Чувство долга (джен)

Кингсли Шеклболт, глава победившего Ордена Феникса и временно исполняющий обязанности Министра магии Великобритании, поднялся из-за стола, заваленного бумагами, и прошелся по своему новому кабинету. На следующий же день после Победы на него свалилась лавина неотложных дел и фактически погребла под собой. Без нормального функционирования Министерства жизнь в стране, и без того обескровленной военными действиями, превращалась в полный хаос, и этого допустить было никак нельзя. А как восстановить высший государственный орган, если неизвестно, кто перед тобой — добросовестный чиновник, или трясущийся внутри преступник, который своими действиями угробил людей больше, чем иные Пожиратели? Следствие набирало обороты, и порой вскрывались такие подробности, от которых становилось просто дурно. Надежных людей, на которых можно было бы с уверенностью опереться, насчитывалось катастрофически мало.

Раздался негромкий стук в дверь, и в кабинет заглянула ведьма средних лет, затянутая в строгий деловой костюм и мантию — секретарша, работавшая еще с Фаджем. И вот как понять — кто она? Просто законопослушный исполнитель, которому все равно, кто занимает кабинет, или же информатор поверженного врага?

— Господин Шеклболт, вам официальная депеша от наблюдателя МКМ в Великобритании.

Швейцарцы наконец зашевелились. Вот Мордред, слишком рано, но он не может отказать во встрече, внешнеполитические связи страны за время войны оказались практически разрушены. Распечатав конверт с внушительными официальными печатями, он достал лист пергамента, пробежал его глазами и недоуменно хмыкнул — встречу предлагалось провести непосредственно в здании швейцарского посольства. Это, в общем, было в рамках делового этикета, удивление вызывало другое — на встречу приглашался также представитель Отдела магического правопорядка, для решения вопросов, связанных непосредственно с Родом Вальден. Что-то промелькнуло в памяти, что-то, связанное с детьми иностранных подданных, вроде бы найденных в Хогвартсе… Вот ведь еще проблема.

Через час делегация из двух человек, возглавляемая Исполняющим обязанности Министра Магии, проследовала через камин в швейцарскую резиденцию. Шеклболт взял с собой Тиберия Огдена, которого буквально накануне удалось упросить выйти из отставки и заняться восстановлением структуры Отдела магического правопорядка. Присутствие его было особенно кстати — маг, возраст которого перевалил за полторы сотни лет, долгие годы являлся членом делегации Великобритании в МКМ, а потому взялся подробно консультировать Шеклболта в дипломатических переговорах. Принял их лично Глава Рода, в своем кабинете. Обменявшись положенными церемониальными поклонами и рукопожатиями, посетители заняли места в удобных креслах напротив письменного стола, за которым восседал Бальдерик Вальден. Несколько швейцарцев в официальных костюмах — мантии здесь не носились — почтительно замерли за спиной старшего родича.

— Итак, господин Шеклболт, — начал Вальден, — позвольте поздравить вас с назначением на пост главы магического сообщества вашей страны.

— Благодарю вас. Однако я назначен лишь Исполняющим обязанности, выборы нового министра еще впереди.

— Но на ваши плечи уже упала вся ответственность за Магическую Великобританию, не так ли? Период для вас сейчас крайне сложный, я понимаю. Официальные переговоры мы сможем вести после вступления Министра в должность, однако я позволил себе побеспокоить вас по несколько другому вопросу, касающемуся не только непосредственно моей семьи, но и вашей правоохранительной структуры.

— Слушаю вас.

— Итак, мне стало известно, что в Британском Аврорате открыто розыскное дело на мага по имени Северус Снейп, бывшего директора Школы чародейства и волшебства Хогвартс.

Шеклболт выпрямился в кресле.

— Совершенно верно. У вас есть какие-либо сведения относительно этого человека?

— Да, есть. Однако, до того как я вам их сообщу, мне хотелось бы узнать о сути предъявляемых ему обвинений.

— Собственно, ему заочно предъявлены обвинения по нескольким статьям — членство в организации Пожирателей смерти, нападения, убийства. Сейчас, правда, появились несколько противоречивые данные — некоторые из предполагаемых жертв найдены живыми, а также в Хогвартсе обнаружены его личные воспоминания, слитые в Думосбор, которые позволяют дать несколько другую оценку мотивов его поступков… Но, как вы понимаете, воспоминания Мастера ментальной магии доказательством на суде являться не могут — они могли быть модифицированы. Убийство же Альбуса Дамблдора, Верховного чародея Визенгамота и предыдущего директора Хогвартса, практически полностью доказано. Если вы что-либо знаете о его местонахождении, убедительно прошу мне сообщить.

— Сообщаю — маг, известный как Северус Тобиас Снейп, находится сейчас в этом доме. И не делайте, пожалуйста, господин Шеклболт, резких движений и необдуманных поступков до тех пор, пока мы с вами полностью не проясним ситуацию. Во-первых, этот человек вошел в мою семью, что подтверждено магически.

— То есть как? — Кингсли ошеломленно опустился обратно в кресло, с которого было подскочил.

— В результате спонтанно возникшего кровного ритуала. Вы ведь в курсе о происшествии на Портман-сквер тридцатого апреля этого года?

— В курсе, конечно… Подождите, но какое отношение к этому имеете вы?

— Среди пострадавших числились двое моих малолетних правнуков. В момент нападения поисковые чары перестали срабатывать, из-за чего мы посчитали детей погибшими. На следующий день в вашей официальной прессе разместили статью о теракте, в ней была колдография, на которой Снейп забегал в автобус, где впоследствии были найдены следы крови наших детей. Позже он признал этот факт в присутствии многочисленных свидетелей, и у нас отпали все сомнения — на тот момент.

— Подождите, не те ли это дети, которых нашли при разборе развалин крыла Хогвартса несколько дней назад?

— Совершенно верно.

— Но как Снейп вообще попал в ваш дом?

— Тел моих правнуков на месте происшествия не обнаружили, из чего был сделан вывод, что убийца забрал их с собой, заметая следы. Два дня мои люди следили за обстановкой вокруг школы Хогвартс, им удалось незаметно подобраться к самому замку. И вот в ночь на второе мая в замке, очевидно, произошла стычка, в результате которой разыскиваемый нами маг выпал из окна третьего этажа прямо им под ноги. Естественно, они доставили его сюда, для допроса. Однако мы допустили ошибку, не зная того, что он сильный окклюмент. При падении он серьезно травмировал голову, и все ментальные конструкции намертво заклинило, в результате чего мои дети двое суток любовались детальными картинами убийства Бартоломея и Лизерли. Как вы понимаете, удовольствия это никому не доставило. В конце концов, все контролируемые им чары слетели, и мы имеем, что имеем.

— И вы что же, в благодарность приняли его в Род?!

— Такие вещи, разумеется, просто так не происходят. Но, в результате не слишком успешных попыток исцелить этого человека, мы выяснили невероятную вещь — в результате конфликта посторонних магических полей на месте происшествия с нашей родовой защитой, а также в результате прямого контакта кровь-в-кровь, магическое ядро Снейпа деформировалось и начало встраиваться в нашу родовую структуру. Очень сложный магический парадокс, официально, кстати, зафиксированный вчера представителями Швейцарского Совета Родов. Имейте в виду, господин Шеклболт, на этом основании уже оформлено швейцарское гражданство.

Кингсли ошарашенно помолчал, но затем продолжил:

— Однако это не меняет предъявленных ему обвинений. Боюсь, я продолжаю настаивать…

Бальдерик Вальден прервал его, приподняв руку.

— Есть еще одно крайне серьезное обстоятельство, господин Шеклболт, из-за которого я и просил вас о присутствии на нашей встрече представителя Британского Отдела Магического правопорядка. Вы доставили переносной Распознающий детектор? — Тиберий Огден, до этого момента молча следивший за переговорами, кивнул и выложил на письменный стол небольшую пирамидку. — Прошу вас проследовать за мной. Я предъявлю вам своего внука, и позволю активировать артефакт. Насколько я разбираюсь в вашем судебном законодательстве, его показания приравниваются к показаниям стационарного детектора, установленного в зале суда, не так ли? Мы зафиксируем их официально, а после этого сможем продолжить наш диалог.

Маги, недоуменно переглянувшись, последовали за Вальденом вглубь дома.

Снейп обнаружился в одной из спален на втором этаже особняка. Шеклболт окинул взглядом неподвижное худое тело, укрытое до середины груди теплым одеялом, отметил рассыпавшиеся по подушке темные пряди волос, обильно припорошенные сединой, запавшие закрытые глаза, обведенные темными кругами. Он нахмурился и шагнул вперед. Столь долгое время разыскиваемый всеми силами Ордена Феникса и Аврората маг, наконец, был перед ним, но теперь Кингсли не мог понять, как к этому отнестись. Стоящий рядом с кроватью колдомедик под властным жестом Главы Рода отступил назад, и Огден осторожно опустил на кровать рядом с неподвижным телом артефакт. Шеклболт снял с мантии небольшую древнюю фибулу, принятую им как символ верховной власти Министерства, коснулся ею навершия пирамидки — и ошеломленно уставился на черную вязь рун, дымкой опутавших правое предплечье Снейпа. Спустя несколько секунд артефакт провел сличение магического отпечатка с хранящимся в нем архивом данных, и выдал результат. Шеклболт застыл, в деталях представляя себе грядущий международный скандал. Вальден тронул его за плечо и вывел из спальни.

— Да, совершенно верно, господин Шеклболт, Альбус Дамблдор, предыдущий Президент Международной конфедерации магов, бывший Верховный чародей британского Визенгамота и директор крупнейшей в вашей стране магической школы восемнадцать лет назад позволил себе наложить на подданного вашей же страны запрещенные контролирующие чары, носящие жесткий подчинительный характер. Таким образом, он своей магической подписью возложил на себя полную юридическую ответственность за поступки подконтрольного, с момента наложения и до самой своей смерти. Которая, как вы понимаете, не может быть расценена иначе, как самоубийство.

— Это… это весьма неожиданно, как вы понимаете…

— Понимаю, конечно. Стоит только моему внуку пересечь порог любого зала судебных заседаний, в Великобритании ли, в другой ли стране, как сработает оповещающая система, и любое обвинение, относящееся к периоду восьмидесятого — девяносто седьмого года будет автоматически переадресовано на имя Дамблдора. Северус же останется в статусе свидетеля. Так что там с предъявляемыми обвинениями на данный момент?

Британские маги молча переглянулись, и Шеклболт решительно заявил:

— Господин Вальден, подобный скандал просто недопустим. Я прошу вашего содействия в улаживании сложившейся ситуации. Как вы намерены поступить? Быть может, вы заберете вашего… внука к себе на родину, а мы со временем…

— Нет, господин Шеклболт. Прятать его я не намерен. Вам придется изыскать другие способы. Дамблдор, часом, не оставил никаких разъясняющих документов? Вижу, что нет. А Северус Снейп внезапно выжил, вот же незадача. Но, возможно, такие документы все же найдутся? К тому же вы говорили что-то о найденных воспоминаниях, возможно, их можно все-таки принять в расчет? Учтите, я уже активировал полную родовую защиту особняка, во избежание возможных… недоразумений. А если юридический статус моего внука через три дня не будет подтвержден, что ж, мне придется поступить согласно букве международных соглашений и пригласить сюда для разбирательства комиссию МКМ.

Шеклболт поднялся на ноги.

— Не надо держать нас совсем уж за подонков, господин Вальден. Я прекрасно понимаю, что все мы в долгу у Снейпа, как минимум двадцать четыре спасенных ребенка — это очень много. Как выясняется теперь, он больше остальных сделал для защиты Хогвартса, защитные контуры замка спасли всех несовершеннолетних учеников. Жаль, что дело обернулось именно так, но я обещаю вам, что сделаю все возможное для его официального оправдания.

— Что же, благодарю вас, господин Шеклболт. Надеюсь на наше дальнейшее плодотворное сотрудничество.

Шеклболт обменялся с главой дипломатической миссии положенными рукопожатиями, и британцы отбыли назад, в Министерство.

К вечеру того же дня в пустующем кабинете директора Хогвартса собрались некоторые уцелевшие члены Ордена Феникса и преподаватели. Минерва Макгонагалл сидела напротив письменного стола, выпрямив спину и неотрывно глядя на портрет Дамблдора. Филиус Флитвик нахохлился в кресле по соседству, у окна мялся Артур Уизли, осунувшийся и почерневший с лица. На широкой скамье у самой стены расположилось Золотое трио — Гарри Поттер, задумчиво крутящий в пальцах свою восстановленную волшебную палочку, и Рональд Уизли, обнимавший за плечи Гермиону Грейнджер. Двери кабинета с шумом распахнулись, все обернулись и недоуменно уставились на Кингсли Шеклболта, быстрым шагом вошедшего внутрь. Тот молча обвел своих соратников взглядом, и так же молча наложил на стены кабинета заклятье Конфиденциальности.

Макгонагалл в возмущении поднялась со своего кресла и, поджав губы, вопросила:

— Кингсли, что происходит? Вы срочно созываете нас, и почему-то именно сюда, хотя у всех еще свежи воспоминания…

— Воспоминания — это хорошо. О них, в том числе, и пойдет речь. Кроме того, мне очень срочно нужно пообщаться с портретом глубокоуважаемого профессора Дамблдора. И да, имейте в виду, некоторые моменты нашей беседы необходимо будет хранить в строгом секрете.

— О чем вы…

Шеклболт, не отвечая, обогнул письменный стол и остановился прямо напротив портрета Дамблдора, скрестив руки на груди и раздувая ноздри. Директор на зачарованном холсте пошевелился в кресле и удивленно поправил очки-половинки.

— Мальчик мой, в чем дело?

— Мальчик?! Я сегодня такого нахлебался, и большей частью по вашей милости! Вот теперь давайте все вместе думать, как все это разгребать. Итак. Нашелся Северус Снейп.

По кабинету прокатилась волна удивленных восклицаний. Флитвик подался вперед:

— Задержали?!

— Нет! Не задержали, представьте себе. Он в особняке швейцарской дипломатической миссии, и они успели принять его в Род и даже оформить гражданство. Все, он вне нашей юрисдикции.

— Да на каком основании! — вскинулась Макгонагалл.

— На законном, что удивительно, — Кингсли вновь гневно повернулся к портрету. — Альбус, какого хрена?!!

— Да как вы смеете!..

— Помолчите, мадам Макгонагалл! Мне позволили активировать рядом со Снейпом переносной Распознающий детектор, и, как вы думаете, Альбус, что я там увидел? Молчите?!

— Мальчик мой, мне приходилось заботиться о благе множества беззащитных людей, это была вынужденная мера, необходимая на тот момент. Я не могу гордиться своим поступком, и, поверь, никогда не позволял себе злоупотреблять своей властью и всячески старался сгладить последствия.

— Это вы называете сгладить. Так вот, господа, уважаемый профессор Дамблдор восемнадцать лет назад ухитрился наложить на молодого перебежчика Северуса Снейпа чары Большого Подчинения.

Макгонагалл, пылая гневом, рефлекторно схватилась за рукоять волшебной палочки и выкрикнула:

— Это невозможно, вы лжете!

— Я лгу?! Да вы сами у него спросите!

Она неуверенно повернулась к Дамблдору. Тот снял свои очки и тщательно протирал их платком, отводя взгляд.

— Хорошо, я в чем-то могу вас понять. Времена были тяжелые, приходилось идти на крайние меры, мы все не ангелы, приходилось и убивать в том числе. Но сказать-то можно было, ну хотя бы только мне или Аластору?! А что за эффектное самоубийство вы устроили? Альбус, умоляю, скажите, что вы где-то спрятали хоть какие-то оправдательные документы, иначе мы в полной…

Дамблдор поднялся с кресла и подошел к краю рамы, решительно водружая очки на место.

— Я не имел на это права. Быть может, мой поступок непростителен, но пути назад не было. Вы сами понимаете, к каким осложнениям, вплоть до международных, может привести огласка в этом деле. И Северус тоже знал это. Я полагал, что он исполнит свой долг до конца.

Макгонагалл с тихим стоном упала обратно в кресло. Остальные маги замерли, лишь Рональд Уизли крутил головой, переводя недоуменный взгляд с одного на другого. Внезапно заговорил Гарри Поттер:

— Простите, но я ничего не понимаю. О чем сейчас идет речь? Профессор Дамблдор что, связал Снейпа какой-то клятвой?

— Не просто какой-то, мистер Поттер, а запрещенной темномагической подчинительной клятвой, за применение которой положен срок в Азкабане. Легко выявляемой в зале суда клятвой, кстати, вот почему, как выясняется, его не судили тогда, в восьмидесятом.

— А из-за чего он… Это из-за мамы, да?

— Да какая теперь разница. Важно лишь то, что Альбус Дамблдор юридически отвечал за каждый шаг Снейпа, вплоть до своей смерти. А смерть эта является самоубийством, причем задолго ритуально подготовленным, иначе тот умер бы на месте. И вообще, нашему лидеру, оказывается, достаточно было приказа на расстоянии — и Снейп тут же перестал бы дышать. А я еще удивлялся этому вашему постоянному — «Я доверяю Северусу Снейпу»!

— Ты не посмеешь публично обвинить меня, Кингсли, ведь теперь ты отвечаешь за всю Магическую Британию.

— Да уж…

— А что, собственно, говорит сам Снейп? — отмер Артур Уизли. — Вы же видели его?

— Шутите, что ли. С ним еще очень долго никому не удастся поговорить. Сначала он попал в эпицентр взрыва на Портман-сквер, потом наши доблестные профессора выкинули его с третьего этажа головой на камни. А внизу, оказывается, караулили разъяренные швейцарцы, решившие, что он угробил их детей. С разбитой головой, как выясняется, ментальная защита работает плохо, и швейцарцы два дня любовались заготовками для Волдеморта, что в восторг их не привело. Так что, Альбус, зря ты обвиняешь Снейпа в том, что он не пошел до конца — он-то пошел, да его, похоже, не пустили. И теперь уже из рук не выпустят.

— Значит, Северус не виноват в смерти Дамблдора, — уронил Флитвик, неотрывно глядя куда-то в окно. — А мы ненавидели его весь этот год…

— Да уж, если разбирать его деятельность с момента смерти директора…

— Но кто же знал-то! — нервно выкрикнул младший Уизли. — И что теперь?

— Глава швейцарской миссии установил срок в три дня, затем он вызовет комиссию из МКМ, и предаст дело международной огласке. Так что давайте дружно думать.

— Может быть, подключить прессу? — неуверенно спросил Артур Уизли. — Дать интервью, рассказать о том, что нам стало известно в последние дни? О спасенных детях, активированных щитах Хогвартса… А информация о Пожирательских рейдах, она ведь тоже от него была?

— Да, большей частью от него… — Кингсли искоса взглянул на Уизли. — Но основное обвинение — убийство Дамблдора. Фабриковать заключение о подлинности найденных воспоминаний бесполезно, без информации о клятве — Авада есть Авада, вне зависимости от намерений. Придется вам, мистер Поттер, упирать на несчастный случай и признаки смертельного проклятья на директоре. Дамблдору стало плохо на Астрономической башне, он оступился…

— Но ведь это же ложь!

— Это жизненная необходимость, мистер Поттер.

— Гарри, послушай, — всхлипнула Грейнджер, — мы были несправедливы к профессору, ты же понимаешь. Он ведь и нас спасал, рискуя собственной жизнью. А профессор Дамблдор сам принял решение о своей смерти, ты же не раз уже нам об этом говорил.

Внезапно со стороны донесся сдавленный всхлип. Все удивленно обернулись к обычно несгибаемой Макгонагалл, закрывшей лицо руками.

— Мерлин, как же мы не увидели… Как же ему, должно быть, было тяжело… А как я смогу сказать об этом мадам Помфри? Вы знаете, Поппи рассказала мне, что Северус приходил в Больничное крыло за два дня до нападения на школу, а она не стала его слушать и просто выгнала. А он, оказывается, был ранен…

— Вот только этого нам и не хватало. Если Вальден узнает, что его теперь уже внук пытался восстановиться от ранения, которое получил, спасая его правнуков, забившись в какой-нибудь угол и получив отказ в медицинской помощи, мало никому не покажется.

— Ну хорошо, — твердо ответил Поттер, принявший, очевидно, решение. — Но я хочу с ним поговорить, мистер Шеклболт, конечно, когда он придет в себя.

— Обещать не могу, мистер Поттер. Просто, чтобы вы знали — в Швейцарии нет своего Министерства Магии как такового. Там заправляет Совет Родов, а Род Вальден — один из самых древних и могущественных. Не нам им диктовать, это повлечет за собой срыв всех международных отношений.

Северус Снейп завис в пустом пространстве, в котором не ощущалось ни верха, ни низа, ни течения времени. Здесь было странно уютно и безопасно — словно забытое детское воспоминание, когда ранним воскресным утром прячешься под одеялом в родительском доме. Мысли, не подстегиваемые ничем извне, текли вяло и медленно. Но вот где-то на периферии поля зрения мелькнул тусклый фиолетовый отблеск, постепенно налился густотой цвета, разросся и запульсировал. Пространство постепенно заполнялось странными, незнакомыми на первый взгляд структурами, которые постоянно находились в ритмичном движении. Снейп внезапно четко ощутил чье-то присутствие, будто кто-то находился совсем рядом и сосредоточенно дирижировал этими изменениями. Наконец он решился обозначить себя.

— Кто здесь?..

Пульсирующие цветовые пятна замерли, и в окружающем пространстве медленно разлилось чувство удивления и некоторой растерянности.

— Кто ты?.. Северус?

— Да. Где я… мы? Кто вы?

— Я Кристоф. Ну ничего себе… Так, Северус, ты обученный менталист или впервые оказался в чужом искусственно созданном поле?

— Для меня это не впервые, но было очень давно.

— Уже легче. Слушай, я запустил восстановительный процесс, и на этом этапе прерываться никак нельзя, конструкция уж больно сложная, и практически экспериментальная. Так что держись там, где оказался, и не делай резких движений, Бога ради. Я продолжу, ладно?

— Я понял. Я контролирую себя.

Снейп завороженно проводил взглядом медленно проплывшую мимо него кляксу, опутанную ворохом сплетающихся нитей. Где-то в ее глубине неторопливо пульсировало темное ядро, и он с удивлением опознал виденную когда-то в университетском атласе картинку.

— Это что — клетка?

— Фибробласт… их здесь тысячи, на самом деле. Видишь — он плетет волокно? Это будет сухожилие, у тебя был поврежден сгибатель на левой ладони, я сейчас это исправляю.

— С помощью ментальной магии? Никогда с таким не сталкивался…

— Одна из последних разработок научной группы из Сорбонны. Но на практике ее воплотить сложно, мне, собственно, повезло — мои магические силы весьма невелики, и это позволяет мне работать на очень тонком уровне. Не молоток, а пинцет, так сказать.

Снейп внимательно наблюдал за тем, как жгуты волокон сворачиваются в толстые канаты, и одеваются в плотные чехлы из темных клеток.

— Красивая картина… Это так же выглядит и в реальности, или это условный образ, для упрощения работы?

— Образ, но максимально близкий. Я полгода на него убил, постоянно бегал от медитационного зала до лаборатории и обратно. Электронный микроскоп даже минимальное магическое возмущение выбивает, такая жалость…

— Здорово. В Британии такие разработки и близко не ведутся.

— Это еще что, вот видел бы ты костную ткань… Красота неимоверная. Заклинанием ее сращивать — словно две железки на наковальне друг с другом сплющить, потом она постепенно восстановится, конечно, но с мелкими костями так лучше не работать. А Костерост разгоняет регенерацию сразу во всех местах повреждений, тоже не во всех случаях подходит. Слушай! Раз уж ты здесь, скажи, когда травмировал левое запястье? Мне надо схему просчитать, там ладьевидная кость сломана, месяца два как, навскидку, и не срослась.

— Три… вроде. А я здесь… давно?

— Семь дней. Это, в общем-то, хороший знак — то, что ты зацепился за мое ментальное поле. Значит, твое магическое ядро восстанавливается, и ты скоро очнешься. Мы все очень этого ждем, ребята за тебя сильно волнуются. Карл связался с профессором Иржи Колашем из Пражской академии и заказал индивидуальное зелье-корректор. Профессор, кстати, попытался перенаправить его к тебе же, и сильно удивлялся, почему это прервалась переписка с его молодым перспективным коллегой. Когда ему разъяснили, он сказал… сказал… ну, в общем, сказал. Много чего.

Снейп вспомнил весьма энергичного, вспыльчивого пожилого ученого и в красках представил себе этот разговор. Смутиться, как оказалось, можно и ментально.

— В общем, он тоже очень тебя ждет. Приглашал к себе на кафедру, кстати, говорил — ваш общий проект подвис, без тебя никак, и лучше уж лично, чем по переписке. Все, я заканчиваю на сегодня, связка полностью восстановилась. Поле само не распадется, оно на донорской энергии, это я Вилле рядом посадил и ядро его подтянул. Редко когда получается с родней работать, но эффективность в разы возрастает. Давай выходить. На счет три — один, два…

Снейп ощутил мягкий толчок и плавно опустился обратно в теплую темноту. Он уже не услышал возмущенного вопля Кристофа:

— Я с вами еще поговорю, вы, порождения флоббер-червей! Какого… вы не предупредили меня…

Билл и Чарли Уизли трансгрессировали возле неприметной гостиницы на самой окраине Диагон-Аллеи. Поднявшись по узкой скрипучей лестнице на третий этаж, они постучались в деревянную дверь с тускло поблескивающей медной табличкой.

— Открыто! — донесся изнутри голос. Билл толкнул дверь, и они зашли.

— Перси, это мы, я и Чарли… — голос Билла осекся, когда он рассмотрел голые стены, пустые книжные полки и два собранных дорожных чемодана, сиротливо стоящих на полу у стола. — Ты переезжаешь?

— О, Билл, Чарли, привет, — в дверях, ведущих очевидно на кухню, показался Перси с чашкой в руках, неожиданно одетый в магловские джинсы и вязаный джемпер. — Не ожидал вас сегодня.

— Нас послала мама… Перси, мы все хотели бы, чтобы ты вернулся жить домой.

— Домой… Простите, ребята, но я сегодня уезжаю. Не знал, как сказать вам всем, думал, что мама расстроится еще больше, и решил оставить письмо…

— Подожди, Перси, как это — уезжаешь, куда? — вмешался Чарли. — Мы, конечно, не ладили в последнее время, но все же изменилось…

— А, дело, в общем-то, не в том. Да вы присаживайтесь, ребята, чай только что вскипел, сейчас принесу.

Перси скрылся на кухне, а Билл и Чарли, ошарашенно переглянувшись, уселись на тахту перед низеньким столиком. Брат принес пузатый фарфоровый чайник и расставил три разнокалиберные чашки, невольно смутившись:

— Не ожидал гостей, я тут жил один, как понимаете…

— Так куда ты съезжаешь, и почему?

— Я поступил в Магическую Сорбонну, на факультет артефакторики, официальный портал сработает сегодня, в шесть вечера.

— Куда поступил?! Перси, но как же твоя должность в министерстве? Ты же никогда…

— Не совсем так, понимаете ли… Ну ладно. В общем, разными артефактами я интересовался еще с детства, вы же помните? Когда мне было семь, я впервые увидел у папы ту кусающуюся шкатулку в гараже…

— Это не ту ли, которая попыталась отгрызть тебе три пальца на левой руке? Ох, и кричала же тогда мама!

— Ну да… Но признаюсь, потом я все же стащил ее со свалки и разобрал-таки на детали. Долгое время она была моей любимой игрушкой, а потом папа принес воющий будильник, и исчезающую ложку, и еще кое-что. Он ведь пускал меня в гараж, когда колдовал над Фордиком, вы знаете?

— М-да, — смущенно хмыкнул Билл. — Боюсь, к этому времени я уже нашел работу и съехал…

— Да неважно. В общем, в Хогвартсе я долго искал литературу по теме, но неожиданно узнал, что в Англии артефакторов не обучают. Я спросил у Макгонагалл, но она ответила мне, что мой интерес преждевременный. И тут я пересекся в библиотеке с одним сокурсником, со Слизерина, мы стояли в очереди на одну и ту же редкую книгу. Так вот, он сказал мне, что их декан консультирует по профориентации, начиная с первого курса. И я решился к нему подойти.

— Ты что, добровольно пошел к Снейпу? Ну ты даешь, Перси!

— Это ведь было логично, правда? А знаете, он меня не прогнал. И подробно объяснил различия образовательных систем Великобритании и стран континента. Там необходим магловский диплом о среднем полном образовании, вы в курсе?

— В курсе, конечно, но я-то, например, заинтересовался этим только после выпуска из Хогвартса…

— Ну вот. А Снейп, между прочим, организовывал дистанционные занятия по магловским дисциплинам, и сдачу промежуточных экзаменов тоже. Причем на итоговой аттестации обязательно присутствовал наблюдатель одной из европейских школ, так что все по-честному. И диплом заверялся особой печатью, после чего считался действительным к приему во всех крупнейших учебных заведениях.

— И что, ты ухитрился-таки получить два образования? Да еще со слизеринцами?!

— Ну почему же только со слизеринцами. Среди нашего потока было и несколько рейвенкловцев, правда, с Гриффиндора я один.

— Еще бы…

— Знания есть знания, да и не слишком мы все часто пересекались, если только на консультациях. А вот с поступлением на выбранную специальность после выпуска возникли некоторые проблемы — следовало подтянуть и досдать французский язык и основы ритуалистики, а для этого, кроме всего прочего, требовались деньги на взнос за экзамен. И я устроился стажером в министерство…

— Это к Краучу, что ли?

— Ну да. Хорошая была работа, в отделе Международного сотрудничества мне сразу дали допуск к архивной литературе, но в конце концов все пошло вразнос.

— Турнир Трех Волшебников?

— Да. Я же не совсем дурак, сразу понял, что происходит. Вы знаете, я всегда старался держаться в стороне от политических дрязг, но тут в полной мере понял, куда влипли все Уизли. И я решил остаться.

— Не понял, из-за папы, что ли?

— Не только. Папа в министерстве, вы с Чарли по уши в этом вашем Ордене, а Фред, Джордж, Рон и Джинни в школе, и все рядом с Гарри Поттером. Будто бы я не видел, к чему это привело Джинни два года назад! А тут еще министр Фадж со своими долгосрочными инициативами, знаете, секретарей ведь никто практически не замечает…

— А мы-то думали, ты выбрал карьеру…

— Я выбрал семью, Чарли, но сказать об этом никак не мог. Вот как ты думаешь, как бы отреагировали на это папа с мамой? Когда моего первого начальника нашли мертвым в Запретном Лесу, я перепугался до одури. А потом, сев и хорошенько поразмыслив, решил остаться. Страх страхом, но бросить вас всех и сбежать я не мог. И я начал по крупицам собирать информацию. Сначала попытался что-то сделать сам, но, даже найдя компромат на Амбридж, наславшую на Литтл Уингинг дементоров, не смог им воспользоваться. И тогда я рискнул обратиться к своему учителю.

— Погоди-погоди… Это к Снейпу, что ли?!

— Ну да, а к кому еще мне было идти? Про то, что он человек Дамблдора, я давно знал, а представить, что он заложит меня родителям… Наорал, естественно, но не сдал, и данные обещал передать, куда следует. Так и пошло. А когда через два года погиб Дамблдор, я в его вину не поверил, слишком многое успел узнать, и еще больше — сопоставить. Тогда мне пришлось связаться с Кингсли Шеклболтом, и предложить снабжать информацией Орден Феникса. Он сразу ухватился за такой шанс, а потом мне удалось снова пересечься со Снейпом, и тогда уже я стал передавать и его сведения тоже, выдавая их за свои.

Форменное безумие было, надо вам сказать. Отец остался работать в министерстве, и напрямую — в глаза! — высказывал свое мнение лояльным Пожирателям сотрудникам. Я теперь, наверное, штатным обливиатором работать смогу. Фред и Джордж обосновались прямо на Диагон-Аллее, а их защитное снаряжение всплывало на бойцах сопротивления, и хоть бы наклейки своего магазинчика сдирали, что ли! Несколько доносов удалось перехватить, но в конце концов магазин все же разгромили, хорошо еще, их самих там не оказалось. А какой идиот решил оправдать отсутствие Рональда в школе обсыпным лишаем?! Вы хоть знаете, что уже было отдано распоряжение о помещении всех оставшихся дома Уизли на принудительный карантин в Мунго, и о полной дезинфекции жилых помещений? Ну хоть бы в медицинский справочник сначала заглянули… Извините, наболело.

— Да уж, Перси, сумел ты нас удивить… А мы-то считали тебя исполнительным трусливым идиотом…

— Я очень старался, но чаще притворяться и не приходилось, я постоянно трясся от страха. Знаете, однажды я в одно прекрасное утро пришел на работу и обнаружил двоих вооруженных Пожирателей над трупом своего начальника. Стоял столбом и думал — все, вот он, мой конец. Но ничего, репутация идиота-служаки меня снова спасла. Просто тупо сказал, что у меня нет инструкций на этот счет, а они только поржали…

— Ты даешь… Скажи, а Шеклболт знал про Снейпа?

— Нет, естественно, я дал тогда клятву. А после битвы за Хогвартс сразу к нему пробиться не смог, он же теперь у нас первое лицо в государстве. Было там и еще кое-что, ну да теперь неважно… Знаете, я был безумно счастлив прочитать вчерашний Пророк. Снейп все-таки остался жив, и даже не попал под колеса нашего правосудия. Все наконец-то закончилось, ребята. Но Фред… Я не смог,правда, совсем чуть-чуть не хватило…

— Не вздумай винить в этом себя, братишка. Это война, и мы знали, на что шли. Он погиб как герой…

— А я решил, что с меня хватит этого. Все, не могу больше, перегорело. Бояться больше не могу. Смотреть в глаза отцу и матери — не могу. И участвовать в политических играх — тоже не могу. Шеклболт просил меня подумать, вроде даже планирует наградить орденом, но я твердо решил уехать. Мои документы приняли, впереди пять лет учебы, а там видно будет.

— Вот как… Нам очень жаль, Перси, правда. Но ведь это же не навсегда?

— Ну конечно же, нет.