Судьба шпиона (джен)

На поляне царили сырость и холодный пронизывающий ветер. Преподаватель бестиологии профессор Беймот, казалось, не замечал их, как, впрочем, и кислых лиц учеников, которых он рассадил прямо на влажной после дождя траве.

— Господа, мир – это равновесие. Агишки, буки, василиски, воуви, гарпии и прочие существа – давнишние обитатели этой планеты. И, поверьте, все мы можем сосуществовать в мире и гармонии.

Стоящий рядом с Беймотом высокий мужчина, чье лицо было перечеркнуто по диагонали длинными тонкими шрамами, многозначительно хмыкнул, изогнув в полуулыбке рассеченные губы. Уже около десяти минут курсанты, особенно женская половина группы, внимательно приглядывались к этому широкоплечему статному легионеру, сопровождающему не в меру рассеянного профессора, который не только не представил своего ассистента, но и сам не соизволил представиться. Зато говорил он без устали, почти что тараторил, увлекаясь и перескакивая с темы на тему. Время от времени Беймот внезапно прерывал поток слов и обращался к своим ученикам с неизменным вопросом: «Дорогие мои, вы успеваете записывать?» «Дорогие» переглядывались. Многозначительные выражения лиц лучше слов передавали их мысли, точнее одну: профессор – псих. Его ассистент все это время молчал, не отрывая взгляда бледно-серых глаз от уходящего вдаль лесного массива.

– Мы, волшебники, обязаны поддерживать состояние нерушимого баланса между тварями разными и магглами, дабы одни не могли истребить других. Ибо природе угодно, чтобы в мире сосуществовали все её дети. Поэтому на моих лекциях мы будем обсуждать проблемы вымирания гулей и горгулей, правильное обращение и врачевание зирридар и злыдней. А также многое другое, что поможет вам стать ближе к животному царству, лучше понять его естество. На практических же занятиях мы будем уходить в леса, искать волшебных тварей и пытаться установить с ними контакт, а может и помогать им по мере скромных сил наших. И сопровождать нас будет при этом мой ассистент, – тут профессор скривил маленькое пухлое лицо, – мой ассистент Арон Рив, он только недавно вернулся из Шварцвальда.

– А что вы там делали, господин Рив? – спросила Элла, гипнотизируя ассистента профессора взглядом миндалевидных густо подведенных глаз и не замечая каменного выражения на лице Беймота.

– Скажем так… выстраивал отношения с местными магическими обитателями, – уклончиво ответил Рив.

– Наш брат Арон будет помогать нам, пока его здоровье полностью не восстановится после полученных во время последней миссии травм. Я надеюсь, что вы не будете сильно докучать ему вопросами, – сухо сказал Беймот.

– Интересно, что за тварь такая умудрилась цапнуть его в этом Черном лесу? – послышался громкий шепот Дюкре позади Северуса.

– Судя по изукрашенному лицу… думаю, это были лукотрусы, – также, вполголоса, ответил Джон. – Как вариант, возможен оборотень.

Сидевшая слева от Северуса Кантор нахмурилась.

– Виверн, – сухой металлический голос заставил всех вздрогнуть. – Виверн оставил мне это яркое напоминание о нашей встрече, что имела место на поляне чуть большей, нежели эта, около десяти лет назад. Я ответил на ваш вопрос, мои юные братья? А теперь, если профессор позволит, я выскажу свое скромное мнение о единении с природой. Этот мир развивается по своим законам. Законам, что не всегда сходятся с нашими понятиями морали, милосердия, справедливости, сугубо человеческими, заметьте, понятиями. Для того чтобы поддержать жизнь мы должны оборвать жизнь чего-то другого. Животного, растения, не суть важно. Просто загляните в свои тарелки повнимательнее. Мир вокруг нас – это не что иное, как ежедневная бойня. Бойня, в которую каждый получает билет с момента своего рождения. Баланс, гармония… Профессор, знаете ли вы, что они являют собой на самом деле?

– Оставьте, Арон. Мы никогда не сойдемся с вами во мнении. И не нужно проповедовать вашу ненависть и злобу молодым людям. Им немало еще достанется в жизни и того и другого.

– Я не буду ничего проповедовать им, Беймот. Я просто хочу сразу расставить все точки над i. Вы будете учить их совместному сосуществованию в идеальном фантастическом мире. Я же научу их обороняться от опасностей реального. Научу, как избежать клыков вампира, как уйти от огня дракона, как спастись от цепких лап афанка. Научу биться, драться без раздумий и без сожалений. Научу их выживать любыми способами…

Профессор Беймот нахмурился и выпятил вперед пухлые губы.

– Мы никогда не придем к консенсусу, брат Арон. Но я бы не хотел, чтобы практические занятия по моей дисциплине вы превратили в тренировки для… для… таких же, как вы! Все, дискуссия окончена. Продолжаем лекцию…

Молодые люди молча склонили головы над конспектами, искоса поглядывая то на профессора, то на его присевшего невдалеке на камень ассистента.

На культурологии в ярко освещенном небольшом кабинете с выставленными в форме буквы "П" столами их встретила Острова. Лекция была о значении культуры в жизни магов и магглов. Хоть преподавательница прекрасно владела ораторским искусством, материал сам по себе был малоинтересен, так что Северус под конец занятия чуть было не заснул. Его разбудило пренеприятное ощущение того, как кто-то пытается залезть к нему в карман. Стремительное движение руки – и у него в пальцах оказался измятый клочок бумаги, на котором красовалась одна-единственная фраза: «Что ты варил?» Снейп повернулся к сидящей в нескольких метрах от него Норд. Девушка делала вид, что усиленно пишет вслед за преподавательницей, но рядом с ней на скамье лежала небольшая полированная красного дерева палочка. На мгновения глаза Эллы встретились с глазами Северуса. Парень демонстративно промокнул о её записку чернила, готовые вот-вот сорваться с кончика пера. Элла тихонько фыркнула и отвернулась. Наблюдавший за этой сценкой Джон покачал головой и нарисовал в воздухе сердце. Норд и Снейп проявили поразительное единение, сверля его гневными взглядами.

Направляясь на ужин, Северус встретил в коридоре Рейнольдса и Флоббера. Проходя мимо него, ассистенты Касиора чуть улыбнулись, но не произнесли ни слова. Впрочем, для того чтобы закипеть Снейпу хватило бы и взгляда. Но выместить злость ему не удалось. Молодые легионеры прошли мимо, не дав ни единого повода ввязаться в перепалку. Внутри все кипело. Северус ненавидел чувствовать себя слабым и беспомощным, чувствовать, как время, развернувшись вспять, возвращает его к озеру, к выбитой из рук палочке, к беспомощному барахтанью в воздухе и сотне пожирающих глаз внизу.

На неофициальном уроке этикета парень был мрачнее обложенного облаками горизонта за окнами столовой и несколько раз перепутал вилку для рыбы с вилкой для устриц. Из-за этого он вновь стал центром всеобщего внимания. Остаток вечера молодой человек провел уединившись, за домашними заданиями. Благо преподаватели их жалеть не собирались, и работы было хоть отбавляй. Уснул Снейп только, когда одинокий удар колокола на Башне часов растревожил тишину ночи. И чуть было не проспал утреннее построение, за что поплатился очередным насмешливым взглядом, уже от Касиора, и занял свое место в строю под ехидное: «Господа хорошие. Надеюсь, среди нас больше нет любителей понежиться с утра пораньше в тёпленькой постельке, и мы можем начинать».

Занятие с Яном было посвящено в этот раз исключительно строевой подготовке и борьбе. Он пригласил нескольких старшекурсников, среди которых Северус опознал знакомых Каркарова – Дина и Эркюля. Как оказалось, молодые люди были вызваны в качестве спарринг–партнеров для своих младших товарищей. В тот момент, когда Касиор менторским тоном сообщал шестерым первокурсникам, что «если противник захватил ваши запястья, то надо просто сделать резкий рывок руками в направлении его больших пальцев, и он отпустит захваты», пытаясь при этом перекричать Рейнольдса и Флоббера, проводящих занятия для остальных курсантов, Дин встал рядом с Северусом.

– Что, господин неженка, начнем–с?

Дин резко вывернул его руку сильнее, чем требовалось. Северус не остался в долгу, ударив его под колени. Парень устоял и ответил молниеносным коротким ударом в лицо. Касиор, завидев начало драки поспешил вмешаться, но нос Северуса это уже не спасло. Кровь залила лицо и рубаху. Её вид почему-то вызывал холодную волну ярости. Впрочем, Ян пресёк все попытки возобновить драку. Рейнольдс отвел Северуса в сторону и наложил несколько заклятий, остановивших кровотечение и вернувших носу изначальную форму. Новым спарринг–партнером у Северуса стал Эркюль, шепнувший, что на Дина не стоит сердиться. «Ему лишь бы подраться. Без разницы с кем, пусть даже и со мной, а ведь мы вместе выросли», – доверительно поведал ему парень. Начав отрабатывать показанный Яном прием, Северус тем не менее все время пребывал в напряжении, ожидая атаки, хоть Эркюль и вел себя вполне дружелюбно. На отработку приема ушло около двадцати минут. За это время его худо-бедно освоили все первокурсники, включая девушек. Следующими были продемонстрированы освобождения от захвата рукавов и от обхвата корпуса спереди. Показывали все это по уже сложившейся традиции на Северусе. Парень на себе прочувствовал, каково это, когда выкручиваются пальцы, запутавшиеся в одежде, или когда получаешь каблуком сапога по подъему стопы, а левое предплечье весь завтрак ноет от удара сверху-вниз, нанесенного самим Касиором. Но тем не менее этим утром он более-менее справился со всеми заданиями и почти не сплоховал на демонстрациях, что не могло не вселять в него надежду на быстрое подтягивание до уровня хотя бы того же Дюкре. Француз, не смотря на свое тщедушное телосложение, отличался каким-то лисьим проворством. Он ловко ускользал от удара, и его очень тяжело было застигнуть врасплох. Наблюдая за ним исподтишка на протяжении всего занятия, Северус старался кое-что перенять из его приемов. Это заметил Эркюль и тут же начал подмечать ошибки Роже, подробно объясняя их Северусу.

Спустя час, прямо во время завтрака, разбитый нос решил напомнить Северусу о своем нелегком существовании. Парню пришлось спешно покинуть столовую и с запрокинутой головой отправиться в ближайшую туалетную комнату. Там его нашел Смит, предложивший испробовать пару проверенных им на себе заклинаний остановки кровотечений. Несколько удивленный такой заботой о своей скромной персоне, Северус тем не менее согласился принять помощь от бывшего боксера. Товарищеская забота, к тому же бескорыстная, оказалась неожиданно приятной штукой. Обида от вчерашних насмешек на удивление быстро испарилась.

Следующей парой по расписанию был немецкий язык. В небольшой аудитории, заставленной древними на вид стеллажами с книгами и с огромным граммофоном на треугольном столике в углу, их ожидал профессор Локвар, знаменитый на всю академию полиглот, превосходно знающий европейские языки, а также китайский, японский и иврит. Его способность свободно переходить на любой знакомый ему язык ни разу не запнувшись, не перепутав ни единого ударения и не допустив ни единой ошибки в построении фраз произвела впечатление на всех коренных носителей данных языков, присутствовавших в аудитории.

Но по-настоящему удивила молодых людей другая способность профессора – незаметная и абсолютно непредсказуемая смена внешности, им самим, очевидно, не вполне контролируемая. Когда в конец аудитории вдоль ряда парт прошел брюнет с синими глазами, а вернулся назад и закончил диктант уже зеленоглазый блондин, по кабинету пронесся невольный возглас удивления, на что сам профессор лишь досадливо поморщился.

Пара по трансфигурации прошла довольно скучно и, как выразился Джон, бледно. Преподаватель был, очевидно, прекрасным специалистом в своей области, но дар учителя у него отсутствовал напрочь. Профессор Жакоб предпочитал уткнуться носом в доску, выводя на ней трехэтажные формулы и бубня себе под нос нечто абсолютно неразборчивое. После его лекции почти у всей группы разболелась голова. Поджидающие их Каркаров и Фенг сочувственно покивали на жалобы молодых людей и повели их, постоянно оглядываясь по сторонам, куда-то под лестницу, в старую, ничем не примечательную комнату, где на простых металлических стеллажах теснилось множество предметов старого оборудования из лабораторий и аудиторий академии, уже никому не нужного, но все равно кем-то трепетно хранимого и теперь представляющего собой дивную коллекцию раритетов и ничего не стоящего хлама. О назначении некоторых экспонатов, как и об их прошлой жизни, можно было только гадать.

И здесь, в этой забитой, тесной комнатушке, собралась, казалось, вся академия. Повсюду были наколдованные кресла, диваны, скамьи самого причудливого дизайна, пришедшие кто из викторианской эпохи, а кто и из гостиной маркизы де Помпадур. Сам зал был наполнен галдежом и суетой, за которой лениво наблюдала Кроенна в роскошном сером плаще и блузе по моде семнадцатого века, удобно устроившись около пюпитра с раскрытой на нем толстенной книгой. Приветливо кивнув первому курсу, она подняла руку. Галдеж постепенно смолк, а рядом с ней тут же обосновался невысокий белокурый парень, незамедлительно обратившийся к собравшимся:

– Господа, внимание, сегодня с нами на заседании Исторического кружка присутствуют самые младшие из наших сестер и братьев, наш первый курс. Итак, несколько слов для новичков. Во-первых, кто я такой. И вот не надо, Ольховский, твоих комментариев, видишь, даже Каркаров молчит. Итак, на чем я остановился… Так вот, меня зовут Иларем Стоун. Я председатель нашего сообщества любителей истории. Мы заседаем традиционно по выходным дням в четыре часа. Милости просим на наши собрания. У нас можно заниматься научными изысканиями, историческими реконструкциями, проводить и слушать лекции, участвовать в диспутах, читать множество редкой литературы, общаться, ну и так далее. Но сегодня у нас официальная часть на которой мы традиционно слушаем лекцию о возникновении клуба и Легиона… только в обратной последовательности… В общем, вы меня поняли... Читать лекцию будет лучший лектор клуба в прошлом году, наша красавица Кроенна. Вот не надо на меня сразу так зло смотреть, ведь ничего плохого-то на самом деле я не сказал.

– Вот уж что действительно заслуживает отдельного исследования, – заметила девушка, тесня парня с импровизированной кафедры, – так это голосование двухгодичной давности, на котором мы избрали это чудо природы председателем нашего клуба. Я никак не могу поверить, что тут обошлось без магии.

– Кроенна! Это явный удар в спину. Удар в спину от одногруппницы, что, заметьте, еще больней. Да будет вам известно, сударыня, что меня избрали за мои исследования жизни древних друидов на территории Ирландии. Потом они были опубликованы в журнале «История магии и древних обрядов». Кстати, с момента вступления в кружок я принимал активное участие во всем, в чем только можно было. Последнее – шутка, если вы не заметили.

– А по-моему, вы, милейший сударь, довольно верно описали ваше поведение, подпадающее под определение гиперактивность. Выражаясь по-простому, всем известный предмет во всем известном месте. Итак, господа, боюсь, выступление нашего многоуважаемого председателя несколько расслабило вас. Поэтому специально для первого курса отмечу, что мы – отнюдь не клуб юмористов-любителей. Неважно, кто наш глава. Кроме того, хочу сразу отметить следующее. Вы мне не поверите, но тем не менее, – наш клуб не разрешен начальством Академии…

– И как же в таком случае нас всех аж до сих пор не разогнали? – ехидно улыбаясь, спросил Роже.

– Ну-у, я сказала, что у нас нет разрешения на собрания клуба, но и запрета ведь тоже нет, так что… Тут, я думаю, самое время перейти к истории основания клуба, которая, думаю, вам многое объяснит…

Следующие полтора часа протекли на удивление быстро. Кроена и подключившийся потом Иларем рассказали немало любопытного о клубе, основанном около пятисот лет тому назад закадычными друзьями-курсантами Ли и Бюжо. В разное время клуб то поощрялся ректоратом, то уходил в подполье, преследуемый преподавательским составом за вольные трактовки некоторых вопросов истории. Здесь всегда проводились любительские исследования истории Легиона, многие из которых переросли в дальнейшем в монументальные научные труды. Где-то спустя сто лет после основания возникла традиция выступлений членов клуба перед первокурсниками, дабы посвятить их в некоторые неофициальные традиции Легиона, одной из которых являлось и является деление братьев и сестер на три направления или касты: белое братство, черное братство и серое братство.

Белые занимаются исключительно шпионской деятельностью, черные участвуют в военных операциях, к серым относятся ученые, профессора и администрация. Не исключается возможность принадлежности к нескольким кастам одновременно. Правда на вопрос к какому братству относятся сыщики легиона, Северусу никто ответить не смог. Естественно, разгорелась дискуссия. Постепенно заседание клуба превратилось в перепалку. Благо до драки дело не дошло, как, впрочем, и до выяснения истины, так как тема лекции весьма причудливым образом сменила русло с кастового деления Легиона на похождения вездесущего и неуловимого Инвенториса Верама. С него прыгнула на обсуждение наследия Гриндевальда, которое выискивали все континентальные аврораты, коротая дни и ночи за обрывками перехваченных посланий и в препирательствах с упрямыми служащими гоблинских банков, никак не желающих открывать перед представителями власти объемистые сейфы бывших сторонников бывшего друга Альбуса Дамблдора.

После лекции был очередной ужин в компании госпожи Островой, а затем молодые люди поспешили в башню Каллум, где их встретил вечно недовольный, худой и лысый, как светившая в этот вечер луна, профессор. Они провели два часа в поисках кометы, которая якобы должна была бороздить дивное бархатное небо этой почти летней ночи, но так и не объявилась в поле зрения нацеленных на звездные глубины телескопов. Зато объявился небольшой метеор, упавший где-то на опушке леса у самой границы полигона. Северус тут же вспомнил о странном сером порошке, собранном им почти неделю назад. Парень не сомневался, что завтра утром, если их отправят на полигон, он сможет зачерпнуть еще немного странного вещества от которого вянут все близлежащие растения.

Среда началась с очередного похода в лес, то есть на полигон, где в самой глуши Северус заметил странную цепочку следов. Бежавшая рядом Кантор классифицировала их, как принадлежащие очень маленькой собаке вроде таксы или пинчера. Молодые люди немало развлеклись на обратном пути, обсуждая, откуда посреди леса могла взяться эта «очень маленькая собака». В предполагаемом месте падения метеора, мимо которого пролегал составленный Касиором маршрут, ничего необычного не обнаружилось, хоть Северус и вращал головой во все стороны, да так усердно, что Роже шутливо попросил его соблюдать осторожность. «Так недолго и шею свернуть», – авторитетно заметил Дюкре.

Второй парой в этот день была пара по географии, которую вела пухленькая добродушная женщина, с замечательной легкостью порхавшая от одной карты к другой, которые, казалось, заменяли обои в этой аудитории. Впрочем, главной достопримечательностью округлой комнаты были не они, а огромный, в два человеческих роста, старинный глобус, расположившийся прямо посредине помещения и угрожающе скрипящий при каждой попытке его повернуть. Роже, подойдя к нему на перемене, сказал, что при виде этой замечательной конструкции, он невольно проникается еще большим уважением к планете, послужившей для неё моделью.

После географии последовали две пары Чар, которые вела ментор Валери Кантор, женщина с длинными черными волосами и холодным жестким лицом, одетая в строгую черную юбку и белоснежную блузку с геммой под шеей. Шинна де Витте, представилась она и сразу же начала лекцию, которая кардинально отличалась от лекций профессора Флитвика, к которым привык Северус. Это занятие более походило на лекцию по трансфигурации, где МакГонагалл частенько любила задавливать студентов громоздкими формулами. Вот и сейчас, в лучших традициях декана Гриффиндора, формулы тесными рядами покрыли поверхность немаленькой доски и заставили крепко задуматься Снейпа, который раньше сочинял заклинания в основном интуитивно, руководствуясь весьма примитивным анализом составных частей различных магических фраз и слов. Теперь же перед ним открылись новые горизонты. Четкая, почти математическая система, представленная на доске, позволяла, используя определенные законы, легко составлять заклинания самому. Это могло быть нелёгким делом, но выглядело куда проще, нежели парень представлял себе раньше.

Рунология, первая часть курса Тайных и Ушедших в небытие письмён и последняя пятая по счету пара среды проходила в небольшом зале на первом этаже. Молодые люди, отворив тяжелую, отчаянно скрипящую дубовую дверь, оказались в помещении, где не было ничего кроме парт, доски и преподавательского стола за которым мирно дремал симпатичный, до чертиков похожий на гнома старичок с длинной, до самого пола бородой. Курсанты прошли к своим местам, выжидающе посматривая то на профессора, то на застывших в нерешительности братьев–немцев. Был устроен небольшой совет по поводу того, как разбудить профессора со всей деликатностью и уважением к возрасту и чину, но профессор проснулся сам, стоило только стрелкам часов остановится на времени начала занятия. Пара с ним прошла на удивление бодро и даже, как ни странно для подобной науки, достаточно весело.

В целом точно также бодро и даже весело прошли дополнительные занятия с Бахусом, оправдавшим свое имя несколькими перерывами на чай с коньячком, который усиленно предлагался и молодому человеку, несмотря на действовавший по всей территории Легиона сухой закон. От коньяка Северус отказался. От чая с вишневым джемом отвертеться не удалось. Но пусть проведенное занятие и имело несколько праздный характер, парень не мог не отметить собственные успехи.

В четверг первая пара была посвящена искусству единоборства. На этом занятии приемы первокурсники стали отрабатывать в парах друг с другом под бдительным присмотром Касиора, время от времени отпускающего весьма едкие замечания по поводу успехов и неудач молодых людей. Досталось и на долю Северуса, но тот пропустил все комментарии мимо ушей, сосредоточившись на собственных движениях и движениях противника. После завтрака пришел черед очередной пары немецкого языка, за которой последовала лекция по маггловедению. Лектором оказался сквиб, являющийся одновременно профессором Сорбонны и довольно известным физиком. Все занятие они изучали быт магглов, Северусу итак отлично знакомый. Этого нельзя было сказать о следующей по расписанию дисциплине – математике, начавшейся с вызова к доске Роже, которому необходимо было воспроизвести под бдительным взглядом Декарт доказательство теоремы с прошлой лекции. Бедняга несколько раз запинался, но тем не менее довел доказательство до конца, за что получил всего четыре балла из пяти.

Последней парой стояли Прорицания. Весь день Смит утверждал, что у него плохие предчувствия по поводу именно этой пары. Когда они шли по коридору вдоль стен, увешанных плакатами с изображениями известных провидцев в состояниях транса, неприятное предчувствие посетило и Северуса. В неожиданно большой для такой дисциплины аудитории с амфитеатром круто уходящих ввысь узких столов их ожидал молодой худощавый легионер с коротким ершиком русых волос. Он постоянно покусывал губы, нервно теребил в руках указку и источал флюиды недовольства всем и вся. Он был недоволен скоростью, с которой курсанты заходят в аудиторию, недоволен тем, как они расселись за партами, как начали готовиться к предстоящей паре. Профессору Идмону постоянно казалось, что курсанты всех возрастов не относятся к его предмету с должным уважением, ровно, как и к нему самому. Ведь он был потомок того самого легендарного Идмона, что принимал участие в походе аргонавтов. Постоянно чувствуя себя оскорбленным, униженным и осмеянным, он лелеял внутри себя целый шквал тихой, но лютой ненависти против этих юных беспутных созданий, никак не могущих осознать и принять все величие его науки. Приблизительно именно это он и высказал им во вступительной речи, после чего лица некоторых, как, впрочем, и всегда, озарились улыбками неверия и плохо скрытой насмешки. Тощий черноволосый субъект за последней партой даже отпустил какую-то шуточку на тему предсказаний. Естественно Идмон только улыбнулся в ответ. Он отыгрался уже в конце пары, когда устроил всем тест по материалу лекции и, встав позади недоумевающих курсантов, обрывал все их попытки списать, а затем с удовольствием комментировал допущенные ими ошибки в периодизации великих пророчеств.

Выйдя с лекции, Северус чувствовал непреодолимое желание постучаться головой о стену. Ну зачем, зачем ему нужно знать, когда было сделано предсказание о великой засухе в необжитой части Сибири! Зачем именно ему писать реферат на шестьдесят страниц о жизни великих провидцев девятого века. Впрочем, последнее, скорее всего, было ответом на довольно удачную шутку, которой Северус был весьма горд, а вот преподаватель чувством юмора ему явно уступал. Что тут поделаешь, бывает. Главное, чтобы месть с его стороны ограничилась только рефератом.

Поздно вечером в их с Долоховым комнату пришел Фортем. Пройдя короткий инструктаж, Северус, засыпая, поплелся вслед за ментором к выходу из крепости, которая по обычаю всех древних сооружений была полностью защищена от аппарации. Спускаться по лестнице в десять тысяч ступеней оказалось делом нелегким. Парень несколько раз пытался узнать у Фортема о том,нет ли других способов добраться до антиаппарационного барьера. Альва отвечал уклончиво, и Снейпу оставалось только благодарить небо, что он спускается, а не поднимается по этой бесконечной лестнице. Затем была темнота, знакомое ощущение будто тебя пропускают через тесный шланг и – вуаля – он открывает глаза стоя по щиколотку в золотом песке, а позади слышится мерное дыхание океана, пронзительные крики птиц.

Австралия. Здешняя и единственная на всем континенте академия зельеварения, в ближайшем рассмотрении оказавшаяся колледжем, была расположена на побережье в небольшой уютной бухте. Вмещалась она в стенах приземистого трехэтажного особняка с собственным садом и теплицами. Стоило шагнуть за порог этого учебного заведения, как вы оказывались в каком-то царстве зелёного цвета. Плиты пола – малахитовые, стены выкрашены в изумрудный, на потолке роспись, естественно в зеленых тонах. В коридорах зеленые люстры. Каждый кабинет может похвалится своим оттенком стен. И уж совсем излишне упоминать, какого цвета были мантии учащихся и профессоров.

В этом царстве зелёного проводником Снейпа и его ментора был невысокий довольно молодой человек, правда, уже с округлившимся, проступающим сквозь складки мантии животом истого любителя пива. Оный напиток был предложен и Альве с Северусом, стоило им оказаться в холле колледжа, у старинной резной деревянной стойки дежурного, и мог бы послужить достойным началом для предстоящей экскурсии, если бы гости наотрез от него не отказались.

В самом заведении творилось что-то несообразное. Учащиеся в открытую курили на переменах, рассевшись на широких подоконниках, при чем содержимое их сигарет, по идее, должно было заставить задуматься не только администрацию колледжа, но и аврорат. Бросая любопытные взгляды в открытые двери кабинетов, Северус несколько раз видел, как курсанты сами дегустируют то, что наварили, при чем запах спирта от пробирок наводил на определенные мысли. Их провожатый никак не реагировал на происходящее, несмотря на то, что был в этом заведении заведующим кафедры Лекарственных зельев и порошков. Впрочем, на оной кафедре царил такой же бардак, как и везде. Студентки похвалялись свежеприготовленными духами, совершенно позабыв об истинной цели лабораторной, парни обсуждали последний матч в квиддич и новый рецепт самогона. Повсюду в кабинетах валялись чьи-то вещи, в шкафы была убрана грязная посуда, ингредиенты были разбросаны по столам и полу. Привыкший к порядку Северус прибывал в шоке от увиденного, как и от того, что несмотря на весь этот хаос, местные студенты, когда их вызывали, умудрялись отвечать правильно на вопросы преподавателей и даже демонстрировали весьма неплохие навыки работы с различными ингредиентами и оборудованием. Как это получалось у них в данной обстановке Северус понять не мог. Он решил просто осматриваться по сторонам и сделал даже несколько попыток заговорить на перемене со своими сверстниками. Беседы правда особо не клеились: все разговоры так или иначе сводились к квиддичу, в котором Снейп смыслил мало.

Изучение жизни австралийского колледжа заняло у Северуса и его наставника без малого четыре часа. Вернувшись после этого бедлама в крепость Легиона, парень впервые за много дней почувствовал теплое, разливающееся по всем клеточкам тела чувство – чувство вернувшегося наконец-то домой человека.

Пятничные пары тянулись как жвачки из Зонко. Когда кончился ужин, Северус отправился на розыски своего ментора, но вместо него в полутемном кабинете застал главу Службы расследования внутренних происшествий.

– Входите-входите, молодой человек. Ну же. Нечего топтаться на пороге. Вот так. Садитесь. Что ж, Северус, у меня возникло к вам несколько вопросов. Начнем с того, где вы были вчера весь вечер.

– Это допрос? – тут же откликнулся Северус.

– Пока что это просто беседа.

– В таком случае я не буду отвечать.

– И чем это вызвано?

– Банальным нежеланием. Я не понимаю, почему вам так необходимо узнать где я вчера был.

– Может, из банального любопытства, – издёвка в голосе не ускользнула от Северуса. – Молодой человек. Вы, верно, помните тот маленький деревянный ящичек, при осмотре которого вас попытались придушить.

– Да. И что?

– Его содержимым оказался набор юного зельевара. Из тех, что во множестве продаются в магазинах детских игрушек. Подобный нашему покупают абсолютно все аптекари в подарок своим чадам, будущим продолжателям семейных традиций. И знаете почему? Потому что из всех алхимических наборов для детей именно этот составлен наиболее грамотно. Этакая компактная домашняя лаборатория, да еще с кучей всевозможных ингредиентов в подарок. А сам ящичек зачарован таким образом, что при раскрытии превращается в рабочий стол. В общем и целом — отличная штуковина. Вот только что она делала на нашем складе, когда мы её и близко не заказывали к новому учебному году?

– Я не совсем понимаю, какое отношение этот ящичек имеет к тому, что я делал вчера вечером.

– Никакого, – раздался холодный голос Фортема, в котором отчетливо слышались стальные нотки. – И я не понимаю, господин сыщик, что вы делаете в моем кабинете без моего ведома.

– Беседую с вашим подопечным.

– Это я вижу и не скажу, что прибываю в восторге от увиденного.

– Возможно ваше настроение улучшит тот факт, что ваш подопечный, очевидно, умеет, когда надо, проглотить язык. Хотя это не сильно мне помешает, если я захочу что-нибудь узнать.

– Как всегда угрожаете.

– Как всегда ставлю в известность о своих возможностях.

– Позвольте в таком случае я поставлю вас в известность о нашем расписании вчерашнего дня. Вчера вечером Северус и я выполняли поручение главы Легиона.

– Вот оно что. И могу я узнать, где именно ваш подопечный выполнял задание главы Легиона? Чисто в интересах следствия.

– С шести до восьми, насколько мне известно, Северус был в своей комнате вместе с Антонином Долоховым.

– Мы делали домашнюю работу и болтали о жизни в магическом Петербурге, – вклинился молодой человек.

– А с восьми и до трех часов ночи он был со мной на задании. Где именно я, разумеется, сказать не могу.

– Мне будет достаточно короткого «да» или «нет» в ответ на следующий вопрос: Северус Снейп находился в это время на территории Легиона?

– Нет.

– Отлично. Это все, что мне хотелось бы узнать. Но есть еще кое-что, что на мой взгляд, неплохо было бы обсудить. Дар Северуса требует развития. Мне кажется, что нам не помешало бы встречаться с молодым человеком раз в неделю, допустим вечером в воскресенье, и тренироваться. Как вы на это смотрите?

– Я не против, — пожал плечами Альва. Северус, чуть помедлив, кивнул.

– Тогда до встречи в воскресенье, в семь часов у столовой. Вас проводят ко мне, молодой человек.

Подождав пока шаги главы сыска растворяться в тишине коридора, Альва спросил, рассеянно перебирая бумаги на своем столе:

– Что ж, Северус. Завтра в десять часов тебе предстоит явиться в Малфой-мэнор. Как ты сам чувствуешь? Готов встретиться с Абраксасом и его сыном?

Парень пожал плечами:

– Абраксаса я почти не знаю, как, впрочем, и Люциуса. Но надеюсь, что всё пройдет хорошо, мы ведь неплохо подготовились…

– Хорошо помнишь нашу легенду?

– Да. Я учусь в австралийском колледже, на выходных шатаюсь по Лондону, ищу лазейку в завещании отца. Денег мало, трат – много. От хорошего покровителя не отказался бы. Ах, да, я весьма неплохой зельевар. Не верите – спросите Слагхорна. Это всё?

– Ты живешь в маггловской части Лондона, потому что это дешевле и там на тебя почти не обращают внимания. У тебя совсем нет друзей, ты нелюдим, ведешь затворнический образ жизни, в колледже предпочитаешь втайне ставить эксперименты в своей комнате на последнем этаже общежития, нежели посещать занятия. Кстати для справки. На последнем этаже общежития постоянный ремонт. Поэтому ты там единственный жилец, так как был последним в списке поступающих в этом году и тебе досталась самая плохая комната. Жизнь в колледже ты, думаю, описать сумеешь. Необходимые сведения о стране наш брат тебе сообщил. Если будут спрашивать об инквизиции и как ты там очутился…

– Меня схватили на одной из маггловских улочек рядом с Чаринг Кросс Роуд и доставили в тот гараж, где собирались допрашивать под сывороткой правды. Больше я ничего не знаю.

– Главное, не волнуйся сверх меры. Лёгкое волнение в доме сиятельных лордов Малфоев для нас вполне допустимо, а вот падать в обморок и дрожать как промокший под ливнем пес – нет. Встречаемся в девять утра у ворот крепости.

* * *

Утро субботы было солнечным и довольно теплым. Проснувшись, Северус не почувствовал никакого волнения. Вообще. Он перешучивался с Долоховым по дороге на плац, сумел ускользнуть от удара Роже на занятии у Касиора и ни разу не сбился с дыхания во время пробежки. За завтраком все обсуждали предстоящие выходные и возможное снятие запрета на выход с территории крепости для курсантов, разумеется при наличии увольнительной. В безоблачном настроении по коридорам залитой солнцем крепости Северус отправился на условленную встречу с ментором.

Альва был собран и немногословен. Он опять принял облик герра Фейербаха, и трость с массивным наконечником награждала старинные гранитные плиты гулкими ударами. Сначала они аппарировали в какую-то лондонскую подворотню где-то в маггловском районе. Затем Северус уже сам аппарировал по координатам, указанным Люциусом. И вмиг вымок под упругими струями ливня, оказавшись перед высокими чугунными воротами без малейшего намека на проход. Возле этих устремившихся ввысь толстых прутьев Северус впервые за все утро почувствовал, как внутри оживает тугое неприятное чувство тревоги.

Он заозирался по сторонам в поисках прохода. Интуиция подсказывала, что трогать руками ограду, проверяя прутья на прочность, не стоит хотя бы из соображений сохранности здоровья, мало ли какие заклятья были наложены на чугунные прутья. Но не успел Северус всерьез задуматься над тем, какими эпитетами наградит его Альва, когда он будет рапортовать о провале миссии из-за банальной неспособности попасть на место встречи, как у ворот возникло нечто, смешно шевелящее огромными лопухами-ушами в серой обвисшей наволочке, украшенной маслянистым внушительных размеров темным пятном на груди. Выросший в маггловском мире Северус не сразу понял, кто перед ним, а нечто, тем временем, грозило впасть в бурную истерику. Со стороны это выглядело весьма комично и в то же время вызывало какое-то неприятное чувство жалости и странной досады.

– О нет, нет, плохой, плохой Добби! – тонкий с плаксивыми нотками голос легко заглушал грозу. — Гость мастера Люциуса совсем вымок под ливнем! Что же Добби наделал?! – эльф печальными глазами начал обводить пространство вокруг явно в поисках предмета, о который можно было бы всласть постучаться своей лысой головой.

– А, что он мог сделать? Отменить грозу?! – проворчал Северус, чувствуя, что начинает замерзать. – Добби, послушай меня! Впусти меня внутрь, будь добр. Если ты не заметил, я по-прежнему мокну, а от твоих причитаний дождь не остановится.

– Конечно же, конечно же, сэр. Добби сейчас же впустит гостя мастера Люциуса. Сейчас же. Вас будет ждать теплый чай, и если сэр пожелает, то Добби мигом высушит его одежду.

– Сэр сам побеспокоится о своей одежде, но от чая он бы не отказался.

– Сейчас, сейчас все будет, только сэр, окажите Добби честь, возьмите его за руку, – и сквозь толстые прутья к Северусу протянулась тощая костлявая конечность с непропорционально большой ладонью и длинными тонкими пальцами. Северус недоуменно дотронулся до них и в тот же момент эльф, крепко впившись в его ладонь буквально протащил его через решетку. Парень, невольно сглотнув, оглянулся. Ограда за его спиной выглядела по-прежнему неприступной. Словно в доказательство, что она не мираж и не удачно наколдованная иллюзия, на переплетение прутьев спланировал лист и налип на филигранное изображение родового герба Малфоев.

Эльф проводил его в небольшую, выдержанную в коричнево-зеленых тонах гостиную, где в непропорционально большом для такого помещения камине пылал огонь, а на столике рядом гостя поджидала корзинка с печеньями и вычурной формы чайник в окружении трех почти прозрачного фарфора чашек. За сводчатым окном ветвистая молния рассекала небо. Северус миновал чайный столик и подошел к окну. Под отвесными струями дождя в парке у вековых кленов дрожали пожелтевшие листья, осенние цветы теряли поблекшие лепестки, подхватываемые бурным ручейком, бегущим вдоль узкой каменной дорожки. Проследив за ней взглядом, парень увидел в глубине парка беседку из белого мрамора, внутри которой нашел свое пристанище от непогоды старый мастифф, уложивший морду на вытянутые вперед лапы и с тоской глядящий на промокшие кусты шиповника перед ним. Несмотря на всю пышность зелени и разнообразие красок на клумбах, парк, впрочем, как и дом, производил какое-то мрачное немного гнетущее впечатление. Вспомнились почему-то времена, когда будучи ребенком, Северус забивался в самый дальний угол дома, если пьяный отец вдруг обнаруживал повышенный интерес к жизни своих домочадцев. Скрипучий властный голос позади заставил вздрогнуть:

– Так-так-так. Мой сын привел в дом гостей и даже не соблаговолил сообщить мне. С кем имею честь…

– Северус Снейп, милорд, – парень мгновенно обернулся и легким наклоном головы приветствовал главу рода, про себя отмечая, что беседы об этикете по вечерам в компании госпожи Островой — вещь действительно жизненно-необходимая. Лорд Абраксас Малфой сдержанно улыбнулся глядя на него. Это был коренастый крепкий на вид старик с чуть вьющимися седыми волосами до плеч. Люциус явно уродился в мать со своими немного женственными чертами лица. Его отец более всего походил на старого викинга, нежели на утонченного аристократа, несмотря на строгую темно-коричневую мантию, и пенсне в утонченной серебряной оправе, чудом умещающееся на широковатой для него переносице. Лукавая улыбка не сходила с тонких губ Малфоя старшего, а в водянистых проницательных глазах искрился опасный огонек.

– И какие же у моего сына дела с чадом Эйлин Принц, дочери славного рода зельеваров?

– Вы знали мою мать? – Северус чувствовал, как его утренняя уверенность в своих силах испаряется быстрее, чем спирт из флакона, который он забыл закрыть на одном из занятий у Слагхорна.

– Талантливая была волшебница, талантливая... Многого могла бы добиться…

Старший Малфой не закончил фразы, что не помешало Северусу понять, о чем, точнее о ком именно шла речь.

– Так что же привело вас в мой дом, если не секрет?

Северус поспешно начал выдумывать причину, но в комнату вовремя шагнул Люциус, улыбающийся и сияющий, словно собирающийся заменить собой отсутствующее на небе солнце:

– Северус, я рад... Я рад, что ты наконец-то взялся за ум. Вижу вы с моим отцом уже успели познакомиться, так что опустим формальности и пройдем в мой кабинет, джентльмены. Да-да, отец, я был бы рад твоему присутствию, как, впрочем, и всегда.

– Хм, у меня сложилось иное впечатление, но изволь…

В кабинете Люциус, продолжая играть роль гостеприимного хозяина, предложил всем вина и начал обмениваться с приглашенными ничего не значащими фразами. Северус чувствовал себя крайне неуверенно во время этой вступительной беседы и старательно припоминал список вот-таких вот ничего не значащих вежливых фраз, которым их щедро снабдила на первых занятиях Анна Павловна. Лорд Малфой отвечал на его редкие и явно вымученные реплики благожелательной улыбкой и задумчивым взглядом, направленным, казалось, мимо собеседника, но тем не менее Северус был уверен, что Абраксас подмечает любое его движение, любую эмоцию, случайно нашедшую отражение на лице.

Люциус, напротив, был не в меру разговорчив, чем вероятно скрывал свое волнение, иногда проявляющееся в беспокойном взгляде серых глаз. Волнение младшего Малфоя передалось и Северусу, который хоть и был целиком поглощён ответами на расспросы о своей нелегкой жизни студента заокеанского колледжа, но тем не менее подмечал все происходящее вокруг, начиная от того, что часы на письменном столе Люциуса спешили на пять минут, кончая тем, что молодой лорд предпочитал книги о политике и экономике шедеврам мировой художественной литературы и философии. Но вот лицо Люциуса приняло серьезное выражение, не в пример украсившемуся еще более широкой улыбкой лицу его батюшки. Северус сразу же смекнул, что сейчас беседа наконец-то войдет в деловое русло.

— Итак, дорогой Северус, ты несомненно ступил на путь будущего мастера, а может и главы гильдии, – Малфой-старший поморщился от столь грубой лести собеседнику из уст его сына. – Позволь мне предложить тебе некоторую помощь в развитии собственного таланта, ибо, по моему скромному мнению, если ты останешься работать и творить где-нибудь в южных широтах, Англия потеряет одного из самых одаренных зельеваров этого времени. Мы, Малфои, всегда были известными меценатами юных талантов, и, как истинные патриоты нашей страны, не можем допустить, чтобы престиж английской магической науки упал, померк по сравнению с успехами отбившихся от рук колоний. Но, как ты понимаешь, это лишь половина моего предложения, надеюсь, для тебя приятная и приемлемая. Настоящая же цель твоего визита в мой дом, уверен, тебе прекрасно известна.

Люциус замолчал, очевидно ожидая, что Северус сам произнесет слово «метка». «Почему бы и нет?» — подумал молодой человек:

– Два года тому назад я совершил глупость, Люциус, и я рад, поверь мне, – с этими словами Северус поднял глаза и встретился взглядом с младшим Малфоем, одновременно стараясь избежать взгляда Малфоя-старшего, – рад, что мне представилась возможность… – тут в голове Северуса мелькнула мысль, и он поспешно переиначил фразу, – точнее ты предоставил мне возможность исправить свою ошибку. Я вынес урок с того похищения, и, вообще… В общем, если я смогу чем-нибудь помочь Лорду…

– Услужить, мальчик, услужить, – улыбка Абраксаса Малфоя стала зловещей. – Лорду не нужна ничья помощь, поверь мне, юный полукровка. Ничья. Ему нужна верность, безотчетная, безоглядная верность его слуг. Еще ему нужно беспрекословное подчинение. Ему нужна преданность. Ему нужна наша постоянная готовность прийти по первому его зову для выполнения его приказов. Но никак не помощь. Надеюсь, вы запомните это, молодой человек. Судя по рассказам моего сына, у вас светлая голова и хотелось бы, чтобы она подольше продержалась на плечах.

Северус кивнул.

– Ну, вот и славно, – лорд Малфой неспешно поднялся с кресла. – Мне необходимо написать несколько писем, поэтому я оставлю вас джентльмены, тем паче, что вы явно не нуждаетесь в моем обществе, – и старший Малфой одарил сына странной улыбкой, могущей значить все что угодно.

Люциус проводил отца задумчивым взглядом, нервно поджав губы.

– Итак, Северус, на этот раз ты полностью уверен, что готов предстать перед Тёмным Лордом?

– Да. Каким будет мое вступительное задание?

– Для начала, если ты забыл процедуру, тебе нужно посетить официальную встречу с Принимающими. И, берегись, состав там все тот же. А касательно задания… Ты ведь у нас зельевар. Думаю, какое-нибудь необычное зелье вполне может стать твоим пропуском к Нему.

Немного помедлив, Люциус подался вперед и полушепотом пообещал:

– Послушай, Северус… я постараюсь разузнать, что может поручить тебе Лорд, а ты, в свою очередь, должен приложить все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы сваренное тобой зелье было верхом искусства зельеварения. Идеальным, понимаешь. Идеальным. Это очень важно.

«Интересно для кого: для меня или для тебя, Люциус?» – пронеслось в голове у Северуса, и он кивком ответил младшему Малфою.

Люциус закусил губу и, видно, собирался сказать еще что-то, но передумал и скрыл смущение улыбкой.

– Значит завтра – встреча.

– Встреча?..

– С Принимающими, мой друг. Ты не ожидал, что так скоро?

– Честно признаться, нет.

– Ну, у тебя не будет недели на раздумья…

– …и я не успею сбежать, как в прошлый раз.

– Вообще-то я не это имел ввиду, — Люциус деланно рассмеялся. – Я хотел сказать, что с нашей прошлой встречи как раз прошло семь дней и раз ты пришел сегодня ко мне, то, понятное дело, выбор свой уже сделал.

– Да, сделал, Люциус. И еще одно, – Северус выдержал небольшую паузу, — я рад, что пришел и не ожидал, что мое возвращение к прежним… планам… встретит такую поддержку с твоей стороны.

Младший Малфой улыбнулся. Северус надеялся, что он заглотил крючок вместе с фразой-наживкой, но напрасно, юный лорд своих карт пока не открывал:

– Ты мне нравишься, Северус. У тебя большое будущее, поверь мне. И я думаю, что наше совместное сотрудничество принесет немалые плоды. А в доказательство моего тебе доверия у меня будет небольшая просьба. Мой отец… как бы это сказать. В общем будет весьма неплохо, если при каком-нибудь разговоре с тобой он узнает, что я и ты немало встречались за это лето, особенно по выходным. Пусть он думает, что мы вели жаркие споры о будущем магического мира и нашем в нем месте.

Северус пожал плечами:

– Хорошо, почему бы и нет. Я должен знать что-то еще?

– Нет, пока нет, — Люциус откинулся на спинку кресла. – Завтра в восемь вечера у пещеры, что недалеко от Хогсмида. Вот координаты.

– Тогда до завтра, – Северусу пришлось приложить немалые усилия, дабы не обнаружить перед младшим Малфоем свою радость по поводу окончания беседы. Глубокий выдох он позволил себе только, когда высокие прутья ворот поместья Малфоев остались за спиной.

Он поспешил аппарировать прочь от этого места в узкую маггловскую улочку рядом с «Дырявым котлом», где его должен был ожидать Альва Фортем, и не заметил посланного ему вслед взгляда миндалевидных карих глаз, теряющихся за слипшимися прядями шоколадных волос тщедушного мага, застывшего у огромного окна столовой поместья, мага, которого считали мертвым и Инквизиция и сам Северус.