По ту сторону магии. Перемены (гет)

Драко отчаянно сжимал голову руками: в ней обрывками метались воспоминания, появлялись картинки, среди которых мелькал знакомый образ. Тот, которого он совсем не ждал — Грейнджер. Драко взвыл, и Блейз, вошедший в этот момент в комнату, поинтересовался, глядя на него:

— Тренируешься петь акапелла, или тебя покусали какие-то паразиты? Если последнее, то тебе к мадам Помфри, и лучше бы побыстрее.

— Ни за что! Не хочу страдать в одиночестве, — Драко обрадовался другу, его мнение было бы сейчас как нельзя кстати. — Пойдем, пройдемся!

Они вышли во двор и направились к квиддичному полю, Драко рассказывал:

— Сегодня я вспомнил кое-что из того времени, которое провел в больничном крыле. И я не уверен, что хотел бы этих воспоминаний.

— Тебя там что, пытали, или ставили на тебе опыты? — усмехнулся Блейз.

— Там была Грейнджер.

— И? — Забини удивленно покосился на Малфоя. — Она кусалась?

— Нет, — Драко даже растерялся — похоже, Блейз не разделял его ужаса.

— Тогда я не понимаю, почему ты сходишь с ума? Грейнджер отличная девчонка… И даже не пытайся сказать мне, что она гриффиндорка или маглорожденная — это ничего не меняет. Она умная, интересная и адекватная, что для девушки очень важно. И, заметь, весьма симпатичная.

Если бы Блейз задался целью ошарашить Драко, то не смог бы придумать ничего лучше, чем повторить то, что уже сказал.

— Ты считаешь Грейнджер отличной девчонкой?

— И ты тоже, — коротко ответил Блейз, но, заметив вопросительный взгляд Драко, добавил, — Малфой, я не пойму перед кем ты притворяешься, передо мной или перед собой? Расскажи лучше, что ты помнишь?

— Я четко помню одну вещь, которую очень хочу заполучить: это что-то вроде дневника Снейпа, в который он записывал наше текущее состояние. По крайней мере, я помню, что он задавал мне и Грейнджер вопросы и записывал туда ответы. Может быть, увидев эти записи, я смогу вспомнить больше? — Драко задумался. Они уже дошли до квиддичного поля и сели на одну из скамеек недалеко от выхода на поле. Драко продолжил: — И Грейнджер. Я не знаю, что происходило, но точно знаю, что не ощущал по отношению к ней ни отвращения, ни агрессии…

— А сейчас ощущаешь? — хмыкнул Блейз.

— Ты ведешь себя так, словно все обо мне знаешь, — Драко ткнул его кулаком в плечо. - Нет, не ощущаю. Но сейчас у меня для этого есть причины! Она помогла Панси несмотря на то, что из-за этого ей пришлось поссориться с друзьями, да и ее помощь в проекте стоит того, чтобы с ней общаться.

— Мне кажется, что ты загоняешься. Если сейчас ты нашел причины для общения, то и тогда мог найти. В конце концов, вы провели рядом достаточное количество времени. Драко, прими ты уже тот факт, что у тебя с ней может быть что-то общее.

— Хуже, Блейз, похоже, она мне нравилась тогда. И… Возможно, это повторяется и сейчас, — Драко, сделав признание, ощутил, что да, это именно то чувство, что преследовало его все последние встречи с Грейнджер.

Казалось, Забини не был удивлен. Совсем. Он принял этот факт так, как будто знал об этом уже давно, еще до того, как сам Драко это понял.

— И теперь я знаю, кто мне снится в последнее время. Это ее глаза я вижу во сне, глаза цвета темной карамели.

Блейз заинтересованно взглянул на него:

— Поясни, что это за цвет такой?

Драко задумался, подбирая слова:

— Когда я был маленький, мне делали таких карамельных дракончиков из расплавленного сахара. Они были темно-коричневые, но при этом прозрачные на солнце. Мне всегда нравился этот цвет. У Грейнджер именно такие глаза…

Блейз улыбнулся, не став дразнить Драко поэтом:

— Ты знаешь, если ты замечаешь такие вот мелочи во внешнем виде — это много говорит о твоей искренней симпатии к человеку. Не хочешь поговорить о своих воспоминаниях с Грейнджер?

— Нет, пока нет. Сначала я хочу найти те записи Снейпа и попытаться вспомнить больше.

Они встали и направились обратно, в сторону замка, до отбоя оставался всего час. Никто из них и не заметил, что на ступеньках трибун осталась глотающая слезы Астория. Она задержалась после тренировки, чтобы полетать на скорость — через день должен был состояться матч между Слизерином и Райвенкло, где ей предстояло заменить ловца. Выходя из раздевалки, она заметила Драко и Блейза и решила тихонько подкрасться к ним, чтобы напугать, но услышав их разговор, предпочла остаться незамеченной. Сейчас она в отчаянии закрыла лицо руками — ей было плохо. Неужели ее Драко нравится другая девчонка? В прошлый раз, когда она увидела уходящего с Грейнджер Малфоя, Астория смогла убедить себя, что ошиблась, тем более, когда она осторожно спросила его об этой сцене, Драко сказал о том, что это был приказ Снейпа. Правда, потом довольно агрессивно попросил больше никогда не подходить к нему с подобными вопросами. Но в остальном Малфой был очень мил и внимателен и даже сделал ей очаровательный подарок — серебряные сережки в виде крошечных снитчей, которые трепетали прозрачными крылышками. Астория была просто счастлива, что их отношения развивались так хорошо, еще недавно она могла лишь мечтать об этом. А тут, похоже, появилась соперница. И с этим надо было что-то делать.

После разговора с Блейзом стало легче, но уснуть Драко все равно не удавалось. Его мозг просто взрывался: ему хотелось прошлых эмоций к Грейнджер. Презрение — это было так просто! Устраивало его и недавнее около дружеское общение. Нет, он по-прежнему не был бы счастлив стать ее другом, но при этом Драко признавал и ее неординарный ум, ее логичное поведение без типичных девчачьих заскоков и даже готовность помогать людям. Сам бы он никогда не стал так поступать, но то, что она вела себя так по отношению к нему, задевало некие струны в его душе. И то, что она не истерила по поводу его неизменных поддразниваний, ему тоже нравилось. И вот это «нравилось» никак не вписывалось в его желания и стремления. Особенно после того, как он, казалось бы, нашел себе идеальную подругу. Астория была именно той девушкой, которая соответствовала его списку необходимых параметров: чистокровная, красивая, из хорошей аристократической семьи, спортивная и веселая. Отец обязательно бы ее одобрил, и у нее были все шансы стать той девушкой, которая сопровождала бы его в течении всей его жизни. Но все же ей чего-то не хватало, и Драко испытывал к ней лишь холодную расчетливую симпатию. Отец всегда говорил, что этого достаточно для прочного союза, а любовь может прийти позже. Сам Люциус любил Нарциссу именно той любовью, которая приходит после того, как узнаешь человека лучше. «Возможно, когда ты понимаешь, с кем проведешь свою жизнь — это гораздо более крепкий союз, чем тот, что возникает из-за страстных отношений. Страсть — это такая эмоция, которая в один прекрасный день может перегореть и растаять, не оставив после себя ничего, кроме пепла», — эти слова отца Драко помнил очень хорошо. «Грейнджер, чтоб тебя черти на зелья перевели», — не выдержав напряжения, Драко отправил сообщение и откинулся на подушку, держа зеркальце в руке. Было уже довольно поздно, и он не ждал ответа. Но зеркальце неожиданно нагрелось: «И тебе доброй ночи, Малфой. Я, между прочим, спала». Драко перевернулся на живот и облокотился на руки: «Похоже, ты сидела и ждала моего послания, иначе как бы ты заметила мое сообщение». Ответ пришел почти мгновенно: «Мне хватило ума поставить подсветку и секундное дрожание зеркальца на приходящее на него письмо». И следом еще одно: «Но я и не думала, что ты станешь будить меня среди ночи». Драко довольно улыбнулся: маленькая сделанная гадость была ему приятна. «Я счастлив, что теперь бессонница будет мучить не меня одного». «Уже два часа, Малфой, я уберу зеркальце подальше, завтра ты сможешь рассказать, что заставило тебя вспомнить обо мне среди ночи». Драко хмыкнул, Грейнджер удалось поднять его настроение. Мерлин разберет, что происходит! В конце концов, он вспомнил лишь малую часть того, что было связано с больничным крылом и Грейнджер. Для начала стоило вспомнить все, а потом уже думать, что с этим делать. Он будет решать проблемы по мере их поступления. И Малфою, наконец, удалось заснуть.

На следующий день Драко прослушал половину уроков, пытаясь вспомнить один момент. Ощущение, что он где-то рядом с нужной мыслью возникало, когда он думал об Астории, но это было не совсем верное направление. Нужное воспоминание было как-то связанно с Асторией и полетами. Драко все возвращался и возвращался к этой мысли, пытаясь поймать нужные ассоциации. Наконец, проанализировав все, что было связано с младшей Гринграсс и мётлами, Драко дошел до момента, когда он впервые увидел Асторию в полёте. И что-то ещё, что-то совсем другое, где Астория была совершенно не при чем. Он видел гриффиндорскую троицу, уходящую в лес вместе с огромным лесничим! Точно! Он проследил за гриффиндорцами и наткнулся на что-то необычное, что-то, что ударило его по голове.

«Грейнджер, мне нужно с тобой встретиться!», — Драко решил не обращаться к отцу. В последнее время он и так слишком часто просил его помощи, и после того, как отец смог вытащить из Министерства Магии медальон для Панси, Драко решил не беспокоить его по пустякам. По крайней мере выяснить, действительно ли это пустяк или что-то стоящее, он сможет и сам. Зеркальце нагрелось, и Драко открыл его: «Я в библиотеке, смогу освободиться через час». Малфой прищурил глаза: его не устраивала встреча лишь через час. И через несколько минут он уже сидел на соседнем с Грейнджер месте, оглядывая заваленный книгами и пергаментами стол. Она изумленно посмотрела на него и тихо поинтересовалась:

— Ты не боишься, что твои друзья тебя не поймут?

— Что за бред ты несёшь? Многие старшекурсники делают общие межфакультетские работы, — усмехнулся Драко, довольно оглядывая нервничающую Грейнджер. — Вот когда я вчера сидел здесь с вашим Лонгботтомом — это было шоу. И заметь, что даже на это почти никто не обращал внимания, пока этот … Лонгботтом не сбежал отсюда в слезах.

— Ты довёл Невилла до слез? Но зачем? — простонала Гермиона в отчаянии.

— Разве это нормально рыдать, как девчонка, в таком возрасте? Он заслужил. — Драко довольно ухмылялся, а его глаза насмешливо сверкали. Лонгботтом, несмотря на то, что написал довольно приличный доклад по колдомедицине, по-прежнему раздражал Малфоя. И доводить его можно было просто из любви к искусству. — Но это неважно. Расскажи мне, что за кошмарного монстра вы держите в лесу?

— Что? — Гермиона даже похолодела от ужаса и не нашлась, что сказать.

— Что слышала, — Драко жестко смотрел в ее глаза. — Что за дрянь ударила меня в лесу?

— Малфой, я не понимаю, о чем ты? — глаза Грейнджер беспокойно метались, но взгляда она не отводила. И, тем не менее, Драко ощущал, что она врет. — Грейнджер, я вас видел.

Она кашлянула и покраснела:

— В лесу завелся огромный акромантул. Он очень опасен, и Хагрид … сделал для него ловушку. Но на одну из ее частей налетел ты. Тебя не должно было быть там, ученикам запрещено появляться в лесу! — Грейнджер возмущенно сверкнула глазами. Похоже на правду? Или все же нет? Драко внимательно рассматривал ее, смущенную и нервничающую. На что была такая ее реакция? На то, что она врет или на самого Драко?

— А что вы делали в лесу?

— Гарри попросил посмотреть на то, что сделал Хагрид.

— Но это же опасно, разве нет?

— Когда это Гарри пугали опасности? — в ее голосе прозвучала гордость за друга, и колючее раздражение царапнуло Драко изнутри. Так-так, она гордится Поттером: может, Драко ошибался, и ей нравился вовсе не бездарный Уизли, а этот легендарный очкарик? Почему вообще ей нравился кто-то из этой парочки?

— Ладно, Грейнджер, твои дружки меня мало интересуют, — Драко наклонился поближе, демонстративно изучая ее лицо. — Скажи, ловушка до сих пор там стоит?

— Нет.

— Тогда мы в качестве доказательства сходим и посмотрим, что там действительно ничего нет.

— С ума сошел? — глаза Грейнджер округлились, и она возмущенно покрутила пальцем у виска. — Тебе жить надоело?

— Иначе я расскажу все отцу, и он приедет сюда с проверкой. Хочешь? — Драко сверлил ее стальным взглядом, но Гермиона понимала: согласиться сейчас — выдать себя, показать, что у нее есть повод бояться Малфоя-старшего. И она, съежившись в душе от страха, лишь фыркнула:

— Пусть приезжает, — и вздернула подбородок, старательно не отводя глаз.

— Поверь, если мой отец начнет проверять работу вашего любимого, смешно сказать, преподавателя, то он найдет, к чему придраться, за что его отсюда выставить или может еще что-нибудь похуже. Фантазия всегда была у Малфоев их сильной стороной и, знаешь, не всем и не всегда это нравилось.

Гермиона вглядывалась в ехидно искривленные губы, в ледяные глаза и понимала, что Малфой как был мерзким слизеринцем, так им и остался. Слишком частое общение с ним на тему их общего проекта, где она видела его сильные стороны и, возможно, его лучшие качества, не должны были вводить ее в заблуждение. И Гермиона, обещая себе впредь быть с ним внимательнее, сдалась:

— Ладно. Я отведу тебя туда. Но ты понимаешь, что это очень опасно? Это Запретный лес, и он не просто так имеет такое название.

— Мы пойдем туда завтра после матча, — и Драко встал из-за стола. — Я хочу убедиться, что ты мне не врешь.

Гермиона лишь сжала губы и проводила его сердитым взглядом: «Малфой определенно точно сошел с ума!».

А из-за стола, находившегося в нескольких метрах от того места, где сидела Гермиона, поднялась Астория Гринграсс, которая вот уже неделю, по возможности, следила за Грейнджер. Наблюдая за ней, она придумывала план, чтобы отвадить ее от Драко. И вот сейчас он был полностью готов. Гринграсс написала несколько писем в магазины, которые работали через совиную почту, заказав необходимые ей вещи для осуществления плана. И отправилась в совятню, чтобы разослать письма.

* * *

Субботний день, в который должен был пройти матч, был ярким и солнечным. Была весна, и снег плавился под яркими лучами, превращаясь в кашу. Воздух был свежим, а из леса слышалось пение птиц, почувствовавших близкое тепло. Драко стоял рядом со своей командой у выхода на квиддичное поле и давал последние наставления Астории. Наконец Монтегю скомандовал:

— Выходим!

Драко поцеловал свою девушку, шепнув ей на ушко:

— Удачи, милая, я в тебя верю.

Она на мгновение прижалась к нему, после чего догнала свою команду и вышла с ней на поле. В ее руках была метла Драко, которую он одолжил ей на эту игру.

Малфой направился к трибунам, где сидели слизеринцы. Но, почувствовав, как в его кармане нагревается зеркальце, остановился, чтобы достать его. «Если хочешь пойти в Запретный лес, то лучше сделать это сейчас, пока все заняты квиддичем, жду тебя за стадионом». И Драко, выругавшись, пошел к выходу.

Грейнджер ждала его у самой кромки леса — маленькая и насупившаяся, похожая на взъерошенного воробушка. Драко подошел ближе:

— Изнываешь от нетерпения меня увидеть? Могла бы уж и потерпеть до окончания матча.

— Почему же мне иногда так хочется тебя придушить, — огрызнулась Грейнджер, глядя в его неизменно ехидные глаза.

— Тебе всегда должно хотеться меня придушить, и если этого в какие-то моменты не происходит, то значит, я теряю хватку. Мне нужно больше тренироваться, — насмешливо отозвался Драко.

— Ты мог бы выбрать и другую мишень для своих приколов.

— Ну что ты, Грейнджер, ты самый ценный экземпляр среди моих подопытных. Уизли и Поттер чуть что лезут в драку, моя девушка истерит, а Лонгботтом рыдает: слюни, сопли - фу!

Грейнджер чуть заметно улыбнулась и спросила:

— Может, и мне тогда стоит начать истерить?

— Не твой стиль, — усмехнулся Малфой и спросил, — ну что, идем?

— Еще не передумал? Запретный лес, агрессивные жители — это очень опасно.

— Иди уже, — и Драко слегка подтолкнул ее в сторону леса.

Грейнджер как-то вся сразу подобралась, сосредоточилась и вынула палочку — похоже, поход в лес ее совершенно не радовал. Сначала они шли по насту, но вскоре снег стал более рыхлым, и они начали проваливаться иногда по колено, иногда глубже, с трудом выползая на поверхность. Одежда намокла и стала тяжелой. Наконец Гермиона не выдержала и попросила:

— Следи за тем, что творится вокруг, а я растоплю снег, иначе мы никогда не дойдем.

— Мы, мы, Грейнджер, когда ты уже перестанешь это произносить?

— Никогда — я не собираюсь потакать твоим заскокам, — и Гермиона направила палочку с потоком горячего воздуха прямо перед собой. Перед ней начала появляться тропинка, которая моментально наполнялась водой. В обуви стало отчетливо слышно хлюпанье. Малфой остановился:

— Дьявол, мои ботинки окончательно испорчены.

На что Грейнджер ядовито отозвалась:

— Нашел о чем горевать, окончательно испорчен твой характер, а ботинки — это так, мелочь. Как ты вообще поймешь, что я привела тебя действительно туда, куда надо?

— Ты можешь не верить, но я не страдаю топографическим кретинизмом. Я помню это место, вон в том ельнике, — Драко взмахнул рукой, — я застрял на своей метле, потом вылетел из него и получил по голове. Значит, осталось немного.

— Это если измерять расстояние в метрах, а если в количестве перепаханного снега, то еще очень даже прилично, — Грейнджер обхватила рукой небольшую веточку, обходя дерево, и взвизгнула, отдернув руку, с которой слетел лукотрус. Драко направил на него палочку, но маленький древесный человечек отпрыгнул в сторону и скрылся на раскидистом дубе.

— Тише, Грейнджер, хочешь привлечь неприятности на свою бестолк… несносную голову? — шикнул Драко и огляделся. В лесу стояла подозрительная тишина: не было слышно ни треска сучьев, ни пения птиц, ни шума ветра — ничего. В лесу так просто не бывает.

Гермиона хотела съязвить в ответ, но это был Запретный лес, и Малфой был прав — здесь стоило вести себя потише. Они, хлюпая и без того мокрыми ботинками по воде, обогнули ельник и подошли к тому месту, где когда-то Хагрид держал на привязи Грохха. Сейчас, к счастью, все было засыпано снегом, и следов пребывания великана почти не было. Лишь обломанные ветки деревьев вокруг, которые в зимнем лесу не особо бросались в глаза. Совсем рядом от этого места был высокий холм, который можно было принять за тот огромный бугор, который представлял из себя спящий Грохх.

— Ну что, убедился? — ядовито шепнула Гермиона. — Можем идти обратно?

Но Драко зажал ей ладонью рот и прошипел в самое ухо:

— Тихо, сюда что-то движется.

Гермиона вцепилась в его мантию и завертела головой — никого не было видно, но тишина стояла такая зловещая, что казалось, в ней можно было задохнуться. Чуть в стороне мелькнула большая тень, и Драко дернул Грейнджер в сторону Хогвартса:

— Бежим!

Они бежали, отчаянно стремясь вперед, разбрызгивая воду под ногами, соскальзывая на снегу, спотыкаясь и едва удерживаясь на ногах. Из ельника, мимо которого они пробежали, вылетел маленький кентаврик и помчался рядом с ними, убегая от опасности. Гермиона бежала впереди, пока не услышала вскрик и звук падения. Она резко затормозила и обернулась: Малфой сидел на снегу, пытаясь подняться. Гермиона моментально оказалась рядом, стараясь ему помочь, и отчаянно шепча:

— Малфой, что с тобой?

— Подвернул ногу, — прошипел Драко с перекошенным от боли лицом. — Беги отсюда, что за гриффиндорский идиотизм играть в благородство!

— Ты совсем рехнулся? — в голосе Грейнджер прозвучало отчаяние, а в глазах блеснули слезы, но все же она не плакала. — Я не могу тебя бросить здесь. Это акромантулы, они сожрут тебя заживо.

Драко не стал спорить и, сжав зубы, заковылял дальше. Гермиона шла следом за ним, оглядываясь каждую секунду назад. Кентаврик неожиданно снова оказался рядом — он был еще совсем ребенком с огромными испуганными глазами. Он молча вскинул рог, висевший на его шее, и протрубил в него. Огромные пауки их нагнали и начали окружать. Драко и Гермиона держались теперь спина к спине и, выставив свои палочки, потихоньку продвигались вперед.

— Гермиона! — крик раздался совсем рядом — к ним навстречу бежали Гарри и Рон. Первый паук набросился со стороны Малфоя, и тот запустил в него огненную струю, которая, достигнув паука, вспыхнула ярким шаром огня, подпалив не только его, но и его соседей.

Рон, оказавшийся уже рядом, нетерпеливо воскликнул:

— Чего вы еле тащитесь! Бежим!

— Малфой не может, он подвернул ногу, — отозвалась Гермиона, внимательно глядя, как Драко создает улучшенную версию заклинания «Инсендио», превращающуюся в огненный шар. — Как ты это делаешь?

Драко быстро объяснил, предупредив:

— Осторожнее, они очень нестабильные, могут вспыхнуть прямо на руке, и не попади в своих. — Драко скрипнул зубами: помимо боли в ноге, он уже успел обжечь руку. И он вновь выстрелил — в акромантула, подлетевшего к маленькому кентавру. Гарри, уже стоявший рядом, уничтожил сеть, летевшую прямо на них. Они встали кругом, глядя в разные стороны, прикрыв собой малыша кентавра и отстреливаясь от пауков.

— Опять эти пауки, — тоненько пискнул Рон, — и их становится все больше!

Двигаться уже не получалось — Драко едва стоял на ногах. Кентаврик опять вскинул рог и затрубил. Договориться о каких-либо действиях было невозможно — они едва успевали произносить заклинание за заклинанием. Руки Гермионы тоже были обожжены, кожа покраснела, покрывалась волдырями и отчаянно болела, но огненные шарики, в отличие от заклинания «Остолбеней», заставляли отступать сразу целую группу пауков. Она взялась за палочку левой рукой — заклинания стали получаться хуже. А из леса послышался переливчатый звук. Малыш кентаврик вновь вскинул свой рог. Вдруг земля задрожала, и из леса послышался топот копыт, свист стрел, и пауки один за другим начали падать, пронзенные этими стрелами. Оставшиеся в живых акромантулы, быстро сообразив, что силы не на их стороне, разбежались по лесу. Гермиона, наконец прекратившая произносить заклинания, выронила из обожжённой руки палочку, а Драко осел на землю, опустив руки в снег. Кентавров было около двадцати, и они быстро окружили ребят. Гермиона и Гарри расступились, выпустив наружу маленького кентаврика, бросившегося к своим сородичам.

— Они спасли жизнь нашего жеребенка, — произнес черноволосый кентавр с гнедым крупом, глядя на дрожавших ребят.

— Они и сами еще жеребята, — отозвался второй, серовато-коричневый. — Ронан, выведи их из леса. Своим поступком они заслужили нашу защиту.

И кентавры растворились в лесу. Остался лишь один, с рыжими волосами и бородой. Он молча сопровождал их, тяжело бредущих по снегу, до опушки. Гарри помог Драко передвигаться, на что тот даже не реагировал. Они остановились на кромке леса, и Гарри приобнял Гермиону:

— Как ты?

Гермиона, прижавшись к другу, ответила тихо:

— Уже нормально. Спасибо вам, мальчики, если бы не вы… — по ее щеке скатилась одинокая слезинка. Драко мрачно следил за обнимающим Гермиону Поттером, и внутри него поднималась волна желания с кем-нибудь подраться. Малфой подавил в себе это чувство и отвернулся к квиддичному полю, над которым уже никого не было — игра закончилась. Драко поднял палочку и призвал свою метлу, и Рон последовал его примеру. Гарри покосился на Малфоя и спросил:

— Как ты собираешься управлять метлой своими обожженными руками?

Драко поморщился и, вскинув тяжелый взгляд на Поттера, спросил:

— У тебя есть еще варианты? Или ты хочешь дотащить меня до Хогвартса?

А, заметив, что варианты у Гарри все же есть, быстро добавил:

— И никакой левитации, я в сознании и не готов проверять твои умения в заклинаниях.

— Я всего лишь хотел предложить довезти тебя на твоей метле до замка, но если ты так категорически против, то мне на это наплевать, — и Поттер повернулся к Уизли.

Драко сморщился и недовольно проговорил:

— Не пойму, за что небеса меня прокляли и послали мне эту толпу гриффиндорцев? — и он протянул метлу Гарри, едва удерживая ее в руках.

— И это твое спасибо? — Уизли с отвращением посмотрел на Драко, но тот сделал вид, что не заметил его слов. Тогда Рон зло предложил:

— Давайте оставим его здесь? Доберется и сам.

— А как же ваше благородство, взаимовыручка, терпение и прочие красивые слова? — скривился Драко, глядя, как Поттер садится на его метлу.

— С терпением ты погорячился, Малфой, и если не остановишься, то проверишь это на практике, — Гермиона села на метлу позади Рона и осторожно обняла его, стараясь не причинять боли своим пострадавшим рукам. И тихо прошептала уже закипающему другу: - Рон, не обращай внимания.

Драко же недовольно пробурчал:

— Поттер, мне тебя еще и обнять придется? Я что сегодня, отобрал конфетку у ребенка? За что мне это наказание?

Гарри сердито отрезал:

— За твое неуемное любопытство. Между прочим, я бы тоже предпочел объятия Гермионы твоим, но я же не жалуюсь!

Наконец Гарри смог взлететь, везя за спиной ворчащего Малфоя. А Рон полетел за ним следом.

В больничном крыле, куда Гарри и Рон довели Драко, сердито переругиваясь по дороге, было тихо и спокойно. Охнувшая при виде ожогов мадам Помфри быстро обработала раны и велела провести в больничном крыле пару часов, чтобы удостовериться, что все заживает так, как надо. Драко вытянул забинтованную ногу, глаза слипались — мадам Помфри влила в каждого четверть пинты сонного зелья. Неизвестно, поверила ли медсестра в то, что ожоги возникли из-за взорвавшегося в котле кипящего зелья, но больше она ни о чем не спросила, лишь покачав головой. Драко повернул голову к Гермионе и встретился с ее глазами. Она свернулась на кровати клубочком и смотрела на него.

— Ну что, убедился, что в лесу ничего нет, кроме опасности для жизни?

— Я видел акромантулов, видел пустую поляну, но все равно я тебе не верю, — ухмыльнулся Драко, наблюдая за тем, как Грейнджер поправляет подушку и устраивается поудобнее. — Что твои дружки делали в лесу?

Вопрос Драко заставил приоткрыть глаза уже начавшую засыпать Грейнджер:

— Я рассказала им, что ты требуешь похода в лес, они мои друзья и поэтому решили подстраховать нас. Как видишь, не зря.

— Значит, ты с ними помирилась.

— Какой ты наблюдательный, просто диву даешься, глядя на такого сообразительного слизеринца, — отозвалась Грейнджер.

— А что у тебя с Поттером?

Гермиона улыбнулась и не стала отвечать на вопрос. Драко передернуло: да почему он вообще интересуется этим фактом? Но, не выдержав, повторил:

— Грейнджер, что у тебя с этим лупоглазым?

— Странно, что тебя это интересует, — хмыкнула Гермиона и добавила, — я же не спрашиваю, что у тебя с Гринграсс.

— Потому что бессмысленно спрашивать то, что и так всем видно, а вот Поттер темная лошадка, он же еще недавно таскался за китаянкой? — Драко не отводил глаз от Грейнджер. Но она лишь зевнула и сонно произнесла:

— У меня ничего нет с Гарри, он мой друг, — и Гермиона закрыла глаза.

Сонное зелье теплым одеялом накрыло расслабившегося Драко, и он, последовав примеру Грейнджер, тоже прикрыл глаза и негромко произнес:

— Спасибо, что не бросила в лесу, Грейнджер.

И он уснул, не заметив короткой улыбки засыпающей Гермионы.

* * *

Через несколько дней, после урока окклюменции, Драко смог задержаться в лаборатории профессора Снейпа. Он вызвался помочь проследить за зельем, которое следовало через полчаса перемешать семь раз по часовой стрелке и один раз против часовой, после чего погасить горевший под котлом огонь, оставив зелье настаиваться до утра. Для Драко это было привычным действием, и ему нравилось возиться в лаборатории зельеварения. Пока зелье готовилось, он бросился к столу Снейпа и обыскал все ящички, но ничего похожего на дневник из своих воспоминаний не нашел. Тогда он начал методично осматривать шкафчики с книгами. И спустя четверть часа, наконец, наткнулся на то, что искал, и быстрыми взмахами палочки начал делать копии листов пухлого дневника с помощью заклинания, которому его научила Грейнджер. Но, успев сделать буквально несколько страниц, он услышал скрип открываемой двери — это возвращался Северус Снейп. Драко бросил дневник на место и кинулся к котлу — к его счастью, как раз вовремя, чтобы зелье не успело закипеть — и начал его размешивать. Было уже поздно, и надежды на то, что появится возможность еще раз добраться до дневника, не было. И Драко, успевший спрятать свои копии в сумку, быстро направился в сторону слизеринских подземелий.

По дороге он нагнал Асторию, возвращающуюся с тренировки. Она была мрачная и сердито покосилась на Драко, когда он к ней приблизился.

— Все еще дуешься? — поинтересовался Малфой, идя рядом с насупленной Гринграсс.

— А как ты думал я должна реагировать, если ты ушел с моей первой игры, которая была так важна для меня!

Драко поморщился:

— Ты опять начинаешь? Может, хватит уже? — ему совершенно не нравилось поведение подруги, которая обвиняла его в том, что слизеринская команда проиграла по его вине. «Если бы я не видела, как ты уходишь, то не расстроилась бы и смогла поймать снитч!», — заявила Астория после игры, едва лишь заметив своего парня. «Нечего было смотреть по сторонам, вместо того, чтобы сосредоточиться на поиске снитча», — мрачно посоветовал он. После чего, выслушав несколько неприятных эпитетов в свой адрес, развернулся и ушел, кинув напоследок: «Поговорим, когда ты успокоишься».

— И Грейнджер на игре тоже не было! — зло сощурив глаза, Астория кинула мимолетный взгляд на Драко. Он же, резко выдохнув, постарался ответить как можно спокойнее:

— Если ты вместо того, чтобы высматривать снитч, крутила головой в поисках меня и Грейнджер, то неудивительно, что Чанг оказалась первой.

— Ты был с ней? — казалось, Гринграсс совсем его не слышала в своей отчаянной ревности.

— Началось. Я не готов выслушивать эти бредни, — бросил Драко и, оставив подругу одну, ушел вперед.

— Я видела, что вы оба оказались в больничном крыле, — отчаянно произнесла она вслед, но он даже не обернулся. Астория осталась провожать его злым взглядом. Сегодня утром ей пришла последняя необходимая ей посылка — Грейнджер больше не будет ошиваться рядом с ее любимым парнем.