Воронье царство (джен)

— Убери от меня эту тварь! — мальчик уже не кричал, а откровенно визжал, чем изрядно развеселил Вороненка.

Тот постарался заглушить смех, прижав кулак ко рту, впрочем, напрасно, шума и без его тонкого голоска хватало. Еще парой мгновений назад такой уверенный в своем преимуществе, в своей безнаказанности, теперь же поваленный у ног Вороненка пасынок корчмаря истошно вопил, брыкался и размахивал руками, тщась что-либо сделать с тенью, нависшей над ним. Побелевшие скрюченные от ужаса пальцы проходили насквозь и не причиняли темной дымке никакого вреда, в то время как юное тело била мучительная судорога от каждого прикосновения ожившей тьмы. Та струилась и перетекала, постоянно меняя свой облик, то напоминала сказочного змея, свернувшегося на груди у своей жертвы, то отращивала лапы, становясь похожей на неведомого зверя. Но несмотря на ее бестелесность, подняться мальчику никак не удавалось, стоило ногам найти опору, чтобы вскочить, его тут же прижимало обратно в грязь. Страх и боль заставляли повторять безуспешные попытки снова и снова, пока вконец обессиленный он не сдался. Распластавшись в слякоти, давясь слезами и подвывая, мальчик начал молить о пощаде.

Интересно, пощадил бы он Вороненка, откажись тот отдать этому гаденышу честно заработанные два серебряных, те, которыми только-только его же отчим, хозяин корчмы, расплатился? Пожалел бы? Вот уж вряд ли, таких как он не пронимают и не останавливают слезы слабых, Вороненку ли это не знать. И тем не менее, валяясь на сырой земле за сараем, где сам же и зажал, казалось бы, беспомощного мальчишку, он рассчитывал на милость последнего. А зря.

За эти два серебра Вороненок почти неделю без продыху провел в подполах и на чердаках постоялого двора, где охотился на грошовых крыс. Шесть дней среди ветоши, пыли и паутины, тратя драгоценное время. Разрезал свои пальцы в кровь, дабы призвать тени, что услужливо выгоняли мерзкие серые полчища из всех возможных щелей и только после этого расправлялись с ними, чтобы мальчик мог свободно собирать свой мрачный урожай. А самая жирная крыса, оказалось, вот, под боком у корчмаря обитала. А сейчас ужом извивалась в грязи и просила отпустить.

Нет, Вороненок не жаловался на работу крысолова, тени делали ее простой и весьма задорной. Наблюдать, как крысы, ощетинившись, удирали от крупиц «той стороны» было и правда весело, но времени эта работа занимала непозволительно много, а результат оплачивался слишком скудно, чтобы за нее браться еще раз в будущем.

А вот визжащий крысеныш под ногами был уже не так забавен, и Вороненок пока не знал, как с ним поступить. Отпустить — так он тут же побежит к родителю жаловаться, убить — хватятся, шум поднимут. И то и другое может привлечь ненужное внимание и плохо аукнуться его мучителю. Так что, чем бы это ни закончилось для нерадивого хозяйского пасынка, Вороненок все равно вынужден будет покинуть Лапшангу впопыхах. И, к сожалению, пешим, дабы поберечь немногочисленные средства.

И без спешки бывало сложно найти того, кто соглашался взять с собой такого странного попутчика, и еще сложнее — кто готов был сделать это бесплатно. Впрочем, к последним Вороненок привык относиться с большей осторожностью. Первый же извозчик, предложивший подвезти тщедушного мальчишку с повязкой на лице да без гроша в кармане, недолго думая, явил свету свою гнилую душонку, посчитав, что может взять с ребенка плату иным способом. Тогда-то Вороненок и узнал, на что способен дар бога-отца. Мальчик даже не успел толком испугаться, когда одна сильная косматая ручища грубо схватила его за волосы, а вторая наотмашь саданула по лицу, разбив губы в кровь. Стоило первой алой капле окропить бортик телеги, как извозчик, выпустив из своих лап Вороненка, с нечеловеческим утробным бульканьем повалился на дно повозки. В отличие от крысеныша, он не пытался бороться, страх словно сковал его крепкое тело и выбил весь воздух из легких. Мужчина задыхался, не в силах издать ни звука, о криках или мольбах не шло и речи, а затем и вовсе забился в конвульсиях, закатив глаза и брызжа ошметками кровавой пены. Ведь хищная тень в тот раз не медлила и сразу же принялась рвать душу обидчика в клочья. Вороненок наблюдал за агонией извозчика с трепетом на грани ужаса, постепенно перерастающим в неподдельный восторг. Мальчика совсем не волновала боль опухшего лица и кровоточащие губы, он, не отвлекаясь, жадно смотрел, впитывал каждое мгновение, наслаждался мукой мерзавца, окрыленный своей новой жизнью, той, где он мог постоять за себя. Это воодушевление, неведомое ранее, словно сердце открылось всему миру, принесло с собой и некую тревогу, казалось, что отдайся Вороненок ему полностью, он больше никогда не сможет закрыть эту дверь. Благо, стоило извозчику испустить дух, все вернулось на свои места.

Денег возницы и его припасов, что мальчик смог унести с собой, хватило, чтобы добраться до Пограничья. Но даже с серебром в кошеле у ребенка это заняло почти три месяца, ведь поначалу он не позволял незнакомцам к себе приближаться и предпочитал идти пешком, не зная, как работает то, чем наделил его бог-отец. Выяснил, когда махнул через невысокий тын, удирая от своры собак, и расцарапал руку. И в тот же миг почувствовал в душе то же возбуждение, а вместе с ним и необычное чувство, будто кто-то скребется и требует выпустить. Или же, наоборот, впустить. Любопытство и желание вновь увидеть, как тень расправляется с угрозой, едва не взяли верх, но мальчик не решился на такое в людной деревне да посреди бела дня. Зато понял, что именно на его кровь реагирует дар, ведь до тех пор, пока сучковатый забор не поранил руку, никто Вороненку на помощь не спешил.

С тех пор мальчик носил в кармане глиняный черепок с острыми краями, разрываясь между неуемным желанием проверить свою догадку и необходимостью сохранять осторожность. Однажды не удержался и порезал ладонь просто так, когда ему ничего не грозило, усевшись в чистом поле неподалеку от дороги. Уже знакомое чувство расцвело в душе, а затем замерло в ожидании. Мальчик понял, что от него ждут цели и не придумал ничего иного, как попробовать поохотиться на полевок. Стоило лишь об этом помыслить, как две ладные юркие тени, сопровождаемые ликованием мальчишки, вихрем понеслись по лугу, выискивая норы и выгоняя их обитателей. Работало! Теперь-то он знал, как управлять даром и ни один возница больше не казался опасным. Скорее уж наоборот.

И вот сегодня, когда пасынок корчмаря, ох, до чего же знакомо схватил Вороненка за грудки, требуя денег, мальчику не было страшно, нет, он предвкушал. «Да-да», — покорно пролепетал Вороненок, сунув руку в карман жилетки, но вместо монет со всей силы сжал в ладони черепок. Кожу обожгло, между пальцев просочилась струйка липкой крови, а в душе разгорелось полюбившееся мальчику тревожное возбуждение.

Любовался бы так и любовался результатом, да только где-то на задворках залаяли собаки, послышались голоса. Не на шум ли вышли? Так или иначе, пора было заканчивать и уходить из поселка. Вороненок бросил последний взгляд на совсем поникшего отчаявшегося мальчика, старше его самого, да, наверное, и кузнецкого сына тоже, и тем не менее все еще ребенка. Особенно это чувствовалось сейчас, когда он не рычал, грозясь побоями, а скулил от испуга. Почему же Вороненок не чувствовал ничего общего с ним, никакой жалости, хотя и сам прекрасно знал, что такое страх?

«Одной дрянью вырастет меньше», — пронеслось в голове, и тьма незамедлительно привела приговор в действие. Пока пасынок корчмаря задыхался, Вороненок рассматривал края рваной царапины на ладони.

— Нужно будет завести себе что-то поострее для такого дела, — отчего-то проговорил Вороненок вслух, хотя слушать его было уже некому.

Примечания:

Глава получила атмосферную стихотворную адаптацию от чудесного автора https://ficbook.net/readfic/9502725/24607846#part_content