Другая история Беллатрисы (гет)

Ох, дневничок, уже глубокая ночь, а мы только закончили, я столько всего узнала, что если сегодня не запишу — умру от переполнения! Беллатриса невероятная. То есть её портрет. Она живая, весёлая, хорошо проводит время в кругу семьи в замке. Я ничего ей не рассказывала о преследовании, о кознях бывшего мужа (если это он!), но Нарциссу попросила предупредить Кассандру об осторожности, на что та печально сказала, что Кассандра и осторожность несовместимы.

Итак, вот, что я узнала:

Тогда в Гренландии, в 2004 году, Белла написала Рудольфусу с просьбой привезти портрет отца — Рейнхарда Лестрейнджа — старинного приятеля и однокурсника Тома Реддла, одним из первых ставшего пожирателем. Одним из увлечений Рейнхарда была живопись и благодаря ему Волан-де-Морт исчез не полностью, а существует в виде тени на портрете. Рудольфус признал, что портрет его отца может разговорить Волан-де-Морта и поездку начали планировать. Хотя Рудольфус уверял, что не станет говорить с милордом о мести и возрождении, Белла не поверила, знала: он одержим этой идеей и решила не дать им пообщаться. Именно поэтому Рудольфус в 2011 году сказал Дельфи, что Белла «умоляет его сказать хоть слово» — он был уверен, что портрет Тёмного Лорда практически молчит.

Поговорить с Волан-де-Мортом ему все-таки дали, но гораздо позже, когда он смог смириться с отказом соратников от старой жизни. Однако, он этот отказ не принял и не понял и в 2019 году умер на скамейке в парке от сердечного приступа. Он был настолько предан делу, что не оставил ни одного своего портрета, чтобы этот портрет нельзя было бы допросить, а также не оставил ни омутов памяти, ни дневников, ни иных вещей или проклятых предметов, которые бы проливали свет на его жизнь. Призраком Рудольфус Лестрейндж тоже не стал и для волшебного суда полностью недоступен.

Постараюсь дословно привести разговор:

Белла: «Наш с Рудольфусом брак был фиктивным с первых дней — мы сами так договорились. Мы были близкими друзьями, соратниками, но он знал о моей любви и ни разу даже не прикоснулся ко мне, как к женщине, а меня это полностью устраивало. Тот его приезд с картиной мы запланировали на апрель 2004 году, когда в Гренландии ходят теплоходы. Тогда уже мы использовали кречетов вместо сов для отправки почты, так как у сов есть известные совятники, совы почти ручные и письмо легче перехватить. Рудольфус не числился мёртвым, он был в списках розыска, как в волшебных, так и у магглов, как преступник и убийца — поэтому на самолёт до Нуука или Кангерлуссуака он сесть не мог. Трансгрессировать в замок, либо использовать портал было слишком опасно — замок мог быть рассекречен. Камин в замке отключен от сети летучего пороха. Его вторая жена, Люцинда — очаровашка, мы отлично общаемся, она родила ему двоих детей и у них были счастливые 20 лет вместе — так вот, она рассказывала, что тогда он детально изучил по схемам аэропорт Нуука, тщательно подготовился к поездке, обещал сообщить о прибытии и дате возвращения.

По его рассказам, он трансгрессировал к зданию аэропорта в месте скопления толпы, но до зон досмотра. Было около -10/-15°, но в условиях Арктического климата и начавшегося снежного бурана это ощущалось, как -20°. Он смог пробраться на грузовой теплоход — пассажирские были отменены из-за погоды. Уже тогда мёрз и прикладывался к фляжке с огневиски, которую взял с собой. Связываться с такси или частниками он боялся, так как его и его маршрут могли запомнить. От причала он на грузовике с провизией доехал до деревни, где находится обсерватория, а на самом деле целый замок»

Нарцисса: «И тут начинается медвежья история…»

Я: «Он встретился с белым медведем? Где он от него спрятался? Как остался жив?»

Белла: «Пока он шёл пешком в сторону замка, помимо того, что он окончательно замерзал, у него заледенели брови и ресницы, и хоть он и грелся магией, грелся спиртным — это мало помогало, так вот он наткнулся на лежащую умирающую медведицу, около которой крутился маленький медвежонок. Медведица даже не дышала уже, когда подошёл Рудольфус. Медвежонок был в длину чуть меньше метра, как большая собака и категорически не хотел уходить от тела матери. Оставлять его нельзя было, он бы погиб без еды, воды и защиты…»

Нарцисса: «Когда я узнала, что в дом Грингассов — да, прямо сюда, везут медведя…»

Белла: «Попридержи гиппогрифов, до этого ещё далеко. Медведь царапался и кусался, но у Рудольфуса нашлась сгущенка (он вёз в замок консервы), за сладкое мишка всё-таки отказался от пребывания с телом матери»

Нарцисса: «А как ты поняла, что Рудольфусу нужна помощь?»

Белла: «Он послал своего патронуса — волка, который его голосом сказал, что добрался, встретился с медведями, но всё в порядке, он немного замерз и хотел бы поговорить с милордом. Пока они шли к замку, сбиваясь с маршрута из-за бурана, Рудольфус, который помимо того, что замёрз, был пьян — поскользнулся и упал лицом в снег. Так я их и обнаружила совсем рядом с замком, сначала дотащила до дома Рудольфуса, уложила его в старую кровать старика-звездочёта. У него был сильный жар, он бредил. Временами он впадал в ярость, кричал о мести, о борьбе, чуть не задушил меня в бреду — мне пришлось его связать…»

Нарцисса: «Ничего себе, но ты написала, что он просто обморожен… Мы нашли твоего кречета вечером следующего дня, вымотанным в ноль после перелёта. Ты здорово тогда придумала написать Люцинде от его имени, что он добрался и скоро вновь выйдет на связь. Она потом всё поняла, но была благодарна другой женщине за тактичность»

Я: «Умоляю, расскажите: как вы заботились о медведе? Ведь его, очевидно, нужно было кормить!»

Белла: «У меня в аптечке был тюлений жир, я брала вяленую рыбу и размалывала это в пюре с яичным желтком, добавляя понемногу сгущенку. Около замка я магией сделала ему незамерзающий бассейн для питья и купания. Он привык ко мне и уже давался в руки»

Нарцисса: «У тебя, конечно же, нашлась энциклопедия по уходу за малолетними медведями? В домашнем хозяйстве»

Белла: «У меня есть мужчина, который всё знает. Он вспомнил, как Гриндевальд, который в Дурмстранге изучал северную фауну, а однажды провёл целую зиму на Шпицбергене, выкормил белого медвежонка, которого держал при себе, как охранника, пока тот не вырос. Так что мы использовали опыт Геллерта.

Однажды я поднялась в замок на второй этаж в нашу комнату, с медведем на руках. Змеи бросились в рассыпную. Я рассказала, что со дня на день приедут Люциус и Драко Малфои, помогут уехать Рудольфусу, а медведь отправится на ветстанцию и в приют. Милорд почувствовал к медведю какую-то нежность, он сказал: “Знаешь, а давай назовём его Том… Держись, парень. Жизнь в приюте, без матери, она такая”»

Нарцисса: «Но мы назвали его Томми. Драко потом был в зоопарке с семьей и обнаружил там Томми: он отреагировал на своё имя, встал на задние лапы… Правда он подрос до трёх метров…»

Белла: «А Цисси мне прислала маггловскую игрушку — белого мишку с ярлычком “Томми” — вот что такое лучшая сестра на свете»

Я смотрю недоуменно.

Белла: «Что? Да, я давно уже пользуюсь разными маггловскими вещами. Там много интересного!»

Нарцисса: «А ты, заботясь о медведе, вспоминала о дочери?»

Белла: «Да… но я была не готова к встрече с ней. Я не знала, что я ей скажу. Я подумала: однажды я уже была плохой матерью, попробую быть лучше для медведя. Мне при этом надо было выхаживать Рудольфуса, он был на грани смерти. На третий день, к дню приезда твоих обожаемых мужа и сына, Рудольфус уже ел, разговаривал и сидел в постели»

Нарцисса: «Когда-нибудь ты изменишь своё к ним отношение?»

Белла: «За тот момент я им благодарна. Подхватив Люциуса, с медведем на руках, они трансгрессировали в особняк Грингассов, в дом тестя и тёщи Драко. То есть в этот дом. Вот хозяева рады-то были!»

Нарцисса: «Рудольфуса оставили, а с Томми трансгрессировали на ветстанцию»

Белла: «Я Томми больше не видела. А жаль. Скучаю»

Я: «А что было с телом медведицы?»

Белла: «Мы сделали ей с помощью магии ледяной саркофаг… Иначе её бы другие звери растаскали на куски»

Я: «А где всё это время был портрет Рейнхарда Лестрейнджа? И что с ним было потом?»

Белла: «Тихо ждал своего часа в холле замка, закрытый звуконепроницаемой зачарованной тканью. Вероятно, навещал другие свои портреты. Встреча друзей и впрямь была незабываема: когда я закрепила портрет Рейнхарда рядом с милордом, то милорд прошёл на портрет друга, потянул ему руку и крепко обнял. Не меньше часа они говорили обо всём на свете. А потом захотели сыграть в шахматы. Когда я уже засыпала, отодвинув шахматы от постели, а одна из змей, Нага, уютно устроилась на моём одеяле, я слышала: — А не выпить ли нам огневиски? У меня, на моем портрете есть — На моём, в буфете были какие-то бокалы...»

Нарцисса: «Это всё что, вот надо рассказать, как я нашу тётушку, Вальбургу Блэк, с площади Гриммо эвакуировала!»

Белла: «Кстати, как ты это провернула тогда? Как она согласилась себя отклеить? Немедленно колись!»

Нарцисса: «Белла, что за выражения! Ты аристократка или кто?»

Белла: «В каком веке ты живёшь? Ты не слышала, как разговаривает моя внучка! Советую тебе больше общаться с внуками. Иначе ты станешь им чужой»

Вот дневничок, это была первая часть нашего разговора с Беллой и Нарциссой, а о том, как перемещали портрет Вальбурги Блэк, я расскажу завтра, потому что сейчас невыносимо хочу спать.