Эшли (джен)

Пара ожогов, содранная полоска кожи с головы, неглубокие порезы на ногах и не перелом даже, а всего-то трещина на одном из ребер — Эшли считала, что охуительно легко отделалась. Что там Трэверс сотворил с языком было не ясно, но Помфри проклятье исцелила за ночь, так что оставалось только легкое жжение. В итоге единственной серьезной травмой оказалось проклятье на ноге: посреди ночи оно внезапно взялось разрастаться и, судя по незабываемым ощущениям, проникать глубже под кожу, в мышцы и дошло до кости. Из-за этой дряни, собственно, Эш и светила неделя в Больничном, а первые пару дней и вовсе только в лежачем положении. Но Мерлин, Салазар и прочие! Учитывая, кто на нее напал, оставалось только радоваться, что дело не дошло до чего-то действительно мерзкого и страшного. Коллинз почти уверена была, что и не дошло бы — за все время пытки парочка выродков ни разу не выказала возбуждения того самого рода, за который можно было бы переживать. Впечатление сложилось такое, что ублюдки требовали снимать одежду исключительно для того, чтобы видеть результаты своего творчества. А ведь поначалу казалось, что намечался поистине незабываемый первый раз.

Еще и с волосами удачно получилось: Помфри взялась было отрастить на содранном участке локоны прежней длинны, но предупредила, что те от родных все же будут отличаться, на что Эш просто попросила остричь ее покороче. Избавившись от утомительных отросших завитушек и оглядывая свою вернувшуюся в привычное состояние прическу, задним умом девчонка подумала, что давно надо было о том Трейси попросить. Правда, где-то глубоко внутри что-то сжалось от мысли о том, что мама ее больше никогда не подстрижет.

Словом, Коллинз была уверена, что ей повезло, а вот ее друзья, явившиеся следующим утром еще до завтрака, устроили натуральную истерию. Трейси, минувшим вечером лично убедившаяся, что с подружкой все в целом не плохо, за ночь умудрилась себя накрутить и надумать какой-то жути. Теренс и Роджер — эти два сраных гения — вывертом коллективного изощренного разума решили, что раз Роули и Трэверса в том году не отчислили за взаимный обмен Круциатусами в факультетской гостиной, с Эш они сотворили что-то значительно худшее, а она просто это упорно замалчивает. Аргументы о том, что в тот раз оба выродка от претензий друг к другу отказались и Снейпу просто удалось все замять и даже до директора не доводить, парни игнорировали начисто, предаваясь своим больным умозаключениям. Грэхэм по обыкновению пребывал в приступе неконтролируемого бешенства и думать был неспособен в принципе, зато вполне способен был идти убивать голыми руками хоть Того-Самого, но пока ограничивался молчаливым вышагиванием перед койкой подруги. Забавляло одно только, что следом за ним карикатурно прохаживалась и Леди, на появление которой в Больничном Помфри поначалу отреагировала без восторга, но оставить на время кошечку разрешила.

Попытки угомонить ребят Эшли оставила почти сразу, не сумев да и не пожелав с ними нянчиться, и сосредоточилась на записи последней удачной беседы с Поттером. Она и так-то особой сообразительностью не отличалась, сейчас же от зелий и чар умственные способности и вовсе были где-то в отрицательных значениях, а решать навалившиеся проблемы надо было экстренно. Коллинз минимум на неделю прописалась в Больничном, а значит только начавшая приносить ощутимые результаты слежка за гриффиндорской звездочкой в этот время грозилась пойти под хвосты шишуге. Учитывая, чем чревато было невыполнение приказа Его Темнейшества, нынешнее поведение друзей откровенно бесило девчонку. Ей-Мерлин, придурков словно Обливиэйтом приложили, и те как-то запамятовали, что им всем грозило и о чем сейчас действительно надо было переживать.

— Так, все, заебали! — закончив с записями, рявкнула Эш, предотвращая заход групповой истерии на новый виток обсуждения того, как ее там мучили и истязали. — Вы нихуя не помогаете, так что либо успокаивайтесь и начинайте думать, что теперь делать, либо идите причитать в другое место! — от неприкрытой злобы в ее четком и даже командном тоне ребята тут же умолкли, словно им уверенную пощечину влепили.

— Тебя все еще постаффект от зелья держит? — быстро догадался Тер.

— По-твоему, это, блять, сейчас важно? — озлобленно процедила Коллинз в ответ. — Вот, — протянула она листы, — тут то, на что я разболтала под зельем Поттера, — чуть поумерив ярость, шепотом пояснила девчонка. — Кому-то придется вместо меня сегодня отнести все записи Малфою.

— Я могу, — встрепенулась Трейси и взяла записи. — Где остальные лежат, я помню, — кротко добавила она, избегая взгляда подруги.

— Лучше я, — возразил Теренс.

— Нет, не лучше, — покачал головой Роджер, который, к счастью, видно начинал думать в нужную сторону. — Нам сейчас охуительно не полезно будет ругаться с малышом Драко, а ты явно не в том состоянии, чтобы сдерживаться.

— А Трейси в том? — не унимался Хиггс.

— Ну, если она расплачется, хуже не будет, — пожал плечами старший Дэвис и глянул на сестренку. — У Малфоя же слабость на девичьи слезки. Сученышу нужно все рассказать и убедить его написать папочке, что Эшли нихуя не виновата, что виноваты Трэверс и Роули, и что из-за них она неделю не сможет выйти из Больничного просто потому, что не может ходить.

— Поняла, — тихонько отозвалась Трейс.

— И то, что Трэверс — сука трепливая, тоже надо до старшего Малфоя донести, — добавила Эш, так как гадать, кому и что там сообщит Снейп, не собиралась, как и вообще на декана рассчитывать. — Если повезет, Роули прикончат.

— Точно, — неожиданно усмехнулся Родж, уставившись в серую муть за окном. — Нас же они убить обещали.

Вот тут все окончательно вспомнили, что стоит на кону. Трейси от этих слов вздрогнула, поежилась, пробормотала что-то и взялась нервно перебирать листы. Теренс стиснул зубы и, тяжело вздохнув, тоже отвернулся к окну. Грэхэм перестал наконец-то носиться из стороны в сторону, замер и обернулся к Коллинз, а его кошка, элегантно вильнув хвостом, запрыгнула на кровать и устроилась у Эш в ногах. Повисла очень неприятная тишина, которую Эшли уже готова была нарушить каким-нибудь не самым цензурным высказыванием на предмет умственных способностей ее, казалось бы, умных друзей, но в этот момент их уединенная беседа у больничной койки перестала быть уединенной. Двери распахнулись, словно их ногой вышибли, и в Больничное крыло неудержимым вихрем влетел Джордж Уизли, а следом за ним его одинаковый братец и золоченная гриффиндорская троица.

— Бля… — на выдохе простонала Эш, будучи морально совершенно не готовой теперь выносить еще и взрывных обеспокоенных гриффиндорцев. — Поттеру же лично директор рассказывать запретил…

— Так, Эш, ты сейчас же засунешь постэффект от зелья куда подальше и будешь вести себя как несчастная побитая девочка, поняла? — едва слышно затараторил Роджер, оглядываясь на подоспевших посетителей. — С Малфоем мы все решим, но не обосри все с Поттером и Уизли!

Пятерка львят, резво ворвавшихся в зал, добежав до постели Коллинз, замерла в неловком молчании, оглядывая как саму несчастную овечку, так и ее верное стадо. Только встретившись взглядом с Джорджем, Эш задумалась о том, как, собственно, она сейчас выглядит после работы парочки чернушников и стараний Помфри. Судя по выражению лица парня и прочих гриффов, выглядела она, мягко говоря, не очень. Джордж в целом не сильно в моменте от Грэхэма отличался: губы сжаты, брови нависают над пугающе округлившимися глазами и руки стиснуты в кулаки так, словно Торфинн и Ричард тут где-то, за соседней ширмой, ждут воздаяния. На памяти Коллинз близнецы впервые настолько друг от друга отличались сейчас. Фред спокойно стоял рядом с братцем и, видно, попросту готовился, в случае чего, сдерживать годрикову прыть. Младшенький Уизли с Поттером и Грейнджер остановились чуть подальше и словно засомневались, стоило ли вот так врываться. Тут же не заставила себя ждать и владычица школьного госпиталя, выглянув из кабинета и напомнив о правилах:

— Не больше шести посетителей одновременно!

— Мы уже уходим, — кивнул Роджер и поднялся с места.

— В обед еще заглянем, — заботливо пообещала Трейси и обняла напоследок подружку.

— Я никуда не пойду, — процедил сквозь зубы Грэхэм и исподлобья глянул на Уизли. — Я не собираюсь делать вид, что она тут не из-за него! — он угрожающе шагнул к Джорджу, который тоже, судя по боевой позе, мозги растерял где-то по пути.

— Успокойся, придурок! — Теренс поспешно одернул Монтегю, на что Леди лениво мяукнула, но со своего места не поднялась.

— Молодые люди, что тут такое? — подошла мадам Помфри.

— Грэхэм! — прикрикнула на друга Эш. — Вы уходите. Сейчас, — четко проговорила она.

Монтегю обернулся к Эшли, встретил ее возмущенный взгляд и замер на мгновение, словно в себя пришел. Затем, правда, дернулся, высвобождаясь из хватки Хиггса, и быстрым шагом пошел прочь, не отказав себе, однако, в удовольствии задеть плечом Уизли, но к счастью Фреда, а не готового взорваться Джорджа. Импы бы задрали этих психованных засранцев! Теренс поспешил следом за Грэхэмом, что было весьма разумно — с Грэха станется сейчас пойти да кинуться на любого беднягу, что под руку подвернется. Дерганно переглянувшись, за ними поплелись и Дэвисы. Удовлетворившись этим, хотя и глянув на оставшуюся возлегать у ног Коллинз черную кошку, Помфри вернулась к себе.

— Прости, что мы так ворвались, — первой заговорила Грейнджер, подходя ближе к койке слизеринки.

— Все в порядке, — покачала головой Эшли и посмотрела на Джорджа, который уже не злился, а стоял бледный и словно мешком по рыжей головке огретый. — Это вы извините, за такие сцены, — за Монтегю стоило просить прощение у самого старика Салазара, поучавшего эмоции держать при себе. — Грэх просто разозлился, а мозгов у него маловато, вот и срывается на всех подряд.

— Но он ведь прав, — севшим голосом проговорил Джордж. — Ты тут из-за меня.

— Ну, конечно, блять, из-за тебя! — не сдержалась Коллинз, ведь ее терпение еще на припадках друзей давно закончилось. — Не из-за Снейпа, который чернуху Трэверса и Роули который год игнорировал. Не из-за слизеринцев, всех вместе взятых — мы же, идиоты, все это время за престиж факультета тряслись и молчали о том, что эти два вырожденца творят. Не из-за родителей этих отрыжек чистокровной аристократии, которые их в детстве явно не раз головой об стену приложили! — строить из себя несчастную побитую девочку не вышло, а от злобы ко всем и ко всему впору было задохнуться. — Очевидно же, ты тут причина номер один! — у Эш появилось настойчивое желание соскочить с постели, нагнать Грэхэма и пойти с ним на пару поколотить кого-нибудь, попутно крича и матеря всех вокруг, но вместо того она все же сумела заткнуться, обхватить себя руками глубоко вздохнуть.

— Извини, — буркнул Джордж, подошел и, словно обессилев, сел на стул рядом с койкой.

— Да чего уж, — фыркнула Эш и постаралась вернуть голосу спокойные нотки, а то голова болеть начинала от этих криков даже несмотря на все чары Помфри. — Пора бы привыкнуть, что вы, гриффиндорцы, себя в каждой жопе затычкой считаете. О, — внезапно снизошло озарение, — кстати, — она обернулась к Поттеру. — Я, честно сказать, не знаю даже, как тебя благодарить, — упрек за то, что паренька сам Дамблдор призывал помалкивать, Эшли проглотила, разумеется. — Если бы ты не вмешался… — договаривать она не стала, приметив, как Джордж вновь напрягся и сжал кулаки, — в общем, спасибо тебе, Гарри. Огромное спасибо. Должна теперь по гроб жизни буду, — вымученно усмехнулась Коллинз, совсем не радостно прикинув, далеко ли до того самого гроба осталось.

— А что, на друзей все эти долги тоже распространятся? — спросил Поттер и выразительно глянул на слизеринку, от чего ей стало очень неловко, стыдно, мерзко.

— Как ты себя чувствуешь? — участливо подалась вперед Гермиона, тоже садясь на стул рядом с постелью.

— Нормально, — пожала плечами Коллинз, разглядывая в ногах принявшуюся вылизывать свои лапки Леди. — Помфри говорит, через неделю буду здорова. А сейчас… — она кашлянула и поежилась, — я на обезболивающих, так что нормально.

— Ну, — Грейнджер поджала губы, вздохнула и потеребила рукав мантии, — а не физически?

— Не знаю… — честно ответила Эшли, куда только не посылая всех, кто за последние сутки задавал ей подобный вопрос. — Я словно еще падаю, — не особо задумываясь, сказала она. — Знаете это чувство, когда падаешь с достаточной высоты и успеваешь понять, что происходит? Когда летишь вниз и уже понимаешь, что будет больно, что наверняка сломаешь что-нибудь и все такое, — Уизли и Поттер понятливо закивали, что не удивляло — квиддичивисты частенько именно так и падают. — Вот у меня, наверное, так. Я еще падаю, — девчонка сама удивилась, как хорошо получилось сейчас описать свое состояние. — Я понимаю, что там, внизу, будет охуеть как дерьмово, но еще не чувствую боли. И я не только про то, что Трэверс и Роули сделали. Я про все.

Общаясь раньше в основном лишь с Фей и изредка с Парвати, Коллинз мало задумывалась о том, насколько могут быть утомительны гриффиндорцы со своим неудержимым жаром, праведным гневом, жаждой вселенской справедливости, незамутненной честностью и прочими порицаемыми на Слизерине недугами. Как это тяжело терпеть, слушать, что-то отвечать. Голова от этого разболелась через какую-то пару минут сильнее, чем после часового причитания друзей.

Остаться позднее наедине с Джорджем оказалось еще тяжелее: его аккуратные трепетные прикосновения, его заботливые теплые слова и этот его взгляд, каким он и на собственноручно покалеченных первокурсников не смотрел, наверное. Это все было едва ли не омерзительнее пытки в чулане. Одно то, что этот веселый беззаботный парень сейчас так волнуется и переживает за нее — гнилую Волдемортскую стукачку — было отвратительно. Когда Джордж наконец-то ушел, Эшли решила, что задушит голыми руками того, кто еще к ней зайдет.

Однако явившихся в послеобеденное время Дэвисов Эш все же не задушила. Вели они себя сдержанно, принесли много важных новостей, а главное — раздобыли где-то свежих персиков. Пока Эш наслаждалась любимыми фруктами, Трейс рассказала, что ее слезки пробили не такую уж и неприступную холодность слизериского принца: парень клялся, что его отец обо всем узнает, что Трэверс за все ответит и прочее, прочее — да что угодно, Мерлин — лишь бы несчастная девочка перестала плакать. Родж все же был гением и хорошо подметил слабости Малфоя.

Следом Трейси поведала интереснейшую историю о том, как вскрылась изначальная причина интереса Ричарда и Трэверса к скромной персоне Эшли — их натравила Пэнси. Сука как раз за обедом принялась расспрашивать, как это там в Больничном Коллинз поживает, осознала ли все свои ошибки и хорошо ли выглядит после профилактической беседы со старшекурсниками. Словом, совершенно своего участия не отрицала, а напротив признавала и гордилась. Приятным моментом в этой истории стало то, что Индия Гамп сердобольности Паркинсон, мягко говоря, не оценила, и дурашке прилетело потом в факультетской гостиной так, как не прилетало еще никому из младших старост. Вышло же так, что Пэнси и двух старшекурсников подвела под отчисление, и свою одноклассницу нехилой угрозе подвергла.

Роджер новостями не порадовал — Грэхэм ввязался-таки в драку, да еще и не с кем-нибудь, а с Таулером и Хупером. Теренс его, понятное дело, одного не оставил, так что оба теперь отбывали наказание у Филча. Радовало одно только, что в этот раз дело до палочек не дошло, и парни просто кулаками выместили накопившиеся у них тревогу и злость. Мальчикам порой требуется такая вот эмоциональная разрядка, а то же плакать им не положено.

Отрапортовав последние сводки с полей, Дэвисы на том и удалились, а вместе с ними и хорошенько выспавшаяся Леди. Но стул у койки Коллинз пустовал недолго — после ужина заглянула Данбар. Она о случившемся с Эш узнала от Браун и Патил, так что сомневаться в том, что вся школа уже в курсе, не приходилось. Удивительно, но за весь день Фей была единственной, с кем разговор не оказался в тягость. Сколько в том была заслуга гриффиндорки, а сколько Помфри, которая к вечеру начинала отпаивать Эшли особо сильными зельями, сказать было трудно. Фей, надо признать, была лучшим примером годриковой девицы: в обморок и панику от приключений Коллинз в чулане не кидалась, со всякими, импами траханными, сочувствием и расспросами не надоедала, да и в целом держалась как бывалый воин. Заявилась она на шутливом: «Хитрожопая слизеринка решила контрольную по трансфигурации в Больничном пролежать». Затем и вовсе говорила на темы отвлеченные, за что Эшли ей отдельно была благодарна.

— Позор, конечно, волшебникам кулаками махать, — посмеивалась Данбар, рассказывая про драку Монтегю и Хиггса с парочкой гриффов, — но ты бы это видела! Натуральные гладиаторские бои.

— Не сомневалась в Грэхэме, — довольно промурлыкала Коллинз, хотя все еще немного за парней волновалась.

— Да там и Хиггс мясо устраивал, — Фей, видимо, драки нравились не многим меньше дуэлей. — Даже удивительно: он-то со стороны здоровяком не кажется, а Хупера отделал так, что его и матушка родная не признала бы.

— А чего их сюда не привели? — удивилась Эш, поминая, что Дэвисы про особо тяжелые последствия не упоминали.

— Так не магические травмы же, — легко отмахнулась Данбар. — Пара взмахов палочкой — и все как новенькие! Это же не Малфой ваш, который после Поттера и Уизли причитал, как умирающий, и требовал срочной транспортировки в Мунго. Таулер выбитые зубы сплевывал, а все продолжал на Монтегю материться, за что ему потом МакГонагалл отдельно еще отработок отсыпала, — гриффиндорка, заливаясь раскатистым хохотом, откинула голову, отчего ее коротко остриженные светло-каштановые волосы заблестели золотом в свете парящих рядом свечей. — Ох, — вздохнула она, отсмеявшись, — теперь страсть как хочется в Дуэльном что-то такое устроить.

— Вот тогда вас точно разгонят, — хмыкнула Коллинз. — Да и кто из девчонок осмелится с тобой на кулаках выходить? Спиннет разве что… — она хихикнула, представляя эту сцену — Алисия была раза в два больше Фей.

— Я думала спросить, протянешь ли ты тут без сигарет неделю, — заулыбалась Данбар, глядя на слизеринку, — но судя по тому, как ты хихикаешь и по подушкам растекаешься, дражайшая Поппи тебя на чем-то серьезном держит?

— Не то слово, — несколько заплетающимся языком отозвалась Эш, переводя взгляд с приятельницы на дальний стул за ней, где виднелись очертания сидящей фигуры, словно второй контур Фей или ее тень. — Когда-нибудь мы обнесем ее кабинет, и это будет лучший трип в жизни, уверена.

— Ладно, тогда пока ты совсем не отключилась, — гриффиндорка наклонилась вперед и легким и уверенным движением совершенно неожиданно взяла Коллинз за руку. — Я знаю, ты всякие сопли не любишь, так что скажу коротко, — Эш немного заерзала на месте и все внимание обратила к девчонке, от которой тактильной близости не ожидала вовсе. — Я не буду тебе говорить, что все будет хорошо. Те, кто так говорят, либо пиздят, либо совсем тупые. Не будет все хорошо, так не бывает. Но что бы ни было — ты справишься. Эш, ты сильная и ты со всем справишься, поняла?

— Угу, — смущенно буркнула Эшли.

— Повтори, — требовательно кивнула Фей, сжав руку девушки сильнее.

— Я сильная. Я со всем справлюсь, — на выдохе произнесла Коллинз, глядя в голубые глаза гриффиндорки, и действительно поверила в произнесенные слова.

— Хорошо, — уголками пухлых губ улыбнулась Данбар, — а теперь оставляю тебя в объятьях отваров Помфри, — подмигнула она, легко поднялась с места и растворилась в дурманящем тумане, застилающем дальнюю часть Больничного крыла, а контур ее фигуры на дальнем стуле так и остался.

— Я справлюсь, — шепотом повторила Эш, опуская давно уже отяжелевшие веки.

Сны ей не снились, но было чувство, будто бы Фей все еще рядом и все еще держит ее за руку. Только рука почему-то была чуть больше, чем у Данбар, грубее, но при этом теплее. Это было приятное чувство, успокаивающее. Да уж, пошерстить по запасам Помфри определенно стоило.

* * *

Пока Эшли отлеживалась в Больничном, старушка Долорес уволила-таки шарлатанку Трелони, ввергнув тем самым Роджера в натуральную депрессию. Теренс и Трейси недоумевали и негодовали, ведь старания их прошли даром, и Хагрид вел занятия на исправно дурном, но, видимо, приемлемом для Амбридж уровне. Сама министерская жабка тоже недолго радовалась. На смену Сивилле Дамблдор приволок Флоренца — натурального, блять, кентавра из Запретного леса. Все же что-что, а чувство юмора у директора имелось не менее ядовитое, чем у Снейпа. На удивление, смену преподавателя по Прорицаниям благостно восприняли даже отбитые фанатки очкастой алкоголички, вроде близняшек Патил и их болтливой подружки Лаванды. Троица заскочила как-то к Коллинз поведать последние школьные сплетни, и от их восторгов даже тревожно становилось, ведь симпатии девочек к четвероногому провидцу были ой какие не здоровые.

Эш всю эту неделю одна оставалась крайне редко, хотя изначально думала, что от скуки подохнет. У ее койки, словно согласовав расписание, посменно дежурили ее друзья и Джордж Уизли, который изредка притаскивал за собой свою копию, а то и младшенького брата с Поттером и Грейнджер. Джордж и до того с Эшли вел себя вполне по-джентельменски, а теперь окружил ее лаской, заботой и всем прочим, что полагалось влюбленному парню. Наверное, все еще считал себя отчасти виноватым в случившемся. Эш его внимание, все более сопряженное с разного рода прикосновениями, серьезно начинало напрягать, но виду она не подавала, разумеется. Вот так Коллинз с компашкой тряслись за то, что ее шпионство за золотым мальчиком накроется чугунным котлом, а вышло даже наоборот — гриффиндорцы, с этой их неискоренимой жаждой защищать слабых, стали заметно теплее относиться к бедняжке Эшли. Словом, тут тревожиться было не за что.

Для полного успокоения не хватало только удостовериться, что Малфой верно своему папаше обрисовал ситуацию, и за недельные каникулы — уже не столь скудные на наблюдения, как ожидалось — Эш не прилетит наказания. Подтверждение тому снизошло ранним утром среды, когда серебряный принц соблаговолил лично явиться в Больничное, каким-то Мерлиновым чудом даже не разбудив Помфри. Вздрогнув и рывком сев на койке от его приглушенного: «Коллинз, просыпайся», Эш в первое мгновение не поняла даже, что вообще происходит и где она. Пугающим ураганом в голове пронеслись воспоминания о событиях Рождественских каникул, о копошении в ее мозгах Люциуса Малфоя и о прочих прелестях того времени. Сопутствующие тем воспоминаниям паника и страх, видимо, явственно отразились на лице девчонки, так как по обыкновению надменный паренек стушевался и пробурчал:

— Извини, не хотел напугать.

Извиняющийся Драко Ебать-его-Малфой был картиной столь сюрреалистичной и при том отрезвляющей, что Эш скоренько пришла в себя и выдавила даже:

— Все нормально, просто плохой сон, — сны ей не снились, ведь Помфри тоже считала полезным давать девчонке «Сон без сновидений», но жизнь Эшли в целом теперь не сильно отличалась от дурного сна, так что она, считай, и не соврала.

— Я получил ответ от отца, — пояснил юноша, усаживаясь на стул у койки. — Он пишет, что тебе не о чем волноваться, — Эш облегченно выдохнула, и ее тут же словно волной прихода накрыло, а сохранившийся еще испуг от резкого пробуждения окончательно прошел.

— Снейп тоже обо всем сообщил, — продолжал рассказывать Драко. — Он же поправил в тот вечер память Роули, так что тот ничего не вспомнит о том, что ему Трэверс рассказывал. Самого Трэверса за то, что он сделал, жестко наказали. Мистер Эйвери лично… — сказал он, но резко осекся, видно заметив, как изменилась в лице Коллинз. — Ну, в общем, тебя никто ни в чем не винит.

— Ясно, — кивнула Эшли, гоня от себя мысли о том, что там «мистер Эйвери лично» сделал, хотя Трэверсу искренне желала всех кругов ада.

— Отец пишет, что Темный Лорд тобой доволен, — перешел Драко на едва слышимый шепот. — То, что ты узнала в последний раз, очень ценно. Когда поправишься, продолжай расспрашивать Поттера о его крестном и побольше узнай о других взрослых, с которыми он близок.

— Поняла, — вновь кивнула Эш, в то время как в ней всколыхнулись очень противоречивые эмоции: казалось бы, если Его Темнейшество тобой доволен, надо радоваться, ведь тебе пока что ничего не грозит, но при этом быть полезной этой темномагической мрази чем-то хорошим вовсе не казалось.

— Кстати, посылать ко мне Дэвис с рыданиями было совершенно не обязательно, — скорчил Малфой свою обыкновенную презрительную мордашку. — То, что эти двое сделали, в любом случае было недопустимо и вредило общему делу. Трэверса бы и так наказали, а эти истерики совершенно не к месту.

— Надо было отправить злющего и ничего не соображающего Грэхэма? — Эшли заметно осмелела после заявлений о ее полезности. — Или Теренса, который только и мечтает, как бы тебя прикончить? Ты бы им вместо Таулера и Хупера вполне сгодился, — мурашки побежали от мысли о том, чем бы это потом аукнулось, но виду девчонка не подала.

— Можно было старшего Дэвиса отправить, — пожал плечами Драко. — Он из вас самый адекватный, как мне кажется.

— Кстати, заявляться сюда лично тоже было не обязательно, — решила в ответ укорить этого умника Коллинз. — Если сюда Уизли или сам Поттер заглянет, мне как твое присутствие объяснять? Да и Помфри может Дамблдору сболтнуть, знаешь ли.

— Помфри просыпается позже, а на двери ее кабинета заглушающее. У дверей дежурят Крэбб и Гойл, так что никто бы не вошел, — Малфой, очевидно, гордился тем, какой он тут хитрый и предусмотрительный.

— Позор Салазара, — закатила глаза девчонка. — Ты серьезно считаешь, что, если Джордж увидит парочку твоих големов у дверей, он ничего такого не заподозрит и не ворвется сюда с боем?

* * *

Мольбами, уговорами и громкими обещаниями Эшли сумела-таки отпроситься у Помфри в воскресенье на квиддичный матч. Пропустить совместную игру Грэхэма и Роджера попросту было недопустимо. В большей степени на решение целительницы повлияли, конечно, Теренс и Трейси, поклявшиеся чуть ли не на руках свою больную подружку носить и в случае чего экстренно эвакуировать ее назад в Больничное. Решающим же стало очень убедительное рассуждение Дэвис о том, что Эшли в ее положении положительные эмоции будут полезнее унылого лежания в одиночестве. Добросердечная Поппи, надо заметить, за душевное состояние девочки действительно переживала едва ли не больше, чем за физическое, потому и отпустила в итоге.

Ходить без посторонней помощи у Эш все еще выходило паршиво, так что на стадион ее и правда Тер и Трейс под ручки повели. По-хорошему эту миссию Джорджу следовало доверить, но они с Эшли накануне здраво рассудили, что гриффиндорцу на слизеринских трибунах ой как не обрадуются, как и слизеринке среди львяток. Да и не стоило лишний раз перед всеми светиться и особо праведных приверженцев факультетской вражды беспокоить, ведь в школе помимо Роули и Трэверса отбитых придурков хватало. Мало ли, тому же Таулеру в голову взбредет честь Годрика отстаивать и однокурсника за выбор предмета симпатии порицать? Джорджа, разумеется, Кеннет ни в коей мере не беспокоил, но уговорам Эш он внял и с ее опасениями примирился.

Как Коллинз и ожидала, вся школа была в курсе случившегося. Так как выглядела девчонка еще не вполне оправившейся, отовсюду к ней обращались заинтересованные и частенько сочувствующие взгляды проходивших мимо студентов и слышались шепотки с пересказом выпавших на ее долю приключений. От этого неприятно становилось до одури. Но, к счастью, внимание окружающих Эш привлекала к себе только до той поры, пока гудящий воплями стадион не огласил свисток Роланды Хуч. Далее отвлекаться от развернувшейся на поле игры было попросту невозможно, ведь команды Дэвиса и Монтегю сцепились как профессиональные игроки на чемпионате мира.

Чем всегда особенно хороши были матчи Слиза и Рейва, так это тем, что факультеты между собой особо не враждовали, а потому гремящие на трибунах кричалки имели целью не противника оскорбить, а только своих как можно душевнее поддержать. Исключительный пример здорового соперничества. В нынешнем году еще и дружба капитанов сыграла свою роль, а потому меж болельщиков царили мир, воодушевление и особенное возбуждение, какое случается во время зрелищных матчей. Кричали, хлопали и топали зрители так, что в сердце отдавалось. Общий рев толпы вовлекал, подчинял и вот уже самые равнодушные к игре орали и подпрыгивали с мест в наиболее волнительные моменты. В такие необычайные минуты человек словно растворяется в толпе и всецело отдается эмоциям.

В зрелищности нынешней игре было не занимать. Грэхэм с Пьюси и Уоррингтоном работали так, словно были единым механизмом неостановимой машины. Их сплоченные атаки путали противников множеством ложных передач, резкими разворотами и перепадами высот. Загонщики рейвенкловцев, как и охотники, целиком сосредоточились на коварных приемах этой троицы, оставив ловца без поддержки. А поддержка Чанг — единственной, к слову, девчонке на поле — еще как требовалась, ведь пока слизеринские охотники перетягивали на себя внимание, Драко со своими бугаями охотился не только за снитчем, но и за бедняжкой Чжоу. Не самое джентельменское поведение, однако и квиддич не светский раут. В довершении Блетчли у колец показывал истинное мастерство и отбивал самые изощренные атаки.

А атаки рейвенкловцев были именно что изощренными, ведь в хитрости салазаровым отпрыскам детишки Ровены едва ли уступали. Каждый из трех охотников Рейвенкло обладал собственным непредсказуемым стилем игры, так что слизеринцам едва удавалось вовремя перестраиваться. Родж — этот хитрожопый засранец — как только квоффл попадал ему в руки, начинал петлять между башнями трибун, спускаться едва ли не до самой земли или залетать на облачные высоты, отстраняясь от противников. Брэдли, напротив, предпочитал петлять между охотниками слизеринцев, ловко увиливая от них. Чэмберс полагался на защиту загонщиков, которые габаритами не уступали Крэббу и Гойлу.

— Мы наблюдаем прямо-таки невероятное сражение! — признавал даже предвзято настроенный к Слизерину Ли Джордан. — Брэдли обходит Уоррингтона, обманом облетает Монтегю, что не мудрено — обмануть капитана Слизерина дело не трудное. Ура! Блетчли не успевает отбить мяч! Это очередной гол от сборной Рейвенкло! Счет выравнивается: сорок-сорок! — воронята на это отозвались со своих трибун оглушительным ревом. — Но что это? Вы только посмотрите, с какой скоростью передают квоффл охотники Слизерина! Монтегю, Пьюси, снова Монтегю, Уоррингтон, Пьюси. Ну же, Чэмберс, прямо под носом! Пас Монтегю… Нет! Снова обманный маневр слизеринцев! Мяч берет Уоррингтон и… Ох, Мерлин! Вероятно, Пейджу понадобится помощь лекаря — удар был такой силы, что вратарь Рейвенкло влетел в кольцо вместе с квоффлом, — змеиные трибуны взорвались аплодисментами и затянули один из древних гимнов, с которым, быть может, маги на сражение с гоблинами выходили когда-то. — Стоит проверить, нет ли в предках Уоррингтона пещерных тро… — принялся за свои шуточки Джордан, но вовремя был прерван деканом Гриффиндора. — Да-да, извините профессор МакГонагалл. Счет пятьдесят-сорок в пользу Слизерина!

Для Эшли, Трейси и Теренса все происходящее отзывалось в двойном объеме эмоций и впечатлений. Они, понятное дело, болели за Слизерин, но стоило только Роджу перехватить мяч, как факультетская принадлежность шла куда подальше, и болели ребята уже конкретно за Дэвиса. Когда Роджер с Грэхэмом выходили один на один, лично у Эш внутри все так и взрывалось от восторга, нетерпения и желания разом кричать слова поддержки и одному, и другому. Она и думать забыла о каких-то там едва заживших травмах, недавних неприятностях да и о всяких Волдемортах, Пожирателях и прочей жути. Она жила окружающими ее эмоциями и была просто счастлива, как и все вокруг.

— Уоррингтон снова перехватывает квоффл, — звучал усиленный Сонорусом голос Джордана. — Монтегю и Пьюси рядом. Очередная сплоченная атака слизеринцев. Инглби и Сэмюэлс отыскали бладжеры и готовы в любой момент сбить охотников Слизерина, — слизеринцы на трибунах стали нагнетать и петь гимн все жестче и громче. — Дэвис и Брэдли заходят на оборонительные позиции, Чэмберс отстает. Пейдж мечется между кольцами. О нет! — запричитал внезапно Ли. — Внимание на другую часть поля! Гойл только что сбил Чанг с метлы! Как некрасиво, Грегори! Малфой видит снитч! Его некому остановить! Малфой в паре метров! Он тянется рукой и… Малфой поймал снитч! Слизерин выиграл со счетом двести-сорок! Какой внушительный перевес!

Толпа на трибунах Слизерина подскочила вся разом, голося громоподобными восклицаниями, и потянулась вниз по деревянным лестницам на поле, чествовать своих победителей. Эшли с Трейси и Теренсом потекли вместе со всеми в этой бурной ликующей массе. Коллинз даже не замечала боли в пораженной проклятьем ноге, а только старалась протиснуться вперед сквозь напирающую кучу болельщиков. Правда, стоило ей вместе с прочими вывалиться на поле, как больная нога подло подкосилась, но тут рядом оказались Трейс и Тер, которые разом с обеих сторон подхватили подружку и резво потащили ее вперед.

Слизеринская сборная приземлилась в центре поля, как и болельщики, заливаясь победным кличем. Первой к ним подбежала Индия Гамп и, к импам послав всякие приличия, обвила Пьюси руками и на глазах у всех впилась в возлюбленного жадным поцелуем — ей наверняка это потом аукнется в их чистокровном кружке, но сейчас эмоции и чувства брали верх. Тут же и к Уоррингтону подскочила какая-то девица, кажется с Хаффа, затмевая смелость Гамп своей воистину хаффлпаффской чувственностью. Паркинсон подскочила к Малфою, но тот уже всецело отдался самолюбованию и наслаждению всеобщим восторгом и не заметил ее романтический порыв. И вот, наконец, Коллинз, Дэвис и Хиггс обрушились с объятиями на Монтегю.

— Грэх, это было что-то! — восторженно восклицала Трейси.

— А как вы с Пьюси обошли Пейджа в самом начале! — вторил ей Теренс. — Просто охуеть!

— Горжусь тобой, громила! — обняла друга Эшли.

Грэхэм пребывал в таком приступе веселья, что и не ответил ничего, а только расхохотался, сгреб друзей своими ручищами и обнял всех разом так, что у Эш аж ребра затрещали.

— Эй-ей! — осадила парня Трейси, приметив, как Коллинз терпеливо скривилась. — Полегче с нашей бедняжкой, а то придется ее обратно Помфри сдать.

— Сдадите разве что мой труп, — совершенно серьезно заявила Эшли, так как за трезвую неделю в Больничном, несмотря на все настойки сердобольной Поппи, до того исстрадалась, что планировала нынче веселиться до беспамятства.

— Все в гостиную праздновать! — как раз скомандовал откуда-то Блетчли.

— Ты иди, — кивнул Теренс Грэхэму, — а мы к Роджу заглянем на минутку и догоним.

— Так я с вами! — продолжал хохотать Монтегю.

— Нет, ты идешь с командой, — усмехнулась Эш ошалелому виду Грэха. — Думается мне, в раздевалке Рейва тебе сейчас не обрадуются.

— Ага, — кивнула Трейс, — мы пока спускались, я уже заметила, что там случилась какая-то ссора. Так что может и нам нечего соваться.

Недобрая тенденция во взаимоотношениях с командой у старшего Дэвиса наметилась в прошлом году, что, казалось бы, странным, ведь соревнования тогда из-за Турнира Трех Покойников отменили. Казалось бы странным, не будь Родж свихнувшимся фанатичным блюстителем чести своей младшей сестренки. От чего-то в том году разом парочка членов рейвенкловской сборной решили, что их членство в команде как-то защищает и дает право пригласить прекрасную Трейси на Святочный бал. Чемберс тогда чуть не вылетел из команды, а Сэмюэлс именно что вылетел. Вылетел из окна второго этажа. Словом, конфликт назревал давно. Нынешнюю ссору игроков Рейвенкло слышно было даже у дверей раздевалки, где проигравших ожидала жалкая и малочисленная группка поддержки, в том числе и парочка одинаковых рыжих гриффиндорцев. Приметив Эшли с компанией, они тут же направились к ним под аккомпанемент девичьих криков, принадлежавших, надо полагать, Чжоу Чанг:

— Нет, дело в том, что тебе плевать на команду! — раздавалось из-за закрытой двери раздевалки.

— Там настоящая трагедия, — с усмешкой пояснил Фред.

— Ага, вечером намечается прилюдная казнь Дэвиса, — улыбаясь, добавил Джордж. — А вы что не празднуете?

— Да вот думали проведать Роджа, — потрепала волосы Эш и покосилась на затворенную дверь, откуда доносились неразборчивые крики нескольких голосов.

— О да, ему для полноты образа предателя сейчас только поддержки трех слизеринцев не хватает, — хохотнул Фред.

— Чушь какая, — фыркнул Теренс. — Он же отлично играл!

— Да, только поди объясни это Чанг или Чэмберсу, — пожал плечами Джордж.

— Они-то, к слову, играли так себе, — надулась Трейси, заступаясь за братишку.

— Вы не волнуйтесь, — Джордж приобнял Эш и подмигнул Трейс и Теру, — мы Роджа одного в печали не оставим, — Коллинз немного удивилась, так как упустила момент, когда близнецы успели со старшим Дэвисом помириться. — Но вам тут и правда лучше не светиться, — он глянул в сторону нахохлившихся воронят, что ждали своих игроков неподалеку.

— Ну, праздновать с нами тоже не зову, — хмыкнула Эшли, обнимая в ответ Уизли.

— Ха, вот спасибо! — расхохотался Джордж. — Нет уж, я еще не до такой степени морально опустился, чтобы праздновать победу мерзких слизней! — объявил он, после чего без какого-либо стеснения поцеловал Коллинз на прощание.

* * *

За последние пару лет слизеринцы, даже самые благовоспитанные и чистокровные, как-то попривыкли, что на всякого рода мероприятиях алкоголь, веселые зелья и прочие прелести имелись в достатке. Обеспечивала стабильность достатка, беря за то со всех небольшую материальную благодарность, разумеется, компашка друзей Эшли. Этот раз не стал исключением. Стоило признать, что в этот вечер ребята заметно перестарались, так как ингредиентов для веселого празднества в подземельях Салазара было прямо-таки неприличное количество. Ей-Мерлин, еды с кухни было натаскано раза в два меньше, чем того, что этой едой полагалось закусывать. Оставалось только пожелать старостам удачи в их неблагодарной миссии по слежке за младшенькими, так и норовившими окунуться в омут взрослых развлечений с головой. Паркинсон, за свою изобретательную гадливость попавшей в немилость Гамп и назначенной теперь ответственной за младшекурсников, нынче повеселиться не светило вовсе.

Еще одним привычным делом таких вот гулянок на Слизерине было относительное попустительство декана. Снейп заглянул в начале вечера со сдержанным поздравлением для команды и дежурным напоминанием о приличиях и школьных правилах для всех веселящихся, но тем и ограничился. Пока вечернее празднество не вываливалось за пределы салазаровой гостиной, опасаться было нечего. Злобный и нудный Северус предпочитал поучать вверенных ему деток постфактум, являясь с утра пораньше и осыпая наказаниями тех несчастных, которые имели смелость и дурость не доползти до своих коек в спальнях. Буйствующий поутру декан на фоне похмелья был реальным боггартом у некоторой части старших студентов.

Хотя Эш и находилась под неустанным надзором Трейси, Теренса и даже временами Грэхэма, помимо сливочного пива, которое ей все же позволено было употреблять, за пару часов она умудрилась втихую от друзей и прилично подпиться отменным джином, что из закромов выудил Монтегю, и пару дорожек пыли вынюхать. Разница между золотым порошком, разбавленным в напитке и снюханным в чистую, была разительная. Собственно, от первого и привыкания почти не возникало, тогда как «нюхачи» со временем на пыль подсаживались основательно. Эшли в целом решила, что уж зависимость — это далеко не первое, за что ей стоит теперь по жизни переживать, а вот немного радости сейчас совсем не лишнее. Да и что будет от пары дорог?

В какой-то момент события поплыли фрагментарно, скорее отрывочными сценками, чем связной картиной. Кутали Блетчли в неизвестно откуда раздобытое факультетское знамя, и ему ужасно к лицу были эти искрящиеся серебро и изумруды. Затем на том же знамени, без всякой магии, малыша Драко подбрасывали — остальных-то игроков ткань бы не выдержала — и радующийся честной победе Малфой даже не казался совсем уж пакостной гнидой. Пьюси и Гамп танцевали с прочими парочками под сказочно-прекрасную мелодию, и были они самим олицетворением любви, романтики и нежности. Паркинсон и Булстроуд отловили троих третьекурсников, что налакались огневиски, и вся гостиная покатывалась с того, как этих ушлых малышей отчитывали огорченные возложенными на них обязанностями девушки.

Куда-то делись друзья Эш, и она каким-то импом оказалась в компании Забини и двух старшекурсниц, деловито разделывая им да и себе самой, дорожки золотящегося порошка на шахматной доске. Куда-то отлучились Блейз с девочками, но возникли Уоррингтон с Пьюси, и Эшли им с задором рассказала, как они с Трейс у Маклаггена омут воровали и что в гриффиндорских мальчишечьих спальнях повидали. Кас и Эд тоже куда-то ушли, а на смену им возникла малышка Астория с подружкой, которые Коллинз по-детски жаловались на то, какая МакГонагалл строгая тетка. Откуда-то выплыла Трейси и вернула беглянку под надзор дружеской компании.

А потом, не сговариваясь, затянули всей гостиной один из старых слизеринских гимнов про честь и гордость, про мудрость и целеустремленность, про хитрость в делах и верность своим. И все это было в каждом из слизеринцев: и в Индии Гамп, чей род хоть и знатен, но давно уже не богат, и в Блейзе Забини, богатство которого прикрывало темные провалы в истории его семейки, и в Теренсе Хиггсе с его грязнокровными предприимчивыми родителями из Лютного, и даже в отстраненной от реальности Дафне Гринграсс. Такие разные, все они сейчас были слизеринцами, и что-то родное и близкое пробуждалось в Эшли при взгляде на них. Даже при взгляде на трезвенно скучающую, но вместе со всеми поющую Пэнси. Даже при взгляде на сидящего в одиночестве у окна задумчивого Теодора.

На том, собственно, и ввалился в бушующий радостью и единением серпентарий Роджер Дэвис. Спустился в гостиную он до того неровным шагом, что кто-то даже подскочил к основанию лестницы, ожидая падения парня. Но, явно в хлам напившийся, рейвенкловец на ногах устоял. Он остановился на ступеньках так, чтобы находиться на всеобщем обозрении, оглядел притихших слизеринцев и заплетающимся языком громко заговорил, привлекая внимание тех немногих, кто еще не заметил его блистательную персону:

— Так, мудрецы подземельные, ответьте-ка мне на вопрос! — в руке у него была зажата бутылка, которой он очень опасно взмахнул, едва не разбив о стену за собой. — Вы вообще в курсе, что такое пароль и зачем он нужен? «Достоинство и амбиции»? Вы серьезно? Это блять даже самый тупоголовый гриффиндорский первокурсник угадает!

— Так мы же о тебе заботились, дурила! — хохоча, крикнула ему в ответ Трейси. — Чтоб ты свою гениальную головку не ломал по пьяни, — она подошла к брату и заботливо обняла его, помогая спуститься с лестницы.

— Оправдывайтесь теперь, как же! — фыркнул старший Дэвис, в ответ сестренку все же тоже приобнимая. — Старик Салазар наверное… — он икнул и опасно качнулся на последней ступеньке, но Трейс его удержала, — наверное охуительно гордиться вами, удачливые вы засранцы! — прокричал парень, на что вся гостиная взорвалась одобрительными криками. — Где этот ваш капитан? — оглядел Родж веселящуюся толпу и приметил Грэхэма. — Давай, иди сюда! Я готов признать, прилюдно, что ученик-таки превзошел учителя!

К Роджеру разом подскочила вся квиддичная команда и его верные слизеринские друзья, в том числе и Эш, которая даже как-то немного протрезвела и подсобралась. Старший Дэвис сначала демонстративно пожал руку своему победившему сопернику, чего сразу после матча сделать как-то не вышло, а потом уже заключил всех четверых родных змеенышей в дружеские объятья. Потом пошли рукопожатия с остальными игроками, даже с серебряным принцем, что у Эш на мгновение неприятно отозвалось в памяти картинкой с Непреложным, но пыль и алкоголь отогнали эти воспоминания. А затем вся компания уютно устроилась у камина и пошли расспросы про игру, про стратегию и все прочее, что Коллинз не шибко волновало, да веселые «выпьем!», в которых она почти не участвовала. Эш уселась под боком у Грэхэма и просто с наслаждением наблюдала эту умилительную картину: до чего же бывают очаровательными мальчики, увлеченно болтающие о своих игрушках…

Прислушалась и вновь вернулась к реальности Коллинз тогда, когда мальчишечьи голоса разбавил голосок Трейси:

— Родж, а ты не должен со своими-то быть?

— Моими? Какими моими? — заозирался Роджер, словно ища рядом рейвенкловских игроков. — Моими ленивыми тупорылыми ебланами? — вдруг выпалил он и принялся жаловаться окружающим неравнодушным слизеринцам на тяжесть своей капитанской ноши. — … а Чанг, чтоб вы понимали, вовсе не летает со скоростью флоббер-червя! — слышала Эш несколько минут спустя продолжающуюся речь Дэвиса. — То, что за ее один круг Малфой три наворачивает — это я блять придумал! — Драко на этих словах заливисто засмеялся, а Эшли начала вдруг недоумевать от абсурдности происходящего. — Я, видите ли, доебываюсь до нее на пустом месте, потому что она со мной на свидание идти отказалась! — Родж залпом допил свою принесенную бутылку и принял у Пьюси кубок с вином. — А Чэмберс — этот слепой уебан, не способный попасть в кольцо — он тоже на самом деле игрок мирового класса, а я его ни за что критикую, потому что он на мою сестру заглядывается! — Винсент и Грегори загоготали, а Эшли непонимающе уставилась на них. — Проиграли мы не потому, что этот выводок упырей три недели отказывался на тренировках шевелиться, а потому, что я продался идейному врагу и дружбу вожу с мерзкими слизеринцами!

— Ну ладно тебе, — Грэхэм похлопал приятеля по плечу, — совсем уже не по капитански речи ведешь.

— О, разумеется, — внезапно расхохотался Роджер. — А знаешь почему? Потому что я больше не капитан! — объявил он и все разом перестали смеяться и ошалело уставились на рейвенкловца. — По крайней мере, эти выходцы из помета докси так решили, — с деланным безразличием пожал плечами Родж. — Сказали, что пойдут с жалобами к Флитвику и попросят убрать меня из команды. Так что я с чистой совестью могу крыть их как пожелаю, — махнул Дэвис рукой, и все снова засмеялись, а Коллинз резко поднялась с места и, не сказав ни слова, пошла прочь от этой бредовой компании.

Ее вдруг захлестнула волна смятения и не злобы, но чего-то очень похожего, агрессивного. Как они могут? Как они могут спокойно сидеть вместе и говорить про траханный гиппогрифами квиддич? Как Малфой, Гойл и Крэбб — эти пожирательские выродки — могут ржать, глядя в глаза Роджеру? Как Хиггс и Монтегю могут спокойно общаться с этими отродьями? Как все слизеринцы вокруг могут веселиться и делать вид, что со дня на день не начнется война? Как они могут быть так дружны и едины, если очень скоро родители одних будут убивать родителей других? Почему они все делают вид, что ничего не происходит? Неужели Эш одна тут понимает, какой близится пиздец?

— Пойдем-ка проветримся, — внезапно вернул ее в реальность голос Грэхэма.

— Что? — тяжело дыша, в растерянности уставилась на друга Эшли, отвернувшись от темной мути озера за окном, в которую, оказывается, пялилась уже некоторое время.

— Пошли-пошли, — приобнял Монтегю девчонку и глянул на наблюдающего за ними Нотта. — Покурим немного, а то я уже устал от всеобщего внимания, а ты, засранка, уже умудрилась обдолбаться до всяких панических загонов, да?

Они тихонько, насколько это могли сделать двое пьянющих ребят, сражающихся с коварно шатающимся полом и угрожающе нависающими стенами, пробрались в свой излюбленный класс. На улице моросил мелкий дождь, изредка проникавший в кабинет с порывами ледяного ветра, но парочка все равно уселась на подоконник у открытого окна. Курили они простые сигареты и поначалу просто молча глядели в темное беззвездное небо. Пыль перестала радовать Эш, да и опьянение на морозном воздухе понемногу отступало, но не сказать, что от этого становилось лучше. Трезвость с недавних пор стала настоящей пыткой. Одно хорошо — тут, в уединенном классе, мысли от всяких Малфоев и прочих Пожирателей отстранялись.

— Слушай, Эш, тут такое дело, — шумно вздохнув, заговорил Грэхэм, отвлекая девчонку от отупелого созерцания темноты за окном. — Не хотел тебе говорить… вернее Родж не хотел тебе говорить, потому мне сказал, — неловко помял он свою бычью шею. — В общем, его тут на днях Уизли — тот, что Джордж — взялся расспрашивать, точно ли мы с тобой только друзья.

— Ох бля… — закатила глаза Эшли.

— Да, знаю, — усмехнулся парень. — Меня это самого уже заебало. Даже без всяких там, — он скривился и, вместо того чтобы договорить, затянулся сигаретой. — Короче надо нам как-то поскромнее на публике, понимаешь?

— Угу, — буркнула Эш и стряхнула в окно пепел.

— Расстроилась? — зачем-то спросил Грэх, хотя ведь и так знал наверняка.

— Да нет, — отмахнулась Коллинз и вспомнила о том, что уже с неделю занимало ее мыслишки. — Вообще, я тут спросить хотела, — хрипло заговорила она, моргая из-за вновь накатившего странного искажения теней, как в тот вечер с Фей в Больничном, походящее на очертания человека. — Напомни, сколько вы с Падмой встречались, прежде чем ты сдался?

— Ха! — усмехнулся Монтегю, рано радуясь, что неприятную тему беседы так резко сменили. — Пять недель! — с гордостью ответил он, картинно затягиваясь. — Наверное, это мой рекорд по воздержанию.

— Да, прилично, — пробурчала Эшли и снова отвернулась к темному дождливому небу.

— А что такое? — Грэхэм заметил, что его слова вызвали совсем не тот эффект, на который он, очевидно, рассчитывал.

— Да так, — пожала плечами Эш. — Подумала просто… мы с Уизли уже месяц встречаемся.

— Так, погоди, — Монтегю встряхнул головой, напрягся всем телом и глубоко вздохнул. — Это же совсем другое!

— Для меня-то, понятно, другое, — кивнула девушка, стараясь при том в глаза другу не смотреть. — Но для него это другим быть не должно, так ведь? Он должен думать, что у нас все взаимно.

— Эш, ты не должна… — парень так и задохнулся от резкого осознания того, о чем зашла речь. — Он тебе что-то сказал на этот счет? Блять, если он только…

— Ничего такого он не говорил! — перебила уже зачинающийся гневный порыв Эшли. — Но это же неизбежно, — сказала она, вспоминая часы, что Джордж беспокойно просиживал у ее койки в Больничном. — И, прямо скажем, объективных причин отказать у меня нет. Зато есть охуительно убедительный повод соглашаться вообще на все. Мне же нельзя с ним расстаться, — размышляла вслух Эш, глядя на ползущий в окно сигаретный дым. — Если разойдемся, я стану реже бывать в обществе Поттера. Стану меньше узнавать. А если я стану бесполезна…

— Я понял, — прервал ее Грэхэм, прикрыв глаза, поджав губы и стиснув окурок в пальцах.

— Вот и хуево выходит, да? — затянулась Коллинз остатком сигареты. — Не то чтобы я себе свой первый раз каким-то сказочным и прекрасным воображала — наслушалась историй от девчонок, что впервые мало кому нравится. Но чтобы так… — скривилась она и покачала головой. — И я подумала, — робко заговорила девчонка спустя некоторое время, — что если бы в первый раз это был ты…

— Чего? — резко вздернул голову Грэх.

— Ну так, по-дружески, знаешь? — смущенно сказала Эшли. — Ты ведь привлекательный и опытный парень. Многие девчонки на тебя заглядываются. Но главное — тебе я доверяю. С тобой это было бы не так дерьмово, не так страшно.

— Самый охуительный повод потрахаться в моей жизни, — покачал головой Грэхэм и нервно, а скорее даже истерично попытался рассмеяться, но вышло совсем плохо.

Повисла тишина. Дождь за окном усилился, ветер тоже стал злее и, казалось, еще холоднее. Дым от сигарет отбрасывал странные, едва заметные тени на стены класса, одна из которых упорно продолжала напоминать Эш фигуру человека. Но девушка об этом не задумывалась. Она думала о том, что испортила Грэхэму такой прекрасный вечер, отчего ей становилось стыдно и мерзко. Удивительно, но свойственная большинству подростков ненависть к себе Эшли особо раньше не тревожила, а пробудилась только недавно. Мысль о том, что ее друзьям было бы гораздо лучше и безопаснее, подохни она на Рождество, постоянно возникала теперь в сознании. Мысль о том, что как бы она ни старалась, они страдают из-за нее.

— Так, — нарушил затянувшееся молчание Грэхэм, — мы с тобой сейчас оба в очко пьяные и вусмерть обдолбанные. Я так уж точно. Давай ты подумаешь об этом завтра на трезвую, идет? Подумаешь и, если все же решишь, что это не пьяный бред, мы это обсудим, хорошо? А сейчас, уж прости, я имею право на беззаботный вечер. Пойдем, я очень хочу напиться, отрубиться в гостиной и посмотреть утром, как Снейп посмеет мне что-то высказать после такой охуенной победы.