Памблчук (Pumblechook) (гет)

Извивающиеся реки кирпично-красных дымовых труб, извергающих клубы сажи и пепла, обозначили приближение накрытого смогом города. Ровные ряды фонарей заливали закопченные, заплеванные жвачкой тротуары оранжевым светом. Колокола церкви Св. апостола Томаса пробили восемь, когда Северус снизил мотоцикл над Финсбури парком, и они, совершив поворот, подлетели к полутемной площади Гриммуальд.

Фара замигала и погасла, отказывающий двигатель мотоцикла застучал и завыл. Приземление оказалось самым худшим за всю дорогу – коснувшись земли, мотоцикл подпрыгнул, попав колесом в выбоину на дороге, и Северусу с трудом удалось удержать равновесие. Острые ногти на ногах Памблчука процарапали камни, осветив темноту шлейфом искр. Миртл завизжала от восторга. Посмертное существование придало ей дерзкую храбрость, не разделяемую ее испуганными компаньонами.

Двигатель, наконец, заглох, и они накатом доехали до середины площади. Северус опустил подножку, осторожно слез с мотоцикла, потянулся и подвигал плечами. Потер онемевшие руки и обругал мотоцикл.

– Больше никогда, — поклялся он, согревая дыханием замерзшие пальцы.

— Ты замерз? – прошептала Гермиона, приняв руку Северуса и спрыгивая с железного коня. Северус едва заметно кивнул. – Подозреваю, сейчас ты не отказался бы от собственной шерстяной шапки, — сказала она, ласково улыбнувшись. Озорно подмигнув и небрежно взмахнув палочкой, она освободила Памблчука от уз. Северус фыркнул, но благоразумно оставил при себе свои комментарии. Вместе они прошли через площадь, к просвету между домами одиннадцать и тринадцать. Дементор, приведение и леший шли сзади, как послушные, хоть и несколько разномастные, дети.

Гермиона остановилась и сжала руку Северуса.

– А к лешим применимо заклятие верности? – она вытащила разорванный в мелкие клочья кусок бумаги и, нагнувшись, протянула его Твигги, проглотившему предложенное. Его сразу же вырвало. – Очевидно, нет, — вздохнула она.

Неловко обвив руками талию Гермионы, Северус притянул ее к себе, и они вместе пошли к величественно грязному дому, раздвигающему соседние.

– Ты обладаешь завораживающей, неистребимой способностью заботиться обо всех и обо всем, — прошептал он ей на ухо. Памблчук ощутил окутавшую девушку волну эмоционального возбуждения и замешательства, смешанных в неравных пропорциях. От Северуса исходил теплый свет восхищения и что-то еще – кажется, страстное желание находиться рядом с девушкой каждую секунду. Дементор отвернулся и поймал взгляд Миртл. Ее прозрачные ресницы затрепетали за толстыми стеклами очков, а на губах расцвела улыбка. И он, наконец, понял. Его собственный желудок тоже затрепетал. Это чувство было любовью.

Альбус их ждал. Так, как будто знал точный момент их прибытия, он открыл дверь и пригласил их внутрь. Когда они дошли до кухни, он заговорил, обращаясь исключительно к Северусу:

— Вы добились успеха?

Стоя в темноте, перед закрытой кухонной дверью, Северус ответил:

— Добились.

Альбус толкнул дверь, и его глаза радостно блеснули в свете свечей. Он наградил компанию одобрительной, отцовской улыбкой.

– Проходите, разрешите нам выслушать вашу историю и согреть ваши сердца и руки кружками с горячим супом. Памблчук отступил, пропуская вперед остальных. Директор внимательно посмотрел на него поверх голов друзей, входящих в теплую кухню. Памблчук подплыл к нему, бровь Альбуса изогнулась:

— Как ты себя чувствуешь?

— Непривычно больным, директор. Действительно редкое ощущение. Правду сказать, мне никогда прежде не доводилось употреблять так много душ за такой короткий промежуток времени, но, даже, несмотря на это, я не совсем в порядке.

На самом деле, Памблчука тошнило настолько, что он съел бы собственный аппендикс, если бы это помогло ему избавиться от неприятных ощущений.

Альбус подался вперед и положил почерневшую высохшую руку на плечо Памблчука.

– Я понимаю.

Без объяснений он провел дементора в кухню и усадил среди остальных. Раскрыв объятия, старый волшебник встал во главе стола и поприветствовал вернувшуюся компанию.

– Вы превзошли мои самые смелые ожидания, достигнув столь многого за такое короткое время. Студентка, дементор, привидение… о, а это? – Альбус увидел Твигги, — …и леший, — тепло добавил он, — добились успеха там, где остальные потерпели сокрушительное поражение.

Гермиона, хоть и выглядела усталой, расправила плечи, услышав славословие директора. Довольная Миртл заулыбалась во весь рот. Как всегда скептично настроенный Северус не купился на похвалу – он ожидал «но».

— Но, — серьезно сказал Альбус, — наша миссия еще не закончена. Необходимо найти последний кусочек паззла.

— Нагини, — ахнула Гермиона, подавшись вперед и безнадежно вглядываясь в лица товарищей.

Альбус опустился на свое место.

– Да, мисс Грейнджер, Нагини. Ее необходимо найти и уничтожить. Каким образом мы сможем решить такую трудную задачу?

Гермиона и Миртл ссутулились, погрузившись в размышления. Северус молча, невыразительно и выжидающе смотрел на директора. Памблчук понятия не имел, кто такая Нагини, и потому не стал вмешиваться в странную сцену. Твигги, похоже, тоже не знал ничего о Нагини и совершенно не беспокоился по этому поводу. Маленький леший уселся на стол, погладил палочку-на-одно-заклинание и прослезился, ощутив неровную поверхность и грубо обрезанные края деревяшки.

Памблчук наклонился к Миртл.

— Кто такая Нагини?

— О-о-о-о, действительно большая змея. Не такая большая, как василиск, но все равно устрашающая. Она – питомица…

Дверь распахнулась и Аластор, вращая волшебным глазом, ворвался внутрь, держа в руках свитки пергамента. Твигги едва успел отскочить, когда свитки посыпались на стол, и экс-аврор занял свое место возле очага.

– Вы вернулись.

— И вернулись с триумфом, — сказал ему Альбус. – Может быть, мы уделим немного времени перечислению их достижений.

Хмури крякнул.

По мановению палочки директора пергаменты развернулись, явив рисунки и описания предметов, содержавших частицы души. Со следующим взмахом перед смертными возникли чашки с горячим супом. Третьим и последним, директор сотворил стакан с охлажденной слизью улиток, и поставил его перед Памблчуком. Тот благодарно кивнул. Хмури тоже вытащил палочку и превратил свой суп в солодовый виски, правда, оставив гренки.

— Мы уничтожили зло, содержавшееся в дневнике, медальоне, кольце, палочке и чаше, — сказал Альбус, по очереди указывая на пергаменты. Потом призвал пергамент, лежавший внизу, под остальными. На нем была изображена описанная Миртл змея, подозрительно рассматривающая общество сквозь прорези глаз. Тонкий язык быстро мелькнул, впитывая запахи. Памблчук поднял пергамент и уставился на змею, но та не дрогнула и не отступила. Он положил картинку обратно на стол.

— Есть какие-нибудь выдающиеся идеи, Диньдилинь? – спросил Хмури, сверля Гермиону здоровым глазом.

Северус тут же бросился в атаку:

— А у тебя?

Хмури начал подниматься, но Альбус поднял руки, успокаивая занявших боевые позиции магов.

– Ссорой делу не поможешь, Аластор!

Хмури снова уселся, не отрывая злобного взгляда от Северуса.

— Мне кажется, — тихо сказала Гермиона, — мы должны рассмотреть эту проблему под другим углом. – Альбус ободряюще кивнул, сохраняя молчание и давая ей сделать выводы, к которым сам, без сомнения, уже пришел. Гермиона заговорила громче, напористо высказывая свои мысли. – Мы не сможем просто взять и уничтожить Нагини так же, как остальные предметы. Она всегда рядом с Сами-Знаете-Кем и, уж конечно, нанесет ответный удар.

— Обязательно, — согласился Хмури. Его волшебный глаз вращался в глазнице, следя за Твигги, который, пытаясь подольститься к Гермионе, помешивал ее суп своей крохотной палочкой. – У нее, кстати, имеется внушительная пара клыков.

— Возможно, я смогу отвести ее подальше от Тома? – предложила Миртл.

— Аластор улыбнулся привидению. – Может и сможешь. А может, среди нас найдется еще кто-то, кто сможет приблизиться к змее не вызвав подозрений?

— Ну… — заколебалась Гермиона. – Памблчук.

— Памблчук, — согласилась Миртл.

— Я – за. Памбле-чуук, — повторил Хмури. Судя по всему, это предложение совершенно не удивило пожилого мага.

— Среди нас есть двое, каждый из которых может приблизиться к Тому, не вызвав подозрений, — подвел итог Альбус, — Северус и Памблчук.

— Я?

На лице Альбуса возникло удовлетворенное выражение, и он откинулся на стуле.

– Объясните нашему дементору, почему он может проскользнуть в стан врага незамеченным, мисс Грейнджер.

Гермиона повернулась к дементору:

— Памблчук, все остальные дементоры перешли на сторону Лорда, — Хмури кашлянул, его волшебный глаз нервно задергался. Гермиона взглянула на него и быстро сменила курс, — Ты-знаешь-кого, Тома Риддла, Темного Лорда.

Памблчук кивнул. Он слышал о Риддле.

– НЕ хочу тебя задеть, но все дементоры выглядят одинаково…

— …Для нас, — тут же добавил Северус.

— Не для меня, — сказал Хмури, мигнув.

Памблчук поднес стакан к губам и отхлебнул слизи. Он не совсем понял, что именно имела в виду Гермиона.

— Мы хотим, чтобы ты вернулся к своим товарищам, — медленно сказал Альбус, давая дементору время осознать значение его слов. – Ты вернешься домой.

Памблчук захлебнулся напитком, забрызгав слизью полкухни.

– Домой? – Он попытался проникнуть в душу директора, ища фальшь. – Но, я же изгнан.

— Тебя примут обратно, — объяснил Северус, — как только узнают, что Блэк мертв. Я приведу доказательства его смерти, и дементоры снова впустят тебя в свой круг.

— Мадлин не прощает, Северус.

— Мадлин? — растерянно спросила Гермиона.

— Глава их коллектива, — сказал ей Альбус. – Первый среди равных, если вам угодно.

Памблчук кивнул. – Он — наш лидер и самый искусный в мире игрок в судоку. Как мы сможем убедить его принять меня обратно?

— Северус отведет тебя к Мадлину и объяснит подробности твоего дела. Он может быть чрезвычайно убедительным, — сказал ему Альбус. Хмури фыркнул и пробормотал нечто неразборчивое, обращаясь к своему виски.

— Я просто скажу, что мы нашли тебя в лесу, — объяснил Северус, игнорируя колкости Хмури. – Принципиально важно не пытаться лгать. Дементоры почувствуют ложь, еще до того как она будет произнесена.

— Значит, ты скажешь, что мы нашли его в лесу и просто опустишь события последних дней? – спросила Гермиона.

Северус позволил себе лукаво улыбнуться:

— Точно.

* * *

Миртл хихикнула. – Сильнее, — подтолкнула она его. – Он попробует воспользоваться магией!

Памблчук повернул дверную ручку и держал ее до тех пор, пока механизм полностью не замерз. Они находились в спальне Северуса и старались принять самые эффективные меры, чтобы не позволить магу попасть внутрь. Это был новый план Миртл, призванный сблизить Гермиону и Северуса. Дементор страстно желал угодить любимой, и потому просто выполнял все ее приказания.

Удостоверившись, что дверь запечатана, Миртл проплыла к окну, потом к камину, глубоко о чем-то задумавшись.

– Как долго тебя не будет? – спросила она.

— Сложно сказать, моя призрачная королева. Если мне позволят вернуться к дементорам, я должен буду найти Нагини и запечатлеть поцелуй.

— Но ты вернешься? – отличительной чертой Миртл было умение бить точно в цель. К счастью для Памблчука, звук приближающихся к двери шагов избавил его от необходимости отвечать на щекотливый вопрос. Миртл собралась было повторить, но он шикнул на нее, приложив к губам палец.

— Нет, иди сюда, — послышался голос Гермионы. – Я хочу поговорить с тобой один-на-один. – Миртл промчалась к двери и многозначительно пошевелила бровями в сторону Памблчука. Оказалось, что в их вмешательстве не было необходимости.

— Мне не следовало бы, — предупредил Северус. До них донеслись шаги и тихий щелчок закрывшейся двери.

Миртл просунула в дверь прозрачную голову, оставив в пределах видимости Памблчука только плечи и все, что находилось ниже. Когда она втянула ее назад, лицо улыбалось от одного прозрачного уха до другого.

– Все вышло именно так, как я и планировала. Они пошли в ее спальню! Как бы нам выяснить, о чем таком личном они собираются разговаривать? — Она наморщила лоб, обдумывая следующий план действий. Внезапно она с фантастической скоростью подлетела к окну и просочилась сквозь грязную раму. – Пойдем, — позвала она, паря за окном и маня его пальцем.

Памблчук не обладал способностью проходить сквозь твердые предметы. Вместо этого он приоткрыл форточку ровно настолько, чтобы проскользнуть в образовавшееся отверстие. Вместе они с Миртл взлетели в ночное небо, поднялись над крышей, перелетели через здание, и зависли над задним двором, как раз напротив единственного освещенного окна – спальни Гермионы.

— Не будь таким глупым, — услышали они ее голос. — Времена сейчас отчаянные – мы на войне, ты сам сказал об этом прошлым вечером. Нам обоим нужен отдых.

Миртл уселась на трещиноватый деревянный подоконник и, посмеиваясь, занялась подслушиванием. Памблчук чувствовал себя несколько неловко, и когда первые ледяные капли дождя ударили по стеклу, он начал терять интерес к происходящему. Мечтательно подумал о комковатой постели в продуваемом насквозь коридоре и вздохнул, неохотно усаживаясь рядом с Миртл – любовь была трудной работой.

Ему не было слышно того, что говорил Северус. До него доносился только неразборчивый, мягкий профессорский баритон. Должно быть, он сказал что-то забавное, потому что Гермиона рассмеялась.

– Я думаю, ты отлично вел мотоцикл – мы всегда попадали туда, куда было нужно… некоторым образом.

То, что вслед за этим сказал Северус, изменило ее настроение. Следующий вопрос Гермионы прозвучал тихо и задумчиво, как будто все это время был у нее на уме:

— Почему ты поцеловал меня?

Миртл возбужденно заерзала в ожидании ответа Северуса. Услышав его, она засияла, и триумфальное выражение на ее лице показалось Памблчуку бесценным. Сам дементор услышал только неразборчивое бормотание друга. Зато он ясно расслышал неожиданное признание Гермионы.

— Еще с той ночи, когда погиб Седрик, — сказала она, — когда ты выступил против Корнелиуса Фаджа, а потом вернулся к Темному Лорду, рискуя всем ради Ордена, я решила, что ты — самый смелый человек из всех, кого я знала. – Возникла еще одна долгая пауза. – Да, я была там в ту ночь, под окном… что? – ее голос прервался.

Наконец Памблчук смог услышать Северуса, тихий голос которого резко усилился и стал ближе. – Я сказал, что за окном кто-то есть!

Миртл уперла руки в бока и взлетела на крышу. Памблчук попытался последовать за ней, но его мантия зацепилась за расщепленный подоконник. Попавшись, как рыба на крючок, он упал вниз, как раз вовремя. Гермионины шторы распахнулись, и оконная рама взвизгнула, когда ее с силой открыли. Памблчук висел вниз головой, как в ловушке, удерживаемый застрявшими в подоконнике рваными концами мантии.

Он увидел слепящую вспышку молнии и услышал голос Северуса:

— Ты была права, Гермиона. Здесь никого нет. – Раздался взрыв грома и небеса разверзлись, обрушив на город настоящий ливень. Еще одна молния осветила небо. Сквозь следующий раскат грома он услышал, как окно Гермионы захлопнулось.

Памблчук вздохнул с облегчением. Его не поймали. Дождь залил его глаза, когда он снова поднялся наверх и вцепился в подоконник кончиками пальцев. Сильная рука схватила его за запястье. Тяжело сглотнув, он поднял глаза и увидел Северуса, который смотрел на него в упор, сжимал его запястье как будто в тисках, и направлял на него палочку. Его яростные глаза метали молнии.

– Ты…!

— Добрый вечер, Северус. Приятная ночь, не так ли?

Северус стряхнул с ресниц капли дождя.

– Нет.

Памблчук промок до костей, и капли с его подбородка стекали на руку Северуса. Рассерженный и раздраженный профессор, этого, казалось, не замечал. Он подтянул к себе дементора и проворчал ему в ухо:

— Мне следовало бы позволить тебе утонуть.

Гермиона поспешила к окну.

– Памбл! Что, скажи на милость, ты там делаешь? Северус, помоги ему, он промок!

Выдавив из себя улыбку, Северус уступил.

– Как хочешь.

Он втянул Памблчука в окно и уронил на ковер бесформенной кучей.

Взмахнув палочкой, Гермиона разожгла огонек, быстро превратившийся в яркое пламя. Из камина раздался тонкий испуганный визг, и пламя погасло, когда Миртл покинула укромное место и по дымоходу взлетела обратно на крышу.

Северус взмахнул своей палочкой, и окно закрылось по-настоящему.

– Сможем мы когда-нибудь остаться одни? Или меня так и будет преследовать эта ободранная компания отщепенцев и призраков? — вопросил он. Памблчуку стало стыдно. Северус сердито шагнул к камину и снова зажег огонь, но так, чтобы он только тлел. – Осталось еще, чтобы сюда явился этот несчастный леший…

Гермиона зашуршала возле кровати, убрав из поля зрения свою свернутую мантию.

– Здесь нет леших, — соврала она, заталкивая мантию под кровать.

Огонь был невыносимо теплым, но зато сушил Памблчука быстро и эффективно. Отключившись от обличительной речи Северуса, он подобрался поближе к камину. Пар поднимался с каждого дюйма его вымокшей мантии. Мягкое мерцание язычков пламени укачало его, он опустил голову на деревянный пол и засмотрелся на их танец. Зачарованный, он незаметно заснул.

Подушка была удушливо мягкой. Ситцевые кружевные простыни накрыли его, прилипая к лицу и царапая плоть. Огонь потрескивал под горшком с пороховой ухой, которую помешивал Хагрид. Две куклы Барби играли в судоку, отвратительно смеясь идеально нарисованными розовыми губами, а их большие глаза выражали ему категорическое неодобрение. Стейси и Граф кружили по его подушке, держа в руках чашу, палочку, медальон и кольцо.

— Только змея, — говорили они. – Если он убьет змею… — Подушка засосала его в свои пуховые складки. Он попытался вырваться на свободу, но чем больше он сражался, тем мягче становилась подушка.

— …Думаю, да, — прошептала Гермиона. – Похоже, ему снится дурной сон.

Памблчук частично проснулся. Его мантия была совершенно сухой, настолько сухой, что стала жесткой. Еще у него болела шея. Он лежал неподвижно, вытянувшись возле огня, слишком усталый, чтобы предпринять попытку подняться. В комнате было темно, единственная свеча горела на прикроватной тумбочке. Гермиона сидела на постели, Северус застыл на стуле возле двери.

— Меня совершенно не удивляет, что ему снятся кошмары, учитывая, чем мы его накормили, — тихо прошептал Северус. – Отнести его в коридор?

— Нет, оставь его здесь, — ответила Гермиона. Последовала долгая пауза. – Вы не должны спать на стуле, профессор.

Северус ответил так тихо, что Памблчук едва расслышал его.

– Моя неспособность попасть в собственную спальню поставила меня в безвыходное положение.

Он стал подниматься.

– Я заночую в кухне.

— Но в кухне спит Хмури, — запротестовала Гермиона. – Неужели ты предпочтешь устроиться рядом с ним? – Между ними повисла плотная тишина. Они смотрели друг другу в глаза. – Мы будем просто спать.

— На кровати с балдахином, — отметил Северус, — без пижам. – Гермиона подавила смех, зажав рот ладонью. Расценив ее веселье как вызов, Северус встал и снял мантию. Он потратил невероятное количество времени, укладывая ее на стуле, потом неловко вынул запонки из манжет. Гермиона зачарованно наблюдала за ним с постели. Наконец Северус разделся, разгладил сгибы длинных кальсон, и попытался принять сдержанный вид.

— Иди сюда, — сказала Гермиона, вытянув руку. – Я хочу поговорить с тобой.

Северус подошел к постели, вместе с мантией сняв с себя притворство. Щит и маска упали, исчезли, он сбросил их вместе с сюртуком. Он взял Гермиону за руку, и Памблчук почувствовал, что профессор сейчас эмоционально обнажен так, как не был еще никогда. Он присел на кровать, как можно дальше от Гермионы и неловко устроился на постели, так, как будто проглотил Нимбус 2000.

– Расслабься, — попросила Гермиона, — пожалуйста.

Она погладила его по руке и скользнула поближе, настолько близко, что смогла дотронуться до его локтя, провести пальцами по мышцам предплечья, другой рукой лаская плечо, бедро…

— О чем, — прохрипел Северус, — о чем ты хотела поговорить?

Убрав обе руки, Гермиона тихо сказала:

— О Памблчуке.

К удивлению дементора, Северус заметно расслабился, услышав его имя. Памблчук чувствовал его напряжение, исходящее от каждой точки, до которой дотронулась Гермиона.

– Одно упоминание этого специфического создания действует на человека как холодный душ, — чистосердечно признался Северус.

Сморщив нос, Гермиона кивнула.

– Есть немного. Так… — она села и откинула одеяло, приглашая Северуса присоединиться. – Так теплее.

Его не нужно было просить дважды. Северус скользнул под одеяло и подложил подушку под спину, устраиваясь поудобнее.

– Так что о Памблчуке? – прошептал он.

— Ты способен слышать его, так ведь? Я не обвиняю тебя, просто я это заметила. И хочу знать, почему ты держал это в секрете. Почему не сказал мне? Зачем скрывал?

Северус сглотнул. Отвернулся от девушки, будучи не в состоянии посмотреть ей в глаза.

– Кажется, я был недостаточно осторожен, — только и смог сказать он.

Она покачала головой.

– Совсем нет, просто я наблюдательна и не была пьяна во время той вечеринки. Ты прервал стихотворение Памблчука и закончил его за него. Ты реагировал на кое-что из того, что он говорил. Я перестала переводить тебе два дня назад, а ты этого не заметил.

Она пожала плечами.

– Почему?

Он снова повернулся к ней. Посмотрел на нее взволнованно, взглядом умоляя понять, и сказать то, о чем, как он надеялся, она уже догадалась.

– Ты не знаешь? – Северус позволил паузе затянуться. Когда она не ответила, он вздохнул. – Куда бы ты уехала, если бы я не нуждался в тебе, как в переводчике? Где бы ты встретила Рождество, Гермиона?

— Дома, — ответила она растерянно, — или с мальчишками в Норе.

— С мальчишками, — медленно повторил Северус. Он дотронулся до нее кончиками пальцев, и провел ладонью по плечам так, как будто она была сделана из драгоценного камня. – Ты не для мальчишек, Гермиона.

— Значит ты…

— …солгал? Совершенно верно. Я увидел возможность удержать тебя рядом с собой и вцепился в нее обеими руками. – Северус улегся на постели, смяв подушку. Посмотрел на потерявшую дар речи Гермиону. – Я не злоупотребил ничем. Я не ожидал, что появление Памблчука даст мне какой-нибудь шанс. И точно так же не ожидал, что спустя всего несколько дней, мы будем делить постель. – Гермиона, должно быть, улыбнулась этим словам, потому что Северус улыбнулся ей в ответ. – Я не показываю свои кальсоны кому попало, знаешь ли.

Гермиона рассмеялась:

— Легко понять, почему – они безобразны!

— А что ты прячешь под мантией? – забросил удочку он, приподняв одеяло настолько, чтобы заглянуть под него. – А, я заметил футболку с надписью «Привет, киска».

Гермиона стукнула его по рукам и быстро зарылась в одеяло. Северус поцеловал ее в лоб и повернулся к ней спиной. – Спокойной ночи, Грейнджер, — ласково сказал он.

Гермиона тоже повернулась к нему спиной и ерзала под одеялом до тех пор, пока Северус протестующе не заворчал.

– Спокойной ночи, Снейп, – быстро сказала она. Сейчас ее лицо было повернуто в сторону камина, и Памблчук увидел, что на нем играет широкая, сияющая улыбка. Они лежали молча, Гермиона даже закрыла глаза, Памблчук последовал ее примеру. Через несколько минут раздался хруст простыней.

– Тебе тепло? – шепнула она.

Северус произнес что-то невнятно-лукавое, девушка глубоко вздохнула, простыни снова захрустели, а пружины кровати скрипнули.

– Мне хорошо, — прошептал он в ответ. Возникла пауза, потом еле слышное: — Ощущать тебя так приятно.

Памблчук позволил себе улыбнуться. Ему очень нравилась эта пара. Эйфория, излучаемая его другом, сияла чистым золотом. Открытые эмоции Северуса сочились возбуждением, заботой и страстью. Чтобы удержаться от желания подкормиться их счастьем, дементор попытался сосредоточиться на пушистых котятах и перинах из гусиного пуха.

Не вызывающий сомнений мягкий звук присосавшегося к раковине вантуза, ассоциирующийся с поцелуями не-дементоров, вернул его с небес на землю. Будучи не в состоянии уснуть, он расправил затекшие конечности и мягко поднялся на полдюйма над полом. Скормленная ему душа, в очередной раз наполнила его утраченной было силой, и сейчас он мог совершить любой маневр. Он ощущал себя крутым, как вареное яйцо. Времена, когда он носил пушистые тапочки и служил вешалкой для мантии, остались далеко позади. Мотоциклы предназначались смертным, а вилы – чертям. Памбл начал жизнь с чистой страницы. Ему оставалось только решить, как бы перестать служить парящим ковриком перед камином Гермионы, и он был бы полностью готов к триумфальному возвращению в родные пенаты.

Поцелуи внезапно прекратились.

– Еще немного, и я не смогу остановиться, — предупредил Северус, чистосердечно надеясь, что его словам не придадут значения. Гермиона, должно быть, тоже почувствовала его надежду. Поцелуи стали более медленными, томными, наполненными обещанием продолжения. Эмоциональный радар Памблчука зашкалило от подобной нежности, он испугался, что его единственная барабанная перепонка лопнет. Он упал обратно на ковер, сильно ударившись потрескавшимся бедром.

Снаружи церковный колокол пробил час. Гермиона и Северус уснули в объятьях друг друга. Отчетливое глубокое дыхание и удушливое марево снов наполнили спальню. Медленно и очень осторожно Памблчук расправил затекшие конечности и по потертому ковру отполз от угасающего огня. Тихий шорох из-под кровати заставил его насторожиться. Он замер и подождал, пытаясь сознанием уловить источник шума.

Он ощутил присутствие существа размером не больше докси. К нему вернулся аппетит, он тихо понюхал воздух, пытаясь поймать запах восхитительно кислого яда злобных шестиногих феек. Кончики его пальцев медленно подкрались к кровати и замерли с терпением пантеры, выжидающей жертву. Раздался тихий хруст накрахмаленного хлопка, когда Гермиона повернулась во сне.

Внезапно тонкий, писклявый голос прошептал:

— Люмос! — и под кроватью засиял яркий свет. Замигав, Памблчук смог разглядеть только силуэт лешего Твигги, творчески применившего палочку Северуса. Тщательно отполированная темная древесина мерцала, отражая собственный свет. Твигги постучал ею по своей пустой голове, надулся и что-то поправил клешневидными пальцами. Снова стукнул себя по голове, и на кончике палочки расцвел букет африканских фиалок. Твигги улыбнулся и одобрительно похлопал палочку, прежде чем отложить ее в сторону.

Озадаченный Памблчук растянулся на ковре, наблюдая за Твигги, взявшимся за палочку Гермионы. Тот склонил крошечную голову к лежащей у него на коленях палочке. Потер, потыкал, помахал и согнул ее, простукивая и проверяя по всей длине, от рукоятки до кончика. Наконец, произнес «Люмос», точно так же, как с палочкой Северуса, но настроил ее так, чтобы она выдавала пять разных уровней яркости, включая яркое ослепительное сияние. Хвастаясь, он трансфигурировал вязаную диванную подушку в кактус. Думая, что его никто не видит, Твигги легонько поцеловал Гермионину палочку. Древесина виноградной лозы засветилась зеленью и покрылась волшебными виноградными листьями, которые Твигги оборвал и съел один за другим.

Утолив голод, прилежный леший аккуратно положил обе палочки туда, откуда они были взяты. Палочка Северуса скользнула под его подушку, Гермионина вернулась в карман брошенных джинсов. Под конец, при свете полной луны он собрал фиалки и положил их в раскрытую ладонь Гермионы. Потом уютно устроился в ее кудрявых волосах и мирно заснул.

Наконец-то получивший возможность двигаться без того, чтобы быть замеченным, Памблчук поднялся в воздух, прокрался в тень, тихо и осторожно отворил дверь и скользнул наружу. Легкий ветерок, вызванный его движением, загасил свечу. Гермиона застонала и заметалась, разбудив Северуса.

— Шшш, я здесь, — успокаивающе сказал он, сжав ее ладонь. Гермиона затихла. Северус разгладил ее лоб и нежно поцеловал в щеку. – Тебе не нужно бояться.

Он повернулся в сторону открытой двери и дружески кивнул Памблчуку. Отпущенный на свободу дементор выскользнул в коридор.

* * *

— Вы, несчастные кобели, когда-нибудь спите? – пробурчал Аластор, выдохнув зеленую алкогольную дымку. Он был пьян.

Памблчук кивнул. Дементоры спали, просто не очень часто, и уж конечно не после того как высосали чью-нибудь душу – это могло навеять дурные сны.

Бесцельно блуждая по дому, он натолкнулся на Хмури, который сидел на узкой лестнице, ведущей на чердак. Аврор дремал. Его волшебный глаз смотрел на Памблчука, но настоящий был плотно закрыт. Пожав костлявыми плечами, Памблчук обвил рукой талию Хмури и положил руку аврора себе на плечи. Вместе они заковыляли по ступенькам. Пальцы ног Памблчука, тащившего тяжесть, отмечали каждый шаг тихим стуком.

— Ты боишься? – пробормотал Хмури. – Боишься возвращаться к своим дементорам?

Памблчук покачал головой.

– Не боюсь. Я не боюсь ничего, кроме мыльной пены и одного конкретного коварного продавца подержанных арф. Но, должен признать, что немного нервничаю. Мадлин не склонен прощать, его поведение изменчиво и непредсказуемо. Он может позволить мне вернуться как блудному сыну, а может прогнать меня навсегда. Я все пойму по его приветствию. Если все будет в порядке, он назовет меня по имени. В противном случае…

Хмури, конечно, не мог его слышать, но, высказав свои мысли, Памблчук успокоился. Периодически спотыкаясь, они дошли до затхлого чердака. Памблчук опустил ворчливого мага в мягкое кресло, слегка пожеванное гиппогрифом. Осторожно поманив пальцем, он призвал флягу Хмури из кармана мантии пожилого волшебника и открутил крышку. Запах алкоголя оживил мага, который попытался сесть прямо, дотянулся до фляжки и сделал большой глоток. Стер с губ янтарные капли и снова откинулся в кресло.

– Ты лезешь в самое пекло, сынок, — сказал он, — ты должен бояться. Страх поможет тебе сохранить мозги.

Памблчук, повидавший ворота в рай, подумал, что пекло звучит довольно соблазнительно. Тем не менее, он кивнул – он понял, что имел в виду Хмури.

– Я буду бдительным, мой нетрезвый друг.

— ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! – внезапно проорал Хмури, сжав кулак и пронзив им воздух.

Памблчук отступил, чтобы пожилой маг не ткнул его в подбородок. Что-то попалось ему под ноги. Наклонившись, он поднял это и принюхался. Это было еще одно свидетельство пребывания здесь гиппогрифа – засохший кусок навоза.

— Это все — хитрый план Альбуса. Они выезжают на тебе, Памбле-чук, и знаешь, что они говорят? Планы, рассчитанные на дементоров и людей, часто идут вкривь и вкось, — проницательно пробурчал Хмури. Вылил в себя остатки виски и снова свалился в кресло.

Памблчук не стал с ним спорить. Когда Хмури захрапел, он устроился на сквозняке и бросил в рот гиппогрифий навоз. Посасывая дерьмо, он таращился в чердачное окно и терпеливо ждал утра.

Заметка автора:

Иллюстрации к этой главе сделаны Snape’s _Dreamer

Иллюстрации:

http://www.pichome.ru/DZI

http://www.pichome.ru/DZh

http://www.pichome.ru/DZx