Побратим (гет)

Примечания:

Глава короткая, но валить все в одну кучу как-то не хотелось.

Дальнейшая наша жизнь, после памятного Рождества 1933 года, — потекла относительно ровно.

Миссис Ловетт в школу больше не вернулась, а мисс Бишоп, хоть и обладала мягким нравом, но безобразия в своем классе могла прекратить одним только взглядом.

Вскоре все наши одноклассники привыкли к нашему присутствию и перестали как либо выделять нас из общего коллектива.

Том, как и ожидалось, — грыз гранит науки столь упорно, что вскоре стал безусловным лидером по успеваемости в нашей параллели.

Но вряд ли нашелся бы хоть один смельчак, посмевший, в лицо или за глаза, назвать его зубрилой.

Тумаки Том Реддл выдавал бесплатно и с великой щедростью, за что частенько получал дисциплинарные взыскания. Но к их действию у Реддла был явный иммунитет.

Что касается меня — я звезд с неба не хватала, да и амбиций для того, чтобы стремиться к лидерству — у меня не было.

Я старательно обходила конфликтные ситуации, если это было возможно, но и не пасовала, когда дело доходило до драки. Взыскания бывали, но не часто. И в целом наши школьные будни быстро стали рутиной, не стоящей упоминания.

Весной 1934-го дядя Фестер, вместе с цирком мистера Скендера — отправился в США, где они совместными усилиями передали Нагини с рук на руки непосредственно Ньюту Саламандеру, а тот, пользуясь обширными связями, — даже раздобыл где-то индуса-змееуста, чтобы наладить контакт с новой подопечной.

Об этом дядя сообщил в письме. Миссис Коул достаточно спокойно приняла тот факт, что мне приходят письма на ее имя с пометкой "для мисс Фрамп". О том, что часть содержимого этих писем предназначалась мистеру Реддлу — ей знать было не обязательно.

Ньют Саламандер, как ответственный человек, — считал своим долгом докладывать Тому о состоянии его родственницы. Также магозоолог пообещал сделать все возможное, чтобы разыскать информацию о семейном проклятии Гонтов.

Каким волшебным образом письма с континента доходили до нас так быстро, всего за неделю, — я не интересовалась, поскольку ответить на них не могла бы при всем желании. Но теперь мы хотя бы были в курсе происходящего.

Лето того же года я и Том, не без содействия Ларча, — снова провели на Ферме у Соммервиллей, с пользой для обеих сторон.

А осенью нас в школе ждал сюрприз в виде нового учителя физкультуры — Финна Джанингса, привнесшего в нашу школьную жизнь гораздо больше разнообразия.

И главным нововведением стал пинг-понг.

Наша школа не могла похвастаться хорошей пришкольной площадкой, бассейном или спортзалом.

Вернее зал, конечно, был, но небольшой. Он совсем не подходил ни для волейбола, ни для баскетбола, но для пинг-понга подходил идеально.

Все лето пока дети были на каникулах, мистер Джанингс — упорно трудился над изготовлением подходящего для игры стола. Добывал ракетки и убеждал дирекцию школы в необходимости всего этого священнодейства.

А в сентябре, с началом учебы, нас познакомили разом и с мистером Джанингсом, и с пинг-понгом, чтобы в дальнейшем эти два образа прочно срослись в нашем незамутненном коллективном сознании в одну единую персоналию, по имени: Финн-Понг.

Финн Джанингс был уже не молод, совсем невысок, лысоват, улыбчив, и фигура его стремилась к форме шара. Но не смотря на свою полноту, Финн-Понг мог загонять до седьмого пота всю параллель, при этом не сбавляя обороты ни на минуту. Он не курил, поэтому даже призрачной надежды на перерыв в тренировках — не было. Да и сам он скакал по залу, словно мячик, с неожиданной прытью.

Но в своей страсти к пинг-понгу мистер Джанингс был столь заразителен, что через месяц в настольный теннис играли все, кому хватало ракеток и времени на игру.

К Пасхе 1935 года — он набрал команды для участия в школьных соревнованиях. И мы с Томом тоже участвовали.

Может благодаря магии, а может из чистого упрямства, но Том Реддл, при моем содействии, взял первый школьный кубок по пинг-понгу в том же году.

Это было и хорошо и плохо. С одной стороны, Флинн-понг с утроенным энтузиазмом взялся делать из нас чемпионов, а для этого вознамерился вывести нас на уровень городских соревнований среди юниоров в качестве смешанной команды.

Но это автоматически означало и то, что отъезд на все лето к Старому Джо — был под большим вопросом.

Неутомимый физрук взялся за нас бульдожьей хваткой, и летом 1935 — мы не поехали на Ферму, а тренировались, как проклятые, чтобы в конце августа занять почетное 3 место на городском первенстве.

Миссис Коул была очень горда Томом, а мистер Джанингс ворчал, что мы могли бы взять и первое место, если бы проявили волю к победе.

В 1936-м дядя Фестер снова вернулся в Англию, но только потому, что влип в Америке в какую-то неприятную историю с ограблением и, таким нехитрым способом, — бежал от правосудия.

Но вернулся он не просто так, а при деньгах и теперь искал способы — как бы приобрести недвижимость так, чтобы не пришлось объяснять откуда у него взялась нужная сумма.

В том же 1936-м году мы взяли первое место в городском первенстве по Пинг-понгу. Джанингс прыгал до потолка, но сбавлять обороты не собирался.

Дядя Фестер умудрился жениться на некой миссис Смит, у которой до этого снимал комнату, и... успел овдоветь в тот же год.

Но тут уж без всякого криминала — его избранница была очень пожилой ведьмой, кажется, она сама уже не помнила сколько ей лет.

Зато дядя обзавелся недвижимостью и небольшим магазинчиком антиквариата в Лютном.

Миссис Смит — была страстной коллекционеркой антиквариата, в особенности ювелирных изделий и артефактов.

Правда дядя Фестер не особо разбирался в коммерции и поручил все что связано с магазином — наемному работнику.

Бухгалтерией занимались гоблины Гринготтса, а Мистер Фрамп, как теперь называли дядю, — имел стабильный процент от любых сделок. Магазин работал по принципу ломбарда и недостатка в товаре никогда не испытывал.

Название он решил оставить прежним — "Горбин и Берк", чтоб не отпугивать консервативных английских клиентов.

Но самым удивительным была вовсе не женитьба дяди Фестера, а то, что узнав о нашей грандиозной победе на соревнованиях по Пинг-понгу, дядя Фестер превзошел сам себя и торжественно вручил нам в качестве подарка — чашу Хельги Хаффлпафф.

Мы с Томом, конечно подарок оценили, но, посоветовавшись, — коллективно решили хранить его в Гринготтс, а то мало ли что с ним в приюте может случиться.

Сам сосуд, к моему удивлению, был не золотым, он был бронзовым с позолотой, которая, впрочем местами уже стерлась.

Дядя Фестер, похоже, плохо себе представлял историческую ценность данного изделия, а мы совершенно не понимали где, как и для чего могли бы его применять.

Инструкция к нему не прилагалась, а экспериментировать с потенциально волшебным кубком — мы побаивались. В общем он был так же бесполезен, как любой наградной кубок, призванный только тешить эго и накапливать пыль на своей поверхности.

Год 1937-й прошел как-то без особых приключений.

Если не считать того что Вудс и Паркер влипли в какую-то криминальную историю с карманной кражей, по случаю чего к нам в приют зачастила полиция. Но итог всей этой эпопеи был совершенно неожиданный: Саманта Бакстер умудрилась выйти замуж за следователя, который занимался этим делом, и вскоре покинула приютские стены.

Ее место временно заняла группа из трех старшеклассниц, подменявших друг друга по необходимости.

Покинули приют и Джозеф Паркер с Майком Вудсом — они отправились прямиком в школу Св. Брутуса. Хорошо еще, что не в Бетлем.

30 и 31 декабря 1937 года нам с Томом стукнуло по 11 лет. Обратный отсчет до Хогвартса — пошел.

Примечания:

Хогвартс уже близко.