Я научусь тебя любить (гет)

Я научусь тебя любить, я научусь любить,

Но каждый день тебе я это буду говорить.

Не оставляй меня одну, не отдавай меня ему…

Об этом я так молюсь…

В лесу царила весна. Воздух был такой прозрачный, что дышалось безумно легко и даже как-то сладко. Карета, заказанная Эриком, стояла чуть поодаль, возле дороги. Впрочем, Кристина не была уверена, что Эрик её заказал. Просто карета сама собой как-то появилась возле входа, когда они уже были полностью готовы. Девушка посетовала, было, на отсутствие возницы, но Призрак, не говоря ни слова и тихонько улыбаясь, усадил её в карету и сам сел за вожжи. Кристина не стала спрашивать, откуда Эрик взял это средство передвижения, она подозревала, что лучше промолчать и просто наслаждаться поездкой.

Поэтому сейчас она медленно прогуливалась по красивой полянке. Большинство деревьев ещё только цвели, но на некоторых уже зеленели листики. Где-то неподалёку журчала вода. На душе было так спокойно и умиротворённо, что девушка подняла голову к солнцу и улыбнулась. Эрик, упирающийся плечом в дверцу кареты, поймал эту улыбку. И сам вдруг улыбнулся. А потом спохватился. Он не помнил, когда в последний раз так искренне улыбался. Наверное, когда Кристина была ещё несмышлёным ребёнком — милой девочкой, которая прибегала к своему Ангелу музыки каждый раз, когда нуждалась в совете, подсказке или же просто для того, чтобы рассказать ему очередную смешную историю. Теперь она превратилась в прекрасную юную девушку с глазами цвета топленого шоколада и каштановыми волосами. В девушку, которую он любил. И желал. Эрик мотнул головой, пытаясь избавиться от этих мыслей, и опять окинул взглядом тоненькую фигурку Кристины. Сегодня она выбрала тёмно-зелёное платье с корсетом, выгодно подчеркивающим её стан. Девушка прихватила с собой зелёный зонтик в тон платью, украшенный воздушными кружевами, но оставила его в карете, и сейчас нежилась под лучами ласкового весеннего солнышка. Брать накидку она отказалась даже тогда, когда Эрик хмуро сдвинул брови. Он считал, что несмотря на солнечную погоду вполне может спуститься дождь или дуть холодный ветер, учитывая непостоянство апреля. Однако втайне его порадовало то, что она смогла добиться своего и противостояла ему.

А Кристина в этот момент ни о чем не думала. Она закрыла глаза и полной грудью вдыхала тёплый и душистый весенний воздух — пахло цветущими деревьями, смолой, и она даже могла поклясться, что чувствует на губах прохладу ручья, протекающего неподалёку. Где-то в вышине, на кронах деревьев, радовались хорошей погоде птицы: перекликались, перепрыгивали с ветки на ветку, спорили, казалось, до хрипоты и пели, пели, пели. Девушке самой захотелось петь. Она, к своему стыду, не смогла вспомнить, когда в последний раз отдавалась музыке со всей душой. Может, стоит попросить Эрика немного поиграть для неё? Тут Кристина нахмурила лоб. У них же нет никакого инструмента: ни фортепиано, ни рояля… Девушка вздохнула. Ну что же, ничего не поделаешь. Она ведь может и так спеть. Вместе с Эриком. А где же он, кстати?

Девушка повернулась к карете и встретилась с изучающим взглядом Призрака. Щеки её вдруг зарумянились, она опустила глаза, но тут же смело подняла. Несмотря на то, что сегодня произошло между ними в спальне, она, наконец, удостоверилась, что может доверять ему, несмотря ни на что. Он не тронет её. Никогда. Чувствуя глубокую радость от этого осознания, она пошла к нему, чуть приподнимая подол платья, который, впрочем, уже был влажным и немного вымазанным глиной.

— Эрик, — обратилась она к Призраку, — вам не нравится здесь? Посмотрите, какая красота!

Призрак чуть склонил голову набок, будто кот, наблюдая за ней. Щеки девушки розовели, глаза блестели, а грудь взволнованно вздымалась. В этот момент она сама показалась ему воплощением весны — юным, волшебным, манящим созданием. Кристина же опять взглянула на него, ожидая ответа. На лице Эрика она не могла прочитать его мыслей, но глаза выдавали сразу. И пусть он опять был в своей полумаске, а когда вез их сюда, то набросил на себя плащ с капюшоном, но сейчас плащ валялся где-то в карете, а лицо его казалось более открытым, чем всегда. Одетый в чёрные брюки, белую рубашку и чёрный пиджак, он казался совсем несовместимым с тем местом, где они сейчас оказались. Она помнила, каким загадочным, таинственным и притягательным он казался в Опере, когда вёл её к себе в подземелье, освещая путь горящим факелом. Он манил, завораживал, притягивал к себе. А сейчас… сейчас казался обычным человеком. Даже странно — стоило призраку выйти из полутьмы на свет, он оказался просто человеком, а не страшным монстром, привидением, злым духом с уродливой внешностью, каким его часто любили описывать работники Оперы. Кристина, раздумывая так, вдруг осознала, что просто стоит и смотрит ему в глаза, поэтому быстро развернулась и опять заговорила, ругая себя за то, что так легко впадает в краску:

— Неужели вам не нравится? — опять повернувшись лицом к мужчине, она поймала неуловимую улыбку на его лице, которая, впрочем, быстро ушла с его лица, но осталась в уголках глаз. — Но нет, молчите! — воскликнула она. — Вы сейчас опять скажете что-то… не то.

Эрик, ухмыльнувшись, сдержал слова, готовые сорваться с языка, и медленно двинулся к Кристине.

— Вы очень непредсказуемы, — проговорил он, поравнявшись с девушкой. — То требуете от меня слов, а потом умоляете, чтобы я молчал. И как это понимать? — он перевёл взгляд на Кристину, которая теперь не сводила глаз с цветущих деревьев, боясь даже посмотреть на него. Когда Эрик оказывался так близко, она смущалась, а когда ещё и вспоминала сегодняшний случай, то вообще не знала, как с ним говорить. Руки начинали почему-то дрожать, а голос срывался, и она торопилась отойти хоть на шаг, чтобы начать нормально думать. И вот сейчас он опять был настолько близко, что девушка ощущала запах его одеколона, смешанный с чем-то терпким, но в то же время таким приятным и кружащим голову, что она растеряла все мысли. — Кристина? — он окликнул мадемуазель Даае, и девушка вдруг сделала несколько шагов вперед и только потом обернулась к нему.

— Простите меня, Эрик, — она заколебалась, — просто…

— Просто вы не хотели, чтобы своими словами я разрушил очарование всего этого? — он обвёл взглядом цветущий лес и покачал головой. — Вы слишком строги ко мне. Мне вовсе не чужда красота весеннего леса. Вы никогда не думали, как приходит вдохновение? — он начал медленно приближаться к Кристине, которая не сводила с него завороженных глаз. — Разумеется, вы не всегда имели возможность послушать музыку, которую сотворил я. Не спорьте, — он остановил порывающуюся что-то сказать Кристину. — Я сейчас говорю не о «Дон Жуане». Эта работа соткана совсем из иных чувств, которые я когда-либо хотел показать вам. Я хотел рассказать о доверии, а не соблазнении, о невинности, а не порочности… о любви, а не похоти.

Кристина прикусила губу, опуская глаза вниз. Ей было слишком… неловко слышать такое от него. Но она прекрасно помнила, какие тёмные чувства вызывала у неё та музыка, те песни, которые ей пришлось выучить и спеть. Спеть для него. Но когда мосты рухнули, когда она шла к нему, уже зная, что под маской таится вовсе не Пьянджи, она почти не осознавала, к кому идёт и что поет. Чувства захватили её полностью, но тогда они были наведённые, не живые, а будто искусственные. Сейчас же… она не могла до конца разобраться, что испытывает к Призраку. Любой самоанализ приводил её в тупик, и она опять терялась.

А Эрик тем временем продолжал:

— Нет, совсем не о «Дон Жуане» я говорю. Я говорю о тех тихих, волнующих мелодиях, которые мне удавалась сотворить, возвращаясь из своих длительных прогулок. Вы удивлены? Не удивляйтесь, Кристина. Не могли же вы и в самом деле думать, что я целыми днями мог сидеть в подземелье? .. Не нужно, не отвечайте. Я понял по вашим глазам, что думали. Но это отнюдь не так. Мне нравится… нет, я люблю, искренне люблю чарующий шепот леса, мягкие прикосновения снежинок к лицу, пьянящий запах земли весной, жаркие июльские ночи, прохладу осенних сумерек. Природа — это и есть моё вдохновение. Вы не представляете, Кристина, как тяжело было сидеть целыми днями и ночами в подземелье, не имея возможности выйти наверх, вдохнуть свежий, а не затхлый воздух, почувствовать себя в единении с природой. Вы юная девушка и совсем не знаете, что значит находиться в бездействии. Однако я познал это в полной мере! Знаете, иногда приходилось искать себе любые развлечения, — он вдруг пожал плечами, — в таком ракурсе написания писем директорам и мои «угрозы» казались мне подходящим способом убить скуку. Однако, — Эрик вдруг прекратил говорить, как будто сознавая, что рассказал слишком много, — я что-то заговорился. Прошу простить меня, — он поклонился не сводящей с него глаз девушке. — Я понимаю, что вам это совсем не интересно.

— Что вы, Эрик, — возразила чуть охрипшим от долгого молчания голосом Кристина, — мне очень интересно. Вы… вы никогда не рассказывали мне так много о себе.

Эрик же, бросив на неё взгляд, отвернулся и уставился вдаль. Яркое и тёплое солнце стояло в самом зените, однако жары не было. Эрику нравилась ранняя весна, когда солнце ещё не сводит с ума изнуряющей жарой, которую он терпеть не мог. Сейчас он ощущал себя неловко, потому что вовсе не собирался рассказывать так много о себе, а просто вдруг поддался тому ощущению, которое испытывает любой нормальный человек, находя себе достойного собеседника, способного не только поговорить, но и внимательно выслушать.

— Вы любите стихи, Кристина? — вдруг неожиданно спросил он, поворачиваясь, и пойманная врасплох девушка на мгновение замерла.

— Люблю, — минутой позже отозвалась она. — Но к чему этот вопрос? Вы никогда не спрашивали меня об этом.

— А вы никогда не рассказывали, — Эрик опять упёрся плечом в карету и с интересом взглянул на Кристину. Та вдруг покраснела и опустила глаза.

— Однажды… — она замялась. — Однажды я рассказала об этом Мэг и Жамм, и они засмеяли меня. Сказали, что это глупо — покупать книги со стихами вместо того, чтобы купить наброски или выкройки новых платьев. И… я просто никому больше не говорила об этом.

— Вы могли сказать мне.

— Я… наверное, я просто боялась, что вы тоже засмеёте меня.

Эрик прищурил глаза, наблюдая за грустно опустившей голову Кристиной.

— Хорошо, — проговорил он спустя минуту, — так какие стихи вам нравятся?

— О, я обожаю сонеты Шекспира! — вскинула голову обрадованная Кристина, и на мгновение Эрик был ослеплён светом её глаз.

— Неужели? — он поднял бровь, чуть скептически улыбаясь. — Вы ведь не знаете английский, не так ли?

— Да, — подтвердила девушка, — но это не мешало мне читать их в переводе.

— Разумеется, — согласно кивнул Эрик. Сам он давным-давно перечитал все сонеты и поэмы Шекспира, которые только смог разыскать, причём на языке оригинала. — И какой же сонет вам больше всего нравится?

Девушка прикусила губу, а потом вдруг мечтательно улыбнулась и проговорила:

— Мешать соединенью двух сердец

Я не намерен. Может ли измена

Любви безмерной положить конец?

Любовь не знает убыли и тлена…

Она умолкла, тихонько улыбаясь, но вдруг застыла, потому что Эрик продолжил декламировать вместо неё:

— Любовь — над бурей поднятый маяк,

Не меркнущий во мраке и тумане,

Любовь — звезда, которою моряк

Определяет место в океане.

Любовь — не кукла жалкая в руках

У времени, стирающего розы

На пламенных устах и на щеках,

И не страшны ей времени угрозы.

Эрик сглотнул, смачивая пересохшее горло, и договорил последние строчки вместе с Кристиной:

— А если я не прав и лжёт мой стих, —

То нет любви и нет стихов моих!

Голоса их слились, а потом умолкли. Кристина взволнованно дышала, комкая в руках бархатный платочек, а Эрик слушал, как с удвоенной быстротой бьётся его сердце. В этот миг они будто стали едины. Единая душа, единая кровь, единая плоть. И одна любовь на двоих. Только глупые предрассудки и надуманные страхи по-прежнему стояли между ними, по-прежнему мешали сделать первый шаг навстречу. Страх быть отвергнутым. Страх отдаться непонятным и пугающим чувствам. Страх любви.

В этот миг солнце закрыла набежавшая откуда-то тёмная туча, подул холодный ветер — и все яркие весенние краски как-то стушевались и поблекли. Похоже, собирался дождь. Пения птиц больше не было слышно, только тихий шум крон деревьев разбавлял звенящую тишину, застывшую на полянке. Ветер не стихал, наоборот, становился сильнее. Кристина поёжилась, обнимая себя руками, и пожалела, что не прихватила с собой шаль.

Эрик застал это движение и нахмурился, будто сбрасывая оцепенение, в котором пребывал несколько секунд ранее. Быстрым шагом он подошёл к Кристине, на ходу снимая свой пиджак. Она чуть отступила, увидев его приближение, но потом замерла на месте, не сводя с него глаз. Ветер растрепал его волосы, и теперь, когда всё вокруг чуть потемнело, будто ощущая приближение грозы, он казался чрезвычайно органичным с этим местом. Белая рубашка с одной расстёгнутой пуговицей, манжеты которой теперь развевал ветер, и белая полумаска придавали ему какой-то таинственный образ, будто он сам принёс эту грозу на крыльях.

Эрик же просто набросил ей на плечи свой пиджак и, взяв её за ладошку, потянул за собой.

— Нужно идти, Кристина, — хрипло пробормотал он, — скоро начнётся гроза.

И будто в подтверждение его слов на щеку Кристины одиноко упала холодная дождевая капля.

Заправляя выбившийся из прически локон, с которым теперь играл разбушевавшийся ветер, Кристина последовала за Призраком к карете и с его помощью залезла внутрь, но когда мужчина уже хотел закрыть за ней дверцу, она вдруг схватила его за руку:

— Эрик, я могу вас о чём-то попросить?

— Вы нашли чрезвычайно подходящее для этого время! — немного сердито ответил он, но потом сдался и, наклонившись чуть ниже, спросил: — Говорите же, что вам нужно?

— Отвезите меня на кладбище, пожалуйста.

Призрак изумлённо вскинул брови.

— На кладбище? Зачем вам это понадобилось, Кристина?

Но как только девушка раскрыла рот, чтобы ответить, он прервал её.

— Простите меня за мою забывчивость. Вы хотите проведать могилу отца, не так ли?

Девушка только кивнула, смотря на него своими огромными карими глазами, и Призрак вздохнул. С кладбищем у него были связаны не очень приятные воспоминания — в последний раз он тоже отвозил туда Кристину, вот только она этого не знала, и ещё столкнулся с виконтом. Эрик опять поморщился, вспомнив, как де Шаньи тогда чуть не убил его. И если бы не заступничество Кристины, сейчас его бы здесь не было. Будь воля Эрика, он бы туда вообще не возвращался, но искренняя мольба в глазах Кристины переубедила его — этой девушке он никогда не мог ни в чём отказать.

— Хорошо, — проговорил он. — Я отвезу вас. Только имейте в виду — вам придётся поторопиться.

— Спасибо, Эрик, — девушка вдруг сжала его руку своими тоненькими пальчиками, и ураган нахлынувших эмоций чуть не сбил Призрака с ног.

— Эээ… ну что же, — только и смог невнятно пробормотать он, прежде чем убрал руку и хотел захлопнуть дверцу, но не успел, потому что оттуда опять выпрыгнула Кристина.

— Что ещё? — почти сердито спросил он, но девушка, не обращая на него внимания, быстро побежала к оставленной ими полянке и, опустившись на колени, сорвала четыре нарцисса изумительной красоты. Затем, бросив на мужчину извиняющийся взгляд, забралась в карету и захлопнула за собой дверцу. Эрик, проводив её не читаемым взглядом, вскочил на место возницы и уселся за вожжи.

Карета тронулась, оставляя за собой следы от колёс на влажной земле.

* * *

Слуги попрятались с самого утра, страшась показаться на глаза молодому хозяину, который, как оказалось, в припадке гнева мог быть ещё страшнее, чем старый граф. Впрочем, Филибер с женой уехали неделю назад, дабы погостить у дальних родственников, и весь старинный особняк де Шаньи оказался в расположении их младшего сына Рауля. К великому огорчению обслуживающего персонала, им ни на минуту не удалось отдохнуть, бегая целыми днями за странными поручениями для молодого виконта. Теперь же особняк немного притих, потому что Рауль полчаса назад уехал на встречу с наёмным убийцей, о чём, впрочем, никто из слуг не знал, но они всё равно радовались.

И действительно — виконт всю неделю был в самом что ни на есть прескверном настроении. Все планы, которые он строил по отношению к чёртовому Призраку и Кристине, разбивались о стены презрения и насмешек Жака. Молодой, но уже опытный убийца и вор от всей души развлекался, наблюдая, как глуповатый, но мстительный мальчишка-виконт пытается навредить тому странному мужчине в маске и его смелой и решительной жёнушке. Самого Жака всё ещё мучило любопытство по отношению к этой загадочной семейной паре, но вот проникать туда опять и снова кого-то убивать или резать ему почему-то не хотелось, вот он и насмехался над тщедушными попытками клиента придумать нормальный план. Неделю назад Жак получил очень хороший куш за кражу со взломом, которой он превосходно руководил, поэтому деньги, обещанные ему виконтом де Шаньи, уже не слишком привлекали убийцу. Зато поразвлечься он любил. Вот и сегодня виконт ушёл злой как чёрт, попав под град насмешек молодого вора.

Рауль сердито запрыгнул в карету, которая ждала его в стороне от дороги в Булонском лесу, где была назначена встреча, и велел вознице ехать в поместье. Их встреча опять ничем не закончилась, и молодой виконт был жутко недоволен. К тому же, начиналась гроза, дул холодный ветер, и с неба срывались одинокие капли дождя. Они были почти возле окраины леса, когда впереди показалась другая карета. Рауль, который всё ещё кипел от негодования и ярости, бросил взгляд на окошко той кареты, с которой они почти поравнялись. И замер. Занавеска была отклонена, и в ней виднелось лицо юной девушки с закрытыми глазами. Лицо Кристины. Лицо его Кристины. Рауль сглотнул, а потом перевёл взгляд на возницу. Дыхание его прервалось, он конвульсивно схватился рукой за горло и быстро задвинул занавеску на своём окне. Это был он. Призрак. Значит, она всё-таки осталась с ним.

Скрипнув зубами, виконт сжал кулаки. Это был превосходный момент. Нужно только проследить за ними. Нащупав рукой шпагу возле бедра, он неприятно ухмыльнулся. Призрака и его бывшую невесту ждёт большое удивление. Никто ещё не смог безнаказанно насмехаться над ним, виконтом де Шаньи. Он отомстит, наконец-то отомстит за всё то унижение, которому они его подвергали.

А Кристина в этот момент открыла глаза. Она услышала топот ещё одной четвёрки лошадей и заинтересованно выглянула в окошко, не успев, однако, увидеть, ни саму карету, ни её хозяина, поскольку та уже была далеко впереди. Пожав плечами, девушка опять откинулась на сиденье и укуталась в пиджак Эрика. Он всё ещё хранил тепло его тела и запах одеколона. Глубоко вдохнув, она, сама не понимая почему, расплылась в улыбке. Её почему-то настолько тронула эта простая забота о ней, что руки ещё чуть дрожали, а сердце выпрыгивало из груди. Когда это он стал таким? Или он всегда был таким, а она просто никогда не замечала, наделяя его самыми ужасными качествами, ведь тогда он хотел похитить её свободу, увести с собой, в подземелье, увести от любимого жениха? Вспомнив про Рауля, Кристина нахмурилась, и улыбка исчезла из её шоколадных глаз. Давно она о нём не думала, давно не вспоминала его подлости по отношению к ней. Так зачем сейчас сделала это? Кристина прикусила губу. Что-то непонятное творилось в голове, память, кажется, взбунтовалась, подсовывая зачем-то воспоминания о том, что в прошлый раз случилось на кладбище, и неприятное предчувствие вдруг заполнило её всю.

А, может, не ехать никуда?

Кристина вздохнула, непроизвольно кусая губы и напряжённо раздумывая, но в этот миг карета остановилась. Нерешительно выглянув в окошко, Кристина увидела кладбище Пер-Лашез. Взгляд её пробежал по многочисленным статуям, надгробьям и могилам, дрожь прошла по всему телу, и какое-то смутное ощущение опять постучалось в подсознание. Она уже была готова уговорить Эрика никуда не идти, но тут дверь отворилась, и возникший в проёме Призрак протянул ей руку. Не подать свою ладонь было бы глупо, поэтому мадемуазель Даае решительно вложила свои холодные пальчики в тёплую и большую ладонь Эрика и вылезла из кареты, заметив, что мужчина задержал её руку в своей на несколько секунд дольше, чем требовалось. Смущение снова овладело ею, и Кристина поспешила убрать руку.

— Я подожду вас здесь, — низким бархатным голосом проговорил Эрик, бросая взгляд на свинцово-серое небо, затянутое грозовыми тучами. — Поторопитесь.

Кристина молча кивнула и, поправив пиджак, медленно двинулась к склепу своего отца, осторожно прижимая к груди нарциссы, чтобы не помять хрупкие лепестки цветов. Ветер, казалось, усилился, он сердито трепал кудри Кристины, развевал оборки её платья. На щеку девушки упало уже несколько холодных капель, и она сильнее укуталась в тёплую ткань.

Она помнила, как совсем недавно — или это только казалось так? — проходила мимо этих же статуй, направляясь к склепу своего отца. Тогда Призрак вновь воззвал к ней, вновь чуть было не заманил в ловушку своим гипнотическим голосом. И спас её Рауль. Хотя… она уже не знала, уже не была полностью уверена, было ли это тогда спасением. Кто знает, не появись тогда Рауль, может, всё и случилось бы по-другому. Ведь Призрак не причинил бы ей вреда, теперь она это точно знала.

Однако ни к чему думать обо всём этом. То, что было, уже никогда не повторится.

Прижимая к себе нежные весенние цветы, Кристина, наконец, добралась до склепа, на котором было выгравировано имя её отца — «Даае». Как же давно она здесь была! Как давно вообще разговаривала с ним, зажигала в его память свечи? .. Кристина всхлипнула. Всё произошедшее за последние месяцы настолько выбило её из колеи, что она даже забыла о своём отце! Как она могла так поступить, как? Это ведь единственный человек, который любил её больше всех в этой жизни… А она… какая она после этого дочь?

Слёзы покатились из уголков глаз, и девушка заплакала в голос. Она уже стояла на ступеньках склепа, не решаясь войти. Впрочем, отбросив все страхи и сомнения, Кристина толкнула дверцу и вошла внутрь. В лицо ей пахнуло сырым застоявшимся воздухом. Внутри всё было покрыто пылью и паутиной. Замерев на пороге, она глубоко вздохнула и сделала шаг вперёд. И больше не смогла. Слёзы душили её, горечь раскаяния за то, что почти предала единственного дорогого ей человека, жгли её душу, будто раскалённые угли. Кристина опустилась на колени и положила цветы на пол. Одинокие нарциссы казались единственным ярким пятном и источником света в этом сером и давно заброшенном склепе.

— Прости меня, папа, — пробормотала она, вытирая дорожки слёз с бледных щёк. — Если бы ты знал, папа, если бы смог мне помочь, дать мне совет! .. Я так люблю тебя, так люблю, мне так тебя не хватает. Прости меня, папа! — зарыдала Кристина, глотая солёные слёзы.

— Единственный, у кого ты должна просить прощения на коленях, это я, — отозвался вдруг холодный голос. Кристина испуганно замерла. Это был голос Рауля.

Она медленно привстала с колен, нарочито спокойным движением отряхнула платье от пыли, а потом обернулась. Если бы Рауль мог нормально оценивать окружающую обстановку, если бы глаза ему не затмили гнев и дикая ярость, он был бы потрясён зрелищем, которое увидел сейчас, потому что именно теперь Кристина казалась настоящей лесной нимфой. В длинном тёмно-зелёном платье, с наполовину распущенными и выбившимися из причёски каштановыми кудрями и блестящими от слёз глазами она словно была богиней, спустившейся с Олимпа на золотой колеснице. Ветер развевал каштановые кудри, трепал платье, небо роняло слёзы — капли дождя — на её лицо. В этот миг она была прекрасна как никогда.

Но, увы, мстительному виконту не было дано увидеть красоты, открывшейся ему. В глазах его читалась только злоба.

— Где же твой муженёк, милая крошка Лотти? — прошипел он. — Или ты здесь одна?

Кристина, хотя внутри вся тряслась от страха, гордо подняла голову и смерила Рауля уничижительным взглядом.

— А тебе-то какое дело, Рауль? Ты мне больше не жених.

Рауль коротко хохотнул, рассматривая её точёную фигурку.

— А твой монстр из подземелья оказался далеко не дурак. Я, право, не думал, что ты настолько серьёзно воспримешь мои слова. Хотя, что требовать от глупой певички, — презрительно фыркнул он, а Кристина поджала губы. Ей совсем не хотелось ни говорить с ним, ни даже видеть его. Она желала просто пройти к карете, где её ждал Эрик, и убраться отсюда. Всё-таки предчувствие не обмануло её.

— Я не намерена выслушивать твои слова, мне безразлично то, что ты обо мне думаешь, — как можно холоднее ответила девушка, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал.

Виконт ухмыльнулся, сложив руки на груди.

— Ну да, теперь тебе есть кого слушать. И видеть каждый день. И как твой муж, — Рауль подчеркнул это слово, — исполняет свой супружеский долг? Знаешь, говорят, что уроды гораздо более искусны в постели. Что, ты покраснела?

Рауль точно издевался над ней. Кристина сжала кулаки, злясь сама на себя, что он сумел вогнать её в краску.

— Это не твое дело, — дрогнувшим голосом проговорила она, а Рауль, заметив это, злобно расхохотался.

— Что, неправду люди говорят? И каково это видеть его уродливое лицо каждый день и каждую ночь? Поделись со мной, крошка Лотти. Больше ведь не с кем.

— Прекрати, — прошептала Кристина. У неё безумно разболелась голова, да ещё начал падать дождь. Крупные холодные капли падали на лицо и волосы, скатывались на обнажённую шею и за ворот платья. Она посильнее запахнула полы пиджака. Пусть говорит, что хочет, она больше не будет слушать, а просто уйдёт. Девушка начала медленно и осторожно спускаться по мокрым ступенькам под насмешливым взглядом виконта.

— Эй, куда ты, милая? — как только она поравнялась с Раулем, тот вдруг схватил её за предплечье и потянул к себе. Кристина вздрогнула и попыталась вырвать руку, но это ей не удалось.

— Отпусти! — она рванулась, но цепкие пальцы Рауля крепко держали её.

— Мы с тобой ещё не закончили наше общение.

— Рауль, прошу тебя! — взмолилась она. — Не трогай меня!

Однако виконт по-прежнему не отпускал её руки.

— Я же сказал — нам с тобой надо о многом поговорить. Это даже хорошо, что твоего муженька рядом нет. Ты пойдёшь со мной. — И с этими словами он потащил её за собой. Девушка отбивалась, но когда поняла, что ей не убежать, закричала во весь голос:

— Эрик! Помогите мне! Эрик!

— Да заткнись ты со своим Эриком! — виконту посчастливилось ухватить её обеими руками за плечи, и теперь он прижал девушку спиной к себе и прошипел ей на ухо: — Зачем ты ему вообще сдалась, глупая певичка?

Кристина глубоко дышала, сдерживая слёзы и молясь про себя, чтобы Эрик поскорее пришёл.

— А теперь мы с тобой поговорим. У нас много общих тем для разговора, не так ли?

— Не думаю, — послышался сзади низкий баритон, и в следующую секунду Кристина оказалась свободна. Она отбежала на пару шагов и только тогда обернулась — на земле валялся оглушённый виконт, а над ним возвышался Эрик с огромным камнем в руках. Поймав ошеломлённый взгляд девушки, он объяснил:

— Пистолет оставил дома, уж простите меня, Кристина. Пришлось воспользоваться тем, что есть.

Он бросил камень на землю, а потом опять обратился к Кристине:

— Вы не ранены? Он ничего вам не сделал?

— Н-нет, — еле-еле прошептала девушка, а потом, задрожав, вдруг бросилась к Эрику и прижалась к нему всем телом, шепча: — Спасибо вам, спасибо! Я так испугалась, так испугалась…

Немного удивлённый Призрак обнял её за плечи, а потом тихо сказал:

— Не бойтесь, Кристина, пока я рядом, никто никогда не причинит вам вреда.

Его слова прервал громкий хохот, раздавшийся в стороне от них. Кристина подпрыгнула от неожиданности, а Эрик вдруг выпустил её из своих объятий и задвинул к себе за спину, как будто защищая.

— Надо же, какая идиллия, — ядовито протянул Рауль. Он уже поднялся на ноги, и хотя всё ещё держался рукой за статую каменного ангела, а по виску текла ярко-алая кровь, но он уже сжимал в руках шпагу. — Похоже, вы нашли друг друга. Тогда мне очень интересно, зачем милая крошка Лотти так просила у отца помощи. Вы ведь так любите друг друга, — с сарказмом продолжал он. Эрик бросил мимолётный взгляд на застывшую за его плечом Кристину, но не сказал ни слова, хотя в душе его уже пробудилось задремавшее ранее недоверие и даже злость.

— Что тебе нужно? — гневно произнёс Эрик. — Тебе повезло, что Кристина здесь. Иначе…

— Что? Ну, что? Говори, жалкое чудовище!

Эрик напрягся и уже хотел продолжить словесные баталии с виконтом, как Кристина вдруг опустила свою ладошку ему на плечо и тихонько сжала. И Эрик, и Рауль с одинаковым удивлением уставились на её руку. Но девушка, не обращая ни на кого внимания, чуть приблизила свои губы к уху Эрика и прошептала:

— Пожалуйста, Эрик, давайте уедем отсюда. Просто уедем.

Эрик сжал кулаки. Больше всего на свете ему хотелось убить этого чёртового виконта, чуть было не разрушившего его счастье, да ещё и посмевшего силой принуждать Кристину к близости. Но присутствие девушки меняло всё. Он никогда не осмелился бы сделать это у неё на глазах. Тем более после того, что она только что сделала…

— Только потому, что Кристина здесь, — прошипел сквозь зубы Эрик, — только потому.

— Я тебя не боюсь, подземное чудовище, — бросил ему Рауль, и весь подобравшийся Эрик опять ступил вперёд. На его шее забилась жилка, а ноздри затрепетали от ярости. Но Кристина схватила его за руку, тихим голосом умоляя его не делать глупостей. Она боялась, до боли боялась за него — за Эрика. Безоружный, что он мог сделать одними кулаками? Тем более, у Рауля была шпага. И Эрик сдался. Бросив на виконта последний яростный взгляд, он развернулся и быстрым шагом ушёл прочь. Дождь начал лить, словно из ведра, жестокий ветер трепал верхушки деревьев, а всего Эрика трясло, будто в лихорадке. «Только из-за неё, только из-за неё», — твердил он себе, хотя всё его существо кричало ему вернуться, повалить де Шаньи на землю, избить его до полусмерти, чтобы наглый мальчишка ощутил хоть одну каплю тех страданий, которые вынес он, Эрик. Кристина побежала за Эриком, отбрасывая в сторону мокрые волосы, и оглянулась всего на миг. Этот взгляд постерёг Эрик и ещё сильнее стиснул зубы, услышав прощальный крик виконта:

— Мы ещё встретимся! Тебе не убежать от меня!

До дома они доехали в молчании. Как только мокрый насквозь Эрик высадил из экипажа Кристину, он развернул лошадей и куда-то умчался. Кристина осталась стоять на пороге, дрожа от холода и от всего того, что довелось сегодня пережить. Постояв так минут десять, она совсем продрогла и поспешила войти в дом, уверяя себя, что Эрик вернётся. Она успела вымыться, переодеться в сухую одежду и даже приготовить нехитрый ужин, когда вернулся Эрик, злой как чёрт. Он так громко закрыл входную дверь, что Кристина дёрнулась от неожиданности.

— Эрик? — она выбежала ему навстречу в прихожую и растерянно остановилась, глядя на то, как он стоит возле входной двери, весь мокрый, а с его волос и одежды капает вода. Руки свисают вдоль туловища, голова опущена — на миг Кристине почудилось, что он всё-таки поехал к Раулю и теперь ранен. Вскрикнув, она подбежала к нему: — Неужели вы всё-таки вернулись туда?!

Эрик вдруг поднял голову и каким-то пустым взглядом уставился на неё. Потом сбросил её руку, которую Кристина нечаянно положила ему на плечо.

— Не волнуйтесь так, мадемуазель Даае, — проговорил он медленным и усталым голосом. — Я ничего не сделал вашему дорогому виконту.

— Ч-что? — переспросила Кристина, не веря своим ушам. О чём это он говорит?

— То, что слышали! — вдруг взревел он и быстрым движением сбросил мокрый плащ на пол. Эрик тяжело дышал, грудь его неравномерно вздымалась, а глаза горели лютым огнём ненависти. — Вы ведь за него так переживали сегодня? Боялись, что я наврежу ему? Зря, зря, моя дорогая жёнушка. Могли бы позволить мне, авось, и от лишнего мужа избавились бы! Я ведь даже вооружён не был. Одно движение шпагой вашего любимого — и всё!.. Что же вы молчите?

Но шокированная Кристина стояла, застыв в изумлении, и просто смотрела на него раскрытыми глазами. Она никак не могла взять в толк, откуда он придумал себе, что она пыталась защитить Рауля. Но как только она открыла рот, чтобы рассказать ему, как всё было на самом деле, мужчина снова зарычал, будто дикий зверь.

— И не нужно передо мной оправдываться! Вы лжёте! Я знаю, что вы лжёте! Я видел, как вы смотрели на него прежде, чем мы ушли оттуда. И слышал, как ваш виконт говорил, что вы жаловались отцу и просили помощи! Зачем вы снова обманываете меня? Зачем говорите неправду? Зачем сначала даёте надежду, а потом сами же втаптываете её в грязь?

— Эрик, но я… — всё же попыталась возразить растерянная девушка, однако тот, разозлённый до такой степени, что почти не мог себя контролировать, вдруг приблизился к ней и, схватив за плечи, прижал к стене:

— Хватит, хватит! Хватит с меня вашей лжи, хватит! О, как я вас ненавижу! Вы каждый раз ломаете мне жизнь! Убирайтесь отсюда, убирайтесь к вашему виконту, и чтобы я вас больше не видел!

С этими словами он изо всех сил стукнул кулаком по стене возле самой головы девушки. Та испуганно вскрикнула и закрыла лицо руками, но Эрик уже не обращал на неё внимания. Он, шатаясь, будто пьяный, отступил назад и обхватил голову руками. Кристина же, улучив момент, сорвалась с места и побежала к лестнице. Эрик поднял голову и посмотрел ей вслед. Но потом, как будто осознав что-то, побежал следом. Кристина, слыша за спиной тяжёлые шаги, почти взлетела по лестнице и, вбежав в свою комнату, закрыла её на ключ. Почти сразу же она услышала, как Эрик вертит ручку и пытается открыть дверь. Когда же это ему не удалось, он со злостью стукнул кулаком по ней.

— Открывайте! Не прячьтесь от меня! Я ничего вам не сделаю, только хочу посмотреть в ваши лживые глаза! Открывайте или я выломаю дверь!

Кристина, тяжело дыша от ужаса, закрыла уши руками. В этот момент она боялась его почти так же, как тогда, когда он тащил её к себе в подземелье. Что на него нашло, почему он так разозлился?! Девушка уже начала понимать, что всё дело в ней и в проклятом Рауле, который зачем-то ляпнул Эрику то, о чём она просила отца… Но она ведь имела в виду совсем другое! Господи, что же делать, что делать? Зря она думала, что сможет нормально жить с ним, зря. А если бы она не успела спрятаться, что бы было? Внутренний голос шепнул, что Эрик не причинил бы ей боли, а только продолжил бы кричать, а потом успокоился. Может, так и сделать? Подождать, когда он придёт в себя, сможет нормально её выслушать, а потом рассказать всё?

Нет-нет. Она не сможет опять столь бесстрашно смотреть на него, зная, что в любой момент он может сорваться. И почему он не верит ей, почему? Кристина всхлипнула. Ей было страшно, но в то же время и больно. Больно, что он не поверил, больно, что придал огромного значения простому взгляду, больно, что поверил Раулю, а её даже отказался выслушать. Зачем она вообще обернулась? Зачем? Кристина прикусила губу. Она просто хотела удостовериться, что Рауль не нападёт сзади, не нанесёт трусливый удар в спину. А Эрик заметил. Заметил!

Господи, неужели всегда будет так? Она ведь была почти счастлива, почти научилась нормально жить рядом с ним, научилась верить, научилась… любить?

Девушка сжала дрожащие пальцы в кулак. Если он не верит ей, то какой прок из всего этого? Сколько бы она ни доказывала, что Рауль для неё ничего не значит, он больше никогда не поверит ей, не сможет простить, не сможет забыть то предательство, которое она совершила. Им никогда не быть вместе. Никогда.

Решение пришло почти мгновенно. Надо лишь дождаться, пока он уснёт. И она снова совершит то, что делала, казалось, всю свою сознательную жизнь. Она убежит.

Наступило утро. Еле продравший глаза Эрик рассеянно посмотрел вокруг себя и непонимающе нахмурился. Что он делает на полу? Почему спит не в кровати? Ладно, хорошо хоть то, что у себя в комнате. Он поднялся с приглушённым стоном, пытаясь разложить беспорядочно разбросанные мысли в голове по полочкам. Разминая затёкшую шею, он вдруг замер, вспомнив то, что было накануне. То, что он делал накануне. Господи Боже, что он опять натворил? Тут же внутри поднялась волна протеста, доказывая, что она сама виновата — зачем было так смотреть на виконта. Хотя… как? Он нахмурился, припоминая, что в её взгляде, обращенном к де Шаньи не было ничего особенного. То ли он вчера себе надумал что-то этакое, то ли… то ли взыграла фантазия. Эрик помотал головой и вздохнул, окончательно приходя в себя и припоминая всё, что творил вчера, как гнался за ней по дому, как стучал в дверь, грозился её выломать. Ох, дурак… Он ведь так напугал её.

Как же она теперь его простит за всё это, как? Он бы сам не простил… Но ведь виконт что-то там говорил про то, как она просила у отца то ли помощи, то ли совета. Зачем она делала это, если доверяет и, быть может, даже что-то чувствует к нему? Нужно прояснить ситуацию, нужно поговорить с ней. Что ж, извиняться ему уже не в первый раз. Однако, уже почти полдень, неужто она всё ещё сидит у себя в комнате? Эрик, чертыхаясь про себя, спустился на кухню, однако там никого не было. Заглянул во все комнаты, даже постучал в ванную — пусто. Сердце ускоряло свой бег с каждой комнатой, в которой не было его любимой. В конце концов, он решился и подошёл к комнате Кристины. Постучал раз, второй — тишина.

— Кристина? — уже злясь, прокричал он. — Выходите, Кристина, давайте спокойно поговорим! Я… я прошу прощения за всё то, что вчера делал и говорил. Я сам не понимаю, что со мной было. Просто я… — он на минуту замялся, а потом продолжил: — Просто я испугался, что вновь могу вас потерять. Ну же, Кристина, откройте. Кристина! — он решительно взялся за ручку двери, желая встряхнуть её и тем самым чуть унять злость, но она вдруг поддалась, и дверь легко открылась. Неуверенно заглянувший в комнату Призрак замер на пороге.

Кристины там не было.