Правильный порядок (джен)

Сознание возвращалось медленно. Кажется, ему что-то снилось, но помнил он только какие-то нечеткие картинки, которые ускользали от него будто рыбки в пруде, убегающие от кошачьей лапки. Поглощенный попытками словить всё-таки воспоминание, Гарри не сразу вспомнил произошедшее. Подскочив, он чуть не врезался в Дамблдора, которого спросонья принял за Квирелла и отшатнулся. Ошибку он понял быстро, ведь директор на профессора ЗоТИ был совсем не похож, и замер, растерянно моргая.

— Добрый день, Гарри, — с улыбкой произнес Дамблдор.

— Добрый день, профессор, — автоматически ответил Поттер и растерянно уточнил. — Что я здесь делаю?

То, что он находился в уже знакомом Больничном Крыле, Гарри уже понял.

— К сожалению, ты пострадал от руки профессора Квиррела. Я, право, совсем не думал, что так выйдет…

Гарри молчал довольно долго, собираясь с мыслями.

— Что с ним случилось?

— Мне жаль, мой мальчик, но когда я пришел к тебе на помощь, для него уже всё кончилось.

— Он… умер? — озадаченно уточнил Гарри. Дамблдор печально кивнул. — Но как?

— Твоя мать умерла, спасая тебя. Если на свете есть что-то, чего Волан-де-Морт не в силах понять, — это любовь. Он не мог осознать, что любовь — такая сильная любовь, которую испытывала к тебе твоя мать — оставляет свой след. Это не шрам, этот след вообще невидим… Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты всё равно остаешься под его защитой. Твоя защита кроется в твоей коже. Именно поэтому Квиррелл, полный ненависти, жадности и амбиций, разделивший свою душу с Волан-де-Мортом, не смог прикоснуться к тебе. Прикосновение к человеку, отмеченному таким сильным и добрым чувством, как любовь, вызывало у него нестерпимую боль.

Гарри растерянно поморгал. Мама… любила его? Настолько сильно, что победила Волан-де-Морта?

— Но что он пытался сделать там? Это он разбил зеркало? — попытался не выдать своих мыслей Гарри, ведь на самом деле ему были совсем не интересны остальные ответы.

Дамблдор вздохнул.

— После его падения в 1981, Волан-де-Морт очень, очень слаб. Он лишь призрак, ни на что не способный без своих слуг. Поэтому он жаждал силы, которую мог дать Философский Камень, — директор посмотрел на Гарри, следя за реакцией, но тот просто смотрел, занятый своими мыслями. — Это Камень, способный дать бессмертие. Его создатель и мой друг Николас Фламель попросил меня хранить его в Хогвартсе, самом безопасном месте Британии, потому что подозревал, что Волан-де-Морт захочет его получить.

— И у него почти получилось.

— Верно, мой мальчик. Последней преградой было зеркало, которое дало бы Камень тому, кто его на самом деле не хотел. Быть может, посмотрись ты в него, ты бы обнаружил Камень у себя в кармане, но ты пришел, когда зеркало уже было разбито.

— То есть, неважно, что я там был, Сами-Знаете-Кто не получил бы Камень в любом случае?

Дамблдор посмотрел на него через очки-половинки.

— Нам не дано знать исход всех наших действий, Гарри. Не стоит занимать себя мыслями о прошедшем, ведь у нас ещё столько всего впереди. Поэтому я не буду спрашивать, что тебя туда привело.

Гарри резко побледнел. Он выдавил какой-то писк и замолчал. Глаза директора улыбались, но Поттер сомневался, что тот на самом деле так себя чувствует. Он нарушил правила, как учитель может это игнорировать?

— Спасибо, — наконец, пробормотал он, когда к нему вернулся дар речи. И тут же попробовал перевести тему. — А мантия-невидимка. Вы знаете, кто мне её прислал?

— Когда-то твой отец оставил её мне. А я подумал, что, возможно, она тебе понравится, — глаза Дамблдора засияли. — Полезная вещь… Твой отец в основном использовал её для того, чтобы тайком пробираться на кухню в поисках еды. Это было, когда он учился в Хогвартсе.

Ему было плевать на кухню — еды ему и на приемах пищи хватало с излишком.

— Спасибо за помощь, директор.

— Всегда пожалуйста, Гарри.

* * *

Гарри не знал, что такого случилось, но мадам Помфри вдруг решила устроить ему изоляцию.

— Вы ведь уже впускали Гермиону! Мерлина ради, вы же её знаете, она меня не потревожит!

— То есть пощечины мисс Грейнджер не раздавала и в слезах из палаты не выбегала?

Гарри открыл и закрыл рот, неспособный подобрать слова. Ну как она не поймет!

— Да всего на пять минут! — наконец, воскликнул он.

— Это исключено.

— Но ведь вы пустили ко мне профессора Дамблдора…

— Разумеется, но это совсем другое дело, ведь профессор Дамблдор — директор школы. А сейчас тебе нужен отдых.

— Я и так отдыхаю, правда, — не сдавался Гарри. — Я ведь лежу и всё такое…

— О, ну хорошо! — смилостивилась мадам Помфри. — Но ровно пять минут.

Она открыла дверь, впуская Гермиону. Та вежливо поблагодарила её и неспешно подошла к кровати Гарри. Она смотрела в его глаза и мило улыбалась. У Поттера мурашки по коже пробежали.

Гермиона укусила губу и вздохнула.

— Понятия не имею, что сказать.

— Ты… — нерешительно сощурился Гарри. — Можешь ничего не говорить.

Грейнджер покачала головой, села на кровать и доверительно посмотрела на Поттера большими карими глазами. У него появилось ощущение, что Гермиона сейчас скажет, что он смертельно болен и жить ему осталось пару дней.

— Гарри, — начала она неспешно, подбирая слова. — Я не буду читать тебе нотации. Уже пробовала, но мозгов в твоей голове не появилось!.. — она затихла, пытаясь успокоиться. — Я хотела сказать, делай, что хочешь. Но Бога… Мерлина ради, почему ты мне ничего не рассказываешь?!

Гарри растерянно моргал.

— Потому что ты бы запретила мне?..

— Разумеется, я бы запретила, потому что все твои идеи чистое безумие, но я предпочла бы быть с тобой, а не узнавать все новости от учителей! Я с ума сходила, когда ты пропал в Запретном Лесу, я… Гарри, ты мой друг, и я переживаю за тебя!

Он в замешательстве смотрел на неё.

— Спасибо, — он не знал, что ещё сказать.

— Ты обещаешь рассказать мне, если что-то задумаешь?

— Обещаю, — соврал он.

* * *

Помфри долго решала, отпускать Гарри на банкет или нет. Он и сам не сильно хотел, но подумал, что лучше не выделяться и быть со всеми. Хотя бы в этом.

Выдав ещё один запас Укрепляющих Зелий и неодобрительно качая головой, Помфри всё-таки его отпустила. Гарри её понимал: он всё ещё был бледен и похудел даже сильнее, чем был, а под глазами залегли темные тени от бессонных ночей и бесчисленных кошмаров тогда, когда ему всё-таки удавалось заснуть. Гарри ещё никогда не чувствовал себя настолько не-героем. Казалось, ему бы стоило забыть произошедшее и только потрясать кулаком, обещая своему заклятому врагу всё самое страшное, но при мысли о Волан-де-Морте у него тряслись руки. Он даже толком не понимал почему: Гарри ещё с самого начала относился к страхам волшебников с сомнением и насмехался над Темным Лордом, а в комнате с зеркалом не случилось ничего особо плохого. Бывало в десятки и сотни раз хуже. Тогда что такого произошло?

В Зале он сидел, уныло ковыряясь в тарелке и стараясь не обращать внимания на шепотки и взгляды, упрямо следующие за ним. К счастью, с ним никто не заговорил, даже Теодор.

— Итак, еще один год позади! — поднялся Дамблдор. — Но перед тем, как мы начнем наш фантастический пир, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовней. Итак, позади остался отличный учебный год! Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, впереди у вас всё лето для того, чтобы привести свои головы в порядок и полностью опустошить их до начала следующего семестра.

Он обвел Зал взглядом, полным неиссякаемого оптимизма.

— А сейчас, как я понимаю, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами. Начнем с конца. Четвертое место занял факультет Гриффиндор — триста двенадцать очков. Третье — Пуффендуй, у них триста пятьдесят два очка. На втором месте Когтевран — четыреста двадцать шесть очков. А на первом Слизерин — четыреста семьдесят два очка.

Стол Слизерина зашелся победными воплями. Его соседи на лавочке повскакивали, заодно толкнув Гарри. Он поморщился. Не то чтобы он не был рад, но настроения праздновать не было.

Потом объявили результаты экзаменов. Чтобы победить пари, заключенное с Гермионой, он должен был получить Превосходно по большинству из них. С уверенным видом он раскрыл пергамент и уставился на аккуратно написанные строчки. Гермиона заглянула через его плечо и хмыкнула.

— Какая жалость, — и протянула свой лист, полный буквами “П” напротив названий предметов.

Гарри нахмурился и поджал губы.

“Астрономия — В

Заклинания — П

Зельеварение — У

История магии — В

Травология — П

Трансфигурация — В

Полёты на мётлах — В

Защита от Тёмных искусств — П”

Даже не половина. Гарри раздраженно выдохнул.

— Кажется, кто-то в следующем году будет готовится со мной, — протянула Гермиона довольная, как Малфой, получивший в свои руки Кубок Школы.

Поттер фыркнул.

* * *

— Не то чтобы я не согласна, но он мог бы уточнить это в послесловии… — говорила Грейнджер, когда её прервала открывшаяся дверь в купе. На пороге стоял смущающийся Теодор.

— Привет, Гарри.

— Привет, Тео, — ровным голосом ответил Поттер. Пусть Нотт и не сделал ему ничего (в том числе ничего, чтобы спасти его), Гарри того недолюбливал. Не настолько, чтобы прогнать, но и не настолько, чтобы радоваться визиту. Хотя, честно говоря, он мало кому стал бы радоваться.

— Я проходил мимо и решил зайти, — продолжил он с застенчивой улыбкой, не забыв, разумеется, полностью проигнорировать Гермиону. Судя по её сощурившимся глазам, подруга тоже это заметила. — Я знаю, что в последнее время у нас не складывалось, но всё равно — счастливого лета. Ты не против, если я тебе напишу пару раз?

— Как хочешь, — пожал плечами Гарри.

— Спасибо, — Нотт заулыбался так солнечно, что Поттер даже пристыдился своего холода.

— И тебе счастливого лета, — смягчился он. Тео кивнул и выскочил из купе с счастливым видом.

Гермиона проводила его протяжным удивленным вздохом:

— Изумительный парень.

— О чем ты?

— К нему, наверное, никто не смог бы плохо относится. Он такой… невинный.

— Меня он раздражает, — опустил взгляд в книгу Гарри. — Слишком добрый.

— Разве можно быть слишком добрым? — скептически наклонила голову Гермиона.

— А то. Дамблдор тому пример.

— Профессор Дамблдор хороший человек и очень сильный волшебник! — тут же подскочила она от возмущения. Её брови взлетели вверх.

— Ну не знаю… — протянул Гарри. — Тебе он не кажется каким-то карикатурным? Как будто из детской сказки вышел. Весь так и лучится благодушием, такой… приторный.

— Ерунда! Ничего такого не замечала! Профессор Дамблдор добрый, щедрый, храбрый…

— Да-да, я понял, он твоя любовь.

— Он мой профессор, Гарри!

— Он ничего не преподает.

— Ты меня понял! — выкрикнула Гермиона. Гарри дернулся. Он не любил, когда кричали, так что предпочел промолчать и дать ссоре сойти на нет самой собой.

Грейнджер ещё посопела какое-то время, но уже через десять минут продолжила разговор, прерванный Ноттом, будто ничего не произошло.

Когда поезд прибыл на вокзал и они вышли на перрон, Гермиона бросила свой чемодан и в порыве чувств обняла Гарри. Растерявшись, он застыл деревянным изваянием, не смея ни пошевелиться, ни вдохнуть, и расслабился только тогда, когда подруга разжала объятия и шагнула назад.

— У тебя есть мой номер, так что звони, хорошо?

Гарри судорожно придумывал, как отмазаться.

— Я… не уверен… У нас телефон плохо работает.

— А, — Гермиона поникла. — Ладно. Тогда совой?

— Да. Хорошо, — он глубоко вздохнул и добавил, будто прощаясь навсегда. — Спасибо за этот год. Я буду… скучать, — выдавил он. Признания о чувствах давались ему сложно даже с Гермионой.

— О, Гарри, — выдохнула она и опять порывисто обняла. — Я тоже буду скучать. Пока.

Она мгновение смотрела на него, а потом развернулась и убежала к родителям, стоящим в стороне. Он наблюдал, как мать обняла её, а папа положил ладонь на её плечо. Они улыбались. Гарри отвернулся.

Он помнил, что ему придется вернуться к Вернону, просто предпочитал об этом не думать. Одна промелькнувшая мысль — и его сердце пускалось вскачь.

Гарри очень сомневался, что сможет пережить это лето.