Империус (гет)

Комната оказалась маленькой и уютной. Свет разожженного камина отражался в забранных деревянными панелями стенах и отполированной кровати. Длинные зеленые шторы скрывали за собой ночное небо, а украшенное вышивкой одеяло на кровати выглядело мягким и комфортным, в отличие от двух небольших серых сумок рядом с кроватью и выражения на лице Фелиции.

Она явно была чем-то потрясена — это стало очевидным сразу же, как только Ремус переступил порог комнаты: всполохи каминного огня отбрасывали тени на ее бледное лицо, тогда как она сама заламывала руки и рассеянно бродила из угла в угол. Оглянувшись на следующую за ним Тонкс, он увидел, как она с мрачным выражением закрывала за собой дверь — она тоже поняла, что случилось что-то серьезное. Но что могло такого произойти в Институте бешенства, что привело Фелицию в подобное состояние?

Ремус уже сделал шаг вперед, собираясь как-то утешить подругу, когда та резко развернулась к нему лицом.

— Ремус, ты не поверишь… — Заметив у двери Тонкс с розовыми волосами, она замолчала, а на ее лице появилось застывшее выражение.

— А вы кто? — с тревогой спросила она. Бросив взгляд на Ремуса, она обратилась уже к нему: — Кто это? Где Ундина?

Так легко было порой забыть, что не все знали о способностях Тонкс менять облик. Но как ей объяснить?

К счастью, Тонкс взяла ситуацию в свои руки.

— Привет, Фелиция, — поздоровалась она с ухмылкой. — Наверное, мне надо было принести с собой очки и планшет. Во всяком случае, я больше не выгляжу пустоголовой идиоткой.

Глаза Фелиции расширились.

— Ундина?

Тонкс поморщилась, подходя к Ремусу.

— Вообще-то, меня зовут Тонкс, — пожав плечами, сообщила она. — И вот она я, настоящая. Ну, по большому счету, — признала она, коснувшись пальцем волос. В следующее мгновение ее улыбка стала хитрой. — Просто считайте меня телохранителем Ремуса.

Он наградил ее долгим взглядом.

— Сколько раз я должен повторять: мне не…

— … нужен телохранитель, — с ухмылкой закончила за него Тонкс. — Ну конечно же, не нужен, ведь ты такой большой, сильный и мужественный. Я здесь только потому, что не могу противостоять твоим чарам.

Какой бы взвинченной Фелиция ни была, на это она улыбнулась.

— Ваши способности к перевоплощению достойны восхищения, — похвалила она. — Я бы ни за что не догадалась.

— Перевоплощение — моя специализация, — безо всякой скромности сообщила Тонкс. — Только не просите меня незаметно подкрасться к кому-нибудь.

Как бы ни был Ремус рад, что Фелиция больше не выглядела так, словно только что повстречалась со смертью, он заставил себя вернуться к делу. Взяв ее за руку, он подвел ее к кровати, усадил и сел рядом сам. Ногой подтянув поближе стул, Тонкс устроилась возле камина.

— Лиция, — тихо сказал он, беря ее ладони в свои; она заглянула ему в глаза, когда он назвал ее старым прозвищем, которым Лили и другие их друзья звали ее в школе. — Скажи мне, что случилось.

Фелиция глубоко вздохнула.

— Ремус, — произнесла она дрожащим голосом. — В институте дементор.

Ремус похолодел. Разные лица замелькали перед его глазами: Дольф, Ценсермелия, Дэниел, даже Тор Уайлдинг и Стая — все они находились в заточении, практически под рукой потенциального злоумышленника. Сколькие из них уже расстались со своими душами? Сколькие стали рабами миньонов Волдеморта?

— Давно? — ворвался резкий голос Тонкс в его мрачные размышления; судя по ее тону, она думала примерно о том же. — Давно он там?

Пальцы Фелиции дрогнули в ладонях Ремуса.

— Несколько часов, не больше. Не думаю, что мне полагалось об этом узнать, но мой друг из охранников похвастался, что этим вечером ему предстоит сопровождать кого-то важного, и так уж получилось, что они вводили дементора в институт, как раз когда я спускалась вниз, собираясь направиться сюда… — Она умолкла, делая глубокие вдохи и выдохи. — Я-то считала, что это просто бешеный оборотень, — призналась она тихо. — Я даже подумала, что это, возможно, ты, Ремус. Но я ошибалась, еще как ошибалась. — Фелиция медленно покачала головой и продолжила: — Я прежде встречалась с дементорами. Этот был другим. Да, от него по-прежнему веяло холодом, и я начала вспоминать смерть отца, и похороны Лили, и все самое плохое в жизни… Но это еще не все. Этот дементор ощущался слишком резко, слишком мощно. Меня одолевали не просто плохие воспоминания — каждая жестокость, каждая ссора, каждая неприятная смерть, с которой я сталкивалась, работая с оборотнями, заполнили мое сознание. Как будто он взывал именно к этим воспоминаниям специально. Когда он прошел мимо, я почувствовала себя так плохо, как никогда в жизни. Мне казалось, что меня раздели догола и надругались. — Она посмотрела Ремусу в глаза. — Я никогда прежде не встречалась с чем-то настолько злым, и оно в институте.

Стараясь побороть липкий ужас, обволакивающий его, Ремус обнял дрожащую Фелицию, и, принимая его утешение, она опустила голову ему на плечо. Тепло ее тела, которое он ощущал через мантию, и ощущение ее волос на шее позволили немного взять себя в руки. Сорвавшийся с ее губ вздох свидетельствовал, что она чувствовала примерно то же.

Он не знал, сколько они так просидели, прежде чем неожиданно резкий голос Тонкс привлек к себе их внимание.

— Кто-нибудь как-нибудь вам объяснил его присутствие? — спросила она. — Вы поинтересовались, зачем в Институт бешенства привели дементора?

Фелиция приподняла голову, а затем с явной неохотой, вздохнув, отстранилась от Ремуса и снова села ровно.

— Я успела переброситься парой слов с Эйвином — моим другом из охраны, — ответила она; ее щеки все еще были слегка алыми. — Он сообщил, что слышал, как Александр Аливард разговаривал с человеком в Министерстве, когда они забирали дементора, и тот сказал, что в текущей ситуации лучше, чтоб он находился у нас. — Фелиция нахмурилась. — Из того, что ему удалось услышать, он сделал вывод, что именно этот дементор поцеловал Авраама Каина.

Ремус резко поднял голову.

— Что?

Тонкс и Фелиция посмотрели на него.

— Дементор, который поцеловал Каина, — медленно повторила Фелиция. — А что? Это важно?

— Возможно, — пробормотал Ремус, размышляя над открывшейся ему тревожной перспективой. — Фелиция, Ребекка делилась с тобой своей теорией о душе оборотня?

— В общих чертах, — ответила она осторожно. — Но в последнее время Ребекка очень ревностно относится к своим исследованиям. Почему ты спрашиваешь?

Проигнорировав ее вопрос, Ремус задал новый:

— Как много ты знаешь о дементорах?

Фелиция моргнула.

— В общем и целом то, что мы изучали при подготовке к ЖАБА по защите от темных искусств, — призналась она. — В дальнейшем при обучении я специализировалась уже по оборотням, так что узнавала мало что нового по другим вопросам.

Ремус вздохнул.

— Ты когда-нибудь слышала о Мортимере Колдвеле?

— Может, ты ответишь на один из вопросов, а потом продолжишь задавать свои? — немного раздраженно перебила Тонкс. Бросив в ее сторону быстрый взгляд, Фелиция все же ответила:

— Он изучал дементоров — я бы не хотела работать в этой области. Но я не знакома с его теориями.

Еще раз вздохнув, Ремус откинулся на спинку кровати и уставился на полог.

— Колдвел выдвинул гипотезу, а позже доказал, почему дементоры предпочитают человеческие души и эмоции любым другим, — сказал он тихо и устало. — Причина, по которой они не интересуются животными, заключается в том, что диапазон эмоций и души животных не столь богаты и разнообразны, как у людей, а стало быть, не так питательны. Человек ярче ощущает счастье и сильнее чувствует горе, у него сложнее эмоции и глубже душа. Все равно, что сравнить полноценный банкет из пяти блюд и жизнь на черством хлебе и жидкой каше. Дементор, который питается только животными, в конце концов слабеет и может даже умереть.

Тонкс нахмурилась.

— Это, конечно, очень интересно, профессор, но я что-то не вижу связи.

Ремус улыбнулся ей, и она ответила ему тем же.

— Сейчас объясню. Дело в том, что Колдвел также предположил, хоть и не сумел доказать, что это работает и в обратную сторону. Вполне вероятно, существует причина, по которой дементоры обычно не охотятся за душами магических или темных существ. — Его улыбка стала шире, и, глядя на Тонкс, он продолжил: — Что с тобой случится, если ты слопаешь все запасы «Сладкого королевства»?

— Меня разнесет до размеров слона, и я покроюсь пятнами размером с тарелку, — быстро ответила Тонкс. Фелиция улыбнулась, а Ремус усмехнулся.

— А еще?

Тонкс на мгновение задумалась.

— Скорее всего, мне будет плохо, — призналась она. — Не говоря уже о том, что я… ох. — В ее глазах загорелся огонек понимания. — В этом-то и дело, да? Вот, что случилось с дементором, который поцеловал Каина. Он переел сладкого и покрылся сыпью.

— Именно, — подтвердил Ремус, довольный выбранной аналогией. — Души магических существ гораздо питательнее души обычного человека. Колдвел полагал, что, съев такую душу, дементор мог отравиться, мог даже сойти с ума. Если же он съест несколько, то это может оказаться смертельно.

Тонкс кивнула.

— Как и от передозировки сахара или соли.

— И этот дементор поглотил душу бешеного оборотня, — вставила Фелиция. — Что объясняет, почему мои мысли были сосредоточены на жестокости и насилии, когда он прошел мимо — эти мысли преобладают в разуме бешеного оборотня. — Она тяжело вздохнула. — Вот почему его перевели в институт. Теперь у нас есть бешеный дементор.

Некоторое время все молчали, переваривая столь неприятную перспективу.

Наконец Ремус заговорил:

— Вопрос в том, что мы будем с этим делать?

Тонкс снова нахмурилась.

— А что мы можем? Нас выгнали из института. Реб… кто бы там ни заправлял, они могут делать, что пожелают.

— Возможно, я смогу устроить так, чтобы вас пустили, — проговорила Фелиция, и Ремус с Тонкс резко посмотрели на нее. Она пожала плечами. — По крайней мере, в экстренном случае. Но вам придется положиться на меня. Приготовления займут некоторое время.

— Все, что ты можешь…

— Когда у тебя получится… — Тонкс и Ремус сказали это почти одновременно и, замолчав, переглянулись. Фелиция улыбнулась.

— Я над этим работаю, — заверила она их. — Как только у меня возникнет шанс. Проблемой будет сообщить вам, когда все будет готово. Ох! — Она вдруг хлопнула себя по колену. — Только вспомнила. Ты получил мое письмо?

Ремус улыбнулся.

— Письмо было великолепным. Я был рад узнать, что тебя не уволили.

— Не знаю, рада ли этому я. Но Ребекка меня удивила. Она ни в чем не обвинила меня, зато всех собак спустила на тебя. Она также посоветовала мне в будущем не доверять оборотням.

— Как мило, — протянула Тонкс. — Но, как Ремус уже сказал, письмо было замечательным. Вы отлично спрятали непредназначенное для чужих глаз послание.

Фелиция широко улыбнулась.

— Хорошо. Я волновалась по этому поводу. У меня нет доказательств, но я думаю, что кто-то читает мою корреспонденцию. Письмо, которое я получила от матери на прошлой неделе, было вскрыто, а затем снова запечатано. В этом-то и проблема. Не думаю, что мы сможем и дальше общаться посредством почты и не вызывать подозрения. Однако я не знаю, как еще мы можем координировать действия и договариваться о встречах…

— Я решил эту проблему, — сообщил ей Ремус, доставая из кармана три серебряных сикля, полученных ранее у Гермионы. — Мы воспользуемся вот этим.

Тонкс скривилась.

— Шотландия слишком далеко от Йоркшира, чтобы бросить в кого-то монетку, Ремус.

Он одарил ее красноречивым взглядом.

— На них наложены Протеевы чары, — медленно пояснил он, тогда как Тонкс широко улыбнулась. — Если возникнет нужда во встрече, мы просто заколдовываем свою монету так, чтобы на ней появились нужные время и дата, и две другие станут горячими и отобразят эту же информацию. Если один из нас не может прийти в назначенный час, нужно прислать Х и удобное время. Можно даже пересылать короткие сообщения. Что вы думаете?

— Мне нравится, — заявила Фелиция, беря монетку. — Как ты до этого додумался?

Ремус печально улыбнулся.

— Это не я. Это был… проект одного из моих учеников, одной очень умной молодой леди.

Тонкс подбросила монетку в воздух, поймала ее и убрала в карман.

— Наверняка это была Гермиона Грейнджер, — предположила она.

— Кто же еще?

— Большое облегчение знать, что мы сможем поддерживать связь, — заметила Фелиция, убирая свою монетку в карман мантии. — В последнее время институт будто бы отрезан от остального мира. Приятно осознавать, что если что-то случится, я смогу дать знать кому-то вне его стен.

Ремус с тревогой посмотрел на нее.

— Все настолько плохо?

Фелиция вздохнула и убрала темные локоны с лица.

— Если не считать дементора, все так же, как и было последние несколько месяцев, — призналась она. — Я рассказала почти все, что вам нужно знать, тогда в институте и позже в письме. Сложно объяснить. — Она снова вздохнула. — По большому счету, дело в Ребекке. Ее никогда нельзя было назвать общительной, но когда я начинала там работать, с ней по крайней мере можно было иметь дело. В последнее же время она словно глыба льда. Раньше она была довольно… черствой, но ответственной, но теперь… ей как будто стало все равно. И все это началось с того дня, когда к нам попал Каин. — Фелиция снова встретилась взглядом с Ремусом. — Она ненавидит его, Ремус, — тихо сказала она. — Даже сильнее, чем тебя. И эта ненависть наполнила ее до краев.

Мурашки побежали по его спине при этих словах.

— Что насчет остальных? — спросил он.

Фелиция фыркнула.

— Кролл остается Кроллом, а Аливард — Аливардом. Эта парочка не меняется. То же можно сказать и о Зелии — она просто плывет по жизни на гребне своей волны позитивной энергии. Дольф в последнее время более радостный, по большей части из-за того, что теперь ему разрешают находиться вне уровня резидентов и подальше от остальных. Симона… она ноет больше обычного, но, возможно, потому что ее начальница вечно пребывает в дурном настроении. Теперь ей приходится заниматься бумажной волокитой в одиночку.

— А что с дементором? — спросил Ремус, подаваясь вперед и упираясь ладонями в бедра. — Ты знаешь, куда его поместили?

— На уровень шесть, — быстро ответила Фелиция. — Я спросила у Эйвина специально, чтобы знать, откуда держаться подальше. — Она содрогнулась.

Уровень шесть… Это хорошо. Чем дальше дементор от обычных обитателей института, тем лучше. И если пожиратель смерти попытается скормить ему бешеного оборотня… что ж… дементор погибнет. Ремус почти надеялся, что так они и поступят.

Еще несколько минут они обсуждали работников и резидентов института, а также происходящее там, а затем снова погрузились в неуютную тишину. Снизу из бара Розмерты доносились взрывы хохота.

Фелиция оглянулась на часы, стоящие на прикроватном столике.

— Думаю, вам лучше собираться, — неуверенно произнесла она. — Но прежде чем вы уйдете, Ремус, могу я переговорить с тобой? — Она глянула на Тонкс и добавила: — С глазу на глаз?

Ремус без труда заметил, что Тонкс несколько обидел такой поворот, но она поднялась на ноги и посмотрела на него с какой-то бледной и подавленной улыбкой.

— Я… эээ… буду внизу, — сказала она, указав пальцем на дверь. — Если понадоблюсь.

Ремус улыбнулся ей.

— Я скоро. Но если не хочешь, можешь меня не ждать.

Непонятно почему, но Тонкс поморщилась.

— Нет, нет, — с наигранной беспечностью возразила она. — Телохранитель, помнишь? Я должна убедиться, что ты вернешься в Хогвартс в целости и сохранности, иначе я плохо выполняю свою работу.

При словах об охране Ремус в шутку нахмурился.

— Если ты настаиваешь. Но я могу постоять за себя.

Тонкс усмехнулась.

— Да, да, ты большой мальчик и все такое. Но я все равно провожу тебя домой. Так поступают друзья, верно?

С натянутой улыбкой Тонкс вышла в коридор и закрыла за собой дверь.

Фелиция задумчиво смотрела ей вслед.

— С ней все в порядке?

Ремус проследил за ее взглядом.

— Думаю, она немного злится на меня. Я сказал глупость по пути сюда. — Он собрался с мыслями. — Итак, о чем ты хотела поговорить?

Фелиция вздохнула и уставилась на покрывало, словно это была самая удивительная вещь на свете.

— О ванной для старост, — тихо сказала она.

Ремус почувствовал, как краска прилила к щекам.

— А…

Фелиция бледно улыбнулась.

— Я надеялась, что после того, как мы пожали друг другу руки и начали наше знакомство сначала, это больше не будет иметь значения. Но я снова и снова ловлю себя на том, что хочу объяснить тебе: я избегала тебя не из-за этого… не из-за того, что увидела… то есть и из-за этого тоже, но… — Фелиция прижала ладони к лицу. — О боже. Я только делаю хуже… Вот почему я не хотела об этом говорить.

Ремус покачал головой.

— Все в порядке. Я догадался, что ты догадалась, и это не было неожиданностью. Я знаю, что ты хороший человек, Лиция, и поэтому ты избегала меня, притворяясь смущенной вместо испытывающей отвращение, но…

— Я не притворялась! — перебила Фелиция, краснея. — И я не потому… То есть… — Она принялась теребить мантию. — Знаешь, что? Я просто начну сначала. Я знала, что ты оборотень, Ремус, задолго до того, как об этом принялись трубить все газеты. Я знала со времен школы. С той самой ночи, когда я увидела…

— Мой шрам, — закончил за нее Ремус и закрыл глаза. — След от укуса.

В глубине души он был уверен, что она видела, что она поняла, что соотнесла шрамы с его отсутствиями — в конце концов, она училась на факультете Когтевран. То, что они были подростками — стеснительными подростками, которые нравились друг другу — позволило притворяться, что все дело в том, что она увидела его тело, тогда как они оба знали, но не желали признаваться в этом знании. Так что они краснели и разбегались в разные стороны, пока это не вошло в привычку…

— Я знал, что ты видела его, — тихо признался он. — Я заметил выражение твоего лица в этот момент. Да, ты смутилась, потому что я был… — Он еще немного покраснел. — Но это не все. В течение нескольких дней я с ужасом ожидал, что ты кому-то расскажешь.

Фелиция гневно посмотрела на него.

— Я бы никогда ничего не сказала! — горячо воскликнула она. — За кого ты меня принимаешь? Ты мне нравился, Ремус, до сих пор нравишься, и я бы никогда не сделала ничего такого. — Она тяжело вздохнула. — Просто…

Ремус кивнул.

— Я понимаю.

— Я не так в этом уверена. — Фелиция взяла его руку. — Несколько недель я провела, изучая, каково это — быть оборотнем. На самом деле именно то исследование натолкнуло меня на мысль, что я хочу зарабатывать этим на жизнь. Но, зная так много о том, насколько все это ужасно… Я просто не знала, что тебе сказать, Ремус. Я была уверена, что ты хороший человек — я не собиралась позволять какой-то дурацкой болезни поменять свое мнение о тебе. Но я также знала, что ты горд. Ты бы не хотел моего сочувствия, и я просто не представляла, как поднять эту тему в разговоре с тобой, чтобы ты не решил, что я испытываю к тебе жалость. Так что мне просто казалось легче… — она снова мило покраснела, — сконцентрироваться больше на том, что еще я увидела, чтобы оставаться смущенной и не обижать тебя. Надеюсь, теперь ты понял.

— Я понял. К сожалению.

Фелиция усмехнулась; румянец на ее щеках поблек.

— Хорошо, я рада, что наконец все рассказала. Теперь у меня больше нет причин смущаться в твоем присутствии, — сказала она, поднимаясь на ноги, но не отпуская его руки. — Так что можешь не волноваться, — добавила она радостно, — я намерена забыть обо всем этом. С этого момента я точно не стану смотреть на тебя и представлять тебя обнаженным.

Сказав это, Фелиция замерла. Проследив за ее взглядом, Ремус пришел в ужас.

Дверь в номер Фелиции оказалась открыта, и за ней стояли Нимфадора Тонкс, мадам Розмерта и пара его учеников с седьмого курса факультета Когтевран.

Сердце ухнуло куда-то вниз, как только Ремус осознал, что они все слышали последние слова Фелиции.

Ученики взирали на своего учителя с каким-то потрясенным ликованием. Розмерта усмехалась. Тонкс поначалу выглядела растерянной, но, заметив выражение ужаса на его лице, очевидно, теперь с трудом сдерживала смех.

«О боги. Теперь обо мне точно поползут слухи. А это последнее, что мне сейчас нужно…»

Розмерта быстрее всех пришла в себя и, к счастью, решила проявить немного такта.

— Сюда, дорогие мои, — сказала она все еще глядящим в комнату с открытыми ртами восемнадцатилетним юнцам. — Ваш номер чуть дальше по коридору.

С неохотой они удалились. Тонкс, однако, прислонилась к косяку и встретила взгляд своего сгорающего со стыда друга с приподнятой бровью.

— Обнаженным? — спросила она недвусмысленным тоном.

Ремус ответил ей самым строгим взглядом, на какой только был способен.

— Ты что-то хотела? — раздраженно поинтересовался он. — Или ты пришла получить удовольствие от моего унижения?

Тонкс только махнула рукой.

— О, то, что я только что видела, стало приятным бонусом, — сообщила она, но затем ее лицо приняло более серьезное выражение. — Но, дружище, нам на самом деле пора.

Что-то случилось — это Ремус понял без труда. Расправив плечи, он повернулся к краснощекой Фелиции и слабо ей улыбнулся.

— Что ж… удачи, — храбро пожелал он.

— И тебе, — ответила она высоким голосом и неловко кивнула.

Ремус вздохнул. А ведь они только что сумели оставить позади тот случай…

Тонкс уже притопывала от нетерпения. В последний раз печально улыбнувшись Фелиции, он оставил ее в номере одну.

Как только дверь за ними закрылась, Тонкс схватила его за рукав и потянула по коридору.

— Зачем ты так ворвалась к нам? — спросил Ремус, стараясь не выказать раздражения. Оглядевшись, он понял, что Тонкс вела его вглубь гостиницы. — И почему мы удаляемся от лестницы?

— Потому что мы не можем выйти через бар, — сказала она. Коснувшись палочкой деревянной панели, она открыла проход с извилистой лестницей, ведущей к заднему двору «Трех метел». — Ты как старший пойдешь первым, — велела она, указывая на ступени. — Потому что, если ты будешь впереди, у меня есть шанс приземлиться на что-то мягкое, когда я споткнусь.

Смущенный, сбитый с толку и раздраженный Ремус повернулся к Тонкс и скрестил руки на груди.

— И почему мы должны пользоваться черным выходом? — спросил он с достойным восхищения спокойствием.

Тонкс посмотрела на него.

— Потому что Фалконер — тот охранник, которого мы повстречали в наш первый визит в Институт бешенства, — сидит внизу, — ответила она ровно. — И мой склонный к подозрениям разум отказывается принимать это за совпадение. Так что пошли.

На этот раз Ремус послушно шагнул в проход. Внезапно он ощутил себя слишком уставшим, чтобы спорить и доказывать, что даже охранникам позволительно время от времени заходить в бары и выпивать.

— Итак, — с каким-то странным оттенком в обыденном голосе начала Тонкс. — Расскажи, как ты оказался обнаженным перед Фелицией Хэтауэй. Это тот самый печально известный инцидент в ванной?

Ремус осторожно втянул носом воздух и напряженно ответил:

— Это не твое дело.

— Нет, — тихо сказала Тонкс. Она слегка споткнулась, и Ремус вдруг ощутил, как ее маленькая ладонь прижалась к его спине. — Полагаю, не мое.