следовали Поттер в обнимку с Джинни. Уизли, уже вовсю что-то орал про «глупейший праздник» и тыкал пальцем в меню с дурацкими любовными коктейлями. За соседним столиком Полумна Лавгуд, в своих розывых очках в форме сердец, энергично махала им рукой, будто подавая сигналы застрявшему в другом измерению кораблю.

Но Драко заметил только её.

Она смеялась, запрокинув голову, и вдруг — будто почувствовала его взгляд. Повернулась. Их глаза встретились.

И всё.

Её улыбка не исчезла, но изменилась. Стала… сложнее, будто она что-то вычисляла. Ждала ли она чего-то?

Драко резко отвёл взгляд, почувствовав, как огневиски внезапно ударили в голову.

«Чёрт.»

Он нахмурился, уставившись в дно стакана, словно там была выгравирована вся глупость этой ситуации.

«Это же Грейнджер. Она ненавидит всю эту дурацкую валентиновскую мишуру. Она же не из тех, кто ждёт… посланий…»

Но когда он снова поднял глаза — она всё ещё смотрела.

И в этот момент он понял.

Неважно, ненавидела ли она этот праздник. Неважно, считала ли она его идиотом (а она определённо считала).

Она ждала. Мысль ударила его с той же силой, что и огневиски.

Он резко поднялся и направился к барной стойке, стараясь не смотреть по сторонам.

Взгляд скользнул по меню. Обычное сливочное пиво — но сегодня с посыпкой корицы поверх пены, аккуратно выложенной в форме сердца. Рядом лежала стопка пустых валентинок и одинокий клочок пергамента, как будто специально для него.

Глупо, но он всё равно схватил его.

Перо скользнуло по бумаге, оставляя неровные буквы.

" Г.Г.

Не думал, что тебе нравится этот праздник."

Вместо своих инициалов нарисовал незабудку — небрежный, но четкий рисунок. Пять лепестков, набросанных в спешке, с маленькой желтой сердцевиной. Не крошечный символ, а вполне заметный. Простенький цветок, но выведенный с неожиданной старательностью.

— Одно влюблёночное пиво, — пробормотал он едва слышно Росмерте. — Для Грейнджер. Анонимно.

Барменша подняла бровь, но налила напиток. Драко сунул записку в пенную шапку, где она тут же слегка намокла по краям.

— И три "Огневиски ваших сердец". — Уже более воодушевленно крикнул он ей через плечо, шагая к обратно к своему столу.

Перед ними поставили все тот же огневиски, но теперь внутри плавали большие льдинки в виде сердец.

— Что, Малфой, праздником проникся? — фыркнула Панси.

— Видимо, — бросил Драко, разваливаясь на стуле так, чтобы увидеть первым реакцию Грейнжер.

Он пристально наблюдал, как официантка несла напиток к гриффиндорскому столу. Лёд в его бокале звенел, когда он нервно постукивал пальцами по стеклу.

Гермиона подняла стакан пива, изучая пенное сердечко. Её брови слегка приподнялись, когда она обнаружила записку. Малфой замер, наблюдая, как она разворачивает промокший пергамент.

Он видел, как младшая Уизли тычет пальцем в записку, толкая Гермиону локтем.

— Ну что там, Герми? — раздался её громкий шёпот, слышный даже через шум паба.

Гермиона резко сложила пергамент, прижимая его к ладони.

— Да нет, ничего, — бросила она слишком быстро, отводя взгляд.

Но Драко уже успел заметить — как её пальцы сжали записку крепче, чем нужно. Как кончики ушей порозовели. Как она непроизвольно коснулась нарисованной незабудки, прежде чем спрятать листок в карман мантии.

— Ну и? Ты вообще слышишь, что я говорю? — Блейз щёлкнул пальцами перед его лицом. — Или огневиски уже ударили в голову?