Время итогов (джен)

Герцог снова поднялся, застыл, кончиками пальцев касаясь поверхности стола.

— Ваше величество, дамы и господа, — с улыбкой произнёс он. — Вы имеете возможность наблюдать, каким образом в Кабинете министров принимаются решения, — путём честного и неподкупного голосования.

Раздались аплодисменты, Люциус поклонился и продолжал:

— Теперь же мы рассмотрим два схожих прошения. Господин секретарь, прочитайте первое.

Секретарь вышел вперёд и даже встал на специально принесённую табуреточку для ног, чтобы его было лучше видно.

— Я, верноподданный Его Величества Светлейшего короля Хауруна Первого, барон Леопольд фон Феанэри на основании некоторых косвенных доказательств и по причине отсутствия законных потомков мужского пола прошу признать моим полноправным наследником и наделить всеми законными правами Анатолия из Вепрева Болота, менестреля на королевской службе. Нижеподписавшийся, фон Феанэри.

Хаурун обернулся, нашёл Толю, стараясь не привлекать к себе внимания резким движением. У самого менестреля потемнело в глазах, когда он понял, о ком идёт речь. Он — барон фон Феанэри?!

— На чём основаны доказательства родства? — проскрипел один из министров.

— Заметив некоторое сходство упомянутого юноши с портретом своего деда в возрасте двадцати трёх лет, барон расспросил господина менестреля о месте и времени его рождения и обнаружил, что тот с большой долей вероятности является его сыном, — рассказывал Люциус, и его голос эхом отдавался у Толи в висках. Барон действительно его расспрашивал, но он не придал значения. — Своими догадками барон поделился только со мной, ибо боялся ошибиться. Это происходило в Наскальном, а когда мы вернулись сюда, я велел поднять записи из государственного архива и в числе прочих не относящихся к делу бумаг обнаружил известие о том, что некая девица Аделаида, дочь торговца пушниной, сбежала из дома с офицером королевской кавалерии, который довёз её до владений короля Таркмунда Второго и вскоре бросил. Надобно заметить, что мать господина менестреля также звали Аделаидой, известен и год, когда она поселилась в Вепревом Болоте — тот самый, когда девушка сбежала из дома. Руководствуясь наличием этих двух совпадений, можно заключить, что дочь торговца пушниной и скончавшаяся четыре года назад жительница упомянутой деревни — одно и то же лицо. Так что же, господа, я думаю, это не слишком затруднительный вопрос…

Глупо открыв рот, Толя смотрел, как министры один за другим поднимают руки, а секретарь кладёт перед королём лист с прошением. В этот момент кардинал упрямо откинул голову назад и произнёс, как будто ни к кому не обращаясь:

— Надеюсь, всем присутствующим известно, что прелюбодеяние — грех, а незаконнорожденные дети не наследуют Царства Божия…

Тут же руки опустили все, кроме Люциуса и фон Минка.

— Ой! — испуганно сказал Хаурун и почесал в затылке. — А я уж оба подписал! Не надо было, да?

— Кабинет министров ещё не принял решения, ваше величество, — тихо произнёс кардинал, и в его голосе слышалось обещание смерти после долгих мук. Толя забыл думать о себе, ему показалось, что ещё чуть-чуть — и Эль-Келино велит схватить короля и отправить в темницу. Но нет, этого же не может быть…

— Ну, извините, — виновато сказал Хаурун и бросил перо на стол. — Секретарь, посыпьте песочком.

Люциус прикрыл глаза.

— Простите, господа, отменить уже изданную резолюцию невозможно, это противоречит законодательству нашей страны. Менестрель Анатолий из Вепрева Болота становится наследником барона фон Феанэри и после его смерти получает титул и должность наместника Горного Герцогства.

— А второе прошение? — напомнил кардинал, в то время как Толя сидел, себя не помня.

— Второе прошение исходило от меня, — объявил Люциус. — Я просил признать законным наследником старшего из известных мне моих детей мужского пола, Жана из Горного Герцогства, сына крестьянки Веты.

По залу пронёсся громкий ропот, каждым вторым было слово «бастард», а Толе показалось, что он слышит, как кардинал скрипит зубами. Но тут же лицо Эль-Келино снова обрело неподвижность, и он взялся за чётки.

— Да будет по воле господней, — произнёс он и прикрыл глаза.

— Согласен, — ответствовал первый министр, — предлагаю перейти к следующему вопросу.

Толя не слушал, опустив глаза на сцепленные на коленях руки. Колесо его судьбы повернулось ещё раз, вознеся его чуть выше, чем прежде. Он, всю жизнь считавший себя крестьянином, оказался сыном барона. Впрочем, было ли это правдой или подачкой за верную службу? Действительно ли толстый добродушный Лео — его отец, или герцог, преследуя какие-то свои цели, подговорил его принять безродного?

Толе вдруг стало больно, но он силой воли заставил себя опомниться. Хаурун и Люциус — его братья, они так не могут…