Проснуться, вспомнить и забыть... (гет)

Как глупо смотреть на свое отражение и пытаться привести свои волосы в порядок. Относительный порядок. Глупо, потому что я давно поставил себе диагноз – прическа «я упал с метлы и прокатился кубарем метра три-четыре» с моей головы не сойдет никогда. Неужели от того, что я простою перед этим чертовым зеркалом на час больше, ситуация изменится в лучшую сторону. Пробовал – не помогает. Но ладно, сегодня ради исключения постою, посмотрю на свое отражение и повоюю с расческой. Надо срочно отрастить волосы… их так легче собрать в хвостик и не мучится.

А что если попробовать зачесать все вихры назад?

Бесполезно…

Ну и черт с ними, с волосами! Пусть мистер и миссис Эванс принимают своего зятя, какой он есть.

— Джеймс, — Лили появилась в гостиной, прикрепляя на груди изящную брошку, — все пытаешься уложить свои волосы.

Пытаюсь? Пытаюсь… безрезультатно.

— Ага, а ты точно уверена, что мне нельзя пойти в гости к твоим родителям так?

Хватит смеяться, Лили! Я имею ввиду прическу, а не домашние штаны и рубашку со снитчами на рукавах. Впрочем, захочу, пойду именно в этой одежде. Я, может, еще не совсем оправился от полученных боевых ранений, вон царапина на щеке еще кровоточит, вот мне крышу-то и сносит. Хм, странно, Сохатый, всегда думал, что у тебя давно крыша уехала в кругосветное бессрочное путешествие.

— Думаю, — Лили изобразила на лице крайнюю задумчивость, — нельзя. Переодеться все же стоит. А вот волосы можешь оставить, раз уж борьба с ними – это совершенно бесполезное занятие.

Совершенно бесполезное занятие – это идти на семейный обед. Нет бы там только родители Лили были, так еще и Дурсли придут. Меня вполне устраивало, что я Фурию и Хряка после их свадьбы не видел. Родителей Лили нет.

— Поторопись, — она бесцеремонно отпихнула меня от зеркала и задумчиво посмотрела на свое отражение, — у тебя ровно двадцать минут.

Ровно двадцать минут, чтобы придумать план, как удрать от родителей жены. Тупеем, брат Сохатый, как там говорится? Вундеркинды заканчивают школу, но чаще она заканчивает вундеркиндов. К их почетному братству я, конечно, себя не отношу, но Хогвартс, похоже, меня закончил. Ничего стоящего придумать не могу!

Хотя, может… Где в этом доме клетка совы? Лучше дайте мне саму сову!

Клетка нашлась в кабинете… Сама сова мирно в ней спала, засунув свою голову под правое крыло. Извини, подружка, я тебя немного побеспокою, но ты же не откажешься помочь бедняге мародеру? А, Арти? Знаю, что не возражаешь. Ага, лети, найди Бродягу, где бы он ни был! И чем быстрее, тем лучше.

Артемида грустно ухнула, но полетела искать Сириуса без возражений.

Так, сколько у меня времени на переодевание осталось? Черт! Десять минут…

— Джеймс, ты скоро? Я не хочу опаздывать, ты же знаешь, мама этого не любит.

Да, сейчас я, сейчас.

Все, уложился в восемнадцать с половиной минут. Неплохо, конечно, но далеко до идеала.

— Я готов, милая, — а врать нехорошо, Сохатый…

Лили критически окинула меня взглядом. Ну, что не так? Я больше переодеваться не буду!

— Я тоже, — кивнула она. Моим внешним обликом остались довольны. Отлично!

Жаль нельзя аппарировать в сам дом, дурной тон все-таки. Дорого бы дал, чтобы посмотреть на лицо Фурии. Она еще после инцидента с рождественским оленем меня не очень любит… Она подозревает меня, и совершенно не без оснований, что я причастен к появлению у них в доме ужасного, это по её мнению, дикого зверя. Сказал бы я по поводу дикости данного зверя…

— Холодно, — поморщилась Лили, когда мы очутились в пустом парке прямо на сырой от росы траве рядом с той скамейкой, на которой играли Сириус и Рем. – Надо было захватить плащ.

Точно, для летнего вечера немного холодновато…

— Хорошо, что идти не очень далеко, — она уверенно ступила на асфальт, — Джеймс, ты так и собираешься стоять на газоне?

— Мне и тут хорошо, Лил, травка мягкая, вкусная…

Мох вкуснее.

— Мокрая, — она улыбнулась, высушивая свои босоножки. – Как хочешь, но знай, простудишься – волью в тебя целый котелок бодроперцового зелья.

Испугала! Хотя перспектива выпить целый котел противного зелья, а потом изображать из себя чайник, да еще и летом…

— Это шантаж!

— Джеймс Поттер, если вы сейчас же сойдете с газона, то будете наказаны, — Лили хмыкнула и демонстративно повернулась ко мне спиной.

Действенный метод.

— Ладно, пошли, — я кивнул в сторону домиков, — твои родители уже нас заждались. Кстати, могу я поинтересоваться, в чем заключается мое наказание?

Бывшая староста Гриффиндора задумалась. Ну вот, сейчас придумает нечто, от чего совместный с Дурслями ужин покажется раем. Заикнулся на свою беду…

Мы шли молча. Лили все еще обдумывала, что бы такого придумать. Отвлекать её от такого творческого процесса не хотелось.

— Знаешь, — она повернулась ко мне, когда мы подошли к дому Эвансов, — твое наказание – просидеть весь вечер и даже не попытаться сбежать.

Неужели я такой предсказуемый?

— Лили, Джеймс, наконец-то вы пришли, — на пороге непонятным образом появилась мама Лили. – Петунья и Вернон уже скоро будут.

О, а можно тогда я пойду? Как нельзя? Ах да, я же обещал…

Не успел тесть приступить к своей любимой экзекуции (спрашивать меня о моей работе; нет, я, конечно, понимаю, что встречаются среди нас магглолюбы, отец тому пример, но такое же явление в среде магглов?), как на улице раздался визг тормозов. А вот и Хряк с Фурией… Теща тут же бросилась открывать двери, а тесть с миленькой улыбкой спросил, а каким же образом мы добрались.

— Пешком, папа, — ответила Лили, уютно устроившись сбоку от меня на диване. – Мы решили немного прогуляться. Ну, ты же знаешь, как я не люблю метлы и камины.

Эй, не надо так на метлы катить… Это же самое прекрасное ощущение – полет на метле: ветер бьет тебе в лицо, под тобой где-то далеко земля…

В гостиную вошли Дурсли. Вот им везет, их никто с отпуска не снял. Только вот не видно, что они отдыхали… Загар красными пятнами на шее Хряка не считается. А так вообще не изменился. Ладно, надо с ними поздороваться. Все же у меня прекрасное воспитание, как бы это не прискорбно звучало.

А у них этого воспитания, я чувствую, нет. Сложно что ли руку пожать? Я не заразный, Вернон, и не кусаюсь, нечего меня так боятся.

Я не сбегу, я не сбегу… Джеймс, успокой себя тем, что твоя теща офигительно вкусно готовит. Успокоил? Частично…

— Прошу всех за стол, — призыв прозвучал как нельзя вовремя: я уже начал размышлять, какую часть тела своего свояка превратить в щупальца…

И за что меня жизнь не любит, посадили как раз напротив Хряка. У нас же с ним вечная неразрывная любовь с первого взгляда.

— Джеймс, вы вернулись из путешествия на две недели раньше, — тесть решил устроить нам допрос с пристрастием. Он явно хочет спасти ужин. Мда, тут уж разве что чудо поможет. – Разве Франция вам не понравилась?

Понравилась… только вот проблема, у нас война тут идет…

— Нет, конечно, папа, — Лили оторвалась от созерцания поданного бифштекса, — Париж замечательный город.

Замечательный.

Наблюдая за Хряком, я пытался сделать трудный выбор между Круциатосом и Авадой Кедаврой… Авада, конечно, сразу убивает, а за первое, в то же время, меньше лет в Азкабане дают…

— А что же заставило вас прервать путешествие? — в разговор вмешалась теща. В то время как Хряк и Петунья сидели, поджав губы. Только Петунья — презрительно, а Хряк – испуганно.

— Была б наша воля, — Лили сделала попытку улыбнуться, — мы бы остались, — под столом она незаметно для всех легонько пнула меня коленкой. Я понял, что и мне надо хоть немного отвечать. – Но нас срочно вызвали в Англию.

Фурия скривилась. Сохатый, жизнь прекрасна, а бифштекс перед тобой вкусен и хорошо прожарен. Какое нам с Лили дело до того, что Дурсли про нас думают?

— Случилось что-то важное? – поинтересовалась теща. – Еще подливки? – спросила она у Вернона.

Хряк то ли хрюкнул, то ли буркнул, соглашаясь.

Случилось. Важное. Война с одним великим придурком нашего века, у которого приступ острой шизофрении.

— У нас война, — тихо отозвалась Лили, сжав в пальцах вилку. – Джеймса призвали как аврора.

Ага, призвали и пнули прямиком на маленькую такую тусовку… Хорошо что отделался царапиной и парой переломов. Обидно все-таки, из встречи с Волдемортом мы с Бродягой почти невредимыми вышли, а вот оставшиеся Пожиратели нам нервы потрепали. Все же элита была: Лейстранжи, Эйвери… Ну и, конечно, парочка новичков… которых нам удалось повязать. Кроме одного. Брайт нам тогда лапшу вешал… Он под Блэком не Беллу понимал, а несколько другого человека. Вот Сириус и озверел. И потянуло его на геройства… Хорошая вечеринка. Мне понравилось.

— Война?! – воскликнула теща. – Какая война?

Взгляд Хряка скользнул по моей щеке. Он усмехнулся. Я определился: это все же будет Авада… В конце концов, эта царапина – честно заслуженное боевое ранение.

— Да, — не одной же Лили отдуваться, — она довольно давно идет. Просто сейчас конфликт снова обострился.

Сидящий напротив меня Дурсль буквально сверлил меня взглядом. Знаешь, Хряк, если у меня растрепанные волосы, то не это не значит, что я не могу с тобой справиться. Носом чую, что после ужина эти двое мне и Лили все косточки перемусолят.

Выбор начал ощутимо кренить в сторону Круциатоса…

Хотя, что мешает нам сделать то же самое сегодня вечером? Мешает, все тоже прекрасное воспитание…

— Обострился конфликт? – поднял бровь тесть.

— Можно сказать, что мы перешли на стадию агрессивных переговоров, — позволим себе улыбнуться. А подливка очень даже ничего…

— Агрессивные переговоры? – обратилась ко мне Петунья. Похоже любопытство пересилило презрение: тема её заинтересовала. Не ожидал.

Напряжение потихоньку начало спадать.

— Ну, сестра, это когда слова становятся лишними, а дело решают умение владеть своей палочкой и количество заклинаний, имеющихся у тебя в запасе, — Лили, не переставая улыбаться, придавила под столом мою ногу, предупреждая, что мои комментарии здесь излишни. Да молчу я, молчу.

— Судя по всему, сестрица, этими качествами твой муж не обладает, — ехидно проговорила Петунья, не замечая красноречивых взглядом своих родителей.

Это считает за оскорбление? Нет, все же Авада…

— Ты про царапину? – тон Лили стал чуточку холоднее. – Всего лишь царапина, сестра, всего лишь царапина…

Она вздохнула. Мда, после того, как она увидела, в каком состоянии находятся некоторые остальные, она перестала возмущаться, что я себя не берегу. Ну что значит пара легких переломов? Ничего по сравнению с непоправимыми порчами или еще чем-нибудь похуже…

— Я рада, что Джеймс вернулся живым. Ему просто повезло, не так ли, дорогой?

Повезло. Я разве это отрицаю?

— Давайте закроем эту тему, хорошо? – вмешался тесть. Теща вздохнула с облегченьем.

Разговор перетек в мирное русло. Хряк долго распинался о своем желании открыть фирму. Лили внимательно его слушала, видимо еще не потеряла суть излагаемого плана по увеличению прибыли от продажи дрелей и сверл, теща с милой улыбкой садиста предлагала мне добавки.

Где же этот Бродяга, когда он так нужен?

Благо скоро будет десерт…

В открытое окно залетела большая темно-коричневая сова. Петунья взвизгнула и схватилась за своего Хряка. Птица, не обращая никакого внимания на Дурслей, сбросила письмо, которое она несла, мне на голову. Непрофессионально… Давно говорил, что Бродяга не умеет выбирать хороших сов. Тем временем, сова, ухнув, уселась на подоконнике рядом с горшком, в котором росло непонятное растение. У меня всегда было напряжно с Гербологией.

— Письмо? – сразу же заинтересовался тесть. Точно, маголюб, вид обыкновенный, подвид надоедливый.

— От кого, милый? – спросила Лили.

От Бродяги, от кого еще?

— От Сириуса, — а остальным еще и пояснение нужно, — мы учились вместе…

Судя по лицу Лили, и умрем мы вместе… И она об этом лично позаботится.

Эвансы понимающе кивнули.

— Это не тот милый молодой человек, бывший у тебя шафером? – теща разлила чай.

Он самый.

— И что он пишет? – деловито осведомился тесть, любовно поглядываю на птицу, все еще сидящую на подоконнике.

— Правда, а что? – Лили отпила из своей чашки.

Ничего особенного. Типа, копыта в зубы и поскакал на новую вечеринку. Волдеморт придуривается, а Хмури и Дамблдору это не нравится.

— Это срочно? – шепнула Лили.

К сожалению, да. И почему мне так захотелось вдруг здесь остаться? Но труба зовет…

— Извините, мистер и миссис Эванс, — я встал из-за стола, — очень срочное дело. Вы не против, что я аппарирую прямо отсюда?

Ошарашенные родители Лили кивнули. Дурсли побледнели.

— Будь осторожен, Джеймс.

Я всегда осторожен.

— До свидания, — чтобы обо мне не говорили, а я могу быть вежливым. — Ночью можешь меня не ждать… — Лили лучше сразу предупредить, а то еще полночи проведет без сна, изведется.

Быстро окинув взглядом комнату, я аппарировал туда, куда указал мне Сириус.