Гарри Поттер. Иной (джен)

Каникулы кончились. На улице по-прежнему лежали сугробы. Стекла теп­лицы профессора Стебль заросли ледяными узорами, гляди не гляди, ничего за окном не увидишь. Замок, недавно бившийся в лихорадочном ритме волшебных мелодий и кружащихся пар, вновь погрузился в свою привычную, суровую реальность. Воздух, еще недавно пропитанный ароматами тыквенного сока и взбитых сливок, теперь был тяжел от запаха старого пергамента, шелеста мантий и едкого дыма, вырывавшегося из каминов в попытках побороть наступившие морозы.

Гермиона Грейнджер, чья решимость, казалось, лишь окрепла после недавних событий, превратилась для Гарри в живое, дышащее напоминание о его обязанностях. За завтраком, когда он пытался намазать тост маслом, ее голос, твердый и полный решимости, раздался у самого уха.

— Золотое яйцо, Гарри. Оно не просто так вопит. Оно хочет, чтобы его поняли. Ответы не придут сами собой. Их нужно искать. Понимаешь? Искать!

И Гарри это понимал. О, он понимал это куда лучше, чем могла предположить Гермиона. Он видел этот мерцающий золотой овал, стоявший на тумбочке, каждую ночь перед сном, и ему казалось, что он даже сквозь дерево и железо слышит его безмолвный, насмешливый зов.

Правда заключалась в том, что в голове у Гарри роилось множество вариантов разгадки, но ни один из них не был хоть немного логичным и похожим на правду. Поэтому он не стал их озвучивать.

Одна особенно мрачная мысль, посетившая его во время спаренного зельеварения, заключалась в том, что ему, возможно, следовало просто в ответ закричать так же пронзительно и безумно — и тогда тайна откроется.

Это были не догадки, а порождения отчаяния.

Один из таких вечеров, тягучих и безнадежных, подходил к концу. Гарри, с ногами, налитыми свинцом от усталости, и головой, гудевшей от бесконечных, бесплодных размышлений, уже собирался подниматься в спальню, как в гостиную ворвалась Гермиона.

— Гарри! — выдохнули она, задыхаясь от возбуждения. Она схватила его за рукав и потянула обратно в коридор, подальше от любопытных ушей.

Когда они остались вдвоём, ее глаза горели триумфом.

— Русалки! Я поняла, Гарри! Поняла!

Гарри уставился на неё с недоумением.

— Аа, Русалки. Точно, я с тобой согласен, — съехидничал Гарри.

— Второе задание, — отрезала она. — Оно связано с русалками.

Ухмылка тут же сползла с лица Гарри.

— Что? Откуда ты знаешь?

Она достала из кармана помятый пергамент:

«Не драконьей пасти жар,

И не русалок хладный смех,

А зависть ближнего из всех

Для Иного — главный грех».

— Смотри! — Она указала на строки из нового пророчества. Понимаешь? Первое задание — драконы! Второе — русалки! Это же очевидно!

Мысли Гарри закрутились, словно попав в водоворот. Он знает только одно место, где обитают русалки.

— Озеро, — тихо сказал он. — Состязание будет проходить в озере.

— Именно! — Торжествующе воскликнула Гермиона.

— Гермиона, ты потрясающая!

— Может, им это яйцо надо будет отдать? — предположила она, залившись румянцем.

Они помолчали, пропустив пару студентов с младших курсов.

— Не похоже, — медленно проговорил Гарри, обдумывая варианты. — Надо еще придумать, как дышать под водой…

Он провел рукой по лицу, пытаясь прогнать усталость и заставить мозг работать. Мысли метались от жабр к аквалангам, которых, он был уверен, в Хогвартсе не водилось.

— Жабродышащее заклинание? — неуверенно предположил он. — Ты не читала о таком?

Гермиона нахмурила брови, лихорадочно перебирая в памяти сотни прочитанных книг.

— Нет, к сожалению.

Они снова замолчали, обдумывая варианты. И вдруг лицо Гарри озарилось сомнительной надеждой.

— Гермиона, а ты сможешь трансфигурировать меня в русалку?

Гермиона покачала головой.

— С точки зрения теории… Почему бы и нет? Это гениально, Гарри! По-настоящему гениально! Ты будешь в своей стихии, у тебя появятся жабры, рыбий хвост… Ты сможешь не просто дышать, ты сможешь плыть на огромной скорости!

— Но?

— Но есть проблема, — продолжила она, уже более сдержанно. — Очень серьезная. Человеческая трансфигурация — это не то же самое, что превратить крысу в кубок. Это одна из самых сложных ветвей магии. И потом, я видела русалок только в книжках «Фантастические твари и где они обитают». Мой мысленный образ неидеален. Трансфигурация получится… неточной. Ты будешь отличаться от настоящей русалки. Возможно, сильно.

Решимость Гарри росла с каждой секундой.

— Да плевать мне на внешность! Лишь бы я дышать мог под водой, — твердо заявил он. — Буду самым уродливым русалом в истории, какая разница? Главное — выжить и выполнить задание.

Гермиона смотрела на него со смесью восхищения и ужаса.

— Хорошо, — наконец выдохнула она, сжимая кулаки с решительным видом. — Но нам нужна практика. Много практики.

Гарри представил, как они вечера напролет проводят в ледяном озере, практикуя трансфигурацию. От этих мыслей ему стало дурно. Перспектива превратиться в сосульку и лишиться самого ценного казалась ему куда страшнее, чем лицом к лицу встретиться с любым драконом.

— Гермиона, прошу тебя, скажи, что знаешь другой способ, кроме как практиковать на озере. Я бы не хотел отморозить своё наследство, — вырвалось у него с искренним ужасом.

Гермиона ненадолго ушла в себя, а потом улыбнулась — той особой, немного самодовольной улыбкой, которая означала, что у неё в рукаве припрятан козырь.

— Вообще-то, знаю. Это одна из причин, почему я собираюсь стать старостой. — Она выдержала драматическую паузу, наслаждаясь его недоумением. — Ванная для старост.

Гарри не поверил своим ушам. Он уже мысленно успел смириться со своей участью и не питал особых надежд, когда спрашивал.

— Там огромная ванная, Гарри, — продолжала она, видя его ошеломленное выражение. — Это отличное место для практики. Правда, потребуется пароль. Уверена, Ханна Аббот сообщит мне его. Я спрошу у неё завтра.

И тут Гарри, вдруг, осенило.

— Виктор! — выпалил он. — Он же был там в тот вечер! Я видел, как он выходил из ванной. С собой был мешок, в котором что-то прятал. Теперь мне понятно, что в нем было! Золотое яйцо тоже как-то связано с водой.

Гермиона смотрела на него с восхищенным изумлением, но почти сразу ее взгляд стал жестким и подозрительным.

— Это, конечно, замечательно... — Она нахмурила брови. — Но что ты делал в ванной для старост?

— В самой ванной я еще не был, — поспешно начал оправдываться Гарри, чувствуя, как нагреваются его уши. — Я поджидал Виктора возле входа.

— Зачем? — Она сузила глаза, глядя на него с нарастающим подозрением.

Гарри замялся.

— Я сказал ему перестать к тебе клеиться.

Воцарилась пауза. Гарри приготовился к буре, к лекции о его варварских замашках и чрезмерной опеке. Но вместо этого он услышал тихий, почти нежный вздох.

— О, Гарри...

Гермиона шагнула вперед и обняла его. Крепко, прижавшись щекой к его плечу.

Его тело мгновенно отреагировало на эту близость — кровь заструилась быстрее, по телу разлилось приятное тепло. Но он сдержал порыв, лишь нежно обнял ее в ответ.

Гарри уснул лишь глубокой ночью, с трудом отогнав свои мысли.

Утром его разбудили не первые лучи солнца, а приглушенные, но яростные крики. Гарри сел на кровати, прислушиваясь. Крики доносились из гостиной. Чья-то перепалка.

Он подошел к двери и узнал голос Гермионы.

— Ты не можешь запретить это! Он для меня такой же друг, как и ты, Рон!

— Друг? — ядовито рассмеялся Рон. — Твой друг со мной даже не разговаривает.

— Ты сам в этом виноват!

— Я извинился перед ним! — взорвался Рон. — Кто не ошибается? Тебе уже пора определиться.

— Я не буду выбирать! Это подло и глупо!

— Я не слепой, Гермиона! — крикнул Рон, и в его голосе послышалась неподдельная боль. — Я вижу, что между вами не просто дружба. Он тебя использует, а потом бросит. Уверен, он это делает только назло мне.

Ярость, стремительная и обжигающая, вспыхнула в Гарри.

— Куда ты пошел? Ты... Ты последняя задница, Рон!

Дверь гостиной со звуком захлопнулась.

Гарри быстро натянул одежду, выскользнул из спальни и устремился к выходу. По пути он краем уха уловил приглушённые всхлипывания Гермионы.

Он нагнал Рона только в холле. Тот стремительным шагом направлялся в сторону Большого зала, его рыжие волосы были растрёпаны, а кулаки сжаты.

— Рон! — громко окликнул его Гарри.

Тот замер на месте и медленно обернулся. В холле было довольно людно: студенты спешили на завтрак. Шум стих, и теперь всё внимание было приковано к ним.

— Чего тебе, Поттер?

Гарри сделал шаг вперёд, сокращая дистанцию.

— Кто ты такой, чтобы запрещать ей общаться со мной?

Рон иронично усмехнулся, но в его глазах не было ни капли веселья.

— Я кто такой? — он также шагнул навстречу. — Как странно, что тебя это внезапно заинтересовало! А то последние месяцы я для тебя был просто пустым местом!

— Может, потому что ты повёл себя как последний эгоист? Ты предал меня. В самый трудный момент. Ты жалкое ничтожество, Рон. Ты должен это, наконец, понять.

— О, я всё прекрасно понял! — Рон язвительно рассмеялся, разводя руками. — Понял, что моё мнение ничего не значит! Что я лишний в вашей тайной дружбе! Она что, уже пожаловалась тебе, как я её обидел? Бежала сразу к тебе, чтобы ты её защитил?

— Она плачет из-за твоих глупых обвинений.

— А ты, конечно, рыцарь на белом коне, который всегда её утешит! — выкрикнул Рон. — Я не позволю тебе и её забрать у меня!

Он рывком выхватил палочку, направляя её прямо на Гарри.

— Фурункулюс! — проревел он, и из кончика его палочки вырвался тусклый зеленоватый луч.

Палочка Гарри описала короткую резкую дугу.

— Протего!

Зеленый луч с глухим стуком ударился в невидимый щит.

Гарри сделал резкий контрвыпад, его палочка, подобно клинку, рванулась вперед.

— Эверте!

Из кончика его палочки вырвался ослепительно-багровый сгусток энергии. Заклинание ударило Рона точно в грудь. Удар был сокрушительным. Рона отбросило, как тряпичную куклу. Пролетев метров десять, он ударился о каменную стену и рухнул с глухим стуком, выронив палочку..

В наступившей оглушительной тишине было слышно лишь тяжелое, прерывистое дыхание Гарри. Он стоял, все еще в боевой стойке, палочка направлена на распластанную фигуру бывшего друга. Его зеленые глаза горели холодным огнем.

Тишину разорвал резкий, пронзительный голос, знакомый до боли.

— Потрясающее зрелище, — прошипел Северус Снегг, появляясь из тени арки, словно материализовавшись из самого мрака. Его черные глаза с нескрываемым удовольствием скользнули по лежащему без движения Рону, а затем уставились на Гарри. — Поттер, демонстрирующий свою... излюбленную тактику. Нападать на тех, кто некогда считался друзьями.

В этот момент из дверей Большого зала быстрым, почти бегущим шагом выскочил профессор Флитвик.

— Борода Мерлина! Что здесь произошло? — запищал он, суетливо подбегая к Рону.

Снегг неспешно последовал за ним.

— О, не что иное, как трогательная демонстрация знаменитой гриффиндорской солидарности, — с медоточивой ядовитостью продолжил он. — Мы стали свидетелями того, как их былая дружба скрепляется в дуэли. Прямо как в старые добрые времена, не правда ли, Поттер? Твой отец тоже питал слабость к показным жестам и избиению тех, кто слабее.

— Случайно, не вы ли тот, кто был слабее? — После слов про отца, Гарри больше не сдерживался.

Обычно неподвижное, как маска, лицо Снегга исказила судорога.

— Не... смейте... — прошипел он. — Не смейте говорить о том, о чём не имеете ни малейшего понятия. Десять очков с Гриффиндора за неуважение к профессору. Двадцать пять очков с Гриффиндора за применение боевых заклинаний против ученика. — Его губы искривились в злорадной ухмылке. — С каждого. Я немедленно направлюсь к директору, и, будьте уверены, вы надолго проститесь с мыслью о прогулках в Хогсмиде.

— Боюсь, Хогсмид он всё-таки посетит.

В дверях большого зала, тяжело похрамывая, показался профессор Грюм.

— Вы, должно быть, забыли, Снегг, что Дамблдору плевать на вас и на ваше мнение.

— Дамблдор мне доверяет, — возразил Снегг сквозь зубы.

— Конечно, доверяет. Он вообще людям верит. Даёт им возможность начать новую жизнь. А я считаю, есть пятна, которые не смываются. Понятно, о чём я?

При этих словах Снегг схватил правой рукой левую, как будто запястье вдруг пронзила сильная боль. Грюм рассмеялся.

— Идите завтракать, Снегг.

— Никто не давал вам права приказывать мне! — Снегг резко отпустил запястье, словно разозлился на самого себя. — Я имею полное право пресекать нарушения моих учеников.

— Вот и пресекайте. — В голосе Грюма прозвучала нешуточная угроза. — Как-нибудь встретимся ещё в тёмном коридоре... а этот парень сейчас пойдёт со мной.

Гарри не потребовалось особого приглашения. Он молча последовал за Грюмом, бросая последний взгляд на оживающую сцену в холле: Флитвик и мадам Помфри, склонившиеся над Роном, и Снегга, чья бледность теперь казалась ещё более мертвенной на фоне пылающей ярости в глазах.

Они углубились в пустынный боковой коридор, где их не мог услышать никто, кроме, разве что, призраков. Накладной глаз профессора лихорадочно закрутился, выискивая невидимые уши, а здоровый уставился на Гарри.

— Чем это ты его? — отрывисто спросил он.

— Эверте.

Уголок рта Грюма скривился в подобии ухмылки.

— Хороший выбор, парень. — Его голос прозвучал одобрительно.

Он помолчал, изучая Гарри.

— Ты, Поттер, не думал стать аврором? — неожиданно спросил Грюм.

— Нет, — изумлённо ответил Гарри. Ему по-прежнему хотелось стать преподавателем ЗОТИ.

— А ты подумай об этом на досуге, — Он наклонился чуть ближе, и его голос стал настойчивым. — Хорошенько подумай. У тебя чутьё есть. И хватка.

Профессор выпрямился, и его тон вновь стал обыденным, почти бытовым.

— Кстати, ты ведь планируешь завтра сходить в Хогсмид?

— Да, — кивнул Гарри, всё ещё переваривая сказанное про авроров.

— Хорошо. Обязательно сходи туда, — Грюм хлопнул его по плечу так, что Гарри чуть не пошатнулся. — Тебе нужен отдых. От всего этого. — А теперь иди на завтрак.

С этими словами Грюм развернулся и заковылял прочь.