Замок над миром (гет)

Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка

С высокой Башни Оракулов я осматривала замок Азир и окружающую местность. С времени победы над орками Гхыртыкбургуза, обеспечившей Лару надежную границу на востоке, прошло уже четыре месяца. Минула короткая, но снежная зима, стаял снег, и скоро уже, когда просохнут дороги, армии снова двинутся в поход.

Я оглянулась на меллорн, заботливо выращиваемый во внутреннем дворе замка. Сумеречный меллорн! Этот мир не видел подобного со времен Падения Асколхорна! Мать явно выражает мне и моему избраннику свое благоволение!

Меллорн изначально был посажен возле дерева, в котором обитали завербованные Ларом феечки королевы Морико… Сейчас же на месте былого одинокого дерева — небольшой сад, в котором весело клубятся младшие фейри — близкие родственники феечек… настолько близкие, что сходу различить может не каждый эльф, даже если поставить их рядом. Разве что когда начинают колдовать — разница становится очевидна. Обычные феечки — порождения Плана Жизни, воплощенные в материальное тело, а потому поголовно, даже без обучения, имеют склонность к магии этого Плана — способны сдерживать врага заклинанием первого круга «Корни», то младшие фейри — порождения Хаоса, и получают при рождении одно заклинание первого круга этого Плана… совершенно случайно. Хотя Стрела Хаоса встречается примерно у половины фейри.

Я вздохнула. Пока что меллорн — молод и слаб. Он не может поддерживать высшие здания возрождающейся расы. Так что даже о Дикой охоте — не то духах, способных обращаться эльфами, не то эльфах, принимающих звериное обличье, остается только вздыхать.

Но Древо — растет, так что пройдет не так уж много времени, и в замке появятся «живое оружие», духи, настолько полюбившие битвы, что воплощаются в виде оружия, заключая нерушимый договор с носителем. Носители — все имеют способности к шаманизму и соответствующий набор инструментов (Книгу, бубен и все, что надо), но вот хороших шаманов среди них очень мало… а требования духов практически исключают для них ношение какой-либо брони, что для третьего ранга — весьма существенно… Но Лар говорит, что, умело применяя этих бойцов — можно получить немалое преимущество. Но это требует постоянной с ними работы, а не «набрал — и кинул в бой».

Когда же Древо наберет достаточно сил, чтобы влиять на погоду в замке, можно будет вырастить Башню колдовства, где будут собираться те, кто уподобился мне и маме — эльфы, отдавшие свой Свет ради силы Хаоса, и ставшие колдунами Хаоса.

Дальше, с ростом меллорна, он накроет своим влиянием весь город, обеспечивая его обитателям комфортную жизнь. Тогда в замке откроется Круг призыва, где колдуны смогут попробовать призвать через него себе ездового зверя Хаоса, становясь всадниками на химере .

Собственно, выросший до такого уровня меллорн уже считается взрослым. До «старшего», а тем более — «древнего» меллорна шансов дожить немного даже у не знающего старости эльфа. Все-таки гораздо чаще нас убивают гораздо раньше, чем получаем право именоваться «Древними». Но, в любом случае, уже имея в своих владениях полностью взрослый меллорн можно будет улучшить Круг призыва до второго уровня — и призывать через него Нерожденных, духи Хаоса, скованные в материальной форме, один из лучших вариантов тяжелой пехоты, хорошо защищенной, внушающей страх всем врагам, которые способны его испытывать, не вполне материальной, и за счет этого способной впитывать огромные количества урона.

Третий же уровень Круга призыва сможет пропускать через себя Черных крикунов. Это старшие собратья тех, что мы призываем сейчас. От наших отличаются большей силой и способностью нести не двух-трех всадников, а целый десяток. Собственно, именно от набора ездоков и зависит главным образом боевая мощь этих высших созданий расы, что теперь уже стала моей.

Немного вырвавшись из мечтаний о будущей славе Сумеречной ветви эльфийского народа, я посмотрела на юго-запад. Там, на самой границе бушующего под замком водоворота, на основании из вбитых в дно Великой реки каменных свай, возвышалась боевая башня, назначением которой будет устроить «веселую жизнь» тем, кто решится штурмовать Азир с воды. По чертежам маэстро Лефевра ее построили работники торговой гильдии. Многие из них сорвались в воду и исчезли в пенящемся водовороте без какой-либо возможности спасения. Но, как сказал Лар, «любое строительство, несколько больше, чем возведение площадки для детских игр, включает в себя риск человеческих жертв». И этот риск был учтен гильдмастерами при определении цены строительства. Расплатиться у нас получилось перьями фламинго, что обитают в соленом озере неподалеку от Беленджера, и по итогам Орочьей войны доставшегося Лару. Спрос на эти украшения, и, соответственно, цена на них — сильно возросли в связи с идущей на севере войной между былыми союзниками — Империей Света и Вечным лесом. Поначалу я была против того, чтобы продавать что бы то ни было предателям-имперцам, но Лар убедил меня, что нашлемные украшения вряд ли так уж усилят гордых имперских рыцарей, а на потраченное на покупку перьев золото — они смогли бы закупить немало более полезных вещей. Зато теперь башня с магическим кристаллом и несколькими мощными баллистами на верхней боевой площадке способна отправить на дно любой корабль, рвушийся к городу в обход водоворота… или же в обосновавшимся в устье Орбаковской балки верфи и торговым причалам, давшим начало Порту Азир — пока еще небольшому торговому посаду. Те же корабли, что решат сначала захватить саму башню, встретят расположенные на нижних ярусах сифонофоры, готовые радостно приветствовать незваного гостя струями Дьявольского огня. Секрет этой горючей смеси, не гаснущей даже на воде, говорят, был украден у демонов еще во времена Первой волны их вторжения и широко распространился по миру. Так что сейчас она широко применяется в сражениях на воде.

Я перевела взгляд еще немного южнее. Самая южная из башен городской стены была перестроена в воротную, и сейчас напротив нее, прямо со дна балки поднимали еще одну башню, настолько высокую, что, начинаясь со дна, она будет вровень с башнями города, стоящего над обрывом. Несколько дальше работники гильдии уже размечают фундамент еще одной такой же башни. Они будут служить не только защитой для торгового посада, но и опорами моста через балку. А от предмостного укрепления, защищающего южный конец моста, и включающего в себя алхимическую лабораторию, которую Лар упорно именует «ртутной шахтой», уже строят дорогу к Ветровску. Денег в это и Ларом, и Гильдией уже вложено немеряно, а планируется — еще больше. Но превращение Азира в перевалочный узел на пути от поселений на берегах Сарийского моря — в Империю (а равно — и из Вечного леса в обход зоны боевых действий) было сочтено окупающим все вложения. Конечно, крюку приходится давать изрядного… Но именно к Ветровску выходит дорога на южные границы Восточной марки Империи. Так что, как не меряли, шипя и ругаясь, по карте, каких рекогносцировок не проводили на местности, но путь через Ветровск, в обход впадающих в Орбаковскую балку оврагов оказался самым удобным, а если брать в общей сумме — еще и самым дешевым из всех возможных.

В этот момент мои размышления о логистике и архитектуре были прерваны металлическим грохотом и экспрессивной фразой, от осознания смысла которой я несколько покраснела.

Оглянувшись, я увидела, как четверо молодых отступников затаскивают на верхнюю площадку башни то, что я, собственно, тут и ждала: свернутый в массивную трубу тонкий лист металла дочти два на два метра. Собственно, грохот был вызван тем, что один из носильщиков оступился и уронил свой конец трубы. Остальные ее, естественно, не удержали, и металл грохнулся на камень пола.

Отступники, злобно поглядывая на оступившегося, раскатали лист на полу, и подошедшие как раз вовремя двое культистов принялись крепить его к камню заклинанием «Единство разного». Я ностальгически вздохнула, присматриваясь к применению когда-то родной, но теперь, увы, недоступной магии света. «Единство разного», заклинание первого круга, одно из простейших бытовых заклинаний, позволяющее прикрепить что-то к чему-то, не используя материальных посредников, таких как клей или гвозди. Заклинание это удивительно устойчиво к механическим повреждениям. Так что отодрать что-то, им приклеенное… Проще разломать один из соединенных предметов. Есть у этого заклинания и недостаток. Насколько оно хорошо противостоит физическим попыткам разделить им соединенное, настолько же легко и разрушается при применении к нему любых заклинаний, удаляющих магические эффекты. То есть, скажем, закрепить «Единством…» балдахин над кроватью — идея хорошая. А вот заменить заклятьем гвозди и прикрепить к воротам оковывающие их стальные полосы? Лучше — не надо. Одно «Расторжение связей» — и вся оковка в области поражения просто облетит!

— Готово, миледи, — поклонился один из культистов.

Я кивнула, и, более не обращая внимания на эдайн, принялась проверять работы мастеров-кобольдов. До сих пор они не допускали ни единой ошибки, но… Все когда-то случается в первый раз. Так что лучше уж проверить самой, чем потом кусать локти.

Вообще, эти небольшие существа, полностью лишенные любых способностей к магии, оказались очень полезными помощниками именно для мага. Они удивительно точно и быстро умеют работать с металлом, нанося колдовское графическое построение любой сложности. При этом, поскольку сами они — существа не магические, то и произведенные ими вещи — остаются «магически нейтральными», не несут на себе загрязняющих отпечатков обрабатывающей магии. Сейчас этого не требуется, но есть множество ритуалов, где подобное свойство используемого инвентаря — очень важно.

Убедившись, что мастера-кобольды сработали, по обыкновению, безупречно, я принялась расставлять в критических узлах будущего ритуала материальные компоненты: расходные материалы, приношения — плату Силам-за-Гранью, и предметы-фокусы, что останутся целыми по завершении ритуала и могут быть использованы еще раз.

Вообще-то, я очень не люблю «Взгляд Феникса», ритуал, позволяющий «увидеть ключевые точки несовершенства прошлого». Как правило, «там» видишь такое, что глаза б мои не смотрели. Но, увы, ритуал этот — крайне полезен. В конце концов, как говорил один из великих Темных Владык, «Когда какой-нибудь шарлатан твердит вам, что он никогда не думает, а лишь пророчествует от имени высших сил, то не слушайте ни его, ни те высшие силы, которые он представляет. Половина предвидения — это голый и холодный расчет». А как можно рассчитывать, не имея исходных данных для расчета? И именно Взгляд Феникса позволяет эти данные заполучить.

В небольших курильницах уже дымились собранные младшими фейри травы. К счастью, наш Дом, в отличие от вассалов Светлой луны или же Нефритового ястреба, редко используют «расширяющие сознание» вещества. Так что ритуальный дым лишь немного поможет мне расслабиться и отрешиться от происходящего, а также — настроиться на нужные моменты.

В нужные места ритуального узора я выложила четки прелата, приносившего в жертву людей и пытавшегося заключить договор с демонами ради Торжества Света, оружие старого паладина, до последнего отстаивавшего свои убеждения в бою с теми, кто не желал этого боя, изукрашенные драгоценными камнями пуговицы с одеяния моего бывшего жениха, да не оставит его своим вниманием Хозяйка Паутины, и стрела из моего собственного колчана.

Опустившись в одном из фокусов узора в позу, которую эдайн счел бы крайне неудобной, я начала выпевать созвучия, не имеющие смысла ни в одном из языков, но помогающие настроиться на нужное состояние сознания. Краем глаза я еще успела отметить поднявшихся на площадку маму и Лара. Они ожидали на лестнице, чтобы не сбивать меня во время приготовлений. А теперь будут ждать, готовые подать руку помощи. Но привычная призма, через которую мы воспринимаем окружающий мир, а точнее — «вещи-для-нас», уже пошла трещинами и осыпалась осколками кроваво-красного кристалла. Мир по новой открылся взгляду младенца, не знающего даже о том, что такое «дышать». И я погрузилась в Видения в поисках ответа: с чего началась та война между Империей Света и Вечным лесом, которую я так хочу остановить прежде, чем она разрушит Олваирин…

Я могла бы сказать, что «мир вокруг вывернулся наизнанку», если бы эти слова хоть что-нибудь значили. Тысячи бессмысленных путей вели меня через паутину чужих выборов к истокам несовершенства. Я не искала «путь», потому что и предмет поиска, и сам поиск утратили всякий смысл. Лишь внешние ограды направляли мое движение через вероятное прошлое, наделяя его бесчисленными вариантами, характерными скорее для будущего. Однако в этой, кажущейся бессистемной, мешанине существовали ключевые узлы, к одному из которых меня и тянуло несмотря даже на то, что сама идея «движения» утратила всякий смысл. И, изменив свое состояние так, чтобы оказаться в нужном отражении времени, я услышала Голос…

* * *

— Это точно? — человек в пышном одеянии прелата высокого посвящения выглядел безобидным толстячком… Но взгляд, лишенный предрассудков показывал, что большая часть его «безобидности» — это результат вдумчивых и серьезных стараний портного, обеспечившего впечатление отвисающего и не поддающегося попыткам его скрыть брюшка, и не менее вдумчиво нанесенного макияжа и актерских способностей. Для Видящей же он выглядел опасным бойцом, причем опасным даже не мощью тела или же отточенным владением заклинаниями (хотя и это присутствовало), но холодной мощью разума и твердой волей.

— Да, господин, — склонился эдайн… Нет. Ритуал, чьи граничные требования были вставлены, стер начавший было проявляться предрассудок, недопустимый для истинного анализа. Расовые акценты будут расставлены потом. — Никаких сомнений. Это были эльфы.

— На чем основаны выводы следователей Инквизиции? — уточнил прелат, чье лицо стремительно теряло оттенки безобидного чудачества, становясь тем, чем оно и должно было быть на самом деле: пустоглазым лицом прирожденного убийцы. — Как и в прошлые разы — стрелы?

— Не только, — покачал головой гонец. — Один из охотников как раз возвращался с промысла, и видел, как они уходили от уничтоженной деревни.

— И как же он выжил? — прелат удивленно поднял бровь. — Спрятался? В лесу? От эльфов?

— Нет, — ответил собеседник. — Они встретились прямо на дороге. Эльфы даже поздоровались с ним, и просто прошли мимо.

— Вот как… — прелат наклонил голову каким-то очень… птичьим жестом. Если бы на месте прелата сидел соразмерный ворон — я бы сказала, что ему что-то очень любопытно. — Хорошо. Я услышал тебя. Иди.

Гонец покинул кабинет прелата. И из неприметной дверцы, которую я считала частью стены… пока она не открылась, шагнул разумный… «Кошмар безопасника, неопознаваемая личность». Даже возможностей Видящей не хватало, чтобы выделить в его облике какие-то особые приметы, которые позволили бы надежно идентифицировать его среди остальных представителей этой расы человечества. Да и серый плащ с капюшоном без каких бы то ни было украшений — тоже задачи никак не облегчал.

— Учитель… — обратился вошедший к прелату.

— Ты слышал, — отозвался тот.

— Да. Но это же значит… Получается — эльфы не виноваты?

— Получается, — вздохнул прелат, — что конкретно эти эльфы — не виноваты. Очень уж характерная картинка: наверняка они видели на месте человеческого поселения поселение иглогривов, норы морлоков, или еще какую мерзость… А увидели человека за пределами обозначенной им для уничтожения зоны — и раскланялись с ним.

— Но тогда… — начал было носитель серого плаща.

— Это ничего не меняет, — жестко отозвался прелат. — Мы продолжаем!

— Почему? — удивился «серый». — Ведь если эльфы не виноваты…

— «Эти» эльфы не виноваты, — усмехнулся прелат. — Как думаешь, кто мог погрузить Перворожденных в иллюзию так, чтобы они сами этого не поняли?

— Демоны? — предположил тот, кого я пока что буду звать «Учеником».

— Возможно, — кивнул прелат. — Но стали бы эльфы держать все в тайне, обнаружив следы одержимости? Полагаю, еще вчера гонец Совета, или Князя обивал бы пороги Храма, с просьбой выслать экзорцистов, чтобы помочь одолеть демонов и избыть Тьму.

Внутренне я не могла не согласиться. Да, среди Перворожденных встречались сильные экзорцисты… Но, как не крути, а те из нас, кто избирали стезю Света — предпочитают налагать благословения, а не снимать проклятья. Но они всегда были редки, и встречаются далеко не в каждом поколении. Опасное искусство экзорцизма не пользуется популярностью среди наших Мастеров Света по очень простой причине: «Проникая в мысли Темных — проникаешься Тьмой». Для человеков с их короткой жизнью опасность не столь велика — они просто не успевают проникнуться эманациями зла настолько, чтобы это стало действительно опасно. А для Перворожденного, с его длительностью жизни…

— Тогда… — Ученик задумался. — Единение?

— И это может быть, — кивнул прелат. — Но Единение больше работает с сознанием через изменение тела. Инфильтраторы Единения могут тщательно маскироваться… но не могут замаскироваться совсем. Вот, к примеру, наши доблестные инквизиторы, сумевшие завербовать агентов в нескольких инфернальных культах, передали сообщение, что участники Нисходящей Иерархии требуют от тех, кто продал им души, собирать информацию о некоем «Хозяине», создающем марионеток… И описаны четкие признаки, по которым этих самых марионеток можно опознать. Пусть даже и летальным для марионетки способом. Так что, полагаю, что если бы провокацию организовали инсекты — нам бы уже предъявили вскрытое тело, с заверениями в глубокой скорби о погибшем Перворожденном. Об ущербе людям они не упоминают никогда, но инцидент совершенно точно был бы замят нашими политическими противниками.

Ученик вздохнул.

— Признаться, я не понимаю таких действий Единения. Ведь у инсектов есть отличные маги Разума. Так зачем такое грубое вмешательство, губящее на корню саму идею инфильтрации?

— Ты — не можешь понять их… — улыбнулся прелат. — Но точно так же и они не могут понять тебя. А равно и любой другой неинсектоидный разум. Сама концепция монады, отдельного сознания — осознается Единением, разумом по определению коллективным, с большим трудом. Поэтому они сначала меняют разумного таким образом, что его разум становится способен к подключению к их единству — а потом уже работают с открывшимся их влиянию разумом на весьма высоком и профессиональном уровне. Но, как ты правильно заметил, начальные стадии этого процесса сильно урезают их возможности в области инфильтрации.

— Но тогда… — Ученик задумался. — Если не демоны, и не Единение… Дроу? Для Светлого леса было бы позором пропустить удар темных собратьев… И вполне естественно желание этот позор — скрыть…

— Возможно, — кивнул прелат. — И даже — вероятно. Этот вариант следует иметь в виду, и надо перекинуть Ступающим тихо задание поискать хоть какие-то свидетельства за или против этой гипотезы. Но… Я, признаться, полагаю, что все несколько иначе. Что среди эльфов нашлись те, кого союз с Империей Света устраивает не больше, чем нас — союз с Вечным лесом. Или же им нужна маленькая победоносная война для решения каких-то внутренних вопросов. Тогда становится понятно и легкость захвата зачарованных — их, по сути, не захватывали. С их сознанием поработали те, кому они доверяли. И понятно нежелание Леса дать какие-либо объяснения по инциденту: скорее всего те, с кем разговаривали наши посланники — сами имеют отношение к заговору, и почему-то не хотят сами себя разыскивать и вешать над растущей травой.

— Учитель, — поднял голову Ученик, чей статус был однозначно подтвержден, — а зачем Вам эта война? За что Вы так ненавидите Перворожденных?

— Не то, чтобы прямо «ненавижу»… — вздохнул Прелат. — Понимаешь… — он сделал паузу, перебирая нефритовые четки, — …из эльфов получают отличные враги: сильные, коварные, заставляющие держаться в тонусе. Таких приходится уважать, и их приятно ненавидеть. Но вот союзники из них… Приведу простой пример. Когда я был чуть старше тебя, мы с моим учителем, кардиналом Валентино, участвовали в походе Союза против орков. Людей в том походе было не так уж много, и нас поставили на левом фланге, чтобы рыцари и паладины имели возможность, разогнавшись, ударить по увязшим в призывах напротив центрального полка эльфом оркам. Но… в тот момент, когда орки уже рвались вперед, Видящая Дома Светлой луны решила, что поражение похода и даже ее и всего ее отряда смерть — это подходящая цена за гибель одного из предводителей Стальных волков. Что-то в его будущем Видящей не понравилось. И она отдала приказ атаковать своих. Центр рухнул. Пошла резня. Из всего нашего отряда выбрались только свита и телохранители кардинала, вовремя разобравшегося в том, что происходит, и отдавшего приказ на прорыв. Герцог пытался отправить гонцов и к остальным… Но гонцы уже просто не успели.

Я вспомнила этот эпизод. На уроках в Башне Оракулов нам его приводили в качестве этически сомнительного и очень дорого, но, все-таки правильного действия настоящей Видящей. Даже умирая, люди и эльфы сумели перебить достаточно орков, чтобы Ва-а-агх! не сформировался. Зато Таурохтар Дуболом не сумел участвовать в дуэли с Ниэллоном, вызов на которую был уже брошен. Это позволило выжившему барду создать четыре поистине великие поэмы, прежде, чем он было отравлен Видящей Лотанариэ, лишило Стальных волков перспективного, хотя и несколько прямолинейного, полководца, и позволило сохранить баланс между Домами в Совете, не доводя до серьезной усобицы, что впоследствии признала даже Эариэль, Видящая Стальных волков.

* * *

Предположение, что кто-то из эльфов не только желал наступления этой войны, но и прямо ее готовил и провоцировал, было настолько чудовищно, что требовало немедленного опровержения. И я принялась искать его. Искать и находить… Вот только то, что я находила — не только не опровергало предположений Прелата, но и подтверждало их.

Интриги Парящего Журавля, поставившего своих сюзеренов перед фактом своих отношений с Единением, и теперь вынужденного искать оправдание своим действиям влекли за собой попытку «скрыть мертвый лист, вырастив мертвый лес». Дома Серебряного сокола и Белой совы сговорились подорвать позиции Светлой Луны, инициатора союза с Империей, разрушив этот союз и косвенно ударив по Дому Серебряной звезды, из которого вышли последние три Вечных князя. Впрочем, сам князь и его прямые вассалы тоже активно искали способ расколоть Совет, озабоченный тем, что трон слишком уж долго находится в руках Звездных, и образовавший устойчивую коалицию против Вечного князя под лозунгом «главное — стащить с вершины Звезду, а там добычу как-нибудь поделим». Так что заговор против Светлой Луны, приведший к идее «устроить войну с Империей» — возник не без ведома и поддержки Вечного князя, пусть подавляющее большинство заговорщиков об этом даже и не догадываются. Стальные волки шли за пророчеством, возвещавшим давно ими чаемое Возрождение Владык фейри в ходе войны Империи Света и Вечного леса. Нефритовые Ястребы, сюзерены Павшего дома отступников и демонопоклонников, многое потерял после измены своих вассалов. И сейчас, не имея возможности «подняться самому», истово хотел «опустить остальных». Тем более что владения Ястребов расположены так, что удар Империи по ним если и придется, то отнюдь не в числе первых. И даже Золотая Орхидея, наши сюзерены, стремились к войне, надеясь «под шумок» пограбить приграничные районы Империи, а то и захватить куски Фронтира, что по союзному договору должны были оставаться нейтральными. И даже Светлая Луна, Дом, собственно, инициировавший союз и больше всех сделавший для его заключения и поддержания, начинал тяготиться договором, поскольку их торговые интересы постепенно входили в противоречие с идеологией. В общем, только Серые стрепеты, что несут самые большие потери на противостоянии оркам, готовы были поддерживать союз. Война была неизбежна.

В какой-то момент мне стало интересно: как так получается, что я смогла Увидеть многие разговоры и действия, что явно не предназначались для широкого обнародования, а значит — должны были быть защищены от подсматривания как из прошлого, так и из будущего, сильными Видящими?

Конечно, размышления о том, что это я, после проведенного ритуала заполучившая силу Хаоса — стала такая из себя замечательная, и преодолеваю защиту, установленную Видящими, для которых я даже не «подросток», а «ребенок», если не «младенец». Но мама много раз говорила, что льстить себе, тем более — столь неоправданно, значит прямо-таки нарываться на неприятности, возможно — последние неприятности. А значит, вывод мог быть только один: мимо прочных защит, мозголомных ловушек и хитрых лабиринтов меня просто провели за ручку, как ребенка-несмышленыша, каким я, собственно, и являюсь. Причем сделали это так, что я этого даже не заметила.

И само по себе отсутствие следов воздействия стало следом, позволившим сократить список возможных помощников до трех имен: благословенная Мать Лесов Атарэ, проклятая Мать Тьмы Ллос и… принципал моего возлюбленного — Владыка Изменчивых ветров Тзинч. Недаром же Мать Лесов зовут так же и Ведущей оракулов, Мать Тьмы также является и Королевой паутины отнюдь не за пристрастие к этим членистоногим, а один из часто упоминаемых титулов Владыки ветров — Архитектор судеб. Для любого из них танец в бесконечном море вероятностей — сильная сторона, и попытка противостоять им для любой Видящей, сколь бы сильна она не была, закончится тем, что боги даже не заметят сопротивления. Вот только… Выбор, при всей его ограниченности — очень широк. Просто потому, что мотивы для помощи у этих троих будут ну очень разные. И последствия принятия помощи — тоже. И, вполне вероятно, что последствия эти могут сказаться не только на мне лично, или же моей семье, но и на всем народе!

Лори, алхимик, гнома

— Лоримариэль! Ты где?! — вопль сотрясал каменные стены пещерного города в Подземье.

Лоримариэль! Тьфу! Вот как жить с таким именем, если ты — гнома?! А все — папочка… з-з-…доровья ему и удачи! И довелось же ему встретиться на переговорах с Валакиртэ, Видящей Синей орхидеи, приехавшей в составе делегации… И влюбился, как мальчишка, несмотря на почти столетний возраст. Надо сказать, зубодробительное имечко, вполне подобающее высокой и статной эльфе, но чересчур замороченное для мелкой и плоской меня — это еще просто «безобидная причуда». Хорошо еще, что мама Диса — добрая. Она смогла удержать маму Фургу и маму Имли от скандала. Но вот то, что из кресла Советника тана Фанглуина, сына Бромбура, папу катапультировало — это факт. И приземлилось наше семейство здесь, в танстве Дорлет, недавно отвоеванном у проклятых дроу, а потому — еще крайне нестабильном и опасном.

Вообще говоря, если бы папочка просто «влюбился», да хотя бы и в человечку — это не вызвало бы никаких проблем. Ну, кроме, разве что, проблем с самой человечкой и ее семьей. Мамы бы все поняли правильно. В конце концов, Подземье — опасно. И даже дроу, при всей их пакостной фантазии, отнюдь не на вершине списка опасностей. Так что воины Казад, увы, гибнут довольно-таки часто. А поскольку женщины у нас — слабее и легче мужчин, причем настолько, что падение живучести не компенсируется бонусами ловкости, то нас и стараются не выпускать из защищенных поселений, всеми силами делая нашу жизнь как можно более скучной. Но для сильного и живучего воина-мужчины Подземье если и менее опасно — то очень и очень ненамного. Так что в городах и поселениях Кхазад на одного мужчину — две-три женщины. И если годам к 50, когда молодой гном уже перебесился и готов отказаться от поддержки семьи в пользу самостоятельности, у него все еще только одна жена — смотрят на него косо. «Фу таким быть!»

Но вот эльфийка… Эльфам гномы не доверяют, даже светлым. Конечно, это чувство не того накала, которые любой гном испытывает в отношении проклятых дроу, которые убили Ранардина, сына Алвина, Короля Королей Под Горой. Но все-таки, что бы светлые гордецы не говорили (а с темными никто и разговаривать не собирается), — они ближайшие родичи. И для гномов родные убийц Нараг-зигила — не заслуживают доверия.

Так что сама идея «гнома, влюбленного в эльфийку» вызвала карательные меры со стороны тана Фанглуина. И только прежние заслуги отца, сначала много лет прослужившего сапером в армии танства, а потом — давшего множество хороших советов тану на посту его Советника спасли семью от гражданской казни и изгнания.

А еще, как я выяснила не так давно, во времена, когда мама Имли была мной беременна, папа далеко не так много знал об эльфах, как считал сам. Так что имя мое, хоть и звучит похоже на эльфийские, но составлено вопреки канонам эльфийского именования, и представляет собой бессмысленный набор звуков…

— Лоримариэль! — ну, вот меня и нашли. — Дочка! Ты что тут делаешь?!

Я промолчала. А то он сам не видит, что я постепенно добавляю пепел перьев фламинго в прозрачную жидкость?

Вообще с этими перьями интересная ситуация. Рыцари Империи Света (как, впрочем и паладины, да и прелаты — тоже) обожают украшать этими перьями свои доспехи и одеяния. А поскольку выцветают и теряют всяческий товарный вид перья быстро, то их приходится часто обновлять. Так что подобные украшения отлично демонстрируют богатство и благосостояние украшенного. Менее благополучным такие вещи просто не по карману.

Светлые эльфы делают из перьев фламинго особо точные и особо сильно бьющие стрелы, не раскрывая секрета их изготовления никому. И то, что воспользоваться такой стрелой может только светлый эльф — только повышает их ценность. А уж связана эта особенность с какими-то свойствами перьев, либо же — применяемых при изготовлении стрел магии, про то мастера-стрельники светлых эльфов упорно молчат.

Нам же, в Подгорном пределе, перья постоянно требуются для некоторых расово-специфических зелий, повышающих сродство с огнем и сопротивление ему, что для кузнецов, вынужденных порой сутками стоять у огненного горна — немаловажно. К счастью, не так давно на территорию нашего «соседа сверху» — волшебника д’Ин Амита стали завозить эти перья в больших количествах. Так что теперь нам не надо тащить крохотные партии этого ценного алхимического ингредиента через половину смертельно опасного Подземья, что делало эти перышки не то, чтобы «золотыми»… нет, их брали за 3-4 веса в золоте, и все равно расхватывали мгновенно. Так что для начинающего алхимика, вроде меня, поработать с перьями фламинго являлось недостижимой мечтой. Но вот сейчас…

— Лормариэль!!! — от вопля папеньки подпрыгнула посуда на столе. К счастью, я удержала мерную ложечку. А то сыпанула бы лишний грамм пепла… вот было бы замечательно!

— Да, пап? — произнесла я, не отрывая взгляда от тоненькой струйки темного порошка, сыплющегося в пробирку. — Не знаешь, когда наши купцы поедут за следующей партией перьев?

Отец тяжело и шумно выдохнул.

— Вот по этому поводу я тебя и ищу. Собирайся! Прибыло посольство д’Ин Амита. Они уже получили агреман , и сегодня будут вручать верительные грамоты. Твое присутствие… — он окинул взглядом мою невзрачную фигурку в потрепанных одеяниях, несущих на себе следы результатов различных опытов, которые порой бывали… н-да... Бывали, — …обязательно!

Я фыркнула. Отец все не оставляет идеи пропихнуть меня в дипломатическую службу, а потом — выдать третьей, а если повезет — то даже и второй женой какому-нибудь солидному и степенному гному. Забывает, как сам отжигал в молодости! И я вот, как настоящая папина дочка, не хочу в дипломаты! Я хочу быть алхимиком, а потом, поднабравшись более специфических умений, наняться в корпус саперов. Исследовать Подземье. Тралить ловушки дроу. Забрасывать врага огненными или ядовитыми смесями… Радость, азарт, адреналин!

А мне вместо этого предлагают сидеть сиднем среди протухших душ, наглядно демонстрирующих верность слов о том, что «не всегда опыт и мудрость приходят с возрастом — иногда возраст приходит один» и слушать, как эти поросшие грибами валуны переливают из пустого в порожнее. Или, еще того краше, дипломатично улыбаться посланнику дроу в их предписанном для подобных случаев темно-пурпурных одеяниях. Впрочем, надо сказать, что «темный пурпур» дипломатической службы Дроуленда настолько «темный», что люди не отличают его от черного. Или же делают вид, что не отличают. Но в этом я с людьми полностью согласна: проще расстрелять как самого посланника, так и сопровождающий его отряд, «по ошибке» приняв за диверсантов, чем впустить их в холд, а потом — разгребать последствия их «дипломатической деятельности».

— Лори!!! — Упс! А вот это уже серьезно. Папа употребляет краткую форму моего имени только когда действительно зол. — А ну — бегом приводить себя в порядок и переодеваться!

Аминта, проповедница, человек

Вот уже несколько месяцев я обретаюсь вдали от ставшего было родным Яблоневого. Вообще проповедовать Слово Света в самом сердце даже не ереси, но настоящего темного культа — было… странно. Но, тем не менее, господин Кайларн строго держал свое слово: «бродячие проповедники мне не нужны, но построив храм — можете проповедовать». И я сумела-таки построить Храм Света в Азире.

Когда я пришла к людям, сохранившим Свет Веры в своих сердцах с просьбой помочь в строительстве — на меня смотрели как на безумную девицу. Но, узнав, что списки тех, к кому стоит заглянуть на огонек, я получила напрямую от секретной службы Азира, так что в их положении все равно ничего не изменится — люди с радостью и усердием принимались мне помогать. И вот… Мы строили, строили, и, наконец — построили!

Одними из первых ко мне за духовным утешением и наставлением потянулись заблудшие души из известного на весь Азир заведения мадам Розы. Причем, подозреваю, что некоторые из них пришли не по зову сердца, а по указанию работодателя, которым, в данном случае, выступала не мадам Роза, а вполне себе господин Ставр, начальник разведки и контрразведки Азира. Но это, в сущности, не играет никакой роли. Суть Слова Света не в том, что отталкивать жаждущих припасть к его светлому источнику, какие бы мотивы не привели человека в храм, а в том, чтобы утешить, обогреть и наставить на путь истинный даже тех, кто заблуждается и отвергает Слово. А уж прогнать от ворот Храма тех, кто сам пришел за наставлением… Худшего греха я так, с ходу, пожалуй, что и не припомню.

— Приветствую Вас, Мать-аббатисса! — сегодня у меня особый гость: сама мадам Роза.

«Аббатисса»… Я внутренне вздохнула, стараясь не показать известной на весь домен мадам, держательнице главного, и независимого от Ночной гильдии Азира борделя под личным покровительством хозяина домена, свою неуверенность и сомнения, неподобающие столь высокому статусу. Конечно, предполагать, что ее нынешний визит проходит без ведома Ставра и Ванды, двух самых страшных людей в домене — было бы наивно. Но все равно, она — среди первых людей темного культа. А я… Всего лишь недоучившийся аколит, которую за строптивость и желание помогать людям выпнули проходить практику в этот домен, уже тогда — удаленный от чего бы то ни было, «передовой форпост Империи» под управлением мага, о котором уже тогда говорили, что крыша у него — с изрядной течью. Да когда внезапно, посреди проповеди, моя старенькая ряса внезапно стала не слишком роскошным, но все-таки прелатским облачением — я чуть с визгом не спряталась за алтарем! Как я тогда сумела довести службу до конца — знает разве что Владыка Света! Но я как-то справилась. И с тех пор меня почему-то стали называть Матерью-аббатиссой. Нет, нам, конечно, говорили на лекциях в семинарии, что иногда сам Владыка Света может выразить свое отношение к усердному аколиту, напрямую продвинув его сразу в прелаты. Но чтобы такое случилось со мной? Я ведь — отнюдь не самая успешная ученица! Да и здесь, на краю, а сказать по чести — даже за краем Империи, в землях, охваченных темными культами, я веду себя, наверное, не так, как подобало бы истинному Служителю Небесного Пламени… Я ведь, вместо того, чтобы выжигать Зло — говорю как с предводителем темного культа, так и с его прислужниками, выполняю его условия… Я всего лишь стараюсь хотя бы чем-то помочь страдающим людям. За что же меня вознаграждать?! Я не понимаю…

Зато теперь, как старшая Посвященная, я оказалась Главой Церкви в домене, поскольку инквизитор таковым стать не мог (да и не хотел). И теперь мне приходилось не только утешать и поддерживать людей самой, но и надзирать за поведением послушников, принявших на себя храмы в Ветровске и Яблоневом. По хорошему, и мне стоило обретаться в Ветровске — тамошний Храм явно больше подходил на роль Главного Храма домена. Да и географически Ветровск ближе к центру владения. Но Азир, как ни крути, столица. И пусть столичный храм явно уступает убранством, красотой и удобством ветровскому, но место мое тут…

— Позвольте, Мать-аббатисса… — мадам Роза протянула руку к священному Знаку, что появился вместе с остальным прелатским облачением.

Признаться, я немного ожидала, что священный Знак обожжет руку нечистой, осмелившийся его коснуться, и уже приготовилась вырвать символ разгневанного бога… и исцелить нанесенные им раны, пусть это и выглядело бы истинным святотатством… Но Знак отреагировал на прикосновение так же, как это сделала бы любая другая золотая подвеска. То есть — никак.

— Старая вещица, — пробормотала мадам. — Очень старая. Теперь таких уже не делают.

— Вы уверены? — переспросила я. Признаться, я была уверена, что нарочито грубая подвеска, лишенная обычных украшений — знак моего низкого посвящения. Дескать «тебе, мелочь, и такой хватит». Но… если это действительно — старый Знак… возможно — служивший многим Служителям… Может ли быть, что мой Бог действительно любит меня?

— Абсолютно, — улыбнулась мадам Роза. — Вот смотри… — и она указала на то, что я всегда считала огрехом при обработке металла. — Старый резец. Теперь уже такими не пользуются. Изобрели новые — получше и поудобнее. И даже если стараются подделаться под старину — все равно пользуются новыми резцами. Разница невелика, но она — есть. Только очень редкие мастера фальшивок доводят свои работы до такого совершенства, чтобы реально не отличить. Но и тогда… В общем, если знать, на что смотреть — подделку отличить можно. Если она не совсем уж произведение искусства. Но такие и ценятся наравне с оригиналами. Можешь поверить — я-то в таком разбираюсь! В конце концов, услуги моих… девочек многие норовят оплатить… цацками. Да и подарки, что дарят — мне оценивать приходится. Так что учительница моя, — мадам Роза свела ладони в характерном скорее для эльфов поминальном жесте, — хорошо в меня вбивала признаки подделок, и цену на украшения.

Я погладила старинный, как оказалось, амулет, и попыталась вчувствоваться в него, как показывали на занятиях, и чего я, к стыду своему, так и не сделала. И Знак отозвался мне. В его отклике мне почудилась усталая усмешка старика… как будто пожилой мудрец махнул рукой, произнеся: «Молодежь!» Я улыбнулась в ответ. Силы мои и так прибавились с повышением в ранге… а теперь еще и это…

— Но я зачем пришла-то… — вздохнула мадам Роза. — Тут эльфы прибыли. Они собираются свою… свое Древо Восхваления сажать. Не знаю, даже, стоит ли тебе туда выходить…

Да, после того, как во дворе замка прижился священный меллорн — в город стали прибывать эльфы. Вели себя они крайне высокомерно… но при этом приходили на поклон к князю Кайларну — и оставались в городе как его подданные. Так что вопрос о том, когда они захотят поставить в замке храм своей Матери — оставался вопросом только лишь времени… и доброй воли хозяина Азира.

Я оскорбленно выпрямилась.

— Мать эльфов была союзником Владыки Света во многих боях с демонами и… — я запнулась. Упоминать сражения, стиравшие целые темные культы, в центре одного из них показалось… неуместным. Так что я просто продолжила, не уточняя других противников Божественного Союза. — И то, что смертные — поссорились и воюют друг с другом, не значит, что я не должна явиться, и приветствовать Звезду Восхода и Заката как подобает!

— И еще… — вздохнула мадам Роза. — Мои девочки мне многое рассказывают… Но ведь и тебе, наверное, много чего говорят о проблемах и неустройстве в домене…

— Я не собираюсь никого выдавать! — возмущенно выпрямилась я.

— Никто и не просит, — замахала руками Роза, — «выдавать» кого бы то ни было. Важно не «кто» говорит, а «что» говорят. Просто чтобы проблемы и несправедливость не проходили мимо властей. Так что просто знай: если ты видишь какую несправедливость — ты всегда можешь обратиться ко мне, к Ставру, к Ванде, а то и к самому князю Кайларну. Не обещаю, что все по щелчку пальцев будет исправлено… В конце концов, «правда» и «справедливость» для каждого свои. Но рассмотрена жалоба будет обязательно.

— Зачем? — удивилась я. Нет, конечно, я помню, как князь валялся без сил, вырвав из лап демонов душу смертного. Но с тех пор прошло много времени. И главу темного культа, на мой взгляд, не должны заботить такие вопросы.

— Сам князь в таких случаях говорит так: «С нищеты много не слупишь, а голодные и несчастные подданные — склонны бунтовать. И если этого можно избежать, потратив немного времени и сил, особенно — если не своих, а тех, кто и так готов браться за эту работу…»

Пьен, ученик колдуна, наместник Беленджера

Вот, наконец-то пришла весна. Пусть зима и коротка, но по холодному ветру мотаться между Азиром и Беленджером на ездовом крикуне… Это то еще удовольствие. Так что большую часть холодного времени я провел именно в свежезавоеванном городе, надзирая за местными властями, и неся в массы Слово Архитектора Судеб.

Я расплылся в улыбке, вспоминая напутствие Учителя, когда я еще в самый первый раз отправлялся в Беленджер. Тогда Учитель отозвал меня в сторону, и, хитро улыбнувшись, сказал, убедившись, что нас никто не услышит:

— Не теряй особо времени, и соблазни свою подружку. А то, как говорил один выдающийся полуэльф в трудной жизненной ситуации: «Цело… это… мудро… в общем — вредно».

Признаться, когда я собрался-таки последовать этому совету, меня изрядно потряхивало. И, несмотря на все хорошее отношение со стороны Исты, я немного ожидал… возмущения, если не того, что получу по лицу, когда, обнимая девушку, опустил руку с талии туда, где спина уже перестает так называться. Вопреки моим наивным ожиданиям, Иста улыбнулась, чуть отстранилась, и переложила мою правую ладонь со своей попки себе же на грудь. И потом… Ну… В общем, все у нас было. Но описывать это, переводя непередаваемые ощущения в линейную последовательность однозначных символов… Нет уж. Предпочту «не опираться на слова и знаки».

На следующее утро мы свернули палатки, и двинулись дальше к Беленджеру. Да, на самом деле мы вполне могли добраться от Азира до Беленджера за сутки… Но к чему такая спешка? Учитель сразу сказал нам, чтобы мы не слишком торопились, и дали возможность местным самим утрясти большую часть нерешенных вопросов.

Мне, как ученику и наместнику «тархана Кайларна» предложили занять дворец бывшего правителя Беленджера, тархана Захарии. Но, обойдя этот запечатленный в камне гимн тщеславию, и обсудив увиденное с Серг’Ра, которого назначили начальником моей охраны, и парой феечек-разведчиц, я пришел к выводу, что жить в нем я не буду. И тогда Язир-нойон предложил мне дворец бывшего главы культа Тенгри-хана и Чародейского совета домена — Менахем-мобеда, погибшего во время переворота, приведшего домен под руку Учителя. С точки зрения как вопросов обороны, так и чисто эстетических соображений — дворец был гораздо лучше бывшего дома правителя домена. К тому же, во дворце тархана все еще обитали женщины его гарема… А вот немногочисленных вдов Менахем-мобеда , отличавшегося, по словам Язид-нойона, «неуместным для человека, занимающего столь высокий пост, аскетизмом» уже давно разобрали их родичи. Так что, подтвердив распоряжение Учителя «продолжать выплачивать женам тархана Захарии небольшое содержание», сам я устроился во дворце близкого родича павшего правителя.

Н-да… «Скромность и аскетизм»… Ну, если сравнивать с дворцом самого тархана — то да. Скромненько. Но вот донжон Учителя в замке Азир этим «скромным» покоям сильно уступал в плане роскоши. Правда, надо сказать, что если бы была возможность выбирать — я бы вообще с удовольствием остался в своей комнате в Азире. Все-таки привык я к искаженной реальности, что создавали замок и его хозяин. Так что сейчас, будучи в реальности чересчур плотной и однозначной, испытываю некие не столь однозначные чувства. Да и от «скромного» убранства: дорогих ковров, шелковой обивки мебели, безмолвных служанок, тенями скользящих по комнатам, мне все равно как-то не по себе.

— Привет! — ко мне, мрачно размышляющему о том, как я буду жить в этом… роскошестве несколько ближайших месяцев, заглянула Иста, ускакавшая «осматривать дворец, так, на всякий случай, и знакомиться с его обитателями». Последнее, вообще говоря, неплохо было бы сделать и мне, но… «Невместно». Это они должны «явиться и представиться». Но сделают старшие слуги это несколько позже, а пока что они вежливо дают мне время на то, чтобы «прийти в себя после дальней и трудной дороги». А рядом со мной присутствуют только безмолвные служанки, ожидающие, когда я им что-либо прикажу. — Не возражаешь, если я тут поселюсь?

— Конечно, — кивнул я. — Выбирай себе любые комнаты — и заселяйся.

Честно говоря, я немного надеялся, что «заселится» Иста в выделенные для нее помещения формально, а вечера, и, тем более — ночи, будет проводить со мной.

— Что, даже покои главной жены в серале? — спросила моя девушка. «Моя» девушка. Даже в мыслях это звучит очень… приятно. Так что ответ мог быть только один:

— Забирай! И сами покои, и все, что в них. Если ты этого хочешь — оно твое!

— Ух ты! — Иста аж подпрыгнула. — Интересно, ты осознаешь, что сейчас подарил мне трех рабынь?

Упс! Настолько я еще с дворцом не ознакомился. Да и… Хотя мне и доводилось встречаться с понятием «рабства» еще при обучении в Империи Света, а когда я стал учеником князя Кайларна — то и лично гра… то есть — конфисковать рабов из работорговых караванов, но вот применить к себе идею того, что я могу владеть людьми как вещами… Тогда эта мысль просто не помещалась в сознании. Но… «Будучи в Риме — будь как римлянин». Так говорил время от времени Учитель. И хотя я не знаю, что это за «Рим», и где он находится, общий смысл фразы — вполне понятен. Да и Учитель, отправляя меня в Беленджер, предупреждал, что многое в жизни людей, привычных к иной культуре, покажется мне неправильным. И что прежде, чем бросаться «сносить до основания» — следует хорошо все обдумать. А то… «Бросил ненависти семя — пожинай кровавый бунт!» И тут даже вопрос не в жестокости. В конце концов, «налог в грош, но назначенный всем — вызовет большую ненависть, чем казнь нескольких семей целиком». Так что, не желая в первый же день вмешиваться в то, что составляло основу жизни людей этого владения долгие годы, я мог лишь махнуть рукой:

— Если они тебе нужны — забирай!

Позже выяснилась еще одна причина, по которой Исту изрядно пробивало на «хи-хи»: оказывается, я совершенно неправильно понял Язид-нойона. Я-то решил, что раз «жен Менахем-мобеда забрали родные» — это означает, что помещения гарема пустуют, и там обитают разве что служанки, которые ухаживали за женами. Ага. Три раза. Жен-то забрали. Всех трех. А два десятка наложниц — так и остались в серале, и, вместе с дворцом — достались победившей стороне в перевороте. То есть — Язид-нойону. А тот, вместе с дворцом, получается, подарил их мне.

Как ни странно, Исту данная ситуация скорее забавляла, чем вызывала вспышки ревности. Она периодически именовала себя «старшей женой». Но все-таки, иногда, когда мы с ней ссорились, в ее речи проскакивало: «Вот и валил бы к своему гарему», и тому подобные высказывания, неизменно очень меня задевавшие. Но все-таки, Иста, несмотря даже на взрывной характер, оставалась со мной, неизменно скрашивая вечера, и, особенно — ночи. А в хорошем настроении она даже предлагала позвать одну из наложниц, чтобы «расширить состав». Я от таких предложений неизменно отказывался, чем, кажется, заставлял ее стараться за двоих.

Однако, увы, мое пребывание в Беленджере не сводилось к кувырканию в постели, и прочим «благородным забавам», вроде соколиной охоты, на которую меня вытащил-таки Язид-нойон.

Самым приятным из свалившихся на меня дел было обучение в местной Коллегии Чародеев. В частности, тамошние учителя смогли-таки привить мне понимание основ шаманизма, без чего мое пребывание на посту наместника рисковало оказаться не слишком полезным.

Главной проблемой Учителя в связи с обретением контроля над Беленджером было то, что он не был представлен кому-либо из богов или Почтенных предков Каганата. Так что среди народа, населявшего домен потихоньку и очень подспудно копилось недовольство, а, с другой стороны, попытка построить в городе здания, способствующие приходу родной для него расы темных храмовников — грозило катастрофой из-за несовместимости сил и недовольства тех самых покровителей. Решить эту проблему можно было бы, снеся уже отстроенные здания Каганата, и заменив их своими, а жителей — вырезать или изгнать. Так, собственно, частенько и поступали Неумирающие в подобных ситуациях. Но Учитель сказал, что «Бросаться на дредноут с шашкой — это не наш Путь. Наш — уговорить дредноут застрелиться!» Признаться, что такое «дредноут» — я так и не понял, кроме разве что того, что это какая-то помесь голема и нежити. Но общий смысл фразы все равно был понятен. Так что, получив доступ к шаманским ритуалам, я принялся «уговаривать дредноут застрелиться» — то есть общаться с Почтенными предками, поскольку без их одобрения и заступничества соваться к Тенгри-хану… Ну, это мало чем отличалось бы от самоубийства.

Однако и Почтенные предки тоже не слишком желали разговаривать с чужаком. Так что основным моим времяпрепровождением в эти нескучные зимние месяцы были попытки найти подход хоть к кому-нибудь из Почтенных предков. От отбиваемого ритма — болела голова, а дурманные воскурения, бывшие необходимыми компонентами некоторых ритуалов, были такого свойства, что после завершения очередной неудачной попытки, Иста, шипя и ругаясь сквозь зубы, снимала отравление сперва Очищающей дланью, а после, по мере усложнения ритуалов ей пришлось перейти и на Великое очищение. Ну, а после снятия интоксикации — вместе с прибывшими в домен феечками лечила мое бренное тело неоднократным применением исцеляющих заклинаний. Опасаясь за мой рассудок, она уже собиралась было отправить послание Учителю, чтобы тот либо запретил мне дальнейшие эксперименты, либо прислал хотя бы одного из Теней, специализирующихся в магии Разума, чтобы вправил мне мозги. Но, к счастью, некоторый прорыв наметился несколько раньше, чем она окончательно дозрела до такого решения.

Пытаясь добиться, чтобы меня услышал один из наиболее древних (а потому, как я предполагал, — наиболее злых на орков) Почтенных предков, я попался на глаза не менее древней эльфийке, блуждавшей духом в своих, непонятных не только смертным, но и другим эльфам, делах. Она-то и подсказала, что Почтенные предки ни за что не будут слушать одинокого чужака, что бы он не совершил, что бы не предлагал и чем бы не грозил. Для того, чтобы быть услышанным, мне следовало провести не столь уж сложный, но масштабный ритуал, в котором мне должны помогать не менее двух десятков мобедов, каждому из которых должны прислуживать не менее двух хирбадов. Понятно, что потом Почтенные предки дадут мне, и тому, кто меня послал, задание, которое позволит духам узреть истинность наших намерений, и решить: следует ли степным воинам склониться под власть чужаков… Но и это уже стало бы большим шагом вперед. И я начал готовить ритуал…

Увы, почти сразу начались неприятности. Нет, то, что практически все старшее духовенство осталось верно прежней власти, а от новой — не ждали ничего хорошего, и потому — были практически поголовно уничтожены, было ожидаемо. Тем более, что сам Шпиль Неба остался в неприкосновенности, и новые набираемые там мобеды были уже верны князю Кайларну… ну, насколько вообще могут быть «верны» кому-либо, кроме себя самих, старшие маги Каганата. Да и младших магов тоже набрать удалось, пусть и ушло на это почти два месяца. Но вот с материальными компонентами ритуала возникли проблемы. Сначала я решил, что основной проблемой будет паучий шелк, производимый темными эльфами. Но его удалось достать через д’Ин Амита, который с теми же дроу активно торговал. Однако «равные по чистоте и окрасу рубины», которые попадались в мерах самоцветов… Их было слишком мало. А местных шахтах добывали все больше изумруды. Рубины же, если и попадались, то редко и не самого лучшего качества. Мы с Учителем попытались организовать заказ Торговую гильдию… Увы, альянс Неумирающих некромантов, купивший-таки чертежи Черной цитадели, сейчас ее возводил, а потому — скупал на корню все более-менее подходящие ресурсы, куда рубины, увы, входили. Так что цены на эти самоцветы взлетели под самые небеса, а вот с предложением, даже по такой цене, было… не очень. Тем более, что Вечный лес и Империя Света наложили запрет на вывоз того же списка материалов из своих владений, так что примерно половина самых активных поставщиков — просто выбыли из игры. Все четыре месяца распутицы и морозов мы пытались собрать все необходимое для ритуала… Пока что не получалось. Так что, когда поступило сообщение, что д’Ин Амит собирается отправлять посольство к гномам — я сорвался в его домен, договорившись о присоединении к этому посольству.

Волшебники-гномы в минувшие дни

Искусно металлы ковали они.

Сапфиры, алмазы, рубины, топазы

Хранили они и гранили они!

Так что был некоторый шанс, что именно у гномов в их Подгорных чертогах найдется некоторое количество нужных самоцветов. Тем более, что политическая обстановка требовала моего полнейшего отсутствия в Беленджере. А то, что в охрану дворца наместника, вместо отбывших со мной культистов и феечек явятся Всадники Хаоса и Одержимые… Ну, это мелкие технические детали. В конце концов, это же дело Учителя, кому охранять пустующий дворец? Ну то, что кому-то, считающему себя самым умным, будет небольшой сюрприз — это уже второй вопрос, не так ли?