Гарри Поттер и тайны рода Блэк (джен)

Три дня прошли в напряжённом ожидании. Наконец Рон получил официальный пропуск в Министерство магии и с замирающим сердцем отправился выяснять семейные тайны. Мрачные, торжественные коридоры архива Визенгамота, пропахшие пылью и древними чернилами, произвели на него гнетущее впечатление. Ему выдали папку с протоколами и — что оказалось самым шокирующим — небольшой флакон с перламутровым содержимым. Клерк пояснил, что это воспоминания секретаря, присутствовавшего на суде; особо важные дела запечатлевались таким образом. Рон провёл несколько часов, погрузившись в изучение документов, а затем, преодолевая внутреннее сопротивление, опустил лицо в омут памяти. То, что он увидел, потрясло его до глубины души. Он увидел своего предка, Меркулуса Уизли — такого же рыжего, долговязого и веснушчатого, похожего на него самого, на всех его братьев и отца. Осознание масштабов случившегося и той тени, что легла на род, вызвало у него приступ тошноты и глухого ужаса. Вернувшись домой, он до вечера не выходил из комнаты, пытаясь осмыслить полученную информацию.

Он не мог долго носить это в себе. Собрав волю в кулак, он спустился в гостиную, где его уже ждали Гарри и Гермиона, и поделился открывшейся ему безрадостной правдой. Его голос дрожал, а глаза были полны отчаяния. Выслушав его, друзья сидели в ошеломлённом молчании, потрясённые жестокостью и трагизмом давней семейной драмы.

— Что теперь делать? — с надрывом спросил Рон. — Как с этим жить дальше?

— Теория родомагии говорит, что нужно выяснить обо всех предках, о ком возможно, — ответила Гермиона, её голос прозвучал удивительно спокойно и деловито. — Если есть возможность, посетить их могилы, собрать портреты или колдографии, провести необходимые ритуалы. Даже у маглов, насколько я знаю, есть особые молитвы на такой случай. Наверняка подобное же есть и у магов, просто обязано быть.

— Скорее всего. Я припоминаю, что наша тётушка Мюриэль этим занималась. У неё много фотографий и писем от родственников. Она частенько пеняла маме, что та не чтит память семьи.

— Кстати, живых родственников нужно собрать как можно больше, — заметила Гермиона.

— Да, я скажу маме и папе. — Рон стал более собранным, в мыслях появилась ясность. — В связи с этими событиями мы что-то реже стали общаться с Мюриэль, хотя она всегда рада нам. После свадьбы Билла и Флер тётушку мы так и не видели, диадема Флер так и осталась в Ракушке, её же тогда не смогли передать.

— Вот и будет повод навестить, — сказал Гарри. Он тоже был более чем впечатлён.

— Всё равно, мне пока сложно это всё принять, — с горечью произнёс Рон. — Жил себе беззаботно — ну, не считая наших приключений с Гарри, конечно, и тут на тебе, выползают такие семейные скелеты…

— Рон, ничего не поделаешь, так устроена жизнь, — философски заметил Гарри.

— Да, видимо настала пора прибраться на своём гобелене. Кстати! — оживился Рон. — Я тут подумал. Мы хоть и очень небогаты, но всё-таки довольно старый чистокровный род и входим в список священных 28. Гермиона, ты же знаешь, что это?

— Конечно, знаю, Рон. Так же знаю и то, что по поводу вашей семьи были различные мнения, на предмет того, что вносить вас в этот список или нет. Кое-кто считал, что проклятый род, к тому же симпатизирующий маглам, недостоин быть вписанным в священную книгу. И вообще, сама эта книга — предмет многих споров и дискуссий.

— Интересно…. Надо будет узнать об этом побольше.

— Конечно, теперь многое придётся изучить.

— Как же так вышло, что мои родители не уделяли этому должное внимание? — недоумевал Рон. — Если бы мы знали обо всех этих обрядах и ритуалах, глядишь, и не были бы так бедны. Это же кошмар, такой толпой жить в избушке, которую гоблины подкинули как милостыню моей прапрапрабабушке…

Рон рассказал друзьям о том, что вдова Меркулуса, Полли, мать Арчибальда, родившегося через 5 месяцев после суда и смерти главного виновника, осталась жить в Норе и все последующие поколения Уизли, кому удалось завести семью, жили в ней, периодически расширяя её чарами.

— На этот вопрос могу тебе ответить я, — сказал Гарри. — Мне очень неприятно об этом говорить, да и миссис Уизли я обещал не касаться этой темы. Но пару слов скажу, чтоб внести ясность. Твоим родителям было просто не до этого. Твоя мама постоянно была занята воспитанием кучи детей, а Артур выбивался из сил, чтоб прокормить большую семью. Ну и плюс первая магическая война и орден Феникса… Надеюсь, ты никогда им не скажешь, что услышал это от меня.

— Конечно, ничего я не скажу. Да я и сам понимаю, что в такой семье, как наша, где даже домового эльфа не завести из-за бедности, главная задача была — прокормить всех и не свихнуться от тесноты. То-то папа всегда пропадал на работе, сколько я помню... Наверно, родители просто кайфовали, когда мы все подросли и уехали учиться.

— Наверно.

— Ладно, что теперь об этом рассуждать... — Рон махнул рукой, и гнев его утих, сменившись грустью. — Они и так очень много делали, чтобы мы росли сытыми и довольными. В принципе, если не считать, как меня доставали Фред и Джордж и что на мне была подержанная одежда, наша жизнь в Норе была вполне счастливой. Дома, несмотря на бедность, всегда было тепло и уютно.

— Вот видишь. Твои родители, Рон, дали вам главное — любовь и семейный уют. Не каждая семья может этим похвастаться, — сказала Гермиона. — Мне вот в детстве было очень одиноко, пока я не попала в Хогвартс и не подружилась с вами. В магловской школе я была белой вороной. Мама и папа, конечно, меня любили и давали мне самое лучшее, но они очень много работали и я часто до позднего вечера оставалась одна. Лучшими друзьями стали книги…

— А обо мне и вовсе говорить нечего, — горько усмехнулся Гарри. — Ты сам знаешь, как я жил у Дурслей.

— Да уж, братец, — Рон с сочувствием хлопнул его по плечу. — Вот кому действительно не повезло с семьёй, так это тебе.

— Ну вот видишь, — заключил Гарри. — Главное, что теперь мы знаем правду. И наша задача — решить эту проблему.

— Да, — твёрдо сказал Рон. — Гермиона, ты уже представляешь, как это делать?

— В общих чертах, да, прочитала в книгах. Нужен специальный, сложный обряд очищения рода. В нём должны участвовать все живые члены семьи, по возможности.

— То есть, нужно рассказать родителям, братьям, Джинни, тётушке Мюриэль и… дяде-сквибу, — перечислил Рон. — Кажется, других Уизли не осталось.

— Да, — подтвердила Гермиона.

— Тогда я покажу им копии материалов дела, которые мне удалось снять. Рассказчик из меня, честно говоря, неважный. Кстати, я вот что хотел сказать и сбился.

— Что?

— Я хочу сделать гобелен семьи Уизли. Потом, со временем. Какая бы история у нас ни была, это моя семья, мой род, мои предки. Я хочу, чтобы память о них не исчезла. Я уже понял, что в магическом мире это очень важно. Жаль, раньше меня это не волновало, да и мою семью, похоже, тоже.

— Это прекрасная мысль, Рон! — воскликнула Гермиона, её глаза загорелись. — Конечно, это нужно сделать! Только как?

— Насколько я успел понять из того, что узнал о своих предках, — сказал Гарри, — мои дед и прадед как раз были теми самыми мастерами, которые создавали эти гобелены. Тот, что висит в гостиной, — волшебная копия оригинала из ритуального зала Блэков, и сделали её как раз мой дед Чарльз и прадед Генри. Они были артефакторами. Так что со временем мы сможем этим заняться. Наверняка найдутся те, кто их помнит. Я скоро встречусь с бабушкой Невилла, она обещала кое-что рассказать мне о них.

— О-о, круто! А ты нам ничего не говорил!

— Да пока и говорить-то особо нечего, — пожал плечами Гарри. — Я, собственно, и сам знаю не больше этого. Хотел рассказать, когда сам всё как следует выясню.

— Значит, потом, когда разберёмся с моими делами, займёмся и твоими, — решил Рон.

— Да, я обязательно этим займусь, — твёрдо пообещал Гарри. — Мне не нравится быть без роду, без племени. Хорош герой войны, который не знает своих корней...

— Странно, что тебе никто не рассказал о твоих предках, Гарри, — покачала головой Гермиона. — Ведь артефакторы — это весьма уважаемая и редкая профессия. Наверняка были люди, которые знали твоего деда, бабушку, других родственников. Дамблдор-то уж точно их знал, ему же было далеко за сто. И твой отец был в Ордене ещё до пророчества Трелони, там не могли не знать, из какой он семьи.

— Вот именно, — мрачно согласился Гарри. — Мне очень интересно, как так вышло, что я, их прямой потомок, абсолютно ничего о них не знаю. Я даже не знаю, где их дом, где они похоронены. Вернее, на гобелене Блэков указано, что их поместье было в Корнуолле. Но я узнал об этом лишь несколько дней назад.

— В Корнуолле живут Билл и Флёр, — заметил Рон.

— Да, знаю, я уже говорил с Биллом на эту тему. Он обещал свозить меня туда, когда будет посвободнее. Но, видимо, это случится не скоро, а пока есть дела и поважнее.

Ну что ж, теперь у Рона появилось что рассказать портрету Ликоруса. Рон сам прошёл к нему и поведал всё, что узнал. Ликорус похвалил его за первые шаги в этом сложном деле и обещал помочь, когда дело дойдёт до поиска волшебника, который будет проводить главный ритуал. Кроме того, его услуги будут стоить немалых денег. Рон решил, что раз на него легла основная задача, он и будет их искать. Самый простой вариант это сделать — работать в магазинчике Джорджа. После окончания войны общество начало оживать и спрос на товары для веселья возрос. Рон знал, что Джорджу одному тяжело справляться, предложил свою помощь в работе. Джордж с радостью согласился взять его к себе помощником. Ли Джордан, его друг, вынужден был покинуть Британию по делам своей семьи и пока возвращаться не собирался. А бизнес нужно было налаживать и развивать.

Вот так Рон и нашёл ещё толику своего места в мире. Целыми днями он трудился в магазинчике в Косом переулке, отдыхая всего один день в неделю, в понедельник. И однажды Джордж ему сказал, что тот прекрасно справляется. Рон был счастлив. Он рассказал брату о том, что ему удалось выяснить в архиве министерства. Джордж был более чем впечатлён и сказал, что примет во всех этих делах горячее участие.

Гарри же в один из таких дней решил не дожидаться Билла, так как тот был страшно занят и вообще куда-то уехал из Британии, а сам решил исследовать Корнуолл. Он не знал ничего об этом месте, кроме того, что там был коттедж «Ракушка» и могила Добби, но решил начать поиски. Рон работал в магазине. Гермиона погрузилась в изучение фамильной блэковской библиотеки, которая выжимала из неё очень много сил — ведь она не была членом семьи. Хоть яростного сопротивления не было — и то хорошо.

Несколько дней Гарри путешествовал, останавливался в гостиницах, слушал разговоры людей. И вскоре ему улыбнулась удача. Он нашёл старинное поместье. Он понял, что маглы не могут его видеть, да и не каждый волшебник тоже. Но он, урождённый Поттер, увидел дом сразу. Двухэтажный особнячок в викторианском стиле, значительно скромнее, чем блэковский, конечно, но очень милый, похож на некоторые дома, которые были на площади Гриммо. Вокруг дома был забор и прекрасный небольшой сад. Гарри простым заклинанием отпер калитку и вошёл внутрь. Старинный сад выглядел хоть и величественно, но сиротливо и жутко запущенно. Ведь, насколько Гарри знал, его дедушка и бабушка скончались 20 лет назад, ещё до того, как Джеймс закончил Хогвартс и женился.

Дом тоже выглядел пустым и заброшенным, прямо как особняк на Гриммо, когда Гарри и Кикимер вернулись туда несколько недель назад. Видимо, и этот дом пришёл в запустение из-за отсутствия хозяев. Интересно, а у нас в доме были эльфы? Ведь Поттеры были неплохо обеспечены. Гарри, погуляв по саду, так и не решился пока зайти внутрь дома — слишком уж пусто и жутко тот выглядел. Конечно, надо будет привести его в порядок. Но судя по всему, на это уйдёт немало времени и средств. Можно будет попросить Тогзи и Кикимера, но пока они вдвоём были постоянно заняты Гриммо-хаусом. Сюда нужно будет отдельных эльфов. Гарри понимал, что их уже просто так не попросишь у МакГонагалл. А купить их в министерской общине ему не пока не позволяли средства — опять всё упиралось в проблему с гоблинами. Да и тут не просто уборка нужна, а полноценный ремонт. Да, здесь придётся хорошенько потратиться, а это пока недоступно. Что ж, подождём. Жить ему есть где, так что это не острая проблема. Главное, что теперь он знает, где его родовое гнездо и со временем вернёт его к жизни.

Вернулся он домой на Гриммо под вечер. Все собрались за ужином и каждый поделился тем, как провёл день. Рон очень был доволен, что дела в магазинчике набирают оборот и скоро он получит первое жалование. Гермиона прочитала ещё одну книгу по истории магии и ритуалах и принялась изучать историю рода Блэк со времени основания рода. Ну а рассказ Гарри о доме Поттеров был, конечно, самым интересным. Андромеда тоже выглядела хорошо, было видно, что она начинает быть довольной жизнью. Тедди с каждым днём подрастал и все его обожали, а наличие прекрасной няньки Никси делало её материнство более чем комфортным.

Вот примерно так и проходили их дни. Все обитатели Гриммо-хауса отдыхали от пережитых событий войны и наслаждались мирной жизнью, которой, в сущности, никогда не знали. Все радовались. Пока не наступило 9 июля...

Накануне вечером все обитатели разошлись по своим комнатам и заснули. Но ночью им поспать не удалось. Тедди Ремус-Люпин проснулся в третьем часу ночи и принялся вопить так, что было слышно на весь дом.

Трое друзей бросились в комнату Андромеды. Она была жутко встревожена, держала внука на руках, а тот корчился от крика. Никси металась рядом, подавая то бутылочку с едой, то игрушки, но малыш не успокаивался.

— Я не знаю, что с ним! — почти рыдала Андромеда. — Я уже больше часа не могу его успокоить!

— Он заболел? — с тревогой спросил Гарри.

— Не знаю! Вечером я сама укладывала его, с ним было всё в порядке! — голос её дрожал.

Гермиона подошла к окну и отдернула занавеску. Лунный свет залил комнату. На её лицо легла тревожная тень.

— Кажется, я поняла, в чём дело, — тихо произнесла она. — Сегодня полнолуние. А Тедди ведь…

Андромеда с ужасом посмотрела на неё.

— Не может быть…

— Боюсь, что может.

— Что же нам делать? — в отчаянии воскликнула Андромеда. — Я не могу его успокоить! У него будто что-то болит!

— А как было в прошлый раз? — спросил Рон. — Ведь он уже пережил как минимум два полнолуния.

— В прошлый раз мы были в больничном крыле Хогвартса, — вспомнила Андромеда. — Он тоже кричал, и мадам Помфри дала ему какое-то зелье. Она-то лучше других знала, кто отец Тедди… А самый первый раз, когда он только родился, он был ещё с Дорой, в Мунго. Дора тяжело перенесла роды, и их держали там дольше обычного.

— О да, мадам Помфри знала об этом одной из первых в Хогвартсе, — сказал Гарри, — ещё с тех пор, как Ремус начал там учиться.

— Так давайте снова обратимся к ней! — предложил Рон.

— Не получится, — с горечью произнесла Андромеда. — У нас нет доступа в Хогвартс. Вы больше не ученики, а я там не работаю. Камины для нас закрыты, особенно на каникулах. А сова будет лететь слишком долго.

В этот момент лицо Гермионы озарилось догадкой.

— Кажется, я знаю, кто нам поможет! — воскликнула она. — Гарри, пойдём со мной!

Она бросилась бегом по коридору. Гарри догнал её.

— Ты хочешь попросить помощи у Ликоруса?

— Нет, на этот раз не у него, а у нашего старого знакомого. Финеаса Найджелуса, бывшего директора. Его портрет есть в Хогвартсе! Пусть он свяжется с МакГонагалл, а та позовёт Помфри!

— О, гениально!

Гарри и Гермиона пошли к портрету Финеаса вместе, а Рон остался с Андромедой. Он привязался к маленькому Тедди, чаще других брал его на руки и Тедди это тоже нравилось. Во всяком случае, на руках у Рона он немного притих. А может, просто устал вопить и ему требовалась передышка.

Гарри и Гермиона разбудили портрет Финеаса, который висел в коридоре, и как смогли, объяснили ему причину беспокойства. Конечно же, он не обрадовался, но когда понял, что от него требуется связаться с МакГонагалл и передать просьбу о помощи малышу, немедленно исчез с портрета. Через несколько минут он вернулся и сказал, что вскоре прибудет помощь, и чтобы Гарри открыл камин в гостиной для мадам Помфри. Вдруг Гермиона вспомнила, что хотела поговорить с Ликорусом. Время было, и как раз его требовалось занять. Гарри открыл ей дверь в кабинет Лорда и постучал палочкой по раме портрета, а сам пошёл в гостиную.

Ликорус уже не спал и поинтересовался, что происходит — Финеас Найджелус успел разворчаться, что его разбудили среди ночи. Ему рассказали, что требуется помощь для малыша, и что они обратились к Финеасу как к единственному члену семьи Блэк, портрет которого имеется в Хогвартсе. Ликорус похвалил Гермиону за находчивость и поинтересовался, как продвигается её работа по изучению библиотеки.

— Сэр Ликорус, библиотека вашей семьи просто потрясающая, но у меня есть вопросы по гобелену. Я несколько раз рассматривала его и изучала информацию о членах вашей большой семьи. И кое-что не дает мне покоя.

— Я вас слушаю, мисс Грейнджер.

— Скажите, все ли Блэки, кто достиг преклонного возраста, умерли? Или кто-то из старшего поколения ещё жив?

— Я не совсем понимаю, что вы имеете ввиду под старшим поколением. Вас интересует кто-то конкретно?

— Кто такая Кассиопея Блэк?

— Это одна из моих правнучек через Финеаса Найджелуса, дочь моего внука Сигнуса и его жены Виолетты Булстроуд, родная сестра бабушки Гарри, а так же Кастора, Поллукса и Мариуса. Насколько я знаю, она не выходила замуж и детей у неё нет. То есть, она так и осталась Блэк. Она родилась, насколько я помню, в 1912 году.

— Вы уверены, что она умерла?

— Что? О чем вы говорите, мисс?

— Дело в том, что я прочитала почти обо всех, кто указан на гобелене, начиная с 19 века. И не у всех там указана дата смерти. Точно помню, что указана ваша, ваших родителей и братьев, ваших детей и некоторых внуков и правнуков. А вот у Кассиопеи и ещё некоторых Блэков младше неё даты смерти нет. И информации о ней очень мало — из того, что есть, непонятно, жива она или нет.

— Дело в том, что гобелен хоть и волшебный артефакт, но не всесильный и всезнающий. Гобелен улавливает общий магический фон члена семьи, так как каждого новорождённого в семье приносят в ритуальный зал и глава рода лично обращается к магии с просьбой о принятии в семью. Но все подробные сведения, которые на нём указываются, вносятся туда волшебниками, хранителями рода. И как я уже успел понять, к своему большому сожалению, не все из них правильно понимали свои задачи.

— То есть, вы хотите сказать, если на гобелене нет даты смерти, то этот человек необязательно жив?

— Может быть и так. В любом случае, это большое упущение в делах рода. И так быть не должно. Если глава рода не знает, что с его родственниками, кто жив, кто мёртв и где похоронен, он недобросовестно выполняет свои обязанности. А это очень плохо. Последним настоящим лордом Блэк был Орион, с его магией было что-то не так, он едва тянул дела живых членов семьи. Видимо, жизнь с Вальбургой кого хочет обессилит…

— Но ведь может быть так, что кто-то, кто не отмечен как умерший, всё ещё жив?

— Конечно, может. Разумеется, гобелен чувствует энергию жизни того, кто на нём изображён. Даже не смотря на то, что некоторые перестали быть частью рода. Это я говорю о тех, кто был исключён. Вы уже знаете, что это значит?

— Да, знаю, я читала про это. Тот, кто нарушает правила, исключается из рода через специальный обряд. Мера крайняя, но необходимая для защиты остальных членов семьи. У отсечённого исчезает портрет и остаются сведения только до момента исключения. А как гобелен реагирует на умерших?

— Его портрет и подпись меняют цвет. Если вы внимательно смотрели, вы могли это заметить. Портреты давно умерших выглядят выцветшими, а подписи блекнут красками.

— Я не обратила внимание... Но кажется, у меня теперь появились ещё вопросы.

— Я слушаю.

— Сначала я хочу посмотреть на гобелен снова, учитывая то, что вы только что сказали. Я потом обязательно поделюсь с вами своими наблюдениями.

— Хорошо, буду ждать.

Тут перед Гермионой с хлопком возник Гарри вместе с Тогзи.

— Гермиона! Мадам Помфри уже здесь, в гостиной!

Гермиона наскоро попрощалась с портретом, схватила протянутую руку эльфа и исчезла. Гарри замешкался и не успел сделать то же самое, поэтому остался в кабинете. Он уже повернулся к двери, чтобы уйти, но его остановил голос Ликоруса.

— Да, Гарри, определённо, вы были правы насчёт этой девушки. Она — настоящее сокровище.

— Я рад, сэр Ликорус, что она вам понравилась, — улыбнулся Гарри. — А теперь мне пора. Надо помочь Тедди.

— Конечно. Всего доброго. Расскажете потом, как всё прошло.

— Непременно, сэр.

Мадам Помфри осмотрела младенца и, к сожалению, признала догадку Гермионы. На Тедди сказывалось то, что его отец был оборотнем. Она ещё в прошлый раз это поняла, но не стала говорить Андромеде, тогда та ещё была слаба. Счастье ещё, что ребёнок родился не в полнолуние, поэтому и терзания малыша были не такими жуткими как могли быть. Поппи дала малышу зелье, и через несколько минут ему стало значительно легче, он уснул. Андромеда поблагодарила мадам Помфри и та пошла вниз. Гарри и Рон проводили её до камина.

— Огромное вам спасибо, мадам Помфри, — сказал Гарри. — Скажите… это то, о чём мы все подумали?

— К сожалению, да, — с грустью подтвердила она. — Это не полноценная ликантропия, как у Ремуса, но, боюсь, ребёнок будет страдать каждое полнолуние.

— А что можно сделать, чтобы облегчить его участь?

— Я принесла с собой то самое зелье, которое давала ему в прошлый раз. Но, к несчастью, это был последний запас. Сразу после битвы мы с профессором Слагхорном готовили противоядия для всех, пострадавших от укусов оборотней. Его было очень мало, и чудо, что осталась хоть какая-то часть для малыша. Приготовить новое я не смогу.

— Но почему? Вы же знаток лекарственных зелий.

— Тогда мы с профессором Слагхорном воспользовались записями, которые нашли в кабинете профессора Снейпа. Мы сварили зелье по его рецепту, из тех ингредиентов, что остались в его лаборатории. Я помнила, что Северус когда-то готовил антиликантропное зелье для профессора Люпина. Когда в больничное крыло стали поступать раненые оборотными, я сразу об этом вспомнила, и мы с Горацием сделали, что смогли. Но повторить этот подвиг, боюсь, не удастся. Мало того, что рецепт невероятно сложен, так для него требуются крайне редкие и дорогие компоненты, которых у меня нет и я не знаю, где их достать. Этим всегда занимался Северус, у него были свои, порой весьма сомнительные источники… Более того, профессор Слагхорн позже говорил, что заходил в кабинет Снейпа снова, хотел изучить его записи и запасы. Но всё исчезло. Тетрадей с рецептами нет, как и многих других его вещей. Никто не знает, куда они делись.

— Это ужасно, — прошептал Гарри. — Ведь полнолуние бывает каждый месяц…

— Думаю, вам стоит обратиться в госпиталь Св. Мунго, — посоветовала мадам Помфри. — Там работают разные специалисты, возможно, кто-то из них сможет помочь или, по крайней мере, предложить альтернативу.

— Спасибо за совет, мадам Помфри. И ещё раз огромное спасибо за помощь.

— Что ты, Гарри, это моя работа. Жаль, что это всё, чем я могу помочь. А теперь мне нужно возвращаться в Хогвартс.

— Передайте, пожалуйста, наш привет профессору МакГонагалл.

— Обязательно передам. До свидания.

— Всего доброго.