Где наша не пропадала (джен)

Если бы не смена сезонов, Лань Цижэнь вообще позабыл бы о времени. Оно не имело значения здесь, как не имело значения что бы то ни было, что находилось за пределами облюбованной им горы. Здесь, вдали от смердящих железных коней и суетливых незнакомых людей, ему было спокойно и почти так же хорошо, как в ранней юности в Облачных Глубинах, когда тело звенело от переполнявших его духовной силы и ощущения, что впереди долгая, полная невероятных событий и великих свершений, жизнь.

Однако всего лишь пять лет спустя из-за нелогичного поступка старшего брата ему пришлось взвалить на себя тяжкое бремя ответственности за весь орден, растить его детей, воспитывать чужих… И это при том, что Лань Цижэнь терпеть не мог этих маленьких крикливых бестий, не желавших подчиняться каким бы то ни было правилам, и изначально намеревался посвятить себя иной деятельности.

Сейчас же он словно вернулся во времена своей юности, когда, следуя заветам Лань Аня, удалился в пещеру для уединенной медитации. Только пещера на этот раз была другой, а его тело — иным. Ну что ж, придется играть теми костями, которые подкинула ему судьба…

Знойному лету пришла на смену золотая осень. С каждым новым выходом из пещеры Лань Цижэнь замечал, что платаны и клёны теряли все больше своих листьев, а прозрачная вода в горном озере становилась все холоднее. Утренюю росу на траве сменил иней. От прихваченных им с собой съестных припасов давным-давно уже ничего не осталось, но это было уже не важно. Потому что в даньтяне Лань Цижэня уже теплилось крохотное золотое ядро, позволявшее ему обходиться инедией и немногими собранными поблизости ягодами и чаем из трав и шиповника.

Несмотря на то, что приближались холода и его план увенчался успехом, Лань Цижэнь намеревался оставаться здесь ещё какое-то время для укрепления ядра. Однако в один прекрасный день он оказался вырван из медитации появлением новых старых знакомых — Сереги и Петрова.

— Саня, мать твою, ты чё творишь? Вздумал в йети податься? Мы тебя уже три месяца с собаками ищем, а ты тут из себя мумию в пещере изображаешь. Хорошо, что Петров додумался включить функцию поиска якобы украденного у него Айпада, — громыхал под сводами пещеры зычный голос майора Канищева. — К сожалению, не сразу поняли, что ты отключил гаджет. Но Петров у нас голова — нашел на каком-то мудреном сайте последнюю геолокацию использования устройства. По ней тебя и нашли.

Лань Цижэнь неодобрительно покосился на лежавший в углу пещеры заплечный мешок, в котором покоилось упомянутое устройство. Ох, не зря он не доверял этим новомодным штучкам. Оказывается, работали они не хуже талисманов поиска или компаса зла не к ночи будь помянутого Вэй Усяня.

— Товарищ старший прапорщик, это у вас депрессия из-за выхода в отставку и отсутствия смысла жизни на гражданке, — обратился к нему премудрый Петров, а Серёга тут же развил эту мысль:

— Так что, давай, возвращайся к нам в часть работать по контракту.

«А почему бы и нет? — подумал Лань Цижэнь. — Работа, сходная с моей прежней в Облачных Глубинах — учить молодых уму-разуму и следить за соблюдением правил» и согласился.

Серёга с Петровым помогли ему собрать вещи и спуститься с горы, где они поймали предприимчивого местного возницу, который соблазнил их вместо возвращения на съёмную квартиру сначала съездить на перевал Байдарские ворота и насладиться вкуснейшим глинтвейном, который варили в тамошнем ресторане. Глинтвейн согревал озябшие конечности, разгонял кровь и настраивал на философский лад. Взгляд радовал открывавшийся с балкона ресторана шикарный вид на горный храм и морское побережье. Определенно, мир, в который Лань Цижэня закинуло волей случая, был не так уж плох…