Гарри Поттер. Иной (джен)

Утром целая толпа студентов, весело переговариваясь, вышла из замка и направилась к воротам. Гарри и Гермиона шли рядом. Ей рассказали про вчерашнюю дуэль и, к удивлению Гарри, ей от этого полегчало. Рон остался в Хогвартсе. Его ещё не выписали из больничного крыла. Гарри обратил внимание, что никто из Уизли не пошел сегодня в Хогсмид.

Воздух был по-настоящему зимним, ледяной ветер с озера пробирал до костей. Дурмстрангский корабль стоял у причала, его корпус покрылся причудливыми ледяными узорами.

— Кстати, Ханна всё же сообщила мне пароль от ванной для старост, — тихо сказала Гермиона, когда они поравнялись с озером. — «Сосновая свежесть». Сегодня вечером можем попрактиковаться.

На палубе корабля появился Виктор Крам. К всеобщему изумлению, на нём были только плавки. При всей своей худобе, он наверняка отличался отменным здоровьем. Он вытянул руки вверх и чисто, как на соревнованиях, нырнул в чёрную воду. Через несколько секунд его голова уже покачивалась на волнах в самом центре озера.

— Рехнулся! — воскликнул Гарри, не веря своим глазам. — Холодина такая, январь на дворе! — Ему стало холодно лишь от одного вида этой воды.

— Откуда он приехал, там ещё холоднее, — разумно заметила Гермиона, наблюдая, как Крам мощными кролем рассекает воду. — Наша вода ему, наверное, кажется почти тёплой.

— И зачем ему нужна была ванная? Ему вполне и озеро бы подошло. Да и ближе. — Недоумевал Гарри.

По пути их нагнал знакомый голос.

— Наконец-то добрая весть из Гриффиндора, — Драко Малфой с насмешливой ухмылкой подошёл к ним. — Наблюдать, как Уизли летит в стену, — лучшее развлечение с начала семестра. Надо было тебе добить его как следует, Поттер.

Гарри лишь молча слушал и ждал повода, но Малфой, к его удивлению, не стал развивать тему в его сторону. Вместо этого он язвительно усмехнулся.

— Жаль, конечно, что три года назад в поезде ты не обладал подобной решительностью. Я тогда предлагал тебе сделать правильный выбор — держаться подальше от всякого отребья. — Но ты предпочёл этого рыжего ублюдка, — он бросил взгляд в сторону замка. — Теперь наслаждаешься последствиями. Смотри, как в итоге обернулось.

Хогсмид предстал перед ними в своём привычном зимнем виде. Несмотря на слякоть, повсюду слышался смех и оживлённые разговоры. Главная улица была заполнена студентами, пробирающимися через лужи из подтаявшего снега к магазинам. У «Трёх мётел» собрались очереди — все хотели согреться. Вывеска «Зонко» весело позванивала на ветру, заманивая покупателей, а у входа в «Дэрвиш и Бэнгз» было почти пусто из-за отмены Квиддича. На ступенях «Кабаньей головы», как всегда, стояли несколько загадочных личностей в капюшонах. Хогсмид был полон жизни и волшебства, ради которого студенты готовы были сносить январскую грязь и холод.

— Может, зайдём в «Три мётлы»? — предложил Гарри, когда они, наконец, добрались до центральной площади. — Отогреемся.

Они нырнули в дверной проём, и их тут же окутало шумное, пряное тепло. В «Трёх мётлах» было не протолкнуться. В воздухе висел густой аромат сливочного пива, имбиря и древесного дыма. В огромном камине в дальнем конце зала весело ревело пламя, отбрасывая пляшущие тени на медные тазы и кувшины, развешанные под потолком. Мадам Розмерта, как всегда эффектная, ловко лавировала между столиками, разнося подносы с дымящимися кружками. Гул голосов сливался в единый уютный ропот, прерываемый взрывами хохота.

Ребята с трудом отыскали свободный маленький столик в углу, подальше от сквозняков. Сливочное пиво оказалось как никогда кстати — согревающее, сладкое и удивительно поднимающее настроение.

— Знаешь, — задумчиво сказала Гермиона, обхватив свою кружку руками, — возможно, Малфой отчасти прав. Я не могу поверить, что говорю это, но, возможно, тебе следовало раньше от него избавиться... Рон давно стал невыносим.

— В тебе говорит недавняя ссора. Меня лично он полностью устраивал. В нём очень много положительных качеств, и он был отличным другом. Но он вырос и сильно изменился. Это уже не тот Рон, с которым я познакомился в поезде.

— Кстати, о холодной воде, — перевела тему Гермиона, стирая пену с верхней губы. — Я всё ещё не могу понять, как Крам может нырять в озеро в январе. Он действительно настолько неприхотлив?

— Откуда мне знать, — отмахнулся Гарри. — Может, это часть его тренировок.

— Или он уже готовится к заданию, — задумчиво пробормотала она.

Гарри, однако, уже не слушал. Его взгляд скользнул по залу и зацепился за одинокую фигуру неподалёку. Невилл Лонгботтом сидел за соседним столиком, но к своему напитку почти не притронулся. Он то и дело бросал на Гарри короткие, взволнованные взгляды и тут же отводил глаза, стоило их взглядам пересечься. Вид у него был такой, словно он сидит на гвоздях.

— Я сейчас, — Гарри поставил кружку на стол.

Он подсел к Невиллу. Тот вздрогнул, едва не опрокинув своё пиво. Было видно, что он хочет что-то сказать.

— Всё в порядке, Невилл? — спокойно спросил Гарри.

Невилл огляделся по сторонам, словно проверяя, не подслушивают ли их, и, собрав всю свою волю в кулак, выпалил на одном дыхании:

— Прими ванну… только захвати с собой яйцо. Открой его в горячей воде и послушай. Ты получишь ответы.

Гарри вытаращил глаза от изумления. Информация была точной. Слишком точной для Невилла.

— Что?

— Иди в ванную для старост, — ещё быстрее, словно боясь, что его перебьют, продолжил Невилл. — Пятый этаж, четвертая дверь слева от статуи Бориса Бестолкового. Пароль — «Сосновая свежесть». Удачи, Гарри.

С этими словами он отчаянно вскочил, собираясь сбежать.

«Не идиот же он? Не думает же, что я не спрошу?» — подумал Гарри и придержал его за рукав.

— Спасибо, Невилл. Но откуда ты это всё знаешь? — мягко, но настойчиво спросил Гарри.

— Я… Я слышал… — растерялся Невилл, его глаза забегали. — Я где-то это слышал…

— Где-то это слышал, — повторил Гарри. — Тебя кто-то просил мне это передать?

— Нет... Вовсе нет. Он не просил, — тут же пролепетал Невилл.

Он явно не умеет лгать.

Гарри наклонился чуть ближе и понизил голос.

— Невилл, ты говоришь с лучшим учеником по Защите от Тёмных Искусств в классе. Тебе лучше признаться по-хорошему.

Невилл задумался. На его лице читалась настоящая внутренняя борьба. Видимо, он взвешивал, что страшнее — умереть от Гарри или от «второго».

— Только пообещаешь, что не расскажешь ему? Он запретил мне упоминать его. — наконец сдавленно прошептал он.

— Обещаю, — честно ответил Гарри.

— Профессор Грюм.

Гарри тут же рассказал всё Гермионе.

— Грюм? — переспросила она, понизив голос до шепота. — Но почему через Невилла?

— Кажется, наш новый профессор любит работать через посредников, — мрачно заметил Гарри.

Гермиона задумалась, и в её глазах мелькнуло внезапное понимание.

— Ты тоже подумал о Хагриде? — спросила она. — Он тоже узнал про драконов от «неизвестного источника». Слишком уж похожий почерк.

— Есть один способ это проверить, — ответил тот, поднимаясь. — Надо навестить старого друга.

Вечером они уже сидели в уютной, тесной хижине Хагрида. Воздух был густым от запаха дров, варенья и шерсти. Огромный пёс Клык, сопя и постанывая во сне, растянулся перед камином, занимая добрую половину комнаты.

Хагрид был в прекрасном расположении духа. Он наливал им чая, настаивая на том, что они должны съесть ещё по печенью, и рассказывал про какого-то особенно упрямого единорога, которого ему пришлось лечить. Сияя, достал свой знаменитый альбом с фотографиями и принялся показывать Норберта — вернее, Норберту — в её новом заповеднике. Они вспомнили их первое знакомство и первые годы в Хогвартсе. Шутки и смех подняли Хагриду настроение, его грубоватое лицо расплылось в широкой, довольной улыбке.

Самое время, — решил Гарри.

— Хагрид, — начал он осторожно. — Тот, кто рассказал тебе про драконов перед первым испытанием... Кто это был?

— Профессор Аластор Грюм, — невозмутимо пробубнил тот, поедая печенье.

Гарри и Гермиона застыли как вкопанные. Не от услышанной фамилии, а от того, насколько легко им удалось это узнать.

Увидев их застывшие лица, до Хагрида наконец дошло. Он ахнул и схватился за свою лохматую бороду.

— Ох... Не стоило мне это говорить...

— Кажется, можно было не заморачиваться с чаепитием, да, Гермиона? — Гарри улыбался во весь рот.

Возвращаясь в замок по тёмной лужайке, Гермиона была погружена в размышления.

— Я, конечно, безумно рада, что он тебе помогает, — начала она, хмурясь. — Но зачем такая скрытность? Почему он сам тебе не скажет?

Гарри пожал плечами, вдыхая холодный ночной воздух.

— Видимо, чтобы не подставляться, в случае чего. Если я провалю задание, он всегда сможет сказать, что понятия не имел.

— «Мистер Постоянная бдительность» явно не умеет выбирать тех, кому доверять свои секреты, — с лёгким раздражением заключила Гермиона, закутываясь в шарф поглубже.

Через час они уже направились в ванную для старост. Идти было неудобно — тяжелое яйцо под мышкой, в руке у Гарри — перед глазами Карта Мародеров, у Гермионы — большие фолианты и поверх всего — мантия. К счастью, в залитых лунным светом коридорах было тихо и безлюдно. На поворотах Гарри сверялся с Картой: никаких опасных встреч не предвиделось.

Гермиона назвала пароль, дверь скрипнула и отворилась. Они проскользнули в ванную, заперли дверь на задвижку, сняли мантию-невидимку и огляделись.

Да, только ради такой ванной захочешь стать старостой. Просторная комната выложена белым мрамором. С потолка свисает великолепная люстра с горящими свечами. Посередине комнаты — прямоугольный бассейн, тоже из белого мрамора, по краям него около сотни золотых кранов, украшенных самоцветами, у ближнего края — трамплин. На окнах льняные занавеси почти до пола; в углу большая стопка белых пушистых полотенец. На стене — единственная картина в золотой рамке: на скале спит русалка, светлые волосы разбросаны по лицу и мерно вздымаются от ее дыхания.

— В нашем озере обитает другой вид русалок, — сообщила Гермиона, глядя на картину. — К сожалению, — добавила она.

Из кранов полилась вода с пеной для ванн. Такой пены Гарри еще не видывал. Из одного вырывались розовые и голубые мыльные пузыри размером с футбольный мяч, из другого текла густая белоснежная пена. На такую пену, кажется, можно лечь. Третий кран испускал душистые лиловые облака, и они медленно расплывались над самой поверхностью воды.

Гермиона не тратила времени зря. Она разложила на сухом бортике несколько книг: «Продвинутая трансфигурация», «Анатомия магических существ», «Фантастические твари и где они обитают» и, для верности, «Справочник целителя».

Гарри открывал и закрывал краны, любуясь разноцветными струями. Особенно ему понравилась легкая струя, вся из пузырьков, которая, едва касаясь воды в бассейне, тут же взлетала в воздух и на мгновение застывала высокими арками. Бассейн хоть и немаленький, очень быстро наполнился горячей водой, пеной и пузырями.

Гарри попросил отвернуться, быстро скинул одежду и залез в теплую, душистую воду.

Гермиона расположилась на краю ванны.

Сначала они решили открыть яйцо. По совету Невилла, а точнее профессора, Гарри опустил яйцо в воду и раскрыл. На этот раз яйцо не завыло; в нём забулькала какая-то песенка, но слов её Гарри не разобрал. Он понял, что нужно нырнуть.

Гарри набрал в грудь воздуха, сел под водой на мраморный пол и прислушался: из раскрытого яйца звучал хор голосов, от которых у него мурашки побежали по коже:

Ищи, где наши голоса звучать могли бы,

Но не на суше — тут мы немы, словно рыбы.

Ищи и знай, что мы сумели то забрать,

О чём ты будешь очень сильно горевать.

Ищи быстрей — лишь час тебе на розыск дали

На возвращение того, что мы украли.

Ищи и помни, отправляясь в этот путь, —

Есть только час, потом пропажи не вернуть.

Гарри ещё несколько раз нырял в воду, диктуя Гермионе слова из песни.

— Отлично, — сказала она, закончив писать в своём блокноте.

Они молча несколько минут изучали запись; в голове у каждого лихорадочно складывались и разбивались догадки.

— Так, — первой нарушила тишину Гермиона, тыкая пером в пергамент. — «Ищи, где наши голоса звучать могли бы, но не на суше — тут мы немы, словно рыбы». Это прямо указывает на русалок!

— Они что-то забрали... — Гарри провёл рукой по мокрым волосам. — Что-то очень важное. Что-то, о потере чего я «буду сильно горевать».

— Но что это может быть? — воскликнула Гермиона.

— Возможно, мантия-невидимка, — медленно проговорил он. — У меня её уже изъяли, осталось передать русалкам.

— Такое вполне может быть , — неуверенно поддержала она эту теорию. Других вариантов у неё не было. — Мантия — это ценная и очень нужная тебе вещь.

— Что ж, у меня будет час на то, чтобы забрать украденную ценность у русалок, — подытожил Гарри.

Гермиона решительно отложила блокнот и схватила свою волшебную палочку.

— Нам пора переходить к практике. Нужно превратить тебя в нечто, способное дышать под водой и передвигаться в нем.

Первая попытка была скорее комичной, чем успешной. После взмаха палочки Гермионы и ее уверенного «Акваформос» с Гарри случилось вот что: его кожа покрылась мерзкой, липкой, прозрачной слизью, а между пальцами на руках и ногах натянулись тонкие, как паутинка, перепонки. Он чихнул, и из его рта вылетел маленький пузырь.

— Хм, — сказала Гермиона, критически оценивая результат. — Это больше похоже на головастика. И явно не функционально.

— Фините Инкантатем! — она отменила заклинание.

Вторая попытка была болезненной. На этот раз Гарри почувствовал, как его уши с хрустом сжались и сместились к шее, превратившись в маленькие жаберные щели. Он стал задыхаться, пытаясь вдохнуть воздух, который больше не мог попасть в его легкие привычным путем. Глаза вылезли из орбит и замерли, остекленевшие и неподвижные, как у рыбы.

— Нет, нет, нет! — закричала Гермиона, паникуя. — Все не так! Фините Инкантатем! — Гарри с громким вдохом рухнул на бортик, жадно хватая ртом воздух, а его уши с противным щелчком вернулись на место.

— Ты в порядке? — испуганно спросила она.

— Потрясающе, — прохрипел он. — Продолжаем.

Как им показалось, на эти мучения ушло не меньше трех часов. Вода в бассейне давно остыла, а Гермиона была вся в поту от концентрации. Наконец, она сделала глубокий вдох.

— Концентрируйся на образе, — приказала Гермиона самой себе, дрожа от напряжения. — Нужно думать о русалке как о разумном, магическом существе.

— АКВАФОРМОС!

На этот раз заклинание ударило с новой силой. Ощущение было такое, будто его ноги плотно связали колючей проволокой и начали скручивать. Он чувствовал, как кожа плавится и срастается, кости вытягиваются, формируя мощную основу для хвоста. По спине пробежал ледяной холод, сменившийся странной гибкостью. Его кожа стала серой и прохладной на ощупь, а из головы, к его ужасу, выросли длинные-длинные темно-зеленые волосы, которые тут же разметались по воде. Зрение помутнело, а затем прояснилось, но цвета стали другими — более блеклыми, зато он стал различать малейшие движения воды. Он провел языком по зубам и с содроганием нащупал неровные, острые края.

Когда трансформация завершилась, он потрогал шею и за ушами.

— Жабр нету, — хрипло констатировал он.

— Их и не должно быть, — объяснила Гермиона. — Русалки — амфибии. На суше они дышат легкими и кожей, в воде — только кожей.

Он ушёл под воду, и тут же его тело осознало новую, странную истину — дышать легкими больше не нужно. Прохладная вода сама наполняла его живительной силой. Остывшая вода показалось ему вполне комфортной.

— Ты дышишь, Гарри! У нас получилось! — с триумфом воскликнула Гермиона.

Она была вне себя от радости и гордости.

— Поднимись на бортик! — скомандовала она, сияя. — Я должна оценить хвост!

Гарри, все еще оглушенный трансформацией, инстинктивно подчинился. Он резко вынырнул и, отталкиваясь от дна, попытался мощным движением «ног» выбросить тело из воды. Он на мгновение возвысился над поверхностью, и Гермиона в шоке ахнула. Ее рот округлился, а глаза стали размером с блюдце. Весь ее восторг мгновенно сменился жгучим смущением.

Гарри сразу понял причину ее шока и, с грохотом рухнув обратно в воду, резко закрыл руками промежность. Его лицо побагровело.

— Г… Гермиона, подай полотенце, пожалуйста! — выдавил он.

Гермиона, вся залитая краской, молча схватила ближайшее пушистое полотенце и, отведя взгляд, протянула ему.

Когда Гарри кое-как укутал себя и они наконец посмотрели на его «хвост», их ждал новый сюрприз. Вместо единого гибкого плавника, в конце его сросшихся ног торчали две растопыренные, перепончатые стопы, напоминавшие ласты, но все еще отчетливо бывшие человеческими ступнями.

Они молча смотрели на эту анатомическую несуразицу.

— Ну, — первая нашла силы говорить Гермиона, пытаясь вернуть себе профессорский тон, но не в силах скрыть довольную улыбку. — Плавник, возможно, не совсем удался. Но, тем не менее, результат отличный! Ты стал амфибией! Дышишь кожей! И эти... ласты... определенно помогут тебе плавать быстрее.