За северным ветром. Часть I: Возлюбленный (гет)

На следующее утро в назначенное время Игорь и Славий прибыли в царский дворец и ожидали в передней у главного парадного входа, пока их пригласят на аудиенцию.

Диакон и сирота были одеты примерно также, как и на балу.

Привратник отворил большие резные двери из красного дерева, и в переднюю лебединой походной вошла Русана, оставив верхнюю одежду в санях. Девушка принарядилась, облачившись в красивое лёгкое прогулочное платье бежевого цвета.

— Нечего себе! — воскликнул Славий, горящими глазами оглядев с ног до головы возлюбленную. — Неужели ты решила покорить сердце царя своим обворожительным видом?

— Вообще-то я не для него наряжалась, — произнесла девушка с кокетливой улыбкой.

— Хм, а для кого же? — спросил молодой человек, шутливо изобразив озадаченность.

— А ты угадай!

— Хм… Кто бы это мог быть?! — якобы задумался Славий и почесал затылок.

— Ладно, хватит тебе! — засмеялась Русана и слегка толкнула возлюбленного ладонью. — Тебе правда нравится?

— Да, ты прекрасно украшаешь любое платье, — обворожительно произнёс сирота и взял возлюбленную за руки, пристально глядя ей в глаза.

Девушка засмущалась и отвела взгляд.

— Когда ты научился так льстить? — спросила она.

— Льстецы корыстные лгуны, а я говорю правду.

Русана хотела поцеловать Славия и приблизилась к нему губами, но вдруг заметила присутствие Игоря, который молча наблюдал за ними. Пристыдившись целоваться при свидетелях, девушка отдёрнула голову назад и взглянула на диакона.

— Здравствуйте, Игорь Станиславович, — неловко поздоровалась она. — Простите, я вас совсем не заметила, когда входила.

— Пожалуйста, не обращайте на меня внимания, — с искренней улыбкой сказал Игорь. Он снова вспоминал себя и Татьяну.

В передней появился Авдей Романов и громко сообщил с присущим для его профессии церемониалом:

— Его величество Дмитрий Александрович готов принять вас. Следуйте за мной.

Игорь уверенным шагом пошел вперёд за слугой. Русана и Славий, затаив дыхание, взялись за руки и последовали за ним. Девушка очень часто была на аудиенциях своего отца и в деталях знала все правила, но в этот раз она была очень взволнована, будто бы ей предстояла посетить такое мероприятие в первый раз. Что касается Славия, то он наоборот сохранял спокойствие, для него встреча с монархом казалась каким-то обыденным и скучным делом, которое он обязан перетерпеть, чтобы потом отправиться с возлюбленной развлекаться в городе. Но про просьбу Игоря он не забыл, хоть и не понимал, зачем это нужно диакону.

Пройдя сквозь анфиладу, они дошли до последнего зала, чьи окна выходили на обширную оранжерею, накрытую гигантским стеклянным куполом. Большой красивый зал, украшенный множеством картин, был практически пуст: не было видно ни слуг, ни придворных с прошениями, ни всего того пышного блеска и церемониала, что окружали собой аудиенции любого другого монарха. К удивлению, они были здесь почти единственными гостями.

Лишь сам царь одиноко сидел на троне, а перед ним, заложив руки за спину и расставив ноги, стоял Пётр Алексеевич Белояр. Государь и канцлер были увлечены разговором, поэтому не сразу заметили прибытие гостей.

— …прости, но нам придётся смириться с обстановкой, — говорил Дмитрий Александрович. — Если Ростислав хочет войны, то он её получит.

— Ты не понимаешь, — возбуждённо говорил Пётр Алексеев. — Это заговор! Вчера Бореслав, а сегодня уже Ростислав Тиверский, наш бывший союзник, выставляет нам ультиматумы. Уверяю тебя, что я и мои послы сделали всё, что могли, но когда речь идёт о царях, которые начали поочерёдно сходить с ума, то тут дипломатия бессильна. Они думают раздавить Лукоморье, окружив нас со всех сторон, но они сильно ошибаются…

— Успокойся, Пётр, мы уже не одни, — сказал царь, заметив Игоря, Славия и Русану. — Поговорим на прогулке.

— Здравствуйте, молодые люди! — с широкой улыбкой обратился к гостям Пётр Алексеевич. — Простите, что я бесцеремонно вторгся на эту аудиенцию и отвлёк внимание его величества на себя. Я удаляюсь.

Откланявшись, канцлер направился к выходу, ведущему в оранжерею, но напоследок он успел через плечо бросить вопросительный взгляд на диакона. Игорь в ответ утвердительно кивнул, давая понять, что просьба будет исполнена.

Дмитрий Александрович некоторое время сидел молча, находясь под впечатлением, увидев Русану и Славия, которые робко остановились и ждали, когда им скажут, что делать дальше. Взявшись за подбородок, царь глубоко задумался, не спуская с них взгляда.

— Подойдите ближе, молодые люди, я не кусаюсь, — наконец, произнёс он.

Славий и Русана не смели ослушаться и без резких движений подошли к трону, где его величество ещё раз их внимательно оглядел. Они чувствовали себя неловко под пронзительным взглядом государя.

Дмитрий Александрович, решив нарушить обязательный церемониал, шатаясь, сам встал с трона, чтобы пожать им руки.

— Очень рад знакомству с вами, ваше императорское высочество, — элегантно проговорил царь, взяв своей ссохшейся дрожащей рукой хрупкую нежную ладонь Русаны. — Вы прелестны!

Девушка молча сделала вежливый книксен.

— Надеюсь, что вы довольны пребыванием в нашем царстве? — спросил Дмитрий Александрович. — Если есть какие-нибудь просьбы или жалобы, то не стесняйтесь сообщить мне о них.

— Благодарю, ваше величество, — робко ответила Русана и бросила быстрый взгляд на Славия, — у меня уже есть всё, что мне нужно. Правда… — начала было она, но запнулась.

— Говорите, ваше высочество.

— Я бы хотела, чтобы мне разрешали чаще бывать в городе.

— А вам кто-то запрещает? — спросил царь, выпучив в изумлении глаза. — Назовите имя.

— Нет, прошу вас, ваше величество… — спешно проговорила девушка. — Я не хочу навредить великому князю и его супруге. Они так добры ко мне.

— Ваше высочество, вы здесь не в тюрьме и не в плену, поэтому вы вольны выбирать, куда вам отправиться и с кем. Другое дело, что мы обязаны обеспечить вашу безопасность. Вы не должны покидать дворец одна.

— Ваше величество, у меня есть тот, кто меня защитит, — сказала Русана и вновь бросила нежный взгляд на возлюбленного.

Государь улавливал все эти переглядывания и заулыбался.

— А вы, значит, тот самый молодой человек? — произнёс он, обращаясь к Славию и внимательно всматриваясь в его лицо, так же как это делал вчера канцлер.

Дмитрий Александрович протянул руку для рукопожатия, и Славий крепко сжал её в своей ладони. От этого прикосновения по телу царя прошла сильная дрожь и внезапно из его груди вырвался глухой крик, будто его поразило молнией. Затем он застонал, словно с ним случился апоплексический удар. Острая боль охватила всё тело и он, хрипя во всё горло, обессилено упал на колени перед молодым человеком, который даже не шелохнулся, продолжая невозмутимо держать монарха за руку и пристально смотреть ему в глаза.

Русана вскрикнула и испугано отскочила в сторону.

— Врача! Авдей, врача! — закричал Игорь, рванув с другой части зала к царю и Славию. Очевидно, он не ожидал такого эффекта.

— Стойте на месте, Игорь! — раздался повелительный голос канцлера, который спешно вернулся из оранжереи. — Не двигайтесь! — махнул он рукой, указывая на пол.

Диакон повиновался и остановился в двух аршинах от дяди и сироты, не решив, что делать дальше.

Государь продолжал болезненно хрипеть и стонать. Он согнулся на коленях и склонил голову, держась лишь за ладонь юноши.

Наконец, всё прекратилось. Славий отпустил царя и тот, лишившись чувств, распластался на полу. После этого юноша как ни в чём не бывало отошел к Русане, которая с испугом смотрела на него, не понимая, что произошло.

Взволнованный Игорь подбежал к дяде, перевернул его на спину и попытался привести в чувства. К нему присоединился Пётр Алексеевич.

В это время камердинер, наконец, привёл в зал личного царского чародея-лекаря, и тот спешно подбежал к больному.

Славий, казалось, не обращая внимания на происходящее, взял Русану за руку и отвёл её в другую часть зала.

— Ты чего от меня отскочила? — спросил он с игривым упрёком. — Напугалась? Неужели ты думаешь, что я могу нанести тебе вред?

— Что ты с ним сделал? — ответила вопросом девушка, с тем же испуганным взглядом взирая на бессознательного царя.

— Ничего, — ответил сирота с невинным видом, — просто прочитал про себя несколько раз одно заклинание, которое диакон вчера заставил меня вызубрить и велел повторять его при знакомстве с его величеством.

Остальные тем временем продолжали пытаться привести в чувства Дмитрия Александровича. На крики прибежало ещё несколько слуг. Чародей-лекарь, сверкая магической аурой, применил несколько лечебных заклинаний и после последнего на его лице отразился невероятное изумление.

— Сейчас он очнётся, — прошептал Славий на ухо Русане, — я это чувствую.

В этот момент царь резко открыл глаза и с недоумением оглядел окружающие его лица.

— В чём дело, господа? — спросил он строго. — Почему я на полу?

— Вам стало плохо, государь, — ответил Игорь, облегчённо выдохнув. — Вы потеряли сознание.

— Правда? Вот же беда. Ладно, помогите мне встать.

Пока Игорь, Авдей и другие слуги помогали царю подняться на ноги, Пётр Алексеевич отвёл в сторону чародея-лекаря, который был сильно взволнован, тяжело дышал и сам еле держался на ногах.

— Ну и что вы скажете? — спросил канцлер шепотом, пристально глядя в глаза лекарю.

— Он здоров, — ответил тот дрожащим голосом. — Невероятно, но пораженные органы излечились. Я не могу понять, как это могло произойти… Илтанская лихорадка отступила, растворилась. Это просто чудо!

— Тише… Вы точно уверены в этом?

— Обижайте, я проверил всё заклинанием несколько раз и не мог ошибиться.

— Хорошо, вы свободны, — кивнул канцлер и похлопал лекаря по плечу.

Когда тот удалился, Пётр Алексеевич с довольной улыбкой взглянул на Славия.

Тем временем царь уже стоял на ногах и поправлял свой мундир.

— Как вы себя чувствуете, государь? — спросил Игорь.

— Знаешь, племянник, очень хорошо, — ответил Дмитрий Александрович, разминая плечами и притоптывая ногами. — Даже очень хорошо. Давно я так себя не чувствовал. Ладно, господа, на чём я остановился, когда потерял сознание? Если не ошибаюсь, я разговаривал с молодыми людьми.

К изумлению Игоря, Авдея и других слуг, царь бодро пошел к Славию и Русане, хотя до этого он едва мог передвигаться без посторонней помощи.

— Простите, надеюсь, что я не напугал вас своим обмороком? — спросил монарх у молодых людей. — Такое со мной бывает, ведь я смертельно болен неизлечимой илтанской лихорадкой. Хорошо, что она незаразная, иначе я бы не позволил себе к вам приближаться. Кстати, юноша, мы ведь с вами так и не поздоровались.

— Нет, ваше величество, вы не напугали нас, — ответил Славий, вновь пожимая руку государю. — Мы лишь беспокоились за вас. Надеюсь, вы скоро выздоровеете.

— Дмитрий Александрович, — обратился канцлер, подойдя к царю, — может прогуляемся в оранжерее? Подышим свежим воздухом и побеседуем. Отпусти молодёжь. Нечего им наши старческие разговоры слушать. Слуги свободны!

— Отличная идея! — воскликнул царь и заулыбался. — Идите вперёд, молодые люди. Мы вас позже догоним. Игорь, ты с нами?

— Да, я тоже прогуляюсь.

Спустя несколько минут вся их компания вышла из дворца в оранжерею и оказалась на одной из каменных аллей, украшенных фонтанами и статуями. Всего здесь было четыре таких дорожек, которые лучеобразно расходились из середины и примыкали к одной длинной аллее, которая окольцовывала всю оранжерею.

Вокруг густо росли разнообразные деревья, кустарники, цветы и другие растения. Яркое зимние солнце заливало светом этот зелёный уголок, защищённый от беспощадных морозов толстой стеной из стекла.

Первыми по дорожке шли Славий и Русана, держась за руки и непринуждённо воркуя друг с другом. Постепенно они ускоряли шаг, стараясь уйти подальше от остальных.

Второй парой медленным прогулочным шагом по алее брели Дмитрий Александрович и Пётр Алексеевич, которые говорили о политике, и их разговор был не для лишних ушей.

Третьими в конце шагали Игорь и Авдей. Оба молчали и каждый следил за своей парой предыдущих гуляющих.

Продолжив непростой разговор, начатый в зале, царь и канцлер довольно быстро пришли к консенсусу и решили сменить тему беседы.

— А они прекрасно смотрятся друг с другом, — кивнул Дмитрий Александрович вслед молодой паре. — Только подумай, ведь эта девушка последняя из рода Даянов. У Нордгарда нет сыновей и нет больше наследников, кроме неё. Если он будет ужасно разгневан, когда узнает, что она гостит у нас, то я его пойму.

— Кстати, — вдруг вспомнил Пётр Алексеевич, — я ведь вчера получил письмо от нашего посла в Борейграде. Он сообщает, что император последнее время не покидает дворца и не появляется на публике.

— Ты думаешь, он тоже болен? — спросил царя, настороженно.

— Вполне вероятно. Возможно, горе сломило его из-за пропажи дочери.

— Нордгарда? Не говори ерунды, Пётр. Я не знаю, что могло бы сломить такого человека. Зная его характер, я готов поклясться, что он лично примчится искать свою дочь, но не сдастся. Хоть мы с ним всегда соперничали на политической арене, но я никогда не переставал им восхищаться. Прискорбно, что династия Даянов тоже на грани вымирания.

— Немудрено, ведь все царские династии давно переженились друг с другом, а кровосмешение не даёт здорового потомства. Один вот Нордгарт оказался правителем с мозгами, взял себе в жены анкалитскую принцессу, и видишь, какая прекрасная дочурка у них получилась. Её супруг станет императором… это так, к слову, если ты забыл.

— Напомни мне, ведь наш род никогда за всю историю не устраивал династические браки с Даянами?

— Нет, никогда, могу сказать с уверенностью об этом.

— Прекрасно, — произнёс царь, казалось, о чём-то задумавшись, не спуская глаз с удаляющейся влюблённой пары.

— Ты подумал о том же, о чём и я?

— Возможно.

— Но как же Георгий? Ты же уже пообещал ему трон.

— Он слишком развращён властью великого князя — я это постоянно замечаю. Ему нельзя становиться царём. И знаешь, Пётр, какая мысль меня всё чаще посещает в последнее время? Хотя вряд ли я успею воплотить задуманное.

— Что же?

— Принять конституцию и уровнять права всех сословий.

— Ба! Я знаю, кто тебя заразил этой «идеей»! Олег Васильевич Игнатьев, посол Беловодской республики. Вот уж пронырливый сукин сын! Словно чуму пытается разнести везде свою демократию.

— Что же плохого в ней? Поделись мнением.

— Что плохого, спрашиваешь? А то, что так называемая демократия не более чем красивая ширма для грабежа народа. Взгляни на Китежград, когда-то он был просвещённым городом искусств и религии, а теперь превратился в торговую олигархическую республику, где вся власть у кучки богачей. В Беловодье дела обстоят не лучше: страна погрязла в коррупции и казнокрадстве, а всё потому что там нет сильной руки, которая навела бы порядок. Избранные правители приходят и уходят, набив свои карманы золотом, а обстановка не меняется. Нет, Дмитрий, демократия нам не нужна, по крайней мере, не в том виде, в котором она существует у наших соседей.

— А что насчёт Анкалитского королевства?

— Конституционная монархия? Уже лучше, но что решает их король? Ничего. Пешка в руках у парламента, подписывающая по указке документы. Если уж проводить столь грандиозные реформы, то нам не следует брать с кого-то пример. Нужно создавать своё собственное, неповторимое. Даже стране с конституцией нужна сильная рука, которая наводила бы порядок. Но я надеюсь, что всё это пока лишь твои размышления о будущем. Сейчас не время для реформ, тем более таких фундаментальных.

— Тебе нечего беспокоиться. Мне осталось жить всего ничего, а кроме меня за такое дело никто не решится взяться.

— Так что ты надумал насчёт наследника? Я бы на твоём месте повременил с отречением. Нельзя тебе бросать государственные дела. Здоровье может внезапно поправится. Видишь, ты уже сегодня сам гуляешь. Пройдёт время, ты применишь право введения имперского престолонаследия и выберешь себе приемника по душе, которого ты сам успеешь воспитать. Но вот эту девочку нельзя упускать, раз она попала к нам в руки. Мы имеем все шансы объединить две империи, и ты не ослышался, ибо я считаю Лукоморье тоже империей, состоящей из трёх царств — нынешних великих княжеств. Подумай об этом хорошенько.

— Кстати, а куда подевались молодые люди?

— Уже давно ушли вперёд и скрылись из виду.

Но тут, проходя мимо одной из рощ, они увидели в стороне от аллеи под липой целующуюся пару. Застигнутые врасплох, Славий и Русана разомкнули уста, выпустили друг друга из крепких объятий и стыдливо опустили глаза.

— Не обращайте на нас внимания, — произнёс Дмитрий Александрович, элегантно повернул голову и показал свой выразительный профиль, отчеканенный на монетах.

Он уже собирался двинуться дальше, как внезапно послышался чей-то крик. Все взгляды устремились на дорожку, и вскоре на ней появился запыхавшийся гонец, который подбежал к государю и припал к его ногам, протягивая депешу:

— Ваше величество, срочное сообщение из Атлантиды! — доложил он устно. — Союз королей Беатии, Салистии и Веттонии объявил войну Фотийскому королевству. Объединённая армия веттонов и салистицев выдвинулась от Сан-Витторио по направлению к Фотиуму. Доменико III-й, король терренов, собирался заступиться за соседей, но анкалиты убедили его не вмешиваться.

Дмитрий Александрович с недовольной гримасой вскрыл пакет и прочитал письмо, становясь мрачнее с каждой прочитанной строкой.

— Вот тебе и счастливое Новолетие, — с тяжелым вздохом произнёс он, дочитав письмо, и оттёр вспотевший лоб. — Король Теламон просит помощи у Лукоморья.

— Это невозможно! — воскликнул канцлер. — Мы сами на грани войны с соседями.

— Мы не можем бросить союзников, их итак осталось немного. Пётр, пригласи ко мне атлантийских послов. Игорь, следуй за мной, мне нужно с тобой поговорить о… ты знаешь, о ком.

Все, кроме влюбленных, поспешили обратно во дворец. Далёкие от политики, Русана и Славий остались стоять под липой и продолжили то, за чем их застал монарх: заключив друг друга в объятия, они снова слились в поцелуе.