Холодное небо (джен)

Прошло два месяца с момента битвы за «Объект-4». Два месяца тишины на орбите и лихорадочной, скрытой от глаз работы на Земле. И за эти два месяца мир изменился до неузнаваемости. Правда, он сам этого ещё не понял.

Информационная машина, запущенная Вороновым и его международными партнёрами, работала на полную мощность. Новость о фильме «Metroid» стала главным культурным событием года.

Голливуд:

На роль Самус Аран была утверждена Эвелин Рид — звезда первой величины, известная своей атлетической подготовкой и ролями в боевиках. Её первые интервью разлетелись на цитаты: «Я хочу показать не просто солдата, а женщину, несущую на своих плечах груз вселенского одиночества. Это будет трагедия в духе Шекспира, но с бластерами». Фанаты были в восторге.

В сети появились первые «слитые» концепт-арты. На них были изображены доспехи, корабли, планеты. Арт-дизайнерами проекта были назначены лучшие художники индустрии, но на самом деле они лишь адаптировали и «огражданивали» реальные чертежи и схемы, которые им втайне предоставляли из «Объекта-4». Мир восхищался «невероятным реализмом» и «вниманием к деталям», не подозревая, что это не фантазия, а почти документалистика.

Интернет-пространство:

YouTube был завален контентом. Каналы, посвящённые кино, разбирали каждую новость. Игровые блогеры записывали многочасовые стримы, анализируя лор вселенной. Но самый интересный контент генерировали конспирологи.

«Вы заметили, что «случайные» вспышки метеоров по всему миру идеально совпадают с местами строительства «съёмочных площадок»? Они что-то строят! Оружие! Защитный купол!» — вещал с экрана популярный теоретик заговора, и его аудитория росла с каждым днём.

«А что, если битва в Заре-17 была реальной? И теперь правительство пытается скрыть это, превратив в фильм? Это классическая операция прикрытия!» — утверждал другой.

Их голоса, которые раньше считались маргинальными, теперь звучали в унисон с официальной шумихой, создавая идеальный «белый шум». Правда и вымысел смешались в такой тугой клубок, что отделить одно от другого стало невозможно. Агенты Ридли, пытавшиеся донести до мира правду, обнаружили, что их голоса просто тонут в этом рёве. Их реальные фото и видео теперь выглядели как жалкие подделки на фоне высококачественных «промо-материалов» к фильму.

Реакция героев:

В «Объекте-4», в редкие минуты отдыха, они тоже следили за этим безумием. Для Дмитрия это было сюрреалистическим опытом. Он, который всю жизнь был потребителем этой культуры, теперь оказался по ту сторону экрана.

— Они обсуждают угол наклона бронепластин на её наплечнике, — говорил он, показывая Артемьеву очередной форум. — Спорят, канонично это или нет. Если бы они только знали, что эту «неканоничную» форму предложил я, потому что она лучше рассеивает плазменный заряд…

Константин Сергеевич на это лишь качал головой, бормоча что-то о «постмодернизме и симулякрах».

Но самая интересная реакция была у Самус.

Однажды вечером Дмитрий показал ей отрывок из развлекательного шоу, где показывали первые пробы актрисы Эвелин Рид в костюме. Это не был настоящий силовой доспех. Это был лёгкий, красивый макет, созданный для съёмок. Актриса, эффектно вскинув руку с бутафорской пушкой, произнесла какую-то пафосную фразу.

Самус долго молча смотрела на экран. На эту красивую, голливудскую женщину, которая пыталась её изображать.

— She will play me? — спросила она. Она будет меня играть?

— Да, — кивнул Дмитрий. — Она — звезда. Считается одной из лучших.

Самус снова посмотрела на экран. На идеальную укладку актрисы, выглядывающую из-под шлема. На её чистенький, ни разу не поцарапанный доспех.

— She is not… like me, — сказала она тихо. Она не… похожа на меня.

— Чем? — не понял Дмитрий.

— Her eyes. They are not hungry. Её глаза. Они не голодные.

В этой простой фразе было всё. Вся пропасть между глянцевой картинкой и страшной реальностью. Дмитрий посмотрел на Самус — на её уставшее лицо, на шрамы, которые он начал замечать на её руках, на её взгляд, в котором навсегда застыла память о десятках проигранных и выигранных битв. И он понял, о чём она говорит.

— Но знаешь, — добавил он, пытаясь её подбодрить. — Миллионы людей по всему миру сейчас сходят с ума по тебе. Ты стала… популярнее, чем рок-звёзды.

Он показал ей несколько фанатских артов. Некоторые были героическими. Некоторые — довольно откровенными, где художники пытались представить, что скрывается под её бронёй.

Она смотрела на это с тем же отстранённым любопытством, с каким энтомолог изучает странное насекомое.

— Humans are strange, — заключила она, и Дмитрий не смог с ней не согласиться.

Этот мир-спектакль, эта глобальная постановка, была их главным щитом. Она давала им время. Время на то, чтобы закончить подготовку к реальной, некинематографичной войне. Время на то, чтобы достроить свои секретные корабли, натренировать своих солдат и подготовить своё главное оружие.

Но пока они играли в эту сложную игру, их противник тоже не дремал. Он не обращал внимания на шум. Он ждал. Он анализировал. И он готовил свой собственный, последний акт этой пьесы. Акт, в котором не будет спецэффектов. Будет только огонь, боль и месть. И главным актёром в нём собирался стать он сам.

* * *

За оглушительным шумом кино-хайпа и интернет-баталий скрывалась тишина. Глубокая, сосредоточенная тишина секретных лабораторий, сборочных цехов и тренировочных баз. «Протокол «Экскалибур» набирал обороты, и его масштабы уже выходили далеко за рамки первоначального плана.

Строительство флота.

На трёх затерянных точках планеты — на Байконуре в Казахстане, на мысе Канаверал в США и на космодроме Вэньчан в Китае — под видом подготовки к «съёмкам космических сцен» развернулось беспрецедентное строительство.

Старые, законсервированные проекты были извлечены из архивов и получили новую жизнь. Российские инженеры, используя опыт программы «Энергия-Буран», в авральном режиме достраивали второй лётный экземпляр орбитального корабля, который десятилетиями пылился в ангаре. Но теперь вместо плиток теплозащиты его покрывали композитными бронепанелями, созданными по технологиям, подсказанным Самус.

Американцы реанимировали программу «Constellation», но вместо лунных модулей их новые корабли «Орион» оснащались боевыми лазерными системами и ЭМИ-излучателями. Китайцы же, используя свои наработки по программе многоразового космоплана «Шэньлун», строили целую эскадрилью быстрых, юрких перехватчиков.

Это был не полноценный звёздный флот. Это были, по сути, «космические истребители», не способные на гиперпрыжки. Их задачей было одно: дать бой на низкой орбите Земли. Защитить свой дом. Самус, Дмитрий и Артемьев, как главные консультанты, проводили бесконечные часы на сеансах видеосвязи с конструкторскими бюро по всему миру, внося коррективы, предлагая решения, адаптируя свои знания к земным реалиям.

Создание армии.

Базы «Экскалибур» по всему миру превратились в настоящие академии будущего. Отряды, прошедшие первый курс обучения у Самус, теперь сами становились инструкторами, обучая новые группы рекрутов. Бойцы «Экскалибура» стали легендой среди военных. Попасть в их ряды стало высшей честью.

Их готовили не просто как солдат. Их готовили как охотников. Они изучали ксенобиологию (на основе данных из комлинка Самус), тактику боя в замкнутых пространствах, основы инженерного дела. Каждый боец «Экскалибура» был не просто стрелком, а универсальным специалистом, способным в полевых условиях починить свой экзо-костюм или взломать пиратский терминал.

Их главным оружием становился интеллект и командная работа. Они учились доверять друг другу слепо, понимать союзника из другой страны по одному жесту, по одному взгляду. Национальные различия стирались, рождалась новая, наднациональная военная элита. Первая армия Земли.

Работа героев.

Самус, Дмитрий и Константин Сергеевич стали мозгом и сердцем этой тихой революции. Они больше не жили в маленькой квартире. Их домом стал «Объект-4».

Константин Сергеевич, получив доступ к данным всех радиотелескопов мира, занимался тем, о чём мечтал всю жизнь. Он слушал космос. Но теперь он искал не следы разума, а следы угрозы. Он создал глобальную сеть раннего оповещения, способную зафиксировать малейшую аномалию, любой корабль, выходящий из гиперпространства за миллионы километров от Земли.

Дмитрий возглавил R&D-отдел. Его резонатор, размноженный и усовершенствованный, стал основой новой планетарной системы защиты «Купол». Сеть из десятков таких установок, размещённых по всему миру, могла создать над планетой непроницаемый для большинства видов связи и сенсоров щит. Но главной его страстью стала работа над «проектом Икар» — созданием первого земного гипердвигателя. Чертежи были основаны на принципах, которые он понял, изучая «чёрный ящик». Это была работа на десятилетия, но он верил, что именно она, а не оружие, станет настоящим пропуском человечества в галактическое сообщество.

А Самус… Самус нашла для себя новую роль. Она была главным военным советником, инструктором, инженером. Но в редкие часы отдыха она занималась другим. Она изучала Землю. Она читала книги. Слушала музыку — от Баха до Цоя. Она смотрела на картины в виртуальных музеях. Она открывала для себя человечество.

Она видела его жестокость, его глупость, его страхи. Но она видела и его красоту, его стойкость, его невероятную тягу к творчеству. Она, выросшая в мире войны и функциональности, впервые столкнулась с миром, где существовали такие бесполезные, но такие важные вещи, как поэзия, живопись, музыка.

Однажды Дмитрий застал её в медиа-зале. Она сидела в темноте и слушала «Лунную сонату» Бетховена. Она не заметила его. Она просто сидела, и по её щеке, которую он впервые видел абсолютно беззащитной, медленно катилась слеза.

Она, которая никогда не плакала, потеряв родителей, сражаясь с монстрами, умирая и воскресая, плакала от простой, печальной и прекрасной музыки, написанной глухим человеком триста лет назад.

В этот момент Дмитрий понял, что они защищают не просто планету. И не просто человечество. Они защищают всё то, что делало их людьми. Всё то, чего была лишена она. И всё то, что она, возможно, впервые в жизни начала для себя обретать.

Эта тихая, скрытая от всех работа была их настоящей войной. Войной за будущее. И они выигрывали её. Каждый день. С каждой новой деталью, с каждым новым солдатом, с каждой новой нотой, услышанной Самус.

Но их враг тоже не дремал. Он позволил им эту передышку. Он дал им время построить свои песочные замки. Потому что он знал, что скоро придёт прилив. И этот прилив собирался возглавить он сам. И он смоет всё.

* * *

Далеко от Земли, за кольцами Сатурна, в тени гигантского астероида, затаился он. Флагман пиратского флота «Коготь Ненависти». Это не был корабль в привычном понимании. Это был уродливый гибрид, сросшийся из обломков десятков других судов, покрытый шрамами и зазубринами от бесчисленных битв. Он был похож на своего капитана — сломанный, но смертоносный.

Внутри, на командной палубе, царила атмосфера страха. Пираты, существа, не знавшие жалости, сами дрожали, когда он проходил мимо. Они боялись не его приказов. Они боялись его настроения.

Ридли сидел на своём троне из костей и металла и наблюдал.

Он видел всё. Он видел запуск их кино-проекта и смеялся над этой примитивной уловкой. Он видел строительство их баз и кораблей, благодаря крошечным стелс-дронам, которые уже давно были в системе. Он позволил им уничтожить своих агентов на планете. Он позволил им почувствовать вкус победы.

Всё это было для него лишь прелюдией. Развлечением. Он, как гроссмейстер, играющий с ребёнком, давал своему противнику сделать несколько ходов, прежде чем объявить мат.

Он смотрел на голографическое изображение Земли. Красивая, голубая, полная жизни. Полная страха. Он мог бы уничтожить её. Приказать своему флоту начать бомбардировку, и через несколько часов эта планета превратилась бы в выжженный, радиоактивный шар.

Но это было бы слишком просто. Слишком скучно.

Его цель была не здесь. Его цель была она. Самус. Мысль о ней была единственным, что заставляло его чувствовать хоть что-то, кроме презрения к остальной вселенной. Ненависть. Чистая, незамутнённая, всепоглощающая ненависть, которая была для него смыслом жизни. Она была единственной, кто бросал ему вызов. Единственной, кто видел его не богом, а монстром. И она должна была заплатить за это.

Он хотел не просто убить её. Он хотел её сломать. Он хотел, чтобы она увидела, как этот хрупкий, тёплый мирок, который она так отчаянно пытается защитить, сгорает в огне. Он хотел, чтобы она умерла в отчаянии, зная, что это она принесла эту смерть.

Он медленно поднялся. Его кибернетическое тело, изуродованное в десятках битв с ней, было произведением больного искусства. Металл врос в кости. Провода пульсировали под полупрозрачной кожей. Одна из лап была заменена на грубый протез с плазменным когтем. На его груди зиял огромный шрам, оставленный её лучом — вечное напоминание об их последней встрече.

— Пора, — проскрежетал он. — Развлечение окончено.

Он не стал отдавать приказ по громкой связи. Он просто посмотрел на своего лейтенанта, и тот, дрожа, бросился выполнять невысказанную команду.

По всему кораблю взвыли сирены. Флот, до этого дремавший на орбите, ожил. Пять кораблей сопровождения начали снижение, направляясь к заранее определённым целям — к базам «Экскалибур» в Неваде и Тибете, к космодромам, к промышленным центрам. Это были отвлекающие удары, призванные посеять хаос и сковать силы землян.

А главный удар должен был нанести он сам. Его флагман, «Коготь Ненависти», медленно, как пробудившийся левиафан, отделился от астероида и начал свой путь к Земле. Его цель была одна. «Объект-4». Россия.

Ридли стоял на капитанском мостике и смотрел на приближающийся голубой шар. Он не думал о тактике. Он не думал о стратегии. Он думал о её глазах. О том, как он увидит в них ужас, когда она поймёт, что проиграла.

Он был не просто завоевателем. Он был художником, и его единственным произведением было страдание. И сегодня он собирался написать свой шедевр. Кровью целой планеты.

В «Объекте-4» тревога взвыла, как раненый зверь.

— Движение! — крикнул оператор слежения. — Все шесть объектов! Идут на снижение! Разделяются!

На главной карте вспыхнули десятки новых красных маркеров. Удары наносились по всему миру.

— Они атакуют, — сказал Воронов, и его лицо превратилось в каменную маску. — «Экскалибур-Север», доложить!

— Нас атакуют, товарищ генерал! — донёсся из динамиков голос капитана Орлова, перекрываемый грохотом взрывов. — Пытаются прорвать периметр! Мы держимся!

Война началась. По всей планете.

— А флагман? — спросил Артемьев. — Где их главный корабль?

— Он… он идёт сюда, — ответил оператор, и в его голосе был страх. — Прямо на нас.

Дмитрий и Самус переглянулись. Они оба поняли.

— He is coming for me, — сказала она. Он идёт за мной.

Это был не просто бой. Это была дуэль. Король пиратов лично явился, чтобы забрать свою королеву. Или её голову.

Самус, не говоря ни слова, развернулась и пошла. В сборочный цех. К своему доспеху. Она знала, что её ждёт. Она знала, кто её ждёт.

И она была готова. Эта битва должна была состояться. Рано или поздно. И лучше здесь и сейчас. Пока у неё за спиной есть мир, который стоит того, чтобы за него умереть.

Она шла по коридору, и на её лице не было ни страха, ни ненависти. Была лишь холодная, спокойная, как лёд в пустоте космоса, решимость. Она шла на встречу со своей судьбой. Со своим прошлым. И со своим главным кошмаром.

* * *

Для всего остального мира Апокалипсис начался внезапно. В один миг небо, до этого бывшее символом мира, бесконечности и романтических мечтаний, превратилось во фронт. Без объявления войны. Без ультиматумов.

Над пустыней Невада, в раскалённом полуденном воздухе, где обычно рисовали белые следы лишь истребители с базы «Неллис», из ниоткуда materialized_ пиратский крейсер. Он не выходил из облаков, которых здесь просто не было. Он просто появился, как сбой в матрице, как тёмное, рваное пятно на безупречной синеве. Его стелс-система, отключённая перед атакой, оставила в атмосфере лёгкое, радужное искажение, похожее на марево над горячим асфальтом.

На базе «Экскалибур-Вест», замаскированной под гигантскую съёмочную площадку с бутафорскими марсианскими пейзажами, тревога взвыла за долю секунды до того, как их радары вообще смогли что-то засечь.

— Внимание! Неопознанный объект в секторе «Зулу»! Не баллистическая цель! Повторяю, не баллистическая!

Но пираты не стали ждать, пока земляне опомнятся. Из днища крейсера, похожего на ржавый зазубренный клинок, вырвался первый залп. Это были не ракеты. Это были сгустки перегретой плазмы, которые с воем устремились вниз. Они ударили не по самой базе, а по периметру, по «декорациям». Гигантские фанерные скалы и павильоны, изображавшие марсианские колонии, вспыхнули, как спички, превращаясь в столбы чёрного, ядовитого дыма. Это был психологический удар. «Мы здесь. Мы видим вас. И мы можем сжечь всё, что вам дорого».

Но вместо испуганных «киношников» их встретил шквал ответных залпов. Генерал Маркхэм не зря потратил последние месяцы. По его приказу из замаскированных позиций, из-под фальшивых песков и скал, выдвинулись стволы рельсотронных орудий — экспериментального оружия, способного разгонять снаряд до гиперзвуковых скоростей. Одновременно с этим крыши нескольких павильонов разъехались, и в небо ударили лучи боевых лазеров, созданных по технологиям, полученным от Самус.

Небо над Невадой превратилось в сцену из фантастического фильма, который они якобы снимали. Синие лучи землян сталкивались с оранжевыми сгустками плазмы пиратов. Гиперзвуковые снаряды с оглушительным грохотом врезались в энергетические щиты крейсера, заставляя их мерцать и трещать.

С секретного аэродрома, спрятанного в глубине каньона, взмыли в воздух первые земные космо-истребители. Это были не самолёты. Это были клиновидные, чёрные аппараты «X-37B», модифицированные для атмосферного боя. Они, как осы, облепили неуклюжий пиратский крейсер, нанося быстрые, точечные удары по его двигателям и орудийным портам.

Битва за Неваду началась. Жестокая, яростная, без всякой надежды на компромисс.

То же самое происходило и в других точках планеты.

Над заснеженными вершинами Тибета, где на секретной базе «Экскалибур-Восток» китайские бойцы медитировали перед тренировкой, их покой был нарушен появлением двух пиратских корветов. Но вместо беззащитных монахов их встретил рой боевых дронов, поднявшихся с замаскированных площадок, и огонь из замаскированных в скалах электромагнитных пушек.

В Южно-Китайском море, где объединённая американо-китайская эскадра проводила «совместные учения», из-под воды, из глубин, вынырнули ещё два пиратских корабля. Они, очевидно, обладали технологией подводного хода. Но вместо торговых судов их встретили залпы корабельных «Иджисов» и рёв палубной авиации.

Планета огрызалась. Яростно, скоординировано, используя всё то новое, смертоносное, что она успела создать в лихорадочной спешке последних месяцев.

«Протокол «Экскалибур» работал. Международный альянс, рождённый в тишине бункеров, теперь показывал свои зубы всему миру.

Но всё это, весь этот огонь и ярость, вся эта героическая оборона на трёх континентах, было лишь отвлекающим манёвром. Пылью в глаза. Потому что главный удар, самый страшный, самый сокрушительный, наносился в совсем другом месте. По самому сердцу их сопротивления. И вёл эту атаку он сам. Король Пиратов.

* * *

«Коготь Ненависти» входил в атмосферу, как раскалённый нож в масло. Он не скользил, не планировал. Он проламывал её. Вокруг его уродливого, асимметричного корпуса бушевал кокон из перегретой плазмы, но это была не естественная плазма от трения. Это была плазма его собственных, работающих на пределе, энергетических щитов, которые просто испаряли воздух перед ним.

В центре управления «Объекта-4» не было паники. Была лишь холодная, сосредоточенная тишина, нарушаемая монотонными докладами операторов. Они были готовы. Они ждали этого.

— Цель вошла в зону поражения «Зенита», — доложил офицер ПВО. — Щиты активны. Мощность — запредельная.

— Огонь, — коротко приказал Воронов.

С замаскированных позиций, с разных точек вокруг бункера, одновременно стартовали шесть ракет С-500. Это был не просто залп. Это был «волчий оскал» — тактика, при которой ракеты подходили к цели с разных направлений, не давая ей уклониться.

На мостике «Когтя Ненависти» раздался вой сирен.

— Множественные ракетные пуски, командир! — крикнул пират-наводчик.

Ридли, сидевший на своём троне, даже не повернул головы.

— Игнорировать, — проскрежетал он.

Ракеты ударили. Шесть ослепительных вспышек одновременно осветили брюхо пиратского флагмана. На мгновение показалось, что корабль дрогнул. Энергетические щиты замерцали, по ним пробежали радужные волны, как по поверхности потревоженной воды.

— Попадание подтверждено! — радостно крикнул оператор в бункере. — Щиты… щиты держатся. Уровень мощности упал на двенадцать процентов.

Двенадцать процентов. От шести прямых попаданий лучшими ракетами планеты. В центре управления воцарилось уныние.

— Он не маневрирует, — сказал Артемьев, глядя на траекторию. — Он не пытается уклоняться. Он просто идёт напролом.

— Он слишком уверен в себе, — процедил Воронов. — Дима! Ваш выход! «Купол»! Включайте «Купол»!

Дмитрий и Константин Сергеевич, стоявшие у пульта резонатора, одновременно повернули свои ключи.

— Есть запуск!

Глубоко под землёй, в сердце «Объекта-4», загудел резонатор. Но теперь он работал не на передачу, а на излучение. Невидимый, неслышимый купол интерференционного поля, сотканный из искажённого пространства, начал расти над бункером, распространяясь на десятки километров.

Для пиратов на борту «Когтя Ненависти» это было похоже на то, как если бы их мир внезапно утонул в молоке. Все экраны погасли, показывая лишь белый шум. Сенсоры ослепли. Системы наведения отказали. Даже примитивная радиосвязь между отсеками замолкла. Они стали слепы и глухи в своём собственном корабле.

— Что это?! — взвыл лейтенант Ридли. — Какое-то ЭМИ-поле! Мы ничего не видим!

— Есть! — закричал Дмитрий в бункере. — Мы их ослепили!

Но их радость была недолгой.

Ридли, стоявший на мостике, даже не шелохнулся. Он ожидал этого. Он знал, что они применят свой главный козырь.

— Переключиться на гравиметрическое наведение, — проскрежетал он. — Автоматику отключить. Вести корабль вручную. Продолжать спуск.

Корабль, ориентируясь уже не по приборам, а по малейшим изменениям гравитационного поля Земли, которые улавливали его примитивные, но надёжные механические датчики, продолжал своё неумолимое падение. Он шёл прямо на них.

— Он… он не останавливается! — в отчаянии крикнул оператор в центре управления. — Он всё ещё идёт на нас!

В сборочном цеху Самус, уже облачённая в свой доспех, наблюдала за траекторией на своём тактическом дисплее, который был напрямую подключён к внешним сенсорам. И она поняла его безумный, гениальный в своей жестокости план.

— Он собирается таранить, — её механический голос прозвучал в наушниках у Воронова. — He will sacrifice his ship to break your bunker. Он пожертвует своим кораблём, чтобы вскрыть ваш бункер.

До всех в центре управления дошёл весь ужас этого замысла. Ридли не собирался высаживать десант. Он не собирался штурмовать. Он собирался превратить свой флагман, тысячи тонн сверхпрочного металла, летящие на сверхзвуковой скорости, в гигантскую «кинетическую бомбу». Мощность такого удара была бы сопоставима с тактическим ядерным взрывом. Никакой гранит, никакие бетонные перекрытия не выдержали бы этого.

— Всем! — закричал Воронов, и его голос сорвался. — Эвакуация! Нижние уровни! Немедленно! Это не учебная тревога!

В бункере впервые за всю его историю взвыли сирены общей эвакуации. Люди, бросая свои посты, ринулись к гермоворотам, ведущим в самые глубокие, защищённые убежища. Но было уже поздно.

На экранах, которые ещё работали, они видели, как небо, до этого чёрное, вдруг стало огненным. Это «Коготь Ненависти», прорвавшись сквозь облака, вошёл в плотные слои атмосферы. Он летел прямо на них. Огромный. Пылающий. Неотвратимый, как гнев самого Бога.

И в этот последний момент, перед самым ударом, «Купол» Дмитрия, сделав своё дело и ослепив врага, был отключён. И на мостик пиратского корабля вернулась связь.

Ридли вышел на общий, незашифрованный канал, чтобы его услышали все. Чтобы она услышала.

— Аран!!! — его рёв, искажённый помехами, пронёсся по всем динамикам в бункере, по всем рациям солдат на поверхности. — Я пришёл за тобой!!!

И после этого мир взорвался.

* * *

Удар был не просто ударом. Это было похоже на то, как если бы на бункер упала гора. Мир на мгновение перестал существовать, схлопнувшись в одну точку оглушительного грохота, ослепительного света и всепоглощающей боли.

Сначала пришла ударная волна. Она ударила в скальный массив, и гора, внутри которой был выдолблен «Объект-4», содрогнулась до самого своего основания. Сейсмографы в тысячах километров отсюда зафиксировали землетрясение силой в семь баллов по шкале Рихтера. Лес вокруг бункера был просто сметён, деревья ломались, как спички, в радиусе нескольких километров.

Затем пришёл сам удар. Нос «Когтя Ненависти», раскалённый добела, врезался в вершину горы. Десятки метров гранита, которые должны были выдержать прямое попадание ядерной боеголовки, превратились в пыль, в крошево, в раскалённую лаву. Корабль, как гигантский бур, вгрызался вглубь, сминая и уничтожая всё на своём пути.

* * *

В центре управления, который находился на минус пятом уровне, всё произошло за секунды, которые растянулись в вечность.

Сначала погас свет. Полностью. Все системы, все экраны, всё умерло. Затем пол ушёл из-под ног, словно их бросило в гигантском лифте, который сорвался в пропасть. Людей швыряло из стороны в сторону, как тряпичных кукол. Металлические шкафы срывались с креплений и летели через всю комнату.

Дмитрий, среагировав инстинктивно, схватил Артемьева и рванул его под самый прочный, как ему казалось, объект в помещении — под центральный командный стол, сделанный из цельной стали. В ту же секунду, когда они упали на пол, часть потолка над ними, весившая несколько тонн, с оглушительным треском рухнула вниз, раздавив пульты, за которыми они только что стояли.

Их накрыла тьма и грохот. Звук рвущегося металла, крошащегося бетона, крики людей, которые мгновенно оборвались. Воздух наполнился густой, удушливой пылью, которая забивала лёгкие и не давала дышать.

В сборочном цеху, уровнем ниже, Самус встретила удар стоя. За мгновение до столкновения она активировала все свои защитные системы, переведя энергию в щиты и сгруппировавшись, чтобы принять удар.

Её мир тоже взорвался. Потолок над ней, бетонное перекрытие толщиной в несколько метров, просто лопнул, как яичная скорлупа. На неё обрушился ад — дождь из многотонных обломков, искорёженных арматурных стержней, кусков скальной породы.

Её доспех принял на себя первый удар. Системы завыли от перегрузки. Энергетические щиты вспыхнули и погасли, не выдержав. Затем её просто накрыло. Погребло. Завалило. Последнее, что она увидела на своём треснувшем визоре, были десятки красных сообщений об ошибках и критических повреждениях. А затем всё погасло.

* * *

Когда грохот стих, и последние камни перестали падать, в глубине горы воцарилась тишина. Мёртвая. Гробовая.

В центре управления, в луче чудом уцелевшего аварийного фонаря, медленно приходили в себя выжившие. Комната была неузнаваема. Она была похожа на склеп, заваленный обломками. Искрили оборванные провода. Где-то в темноте тихо стонал раненый.

— Все… все живы? — прохрипел Воронов. Он, оглушённый, с кровью, текущей по лицу из рассечённой брови, выбирался из-под перевёрнутого стола.

— Мы живы, товарищ генерал, — донёсся из-под центрального стола кашляющий голос Дмитрия. — Кажется…

Они начали выбираться, помогая друг другу. Из тридцати человек, бывших в центре управления в момент удара, выжило не больше десяти. Они были в ловушке. Все выходы были завалены. Связи с внешним миром не было. Они были отрезаны. Погребены заживо под сотнями метров камня и металла.

— Самус? — крикнул Дмитрий в рацию, которую нашёл на полу. — Самус, ответьте!

В ответ было лишь шипение.

— Она… она была прямо под эпицентром, — прошептал Артемьев, глядя на чудовищный пролом в потолке. — Никто не мог выжить…

Они были одни. Без своего главного оружия. Без своей единственной надежды.

А наверху, на поверхности, посреди дымящихся, искорёженных руин того, что когда-то было вершиной горы и секретным входом в бункер, из обломков его собственного, развалившегося на части флагмана, выбиралась фигура.

Ридли. Он был страшен. Его крылья были сломаны и неестественно вывернуты. Из его кибернетического тела торчали куски обшивки его же корабля. Жёлтая кровь сочилась из десятков ран. Но он был жив. И он был в ярости. Он выжил в катастрофе, которую сам же и устроил, использовав свой экипаж и свой корабль как таран.

Он оглядел поле боя. Руины. Дым. Смерть. Он добился своего. Он вскрыл этот муравейник.

Он издал пронзительный, торжествующий клич. Клич, который был сигналом для его разбросанных по всему миру сил. Сигналом к началу второй фазы. Фазы тотального террора и сбора урожая.

Но он не знал одного. Глубоко под землёй, в раздавленном, но не уничтоженном сборочном цеху, под грудой обломков, которые весили сотни тонн, что-то шевельнулось.

Сначала это был едва заметный скрежет. Затем многотонная бетонная плита, лежавшая сверху, едва заметно дрогнула. А затем, с нечеловеческим усилием, её начали поднимать. Медленно, сантиметр за сантиметром.

Из-под плиты показались два бронированных пальца. Затем вся перчатка. А затем и вся рука. Оранжево-красная. Покрытая вмятинами. С треснувшим визором. Но тоже живая.

Самус Аран тоже выжила.

И теперь их дуэли ничто не могло помешать. Они были одни. Среди руин. Два заклятых врага. На крыше мёртвого, погребённого мира. И эта битва должна была стать для одного из них последней.