Декабрьское полнолуние (джен)

Магия — дар, владение палочкой — мастерство. Каждое заклинание Лорда — тонкий и точный сплав мастерства и таланта. Это относится и к Пыточному Проклятию. Только профан полагает, будто Круциатус причиняет невыносимую боль. Круциатус причиняет боль разной степени невыносимости, и Лорд умеет управлять невыносимостью боли, как никто. По состоянию наказуемого можно понять, в какой степени Лорд им недоволен. Вот сейчас, например, Лорд скорее доволен, потому что его Круциатус выкручен до максимума — под прицелом его палочки худенькое тело стоит неподвижной, словно бы железной дугой, опираясь на затылок и пятки, как при столбняке. Такой Круциатус — это своего рода милосердие Лорда, потому что дарует беспамятство. А когда — и если — наказуемый очнётся, то не вспомнит боли. Но тело запомнит. И никогда не забудет. Хотя при такой интенсивности заклятия "никогда" может и не наступить...

Лорд слегка приподнимает острие палочки, словно небрежно выдёргивает из тела железную дугу, и тело, лишившись поддержки, валится на пол кучей мокрых тряпок и спутанных мокрых волос. Лорд отворачивается от тела и медленно обводит кроваво-черными глазами группу застывших фигур в чёрных капюшонах.

— Очень плохо, — медленно произносит он, — небрежность и опрометчивость. Как следствие — позорное поражение. Не ожидал от тебя, Беллатрикс.

Лежащая фигура шевельнулась. И поползла. Не имея сил перевернуться на живот, она пыталась ползти на спине, судорожно отталкиваясь от пола непослушными руками и ногами. Она ползла по собственным раскосматившимся волосам и, разумеется, не могла сдвинуться с места, только голова закидывалась всё больше назад. Это привело её в ярость, а ярость придала сил. Она зарычала, рывком перекинулась на живот, поднялась на четвереньки, встала на ноги(!) и, шатаясь, пошла. И не от Лорда, а прямо к нему. Доковыляла и, снова рухнув на пол, прижалась головой к его сапогам. Он посмотрел на неё сверху вниз и не отстранился, несмотря на исходивший от неё запах мочи.

— Твоё упорство достойно награды, — признал он и перевёл глаза на чёрные капюшоны, — равно как и преданность.

Это произносится без нажима, всё тем же монотонным высоким голосом. Все немедленно опускают головы, все, кроме одного. Этот один стоит на коленях перед Лордом, закинув голову так, что капюшон свалился с головы. Его лицо бледно до зелени и неподвижно, только вздрагивает уголок длинного рта. Тусклые глаза не мигая смотрят в никуда. Он, кажется, тоже не осознаёт происходящего, но Лорд тут ни при чём. Он сам выкрутил до бесчувствия свой рычаг — рычаг отчаяния.

— Северус, друг мой, — монотонно произносит Лорд.

Снейп ничем не показал, что слышит его. Лорд шагнул к Снейпу, проволочив по полу вцепившуюся в его сапог Беллатрикс, и склонился к лицу Снейпа — глаза в глаза…

...отчаяние и злоба, палочка в кулаке, взгляд зелёных глаз, перехватывает дыхание, вздрагивает рука, Оглушающее улетает в голову Беллатрикс, невыносимое презрение в зелёных глазах, удар — и тьма... и злоба, и отчаяние...

Лорд выпрямляется. Он подумывал о том, чтобы дать молодёжи попрактиковаться на Снейпе, но отказался от этой мысли. Да, это было бы полезно для всех, для Снейпа в том числе, но в данный момент просто излишне. Снейп и сам справляется с собственным наказанием. Нужно дать ему ещё немного времени.

— Эта операция должна была стать вашим боевым крещением. Вы могли бы войти в ряды опытных бойцов с гордо поднятой головой...

Беллатрикс отцепляется от сапога Лорда и с воем ударяется головой об пол. Беда в том, что она даже не помнит, за что Лорд наказывает её.

Но Северус что-то помнит, с ним сто́ит поработать. И Лорд вновь склоняется к Снейпу, берёт его за подбородок ледяными пальцами, всматривается в чёрноту отчаяния. Какие-то обрывки мелькают и тонут в чёрном водовороте — короткие, но яркие до рези в глазах.

И Тёмному Лорду удаётся составить из обрывков цельную картину. Картину постыдного провала блестящего плана. Постыдной слабости перед рыжей магглой. Слабости, доходящей до смешного — ведь Снейпу достаточно одного лишь облика рыжей магглы, одного вида её конопатого рыльца, чтобы совершенно перестать соображать, даже если он точно знает, что этот облик — результат действия Оборотного зелья. Стоило Беллатрикс перекинуться рыжей магглой — и Северус растёкся лужей под её ногами. Стоило ему увидеть рыжую магглу в оригинале — и у него дрогнула рука. Пусть всего лишь на секуду, но рыжей маггле хватило этой секунды, чтобы оглушить его.

Такое безволие заслуживает одного — позорного лишения Метки, стирания памяти и изгнания из рядов Пожирателей, но… отказаться от Северуса после всех потраченных на него усилий, знаний, времени? Отказаться от его таланта, от его везения, ведь рыжая маггла ему — единственному из всех — сохранила память. Из каких соображений? Скорее всего, из органически присущего всем грязнокровкам желания унизить потомственного волшебника, пусть и полукровного. Ещё одна монета в копилку обид Северуса Снейпа, ещё один долг, который Северус рано или поздно вернёт. И ещё один ему урок — он лишний раз убедился, что все его старания сделать из грязнокровки настоящую волшебницу пошли насмарку. Маггла остаётся магглой, полуживотным, выучившим несколько движений палочкой и несколько слов стандартных заклинаний, без всякого понятия о глубинной сути магии, о древней, родовой основе настоящего волшебства... Впрочем, неважно, что именно двигало магглой. Важно, что Снейпу повезло, и поэтому Лорд узнал, что именно произошло в ночь Рождественского полнолуния. И пусть везение не может длиться вечно, но ведь и страсть тоже. К тому же Северус умеет работать над собой — он, Тёмный Лорд, научил его этому, как и многому другому — а стало быть, он сумеет перебороть столь недостойную слабость, Тогда в нём останется главное — жажда, стремление обладать, а это уже сила. Нет, весьма недальновидно было бы остаться без такого помощника на запутанных путях к бессмертию. Вот и ещё одна тропа оказалась обманной — он, Тёмный Лорд, в силах это признать. Древний трактат "О слюне, испарине и прочих извержениях магических тварей, многими целительными свойствами обладающих" ⁽¹⁾, натолкнул на простую и блестящую мысль — если телесные извержения магического существа способны излечивать такое множество тяжёлых болезней, то на что же способна жидкость неизвергаемая, в теле сокрытая и дающая телу жизнь? На что способна кровь? Выбор пал на оборотня неслучайно: хотя рабская зависимость магии оборотничества от лунных фаз в какой-то степени обесценивала кровь оборотня, но именно эта малоценность делала его подходящим объектом как для первых опытов, так и для тренировки новобранцев в полевых условиях. Опасность заражения дополнительно усложняла задачу, но тут Беллатрикс, прорывшая тоннели в сокровенных залежах хогвартской библиотеки, обнаружила описание одного из обрядов, созданных годарами во время о́но, дабы ослабить Фенрира и — не отменить, конечно, но хотя бы отдалить Рагнарёк. Его, Тёмного Лорда, ослепили перспективы… оказавшиеся иллюзорными. Он, Тёмный Лорд, в силах это признать. Выкачать всю кровь из оборотня, чтобы превратить в анимагов пару-тройку недорослей — такой результат уж никак не стоил понесённых потерь…

Но поражение — не повод для уныния. И не повод лишать Северуса маленького поощрения — маленького полена в костёр зависти его сотоварищей.

— Северус, — произносит Лорд не без торжественности. — Этот шанс заслужить Метку ты упустил. Что ж, попытаешь счастья в следующий раз. Но ты проделал хорошую работу, и я не хочу оставлять тебя без награды. Поэтому я дарю тебе твою магглу. Когда этот мир станет нашим, когда в нём не останется места для магглов, ты сможешь сохранить ей жизнь — до тех пор, пока она будет нужна тебе.

Лицо Снейпа вдруг разом ожило, в глазах вспыхнуло злобное торжество. Он гиеной ощерился прямо в лицо Лорду — не сдерживаясь, широко, открыто, до самых дёсен. О, такая улыбка не предвещала ничего хорошего "его маггле". Потом опомнился и, не вставая с колен, низко опустил голову.

— Мой Лорд, — прогудел он. — Моя благодарность безгранична. Но моя преданность не покупается дарами. Она неизменна.

— Умён и смел, — обронил Лорд. Обошёл исходящую молчаливой ненавистью Беллатрикс, как неодушевлённый предмет. Обернулся, ещё раз окинул взглядом присутствующих и дезаппарировал.

Колени затекли, и Снейп не смог подняться на ноги до того, как вся толпа с угрожающим гомоном надвинулась на него. Но успел перекатиться к камину, сунуть руку в карман мантии, вынуть и высоко поднять над головой резиновую грушу-спринцовку, в просторечии именуемую клизмой.

— Ну, кто первый? — холодно осведомился он.

— Ты украл это у своей грязнокровки? — хрипло спросила Беллатрикс, — или у своего папаши-маггла?

— Не о том думаешь, Белл, — фамильярно отозвался он и медленно встал, придерживаясь свободной рукой за резной портал камина — подумай лучше о том, что там булькает, — он потряс спринцовку, и она послушно булькнула, — и что оно может с тобой сделать. А оно может. Ты меня знаешь.

Они все его знали и дружно попятились от него. Он снова почувствовал, как яростная ухмылка раздирает его рот, и не стал ей противиться. Шагнул к камину, бросил в него горсть Летучего пороха и, перед тем как нырнуть в зелёное пламя, обернулся к толпе соратников, сказал:

— Приятно провести время.

И надавил на спринцовку, после чего позволил зелёному пламени закружить и унести себя. А может, это его смех закружил и унёс его? Он нёсся в зелёном пламенеющем хохоте, пока не вспомнил, что нужно назвать адрес, и наконец вывалился на пол из кухонного очага в своём доме. Он лежал на полу и хохотал, хохотал, как в последний раз в жизни. Ах, с каким бы наслаждением он посмотрел бы сейчас, как именно "проводят время" его товарищи по оружию, но вот беда — не успел он разработать защиту от своего аэрозоля!.. Ладно, он как-нибудь обойдётся. Главное, что Тёмный Лорд наверняка вернулся полюбоваться зрелищем, благо ученические яды Снейпа никак не могли ему повредить. (Воспоминание о Лорде повлияло на Снейпа мобилизующе — он принял сидячее положение, и постарался отдышаться, правда, всё ещё давясь и кашляя смехом и Летучим порохом, но уже овладевая собой). Лорду всегда было интересно всё, что делает Снейп, потому что Снейп никогда не повторялся и всегда был эффективен. И на этот раз Лорд не будет разочарован, за это Снейп ручается...

Снейп преодолел последний приступ смеха, вытер слёзы, уселся, обхватив колени, и уставился в каминное пламя.

...но что всё-таки произошло? Как получилось, что Лорд поверил тому, чего не было? Ведь несколько лет практики — и любой легилимент, даже очень средний, способен чувствовать ложь и вне прямого контакта. Что уж говорить о Лорде! Лорд не признаёт эмоций, но распознаёт их вполне уверенно. Тогда почему же Лорд ничего не ощутил? Почему поверил, что Снейп нечаянно оглушил Беллатрикс? Почему не увидел, как Снейп сыграл с Эванс в поддавки, будучи вполне способным не только защищаться, но и нападать? Не увидел, как Эванс пожаром шла по поляне, стреляя искрами заклятий, а Снейп лежал на снегу с палочкой в руке, и ждал, когда она доберётся до него, чтобы...

...чтобы отдать ей палочки её безмозглых домашних питомцев. Сказать ей, чтобы она никому не доверяла, потому что грядут времена, когда для всякого чистокровного мага она будет, прежде всего, грязнокровкой, а потом уже другом, одноклассницей... человеком. Сказать ей, что он всегда будет рядом, хочет она того или нет, что он защитит её...

...ничего этого он не сказал. Вот именно, струсил. Сообразил, что для него подобное поведение слишком опасно. Ну и что с того, что дорогие соратники валяются в отключке? А вдруг не все? Если его кто-нибудь услышит и донесёт Лорду... ставши мёртвым, обеспамятевшим или увечным, он Эванс ничем помочь не сможет. Говорить нельзя. Почему он ни разу не попросил Лорда обучить его легилименции? Да потому, что он идиот.

Тогда он обезоружил её. Это было так легко... А потом уставился на неё с демонстративным бездействием, почти и не надеясь, что она в своей ярости хоть что-то поймёт. Смотрел на неё, пока не почувствовал, что ему не хватает воздуха, и опустил веки, отдаваясь на милость победительницы. Если бы она убила его тогда, если бы последним, что он видел в жизни, были её глаза, он умер бы счастливым. Но и такое счастье ему не светит...

Нелепый сдавленный скулёж вырвался у него, и он уткнулся лицом в колени.

Глупая девчонка. Она и впрямь думала пристыдить его своим негодующим взглядом. Только были в его жизни гораздо более позорные моменты. Например, зависание в воздухе подштанниками наружу...

Он вскочил и заметался по кухне, ошпаренный воспоминанием. Сшиб с полки чугунную сковородку, сковородка, задев на лету большой стеклянный кувшин, грохнулась в раковину, полную грязной посуды, кувшин же приземлился Снейпу точнёхонько на палец ноги. Палец хрустнул. Снейп взвыл, врезал по кувшину ушибленной ногой и взвыл вторично. Кувшин влетел в стену и разбился в мелкие дребезги, а Снейп сел на пол среди осколков, дрожа от злости и боли.

Давай ещё поплачь. Нюниус.

В кухню, шаркая шлёпанцами, вошла мать, окутанная облаком вчерашней дури. Не обращая внимания ни на сына, ни на учинённый им разгром, прошла к буфету, открыла его, постояла, глядя внутрь. Потом закрыла буфет и пошарила взглядом по кухне. Снейп, хромая, тоже прошёл к буфету, быстро отыскал всё необходимое, быстро сварганил и сунул в руки Эйлин нехилый сэндвич с ветчиной. Она тут же откусила огромный кусок и принялась жевать, пусто глядя перед собой. Потом перевела взгляд на ноги Снейпа и пялилась на них с полминуты, не переставая жевать. Потом, не потрудившись произнести заклинание (да и как его произнести — с набитым ртом), одним движением обшарпанной палочки, неизвестно откуда взявшейся в её костлявой руке, исцелила ему палец. Потом уронила палочку на пол и сделала неопределённый жест, означавший: "сам наворотил — сам и прибирай", и пошаркала прочь, на ходу доедая сэндвич. Да, подумал он, глядя ей вслед, талант так просто не просадишь...

Как ни странно, он не стыдился матери и не злился на неё. Он жалел её, а сейчас, в эту минуту — так и вовсе завидовал ей. Он с радостью сбежал бы от жизни по этому же пути... если бы не она, не мать. И не Эванс...

У нищих, как известно, слуг нет — это во-первых. А во-вторых, ordo anima rerum est ⁽²⁾, поэтому Северус подобрал с пола материнскую палочку и с её помощью принялся педантично наводить порядок. По мере того, как восстанавливались из осколков, очищались, расставлялись по местам чашки-тарелки и исчезали жирные потёки с пола и со стен — утихала и буря в душе. Мысли вошли в русло и поток их сделался прозрачен и холоден. Хотя тёк и не совсем в нужном направлении.

Теперь, думал Снейп, на том уровне искусства Зельеварения, которого он достиг благодаря Лорду, зависимость матери больше не была фатальной. Он вполне способен с нею справиться. Ведь справился же он с приступами отцовской агрессии! Правда, старина Тобиас перестал есть дома. И пить дома тоже перестал. И вообще появлялся дома всё реже, но ни Северус, ни даже, кажется, Эйлин не скучали по отцу и мужу. По доброму старине Тобиасу, связавшемуся с ведьмой и уродиной по пьяному залёту...

Он обнаружил, что застыл посреди кухни, что вот-вот сломает материнскую палочку во вспотевшем кулаке, что зубы у него вновь оскалены — и рассердился на себя. Только что он был спокоен как... как заливная рыба, и вот опять!..

Он глубоко вздохнул, резко выдохнул, сосредоточился и восстановил злополучный кувшин. Оглядел кухню, остался доволен и пошёл из кухни прочь. Заглянул в родительскую спальню, положил материнскую палочку на пол возле кровати. Послушал тяжёлое дыхание Эйлин и, решив не терять времени, отправился в свою комнату составлять рецепт Отрезвляющего зелья пролонгированного действия. И думать, думать... Была же у него какая-то идея!

Он встал к конторке, взял кусок чистого пергамента, перо и, забывшись, сунул хвост пера в рот, но тут же скривился и отплюнулся — перо было до судороги горьким. Снейп саморучно пропитал его хиной, потому что, если сам себя не отучишь, то кто отучит? Богатая, кстати, мысль, надо бы перья дорогих сокурсничков пропитать чем-нибудь эдаким. Не хиной, а чем-нибудь поинтересней. Не у него одного привычка грызть перья...

Так, не отвлекаться от темы. Какая у нас тема? Чувствительность легилимента. Хорошего легилимента. Очень хорошего... Или, всё-таки, не очень?

...вообще, что это означает — ощущать чужие мысли, чужие эмоции? Накал чувств ослепляет легилимента или наоборот — делает мыслеобразы более отчётливыми? Нужно ли фильтровать поток сознания или воспринимать таким, каков он есть? Или...

Нет, так он ни к чему не придёт. Как он себя чувствовал в тот момент, когда Лорд применил к нему легилименцию? О чём думал? Уж всяко не о том, чтобы обмануть Лорда. О Лорде он словно бы и забыл в тот момент. Он вообще не воспринимал окружающего. Злоба и отчаяние душили его. Дура рыжая, думал он, совсем отупела среди тупых гриффов. Конечно, в своём благородном негодовании она ни черта не поняла.

Сам-то ты разве умён? Будучи приближён к сильнейшему волшебнику столетия, высокомерно отказывался учиться у него чему-то ещё, кроме зельеварения...

Пусть так. Но если бы она понимала его так, как понимала всегда, она сообразила бы, что он пялится на неё неспроста. Она сообразила бы проклясть его вместе с остальными, а может быть, и ещё раньше, тогда, когда она выясняла личность своего двойника, а он уставился на неё, пытаясь силой взгляда...

Идиот! Бездарный, неумелый, надменный, невежественный идиот!

...силой взгляда заставить её повернуться. Посмотри на меня, дура, маггла, я очнулся, я твой враг, тебя некому защитить от меня, ну же, выруби меня — Забвением, Оглушением, да хоть Смертельным! Посмотри мне в глаза, дура, и сделай хоть что-нибудь! Сделай, ну! С яростью бессильного отчаянья он снова и снова представлял себе, как это должно было быть, прямо-таки видел внутренним взором: он нацеливает палочку в рыжую голову, рыжая голова поворачивается и упирается ему в лицо взглядом зелёных глаз, от этого взгляда у него вздрагивает рука, и Оглушающее, натурально, улетает в Беллатрикс. Это его, натурально, бесит, он мгновенно овладевает собой, вновь наставляет палочку на Эванс, но на него уже смотрит острие её палочки, её голос выкрикивает Оглушающее и... тьма. И каждый раз он почти чувствовал действие заклинания, почти терял сознание, и даже сейчас, при воспоминании, у него всё поплыло перед глазами.

Он встряхнулся, переборол головокружение и вывел на пергаменте:

"Образное мышление".

Ещё раз осторожно и внимательно прошерстил воображаемую сцену на предмет внутренних противоречий, кивнул сам себе и написал строчкой ниже:

"Логическая последовательность воображаемых событий".

Хорошо, предположим. Но почему Лорд поверил этому представлению?

Потому что представление было переполнено, сочилось, брызгало злобой, отчаянием и стыдом — одним словом, всем, кроме лжи.

"Сильные эмоции", — написал он ещё на строчку ниже. Подумал и вставил слово "отрицательные".

Подумал ещё, безотчётно грызя горькое перо и глядя в пространство. Он мало что знал об окклюменции, но знал, что процесс обучения долог, что те простенькие блоки, которые строят начинающие, рушатся не только от заклинания легилименции, но и от пристального взгляда. Неужели он вот так просто, стихийно — смог противостоять самому Тёмному Лорду? Но ведь смог же — вот так просто.

Если не вспоминать того, что стоит за этой простотой — Беллатрикс в облике Эванс, уродливое тело, висящее в воздухе, чашу чёрной крови, презрение и гадливость в глазах настоящей Лили Эванс...

Опять подступили слёзы, и он со стоном врезал кулаком по столешнице. Постоял немного, выравнивая дыхание. Покрутил кистью руки, проверяя, цело ли запястье. Потом аккуратно подвёл черту и подытожил:

"ОККЛЮМЕНЦИЯ".

Вот так. Он сам нашёл этот ключ от дверей своего сознания, и отныне никто не сможет проникнуть в его мысли без его согласия.

Даже Тёмный Лорд.

Он не собирается скрывать от Лорда своё новое достижение. Напротив, похвастается перед ним при первом же удобном случае. Лорд любит, когда Снейп в процессе обучения шагает по две ступени.

Но он не позволит Лорду узнать, что очередной прорыв обусловлен сознательным стремлением защитить Эванс. Пусть Лорд и впредь считает, что Снейп пасует перед "своей магглой" против собственной воли...

Тугой комок злобы, стыда и отчаяния — в самой середине тела, в солнечном сплетении — свернулся ещё туже. Снейпа даже слегка согнуло, но вместе с тем он почувствовал угрюмую уверенность в своих силах. Злоба, стыд и отчаянье не подведут. Они всегда будут с ним и всегда дадут ему силы для защиты.

Даже от Тёмного Лорда.

С каждым своим достижением он всё более ценен для Лорда. Но его ничто не спасёт, если Лорд узнает, что он вздумал вести свою игру. А он ведь не одинок. У него есть Эйлин, и ради неё он обязан оставаться живым и здоровым. И, по возможности, свободным в действиях — ради Лили...

А сто́ит ли оно того, Северус? Лили Эванс выбрала не тебя. Она никогда не взглянет на тебя иначе, как с брезгливостью — если вообще взглянет. Никогда не вспомнит о тебе иначе, как с презрением — если вообще вспомнит. Сто́ит так рисковать ради... оленьей самки?!

Он захохотал, уткнувшись лбом в пергамент.

Подумай как следует. Помнишь, Эванс как-то сказала тебе, что ты выбрал свой путь? Так не проще ли, не честнее следовать этим путём? Путём силы и безнаказанности, удовлетворённых желаний, безграничного познания и — в перспективе — бесконечной жизни?

Я и не оставляю этого пути.

Это ты сейчас так говоришь. Но как только на твоём пути встаёт рыжая девица с зелёными глазами...

Я не предатель!

Пока ещё нет. В ночь декабрьского полнолуния тебе удалось пройти по лезвию. Ты ничего не испортил, потому что всё уже было испорчено. Но ты сам понимаешь, что это только начало. Куда приведёт тебя решение во что бы то ни стало защищать Лили Эванс?

Поживём — увидим.

А знаешь ли, когда ты прячешь голову в песок, то выставляешь на всеобщее обозрение на редкость хитрую задницу. В подштанниках.

Вот и хорошо. Пока все будут любоваться моими подштанниками, я что-нибудь придумаю.

А если не получится?

Чего ты хочешь от меня?!

Правды.

Я не знаю правды.

Хочешь сказать, ты всё же выберешь Лорда...

Я уже его выбрал. И это правильный выбор.

Почему ты так решил?

Потому что он отдал мне Эванс. Он подарил мне её, и, когда мы победим, я сумею воспользоваться подарком.

Она ведь гриффиндорка, сорвиголова. Ты отшиб ей память, чтобы защитить её, и она всё равно припёрлась на проклятую поляну выручать свой проклятый зверинец. С таким талантом влипать в неприятности у неё мало шансов дожить до победы. До вашей победы.

Доживёт. Я за этим прослежу.

Как легко втянуть её в любую авантюру. Как легко выбить палочку из её руки. Как легко она оказывается среди врагов — одна и без оружия. Если бы там, на поляне, он не очнулся вовремя, если бы не пришёл Эванс на помощь, то Беллатрикс...

Его затошнило от ужаса.

Он заслужит Метку. Он выучится всему, чему Лорд пожелает его научить, он больше никогда ни от чего не откажется. Он сделается необходимым Лорду. Он обретёт влияние и власть и употребит их для защиты Эванс. Он больше глаз с неё не спустит. Он всё сделает для того, чтобы она осталась в живых.

Всё, что угодно.

1) Это, разумеется, из совсем другой истории. Но можно ли было удержаться? Не-а, нельзя.

Вернуться к тексту

2) Порядок — душа всякого дела

Вернуться к тексту