Я научусь тебя любить (гет)

Что не так?

И за­чем я так хо­чу бе­жать?..

Дол­го ли, ло­доч­ка, ты плы­ви-плы­ви,

боль­но мне пом­нить…

Ре­аль­ность, ка­залось, раз­де­лилась на две час­ти: прош­лое и бу­дущее, то, что бы­ло, и то, что мог­ло бы быть, но уже ни­ког­да не слу­чит­ся. Крис­ти­на чуть дро­жала, то ли от хо­лода, то ли от осоз­на­ния то­го, что её жизнь уже ни­ког­да не бу­дет преж­ней. Она всем те­лом при­жима­лась к Ра­улю, уво­зив­ше­му её ку­да-то… Но ку­да — это её не бес­по­ко­ило. Она пош­ла бы с ним на край све­та и да­же даль­ше, нас­толь­ко она лю­била его и до­веря­ла. Это он спас её, это он вор­вался в ло­гово ужас­но­го че­лове­ка, по­хитив­ше­го её. Нет, не че­лове­ка… Приз­ра­ка. Приз­ра­ка Опе­ры. Ужас­но­го су­щес­тва, при упо­мина­нии о ко­тором блед­не­ли все, кто хоть раз слы­шал это имя или иног­да вздра­гивал от не­умо­лимо­го ощу­щения чь­его-ли­бо при­сутс­твия в пус­той ком­на­те. Его не­нави­дели, его бо­ялись.

Да что там го­ворить, она и са­ма его бо­ялась. Ан­ге­ла Му­зыки, ко­торый все эти го­ды под­держи­вал её, ко­торый от­крыл её та­лант и от­шли­фовал её го­лос, прос­то не су­щес­тво­вало. Все эти го­ды она слов­но хо­дила по тон­ко­му лез­вию но­жа, са­ма это­го не по­доз­ре­вая. В этот мо­мент Крис­ти­на осоз­на­вала, что не будь ря­дом Ра­уля, она бы пош­ла за Приз­ра­ком. Он пу­гал, но он и ма­нил. Ма­нил чем-то не­осоз­нанным, чем-то та­инс­твен­ным, та­ким, че­го не встре­тишь в обыч­ной жиз­ни. Он ув­лёк её в под­зе­мелья, и она пош­ла. Пош­ла, по­тому что не мог­ла про­тивить­ся… Дрожь прош­ла по те­лу Крис­ти­ны, и Ра­уль, ощу­тив­ший это, силь­нее сжал её ру­ку:

— Крис­ти­на, ми­лая, те­бе хо­лод­но? — в его го­лосе всё ещё зву­чало нап­ря­жение.

— Нет, Ра­уль, всё хо­рошо, — Крис­ти­на улыб­ну­лась. Так при­ят­но бы­ло осоз­на­вать за­боту о се­бе. — Прос­то да­вай быс­трее уй­дём от­сю­да.

Ра­уль кив­нул, не по­вора­чивая го­ловы.

— Ра­зуме­ет­ся, крош­ка Лот­ти. Мы уй­дём от­сю­да и боль­ше ни­ког­да не вер­нёмся. Те­бе не­чего бо­ять­ся. Я всег­да бу­ду те­бя за­щищать.

Теп­ло раз­ли­лось по сер­дцу и ду­ше Крис­ти­ны.

— Я так люб­лю те­бя, Ра­уль.

— Я то­же люб­лю те­бя, ми­лая, — от­ве­тил ей же­них, и, на­конец-то по­вер­нув го­лову, улыб­нулся. И Крис­ти­не ста­ло так лег­ко, так теп­ло, что все стра­хи ис­чезли, и на миг она слов­но уви­дела свою бу­дущую жизнь. Она бу­дет хо­рошей же­ной Ра­улю. Она бу­дет лю­бить его. Она по­дарит ему всю се­бя. А о Приз­ра­ке она за­будет… Она пос­та­ра­ет­ся за­быть.

Лод­ка мяг­ко уда­рилась о ка­менис­тый бе­рег. Ра­уль лег­ко вып­рыгнул из суд­на и по­дал ру­ку Крис­ти­не. Та ух­ва­тилась за неё и быс­тро вы­лез­ла вслед за ви­кон­том.

— Вот и всё, ми­лая моя не­вес­та, — ра­дос­тно улыб­нулся ей де Шаньи. — Пой­дём, здесь не­дале­ко вы­ход. Мы уй­дём, и на­конец-то этот кош­мар кон­чится.

Крис­ти­на от­ве­тила ему ра­дос­тной улыб­кой, хо­тя с каж­дой ми­нутой на ду­ше ста­нови­лось всё тя­желее. Слов­но ка­кая-то пус­то­та об­ра­зова­лась там, и ей вдруг ста­ло ка­зать­ся, что она те­ря­ет неч­то очень важ­ное, та­кое, что нель­зя бу­дет за­менить. Од­на­ко она глу­боко вздох­ну­ла и пос­та­ралась выб­ро­сить эти мыс­ли из го­ловы. О чем она ду­ма­ет, ес­ли ря­дом её лю­бимый Ра­уль? И они, на­конец, сво­бод­ны. Сво­бод­ны от все­го, что ме­шало их счастью. Сво­бод­ны от Приз­ра­ка, от его жес­то­кой люб­ви, ко­торая пу­гала и при­чиня­ла боль и стра­дания. Сво­бод­ны. Она воль­на де­лать всё, что хо­чет, не опа­са­ясь боль­ше раз­ру­шитель­но­го гне­ва и от­ча­ян­ной зло­бы че­лове­ка, ко­торый все­ми спо­соба­ми пы­тал­ся её удер­жать. А по­том от­пустил. Крис­ти­на ещё не очень ве­рила то­му, что ей уда­лось уй­ти от не­го, что Приз­рак от­пустил её, не тре­буя ни­чего вза­мен.

Ког­да Приз­рак та­щил её в свои под­зе­мелья под Опе­рой, Крис­ти­не ка­залось, что всё, ко­нец, её уже ник­то и нич­то не спа­сёт. Ей при­дёт­ся всю жизнь про­вес­ти вни­зу, во ть­ме, с че­лове­ком, к ко­торо­му ис­пы­тыва­ла толь­ко страх… Ну и ещё, быть мо­жет, не­кото­рую до­лю со­чувс­твия.

Пе­ред гла­зами де­вуш­ки про­мель­кну­ло, как Приз­рак пла­кал, стоя пе­ред ней на ко­ленях, ког­да она сор­ва­ла его мас­ку. Он был та­ким силь­ным… и в то же вре­мя та­ким бес­по­мощ­ным. В этот мо­мент она поч­ти жа­лела его. Он ведь не был ви­новат в том, что у не­го та­кое ли­цо. Но ког­да Приз­рак стал уби­вать, жа­лость ис­чезла. И по­явил­ся страх. По­нимая в ду­ше, что Приз­рак ни­ког­да не тро­нет её, она всё рав­но бо­ялась. Иног­да, про­ходя тём­ны­ми ко­ридо­рами Опе­ры, Крис­ти­не ка­залось, что за ней наб­лю­да­ют. Убыс­тряя шаг, Крис­ти­на пы­талась быс­тро уй­ти из не­ос­ве­щён­ных мест, сер­дце так ко­лоти­лось, что, ка­залось, сей­час выр­вется из гру­ди. Ока­зыва­ясь, на­конец, в све­те фо­наря, она ог­ля­дыва­лась, ис­пу­гано пе­рево­дя ды­хание, но тем­но­та за спи­ной ос­та­валась та­кой же бе­зучас­тной… и та­кой же опас­ной и пу­га­ющей.

Те­перь, идя ру­ка об ру­ку с Ра­улем, де­вуш­ка ог­ля­дыва­лась вок­руг и по­нима­ла, что тем­но­та те­перь не пу­га­ет её. Те­перь её ни­чего не пу­гало. Бу­дущее ка­залось та­ким ра­дуж­ным и свет­лым, что Крис­ти­на боль­ше ни­чего не бо­ялась. Ра­уль ведь ря­дом, он за­щитит её. Он ведь до­казал, что спо­собен да­же уме­реть за неё. При мыс­ли об этом у Крис­ти­ны уча­щалось ды­хание, и она ук­радкой бро­сала взгля­ды на Ра­уля, слов­но бо­ясь, что это толь­ко сон, и сто­ит ей от­вернуть­ся, как он прос­то ис­чезнет, рас­тво­рит­ся в воз­ду­хе. Од­на­ко он не ис­че­зал, а ещё креп­че сжи­мал её ру­ку.

Ка­залось, тон­не­лю, по ко­торо­му они шли, не бу­дет кон­ца. Од­на­ко впе­реди вско­ре заб­резжил свет, и Крис­ти­на об­легчён­но вздох­ну­ла. По прав­де го­воря, ей уже ста­ло ка­зать­ся, что всё слиш­ком хо­рошо за­кон­чи­лось, и что обя­затель­но дол­жно что-ни­будь слу­чить­ся, ведь так хо­рошо прос­то не бы­ва­ет… Од­на­ко че­рез ми­нуту они выш­ли на свет. Крис­ти­ну вмиг ок­ру­жили де­сят­ки зву­ков: то­пот ко­пыт по мос­то­вой, кри­ки из­возчи­ка, лёг­кое стре­кота­ние ци­кад, чей-то рас­ка­тис­тый смех, за­пол­нявший, ка­залось, всю ули­цу. Они ока­зались на ули­це Скри­ба.

— Ну, вот и всё, — об­легчён­но вздох­нул Ра­уль. Ка­залось, его то­же уг­не­тала тем­но­та под­зе­мелья, и он так же, как и Крис­ти­на, стре­мил­ся пос­ко­рее выб­рать­ся на свет Бо­жий. Ви­конт вдруг свис­тнул, да так гром­ко и не­ожи­дан­но, что де­вуш­ка под­ско­чила. Бук­валь­но че­рез ми­нуту пе­ред ни­ми ос­та­новил­ся эки­паж. Крис­ти­не да­же по­каза­лось, что он спе­ци­аль­но под­жи­дал их здесь, как буд­то знал, от­ку­да имен­но они по­явят­ся, но она прог­на­ла эти мыс­ли. «Так не­дол­го стать па­рано­иком», — по­дума­лось де­вуш­ке. Ра­уль же, ни о чем не ду­мая, рас­пахнул двер­цу эки­пажа пе­ред Крис­ти­ной, опе­редив из­возчи­ка, ко­торый уже со­бирал­ся спрыг­нуть со сво­его мес­та, что­бы ус­лу­жить бо­гато­му арис­токра­ту и его не­вес­те, чем зас­лу­жил его не­до­умен­ный взгляд.

— Са­дись, Крис­ти­на, — ска­зал он, и де­вуш­ка лег­ко заб­ра­лась внутрь эки­пажа. Ви­конт зап­рыгнул сле­дом и дал знак из­возчи­ку. Тот при­ложил два паль­ца к шля­пе, свис­тнул ещё бо­лее ли­хо, чем преж­де Ра­уль, и ло­шади тро­нулись.

Крис­ти­на, от­ки­нув­шись нем­но­го на­зад, гром­ко вздох­ну­ла. Она вдруг по­чувс­тво­вала се­бя та­кой ус­та­лой, как буд­то це­лый день без пе­реры­ва пе­ла и выс­ту­пала пе­ред зри­теля­ми. Прик­рыв гла­за, де­вуш­ка по­пыта­лась зад­ре­мать, но пе­ред гла­зами не­умо­лимо ста­ли про­носить­ся все со­бытия это­го дня. Вот она про­сыпа­ет­ся, дол­го ле­жит без дви­жения, и в её ду­ше все ещё бо­рют­ся долг, лю­бовь и поч­те­ние к сво­ему Ан­ге­лу Му­зыки. Вот Ра­уль сно­ва убеж­да­ет её, что она дол­жна по­мочь по­лиции, ведь её Ан­гел — прос­то прес­тупник, и к то­му же — хлад­нокров­ный убий­ца… Вот она на сце­не, ис­полня­ет пар­тию Амин­ты, а че­рез мгно­вение, ког­да по­яв­ля­ет­ся Дон Жу­ан, она от­чётли­во по­нима­ет, что это да­леко не Пь­ян­джи. Это Он. Он при­шёл для то­го, что­бы спеть с ней. И что­бы по­лучить её. Он од­новре­мен­но пу­га­ет её и тя­нет к се­бе. Да, тя­нет, при­чём так, что Крис­ти­на не очень по­нима­ет, ка­кие чувс­тва зах­ва­тыва­ют её в тот мо­мент, ког­да Приз­рак ка­са­ет­ся её, ког­да об­ни­ма­ет и при­жима­ет к се­бе…

Крис­ти­на от­кры­ла гла­за и по­мота­ла го­ловой, пы­та­ясь из­ба­вить­ся от нас­толь­ко ре­алис­тичных ви­дений. Од­новре­мен­но она от­ме­тила, что ког­да её ка­са­ет­ся Ра­уль, она та­кого не ис­пы­тыва­ет. А дол­жна ли она та­кое во­об­ще ис­пы­тывать? С Ра­улем ей спо­кой­но, теп­ло, нет стра­ха и веч­ных опа­сений. А с ним… с ним она ис­пы­тыва­ла то, че­го не мог­ла по­нять, его при­кос­но­вения тре­вожи­ли её, а так быть не дол­жно. На­вер­ное. Крис­ти­на не зна­ла. Но Приз­рак пу­гал её, а Ра­уль… Ра­уль был та­ким спо­кой­ным и тер­пе­ливым. И неж­ным. И, к то­му же, она лю­бит его. Да, это глав­ное.

Улыб­нувшись са­ма се­бе, де­вуш­ка под­ня­ла гла­за на Ра­уля и пой­ма­ла его взгляд. Он смот­рел на неё так, как буд­то впер­вые её уви­дел.

— В чем де­ло, Ра­уль? — Крис­ти­не на се­кун­ду по­каза­лось, что пе­ред ней си­дит дру­гой че­ловек, так собс­твен­ни­чес­ки смот­рел на неё ви­конт де Шаньи. Но она мор­гну­ла, и ви­дение ис­чезло. Нет, это был её Ра­уль, прос­то от ус­та­лос­ти ей по­каза­лось.

— Ни­чего, крош­ка Лот­ти. Прос­то я так рад, что на­конец-то ты при­над­ле­жишь мне, — отоз­вался Ра­уль.

— Я то­же, — сму­щён­но отоз­ва­лась Крис­ти­на. Ого­нёк в его гла­зах нем­но­го обес­ку­ражил её, но она заг­лу­шила го­лос ра­зума. — Я те­перь всег­да бу­ду с то­бой, Ра­уль.

Тот улыб­нулся, и чер­ты его ли­ца прос­ветле­ли.

— Даст Бог, — про­шеп­тал он.

— Ко­неч­но, даст, Ра­уль, — нем­но­го на­ив­но улыб­ну­лась Крис­ти­на. — Ведь мы так лю­бим друг дру­га.

С эти­ми сло­вами она про­тяну­ла ру­ку и слег­ка при­кос­ну­лась к его ру­ке, слов­но же­лая убе­дить в чём-то сво­его же­ниха. А тот сно­ва улыб­нулся и сжал её ру­ку в от­вет.

— Да, ми­лая. Всё бу­дет хо­рошо.

Крис­ти­на пос­мотре­ла на ви­кон­та счас­тли­выми гла­зами, а по­том выг­ля­нула в ок­но.

— А ку­да мы едем, Ра­уль?

Тот еле за­мет­но нах­му­рил лоб:

— Сна­чала я ду­мал, что мы по­едем в мой за­город­ный дом, но по­том я по­думал: ты ведь моя не­вес­та, Крис­ти­на, а у те­бя да­же коль­ца нет, — с эти­ми сло­вами он нем­но­го сер­ди­то взгля­нул на её ру­ки. Крис­ти­на сму­тилась. Коль­цо она от­да­ла Приз­ра­ку пе­ред тем, как уй­ти. По­тому что по­жале­ла его. Что бы он ни сде­лал, как бы ни пос­ту­пил, но она ви­дела, что он лю­бил её. И она его жа­лела.

— Прос­ти, Ра­уль, — на­чала Крис­ти­на, но тот пе­ребил её:

— Ни­чего, до­рогая, — Ра­уль с улыб­кой взял её ру­ки в свои, — мы ку­пим те­бе но­вое коль­цо. И пря­мо сей­час!

— Сей­час? — уди­вилась Крис­ти­на.

— Да, имен­но сей­час.

— Но... к че­му та­кая спеш­ка?

— Я хо­чу, что­бы ты как мож­но ско­рее ста­ла мо­ей же­ной, ми­лая Крис­ти­на, — отоз­вался Ра­уль. — А, вот и этот юве­лир­ный ма­газин.

Эки­паж ос­та­новил­ся, и, выг­ля­нув в ок­но, Крис­ти­на уви­дела юве­лир­ный, воз­ле ко­торо­го они ос­та­нови­лись. Вый­дя из эки­пажа, Ра­уль про­тянул ей ру­ку.

— Пой­дём, крош­ка Лот­ти.

Крис­ти­на не­уве­рен­но выб­ра­лась из эки­пажа. Хо­тя на ули­це бы­ло ещё тем­но — они ведь выб­ра­лись из под­земно­го ло­гова Приз­ра­ка ран­ним ут­ром, — и про­хожих бы­ло ма­ло, ей всё рав­но бы­ло не­лов­ко по­яв­лять­ся в под­ве­неч­ном платье с гряз­ным по­долом. Ра­уль под­вёл её к ма­гази­ну и пос­ту­чал. Дверь от­кры­лась, и на по­роге воз­ник про­давец — уже не­моло­дой муж­чи­на, ко­торый бли­зору­ко со­щурил­ся, а по­том рас­цвел улыб­кой.

— Ви­конт! — ра­дос­тно поп­ри­ветс­тво­вал он Ра­уля. Ви­димо, здесь он по­купал преж­нее коль­цо.

— Здравс­твуй­те, месье Же­рар, — поп­ри­ветс­тво­вал его ви­конт, од­ной ру­кой об­ни­мая Крис­ти­ну. — Поз­на­комь­тесь, это моя не­вес­та, ма­дему­азель Крис­ти­на Дае. А это, — он об­ра­тил­ся к Крис­ти­не, — месье Же­рар, са­мый луч­ший юве­лир Па­рижа.

— Ну что вы, ви­конт, — рас­цвёл от его слов ста­ричок, а Крис­ти­на при­вет­ли­во улыб­ну­лась ему. — Ви­конт пре­уве­личи­ва­ет, — об­ра­тил­ся он к де­вуш­ке, — я все­го лишь скром­ный про­давец. А ва­ша не­вес­та, месье, очень кра­сива.

Крис­ти­на опять сму­щён­но по­тупи­лась, бро­сив на Ра­уля взгляд из-под рес­ниц. Од­на­ко он не об­ра­щал на неё ров­ным сче­том ни­како­го вни­мания. Его взгляд прив­лекли коль­ца, выс­тавлен­ные на при­лав­ке.

— Крис­ти­на, ми­лая, вы­бирай, — с этим сло­вами ви­конт под­вел де­вуш­ку к при­лав­ку. Крис­ти­на да­же оне­мела от то­го, сколь­ко кра­сивых ук­ра­шений там бы­ло: изящ­ные коль­ца, серь­ги, брас­ле­ты, под­вески, колье… Гла­за раз­бе­гались. Мо­жет, вот то зо­лотое коль­цо с ма­лень­ким сап­фи­ром, ок­ру­жен­ным рос­сыпью брил­ли­ан­тов?.. Или луч­ше это се­реб­ря­ное, но за­то с ог­ромным то­пазом?

Вдруг взгляд Крис­ти­ны нат­кнул­ся на пот­ря­са­ющее ма­лень­кое ко­леч­ко, и она вос­хи­щено за­мер­ла. Оно бы­ло очень изящ­ное. Са­мо коль­цо бы­ло от­ли­то из зо­лота, од­на­ко свер­ху на бла­город­ном ме­тал­ле про­ходи­ла то­нень­кая по­лос­ка се­реб­ра. Свер­ху коль­цо бы­ло увен­ча­но ма­лень­ким сер­дечком с кро­хот­ным брил­ли­ан­том внут­ри.

— Ка­кая кра­сота… — вос­хи­щен­но про­тяну­ла Крис­ти­на.

— Те­бе что-то пон­ра­вилось? — сра­зу по­ин­те­ресо­вал­ся Ра­уль.

— Да, — про­шеп­та­ла де­вуш­ка. — Ра­уль, смот­ри! — она по­каза­ла ему на коль­цо.

— У ва­шей не­вес­ты пот­ря­са­ющий вкус, — отоз­вался про­давец. — Вы бе­рете, месье?..

— Бе­рем! — вос­клик­нул Ра­уль. По­ка он рас­пла­чивал­ся с юве­лиром, Крис­ти­на вос­хи­щен­но ос­матри­вала коль­цо. Та­кого кра­сиво­го ук­ра­шения она ни ра­зу в сво­ей жиз­ни не ви­дела. Под­няв ра­дос­тные гла­за на Ра­уля, ко­торый ос­то­рож­но взял из её рук коль­цо, а за­тем на­дел ей на бе­зымян­ный па­лец, она ки­нулась ему на шею.

— Ты ра­да, крош­ка Лот­ти? — спро­сил Ра­уль, от­кры­вая ей две­ри и ки­вая юве­лиру, ко­торый мед­ленно пе­рес­чи­тывал день­ги.

— О, ко­неч­но, Ра­уль, — отоз­ва­лась она и сму­щён­но до­бави­ла. — Я так меч­таю стать тво­ей же­ной.

Её ще­ки за­але­ли, и Ра­уль вновь по­разил­ся кра­соте и неж­ности сво­ей из­бран­ни­цы. Да, та­кая и дол­жна быть не­вес­та, а вско­ре и же­на ви­кон­та де Шаньи.

Они се­ли в эки­паж, и он тро­нул­ся. Крис­ти­на, ра­дос­тно улы­бав­ша­яся, вдруг взгрус­тну­ла. «А что по­том, — по­дума­лось де­вуш­ке. — Что бу­дет по­том?»

— Ра­уль, — нес­ме­ло отоз­ва­лась она, — а что бу­дет, ког­да мы ока­жем­ся в тво­ём за­город­ном до­ме?

Ра­уль ши­роко улыб­нулся ей и чуть нак­ло­нил­ся впе­рёд.

— Я ос­тавлю те­бя там, а сам по­еду к ро­дите­лям и поп­ро­шу их бла­гос­ло­вение. А по­том мы сыг­ра­ем свадь­бу.

Крис­ти­на ши­роко улыб­ну­лась, чувс­твуя, как все её сом­не­ния уле­тучи­ва­ют­ся, а по­том, по­вину­ясь по­рыву, под­ско­чила со сво­его си­дения и се­ла ря­дом воз­ле Ра­уля. Тот сра­зу об­нял её и при­жал к се­бе.

— Я так счас­тли­ва, Ра­уль, так счас­тли­ва! — про­шеп­та­ла она.

— Я то­же счас­тлив, моя ми­лая крош­ка Лот­ти, — отоз­вался ви­конт. Крис­ти­на под­ня­ла го­лову и, встре­тив­шись с его ра­дос­тным взгля­дом, вдруг при­под­ня­лась и сме­ло по­цело­вала его. Ра­уль от­ве­тил на по­целуй, а ког­да они отор­ва­лись друг от дру­га, ещё силь­нее при­жал к се­бе.

— Ты не ус­та­ла? — по­ин­те­ресо­вал­ся он.

Крис­ти­на, ми­нуту на­зад ощу­щав­шая се­бя слов­но вы­жатый ли­мон, по­кача­ла го­ловой.

— Нет, всё хо­рошо.

— Те­бе от­дохнуть нуж­но, Крис­ти­на, — сно­ва отоз­вался Ра­уль. — Пос­пи нем­но­го, нам ещё дол­го ехать.

— Хо­рошо, — Крис­ти­на улыб­ну­лась и по­ложи­ла го­лову Ра­улю на пле­чо. Теп­ло его те­ла сог­ре­вало её и да­рило ощу­щение бе­зопас­ности, а мер­ное по­качи­вание эки­пажа вво­дило в сос­то­яние дре­моты, по­это­му уже че­рез па­ру ми­нут Крис­ти­на на­чала за­сыпать.

Что ей сни­лось, и бы­ли ли это хо­рошие или пло­хие сны, ник­то не смог бы ска­зать, пос­коль­ку, прос­нувшись, де­вуш­ка уже ни­чего не пом­ни­ла. Она от­кры­ла гла­за и по­тяну­лась, раз­ми­ная оде­реве­нев­шее те­ло. Они всё ещё еха­ли в эки­паже, Ра­уль, ка­жет­ся, то­же зад­ре­мал, и сей­час си­дел, чуть скло­нив го­лову и по­качи­ва­ясь в такт дви­жению эки­пажа. Крис­ти­на нем­но­го приб­ли­зила своё ли­цо к Ра­улю и при­нялась за­дум­чи­во раз­гля­дывать его. Он был кра­сив, очень кра­сив. Зо­лотые во­лосы, гре­чес­кий про­филь, пра­виль­ные чер­ты ли­ца… Впро­чем, по­дума­лось Крис­ти­не, она бы всё рав­но лю­била его, да­же не будь он так кра­сив, ведь это был её Ра­уль, её ког­да-то ма­лень­кий маль­чик, ко­торый бро­сил­ся в мо­ре, что­бы вы­тащить её лю­бимый шарф, а те­перь ис­крен­ний и бла­город­ный муж­чи­на, рис­кнув­ший сво­ей жизнью ра­ди неё.

Эки­паж вдруг ос­та­новил­ся, Крис­ти­на не­уве­рен­но выг­ля­нула в ок­но и уви­дела, что они вста­ли воз­ле боль­шо­го кра­сиво­го особ­ня­ка, пос­тро­ен­но­го в сти­ле ба­рок­ко. Спус­тя бук­валь­но па­ру се­кунд двер­цы эки­пажа рас­пахну­лись, и воз­ни­ца зыч­но вык­рикнул:

— Мы при­были, месье! Особ­няк де Шаньи!

Ра­уль вздрог­нул и сон­но раз­ле­пил гла­за. Ещё па­ру ми­нут он мор­гал, слов­но не по­нимая, где очу­тил­ся, а по­том вдруг под­ско­чил.

— Мы при­еха­ли?

— Ка­жет­ся, да, — Крис­ти­на ода­рила ви­кон­та не­уве­рен­ной улыб­кой, но тот да­же не за­метил это­го, пос­коль­ку уже вып­рыгнул из эки­пажа.

— Крис­ти­на, ми­лая, вы­ходи! — поз­вал он, си­яя от ра­дос­ти.

Крис­ти­на нем­но­го не­уве­рен­но ог­ля­делась вок­руг. Хо­лод вор­вался в от­кры­тые двер­цы эки­пажа, а ве­тер иг­ри­во бро­сил ту­да па­ру сне­жинок. Крис­ти­на, до это­го не ощу­щав­шая хо­лода, по­ёжи­лась и, схва­тив оде­яло, ко­торым нак­ры­валась, наб­ро­сила его на пле­чи. Ста­ло нем­но­гим теп­лее, но ко­жей она всё ещё ощу­щала хо­лод­ный ве­тер и мок­рые юб­ки платья, об­ле­пив­ше­го её но­ги. Стран­но, как она не по­чувс­тво­вала это­го рань­ше?.. Нах­му­рив­шись, Крис­ти­на ещё плот­нее уку­талась в оде­яло, а по­том, при­няв ру­ку Ра­уля, ко­торый тер­пе­ливо ждал её, ос­то­рож­но вы­лез­ла из эки­пажа.

Здесь бы­ло кра­сиво. Хо­тя сей­час был ко­нец зи­мы, но снег поч­ти рас­та­ял, и толь­ко гряз­но-ко­рич­не­вая зем­ля, по­ка что не ук­ры­тая зе­ленью, со­об­ща­ла о том, что вес­на бу­дет ран­ней. Особ­няк, по­хожий на дво­рец, Ра­уль, сто­ящий ря­дом и так на­поми­на­ющий прек­расно­го прин­ца… Крис­ти­на вдруг не по­вери­ла, что это про­ис­хо­дит с ней. Всё бы­ло слов­но в сказ­ке. Раз­ве так мо­жет быть?

Мед­ленно идя за Ра­улем, ко­торый был нас­толь­ко счас­тлив, что поч­ти бе­жал к особ­ня­ку, Крис­ти­на ог­ля­дыва­лась вок­руг. Оде­яло, ко­торое она на­кину­ла се­бе на пле­чи, преж­де чем вы­лез­ти из эки­пажа, нем­но­го спол­зло, и хо­лод­ный ве­тер об­ду­вал об­на­жён­ное пле­чо де­вуш­ки, но она поч­ти не ощу­щала это­го. Как, дол­жно быть, здесь кра­сиво вес­ной и ле­том. И осенью. Осенью осо­бен­но. Ведь тог­да вся гам­ма кра­сок рас­цве­та­ет на листь­ях, и те­бе ка­жет­ся, что ты очу­тил­ся на кар­ти­не. Или в сказ­ке. Крис­ти­на ус­мехну­лась, вновь пой­мав се­бя на мыс­ли, что опять ду­ма­ет про сказ­ку. Ведь в её жиз­ни ма­ло бы­ло ска­зоч­но­го, осо­бен­но в пос­ледние го­ды. Хо­тя… это ещё как по­думать. Раз­ве нель­зя Ан­ге­ла Му­зыки наз­вать ска­зоч­ным? «И по­чему я сно­ва вспо­минаю о нём?» — уди­вилась Крис­ти­на и по­пыта­лась выб­ро­сить из го­ловы мыс­ли о Приз­ра­ке Опе­ры.

Сто­ило им приб­ли­зить­ся к особ­ня­ку, как дверь от­кры­лась, и на по­роге по­явил­ся дво­рец­кий.

— Доб­ро по­жало­вать, месье, доб­ро по­жало­вать, ма­дему­азель, — веж­ли­во поз­до­ровал­ся он.

— Здравс­твуй, Поль! — ве­село поз­до­ровал­ся с дво­рец­ким Ра­уль. — Ты всё ещё здесь?

— Как ви­дите, — с пок­ло­ном от­ве­тил тот.

— Хо­чу пред­ста­вить те­бе свою бу­дущую же­ну, Поль, — Ра­уль гор­до вып­ря­мил­ся и с собс­твен­ни­чес­ким ви­дом при­об­нял Крис­ти­ну за та­лию. — Ма­дему­азель Крис­ти­на Дае.

Дво­рец­кий с не­воз­му­тимым ви­дом пок­ло­нил­ся. Крис­ти­на не­лов­ко улыб­ну­лась и пос­мотре­ла на Ра­уля, слов­но ища под­дер­жки. Но тот, не об­ра­тив на неё вни­мания, при­нял­ся да­вать ука­зания дво­рец­ко­му.

— Раз­мести­те ма­дему­азель Дае в луч­шей ком­на­те, по­зови­те гор­ничных, пусть при­гото­вят ван­ну и лёг­кий обед для ма­дему­азель. И ещё — при­готовь­те мне ка­рету.

— Вы ку­да-то со­бира­етесь, месье? — с та­ким же не­воз­му­тимым ви­дом спро­сил дво­рец­кий.

— Я еду об­ратно в Па­риж. К сво­им ро­дите­лям, — на этих сло­вах он ра­дос­тно взгля­нул на Крис­ти­ну, а она зар­де­лась и опус­ти­ла взгляд, ощу­тив при этом та­кую ра­дость, что ей за­хоте­лось за­петь и зас­ме­ять­ся во весь го­лос.

— Как при­каже­те, месье, — пок­ло­нил­ся Поль и сра­зу ку­да-то ушёл. Ра­уль про­водил его взгля­дом, а за­тем ог­ля­нул­ся и жес­том по­доз­вал од­ну из гор­ничных, ко­торые уже сто­яли воз­ле две­рей, до­жида­ясь его при­казов.

— От­ве­дите ма­дему­азель в её ком­на­ту, вы­пол­няй­те всё, что она при­кажет, — рас­по­рядил­ся он.

— Как при­каже­те, месье, — гор­ничная сде­лала ре­веранс, а по­том от­сту­пила чуть в сто­рону. — Сю­да, ма­дему­азель, по­жалуй­те за мной.

Крис­ти­на чуть бес­по­мощ­но ог­ля­нулась. Она вдруг по­чувс­тво­вала се­бя чу­жой в этом до­ме. «На­де­юсь, ког­да мы по­женим­ся, мы не бу­дем жить здесь, — по­дума­лось ей. — Этот дом ка­кой-то… хо­лод­ный, что ли». Она сно­ва взгля­нула на Ра­уля, ко­торый ещё сто­ял воз­ле вхо­да.

— Ра­уль, — нес­ме­ло на­чала она,— мо­жет, ос­та­нешь­ся се­год­ня? По­кажешь мне дом? А то я…

Од­на­ко ви­конт да­же слу­шать её не стал.

— Что ты, крош­ка Лот­ти! Я не ста­ну те­рять ни од­ной ми­нуты! Я хо­чу, что­бы ты, на­конец, ста­ла мо­ей же­ной, по­это­му так то­роп­люсь. Не вол­нуй­ся, те­бе всё здесь по­кажут.

Крис­ти­на опус­ти­ла гла­за.

— Хо­рошо, как ска­жешь… Воз­вра­щай­ся ско­рее, — она умо­ля­юще пос­мотре­ла на Ра­уля, а тот быс­тро по­дошёл к ней, по­цело­вал, а за­тем так же быс­тро ум­чался ку­да-то вверх по ог­ромней­шей лес­тни­це. Крис­ти­на про­води­ла его взгля­дом, а за­тем мед­ленно ос­мотре­ла холл. Сте­ны цве­та сло­новой кос­ти, на них пол­но кар­тин, в уг­лах сто­ят ва­зы с за­сушен­ны­ми цве­тами, на по­лу рос­кошный пер­сид­ский ко­вёр, на по­тол­ке — ог­ромная люс­тра. Ей не при­ходи­лось бы­вать в та­ком рос­кошном до­ме. На ми­нуту Крис­ти­не по­каза­лось, что она во­об­ще здесь лиш­няя, что всё это — всё, что её те­перь ок­ру­жало — это не для неё. Ка­кое пра­во она — бед­ная тан­цовщи­ца и пе­вица из опер­но­го те­ат­ра — име­ла во­об­ще на­ходить­ся в этом до­ме?..

Ход её мрач­ных мыс­лей на­рушил Ра­уль, сбе­гав­ший по лес­тни­це и зас­тё­гивав­ший пу­гови­цы сюр­ту­ка. Он, ви­димо, пе­ре­одел­ся и те­перь выг­ля­дел нас­то­ящим арис­токра­том. Не­лов­ко ог­ля­дев своё мок­рое и гряз­ное, не­ког­да бе­лое, платье, Крис­ти­на за­куси­ла гу­бу. Ей бы­ло очень не­удоб­но сто­ять пе­ред ним в та­ком ви­де, но дру­гого платья, что­бы пе­ре­одеть­ся, у неё не бы­ло.

— Ты ещё здесь, Крис­ти­на? — нем­но­го удив­лённо спро­сил юно­ша.

— Да, — быс­тро отоз­ва­лась она. — Здесь очень кра­сиво, Ра­уль.

От её слов ви­конт слов­но рас­цвёл.

— Это так, моя ми­лая не­вес­та. И ско­ро всё это ста­нет тво­им, — он ши­роко улыб­нулся де­вуш­ке, а она в от­вет пос­ла­ла ему не­уве­рен­ную улыб­ку. — А те­перь мне по­ра. Эй, Поль! — крик­нул ви­конт, и дво­рец­кий по­явил­ся в ком­на­те, слов­но воз­ник из воз­ду­ха. — Эки­паж го­тов?

— Да, месье. Всё го­тово.

— Хо­рошо, тог­да я еду, — Ра­уль снял шля­пу, ко­торая ви­села на под­став­ке, и ли­хо нах­ло­бучил её на го­лову. — Я не про­ща­юсь, ми­лая крош­ка Лот­ти. На­де­юсь, ког­да мы уви­дим­ся в сле­ду­ющий раз, ты уже бу­дешь мо­ей офи­ци­аль­ной не­вес­той, — с эти­ми сло­вами Ра­уль по­цело­вал Крис­ти­ну в ще­ку и вы­шел за дверь, ко­торая гром­ко зах­лопну­лась. Де­вуш­ка вздох­ну­ла, а за­тем по­дош­ла к ок­ну и про­води­ла сво­его же­ниха взгля­дом. Вот он сел в ка­рету, зак­рыл двер­цу и… ум­чался прочь.

Крис­ти­на от­верну­лась от ок­на и ещё па­ру ми­нут вслу­шива­лась в то­пот ко­пыт, по­ка он окон­ча­тель­но не стих, а за­тем глу­боко вздох­ну­ла и по­вер­ну­лась навс­тре­чу сво­ей но­вой жиз­ни, ко­торая толь­ко что на­чалась.

А ты бы­ла

ниг­де и в каж­дом угол­ке,

А ты нес­ла

весь бе­лый свет в од­ной ру­ке,

И за­пах роз,

нап­расно бро­шен­ных то­бой,

Раз­ве­ял ве­тер по зем­ле…

Боль бы­ла бе­зум­ной. Она на­каты­вала ог­лу­ша­ющи­ми вол­на­ми, зас­тавляя его всё силь­нее и силь­нее осоз­на­вать свою нич­тожность и своё оди­ночес­тво. Он был не ну­жен ей. Он был не ну­жен ни­кому на этом бе­лом све­те. Для че­го же ему даль­ше жить?.. Он слов­но сле­пец шел впе­ред, опи­ра­ясь на сколь­зкие, пок­ры­тые мхом сте­ны тон­не­ля. Да и за­чем ему гла­за? Всё, что нуж­но, он уже уви­дел. Уви­дел, как лю­бовь всей его жиз­ни от­верга­ет его, как ухо­дит от не­го с дру­гим, как ру­шат­ся тон­кие сте­ны его до­мика ил­лю­зий, ко­торый он пос­тро­ил, лю­бя и на­де­ясь. И да­же этот пос­ледний оп­лот его на­дежд рух­нул. Что же ему ос­та­ёт­ся? Толь­ко ид­ти. Мед­ленно ид­ти по тон­не­лю, ста­ра­ясь не упасть, хо­тя но­ги под­ка­шива­ют­ся.

Это был за­пас­ной вы­ход, ко­торый он пос­тро­ил дав­ным-дав­но, ещё ког­да был маль­чи­ком, на вся­кий слу­чай. Во­об­ще-то он на­де­ял­ся, что этот «вся­кий слу­чай» ни­ког­да не нас­та­нет. Но он нас­тал. Этот тем­ный тон­нель вы­пус­тил в мир не че­лове­ка. И да­же не Приз­ра­ка. Он вы­пус­тил тень. Тень, ко­торой он стал, не име­ла боль­ше ни ил­лю­зий, ни на­дежд, ни люб­ви. Она бы­ла сот­ка­на из стра­даний и бо­ли. И это его из­вечные пут­ни­ки нав­сегда. Ведь Крис­ти­на уш­ла. Уш­ла. И не вер­нется боль­ше ни­ког­да. Ни­ког­да!..

Горь­кий всхлип, бо­лее по­хожий на ры­чание обе­зумев­ше­го от бо­ли ди­кого зве­ря, выр­вался из его гру­ди. Эрик вдруг спот­кнул­ся и упал на ко­лени, сжи­мая ру­ки в ку­лаках так силь­но, что да­же по­беле­ли кос­тяшки. Но ду­шев­ная боль тер­за­ла го­раз­до силь­нее, чем фи­зичес­кая. Та­инс­твен­ный и всев­лас­тный Приз­рак Опе­ры! Смог бы кто-ли­бо уз­нать в этом слом­ленном жес­то­кой судь­бой че­лове­ке, ан­ге­ле, ко­торый был из­гнан с не­бес и те­перь жес­то­ко ры­дал по ут­ра­чен­ным крыль­ям, гро­зу всех под­зе­мелий, та­инс­твен­но­го Приз­ра­ка Опе­ры? Нет. На­вер­ное, нет. А кто уз­нал бы — лишь пос­ме­ял­ся. Над ним сме­ялись всю жизнь. Да и вся его жизнь во­об­ще бы­ла нас­мешкою судь­бы.

Эрик пла­кал, вздра­гивая от ры­даний, за­дыха­ясь от бо­ли и го­речи, ко­торые за­пол­ни­ли его ду­шу. «Крис­ти­на, Крис­ти­на, ан­гел мой, за что ты так со мной?!» — кри­чало от бо­ли его сер­дце. Да кто он во­об­ще та­кой, что ос­ме­лил­ся меч­тать о её люб­ви и лас­ке? Ник­то. Урод. Чу­дови­ще, соз­данное дь­яво­лом на по­теху дру­гим лю­дям.

Как он мог по­думать, что Крис­ти­на спо­соб­на его по­любить, как? Глу­пец. Глу­пец! Триж­ды глу­пец! Да раз­ве мож­но выб­рать Эри­ка, ког­да ря­дом та­кой, как ви­конт де Шаньи? Смаз­ли­вый, бо­гатый, уве­рен­ный в се­бе маль­чиш­ка. Кто он ря­дом с ним? Чу­дови­ще с нас­квозь прог­нившей ду­шой, без­жа­лос­тный убий­ца. Как там ска­зала Крис­ти­на? «Твоя ду­ша ещё страш­нее, чем твоё ли­цо». Как же она бы­ла пра­ва.

Эрик за­кусил гу­бу, ста­ра­ясь удер­жать бо­лез­ненный вскрик, ког­да в его па­мяти воз­никла хруп­кая фи­гур­ка в под­ве­неч­ном платье, ко­торая про­тяги­вала ему коль­цо и смот­ре­ла в его гла­за, слов­но заг­ля­дывая в са­му ду­шу. Смот­ре­ла с жа­лостью, тем чувс­твом, ко­торое Эрик на дух не пе­рено­сил. Она жа­лела его. Жа­лела, как обыч­но­го ка­леку, про­тяги­ва­юще­го ми­лос­ты­ню, ко­торо­го мог­ла встре­тить на ули­це Па­рижа. Жа­лела, но не лю­била.

Эрик вдруг вски­нул ли­цо и за­хохо­тал так гром­ко, буд­то су­мас­шедший, не бо­ясь сор­вать го­лос. На­до же! Ду­ша страш­ней, чем ли­цо! Не­уже­ли мо­жет быть ещё что-то страш­нее, чем его пок­ры­тое шра­мами ли­цо, ко­торое он уже очень дав­но не ви­дел в зер­ка­ле, но пом­нил на­изусть каж­дый шрам, каж­дый ру­бец, каж­дую дь­яволь­скую от­ме­тину, так от­ли­ча­ющую его от дру­гих лю­дей. Это имен­но из-за не­го весь род че­лове­чес­кий от­рёкся от не­го, а он, в свою оче­редь, от­рёкся от лю­дей. Эрик не­нави­дел его. Не­нави­дел своё ли­цо.

По­чему Бог так пос­ту­пил с ним? По­чему? Раз­ве он зас­лу­жил? Он ведь то­же че­ловек, он то­же хо­чет прос­то лю­бить и быть лю­бимым. Он ведь не тре­бовал от Крис­ти­ны ни­чего не­воз­можно­го, он прос­то хо­тел, что­бы она его лю­била. Раз­ве это так мно­го?.. Эрик не знал. Он знал толь­ко то, что, от­дай Крис­ти­на ему своё сер­дце, он в от­вет от­дал бы ей всё, что имел: своё сер­дце и ду­шу, хоть они и так уже при­над­ле­жали ей, и свою му­зыку. Боль­ше у не­го ни­чего не бы­ло. А она от­вер­гла его. От­вер­гла. Он пос­вя­тил се­бя ей, но за­чем ей сда­лась страш­ная и жес­то­кая лю­бовь по­луче­лове­ка-по­лумонс­тра? Да, она по­цело­вала его — и он до сих пор со сла­дос­тным и му­читель­ным сод­ро­гани­ем сер­дца вспо­минал тот мо­мент, — но тог­да Эрик ви­дел и знал, по­чему его лю­бимая это сде­лала. Маль­чиш­ка. Ви­конт. Крис­ти­на нас­толь­ко бо­ялась его по­терять, что, на­вер­ное, в этот мо­мент сде­лала бы всё, что он, Эрик, по­желал бы. Да­же от­да­лась в ла­пы чу­дови­щу. Эри­ка пе­редер­ну­ло. На­вер­ное, Крис­ти­на за­дыха­лась от от­вра­щения, ког­да он при­жимал её к се­бе, а он… А он про­дол­жал её пу­гать.

Ко­мок под­сту­пил к гор­лу Эри­ка, и он над­садно за­каш­лялся. Вот бы уме­реть здесь, про­мель­кну­ла мысль в его го­лове. Вот бы прос­то взять и уме­реть. И что­бы его ник­то не на­шел. Или на­шел и со­об­щил бы Крис­ти­не. Мо­жет быть, она да­же бы зап­ла­кала за ним. Из жа­лос­ти, ра­зуме­ет­ся, но он бы всё от­дал за од­ну ее сле­зин­ку. Он был бы счас­тлив.

«Глу­пец, — отоз­вался внут­ренний го­лос, — она бы не пла­кала по те­бе. Она ска­зала, что не­нави­дит те­бя. Раз­ве пла­чут по то­му, ко­го ис­крен­не не­нави­дят и же­ла­ют смер­ти?.. На­вер­ное, она бы да­же об­ра­дова­лась».

— Зат­кнись! — хрип­ло за­орал Эрик. — Зат­кнись! — он об­хва­тил ру­ками го­лову, же­лая боль­ше ни­чего не слы­шать, и вне­зап­ная ти­шина по­рази­ла его так, что он да­же от­крыл гла­за. Нет, он при­вык к ти­шине, но эта да­вила на вис­ки. Эрик уб­рал ру­ки и опёр­ся ими о хо­лод­ную зем­лю. «Как жи­вот­ное, — из­де­ватель­ски про­тянул внут­ренний го­лос, и Эрик скрип­нул зу­бами. — Под­ни­мись, глу­пец».

— Зат­кнись, — те­перь ти­хо про­шеп­тал Эрик. — Мо­жет, я и вправ­ду жи­вот­ное... Что же я на­делал? За­чем я по­хитил её, за­чем на­пугал? Это я ви­новат! Во всем ви­новат толь­ко я! — горь­кое от­кро­вение отоз­ва­лось эхом в длин­ном тон­не­ле, но, не най­дя от­ве­та, вер­ну­лось к не­му.

По­качи­ва­ясь, Приз­рак мед­ленно под­нялся на но­ги, упи­ра­ясь ру­ками о хо­лод­ные сте­ны тон­не­ля. Ему нуж­но бе­жать от­сю­да. Жан­дармы, по­лиция. Они най­дут его. Го­рячее сер­дце, вып­леснув ма­лень­кую час­ти­цу бо­ли, на­чало ос­ты­вать, и ра­зум с ра­достью ух­ва­тил вож­жи в свои ру­ки. На­до скрыть­ся. А то его най­дут, и сей­час да­же не очень силь­ный муж­чи­на смо­жет с ним спра­вить­ся. А их там мно­го, он слы­шал. И они жаж­дут мще­ния.

Ру­ка при­выч­но под­ня­лась к пра­вой по­лови­не ли­ца, но ос­та­нови­лась, не най­дя прох­ладной по­вер­хнос­ти мас­ки. На мгно­вение ужас ока­зать­ся без мас­ки на гла­зах у все­го ми­ра зат­мил всё, но по­том Эрик вспом­нил, что сам бро­сил её, ос­та­вил на прис­та­ни. Что ж, рас­су­дил он, хва­тит с не­го ма­сок, хва­тит пря­тать­ся. И хо­тя тре­вога всё ещё би­лась ого­лен­ным нер­вом, но он рас­пра­вил пле­чи и дви­нул­ся даль­ше по тон­не­лю.

Вско­ре вда­ли заб­резжил свет, и, на­жав на сек­ретный выс­туп в сте­не и отод­ви­нув ре­шет­ку, Приз­рак сго­рев­шей Опе­ры ока­зал­ся на ули­це Скри­ба. Рас­свет уже всту­пил в свои пра­ва, и хо­тя на ули­це ещё бы­ло ма­ло про­хожих, но Эрик еле по­давил в се­бе от­ча­ян­ное же­лание уй­ти по­даль­ше в тень. Не­лов­ко сгор­бившись, он нак­ло­нил ли­цо так, что­бы пра­вая его по­лови­на хоть от­части бы­ла скры­та во­лоса­ми. Ему не хва­тало мас­ки нас­толь­ко силь­но, как обыч­но­му че­лове­ку не хва­тало бы ру­ки или но­ги. Эри­ку бы­ло поч­ти фи­зичес­ки боль­но от­то­го, что он вот так — с не­защи­щен­ным ли­цом — вы­ходит на свет, что каж­дый мо­жет те­перь уви­деть его.

Где-то вда­леке пос­лы­шал­ся то­пот ко­пыт и ру­гань из­возчи­ка. Приб­ли­жалась чья-то ка­рета. Приз­рак ли­хора­доч­но об­вёл гла­зами ули­цу, а по­том, ко­ря се­бя за сла­бость, быс­тро по­вер­нулся и пря­мо-та­ки ныр­нул об­ратно в тон­нель. Не за­ходя вглубь, он прис­лу­шал­ся: ка­рета вро­де у­еха­ла. По­вер­нув го­лову, он так же сос­ре­дото­чен­но вслу­шивал­ся — не отобь­ет­ся ли эхом крик сот­ни го­лосов, тре­бу­ющих убить его, не раз­дас­тся ли в гул­кой ти­шине клич жан­дармов и зву­ки выс­тре­лов?.. Но вез­де бы­ло ти­хо. Вой­дя вглубь тай­но­го хо­да ещё на па­ру мет­ров, он ус­та­ло опус­тился на влаж­ную зем­лю и прис­ло­нил­ся к сте­не. Сер­дце гул­ко би­лось о рёб­ра. Он не мо­жет так вый­ти, сре­ди бе­ла дня. Его тут же пой­ма­ют, а ид­ти ему прос­то не­куда.

Где-то на зад­ворках ис­то­щен­но­го ра­зума мель­кну­ла мысль об Ан­ту­анет­те Жи­ри. Но Эрик опа­сал­ся. Не вы­даст ли она его по­лицей­ским? И сно­ва лёг­кая го­речь на­пол­ни­ла его сер­дце. Да­же она его пре­дала, она, ко­торая дол­гие го­ды хра­нила его тай­ну. Она вы­дала его смаз­ли­вому маль­чиш­ке, по­тому что счи­тала его, Эри­ка, чу­дови­щем, не­дос­той­ным да­же при­касать­ся к Крис­ти­не, не то что лю­бить её.

Эрик обес­си­лено сжал ку­лаки и скрип­нул зу­бами. Всё рав­но, он дол­жен по­пытать­ся хо­тя бы по­гово­рить с ней. Как бы там ни бы­ло, ему боль­ше не к ко­му об­ра­тить­ся. Да и де­нег у не­го нет. На­до же, ка­кая умо­ра! У Приз­ра­ка Опе­ры, го­дами тер­ро­ризи­ру­юще­го ди­рек­то­ров са­мой из­вес­тной Опе­ры Фран­ции, нет де­нег. Да, за го­ды на­копи­лась до­воль­но-та­ки боль­шая сум­ма, но Эрик, не до­веряя бан­кам (да и как бы он по­шел ту­да?), хра­нил их у се­бя в под­зе­мелье в тай­ни­ке. Ма­лую часть сво­их сбе­реже­ний он до­верил ма­дам Жи­ри, и они дол­жны ещё ле­жать у неё. Ес­ли, ко­неч­но, он зас­та­нет её в Па­риже. Эрик хмык­нул. Он не ис­пы­тывал ни кап­ли жа­лос­ти к этим ак­тё­риш­кам, ба­лери­нам и все­му про­чему те­ат­раль­но­му лю­ду. Да, по его ми­лос­ти они ли­шились средств к су­щес­тво­ванию, пос­коль­ку мес­то их ра­боты сго­рело, но они-то нор­маль­ные лю­ди, смо­гут най­ти се­бе ра­боту, а он… Ему за­казан путь «на­верх», к нор­маль­ным лю­дям.

Эрик ус­та­ло зак­рыл гла­за. Он был так из­мо­тан, что еле дер­жал гла­за от­кры­тыми. Так хо­телось на­конец-то за­быть­ся в объ­яти­ях сна, а, прос­нувшись, об­на­ружить, что всё это ему толь­ко прис­ни­лось, что всё про­ис­хо­дящее — дур­ной кош­мар.

«Но как же ос­то­рож­ность? Ос­то­рож­ность?!» — за­вопил внут­ренний го­лос.

— Да к чер­ту её, — про­бор­мо­тал Эрик. — Мне всё рав­но.

И зак­рыл гла­за.

* * *

— Спа­сибо, месье, — жен­щи­на в сдер­жанном чер­ном платье при­села в ре­веран­се.

— Не за что, ма­дам, — от­ве­тил ей уч­ти­вый муж­ской го­лос. — На­де­юсь, к зав­траш­не­му дню вы со­берё­те все нуж­ные бу­маги и смо­жете спо­кой­но у­ехать.

— Бла­года­рю, месье, я пос­та­ра­юсь зав­тра же при­нес­ти всё не­об­хо­димое.

— Это в ва­ших ин­те­ресах, ма­дам Жи­ри.

— Да, ра­зуме­ет­ся. Все­го хо­роше­го, — и сно­ва веж­ли­вый ре­веранс, а по­том жен­щи­на в стро­гом платье пос­пешно вы­ходит из кон­то­ры и, ос­та­новив­шись на по­роге, ус­та­ло вы­тира­ет кру­жев­ным пла­точ­ком пот, выс­ту­пив­ший на че­ле.

Как же хо­рошо, что она дав­но всё про­дума­ла. Её ещё со вре­мен по­яв­ле­ния Приз­ра­ка на мас­ка­раде тре­вожи­ли стран­ные чувс­тва, что всё мо­жет за­кон­чить­ся не так хо­рошо. К то­му же, ей это очень на­до­ело. Пос­то­ян­ный страх за свою бе­зопас­ность и бе­зопас­ность Мэг, тре­вога за их жиз­ни, уг­ро­за по­терять ра­боту. Да и но­вые ди­рек­то­ра не так ло­яль­но от­но­сились к Приз­ра­ку, как месье Ле­февр, и ма­дам Жи­ри с их пер­во­го по­яв­ле­ния ста­ла опа­сать­ся, как бы эти гос­по­да не ре­шили прив­лечь по­лицию. Но тут на­рисо­вал­ся ви­конт со сво­ей маль­чи­шес­кой лю­бовью к Крис­ти­не. И по­нес­лось.

Ма­дам грус­тно вздох­ну­ла. Она очень лю­била Па­риж, обо­жала Опе­ру По­пулер, ведь здесь она вы­рос­ла. Жаль бу­дет по­кидать этот го­род. По­это­му, сбе­жав из пы­ла­ющей Опе­ры и ус­по­ко­ив пе­репу­ган­ную Мэг, она ве­лела ей со­бирать­ся и ехать в Авинь­он — се­вер­но-вос­точную про­вин­цию Па­рижа. Там у них име­лись кое-ка­кие даль­ние родс­твен­ни­ки, а точ­нее — сес­тра по­кой­но­го му­жа Ан­ту­анет­ты. Там Ан­ту­анет­та и ду­мала пе­реж­дать нес­коль­ко дней, а по­том у­ехать за пре­делы Фран­ции.

Ес­ли ска­зать чес­тно — жен­щи­на бо­ялась. Она очень стра­шилась воз­можной мес­ти Приз­ра­ка, хо­тя и по­нима­ла, что пос­ту­пила не очень чес­тно с ним, а точ­нее го­воря — прос­то пре­дала. Но в тот мо­мент ей прос­то ста­ло жаль Крис­ти­ну, жаль ру­шить её на­ив­ную и чис­тую лю­бовь к ви­кон­ту и дет­ские меч­ты. А лю­бовь Эри­ка — жен­щи­на да­же сод­рогну­лась, вспом­нив, как Крис­ти­на сор­ва­ла с не­го мас­ку на сце­не — вов­се не бы­ла ни чис­той, ни на­ив­ной. Да и Эрик сам по се­бе от­нюдь не был ан­ге­лом. Вспыль­чи­вый, рез­кий, страс­тный — вот как мож­но бы­ло его опи­сать. И его лю­бовь бы­ла та­кой же — все­пог­ло­ща­ющей, бе­зум­ной, без­рассуд­ной. Нет, Крис­ти­на — эта юная и чис­тая де­вуш­ка — не вы­дер­жа­ла бы его люб­ви. Она бы прос­то сго­рела. Да­же ес­ли бы у не­го не бы­ла обе­зоб­ра­жена пра­вая часть ли­ца, да­же ес­ли б он был кра­сивым муж­чи­ной, вряд ли у них что-ли­бо по­лучи­лось. Слиш­ком раз­ные. Слиш­ком не­оди­нако­во вос­при­нима­ют жизнь. Слиш­ком… да прос­то слиш­ком! Они про­тиво­полож­ности с Крис­ти­ной. И счастья у них всё рав­но бы не бы­ло.

«Ты пы­та­ешь­ся убе­дить са­му се­бя, — что-то шеп­ну­ло в глу­бине ду­ши Ан­ту­анет­ты, и она зяб­ко по­ёжи­лась, пы­та­ясь убе­дить се­бя, что это от хо­лод­но­го вет­ра. — Ты не зна­ешь, как всё мог­ло бы быть, ведь ты са­ма при­ложи­ла ру­ку к то­му, что­бы раз­ру­шить счастье Эри­ка».

По­мотав го­ловой, ма­дам Жи­ри поп­ра­вила шляп­ку, а за­тем дви­нулась впе­ред по ули­це. Мэг, дол­жно быть, уже у­еха­ла, ведь она го­вори­ла до­чери не ждать её. Что ж, это к луч­ше­му. Не­чего её ма­лыш­ке встре­вать во все это. Ма­дам Жи­ри улыб­ну­лась, вспом­нив, как ут­ром спо­рила с до­черью, ко­торая впер­вые от­ка­зыва­лась ей под­чи­нять­ся.

— Я не мо­гу так, ма­мень­ка, — пла­кала Мэг, — вы же зна­ете! Я дол­жна по­видать­ся с Крис­ти­ной, дол­жна по­бывать у неё на свадь­бе! Я ведь её луч­шая под­ру­га. Как я мо­гу так с ней пос­ту­пить?

Тог­да при­шел че­рёд ма­дам Жи­ри при­менить все свои на­выки убеж­де­ния, и, в кон­це кон­цов, ма­лют­ка Мэг по­кор­но от­пра­вилась со­бирать че­мода­ны, ле­лея мыс­ли о том, что они с Крис­ти­ной ско­ро встре­тят­ся, что под­ру­га обя­затель­но приш­лёт приг­ла­шение на свадь­бу, и там они смо­гут как рань­ше всё об­су­дить и ми­ло по­бол­тать.

На са­мом де­ле Ан­ту­анет­та сом­не­валась, при­дет ли Мэг приг­ла­шение. Лич­но она бы на мес­те Крис­ти­ны пос­та­ралась за­быть как мож­но ско­рее весь тот ужас, свя­зан­ный с Опе­рой. Но ра­зубеж­дать дочь не ста­ла, до­воль­ная, что та те­перь со спо­кой­ной ду­шой у­едет в Авинь­он.

Хо­лод­ный ве­тер, пром­чавший­ся по ули­це, заг­ля­нул за во­рот её платья, и жен­щи­на, пе­редёр­нув пле­чами и за­кутав­шись в шаль, ус­ко­рила ход. Она ещё ус­пе­ет об­ду­мать всё это, ког­да на­конец-то не нуж­но бу­дет тре­вожить­ся о бу­дущем. Да, она так и сде­ла­ет. Зав­тра ут­ром бу­маги, ко­торые под­твержда­ют, что ма­дам Ан­ту­анет­та Жи­ри яв­ля­ет­ся хо­зяй­кой до­ма 136 на ули­це Скри­ба, ока­жут­ся в кон­то­ре, дом бу­дет выс­тавлен на про­дажу, а она и её дочь ис­чезнут из Па­рижа и боль­ше ни­ког­да здесь не по­явят­ся.

* * *

— Да как ты се­бе это пред­став­ля­ешь?! — гром­кий го­лос ста­рого гра­фа де Шаньи* гро­мом отоз­вался по все­му особ­ня­ку. Да­же слу­ги, про­ходив­шие в тот мо­мент ми­мо биб­ли­оте­ки, сра­зу убыс­тря­ли ход, опа­са­ясь воз­можно­го гне­ва хо­зя­ина. Тот был из­вестен сво­им вспыль­чи­вым и го­рячим нра­вом, в то вре­мя как его суп­ру­га Эли­забет, урож­денная де Ме­рожи де ла Мар­тинь­ер**, всег­да бы­ла спо­кой­ной и урав­но­вешен­ной жен­щи­ной, ко­торая ни ра­зу не по­выша­ла го­лос. Вот и сей­час она сте­пен­но вос­се­дала на мяг­кой со­фе, сло­жив ру­ки на ко­ленях и не­от­рывно гля­дя в ок­но. И толь­ко по то­му, как она те­реби­ла кру­жев­ной пла­точек сво­ими длин­ны­ми тон­ки­ми паль­ца­ми, мож­но бы­ло по­нять, что она то­же очень взвол­но­ван­на.

— Нет, ты из­де­ва­ешь­ся! — бу­шевал граф Фи­либер, нер­вно хо­дя по ком­на­те. — Же­нить­ся на ка­кой-то си­роте из ни­кому не из­вес­тной семьи? Да к то­му же на пе­вице! Её сей­час об­сужда­ет весь Па­риж, а ты за­хотел сде­лать её сво­ей же­ной? Ты чи­тал «Surte»?! Нет, ты чи­тал её? Ты зна­ешь, что там пи­шут? «Та­инс­твен­ный Приз­рак Опе­ры, — на этих сло­вах граф хмык­нул, — явив­ший­ся на три­умф Крис­ти­ны Дае, по­хитил юную ди­ву!» Это же ка­кой скан­дал бу­дет, ес­ли ты это сде­ла­ешь!

— Отец, про­шу вас, ус­по­кой­тесь… — на­чал, бы­ло, го­ворить Ра­уль, но сра­зу умолк, ког­да отец вплот­ную по­дошел к не­му и про­шипел:

— Ты ос­ме­лишь­ся рис­ко­вать ре­пута­ци­ей сво­ей семьи, маль­чиш­ка? Жаль, что Фи­лип­па* * *

нет, а то он бы впра­вил те­бе моз­ги!

— Отец… — сно­ва поп­ро­бовал на­чать Ра­уль. — Вы же зна­ете, отец, я дав­но зна­ком с этой де­вуш­кой и мо­гу уве­рить вас, что она пол­ностью под­хо­дит на роль ви­кон­тессы. Она мо­лода, кра­сива, об­ра­зован­на. И вы не мог­ли за­быть, что бы­ли зна­комы с её от­цом. Со скри­пачом Дае.

— Ах, да, — про­тянул Фи­либер, — этот ни­щий му­зыкант. Мне ни­ког­да не нра­вилось то, что ты об­ща­ешь­ся с та­кими людь­ми. Они го­раз­до ни­же те­бя по ста­тусу!

— До­рогой, — вдруг ти­хим ме­лодич­ным го­лосом про­гово­рила гра­финя де Шаньи. — Вы слиш­ком нер­вни­ча­ете, Фи­либер, это мо­жет пло­хо ска­зать­ся на ва­шем здо­ровье.

— К чер­ту моё здо­ровье! — за­орал граф. — Я бес­по­ко­юсь о на­шей ре­пута­ции.

Гра­финя под­ня­лась со сво­его мес­та и, по­дой­дя к гра­фу, ус­по­ка­ива­юще пог­ла­дила его по пле­чу. Тот ещё тя­жело ды­шал, но, ви­дя спо­кой­ствие же­ны, сдер­жал свой по­рыв не­мед­ленно выб­ро­сить Ра­уля за по­рог и ска­зать ему, что­бы он ни­ког­да и не ду­мал о та­ком.

— Всё об­ра­зу­ет­ся, до­рогой граф, — так же ти­хо про­гово­рила Эли­забет и пос­мотре­ла на Ра­уля. Тот, уже дав­но пы­та­ясь пой­мать взгляд ма­тери, что­бы про­читать там под­дер­жку, об­ра­довал­ся, но поч­ти сра­зу улыб­ка сош­ла с его ли­ца. Он по­нял, что мать вов­се не под­держи­ва­ет его. Да, дей­стви­тель­но, гла­за гра­фини лу­чились хо­лодом. Ра­уль вздох­нул и опус­тил го­лову.

Ко­го-ко­го, а его мать точ­но нель­зя бы­ло за­подоз­рить в том, что она из бед­ной или нез­натной семьи. Вы­сокая ве­лича­вая жен­щи­на с тя­желой коп­ной свет­ло-ру­сых во­лос, ко­торые всег­да уло­жены в бе­зуп­речную при­чес­ку, с тон­кой та­ли­ей и гор­дой пос­тупью. Она не тер­пе­ла шу­ма и бес­по­ряд­ков, по­это­му в её при­сутс­твии всег­да ца­рила спо­кой­ная и доб­ро­жела­тель­ная ат­мосфе­ра. Отец во­об­ще ред­ко ру­гал­ся при ней. Он без­мерно ува­жал и лю­бил же­ну и всег­да к ней прис­лу­шивал­ся. Это был пер­вый слу­чай, ко­торый Ра­уль смог при­пом­нить, что­бы отец так кри­чал, ког­да его ма­ма бы­ла ря­дом. Обыч­но он вы­пус­кал пар на за­зевав­шихся слу­гах.

Ра­уль вдруг по­думал — а бу­дет ли его Крис­ти­на вес­ти се­бя так же? Она не при­уче­на ко все­му это­му, пос­коль­ку вы­рос­ла в те­ат­ре. Да и бу­дут ли её слу­шать­ся слу­ги? Нет, ра­зуме­ет­ся, крош­ка Лот­ти бы­ла пре­лес­тной юной де­вуш­кой, ми­лой и не­вин­ной, но дей­стви­тель­но, под­хо­дит ли она на роль его же­ны, на роль ви­кон­тессы?.. Смо­жет ли она за­нять дос­той­ное мес­то в об­щес­тве, осо­бен­но пос­ле этой ис­то­рии с Приз­ра­ком Опе­ры? И впер­вые ого­нёк сом­не­ния про­мель­кнул в гла­зах ви­кон­та де Шаньи.

Да, дей­стви­тель­но, гра­финя де Шаньи об­ла­дала мно­гими вы­да­ющи­мися ка­чес­тва­ми, но од­ним из них — и, бе­зус­ловно, са­мым важ­ным — бы­ло то, что жен­щи­на бы­ла от­нюдь нег­лу­па. Она за­мети­ла, что сын уже на­чал сом­не­вать­ся в сво­ём вы­боре, но ес­ли они про­дол­жат да­вить на не­го, то вспыль­чи­вый Ра­уль — а он мог быть и та­ким — мо­жет сде­лать всё по-сво­ему. А это бы очень огор­чи­ло Эли­забет. Она го­рячо лю­била сво­их сы­новей и хо­тела счастья для них обо­их, од­на­ко для сво­его млад­ше­го сы­на она хо­тела дру­гой же­ны — же­ны, под­хо­дящей ему по ста­тусу и вос­пи­танию. Ни­чего осо­бен­но­го про­тив Крис­ти­ны она не име­ла — по сло­вам её близ­кой при­ятель­ни­цы, ко­торая по­сеща­ла Опе­ру По­пулер и ви­дела пос­та­нов­ку «Ган­ни­бала», де­воч­ка пе­ла весь­ма не­дур­но и са­ма бы­ла очень ми­ла. Ес­ли бы у де­вуш­ки бы­ло при­даное, и она са­ма бы­ла из хо­рошей семьи, Эли­забет бы­ла уве­рена, что брак бы сос­то­ял­ся. Но это бы­ло не так. И она не мог­ла поз­во­лить сво­ему сы­ну раз­ру­шить его жизнь.

Она по­дош­ла к Ра­улю и об­ня­ла его.

— Ми­лый, — она неж­но улыб­ну­лась сы­ну, — мы при­мем лю­бой твой вы­бор.

Гра­финя зна­ла, на ка­кие кноп­ки на­до да­вить. Ра­уль сей­час пой­мет, что ес­ли он сде­ла­ет это, то огор­чит и её, и от­ца. И от­ка­жет­ся от сво­ей бре­довой идеи. Ес­ли бы толь­ко Фи­либер не на­чал сно­ва!.. И дей­стви­тель­но, сто­ило Эли­забет про­из­нести эти сло­ва, как граф сно­ва вспы­лил:

— Да что вы го­вори­те, Лиз! Я не при­му это­го! Я не до­пущу, что­бы мой млад­ший сын, ко­торо­го ок­ру­тила ка­кая-то пе­вич­ка, за­губил свою ре­пута­цию и ре­пута­цию всей семьи! Влю­бил­ся он! Ха! В гро­бу я ви­дал та­кую лю­бовь! — вык­рикнул Фи­либер и вдруг схва­тил­ся за сер­дце.

— Отец!

— До­рогой!

К не­му бро­сились же­на и сын. Тя­жело опи­ра­ясь на спин­ку сту­ла, тот тя­жело ды­шал и мрач­но свер­лил взгля­дом Ра­уля, ко­торый вдруг ощу­тил се­бя ма­лень­ким де­сяти­лет­ним маль­чи­ком, ко­торо­го отец от­чи­тыва­ет за ка­кую-ни­будь ша­лость.

— До­рогой, при­сядь, — пред­ло­жила гра­финя. — Я по­зову слу­гу. Пусть пош­лют за док­то­ром.

— Не на­до, Лиз, — от­ка­зал­ся Фи­либер, — всё хо­рошо. Что бы ты ни го­ворил, Ра­уль, и че­го бы ты ни хо­тел, — про­дол­жал он, гля­дя сы­ну пря­мо в гла­за, — ты не же­нишь­ся на Крис­ти­не Дае. А ес­ли ты это сде­ла­ешь, я ли­шу те­бя нас­ледс­тва.

— Что?.. — пот­ря­сен­но про­шеп­тал Ра­уль. — Отец, что вы… что вы го­вори­те? — у юно­ши выр­вался поч­ти ис­те­ричес­кий смех, и он ог­ля­нул­ся на мать, слов­но же­лая ус­лы­шать её под­дер­жку. Од­на­ко гра­финя от­ве­тила сы­ну спо­кой­ным взгля­дом.

— Но я дей­стви­тель­но люб­лю её, — ти­хо про­гово­рил Ра­уль, хо­тя да­же ему в этой ог­лу­ша­ющей ти­шине по­каза­лось, что его го­лос зву­чал слиш­ком не­уве­рен­но.

— Сы­нок, — ти­хо, но очень от­четли­во ска­зала гра­финя, — пой­ми, лю­бовь в этой жиз­ни да­леко не глав­ное.

— А что же тог­да глав­ное? — уп­ря­мо спро­сил Ра­уль, и отец от­ве­тил ему:

— Честь. Долг.

Ра­уль сжал ку­лаки:

— А мне нап­ле­вать и на ваш долг, и на ва­шу честь! Я хо­чу на ней же­нить­ся, и я же­нюсь.

— Ты ведь воз­ра­жа­ешь уже из уп­рямс­тва, ми­лый. Не­уже­ли ты дей­стви­тель­но так хо­чешь же­нить­ся на этой де­вуш­ке? Ты нас­толь­ко её лю­бишь?

Ви­конт сглот­нул. В его го­лове всё уже пе­репу­талось, и он уже сам не был на сто про­цен­тов уве­рен, что так хо­чет же­нить­ся на Крис­ти­не.

— Вот-вот, — под­дакнул ста­рый граф, — пусть по­дума­ет хо­рошень­ко. И преж­де все­го о семье, а не о де­вуш­ках, ко­торых мож­но за­полу­чить и без коль­ца и брач­ной це­ремо­нии.

— Граф, — вдруг хо­лод­но отоз­ва­лась Эли­забет, и Ра­уль ещё не слы­шал от ма­тери та­кого веж­ли­вого и ли­шен­но­го эмо­ций го­лоса, об­ра­щен­но­го к его от­цу. Ка­залось, в ком­на­те по­холо­дало на нес­коль­ко гра­дусов. Граф бро­сил на Эли­забет ви­нова­тый взгляд, вид­но, осоз­нав, что ска­зал что-то не то.

— Лиз, прос­ти­те ме­ня, — на­чал он, од­на­ко его зыч­ный го­лос без уси­лий пе­ребил тон­кий и ле­дяной го­лос его же­ны.

— Твой отец прав, Ра­уль. И ес­ли ты пой­дешь нам на­пере­кор, — гра­финя свер­ли­ла гла­зами ли­цо сы­на, — мы ли­шим те­бя нас­ледс­тва.

— Да как вы мо­жете? Сго­вори­лись что ли? Ма­ма! Отец! — по оче­реди об­ра­тив­шись к ро­дите­лям и не по­лучив от­ве­та, Ра­уль вски­пел от злос­ти. Он бро­сил сер­ди­тый взгляд на них, а за­тем вы­летел из биб­ли­оте­ки, гром­ко хлоп­нув дверью.

Нес­коль­ко ми­нут ца­рила ти­шина, а ког­да пос­лы­шал­ся то­пот ко­пыт и шум отъ­ез­жа­юще­го эки­пажа, граф по­дошел к же­не, ко­торая сто­яла у ок­на, гля­дя вслед у­ез­жа­ющей ка­рете, и, по­ложив ей ру­ки на пле­чи, про­шеп­тал:

— Пра­виль­но ли мы пос­ту­па­ем, Лиз? — в его го­лосе бы­ло слыш­но не­уве­рен­ность и не­боль­шую рас­те­рян­ность. И толь­ко Эли­забет зна­ла, что граф на са­мом де­ле вов­се не та­кой уж и гроз­ный да сви­репый. Ни од­но­го ре­шения пос­ле их свадь­бы он не при­нял в оди­ноч­ку.

— Да, — глу­хо от­ве­тила она. — Он оду­ма­ет­ся.

— А ес­ли нет?

— Оду­ма­ет­ся. Вы ведь оду­мались, граф, — с эти­ми сло­вами она под­хва­тила пыш­ные юб­ки и ти­хонь­ко выш­ла из ком­на­ты. А граф, сжи­мая ку­лаки от ярос­ти и не­воз­можнос­ти что-ли­бо ис­пра­вить, всё так же сто­ял и гля­дел в ок­но. Ви­димо, она ни­ког­да не смо­жет его прос­тить.

* * *

Ра­уль сер­ди­то хлоп­нул дверью рос­кошно­го трё­хэтаж­но­го особ­ня­ка и вы­летел на крыль­цо. Ярость и злость пе­репол­ня­ли его. Как, как так мог­ло по­лучить­ся?! Это ведь его ро­дите­ли, они дол­жны бы­ли под­держать его. Тем бо­лее Крис­ти­на… Так ми­ла, так кра­сива, да и го­лос, как у ан­ге­ла, со­шед­ше­го с не­бес. Ра­уль скрип­нул зу­бами и раз­дра­жен­ным жес­том по­доз­вал гру­ма, ко­торый как раз вёл под уз­дцы од­ну из чет­верки его ло­шадей, ко­торые бы­ли впря­жены в ко­ляс­ку не ра­нее, чем се­год­ня ут­ром. Грум свис­тнул, по­доз­вал маль­чи­ка-слу­гу и пе­редал ему ло­шадь, а за­тем пос­пе­шил к хо­зя­ину.

— Месье, — пок­ло­нил­ся грум, — что по­жела…

— Мне нуж­на ка­рета! Не­мед­ленно! — пе­ребил его Ра­уль.

— Но, месье ви­конт, ло­шади ус­та­ли… — по­пытал­ся бы­ло воз­ра­зить грум, но умолк, пой­мав сви­репый взгляд ви­кон­та.

— Так зап­ря­гите све­жих! У вас что, моз­гов сов­сем нет?

Ста­рый грум, не став боль­ше воз­ра­жать, поп­лелся к ко­нюш­не, по пу­ти раз­ду­мывая, что же это слу­чилось у веч­но спо­кой­но­го и урав­но­вешен­но­го мо­лодо­го хо­зя­ина, что он стал так орать. Спус­тя де­сять ми­нут ка­рета уже сто­яла у во­рот особ­ня­ка.

— Ка­рета по­дана, месье, — со­об­щил Ра­улю маль­чиш­ка-слу­га, да и сли­нял сра­зу за угол до­ма, да­бы не по­пасть­ся под сер­ди­тый взгляд сво­его гос­по­дина. Ра­уль, до это­го бес­по­кой­но про­хажи­ва­ющий­ся по крыль­цу, бро­сил злоб­ный взгляд на особ­няк, про­бор­мо­тал се­бе под нос что-то край­не не­лес­тное, а за­тем сбе­жал вниз по кру­тым сту­пень­кам. Дрем­лю­щий на коз­лах ку­чер вздрог­нул, ус­лы­шав ок­рик ви­кон­та де Шаньи, и пос­пешно на­тянул вож­жи.

— Ку­да при­каже­те, месье?

— К па­бу «Le plaisir»* * *

, — бур­кнул Ра­уль. Сей­час у не­го не бы­ло ино­го же­лания, кро­ме то­го, что­бы на­пить­ся и за­быть обо всем.

Ку­чер ли­хо свис­тнул, стег­нул ло­шадей кну­том, и ка­рета тро­нулась. И толь­ко брыз­ги рас­та­яв­ше­го сне­га, сме­шан­но­го с грязью, раз­ле­телись во все сто­роны от ко­лёс.

— Еще! — зап­ле­та­ющим­ся язы­ком про­тянул Ра­уль и стук­нул ку­лаком по при­лав­ку. Он си­дел воз­ле са­мой стой­ки на вы­соком сту­ле и ог­ля­дывал паб так, как буд­то впер­вые его уви­дел. Сю­да они час­то за­хажи­вали с его стар­шим бра­том Фи­лип­пом, но пос­коль­ку тот го­да два на­зад стал ка­пита­ном на во­ен­но-мор­ском фло­те и уп­лыл ку­да-то, то Ра­уль здесь не был уже очень дав­но.

Ат­мосфе­ра в са­мом за­веде­нии не очень из­ме­нилась. Те же де­ревян­ные сто­лики, та же не­боль­шая сце­на пос­ре­дине па­ба, те же — ну или поч­ти те — де­вуш­ки в вы­зыва­ющих на­рядах, тан­цу­ющие и раз­вле­ка­ющие по­сети­телей. И тот же хо­зя­ин за­веде­ния, ко­торый сра­зу уз­нал мо­лодо­го ви­кон­та и пос­пе­шил к не­му. Пер­вую круж­ку ви­на они вы­пили за счет за­веде­ния — хо­зя­ин нас­то­ял, — а сле­ду­ющие три Ра­уль вы­пил уже один, пос­коль­ку хо­зя­ин ку­да-то по­девал­ся. Но ви­кон­ту бы­ло нап­ле­вать на всё, он прос­то си­дел и на­пивал­ся вдрызг.

— Мо­жет, вам хва­тит, месье? — поч­ти­тель­но ос­ве­домил­ся че­ловек, сто­ящий за стой­кой и об­слу­жива­ющий по­сети­телей. Ра­уль хму­ро пог­ля­дел на не­го.

— На­ливай, я ска­зал, — бур­кнул он.

— Как ска­жете,— пок­ло­нил­ся тот и быс­тро на­пол­нил круж­ку до кра­ев.

Вы­пив поч­ти по­лови­ну круж­ки зал­пом, Ра­уль ик­нул, а за­тем уро­нил го­лову на ру­ки.

— Ну по­чему, по­чему всё так по­луча­ет­ся? Так, так… пло­хо? А? — воп­ро­сил Ра­уль у де­вуш­ки, ко­торая, при­зыв­но поб­лески­вая об­на­жён­ны­ми пле­чами, по­ложи­ла ру­ку ему на пле­чо и вы­зыва­юще улыб­ну­лась.

— Что слу­чилось, кра­сав­чик? — тут же спро­сила дру­гая, об­вив его шею ру­кой. — По­делись с на­ми, мо­жет, мы и по­можем, — она ве­село под­мигну­ла под­ружке за спи­ной у Ра­уля. Ви­конт, сос­ре­дото­чив взгляд на рас­плы­ва­ющей­ся пе­ред его гла­зами де­вуш­ке, про­бор­мо­тал что-то и по­пытал­ся встать, но за­путал­ся и опус­тился об­ратно на стул.

— Ну, ку­да ты ухо­дишь? — де­вуш­ка-блон­динка про­вела ру­кой по пле­чу Ра­уля. — Мо­жет, мы те­бя раз­вле­чем?

Но Ра­уль, ощу­щав­ший се­бя в этот мо­мент так по­гано, что еле со­об­ра­жал, что вок­руг тво­рит­ся, по­мотал го­ловой.

— Не н-на­до. Я п-пой­ду.

Он кое-как зас­та­вил се­бя под­нять­ся и, сняв ру­ки де­виц со сво­ей шеи, поб­рёл к две­ри, по­качи­ва­ясь. Хо­лод­ный ве­чер­ний воз­дух нем­но­го ос­ве­жил его, и в го­лове чуть про­яс­ни­лось. Не­уже­ли уже ночь? Сколь­ко же он про­сидел здесь? На­до най­ти свою ка­рету. Ра­уль, си­лясь сде­лать так, что­бы пе­ред гла­зами боль­ше ни­чего не плы­ло, пос­та­рал­ся отыс­кать её взгля­дом, но не пре­ус­пел в этом, пос­коль­ку весь ок­ру­жа­ющий его мир сли­вал­ся для не­го в од­но.

— Месье! — вдруг ок­ликнул его зна­комый го­лос, и Ра­уль, уз­нав ку­чера, по­мор­щился от бо­ли в го­лове. Что же он так орет? — Месье, при­каже­те ехать до­мой?

— Да, — про­сипел он. — Сей­час по­едем. Но не до­мой.

— Ку­да же, месье?

— В мой за­город­ный дом. Правь ту­да, — Ра­уль ос­то­рож­но заб­рался в ка­рету, а ус­лужли­вый ку­чер зак­рыл за ним двер­цу. Че­рез мгно­вение эки­паж тро­нул­ся, но ни то­пот ко­пыт, ни гро­хот ко­лес по мос­то­вой Ра­уль так и не ус­лы­шал, пос­коль­ку уже креп­ко спал.

* * *

Ан­ту­анет­та заж­гла све­чу и пос­та­вила её на не­боль­шой сто­лик воз­ле кро­вати. Нын­че быс­тро тем­не­ло, и, хо­тя ещё бы­ло толь­ко шесть ча­сов ве­чера, во всём до­ме уже ца­рил по­лум­рак. Она при­села на кро­вать и с об­легчён­ным вздо­хом рас­пусти­ла во­лосы. Вы­тяги­вая не­навис­тные шпиль­ки из сво­их длин­ных каш­та­новых во­лос, она слу­чай­но смах­ну­ла бу­маги, ле­жащие на сто­ле воз­ле све­чи. Она пол­дня про­мучи­лась с тем, что­бы най­ти их, и, на­конец, отыс­ка­ла на чер­да­ке в ста­рой ко­роб­ке, пол­ной раз­ных ста­рых ве­щей. Она не пом­ни­ла, ког­да бра­ла их в ру­ки, ведь всем тем, что свя­зано с до­мом, всег­да за­нимал­ся её муж. С тех пор, как он умер, эти бу­маги ни­ког­да не дос­та­вались на­ружу. Ан­ту­анет­та вздох­ну­ла. Ей нра­вилась её ра­бота в Опе­ре, нра­вилось це­лые дни про­водить в ок­ру­жении гал­дя­щих и ве­селя­щих­ся де­вушек. Так она хоть не­надол­го за­быва­ла, ка­кая ти­шина ца­рит в их с Мэг до­ме. Да и те­перь, ког­да её ма­лыш­ка у­еха­ла, дом ка­зал­ся ещё бо­лее ти­хим и да­же от­че­го-то пе­чаль­ным. Здесь она про­жила боль­шую по­лови­ну сво­ей жиз­ни. Но она не бу­дет по не­му ску­чать.

Ма­дам Жи­ри вздох­ну­ла. Не­чего сей­час пре­давать­ся вос­по­мина­ни­ям. Зав­тра — в край­ней слу­чае, пос­ле­зав­тра — она уви­дит свою дочь, об­ни­мет её, и всё бу­дет хо­рошо. И за­кон­чится этот мно­голет­ний кош­мар.

Ан­ту­анет­та по­дош­ла к ок­ну и от­кло­нила тём­но-ко­рич­не­вые што­ры. На ули­це уже сов­сем стем­не­ло, но ещё мож­но бы­ло раз­гля­деть, как оди­нокие сне­жин­ки, мед­ленно кру­жась в воз­ду­хе, слов­но в ка­ком-то при­чуд­ли­вом валь­се, спус­ка­ют­ся с не­бес и па­да­ют на поч­ти рас­та­яв­ший за день снег. По­ёжив­шись, она поп­ра­вила во­рот сво­его ха­лата, ко­торый наб­ро­сила на длин­ную ноч­ную ру­баш­ку. Это бы­ла ту­рец­кая ткань и очень хо­рошо сог­ре­вала зи­мой, в та­кие хо­лод­ные ве­чера. Ра­зуме­ет­ся, та­кую вещь она не мог­ла се­бе поз­во­лить, хо­тя и ра­бота­ла це­лыми сут­ка­ми. Это был по­дарок. По­дарок от… Ма­дам Жи­ри за­куси­ла гу­бу. Эрик тог­да ещё толь­ко встал на но­ги, обус­тро­ил своё жи­лище и в наг­ра­ду за то, что она па­ру раз в не­делю при­ходи­ла к не­му и го­тови­ла еду, по­дарил ей этот ха­лат. Она пом­ни­ла, как об­ра­дова­лась по­дар­ку. Мно­го лет прош­ло с тех пор, но ха­лат, нес­мотря на час­тую стир­ку, всё ещё грел. Уку­тав­шись пог­лубже, жен­щи­на вздох­ну­ла. Тог­да она поч­ти лю­била Эри­ка, как род­но­го сы­на, за­боти­лась о нём. Что же про­изош­ло?.. По­чему они прек­ра­тили поч­ти всё своё об­ще­ние? Ма­дам Жи­ри не зна­ла. Прос­то так слу­чилось. Их жиз­ненные до­роги пос­те­пен­но рас­хо­дились и, в кон­це кон­цов, пе­рес­та­ли стал­ки­вать­ся во­об­ще. Не ска­зать, что это очень её огор­ча­ло. Но и не слиш­ком ра­дова­ло.

— Прош­лое — прош­ло­му, — ти­хо про­шеп­та­ла она и отош­ла от ок­на, нап­равля­ясь к пос­те­ли, как вдруг что-то её ос­та­нови­ло. Этим «что-то» был стук в дверь. Ан­ту­анет­та за­мер­ла. Кто это мог быть? Дру­зей или за­кадыч­ных под­руг у неё не име­лось, а Мэг вряд ли мог­ла вер­нуть­ся об­ратно. Кто же это? Мол­ни­енос­ная до­гад­ка обож­гла её. Эрик. Это он.

Страх ле­дяны­ми щу­паль­ца­ми ско­вал те­ло жен­щи­ны. Что де­лать, ку­да ид­ти? А ес­ли он при­шел мстить?.. Глу­пая, ка­кая же она глу­пая! На­до бы­ло у­ез­жать вмес­те с Мэг. И всё же, бес­по­ко­ясь за се­бя, она втай­не по­радо­валась, что дочь дав­но у­еха­ла и уже дол­жна быть в Авинь­оне. Ес­ли с ней что-ни­будь про­изой­дет, о её ма­лыш­ке по­забо­тят­ся.

Стук пов­то­рил­ся, на этот раз гром­че. Ан­ту­анет­та вздрог­ну­ла и ог­ля­делась, слов­но ди­кое, пой­ман­ное в клет­ку жи­вот­ное. Бе­жать? Пря­тать­ся? Он най­дёт. И до­гонит. Что ж, ос­та­ёт­ся толь­ко один ва­ри­ант. Быс­тро под­бе­жав к не­боль­шо­му шка­фу, сто­яще­му с дру­гой сто­роны кро­вати, она вы­тащи­ла от­ту­да дам­ский пис­то­лет. Ког­да-то, па­ру лет на­зад, в их рай­оне на­чались кра­жи со взло­мом, и Ан­ту­анет­та ку­пила этот пис­то­лет у ору­жей­ни­ка, опа­са­ясь за се­бя и дочь. Всё-та­ки, две без­за­щит­ные жен­щи­ны в до­ме. Тог­да он так и не при­годил­ся, но, ви­димо, смо­жет пос­лу­жить сей­час. Глу­боко вздох­нув, жен­щи­на рас­пра­вила пле­чи, пог­лубже за­суну­ла пис­то­лет в кар­ман ха­лата, взя­ла све­чу и, спус­тившись на пер­вый этаж, ре­шитель­но от­кры­ла дверь.

Ей поч­ти уда­лось не вздрог­нуть, уви­дев его вы­сокую пле­чис­тую фи­гуру на по­роге. Она под­ня­ла взгляд вы­ше и нат­кну­лась на вни­матель­ный при­щур се­ро-зе­леных глаз. Он был без мас­ки. Но это дав­но не пу­гало её. По­это­му Ан­ту­анет­та бесс­траш­но поп­ри­ветс­тво­вала его, хо­тя внут­ри вся дро­жала от ужа­са.

— Здравс­твуй, Эрик.

Он сме­рил её длин­ным взгля­дом, а по­том вдруг по­ник. Ещё ни­ког­да ма­дам Жи­ри не ви­дела его та­ким расс­тро­ен­ным и обес­си­лен­ным. От удив­ле­ния она сде­лала шаг на­зад, и Эрик, ви­димо, при­няв это за приг­ла­шение, во­шел в дом и тут же опус­тился на пол, при­валив­шись спи­ной к сте­не.

— Эрик? Всё в по­ряд­ке? Ты ра­нен? — как бы она его ни бо­ялась в этот мо­мент и как бы ни опа­салась, но не спро­сить она не мог­ла. Слиш­ком дол­го она о нём за­боти­лась.

Тот под­нял на неё ус­та­лые гла­за и вдруг рас­хо­хотал­ся.

— Ты — ты! — спра­шива­ешь, всё ли у ме­ня в по­ряд­ке? А ты как ду­ма­ешь, Ан­ту­анет­та?.. — горь­ко за­кон­чил он. Они дав­но об­ра­щались друг к дру­гу на «ты».

Ма­дам Жи­ри скло­нила го­лову, но от­ве­чать не ста­ла. Ого­нёк стра­ха о сво­ей бе­зопас­ности и жиз­ни всё ещё тлел глу­боко в ду­ше.

— Так или ина­че, за­чем ты здесь, Эрик?

Эрик вдруг вздох­нул и зак­рыл ли­цо ла­доня­ми.

— Что же я на­делал, — прос­то­нал он, — что я на­делал…

— Ты все­го лишь раз­ру­шил свою жизнь, Эрик, — поч­ти рав­но­душ­но отоз­ва­лась она. А по­том до­бави­ла. — И мою то­же.

Приз­рак сжал ку­лаки, а пос­ле не­ук­лю­же под­нялся с по­ла и по­дошел к Ан­ту­анет­те. Страх ещё силь­нее ох­ва­тил жен­щи­ну, и она сде­лала шаг на­зад, быс­тро ныр­нув ру­кой в кар­ман и дос­тав пис­то­лет. Эрик ус­та­вил­ся на не­го, а по­том горь­кая ус­мешка ещё силь­нее ис­ка­зила его чер­ты.

— Вот так, зна­чит, — поч­ти про­шеп­тал он. — Убе­ри это, Ан­ту­анет­та. Я не со­бира­юсь при­чинять те­бе вред. Или ты то­же хо­чешь сдать ме­ня по­лиции? Мо­жет, у те­бя в ком­на­те де­журит от­ряд жан­дармов, а? Так пусть вы­ходят, пусть поп­ро­бу­ют со мной спра­вить­ся! — пос­ледние сло­ва он поч­ти вык­рикнул. Ма­дам Жи­ри, всё так же нем­но­го нас­то­рожен­но гля­дя на не­го, ос­то­рож­но уб­ра­ла пис­то­лет в кар­ман.

— Не за­водись, Эрик. Ты дол­жен ме­ня по­нять.

— Ко­неч­но, — фыр­кнул он, — что ещё ожи­дать от убий­цы?

— Я… я вов­се не счи­таю те­бя убий­цей, Эрик, — ос­то­рож­но ска­зала ма­дам Жи­ри, и тот­час её взгляд встре­тил­ся с удив­ленным и не­довер­чи­вым взгля­дом Приз­ра­ка. — Это так, — про­дол­жи­ла она. — Прос­то я счи­таю, что ты дей­ство­вал слиш­ком… жес­тко.

Эрик от­вернул­ся и не­видя­щими гла­зами ус­та­вил­ся в ок­но. Там всё ещё тан­це­вали свой та­нец сне­жин­ки, ве­село кру­жась в хо­лод­ном воз­ду­хе. Ес­ли бы это бы­ло так. Ес­ли бы и Крис­ти­на так счи­тала. Он вздох­нул, а по­том по­вер­нулся к ма­дам Жи­ри.

— Я... я про­шу про­щения, Ан­ту­анет­та. Я сов­сем не хо­тел при­чинять вред те­бе или тво­ей до­чери.

— Что? — удив­ленно пе­рес­про­сила ма­дам Жи­ри. На её па­мяти Эрик из­ви­нял­ся впер­вые, да и та­кое по­веде­ние бы­ло сов­сем не­типич­но для не­го. Не­уже­ли пре­датель­ство Крис­ти­ны так по­рази­ло его?

— Я из­ви­ня­юсь, — хо­лод­но про­цедил Приз­рак, а по­том вдруг до­бавил: — Прос­ти ме­ня, Нет­ти.

Она опус­ти­ла го­лову, ми­рясь с же­лани­ем зап­ла­кать. Так он на­зывал её, ког­да, бу­дучи ещё под­рос­тка­ми, они ссо­рились, и он всег­да пер­вый при­бегал вы­мали­вать её про­щение.

— Я про­щаю те­бя, Эрик, — го­лос её дрог­нул, но она пос­та­ралась с ним спра­вить­ся. — За­чем ты здесь? — спро­сила она, он вздрог­нул и пос­мотрел на неё, уди­вив­шись та­кой рез­кой пе­реме­не те­мы.

— Я не знаю, — спус­тя па­ру ми­нут мол­ча­ния от­ве­тил Приз­рак. — Мне… мне не­куда бы­ло ид­ти.

Ма­дам Жи­ри по­дави­ла со­чувс­твен­ный вздох. Эрик не лю­бил ни жа­лос­ти, ни со­чувс­твия, а в этот мо­мент она ис­пы­тыва­ла оба эти чувс­тва.

— Ты ни­чего не ре­шил, что бу­дешь де­лать… со всем этим? — по­мед­лив, спро­сила она.

Тот по­качал го­ловой, нем­но­го рас­те­рян­но ог­ля­дыва­ясь вок­руг.

— Я ду­мал у­ехать, — на­конец вы­давил он под прис­таль­ным взгля­дом Ан­ту­анет­ты. — У­ехать по­даль­ше от­сю­да, за­быть все это.

— Хо­рошая мысль, — одоб­ри­ла его дей­ствия ма­дам Жи­ри. — Ку­да ты хо­чешь у­ехать?

— Ещё не ре­шил, — по­жал пле­чами Приз­рак. И вправ­ду — не всё ли рав­но ку­да? Глав­ное, что по­даль­ше от­сю­да, по­даль­ше от Крис­ти­ны. — А ты? — спро­сил он вдруг. — Ты ос­та­нешь­ся здесь? С до­черью?

— Нет, — по­кача­ла го­ловой Ан­ту­анет­та. — Мэг уже у­еха­ла, а я у­еду зав­тра, толь­ко ула­жу все де­ла с до­мом.

Приз­рак кив­нул, не спра­шивая ни­чего. Это её пра­во. Они все у­едут, раз­ле­тят­ся по ми­ру, слов­но поч­то­вые мар­ки. Мо­жет, хоть тог­да он су­ме­ет об­рести дол­гождан­ный по­кой?

Ан­ту­анет­та пе­рес­ту­пила с но­ги на но­гу. Она уже за­мер­зла и хо­тела пос­ко­рее лечь в пос­тель.

— Ты ос­та­нешь­ся пе­рено­чевать здесь, Эрик? — спро­сила она.

— Я не знаю. Мо­жет… мо­жет быть, — не­уве­рен­но от­ве­тил Эрик. Она бы­ла бы не про­тив, поз­во­лила бы ему ос­тать­ся на ночь?..

— Ос­та­вай­ся, — ве­лико­душ­но пред­ло­жила ма­дам Жи­ри. Всё рав­но дом она ско­ро про­даст. А сей­час по­чему бы не по­мочь ему? — И кста­ти, у ме­ня где-то ле­жат твои день­ги. Зав­тра я вер­ну их те­бе. И вот ещё, — ма­дам Жи­ри ис­чезла на ми­нуту в од­ной из ком­нат, ко­торые вы­ходи­ли дверью в при­хожую, а по­том вер­ну­лась, не­ся в ру­ке стран­ный блес­тя­щий пред­мет бе­лого цве­та. Его мас­ку. — Мэг при­нес­ла, — от­ве­тила она на не­довер­чи­вый и в то же вре­мя та­кой об­ра­дован­ный взгляд Эри­ка. — Наш­ла на прис­та­ни.

Эрик про­мол­чал, но гла­за вы­дава­ли, как он на са­мом де­ле ей бла­года­рен. Он на­дел мас­ку, и бы­ло вид­но, что сра­зу по­чувс­тво­вал се­бя уве­рен­нее.

— Пой­дём, — Ан­ту­анет­та под­хва­тила све­чу, до это­го сто­яв­шую на сто­лике, и по­вела Эри­ка на вто­рой этаж. Ос­та­новив­шись нап­ро­тив де­ревян­ных две­рей, она тол­кну­ла их и вош­ла в ком­на­ту. Эрик во­шел сле­дом, нем­но­го рас­те­рян­но ог­ля­дыва­ясь кру­гом. Ком­на­та бы­ла сред­не­го раз­ме­ра, пос­ре­ди неё сто­яла од­носпаль­ная кро­вать, воз­ле ко­торой раз­мести­лось не­боль­шое бю­ро. Это бы­ла гос­те­вая ком­на­та. В ней ещё дав­ным-дав­но ос­та­нав­ли­вались родс­твен­ни­ки её по­кой­но­го му­жа. Бельё и пос­тель­ные при­над­лежнос­ти так и ос­та­лись на кро­ватях. Ан­ту­анет­та не уби­рала их. Она до­гово­рилась, что про­даст дом це­ликом вмес­те с ме­белью, а пе­рево­зить в ка­рете бельё и мно­жес­тво дру­гих гро­моз­дких ве­щей бы­ло прос­то не­удоб­но.

— Вот, — она пос­та­вила све­чу на бю­ро. — Мо­жешь пос­пать здесь, Эрик.

Он толь­ко кив­нул го­ловой и не­уве­рен­но при­сел на кра­ешек кро­вати.

— Спо­кой­ной но­чи, — по­жела­ла ему ма­дам Жи­ри. — Све­чу те­бе ос­та­вить?

Эрик мот­нул го­ловой. Ан­ту­анет­та по­жала пле­чами и выш­ла из ком­на­ты, ос­ве­щая се­бе путь све­чой. И толь­ко по­том ус­лы­шала ти­хий, поч­ти нес­лы­шимый, ше­пот: «Спо­кой­ной но­чи». Она ус­мехну­лась про се­бя и про­дол­жи­ла путь. В сво­ей ком­на­те она сбро­сила ха­лат и ныр­ну­ла в хо­лод­ную кро­вать. Спать хо­телось не­имо­вер­но.

Эри­ку не спа­лось. Он ле­жал на кро­вати, всмат­ри­ва­ясь в неп­рогляд­ную тем­но­ту за ок­ном. Вре­мя от вре­мени ка­кая-то заб­лу­див­ша­яся сне­жин­ка при­липа­ла к ок­ну и слов­но пы­талась раз­гля­деть, что же тво­рит­ся в этой тем­ной ком­на­те, и по­чему этот че­ловек та­кой пе­чаль­ный и смут­ной? Где-то ми­нут че­рез со­рок ту­чи вро­де рас­сту­пились, явив взгля­ду яр­кую в хо­лод­ном ноч­ном воз­ду­хе лу­ну. Она за­лила ком­на­ту се­реб­ристым све­том, ос­ве­тила уг­лы, за­пол­ненные, ка­залось, жи­вой тем­но­той, и бро­сила один ма­лень­кий лу­чик на ли­цо Эри­ка, но, слов­но ис­пу­гав­шись уви­ден­но­го, опять скры­лась за об­ла­ками, при­шед­ши­ми с вос­то­ка.

А Эрик ду­мал. Он ра­довал­ся, что хо­тя бы од­на жи­вая ду­ша не от­ка­залась от не­го, что сво­ей по­мощью она да­ла ему вре­мя нем­но­го прий­ти в се­бя. Да ещё и мас­ка. С ней он смо­жет вый­ти в го­род и ку­пить се­бе би­лет в лю­бое мес­то это­го ми­ра. Он ис­чезнет, ис­па­рит­ся, рас­тво­рит­ся в но­чи, как нас­то­ящий приз­рак. И ис­то­рия кон­чится.

Спус­тя па­ру ми­нут лу­на сно­ва роб­ко заг­ля­нула в ок­но это­го стран­но­го че­лове­ка, чьё ли­цо бы­ло ис­пещре­но страш­ны­ми шра­мами, но тот уже спал.

Где-то на ули­це гул­ко ух­нул фи­лин. И всё за­тих­ло.

* — в ро­мане Гас­то­на Ле­ру ро­дите­ли Ра­уля бы­ли мер­твы, но так как без них это­го фан­фи­ка бы не бы­ло, то я ре­шила ввес­ти их в сю­жет.

** — про­ис­хожде­ние ма­тери Ра­уля взя­то из ро­мана Гас­то­на Ле­ру.

* * *

— стар­ше­го бра­та Ра­уля — Фи­лип­па — не бы­ло ни в мю­зик­ле, ни в филь­ме, но мне по­чему-то за­хоте­лось до­бавить его в мой фанф.

* * *

— Le plaisir — с фран. удо­воль­ствие

Она по­вери­ла в сказ­ку из об­ла­ков,

плы­вущих по не­бу.

Ей бы­ло прос­то и яс­но, что мир та­ков,

как он ей по­ведал.

За­чем не­нуж­ные клят­вы о том, что он

весь мир от­дать за неё го­тов?..

Бы­ло не­бо да­лёким и чис­тым,

бы­ли гу­бы неж­нее цве­тов…

Крис­ти­на глу­боко вздох­ну­ла. Она жда­ла Ра­уля весь ве­чер, но он так и не при­шел. Как ум­чался тог­да, на ка­рете, так и не по­явил­ся до сих пор. К то­му же, Крис­ти­ну весь день не по­кида­ло ка­кое-то гне­тущее чувс­тво то ли об­ре­чён­ности, то ли не­дос­ка­зан­ности. Она не мог­ла точ­но по­нять, что это бы­ло за чувс­тво, но оно да­вило на неё. Ка­залось, ей на пле­чи взва­лили ог­ромную но­шу, ко­торая с каж­дой ми­нутой, про­ведён­ной вда­ли от лю­бимо­го че­лове­ка, ста­нови­лась всё тя­желее и тя­желее.

Она пы­талась рас­сла­бить­ся, вы­пив ко­фе с мо­локом, ко­торый ей ус­лужли­во при­нес­ла гор­ничная. Во­об­ще-то, Крис­ти­на не лю­била ко­фе с мо­локом, да и в Опе­ре она при­вык­ла пить чай, но не бу­дет же она здесь при­веред­ни­чать. По­это­му де­вуш­ка по­кор­но вы­пила го­рячий на­питок и при­села на край оби­той тем­но-крас­ным бар­ха­том со­фы.

Ком­на­та, в ко­торой Крис­ти­на про­тор­ча­ла поч­ти весь день, бы­ла ог­ромной и очень кра­сивой. На сте­нах ви­сели вы­шитые зо­лоты­ми и се­реб­ря­ными ни­тями шел­ко­вые го­беле­ны, ря­дом с ни­ми кра­сова­лись ог­ромные пор­тре­ты в пол­ный рост. Ви­димо, это бы­ли пред­ки Ра­уля, так как, вни­матель­нее приг­ля­дев­шись, Крис­ти­на от­ме­тила, что у од­но­го поч­тенно­го джентль­ме­на был та­кой же нос, как у Ра­уля, а дру­гой имел по­хожий раз­рез глаз и во­лосы. В уг­лах сто­яли ог­ромные ва­зы, в ко­торых ра­дова­ли глаз за­сушен­ные цве­ты. И всё-та­ки, нес­мотря на ве­лико­лепие этой ком­на­ты, она чем-то не нра­вилась Крис­ти­не. У неё бы­ло впе­чат­ле­ние, что здесь дав­но ник­то не жил, а са­му ком­на­ту быс­тро про­вет­ри­ли и уб­ра­ли толь­ко к её при­ез­ду. Да и то не очень тща­тель­но. Ещё здесь бы­ло хо­лод­но. Но не от­то­го, что на дво­ре по­ка ещё ца­рил прох­ладный фев­раль. Здесь бы­ла та­кая ат­мосфе­ра — от­чужден­ная, неп­ри­вет­ли­вая. Крис­ти­не не хва­тало здесь теп­ла и у­юта. «Ни за что не по­селюсь здесь. Ког­да Ра­уль при­едет, я поп­ро­шу его выб­рать дру­гую ком­на­ту», — ре­шила Крис­ти­на и ус­по­ко­илась.

Под ве­чер в ком­на­те заж­гли ка­мин, и Крис­ти­на не раз при­сажи­валась на ма­лень­кое крес­ли­це и про­тяги­вала озяб­шие ла­дони к тре­пещу­щим огонь­кам яр­ко-ры­жего пла­мени. Вре­мя тя­нулось очень мед­ленно. Ка­залось, кто-то на­роч­но ос­та­нав­ли­ва­ет его бег, что­бы зас­та­вить де­вуш­ку ещё боль­ше тос­ко­вать и ску­чать в оди­ночес­тве. Вре­мена­ми ей хо­телось выс­ко­чить из это­го до­ма, так да­вив­ше­го на неё сво­ей ат­мосфе­рой, и по­дож­дать Ра­уля на крыль­це, но она бо­ялась — очень бо­ялась — сде­лать что-то не так, по­вес­ти се­бя не так, как от неё ожи­да­ют, по­это­му, скре­пя сер­дце, ос­та­валась си­деть на кра­еш­ке со­фы, ёр­зая и бес­по­кой­но те­ребя в ру­ках склад­ки но­вого платья.

Сра­зу пос­ле то­го, как у­ехал Ра­уль, ей сде­лали го­рячую ван­ну, на­кор­ми­ли и пе­ре­оде­ли в пот­ря­са­юще кра­сивое платье. Гряз­ное и мок­рое под­ве­неч­ное платье унес­ла гор­ничная, и Крис­ти­на ещё ми­нуту гля­дела ей вслед. С этим плать­ем бы­ли свя­заны как хо­рошие, так и не очень вос­по­мина­ния и, ес­ли быть чес­тной, Крис­ти­не вдруг за­хоте­лось боль­ше ни­ког­да его не ви­деть. Но­вое платье бы­ло го­лубо­го цве­та, та­кого, как лю­била Крис­ти­на, и очень вы­год­но под­черки­вало неж­ность и бе­лиз­ну её ко­жи. В ко­торый раз Крис­ти­на при­под­ня­лась со сво­его мес­та на со­фе и бро­силась к ста­рин­но­му зер­ка­лу в пол­ный рост, ви­сяще­му на сте­не. Так ли хо­рошо идет ей это платье? Она дол­жна выг­ля­деть бе­зуп­речно, ког­да вер­нется её лю­бимый же­них!

Но все сом­не­ния сра­зу уле­тучи­лись, ког­да в зер­ка­ле от­ра­зилась хруп­кая не­высо­кая де­вуш­ка с длин­ны­ми каш­та­новы­ми куд­ря­ми, рас­сы­пав­ши­мися по пле­чам, и блед­ной, как буд­то фар­фо­ровой ко­жей. Гла­за у кра­сави­цы в зер­ка­ле блес­те­ли. Да, она дей­стви­тель­но хо­роша в этом платье! Жаль, что её не ви­дит Мэг или хо­тя бы её под­ружки из ба­лета… Крис­ти­на за­дум­чи­во зап­ра­вила за ухо ло­кон, упав­ший ей на ще­ку, а за­тем нег­ромко рас­сме­ялась. Нас­то­ящее счастье за­си­яло в её гла­зах и улыб­ке. В этот миг ей за­хоте­лось петь и тан­це­вать, и она да­же ста­ла на­певать се­бе под нос ка­кую-то ме­лодию, ко­торая кру­тилась в го­лове, но поч­ти сра­зу прек­ра­тила. Она ведь не­вес­та ви­кон­та, поч­ти же­на, ей не поз­во­лено петь. И сра­зу от­те­нок грус­ти за­мер­цал в шо­колад­ных гла­зах, но спус­тя нес­коль­ко мгно­вений ис­чез. У неё бу­дет Ра­уль. Её ми­лый Ра­уль. А му­зыка… ну что ж, чем-то всег­да при­ходит­ся жер­тво­вать.

— Ско­ро при­дет Ра­уль, — ти­хонь­ко шеп­ну­ла она сво­ему от­ра­жению, и оно от­ве­тило взвол­но­ван­ным и ра­дос­тным взгля­дом. В этот мо­мент Крис­ти­на поч­ти за­была о том на­вяз­чи­вом ощу­щении, ко­торое це­лый день как буд­то хо­дило за ней по пя­там, а те­перь, ка­жет­ся, от­сту­пило и за­та­илось где-то не­пода­леку, слов­но хищ­ник, тер­пе­ливо под­жи­да­ющий свою до­бычу. Но Крис­ти­на не бы­ла склон­на к са­мо­ана­лизу и раз­думь­ям, она боль­ше ве­рила в то, что ощу­ща­ет сей­час, чем му­чилась ка­кими-то не­понят­ны­ми чувс­тва­ми, ко­торые при­ходи­ли к ней рань­ше. Пря­мо сей­час она лю­била Ра­уля, она бы­ла счас­тли­ва с ним, по­это­му ни­чего боль­ше её не вол­но­вало.

Вы­рос­шая сна­чала под за­бот­ли­вым кры­лом па­пы, а по­том под ру­ководс­твом стро­гой ма­дам Жи­ри, ко­торая хоть и не от­ли­чалась мяг­ким нра­вом и мог­ла час­то нак­ри­чать и рас­сердить­ся, но обе­рега­ла Крис­ти­ну от су­ровой ре­аль­нос­ти, Крис­ти­на так и ос­та­лась на­ив­ной меч­та­тель­ни­цей, ве­рящей в сказ­ки и ан­ге­лов. Это­му спо­собс­тво­вала са­ма ат­мосфе­ра в ве­личес­твен­ной, пол­ной ле­генд и ска­заний Опе­ре По­пулер, где, ка­залось, пря­мо в воз­ду­хе ца­рили от­рывки из ког­да-то пос­тавлен­ных пь­ес да ро­ман­ти­чес­ких мис­те­рий. А раз жизнь — это сказ­ка, зна­чит, и ко­нец дол­жен быть счас­тли­вым. Та­кого мне­ния при­дер­жи­валась крош­ка Лот­ти. Кто-то спро­сит — не­уже­ли мож­но быть та­ким на­ив­ным? Мож­но.

По­это­му, от­бро­сив все свои сом­не­ния, Крис­ти­на ра­дос­тно вер­те­лась пе­ред зер­ка­лом, раз­ду­мывая о том, пон­ра­вит­ся ли она Ра­улю в этом платье. Все мыс­ли де­вуш­ки бы­ли толь­ко о че­лове­ке, ко­торо­го она лю­била, и счас­тли­вая улыб­ка не схо­дила с её ли­ца. А иног­да её ще­ки вдруг раз­ру­мяни­вались, ды­хание уча­щалось, и она с за­мира­ни­ем сер­дца ду­мала о том, что ког­да они с Ра­улем, на­конец, смо­гут по­женить­ся, то уже ни­чего не смо­жет по­мешать их счастью.

Од­на­ко про­ходи­ли се­кун­ды, мед­ленно тек­ли ми­нуты, сме­ня­ясь в дол­гие ча­сы, дав­но уже нас­ту­пила пол­ночь, а Ра­уля всё не бы­ло. Крис­ти­на си­дела в по­лум­ра­ке, ко­леб­лю­ще­еся пла­мя оди­нокой све­чи ос­ве­щало её ми­лое ли­чико, вых­ва­тывая из тем­но­ты тон­кий про­филь, неж­ную але­бас­тро­вую ко­жу и яр­ко блес­тя­щие гла­за. В ком­на­те ца­рила ти­шина, а са­ма де­вуш­ка вре­мя от вре­мени зяб­ко ёжи­лась и об­хва­тыва­ла се­бя ру­ками. Ка­мин по­гас пол­ча­са на­зад, но в ком­на­ту так ник­то и не явил­ся: ни дво­рец­кий, ни слу­жан­ка, ни да­же гор­ничная. Ка­залось, о ней все за­были. А са­ма Крис­ти­на слиш­ком бо­ялась заб­лу­дить­ся в этом ог­ромном до­ме, что­бы вый­ти из ком­на­ты. Тем бо­лее, ка­жет­ся, уже все дав­но спят. Да и ей по­ра бы. Она так ус­та­ла за се­год­няшний день… Но она дол­жна дож­дать­ся Ра­уля! Дол­жна! По­это­му Крис­ти­на, бо­рясь с под­сту­па­ющей дре­мотой, про­дол­жа­ла си­деть на со­фе и те­реть ру­ки друг о друж­ку, что­бы хоть нем­но­го сог­реть­ся. Сто­ило ей толь­ко ус­лы­шать на ули­це гро­хот про­ез­жа­юще­го эки­пажа и то­пот ко­пыт, как она вска­кива­ла и мча­лась к ок­ну, пол­ная на­деж­ды, что это при­ехал её Ра­уль. Но каж­дый раз всад­ник или эки­паж про­ез­жа­ли ми­мо, и горь­кая вол­на ра­зоча­рова­ния нак­ры­вала Крис­ти­ну. Она бе­зум­но ску­чала по Ра­улю, кро­ме то­го, ей бы­ло прос­то не­чем за­нять­ся. При­вык­шая жить в веч­но шум­ной и за­пол­ненной раз­но­об­разны­ми людь­ми Опе­ре По­пулер, она не мог­ла те­перь свык­нуть­ся с ти­шиной, ко­торая слов­но оку­тала весь дом плот­ным ко­коном и не про­пус­ка­ла ни­каких зву­ков.

Ещё боль­ше её раз­дра­жали боль­шие нас­тенные ча­сы, мер­но от­ме­ряв­шие вре­мя. Тик-так, тик-так. Ей да­же на­чалось ка­зать­ся, что вся её жизнь сос­то­ит из этих «ти­ков» и «та­ков», по­это­му она мот­ну­ла го­ловой и пос­та­ралась скон­цен­три­ровать­ся на чем-ни­будь ещё, но, как на зло, ча­сы пос­то­ян­но при­ковы­вали её взгляд. Сколь­ко бы она ни смот­ре­ла на них в на­деж­де, что прош­ло уже мно­го ча­сов, как они не­из­менно по­казы­вали, что про­бежа­ло, как мак­си­мум, па­ру ми­нут.

Све­ча на­чала сла­бо пот­рески­вать. Она поч­ти до­горе­ла, и ка­пель­ки вос­ка мед­ленно ска­тыва­лись по под­свеч­ни­ку. У Крис­ти­ны уже сли­пались гла­за. В кон­це кон­цов, по­дума­лось ей, Ра­уль мог за­дер­жать­ся в Па­риже по де­лам. Ведь мог же, раз­ве нет?.. Да, на­вер­ное, так и есть, а она тут с ума схо­дит. Сму­щён­но улыб­нувшись, она по­кача­ла го­ловой. Ра­уль обя­затель­но при­едет зав­тра, она смо­жет опять его уви­деть и при­кос­нуть­ся к не­му, сно­ва ус­лы­шать его неж­ные сло­ва люб­ви… Крис­ти­на зар­де­лась и при­жала хо­лод­ные ру­ки к вне­зап­но за­пылав­шим ще­кам.

Вдруг све­ча в пос­ледний раз блес­ну­ла в по­лум­ра­ке и по­гас­ла. Ога­рок на­чал ча­дить, и при не­вер­ном све­те мо­лодой лу­ны, ко­торый про­бивал­ся сквозь бар­хатные што­ры, Крис­ти­на уви­дела, как дым то­нень­кой струй­кой рас­те­ка­ет­ся по ком­на­те, а по­том мед­ленно ис­че­за­ет, тая в воз­ду­хе. Что-то боль­но отоз­ва­лось в ду­ше пе­вицы, ка­кое-то вос­по­мина­ние, та­кое близ­кое и, ка­жет­ся, род­ное, од­на­ко по­чему-то за­бытое. Оно втор­глось в её па­мять. Что же это?.. В один миг кровь от­хлы­нула от ли­ца Крис­ти­ны. Как она мог­ла ко­лебать­ся? Это же вос­по­мина­ние о нём. Об её ан­ге­ле… Нет, о Приз­ра­ке! Это ведь так она впер­вые его уви­дела. В го­лове на­чали мель­кать стран­ные об­ра­зы: премь­ера, Ра­уль, по­лум­рак, ца­рив­ший в гри­мер­ной, и го­лос. Его го­лос. Та­кой ма­нящий, та­кой зо­вущий к се­бе, та­кой… нас­той­чи­вый. Ему хо­телось под­дать­ся, хо­телось пой­ти на край зем­ли за этим го­лосом. Она бы­ла бе­зум­но оча­рова­на этим го­лосом. И тем, кто пел ей. Его мас­ка, его сколь­зя­щие и од­новре­мен­но уве­рен­ные дви­жения, его объ­ятия. Он пон­ра­вил­ся ей. Крис­ти­на не от­ри­цала, что её тя­нуло к за­гадоч­но­му нез­на­ком­цу в мас­ке. Но сто­ило ей толь­ко уз­нать, кто он та­кой… Она приш­ла в ужас. Не­уже­ли её ан­гел, её та­инс­твен­ный нез­на­комец — это Приз­рак Опе­ры? Да нет, быть это­го не мо­жет!.. Но вско­ре она по­няла, что это так. И осоз­на­ла, что по­пала в его се­ти. Се­ти Приз­ра­ка Опе­ры.

Крис­ти­на сглот­ну­ла ком, зас­тряв­ший в гор­ле, и об­хва­тила се­бя ру­ками. Ей по­каза­лось, буд­то в ком­на­те по­холо­дало на нес­коль­ко гра­дусов. Бо­ялась ли она Приз­ра­ка? Ра­зуме­ет­ся, бо­ялась. Но страх ка­ким-то при­чуд­ли­вым об­ра­зом спле­тал­ся с не­из­вес­тностью, что не мог­ло не ма­нить Крис­ти­ну. И она чувс­тво­вала, что, не встреть на премь­ере Ра­уля, она бы пош­ла за Приз­ра­ком ту­да, ку­да он бы по­желал. И по­гиб­ла бы. На­вер­ное. Ведь как мож­но бы­ло бы жить там, в под­зе­мель­ях, с ним?.. Нет-нет-нет, это нуж­но за­быть. За­быть и боль­ше не воз­вра­щать­ся к му­читель­ным вос­по­мина­ни­ям. Всё это уже прош­ло. Она счас­тли­ва с Ра­улем, ско­ро они по­женят­ся и, быть мо­жет, да­же у­едут от­сю­да. Нав­сегда.

Вздох­нув, де­вуш­ка нем­но­го нас­то­рожен­но ог­ля­делась вок­руг, а по­том ре­шила что по­ра, на­вер­ное, поз­вать слу­жан­ку, что­бы та по­мог­ла ей при­гото­вить­ся ко сну. Она ведь са­ма не рас­стег­нёт кор­сет. Как толь­ко Крис­ти­на сде­лала шаг к две­ри — двер­ная руч­ка вдруг ста­ла по­вора­чивать­ся. Крик за­мер в гор­ле Крис­ти­ны, она с бе­шено бь­ющим­ся сер­дцем смот­ре­ла, как руч­ка мед­ленно по­вора­чива­ет­ся. Тут две­ри пол­ностью от­кры­лись, и ма­дему­азель Дае еле смог­ла сдер­жать об­легчён­ный вздох. На по­роге сто­яла гор­ничная. Её ли­цо ос­ве­щало не­яс­ное пла­мя под­свеч­ни­ка, ко­торый та дер­жа­ла в ру­ках. Ка­жет­ся, её зва­ли Шей­ла, ес­ли Крис­ти­на пра­виль­но за­пом­ни­ла.

— Прос­ти­те, ма­дему­азель, что так поз­дно, — гор­ничная пок­ло­нилась, а за­тем быс­тро вош­ла в ком­на­ту и пос­та­вила под­свеч­ник на стол. Те­перь ком­на­ту Крис­ти­ны ос­ве­щало яр­кое пла­мя пя­ти све­чей. Тем­но­та, ко­торая пе­ред этим ца­рила в ком­на­те, быс­тро раз­ле­телась и, ка­залось, за­та­илась по уг­лам. Не­уве­рен­но ог­ля­дев­шись, де­вуш­ка об­легчён­но вздох­ну­ла. В ком­на­те ни­кого не бы­ло, хо­тя, приз­нать­ся, ей на миг по­чуди­лось, как буд­то чей-то ше­пот про­бежал по ком­на­те, ле­гонь­ко за­дев её пле­чо.

— При­каже­те за­жечь ка­мин, ма­дему­азель? — го­лос слу­жан­ки выр­вал Крис­ти­ну из оце­пене­ния, в ко­торое она впа­ла, сто­ило ей толь­ко вспом­нить о Приз­ра­ке. — Ма­дему­азель?.. — пов­то­рила Шей­ла, те­ребя в ру­ках нак­рахма­лен­ный пе­ред­ник. Ей яв­но не тер­пе­лось пос­ко­рее уй­ти, да и взгля­ды, ко­торые она бро­сала на Крис­ти­ну, яв­но вы­дава­ли её пре­неб­ре­жение к этой пе­вич­ке из не­бога­той семьи, ко­торая как-то су­мела прив­лечь к се­бе вни­мание ви­кон­та. Од­на­ко прос­то­душ­ная Крис­ти­на не за­меча­ла это­го, она ещё раз нем­но­го рас­те­рян­но ог­ля­делась вок­руг, а по­том нес­ме­ло вы­мол­ви­ла:

— С-спа­сибо, не нуж­но, — её го­лос еле за­мет­но дрог­нул. — Я… я, на­вер­ное, ля­гу спать.

— Как при­каже­те, ма­дему­азель, — сно­ва хо­лод­но отоз­ва­лась гор­ничная. — По­мочь вам пе­ре­одеть­ся ко сну?

Крис­ти­на кив­ну­ла:

— Да, по­жалуй­ста.

Рас­шну­ровав кор­сет платья Крис­ти­ны, Шей­ла по­мог­ла ей об­ла­чить­ся в шел­ко­вую ноч­ную ру­баш­ку и пень­ю­ар. Пос­ле это­го, це­ремон­но пок­ло­нив­шись, она заб­ра­ла под­свеч­ник с до­горев­шей све­чой, заб­рав од­ну из пя­ти, ко­торые еще го­рели, с дру­гого под­свеч­ни­ка, а за­тем хо­лод­но по­жела­ла:

— Спо­кой­ной но­чи, ма­дему­азель, — и выс­коль­зну­ла за дверь, прит­во­рив её за со­бой.

— Спо­кой­ной но­чи, — нев­по­пад от­ве­тила Крис­ти­на. Она по­дош­ла к под­свеч­ни­ку и за­дула все све­чи, а по­том быс­тро юр­кну­ла в хо­лод­ную кро­вать. За этот день столь­ко все­го слу­чилось, она так ус­та­ла и вы­дох­лась, что, сто­ило ей толь­ко по­ложить го­лову на по­душ­ку, как она сра­зу же ус­ну­ла.

Ча­сы про­били два но­чи.

* * *

Ес­ли бы Крис­ти­ну спро­сили, что имен­но её раз­бу­дило, она и тог­да не смог­ла бы точ­но ска­зать, что это бы­ло: то ли гро­хот эки­пажа, ос­та­новив­ше­гося у во­рот, то ли то­пот ло­шади­ных ко­пыт, то ли зыч­ный крик ку­чера, а, мо­жет, это бы­ла ви­на ма­лень­ко­го сол­нечно­го лу­чика, ко­торый иг­ри­во про­бежал по её ли­цу.

По­тянув­шись, де­вуш­ка взгля­нула на ча­сы. Бы­ло пол­седь­мо­го ут­ра. За го­ды, про­житые в Опе­ре, она при­вык­ла под­ни­мать­ся пол­вось­мо­го и те­перь нем­но­го сон­но и удив­ленно ог­ля­дыва­лась вок­руг, как буд­то не по­нимая, где она ока­залась. Но в сле­ду­ющее мгно­вение вос­по­мина­ния нах­лы­нули на неё, и Крис­ти­на ра­дос­тно под­ско­чила в пос­те­ли. Ра­уль? Где же он? Не­уже­ли ещё не при­ехал?

За ок­ном сно­ва пос­лы­шалось ржа­ние. Де­вуш­ка ми­гом выб­ра­лась из кро­вати, наб­ро­сила на се­бя пень­ю­ар и под­ско­чила к ок­ну.

— Ра­уль! — про­шеп­та­ла она. И дей­стви­тель­но — это бы­ла ка­рета её же­ниха. — Он при­ехал. На­конец-то!

Взгляд Крис­ти­ны упал на свою ноч­ную ру­баш­ку. Она не мо­жет встре­тить Ра­уля в та­ком ви­де! Ей нуж­но умыть­ся и пос­ко­рее одеть­ся. В этот мо­мент в дверь пос­ту­чали.

— Да?.. — нес­ме­ло отоз­ва­лась ма­дему­азель Дае. В ком­на­ту вош­ла гор­ничная. На этот раз это бы­ла сов­сем юная мо­лодень­кая де­вуш­ка, ко­торая низ­ко пок­ло­нилась Крис­ти­не и пос­мотре­ла на неё с не­мым вос­хи­щени­ем.

— Ма­дему­азель, — ти­хо про­гово­рила она, — вы уже прос­ну­лись?.. Же­ла­ете умыть­ся и по­зав­тра­кать?

— Да, ра­зуме­ет­ся, — сог­ла­силась Крис­ти­на. — Но… сна­чала по­моги­те мне одеть­ся, по­жалуй­ста.

Крис­ти­на всё ещё нем­но­го сму­щалась, что при­ходит­ся при­казы­вать слу­гам.

— Как по­жела­ете, ма­дему­азель, — с лёг­ким пок­ло­ном от­ве­тила слу­жан­ка. Она лов­ко по­мог­ла Крис­ти­не на­деть го­лубое платье, ко­торое та на­дева­ла вче­ра, а за­тем рас­че­сала ей во­лосы и сде­лала кра­сивую вы­сокую при­чес­ку. Быс­тро умыв­шись при по­мощи кув­ши­на с ле­дяной во­дой и та­зика, Крис­ти­на не­лов­ко об­ра­тилась к де­вуш­ке:

— Вы не мог­ли бы ска­зать мне, — она за­мялась, — где… где ви­конт де Шаньи?

— Ви­конт от­ды­ха­ет, ма­дему­азель, — с лёг­ким пок­ло­ном от­ве­тила слу­жан­ка.

— Что? — не­до­умен­но пе­рес­про­сила Крис­ти­на. — То есть... он спит?

— Да, ма­дему­азель.

Так глу­по Крис­ти­на се­бя ещё не ощу­щала. Как он мо­жет спать? Он при­ехал и да­же не заг­ля­нул к ней?.. Мо­жет, что-то слу­чилось? Но что мог­ло та­кого серь­ёз­но­го про­изой­ти, что­бы он да­же не по­желал ей доб­ро­го ут­ра? Крис­ти­ну вновь ох­ва­тило не­доб­рое пред­чувс­твие. Он ведь ехал к ро­дите­лям, что­бы со­об­щить об их свадь­бе. Не­уже­ли что-то пош­ло не так? Но да­же ес­ли и так, он все рав­но дол­жен был зай­ти к ней! Она так ску­чала по не­му. Мес­та се­бе не на­ходи­ла, а он!.. Оби­да вспых­ну­ла в сер­дце Крис­ти­ны. Она так хо­тела его уви­деть. Не­уже­ли он сов­сем не ску­чал по ней?

«Нет! — го­вори­ло Крис­ти­не сер­дце. — Он, дол­жно быть, очень ус­тал, ведь лю­бой ус­та­нет столь­ко ез­дить, а как толь­ко от­дохнет, то сра­зу при­дет к те­бе».

«Но, — воз­ра­жал ра­зум, — ес­ли он так те­бя лю­бит, то по­чему да­же не за­шёл по­желать те­бе доб­ро­го ут­ра?».

В не­рав­ной схват­ке по­беди­ло сер­дце, и Крис­ти­на, тща­тель­но от­го­няя на­вяз­чи­вые и му­читель­ные мыс­ли, поп­ро­сила при­нес­ти зав­трак ей в ком­на­ту. Раз уж Ра­уль спит, то к че­му ей спус­кать­ся вниз?.. А, мо­жет, ей пой­ти и про­ведать его? Мо­жет, он ещё не ус­пел ус­нуть, и им удас­тся по­гово­рить?

Крис­ти­на бе­гом бро­силась к две­ри, а за­тем, слов­но вспом­нив что-то, так же быс­тро по­дош­ла к зер­ка­лу, поп­ра­вила склад­ки платья, улыб­ну­лась сво­ему от­ра­жению и ре­шитель­но от­кры­ла две­ри ком­на­ты. Вче­ра она не ус­пе­ла дос­та­точ­но хо­рошо ос­мотреть особ­няк, и те­перь, про­ходя по кра­сивым ко­ридо­рам, вос­хи­щён­но рас­смат­ри­вала всё, что толь­ко по­пада­ло в её по­ле зре­ния. И они с Ра­улем бу­дут жить в этом до­ме!.. Ра­зуме­ет­ся, они бу­дут счас­тли­вы. Раз­ве мо­жет быть ина­че? Пер­вое впе­чат­ле­ние хо­лод­ности и неп­ри­яз­ни от до­ма ис­чезло, и те­перь де­вуш­ка ис­крен­не нас­лажда­лась всем тем, что ви­дела.

Вдруг Крис­ти­ну прон­зи­ла од­на мысль, и де­вуш­ка ос­та­нови­лась как вко­пан­ная пос­ре­ди ко­ридо­ра. Где здесь ком­на­та Ра­уля? Ог­ля­дыва­ясь вок­руг, де­вуш­ка ус­пе­ла за­метить, как в глу­бине ко­ридо­ра мель­кнул кра­ешек бе­лого пе­ред­ни­ка.

— Пос­той­те! — Крис­ти­на по­доб­ра­ла юб­ки платья и по­бежа­ла впе­рёд. Её взгля­ду пред­ста­ла Шей­ла.

— Доб­рое ут­ро, ма­дему­азель, — чо­пор­но скло­нилась пе­ред Крис­ти­ной слу­жан­ка. — Че­го же­ла­ете? — и сно­ва этот хо­лод­ный, нем­но­го през­ри­тель­ный взгляд. На этот раз Крис­ти­на за­мети­ла его и сму­тилась.

— Прос­ти­те, вы не от­ве­дете ме­ня к Р… — Крис­ти­на вов­ре­мя при­куси­ла язык. — К ви­кон­ту де Шаньи?

— Месье спит, — важ­но от­ве­тила Шей­ла и по­вер­ну­лась, что­бы ид­ти, но Крис­ти­на ре­шитель­но схва­тила её за ру­ку. Она в лю­бом слу­чае дол­жна сей­час по­видать­ся с Ра­улем. И ей всё рав­но, как это бу­дет выг­ля­деть в гла­зах слуг или ко­го-ли­бо дру­гого.

— От­ве­дите ме­ня к ви­кон­ту де Шаньи, — Крис­ти­на са­ма бы­ла удив­ле­на, от­ку­да в её го­лосе эти ме­тал­ли­чес­кие нот­ки. Од­на­ко это по­дей­ство­вало, и спус­тя ми­нуту де­вуш­ка уже шла за Шей­лой, всем сер­дцем ра­ду­ясь сво­ей ма­лень­кой по­беде.

* * *

Ра­уль прос­то­нал что-то нев­ра­зуми­тель­ное, а за­тем пе­река­тил­ся на спи­ну. Ужас­но бо­лела го­лова, ка­залось, что в его моз­гу на­батом бь­ют сот­ни ко­локо­лов, при­чем со­рев­ну­ясь, что из них уда­рит гром­че. К зво­ну до­бав­лялся ка­кой-то стук, ко­торый раз­да­вал­ся с та­кой же ре­гуляр­ностью. Ви­конт ос­то­рож­но по­мотал го­ловой, пы­та­ясь уб­рать не­навис­тный звон из го­ловы, и за­шипел от бо­ли. Звон, ка­залось, ис­чез, а стук ос­тался. Ра­уль с ог­ромным тру­дом при­под­нял ру­ку, ко­торая слов­но на­лилась свин­цом, и мед­ленно про­тёр опух­шие гла­за. За­тем так же мед­ленно по­пытал­ся их от­крыть и еле сдер­жал стон. В гла­зах ря­било, пе­ред ни­ми слов­но воз­ни­кали из не­от­ку­да и тут же ис­че­зали раз­ноцвет­ные кру­ги, от мель­те­шения ко­торых у не­го зак­ру­жилась го­лова. Ра­уль по­чувс­тво­вал, как тош­но­та под­сту­пила к гор­лу. Не на­до бы­ло вче­ра столь­ко пить. Ох, не на­до бы­ло… Вспом­нить бы при­чину, из-за ко­торой он вче­ра вы­пил столь­ко ви­на. Стук, ка­залось, стал ещё гром­че.

— Да что та­кое?! — про­шипел он и сра­зу схва­тил­ся за го­лову. Да­же собс­твен­ный ти­хий го­лос по­казал­ся ему ог­лу­ша­ющим гро­мом.

— Месье ви­конт, — он ус­лы­шал приг­лу­шен­ный жен­ский го­лос, ко­торый слов­но до­носил­ся сквозь пе­лену. — Месье ви­конт, к вам по­сети­тель­ни­ца.

Ра­уль ос­то­рож­но при­под­нялся на кро­вати. Черт бы поб­рал этих слуг! Ска­зал же, что­бы его не бес­по­ко­или! Да и что за по­сети­тели в та­кую рань наг­ря­нули к не­му? Ра­уль уже кое-как соб­рался с мыс­ля­ми, что­бы на­орать на не­ради­вую слу­жан­ку, од­на­ко дру­гой го­лос зас­та­вил его пря­мо-та­ки выс­ко­чить из кро­вати. Это бы­ла Крис­ти­на. В па­мяти за­мель­ка­ли нем­но­го сма­зан­ные об­ра­зы. Ах, да! Он же при­вёз её сю­да вче­ра и ос­та­вил здесь. И что же ему де­лать те­перь? Как ска­зать ей?..

Ви­конт ос­то­рож­но под­нялся с кро­вати, ста­ра­ясь дер­жать­ся пря­мо, од­на­ко по­шат­нулся и чуть не упал, ус­пев в пос­ледний мо­мент опе­реть­ся ру­кой о сте­ну.

— Вхо­дите, — про­сипел он. Дверь от­во­рилась с про­тив­ным скри­пом, впро­чем, толь­ко для Ра­уля он был про­тив­ным и ог­лу­ша­ющим. Ви­конт пос­та­рал­ся про­тереть гла­за, но был поч­ти сбит с ног, ког­да что-то мяг­кое и тёп­лое — ру­ки, как он поз­днее по­нял, — об­хва­тило его за шею.

— Ра­уль! — вос­клик­ну­ла Крис­ти­на, чем выз­ва­ла ещё один прис­туп го­лов­ной бо­ли ви­кон­та. — Ми­лый мой Ра­уль, как же я по те­бе ску­чала!

— Да-да, Крис­ти­на, я то­же рад те­бя ви­деть, — нем­но­го нес­вязно про­гово­рил ви­конт, пы­та­ясь од­новре­мен­но удер­жать­ся на но­гах и от­це­пить ру­ки Крис­ти­ны, ко­торые об­ви­лись вок­руг его шеи. Крис­ти­на нем­но­го удив­лённо от­сту­пила на шаг от сво­его же­ниха и ог­ля­дела его. Её гла­за, на­конец, за­мети­ли по­мятую ру­баш­ку юно­ши, рас­стег­ну­тую на па­ру вер­хних пу­говиц, взлох­ма­чен­ные во­лосы и опух­шее ли­цо.

— Ра­уль, ты не за­болел? — вос­клик­ну­ла де­вуш­ка. — О, ми­лый мой, ты столь­ко ез­дил ту­да и об­ратно, ты, на­вер­ное, очень ус­тал.

Ви­конт ни­чего не от­ве­тил. Он толь­ко что при­метил гра­фин с хо­лод­ной во­дой на трю­мо воз­ле кро­вати и по­пытал­ся доб­рать­ся до не­го. По­шаты­ва­ясь, он еле до­полз до вож­де­лен­но­го гра­фина и, схва­тив его, вы­пил сра­зу по­лови­ну. В гла­зах, вро­де, про­яс­ни­лось, да и в го­лове то­же. Он ог­ля­нул­ся на Крис­ти­ну, ко­торая сто­яла, не сво­дя с не­го изум­лённых глаз.

— Ты… ты вы­пил, Ра­уль? — нес­ме­ло спро­сила она. В те­ат­ре ей не раз и не два при­ходи­лось ви­деть пь­яных ра­бочих и да­же иног­да ба­лерин. Но Ра­уля в та­ком сос­то­янии она ни­ког­да не ви­дела. Что же мог­ло та­кого слу­чить­ся, что её же­них на­пил­ся?

Ра­уль скри­вил­ся, но по­том взял се­бя в ру­ки и бо­лее-ме­нее чёт­ко от­ве­тил:

— Да, крош­ка Лот­ти, я пь­ян! — с эти­ми сло­вами он по­пытал­ся рас­сме­ять­ся, но боль в вис­ках зас­та­вила его за­мол­чать.

— Но по­чему, Ра­уль? О, ми­лый, не­уже­ли про­изош­ло что-то серь­ез­ное? — в ужа­се вос­клик­ну­ла Крис­ти­на.

Ви­конт бро­сил на неё не­уве­рен­ный взгляд. Да, всё-та­ки пло­хо, что так по­лучи­лось. Та­кая кра­сави­ца. Ну, ни­чего, мож­но пос­та­рать­ся ус­тро­ить всё по-дру­гому. Не по­терять и Крис­ти­ну, и ува­жение и лю­бовь ро­дите­лей.

— Да, ми­лая моя Крис­ти­на, — Ра­уль пос­та­рал­ся при­дать се­бе тра­гич­ный вид, но по­лучи­лось не очень, — слу­чилось.

Крис­ти­на не от­ве­чала ни­чего, толь­ко смот­ре­ла на не­го с ожи­дани­ем в тем­но-ка­рих гла­зах. Ра­улю да­же за­хоте­лось, что­бы она на­чала что-то го­ворить, что-то на­ив­ное и, не­сом­ненно, ми­лое, ведь его Крис­ти­на, по су­ти, бы­ла ещё ре­бен­ком и мно­гих ве­щей прос­то не по­нима­ла.

— Мы… мы не смо­жем по­женить­ся, крош­ка Лот­ти, — на­конец вы­давил из се­бя Ра­уль.

— Что?.. — не по­няла Крис­ти­на. Не­уже­ли что-то та­кое про­изош­ло, что зас­та­вило её лю­бимо­го от­ло­жить их свадь­бу? Но они ведь лю­бят друг дру­га, они по­дож­дут. Крис­ти­на нес­ме­ло улыб­ну­лась, по­дош­ла к Ра­улю и кос­ну­лась его лок­тя. — Ми­лый, не пе­режи­вай, ес­ли при­дет­ся от­ло­жить свадь­бу, — неж­но про­гово­рила она. — Мы ведь мо­жем по­дож­дать, не так ли?

Но Ра­уль уб­рал свою ру­ку, а по­том ото­шел к ок­ну. Крис­ти­на наб­лю­дала за ним, ни­чего не по­нимая.

— Ты не по­нима­ешь, — хо­лод­но от­ве­тил Ра­уль. — Мы не смо­жем по­женить­ся во­об­ще.

— То есть как? — уби­то про­гово­рила де­вуш­ка. Она сов­сем за­пута­лась в про­ис­хо­дящем. Её ра­зум выд­ви­нул толь­ко од­ну при­чину, по ко­торой их свадь­ба не­воз­можна.

— О, Ра­уль, ты ме­ня боль­ше не лю­бишь? — слё­зы выс­ту­пили у неё на гла­зах, Крис­ти­на под­бе­жала к ви­кон­ту, ста­ра­ясь при­кос­нуть­ся к не­му и заг­ля­нуть ему в гла­за. Как же это? Это­го прос­то не мо­жет быть! Это же Ра­уль, её ми­лый и неж­ный Ра­уль, ко­торо­го она лю­била боль­ше все­го на све­те и ко­торо­му мог­ла пол­ностью до­верить­ся.

— О, ра­зуме­ет­ся, люб­лю, ми­лая моя! — вос­клик­нул ви­конт, сжи­мая то­нень­кие ру­ки Крис­ти­ны в сво­их ла­донях. — Люб­лю боль­ше жиз­ни!

— Но тог­да по­чему? По­чему мы не мо­жем по­женить­ся?

Ра­уль опус­тил го­лову и ти­хо про­гово­рил:

— Мои ро­дите­ли, Крис­ти­на. Они… они не хо­тят, что­бы я же­нил­ся на… — ви­конт за­мол­чал, но Крис­ти­на, са­ма то­го не осоз­на­вая, до­гово­рила за ним фра­зу.

— … на бед­ной пе­вице с сом­ни­тель­ной ре­пута­ци­ей, — её го­лос зад­ро­жал, и она умол­кла. Ра­уль вски­нул ви­нова­тые гла­за на де­вуш­ку. Да, она бы­ла очень ми­лая, и неж­ная, и кра­сивая, и он, чес­тное сло­во, лю­бил её, но страх то­го, что ро­дите­ли от­ка­жут­ся от не­го, и у не­го не ос­та­нет­ся ни­чего, ока­зал­ся силь­нее.

Крис­ти­на от­верну­лась от Ра­уля и зап­ла­кала, не скры­вая слез. По её бе­лос­нежным ще­кам по­тек­ли то­нень­кие струй­ки со­лёной жид­кости, и Ра­уль не сдер­жался. Он ни­ког­да не мог вы­носить вид жен­ских слёз.

— Ми­лая моя Крис­ти­на! — вос­клик­нул он. — Но мы всё рав­но мо­жем быть вмес­те! — он схва­тил Крис­ти­ну за ру­ки и на­чал вы­тирать её слё­зы сво­им шел­ко­вым плат­ком.

— Но как, Ра­уль? — всхлип­ну­ла Крис­ти­на и взгля­нула на не­го со сла­бой на­деж­дой. Её гла­за от про­литых слез, ка­залось, ста­ли ещё ог­ромнее, гу­бы под­ра­гива­ли, а один ло­кон вы­бил­ся из изящ­ной при­чёс­ки и те­перь жи­вопис­но спа­дал ей на ще­ку. В этот миг она бы­ла прек­расна как ни­ког­да. Сер­дце Ра­уля за­щеми­ло. Как он мо­жет по­терять та­кую кра­соту? Она дол­жна при­над­ле­жать толь­ко ему! И он сде­ла­ет так, что Крис­ти­на бу­дет толь­ко его.

— Мы бу­дем вмес­те, до­рогая! — тор­жес­твен­но вос­клик­нул он.

— О, Ра­уль! Не­уже­ли ты ос­ме­лишь­ся пой­ти про­тив во­ли тво­их ро­дите­лей? — вос­клик­ну­ла де­вуш­ка. Не­уже­ли её храб­рый же­них спо­собен от­ри­нуть всё ра­ди неё? Она ра­дос­тно улыб­ну­лась и спря­тала го­лову у не­го на пле­че, од­на­ко, ког­да Ра­уль про­из­нёс сле­ду­ющие сло­ва, кровь от­хлы­нула от щёк Крис­ти­ны.

— Нет, крош­ка Лот­ти, — про­из­нёс он. — Но ты мо­жешь ос­тать­ся здесь. Мы бу­дем жить вмес­те, ез­дить на при­ёмы, ра­довать­ся жиз­ни и на­шей люб­ви!

— То есть как? — ти­хо про­шеп­та­ла де­вуш­ка. — Ты не же­нишь­ся на мне?

Ра­уль от­вернул­ся.

— Из­ви­ни, ми­лая моя, но я не мо­гу рис­ко­вать лю­бовью и ува­жени­ем мо­их ро­дите­лей.

— А как же моя лю­бовь, Ра­уль? Ты мо­жешь рис­ко­вать ею? — пот­ря­сен­но про­из­несла Крис­ти­на. Её ра­зум от­ка­зывал­ся по­нимать и при­нимать это. Ра­уль фак­ти­чес­ки пред­ло­жил ей стать его со­дер­жанкой!

— Крис­ти­на, — на­чал уве­щевать её ви­конт, ви­димо, по­няв, что Крис­ти­на вряд ли так лег­ко сог­ла­сит­ся, как он ду­мал. — Крис­ти­на, раз­ве это так важ­но? Ты ведь са­ма ска­зала, что мы лю­бим друг дру­га…

Но Крис­ти­на боль­ше не мог­ла слу­шать эти ужас­ные сло­ва, сры­ва­ющи­еся с губ её лю­бимо­го.

— Как ты мо­жешь так го­ворить? Это важ­но! Это очень важ­но! Да ты пред­ло­жил мне стать сво­ей лю­бов­ни­цей! — вы­пали­ла Крис­ти­на и са­ма ис­пу­галась, что про­из­несла это сло­во. Она не раз слы­шала сплет­ни ба­лерин о раз­ных ве­щах, но это сло­во воз­му­щало её боль­ше все­го. Лю­бов­ни­ца. Не же­на и не под­ру­га. Жен­щи­на, ко­торая де­лит пос­тель с муж­чи­ной, с ко­торым не сос­то­ит в за­кон­ном бра­ке.

Ра­уль скри­вил­ся.

— Не на­до так го­ворить, Крис­ти­на! Это не так, как ка­жет­ся…

— А как? — Крис­ти­на не пом­ни­ла, ког­да ещё ощу­щала се­бя та­кой рас­те­рян­ной и в то же вре­мя злой. Она бы да­же уди­вилась, ес­ли бы уви­дела се­бя со сто­роны, нас­коль­ко кра­сивой она ка­залась в по­рыве сво­ей ярос­ти. Ра­уль, пос­мотрев на неё, вдруг ощу­тил, как он её же­ла­ет. Вот имен­но в этот мо­мент она бы­ла пот­ря­са­ющей. А Крис­ти­на, не за­мечая его воз­буждён­но за­пылав­ших глаз, в сер­дцах ска­зала то, о чем ни­ког­да да­же и не за­дума­лась бы: — Да луч­ше я бы выш­ла за­муж за Приз­ра­ка! Он хо­тя бы сде­лал бы ме­ня чес­тной жен­щи­ной!

Гла­за ви­кон­та по­тем­не­ли:

— Ах, так, зна­чит? За Приз­ра­ка? — с эти­ми сло­вами он под­бе­жал к де­вуш­ке. Грудь её бур­но взды­малась, гла­за го­рели от ярос­ти, но она по­малу на­чала осоз­на­вать, что имен­но ска­зала.

— О Бо­же, Ра­уль, — пот­ря­сён­но про­из­несла она. — Это не то, что я хо­тела ска­зать. Прос­ти ме­ня…

Но Ра­уль уже не слы­шал её. Оча­рован­ный де­вуш­кой, он схва­тил её за та­лию, при­тянул к се­бе и гру­бо по­цело­вал. Крис­ти­на вскрик­ну­ла от бо­ли, ког­да силь­ные паль­цы сжа­ли её за та­лию, а жад­ные гу­бы нак­ры­ли её рот.

— Ра­уль! — ис­пу­ган­но вос­клик­ну­ла она, пы­та­ясь отор­вать его гу­бы от сво­ей шеи, но ви­конт не слы­шал её. — Ра­уль, от­пусти. По­жалуй­ста! Ра­уль, что ты де­ла­ешь?!

Но ох­ва­чен­ный страстью ви­конт не об­ра­щал вни­мания на кри­ки и сла­бое соп­ро­тив­ле­ние де­вуш­ки. Он вдруг под­хва­тил её на ру­ки и бро­сил на кро­вать, а сам сор­вал с се­бя ру­баш­ку. Страх же­лез­ны­ми щу­паль­ца­ми ско­вал Крис­ти­ну с ног до го­ловы. Она по­няла, что имен­но Ра­уль хо­чет с ней сде­лать. Увер­нувшись от ви­кон­та, она по­пыта­лась под­нять­ся с кро­вати, но упа­ла на жи­вот, а Ра­уль быс­трым дви­жени­ем ста­щил с неё один чу­лок, а дру­гой ра­зор­вал. Зак­ри­чав от стра­ха и бо­ли, Крис­ти­на от­ча­ян­но вы­вер­ну­лась в его ру­ках. Её взгляд упал на гра­фин, сто­ящий на трю­мо воз­ле кро­вати. Она по­пыта­лась по­дать­ся впе­ред, но Ра­уль по­тянул её вниз.

Ви­конт пы­тал­ся по­выше под­тя­нуть её платье, но за­путал­ся в длин­ных юб­ках. В кон­це кон­цов, он рва­нул по­дол платья Крис­ти­ны на се­бя. Де­вуш­ка ока­залась ле­жащей пе­ред ним на жи­воте, от­ча­ян­но вы­рыва­ющей­ся и бры­ка­ющей но­гами. Она пла­кала и вре­мя от вре­мени про­сила его ос­та­новить­ся, но вы­питое на­кану­не ви­но и ди­кая страсть зат­ми­ли его ра­зум. Ра­уль на­конец-то смог под­нять юб­ки платья Крис­ти­ны по­выше, и ког­да её кра­сивые длин­ные но­ги ока­зались на ви­ду, прик­ры­тые толь­ко тон­кой ниж­ней юб­кой, Крис­ти­на от­ча­ян­но за­виз­жа­ла. Ра­уль же од­ним рез­ким дви­жени­ем ра­зор­вал её ниж­нюю юб­ку поч­ти до се­реди­ны бед­ра и за­мер, жад­но ос­матри­вая её строй­ное де­вичье те­ло. В этот мо­мент Крис­ти­не уда­лось при­под­нять­ся.

Она, поч­ти не ве­ря в свои си­лы, про­тяну­ла ру­ку за гра­фином и — о чу­до! — он ока­зал­ся в её ру­ках. Раз­вернув­шись, она со всей воз­можной си­лой уда­рила Ра­уля по го­лове. Тот зас­тыл на мгно­вение, а по­том по­валил­ся ли­цом вниз на кро­вать.

Вско­чив на но­ги и да­же не взгля­нув на Ра­уля, она под­хва­тила юб­ки пор­ванно­го платья и вы­бежа­ла из ком­на­ты. Сле­зы стра­ха и уни­жения стру­ились по её ще­кам, она всхли­пыва­ла. По­токи со­лёной жид­кости за­лива­ли ей гла­за, и она поч­ти не ви­дела, ку­да бе­жит. Да ей бы­ло всё рав­но, ку­да бе­жать, толь­ко бы по­даль­ше от­сю­да. Рас­талки­вая нем­но­гочис­ленных слуг, ко­торые по­пада­лись ей по пу­ти и с не­до­уме­ни­ем смот­ре­ли ей вслед, Крис­ти­на вы­бежа­ла на крыль­цо. Зах­лё­быва­ясь сле­зами, де­вуш­ка под­бе­жала к во­ротам, ко­торые, к счастью, бы­ли от­кры­ты, пос­коль­ку в по­местье как раз въ­ез­жа­ла ка­рета. Выс­коль­знув за во­рота и не об­ра­тив вни­мания на изум­лённый взгляд двух лю­дей, си­дящих в ка­рете, она по­бежа­ла даль­ше.

Спус­тя ми­нут де­сять она ощу­тила хо­лод, ко­торый проб­рался ей за ши­ворот и за­полз под юб­ки пор­ванно­го платья. Она вы­бежа­ла из особ­ня­ка, да­же не взяв ни­чего из одеж­ды. Крис­ти­на глу­боко вздох­ну­ла, пы­та­ясь ус­по­ко­ить­ся, но слё­зы са­ми ли­лись из глаз. Она ока­залась на без­людной до­роге, при­чем она да­же не пом­ни­ла, в ка­кую сто­рону бе­жала, и где те­перь на­ходит­ся особ­няк Ра­уля. Об­хва­тив се­бя ру­ками, она под­ня­ла гла­за к не­бу. Свин­цо­во-се­рые ту­чи за­волок­ли всё не­бо, и с их тём­ных глу­бин вре­мя от вре­мени па­дало нес­коль­ко сне­жинок. От­ча­яние за­пол­ни­ло ду­шу Крис­ти­ны. Те­перь толь­ко один воп­рос бил­ся в её вос­па­лён­ном моз­гу.

Ку­да ид­ти?

Где мой дом из пес­ка не­дос­тро­ен­ный?

Он, на­вер­ное, не вы­дер­жал вет­ра.

От­че­го так бес­силь­ны по­рою мы

Пе­ред целью сво­ей в сан­ти­мет­ре?

Где мой мир, бе­зуп­речный и пра­виль­ный?

Он рас­сы­пал­ся об­ла­ком пы­ли…

Мои ан­ге­лы не­бо ос­та­вили,

А вер­нуть­ся на зем­лю за­были.

Об­хва­тив се­бя ру­ками, Крис­ти­на по­ёжи­лась. Нес­мотря на то, что на дво­ре был фев­раль, зи­ма по­ка не уш­ла и, ка­залось, вов­сю ста­ралась дог­нать упу­щен­ные воз­можнос­ти за де­кабрь и ян­варь. С не­ба мед­ленно сы­пались сне­жин­ки, но не­бо всё силь­нее и силь­нее за­тяги­вало се­дыми ту­чами, ско­ро нач­нётся нас­то­ящий сне­гопад.

Крис­ти­на всхлип­ну­ла. Она изо всех сил ста­ралась при­думать, что же ей де­лать, но в го­лову не лез­ло ни­чего, кро­ме мыс­лей о том, как же мог Ра­уль её пре­дать? Как он мог да­же по­думать о та­ком? Де­вуш­ку пе­редер­ну­ло, ког­да она вспом­ни­ла ру­ки Ра­уля, об­хва­тив­шие её за та­лию, и его гу­бы на сво­ей шее. Его дей­ствия не выз­ва­ли у неё ни­чего, кро­ме стра­ха и жут­ко­го от­вра­щения. А она ведь всег­да ду­мала, что от по­целу­ев и объ­ятий лю­бимо­го ей дол­жно быть хо­рошо и при­ят­но.

Крис­ти­на зак­ры­ла гла­за и глу­боко вздох­ну­ла. Ма­лень­кая сле­зин­ка сбе­жала из угол­ка гла­за, ос­та­вив мок­рый след на ще­ке. Де­вуш­ка быс­трым дви­жени­ем стёр­ла её. Не­чего пла­кать. Она не нас­толь­ко уж бес­по­мощ­на. Она по­пыта­ет­ся что-то при­думать. Да, она по­пыта­ет­ся. Сна­чала на­до при­думать, как выб­рать­ся от­сю­да, из это­го при­горо­да. Она здесь ни­кого не зна­ет, так что по­мощи ждать не­от­ку­да. Нуж­но как-то по­пасть в Па­риж. Крис­ти­на ра­дос­тно улыб­ну­лась, а по­том сра­зу же нах­му­рилась. Но как она до­берет­ся ту­да? Не пеш­ком же дой­дёт. Нуж­на ка­рета.

Де­вуш­ка ог­ля­делась вок­руг, но не уви­дела ни­кого. Ок­на близ­сто­ящих до­мов све­тились, но из зда­ний ник­то не вы­ходил. Да­же слуг не бы­ло вид­но. Крис­ти­на на­чала мед­ленно ид­ти по до­роге. Ес­ли она бу­дет прос­то так сто­ять, то сов­сем око­чене­ет. И хо­тя вро­де бы силь­но­го мо­роза не бы­ло, но из её рта при каж­дом вздо­хе клу­бами па­ра вы­рыва­лось го­рячее ды­хание. Крис­ти­на по­тер­ла ла­дони друг о друж­ку. Ну, дол­жна же здесь быть хоть од­на ка­рета, дол­жна!

— Ну, по­жалуй­ста, — сдер­жи­вая ры­дания, про­гово­рила она. — По­жалуй­ста!..

Она под­ня­ла го­лову к не­бу и сглот­ну­ла го­рячие сле­зы, ко­торые вновь по­бежа­ли у неё по ще­кам. Ник­то здесь ей не по­может. Она од­на, од­на во всем све­те! Да ес­ли она и при­едет в Па­риж, то ку­да она пой­дёт? Опе­ра сго­рела — при мыс­ли о со­быти­ях, ко­торые про­изош­ли все­го день на­зад, у Крис­ти­ны под­ка­шива­лись но­ги, — под­руг у неё там поч­ти не бы­ло. Кро­ме…

— Мэг! — про­шеп­та­ла де­вуш­ка. — Мэг смо­жет мне по­мочь.

Ра­зуме­ет­ся, её под­ру­га не смо­жет ос­та­вить её. Они ведь дру­жат с са­мого детс­тва. Да, она по­едет к Мэг. Ес­ли бы толь­ко ка­рета бы­ла!..

Мыс­ли де­вуш­ки вдруг прер­вал то­пот ко­пыт и гро­хот эки­пажа. Крис­ти­на от­сту­пила на край до­роги, от­ча­ян­но на­де­ясь, что это съ­ем­ный эки­паж, ко­торый толь­ко что при­вез ко­го-то до­мой или в гос­ти, воз­вра­ща­ет­ся об­ратно, а не ка­кой-ни­будь поч­тенный месье или бо­гатая ма­дам ре­шили про­катить­ся под на­чина­ющим­ся сне­гопа­дом. И вправ­ду, вы­ехав­ший на до­рогу эки­паж не при­над­ле­жал ни­кому, по край­ней ме­ре, так ре­шила Крис­ти­на, пос­коль­ку на нем не бы­ло ни гер­ба, ни зна­мен, а она зна­ла, что на эки­пажах бо­гатых гос­под всег­да при­сутс­тву­ет герб.

Не­уве­рен­но вздох­нув, Крис­ти­на сту­пила впе­ред и взмах­ну­ла ру­кой, ос­та­нав­ли­вая эки­паж и ощу­щая се­бя при этом пол­ной ду­рой. Это бы­ло уни­зитель­но. Бы­ло при­нято, что мо­лодая не­замуж­няя де­вуш­ка не мо­жет гу­лять в оди­ночес­тве или вы­ез­жать ку­да-то од­на, без соп­ро­вож­де­ния на­пер­сни­цы, а ес­ли де­вуш­ку поз­вал на сви­дание ка­кой-ни­будь мо­лодой че­ловек, то эки­паж дол­жен ос­та­нав­ли­вать толь­ко он. Од­на­ко ку­чер на­тянул вож­жи, и эки­паж ос­та­новил­ся пря­мо воз­ле Крис­ти­ны.

— Что слу­чилось, ди­тя? — воп­ро­сил тот, при­под­ни­мая шля­пу. Крис­ти­на хо­тела, бы­ло, сде­лать ре­веранс, но по­дума­ла, что это бу­дет выг­ля­деть не­умес­тно.

— П-прос­ти­те, месье, — дро­жащим от хо­лода и не­дав­но пе­режи­того ужа­са го­лосом про­из­несла Крис­ти­на. — Вы не мог­ли бы от­везти ме­ня… от­везти ме­ня в Па­риж?

Тот не­до­умен­но нах­му­рил бро­ви. Он оки­нул де­вуш­ку вни­матель­ным взгля­дом, и от не­го не ус­коль­зну­ло то, что она оде­та в лёг­кое платье, ко­торое в не­кото­рых мес­тах бы­ло пор­ва­но, во­лосы нез­на­ком­ки рас­тре­паны, ни теп­лой одеж­ды, ни шляп­ки. А что, ес­ли эта осо­ба сбе­жала из до­ма и от­пра­вилась на сви­дание к лю­бов­ни­ку, но всё пош­ло сов­сем не так? Или улиз­ну­ла из-под бди­тель­но­го гла­за сво­ей на­пер­сни­цы? Эх, Пь­ер, ты ввя­зыва­ешь­ся в ка­кую-то не очень при­ят­ную ис­то­рию!.. Ку­чер не знал, что де­лать, но моль­ба и ис­пуг в шо­колад­ных гла­зах де­вуш­ки рас­то­пили сер­дце Пь­ера.

— Са­дись, ди­тя, — вздох­нул ку­чер и, спрыг­нув с ко­зел, от­крыл две­ри де­вуш­ке и про­тянул ру­ку, что­бы по­мочь ей за­лезть внутрь. Ви­димо, нез­на­ком­ка бы­ла от­лично вос­пи­тана и име­ла хо­рошие ма­неры, так как она гра­ци­оз­но под­ня­ла по­дол сво­его платья — и всё рав­но, что оно бы­ло пор­ва­но — и, кив­ком поб­ла­года­рив его, заб­ра­лась внутрь. Пь­ер от­ме­тил про се­бя, что она дро­жала, а её ма­лень­кие руч­ки бы­ли хо­лод­ны как лёд.

— Ты сов­сем за­мер­зла. Возь­ми-ка, — про­вор­чал он, по­ис­кав с ми­нуту, на­шел тёп­лое оде­яло и наб­ро­сил на ко­лени Крис­ти­ны. Та бла­годар­но улыб­ну­лась ку­черу и сра­зу су­нула ру­ки под оде­яло.

— Спа­сибо, месье, — го­лос у нее был очень неж­ный и хрус­таль­ный, по­хожий на проз­рачный и чис­тый род­ник.

— Не за что, — про­вор­чал он и, зак­рыв двер­цу эки­пажа, стег­нул ло­шадей кну­том. Эки­паж тро­нул­ся, уно­ся Крис­ти­ну из то­го мес­та, в ко­тором раз­ру­шилась её преж­няя жизнь.

* * *

Эрик прос­нулся вне­зап­но. Он прос­то от­крыл гла­за и упёр­ся взгля­дом в по­толок, пок­ры­тый мут­ны­ми се­рова­тыми пят­на­ми. Бы­ло ти­хо. Нас­толь­ко ти­хо, что ка­залось не­воз­можным, что это без­молвие мо­жет что-то на­рушить. За ок­ном чёр­ная тем­но­та уже поч­ти выц­ве­ла в се­рый цвет. Нас­ту­пал рас­свет. На­вер­ное, ещё очень ра­но, ведь с ули­цы не бы­ло слыш­но ни го­лосов про­хожих, ни то­пота ко­пыт по мос­то­вой, ни сер­ди­тых ок­ри­ков из­возчи­ков. Эрик пе­ревел гла­за на ча­сы. Пять ут­ра. Ра­зуме­ет­ся, в та­кую рань все ещё спят.

В до­ме бы­ло прох­ладно. Вче­ра Ан­ту­анет­та не за­жига­ла ка­мин, по­тому что ни он, ни она не бо­ялись хо­лода, но те­перь под ут­ро Эри­ка нем­но­го зно­било. Он по­тер ру­ки, пы­та­ясь сог­реть­ся, а по­том вы­лез из кро­вати. Пос­коль­ку спал он без ру­баш­ки и в тех брю­ках из кос­тю­ма Дон Жу­ана, то на­деть ему — кро­ме сце­ничес­кой ру­баш­ки — бы­ло не­чего. Наб­ро­сив её на пле­чи, быв­ший Приз­рак Опе­ры ос­то­рож­но от­крыл дверь, что­бы не раз­бу­дить на­вер­ня­ка ещё спя­щую Ан­ту­анет­ту, и спус­тился вниз по лес­тни­це на пер­вый этаж.

Он смут­но пом­нил рас­по­ложе­ние ком­нат, пос­коль­ку был у неё до­ма все­го нес­коль­ко раз. Ка­жет­ся, ес­ли его па­мять ему не из­ме­ня­ет, кух­ня на­ходит­ся на пер­вом эта­же. И вправ­ду, он наб­рёл на сред­не­го раз­ме­ра ком­на­ту, пос­ре­ди ко­торой сто­ял де­ревян­ный стол с че­тырь­мя стуль­чи­ками. Воз­ле сте­ны на­ходи­лась пли­та, ра­кови­на и суш­ка для по­суды. На крюч­ках в сте­не ви­сели раз­личные ку­хон­ные при­над­лежнос­ти: дур­шлаг, ог­ромная де­ревян­ная лож­ка, под­став­ки для на­рез­ки мя­са и са­латов, алю­мини­евый чер­пак, ог­ромный те­сак и ещё вся­кая вся­чина. Воз­ле них ви­сели по­лотен­ца. Ос­то­рож­но отод­ви­нув выд­вижной ящик сто­ла, он об­на­ружил ак­ку­рат­но сло­жен­ные лож­ки, вил­ки и но­жи. В шка­фу об­на­ружи­лись глу­бокие и мел­кие та­рел­ки.

Эрик, бо­рясь с не­уве­рен­ностью, по­ис­кал по шка­фам ка­кие-ни­будь при­пасы, но не на­шел ни­чего.

— Где-то дол­жен быть пог­реб, — про­бор­мо­тал он се­бе и, прих­ва­тив све­чу, по­шел на по­ис­ки. Ми­нут че­рез де­сять им бы­ла об­на­руже­на лес­тни­ца, ве­дущая вниз. При­дер­жи­вая све­чу, он от­крыл хлип­кую дверь, в ли­цо ему пах­ну­ло хо­лодом и сы­ростью.

Эрик по­ёжил­ся и, дер­жа све­чу, при­нял­ся об­сле­довать пог­реб, не осо­бо на­де­ясь что-то най­ти. Но, к сво­ему удив­ле­нию, он об­на­ружил не­боль­шой ку­сок око­рока, ви­сящий на ве­рёв­ке, де­сяток я­иц и не­боль­шой ку­сок сы­ра. Да уж, за­пасы не ог­ромные, но на один день хва­тит, ре­шил он. Раз уж он не мо­жет от­бла­года­рить ма­дам Жи­ри иным спо­собом, то хо­тя бы сде­ла­ет зав­трак. Жи­вя в оди­ночес­тве столь­ко лет, Эрик дав­но на­учил­ся впол­не снос­но го­товить. Ра­зуме­ет­ся, сна­чала не всё по­луча­лось, и не­ред­ко он сер­ди­то выб­ра­сывал свои впер­вые при­готов­ленные блю­да, но с каж­дым та­ким ра­зом у не­го ста­ло по­лучать­ся всё луч­ше и луч­ше. Те­перь он мог с уве­рен­ностью ска­зать, что мог бы да­же зат­мить по­вара Опе­ры. Приз­рак па­ру раз про­бовал стряп­ню оно­го — прос­то из лю­бопытс­тва, но вся­кий раз кри­вил­ся и ра­довал­ся, что его не кор­мят этой едой. Да и стран­но бы­ло бы, ес­ли бы Приз­рак Опе­ры при­шел на опер­ную кух­ню и пот­ре­бовал се­бя на­кор­мить. Вспом­нив про это, Эрик хмык­нул. Он прих­ва­тил с со­бой на кух­ню всё, что отыс­кал в пог­ре­бе, и при­нял­ся ре­зать око­рок, ког­да стук на по­роге зас­та­вил его обер­нуть­ся. Там сто­яла ма­дам Жи­ри и нем­но­го удив­ленно смот­ре­ла на не­го. Эрик сам не осоз­нал, как вдруг пок­раснел.

— Я тут вот… — на­чал он, но Ан­ту­анет­та по­кача­ла го­ловой. Она бы­ла уже оде­та в стро­гое платье, — впро­чем, ка­залось, что иных на­рядов у неё не бы­ло — а во­лосы бы­ли уже скру­чены и зак­репле­ны шпиль­ка­ми.

— Я так и ду­мала, что ты уже прос­нулся, Эрик. — Она об­ве­ла взгля­дом всё то, что он вы­тащил, и вздох­ну­ла. — Да, при­пасов поч­ти нет. Впро­чем, ско­ро здесь ни­кого не бу­дет, так что… — она раз­ве­ла ру­ками. — Съ­едим то, что есть.

Спус­тя пол­ча­са они уже си­дели за ку­хон­ным сто­лом. Эрик чувс­тво­вал се­бя очень не­лов­ко. На его па­мяти они ни­ког­да вмес­те не ели, но Ан­ту­анет­та сво­бод­но ве­ла се­бя с ним, и зас­та­релый страх, что она вдруг ис­пу­га­ет­ся его ли­ца или бу­дет ощу­щать от­вра­щение, поч­ти ушел. Эрик сна­чала хо­тел по­есть в мас­ке, но ма­дам Жи­ри ска­зала снять её, как толь­ко они се­ли. Он про­тивил­ся, но всё-та­ки ус­ту­пил её прось­бе, ког­да та ска­зала, что ина­че не бу­дет есть во­об­ще. Опус­тив го­лову и ста­ра­ясь не по­вора­чивать­ся к ней пра­вой сто­роной ли­ца, Эрик быс­тро пог­ло­щал пи­щу.

Пос­ле зав­тра­ка Ан­ту­анет­та хо­тела сра­зу пой­ти в кон­то­ру, но сна­чала ре­шила от­дать бе­реж­но хра­нимые день­ги Эри­ку. Она от­кры­ла свой тай­ник и… не наш­ла там ни­чего. Пот­ря­сён­ная Ан­ту­анет­та ус­та­ло опус­ти­лась на стул, пе­реби­рая в уме, ку­да же мог­ли по­девать­ся эти злос­час­тные день­ги. Вы­вод был толь­ко один — их ук­ра­ли. В эту ми­нуту в ком­на­ту пос­ту­чал­ся Эрик.

— Вхо­ди, — ти­хо про­бор­мо­тала она, и Приз­рак во­шёл, ди­вясь вне­зап­ной блед­ности Ан­ту­анет­ты. Он по­вер­нулся к ней ле­вой сто­роной, пы­та­ясь скрыть ли­цо. Быть мо­жет, это из-за не­го она так раз­волно­валась или… ис­пу­галась? Он не хо­тел её пу­гать. Он во­об­ще не хо­тел пу­гать ни­кого. Но всё вре­мя так по­луча­лось, что его все бо­ялись. И да­же его Крис­ти­на. Эрик сжал зу­бы. Он изо всех сил ста­рал­ся не вспо­минать о ней, но все по­пыт­ки бы­ли не­удач­ны. И ког­да в его па­мяти на­чина­ли мель­кать вос­по­мина­ния о ней, о его люб­ви, он чувс­тво­вал ту­пую но­ющую боль. Эта боль уже не раз­ры­вала на час­ти. С ней мож­но бы­ло жить.

— Де­нег нет, — вдруг отоз­ва­лась Ан­ту­анет­та, и Эрик не­пони­ма­юще нах­му­рил­ся. Про ка­кие день­ги она го­ворит? Не­уже­ли… — Эрик, кля­нусь, я не бра­ла их, — про­гово­рила глу­хим го­лосом ма­дам Жи­ри. — Они… они дол­жны бы­ли быть здесь.

Эрик нах­му­рил­ся. Он всег­да до­верял Ан­ту­анет­те Жи­ри, по­это­му да­же на мгно­вение не смог усом­нить­ся в том, что она вра­ла. Зна­чит, здесь кто-то был.

— Боль­ше ни­чего не про­пало? — спро­сил он, а жен­щи­на, за­кусив гу­бу, об­хва­тила го­лову ла­доня­ми.

— Черт! Я ведь и не знаю, Эрик.

— То есть как?

— Я вче­ра ве­лела Мэг соб­рать че­мода­ны и у­ехать. Я не про­веря­ла ни шка­тул­ки с дра­гоцен­ностя­ми, ни­чего…

Приз­рак скрип­нул зу­бами.

— Не пе­режи­вай, Ан­ту­анет­та, — про­гово­рил он. — День­ги бу­дут.

С эти­ми сло­вами он вы­шел из ком­на­ты, хлоп­нув дверью. Ма­дам Жи­ри на мгно­вение за­мер­ла. Что он за­думал? От­ку­да он со­бира­ет­ся их взять? Не­уже­ли со­бира­ет­ся пой­ти на прес­тупле­ние, что­бы до­быть день­ги? Ан­ту­анет­та вско­чила со сту­ла и пом­ча­лась вслед за ним. Тот сто­ял в ко­ридо­ре, поп­равляя мас­ку, а за­тем ог­ля­нул­ся вок­руг.

— Эрик! Эрик, что ты за­думал?

Один быс­трый взгляд на неё — и Приз­рак Опе­ры сто­ит на по­роге до­ма. Глу­боко вздох­нув, он по­тянул­ся к руч­ке, но пе­ред ним вста­ла Ан­ту­анет­та.

— Объ­яс­ни мне не­мед­ленно, Эрик! Ку­да ты соб­рался ид­ти?

Тот сер­ди­то зыр­кнул на неё, но по­том сде­лал шаг на­зад и сло­жил ру­ки на гру­ди. Он по-преж­не­му не вы­носил, ког­да лю­ди на­ходи­лись слиш­ком близ­ко воз­ле не­го и ста­рал­ся дер­жать дис­танцию.

— У ме­ня есть день­ги, — не­хотя по­яс­нил он. — В Опе­ре, — до­бавил он на её воп­ро­ситель­ный взгляд.

— Да ты с ума со­шел! Ты хо­чешь вер­нуть­ся ту­да? Там же жан­дармы.

— Не ду­маю, что они ос­та­лись там.

— Эрик, — на­чала ма­дам Жи­ри, про­ник­но­вен­но гля­дя ему в гла­за, — ты ведь дол­жен по­нимать, что ес­ли там по­быва­ла по­лиция, то вряд ли… вряд ли ты най­дёшь свое жи­лище та­ким, как ты его ос­та­вил.

— Я по­нимаю, — он ос­та­новил ма­дам Жи­ри, — и ни на что не на­де­юсь. К то­му же, — с ус­мешкой про­дол­жил Эрик, — на­де­юсь, ты не счи­та­ешь ме­ня нас­толь­ко глу­пым, что ду­ма­ешь, буд­то я хра­нил день­ги на вид­ном мес­те? Про­пус­ти ме­ня.

Ан­ту­анет­та вздох­ну­ла. Он был слиш­ком уп­рям, слиш­ком сво­ево­лен. Его не пе­рес­по­рил бы да­же сам дь­явол. Она ни­чего не смо­жет сде­лать, кро­ме как сми­рить­ся с его ре­шени­ем или по­мочь в чём-то.

— Хо­рошо, Эрик, — скре­пя сер­дце сог­ла­силась ма­дам Жи­ри и отош­ла от две­ри. Тот бро­сил на неё не­довер­чи­вый взгляд, а по­том по­ложил ру­ку на двер­ную руч­ку.

— Пос­той!

— Ну, что ещё? — раз­дра­жен­но обер­нулся Приз­рак.

— Ты не мо­жешь ид­ти так, — она об­ве­ла его ши­рокоп­ле­чую фи­гуру вни­матель­ным взгля­дом, и Эрик сму­тил­ся от­то­го, как она пос­мотре­ла на его ру­баш­ку и сце­ничес­кие брю­ки.

— У ме­ня нет дру­гой одеж­ды, — про­шипел он.

— За­то у ме­ня есть. Идем.

С эти­ми сло­вами Ан­ту­анет­та Жи­ри мах­ну­ла ру­кой и ука­зала Эри­ку, что­бы он сле­довал за ней. Они под­ня­лись на вто­рой этаж и сно­ва ока­зались в её ком­на­те. Там ма­дам Жи­ри опус­ти­лась на кор­точки пе­ред кро­ватью, а спус­тя мгно­вение вы­тащи­ла из-под неё боль­шой че­модан. За­щел­ка от­кры­лась со звуч­ным щел­чком, и взгля­ду Эри­ка пред­ста­ла ак­ку­рат­но сло­жен­ная одеж­да, яв­но ког­да-то при­над­ле­жав­шая муж­чи­не. Ан­ту­анет­та вы­нула из че­мода­на ру­баш­ку, нем­но­го ста­ромод­ную, но, ка­жет­ся, сов­сем но­вую, чёр­ные брю­ки и та­кого же цве­та фрак.

— Это ве­щи мо­его му­жа, — вздох­ну­ла она, а Эрик бро­сил на неё вни­матель­ный взгляд, но про­мол­чал. — Всё но­вое. Я ку­пила этот кос­тюм ему в по­дарок, ког­да он вер­нётся с вой­ны, а он… не вер­нулся.

Приз­рак прог­ло­тил ком, зас­тряв­ший в гор­ле, и вне­зап­но осоз­нал, что не он один по­терял лю­бимо­го че­лове­ка. Не он один стра­дал от бо­ли ут­ра­ты. Не он один был оди­ноким на этом бе­лом све­те. Но за­то у Ан­ту­анет­ты ос­та­лась го­рячо лю­бимая дочь, а что ос­та­лось у не­го?.. Лишь оди­ночес­тво.

— При­мерь, Эрик, — глу­хо пред­ло­жила ма­дам Жи­ри. — Раз­мер, вро­де, дол­жен по­дой­ти.

И вправ­ду, кос­тюм был ему как раз впо­ру. Фрак, прав­да, нем­но­го да­вил в пле­чах, но это бы­ла ерун­да по срав­не­нию с сос­то­яни­ем его преж­ней одеж­ды. Че­рез па­ру ми­нут Эрик вы­шел из спаль­ни ма­дам Жи­ри, ко­торая в это вре­мя под­жи­дала его на кух­не.

— Очень хо­рошо, — пох­ва­лила его она, оки­нув вни­матель­ным взгля­дом его фи­гуру. Эрик опять по­чувс­тво­вал сму­щение и не­лов­кость. Ви­димо, ему ещё дол­го при­дёт­ся при­выкать к оце­нива­ющим его взгля­дам. — И ещё — дер­жи, — она про­тяну­ла ему длин­ный плащ с ка­пюшо­ном.

— Спа­сибо, Ан­ту­анет­та, — ти­хо про­гово­рил Приз­рак, сам не­нави­дя се­бя за эти сло­ва. За эти дни он столь­ко раз бла­года­рил, сколь­ко ни ра­зу в жиз­ни пе­ред этим.

— Ты пой­дёшь сей­час?

— Да, — отоз­вался он. — К че­му те­рять вре­мя? — и, при­от­крыв дверь, быс­тро юр­кнул на ули­цу. Ан­ту­анет­та по­дош­ла к ок­ну и про­води­ла его вы­сокую фи­гуру взгля­дом. Что-то боль­но за­щеми­ло внут­ри, как буд­то она про­води­ла на ве­ликую бит­ву хо­роше­го дру­га без уве­рен­ности, что тот вый­дет с неё жи­вым. Он дей­стви­тель­но всту­пил на тро­пу вой­ны. Вой­ны с са­мим со­бой. Ну что ж, ес­ли он не пе­реси­лит се­бя, то ник­то дру­гой ему не по­может.

— Уда­чи те­бе, Эрик, — про­шеп­та­ла жен­щи­на и отош­ла от ок­на. Ей и са­мой по­ра со­бирать­ся и на­конец-то от­нести бу­маги в кон­то­ру, что­бы, на­конец, ус­по­ко­ить­ся и у­ехать от­сю­да.

И ос­во­бодить­ся.

* * *

Ещё ми­нуту на­зад гро­хочу­щий по мос­то­вой Па­рижа эки­паж вдруг ос­та­новил­ся. Крис­ти­на, ни на ми­нуту не сом­кнув­шая глаз, по­тяну­лась. Те­ло за­тек­ло от дол­го­го си­дения, а го­лова всё ещё бы­ла пол­на на­вяз­чи­вых мыс­лей. За­пястья, за ко­торые её хва­тал Ра­уль, на­чина­ли сад­нить, и де­вуш­ка до­гады­валась, что на сле­ду­ющий день бу­дет ещё ху­же. Она не­уве­рен­но выг­ля­нула в ок­но. Ку­чер ос­та­новил­ся ак­ку­рат пе­ред до­мом ма­дам Жи­ри, как она и про­сила. Что ж, вздох­ну­ла де­вуш­ка, на­до ид­ти и про­сить Мэг о по­мощи. Еще мгно­вение — и двер­ца эки­пажа от­кры­лась, и ку­чер про­тянул де­вуш­ке ру­ку. И толь­ко ока­зав­шись на зем­ле, она вдруг с ужа­сом вспом­ни­ла — у неё же нет де­нег, что­бы зап­ла­тить! Ка­кой ужас. Крис­ти­на по­холо­дела. Что она ска­жет из­возчи­ку? Нуж­но по­быс­трее пос­ту­чать в дом и поп­ро­сить де­нег у Мэг или ма­дам Жи­ри. Но вол­на сты­да нак­ры­ла де­вуш­ку, и она по­розо­вела. Ма­ло то­го, что яв­ля­ет­ся без спро­су и приг­ла­шения в чу­жой дом, так ещё и де­нег хо­чет у них про­сить. Ка­кой по­зор! Что бы ска­зал её отец?.. Од­на­ко рас­пла­тить­ся нуж­но. Взгляд Крис­ти­ны вдруг упал на коль­цо Ра­уля, ко­торое поб­лески­вало в све­те дня. Она так ра­дова­лась ему, а те­перь… те­перь она сод­ро­га­ет­ся от са­мой мыс­ли о её же­нихе. Но как она мо­жет от­дать то, чем Ра­уль по­казал свою лю­бовь к ней?

«Глу­пая, — про­вор­чал ей ра­зум, — раз­ве ты всё ещё ве­ришь в его лю­бовь? Он чуть не взял те­бя си­лой!»

«Он, дол­жно быть, прос­то силь­но огор­чился и на­пил­ся, по­это­му так се­бя вел, — роб­ко шеп­ну­ло сер­дце. — На­до бы­ло вер­нуть­ся к не­му. Что, ес­ли я при­чини­ла ему вред?»

Крис­ти­на мот­ну­ла го­ловой. У неё не бы­ло вре­мени раз­ду­мывать и вы­яс­нять, что же на са­мом де­ле она хо­чет. Она не мо­жет прос­то так уй­ти, не зап­ла­тив. И, глу­боко вздох­нув, Крис­ти­на ре­шилась.

— Месье, — об­ра­тилась она к из­возчи­ку, ко­торый, кста­ти, и не тре­бовал от неё пла­ты, а прос­то сто­ял воз­ле эки­пажа и смот­рел на то, как де­вуш­ка не­реши­тель­но мнёт­ся воз­ле до­ма. — Месье, у ме­ня нет де­нег, но я... я мо­гу...

— Ус­по­кой­ся, ди­тя, — по­качал го­ловой ку­чер. Он дав­но до­гадал­ся об этом. — Не нуж­но ни­чего. Я прос­то под­вёз те­бя до до­ма. Ну, бе­ги же, а то твои род­ные, на­вер­ное, вол­ну­ют­ся.

До­гово­рив фра­зу, Пь­ер, ка­чая го­ловой, нап­ра­вил­ся к эки­пажу, но Крис­ти­на не мог­ла се­бе поз­во­лить прос­то так от­пустить его.

— Месье, пос­той­те, — она под­бе­жала к ку­черу. Тот обер­нулся, снис­хо­дитель­но и с лёг­ким от­тенком со­чувс­твия гля­дя на нее. — Возь­ми­те, — де­вуш­ка быс­тро стя­нула с паль­ца ко­леч­ко и вло­жила в боль­шую ла­донь Пь­ера. Тот ос­толбе­нело ус­та­вил­ся на изящ­ное и яв­но не­дешё­вое коль­цо, ко­торое те­перь ле­жало на его ла­дони. За­тем пе­ревел взгляд на де­вуш­ку, ко­торая в этот мо­мент бро­сила пол­ный грус­ти взгляд на ко­леч­ко.

— Я не мо­гу это взять, — по­качал го­ловой Пь­ер. Но де­вуш­ка пе­реби­ла его и взвол­но­ван­но про­шеп­та­ла:

— Это моя бла­годар­ность, — она вдруг сжа­ла ла­донь Пь­ера. — Мне оно при­нес­ло од­ни бе­ды, так, быть мо­жет, вам оно при­несет счастье.

Она сде­лала шаг на­зад, улыб­ну­лась, а по­том под­хва­тила юб­ки и по­бежа­ла к до­му. Про­водив её раз­ве­ва­юще­еся платье взгля­дом, Пь­ер сжал в ла­дони коль­цо, а по­том ти­хонь­ко улыб­нулся. Се­год­ня ве­чером ма­дам Дас­сен бу­дет ждать сюр­приз.

Крис­ти­на же, по­дой­дя к до­му, нес­ме­ло ог­ля­нулась. Ка­рета у­еха­ла, уво­зя с со­бой единс­твен­ную вещь, ко­торая на­поми­нала ей о раз­би­том сер­дце и нес­бывших­ся меч­тах. Бу­дущее, ко­торое не ра­нее чем се­год­ня ут­ром ка­залось та­ким счас­тли­вым и на­пол­ненным ра­достью, вдруг ста­ло мрач­ным и пу­га­ющим сво­ей не­из­вес­тностью. Ра­уль, её ми­лый Ра­уль!.. Как он мог пос­ту­пить так? Она ведь так ему до­веря­ла, так лю­била его, го­това бы­ла пой­ти за ним на край све­та. А он пре­дал её лю­бовь, рас­топтал всё до­верие и ува­жение, ко­торое она к не­му ис­пы­тыва­ла.

Она ос­то­рож­но приб­ли­зилась к во­ротам и пос­ту­чала. Один раз, по­том че­рез ми­нуту ещё. По­том ещё. Ни­кого не бы­ло. Ник­то не вы­бегал из до­ма с ра­дос­тны­ми или встре­вожен­ны­ми кри­ками, не об­ни­мал её, не та­рато­рил над ухом, как всег­да это де­лала Мэг. Крис­ти­на ог­ля­дела дом. И по­рази­лась, нас­коль­ко он ка­зал­ся пус­тым и без­людным. Слов­но там ни­кого не ос­та­лось. Страш­ная мысль приш­ла ей в го­лову, и крош­ка Лот­ти чуть не за­дох­ну­лась. Они у­еха­ли. Они не вер­нутся боль­ше. Она про­пала.

Но Мэг! Её ми­лая под­ру­га Мэг! Она не мог­ла вот так её бро­сить, не мог­ла прос­то у­ехать и за­быть о ней.

Крис­ти­на спря­тала ли­цо в ла­донях и без­звуч­но зап­ла­кала. Од­на. Во всем ми­ре од­на. Все её пре­дали. И Ра­уль, и Мэг. Осо­бен­но Ра­уль. Она ни­как не мог­ла при­вык­нуть к то­му, что ему боль­ше нет мес­та в её жиз­ни. Она ни­ког­да не смо­жет его прос­тить. Но и лю­бить ни­ког­да не пе­рес­та­нет. Гос­по­ди, да за что ей это? За что?! Раз­ве она зас­лу­жила? Раз­ве хоть ко­му-ни­будь она при­чини­ла та­кую боль, что она те­перь вер­ну­лась к ней бу­меран­гом?

«Ты уже за­была? — отоз­вался в ду­ше про­тив­ный внут­ренний го­лос. — Ты при­чини­ла боль ему, сво­ему учи­телю и мас­те­ру, че­лове­ку, ко­торый по­любил те­бя боль­ше жиз­ни и от­пустил те­бя, по­тому что же­лал счастья. Те­перь ты рас­пла­чива­ешь­ся за это. На чу­жом нес­частье счастья не пос­тро­ишь».

Крис­ти­на за­жала уши ру­ками, пы­та­ясь не слу­шать го­лос, но он шел из­нутри, а не сна­ружи, по­это­му каж­дое сло­во от­да­валось гро­мом в её ду­ше. Сло­ва слов­но жгли её рас­ка­лён­ным же­лезом.

— Я не ви­нова­та, — про­шеп­та­ла она, ро­няя сле­зы, — не ви­нова­та… Это не я! — она поч­ти зак­ри­чала, об­ра­тив ли­цо к не­бу, зас­тлан­но­му се­рыми ту­чами. Слё­зы ка­тились из глаз, ос­тавляя мок­рый след на ще­ках. — Я не хо­тела так, не хо­тела. Бо­же, прос­ти ме­ня!..

«На­до бы­ло у не­го про­сить про­щения, а не у Бо­га».

— За­мол­чи! Ра­ди все­го свя­того, за­мол­чи! — сил пла­кать боль­ше не бы­ло, и Крис­ти­на обес­си­лено прис­ло­нилась спи­ной к за­пер­тым во­ротам. Что-то хо­лод­ное кос­ну­лось её раз­го­рячён­ной ко­жи. Она под­ня­ла взгляд к не­бу. На­чинал­ся сне­гопад, при­чем всё ука­зыва­ло на то, что он бу­дет силь­ным и дол­гим. Ниг­де не бы­ло ни ду­ши. Ка­залось, буд­то все вы­мер­ли, и она ос­та­лась од­на на этой пла­нете. Не­куда ид­ти. Не у ко­го про­сить по­мощи. Не­зачем жить.

Крис­ти­на об­ня­ла се­бя ру­ками и, низ­ко опус­тив го­лову, мол­ча пош­ла впе­рёд. Вре­мена­ми ми­мо неё про­ез­жа­ли ка­реты, про­ходи­ли ка­кие-то лю­ди: то поч­тенный месье, не об­ра­тив­ший на неё ров­но ни­како­го вни­мания, то па­роч­ка мо­лодых лю­дей — юно­ша и де­вуш­ка, ко­торые обер­ну­лись ей вслед, но ни сло­ва не ска­зали, то поч­ти се­дая ста­руш­ка в ко­кет­ли­вой шляп­ке, ко­торая сме­рила Крис­ти­ну яв­но не­одоб­ри­тель­ным взгля­дом.

Сне­гопад не прек­ра­щал­ся. Во­лосы Крис­ти­ны дав­но бы­ли усы­паны сне­гом, рес­ни­цы за­леде­нели, а паль­цы на ру­ках поч­ти не сги­бались. Она лишь тёр­ла их друг о друж­ку и так же мед­ленно дви­галась даль­ше. Ею ов­ла­дела ка­кая-то апа­тия, ме­лан­хо­лия. Она поч­ти ни­чего уже не ощу­щала, толь­ко край за­тума­нен­но­го соз­на­ния вя­ло от­ме­чал, что ей дол­жно быть очень хо­лод­но, и что она дол­жна най­ти ка­кое-ни­будь ук­ры­тие, что­бы спря­тать­ся и пе­режить эту ночь. Но Крис­ти­на от­бра­сыва­ла эти мыс­ли. Ни­чего ей уже не по­может. И ник­то не спа­сёт. Бу­дет да­же луч­ше, ес­ли се­год­ня ночью её бес­смыс­ленная жизнь прек­ра­тит­ся. Она всё рав­но ни­кому не при­нес­ла счастья. А её отец на­вер­ня­ка ждет её на не­бесах.

«Отец, — мыс­ленно об­ра­тилась к не­му Крис­ти­на, — я ско­ро при­со­еди­нюсь к те­бе. Мы так дол­го бы­ли в раз­лу­ке…»

«Глу­пое ди­тя, — по­качал го­ловой в её во­об­ра­жении Гус­тав Дае, — что же ты де­ла­ешь? А ну не­мед­ленно оч­нись!» — отец вдруг прев­ра­тил­ся в ан­ге­ла му­зыки, ко­торый вык­рикнул эти сло­ва во весь го­лос. Крис­ти­на вздрог­ну­ла и ог­ля­делась вок­руг. Она не пом­ни­ла, где на­ходит­ся. Ког­да она шла по ули­цам, то про се­бя от­ме­чала их наз­ва­ния, прос­то так, что­бы не упасть по до­роге.

— Где же я? — хрип­ло про­гово­рила Крис­ти­на и за­каш­ля­лась. Она пом­ни­ла, как прош­ла ули­цу Скри­ба до кон­ца, ми­нув поч­ти сго­рев­шую Опе­ру По­пулер, пом­ни­ла, как зап­ла­кала, стоя пе­ред ней, как слё­зы по­тек­ли по ще­кам, и как про­хожие на­чали ог­ля­дывать­ся на неё. Тог­да она пос­пешно вы­тер­ла слё­зы и пош­ла даль­ше. Пом­ни­ла, как прош­ла пло­щадь Ди­аги­лев, как по­том свер­ну­ла на ули­цу Мо­гадор. Прой­дя её, она по­чему-то за­хоте­ла свер­нуть впра­во и так и сде­лала. Как же на­зыва­лась та ули­ца? Что-то свя­зано с зам­ком… Крис­ти­на за­дума­лась, сжи­мая озяб­шие ру­ки на гру­ди. Мыс­ли вра­щались очень мед­ленно, и она ни­как не мог­ла при­пом­нить наз­ва­ние этой ули­цы. Ах да, Ша­тоден! Она час­то бро­дила здесь, ког­да ещё тан­це­вала в Опе­ре. Осенью вся ал­лея рас­цве­тала буй­ны­ми крас­ка­ми, а на тро­ту­арах жа­рили каш­та­ны. Пос­леднюю вы­вес­ку с наз­ва­ни­ем она за­пом­ни­ла, ког­да заб­ре­ла на ули­цу Ан­ри Морье. И всё. Где же она те­перь?

Крис­ти­на не­до­умён­но ос­мотре­лась. Она не пом­ни­ла ни до­мов, ни вы­весок, ни са­мой ули­цы. Ви­димо, она до­воль­но да­леко смог­ла уй­ти от Опе­ры. Да, Крис­ти­на всег­да лю­била пе­шие про­гул­ки и очень час­то гу­ляла с Мэг, прав­да, та от­пра­шива­лась у под­ру­ги, ког­да они ещё и па­ры миль не про­ходи­ли, и они всег­да воз­вра­щались. Крис­ти­ну ох­ва­тил страх. Луч­ше бы она ос­та­лась воз­ле Опе­ры По­пулер. За­чем она так да­леко уш­ла?.. Толь­ко сей­час Крис­ти­на об­ра­тила вни­мание, как у неё бо­лят но­ги. Она поб­ла­года­рила Бо­га за то, что убе­жала от Ра­уля в сво­их зим­них туф­лях, а не в кра­сивых бо­сонож­ках, в ко­торых на­мере­валась вый­ти к не­му на зав­трак. Ина­че она бы дав­но стёр­ла но­ги в кровь. Од­на­ко но­ги то­же за­мер­зли, и Крис­ти­на еле смог­ла по­шеве­лить паль­ца­ми на но­гах. Ес­ли она так и ос­та­нет­ся на ули­це, то точ­но за­мер­знет.

— Эй, кра­сави­ца! — ок­ликнул её ве­сёлый муж­ской го­лос, и Крис­ти­на ис­пу­ган­но обер­ну­лась. Где-то в пят­надца­ти ша­гах сто­яла трой­ка муж­чин яв­но в под­вы­пив­шем сос­то­янии. Все они ку­рили си­гары, вы­пус­кая в тём­ное не­бо клу­бы си­зова­того ды­ма. Об­ла­дате­лем го­лоса ока­зал­ся не­высо­кий мо­лодой че­ловек при­ят­ной на­руж­ности. — А что се­год­ня так ра­но? Что-то я не ви­жу ва­ших. Или ты по­рань­ше приш­ла, что­бы по­боль­ше за­рабо­тать? — пос­ле этих слов все трое зас­ме­ялись, а по­том на­чали приб­ли­жать­ся к ней. Крис­ти­на сде­лала шаг на­зад, дро­жа и ог­ля­дыва­ясь по сто­ронам. Страх хо­лод­ной от­рез­вля­ющей вол­ной на­кинул­ся на неё, и Крис­ти­на по­бежа­ла на поч­ти не сги­ба­ющих­ся но­гах. Вслед за ней по­летел гру­бый муж­ской смех.

Но да­леко убе­жать не уда­лось. За­вер­нув за угол, она поч­ти сра­зу ос­та­нови­лась, хва­та­ясь за бок. Ей по­каза­лось, что в её но­ги вон­зи­ли сра­зу бес­числен­ное мно­жес­тво иго­лок, и те­перь де­вуш­ка хва­тала ртом хо­лод­ный воз­дух, пы­та­ясь не зак­ри­чать. Спус­тя ми­нуту всё прош­ло, но но­ги боль­ше не дер­жа­ли её, и она из­му­чен­но опер­лась о сте­ну ка­кого-то за­веде­ния. Ка­жет­ся, это был то ли паб, то ли рес­то­ран. В этот раз де­вуш­ка мо­лилась, что­бы это ока­зал­ся прос­той паб, ку­да мож­но зай­ти, по­сидеть и, сог­ревшись, про­дол­жить свой путь. Ведь из рес­то­рана её вы­гонят, как толь­ко она сту­пит на по­рог.

Вздох­нув, она, всё ещё дер­жась за сте­ну ру­кой, мед­ленно прош­ла впе­ред и ос­та­нови­лась пе­ред зда­ни­ем. И поч­ти ра­дос­тно вы­дох­ну­ла. Паб. Это был обыч­ный паб. На де­ревян­ной вы­вес­ке бы­ло на­писа­но «Le plaisir», а воз­ле над­пи­си был на­рисо­ван ог­ромный кув­шин с ви­ном. Но Крис­ти­на, не об­ра­тив вни­мания на наз­ва­ние, тол­кну­ла дверь. И за­мер­ла на по­роге.

Яр­кая об­ста­нов­ка и теп­лый воз­дух, вор­вавший­ся ей в ли­цо, на мгно­вение оше­ломи­ли де­вуш­ку. Она опус­ти­ла го­лову, ста­ра­ясь прик­рыть ли­цо во­лоса­ми, ко­торые тут же на­чали от­та­ивать, и с них на пол па­дали кап­ли во­ды, по­это­му не за­мети­ла, как мно­го муж­ских глаз обер­ну­лось на неё.

Крис­ти­на не име­ла по­нятия, как она выг­ля­дит в срав­не­нии с гряз­ны­ми шлю­хами, ко­торые про­дава­ли здесь своё те­ло за нес­коль­ко мо­нет. Она выг­ля­дела бо­гиней, неж­ным, ещё не рас­пустив­шимся цвет­ком. Её строй­ное те­ло в кра­сивом, хоть и нем­но­го пот­ре­пан­ном и влаж­ном платье, ма­нило к се­бе, её прек­расные во­лосы, стру­ящи­еся по пле­чам, оча­ровы­вали. И у мно­гих мель­кну­ла мысль, что это вов­се не шлю­ха, а бла­город­ная ле­ди, ко­торая по ошиб­ке пе­репу­тала прос­той ка­бак с бо­гатым рес­то­раном, сей­час вый­дет от­сю­да, смор­щив но­сик, и уся­дет­ся в ка­рету, жду­щую воз­ле вхо­да.

Но де­вуш­ка уп­ря­мо дви­галась к са­мому даль­не­му сто­лику от две­рей, ко­торый сто­ял поч­ти воз­ле ка­мина, а ког­да се­ла на стул и пол­ным изя­щес­тва жес­том про­тяну­ла к ог­ню ру­ки, муж­чи­ны не вы­дер­жа­ли. Пер­вым к ней приб­ли­зил­ся не­высо­кого рос­та тол­стяк, ко­торый, мно­гоз­на­читель­но по­иг­ры­вая бро­вями, под­сел за её сто­лик. Крис­ти­на сра­зу отод­ви­нулась поч­ти в са­мый угол, но ни­чего не ска­зала, а прос­то бро­сила на не­го ис­пу­ган­ный взгляд.

— Сколь­ко? — гру­бый го­лос зас­та­вил Крис­ти­ну вздрог­нуть и не­пони­ма­юще ус­та­вить­ся на не­го.

— П-прос­ти­те, месье, — не­лов­ко про­из­несла она, — что сколь­ко?

— Сколь­ко бе­решь за час? — тол­стяк нак­ло­нил­ся бли­же, а Крис­ти­на об­хва­тила се­бя ру­ками.

— Я не по­нимаю вас, месье, — всё так же рас­те­рян­но про­из­несла она и не­пони­ма­юще ог­ля­делась. Взо­ры муж­чин, ко­торых, как она те­перь за­мети­ла, бы­ло го­раз­до боль­ше, чем жен­щин в этом за­ле, вон­зи­лись в неё, слов­но кин­жа­лы. А жен­щи­ны… О Бо­же! Крис­ти­на сглот­ну­ла. В ко­рот­ких вы­зыва­ющих на­рядах, с нак­ра­шен­ны­ми ли­цами, сто­ящие в вы­зыва­ющих по­зах и тан­цу­ющие сов­сем уж от­кро­вен­ные тан­цы… Она, на­конец, по­няла, ку­да её за­нес­ло.

Пляс Пи­галь. Ули­ца во­ров и прос­ти­туток, убийц и без­домных. Ле­дяной ужас за­пол­нил ду­шу Крис­ти­ны. Она сно­ва пос­мотре­ла на тол­стя­ка и по­няла, что имен­но тот хо­тел от неё. Он хо­тел её ку­пить. Как прос­ти­тут­ку. Крис­ти­на при­жала оне­мев­шие ру­ки к гу­бам, а за­тем быс­тро вско­чила со сту­ла и, по-преж­не­му соп­ро­вож­да­емая вос­хи­щен­ны­ми и по­хот­ли­выми муж­ски­ми взгля­дами, вы­бежа­ла на ули­цу, чуть не сбив то­го тол­стя­ка с ног. Он же удив­ленно пос­мотрел ей вслед.

— Что за дев­ки пош­ли! — хмык­нул он. — Да­же за­рабо­тать при­лич­но не хо­тят. А я бы уж точ­но не пос­ку­пил­ся.

— Прос­то ты не уме­ешь оча­ровы­вать, друг мой, — про­тянул один муж­чи­на. Он был вы­сок, хо­рошо сло­жен и ши­рокоп­леч. Яр­ко-бе­лые зу­бы блес­ну­ли на фо­не смуг­лой ко­жи. — А я вот уве­рен, что у ме­ня всё по­лучит­ся.

С эти­ми сло­вами он зал­пом до­пил круж­ку ви­на, ко­торую до это­го дер­жал в ру­ках, и, схва­тив свой плащ со спин­ки сту­ла, дви­нул­ся к вы­ходу.

— Уда­чи, Жан! — проз­ву­чало со всех сто­рон. Но он толь­ко под­нял ру­ку и вско­ре ис­чез за по­рогом. Эта крош­ка, ко­торая толь­ко что убе­жала так быс­тро, слов­но за ней по пя­там шел сам дь­явол, бы­ла бе­зум­но хо­роша. Че­го толь­ко сто­ят её фи­гура и во­лосы. Но и ли­чико то­же сим­па­тич­ное. Сам Жан лю­бил блон­ди­нок, но ус­то­ять пе­ред та­кой кра­сотой он не мог. Он ред­ко сни­мал прос­ти­туток, раз­ве что они со­от­ветс­тво­вали всем его тре­бова­ни­ям, но та­кое слу­чалось слиш­ком ред­ко. По­это­му Жан убыс­трил шаг и при­щурил­ся. Уже стем­не­ло. Снег, вро­де, на­чал па­дать ещё силь­нее, но впе­реди се­бя, бук­валь­но в двад­ца­ти-трид­ца­ти ша­гах, он за­метил строй­ный де­вичий си­лу­эт. Ни­чего, она хо­чет, что­бы за ней по­бега­ли? Он по­бега­ет. Ну а по­том она даст ему всё, что он толь­ко по­жела­ет по­лучить.

* * *

По длин­ной зас­не­жен­ной ули­це Скри­ба ша­гал вы­сокий пле­чис­тый муж­чи­на в длин­ном пла­ще, ка­пюшон ко­торо­го был наб­ро­шен ему на го­лову. Вре­мена­ми он нем­но­го не­уве­рен­но поп­равлял его, на­вер­ное, бо­ясь, что тот сле­тит из-за хо­лод­но­го вет­ра, ко­торый вре­мя от вре­мени при­летал как буд­то из ни­от­ку­да и ос­то­рож­но ка­сал­ся неб­ри­того ли­ца муж­чи­ны ле­дяной ла­пой, а по­том убе­гал, слов­но ис­пу­гав­шись сос­ре­дото­чен­но­го и да­же нем­но­го сер­ди­того взгля­да это­го че­лове­ка.

Про­хожие, ми­мо ко­торых он про­ходил, сра­зу обо­рачи­вались и гля­дели ему вслед, как бы пы­та­ясь вы­яс­нить, кто же этот муж­чи­на. Да­мы про­вожа­ли за­ин­те­ресо­ван­ны­ми взгля­дами его вы­сокую фи­гуру и скры­тое ка­пюшо­ном ли­цо, муж­чи­ны приг­ля­дыва­лись к ши­рине плеч нез­на­ком­ца и не­воль­но срав­ни­вали се­бя и его, при­чём поч­ти во всех слу­ча­ях срав­не­ние ока­зыва­лось в поль­зу нез­на­ком­ца. А Эрик прос­то шёл, ста­ра­ясь не убыс­трять шаг, пря­ча ли­цо в склад­ках ка­пюшо­на и по­минут­но про­веряя, на мес­те ли он, пос­коль­ку оби­лие раз­но­об­разных взгля­дов силь­но сму­щало и нер­ви­рова­ло его. Он дав­но от­вык от то­го, что­бы один его вид не вну­шал ли­бо ис­пуг, ли­бо ди­кий ужас, и те­перь каж­дое мгно­вение ждал, что сей­час ка­пюшон упа­дет, и его уз­на­ют все. И что же он тог­да бу­дет де­лать?

Эрик так силь­но то­мил­ся в страш­ном ожи­дании не­мину­емо­го про­вала, что да­же уди­вил­ся, ког­да вдруг пе­ред его гла­зами вы­рос­ло ог­ромней­шее зда­ние Опе­ры По­пулер. На мгно­вение он за­мер, ста­ра­ясь ох­ва­тить гла­зами всю Опе­ру, а по­том по­ник. Он не обо­рачи­вал­ся на­зад, ког­да под пок­ро­вом тем­но­ты по­кидал тон­нель, ве­дущий к под­ва­лу Опе­ры, и по­нятия не имел, как выг­ля­дит его ког­да-то ве­личес­твен­ное и прек­расное убе­жище. Оно выг­ля­дело та­ким, как он сей­час се­бя ощу­щал. Слом­ленное, рас­топтан­ное, сго­рев­шее на пи­ке сво­его ве­личия и кра­соты зда­ние. И та­кое оди­нокое. Ник­то боль­ше не бро­сал на не­го вос­хи­щён­ных взгля­дов, воз­ле вхо­да боль­ше не то­мил­ся уха­жёр ка­кой-ни­будь хо­рошень­кой ба­лери­ны, и, ка­залось, что да­же са­ма ат­мосфе­ра воз­ле неё, быв­шая рань­ше яр­кой и зах­ва­тыва­ющей глаз, те­перь поб­лекла. Преж­ней Опе­ры уже не су­щес­тво­вало. Впро­чем, как те­перь не су­щес­тву­ет и его. Эрик вздох­нул и быс­трым хо­дом обо­шёл Опе­ру. Не­чего там боль­ше сто­ять. Он уже на­чал прив­ле­кать вни­мание тем, что сто­ял и пя­лил­ся.

Ока­зав­шись воз­ле по­тай­но­го хо­да, Эрик ог­ля­нул­ся вок­руг и, не за­метив ни­чего по­доз­ри­тель­но­го, быс­тро на­жал по­тай­ной ры­чаг, ко­торый был так удач­но за­мас­ки­рован, что его не на­шёл бы ник­то. Та­ких ры­чагов бы­ло два. Один — внут­ри са­мого тон­не­ля, вто­рой — на вы­ходе из не­го. Эрик во­шёл в тон­нель и прис­лу­шал­ся. Где-то вда­леке он ус­лы­шал зна­комый стук ка­пель по кам­ню и вдруг ощу­тил та­кое спо­кой­ствие, ка­кое не ощу­щал с то­го мо­мен­та, как по­кинул своё убе­жище. Всё-та­ки здесь был его род­ной дом. Здесь он го­дами ук­ры­вал­ся от лю­бопыт­ных взгля­дов, здесь он пи­сал свои луч­шие пь­есы, здесь… здесь лю­бовь всей его жиз­ни от­реклась от не­го.

Эрик вздох­нул и, ста­ратель­но пы­та­ясь спря­тать пог­лубже все свои мыс­ли, мед­ленно по­шёл по тон­не­лю, при ма­лей­шем шо­рохе ос­та­нав­ли­ва­ясь и вслу­шива­ясь в и так ог­лу­ша­ющую ти­шину. По­хоже, там ни­кого не бы­ло, но пол­ностью по­верить в то, что жан­дармы уже уш­ли и не под­жи­да­ют его за уг­лом, он не мог, по­это­му про­дол­жал дви­гать­ся очень мед­ленно, го­товый при лю­бой опас­ности скрыть­ся. Но ни­кого так и не по­яви­лось, и вско­ре он ока­зал­ся в кон­це тон­не­ля — пе­ред ним ви­село то са­мое пок­ры­вало, скры­ва­ющее зер­ка­ло. Эрик сглот­нул и отод­ви­нул его ру­кой. Сде­лав шаг, он за­мер.

Его жи­лище бы­ло раз­ру­шено. Пер­вым на гла­за Приз­ра­ку по­пал­ся его ор­ган, и муж­чи­на зас­то­нал, слов­но от бо­ли, ког­да уви­дел его по­ломан­ным и раз­би­тым, а в по­лумет­ре от ор­га­на ва­лялись по­корё­жен­ные чёр­ные и бе­лые кла­виши, как буд­то выр­ванные с кор­нем. Эрик сжал ку­лаки. Он ду­мал, что боль­ше ни­чего не смо­жет при­чинить ему та­кую боль, ка­кую при­чини­ла ему Крис­ти­на. Но ока­залось, что он оши­бал­ся, ведь бы­ла ещё од­на вещь, ко­торую он лю­бил чуть боль­ше, чем Крис­ти­ну. Его му­зыка. Сей­час Приз­рак ощу­щал, что у не­го слов­но опять выр­ва­ли час­ти­цу ду­ши, а от­кры­тую ра­ну приж­гли рас­ка­лён­ным же­лезом, и она про­дол­жа­ет пуль­си­ровать от бо­ли. Он зак­рыл гла­за, а по­том, ста­ра­ясь спра­вить­ся с болью и ди­кой оби­дой на че­лове­чес­тво, по­пытал­ся пред­ста­вить, что всё здесь по-преж­не­му. И не смог. Кар­ти­на, пред­став­шая пе­ред ним, ка­залось, на­веки бы­ла выж­же­на в его моз­гу. Он от­крыл гла­за, пе­ревёл взгляд на озе­ро и, за­метив, что там пла­ва­ет что-то бе­лое, не­до­умен­но сде­лал шаг впе­рёд. И сно­ва удар, отоз­вавший­ся жес­то­кой болью в же­луд­ке. Его но­ты. Его но­ты пла­вали по озе­ру, его но­ты ус­ти­лали пол его жи­лища, они бы­ли пор­ва­ны в клочья. Кро­вать в фор­ме ле­бедя то­же пос­тра­дала — на быв­шем ког­да-то яр­ко-крас­ном бар­ха­те вид­не­лись сле­ды под­па­лин, по­душек во­об­ще не бы­ло, а две нож­ки кро­вати бы­ли слов­но спи­лены.

— Из­верги, — скрип­нул зу­бами Эрик. — И они ещё на­зыва­ют ме­ня чу­дови­щем.

Он обо­шёл все свои ком­на­ты, но вез­де ца­рил та­кой же бес­по­рядок и ха­ос. В быв­шей ког­да-то кух­не всё бы­ло вверх дном, боль­шинс­тво из ку­хон­ных пред­ме­тов во­об­ще ис­чезло. Ско­рее все­го, их при­кар­ма­нили ра­бочие сце­ны пос­ле то­го, как здесь прош­ли жан­дармы. Не удер­жавшись, он заг­ля­нул и в пог­реб. И да­же не уди­вил­ся, ког­да об­на­ружил его двер­цу рас­пахну­той, а сам пог­реб от­ча­ян­но пус­тым. Да уж, Приз­рак Приз­ра­ком, а пос­ту­пили как с са­мым нас­то­ящим че­лове­ком. Поп­росту раз­несли его жи­лище в пух и прах и ог­ра­били. Но и он не та­кой ду­рак.

Эрик хмык­нул и вер­нулся в ком­на­ту с ор­га­ном. Его ра­дова­ло то, что он ока­зал­ся не сдви­нут, а сто­ял на том же са­мом мес­те, где и был рань­ше. Впро­чем, ес­ли бы его и сдви­нули, то вряд ли бы до­гада­лись там что-то ис­кать. Эрик по­дошёл и ак­ку­рат­но на­чал от­таски­вать его в сто­рону. Сер­дце всё ещё сжи­малось от ви­да его быв­ше­го лю­бимо­го му­зыкаль­но­го инс­тру­мен­та, но он по­давил эту боль. Бу­дет ещё вре­мя, ког­да он смо­жет пол­ностью от­дать­ся бо­ли и тос­ке, ца­рив­шей в его сер­дце, но сей­час та­кого вре­мени нет.

Ког­да ор­ган был отод­ви­нут в сто­рону, Эрик при­сел на кор­точки и ста­ратель­но по­ис­кал гла­зами ма­лень­кий ку­сочек ве­рёв­ки, ко­торая бы­ла та­кого же цве­та, как кам­ни под его но­гами. Ес­ли не знать о том, что она там есть, то вряд ли мож­но за­метить её. Где же она?.. Но ещё мгно­вение — и паль­цы на­щупа­ли этот ма­лень­кий об­ре­зок, сва­ляв­ший­ся и влаж­ный. Ос­то­рож­но по­тянув его, Эрик не смог сдер­жать улыб­ку, ви­дя, как ку­сочек кам­ня под но­гами вдруг от­полза­ет в сто­рону, а его взгля­ду яв­ля­ет­ся не­боль­шой тай­ни­чок.

Внут­ри не­го ле­жал сред­не­го раз­ме­ра па­кет, пе­ревя­зан­ный шёл­ко­вой нит­кой. Эрик взял его и, вскрыв па­кет, тор­жес­тву­юще хмык­нул. Его день­ги ле­жали на мес­те. Шесть­де­сят ты­сяч фран­ков, как он тог­да и по­ложил. То был за­пас на край­ний слу­чай, и те­перь он очень да­же при­годил­ся ему. Тог­да ещё день­ги ему вып­ла­чивал Ле­февр, а пос­коль­ку Эрик не слыл тран­жи­рой и по­купал толь­ко не­об­хо­димое, то смог сэ­коно­мить, хо­тя вре­мена­ми и ра­зорял­ся на кра­сивые ве­щи: будь то прек­расный ор­ган или до­рогой пар­чо­вый ко­вёр. Он во­об­ще лю­бил, ког­да вок­руг не­го ца­рила ат­мосфе­ра кра­соты и ве­лико­лепия. В об­щем, ког­да он на­соби­рал до­воль­но вну­шитель­ную сум­му, то ре­шил сде­лать се­бе тай­ни­чок и, вы­дол­бив в кам­не не­боль­шое от­вер­стие, сло­жил ту­да день­ги, за­вёр­ну­тые в па­ру сло­ёв неп­ро­мока­емой бу­маги, а по­том в па­кет. Сла­ва бо­гам, что до них не доб­ра­лась вла­га!

Эрик сей­час был рад этим день­гам как ни­ког­да. Они по­могут ему выб­рать­ся из Па­рижа, у­ехать и обо всем за­быть, по­могут най­ти се­бе жи­лище там, ку­да его за­несёт судь­ба. Он вздох­нул и ещё раз об­вёл взгля­дом своё быв­шее жи­лище. Сю­да он боль­ше не вер­нётся. Не­зачем. Он жил здесь, он тос­ко­вал здесь, ра­довал­ся и грус­тил, на­де­ял­ся и па­дал в без­дну от­ча­яния, лю­бил до смер­ти и так же не­нави­дел. Здесь ос­та­нет­ся его сер­дце и его ду­ша. Толь­ко лю­бовь он уне­сёт от­сю­да. Глу­пую, на­де­ющу­юся, поч­ти умер­шую, но всё ещё еле ды­шащую где-то там, в гру­ди, там, где по­ко­ят­ся ос­колки раз­би­того сер­дца. И оди­нокая сле­за вдруг ска­тилась из-под хо­лод­ной по­вер­хнос­ти мас­ки.

Эрик быс­тро при­под­нял мас­ку и вы­тер её. Он не дол­жен пла­кать. Нап­расно он умо­лял Крис­ти­ну, нап­расно смот­рел на неё гла­зами, пол­ны­ми слез. Она всё рав­но уш­ла от не­го. Он боль­ше ни­ког­да не бу­дет пла­кать. Он муж­чи­на. А муж­чи­ны не пла­чут. С эти­ми мыс­ля­ми Эрик под­нялся на но­ги и, за­сунув па­кет с день­га­ми во внут­ренний кар­ман фра­ка, поб­рёл к тон­не­лю. Сей­час ему боль­ше все­го в жиз­ни хо­телось вы­пить че­го-ни­будь пок­репче и за­быть­ся.

Эрик од­нажды, ин­те­реса ра­ди, поп­ро­бовал, бы­ло, на­пить­ся, опус­то­шив шкаф в ка­бине­те Ле­фев­ра, но пос­ле бу­тыл­ки вис­ки, за­питой бу­тыл­кой ви­на, он от­клю­чил­ся, за­то на­ут­ро го­лова бо­лела так, слов­но це­лый день и це­лую ночь он слу­шал за­выва­ния Кар­лотты. Боль­ше Эрик не про­водил та­ких эк­спе­римен­тов, за­рёк­шись ког­да-ни­будь брать спир­тное в рот, но сей­час ему хо­телось это­го. Хо­телось за­быть обо всём, а оч­нуть­ся толь­ко на сле­ду­ющий день. И пусть бу­дет боль, пусть она зат­мит всю го­речь и тос­ку по его ут­ра­чен­ной люб­ви и по рух­нувшим на­деж­дам. Эрик жаж­дал за­бытья.

Но где дос­тать хо­тя бы вис­ки? У не­го в за­пасах спир­тно­го не бы­ло — да ес­ли бы и бы­ло, то пос­ле то­го, как здесь ди­кой сво­рой пром­ча­лись жан­дармы и ра­бочие сце­ны, оно бы точ­но ис­чезло, — а в ка­бинет Ле­фев­ра он уже не за­лезет, ведь ка­бине­та-то то­же нет. Да и Эрик был уве­рен, что в до­ме Ан­ту­анет­ты спир­тно­го то­же не най­дёт­ся. На­до ид­ти в ка­кой-ни­будь паб или рес­то­ран. Вся сущ­ность Эри­ка ра­зом взбун­то­валась про­тив та­кой пер­спек­ти­вы, про­тив то­го, что­бы сно­ва по­казать­ся на гла­за лю­дям, но он по­давил ди­кое же­лания спря­тать­ся. Нет, он се­год­ня не бу­дет пря­тать­ся. Но и в рес­то­ран не пой­дёт. Там си­дит слиш­ком мно­го особ бо­гатых кро­вей, и его лег­ко смо­гут уз­нать по мас­ке, ведь уп­равля­ющий вряд ли пус­тит его за стол в пла­ще. На­до ид­ти в паб. Эрик нах­му­рил бро­ви. Он не очень-то раз­би­рал­ся в та­кого ро­да за­веде­ни­ях, но од­нажды заг­ля­дывал в один из них. Как же он на­зывал­ся?.. Ах, да. «Le plaisir». Удо­воль­ствие. Как раз то, что ему нуж­но. В этот мо­мент в кон­це тай­но­го хо­да заб­резжил свет, и Эрик вско­ре ока­зал­ся на ули­це Скри­ба. Там опять ни­кого не бы­ло, и муж­чи­на спо­кой­но наб­ро­сил ка­пюшон на го­лову, а за­тем дви­нул­ся к па­бу.

* * *

Крис­ти­ной ов­ла­дева­ла па­ника. Вы­бежав из па­ба, она бро­силась, ку­да гла­за гля­дят, но ей всё вре­мя ка­залось, буд­то за ней кто-то сле­ду­ет. Она вгля­дыва­лась в тем­но­ту по­зади се­бя и уп­ря­мо шла впе­рёд, поч­ти не об­ра­щая вни­мания на уже до­воль­но гус­то па­да­ющий снег и лю­тый хо­лод, про­бира­ющий­ся под юб­ки платья. Од­на­ко тень по­зади не ис­че­зала, и Крис­ти­на, спо­тыка­ясь, поч­ти бе­жала впе­рёд. Страх зат­мил ей ра­зум. Ни­ког­да ещё де­вуш­ка не ис­пы­тыва­ла та­кого ле­деня­щего ду­шу ужа­са. И да­же тог­да, ког­да Приз­рак та­щил её в свои под­зе­мелья, что­бы сде­лать сво­ей же­ной, она не бо­ялась так. Мо­жет, по­тому что в ду­ше чувс­тво­вала, что он не при­чинит ей вре­да?.. И к че­му ей Приз­рак вспом­нился? Крис­ти­на по­доб­ра­ла юб­ки и хо­тела по­бежать быс­трее, но ру­ка, схва­тив­шая её за пле­чо, приг­возди­ла де­вуш­ку к мес­ту. Ог­ля­нув­шись, она уви­дела вы­соко­го смуг­ло­лице­го муж­чи­ну. Он ус­ме­хал­ся. Да, имен­но ус­мешка, а не улыб­ка ос­ве­щала его ли­цо. Ужас обу­ял Крис­ти­ну. Сер­дце, ка­залось, би­лось где-то глу­боко в гор­ле, она не ощу­щала ног, толь­ко и мог­ла, что бес­по­мощ­но гля­деть на не­го ок­руглив­ши­мися от стра­ха гла­зами шо­колад­но­го цве­та.

А Жан в этот мо­мент по­думал, что ни ра­зу ещё не ви­дел де­вуш­ки кра­сивее, чем эта прос­ти­тут­ка. Хо­тя… мо­жет, она и не прос­ти­тут­ка вов­се? Ско­рее по­хожа на знат­ную и об­ра­зован­ную де­вуш­ку. Но за­чем тог­да по но­чам по ка­бакам хо­дит? Жан сно­ва ух­мыль­нул­ся. Бо­гач­ка или нет, но удо­воль­ствие се­год­ня она ему дос­та­вит. По сво­ей во­ле ли, по его — Жа­на это не бес­по­ко­ило. Он при­тянул её бли­же и наг­ло об­нял за та­лию. Ис­пуг в гла­зах сме­нил­ся ужа­сом, но Жа­на это толь­ко по­заба­вило и силь­нее раз­за­дори­ло. Те­перь он поч­ти до бо­ли хо­тел эту дев­ку. Она ра­зож­гла в нём та­кую страсть, ка­кую не мог­ла ни од­на прос­ти­тут­ка из тех, что тан­це­вали в «Le plaisir». «О, она бы име­ла там ус­пех», — по­дума­лось Жа­ну.

— Ч-что вы де­ла­ете, месье? — поч­ти шё­потом про­гово­рила Крис­ти­на. — От­пусти­те, по­жалуй­ста, — взмо­лилась она, но осек­лась, уви­дев, как нез­на­комец со­щурил­ся.

— Нет, крош­ка, — по­качал он го­ловой, и Крис­ти­на вздрог­ну­ла от то­го, как по­хоже он про­гово­рил это сло­во, — на эту ночь ты моя. Сколь­ко хо­чешь за два ча­са?

Крис­ти­на поб­ледне­ла. Снег сы­пал­ся пря­мо ей в ли­цо, за­летая за во­рот и об­жи­гая ко­жу, но­ги бе­зум­но бо­лели, а са­ма она ока­залась при­жатой к сте­не ру­ками ка­кого-то нез­на­ком­ца, ко­торый яв­но при­нима­ет её за про­даж­ную жен­щи­ну. И что же ей де­лать? Сле­зы брыз­ну­ли из глаз де­вуш­ки.

— Не на­до, месье, по­жалуй­ста, — всхлип­ну­ла она, пы­та­ясь отор­вать его ру­ки от сво­ей та­лии. — Я не… я не та­кая, я кля­нусь вам. Я прос­то заб­лу­дилась. От­пусти­те ме­ня, я про­шу вас!..

Од­на го­рячая сле­за кап­ну­ла Жа­ну на ру­ку, и это по­чему-то взбе­сило его.

— Заб­лу­дилась? — през­ри­тель­но про­тянул он. — Да не­уже­ли? А по-мо­ему, ты от­лично зна­ла, ку­да идёшь. На­бива­ешь се­бе це­ну, да?.. Ну что ж, ты наш­ла сво­его кли­ен­та, так да­вай зай­мём­ся де­лом. Не­пода­лёку есть чуд­ный ма­лень­кий отель. А? Или мы мо­жем вер­нуть­ся в паб, там то­же есть сво­бод­ные ком­на­ты. Ну что, не хо­чешь?

Крис­ти­на, мо­тав­шая го­ловой, ког­да он го­ворил, уже в го­лос пла­кала. Она бес­по­мощ­но ог­ля­дыва­лась по сто­ронам, но ни­кого не бы­ло. Вок­руг ца­рила ти­шина, ко­торую вре­мя от вре­мени раз­бавля­ли ве­сёлые кри­ки и смех из па­ба. Ей не сбе­жать. И ник­то не по­может. От­ча­яние за­пол­ни­ло ду­шу Крис­ти­ны.

— По­жалуй­ста!.. — поч­ти прос­то­нала она. Но муж­чи­на вдруг сер­ди­то рык­нул и дёр­нул её на се­бя. Он впил­ся в гу­бы де­вуш­ки сво­им ртом, а мгно­вение спус­тя Крис­ти­ну чуть не выр­ва­ло, пос­коль­ку она ощу­тила его ру­ки у се­бя на яго­дицах. От­ча­яв­шись, де­вуш­ка изо всех сил уку­сила Жа­на. Тот от­ско­чил от неё и чер­тыхнул­ся, ак­ку­рат­но про­буя паль­цем уку­шен­ную гу­бу.

— Ах, ты, дрянь! — за­вопил он и, бро­сив­шись на Крис­ти­ну, по­валил её на хо­лод­ную зас­не­жен­ную зем­лю, а по­том на­чал быс­тро при­под­ни­мать ей юб­ки, си­лясь од­новре­мен­но рас­стег­нуть свои брю­ки.

— По­моги­те! — зак­ри­чала Крис­ти­на — По­моги­те, умо­ляю! По­моги­те!

В этот мо­мент Эрик, ко­торый шёл по сне­гу приб­ли­зитель­но в ста ша­гах от про­ис­хо­дящих со­бытий, под­нял го­лову, и ужас от­ра­зил­ся на ле­вой по­лови­не его ли­ца, не прик­ры­той мас­кой. Он ус­лы­шал го­лос. Го­лос, ко­торый уз­нал бы из ты­сячи го­лосов. Го­лос его лю­бимой Крис­ти­ны.

По­моги мне! Сер­дце моё го­рит

на кос­тре не по­тух­шей ра­ны, на уг­лях от пус­тых обид.

По­моги мне! Слё­зы мои ут­ри,

склей об­ломки мо­ей все­лен­ной, кап­лю ве­ры ос­тавь внут­ри.

Эрик вздрог­нул. Это­го прос­то не мо­жет быть. Крис­ти­на фи­зичес­ки не мог­ла ока­зать­ся здесь, при­чём ещё и звать на по­мощь… Нет. На­вер­ное, это прос­то жен­щи­на, по­пав­шая в бе­ду, а его вос­па­лён­ное во­об­ра­жение при­няло её за Крис­ти­ну. Он по­мотал го­ловой. В лю­бом слу­чае, на­до по­мочь. Не ос­та­вить же это без вни­мания. Но крик пов­то­рил­ся, и в этот мо­мент Приз­рак го­тов был го­лову дать на от­се­чение, что это кри­чала она.

— Крис­ти­на, — про­шеп­тал он. А за­тем сор­вался с мес­та и быс­тро пом­чался ту­да, от­ку­да слы­шались кри­ки. На ули­це бы­ло до­воль­но тем­но, да и гус­той снег мед­ленно сы­пал­ся с не­бес, ук­ры­вая мёр­злую зем­лю пу­шис­тым ков­ром. Но это не по­меша­ло Эри­ку уз­реть кар­ти­ну, пред­став­шую пе­ред ним, и в ужа­се за­мереть. Его Крис­ти­на — его ми­лый ан­гел, лю­бовь всей его жиз­ни — ле­жала на спи­не под ка­ким-то муж­чи­ной, ко­торый в этот мо­мент раз­ры­вал её платье. Ры­чание сор­ва­лось с губ Эри­ка. В эту ми­нуту он не ощу­щал ни­чего: ни бо­ли, ни го­речи, ни тос­ки, лишь ог­ромную ярость, злость и же­лание ос­во­бодить Крис­ти­ну, заб­рать её из рук это­го по­дон­ка, а его са­мого, пос­мевше­го по­зарить­ся на сок­ро­вище Эри­ка, убить. Ос­леплён­ный зло­бой, Эрик за два длин­ных ша­га ока­зал­ся там, рез­ким дви­жени­ем схва­тил мер­завца за во­рот его пла­ща и от­бро­сил в сто­рону. Крис­ти­на же съ­ёжи­лась на хо­лод­ной зем­ле, ры­дая и ста­ра­ясь поп­ра­вить юб­ки, что­бы они прик­ры­вали ей но­ги. Но платье уже бы­ло пор­ва­но нам­но­го вы­ше ко­лен, и толь­ко лос­кутки тка­ни сви­сали чуть ни­же. Эрик хо­тел сна­чала бро­сить­ся к ней, но дви­жение сбо­ку от­влек­ло его. Тот муж­чи­на уже прив­стал и те­перь, опи­ра­ясь о сте­ну, под­ни­мал­ся. Он был вы­сок и смугл и неп­ри­ят­но улы­бал­ся.

— На­до же, — про­тянул он. — Месье, ну что же вы де­ла­ете?.. Зас­ту­па­етесь за ка­кую-то гряз­ную шлю­ху, а вмес­те с тем на­пада­ете на ни в чём не по­вин­но­го че­лове­ка. Ес­ли вам так нуж­на она, — неб­режный ки­вок в сто­рону ры­да­ющей Крис­ти­ны, — мы мо­жем по­делить­ся. Так и быть, на ча­сок я вам её ус­туплю. Не хо­ти… — Жан не ус­пел за­кон­чить сло­во, как ог­ромный ку­лак Эри­ка с хрус­том впе­чатал­ся в его че­люсть. Жан по­кач­нулся и упал, взвыв от ди­кой бо­ли. Что тво­рит этот иди­от?! Да уж, не так всё про­ис­хо­дило, как на­де­ял­ся Жан. Ве­чер был без­на­дёж­но ис­порчен. Ос­то­рож­но пот­ро­гав сад­ня­щую че­люсть, он под­нялся, но опять был сбит с ног силь­ным уда­ром под дых. Он зах­ри­пел и опять по­валил­ся на зем­лю. А Эрик боль­ше не кон­тро­лиро­вал се­бя. Уда­ры сы­пались на Жа­на один за дру­гим. Тот уже не го­ворил, а толь­ко сто­нал от бо­ли.

Крис­ти­на, ми­нуту на­зад при­шед­шая в се­бя, поч­ти не раз­ли­чала си­лу­эты муж­чин, толь­ко ви­дела, что один из них упал и сто­нет от бо­ли, а вто­рой про­дол­жа­ет на­носить уда­ры. Прис­мотрев­шись, Крис­ти­на об­ра­дова­лась, уви­дев, что ва­ля­ет­ся на зем­ле тот, кто на­пал на неё, хо­тя не­мед­ленно прис­ты­дила се­бя. Она не дол­жна ра­довать­ся то­му, что этот че­ловек ис­пы­тыва­ет боль. Но сер­дце всё рав­но ра­дос­тно тре­пета­ло. И по­чему нез­на­комец всё ещё из­би­ва­ет то­го по­дон­ка? Раз­ве не ви­дит, что он дав­но ле­жит без соз­на­ния? Крис­ти­на мед­ленно под­ня­лась. Она ещё нем­но­го дро­жала, но, ка­жет­ся, дер­жа­ла се­бя в ру­ках. По­дой­дя чуть бли­же к муж­чи­не, она ти­хо про­из­несла, да­же не на­де­ясь, что тот её ус­лы­шит:

— Месье, месье, хва­тит, по­жалуй­ста, — го­лос её зву­чал хрип­ло из-за не­дав­них ры­даний и дня, про­ведён­но­го на хо­лоде. Муж­чи­на вдруг рез­ко ос­та­новил­ся. Крис­ти­на слы­шала его тя­желое ды­хание и не­до­уме­вала, по­чему он не по­вер­нется к ней ли­цом.

— Бла­года­рю вас, месье, — сры­ва­ющим­ся го­лосом сно­ва про­из­несла она. Ей вдруг жут­ко за­хоте­лось зап­ла­кать, и она всхлип­ну­ла, ста­ра­ясь не раз­ры­дать­ся пря­мо пе­ред нез­на­ком­цем. Тут он на­чал по­вора­чивать­ся, и Крис­ти­на уже при­гото­вилась ещё раз пов­то­рить сло­ва бла­годар­ности, но они за­мер­ли в гор­ле.

Сна­чала она уви­дела ле­вую сто­рону ли­ца, а по­том нез­на­комец пол­ностью по­вер­нулся к ней. Та­кая зна­комая ли­ния под­бо­род­ка, се­ро-зе­лёные гла­за, гля­дев­шие на неё из-под бе­лой по­вер­хнос­ти мас­ки… Мас­ка! Ды­хание за­мер­ло у Крис­ти­ны в гру­ди, гла­за пот­ря­сён­но рас­ши­рились. Приз­рак… Приз­рак Опе­ры. Он здесь. Вдруг весь мир стре­митель­но за­вер­телся пе­ред гла­зами, и Крис­ти­на по­кач­ну­лась, кра­ем соз­на­ния от­ме­чая, что её под­хва­тили чьи-то силь­ные ру­ки. Пос­ледним, что она уви­дела, бы­ли гла­за цве­та ве­сен­ней лис­твы, смот­ря­щие, ка­залось, ей пря­мо в ду­шу, а по­том соз­на­ние по­кину­ло из­му­чен­ное те­ло де­вуш­ки.

Эрик же был пот­ря­сен. Мгно­вение он сто­ял с Крис­ти­ной на ру­ках, а по­том его ра­зум бе­шено за­рабо­тал. Как она во­об­ще мог­ла ока­зать­ся здесь?! Она дол­жна быть сей­час с ви­кон­том де Шаньи, дол­жна го­товить­ся к свадь­бе, а не блуж­дать по ули­цам Па­рижа, да ещё ночью, да ещё в та­ком лёг­ком платье без ка­кой-ли­бо тёп­лой одеж­ды. Эрик толь­ко сей­час за­метил, во что Крис­ти­на оде­та. Он по­ис­кал взгля­дом тёп­лую на­кид­ку, но так ни­чего и не на­шёл. О Бо­же!.. Да она за­мер­за­ет. Что же де­лать?

Ре­шение приш­ло мгно­вен­но, и Эрик все­го на ми­нуту по­ложил Крис­ти­ну об­ратно на снег. Ему очень не хо­телось это­го де­лать, не хо­телось от­пускать её из сво­их рук, но ес­ли он бу­дет так нес­ти Крис­ти­ну до са­мого до­ма ма­дам Жи­ри, — а он не сом­не­вал­ся, ку­да пой­дет — то де­вуш­ка ещё силь­нее за­мёр­знет. По­это­му, не за­ботясь о се­бе, он сбро­сил плащ, быс­тро за­кутал в не­го Крис­ти­ну, а по­том опять под­хва­тил её на ру­ки. Тус­клый свет фо­наря, под ко­торым они те­перь сто­яли, ос­ве­тил блед­ное ли­цо Крис­ти­ны, и что-то боль­но за­щеми­ло у Приз­ра­ка внут­ри. Ока­залось, он поч­ти за­был, ка­кая она кра­сивая… Но не­чего мед­лить. Эрик мгно­вение ду­мал, а по­том не­реши­тель­но кос­нулся гу­бами её лба. Вряд ли ког­да-ни­будь ещё ему вы­падет та­кой слу­чай. Ско­рее все­го, она уй­дёт от не­го уже зав­тра.

По­давив горь­кий вздох, он ос­то­рож­но прик­рыл ей ли­цо ка­пюшо­ном, что­бы на не­го не па­дал снег, а по­том дви­нул­ся по ули­це, от­ча­ян­но же­лая как мож­но быс­трее ока­зать­ся у до­ма Ан­ту­анет­ты. Впер­вые в жиз­ни он рас­те­рял­ся и не знал, что ему де­лать. Шок от по­яв­ле­ния Крис­ти­ны, ко­торую, как он ду­мал, он уже ни­ког­да не уви­дит, ещё не про­шел, но ма­ло-по­малу при­выч­ная ре­шитель­ность и уме­ние из лю­бой си­ту­ации най­ти вы­ход сно­ва воз­вра­щались к не­му. И всё-та­ки он не­до­уме­вал. Как так ока­залось, что он нат­кнул­ся на Крис­ти­ну воз­ле па­ба «Le plaisir»? Ведь ес­ли рас­суждать ло­гичес­ки, ви­конт — Эрик по­мор­щился, вспом­нив про не­го, — вряд ли поз­во­лил бы сво­ей не­вес­те блуж­дать в оди­ноч­ку по Па­рижу. Или она уже его же­на?

Эрик вздох­нул и по­силь­нее при­жал к се­бе Крис­ти­ну. Да­же че­рез одеж­ду и плащ он ощу­щал, ка­кая она хо­лод­ная. Страх опять ох­ва­тил его. Что, ес­ли она уми­ра­ет? Что, ес­ли — он да­же не мог ду­мать о та­ком — что, ес­ли этот мер­за­вец ус­пел при­чинить ей вред, ус­пел взять её си­лой?.. Эрик скрип­нул зу­бами, а вол­на не­навис­ти опять под­ня­лась в его ду­ше. Не ос­та­нови его Крис­ти­на, он бы убил то­го мер­завца. «И ме­ня еще на­зыва­ли уро­дом, — горь­ко по­дума­лось ему. — Я бы ни за что не сни­зошел до то­го, что­бы брать жен­щи­ну си­лой. Ка­ким из­вергом на­до быть, что­бы упи­вать­ся му­чени­ями и стра­дани­ями сво­ей жер­твы?» Эрик нем­но­го вы­ше при­под­нял Крис­ти­ну, и слад­кий аро­мат ва­нили оку­тал его. Он глу­боко вздох­нул, пы­та­ясь при­пом­нить те вре­мена, ког­да он был прос­то Ан­ге­лом му­зыки, а она его уче­ницей, ког­да Крис­ти­на не бо­ялась его, а сме­ло по­веря­ла все сек­ре­ты, ког­да они бы­ли бли­же, чем ни­ког­да… Его приз­на­ние всё ис­порти­ло.

«Да да­же сей­час она упа­ла в об­мо­рок, по­тому что ис­пу­галась, уви­дев те­бя!» — шеп­нул ему внут­ренний го­лос.

«Нет же, — воз­ра­зил сам се­бе Эрик. — Она... она пе­режи­ла стресс и ус­та­ла. Вот и всё».

Внут­ренний го­лос хмык­нул:

«Ну да, ну да, убеж­дай се­бя в этом».

Но Эрик про­мол­чал, и го­лос зат­кнул­ся. Ог­ля­нув­шись, Приз­рак об­на­ружил, что на­ходит­ся уже на ули­це Ла Фай­ет, и что ско­ро ока­жет­ся воз­ле до­ма Ан­ту­анет­ты.

— На­де­юсь, она не у­еха­ла, — чуть не­уве­рен­но про­шеп­тал про се­бя Эрик. Он был очень ей бла­года­рен за то, что она сде­лала и, ра­зуме­ет­ся, по­нимал, что Ан­ту­анет­те то­же нуж­но у­ехать по­даль­ше от­сю­да, но се­год­ня — сей­час! — без неё ему не спра­вить­ся. Он прос­то не зна­ет, что де­лать. Хо­рошо, что сей­час тем­но, а то он не про­шёл бы пол­го­рода с де­вуш­кой, ле­жащей у не­го на ру­ках без соз­на­ния. Точ­но бы по­лиция за­ин­те­ресо­валась или граж­да­не ка­кие-то. Но нет, ка­залось, са­ма судь­ба ему по­мога­ла.

Пре­дыду­щая ночь бы­ла лун­ная, а се­год­ня не­бо взя­ли в плен тём­ные ту­чи, и ни еди­ного лу­чика не­бес­но­го све­тила не про­бива­лось сквозь их креп­кий зас­лон. Толь­ко оди­нокие фо­нари вре­мена­ми ос­ве­щали путь. Спус­тя пять ми­нут Эрик уже сто­ял воз­ле до­ма ма­дам Жи­ри.

При­дер­жи­вая Крис­ти­ну од­ной ру­кой, он гром­ко пос­ту­чал в дверь.

* * *

— То есть как, его нет?

— Прос­ти­те, ма­дам, месье Ля­рок за­болел. Он по­явит­ся на ра­боте, в край­нем слу­чае, че­рез не­делю.

Ан­ту­анет­та сер­ди­то нах­му­рилась. Она не мо­жет ждать не­делю.

— Прос­ти­те, — уч­ти­во по­ин­те­ресо­валась она, в глу­бине ду­ши ожи­дая, что из это­го ни­чего не вый­дет, — а кто-то дру­гой смо­жет под­пи­сать мне эти бу­маги?

— Увы, ма­дам, — ви­нова­то раз­вёл ру­ками слу­жащий, — ник­то. Вам при­дёт­ся по­дож­дать.

— Что ж, — вздох­ну­ла ма­дам Жи­ри. — Ни­чего дру­гого мне не ос­та­ёт­ся.

И, да­же не поп­ро­щав­шись, она бук­валь­но вы­лете­ла из кон­то­ры, хлоп­нув дверью. Да он из­де­ва­ет­ся! Она не мо­жет так дол­го здесь на­ходить­ся. Как же её ма­лыш­ка Мэг? Всё ли у неё хо­рошо?.. Ан­ту­анет­та сер­ди­то поп­ра­вила шаль, ко­торая гро­зилась вот-вот упасть с её пле­ча. У неё да­же про­дук­тов нет! А де­нег она ос­та­вила ров­но столь­ко, сколь­ко сто­ит ка­рета в Авинь­он. Ма­дам Жи­ри вздох­ну­ла. Что ж, ос­та­ёт­ся толь­ко на­де­ять­ся на Эри­ка. Ес­ли он, ко­неч­но, на­шел день­ги в сво­ём быв­шем убе­жище.

Поп­равляя плащ, Ан­ту­анет­та нем­но­го сер­ди­то пос­мотре­ла на не­бо, сы­пав­шее на неё кро­хот­ные ку­соч­ки за­мёр­зшей во­ды — ми­ни­атюр­ные сне­жин­ки. Хоть бы сне­гопад прек­ра­тил­ся. Прав­да, дро­ва у неё есть, но она со­бира­лась сэ­коно­мить и про­дать дом вмес­те с ни­ми, по­лучив нем­но­го боль­шую сум­му, чем ожи­далось. Ну, ни­чего, при­дёт­ся всё рав­но рас­то­пить ка­мин. Ведь они с Эри­ком ина­че прос­то око­чене­ют от хо­лода.

Дом встре­тил её хо­лодом и без­мол­вно ви­та­ющим в воз­ду­хе оди­ночес­твом. На­вер­ное, бы­ли вре­мена, ког­да он был на­пол­нен ра­дос­тным сме­хом и дет­ски­ми кри­ками, но сей­час он яв­но тос­ко­вал. Ну, ни­чего, ско­ро она у­едет, а дом ку­пят дру­гие лю­ди, ко­торые, быть мо­жет, по­дарят ему нем­но­го боль­ше теп­ла и люб­ви, чем не­пол­ная семья Ан­ту­анет­ты. Ку­та­ясь в шаль, ма­дам Жи­ри быс­тро спус­ти­лась в пог­реб и, от­крыв бо­ковую двер­цу, вы­волок­ла от­ту­да па­ру де­ревя­шек. Под­та­щив всё это к ка­мину в гос­ти­ной, она об­легчен­но вздох­ну­ла, а по­том ра­зож­гла его.

Дом, в ко­тором сей­час бы­ло да­же хо­лод­нее, чем сна­ружи, на­чал мед­ленно прог­ре­вать­ся, а к ве­черу в нём ста­ло да­же жар­ко, пос­коль­ку жен­щи­на ра­зож­гла ка­мины и в спаль­нях, где но­чева­ли она и Эрик, а так же в кух­не. Ког­да ста­ло тем­неть, Ан­ту­анет­та заж­гла нес­коль­ко свеч в кух­не и усе­лась там, ле­ниво сле­дя за их ко­леб­лю­щим­ся пла­менем и раз­мышляя о раз­ном. Эрик всё ещё не вер­нулся, и это на­чина­ло бес­по­ко­ить её. Не наш­ли ли его жан­дармы, не по­пал ли он в ло­вуш­ку?.. Мо­жет быть, сей­час его в це­пях ве­дут в тюрь­му, а она да­же не зна­ет об этом? Ан­ту­анет­та вздох­ну­ла. Ого­нёк тре­воги, тлев­ший всё ут­ро, вдруг по­лых­нул и на­чал ров­но го­реть. Боль­ше все­го её раз­дра­жало прос­то си­деть и ждать. Но что сей­час она мо­жет по­делать? Толь­ко это.

Вдруг гром­кий стук в дверь прер­вал её мыс­ли. «На­де­юсь, это Эрик», — взвол­но­ван­но по­дума­ла Ан­ту­анет­та и быс­тро спус­ти­лась вниз по лес­тни­це. А по­том, приб­ли­зив­шись к две­ри, ти­хо спро­сила:

— Это ты, Эрик?

— Да, — как-то глу­хо и нем­но­го рас­те­ряно отоз­ва­лись из-за две­ри, а Ан­ту­анет­та нах­му­рилась. Не­уже­ли опять что-то слу­чилось?

— О мой Бог! — выр­ва­лось у неё, и жен­щи­на сде­лала неп­ро­из­воль­ный шаг на­зад, ког­да её гла­зам от­кры­лась эта по­рази­тель­ная кар­ти­на. Эрик в од­ном фра­ке, весь пок­ры­тый сне­гом, сто­ял на по­роге, чуть по­качи­ва­ясь и дер­жа на ру­ках за­вёр­ну­тую в свой плащ де­вуш­ку. На то, что это де­вуш­ка, ука­зыва­ло тон­кое за­пястье, без­воль­но сви­са­ющее вниз. Ли­ца бед­няжки вид­но не бы­ло. Ан­ту­анет­та пе­реве­ла взгляд на Эри­ка. Его гла­за мер­ца­ли в по­лум­ра­ке, а гу­бы чуть дро­жали. Что же та­кого мог­ло про­изой­ти, что это вы­вело из се­бя да­же Эри­ка?! — Да­вай, вхо­ди, — ма­дам Жи­ри отод­ви­нулась, и Эрик про­шёл ми­мо неё, всё так же креп­ко дер­жа свою но­шу. — Но что слу­чилось, Эрик?

Тот по­качал го­ловой, си­лясь про­из­нести хоть сло­во, но гу­бы ещё дро­жали, а сло­ва вы­рыва­лись с хри­пом и от­ча­янь­ем:

— По­моги мне. Я не знаю, что де­лать, — поч­ти взмо­лил­ся он, ло­вя взгляд жен­щи­ны.

— Ус­по­кой­ся, всё хо­рошо, — она при­обод­ря­ющее кос­ну­лась его пле­ча. — Пой­дём на­верх, там теп­лее. Уло­жим бед­няжку в пос­тель.

Ан­ту­анет­та по-преж­не­му не по­нима­ла, что про­ис­хо­дит, но прос­то так ос­та­вить это не мог­ла. На­вер­ное, сра­бота­ло обос­трён­ное чувс­тво спра­вед­ли­вос­ти Эри­ка. Де­вуш­ка, ско­рее все­го, по­пала в бе­ду, а он не смог ос­тать­ся в сто­роне. Что ж, она яв­но не кресть­ян­ка или слу­жан­ка, это вид­но по её ру­кам — тон­кие, неж­ные, хо­лёные руч­ки знат­ной да­мы. Ан­ту­анет­та да­же ощу­тила гор­дость за Эри­ка — как бы он ни не­нави­дел и пре­зирал лю­дей, но прой­ти ми­мо, ког­да де­вуш­ка про­сит о по­мощи, не смог. Зна­чит, он го­раз­до луч­ше, чем она о нём ду­мала.

От­крыв пе­ред ним дверь гос­те­вой ком­на­ты, Ан­ту­анет­та смот­ре­ла, как Эрик бе­реж­но по­ложил не­ожи­дан­ную гостью на кро­вать, а по­том ос­то­рож­но от­вёл ка­пюшон с её ли­ца. Ан­ту­анет­та приб­ли­зилась к нез­на­ком­ке, а по­том зас­ты­ла от шо­ка и удив­ле­ния. На неё смот­ре­ло блед­ное, ус­та­лое, с кру­гами под гла­зами ли­цо Крис­ти­ны Дае!

— Что это та­кое, Эрик? — поч­ти зак­ри­чала она, а тот нем­но­го удив­лённо обер­нулся на неё, а по­том неж­но уб­рал с ли­ца Крис­ти­ны ло­кон, упав­ший ей на ще­ку. — Эрик! — ма­дам Жи­ри вдруг боль­но ух­ва­тила его за ло­коть. — Что ты тво­ришь?! Что в мо­ём до­ме де­ла­ет Крис­ти­на Дае, бу­дущая же­на ви­кон­та де Шаньи? Как ты пос­мел сде­лать это? Как ты пос­мел её по­хитить?! Да ты и есть нас­то­ящее чу­дови­ще! — Ан­ту­анет­та сы­пала сло­вами, не об­ра­щая вни­мания на боль и го­речь в гла­зах Эри­ка, ко­торых с каж­дой ми­нутой там ста­нови­лось всё боль­ше и боль­ше. На­конец-то сло­ва за­кон­чи­лись, и жен­щи­на за­мол­ча­ла, пе­рево­дя дух. Толь­ко сей­час она за­мети­ла, что Эрик си­дит на сту­ле, зак­рыв ли­цо ру­ками. Мас­ка ва­лялась в по­лумет­ре от не­го.

— Эрик?.. — воп­ро­ситель­но про­тяну­ла она, а за­тем фыр­кну­ла. — Ты сам сде­лал это. А те­перь, на­вер­ное, жа­ле­ешь и рас­ка­ива­ешь­ся? Не­уже­ли я так в те­бе ошиб­лась? — пос­ледние сло­ва она про­из­несла очень горь­ко, а по­том и са­ма ус­та­ло опус­ти­лась на край кро­вати и бро­сила взгляд на свою быв­шую уче­ницу. Что-то здесь бы­ло не то. Крис­ти­на не выг­ля­дела де­вуш­кой, ко­торая го­тови­лась к сво­ей свадь­бе, а по­том бы­ла по­хище­на. Нет, ко­неч­но, её щё­ки за­лива­ла блед­ность, и она ле­жала без соз­на­ния. Но что-то здесь бы­ло дру­гое.

Ос­то­рож­но по­тянув те­сём­ки пла­ща, Ан­ту­анет­та от­ки­нула его чуть в сто­рону. И по­рази­лась. Платье Крис­ти­ны бы­ло ра­зор­ва­но как ми­нимум в трех мес­тах, на тон­ких за­пясть­ях вид­не­лись си­няки и сса­дины, а ког­да жен­щи­на ос­то­рож­но при­под­ня­ла её ру­ку, то уди­вилась, ка­кая та бы­ла хо­лод­ная. Эрик, ка­ким бы он ни был взрыв­ным и поч­ти бе­зум­ным в сво­ей люб­ви, ни­ког­да бы не смог при­чинить боль Крис­ти­не, не смог бы нас­толь­ко жес­то­ко по­вес­ти се­бя с ней, что­бы пос­та­вить си­няки, да и ра­зор­ванное платье то­же не его рук де­ло. Что же про­изош­ло? Она пос­мотре­ла на Эри­ка, ко­торый всё так же си­дел, пря­ча ли­цо в ла­донях, и ей ста­ло стыд­но за свою нес­держан­ность и за то, что она ему на­гово­рила.

— Что же слу­чилось, Эрик?

Тот, на­конец, под­нял на неё гла­за, и Ан­ту­анет­та опус­ти­ла взгляд в пол, не в си­лах вы­носить мол­ча­ливый уп­рёк и силь­ную боль, ко­торую лег­ко мож­но бы­ло про­честь в его взгля­де.

— Я… я не знаю, — прох­ри­пел он и нем­но­го про­каш­лялся. — Я на­шёл её воз­ле па­ба. Её… её хо­тели из­на­сило­вать, — Эрик сжал ку­лаки, и поч­ти бе­зум­ная не­кон­тро­лиру­емая ярость про­мель­кну­ла на его ли­це. — И я до сих пор не знаю, ус­пел ли я! — он поч­ти вык­рикнул пос­ледние сло­ва. В гла­зах Эри­ка по­яви­лись слё­зы, но он про­дол­жал го­ворить. — Я так ис­пу­гал­ся, я не знал, что де­лать, я сра­зу прим­чался к те­бе. По­моги ей, Нет­ти! По­моги! Про­шу те­бя!

От вол­не­ния он не мог связ­но го­ворить, пос­то­ян­но пов­то­ряя толь­ко од­но: «По­моги ей!», но ма­дам Жи­ри не прос­то так име­ла сла­ву са­мой стро­гой вос­пи­татель­ни­цы мо­лодых ба­лерин.

— Ус­по­кой­ся, Эрик! Где это ви­дано, что­бы гроз­ный Приз­рак Опе­ры ры­дал, слов­но не­разум­ное ди­тя? Не­мед­ленно возь­ми се­бя в ру­ки. И под­ни­мись!

Приз­рак вздрог­нул и под­нял на неё нем­но­го удив­ленный взгляд. Та­кой тон он слы­шал от ма­дам Жи­ри толь­ко тог­да, ког­да кто-то пол­ностью вы­водил её из се­бя. Час­то наб­лю­дая из­да­ли за ре­пети­ци­ями, он иног­да пос­ме­ивал­ся, ког­да ка­кая-ни­будь сов­сем мо­лодень­кая де­воч­ка или да­же по­жилой груз­чик ро­бели пе­ред ней, ус­лы­шав этот го­лос, пол­ный хо­лода и през­ре­ния. И толь­ко те­перь Эрик по­нял по­чему. Ему са­мому за­хоте­лось спря­тать гла­за в пол и ис­чезнуть, рас­тво­рить­ся, что­бы не слы­шать это­го го­лоса. Он смах­нул неп­ро­шеную сле­зу и под­нялся во весь рост, смот­ря на неё.

— Вот это пра­виль­но, — одоб­ри­ла она уже бо­лее спо­кой­ным го­лосом. — В пер­вую оче­редь на­до поз­вать док­то­ра. Су­дя по то­му, что её ру­ки очень хо­лод­ные, Крис­ти­на про­вела на от­кры­том воз­ду­хе дол­гое вре­мя, быть мо­жет, да­же па­ру ча­сов. Она мо­жет за­болеть, на­до, что­бы её ос­мотрел врач. Тем бо­лее, ес­ли… — она за­мялась, — ес­ли всё-та­ки ус­пе­ло про­изой­ти то, о чем ты го­ворил.

Эрик скрип­нул зу­бами, но про­мол­чал. Сей­час он бы всё от­дал, толь­ко что­бы Крис­ти­на оч­ну­лась, что­бы бы­ла в соз­на­нии жи­вая и нев­ре­димая. Пусть она убе­жит от не­го, пусть ис­пу­га­ет­ся, толь­ко пусть бу­дет здо­рова!

— Мы бы по­ложи­ли её в ван­ну с теп­лой во­дой, что­бы сог­реть, но ес­ли её из­на­сило­вали… — Ан­ту­анет­та по­качал го­ловой. Ей бы­ло очень жаль де­вуш­ку, ле­жащую на кро­вати. И как бы она ни пос­ту­пила с её Эри­ком, она это­го не зас­лу­жила. Та­кая ми­лая, доб­рая и на­ив­ная… не­уже­ли кто-то мог над­ру­гать­ся над этой де­воч­кой? Ан­ту­анет­та при­куси­ла гу­бу. На­до бы­ло дей­ство­вать быс­тро, а мыс­ли ме­тались из уг­ла в угол, сло­во сво­ра обе­зумев­ших со­бак, да и Эрик, сто­яв­ший стол­бом воз­ле кро­вати и не спус­кавший глаз с Крис­ти­ны, ма­ло чем мог ей по­мочь. Впро­чем, кро­ви вро­де не бы­ло вид­но, а при­чиной не­ес­тес­твен­ной блед­ности мог­ли быть хо­лод и стресс. Ре­шив не тро­гать де­воч­ку, она всё-та­ки при­каза­ла Эри­ку спус­тить­ся на кух­ню и наг­реть во­ды, а са­ма, на­дев шляп­ку и наб­ро­сив на се­бя тёп­лую шаль, по­бежа­ла к док­то­ру.

Эрик же не мог уси­деть на мес­те. Он пос­та­вил ог­ромный чан с ле­дяной во­дой на га­зовую пли­ту, а сам при­сел на стул в кух­не, по­минут­но бро­сая тре­вож­ные взгля­ды в сто­рону лес­тни­цы и се­туя, что Ан­ту­анет­ты всё ещё нет. На са­мом де­ле, она уш­ла бук­валь­но две ми­нуты на­зад, но сей­час да­же се­кун­ды ка­зались Эри­ку ча­сами. И он при­нял­ся бес­по­кой­но хо­дить взад-впе­ред по кух­не, ожи­дая, ког­да же во­да в ча­не ста­нет дос­та­точ­но тёп­лой. На­конец, во­да вски­пела. Боль­ше на кух­не де­лать бы­ло не­чего. Эрик раз­ры­вал­ся от двух про­тиво­полож­ных же­ланий. Од­новре­мен­но хо­телось по­бежать к ней, взять её ру­ку в свою ла­донь и ска­зать, как он её лю­бит. И так же хо­телось убе­жать от­сю­да. Наб­ро­сить плащ, взять мас­ку и скрыть­ся. По­тому что он не смо­жет, он не вы­несет, ес­ли она ум­рет, ес­ли её те­ло ста­нет хо­лод­ным и не­под­вижным, а её ду­ша уй­дёт на не­беса. Он прос­то… прос­то уй­дёт вслед за ней.

Эрик поч­ти за­рычал, об­хва­тывая ру­ками го­лову, а по­том сел за стол и умолк. Его сер­дце би­лось, ка­залось, в три ра­за быс­трее, чем обыч­но, ру­ки дро­жали. Он не мог ус­по­ко­ить­ся, он не мог ду­мать, он не мог да­же раз­мышлять о том, что с ней бу­дет. Сей­час он ощу­щал се­бя та­ким бес­по­мощ­ным и по­терян­ным, ка­ким не был ни­ког­да в сво­ей жиз­ни на про­тяже­нии всех трид­ца­ти пя­ти лет. Че­го сто­или быв­шие из­де­ватель­ства над ним в цир­ке или из­би­ения кну­том с той болью, ко­торую он ис­пы­тывал сей­час? Ни­чего. Да да­же тог­да, ког­да Крис­ти­на рас­топта­ла его сер­дце и уш­ла ру­ка об ру­ку с ви­кон­том, он не ощу­щал та­кой без­на­дёги… Мо­жет, по­тому, что она тог­да бы­ла жи­ва и здо­рова, и он мог втай­не ра­довать­ся за неё, что она счас­тли­ва, хо­тя сам и му­чил­ся. И сей­час Эрик был го­тов сно­ва собс­твен­но­руч­но от­дать её то­му наг­ло­му маль­чиш­ке, толь­ко пусть с ней всё бу­дет хо­рошо. Нет, он не мо­жет боль­ше здесь си­деть! Эрик встал со сту­ла и по­шёл в при­хожую, где при­сел на не­боль­шой ди­ван, но че­рез мгно­вение вско­чил и на­чал ме­рить ша­гами ком­на­ту.

Ког­да дверь от­во­рилась, впус­кая в дом Ан­ту­анет­ту и ни­зень­ко­го при­земис­то­го муж­чи­ну лет со­рока — со­рока пя­ти с пух­лым че­модан­чи­ком в ру­ках, он си­дел на ди­ване, об­хва­тив го­лову ру­ками.

— Эрик, — ок­ликну­ла его ма­дам Жи­ри, и толь­ко тог­да он пос­мотрел на неё. А муж­чи­на, сто­яв­ший воз­ле ма­дам Жи­ри и ока­зав­ший­ся её зна­комым док­то­ром, из­дал неч­ле­нораз­дель­ный воз­глас, уви­дев ли­цо Эри­ка. Эрик за­мер и весь слов­но по­доб­рался. Ан­ту­анет­та пе­рево­дила взгляд с од­но­го муж­чи­ны на дру­гого. Она за­была пре­дуп­ре­дить док­то­ра Дю­пона об Эри­ке. На мгно­вение она ис­пу­галась, что Эрик сей­час вско­чит и прос­то-нап­росто убь­ёт док­то­ра, но по­том её по­сети­ла мысль, что сей­час он ско­рее сбе­жит. Од­на­ко док­тор вдруг пос­та­вил свой че­модан­чик и из­влек из не­го ка­кой-то стран­ный инс­тру­мент, очень по­хожий на обыч­ное уве­личи­тель­ное стек­ло. Он без стра­ха по­дошел к Эри­ку, ко­торый пот­ря­сён­но наб­лю­дал за ним, и вдруг об­хва­тил ли­цо Приз­ра­ка ру­ками и на­чал ос­матри­вать его под лу­пой, бор­мо­ча:

— Месье, да как же вы так по­рани­лись? Это что же — по­жар был? Или на вой­не по­быва­ли? Од­на­ко всё поч­ти за­жило. За­чем же вы ме­ня зва­ли, ма­дам Жи­ри? — он ог­ля­нул­ся на жен­щи­ну, зас­тывшую пос­ре­ди кух­ни, а по­том на Эри­ка, гла­за ко­торо­го ме­тали та­кие мол­нии, что бы­ло не­понят­но, как же док­тор Дю­пон ещё не вос­пла­менил­ся от них.

— Ни­колас, — хрип­ло про­гово­рила ма­дам Жи­ри, а по­том, про­чис­тив гор­ло, про­дол­жи­ла, бро­сая ко­сые взгля­ды на Эри­ка, ко­торый всё так же си­дел на сту­ле и по­жирал док­то­ра ярос­тным взгля­дом, — это не ваш па­ци­ент. Это… мой ку­зен. И он, как вы уже по­няли, пос­тра­дал на по­жаре.

Эрик мет­нул на неё воп­ро­ситель­ный и пре­дос­те­рега­ющий взгляд, но ма­дам Жи­ри, да­же не со­из­во­лив в от­вет пос­мотреть на не­го, про­дол­жи­ла:

— Он при­ехал по­гос­тить со сво­ей не­вес­той, но бед­няжка с ут­ра от­пра­вилась по­гулять по го­роду и заб­лу­дилась.

Док­тор из­дал со­чувс­тву­ющий вздох, всё ещё ис­подтиш­ка ос­матри­вая ли­цо Эри­ка, но про­мол­чал, а ма­дам Жи­ри про­дол­жа­ла вдох­но­вен­но рас­ска­зывать «их ис­то­рию»:

— Мой бед­ный ку­зен ра­зыс­ки­вал её весь день, и толь­ко пол­ча­са на­зад нат­кнул­ся на свою не­вес­ту до­воль­но да­леко от­сю­да. Бед­ная де­воч­ка вся за­мёр­зла, од­на­ко, — тут ма­дам Жи­ри по­дош­ла и взя­ла док­то­ра под ло­коть, а по­том смах­ну­ла не­сущес­тву­ющую сле­зу, — мой ку­зен спас её из рук наг­ло­го под­ле­ца, ко­торый хо­тел вос­поль­зо­вать­ся без­за­щит­ностью де­вуш­ки.

Док­тор Дю­пон по­качал го­ловой и сно­ва ис­ко­са бро­сил взгляд на Приз­ра­ка. Тот по-преж­не­му си­дел на сту­ле, толь­ко те­перь его взгляд был ус­трем­лён в пол.

— По­это­му, Ни­колас, мы не зна­ем, ус­пел ли Эрик спас­ти свою не­вес­ту от бес­честья… И бы­ли бы край­не приз­на­тель­ны, ес­ли бы вы не рас­простра­нялись об этом. Ведь тог­да ре­пута­ция их бу­дущей семьи бу­дет за­губ­ле­на. — Док­тор хо­тел что-то ска­зать, но Ан­ту­анет­та пе­реби­ла его. — Ра­зуме­ет­ся, до­рогой Ни­колас, я знаю вас мно­гие го­ды и уве­рена, что мо­гу на вас по­ложить­ся.

Док­тор пря­мо-та­ки рас­цвёл от её пох­ва­лы:

— Не бес­по­кой­тесь, Ан­ту­анет­та, — он сжал её ру­ки, — я уне­су ва­шу тай­ну с со­бой в мо­гилу.

Это проз­ву­чало до­воль­но па­фос­но, и Эрик да­же хмык­нул, но по­том быс­тро спох­ва­тил­ся. Он ди­вил­ся то­му, как быс­тро Ан­ту­анет­та смог­ла трез­во оце­нить си­ту­ацию и при­думать ис­то­рию, ко­торая бы под­хо­дила под всё это. Сам он ещё не до кон­ца при­шёл в се­бя.

— Да­вай­те уже под­ни­мем­ся к бед­ной де­вуш­ке. Она ещё без соз­на­ния?

— Да, — вздох­ну­ла ма­дам Жи­ри. — Эрик, ты идёшь?

Эрик вско­чил, бы­ло, со сту­ла, по­том при­сел об­ратно, по­том опять под­нялся. Его взгляд ме­тал­ся меж­ду вход­ной дверью и лес­тни­цей. Он до бо­ли хо­тел её уви­деть, убе­дить­ся, что с ней всё в по­ряд­ке, но не мог да­же по­шеве­лить­ся, да­же сло­ва про­из­нести не мог. Док­тор нем­но­го со­чувс­твен­но пог­ля­дел на не­го. «Ви­димо, он ис­крен­не лю­бит свою не­вес­ту», — по­думал Ни­колас. Ему на мгно­вение ста­ло жаль Эри­ка.

— Ва­шему ку­зену луч­ше ос­тать­ся здесь, — об­ра­тил­ся он к ма­дам Жи­ри. — А вы пой­дё­те со мной и за не­име­ни­ем мед­сес­тры по­може­те мне ос­мотреть де­вуш­ку.

Эрик да­же с не­кото­рым об­легче­ни­ем пог­ля­дел им вслед, хо­тя всё ещё ощу­щал не­боль­шую злость и удив­ле­ние от пос­тупка док­то­ра. На­до же, он без стра­ха при­кос­нулся к его ли­цу без мас­ки! И что-то на­чал го­ворить… Что имен­но, Эрик не пом­нил. Но взгляд это­го че­лове­ка очень за­пом­нился ему — та­кой бес­пристрас­тный, да­же не удив­лённый, ско­рее, про­фес­си­ональ­но-отс­тра­нен­ный. И го­лос его то­же не дро­жал от стра­ха или от­вра­щения. Эрик воз­бла­года­рил не­беса, что док­тор Дю­пон, ско­рее все­го, не слы­шал о Приз­ра­ке Опе­ры.

Он сно­ва под­нялся и на­чал про­хажи­вать­ся по гос­ти­ной, бро­сая взгля­ды на лес­тни­цу.

— Что там так дол­го? — его вспыль­чи­вый нрав уже на­чал про­яв­лять­ся в пол­ной ме­ре. Да что там го­ворить — он уже го­тов был за­душить это­го эс­ку­лапа, ес­ли он не по­может Крис­ти­не.

Но вот на лес­тни­це пос­лы­шались ти­хие ша­ги, а че­рез мгно­вение там воз­никла Ан­ту­анет­та и паль­цем по­мани­ла Эри­ка, а по­том, так же ти­хо сту­пая, ис­чезла на­вер­ху. Он сглот­нул ко­мок в гор­ле, а пос­ле, дер­жась дро­жащей ру­кой за пе­рила, на­чал под­ни­мать­ся. Но­ги под­ка­шива­лись, он не знал, ка­кой вер­дикт вы­несет док­тор. Вдруг лю­бовь всей его жиз­ни уже мер­тва?..

На­конец, пе­ред ним ока­зались две­ри гос­те­вой ком­на­ты и, глу­боко вздох­нув, он во­шёл в при­от­кры­тую дверь ком­на­ты. Сна­чала его взо­ру пред­стал док­тор, скла­дыва­ющий ка­кие-то инс­тру­мен­ты в свой че­модан, по­том ма­дам Жи­ри, поп­равля­ющая по­душ­ку Крис­ти­ны, а по­том и са­ма де­вуш­ка. Она всё так же бы­ла блед­на, но еле за­мет­ный ру­мянец уже го­рел на ще­ках. И та­кая сла­бость вдруг нах­лы­нула на Эри­ка от ра­дос­ти, что его Крис­ти­на жи­ва, и что с ней всё в по­ряд­ке, что он по­кач­нулся и, что­бы ус­то­ять на но­гах, прис­ло­нил­ся к сте­не, не сво­дя не­мига­юще­го взо­ра с Крис­ти­ны. Его гла­за пы­лали та­кой лю­бовью к этой де­вуш­ке, что док­тор на мгно­вение да­же улыб­нулся. Эта лю­бовь скра­шива­ла ужас­ные чер­ты ли­ца это­го муж­чи­ны, де­лала его как-то… че­ловеч­нее, что ли. Док­тор Дю­пон, сна­чала нем­но­го по­ба­ива­ющий­ся ку­зена Ан­ту­анет­ты, те­перь поч­ти не ис­пы­тывал стра­ха пе­ред ним.

— Мо­жет, вам дать ус­по­ко­итель­ную нас­той­ку, месье? — спро­сил он, скла­дывая свои ве­щи в че­модан. — Вы так блед­ны… — он прер­вался и взгля­нул на ку­зена ма­дам Жи­ри. Один взгляд Эри­ка дал по­нять ему, что ещё сло­во — и ему са­мому по­надо­бят­ся ус­по­ко­итель­ные нас­той­ки. По­это­му док­тор за­мол­чал.

— Ну, что ска­жете, док­тор? — спро­сила Ан­ту­анет­та.

— Ах да, ваш ку­зен уже здесь, так что я мо­гу всё объ­яс­нить, не так ли?

Эрик воп­ро­ситель­но пос­мотрел на ма­дам Жи­ри, и она по­яс­ни­ла:

— Я про­сила док­то­ра Дю­пона рас­ска­зать всё, ког­да ты уже бу­дешь здесь.

— Итак, — на­чал док­тор, — ва­ша не­вес­та в от­но­ситель­ном по­ряд­ке, но мо­жет на­чать­ся жар, и под­нять­ся тем­пе­рату­ра. Я ос­та­вил вам три по­рош­ка, бу­дете раз­во­дить в тёп­лой во­де по пол­по­рош­ка на од­ну круж­ку. Сей­час тем­пе­рату­ра бо­лее-ме­нее в нор­ме. Те­перь о дру­гом. Вы мо­жете не вол­но­вать­ся о чес­ти ва­шей не­вес­ты, — док­тор взгля­нул на Эри­ка. — Де­вуш­ка всё так же не­пороч­на и чис­та, как ди­тя.

Эрик ти­хо вздох­нул, в ду­ше ощу­щая ог­ромную ра­дость и осоз­на­ние, что он ус­пел спас­ти Крис­ти­ну от учас­ти, воз­можно, да­же худ­шей, чем смерть. Ему са­мому бы­ло глу­боко нап­ле­вать на то, не­вин­на она или нет, он да­же вось­ми­деся­тилет­ней ста­руш­кой бу­дет лю­бить её, но Эрик был уве­рен, что для са­мой Крис­ти­ны это бы­ла бы не­вос­полни­мая ут­ра­та.

— Но вот ещё, — сно­ва на­чал док­тор, — вы го­вори­ли, что спас­ли её от не­годяя не­дав­но, то есть ве­чером?

— Да, — хрип­ло от­ве­тил Эрик.

— Но есть ещё бо­лее дав­ние сле­ды на­силия, и не да­лее, чем се­год­ня ут­ром.

— То есть?.. — не по­нял Эрик.

— То есть, ва­шу не­вес­ту ещё ут­ром кто-то пы­тал­ся из­на­сило­вать, — жёс­тко от­ве­тил док­тор. А всё в гру­ди Эри­ка за­мер­ло. Ес­ли ут­ром она то­же от­би­валась от не­годяя, то как во­об­ще су­мела убе­жать? Как?

— Я на­ложил по­вяз­ку на её за­пястья, но там чёт­ко бы­ло вид­но, что де­вуш­ку хва­тали за ру­ки дваж­ды, пос­коль­ку од­ни си­няки уже на­лились цве­том, а дру­гие ещё толь­ко на­чина­ют прос­ту­пать. К то­му же, у неё сса­дина на ле­вом ко­лене и не­боль­шие ца­рапи­ны чуть ни­же бё­дер. Ва­шей не­вес­те очень по­вез­ло, месье, — док­тор гля­нул на Эри­ка, ко­торый ещё боль­ше по­белел, но сжи­мал ку­лаки в ди­кой ярос­ти. Кто? Кто пос­мел?! Да он убь­ет его, убь­ет их всех, унич­то­жит!

Док­тор же, уже не смот­ря на не­го, сно­ва по­вер­нулся к де­вуш­ке.

— Ма­дему­азель дос­та­точ­но дли­тель­ное вре­мя про­вела на хо­лоде, по­это­му, об­ра­тив вни­мание на её сла­бый ор­га­низм, мож­но ожи­дать ли­бо силь­ной го­ряч­ки, ли­бо вос­па­ления, — месье Дю­пон по­качал го­ловой. — Бу­дем на­де­ять­ся, что вос­па­ления не бу­дет. Толь­ко не за­бывай­те да­вать ей те по­рош­ки. Ес­ли бу­дет ху­же — зо­вите ме­ня.

— Спа­сибо вам, док­тор, — Ан­ту­анет­та го­рячо поб­ла­года­рила месье Дю­пона, по­том всу­чила ему нес­коль­ко мо­нет, ко­торые тот сна­чала от­ка­зывал­ся брать, но по­том всё-та­ки при­нял, а Эрик не сво­дил глаз с Крис­ти­ны. Та­кая ма­лень­кая, та­кая хруп­кая, поч­ти что хрус­таль­ная… И так нас­тра­далась. Как мог ви­конт во­об­ще от­пустить её од­ну, как? Или… Или это ви­конт на­пал на неё ут­ром? В гла­зах у Эри­ка по­тем­не­ло. Ес­ли это так — он убь­ет это­го маль­чиш­ку! И ник­то не пос­ме­ет его ос­та­новить, да­же сам гос­подь Бог!

Док­тор Дю­пон ушел, по­цело­вав на про­щание ру­ку Ан­ту­анет­те и кив­нув Эри­ку, но тот не слы­шал его. Он ос­то­рож­но си­дел на краю кро­вати, где ле­жала Крис­ти­на, и дер­жал её го­рячую ла­дош­ку в сво­ей ру­ке. Ви­димо, док­тор был прав, и на­чина­ла под­ни­мать­ся тем­пе­рату­ра.

Ан­ту­анет­та на­лила в мис­ку хо­лод­ной во­ды, при­нес­ла два плат­ка, и Эрик по­оче­ред­но ме­нял их, сма­чивая ткань в во­де и прик­ла­дывая на лоб Крис­ти­ны. Эрик бес­по­ко­ил­ся, что она всё ещё без соз­на­ния, но Ан­ту­анет­та объ­яс­ни­ла, что об­мо­рок пе­решёл в ле­чеб­ный сон, а пос­пать ей сей­час очень нуж­но. По­это­му муж­чи­на про­дол­жал ти­хонь­ко си­деть и всмат­ри­вать­ся в неж­ные чер­ты сво­ей быв­шей уче­ницы. Она уже не бы­ла блед­на, толь­ко тём­ные кру­ги очень чёт­ко вы­рисо­выва­лись под зак­ры­тыми гла­зами.

Ночь уже дав­но нас­ту­пила. Ан­ту­анет­та уш­ла спать, спро­сив Эри­ка, где ему пос­те­лить, ведь в его ком­на­те те­перь бы­ла Крис­ти­на, но по­лучи­ла в от­вет толь­ко рав­но­душ­ное по­жатие плеч. Ему бы­ло всё рав­но, он спать не со­бирал­ся. По­это­му, ти­хо вздох­нув, Ан­ту­анет­та уш­ла в свою ком­на­ту. А Эрик всё про­дол­жал си­деть воз­ле Крис­ти­ны, ос­то­рож­но сжи­мая её ла­донь в сво­ей и вы­тирая кап­ли по­та, ска­тыва­ющи­еся с её лба. Снег за ок­ном всё па­дал и па­дал, лу­на так и не по­яви­лась, фо­нари друг за дру­гом гас­ли в пред­рас­свет­ной си­неве, но Эрик это­го не ви­дел. Он жад­но вби­рал чер­ты этой хруп­кой де­вуш­ки всем сво­им ес­тес­твом. Пе­ред гла­зами Приз­ра­ка, в его ду­ше и сер­дце нав­сегда за­печат­ле­лось оду­хот­во­рён­ное ли­чико люб­ви всей его жиз­ни.

Ты когда-нибудь меня простишь,

грозовые тучи с неба снимешь

и не улетишь, ты меня не покинешь.

Я когда-нибудь тебя прощу

и прижмусь к тебе обыкновенно,

и не отпущу, и останусь, наверное.

Если я когда-нибудь тебя прощу.

Если я когда-нибудь тебя прощу…

Всё спуталось в её голове: события, которые случились недавно, вещи, произошедшие в далёком детстве. Все они смешались и причудливым калейдоскопом вертелись в её воспалённом мозгу. Горячка отнимала все силы, и Кристина часами почти бездыханно лежала на кровати. Изредка с её бледных губ срывались слова, изредка — какие-то фразы, и изредка — стоны. Так проходили дни, а ночами она металась в бреду по всей кровати, то отбиваясь от невидимого врага, то пытаясь куда-то сорваться и убежать. Спасением для неё становились одновременно сильные и заботливые руки Эрика, которые удерживали, успокаивали, дарили долгожданное умиротворение. После этих приступов она всё чаще и чаще тянулась к его большим ладоням, которые так бережно касались девичьего личика, как будто боялись причинить боль.

Кристина бредила уже пять дней, и всё это время Эрик не находил себе покоя. Он ужасно боялся за неё, боялся, что она больше не очнётся, и отлучался из комнаты только тогда, когда Антуанетта звала его поесть или меняла постельное белье и одежду Кристины. Для Призрака даже эти минуты казались часами, и он бесцельно шатался по кухне или коридору, ожидая того момента, когда мадам Жири выскользнет из комнаты Кристины и, осторожно закрыв за собою дверь, позовёт его. Тогда он мчался со всех ног и снова занимал свой добровольный пост у постели любимой, нежно касаясь ладонью её горячего лба.

Он любил её, безумно любил и так же безумно желал, чтобы она скорее очнулась. За эти дни он почти не спал, и огромные мешки уже прочно обосновались под его серо-зелёными глазами. И зря Антуанетта уверяла его, что они могут меняться, и что ему не обязательно целыми днями сидеть возле Кристины, Эрик отмахивался от неё, словно от назойливой мухи. Антуанетта вздыхала и, качая головой, шла снова готовить питьё для бедной девочки. Хорошо, что хоть продуктов было вдоволь: она одолжила денег у Эрика, который, когда она его об этом попросила, немного растерянно засунул руку в карман и вытащил оттуда шестьдесят тысяч франков и так же безмолвно отдал всю сумму ей. Она пыталась сказать Эрику, что это слишком много, но тот только пожал плечами и убежал к Кристине. Антуанетта взяла столько денег, сколько нужно было, а остальные, уже не доверяя своему тайнику, спрятала за корсаж и носила их целый день, а ночью положила под подушку.

Дни тянулись медленно, управляющий конторой ещё не появился, и без него Антуанетта не могла уехать. Да и как она могла теперь со спокойной душой сделать это? Женщина сомневалась: как она может продать дом, если здесь находятся Эрик и полуживая Кристина? Она ведь не может оставить их на произвол судьбы, просто не может! И Антуанетту раздирали сомнения. «Разумеется, — говорила она себе, — Эрик богат, у него есть деньги. Он может купить себе дом, а я должна получить свои деньги и уехать». Но все равно мадам Жири терялась в догадках, что же ей делать. В конце концов, она решила пока оставить всё, как есть. Она подумает тогда, когда появится месье Лярок, а сейчас не надо ломать над этим голову. И просто продолжила жить дальше. Дни и для неё тянулись невыносимо долго. Она уже очень беспокоилась о Мэг, поэтому решила написать ей письмо. Всё-таки сейчас она точно не знает, когда уедет в Авиньон. Такой её и застал Эрик — сидящей на кухне за столом, сосредоточенно грызущей кончик пера и усердно над чем-то раздумывающей.

— Что ты делаешь, Антуанетта? — он сам удивился, когда услышал звук своего охрипшего голоса. За эти дни он едва словом перемолвился с мадам Жири.

Та подняла на него чуть встревоженный взгляд. И было за что тревожиться: он выглядел очень усталым, щеки покрывала лёгкая щетина, сами движения выглядели очень вялыми и медленными. Таким она его ещё не видела. Всё-таки что любовь творит с людьми. Никто бы не узнал в этом мужчине бывшего Призрака Оперы. Да никому и в голову бы не пришло, что таинственное привидение так может беспокоиться о чьей-либо жизни.

— Письмо пишу, — ответила она и, поймав его вопросительный взгляд, пояснила. — Для Мэг. Она, должно быть, волнуется.

Тот ничего не ответил, только кивнул, а потом тяжело опустился на стул.

— Она уснула, — невыразительно проговорил он. — Я дал ей тот порошок, и она уснула.

— Это хорошо, — задумчиво произнесла Антуанетта. — Сон всё лечит.

Эрик вдруг вскинулся и почти отчаянно посмотрел на неё.

— Разве это хорошо, что она так долго не просыпается? Почему… почему она так долго лежит без сознания? — почти вскрикнул он, а потом спрятал лицо в ладонях. — Может, это тот ваш доктор что-то не так делает, а? Я его просто придушу, если Кристина не очнётся!

— Успокойся, Эрик, — хладнокровно произнесла женщина, уже давно привыкшая к его вспышкам гнева. — Доктор Дюпон — настоящий специалист. Я знакома с ним почти всю свою жизнь.

Эрик ничего не ответил, только вздохнул.

— Тебе нужно поспать, Эрик, — приказным тоном вдруг произнесла мадам Жири. — Ты спал только раз, и то потому, что свалился от усталости.

— Или ты подсыпала мне снотворного, — хмыкнул Эрик. — Я до сих пор не уверен, что пил просто чай. И как ты только умудрилась отважиться на такое, Антуанетта? — хмыкнул Призрак и рассеяно хлебнул из полупустой чашки, стоявшей на столе. Затем вдруг нахмурился и перевёл взгляд на женщину. Та улыбнулась.

— Не удивляйся, Эрик, — он побагровел, а потом опять взглянул на чашку. Странно, но глаза почему-то стали слипаться, перед ними стало темнеть, а руки налились свинцом. — Тогда, — она выделила это слово, — я тебе ничего не подсыпала. Но сейчас ты еле держишься на ногах. Лучше иди к себе в комнату и ляг в кровать. А не то уснёшь прямо здесь.

Сжав кулаки, Эрик сердито глянул на неё, но она настолько безмятежно улыбалась, что гнев его возрос ещё сильнее. Чёрт! Чёртова Антуанетта!.. Зачем она это делает? Он не должен спать, он должен помочь Кристине, должен посидеть с ней, должен… Кто, если не он?! Такие мысли овладевали им, когда он поднялся на второй этаж и, выбрав первую попавшуюся комнату, ввалился в нее и, упав на кровать, почти сразу уснул.

Антуанетта, смотря вслед уходившему Эрику, покачала головой. Как дитя малое. Самое настоящее дитя. И как он сумел прожить столько лет под Оперой и ничем не отравиться? Как раздобыл славу Призрака? Она отложила бумагу и перо в сторону и привстала. Нужно посмотреть, как там Кристина, а потом пойти на рынок. У них почти закончилась еда.

Кристина безмятежно спала, и только чуть сбившееся дыхание и ещё немного горящие щёки выдавали в ней то, что она перенесла сильную горячку. Скоро она должна прийти в себя. И её надо будет кормить. Антуанетта вздохнула. Не отправлять же Эрика за продуктами! Осмелься она предложить ему нечто подобное, он сразу свернёт ей шею и даже не будет сожалеть. И будет прав. Антуанетта хмыкнула. Нечего рассиживаться дома.

* * *

Кристина медленно приходила в себя. Глаза совсем не хотели открываться, но она, наконец, еле разлепила слипшиеся ресницы. Впрочем, почти сразу она снова зажмурила глаза, поскольку дневной свет оказался слишком резким для неё. Следующую попытку она сделала спустя минуту, медленно открывая глаза и пытаясь приспособить их к ослепляющему свету. Более-менее ей это удалось, и она рассеянно огляделась вокруг. Где она? Она почти ничего не помнила, причудливые образы соединялись и расплетались в её измученном сознании, разные образы и воспоминания мелькали перед глазами. В конце концов, она смогла немного напрячься и вспомнила последнее, что видела перед тем, как потеряла сознание: вечер, снег, царивший вокруг полумрак, незнакомец, напавший на неё, и… Призрак.

Кристина потрясённо выдохнула. В тот миг она отчётливо вспомнила, как его сильные руки подхватили её. Значит, он тоже должен быть где-то здесь. Кристина попыталась пошевелиться, но это не сразу ей удалось. Она безумно хотела пить. На столике возле её кровати стоял стакан с водой, и девушка попыталась приподняться в кровати. Она смогла только слегка шевельнуться, но сразу застонала от боли, пронзившей всё тело. Рука, которая пыталась дотянуться до стакана, упала на кровать, казалось, она весила намного больше, чем сама Кристина, так тяжело было её приподнять.

Кристина всхлипнула. Она не понимала, где оказалась, её мучила жажда, она не могла даже подняться на ноги, да что там подняться — даже пошевелиться не могла. И что ей делать?.. Девушка опять огляделась вокруг. А потом нахмурилась. Кажется, ей была знакома эта комната. Она была здесь, только очень давно. Забытое воспоминание ускользало, стоило только девушке постараться ухватить его, и она откинулась на подушки, прекращая попытки. У неё начинала болеть голова, перед глазами всё плыло, а сердце, казалось, выпрыгнет из груди, так быстро оно билось.

— А где мадам? — она вдруг услышала голос, звучащий совсем недалеко. Кажется, человек, который произнёс это, стоял за дверью.

— Её нет, — ответил холодный голос, и Кристина содрогнулась. Она узнала бы этот голос из тысячи других. Это он. Призрак Оперы. Она была права — он снова похитил её. Что же делать? Что делать?! Надо притвориться спящей. И она решительно закрыла глаза, стараясь не дрожать и не шевелиться, чтобы не выдать себя. Кто знает, что у этого безумца на уме? Однажды он уже похитил её и чуть не убил её любимого Рауля. При мысли о Рауле возникла тупая ноющая боль где-то в левой части груди, но Кристина поспешно загнала её поглубже. У неё будет время подумать об этом, когда она окажется подальше отсюда. И пусть ей некуда идти, но здесь она точно не останется.

Дверь открылась, и Кристина еле успела перевести дух и затаиться. Послышался звук шагов по полу, один тихий, почти неслышный, а второй довольно громкий. Потом заскрипели пружины, и Кристина ощутила, как кровать прогибается под весом человека. Она чуть не вздрогнула, когда ощутила на лбу мягкую прохладную руку, а спустя минуту незнакомый голос произнёс:

— Жар спал, температуры нет.

Потом та же рука осторожно взяла её за запястье:

— Пульс учащённый. Но это не страшно. Мадемуазель всё ещё немного бледна, но выглядит гораздо лучше. Похоже, месье Эрик, — Кристина расслышала в голосе мужчины улыбку, — ваша невеста почти здорова. Со дня на день она должна прийти в себя.

Кристина чуть не подскочила на кровати, услышав это. Кто это — месье Эрик? Неужели это Призрак? Надо же, а она и не знала, как его на самом деле зовут. И что за невеста? Какая невеста? Неужели она? Но её женихом мог быть только Рауль, которого она безумно любила, любит и будет любить всегда, даже несмотря на его поступок, а не этот ужасный человек, этот отвратительный убийца! Как он посмел такое сказать!

Кровать вдруг выпрямилась, и девушка поняла, что тот человек — видимо, это был доктор — встал с кровати.

— Когда девушка очнётся, дадите ей ещё полпорошка. Нельзя допустить возвращение горячки. Её нужно будет хорошо кормить. Лучше всего готовить бульоны на птичьем мясе. Кормить регулярно. У мадемуазель, разумеется, сначала не будет аппетита, но если ваша невеста захочет побыстрее выздороветь, то должна будет придерживаться этих рекомендаций. Вы понимаете, месье?..

— Да, — глухо отозвался Призрак, и Кристина подавила в себе желание вжать голову в плечи и спрятаться. Он явно сердился. «О Боже! — взмолилась она. — Не дай ему сейчас убить этого человека! Он стольких невинных людей лишил жизни!» Но, несмотря на её ожидание, Призрак, видимо, совсем не собирался кого-нибудь убивать. В комнате по-прежнему царила тишина. Вдруг послышался голос доктора:

— Если ей будет хуже, — хотя это маловероятно — зовите меня.

Ответа она не услышала, только скрипнула дверь, и всё стихло. И лишь удаляющиеся шаги зазвучали в отдалении. Она неуверенно распахнула глаза и выдохнула. Она одна в комнате! О, как хорошо, что его нет. Он так пугает её. Кристина не знала, что делала бы, если, очнувшись, увидела его возле своей кровати. Наверное, вскричала бы в страхе. Когда она покидала его, он не выглядел ни страшным, ни опасным. Только каким-то жалким и раздавленным. Но сейчас, когда она оказалась в такой ситуации, в такой непосредственной близости от Призрака, остаться с ним здесь было страшнее всего на свете.

И что же ей делать? Как вести себя? Она не может вечно прикидываться спящей. Может, попросить помощи у того доктора? Но кто знает, поможет ли он ей? Может, он заодно с ним? Кристина рвано выдохнула. Ей надо убираться отсюда. Она не знает, что можно ожидать от Призрака. Он ведь тогда хотел сделать её своей женой. Что помешает ему сделать это теперь, когда она находится в его руках — усталая, измученная, больная?.. Ничего. И Кристина решилась. Она убежит. Когда? Да прямо сейчас!

Она всё ещё была слишком слаба и рассеяна, чтобы подумать, как следует — ведь если она даже успеет выйти из комнаты, никого не потревожив, кто сказал, что Призрака уже нет в доме? Но это не пришло в голову Кристины, и она, осторожно приподнявшись, спустила ноги на пол. Тело плохо слушалось её, и девушка впервые подумала — а сколько же времени она провела здесь? Но теперь не время думать об этом, надо уходить. И она, держась обеими руками за кровать, попыталась встать. Ноги подогнулись, и она с еле слышным вскриком ухватилась за небольшой столик, стоявший возле кровати. Как ни странно, девушка устояла. Ноги, казалось, были налиты свинцом, в голове шумело, перед глазами замерцали разноцветные точки. Кристина устало вытерла холодный пот, выступивший на лбу, а затем сделала шаг. Потом второй. Ноги дрожали, но она упрямо продолжала шагать. Достигнув двери, Кристина измученно вздохнула.

Она смогла дойти до двери, значит, дойдёт и до выхода из этого дома. Надо только напрячь все силы. Но как она пойдёт дальше? Она ведь в платье… нет, не в платье. Кристина потрясённо оглядела себя. Ночная рубашка. Она была в ночной рубашке. Кровь бросилась ей в лицо. Кто же переодел её? Неужели он? А, может, он ещё что-то с ней сделал?.. Дыхание замерло в груди девушки, но спустя минуту она покачала головой. Нет, он не смог бы, он не посмел бы. Кристина всегда видела это в его глазах, когда смотрела на него. Даже тогда, когда она потеряла сознание и осталась у него на ночь на кровати, он не тронул её. Значит, нечего теперь беспокоиться. Но всё равно — жуткий страх поднялся в душе Кристины, стоило ей только припомнить, как грубо он тащил её к себе в подземелья. Она не хочет снова испытать тот ужас, который пережила тогда. Значит, надо бежать.

Поглубже вдохнув, она открыла дверь. Небольшой коридор тянулся вдоль и заканчивался лестницей. Придерживаясь одной рукой за стену, она осторожно шла по коридору, со страхом ожидая, что из следующей двери выскочит он и унесёт её обратно. Ногам стало холодно, и, опустив взгляд вниз, она мысленно прокляла того, кто её раздел. Она была без обуви. Вообще. Зачем она идёт отсюда, куда убегает?.. Какая она глупая. Кристина смахнула слезу. Она замёрзнет там, без одежды и обуви. Что она делает? Размышляя так, она начала спускаться с лестницы. И вдруг слабость нахлынула на неё. Колени подогнулись, и, будучи на предпоследней ступеньке, она вдруг упала.

* * *

Эрик сидел на кухне и, подперев щёку рукой, ожидал Антуанетту. Он всё ещё был немного сонным, но зато ощущал себя намного лучше, чем раньше. В голове прояснилось, и он понял, что мадам Жири была права. Но он не признается в этом перед ней. Никогда. Эрик хмыкнул. Когда Антуанетта вернётся, он немного поворчит, она улыбнётся, и они закроют тему. Слова доктора обнадёжили Эрика. Кристина скоро очнётся. Что ж, помоги ему Господь, когда это произойдёт. Лучше бы было, если б Антуанетта была рядом. Что он будет делать, когда она придёт в себя, и первым, кого она увидит, будет он? Эрик вздохнул, а потом вдруг насторожился. Он услышал еле слышный шум на втором этаже. Как будто кто-то очень тихо шёл по коридорчику наверху. Но кто это? Антуанетты не было дома, значит… У Эрика потемнело в глазах. Кристина. Она очнулась. О Боже, что ему делать?

Шаги становились ближе, и Эрик весь подобрался. Что он ей скажет, как поприветствует? Вдруг послышался грохот, и Эрик, похолодев, поспешил на звук. То, что он увидел, поразило его. Кристина лежала у подножия лестницы, беспомощно пытаясь подняться.

— Кристина! — воскликнул он и бросился к девушке, но застыл на полпути, когда услышал её вздох, полный ужаса. Её огромные глаза цвета шоколада со страхом уставились на него, а потом она всхлипнула. Сердце Призрака сжалось, в груди болезненно кольнуло. Она боится его. Она до ужаса боится его. Эрик сглотнул, не сводя взгляда с Кристины, пытающейся встать, а потом решился. Она не поднимется сама, он не оставит её так лежать, больше никого здесь нет, так что ей придётся потерпеть его прикосновения. И шагнул вперёд.

Кристина с расширившимися от ужаса глазами наблюдала, как шаг за шагом к ней приближается тот, кого когда-то она боялась больше всех. И когда его руки вдруг подхватили её, она испугалась так, как никогда в жизни. Из её глаз потекли слезы.

— Отпустите меня! — она пыталась вырваться, но сильные руки железной хваткой сомкнулись у неё на талии и не давали ей вырваться. Тогда она заплакала сильнее и начала умолять. — Пожалуйста, отпустите меня! Не трогайте, я прошу вас!..

Эрик, скрепя сердце и стараясь не слушать её жалобный голосок, понёс девушку вверх по лестнице, мимоходом отмечая, что её руки расцарапаны, на скуле небольшой синяк, а на правой ноге ссадина. Глупая, зачем она это сделала? Неужели он настолько пугает её? «А что ты хотел? — горько прошептал он про себя. — Неужели ты, старый дурак, ожидал, что она бросится тебе на шею? Или что?»

Эрик мотнул головой и сильнее прижал её сопротивляющееся худенькое тело к себе. Она вздрогнула и почему-то затихла, а потом съёжилась, втянув голову в шею. Эрик понял, почему она это сделала, и чуть не взвыл. Как она могла бояться, что он причинит ей вред, что он прикоснётся к ней не по её воле? Или что посмеет требовать от неё чего-то такого?.. Сейчас он опустит её на кровать и больше никогда не прикоснётся к ней, разве она сама его попросит. А она не попросит. Что ж, ему придётся довольствоваться и этим — этим воспоминанием, одним из многих, когда он нёс её на руках и вдыхал слабый аромат ванили, которым пахла её кожа.

Он открыл дверь ногой, и Кристина вздрогнула от грохота, с которым дверь ударилась об стену, но ничего не сказала. Дикий страх промелькнул в её глазах, когда Эрик опустил её на кровать. Она мгновенно отползла подальше и забилась в дальний угол кровати. Эрик вздохнул, с болью наблюдая за ней. И почему она так боится? Как он может развеять её страх? Ах, если бы Антуанетта была здесь! Вдруг его внимание привлекла капелька крови, выступившая у неё из царапины на лбу. Эрик осторожно сделал шаг вперёд, но сразу остановился, увидев, как она вздрогнула и сильнее прижала к себе одеяло, пытаясь укрыться от него.

— Кристина, — начал он, стараясь говорить негромко и медленно, чтобы не испугать её ещё больше, — Кристина, пожалуйста, послушайте меня. Я не причиню вам вреда, слышите? Вам не стоит бояться меня, понимаете?

Но девушка всё так же сверлила его настороженным испуганным взглядом и не отзывалась. Эрик вздохнул, а потом, наплевав на предосторожность, присел на кровать. Она не послушает его, она не верит ему. Конечно, кто поверит сумасшедшему убийце, человеку, который похитил её прямо со сцены и чуть не задушил её жениха? Кстати, о женихе. Эрик нахмурился и бросил на Кристину внимательный взгляд. Девушка сглотнула, заметив это.

— Как вы оказались там, Кристина? Как вы оказались возле этого паба? Почему вы не со своим женихом?

Кристина вдруг как-то обречённо сжалась и, выпустив из рук одеяло, вдруг спрятала лицо в ладонях и заплакала.

— Кристина?.. — растерянно отозвался Призрак. Он никогда не знал, как реагировать на женские слёзы, поэтому и сейчас недоумённо оглянулся вокруг. Осознав, что Антуанетты нет, и что сейчас никто ему не подскажет что делать, он неуверенно подвинулся ближе.

— Кристина, ангел мой, почему вы плачете? Кристина, да я убью каждого, кто только посмеет причинить вам вред! — Призрак умолк, осознав, что только что сказал, а Кристина с ужасом подняла на него глаза. «Старый идиот! Неужели не мог придумать что-то другое?!»

Девушка вдруг стала всхлипывать:

— Н-не надо никого уб-бивать, пож-жалуйста!

— Кристина, я… — Эрик запнулся, не зная, что сказать. Сказать, что пошутил? Таким не шутят.

Но девушка, роняя слёзы на подушку, снова как можно дальше отодвинулась от него. Он заговорил об убийстве! Да, Рауль был прав, — он чудовище! И как она только могла жалеть его?!

— Кристина, — вдруг жёстче заговорил Эрик. Его начинало раздражать всё это, и дикий непокорный нрав стремился выбраться на свободу. — Не плачьте, Кристина. Я же не тронул вас. Не делайте из меня ещё большего монстра, чем я есть! Хватит плакать! В этот раз вы сами виноваты! Как вы вообще очутились там? Захотели приключений? Или ваш жених привёл вас туда? Ну, говорите же, Кристина!

Раздосадованный всем происходящим, он в два шага оказался возле Кристины и, схватив её за плечи, продолжил:

— Ну что вы рыдаете?! Отвечайте мне! Или я уже даже этого не стою? Не стою, чтобы со мной можно было поговорить? Вы же видите — на мне маска! Неужели моё лицо так пугает вас, что даже в маске вы не можете его выносить? Ах, да! Вы не можете его забыть! Конечно, кто бы забыл такое уродство!..

Кристина рыдала в голос, стараясь убежать от его беспощадных рук, которые теперь безжалостно сжимали её запястья, но не могла даже на йоту сдвинуться с места. Её сотрясала сильная дрожь, в голове всё перемешалось. Он сейчас просто разорвёт её на части! Она никуда не сможет убежать от него. Не сможет. Здесь ей и придёт конец. Что ж, может, он и будет прав. Она ведь сама виновата, она бросила его там.

Вдруг Эрик пришёл в себя и с ужасом уставился на свои сильные руки, которые словно тиски обхватывали тонкие запястья девушки. Он отпустил её, а потом сделал неуверенный шаг назад. Кристина подтянула руки к груди и всхлипнула, растирая запястья. Что же он наделал?.. Эрик вдруг упал на колени перед кроватью, опустив голову вниз и не замечая потрясённого взгляда Кристины.

— Простите меня, Кристина! Я умоляю вас! Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?..

Еле слышно всхлипывая, Кристина всё-таки задалась вопросом — а сможет ли? И не смогла себе ответить. В этот момент дверь резко отворилась, и в комнату вошла мадам Жири. Кристина поражённо уставилась на неё. Так вот, где она находится! Она ведь помнила этот дом. Помнила, что была здесь, но забыла, кому он принадлежит!..

— Что здесь происходит?.. — удивлённо спросила мадам Жири, переводя взгляд с испуганной Кристины, сидящей на кровати, на стоящего на коленях Эрика. — Эрик?.. — вопросительно повторила она. Тот шевельнулся и глухо ответил, по-прежнему не поднимая склонённой головы:

— Кристина пришла в себя.

— Ну, это я вижу, — хмыкнула Антуанетта, но потом спохватилась — не время шутить. — Но почему ты?..

Она не закончила свою фразу, потому что её перебил безрадостный и немного наигранный смех Эрика, поднимавшегося с колен:

— Потому что я всю жизнь на коленях, Антуанетта. Тебе ли этого не знать.

Громко хлопнула дверь, и Эрик исчез. Мадам Жири нахмурилась, но решила, что успокоить явно охваченную страхом девушку важнее, чем идти за Эриком и выяснять, что же снова пошло не так благодаря ему самому и его взрывному темпераменту.

— Кристина, милая, — мадам Жири подошла к девушке. В глазах Кристины стояли слёзы, она мелко дрожала, а тогда вдруг расплакалась. — Что же случилось? — снова задала свой вопрос Антуанетта, но получила в ответ только рыдание. Вздохнув, женщина обняла за плечи доверчиво прильнувшую к ней девушку. Надо её успокоить, а после можно будет и поговорить.

Кристина уснула спустя полчаса, устав после рыданий и стресса. Мадам Жири намазала ей царапины йодом, саму девушку напоила чаем с ромашкой, а потом спустилась на кухню. Надо бы покормить Кристину, когда та проснётся, а то девушка совсем уж отощала. На кухне она увидела Эрика, сидевшего за столом. Взгляд Призрака был устремлён в никуда, а руки были сжаты в кулаки. Антуанетта покачала головой. Было отчётливо видно, что что-то произошло. Расспрашивать совсем неразговорчивого Эрика было делом пустым, поэтому мадам Жири без слов занялась готовкой. Когда куриное мясо уже варилось, а бульон почти закипел, Эрик вдруг проговорил, да так неожиданно, что Антуанетта даже подскочила и с укором взглянула на него:

— Неужели я действительно внушаю такой страх?..

И хотя Эрик, скорее всего, говорил риторически, но Антуанетта ответила ему:

— Когда ты этого хочешь, Эрик.

Он перевёл на неё растерянный взгляд.

— Я так не хочу её пугать, я так… — он умолк, но женщине не надо было долго думать, чтобы продолжить в уме его фразу. Он так любит Кристину. Да, и Кристина это знает. И это, наверное, пугает бедную девушку больше всего.

— Ты спрашивал Кристину, как она оказалась там?

Эрик медленно кивнул, а потом процедил сквозь зубы:

— Я не сдержался. Я начал сыпать упрёками, начал пугать её. Я не хотел, но и сдержаться не мог!

Он ударил кулаком по столу. Тарелка, стоящая на нём, жалобно зазвенела, но Эрик не слышал ничего. Перед его глазами всё ещё стояло побледневшее лицо Кристины, её расширенные в испуге глаза и рассыпавшиеся по плечам роскошные каштановые кудри. Это воспоминание причиняло огромную боль. И снова, снова, снова она делает ему больно, снова! Почему же он терпит? Почему с каждой минутой влюбляется в неё ещё больше, почему? Зачем он собственноручно продлевает свою пытку? Эрик не знал. Он знал только то, что ради этой девушки он и убил бы, и умер бы сам. Такую власть она имеет над ним.

Эрик поднял голову и столкнулся с понимающим взглядом Антуанетты. О, она хорошо его понимала. Он помнил, как она была шокирована, когда он признался ей, что любит Кристину. Тогда она строго-настрого запретила ему общаться с ней, но он взбунтовался. Кажется, именно тогда они почти полностью прекратили своё общение. Эрик иногда жалел о том, что Антуанетта больше не захаживает в его подземное жилище. Женщина всегда была достойным собеседником.

— Не терзай себя, Эрик, — со слабой улыбкой проговорила Антуанетта. Бульон уже был готов, и она сняла кастрюлю с плиты. — Надо пойти разбудить её. Кристине надо поесть, она очень ослабла и похудела за эти дни, — мадам Жири покачала головой. В этой бедной девочке еле теплилась жизнь. И зачем ей было нужно вставать с постели и спускаться по лестнице?.. Впрочем, Антуанетта втайне догадывалась, что девушка хотела сбежать. Разумеется, она понимала Кристину. Ей было страшно оставаться с Призраком.

— Пойду разбужу её. — Антуанетта налила в тарелку бульона и, оставив её стыть на столе, поднялась по лестнице, по пути раздумывая, как бы поаккуратнее расспросить Кристину, почему она поздним вечером оказалась возле паба, да ещё и без тёплой одежды.

* * *

— Да уж, наш сынок приносит нам лишь проблемы! — граф Филибер де Шаньи сердито бросил газету «Surte» на стол. Слуга, проходивший мимо, вздрогнул и попятился, но, поймав на себе злобный взгляд старого графа, сглотнул, быстро разложил чашечки с горячим чаем и удалился. Графиня взглянула на мужа, чуть нахмурилась, но промолчала. Ей было нечего сказать. Он был прав. Мало того, что Рауль вбил себе в голову, что женится на этой певичке, так ещё и опозорил их своим поступком. И надо же было оказаться барону Бернару и графу Кастелло де Барбезаку в их доме в тот неловкий момент! Да ещё и шрам от этого графина! Графиня покачала головой и сделала маленький глоточек ароматного чая. Она не осуждала девушку. Судя по всему, та защищала свою честь. Причём, весьма успешно. Графиня ощутила небольшую толику разочарования и даже стыда за своего сына. Надо же, она не думала, что он способен на такое. Видимо, прав был Филибер — надо было построже его воспитывать. Ну, теперь уж ничего не сделаешь.

— Все успокоится, граф, — мелодично произнесла графиня. Филибер гневно зыркнул на жену, однако она ответила ему спокойным взглядом, и он сразу опустил голову. Он никогда не спорил с женой.

— Но как он только мог, как мог! Глупый мальчишка! Это ведь наша репутация, мы должны ее беречь!

Графиня смолчала, опустив глаза и раздумывая, что её муж всегда беспокоился только о семье. Он даже на миг не подумал о той бедной девочке. А ведь она была сиротой, насколько Элизабет знала. Графиня надеялась, что бедняжка всё-таки сумела найти себе ночлег. Впрочем, это не её дело.

В этот миг двери открылись, и вошёл Рауль. Он был чуть бледен, а на лбу виднелся красноватый шрам. Он терялся где-то в волосах. Элизабет вздохнула. Она так испугалась за сына, когда, приехав в их загородное поместье, обнаружила там доктора и окровавленного Рауля. Хорошо, что всё так кончилось. Рана вскоре полностью заживёт, а шрам… что ж, шрамы украшают мужчин. «Но только шрамы, полученные в бою», — проговорил ей внутренний голос, и графиня поморщилась. Не такого она ожидала от своего сына. И почему он хоть немного не похож на Филиппа?..

— Пришёл, — фыркнул сердитый Филибер, но сын ничего не ответил, только молча уселся за стол и рассеяно хлебнул уже остывшего чая. Скривился, кивком головы подозвал слугу и приказал принести ещё. — И как ты думаешь все это расхлёбывать, сын? — поинтересовался Филибер.

Рауль понурился, неуверенно посмотрел на мать, однако графиня де Шаньи отсутствующим взглядом смотрела в окно.

— Никак, — буркнул виконт.

— Ах, никак?! — взорвался старый граф. — Значит, предоставишь мне всё это? Ты опозорил нас, опозорил всю семью!

— Граф, — Элизабет поднялась со своего места, — разрешите мне вас покинуть. У меня безумно болит голова.

— Разумеется, дорогая, — Филибер поднялся со стула и проводил взглядом жену, которая, грациозно подобрав юбки дорогого платья, вышла из комнаты. Весь запал графа пропал, и он только вздохнул, а потом подозвал к себе мнущегося возле порога слугу.

— Виски принеси.

— Отец… — начал было Рауль, но граф перебил его:

— Ты уже достаточно сделал. Я порой удивляюсь, что ты мой сын.

Виконт вспыхнул. Вскочив со стула и набросив на себя пальто и шляпу в прихожей, он остановился на мгновение перед зеркалом. Шляпа скроет шрам, а высокий воротник пальто поможет ему избежать любопытных взглядов. Он найдёт Кристину. Найдёт и выскажет ей всё. Она опозорила его перед его друзьями и всем Парижем. А он ещё хотел на ней жениться! Да она и в подмётки ему не годится. Разве что… с ней можно развлечься. Но куда идти, где её искать? Рауль задумался. А потом усмешка осветила его лицо. Давно пора наведаться к мадам Жири. Он бросил последний взгляд в зеркало, поправил воротник, а потом сбежал по ступенькам к экипажу, поджидающему у ворот. На глубоком снегу отпечатались рельефные следы его ботинок.

* * *

Кристина спала. Пушистые ресницы отбрасывали на худенькие щёки неясную тень. Грудь её равномерно вздымалась. Антуанетта приложила ладонь ко лбу мадемуазель Дае. Жар вроде спал, да и румянца на щеках почти не видно. Это хорошо. Осторожно прикоснувшись к её плечу, женщина чуть потрясла его. Кристина распахнула глаза, мгновение немного растерянно смотрела на мадам Жири, а потом в глазах появился проблеск понимания и узнавания.

— Мадам Жири, — сонно пробормотала девушка, потягиваясь.

— Вставай, Кристина. Тебе нужно поесть.

— Но я не хочу… — попыталась слабо возразить девушка, но один только грозный взгляд бывшей воспитательницы заставил её замолчать и опустить глаза. — Я поем… немного.

— Вот это правильно, — одобрила женщина. — Я сейчас принесу.

Мадам Жири исчезла из комнаты, а Кристина вздохнула. Есть не хотелось, аппетита не было совсем. Её чуть подташнивало, и немного кружилась голова, но в целом девушка ощущала себя чуть лучше, чем когда проснулась сегодня утром. Прядь волос упала ей на щеку, и она отвела её. Запястья резануло болью, и девушка поморщилась, припомнив, как Призрак схватил её за руки. А он ведь должен быть сейчас в доме. Кристина медленно выдохнула. Сейчас она не очень понимала, почему утром её охватил такой ужас, когда она увидела его. Правда, сейчас она по-прежнему его боялась и опасалась, но не стала бы сразу впадать в истерику, если бы он начал с ней говорить. И что на неё нашло?..

Кристина прикусила губу, вспоминая, как взахлеб рыдала, как он рассердился, и как потом стоял на коленях у кровати, умоляя простить его. А она осознала, что простить не так уж легко, как она думала. Но ведь он не был виноват в том, что Рауль оказался не настолько благородным, как она думала, не настолько милым и добрым. Да что там говорить — она в жизни не могла себе представить, что он может попробовать взять её силой!.. Горькая слеза побежала по щеке Кристины, и девушка смахнула её. И самое худшее, что она даже не может возненавидеть его за это. Неужели её сердце настолько глупое, неужели она настолько ослепла от любви?.. Да, она глупая. Самая настоящая дура.

Такой — чуть всхлипывающей и вытирающей слёзы — и застала Кристину мадам Жири. Она как раз внесла в комнату поднос с тарелкой.

— Что такое, Кристина? — мадам Жири поставила поднос на столик у кровати, а потом взглянула на девушку. — Почему ты плакала? Кристина, — тон мадам Жири вдруг стал мягким, и она ласково взяла девушку за руку, — если это из-за Эрика…

Кристина сначала не поняла, о ком говорит мадам Жири, но потом замахала головой.

— Нет, — её голос, хоть и чуть дрожал, но казался искренним. Антуанетта вздохнула. И что поделаешь с этими двумя?.. Ничего.

— Поешь, Кристина, а то бульон остынет.

Кристина нехотя съела пару ложек, стараясь побыстрее проглотить бульон, кажущийся ей, измученной долгой горячкой, совсем невкусным. Мадам Жири не сердилась на девушку — она понимала, что у больных аппетита нет, но всё-таки чуть побурчала, забирая у неё поднос. Кристина виновато вздохнула, но ничего не стала говорить. Её снова начало клонить в сон и, зевнув, девушка легла поудобнее и спустя полчаса уже спала.

Эрик, осведомившись у Антуанетты о состоянии Кристины, и о том, поела ли она, был странно притихшим. Он бесцельно бродил по дому, шатаясь из угла в угол. Ему до боли хотелось увидеть Кристину, прикоснуться к её руке своей ладонью, как он делал эти пять дней. Похоже, это вошло у него в привычку. В конце концов, Антуанетте надоело натыкаться на него в разных комнатах дома, и она, вдруг цепко ухватив его за руку, повела его к комнате Кристины. Тот, поняв, куда женщина его ведёт, заартачился и чуть было не убежал. Он боялся видеть её, боялся, что она ему скажет, как посмотрит. Он жутко боялся увидеть в её прекрасных глазах страх и отвращение к нему. Но грозный взгляд Антуанетты был неумолим. И Эрик сдался. Антуанетта заглянула в комнату, а потом прошептала:

— Она спит. Посиди с ней, Эрик.

Эрик протестующе покачал головой, но мадам Жири не хотела даже слушать его.

— Она всё ещё слаба, за ней нужно приглядывать.

Эрик неуверенно посмотрел на Антуанетту, а потом скользнул в комнату, точно настоящий призрак, и аккуратно прикрыл двери. Мадам Жири хитро улыбнулась и покачала головой. Ну, точно словно дитя. Сам же хотел её увидеть, а боялся. Ничего, она помогла ему. Да и в глазах бывшей балерины и хористки она не увидела страха, когда та вспомнила Эрика. Вчера девушка, разумеется, была дезориентирована и испугана, поэтому так среагировала. А Эрик принял всё это слишком близко к сердцу. Впрочем, как и всегда. Ему ещё только предстоит научиться доверять. И — если даст Бог — именно Кристина научит его этому.

А Эрик, войдя в комнату, нерешительно замер. Он очень боялся, что Кристина вот-вот откроет глаза, и он снова услышит от неё крик ужаса. Он до боли не хотел её пугать. Поэтому Эрик, очень осторожно ступая по полу, тихонько присел на стул возле кровати. Кристина безмятежно спала, дыхание было размеренным, кожа её не горела от жара, сжигающего её изнутри, как прошлые пять дней. Да, она безо всяких сомнений идёт на поправку. И Эрик был очень рад этому. Но вместе с тем, и печалился. Ведь если она окончательно поправится, то уйдёт отсюда. Было чудо, что она ещё не попросила послать кого-нибудь за своим виконтом. Разве что…

Эрик нахмурил брови. Разве что он тогда оказался прав, когда подумал, что именно мальчишка первым напал на неё. Если это так… Призрак сжал кулаки. Мальчишка пожалеет, что вообще родился на свет. Кристина вдруг повернулась во сне, и Эрик замер, задержав дыхание. Но она так и не проснулась, и тихое дыхание девушки вновь заполнило комнату. Теперь она лежала к нему лицом, и он вдруг, решившись, резко приблизился к ней и нежно прикоснулся губами к её лбу. И, закрыв глаза, глубоко вдохнул нежный аромат. Любовь всей его жизни, любовь, которую он никогда не сможет ни забыть, ни вычеркнуть из памяти. Эрик открыл глаза. И замер.

На него поражённо смотрели карие глаза Кристины Дае.

Я хочу запомнить, как падает снег,

медленней обычного падает снег,

как душа по комнате бродит обнажённой.

Скоро зазвучит эхо нового дня,

начинай его без меня…

Эрик отшатнулся, ожидая испуганного вскрика или хотя бы того, что она отодвинется назад. Но Кристина лежала без движения, продолжая испытующе смотреть на него. В её взгляде не было страха, только какая-то неуверенность и желание понять. Это выглядело так, будто ей поведали, либо она сама узнала некую тайну, но пока не решила, верить в это или нет. Эрик сглотнул. Он был очень удивлён, что девушка почти не выказывает страха перед ним.

— Кристина?.. — неуверенно протянул он. Вдруг она ещё полностью не проснулась, поэтому так спокойна? А стоит ей окончательно сбросить с себя оковы сна, она начнёт плакать и попытается убежать от него.

Девушка вдруг опустила глаза, прикусила губу — теперь взгляд пришлось опустить Эрику, поскольку смотреть на это он был не в силах — и тихонько проговорила:

— Простите меня… — она поколебалась, а потом добавила. — Эрик.

Призрак вскинул голову. Недоверие так явно читалось в его глазах, что Кристина смутилась.

— Вы… вы просите у меня прощения?.. Кристина… — почти простонал он, с мольбой глядя на неё. — Вам не за что извиняться, ангел мой. Это я, — он покаянно опустил голову, — я виноват во всём.

Кристина изумилась, каким убитым и отчаянным казался его голос. Словно он сейчас снова упадёт на колени и будет вымаливать у неё прощение. Но девушка не хотела этого. Кажется, у неё начиналась новая жизнь, и она не хотела начинать её со старых обид. Если Призраку так хочется услышать от неё слова прощения, она скажет их, даже если на самом деле никогда не сможет забыть того, что он сделал.

— И всё равно, простите меня, — произнесла девушка, — за то, что я вчера устроила.

Кристина опустила глаза вниз, её ресницы затрепетали, вызвав у Эрика подобный трепет в животе, словно там промчалась стая потревоженных пёстрокрылых бабочек. В этот миг ему до боли хотелось обнять её, прижать к бешено бьющемуся сердцу и никогда больше не отпускать. Усилием воли он остановил свой порыв и продолжил слушать.

— Я вовсе не хотела, чтобы вы... — она запнулась. — Не хотела обидеть вас. Я просто испугалась, вы должны меня понять. Чужой дом, да ещё и…

— Я, — горько закончил за неё Призрак. Кристина вздохнула, не желая больше продолжать эту тему. Он извинился, она извинилась, к чему ворошить прошлое? Кристина ощущала себя другой, изменившейся. Словно тот день, когда она бродила по городу замёрзшая и голодная, что-то навсегда переменил в ней самой, в её мировоззрении. Горячая, нежная любовь к Раулю чуть поблекла, но оставалась всё такой же сильной, хотя и не настолько доверчивой и безрассудной, какой была до этого. Рауль уже вполне показал себя, что ж, вряд ли она когда-нибудь вернётся к нему. Она не сможет ему больше доверять. А Призрак…

Кристина вдруг подумала, что он, хотя они не раз были наедине, не сделал даже намёка на то, что он намеревается похитить её добродетель. Нет, она помнила, как тогда, когда она впервые пришла в его подземное жилище, он касался её, как обнимал, но дальше этого никогда не заходил. Она лежала на его кровати там, под Оперой, и здесь, в доме мадам Жири. И он даже не дотронулся до неё. Если не считать того поцелуя в лоб, который и заставил её открыть глаза. Она ощущала сквозь сон, что кто-то ходит по комнате, но списала всё на сон, однако сны не бывают настолько реалистичными. «Что ж, значит, я могу ему доверять», — решила девушка и снова окинула его взглядом.

Белоснежная маска по-прежнему прятала правую половину лица Эрика. Кристина прекрасно помнила, какие шрамы скрываются под этой гладкой поверхностью, но это уже не очень беспокоило её. Она видела, как он любил её, видела, как сходил с ума от невозможности что-либо поделать, но что она могла дать ему? Она не любила его, да к тому же он по-прежнему внушал ей опасение.

Призрак был слегка сконфужен, что Кристина ничего не говорит, а только внимательно смотрит на него. Он даже чуть опустил голову, словно пытаясь укрыться от взгляда девушки, хотя маска всё ещё скрывала его лицо. А Кристина удивлялась, сколько же чувств было у него во взгляде: любовь, нежность, привязанность, желание защитить. Это легко читалось в его глазах. Он вообще был словно открытая книга, так легко можно было прочитать, что Призрак ощущает сейчас. Она заметила лёгкий намёк на растерянность и чуть не улыбнулась. Она не думала, что Призрак Оперы способен такое испытывать. И хотя маска скрывала часть его лица, эмоции были видны, как на ладони. Что же ей делать? Захочет ли он быть её другом? Даже в мыслях это звучало смешно. И нелепо.

Кристина чуть нахмурилась. В этот момент Призрак спросил:

— Всё в порядке, Кристина? Почему вы замолчали? Может… — он помедлил. — Может, мне оставить вас и уйти?

— Нет, что вы, Эрик, — покачала головой Кристина. — Просто я задумалась над тем, что же будет дальше.

Эрик вмиг стал мрачнее тучи.

— Да что вам думать, Кристина?.. Вы выйдете замуж за вашего виконта, Антуанетта поедет к своей дочери, а я… Я тоже уеду, — горько закончил он.

Кристина вдруг невесело рассмеялась, и Эрик поднял брови — такого смеха от неё он ещё не слышал. Так может смеяться только человек, познавший тяготы и несправедливость жизни, а не такая юная и невинная девушка, как его Кристина.

— Вы ошибаетесь, — проговорила Кристина, сглатывая ком, застрявший в горле. Он обернулся и выжидательно взглянул на девушку, та в ответ опустила голову.

— Я не вернусь к Раулю, — тихо произнесла она, а сердце Эрика сделало такой кульбит в груди, что он удивился, как оно не остановилось в тот момент. Дыхание замерло в груди, и Призрак еле выдавил из себя:

— Ч-что вы имеете в виду, Кристина? Как это не вернётесь? — он продолжил, глотая слова. — Что этот наглый мальчишка сделал с вами? Он причинил вам боль? Только скажите, и я…

— Что вы, Эрик? — очень спокойно и уравновешенно произнесла Кристина, хотя его вспышка и расспросы встревожили её. Что будет, если она ему скажет? Он же просто убьёт её любимого. Она не может этого позволить.

Эрик поник.

— Ничего, Кристина. Продолжайте.

Кристина лишь открыла рот, чтобы сказать, что добавить ей нечего, как дверь открылась. На пороге стояла Антуанетта Жири. Она перевела взгляд с Кристины на Эрика и облегчённо вздохнула, поняв, что они вроде нормально разговаривали. Вот только она не знала, как сообщить им одну новость.

— Кристина, милая, — начала она, исподлобья глядя на Эрика, который сразу это приметил и вопросительно уставился на неё, — к тебе там гость. Он жаждет с тобой поговорить.

— Кто? — голоса Кристины и Эрика прозвучали в унисон, хотя тихий голос девушки почти полностью перекрыл сердитый голос мужчины. Антуанетта вздохнула.

— Рауль де Шаньи.

Эрик зарычал так громко и озлобленно, словно дикий зверь, и сжал кулаки. Глаза девушки испуганно округлились, однако мадам Жири почему-то была уверена, что она испугалась не Эрика, а известия, которое ей сообщили столь неожиданно.

— Я убью его! — яростный вскрик потряс комнату, а мадам Жири и Кристина подпрыгнули.

— Успокойся, Эрик, — произнесла Антуанетта, хватая его за рукав. Он действительно выглядел очень взбешённым и готовым разорвать на куски каждого, кто посмеет приблизиться к нему.

— Как ты не понимаешь, Антуанетта! — взорвался Призрак. — Я не пущу его сюда! Кристина, — он вдруг повернулся к опешившей девушке. — Вы ведь от него убегали, да?

Антуанетта хотела, было, сказать Эрику, что он говорит глупости, но один мимолётный взгляд на Кристину — и она уверилась, что Призрак правильно понял и оценил ситуацию. Но неужели такое могло произойти?

— Кристина… — начала она, но девушка, минутой ранее упорно отводившая взгляд, вдруг твёрдо произнесла:

— Дайте нам увидеться, пожалуйста.

Негромкий, но уверенный голос девушки отрезвил Эрика, и он чуть отступил от кровати. Что ж, раз она хочет. Куда уж ему до этого виконта! Даже если тот мальчишка и позволил себе что-то, что оскорбило Кристину, то такого, как он, всегда простят. Это ему, Эрику, приходится беспокоиться и дрожать при одной мысли о том, что в нежном сердце его любимой не найдётся для него и капли прощения. А виконту об этом беспокоиться не надо. Красивый, знатный, богатый. Что ещё девушке надо?

— Как хотите, — процедил сквозь зубы Эрик и, стремительно развернувшись, покинул комнату. Мадам Жири и Кристина услышали только стук его ботинок на лестнице. Оставалось только надеяться, что в порыве ярости он не выскочит за порог и не придушит Рауля де Шаньи.

Кристина же в этот момент словно преобразилась. Мадам Жири явно видела, что девушка волнуется и переживает. Видимо, Кристина не хотела, чтобы Эрик видел её настоящие чувства. Девушка торопливо натянула одеяло почти до подбородка, а потом, спохватившись, начала поправлять волосы, чтобы они лежали красивыми прядями, но волосы казались слишком безжизненными и тусклыми. Кристина приуныла. Ей так хотелось, чтобы Рауль увидел её красивой и осознал свою ошибку. Ей претило показываться перед ним в столь неприбранном виде. Но ничего не поделать. Придётся встретить его так. Но как говорить с ним? Кристина не представляла себе, что он может ей сказать, и как на это реагировать.

— Кристина, ты готова? — голос Антуанетты вывел её из оцепенения. И Кристина, решившись, кивнула. Мадам Жири поджала губы. Ей решительно не нравилось всё это, но запрещать Кристине видеть своего жениха было бы глупо, поэтому она спустилась на первый этаж и открыла дверь, где за порогом по-прежнему стоял виконт де Шаньи. Он влетел в дом стремительным шагом, не сказав ей ни слова, а потом холодным тоном поинтересовался:

— Где Кристина? — надо же, когда он просил её помочь найти Призрака, он был гораздо вежливее.

— Я провожу вас, виконт, — предложила мадам Жири, но удостоилась только злобного взгляда и пары слов:

— Я сам. В какой она комнате?

Мадам Жири, пожав плечами, ответила:

— Справа по коридору, последняя дверь в конце.

— Благодарю, — и виконт скрылся на лестнице. Антуанетта хмыкнула, от всей души пожелав, чтобы он зашёл не в ту комнату и наткнулся там на Эрика.

Однако пожеланиям мадам Жири не суждено было сбыться, и виконт быстро нашёл нужную комнату. Громкий стук прервал размышления Кристины, и она, еле вздрогнув, нашла в себе силы ответить:

— Входите.

На пороге возник Рауль. Её Рауль. Юноша, которого она безумно любила. Юноша, который чуть не взял её силой. Кристина сглотнула. В душе она радовалась, что в этом доме находится не одна. Ей было немного страшно — а вдруг он снова начнет?.. Но Рауль молча стоял на пороге:

— Кристина… — проговорил он взволнованным голосом, который показался девушке чуть наигранным, но она решила не обращать на это внимания. — Что же с тобой случилось, дорогая? О, милая моя, зачем ты убежала? Неужели ты подумала, что я правда смогу причинить тебе вред?

Кристина чуть не сказала, что он уже его причинил, ведь это по милости Рауля она была больна столько дней, но вырвалось у неё только одно:

— О, Рауль, — она всхлипнула и протянула к нему руки. Тот быстро подбежал к девушке и сжал её ручки в своих ладонях. Кристина ожидала, что её сердце вновь забьётся быстрее, как бывало всегда, когда он дотрагивался до неё, но сейчас… оно молчало. И прикосновение холодных рук бывшего жениха не вызвало ничего, кроме равнодушия и даже какого-то отвращения. Кристине припомнилось, как эти ладони крепко держали её, не давая вырваться, и она быстро отняла свои руки. И пришла в удивление оттого, как теперь ей было наплевать на то, здесь он или нет.

Та страшная ночь, которая изменила её, выжгла все хорошие воспоминания о женихе из её души и памяти. Осталось только равнодушие и какая-то небольшая толика горечи. Всего пару минут назад ей казалось, что когда он придёт, всё станет хорошо, что она по-прежнему любит его… или она только думала, что любит? А что такое вообще любовь? Кристина впервые задала себе этот вопрос. И не смогла ответить.

Раньше она думала, что её единственной любовью был Рауль, но теперь… Теперь что-то такое тёплое, нежное, наполненное воспоминаниями об их коротких зимних днях и длинных вечерах, проведённых в Перрос-Гирек, исчезло. Разве можно так быстро разлюбить? Наверное, только если настоящей любви не было. Что ж, это к лучшему. Так ей легче будет не вспоминать его.

— Милая моя Кристина, — тем временем виконт с глубокомысленным видом вещал о каких-то своих вещах, — я так скучал по тебе, дорогая, так испугался, когда ты исчезла…

«Тогда почему почти неделю ты меня не искал?» — про себя подумала девушка и окинула юношу хмурым взглядом. А потом кое-что вспомнила и внимательнее оглядела его лицо. Она ведь ударила его тогда графином. И так переживала, всё ли с её любимым будет хорошо. Но, видимо, всё обошлось. Тут Рауль вдруг снял шляпу и подошел к окну, а когда Кристина посмотрела на него, то заметила небольшой розовый шрам чуть выше лба, который терялся в волосах. Виконт постерёг взгляд Кристины и вдруг ядовито усмехнулся.

— Да-а, крошка Лотти, не думал, что ты сможешь такое сделать.

Теперь его голос утратил всю фальшивую нежность и сделался холодным и неприятным. Виконт нахлобучил шляпу обратно и медленно подошёл к кровати Кристины. Та, не веря своим глазам, наблюдала за ним с долей осторожности и даже опасения.

— Это ведь ты сделала. Ты опозорила меня перед слугами и моими гостями! И теперь весь Париж смеётся над тем, что даже слабая девушка смогла справиться с виконтом де Шаньи! — голос Рауля становился всё громче и громче, пока он почти не заорал на последнем слове. Кристине, несмотря на сложную ситуацию, вдруг стало смешно, и она подумала, что как бы крики её бывшего жениха не услышал Призрак, а то беды потом не оберёшься. Однако Рауль, кажется, совсем с ума сошёл!

— А что ты хотел, Рауль? — спросила она, и тот высоко поднял брови на её холодный отстраненный тон. — Ты пытался изнасиловать меня. Я должна была смиренно повиноваться?

— Да уж, крошка Лотти, — неприятно протянул виконт. — Не думал, что ты умеешь кусаться. Такой ты нравишься мне ещё больше.

Кристина фыркнула и сама удивилась, насколько спокойно себя вела, хотя внутри неё всё дрожало.

— Так или иначе, чего ты хочешь, Рауль? Зачем ты явился сюда?

Тот усмехнулся и присел на край кровати. Кристина отодвинулась. Виконт постерёг это и ещё сильнее выпятил зубы в усмешке.

— Я-то думал, милая, что ты уже соскучилась по мне так, что готова на всё… Но вижу, что я рано пришёл. Надо было подождать ещё. И ты бы пришла сама.

Злость охватила Кристину. И как она раньше не замечала, каким он был на самом деле? Как она вообще могла влюбиться в этого, как оказалось, совсем незнакомого ей человека?

— Ты будешь ждать напрасно, Рауль. Я не приду к тебе. И никогда бы не пришла. Я честная девушка.

— Ха! — рассмеялся виконт. — Честная! И это говорит оперная балерина и певица! Да кому ты нужна? Никто не возьмёт тебя в жены, только, быть может, в любовницы. И то если не побрезгуют.

Кристина чуть не подскочила в кровати. Краска бросилась ей в лицо, но она гордо подняла голову.

— Убирайся отсюда, Рауль, — достаточно спокойно ответила она, хотя внутри неё всё кипело от злости.

— Правда глаза режет? — едко ухмыльнулся де Шаньи. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я прав, крошка Лотти, — он выделил последние слова. — Ты никому не была нужна. Разве только этому своему подземному чудовищу, — фыркнул он. — Да и то, он бы позабавился с тобой и бросил.

— Убирайся! — во весь голос заорала Кристина и, схватив небольшую статуэтку, стоявшую на столике, запустила ею в Рауля. Тот успел пригнуться, и вещица ударилась о стену, разлетевшись на сотни маленьких осколков. Кристина тяжело дышала, не сводя исступленного взгляда с Рауля. Какая же он всё-таки сволочь! Рауль же улыбнулся, церемонно поклонился, придерживая шляпу, а потом исчез за дверью, даже не прикрыв её. С лестницы до кипевшей от ярости девушки донёсся его холодный голос:

— Увидимся, когда ты приползёшь ко мне, крошка Лотти.

Кристина, тяжело дыша, сжала руками одеяло. Сейчас она с удовольствием вмазала бы по роже виконту, только жаль, что он уже ушёл. Она медленно поднялась с кровати, игнорируя мадам Жири, появившуюся в дверях и спрашивающую, что же случилось.

— Оставьте меня одну, пожалуйста, — прошептала девушка. Злость помалу начинала проходить, вместо неё пришло какое-то странное опустошение, словно бы у неё из груди одним резким движением вырвали душу и сердце. Кристина недоумевала, как вообще могла любить этого человека? И когда он успел так измениться? Или Рауль всегда был таким, просто она, ослеплённая своей любовью, ничего не замечала…

Кристина подошла к окну. Вечерело. Снег медленно падал с небес, кружась в воздухе и рассеивая тысячи маленьких снежинок по всему миру. Дорога и крыши домов уже были укрыты пушистым мягким ковром, сотканным, казалось, из сотен маленьких диамантов. Стёкла были разрисованы сюрреалистичными узорами, чуть поблескивающими в свете одинокой свечи, которую мадам Жири безмолвно поставила на столик и так же безмолвно удалилась. Из окна виднелись следы ботинок Рауля на крыльце, тянущиеся до самой дороги. Там они обрывались, а неподалеку виднелись следы колёс от экипажа. Кристина вздохнула и чуть поёжилась. Она замёрзла.

Подойдя к кровати, девушка взяла тёплый плед и набросила себе на плечи. Стало чуть теплее. Снег за окном, падающий словно из ниоткуда и улетающий в безмолвную пустоту, завораживал. Хотелось выйти во двор и кружиться, кружиться, кружиться до изнеможения в этом странном вальсе маленьких снежинок. Кружиться до боли в ногах, до головокружения, до ощущения потери контроля над собственным телом… Кристина закрыла глаза, представляя, как это, должно быть, чудесно — выйти во двор в такую ночь, не будучи никем замеченной, и танцевать свой танец, петь свою песню, сама распоряжаться своей жизнью. Как же ей не хватало этого! В Опере все ею распоряжались, иначе и быть не могло. Это болтливая и вечно в нехорошем настроении Карлотта могла позволить себе делать всё, что она пожелает. В этот миг Кристина, к своему стыду, ощутила, что даже немного завидует бывшей примадонне Оперы Популер.

Но ей никогда не стать такой свободной, никогда! Прав был Рауль — не нужна она никому. Но даже если она и выйдет когда-нибудь замуж, сможет ли она заниматься тем, что ей нравится, сможет ли она петь дальше? Это вряд ли. И как она, глупая, могла только думать о музыке, как о жертве, которую нужно принести во благо их с Раулем любви? Ведь музыка единственная, кто её пока не предал. С самого детства Кристина выросла, купаясь в музыке, вбирая музыку всем сердцем и душой. Как она даже подумать могла, что сможет жить без неё? Но ей никогда не позволят соединиться с музыкой, слиться с нею телом и душой. Даже если у неё появится муж, который будет терпеть её увлечение, позволит ли он ей петь на сцене? Да никогда!

Кристина вдруг хмыкнула. Глупо думать о свадьбе, когда у неё даже поклонников нет. Да никого нет вообще. Она одинока на всем белом свете. Ни друзей, ни родственников. Девушка нечаянно всхлипнула, но сразу вытерла слезу. Она не должна плакать, она должна быть сильной. Иначе как можно будет справиться со всем этим в одиночку? Но всё равно хотелось выть, кричать от боли и горечи, разъедавшей сердце. Больно, как же это больно — разочароваться в людях и терять их. Навсегда. Кристина закусила губу, а потом сжала руки в кулаки так сильно, что ногти больно впились в кожу ладоней. Но девушку это не остановило. Физическая боль чуть притупляла эмоциональную.

Девушка, глубоко вздохнув, прижалась лбом к холодной поверхности стекла. Стекло сразу запотело. Кристина улыбнулась, а потом осторожно протянула палец и нарисовала на запотевшей поверхности нечёткий силуэт скрипки. Отец. Её дорогой отец. Зачем он рассказывал ей все эти сказки, если знал, что в реальной жизни их не бывает?

Вдруг дверь тихо отворилась, и Кристина, поспешно смахнув ещё одну слезу, набежавшую на глаза, повернулась к двери. На пороге застыл Эрик. Он сглотнул, увидев девушку стоящей возле окна. Эрик думал, что Кристина уже спит, поэтому, как обычно, зашёл посмотреть, всё ли с ней хорошо. Но теперь он растерялся и не знал, что делать.

А Кристина, увидев нечёткий, почти размытый в темноте силуэт мужчины, застывшего на пороге, вдруг сама замерла. Слова Рауля, весь вечер громким эхом звучавшие в её голове, вдруг стали ещё громче. «Ты никому не была нужна! Никому! Разве только этому своему подземному чудовищу!»

— Разве только этому своему подземному чудовищу, — неслышным шёпотом повторила Кристина, и Эрик, который уже хотел уйти, остановился. Он не услышал, что точно сказала девушка, но был уверен, что та что-то говорила. А Кристина, шевеля помертвевшими губами, вдруг резко подняла голову. Как же он был прав! Она и, правда, была всем безразлична. Но только не Призраку. Призраку, который учил её с самого детства, боролся за неё с Раулем, даже отважился выйти на сцену и признаться ей в любви перед сотней чужих глаз… А она не оценила. Какая же она на самом деле глупая! Вот он — тот человек, который готов всё отдать ради неё. А она, как идиотка, вцепилась в знатного красавчика, который только и знал, что сорить деньгами да слащаво улыбаться.

Девушка чуть не застонала в голос. Если бы она только знала, если бы знала!.. Хотя… даже если бы и знала, всё равно тогдашняя милая и наивная крошка Лотти поступила бы так, как поступила тогда, всё равно бы надеялась, что её Рауль — как настоящий рыцарь — переступит через все преграды и женится на ней. Но теперешняя Кристина, так быстро повзрослевшая всего за одну ночь, познавшая предательство и крах всех надежд, точно не поступила бы так. Она просто ушла бы. И не выбрала никого. Однако судьба жестока. И коварна. Зачем же тогда она опять столкнула их? Зачем снова свела вместе две заблудшие души? Её, бывшую хористку и балерину Оперы Популер, и его, бывшего — как бы это смешно ни звучало — Призрака Оперы? Разве только был шанс всё исправить, а если точнее — попробовать исправить. Она не любит Призрака, да и вряд ли полюбит когда-нибудь. И дело вовсе не в его лице, которое уже не тревожило Кристину, и не в том, что он совершил, пытаясь добиться её расположения. Она просто его не понимала. Она пыталась изо всех сил его понять, но он был за гранью того, что было доступно её представлению о том, каким должен быть человек. Он не вписывался ни в какие рамки. Кристина старалась, но... Всё напрасно. Они, должно быть, слишком разные.

Однако вина по-прежнему лежит на ней. Она разрушила его мечты, сломала его прежнюю жизнь — и пусть этой жизнью были подвалы Оперы и запугивания директоров, всё равно это была его жизнь. И если она что-то сможет сделать для него — она сделает. Пусть хотя бы он будет счастлив, если ей в этой жизни счастья уже не видать. Она одинока в этом мире, ей некуда податься. Мадам Жири скоро уедет, а она не сможет уехать с ней, просто не посмеет просить эту женщину, приютившую её у себя, устраивать её дальнейшую жизнь. Это будет уже слишком… В сгоревшую Оперу уже не пойти, работу она вряд ли найдет, образования, кроме музыкального, у неё нет, разве что будет работать в борделе или пабе. Кристина содрогнулась, вспомнив, что чуть не произошло в ту холодную снежную ночь возле подобного увеселительного заведения. Горечь, отчаяние и безысходность настолько овладели ею, что девушка, зажмурив глаза, вдруг выпалила:

— Вы всё ещё хотите жениться на мне, Эрик?..

Переживу как-то эту ночь

и смогу понять,

что научил меня прощать.

Перечеркну всё, что не сбылось,

пусть горит огнём…

Эрик застыл, словно сражённый молнией, а потом медленно повернулся к девушке. Дыхание его как будто остановилось, на лбу выступил холодный пот, а разум рьяно доказывал ему, что то, что он сейчас услышал, явно не может быть реальностью. И это, скорее всего, либо галлюцинация, либо дурной сон, и что стоит ему на миг поверить в происходящее, как его мечта, любовь всей его жизни просто исчезнет, испарится, растворится в воздухе.

Кристина же молчала. Она сама испугалась своих слов, и глубокое рваное дыхание выдавало, как на самом деле она волнуется в этот момент. Девушка не верила, что произнесла это вслух. Но переживать было уже поздно, оставалось лишь молча ждать ответа Эрика. А тот, как назло, недоверчиво уставился на неё и еле шевелил губами. Кристина видела, насколько её слова поразили его. Затем Эрик вдруг ожил и срывающимся голосом прошептал:

— Ч-что?.. Что вы с-сказали, Кристина?

Кристина, сжав холодные руки, снова повторила свой вопрос дрожащим голосом, и Эрик наконец-то уверился, что всё происходящее реально. Но разум по-прежнему отказывался понимать, зачем Кристина спрашивает его об этом. Он всегда будет желать её. Даже если она выйдет за другого, даже если этим другим будет виконт, даже если родит ему детей и состарится… Даже когда умрёт — она навечно останется в его сердце.

— Да, Кристина, — глухо ответил он на её неожиданный вопрос. Сердце вновь забилось, только немного быстрее, чем обычно, руки сжались в кулаки, а сам Эрик опять безуспешно задался вопросом, зачем девушка спрашивала его об этом. Неужели ей мало доказательств его любви? Он ведь давно всё доказал. Всеми мыслимыми и немыслимыми способами. И всё равно потерял её. Так зачем снова ворошить то, что было, зачем снова будить боль, которая глубоко дремала в его сердце, свернувшись в клубок, словно змея, а теперь подняла голову и зашипела. Эрик сглотнул и покачал головой. Потом бросил взгляд на Кристину, замершую возле окна. В свете одинокой свечи он видел, как она была напряжена, а маленький огонёк искусственного светила отражался в её шоколадных глазах. Так безумно красива.Так безумно нежна. Он так любил её. А она его нет. И не полюбит никогда. С этим давно пора смириться, а не тешить душу несбыточными надеждами. Эрик вздохнул, а потом неуверенно произнёс:

— Спокойной ночи, Кристина, — с этими словами он повернулся к двери и схватился за ручку, но дрожащий голосок Кристины заставил его вновь застыть, будто ледяная статуя.

— Я согласна, Эрик.

— Согласны на что?.. — потрясённо произнёс Призрак и хотя умом понимал, на что она, скорее всего, согласна, но только не сердцем. Сердце недоверчиво замерло в груди и билось, казалось, только раз в минуту. Или это только Эрику показалось, что с того времени, как она вымолвила это, прошло пару часов?..

А для Кристины время, наоборот, пролетало очень быстро. Сердце стучало в груди, и бешеный ток крови по сосудам отдавался в ушах колокольным звоном. Что это она говорит? Зачем она это говорит? В этот миг она ощущала себя сумасшедшей, но потом все доводы, которые пару минут назад она сама себе расписала по полочкам, вновь вспыхнули в её сознании, и Кристина чрезвычайно чётко, чем удивила не только саму себя, но и Эрика, произнесла:

— Я согласна выйти за вас замуж, Эрик. Если, конечно, вы всё ещё хотите этого, — голос девушки звучал уже более-менее ровно, и она порадовалась, что та небольшая толика актёрского мастерства, которая у неё имелась, помогла сохранить ей почти невозмутимое лицо в этот момент.

Эрик же, с трудом овладев собой, потрясённо повернулся к девушке. А потом сделал пару неуверенных шагов, пока не оказался почти напротив неё. Он стоял так близко, что видел, как мелко подрагивают её ресницы, видел решительный блеск в глазах и то, как взволнованно её тонкие пальчики теребят край шерстяного пледа, сползшего с худенького плеча. Слышал, видел, ощущал её. И не верил этому. Всё происходящее казалось ему сном, вырванным из самых глубоких и тёмных закоулков его сознания, где томились в тягостном ожидании его давние мечты и надежды. Разве это может быть правдой?

— Кристина, — осипшим голосом произнёс он, — вы бредите, Кристина? Или это я брежу? — он чуть рассеяно провёл рукой по лицу, будто снимая невидимую глазу паутину. Но Кристина не исчезла, как он ожидал, не растворилась в ночи нечётким силуэтом. Напротив, она глубоко вздохнула, а потом ответила:

— Нет, Эрик. Я выйду за вас замуж.

Эрик сглотнул. То, что раньше было его самой сокровенной мечтой, самым тайным и тёмным желанием, сбывалось у него на глазах, а он не знал, что сказать, да просто не мог слова произнести.

— Но… почему, Кристина? — с надеждой и отчаяньем произнёс он, втайне надеясь, что она сейчас скажет, что всегда любила только его. Но эти мечты рассыпались в прах, когда девушка вдруг опустила глаза, как будто пытаясь укрыться от его настырного взгляда, а потом и вовсе отвернулась к окну. Там по-прежнему падал густой снег, на улице горели пара фонарей, и точёный профиль Кристины резко контрастировал на фоне оконного стекла, разрисованного узорами.

— Я… я не люблю вас, Эрик, — Кристина вдруг повернулась к Призраку, ощутившему в этот момент тупой удар в живот. — Но вы и так это знаете, — она опустила голову, а потом подняла на него печальные и очень усталые глаза. — Я устала, Эрик. Устала от всего. Я никогда не думала, что такое может со мной произойти. Что я останусь без крыши над головой, что мне некуда будет пойти…

— Вы всегда можете обратиться к мадам Жири, — нечётко произнёс Эрик. Её голос, произносивший слова, жестоко ранящие его, эхом отдавался у него в сознании.

Кристина упрямо мотнула головой.

— Я не посмею больше обратиться к ней. Она столько сделала для меня. К тому же, кому хочется быть вечной обузой?

— Вы не будете обузой, Кристина, — отозвался Эрик, но теперь девушка перебила его:

— Но я буду ею! И ещё… зачем я ей? У неё своих проблем полно, а тут ещё и я… — Кристина прикусила губу, в упор смотря на Эрика, который, опустив голову, разглядывал что-то в темноте. — Получается, что в этом мире я не нужна никому…

— Кристина!.. — воскликнул Эрик, но замолчал, когда девушка нетерпеливо взмахнула рукой:

— Это правда! Какая ирония судьбы… И получается так, — она взглянула на Эрика, — что я нужна только вам.

У Эрика перехватило дыхание, он неосознанно сжал руки в кулаки.

— И что? — хрипло проговорил он. — Вы нужны мне, как воздух, — горько рассмеялся он, а потом добавил. — Но я не нужен вам. Я знаю это. И вы только что это подтвердили, Кристина. Зачем вам выходить замуж за нелюбимого, да к тому же за урода, который чуть не убил вашего жениха?..

Кристина вздохнула:

— Вы не урод, Эрик. Ваше лицо… — она замолчала, смотря куда-то мимо него в темноту, а он напряжённо замер, ожидая её слов. — Ваше лицо ничего не значит. Мне всё равно, — девушка качнула головой, а потом взглянула на Эрика, недоверчиво сверлившего её взглядом. — Я буду вам другом. Эрик. Хорошим другом.

— Но как… — он вдруг рассмеялся печально-разочарованным смехом. — Я правильно понял вас, Кристина? Вы хотите выйти за меня замуж и при этом быть моим другом?

Да, она действительно ещё ребёнок. И как она себе это представляет?

Кристина медленно отвела локон, упавший ей на щеку, а потом повернулась к окну.

— Я буду вам женой, Эрик. Настоящей, — она выделила это слово, — женой.

Эрик недоверчиво покосился на хрупкую фигурку, застывшую у окна. Знает ли она, что на самом деле ему предлагает? Она предлагает себя. И только потому, что ей некуда податься. Глупая девочка. Она не знает, на что идёт. Он даст ей столько денег, сколько она захочет, чтобы она могла устроиться в этом мире, чтобы могла начать жизнь заново, чтобы она была счастлива. Но Эрик в жизни не поверил бы, если бы кто-то сказал ему, что его Кристина — милая, нежная, наивная девочка — решится связать свою жизнь с чудовищем.

— Да вы с ума сошли, — покачал головой Эрик. — Вы решили отдаться в руки чудовища, Кристина. Зачем?..

— Я виновата перед вами, — тихо отозвалась девушка, а потом добавила. — Не считайте меня корыстной... — она помедлила. — Мне, правда, некуда идти и не к кому обратиться за помощью, но если вы не захотите, Эрик… я найду какой-нибудь выход.

— Вы точно потеряли рассудок. Как вы могли подумать, что я женюсь на вас потому, что вы ощущаете чувство вины? И ещё, быть может, жалость к подземному чудовищу, — фыркнул Эрик.

— Но вы ведь чуть не сделали меня своей женой даже тогда, когда я испытывала страх, — безжалостно напомнила ему Кристина. Эрик поник. Да, она была права. Тогда он добивался её всеми разрешимыми и неразрешимыми способами. А сейчас, когда любовь его жизни сама протягивает ему руку, он отвергает её. Какой же он дурак! Но она не любит его! Как он сможет смириться с этим?

— Вы ведь любите виконта, не так ли? — тихо спросил Эрик, не отрывая взгляда от Кристины. Та чуть вздрогнула, услышав про де Шаньи, а потом невозмутимо ответила:

— Нет, я не люблю его.

— Это ведь ложь! — вдруг возмутился Эрик. Гнев закипел в нем и вырвался наружу, словно раскалённая лава, вырывающаяся из кратера. — Не далее чем неделю назад вы клялись, что любите его! Разве так можно, Кристина?

— Я больше не люблю его, — почти шёпотом отозвалась Кристина, прижимая руки к груди. Ей внезапно стало холодно. — После того, что он сделал… — Кристина осеклась. — Я больше никогда его не прощу.

Эрик замолчал, тяжело переведя дух. Значит, он был прав. Наглый мальчишка причинил боль его Кристине. Да он не оставит от виконта и мокрого следа!

— Ну, говорите же, Кристина! — Эрик подскочил к девушке, его глаза в полумраке светились, словно у кошки. — Говорите, что он вам сделал?!

— Успокойтесь, Эрик, — неожиданно спокойно и уравновешенно произнесла девушка, глядя на него снизу вверх огромными карими глазами, и буря в груди Эрика улеглась. — Значит, мы договорились? — Кристина чувствовала себя ужасно, не менее чем продажной женщиной, произнося эти слова. Жить с нелюбимым… Как это будет?

— Договорились? — вдруг неожиданно горько произнёс Призрак. Он никогда не представлял себе, что всё случится именно так, что он женится на девушке, которую любит больше всего на свете, но которая не любит его. Что ж, она, по крайней мере, честна с ним. — Да, Кристина, можете считать, что мы договорились.

С этими словами Эрик, даже не взглянув на Кристину, нервно выдохнул, а потом быстро пересёк комнату и громко захлопнул за собой дверь. А девушка осталась стоять возле окна, прижимая к себе заледеневшие руки — и непонятно было, от чего: то ли от холода, то ли от переживаний, — и раздумывая, что же она наделала. Может быть, сейчас она совершила самую большую ошибку в жизни. А, быть может, и нет. Что ж, время покажет. Теперь его у них предостаточно.

* * *

Утро наступило как-то внезапно. Кристина, которая всю ночь не спала, а сидела возле окна и рассеяно смотрела в окно, подивилась, как же быстро рассвело. Снег не падал, и хотя небо заволокли свинцово-серые тучи, но ей почему-то казалось, что сегодня погода будет лучше. Вообще-то, уже кончался февраль, скоро — буквально через неделю — наступит март. И придёт весна. Растает этот порядком уже надоевший снег, зазеленеют тропинки и обочины, начнут пробуждаться от долгого зимнего сна деревья. Скоро в воздухе запахнет сладким соком, запахнет весной… Ну, а пока придётся терпеть последние дни тяжёлой, изменившей всю её жизнь, зимы.

Кристина вздохнула. Тело ломило от усталости. За всю ночь она так и не сомкнула глаз, перебирая в уме всё, что сказала или должна была сказать Призраку. Ей то казалось, что она поступила правильно, и что так должно быть, то сомнения вдруг начинали грызть её, и Кристина чуть не плакала, теряясь в догадках, всё ли она сделала так, как надо. В конце концов, она решила, что обо всём подумает с утра, но измученный рассудок, не получивший заслуженный отдых ночью, отказывался работать, поэтому девушка по-прежнему сидела возле окна, опираясь локтём на подоконник, и не сводила взгляда с улицы. Прохожих было ещё мало, но даже если бы по улице Скриба сейчас проходило шествие или парад, Кристина вряд ли бы увидела его. Мысли целиком захватили её.

А что, если он откажется? А что, если он согласится? Оба этих варианта одинаково страшили Кристину. И когда мадам Жири тихо постучалась в её комнату девушка не ответила, продолжая рассеянным взглядом рассматривать улицу.

— Кристина, ты уже проснулась? — но даже голос мадам Жири — голос, которого она, будучи балериной, боялась — не вырвал её из мира грёз и раздумий. Тогда Антуанетта подошла к ней и тронула девушку за плечо.

— Да?.. — отозвалась Кристина, обращая к мадам Жири усталые глаза, под которыми залегли тёмные круги.

— Всё в порядке, Кристина?

Девушка кивнула головой, а потом поглубже укуталась в плед и вздохнула. Глаза слипались, ужасно хотелось спать. Мадам Жири, протянув руку, прикоснулась ко лбу Кристины и удовлетворённо качнула головой. Температуры не было, только кожа её была чуть более бледной, чем обычно. Ну, ничего, главное, что жара нет. Значит, Кристина почти здорова. Мадам Жири улыбнулась, не сводя глаз с девушки. Она всё ещё не могла поверить в то, что сегодня утром ей сказал Эрик. Кристина согласилась выйти за него замуж. Да что там согласилась — сама предложила. Мадам Жири была не очень уверена в словах Эрика, поэтому решилась осторожно расспросить девушку.

— Кристина, милая, — начала она, — это правда?

— Что? — так же рассеяно переспросила девушка, наконец, обращая своё внимание на мадам Жири.

— Ты… ты выходишь замуж за Эрика?

Кристина опустила глаза, а потом тихо ответил:

— Да, мадам Жири.

— Но… почему? Я имею в виду, — быстро поправила себя Антуанетта, — ты уверена? Ты хорошо подумала?

— Да, — решительно кивнула Кристина, и мадам Жири увидела в её глазах нечто иное. То, чего раньше не было. Какую-то странную решимость и готовность покориться судьбе. В этот момент дверь скрипнула, и на пороге показался Эрик.

— Доброе утро, Кристина, — поздоровался он, а потом сглотнул и проговорил. — Вы разрешите поговорить с вами наедине?

Кристина прикусила губу, на миг опустила голову, а потом решительно приподнялась, стараясь ещё сильнее укутаться в плед.

— Разумеется, Эрик.

Призрак отступил в сторону, ожидая, пока мадам Жири выйдет из комнаты. Та медленно покинула комнату, смерив его каким-то непонятным взглядом. Кристина же осталась, чуть несмело поглядывая на него. Эрик заметил, что она взволнованно теребит в руках край пледа.

— Кристина, — начал он, ступая вперёд и тут же останавливаясь, поскольку Кристина вдруг сделала крошечный шаг назад, но сразу же опустила голову и как-то сжалась. — Простите, если напугал вас.

Кристина двинула плечами, как будто стараясь убедить его, что это не так. Но в его словах была доля правды. Кристина на миг испугалась его. Когда он вошёл в комнату и сделал шаг к ней, её сердце забилось от испуга. Он был так высок и широкоплеч. Она уже поняла, что от него не убежать. Особенно когда он сердит или разозлён. Не делает ли она своим решением самую большую глупость на свете? Ведь если она станет его женой, он сможет сделать с ней всё, что угодно. Всё, что угодно. От этой мысли у девушки вдруг пересохло в горле, и она сглотнула вязкий ком.

Ночью, в приглушённом свете одинокой свечи, он казался не таким высоким и пугающим. Полумрак смягчил его черты, и в своей белоснежной маске он казался почти красивым. Но в свете дня всё это как-то померкло и поблекло. Девушка не забыла, что таится под маской. И вряд ли когда-нибудь сможет это забыть. Ей нужно либо довериться ему, либо прервать все нити, связывающие их. Даже несмотря на то, что она наговорила ночью, это всё ещё возможно. Она может сказать ему, что передумала. И пусть это причинит ему боль, пусть ранит, но она не сможет жить с ним так близко и одновременно бояться его, как огня. Девушка подняла взгляд на Призрака. Эрик же, внимательно следивший за ней, казалось, понимал всё, что творится у неё в душе, поэтому молчал, предоставляя ей право заговорить первой. Но когда молчание стало почти невыносимым, он вдруг проговорил:

— Не мучайте меня, Кристина. Ответьте мне, всё, что вы сказали, всё это правда? Вы, правда… — он запнулся, а потом неуверенно проговорил. — Вы, правда, выйдете за меня замуж?

Кристина подняла на него глаза, уже готовясь произнести отрицательный ответ. Но так и не смогла. Его серо-зелёные глаза так смотрели на неё, как никогда не смотрели голубые глаза Рауля. В этих глазах светились все чувства, в которых он когда-то уверял её. И как она не видела? Любовь, нежность, участие, волнение за неё и её судьбу, страх потерять её. В этой жизни никто так не переживал за крошку Лотти, не беспокоился о том, где она и как её дела. Только отец, когда был жив, и... Призрак.

— Да, — глухо отозвалась Кристина, ненавидя себя за это. Не сломает ли она его судьбу ещё раз? Она ведь не может приказать своему сердцу полюбить.

Эрик же, минуту назад выглядевший настороженно и недоверчиво, вдруг как-то воспрянул духом. Глаза словно засветились неким внутренним светом, облегчённый выдох вырвался из груди, а плечи сильнее расправились. Кристина же по-прежнему неуверенно глядела на него, не зная, что он предпримет сейчас. Но Эрик не делал шагов к ней, он стоял на месте и словно изучал девушку, напряжённо застывшую возле окна.

Она боялась его, он видел это. Может, не настолько сильно, как раньше, но опасение точно присутствовало. Однако как он был рад услышать это от неё! Он не спал почти всю ночь, ворочаясь в постели. Сон не шёл к нему, а все мысли заполонила она. Грешным делом Эрик даже думал, что все её слова — это просто сон, очередной жестокий удар судьбы, и что утром, когда он напомнит ей об этом, она только непонимающе взглянет на него. Тогда его сердце точно остановилось бы. Но она подтвердила свои слова, и словно гора упала с плеч Эрика. И пусть она не любит его, пусть даже опасается, главное, что она будет рядом и поймёт, что бояться его не следует. Он будет счастлив, действительно счастлив, даже если она не полюбит его, а будет просто другом. Пусть будет так, пусть! Только пусть она не боится, не прячет от него свои удивительные карие глаза. Он душу отдаст за искреннюю улыбку, подаренную ею.

— Я… — в горле у него пересохло, и Эрик еле выдавил из себя слова. — Я так рад, Кристина. Когда вы хотите назначить день свадьбы?

Кристина, бросив на него несмелый взгляд, хотела, было, пожать плечами, но подумала, что это будет выглядеть не очень хорошо по отношению к нему.

— Не знаю, — тихо проговорила она. — А когда вы хотите, Эрик?

У неё не было сил говорить. Она сейчас словно отдала всё, что имела. И это действительно была правда: она отдавалась в руки человека, почти незнакомого ей. Да, он учил её годами, он поддерживал её и давал советы, но она не знала его, не знала, что таится за этой белой полумаской, в его душе и сердце. И боялась этого. Боялась, что никогда не сможет понять.

Эрик дёрнул головой.

— Это не мой выбор, Кристина. Я предоставляю его вам.

Кристина сглотнула, а потом отвернулась к окну. Снега по-прежнему не было, а сугробы, которые ещё вчера покрывали обочины и крыши домов, уже подтаяли, и с крыш капала вода. «Идёт весна», — отрешённо подумала Кристина. Её мысли рвались в разные стороны, пытались уйти от того, что ей предстояло. Она не может выбирать сейчас, не может, просто не может! Ей нужно время подумать, нужно разобраться во всем. Эрик же молча стоял у двери, вбирая её хрупкую фигурку глазами. Она была невероятно стройна и женственна, а тёмные кудри падали на плечи с естественной элегантностью. И пусть её лица он сейчас не видел, но Эрик понимал, что для него она всегда будет самой красивой в мире.

Молчание затягивалось, но Призрак по-прежнему не сводил с неё глаз. Она должна сказать это. Сама. Или ничего не выйдет. Вдруг Кристина, прикусив губу, повернулась к нему и выпалила.

— Первого марта. Я хочу… — она запнулась, а потом продолжила. — Я хочу, чтобы свадьба состоялась первого марта.

Эрик склонил голову:

— Как скажете, Кристина.

Он подумал, было, подойти к ней и поцеловать ей руку, но не знал, как она это воспримет, поэтому, бросив на неё последний взгляд, вышел из комнаты, негромко прикрыв за собой дверь. А потом прижался к ней спиной и выдохнул. Неделя. До первого марта оставалась неделя. Всего неделя — и Кристина станет его женой!

Завтра будет всё по-другому,

Где-то глубоко останется печаль.

Просто дай мне честное слово,

Что когда-нибудь научишься прощать.

Завтра будет всё по-другому.

Где-то глубоко останется печаль.

Просто дай мне честное слово

Больше никогда любовь не обещать.

Кристина никогда даже подумать не могла, что время может быть таким безжалостным. В мгновения, когда ей хотелось остановить его, оно вдруг начинало течь всё быстрее и быстрее, будто неспокойная горная река, прорвавшая плотину, расправляло невидимые крылья и бросалось вперёд с таким остервенением, словно только и хотело как можно быстрее привести её к моменту, страшащему её. Кристина уже смирилась, но всё равно душа её вырывалась обратно, в ту неделю, которая промелькнула перед девушкой, будто лёгкокрылая бабочка, оставив за собой только лёгкий, будто цветочная пыльца, шлейф воспоминаний.

Теперь же, когда она стояла перед порогом в красивом дорогом свадебном платье, а возле неё крутилась говорливая Мэг, Кристине жутко захотелось просто сбежать отсюда. Сбежать и никогда не возвращаться. Но мосты сожжены, пути назад нет. А может, иного выхода никогда и не было? И она просто находилась в заблуждении, если думала, что ей удастся сбежать от Призрака, а всё это время коварная судьба, жутко улыбаясь, дёргала за ниточки разных людей и нашёптывала им на ухо то, как они должны поступить? Может. Кристина не была уверена. Правда — и это слово больно ранило её — состояла в том, что сейчас она была невестой Призрака Оперы, а спустя полчаса станет его законной женой.

Дрожь прошла по телу Кристины. Он не стал меньше пугать её, чем в тот день, когда девушка согласилась выйти за него замуж. Сейчас она опасалась его даже чуть больше, ведь временами ловила на себе взгляд Эрика, который заставлял её вздрагивать и отводить глаза, а иногда даже, бормоча нелепые извинения, скрываться в своей комнатке, тяжело переводя дух. И всё потому, что на дне его зелёных глаз часом мелькало что-то такое странное, чего девушка понять не могла. Часом ей казалось, что подобное она прочитала в глазах Рауля, когда тот чуть не обесчестил её. И страх охватывал хрупкое тело мадемуазель Даае, и руки сжимались в кулаки, и холодный пот выступал на лбу, но она упрямо выбрасывала эти мысли из головы. За всё это время Эрик ни разу не коснулся её, ни разу не повёл себя неподобающе, даже несмотря на то, что они часто оставались одни.

Мадам Жири всю неделю была в жутких волнениях. Ей пришлось отправить письмо Мэг, и спустя три дня розовощёкая девушка-блондинка выпрыгнула из кареты и, сияя, вбежала в дом. Правда, веселье Мэг продолжалось недолго, ибо ей не повезло наткнуться в гостиной на Эрика. Хотя мать и писала ей о свадьбе Кристины, но дочь не знала, за кого та именно выходит замуж. После вскрика Мэг и последующего за ним обморока, Эрик — с просьбы мадам Жири — отнёс её в комнату. Вскоре туда вошла Антуанетта, а через пару минут в приоткрытую дверь прошмыгнула Кристина. И Эрик остался один, скрежеща зубами от собственного бессилия. Как же это, его — грозного Призрака Оперы — заставили сидеть на кухне и дожидаться своего возвращения три слабые женщины? За это время он выпил три чашки чая, а потом плюнул на всё и пошёл к ним.

Мэг, жутко красная от смущения, извинилась перед ним, мило опуская глазки. Эрик фыркнул, но простил. С того дня началась катавасия. Хотя до прибытия Мэг мадам Жири тоже усиленно готовилась, но когда эта далеко не робкого десятка девушка приехала, начался бедлам. Разумеется, свадьба не планировалась на сто персон, да и вообще Эрик сначала просто хотел, чтобы их расписали и всё. Мадам Жири соглашалась с ним. Но Мэг взяла бразды правления в свои руки, и, в конце концов, под её давлением к ней присоединилась мадам Жири, а поскольку Кристине, видимо, было всё равно, то Эрик сдался. В общем, решили всё-таки устроить брачную церемонию, пригласив доктора Дюпона в роли шафера. Подругой невесты должна была стать мадам Жири, но Мэг изводила мать просьбами позволить ей ею стать, так что женщина, скрепя сердце, согласилась.

Время, летевшее слишком быстро для Кристины, для Эрика тянулось безумно долго. Пределом его мечтаний было, взяв Кристину за руку, подвести её к алтарю и наконец-то соединиться с ней в священном союзе. Что будет дальше — он не думал об этом. Жизнь всё расставит по своим местам. А теперь он взволнованно ходил туда-сюда по гостиной, ежеминутно проверяя, хорошо ли прицеплена маска. Священник, к которому ему пришлось отправиться вместе с мадам Жири, наотрез отказался венчать его в маске. Тогда Эрику, скрепив зубы, пришлось показать своё лицо божьему человеку. Надо отдать ему должное, священник не вскрикнул и не отшатнулся, называя Эрика дьявольским отродьем, хотя именно от него этого можно было ожидать. Но нет, святой отец только чуть побледнел, а потом перекрестил Эрика старым крестиком и прошептал что-то, чего не смог разобрать даже чувствительный слух Призрака Оперы.

Но самое главное было ещё впереди — Эрик не мог жениться без документов. И сколько он ни шипел на мадам Жири, убеждая её, что их поженят и так, женщина не согласилась с ним и попробовала устроить всё по-своему. Эрик был чертовски удивлён, когда буквально через два дня после своего запроса она получила стопку документов. Потрясённый Эрик уставился на них так, будто никогда в жизни не видел бумаги. В ответ на вопрос Эрика, как ей это удалось, мадам Жири пожала плечами.

— У меня был кузен, он пропал много лет назад. Как уехал за море, так и не вернулся. А документы его остались.

— И что? — всё ещё не понимая, спросил Призрак.

— А то, — усмехнулась мадам Жири, — что я обратилась в бюро и попросила выдать моему кузену новые документы.

Эрик по-прежнему не сводил с неё непонимающего взгляда. Мадам Жири вздохнула, а потом вытащила из ридикюля стопку бумаг, старых и потрёпанных, да ещё и, кажется, обгоревших по краям. Он медленно взял их из её рук, а потом перевёл поражённый взгляд на женщину.

— Неужели?..

— Да, Эрик. Я рассказала, что мой давно пропавший без вести кузен вдруг вернулся домой. Да вот только прийти сюда не может. Бедняга попал в пожар и стал инвалидом. А документы обгорели. Вот и всё, — пожала она плечами. — Со стороны это выглядело так, словно хорошая сестрица печётся об измученном жизнью братце. Да мне даже посочувствовали, — хмыкнула она.

— А твоего кузена звали Эриком? — глухо спросил Призрак.

— Нет. Его звали Фредериком.

— Тогда почему здесь моё имя?

— А ты взгляни на старые документы.

Эрик повертел в руках обгоревшие листы, а потом усмехнулся. Того места, где сообщалось имя владельца, просто не было, оно было выжжено пламенем, осталось только несколько последних букв от имени — буквы «р», «и» и «к». …рик. Эрик. Призрак усмехнулся и перевёл взгляд на фамилию. Чуть странноватая и необычная, но и такая сойдёт. Что ж, теперь он официально является Эриком Дестлером.

— Как же удачно, что пламя сожгло именно это место, — с усмешкой проговорил он.

Мадам Жири бросила на него взгляд и кривовато улыбнулась.

— Ты даже не представляешь, Эрик.

После того, как проблемы с документами были улажены, мадам Жири занялась подготовкой свадебного платья. Кристина была далека от насущных проблем, поскольку дни напролёт сидела возле окна и рассеяно смотрела на улицу. Фасон платья, ткань и вышивку мадам Жири выбирала вместе с Кристиной, которая, будучи захвачена в плен швеёй — дородной женщиной, известной на весь Париж своими красивыми нарядами — даже чуть-чуть оживилась и выбрала то, что ей было по душе. Они остановились на ткани атлас-дюшес цвета слоновой кости. Лиф предполагалось инкрустировать маленькими бутонами роз, сделанными из алого шелка, а на их лепестки приклеить крошечные жемчужины. Подол будет обшит горным хрусталём, что было сейчас очень модно. Корсет и турнюр мадам Жири подсказала купить сразу, чтобы потом было меньше волокиты.

Итак, эскиз был готов, детали учтены, дело оставалось за туфлями. По старой французской традиции, туфли невесте дарил жених. Поэтому донельзя уставшая и измученная мадам Жири поплелась с Эриком в обувной магазин, где продавец без устали косился на маску Эрика, а когда выпроводил их из заведения, обрадовался. Зато Антуанетта уверилась в его безупречном вкусе, когда Эрик приобрёл пару очаровательных туфелек на невысоком каблуке кремового цвета. Призрак даже удивился, но, несомненно, обрадовался, когда увидел, как улыбнулась Кристина при виде его покупки, которую он вручил девушке. Ей явно понравились туфельки, и Эрика радовало даже это — что он смог хотя бы заставить её улыбнуться.

На первую примерку Кристина отправилась уже с Мэг, которая без устали что-то тараторила своим мелодичным голоском, иногда даже не задумываясь о том, слышит её подруга или нет. Но тогда они шагали по улице, покрытой наполовину талой водой, наполовину грязным снегом, кутая руки в муфточки и придерживая шляпки от ветра. В тот день было довольно сыро и даже холодно. Но Кристина не замечала этого. Мэг рассказывала какую-то чрезвычайно забавную историю, какую — сейчас Кристина не могла вспомнить, но тогда они хохотали на всю улицу, прикрывая лица ладошками. Именно тогда Мэг спросила у неё то, что заставило Кристину крепко задуматься над всем тем, что происходит сейчас.

— Я так рада за тебя, Крис, — шепнула Мэг ей на ухо, когда они пересекали улицу Скриба. — Так рада, что ты выходишь замуж.

— Спасибо, — тихо отозвалась Кристина.

— Но ты ведь не любишь его, — разумно постерегла Мэг. Несмотря на свою кажущуюся беспечность, ум у неё был острый. Девушка на лету схватывала всё. Кристина отвернула голову, как будто вмиг заинтересовавшись чем-то другим, но Мэг молчала, предоставляя ей дать ответ, и девушка, вздохнув, признала:

— Не люблю.

— Тогда зачем выходишь замуж? — вспылила Мэг. — Мы ведь можем сейчас всё остановить, Кристина! Или… — она нахмурилась. — Он опять силой заставляет тебя?

— Нет, — качнула головой Кристина, причём так уверенно, что Мэг сразу поверила подруге.

— Тогда в чём дело?

Кристина пожала плечами, избегая ответа.

— Разве ты будешь счастлива с нелюбимым? — тихо спросила её мадемуазель Жири.

— Мне нужно было остаться с Раулем? — чуть резковато ответила Кристина, подивившись смене своего тона не меньше, чем Мэг.

— Нет, разумеется, нет! — Мэг помнила, как они рыдали, обнявшись, когда Кристина поведала ей свои злоключения. — Но… ты можешь переехать к нам, в Авиньон. Я уверена, тебе понравится! Там…

Но Кристина перебила её.

— Нет, Мэг, я не могу. Я дала своё обещание и сдержу его. Хотя бы в этот раз, — грустно усмехнулась она.

Больше они с Мэг не возвращались к этой теме, но Кристина замечала, как иногда на неё смотрит подруга. Мэг жалела её, но вместе с тем поддерживала. Присутствие говорливой девушки словно скрасило пребывание Кристины в доме мадам Жири, и девушка не представляла, каково ей будет оказаться с Эриком один на один в этом доме после свадьбы, ведь Мэг обмолвилась ей, что они с матерью уедут сразу после церемонии. Но Кристина жила теперешним временем, поэтому отгоняла настойчивые мысли, лезущие ей в голову, будто надоедливые мухи в летний зной. Всё будет хорошо, часами повторяла она себе, сидя возле окна. Всё обязательно будет хорошо, иначе и быть не может.

Девушку чуть удивляло, почему они с Эриком почти не пересекаются. Она думала, что теперь, когда она наконец-то стала его законной невестой, Призрак захочет больше времени проводить с ней. И поэтому каждый день готовилась к этому. Но он редко навязывал ей своё общество. И Кристину это радовало. Радовало, что она может не играть роль его невесты хотя бы сейчас.

Мадам Жири, в свою очередь, тоже старалась помочь девушке и подбодрить её. Всю эту неделю она ходила словно в воду опущенная, в то время как Эрик будто летал на крыльях. Антуанетта не помнила, когда видела его таким радостным. Она улыбалась, глядя на то, как мужчина старается помочь ей в приготовлениях, хотя не любит суету. В первые дни она задумалась над его свадебным костюмом и со вздохом признала, что Эрик не может венчаться с Кристиной в костюме её мужа. Поэтому было принято решение пойти к портному и сшить новый костюм. Эрик упирался и так, и сяк, пока Антуанетта однажды утром ни постучала в его дверь и ни представила ему худенького низенького старичка, который, близоруко щурясь, представился и начал вопрошать Эрика, «какой костюм месье предпочитает надеть на свою свадьбу». Эрик чуть, было, ни сбежал из цепких рук портного, но на лестничной клетке его поймала мадам Жири и заставила просидеть почти полдня в комнате, пока старичок снимал мерки трясущимися руками. Эрик уже сам готов был задушить его, но присутствие мадам Жири его сдерживало. Наконец, спустя два дня, мадам Жири сама отправилась в ателье и принесла оттуда потрясающе красивый фрак, похожий на тот, который Эрик носил раньше, несколько рубашек и манжет, а так же исподнее бельё, которое Эрик выхватил у неё из рук и, покраснев, немедленно упрятал в шкаф.

Так же она помогла подобрать гардероб Кристине, которая покраснела подобно Эрику, увидев шёлковые ночные сорочки и всякие другие женские штучки. Наконец, когда бракосочетание было назначено уже на завтра, мадам Жири уселась возле камина и неспешно смаковала горячий сладкий чай. У неё ужасно болела голова. Эрик сегодня как с цепи сорвался, Кристина заперлась у себя в комнате, словно боясь выходить оттуда, а Мэг отправилась спать пораньше. Вот у женщины и выпало время посидеть в одиночестве.

Мадам Жири раздумывала о том, как всё будет дальше, после свадьбы. Даже слепой и то заметил бы, что Кристина старается держаться подальше от Эрика, избегая встреч с ним и разговоров. А Эрик, видя это, старается не подходить к ней слишком близко, чтобы не пугать девушку. Но это пугало мадам Жири. Сколько времени Эрик сможет терпеть это: эту холодность и скрытность собственной жены? Как скоро его буйный нрав вырвется на свободу, подобно урагану, и сметёт всё на своём пути? Антуанетта вздохнула. Тогда останется только беспокоиться за Кристину. Столь милое и хрупкое дитя, как она вообще решилась на такое? Не иначе, как в минуту помутнения… Зато расплачиваться за эту минуту придётся годами. Мадам Жири любила Эрика. Как давно утерянного брата, как сына, которого у неё никогда не было. Но даже она признавала, что временами он мог превратиться в совершенно иного человека. Её это уже не очень пугало, но такую невинную и наивную девушку, как Кристина, эта особенность его характера вводила в ступор.

Мадам Жири вздохнула. Здесь она ничем не сможет помочь милой девочке, ей нужно будет справляться с этим самой. Она поднялась с дивана и решила пойти спать. Проходя мимо дверей Кристины, Антуанетта вдруг замерла. Из-за двери доносились едва слышные всхлипывания. Заколебавшись на мгновение, стоит ли входить и мешать девушке, она всё же подняла руку и постучала. Всхлипы за дверью прекратились.

— Кристина? — спросила мадам Жири. — У тебя всё хорошо?

— Д-да, — послышался тихий дрожащий голосок Кристины. Мадам вздохнула.

— Кристина, открой дверь, пожалуйста.

Спустя примерно минуту, когда Антуанетта уже думала, что Кристина не откроет, послышались тихие шаги, а потом скрипнула дверь. Кристина стояла на пороге в длинной ночной рубашке и с распущенными волосами. И плакала. Беззвучно плакала. Слёзы катились из-под её длинных тёмных ресниц и, скатываясь по щекам, терялись в вырезе рубашки.

— Кристина, милая, — мадам Жири прикрыла дверь и обняла всхлипывающую девушку. — Что же случилось?

Но девушка только качала головой, продолжая ронять слёзы на тёплый халат Антуанетты.

— Давай присядем.

Мадам Жири подтолкнула девушку к кровати, укутала её в одеяло, и сама устроилась возле неё. Кристина поёжилась. Видимо, она замёрзла.

— Так что же произошло? — участливо спросила женщина.

— Я боюсь, — вдруг тихо ответила Кристина и посмотрела мадам Жири прямо в глаза. Антуанетта ещё не видела такой боли и такого страха, который сейчас плескался в шоколадных глазах её бывшей ученицы.

— Чего именно ты боишься? — уточнила она и, не дождавшись ответа, вздохнула. — Так бывает со всеми девушками, которые выходят замуж. Я знаю, я сама это пережила, — она ласково коснулась дрожащей руки Кристины. — Просто ты вступаешь в новую жизнь. И это пугает тебя. Это пройдёт.

Антуанетта сама чувствовала, что её слова мало чем помогли Кристине, но сказать что-то иное она не могла. Да и что говорить? Сказать ей не бояться Эрика? Сказать ей полюбить его? Ах, если бы всё можно было исправить одними словами. На деле всё бывает гораздо хуже. Видимо, Кристина поняла, что женщина говорила не совсем искренне, потому что тихо произнесла:

— Я боюсь не новой жизни. Я боюсь… — она прикрыла глаза, а потом сдавленно прошептала: — Я боюсь, что не смогу освоиться, боюсь, что не смогу выдержать всё это… боюсь его.

Мадам Жири вздохнула. Она не могла винить Кристину за её вполне естественный страх. Да ещё учитывая то, что Эрик натворил…

— Ты боишься его лица? — осторожно переспросила она, но сразу поняла, что ошиблась, потому что Кристина вскинула на неё отчаянные глаза.

— Нет! Я боюсь его! Его! Я не понимаю его, я пытаюсь, но я не понимаю… — бормотала она, уткнувшись в ладони. — Я ожидаю от него одного, а он делает совсем другое, и это сбивает меня с толку, понимаете?

— Понимаю, — сказала мадам Жири, осторожно продолжая поглаживать Кристину по маленькой холодной ладошке. — Понимаю.

— И что мне делать? — глухо спросила Кристина, вытирая слёзы.

— Тебе не надо было соглашаться на всё это, — Антуанетта устало качнула головой.

— Но я должна была, — вяло запротестовала Кристина.

— Тогда прекрати рыдать и приведи себя в порядок! — вдруг рыкнула на неё мадам Жири, и девушка подскочила в кровати, поспешно вытирая дорожки слёз на бледных щеках. — Ты сама выбрала свою судьбу, поэтому достойно прими её.

Кристина глубоко вдохнула, а потом тихо проговорила:

— Наверное, вы правы. Это наказание для меня. За то, что предала его, за то, что растоптала его душу… Теперь настал его черёд.

— Глупая! — фыркнула мадам Жири. — Разве ты не понимаешь, что Эрик никогда не сделает тебе больно?

Но Кристина махнула рукой, прервав её, а потом тихо попросила:

— Расскажите мне что-нибудь, пожалуйста.

Мадам Жири прикусила губу, раздумывая, что бы именно поведать этой бедной девочке, потерявшейся так далеко от дома. Её взгляд случайно упал на готовое свадебное платье, висевшее на плечиках возле шкафа. Рядом так же висел красный пояс и голубая подвязка.

— Ты знаешь, для чего этот пояс? — спросила она, кивая в сторону платья. Кристина сразу нахмурилась, стоило ей посмотреть на платье, но потом вздохнула и признала:

— Нет. А для чего? — Кристина всегда была очень любопытной.

— Красный пояс, как и фата, символизирует целомудрие невесты. А те туфельки, которые тебе подарил Эрик, по традиции означают ваше супружеское единство. Ты знакома хоть немного со свадебной церемонией? — Кристина мотнула головой. Ей было невдомёк, почему Антуанетта решила именно сейчас рассказывать ей это, но перечить она не стала, а продолжила вслушиваться. — По традиции, невеста входит в церковь под руку со своим отцом, но теперь вместо него будет доктор Дюпон. Эрик будет ожидать тебя возле алтаря. Вы предстанете перед священником и принесёте клятвы, после будет составлен брачный договор. Потом святой отец обвенчает вас, и вы станете мужем и женой. Невесту и жениха часто осыпают рисом…

Мадам Жири настолько глубоко увлеклась своим рассказом, что не видела, как Кристина отвернулась и уставилась в окно. Её мало беспокоило то, что будет на свадьбе, она больше боялась того, что будет после. Вдруг она уловила последние слова мадам Жири:

— Кстати, красный пояс с невесты снимает жених во время первой брачной ночи.

Антуанетта повернулась и вовремя заметила, как Кристина побледнела и судорожно сжала в пальцах одеяло. Мадам Жири понимающе улыбнулась.

— Эрик не причинит тебе вреда, я уверена. Он…

— Простите, мадам, — вдруг произнесла Кристина чуть дрожащим голосом. — Я очень устала и хотела бы отдохнуть.

— Да, конечно, поспи, милая. Завтра тяжёлый день, — со вздохом ответила мадам Жири и, укрыв Кристину одеялом, вышла из комнаты. На душе ей было тяжело.

Теперь, вспоминая тот разговор и ожидая Кристину в церкви рядом с доктором Дюпоном и волнующимся Эриком, она искренне переживала и сочувствовала девушке: никто не должен выходить замуж без любви, так считала она. Но всё было решено, дело оставалось за малым. Кристина вскоре должна была прибыть вместе с Мэг на съёмной карете, и Эрик возле алтаря мало не выпрыгивал из своего костюма. Церковь была пуста, да и кого мог пригласить к себе на свадьбу Призрак Оперы? Только возле входа стоял доктор Дюпон, любезно согласившийся отвести невесту к алтарю, да на первом сиденье сидела его жена, мадам Дюпон, слегка полноватая, но очень добрая женщина. Немного подивившись тому, что Эрик носит маску, она уже спустя минуту фамильярно схватила его под локоть и начала выспрашивать у него разные мелочи. Эрик, испуганно косившийся на мадам Дюпон, уже готов был попросту сбежать от неё, но вездесущая мадам Жири спасла мужчину, усадив женщину возле себя. Но и Антуанетта, как оказалось, тоже не железная. Мадам Дюпон продолжала безудержно болтать, да так настырно, что мадам Жири тоже предпочла сбежать от этой женщины и остановиться возле доктора. Тот полтора года назад выдавал замуж свою дочь, очаровательную Мишель, так что эта роль была ему знакома.

Вот скрипнула дверца старой калитки, и спустя полминуты в церковь вошла девушка. Каштановые локоны обрамляли её нежное личико, чуть бледное, но от того не менее красивое. Роскошное платье цвета слоновой кости тихо шелестело, когда Кристина неуверенно шла под руку с доктором к замершему возле алтаря Эрику. Доктор радостно улыбался, впрочем, немного недоумевая, отчего это невеста такая смутная, а жених слишком взволнованный. На его памяти всё было наоборот, когда Мишель выходила замуж. А Кристина еле передвигала ноги, цепляясь вспотевшей ладонью за руку месье Дюпона. Жуткое волнение охватило всю её, комок застрял в горле, и она не могла поклясться, что не упадёт в обморок, произнося клятвы. Но вот дорога к алтарю, усыпанная лепестками роз, закончилась, и Кристина оказалась возле Эрика. Краска залила её бледные щёки, когда ей пришлось стать возле мужчины плечом к плечу.

Эрик сам весь дрожал, он не верил своему счастью, видя, как его ангел медленно приближается к нему в свадебном платье. Она была так безумно красива, что на миг он забыл, как дышать, и сделал вдох тогда, когда закололо в груди. Сердце его бешено билось о ребра, кровь набатом стучала в висках, в ушах звенело от напряжения. Руки Призрака дрожали, он чуть не выронил кольца, о которых вспомнил в последний момент. Рука девушки, казалось, тоже чуть подрагивает. Эрик посмотрел на неё, но голова Кристины была опущена, и он не смог заглянуть ей в глаза. Когда священник обратился к ним, Эрик весь напрягся. Пришла пора приносить клятвы, и он замер, слушая, как тихим и мелодичным голоском его любовь клянётся ему в верности и любви до гроба. Какая ирония! В свою очередь он еле смог выговорить слова клятвы, а когда священник произнёс последние слова, объявляя их мужем и женой, Эрик чуть не свалился с ног от осознания того, что всё закончилось. И Кристина стала его женой. Женой Призрака Оперы. Нет! Женой Эрика Дестлера. С Призраком покончено, должно быть покончено раз и навсегда. Он не принёс ему ни счастья, ни любви. Так, может, хотя бы этот Дестлер принесёт.

А Кристина только сейчас очнулась от глубокого сна и осознала, что же она наделала. Она вышла замуж за Призрака Оперы. Ей хотелось заплакать, но усилием воли она сдерживала горячие слёзы. Незачем плакать. Мадам Жири была права, она сама сделала свой выбор, теперь нет смысла жаловаться на судьбу. Кристина выпрямила спину и вскинула голову. Только теперь она увидела, как красиво выглядела старенькая церковь: иконки и молебен украшены ветками остролиста, а весь путь до алтаря усыпан лепестками роз. Какая-то часть Кристины задалась вопросом, где Эрик достал розы. В такое время они жутко дорогие. Но одновременно с этим Кристина окинула взглядом собравшихся. Доктор Дюпон — седой мужчина средних лет с доброй душой, который вылечил и поставил её на ноги. Его жена, с которой Кристина не была знакома, однако она производила приятное впечатление. Мадам Жири, одетая в элегантное платье тёмно-синего цвета. Мэг — милая подружка, блиставшая сегодня в прекрасном голубом платье, жаль, только, не перед кем было похвастаться им. Эрик — человек, — или Призрак? — который сегодня стал её мужем. От этой мысли у неё закружилась голова, и Кристина чуть покачнулась. Её сразу поддержала сильная рука, и, подняв голову, она увидела чуть встревоженный взгляд Эрика.

— Кристина? — спросил он. — Вы в порядке? Может, присядете?

— Н-нет, то есть, да, то есть, я в порядке… — пролепетала Кристина.

Ещё раз обдав новоиспечённую супругу заботливым взглядом, Эрик буквально вырвал её из цепких рук мадам Дюпон и повёл к карете. Кристина, усаженная возле него на холодное сиденье, молчала и глядела в окно. Ей почему-то стало вдруг всё равно. Всё равно, что с ней будет дальше, всё равно, как сложится её жизнь. Хотелось просто лечь и уснуть. Забыться. Хотя… вряд ли в эту ночь ей это удастся. Кристина похолодела, вспомнив голос мадам Жири: «Красный пояс с невесты снимает жених во время первой брачной ночи». Во время первой брачной ночи... Кристина закусила изнутри губу и постаралась незаметно отсесть от Эрика и забиться в угол кареты. Даже сидя, он возвышался над ней. Такой высокий, сильный, крупный. Такой пугающий. Если даже из рук Рауля она не могла вырваться, не использовав тот графин, как ей это удастся сегодня ночью? Ответ пришёл сразу же. Никак. Ей придётся покориться. Страх снова окутал её внутренности, и Кристина сглотнула комок. В тот же момент карета остановилась возле дома мадам Жири.

Кучер, вопреки мнению Кристины, не стегнул лошадей и не умчался прочь. Вместо этого быстро спрыгнул с козел и последовал в дом за Антуанеттой. Вскоре они вышли оттуда, и Кристина поняла, почему кучер не уехал. Видимо, это была та самая карета, которая отвезёт мадам Жири и Мэг в Авиньон. Кристина умоляюще сглотнула, посмотрев на Мэг, стоящую возле неё, и поймала ее успокаивающий взгляд, в глубине которого плескалась жалость. Кристине казалось, что ещё секунда, и она крикнет Мэг, чтобы та не оставляла её. Но подруга отвела взгляд, и Кристина сдержала порыв.

— Счастья вам, Эрик, Кристина, — пожелала им мадам Жири, а потом вытащила из ридикюля стопку бумаг и протянула её Призраку. Тот непонимающе взглянул на неё, но, вчитавшись, потрясённо уставился на мадам Жири. Та усмехнулась. — Это мой свадебный подарок. Дом теперь ваш. Ты — его хозяин, Эрик. И не вздумай предлагать мне деньги за него, — отмахнулась женщина. — Я всё равно не приму.

Призрак кивнул головой.

— Спасибо, Нетти, — тихо шепнул он.

В это время Кристина прощалась с Мэг. Тёплые руки подружки обвили её шею, и Кристина уже еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Не такой она представляла свою свадьбу и прощание с единственной подругой.

— Всё будет хорошо, — прошептала ей на ухо Мэг, и Кристина выдавила из себя слабую улыбку. — Мы обязательно приедем к вам в гости через месяц-другой. О, я уговорю маму! — заговорщицки подмигнула ей Мэг. Кристина ещё раз обняла подругу, и та, махнув ей на прощание, залезла в экипаж. Следом за ней туда села и мадам Жири. Дверца экипажа захлопнулась, и карета тронулась с места. Вскоре она исчезла за поворотом.

Эрик вздохнул. Теперь он понятия не имел, что же ему делать и как обращаться с Кристиной. Вроде бы его мечта сбылась, но он всегда считал, что такого никогда не произойдёт, поэтому его фантазии редко заходили дальше, чем их свадьба. Поэтому, на свой страх и риск, он решился хотя бы попробовать.

— Кристина, — проговорил он, и девушка обратила на него свои огромные глаза, — вы не замёрзли? Давайте зайдём в дом.

Девушка робко кивнула и последовала за ним в дом, казавшийся сейчас слишком большим и даже неуютным, когда здесь не раздавался уверенный и чуть строгий голос мадам Жири, а также весёлое щебетание Мэг. В лицо им пахнуло теплом и еле слышным запахом дыма. Камины затопили ещё с утра, иначе здесь было бы жутко холодно. Эрик повесил шляпу на вешалку, а потом повернулся к Кристине, намереваясь помочь ей снять шубку. Девушка чуть вздрогнула, ощутив, как его руки коснулись её плеч, но Эрик не был точно уверен от чего: от его прикосновения или от холода.

Они вошли в кухню. Кристина присела на край стула, а Эрик застыл возле порога. Он вообще не знал, о чём говорить с ней. Тогда, когда он привел её в свое жилище под Оперой, она была очарована его музыкой, его прикосновениями и даже его белой полумаской. А сейчас она была испугана. Эрик видел это в том, как прямо она держала спину, как чуть рвано выдыхала воздух, как отчаянно сжимала в руках оборку платья. Призрак вздохнул. И как ему завоевать её доверие, как сделать хотя бы так, чтобы она не отстранялась от него в испуге? О том, как заставить её полюбить себя, он и не думал.

— Может быть, выпьете вина, Кристина? Вы очень замёрзли, а так быстрее согреетесь.

Кристина пожала плечами, а потом словно спохватилась и тихо произнесла:

— Д-да, пожалуйста.

Эрик открыл бутылку вина штопором и плеснул напитка себе и ей. Он не был большим сторонником подобных вещей, но сейчас это казалось уместным. Может, хоть вино поможет Кристине чуть раскрепоститься и не смотреть на него, как на чудовище. Но девушка лишь чуть пригубила красный напиток, а потом отставила бокал в сторону. На улице уже темнело, а поскольку во Франции свадьбу отмечали чаще всего во второй половине дня, то это не было странно. Да к тому же, весна пока ещё не вступила в свои права, и темнело по-прежнему довольно рано.

Кристина потёрла ладони друг о дружку, она всё ещё не могла согреться. Эрик заметил это.

— Может, вам стоит идти в постель, Кристина? — спросил он, даже не задумавшись, как двусмысленно прозвучали его слова. Девушка чуть вздрогнула, а потом, будто приняв решение, поднялась со стула. Эрик сразу же вскочил с места.

— Вы правы, — отозвалась девушка. Она подняла юбки платья, медленно вышла из кухни и поднялась по лестнице, со страхом ожидая, что его шаги раздадутся следом. Но было по-прежнему тихо, и Кристина, не выдержав, даже обернулась. Призрак снова уселся за стол, а потом наполнил свой бокал. Кристину будто током ударило — и зачем он столько пьёт?.. Мотнув головой, она быстро дошла до своей комнаты и, закрыв дверь, прижалась к ней спиной. Сердце бешено колотилось в груди, ладони вспотели, а в горле образовался странный ком. Девушка постояла так с минуту, а потом подошла к окну.

Там уже почти ничего не было видно, прохожих на улице не наблюдалось, и за всё время, пока она стояла, мимо проехала только одна карета. А стояла она долго. Сначала девушка хотела раздеться и лечь в постель. Быть может, если она уснёт, он не потревожит её? Но Кристина сразу отмела эту мысль. Он похитил её в самый разгар представления, разве его остановит то, что она уже спит? Кристина сглотнула. Тогда ей нужно переодеться в ночную рубашку и ожидать его в постели. Но и этот вариант не показался ей подходящим, ведь мадам Жири вчера рассказывала ей про красный пояс. Он сам должен его снять. Девушка закусила губу. Что бы сегодня ночью ни было, что бы он ни делал, она вытерпит. Она сможет.

А Эрик в это время медленно поднимался по лестнице. Он ужасно хотел напиться, но наполненный бокал так и остался стоять на столе. Всё это время он размышлял. Размышлял о том, что же ему делать. Меньше всего он хотел, чтобы всё произошло так. Меньше всего он хотел пугать её. Меньше всего он желал брать её силой. Эрику одновременно хотелось, и чтобы она уже спала, потому что так можно было бы избежать неловкой ситуации, и чтобы ждала его. Последний вариант заставлял его сердце биться чаще, но в то же время он не представлял, как поступит тогда. В его мечтах Кристина сама целовала его, сама прижималась к нему всем телом, сама… сама отдавала ему себя. А в реальности он получил запуганную девушку, вздрагивающую при любом его обращении к ней и даже легоньком прикосновении. Она жутко боялась его, и этот её страх каждый раз разъедал его душу подобно кислоте. Он ведь не настолько был чудовищем, чтобы принуждать её. Эрик остановился напротив двери в комнату, собираясь с мыслями, а потом толкнул её.

А Кристина замерла, услышав скрип отворяемой двери. Внутренности скрутились в клубок от страха, сердце застыло в груди. Ей не надо было оборачиваться, чтобы знать, что это он пришёл за ней. Пришёл её забрать. Кристина зажмурилась, а потом глубоко вздохнула и отрешённым взглядом уставилась в окно. Что бы он ни делал, она выдержит. Она будет ему достойной женой.

Я за нелюбовь тебя простил давно,

Ты же за любовь меня прости…

Я не могу без тебя, я не могу без тебя,

Видишь — куда не беги, всё повторится опять.

Я не могу без тебя, я не могу без тебя…

Жить нелюбви вопреки и от любви умирать…

Эрик стоял на пороге, смотря на хрупкую фигурку своей жены, замершую возле окна. Она казалась такой тоненькой и почти что хрустальной. Эрик видел, как она ссутулила плечи, словно желая убежать и спрятаться, и сердце его защемило от боли. Он так не хотел её пугать, так не хотел, чтобы она реагировала на него, будто на своего тюремщика. Но получалось именно так. Что ей сказать, как поведать ей, что он никогда не коснётся её без её разрешения? Он скорее себе руку отрубит, чем увидит в глазах своего ангела отвращение и страх. Он никогда не мог понять, как некоторые мужчины наслаждались тем, что брали женщин силой. Как вообще можно выдержать это, когда женщина, которую ты любишь, плачет в твоих руках и молит о том, чтобы ты её не трогал? Эрик мотнул головой. Он не прикоснётся к ней. Только не сегодня, не так. Мужчина и раньше, до свадьбы, думал так поступить, но всё же ему хотелось хотя бы поцеловать её, ощутить нежную бархатистую кожу под своими губами. Однако сейчас он понимал, что об этом не может быть и речи. Она и так перепугана до такой степени, что, кажется, стоит ему сделать шаг — и она вскрикнет и убежит.

Кристина же, сжимая вспотевшие ладони, слушала, как сильно бьётся сердце. Что было бы, если бы Рауль не предал её, если бы сегодня была их свадьба и их брачная ночь? Волновалась бы она так? Боялась? Волновалась, это точно, а насчёт страха она не была уверена. Рауль не пугал её никогда. С ним ей было спокойно… по крайней мере, до того момента, когда он напал на неё. Теперь она не была уверена. Что ж, нет смысла теперь думать об этом. Она уже замужняя женщина, и сегодня её ждёт первая брачная ночь. Кристина удивлялась, что он просто так стоит и даже не подходит к ней. У неё слабели колени, и девушка чувствовала, что не сможет долго так стоять. Если уж этому суждено произойти, пусть это будет быстро.

Кристина вздохнула, а потом, не смотря на Эрика, сделала шаг к кровати. Надо снять платье. Она чуть не застонала, когда поняла, что пояс должен снять муж, да и корсет она не расстегнёт сама. Пальцы её задрожали, когда она начала снимать украшения: жемчужное колье и такие же серьги, которые Эрик преподнёс ей сегодня утром. Пояс завязывался сзади, а Кристина, устав ждать действий своего мужа, завела руки за спину и попыталась негнущимися пальцами развязать узел. Но вдруг руки Эрика остановили её. Кристина чуть вздрогнула, подавив желание отстраниться, когда его пальцы мягко развязали алый пояс, а потом взялись за шнуровку корсета.

Эрик молча расшнуровывал корсет. Он видел, что Кристина не сможет сама снять это платье, поэтому взялся ей помочь, хотя понимал, что девушка может усмотреть в его поведении что-то другое. Он чувствовал, как её спина чуть дрожит под его пальцами, и видел, что она постоянно прячет от него лицо. Эрику до боли хотелось увидеть её прекрасное личико, её глаза, смотрящие на него с улыбкой и любовью, но он понимал, что всё это лишь несбыточные грёзы.

Наконец, корсет был расшнурован, и платье упало к ногам Кристины. Одетая в сорочку из тончайшего шёлка, которая больше открывала, чем скрывала тело, и нижнюю юбку из такого же материала, Кристина несмело обняла себя за плечи. Мурашки пробежали по коже. Эрик сглотнул, впервые видя её такой. Она была прекрасна. И сердце Эрика дрогнуло. Он не сможет даже прикоснуться к ней, к этой гладкой белоснежной коже, даже пальцем тронуть не сможет, боясь причинить боль.

А Кристина, не догадываясь о его мыслях, стояла посреди комнаты, со страхом ожидая его приближения. Однако Эрик по-прежнему не двигался, и Кристина всё больше убеждалась, что совсем не понимает его действий и намерений. То он так рьяно добивался её любви, что чуть не задушил Рауля, а теперь, когда она наплевала на всё и вышла за него замуж, он даже не подходит к ней. Не то чтобы это тревожило Кристину, но девушка решительно ничего не понимала. Она повела плечом, ощущая, что замерзает. Сорочка и нижняя юбка совсем не грели.

— Ложитесь в постель, Кристина, — вдруг хрипло сказал он, и Кристина оглянулась на мужчину. Такой высокий и плечистый, он стоял почти совсем близко. Кристина видела, как вздымается его грудь, и как он вдруг сжал кулаки. Кристина, не отводя глаз от Призрака, сделала шаг назад. Выражение его лица испугало девушку, и хотя он был в маске, она видела, как светятся в полумраке его глаза. Она сделала ещё шаг — и вдруг наткнулась на небольшой сундучок возле кровати. Туда мадам Жири сложила новый гардероб Кристины, который они покупали вместе. Девушка покачнулась и упала бы, если бы Эрик ни сделал молниеносный шаг вперёд и ни подхватил её.

Кристина оказалась зажатой в тиски его большими сильными руками, обхватывающими её тонкую талию. От неожиданности она схватилась за его плечи, чтобы не упасть, и теперь ощущала, как под его рубашкой перекатываются мускулы. Страх охватил её. Он был так близко, сейчас она полностью в его руках, и он может сделать с ней что угодно. Эрик тяжело дышал, и Кристине даже показалось, что она слышит неистовое биение его сердца. Она подняла ресницы и испуганно взглянула на мужчину. Его лицо оказалось даже ближе, чем она думала, но зелёные глаза Призрака не смотрели в её карие. Взгляд мужчины был прикован к губам девушки. Кристина сглотнула, непроизвольно приоткрыв губы. И это движение сорвало крышу у Эрика.

Он подался вперёд так быстро, что Кристина успела лишь сжаться, и горячо поцеловал её. Его губы безжалостно впились в маленький ротик девушки, пытаясь чуть приоткрыть его. Эрик не замечал, как жена упёрлась ладонями в его грудь, как она изо всех сил пытается вырваться из его объятий, как дикий страх светится в её шоколадных глазах. Из глаз девушки потекли слёзы, она сжалась ещё больше под его напором, секунды казались ей часами. Но вдруг Эрик отпустил её. Мгновение он потрясённо смотрел на девушку, ощущая, как она ещё больше съёживается в его руках, а потом, будто осознав, что сделал, отпустил её и отступил назад. «Старый дурак! Совсем потерял голову и контроль над собой! Что же я наделал!» — ругал он себя.

До его слуха донёсся тихий всхлип Кристины, который она попыталась подавить, и мужчина ощутил тупой удар в живот. Идиот! Теперь она боится его ещё больше. Эрик ступил, было, вперёд, но сразу остановился, когда девушка вздрогнула и обхватила себя руками.

Кристину била дрожь. Она старалась справиться с ней, справиться с тем ужасом, охватившим её, но не могла даже вздохнуть нормально. Она была права, размышляя, что не сможет вырваться из его рук. Он только что это доказал. Губы Кристины заныли, она не ожидала такого напора. Но упираясь руками в его грудь, девушка поняла, что бежать ей некуда. И не к кому.

— Ложитесь в постель, — Эрик глухо повторил свои слова, чувствуя, что если ещё раз так прижмет её к себе, то просто не сдержится. Кристина, сжавшись и пряча глаза, покорилась и медленно подошла к кровати. Полог одеяла был откинут, она залезла под него и укрылась до подбородка, боясь посмотреть на Эрика.

А Эрик отвернулся от кровати. Он не знал, лечь ему возле неё или же лучше будет уйти в другую комнату. Раздумывая, он снял рубашку, а потом и пояс брюк. Потом выругался сквозь зубы. Он привык спать один, а сейчас здесь была она — любовь всей его жизни. Нужно было остаться одетым. Но надевать рубашку обратно было бы глупо, поэтому, бросив короткий взгляд на девушку и убедившись, что та лежит с закрытыми глазами, он решил лечь так. А Кристина, несколько секунд назад посмотревшая на него, тряслась от страха. Она увидела, что он был без рубашки и как раз потянулся к поясу брюк. Задохнувшись, девушка быстро зажмурилась. Она всё надеялась, что до этого не дойдет, но, видимо, молитвы её не были услышаны. Только пусть всё случится быстро. Кристина вздрогнула, когда вспомнила, что об этом рассказывала одна из хорошеньких балерин — её подруг в Опере.

Сестра этой самой балерины прислуживала в доме одного барона. Он был давно не молод, зато очень богат, и за него выдали замуж юную девушку шестнадцати лет. Все слуги помнили, как плакала невеста в день своей свадьбы, а всю ночь они слышали её жалобные крики. Рассказывали, что она пыталась сбежать, но барон приказал её высечь, а потом принести в спальню. Кристина помнила, как была поражена и испугана, когда услышала эту историю, как другие балерины сочувственно шептались, а некоторые даже плакали. Тогда она дала себе слово, что никогда не выйдет замуж за нелюбимого. Кто ж знал, что её судьба будет такой же?

В этот момент Эрик лёг в кровать и случайно задел её обнажённым плечом. Кристина содрогнулась, представив, что же будет дальше. Эрик уловил непроизвольное движение девушки и нахмурился. Это начинало его раздражать. Он ведь ничего с ней не делал, даже не помышлял о подобном, почему она так трясётся?

— Кристина, — начал он, — вы замёрзли, Кристина? Может быть, поэтому вы так дрожите?

Но Кристина, потерявшая дар речи, смогла только пролепетать что-то, чего и сама не поняла, не то, что Призрак.

— Тогда в чём дело? Неужели я так пугаю вас? — Эрик сел в кровати, не сводя глаз с девушки. На обеих тумбочках, стоящих возле изголовья кровати, горели свечи, поэтому он чётко видел её бледное лицо. — Ответьте мне! — потребовал он.

Кристина, не способная даже языком пошевелить от сковавшего её тело дикого страха, сглотнула и попыталась что-то проговорить, но ничего не вышло. Это ещё сильнее рассердило Эрика. Гнев и досада поднялись в его душе.

— Зачем вы так со мной, Кристина? Почему вы так боитесь меня? Я никогда не причиню вам боль, как вы не понимаете? Вы слышите меня, Кристина?!

С этим словами он наклонился над ней, желая встряхнуть за плечи и потребовать, чтобы она смотрела на него. Кристина, в этот момент открывшая глаза, задохнулась от страха и, зажмурившись, изо всех сил вжалась в кровать. Руки её отчаянно сжали одеяло, а дыхание застыло в груди. Эрик громко выругался. Ну почему всегда так? Почему он всегда пугает её именно тогда, когда хочет доказать ей то, что с ним она в безопасности? Почему? Эрик изо всех сил стукнул кулаком по тумбочке. Кристина по-прежнему лежала, сжавшись в комочек и почти не дыша. Призрак подавленно вздохнул. Потом осторожно наклонился чуть ниже.

— Кристина, — тихо прошептал он, — Кристина, пожалуйста, откройте глаза. Я уверяю вас, что вам нечего бояться. Простите мне мою несдержанность.

Ресницы девушки чуть дрогнули, а потом она открыла глаза и взглянула на него. Он был ещё ближе, чем минуту назад, а в глазах его горел тот огонь, которого она так боялась. Эрик нависал прямо над ней, она слышала его быстрое дыхание и ощущала жар, исходящий от тела мужчины. Что-то в низу живота судорожно дёрнулось, когда он вдруг поднял руку, и Кристина снова задержала дыхание. Эрик, заметив это, тихо произнёс:

— Не бойтесь меня, Кристина, пожалуйста. Я могу быть несдержанным, могу даже накричать на вас, но я никогда вас не ударю.

Кристина сделала небольшой вдох, наблюдая за ним. Он казался чуть растерянным и каким-то подавленным, а на лице застыло нечитаемое выражение.

— Кристина, — снова тихо прошелестел он, — вы должны знать, что я никогда не прикоснусь к вам без вашего разрешения. Никогда. Я даю вам моё слово. Поверьте мне.

До испуганной Кристины не сразу дошли его слова, но когда она вдумалась в их смысл, то недоверчиво посмотрела на него. Разве так бывает? Она ведь его жена, и это её долг. Пусть она боялась и молилась о том, чтобы этого не случилось, но она бы покорилась. А теперь он говорит ей такое… Может ли это быть правдой?

Вдруг Эрик наклонился ещё ниже, так, что его горячее дыхание коснулось её щеки, когда он прошептал:

— Верьте мне, Кристина. Я прошу лишь одного — не закрывайтесь от меня, — его зелёные глаза мерцали в свете свечей, а белая полумаска резко выделялась на фоне его кожи. — Спокойной ночи, Кристина, — снова прошептал он, а потом резко наклонился и коснулся губами её лба.

И откатился в сторону. А после встал с кровати и, схватив со стула рубашку, вышел из комнаты. Там осталась только хватающая ртом воздух Кристина, настолько удивлённая и потрясённая, что её пальцы всё ещё дрожали, когда она поглубже укуталась в одеяло. Мысли разбегались в разные стороны. Она так боялась этой ночи. Но теперь, когда ничего не случилось, она ощутила, словно большой камень свалился с её плеч. Даже дышать стало как-то легче. Она пыталась проанализировать его слова и поразмышлять над этим, но усталый организм, измученный почти недельным недосыпом, взял своё, и Кристина, считавшая, что сегодня точно не уснёт, уснула спустя пятнадцать минут после ухода Эрика.

А Эрик спустился по лестнице, набрасывая на себя рубашку, и устало опустился за кухонный стол. Каждое слово, произнесённое её дрожащим голосом, каждый испуганный взгляд, каждое её движение, полное дикого животного страха, вонзало ему кинжал в сердце. Эрик, подперев голову, вздохнул. Он оставил её одну, как бы ему ни хотелось обнять её и прижать к себе. А утром проснуться и смотреть, как она будет расчёсывать свои длинные кудри… Но Призрак понимал, что в данной ситуации это было правильное решение. Может, хоть так она не будет настолько бояться его. Эрику уже казалось, что он никогда не сможет преодолеть эту стену недоверия. Он подтянул к себе полный бокал вина и залпом осушил его. А потом налил ещё. И ещё. Пока Кристина спала неспокойным сном у себя в комнате, он напивался вдрызг, пока бутылка ни опустела. Отложив её, Эрик встал со стула и, покачнувшись, хотел, было, пойти к себе в комнату. Но ноги не слушались, разум словно заволокла пелена, так что он кое-как добрался до дивана в гостиной и улёгся туда. Спустя минуту он уже спал.

* * *

Кристина пробормотала что-то непонятное, а потом зевнула, не открывая глаз. Ей снилось, как они с Мэг танцуют на огромной сцене, поражающей своим великолепием, вокруг них много других девушек из балета, звучит весёлая музыка… Потом этот сон вдруг оборвался, и Кристина оказалась в своей полутёмной гримёрке. Свечи давно погасли, еле слышный запах дыма разносился по комнате. Кристина удивлённо огляделась вокруг, а потом подошла к двери. Но та оказалась закрыта. Девушка непонимающе покрутила ручку, потом пожала плечами. Вдруг что-то привлекло её внимание. Кристина нахмурилась и прошла чуть вперёд, а потом остановилась. Сердце её замерло в груди.

Стены, противоположной запертой двери, не было, вместо неё там находилось огромное зеркало. Из него вдруг стал выползать туман, его белые клочья заполнили комнату. Кристина протянула руку и поразилась, что едва может разглядеть свои пальцы. Что-то прошло мимо неё: огромное, тяжёлое и пугающее. Затаив дыхание, девушка отступила назад, нащупав сзади ту же дверь, она начала яростно дёргать ручку, но та не поддавалась. Паника начинала охватывать её, девушка тяжело дышала, прижимаясь спиной к запертой двери.

Вдруг чей-то шёпот пробежал по комнате, таинственный голос прошептал её имя, а потом щеки Кристины коснулся лёгкий ветерок, прибежавший из ниоткуда. Кристина недоумённо огляделась: усилившийся ветер разгонял клочья тумана, трепал её распущенные кудри. Вскоре туман исчез, оставшись только в одном уголке комнаты. Кристина, будто зачарованная, подходила всё ближе и ближе к этому странному скоплению тысячи и тысячи маленьких капелек воды, висящих в воздухе. Ей было страшно, но это одновременно влекло её. Когда остался всего шаг, она остановилась, а потом протянула руку. Вдруг оттуда донеслось рычание. Кристина попятилась. Из тумана кто-то выходил. Кто-то или что-то. Кристина снова отступила назад — и замерла. На неё, скалясь, смотрел большой чёрный волк. Глаза его, золотисто-жёлтые, уставились прямо на девушку. Кристина снова сделала шаг назад. Волк зарычал. А потом прыгнул.

Кристина закричала и… проснулась. Грудь её тяжело вздымалась, рубашка была мокрой от пота, а руки чуть дрожали. Отгоняя оставивший после себя неприятное послевкусие сон, она выбралась из кровати. Набросив на влажную ночную рубашку халат, она расчесала запутавшиеся кудри и заплела их в косу. Осторожно приоткрыв дверь, Кристина выбралась из комнаты. Ей нужно было умыться. Сердце её быстро стучало. А что, если она наткнётся там на Эрика? Она не имела ни малейшего понятия, как вести себя с ним после вчерашнего. Девушка одновременно была очень благодарна ему, и одновременно ей было жутко неловко и даже стыдно. Сейчас Кристине было намного легче на душе, чем вчера, поскольку она даже не думала, что он не прикоснётся к ней в их первую ночь. Она думала, что ей придётся жить в страхе и опасении, но оказалось, что была неправа. Нет, Кристина не прекратила бояться его, но в душе её зародилась крохотная искорка доверия к этому человеку. Он ведь имел на неё право. Имел, но не тронул. А Рауль… Кристина ощутила волну гнева в груди, когда вспомнила поступок своего бывшего жениха. Какими же разными они всё-таки оказались. Кристина даже помыслить не могла.

Наконец, девушка оказалась в ванной. В доме мадам Жири — а теперь в её собственном — были две ванные комнаты. Для Кристины, привыкшей к не очень хорошим условиям в уборной Оперы, это была роскошь. Одна ванная была на втором этаже, а одна — возле кухни. Аккуратно пробравшись в уборную, девушка облегчённо перевела дух. Видимо, Эрик ещё спал. Интересно, где. Девушка была благодарна ему, что он оставил её ночью. Она вряд ли смогла бы уснуть, находись он рядом. Теперь же мадемуазель Даае — хотя нет, уже мадам Дестлер! — быстро умылась и почистила зубы зубным порошком. Пробираясь обратно в свою комнату, девушка задалась вопросом, была ли это настоящая фамилия Эрика. Скорее всего, нет. Она смутно помнила, что мадам Жири говорила что-то об этом, но тогда девушка волновалась совсем о другом, поэтому слушала свою бывшую учительницу вполуха. Теперь же ей даже стало интересно. Кто знает, может, она когда-нибудь наберётся смелости и даже спросит его об этом?

В своей комнате она быстро натянула другую тонкую сорочку, потом нижнюю юбку, а после — платье. Это красивое тёмно-синее домашнее платье очень шло ей. Мадам Жири посоветовала девушке купить несколько повседневных платьев. Не может же она вечно расхаживать по дому в шикарных нарядах с корсетами да турнюрами. Теперь Кристина была благодарна ей. Будучи полностью готовой, Кристина глубоко вздохнула, а потом решительно вышла из комнаты. Вчерашние страхи чуть поблекли, но не прошли, а затаились где-то в тёмном уголке души, готовые в любой момент выпрыгнуть наружу.

Спустившись по лестнице, Кристина вошла в кухню и сразу поморщилась. Сильный запах вина царил в комнате, на столе стояла пустая бутылка, а рядом два бокала. Один из них — из которого Кристина вчера пила вино — стоял почти полный, а второй валялся на боку. Видимо, Эрик вчера пил. Девушка поджала губы. Но где же он тогда? Пойти в его спальню? Нет! Туда она точно не пойдёт. Кто знает, что ему спьяну придёт в голову… Девушка сделала шаг в гостиную, чтобы проверить, заперты ли двери на засов. Быть может, он ушёл давно, а она и не слышала. Но сделав шаг за порог, она замерла. На диване в гостиной лежал Эрик. Одна его рука свешивалась вниз, а ноги были неловко согнуты в коленях. Мужчина спал.

Кристина не знала, что ей делать. Разбудить? Или оставить, пусть спит? В конце концов, она решила не трогать его, а тем временем приготовить завтрак. В кладовке нашлись яйца, подсолнечное масло, а также кусок окорока, а в самом конце на последней полке лежал сыр. Там было довольно холодно, поэтому сыр мог стоять долго. Кристина сделала нехитрый омлет с сыром и поджарила бекон.

Уже раскладывая тарелки, она обернулась и встретилась взглядом с Эриком, который стоял, опираясь на дверной косяк. Тот выглядел, мягко говоря, не очень: рубашка помялась, под глазами тени, но самое главное — на нём не было маски. Кристина, чуть вздрогнув от его неожиданного появления, бросила взгляд на страшные рубцы, но ощутила, что не испытывает ни страха, ни опасения. Сам же Эрик растерянно щурился. Он, видимо, был очень сонным, раз забыл о маске. Ничего не говоря, он провёл рукой по лицу, будто сдёргивая невидимую паутину, а потом застыл, ощутив под пальцами не холодную гладкую поверхность маски, а затянувшиеся рубцы. Он отвернулся так быстро, что Кристина чуть не подскочила на месте, и закрыл правую половину лица рукой.

— Простите меня, Кристина, за мой вид, — хрипло проговорил он и прокашлялся.

— Всё в порядке, Эрик, — тихо отозвалась она, а потом проговорила: — Садитесь завтракать.

Эрик потрясённо замер. Он и не ожидал такого услышать. Медленно повернувшись и не отнимая руки от лица, он посмотрел на Кристину. Она всё ещё выглядела напряжённой и чуть испуганной, но не до такой степени, как вчера. И она говорила с ним без маски! И смотрела на него. Сердце Эрика сделало кульбит в груди.

— Я с-сейчас, — пробормотал он. Ему необходимо было взять маску, иначе он не смог бы сидеть возле неё. В душе ему захотелось, чтобы девушка остановила его, но Кристина промолчала. Вскоре они сидели за столом и молча поглощали завтрак. После Кристина подала ароматный сладкий чай. Он был довольно крепкий, и Эрик порадовался этому — его голова ещё гудела после выпитого накануне вина. Эрик не ожидал от Кристины, что она будет настолько любезной, поэтому не знал, стоит ли начинать разговор. Но он удивлённо поднял голову, когда девушка заговорила сама.

— Я… — она запнулась. — Я хотела бы поблагодарить вас, Эрик.

Щёки её пылали, а глаза увлечённо рассматривали чашку, как будто там находилось что-то чрезвычайно интересное для восприятия. Эрик удивлённо уставился на неё, даже позабыв про то, как у него болит голова.

— За что, Кристина? — он действительно не понимал этого. Она вышла за него не по любви, стала его почти заложницей и теперь была вынуждена терпеть его рядом. За что она может благодарить его?!

— За то, — тихо отозвалась девушка, — что вы не… что я не… что вчера вечером… — она сбилась и умолкла, но Эрик всё понял.

— Я понял, Кристина, — проговорил он почти шёпотом. — Вам не за что меня благодарить. Я не… я же говорил вам, Кристина! — чуть не сорвался он. — Я никогда не причиню вам вреда.

— Я… я верю, — дрожащим голосом отозвалась она, но сама поняла, как неискренне это звучало. Девушка прокашлялась и попробовала ещё раз. — Я научусь вам верить, Эрик.

Эрик вздохнул и закрыл глаза. Он не хотел так, не желал такого никогда. Он будто получил вместо любящей жены пленницу, томящуюся в башне. Она научится верить ему… неужели? Эрику самому в такое слабо верилось.

— Вы научитесь мне верить, Кристина? — глухо переспросил он. — Может, вы и любить меня научитесь?

Кристина промолчала, но, чуть подумав, мысленно ответила на его вопрос, позволив себе хотя бы в мыслях обратиться к нему на «ты».

«Научусь, Эрик. Я научусь тебя любить».

Ког­да ты грус­тишь — мне хо­чет­ся петь,

И так вот всег­да.

Уп­рё­ком ли сло­вом за­хочешь за­деть —

Так я не гор­да.

Ты хму­ришь­ся веч­но, я так бес­печна,

Не быть нам вдво­ём.

Мы раз­ные пес­ни по­ем: ты — о веч­ном,

А я о зем­ном…

— И как вы се­бе это пред­став­ля­ете, Крис­ти­на, а?! Нет, вы мне от­веть­те, по­жалуй­ста!

— Да что там та­кого, Эрик? Я же не поп­ро­сила вас о чём-то слож­ном.

— Не­уже­ли? На­до же! Зна­чит, мне нуж­но вас поб­ла­года­рить, что не вы­дума­ли че­го-ни­будь эта­кое! Вы что — с ума ме­ня свес­ти ре­шили?

— Но я…

— Не пе­реби­вай­те сво­его му­жа! Вы… вы во­об­ще в сво­ём уме?

— Эрик, вы это уже пя­тый раз пов­то­рили.

— И ещё пять раз пов­то­рю! Вы, дол­жно быть, сов­сем не­разум­ная, ес­ли ре­шили, что я под­дамся на ва­ши уго­воры!

— Да лад­но вам, Эрик. Ни­чего же страш­но­го не слу­чит­ся, ес­ли вы пой­дё­те со мной в го­род и по­може­те от­нести по­куп­ки, — ус­та­ло вы­дох­ну­ла Крис­ти­на.

— Ни­чего? Ни­чего?! А вот это? — Эрик, весь взъ­еро­шен­ный, по­казал на свою мас­ку. — Вы за­были про это, Крис­ти­на? Или вам на­пом­нить, что скры­ва­ет­ся под ней?

— Ну, на­пом­ни­те, — мед­ленно и чуть от­ре­шён­но про­гово­рила она, взды­хая.

Эри­ка, ка­жет­ся, чуть от­резви­ли эти сло­ва, пос­коль­ку он тя­жело вы­дох­нул, а по­том про­из­нёс:

— Нет, вы ре­шитель­но на­до мной из­де­ва­етесь…

— Ну и си­дите здесь, как фи­лин в дуп­ле! — сер­ди­то фыр­кну­ла Крис­ти­на и, под­хва­тив юб­ки и не­боль­шой ри­дикюль, пос­пешно вы­бежа­ла из до­ма.

— Ч-что?.. — удив­лённо про­гово­рил Эрик. — Ка­кой фи­лин? Эх!.. — он мах­нул ру­кой, а по­том, ти­хо вы­ругав­шись, взбе­жал по лес­тни­це и скрыл­ся на вто­ром эта­же. Крис­ти­на же ве­село ша­гала по ули­це, улы­ба­ясь сол­нышку, из­редка выг­ля­дыва­юще­му из-за туч. Оно ещё не гре­ло, толь­ко бро­сало ред­кие лу­чи на зем­лю, но ско­ро нас­ту­пит ап­рель, и де­вуш­ка ужас­но ра­дова­лась нас­ту­па­ющей вес­не, ведь март вы­дал­ся жут­ко хо­лод­ным.

За поч­ти ме­сяц, — а точ­нее, че­тыре не­дели — про­ведён­ные бок о бок с Приз­ра­ком, она поч­ти при­вык­ла к та­ким пе­репал­кам, но всё рав­но иног­да опа­салась, что од­нажды у не­го прос­то лоп­нет тер­пе­ние от её выс­ка­зыва­ний. Хо­тя от­ве­чать на его сло­ва и да­же ог­ры­зать­ся она на­чала срав­ни­тель­но не­дав­но, но всё рав­но ей ль­сти­ли её ма­лень­кие по­беды, ко­их уже соб­ра­лось не­мало. Она сна­чала ро­бела пе­ред ним и да­же чуть по­ба­ива­лась сквер­но­го ха­рак­те­ра Приз­ра­ка, но с каж­дым днём всё боль­ше и боль­ше уве­рялась в том, что вре­да он ей точ­но не при­чинит. Впро­чем, он час­то бы­вал и яз­ви­тель­ным, и сер­ди­тым, и да­же раз­гне­ван­ным, но ни ра­зу не поз­во­лил се­бе под­нять на неё ру­ку.

К то­му же, Крис­ти­ну ра­дова­ло, что он не на­вязы­вал ей своё об­щес­тво в спаль­не. Она пом­ни­ла свой страх тог­да, в их пер­вую ночь, и свою ра­дость, ког­да Эрик ока­зал­ся джентль­ме­ном. Он и те­перь ос­та­вал­ся та­ким же га­лан­тным. Спа­ли они в раз­ных ком­на­тах, Эрик поч­ти не за­ходил к ней, а ког­да про­ис­хо­дила та­кая на­доб­ность, то всег­да веж­ли­во сту­чал, да­вая ей вре­мя одеть­ся или хо­тя бы наб­ро­сить на се­бя ха­лат. И хо­тя де­вуш­ка по-преж­не­му не раз за­меча­ла тот стран­ный огонь, го­рев­ший в глу­бине его зе­лёных глаз, но Приз­рак, ка­залось, впол­не мог его обуз­дать. Тот факт, что, кро­ме по­целуя в их пер­вую ночь, он не поз­во­лил се­бе ни­чего лиш­не­го, толь­ко до­бав­лял Крис­ти­не уве­рен­ности в нём. Так что де­вуш­ка по­тихонь­ку прек­ра­щала бо­ять­ся его. Ко­неч­но, не­боль­шое опа­сение и нас­то­рожен­ность при­сутс­тво­вали, но она боль­ше не дёр­га­лась при слу­чай­ных при­кос­но­вени­ях, не от­сту­пала на­зад, ког­да он шёл к ней, не опус­ка­ла глаз. Во­об­ще, Крис­ти­на ощу­щала, что ме­ня­ет­ся с каж­дым днём. То ли на неё так вли­яла её те­перь поч­ти сво­бод­ная жизнь, то ли Эрик. Она не зна­ла. Но он оп­ре­делён­но пы­тал­ся вес­ти се­бя хо­рошо с ней и да­же ус­ми­рял свой нрав. Впро­чем, не­надол­го.

Де­вуш­ка уже уве­рилась, что его гнев — ми­молёт­ный, буд­то дождь в тро­пиках. На­летит, как вихрь, пром­чится пов­сю­ду, а по­том так же ис­чезнет. И ес­ли в пер­вый раз, ког­да он по­высил на неё го­лос из-за то­го, что она что-то бряк­ну­ла о Ра­уле — что имен­но, де­вуш­ка и са­ма уже не пом­ни­ла — она рас­пла­калась и убе­жала к се­бе, то в сле­ду­ющие ра­зы она уже не так лег­ко сда­валась. Но слё­зы ос­та­лись её ору­жи­ем. Де­вуш­ка быс­тро смек­ну­ла, что сто­ит ей опус­тить гла­за и вы­давить сле­зин­ку, а пос­ле, зак­рыв ли­цо ру­ками, скрыть­ся с глаз му­жа, Приз­рак быс­тро ка­питу­лиру­ет. Она ста­ралась не поль­зо­вать­ся этим час­то, но дваж­ды ей приш­лось при­менить этот при­ём. И всё по­луча­лось. Крис­ти­на га­дала, как ско­ро он её рас­кро­ет, по по­ка всё шло как по мас­лу. Так что де­вуш­ка те­перь не стес­ня­лась и не бо­ялась пе­речить ему. Как вот се­год­ня: вро­де бы, сов­сем не­вин­ная прось­ба — схо­дить с ней на ры­нок и по­мочь до­нес­ти про­дук­ты до до­ма. Но он взвил­ся сра­зу. Ко­неч­но, де­ло бы­ло в его мас­ке. И де­вуш­ка ко­рила се­бя за то, что сра­зу не по­дума­ла об этом трек­ля­том пред­ме­те его гар­де­роба. Но ког­да он пос­та­вил на стол чаш­ку так, что она раз­би­лась — нет, не пос­та­вил, а стук­нул ею об сто­леш­ни­цу — она не вы­дер­жа­ла.

Крис­ти­на улыб­ну­лась про се­бя. Ей по­чему-то нра­вилось его злить. Ес­ли рань­ше он пу­гал её, ког­да впа­дал в гнев, то сей­час это да­же ка­залось ей за­бав­ным, осо­бен­но, ес­ли он злил­ся из-за пус­тя­ка. А та­ких пус­тя­ков на­ходи­лось не­мало. Но ми­рились они всег­да: Крис­ти­на ва­рила ему его лю­бимый чай, а Эрик ти­хо про­сил у неё про­щения.

Крис­ти­не на­чина­ла нра­вить­ся эта жизнь. Рань­ше ей ка­залось, что это бу­дет ужас­но — жить с не­люби­мым, но ведь и Эрик был не та­ким как все. Она бы­ла уве­рена, что ни один муж не поз­во­лил бы сво­ей же­не жить в дру­гой спаль­не да ещё и… да ещё и не спать с ним. Кровь от­хлы­нула от щёк де­вуш­ки. Она не раз про­сыпа­лась ночью и, ти­хо вды­хая воз­дух, вслу­шива­лась в ца­рящую в до­ме ти­шину. Не скрип­нет ли сту­пень­ка, не от­во­рит­ся ли дверь, не воз­никнет ли на её по­роге Приз­рак, не пот­ре­бу­ет ли от неё то­го, че­го она не хо­чет ему дать?.. Но вре­мя шло, и ни­чего не про­ис­хо­дило. Крис­ти­на поч­ти ус­по­ко­илась, а ещё силь­нее её ус­по­ко­ил один очень не­лов­кий слу­чай.

Бы­ла ночь. Всё не­бо зак­ры­ли об­ла­ка, и ни один лу­чик лун­но­го све­та не про­бирал­ся сквозь эту не­руши­мую за­весу. Крис­ти­не жут­ко хо­телось пить. Днём она за­была на­пол­нить гра­фин воз­ле кро­вати, а те­перь му­чилась от жаж­ды. Нуж­но бы­ло встать и пой­ти на кух­ню за во­дой. Но Крис­ти­на опа­салась. В кон­це кон­цов, обоз­вав се­бя глу­пой тру­сихой, она наб­ро­сила на пле­чи пень­ю­ар и выс­коль­зну­ла из ком­на­ты, впро­чем, сра­зу ос­та­новив­шись. Бы­ло слиш­ком тем­но, что­бы что-то уви­деть, а све­чу де­вуш­ка не взя­ла. Но ес­ли она вер­нётся за све­чой, то не ос­ме­лит­ся ид­ти даль­ше. По­это­му Крис­ти­на, ти­хо и взвол­но­ван­но ды­ша, мед­ленно прок­ра­лась по ко­ридо­ру, а пос­ле ти­хими ша­гами при­нялась спус­кать­ся по лес­тни­це, дер­жась ру­кой за пе­рила.

Пре­одо­лев пос­леднюю сту­пень­ку, она ра­дос­тно вздох­ну­ла, а по­том сде­лала шаг на кух­ню. И вскрик­ну­ла от ис­пу­га, по­тому что нат­кну­лась на что-то. Или точ­нее — на ко­го-то. На ко­го-то вы­соко­го, ог­ромно­го и… тёп­ло­го. Бук­валь­но тёп­ло­го. Крис­ти­на от­прыг­ну­ла на­зад и ока­залась за­жатой меж­ду ним и сте­ной. Он был так близ­ко, что де­вуш­ка ощу­щала жар, ис­хо­дящий от те­ла Эри­ка, а ког­да по­пыта­лась отод­ви­нуть его пле­чис­тую фи­гуру, то от­дёрну­ла ру­ки, нат­кнув­шись на го­рячую об­на­жён­ную ко­жу. Сму­щение и не­кото­рая то­лика стра­ха ов­ла­дела ею. Ду­ра. Ду­ра! Ну, за­чем бы­ло так поз­дно ид­ти сю­да, за­чем? И что те­перь ты бу­дешь де­лать, ес­ли ему вдруг взду­ма­ет­ся?..

Но Эрик был так же сму­щён, как и она. Он то­же хо­тел пить, по­это­му, вдо­воль на­пив­шись хо­лод­ной во­ды, воз­вра­щал­ся в свою ком­на­ту, как вдруг на не­го что-то на­лете­ло, вскрик­ну­ло го­лосом Крис­ти­ны, а по­том по­пыта­лось отод­ви­нуть его же в сто­рону. Но, не пре­ус­пев в этом, за­тих­ло и съ­ёжи­лось. Эрик глу­боко вздох­нул, ста­ра­ясь унять дрожь, про­шед­шую по те­лу, и бе­шеное би­ение сер­дца. Сей­час ему до бо­ли хо­телось сжать её в сво­их объ­яти­ях и це­ловать. Це­ловать до умо­пом­ра­чения, до бо­ли в гру­ди, до нех­ватки воз­ду­ха. Но мень­ше все­го он же­лал ис­пу­гать де­вуш­ку. А он чувс­тво­вал её страх. И пусть тот был уже да­леко не так ве­лик, как в пер­вые дни их сов­мес­тной жиз­ни, Эрик пок­лялся се­бе пол­ностью ис­ко­ренить это чувс­тво в Крис­ти­не.

Он был бе­зум­но рад, что она боль­ше не ша­раха­ет­ся он не­го и не пря­чет­ся по уг­лам. Приз­рак пы­тал­ся обуз­дать свою лю­бовь и страсть, что ему впол­не уда­валось, а вот свой ха­рак­тер — нет. Он ста­рал­ся, как мог, но всё рав­но сры­вал­ся. В пер­вый раз, ког­да она зап­ла­кала от его слов и убе­жала прочь, что-то неп­ри­ят­ное и гад­кое по­сели­лось в ду­ше до тех пор, по­ка он ни из­ви­нил­ся. Эрик тер­петь не мог, ког­да она пла­кала. Он те­рял­ся и сов­сем не знал, что ему де­лать. В та­кие мо­мен­ты Приз­рак мог бы свер­нуть шею каж­до­му, кто бы кри­во пос­мотрел на не­го. По­это­му сей­час, что­бы не ис­пу­гать свою юную же­ну и не стать при­чиной её слез, он, сде­лав над со­бой уси­лие, от­сту­пил в сто­рону.

— Вам не спит­ся? — ти­хо спро­сил он, и от это­го ти­хого го­лоса по спи­не Крис­ти­ны про­бежа­ли му­раш­ки.

— Н-нет, — ти­хо про­гово­рила она. — А вам?

— То­же, — из тем­но­ты пос­лы­шал­ся вздох. Крис­ти­на бе­зус­пешно пы­талась раз­гля­деть хоть что-ли­бо, но ни­чего не по­луча­лось.

— Эрик, — ос­то­рож­но про­гово­рила она.

— Да?

— Я... я ни­чего не ви­жу, — сму­щён­но про­шеп­та­ла она. — Вы не мог­ли бы?..

— Да, ко­неч­но, — спох­ва­тил­ся Приз­рак. Он-то ви­дел её смут­ные очер­та­ния, нес­мотря на тем­но­ту. Тем­но­та всег­да бы­ла его дру­гом, она скры­вала от взо­ра дру­гих — и от не­го са­мого — его урод­ское ли­цо, она по­мога­ла ему ос­та­вать­ся не­заме­чен­ным. Зре­ние у Приз­ра­ка бы­ло очень ос­трым, по­это­му он без тру­да отыс­кал на пол­ке в кух­не све­чу и быс­тро за­жёг её.

Крис­ти­на же, чуть щу­рясь, смот­ре­ла, как к ней из про­тиво­полож­но­го кон­ца кух­ни приб­ли­жа­ет­ся его вы­сокая фи­гура. Све­чу он дер­жал в ле­вой ру­ке, не­вер­ные от­блес­ки пла­мени от­бра­сыва­ли на его ли­цо бли­ки. Пра­вую по­лови­ну ли­ца Крис­ти­на не ви­дела, но ког­да он пе­редал све­чу ей — в тем­но­те блес­нул кра­ешек бе­лой мас­ки. Крис­ти­на от­че­го-то уди­вилась. Ка­кое-то смут­ное чувс­тво коль­ну­ло её в гру­ди. Не­уже­ли он да­же ночью хо­дит в мас­ке?

«Это что­бы ты, ду­ра та­кая, не ис­пу­галась, нат­кнув­шись на не­го ночью», — яз­ви­тель­но шеп­нул внут­ренний го­лос.

По­мор­щившись, де­вуш­ка прог­на­ла его. Она нес­ме­ло заб­ра­ла све­чу, а по­том под­ня­ла го­лову и вгля­делась в его ли­цо. В гла­зах Эри­ка, ка­зав­шихся сей­час тём­ны­ми ому­тами, от­ра­жалось пла­мя — два ма­лень­ких огонь­ка. Имен­но в этот миг Крис­ти­не по­чуди­лось, буд­то пе­ред ней сто­ит Приз­рак — нас­то­ящий Приз­рак, а не её муж — Эрик Дес­тлер. Его взгляд за­вора­живал, та­ил в се­бе неч­то дру­гое, неч­то… опас­ное. За та­ким Приз­ра­ком она тог­да уш­ла под под­земное озе­ро, та­кой Приз­рак её ма­нил, та­кого Приз­ра­ка она тог­да по­цело­вала, стоя по ко­лено в хо­лод­ной во­де. И ес­ли сей­час он опять взду­ма­ет окол­до­вать её, ей не уй­ти. Она са­ма сде­ла­ет шаг к не­му — и этот шаг бу­дет её пос­ледним. Крис­ти­на не по­нима­ла, как при­чуд­ли­во мо­гут спле­тать­ся два чувс­тва — страх и же­лание. А она од­новре­мен­но бо­ялась его и од­новре­мен­но же­лала. Бо­ялась его как че­лове­ка и муж­чи­ну, же­лала — как та­инс­твен­но­го приз­ра­ка. И по­рой ей ка­залось, что она уже не по­нима­ла, где та­ит­ся грань меж­ду этим всем. Ведь Эрик Дес­тлер и Приз­рак Опе­ры — это, фак­ти­чес­ки, один и тот же че­ловек. Так по­чему она ис­пы­тыва­ет к ним та­кие раз­ные чувс­тва?..

Она не зна­ла. Но она бо­ролась. Бо­ролась с ни­ми. В этом ей здо­рово по­мога­ло то, что Эрик не вёл се­бя как Приз­рак с то­го мо­мен­та, как при­нёс её в дом ма­дам Жи­ри. А сей­час… Его ча­ры, его маг­не­тизм, его ес­тес­твен­ное оба­яние… Крис­ти­на дав­но не бо­ялась то­го, что под мас­кой, но час­то раз­мышляя о нём, де­вуш­ка ду­мала, что он был бы кра­сив, ес­ли бы не пра­вая по­лови­на ли­ца. Ин­те­рес­но, что бы тог­да бы­ло?..

Крис­ти­на мор­гну­ла и вдруг осоз­на­ла, что слиш­ком дол­го смот­рит на не­го. Он ведь мо­жет всё неп­ра­виль­но по­нять. Де­вуш­ка сглот­ну­ла, а по­том че­рез си­лу от­ве­ла гла­за и сде­лала шаг в сто­рону. По­кач­нувшись, она про­тяну­ла ру­ку, что­бы упе­реть­ся в сте­ну, и рез­ко втя­нула воз­дух, по­тому что он под­хва­тил её.

— С-спа­сибо, — поб­ла­года­рила она зап­ле­та­ющим­ся язы­ком и быс­тро ре­тиро­валась в свою ком­на­ту. Там, за­перев дверь, Крис­ти­на прис­ло­нилась спи­ной к ней и глу­боко вздох­ну­ла. Что ж это она де­ла­ет? Са­ма на­рыва­ет­ся. Глу­пая!

А Эрик, чуть не­до­умён­но пос­мотрев­ший ей вслед, вздох­нул, а по­том сно­ва вер­нулся на кух­ню. Ему, оп­ре­делён­но, нуж­но бы­ло вы­пить ещё во­ды. И, же­латель­но, ле­дяной.

Так или ина­че, но имен­но с это­го дня — а вер­нее, но­чи — Крис­ти­на поч­ти пе­рес­та­ла опа­сать­ся его как муж­чи­ну, и кро­хот­ная ис­корка до­верия, за­горев­ша­яся в её ду­ше в их пер­вую брач­ную ночь, за­пыла­ла яр­че и силь­нее. Крис­ти­на ра­дова­лась, что мо­жет до­верять ему, хо­тя по­нима­ла, что веч­но так про­дол­жать­ся не бу­дет. Но да­же та­кая ма­лень­кая от­сроч­ка стра­шаще­го её мо­мен­та под­ни­мала ей нас­тро­ение.

* * *

Гра­финя де Шаньи чин­но вос­се­дала в крес­ле, ак­ку­рат­но дер­жа в ру­ке ма­лень­кую кру­жеч­ку чая. Вот она сде­лала один гло­ток, а по­том об­во­рожи­тель­но улыб­ну­лась суп­ру­гу. Граф Фи­либер, про­веря­ющий в это вре­мя бу­маги, пой­мал этот взгляд и улыб­нулся в от­вет. Гра­финя же, от­ста­вив круж­ку с аро­мат­ным го­рячим на­пит­ком, вдруг прид­ви­нулась бли­же к му­жу.

— Я хо­тела по­гово­рить с ва­ми, Фи­либер, — мяг­ко про­гово­рила она. Граф сра­зу же отор­вался от дел.

— Я слу­шаю вас, до­рогая.

— Нам нуж­но уво­лить гор­ничную Бет­си и её бра­та Ни­коля, — тон её сра­зу стал твёр­же и за­мет­но хо­лод­нее. Фи­либер при­метил это и чуть по­мор­щился.

— Но за­чем? Они прек­расно справ­ля­ют­ся со сво­ими обя­зан­ностя­ми, до­рогая. Или, — нах­му­рил­ся граф, — я че­го-то не знаю?

Гра­финя вдруг опус­ти­ла гла­за, буд­то ре­ша­ясь, го­ворить или нет. Она прек­расно зна­ла сво­его му­жа и за все эти го­ды, про­житые с ним бок о бок, на­учи­лась очень да­же хо­рошо ма­нипу­лиро­вать им. Эли­забет бы­ла да­леко не глу­па, и это ка­чес­тво не раз по­мога­ло ей — да и са­мому гра­фу — вы­путы­вать­ся из за­час­тую слож­ных и за­ранее про­иг­рышных си­ту­аций.

— Го­вори­те же, Лиз­зи! — вос­клик­нул он. Гра­финя тай­ком улыб­ну­лась. Ка­ким он бы­ва­ет пред­ска­зу­емым.

— До ме­ня дош­ли слу­хи, до­рогой, что в до­мах на­ших хо­роших дру­зей про­ис­хо­дят кра­жи, на­ших со­седей де Бар­бе­зак на прош­лой не­деле ог­ра­били. Но вы это и са­ми зна­ете, граф.

— Ну, да, я знаю. Но при­чём здесь Бет­си и этот… как его… ну, брат её?

— Вы же зна­ете, Фи­либер, что я всег­да изу­чаю семьи на­ших слуг, преж­де чем при­нять их на ра­боту? — граф кив­нул. Это бы­ла при­хоть его же­ны, и он всег­да её ис­полнял, хо­тя и не ви­дел ни­чего ин­те­рес­но­го в том, что­бы ко­вырять­ся в жиз­нях лю­дей низ­ше­го сос­ло­вия. — Так вот, у Бет­си и Ни­коля есть ещё два бра­та.

— И?.. — Фи­либер сов­сем не по­нимал, к че­му этот раз­го­вор. Чес­тно ска­зать, ему уже нас­ку­чило слу­шать про всех этих Бет­си, Ни­коля и их брать­ев. С каж­дой ми­нутой гра­фу всё боль­ше и боль­ше хо­телось за­переть­ся в сво­ём ка­бине­те вмес­те с эти­ми нак­ладны­ми и век­се­лями, а так­же с не­боль­шой бу­тылоч­кой бур­гунд­ско­го ви­на.

— Один из них вче­ра был арес­то­ван.

Граф нах­му­рил лоб.

— По по­доз­ре­нию в кра­же?

— Имен­но. Его ви­дели на том мес­те, мой ми­лый граф. По­это­му я боль­ше не же­лаю ви­деть этих… лю­дей здесь. Мо­жет стать­ся, что зав­тра ог­ра­бят нас, до­рогой.

— Вы пра­вы, Эли­забет. Я тот час же рас­по­ряжусь.

— О, поз­воль­те мне, отец!

Граф Фи­либер и гра­финя Эли­забет од­новре­мен­но пе­реве­ли взгляд на Ра­уля, опи­рав­ше­гося на ко­сяк две­ри. И ес­ли ста­рый граф был удив­лён и не скры­вал это­го, то Эли­забет поз­во­лила толь­ко не­боль­шой рас­те­рян­ности сколь­знуть по её бла­город­но­му ли­цу, а пос­ле сра­зу спра­вилась с эмо­ци­ями.

— Ты? — фыр­кнул граф. — И что же ты на­мерен де­лать?

— По­мочь вам, отец.

— Да не­уже­ли? Ты уже нам здо­рово по­мог. И не раз.

— Но отец, — на­чал Ра­уль, скрес­тив ру­ки на гру­ди, — я ведь дол­жен на­учить­ся уп­равлять людь­ми и по­месть­ем.

— И за­чем же? Ты не нас­ледник. Гра­фом ты не ста­нешь. Пос­ле мо­ей смер­ти этот особ­няк по­лучит Фи­липп, и ты это прек­расно зна­ешь, — без­жа­лос­тно про­гово­рил граф. Эли­забет мет­ну­ла на не­го взгляд, но про­мол­ча­ла.

— За­чем же вы так? — чуть нас­мешли­во про­тянул Ра­уль. — Вы же не ху­же ме­ня зна­ете, что Фи­липп вряд ли ког­да-то же­нит­ся, а ес­ли да — то нас­ледни­ка всё рав­но не бу­дет. И всё это, — он об­вёл ру­кой ком­на­ту, — ста­нет мо­им.

— Я зап­ре­щаю те­бе так го­ворить о сво­ём бра­те, ты, наг­лый маль­чиш­ка! — взре­вел граф, под­ска­кивая на мес­те и уда­ряя ку­лаком о стол. Чер­ниль­ни­ца под­ско­чила вмес­те с гра­фом и по­вали­лась на бок, за­ливая бу­маги гра­фа чер­ни­лами. — Чёрт! Чёрт ме­ня возь­ми!

— До­рогой, — ме­лодич­но про­из­несла Эли­забет, и граф тут же прек­ра­тил ру­гать­ся. — Да­же ес­ли Ра­уль — млад­ший сын, он всё рав­но дол­жен по­учить­ся ор­га­низа­ции. Пусть идёт и раз­бе­рёт­ся с эти­ми слу­гами. Это пой­дёт ему на поль­зу. Мо­жет, хоть так от­вле­чёт­ся от вся­ких глу­пос­тей, — гра­финя сколь­зну­ла по сы­ну взгля­дом, но тот да­же не пос­мотрел на неё.

Граф нах­му­рил­ся.

— Лад­но, пусть идёт. Толь­ко я сам по­том всё про­верю! — прок­ри­чал он вслед быс­тро ухо­див­ше­му из ком­на­ты сы­ну, ко­торый толь­ко ле­ниво при­под­нял ру­ку, но да­же не обер­нулся. — И ког­да это он стал та­ким?.. — ско­рее се­бя, чем же­ну спро­сил граф. Ему ещё силь­нее за­хоте­лось вы­пить бур­гунд­ско­го.

— Вы из­ви­ните ме­ня, Фи­либер? Я что-то ус­та­ла.

— Да, ра­зуме­ет­ся, — про­бор­мо­тал тот, да­же не вни­кая в сло­ва же­ны. А Эли­забет, мяг­ко шур­ша склад­ка­ми бо­гато­го платья и поч­ти нес­лышно сту­пая по ков­ру, от­пра­вилась вслед за сы­ном, что­бы уз­нать, что он за­думал. Или ей лишь при­виде­лось злоб­ное вы­раже­ние его ли­ца, ког­да Фи­либер дал свое раз­ре­шение?

* * *

Вы­сокий строй­ный мо­лодой че­ловек мед­ленно вы­лез из ка­реты, ог­ля­дел­ся вок­руг и чуть ле­ниво зев­нул. А по­том нап­ра­вил­ся к ог­ромно­му хму­рому зда­нию из тём­но­го кам­ня. Это бы­ла па­риж­ская тюрь­ма. Се­год­ня он до­воль­но лов­ко раз­го­ворил хо­рошень­кую Бет­си и её чуть глу­пова­того брат­ца Ни­коля. И хо­тя те кля­лись и бо­жились, что их брат ни в чём не ви­новат, из это­го ле­пета Ра­уль смог от­крыть кое-ка­кие лю­бопыт­ные фак­ты. Их семья бы­ла боль­шой и до­воль­но бед­ной, де­нег пос­то­ян­но не хва­тало, и из это­го ви­конт сде­лал вы­вод, что, ско­рее все­го, брат этих глуп­цов точ­но ви­новат в со­де­ян­ном. Но ра­довать­ся и стро­ить пла­ны Ра­уль не спе­шил. Ему жут­ко хо­телось пок­ви­тать­ся с Крис­ти­ной за тот по­зор, в ко­торый она его ввер­гла. Да ещё и с этим под­земным чу­дови­щем. Ра­уль хрип­ло вздох­нул и схва­тил­ся за гор­ло. В пос­леднее вре­мя у не­го час­то пе­рех­ва­тыва­ло ды­хание, сто­ило толь­ко вспом­нить про лас­со у се­бя на шее, и он на­чинал за­дыхать­ся. Спус­тя нес­коль­ко се­кунд прис­туп про­ходил, но Ра­уля это не ра­дова­ло. Он не бу­дет спать спо­кой­но, по­ка не отом­стит. Не отом­стит им обо­им.

С эти­ми мрач­ны­ми мыс­ля­ми он под­нялся по не­высо­кой лес­тни­це и, прой­дя ми­мо нес­коль­ких гвар­дей­цев, сто­ящих на стра­же, от­пра­вил­ся пря­мо к ко­мис­са­ру.

— О, ви­конт! — ра­дос­тно поп­ри­ветс­тво­вал его тот, кла­ня­ясь и по­жимая ру­ку юно­ше. Ра­уль чуть по­мор­щился от силь­но­го на­тис­ка мус­ку­лис­той ла­дони ко­мис­са­ра, но зас­та­вил се­бя улыб­нуть­ся. — Чем мо­гу быть по­лезен?

— Я очень на­де­юсь на ва­шу по­мощь, ко­мис­сар Лег­ранд, — кив­ком го­ловы от­ве­чая на при­ветс­твие, от­ве­тил Ра­уль.

— Рад слу­жить, — скло­нил го­лову тот.

Спус­тя пол­ча­са раз­го­воров и трёх ме­шоч­ков с зо­лотом Ра­уль на­конец-то вы­бил у ко­мис­са­ра раз­ре­шение на лич­ный раз­го­вор с од­ним из прес­тупни­ков, ко­ротав­шим дни в этой оби­тели во­ров и убийц и ожи­дав­шим су­да. Рас­про­щав­шись с ко­мис­са­ром Лег­рандом, Ра­уль сер­ди­то от­пра­вил­ся вслед за гвар­дей­цем, пос­ланным соп­ро­вож­дать его. По­ка они спус­ка­лись всё ни­же и ни­же, воз­дух ста­новил­ся бо­лее спёр­тым, сы­рым и зат­хлым, а ког­да впе­реди их в тём­ном ко­ридо­ре, ос­ве­ща­емым лишь не­яр­ки­ми ча­див­ши­ми фа­кела­ми, блес­нул кры­синый хвост, Ра­уль по­мор­щился. В ка­кую же ды­ру его за­нес­ло! Ну, ни­чего, за­то месть бу­дет вдвое сла­ще. Хо­тя его ещё му­чили сом­не­ния, ока­жет­ся ли этот че­ловек, к ко­торо­му он шёл, под­хо­дящим, но Ра­уль по­чему-то был уве­рен, что это так.

Ока­зав­шись на­еди­не с вы­соким жи­лис­тым пар­нем лет двад­ца­ти пя­ти с лёг­кой ух­мылкой на гу­бах и ко­рот­ко обс­три­жен­ны­ми тём­ны­ми во­лоса­ми, Ра­уль по­нял, что на­шёл то­го, ко­го ис­кал. Поп­ро­сив гвар­дей­ца по­дож­дать в ко­ридо­ре, ви­конт поч­ти вплот­ную по­дошёл к ка­мере. Зак­лю­чён­ный сме­рил его взгля­дом с ног до го­ловы, а пос­ле ух­мыль­нул­ся. Ра­уль же, не об­ра­щая на не­го вни­мания, мед­ленно дос­тал из кар­ма­на ме­шочек с зо­лотом. Гла­за прес­тупни­ка ал­чно заб­лесте­ли.

— Что те­бе нуж­но? — без оби­няков спро­сил он. Го­лос его был хрип­ло­ват и груб, но Ра­уля это не ин­те­ресо­вало, хо­тя его по­коро­било та­кое фа­миль­яр­ное об­ра­щение.

— Это ты ог­ра­бил ба­рона де Бар­бе­зака и чуть не зас­тре­лил его сы­на?

Вор ух­мыль­нул­ся.

— Ну, я.

Ра­уль ух­мыль­нул­ся поч­ти так же.

— По­вез­ло те­бе, что здесь нет ко­мис­са­ра, — ска­зал он, а по­том сра­зу же про­дол­жил. — У ме­ня есть для те­бя ра­бота.

— И что я по­лучу вза­мен? — наг­ло­вато по­ин­те­ресо­вал­ся прес­тупник.

— День­ги.

— Ха! — фыр­кнул тот. — На кой мне твои де­неж­ки, ес­ли я бу­ду гнить здесь? Нет, так не пой­дёт. Да­вай так: ты ме­ня от­сю­да вы­пус­тишь, де­неж­ки зап­ла­тишь, да ещё свер­ху при­бавишь.

— А свер­ху-то за­чем? — хо­лод­но про­цедил ви­конт.

— А чтоб я те­бя не сдал, го­луб­чик. Те­бе это на­до, а?

Ра­уль скри­вил­ся.

— Нет, — мед­ленно про­гово­рил он. — Я сог­ла­сен.

— Ла­ды! — прес­тупник про­тянул ему ру­ку, но Ра­уль, бро­сив през­ри­тель­ный взгляд на во­ра, отод­ви­нул­ся в сто­рону. Тот по­жал пле­чами. — Что от ме­ня нуж­но?

Ра­уль еще мгно­вение ду­мал, а по­том нак­ло­нил­ся чуть ни­же и про­шеп­тал:

— Дом но­мер 136, ули­ца Скри­ба. Там жи­вут ста­руха, де­вуш­ка и… муж­чи­на, — пос­ледние сло­ва Ра­уль вып­лю­нул, реф­лектор­но схва­тив­шись за гор­ло. Вор толь­ко мол­чал, гля­дя на не­го. Спус­тя ми­нуту Ра­уль про­дол­жил хрип­лым го­лосом: — Де­вуш­ку при­ведё­те ко мне, со ста­рухой де­лай­те, что хо­тите, а его… — ви­конт скрип­нул зу­бами. — Его убей­те сра­зу.

Прес­тупник за­думал­ся, а по­том за­явил:

— А ес­ли дев­ка бу­дет соп­ро­тив­лять­ся?

Ра­уль хмык­нул. Крис­ти­на? Соп­ро­тив­лять­ся? Ка­кие глу­пос­ти.

— Не бу­дет.

— Хо­рошо. Тог­да доп­ла­тишь ещё.

— Доп­ла­чу.

— Сколь­ко мы по­жела­ем.

— Да.

— И по­лови­ну от­дашь сра­зу.

— Да.

— Тог­да всё на ма­зи! — прес­тупник по­тёр ру­ки. — Ког­да вы­пус­тишь ме­ня от­сю­да?

— Се­год­ня же, — об­ро­нил Ра­уль. А по­том отс­тра­нил­ся от же­лез­ных пруть­ев ка­меры и ушёл, пос­ту­кивая по ка­мен­но­му по­лу каб­лу­ками бо­тинок. Он не ве­дал, как спус­тя нес­коль­ко ча­сов к ко­мис­са­ру с ви­зитом заг­ля­нул один че­ловек, как всу­чил то­му ещё боль­ше зо­лота, как с тем са­мым гвар­дей­цем спус­тился вниз, что­бы пог­ля­деть на зак­лю­чён­но­го, как по­том сел в ка­рету без гер­ба и у­ехал. Как до­ложил всё сво­ей гос­по­же, и как Эли­забет де Шаньи — в де­вичес­тве де Ме­рожи де ла Мар­тинь­ер — поб­ледне­ла от его слов.

* * *

— Ай! — взвыл Приз­рак. — Да чтоб те­бя чер­ти взя­ли! — он сер­ди­то ма­хал паль­цем, по ко­торо­му се­кун­ду на­зад по­пал мо­лот­ком. Во вре­мя пос­ледне­го дож­дя на­чала про­текать кры­ша, при­чём над его ком­на­той, да и Эри­ку сов­сем не пон­ра­вилось прос­нуть­ся от то­го, как пря­мо на его ли­цо ль­ёт­ся хо­лод­ная во­да. Тог­да он вско­чил с кро­вати, бе­шено ог­ля­дыва­ясь, и толь­ко по­том по­нял, что это бы­ло. Приз­рак сна­чала не осоз­нал, где имен­но на­ходит­ся. На миг муж­чи­не по­чуди­лось, что он всё ещё ху­доща­вый маль­чик с меш­ком на го­лове, и что сей­час хо­зя­ин цир­ка зак­ри­чит на не­го, а по­том изобь­ёт хлыс­том и выс­та­вит на по­теху зри­телям… И в эту ночь ему сни­лось это, и в эту ночь он вновь пе­режи­вал из­би­ения и боль, а упав­шие кап­ли во­ды как буд­то под­твер­ди­ли, что это не сон. По­это­му, тя­жело ды­ша, Эрик отод­ви­нул кро­вать в сто­рону, под­ло­жил под про­реху в кры­ше таз, а по­том сел на стул воз­ле ок­на и про­сидел так всю ночь.

Вот по­это­му сей­час он ре­шил из­ба­вить­ся от этой ды­ры, и пос­ле ухо­да Крис­ти­ны взял­ся за де­ло. Хо­рошо, что у Ан­ту­анет­ты име­лись ка­кие-то дос­ки на чер­да­ке — хо­тя и пол­ностью от­сы­рев­шие, и в пог­ре­бе — хо­тя что они там де­лали, бы­ло не­понят­но Эри­ку. Но плю­нув на это, он вта­щил всё на чер­дак и при­нял­ся за ра­боту. При­вык­ший соз­да­вать вся­кие ло­вуш­ки, он с лёг­костью спра­вил­ся с за­дачей. Ког­да кры­ша боль­ше не про­тека­ла, а он сам, ни­чуть не ус­тавший, спус­тился вниз, от­кры­лись две­ри, и в дом впор­хну­ла Крис­ти­на. Её шляп­ка чуть по­коси­лась, нес­коль­ко ло­конов вы­бились из при­чёс­ки, а по­дол платья был гряз­ный от та­лой во­ды и сне­га. Но, нес­мотря на всё это, де­вуш­ка си­яла. Эрик чуть улыб­нулся, гля­дя на то, как она сер­ди­то пос­матри­ва­ет на не­го. Он хо­тел по­мочь, очень хо­тел, но вый­ти на ули­цу при све­те дня бы­ло свы­ше его сил. Быть мо­жет, ког­да-ни­будь он на­учит­ся без­бо­яз­ненно под­став­лять своё ли­цо взгля­дам дру­гих лю­дей, но толь­ко не сей­час.

— Ку­пили всё, Крис­ти­на? — чуть нас­мешли­во по­ин­те­ресо­вал­ся он.

— Да! — бро­сила де­вуш­ка. — Как ви­дите, да­же ва­ша по­мощь не по­надо­билась.

— Ну-ну. И сей­час вам по­мощь то­же не нуж­на? — всё так же неб­режно спро­сил он, наб­лю­дая, как де­вуш­ка пы­та­ет­ся под­хва­тить сра­зу три па­кета.

— Нет! Я мо­гу и са­ма спра­вить­ся, — чуть за­нос­чи­во от­ве­тила она, пок­раснев.

— Вы уве­рены?

— Ра­зуме­ет­ся, — про­тяну­ла она, а по­том с из­дёвкой гля­нула на не­го. — Ес­ли мне по­надо­бит­ся по­мощь, то мой муж уз­на­ет об этом пер­вым, уве­ряю вас.

Эрик хмык­нул и, сло­жив ру­ки на гру­ди, про­дол­жил наб­лю­дать за ней, пос­ме­ива­ясь. Ка­кой она ещё ре­бёнок. Так смеш­но мор­щит нос, ког­да сер­дится. И так гра­ци­оз­но от­бра­сыва­ет в сто­рону ме­ша­ющие ей ло­коны… Эрик вздох­нул, от­во­дя взгляд. Ка­кой ре­бёнок? Она де­вуш­ка, са­мая прек­расная де­вуш­ка в ми­ре. Крис­ти­на бы­ла так кра­сива, что муж­чи­не сто­ило боль­ших уси­лий не приб­ли­зить­ся к ней, не об­нять, не при­жать к се­бе. Но он ус­то­ял. Впро­чем, как и всег­да. Он по­обе­щал ей, и он сдер­жит обе­щание.

А Крис­ти­на, не по­доз­ре­вая ни о чём, де­лови­то раз­ло­жила по­куп­ки по пол­кам, а по­том ус­та­ло при­села на стул. Она ус­та­ла. Жаль, что в Опе­ре её не учи­ли, как это уто­митель­но — бе­гать по рын­ку, вы­ис­ки­вая всё нуж­ное, да ещё и тор­го­вать­ся с про­дав­ца­ми, же­ла­ющи­ми спла­вить свой то­вар втри­доро­га. При­дёт­ся при­выкать. Де­вуш­ка прик­ры­ла гла­за и от­ки­нулась на спин­ку сту­ла, сняв шляп­ку и от­ло­жив её в сто­рону. При­чес­ка бы­ла без­на­деж­но ис­порче­на, нес­коль­ко шпи­лек вы­пало из не­пос­лушной гри­вы, а длин­ные каш­та­новые ло­коны об­рамля­ли её ли­чико. Крис­ти­на да­же не до­гады­валась, как прив­ле­катель­но выг­ля­дит сей­час. Но Эрик ви­дел это. И, сжи­мая ку­лаки, бо­рол­ся с со­бой. А по­том не ус­то­ял и, сде­лав шаг впе­рёд, при­сел на кор­точки воз­ле де­вуш­ки, а по­том ос­то­рож­но про­тянул ру­ку и зап­ра­вил один ло­кон за ухо. Крис­ти­на рас­пахну­ла гла­за и обес­ку­ражен­но ус­та­вилась на не­го. Сер­дце её чуть силь­ней за­билось, ла­дони вдруг вспо­тели. А Приз­рак не от­ры­вал взгля­да от неж­но-ро­зовых губ де­вуш­ки. В кон­це кон­цов, он, сглот­нув ком в гор­ле, под­нял го­лову и вдруг нат­кнул­ся на взгляд Крис­ти­ны. В её гла­зах он чи­тал не­до­уме­ние, сму­щение и… опа­сение?

Эрик быс­тро под­нялся на но­ги и ото­шёл в сто­рону, из­бе­гая её взгля­да.

— Вам по­мочь, Крис­ти­на? — глу­хо спро­сил он.

— Нет, — ти­хо отоз­ва­лась она.

— Как ска­жете.

Эрик от­сту­пил ещё на шаг, а по­том быс­тро вы­шел из кух­ни, ру­гая се­бя. Крис­ти­на же, глу­боко вздох­нув, мот­ну­ла го­ловой, буд­то ста­ра­ясь отог­нать неп­ро­шеные мыс­ли, а по­том вдруг по­няла: она не ис­пу­галась его. Она сму­тилась, она уди­вилась, мо­жет, чуть нап­ряглась от его бли­зос­ти, но стра­ха — та­кого, как она ис­пы­тыва­ла рань­ше — не бы­ло. И как она упус­ти­ла мо­мент, ког­да он пол­ностью пе­рес­тал её пу­гать?..

Вре­мя не­умо­лимо приб­ли­жалось к ве­черу. Крис­ти­на при­гото­вила ужин, раз­ло­жила лож­ки, вил­ки и та­рел­ки сог­ласно всем пра­вилам сер­ви­ров­ки, а по­том поз­ва­ла Эри­ка. Эрик, по-преж­не­му чуть сму­ща­ясь сво­ей вы­ход­ки — он не дол­жен пу­гать Крис­ти­ну, не дол­жен! — спус­тился на кух­ню. А по­том при­нюхал­ся. Пах­ло очень вкус­но. Он был звер­ски го­лоден, по­это­му без раз­ду­мий усел­ся за стол.

Крис­ти­на по­дала го­рячий крем-суп «Сен-Жер­мен», за ним пос­ле­дова­ло ос­новное блю­до — от­варное мя­со, об­жа­рен­ное в мас­ле и по­да­юще­еся с ово­щами, на­зыва­емое во Фран­ции «со­те». На де­серт Крис­ти­на ис­пекла пи­рог с фрук­та­ми и дже­мом, по­это­му Эрик, от­ве­дав­ший все эти блю­да, ус­та­ло раз­ва­лил­ся в крес­ле. Он по­нятия не имел, что Крис­ти­на уме­ет так го­товить. Поб­ла­года­рив её за ужин, он спро­сил де­вуш­ку о том, где же она так на­учи­лась го­товить.

— Мне всег­да нра­вилось го­товить, — Крис­ти­на чуть по­розо­вела и опус­ти­ла гла­за, ус­лы­шав его воп­рос, а по­том улыб­ну­лась. — В Опе­ре, ра­зуме­ет­ся, я не мог­ла учить­ся это­му, но ма­дам Жи­ри пе­ред отъ­ез­дом по­дари­ла мне па­ру книг. И… и я ре­шилась поп­ро­бовать.

— У вас пре­вос­ходно по­лучи­лось, Крис­ти­на! — вос­хи­щён­но про­гово­рил Эрик. Пре­дыду­щие не­дели го­товил пре­иму­щес­твен­но он, не счи­тая их пер­во­го сов­мес­тно­го зав­тра­ка, так что сло­ва Крис­ти­ны ста­ли не­ожи­дан­ностью, хо­тя и весь­ма при­ят­ной.

— Бла­года­рю, — Крис­ти­на сно­ва зар­де­лась, а по­том вдруг зев­ну­ла. Ей ужас­но хо­телось спать. Эрик, зап­ри­метив это, влас­тно про­гово­рил:

— Иди­те спать, Крис­ти­на. Я убе­ру.

— Нет, что вы… — зап­ро­тес­то­вала она, но по­том по­кор­но сог­ла­силась, ра­ду­ясь в ду­ше. Ей не улы­балось сто­ять ещё час над по­судой. — Спо­кой­ной но­чи, Эрик, — по­жела­ла она Приз­ра­ку, а по­том, улыб­нувшись ему, под­ня­лась на вто­рой этаж к се­бе в ком­на­ту.

А Приз­рак ос­тался на кух­не, то­же улы­ба­ясь. Он был очень рад и прос­то бе­зум­но счас­тлив, что мо­жет об­щать­ся с ней так неп­ри­нуж­денно. Ну, или поч­ти неп­ри­нуж­денно. Он ощу­щал иног­да её сму­щение, иног­да нас­то­рожен­ность, но с каж­дым днём она всё мень­ше ве­ла се­бя так, всё боль­ше от­кры­валась ему и всё боль­ше улы­балась. Он не мог выб­ро­сить из го­ловы её ис­пу­ган­ное ли­цо тог­да, в их спаль­не, и тог­да же он пок­лялся, что ни­ког­да боль­ше она не пос­мотрит на не­го так. Что ж, ка­жет­ся, у не­го на­чало по­лучать­ся. По­кон­чив с по­судой, Эрик сел за стол, а по­том дос­тал бу­тыл­ку бор­до.

* * *

Крис­ти­на мед­ленно го­тови­лась ко сну. Пе­ре­одев­шись в ноч­ную ру­баш­ку, она умы­лась и по­чис­ти­ла зу­бы зуб­ным по­рош­ком, а пос­ле, рас­че­сав свои куд­ри, зап­ле­ла их в ко­су. Сон­ли­вость всё боль­ше и боль­ше ов­ла­дева­ла ею, она уже опус­ти­лась на кро­вать, как вдруг сер­ди­то зас­то­нала. Она за­была по­гасить све­чу! Све­ча на­ходи­лась в даль­нем уг­лу ком­на­ты, и Крис­ти­на ра­зоча­рован­но под­ня­лась с пос­те­ли. Про­ходя ми­мо ок­на, она бро­сила слу­чай­ный взгляд на ули­цу и вдруг за­мер­ла. А по­том от­сту­пила чуть в сто­рону, пря­чась за што­рой.

Там кто-то был.

Она бы­ла уве­рена, что уви­дела тём­ную фи­гуру, мель­кнув­шую в тус­клом све­те мо­лодой лу­ны, а по­том до неё до­нёс­ся чей-то шё­пот. Слов она не ра­зоб­ра­ла, но хо­лод­ная вол­на стра­ха вмиг про­кати­лась по поз­во­ноч­ни­ку. Ла­дони вспо­тели, сер­дце за­билось вдвое быс­трее. Кто это? Че­го они хо­тят здесь? Вдруг она по­холо­дела. За­пер­ла ли она вход­ную дверь и на це­поч­ку, и на за­сов? Или же прос­то зад­ви­нула за­сов? Де­вуш­ка не пом­ни­ла. Прок­ли­ная се­бя, она быс­тро по­бежа­ла к две­ри и под­хва­тила све­чу, чуть прик­ры­вая свет ла­донью. Пос­коль­ку све­ча сто­яла на ко­моде, ко­торый от ок­на зас­ло­нял ог­ромный шкаф, ве­ро­ят­но, свет не за­мети­ли с ули­цы, ина­че не пос­ме­ли бы. А мо­жет, это прос­то про­хожие? «Ну да, — през­ри­тель­но фыр­кнул внут­ренний го­лос. — Они шас­та­ют под ок­ном ва­шего до­ма и шеп­чутся впол­го­лоса прос­то так!» Что же де­лать? От­вет при­шёл поч­ти сра­зу же.

Эрик! На­до бе­жать к не­му. Крис­ти­на, ста­ра­ясь очень ти­хо от­крыть дверь, выс­коль­зну­ла из ком­на­ты, дер­жа све­чу в ру­ке, а по­том на цы­поч­ках бро­силась к Приз­ра­ку.

Эрик поч­ти спал. По­это­му, ког­да на его по­роге вдруг воз­никла хруп­кая фи­гур­ка де­вуш­ки, он рас­те­рян­но по­мор­гал. А по­том улыб­нулся. Ка­кой хо­роший сон, по­дума­лось ему. В его снах — в его кош­ма­рах! — Крис­ти­на всег­да убе­гала от не­го с кри­ком, а сей­час она са­ма приш­ла к не­му. И раз на­яву он не мо­жет к ней при­кос­нуть­ся, бо­ясь сде­лать всё го­раз­до ху­же, то во сне ему те­рять не­чего. Крис­ти­на, со­бира­юща­яся выс­ка­зать ему свои опа­сения, за­мер­ла, ког­да уви­дела, как он вско­чил с кро­вати и нап­ра­вил­ся к ней. Ин­ту­иция под­ска­зала ей, что сей­час он не впол­не вла­де­ет со­бой, по­это­му де­вуш­ка поп­ро­бова­ла сра­зу объ­яс­нить ему, что она де­ла­ет здесь. Но не ус­пе­ла. Силь­ные ру­ки уже об­хва­тили её за та­лию, а нас­той­чи­вые гу­бы жад­но впи­лись в рот. Крис­ти­на пис­кну­ла, пы­та­ясь отод­ви­нуть его, но Эрик не при­дал это­му зна­чения. Пусть она вы­рыва­ет­ся, пусть от­талки­ва­ет его — это прос­то сон. Хо­тя бы во сне он смо­жет осу­щес­твить свою дав­нюю меч­ту, своё тём­ное же­лание — по­чувс­тво­вать её ря­дом.

А Крис­ти­на ис­пу­ган­но упи­ралась ру­ками в его пле­чи, по­ка гу­бы Приз­ра­ка тер­за­ли её. Но, да­же нес­мотря на то, что сталь­ная хват­ка его рук не да­вала ей выр­вать­ся, она бы­ла точ­но уве­рена, что пло­хого он ей не сде­ла­ет. Она чуть дро­жала, а сер­дце би­лось не­ров­ны­ми тол­чка­ми, од­на­ко де­вуш­ка от­ме­тила, что его по­целуй… нра­вит­ся ей? Она не бы­ла уве­рена, но на сто про­цен­тов мог­ла ска­зать, что не чувс­тву­ет ни ужа­са, ни от­вра­щения. Толь­ко мяг­кость его губ и теп­ло­ту объ­ятий. На миг ей ста­ло так хо­рошо и у­ют­но в его ру­ках, что Крис­ти­на прек­ра­тила вы­рывать­ся, сми­рясь с про­ис­хо­дящим. В этот миг она поч­ти за­была обо всём: о том, что ког­да-то он так стра­шил её, о том, что она бо­ялась да­же пос­мотреть на не­го, и о том, что где-то на ули­це — ес­ли ей это не по­каза­лось — зло­умыш­ленни­ки пы­та­ют­ся про­ник­нуть в их дом.

Эрик, по­ражен­ный тем, что она боль­ше не соп­ро­тив­ля­ет­ся, от­пустил Крис­ти­ну. А по­том сде­лал шаг на­зад. И за­мер. Иди­от! Ста­рый иди­от! Это не сон! Это всё ре­аль­ность! Что же ты нат­во­рил? Он сглот­нул, всё ещё ощу­щая неж­ность её губ и жар те­ла де­вуш­ки, ко­торое он так силь­но при­жимал к се­бе. Крис­ти­на по-преж­не­му сто­яла, при­жима­ясь спи­ной к сте­не и не дви­га­ясь. Гла­за её бы­ли зак­ры­ты, а грудь тя­жело взды­малась. Как она от­ре­аги­ру­ет? На­вер­ное, она за­хочет убе­жать. Он ведь так на­пугал её. Как она во­об­ще ещё мо­жет сто­ять здесь, по­чему не убе­га­ет прочь со сле­зами и не пря­чет­ся от не­го? Вот Крис­ти­на от­кры­ла гла­за, глу­боко вздох­ну­ла, бро­сив на не­го не­чита­емый взгляд, а Приз­рак зас­тыл на мес­те, пы­та­ясь по­нять, что же пос­ле­ду­ет даль­ше. Но сле­ду­ющие сло­ва де­вуш­ки, про­из­не­сён­ные чуть хрип­ло­ватым го­лосом, ввер­гли его в шок.

— Эрик, за ок­на­ми кто-то есть.

…за ок­ном ста­новит­ся не­бо тем­ней,

Но не­бо в мо­их ру­ках

На глад­кой по­вер­хнос­ти стен…

Рас­ка­лён­ное вый­дет сол­нце, по­том

Здесь бу­дут цве­ты и лес.

Ско­ро нач­нется ап­рель…

Крис­ти­на да­же не ду­мала, что Эрик мо­жет так быс­тро сре­аги­ровать на её сло­ва, од­на­ко в сле­ду­ющую же се­кун­ду он, бро­сив на неё быс­трый взгляд, ока­зал­ся у ок­на и ос­то­рож­но выг­ля­нул на ули­цу, ста­ра­ясь дер­жать­ся та­ким об­ра­зом, что­бы из-за за­наве­сок его ник­то не мог за­метить.

— Вы уве­рены? — спро­сил он го­лосом, в ко­тором не бы­ло слыш­но ни сом­не­ния, ни не­дове­рия. Ско­рее все­го, он спра­шивал для то­го, что­бы уве­рить­ся в том, пра­виль­но ли он ус­лы­шал, но ни на ми­нуту не под­верг сом­не­нию ска­зан­ное ею.

— Да, — де­вуш­ка сде­лала шаг впе­рёд, но он вдруг вски­нул ру­ку, буд­то при­казы­вая ей ос­тать­ся на мес­те, и она зас­ты­ла. Эрик нас­то­рожен­но ос­матри­вал тём­ную ули­цу, ос­ве­ща­емую лишь не­яр­ким блес­ком мо­лодой лу­ны. Про­хожих там не за­меча­лось, ка­рет то­же, но ес­ли Крис­ти­на что-то ви­дела…

Эрик ещё раз взгля­нул за за­навес­ки, а по­том от­вернул­ся от ок­на.

— Хо­рошо, что све­ча не го­рит, — про­бор­мо­тал он се­бе под нос, не об­ра­щая ни ма­лей­ше­го вни­мания на Крис­ти­ну, ко­торая взвол­но­ван­но ку­сала гу­бу, сце­пив паль­цы в за­мок и пе­рес­ту­пая с но­ги на но­гу. Пра­виль­но всё-та­ки она пос­ту­пила, что приш­ла к не­му. А Эрик в этот мо­мент раз­ду­мывал, как ему пос­ту­пить. Он был вы­нуж­ден приз­нать, что вряд ли стол­кнул­ся бы с та­ким в Опе­ре: там его все бо­ялись, ник­то не пос­мел бы су­нуть­ся к не­му в дом. Но здесь… здесь от­кры­тое прос­транс­тво, при­чём во­об­ще без ло­вушек — Приз­рак те­перь ко­рил се­бя, что не по­думал о са­мых прос­тых ус­трой­ствах. И ни­кого не сдер­жит сла­ва его опер­но­го при­виде­ния.

Ско­рее все­го, это гра­бите­ли. Уз­на­ли, что Ан­ту­анет­та с до­черью съ­еха­ли, ду­ма­ют, что дом пус­ту­ет, ведь за всё вре­мя, про­шед­шее со свадь­бы, Крис­ти­на вы­ходи­ла из не­го толь­ко дваж­ды, а с со­седя­ми они не то что не об­ща­лись, а да­же зна­комы не бы­ли. Да и во­об­ще — бы­ло бы смеш­но приг­ла­шать ко­го-ни­будь сю­да. И рас­кла­нивать­ся с ни­ми, буд­то со сво­ими ста­рыми друзь­ями. Эрик на миг пред­ста­вил, как бы это выг­ля­дело:

— Здравс­твуй­те, ма­дам де Шар­бур! Вы се­год­ня прос­то пре­лес­тно выг­ля­дите!

— Ах, месье Приз­рак, бла­года­рю! Не из­во­лите ото­бедать се­год­ня у нас с ва­шей кра­сави­цей же­ной?

— Это боль­шая честь, ма­дам!..

Хмык­нув, он трях­нул го­ловой, ста­ра­ясь из­ба­вить­ся от этих, не­сом­ненно, глу­пых и ни­как не под­хо­дящих ему мыс­лей. Сей­час он дол­жен ду­мать сов­сем о дру­гом. Ку­да же де­лись его хва­лёный ум и ло­гика?

Эрик, опять не удос­то­ив взгля­дом Крис­ти­ну, ти­хо нап­ра­вил­ся к две­ри, так же ти­хо выс­коль­знул в ко­ридор, буд­то са­мый нас­то­ящий приз­рак, и толь­ко по­том до за­мер­шей де­вуш­ки до­нёс­ся его шё­пот:

— Ни­куда не ухо­дите, Крис­ти­на. Ос­та­вай­тесь здесь.

Под­жав гу­бы, де­вуш­ка по­кор­но опус­ти­лась на стул, хо­тя ей сов­сем не хо­телось сми­рен­но до­жидать­ся его здесь, в сво­ей ком­на­те. За всю жизнь у неё ни­ког­да не бы­ло вы­бора и веч­но при­ходи­лось под­чи­нять­ся всем и вся, а Крис­ти­не так хо­телось хоть раз са­мой ре­шать свою судь­бу, не ид­ти у дру­гих на по­воду. Прав­да, сей­час она чуть-чуть опа­салась вы­ходить, но сов­сем не из-за его гне­ва. Да, ко­неч­но, он ра­зоз­лится, ес­ли — или ког­да — она на­рушит своё обе­щание, но де­вуш­ка по­нима­ла, что это бу­дет из-за то­го, что он бес­по­ко­ит­ся за неё. И ка­кое-то мяг­кое, тёп­лое чувс­тво воз­ни­кало в гру­ди при мыс­ли о том, что хоть кто-то тре­вожит­ся за её судь­бу.

Эрик в это вре­мя шёл по вто­рому эта­жу, ста­ра­ясь сту­пать как мож­но ти­ше и ру­гая се­бя за то, что ока­зал­ся поч­ти бе­зоруж­ным. Ни те­бе хит­рых ло­вушек, ни пен­джабско­го лас­со, ни да­же пис­то­лета, чёрт возь­ми! Раз­ве толь­ко… у Ан­ту­анет­ты, вро­де, был, но она, ка­жет­ся, увез­ла его с со­бой. Быс­тро и чёт­ко он об­ду­мывал все ва­ри­ан­ты.

Кто там шас­та­ет за ок­на­ми? Вор или убий­ца? И хо­тя Приз­рак боль­ше скло­нял­ся к то­му, что это был имен­но слу­чай­ный во­рюга, заб­равший­ся в пус­то­вав­ший, по его мне­нию, дом и ищу­щий что-то, чем мож­но бы­ло бы по­живить­ся, но ис­клю­чить вто­рой ва­ри­ант то­же не мог. Его ин­ту­иция на­шёп­ты­вала, что что-то здесь не так, и Эрик, сжав зу­бы и ти­хонь­ко спус­ка­ясь по лес­тни­це, за­дал­ся вто­рым воп­ро­сом, не ме­нее важ­ным. Ог­лу­шить или убить?

При мыс­ли об убий­стве он ощу­тил ту­пой удар в жи­вот, а по­том сглот­нул, сма­чивая слю­ной вдруг пе­ресох­шее гор­ло. Он не хо­тел ни­кого уби­вать. Ни­ког­да не хо­тел. Пусть его счи­тали та­ким, пусть бо­ялись, но он ни­ког­да не же­лал прос­лыть убий­цей. Тот слу­чай с Бу­ке… Эрик сам не знал, как так по­лучи­лось, но тог­да, на ко­лос­ни­ках, за­тяги­вая пет­лю на шее мер­завца, он не ощу­щал ни рас­ка­яния, ни бо­ли от сво­его пос­тупка. В тот час он был слиш­ком зол, слиш­ком пог­ло­щён со­быти­ями. Эрик бе­зум­но рев­но­вал Крис­ти­ну, до бо­ли бо­ял­ся её по­терять, а тут на гла­за ему по­пал­ся мер­зкий ра­бочий сце­ны, шны­ря­ющий вок­руг и что-то вы­нюхи­ва­ющий. К то­му же, муж­чи­на не раз за­мечал, ка­ким саль­ным взгля­дом Бу­ке про­вожа­ет его лю­бимую. И тер­пе­ние Приз­ра­ка лоп­ну­ло. Толь­ко по­том, ока­зав­шись в сво­их под­земных апар­та­мен­тах, он осоз­нал, что на­делал. Осоз­нал, что убил вто­рой раз в жиз­ни.

Тог­да он опять вы­горо­дил се­бя пе­ред са­мим со­бой, пе­ред сво­ей со­вестью, ска­зав, что это нуж­но бы­ло сде­лать, что мер­за­вец Бу­ке уг­ро­жал ему и Крис­ти­не. А вот убий­ство Пь­ян­джи он так и не смог прос­тить се­бе. Не смог, по­тому что не на­шёл оп­равда­ния для это­го жес­то­кого пос­тупка. Ведь оп­равда­ний прос­то не бы­ло. Он — все­го лишь монстр, страш­ный монстр, пря­чущий­ся в но­чи. Ему во­об­ще не мес­то на этой зем­ле, не мес­то ря­дом с та­ким свет­лым и не­вин­ным ан­ге­лом, как его Крис­ти­на. И за­чем он во­об­ще же­нил­ся на ней, за­чем? Она те­перь плен­ни­ца, са­мая нас­то­ящая плен­ни­ца. Он ведь мог прос­то дать ей де­нег, по­садить в ка­рету и от­пра­вить к ма­дам Жи­ри. Мог. Так по­чему не сде­лал это­го? По­чему? Эрик горь­ко ус­мехнул­ся. По­тому что глу­пая лю­бовь и ди­кая страсть зат­ми­ли ему ра­зум, по­тому что все меч­ты ка­зались та­кими близ­ки­ми и та­кими… ре­аль­ны­ми. Как он во­об­ще мог по­думать, что Крис­ти­на по­любит его? Он чёр­тов эго­ист, вот он кто. Эго­ис­тичное чу­дови­ще, по­шед­шее на по­воду у сво­их тём­ных же­ланий. Соб­лазнён­ное не­вин­ным взо­ром лю­бимой де­вуш­ки. Сок­ру­шён­ное этой же лю­бовью. Ос­леплён­ное блес­ком бе­лос­нежных крыль­ев ан­ге­ла. И стра­да­ющее.

Что ж, он сам ви­новат в этом. И он по­несёт этот крест за все пос­тупки, ко­торые со­вер­шил. Вот толь­ко боль­ше уби­вать не бу­дет. Толь­ко не ра­ди се­бя, не ра­ди сво­ей за­щиты. Крис­ти­на, на­вер­ное, бу­дет да­же ра­да из­ба­вить­ся от не­го. Бог зна­ет, по­чему она не убе­жала, ког­да он так жёс­тко и так собс­твен­ни­чес­ки це­ловал её. На­вер­ное, ужас­но ис­пу­галась, по­это­му не смог­ла. А он по­вёл се­бя, как иди­от. И за­чем она сог­ла­силась вый­ти за не­го за­муж? Он еле сдер­жи­ва­ет­ся, что­бы не наб­ро­сить­ся на это бе­лос­нежное те­ло, что­бы не сор­вать с неё всю одеж­ду ра­зом, что­бы не за­цело­вать до умо­пом­ра­чения эти неж­ные гу­бы и ле­беди­ную шею… Он прос­то по­хот­ли­вое чу­дови­ще и не­дос­то­ин да­же сто­ять воз­ле неё, не то, что при­касать­ся. Нет, это всё нуж­но за­кон­чить. Ведь од­нажды, нес­мотря на всю вы­дер­жку, он прос­то сор­вётся и сде­ла­ет не­поп­ра­вимое. Что же тог­да бу­дет? Она воз­не­нави­дит его в сто раз силь­ней, а он… а он прос­то уй­дёт и зас­тре­лит­ся.

Но бу­дет поз­дно, ведь жизнь лю­бимой бу­дет сло­мана нав­сегда. А Эрик мень­ше все­го хо­тел при­чинять ей боль. По­это­му, пусть толь­ко кон­чится се­год­няшняя ночь, он уй­дёт. Об их свадь­бе ма­ло кто зна­ет, а до­кумен­ты его во­об­ще не­нас­то­ящие. Он не мо­жет боль­ше ка­лечить её судь­бу, зас­тавлять жить с не­навис­тным монс­тром. И как Крис­ти­на толь­ко вы­дер­жи­ва­ет это? Как мо­жет на­ходить­ся в этом до­ме, нор­маль­но раз­го­вари­вать с ним, да­же еду ему го­товить? «Ду­рак. Она бо­ит­ся, что чем-то не уго­дит те­бе, по­это­му и ста­ра­ет­ся. Она ведь зна­ет, ка­ким чу­дови­щем ты мо­жешь быть». Эрик сжал ку­лаки, ти­хо об­хо­дя кух­ню и вслу­шива­ясь в шо­рохи до­ма. Это всё дей­стви­тель­но по­ра прек­ра­тить. Нет, ес­ли на­до бу­дет — он убь­ёт. Но толь­ко ра­ди неё.

Вдруг его внут­ренний мо­нолог прер­вал ти­хий шо­рох, и Эрик зас­тыл на мес­те, вгля­дыва­ясь в тем­но­ту. Мгно­вение — и он от­ско­чил в сто­рону, а в дверь за его спи­ной вон­зился ос­трый кин­жал, чуть виб­ри­руя от уда­ра. Эрик раз­вернул­ся в сто­рону на­пада­юще­го и опять приг­нулся. Вто­рой кин­жал про­летел бук­валь­но в мил­ли­мет­ре от его го­ловы и зас­трял в двер­це шка­фа. Не до­жида­ясь сле­ду­ющих дей­ствий, Приз­рак тенью сколь­знул к не­высо­кому ко­ренас­то­му муж­чи­не и уда­рил то­го под дых. Про­тив­ник скор­чился на по­лу, взвыв от бо­ли. Эрик под­нял бро­ви. И это всё? Да он да­же драть­ся не уме­ет, как сле­ду­ет! Од­на­ко ин­ту­иция и тут спас­ла его. Сто­ило ему от­вернуть­ся, как чьё-то мус­ку­лис­тое пле­чо об­хва­тило Эри­ка за гор­ло и силь­но сда­вило. Но Приз­рак не зря счи­тал­ся очень лов­ким. Без тру­да вы­вер­нувшись из хват­ки вто­рого на­падав­ше­го, он бро­сил­ся на не­го и при­жал к сте­не.

— Кто вы? Что вам нуж­но? — про­шипел он в сво­их луч­ших тра­дици­ях. Та­ким го­лосом он пред­по­читал пу­гать ди­рек­то­ров и во­об­ще всех, кто смел сто­ять у не­го на пу­ти, по­это­му не осо­бен­но уди­вил­ся, ког­да про­тив­ник оце­пенел от ужа­са и на­чал мел­ко тряс­тись. Эрик впол­не мог его по­нять. Вок­руг тем­но, ни зги не вид­но, к то­му же, та­кой го­лос до­носит­ся из мра­ка. Лю­бой бы на­чал дро­жать от стра­ха.

Вдруг Эрик ус­лы­шал стук ша­гов по­зади, но не ус­пел ук­ло­нить­ся. Пе­ред гла­зами всё поп­лы­ло, он ощу­тил, как по вис­ку по­тек­ло что-то тёп­лое, а го­лова чуть не рас­ка­лыва­лась от не­выно­симой бо­ли. Эрик вы­пус­тил про­тив­ни­ка и сполз на пол, сжи­мая вис­ки ру­ками. Двое! Как он мог за­быть, что их двое?! За уда­ром по го­лове пос­ле­довал удар по спи­не. Эрик зах­ри­пел и по­валил­ся на пол.

В это же вре­мя Крис­ти­на, ус­тав си­деть в ком­на­те, выг­ля­нула за дверь в тём­ный ко­ридор. И по­холо­дела от стра­ха. Из кух­ни до­носи­лись зву­ки уда­ров, по­том всё стих­ло. И мёр­твая ти­шина оку­тала дом. Сер­дце Крис­ти­ны за­мер­ло. Что слу­чилось? Ему уда­лось по­бедить или?.. Нет-нет, это­го не мо­жет слу­чить­ся. Он ведь та­кой силь­ный, он дол­жен был спра­вить­ся. Ес­ли же нет, что де­лать ей? Убе­жать от­сю­да? Но де­вуш­ка сра­зу от­ме­ла та­кой ва­ри­ант. Она не ос­та­вит его, нет, ни за что.

Нуж­но ид­ти ту­да. Мо­жет, она су­ме­ет чем-то по­мочь. И хо­тя да­же ей эта мысль по­каза­лась чрез­вы­чай­но глу­пой, Крис­ти­на всё рав­но ак­ку­рат­но выб­ра­лась из ком­на­ты и, ста­ра­ясь не шу­меть, ос­то­рож­но сту­пала по по­лу. Бы­ло тем­но, но де­вуш­ка да­же ра­дова­лась это­му. Так ей лег­че бу­дет ук­рыть­ся от взгля­дов. Ла­дони её вспо­тели, по вис­ку сте­кала струй­ка хо­лод­но­го по­та, а сер­дце так сту­чало, что ей на миг по­каза­лось, что его слы­шат все, кто на­ходит­ся в до­ме. Ей бы­ло очень страш­но. Сдер­жи­вая дрожь и не поз­во­ляя рас­па­лив­ше­муся во­об­ра­жению ри­совать всё но­вые и но­вые стра­хи, Крис­ти­на мед­ленно дош­ла до ос­но­вания лес­тни­цы, а по­том ос­та­нови­лась. Вни­зу слы­шались го­лоса. Прис­лу­шав­шись, о чём они го­ворят, де­вуш­ка еле сдер­жа­ла ис­пу­ган­ный вскрик.

— Эй, Жак! Что нам те­перь с ним де­лать? Сра­зу при­резать или пусть по­ка по­живёт? — про­гово­рил чуть глу­хова­тый муж­ской го­лос.

— Сей­час, — от­ве­тил ему бо­лее глу­бокий хрип­ло­ватый тембр, и Крис­ти­ну проб­ра­ла дрожь. О Гос­по­ди! Она дол­жна что-то сде­лать, дол­жна как-то ему по­мочь! Она не мо­жет ос­та­вить всё так. Они ведь сей­час убь­ют его пря­мо здесь. А по­том… а по­том, на­вер­ное, пой­дут об­сле­довать дом. И ей не сбе­жать от­сю­да. Ни за что.

Вдруг де­вуш­ку осе­нило. Ре­воль­вер! Дам­ский ре­воль­вер ма­дам Жи­ри. Она ведь ос­та­вила его здесь, Крис­ти­на зна­ла это. И да­же зна­ла, где он был спря­тан. Быс­тро раз­вернув­шись, де­вуш­ка сбро­сила та­поч­ки, что­бы ник­то не ус­лы­шал их сту­ка по де­ревян­но­му по­лу, а по­том бро­силась в ком­на­ту. Дверь она от­во­ряла мед­ленно, боль­ше все­го бо­ясь, что та вдруг зас­кри­пит, но всё по­лучи­лось — и де­вуш­ка с ли­кова­ни­ем вбе­жала ту­да. Бы­ло очень тем­но, и Крис­ти­на про­тив во­ли руг­ну­лась сквозь зу­бы, а по­том под­бе­жала к ок­ну и раз­дви­нула што­ры, поз­во­ляя не­яр­ко­му лун­но­му све­ту за­топить всю ком­на­ту. Ви­димость за­мет­но улуч­ши­лась, и спус­тя пять ми­нут Крис­ти­на уже дер­жа­ла в ру­ке ма­лень­кий дам­ский ре­воль­вер. В сво­ей жиз­ни она ни ра­зу не стре­ляла, но прек­расно пом­ни­ла, что на од­ной ре­пети­ции один ак­тер объ­яс­нял дру­гому, как нуж­но пра­виль­но дер­жать пис­то­лет и взво­дить ку­рок. Де­вуш­ка тог­да не очень вни­матель­но слу­шала тот раз­го­вор — её мыс­ли боль­ше за­нима­ло платье, в ко­тором ей нуж­но бу­дет выс­ту­пать, но кое-что вре­залось в па­мять.

И те­перь, сжи­мая ору­жие в ру­ках, поб­леднев­шая Крис­ти­на на цы­поч­ках выш­ла из ком­на­ты. Её всю тряс­ло. Она не сом­не­валась, что вряд ли смо­жет выс­тре­лить, но она дол­жна как-то по­мочь Эри­ку. Он ведь сам от­пра­вил­ся рас­пра­вить­ся с не­годя­ями, вор­вавши­мися в их дом. Он хо­тел, что­бы она не вме­шива­лась, что­бы бы­ла в бе­зопас­ности.

Вско­ре она дош­ла до лес­тни­цы, а по­том за­мер­ла. На кух­не го­рел свет. Кто-то, дол­жно быть, за­жёг све­чу. Прок­ли­ная то­го, кто взду­мал сде­лать это, де­вуш­ка всё же мед­ленно спус­ти­лась по лес­тни­це, за­мирая от стра­ха на каж­дом ша­гу. Ведь ес­ли раз­дас­тся скрип, или она спот­кнёт­ся — всё про­пало. Но судь­ба, ка­жет­ся, в этот ве­чер бы­ла к ней бла­гос­клон­на. Де­вуш­ка сту­пила на пос­леднюю сту­пень­ку, а по­том заг­ля­нула за угол. И сра­зу от­пря­нула, пы­та­ясь сдер­жать тя­жёлое ды­хание, вы­рыва­юще­еся из гру­ди.

Эрик ле­жал ли­цом вниз на по­лу. Один из муж­чин — до­воль­но вы­сокий, это сра­зу бро­салось в гла­за — си­дел за ку­хон­ным сто­лом, вер­тя в ру­ках изящ­ный кин­жал. В све­те све­чи лез­вие стран­но поб­лески­вало, бро­сая бли­ки на сте­ны. Вто­рой — не­боль­шо­го рос­та и ко­ренас­тый — в это вре­мя смот­рел в ок­но, ос­то­рож­но отод­ви­нув за­навес­ку. Ка­жет­ся, убе­див­шись, что ни­чего зас­лу­жива­юще­го вни­мания там нет, и на шум и воз­ню ник­то сбе­гать­ся не со­бира­ет­ся, он ото­шёл от ок­на, а по­том упёр­ся ру­ками о сто­леш­ни­цу.

— Дол­го мы ещё бу­дем здесь, Жак?

Вто­рой мрач­но взгля­нул на не­го, не прек­ра­щая вер­теть в ру­ках кин­жал, а по­том пе­ревёл взгляд на ле­жаще­го муж­чи­ну.

— Это бы­ло лег­ко, — хмык­нул он. — Лад­но, — с эти­ми сло­вами он про­тянул кин­жал сво­ему со­бесед­ни­ку. — Кон­чай его.

— Ч-что? — пот­ря­сён­но про­бор­мо­тал тот. Жак хмык­нул. Его ка­рие гла­за злоб­но свер­кну­ли.

— А что ты хо­тел, Клод? Что­бы я это сде­лал? Ты у нас но­вичок, те­перь твоя оче­редь. Или ты за­думал нас сдать, гад­кий кры­сёныш? — те­перь в го­лосе прес­тупни­ка по­чувс­тво­валась яв­ная уг­ро­за, и Клод пос­пешно от­пря­нул от не­го. На не­выра­зитель­ном пух­лом ли­це про­мель­кнул страх.

— Н-нет, что ты, Жак! Я… я сей­час сде­лаю.

Жак кив­нул. Он сно­ва ка­зал­ся бла­годуш­но нас­тро­ен­ным. На тон­ких гу­бах по­яви­лась поч­ти зме­иная улыб­ка, и он опять про­тянул кин­жал тол­стяч­ку. Тот при­нял его дро­жащи­ми паль­ца­ми, а по­том, рас­те­рян­но и как-то ис­пу­ган­но обер­нувшись, он стал мед­ленно под­хо­дить к Эри­ку. Крис­ти­на в этот мо­мент нап­ряглась. Ес­ли он что-то поп­ро­бу­ет сде­лать, хоть что-то… ей при­дёт­ся стре­лять. Ору­жие — её единс­твен­ный вы­ход. Но в сле­ду­ющий миг про­изош­ло то, из-за че­го де­вуш­ка под­прыг­ну­ла и чуть не вы­дала се­бя.

Сто­ило толь­ко Кло­ду по­дой­ти к Эри­ку на па­ру ша­гов, как тот мгно­вен­но вско­чил и од­ним мощ­ным уда­ром ку­лака сбил его с ног. Кин­жал, зве­ня, за­катил­ся в угол. Жак мед­ленно под­нялся, вы­тас­ки­вая из-за по­яса ещё один точ­но та­кой же кин­жал. В это вре­мя Клод ти­хо ску­лил на по­лу, ощу­пывая ру­ками сло­ман­ный нос и че­люсть. Эрик же тя­жело ды­шал. В го­лове чуть шу­мело, пе­ред гла­зами плы­ли раз­ноцвет­ные кру­ги, но он уп­ря­мо дер­жался на но­гах. Хо­рошо, что оч­нулся он ми­нут де­сять на­зад и смог хоть нем­но­го прий­ти в се­бя. А ина­че… Его прос­то бы при­реза­ли.

Эрик сер­ди­то сжал ку­лаки. Его, гроз­но­го Приз­ра­ка Опе­ры, толь­ко что чуть не уби­ли. И это из-за его собс­твен­ной глу­пос­ти. Да и кто? Ка­кой-то тол­стяк, не уме­ющий драть­ся?! Хо­тя… вто­рой яв­но не был прос­то лю­бите­лем, ведь, гля­дя на то, как он справ­ля­ет­ся с кин­жа­лами, мож­но бы­ло ска­зать, что де­лать это ему не впер­вой. И ни кап­ли стра­ха во взгля­де. Толь­ко хо­лод­ный рас­чёт. Ни­чего, хму­ро по­дума­лось Приз­ра­ку, ему то­же не впер­вой.

Тол­стяк про­дол­жал ску­лить, а дру­гой — вы­сокий муж­чи­на с ко­рот­ко стри­жен­ны­ми тём­ны­ми во­лоса­ми — мед­ленно встал со сту­ла и так же мед­ленно дви­нул­ся на Эри­ка. То­му приш­лось от­сту­пать в сто­рону. Ору­жия у не­го не бы­ло, а бро­сать­ся на во­ору­жён­но­го про­тив­ни­ка с го­лыми ру­ками бы­ло бы вер­хом глу­пос­ти. По­это­му Эрик вы­жидал, не спус­кая глаз с прес­тупни­ка. Ес­ли ему удас­тся улу­чить мо­мент и сде­лать ры­вок, тог­да он выбь­ет кин­жал из ру­ки убий­цы, и они ока­жут­ся в рав­ных ус­ло­ви­ях. Имен­но сей­час Приз­рак по­нял, что всю свою жизнь в Опе­ре по­лагал­ся толь­ко на ло­вуш­ки. И на своё лас­со. Он не пом­нил, ког­да драл­ся вот так, в от­кры­том бою, кро­ме то­го слу­чая с ви­кон­том. И это за­дело его. Он счи­тал се­бя не­побе­димым, счи­тал, что смо­жет спра­вить­ся с кем угод­но, но выш­ло так, что имен­но он ока­зал­ся бе­зоруж­ным. Он ведь и се­бя за­щитить не смог, не то, что Крис­ти­ну.

Крис­ти­на! При мыс­ли о ней у Приз­ра­ка всё по­холо­дело внут­ри. Он не мо­жет ос­та­вить её, он дол­жен драть­ся и по­бедить. Ина­че… Нет, он не мо­жет ду­мать о том, что бу­дет ина­че, он прос­то обя­зан по­бедить. С та­ким мыс­ля­ми Эрик глу­боко вздох­нул и сос­ре­дото­чил всё своё вни­мание на про­тив­ни­ке. До сих пор они кру­жили друг нап­ро­тив дру­га, буд­то вол­ки, го­товые ра­зор­вать один дру­гому глот­ки, но сей­час гла­за убий­цы — Жа­ка, ес­ли Эрик пра­виль­но за­пом­нил — как-то по-осо­бен­но­му блес­ну­ли, и тот вдруг сде­лал рез­кий вы­пад впе­рёд. Эрик от­ско­чил, но не­дос­та­точ­но быс­тро, и хо­лод­ное лез­вие обож­гло его, буд­то от­кры­тый огонь. За­шипев от бо­ли, Приз­рак ско­сил гла­за на ру­ку — те­перь от кис­ти до лок­тя кра­совал­ся длин­ный глу­бокий по­рез, ис­те­ка­ющий кровью. Эрик чер­тыхнул­ся сквозь зу­бы и чуть не про­пус­тил сле­ду­ющий удар.

В этот раз он ус­пел увер­нуть­ся и да­же уда­рить реб­ром пра­вой ру­ки по ку­лаку убий­цы, в ко­тором был за­жат кин­жал, но по­пыт­ка не уда­лась. Жак уже сто­ял в дру­гом кон­це ком­на­ты и, ух­мы­ля­ясь, наб­лю­дал за ним. А Эрик сла­бел. Ле­вая ру­ка поч­ти ут­ра­тила чувс­тви­тель­ность, шум в ушах уси­лил­ся, а кру­ги пе­ред гла­зами ста­ли вра­щать­ся с не­обык­но­вен­ной ско­ростью. Ли­цо за­ливал пот, и Приз­рак не­ук­лю­же смах­нул его ру­кавом. «На­вер­ное, сот­ря­сение моз­га», — где-то на зад­ворках соз­на­ния от­ме­тил его внут­ренний го­лос. Но Приз­рак не внял го­лосу ра­зума. Он дол­жен по­бедить лю­бой це­ной, он прос­то обя­зан. Крис­ти­на, его Крис­ти­на!.. Что бу­дет с ней, ес­ли его убь­ют? Он сжал зу­бы и сде­лал шаг впе­рёд, сно­ва сма­хивая что-то тёп­лое, сте­ка­ющее по вис­ку. Пот? Нет. Кровь. Но от­ку­да?.. Мыс­ли ста­ли пу­тать­ся, Эрик су­дорож­но ух­ва­тил­ся ле­вой ру­кой за спин­ку сту­ла, но не удер­жался и рух­нул вниз. И соз­на­ние по­кину­ло его те­ло.

Жак хмык­нул. За­чем ему лезть в схват­ку, по­ка этот хоть ма­ло со­об­ра­жа­ет? Он сей­час от­клю­чит­ся, а по­том раз — и всё. Убий­ца по­нимал, что про­тив­ник им по­пал­ся да­леко не сла­бый. И хо­тя в этот раз бы­ло до­воль­но лег­ко вы­рубить его, Жак по­нимал, что пос­ле та­кого уда­ра он сам вряд ли бы оч­нулся, а этот вот да­же сра­жать­ся пы­тал­ся. Да уж, силь­ный му­жик. На мгно­вение Жак да­же пре­ис­полнил­ся ува­жения к не­му, но по­том быс­тро отог­нал это чувс­тво. Пле­вать. У не­го за­каз. На­до убить это­го му­жика, по­том най­ти дев­ку и ста­руху. Вдруг Жа­ка по­сети­ла од­на мысль — не­уже­ли ник­то из жен­щин так и не прос­нулся? Что-то здесь не так. Хо­тя, ему всё рав­но. Раз уж с та­ким спра­вил­ся, не­уж­то с дву­мя жен­щи­нами не спра­вит­ся?

По­это­му прес­тупник, вы­терев кин­жал от кро­ви о своё длин­ное чёр­ное паль­то, шаг­нул к за­бив­ше­муся в угол Кло­ду и опять про­тянул то­му ору­жие. Он не от­сту­пит. Этот трус дол­жен при­кон­чить хо­тя бы од­но­го кли­ен­та. Он хо­дил с ним на за­дания, по­ка Жа­ка ни арес­то­вали, не­делю, но по­ка ни­кого не за­мочил. Это на­чина­ло бес­по­ко­ить Жа­ка. Кто зна­ет, быть мо­жет, в их шай­ку за­тесал­ся пре­датель? Нет, он прос­то так не уй­дёт, по­ка не уви­дит, как тол­стя­чок пе­рере­жет гор­ло это­му муж­чи­не. Ах, да, и по­ка он, Жак, не сни­мет мас­ку с кли­ен­та. С мо­мен­та, ког­да Эрик вдруг вско­чил и на­чал обо­ронять­ся, убий­цу му­чила до­сада и страш­ный ин­те­рес уз­нать, что же там. Жак ужас как не лю­бил вся­кие тай­ны и не­домол­вки, как в жиз­ни, так и в де­лах. Вез­де он пред­по­читал яс­ность.

— Иди, — хрип­ло ска­зал Жак Кло­ду, по­ка тот, всхли­пывая, что жут­ко бе­сило убий­цу, под­ни­мал­ся на ко­лени. При­няв кин­жал, от­ча­ян­но тру­сящий тол­стяк по­дошёл к Эри­ку. По­том ис­пу­ган­но ог­ля­нул­ся, но, встре­тив хо­лод­ный взгляд Жа­ка, ох­нул и нак­ло­нил­ся над муж­чи­ной. А по­том за­мер.

— Стой­те.

Из те­ни выс­ту­пила Крис­ти­на, дер­жа в ру­ке дам­ский ре­воль­вер. Она вся дро­жала, во­лосы бы­ли рас­трё­паны, а гла­за ис­пу­ган­но пе­ребе­гали с од­но­го муж­чи­ны на дру­гого. Но взгляд был пре­ис­полнен ре­шимос­ти.

— Ух, ты, — про­тянул Жак. — Ка­кая крош­ка. А я-то уж ду­мал, что ты уже спишь, ми­лая.

С эти­ми сло­вами он сде­лал шаг впе­рёд, но Крис­ти­на взве­ла ку­рок, и Жак зас­тыл. По его ли­цу нель­зя бы­ло про­читать, что же он ду­ма­ет, но та­кой рас­клад ему яв­но не нра­вил­ся. Убий­ца пом­нил, как за­каз­чик го­ворил, что дев­ка бры­кать­ся не бу­дет. А тут та­кой сюр­приз. Ни­чего, и не та­ких ула­мыва­ли.

— Ты ведь не хо­чешь ни­кому при­чинить вре­да, не так ли? — вкрад­чи­во про­шеп­тал Жак. Клод в это вре­мя так и зас­тыл над не­под­вижной фи­гурой Эри­ка, не ре­ша­ясь да­же вып­ря­мить­ся. Крис­ти­на бро­сила нер­вный взгляд на Приз­ра­ка, а по­том ещё ре­шитель­нее сжа­ла паль­цы. — От­дай пис­то­лет. Мы те­бя не тро­нем.

— Ух-хо­дите от­сю­да! — де­вуш­ке хо­телось, что­бы её го­лос проз­ву­чал гроз­но, но выш­ло на­обо­рот, и она чуть не рас­пла­калась от то­го, нас­коль­ко жал­кой по­каза­лась её по­пыт­ка.

— Ра­зуме­ет­ся, ми­лая, мы уй­дём. Толь­ко от­дай нам ору­жие. Те­бе ведь оно не нуж­но. А нам при­годит­ся, — про­дол­жал го­ворить ти­хим го­лосом Жак, не­замет­но под­сту­пая бли­же.

Крис­ти­на рас­те­рян­но сколь­зну­ла по не­му взгля­дом, а по­том сде­лала шаг на­зад. Жак про се­бя чер­тыхнул­ся. Уп­ря­мая!

— Ес­ли ты это­го не сде­ла­ешь, он его убь­ёт, — ска­зал убий­ца, ки­вая в сто­рону за­мер­ше­го Кло­да. — Пе­рере­жет гор­ло. Ты ведь не хо­чешь это­го? Не хо­чешь по­терять сво­его… кто он те­бе, крош­ка? Брат? Друг? Лю­бов­ник? — на пос­леднем сло­ве он ядо­вито ух­мыль­нул­ся, саль­ным взгля­дом оки­дывая её то­нень­кую фи­гур­ку в ноч­ной ру­баш­ке. А она хо­роша. И фи­гур­ка лад­ная, и ли­чико смаз­ли­вое, и глаз­ки — смот­ри, как блес­тят. С та­кой мож­но и по­заба­вить­ся.

— Он мой муж, — чуть дрог­нувшим го­лосом про­из­несла Крис­ти­на.

— Муж?.. — про­тянул Жак, сно­ва оки­дывая её по­хот­ли­вым взгля­дом.

Её всю тряс­ло, мыс­ли пу­тались. Что де­лать? Как пос­ту­пить? Страх за Эри­ка спле­тал­ся со стра­хом выс­тре­лить. Она ведь не смо­жет убить ко­го-то, не смо­жет, не смо­жет!.. «А ес­ли они убь­ют Эри­ка?» — ти­хо шеп­нул ей внут­ренний го­лос. И Крис­ти­на вдруг ощу­тила од­новре­мен­но це­лую вол­ну эмо­ций, сме­няв­ших друг друж­ку. Ис­пуг. Страх. Ужас. Зло­ба. Гнев. Не­нависть. Ре­шитель­ность. Ле­деня­щее спо­кой­ствие. Она и са­ма не по­няла, как это слу­чилось, но ру­ка Крис­ти­ны боль­ше не дро­жала. Она не даст убить Эри­ка. Ни за что.

Крис­ти­на вып­ря­мила спи­ну.

— Муж, — хо­лод­но про­из­несла она и са­ма по­диви­лась спо­кой­ствию и ре­шимос­ти в сво­ём го­лосе. Жак то­же за­метил это и при­щурил гла­за. Ес­ли рань­ше эта дев­ка на­поми­нала дро­жащую и пе­репу­ган­ную овеч­ку, то те­перь в её ка­рих гла­зах про­мель­кну­ло что-то волчье. Она не сдас­тся, по­нял убий­ца. При­дёт­ся при­менить си­лу. Быть мо­жет, она ста­нет пос­го­вор­чи­вей, ес­ли уви­дит, как её му­жень­ку пе­рере­жут глот­ку? Но, преж­де чем он мах­нул ру­кой Кло­ду, Крис­ти­на про­гово­рила:

— Отой­ди­те от не­го.

Клод, к ко­торо­му она об­ра­щалась, весь зат­рясся от од­но­го ви­да ду­ла ре­воль­ве­ра, нап­равлен­но­го пря­мо на не­го, а по­том от­сту­пил на два ша­га на­зад. Жак зас­кри­пел зу­бами. Вот иди­от! За­чем он во­об­ще взял его с со­бой?! Знал же, что тот трус.

— Ещё.

Клод сно­ва сту­пил на­зад, и тер­пе­ние Жа­ка лоп­ну­ло. Он сде­лал быс­трый шаг впе­рёд, но за­мер, ког­да уви­дел, как ру­ка с пис­то­летом по­вер­ну­лась к не­му.

— Ты не выс­тре­лишь, — про­шелес­тел он, гип­но­тизи­руя де­вуш­ку взгля­дом. — Киш­ка тон­ка.

— Не­уже­ли?

— Да. Кон­чай его, Клод. Мне это на­до­ело.

— Сде­ла­ете шаг — я выс­тре­лю, — чуть дро­жащим го­лосом про­гово­рила де­вуш­ка, изо всех сил сжи­мая вспо­тев­шей ла­донью ре­воль­вер и дер­жа оне­мев­ший па­лец на спус­ко­вом крюч­ке.

— Она не сде­ла­ет это­го. Иди! — Клод, не бу­дучи уве­рен­ным, мял­ся, пог­ля­дывая то на Крис­ти­ну, то на Жа­ка. Ему очень хо­телось ока­зать­ся как мож­но даль­ше от­сю­да. — Клод! Что. Я. Ска­зал?!

Клод вздрог­нул, а по­том сде­лал шаг к Эри­ку. И сра­зу по­валил­ся на пол, сте­ная от бо­ли. А Крис­ти­на, вся дро­жа, от­сту­пила чуть на­зад, сжи­мая пис­то­лет уже обе­ими ру­ками и рас­ши­рив­ши­мися гла­зами гля­дя на не­го. Она выс­тре­лила! Она всё-та­ки выс­тре­лила! Она смог­ла! Тол­стяк выл, об­хва­тив ру­ками прос­тре­лен­ное ко­лено. Крис­ти­на ме­тила в го­лень, но по­пала чуть вы­ше. Впро­чем, нель­зя бы­ло ска­зать, что из-за это­го она очень расс­тро­илась. Сер­дце бе­зум­но сту­чало в гру­ди, по вис­кам сте­кал хо­лод­ный пот, она поч­ти не ощу­щала ног и оне­мев­ших паль­цев рук, но про­дол­жа­ла от­ча­ян­но дер­жать на муш­ке чуть выс­ту­пив­ше­го впе­рёд Жа­ка.

Тот оки­нул её изу­ча­ющим взгля­дом. Она бы­ла го­това на всё, он ви­дел это. В кон­це кон­цов, по­лови­ну ему уже зап­ла­тили, из тюрь­мы ос­во­боди­ли, и да­же ес­ли он не вы­пол­нит за­каз, ник­то не за­садит его об­ратно. Прос­то не най­дут. Жак ух­мыль­нул­ся, а по­том под­нял ру­ки. Он вер­нётся сю­да. Обя­затель­но. И не толь­ко из-за за­каза. Та­кая крош­ка уж точ­но сто­ит вни­мания. Но не сей­час.

— Мы ухо­дим, — про­гово­рил он, а по­том по­дошёл к Кло­ду, буд­то сов­сем не опа­са­ясь нап­равлен­но­го на не­го пис­то­лета, и, под­хва­тив его под ру­ку, по­тащил к вы­ходу. Крис­ти­на же, не смея по­верить то­му, что ви­дела, про­дол­жа­ла дер­жать пис­то­лет до тех пор, по­ка не ус­лы­шала, как зак­ры­лась дверь. Но да­же и тог­да она, взяв пис­то­лет в дру­гую ру­ку, вто­рой под­хва­тила све­чу и мед­ленно дви­нулась в гос­ти­ную. Но там ни­кого не бы­ло.

Вы­ронив пис­то­лет, де­вуш­ка сра­зу же под­бе­жала к две­ри и зак­ры­ла её на два за­сова и це­поч­ку. Ру­ки не слу­шались, а паль­цы буд­то оде­реве­нели. Всё те­ло дро­жало, но­ги под­ка­шива­лись, и де­вуш­ка ух­ва­тилась за спин­ку ди­вана, а по­том мед­ленно опус­ти­лась на не­го. Ды­хание хрип­ло вы­рыва­лось из гру­ди, сер­дце сту­чало, слов­но су­мас­шедшее. Изо всех сил пы­та­ясь унять ры­дания, она об­хва­тила се­бя ру­ками. И вдруг зас­ты­ла.

Эрик! Она за­была про Эри­ка!..

Вче­раш­ний день по­коя нам не да­ёт,

и в мыс­лях как ки­нолен­та мер­ца­ние све­та,

мер­ца­ние све­та.

Но бу­дет но­вое ут­ро, бу­дет дождь —

и мы ро­дим­ся за­ново на этой пла­нете,

как но­вые де­ти…

Дрожь про­бежа­ла по те­лу, страх хо­лод­ны­ми щу­паль­ца­ми проб­рался под ко­жу, и Крис­ти­на зас­ты­ла, но все­го лишь на мгно­вение. Страх обе­зору­жива­ет, это так, но толь­ко страх за се­бя. Ведь толь­ко тог­да ты зас­ты­ва­ешь на мес­те, не спо­собен дви­гать­ся, не спо­собен да­же по­шеве­лить­ся, ког­да воз­ни­ка­ет воп­рос имен­но тво­ей бе­зопас­ности, но ес­ли речь идет о жиз­ни тво­его близ­ко­го че­лове­ка — страх при­да­ёт те­бе сил. И пусть мгно­вение на­зад те­бе ка­залось, что не смо­жешь сде­лать да­же пол­ша­га, что­бы приб­ли­зить­ся и по­мочь, как об­на­ружи­ва­ешь, что про­бежал уже не од­ну ми­лю. Страх — стран­ная шту­ка.

Вот и сей­час Крис­ти­на, ми­нуту на­зад нес­по­соб­ная да­же на на­ип­ростей­шие дей­ствия, уже сто­яла на ко­ленях воз­ле Эри­ка, ле­жав­ше­го нич­ком на хо­лод­ном по­лу. И пусть де­вуш­ку тряс­ло, пусть она до ужа­са бо­ялась и в лю­бой дру­гой си­ту­ации, на­вер­ное, прос­то по­теря­ла бы соз­на­ние, но сей­час она стро­го-нас­тро­го зап­ре­тила се­бе это. Она бу­дет дер­жать­ся ра­ди не­го. Он не по­бо­ял­ся вый­ти про­тив двух во­ору­жён­ных лю­дей, хо­тя сам не имел чем за­щитить­ся. Эрик хо­тел за­щитить её, хо­тел по­мочь ей в пер­вую оче­редь. Раз­ве она смо­жет бро­сить его? Нет, ни­ког­да.

Крис­ти­на, всхли­пывая и вы­тирая слё­зы ру­кавом ноч­ной ру­баш­ки, поп­ро­бова­ла при­вес­ти его в чувс­тво.

— Эрик! — пла­ча, зва­ла она, и сле­зы её ка­пали с ху­день­ко­го ли­ца на его ру­баш­ку, сме­шива­ясь с кровью. — Эрик, оч­ни­тесь, я умо­ляю вас! Эрик!

Но всё бы­ло нап­расно. Крис­ти­на ры­дала, пы­та­ясь спра­вить­ся са­ма с со­бой. Но как она ни сжи­мала ку­лаки, что­бы ути­хоми­рить бу­шу­ющий оке­ан эмо­ций и слёз в гру­ди, ей не уда­валось это сде­лать. Страх всё боль­ше и боль­ше опу­тывал её хруп­кое те­ло сво­ими се­тями, не да­вая прий­ти в се­бя, не поз­во­ляя хоть на миг пе­рес­тать пла­кать и бо­лее серь­ёз­но и взве­шен­но взгля­нуть на си­ту­ацию. Ник­то не мо­жет ви­нить её в этом. Крош­ка Лот­ти бы­ла все­го лишь юной и на­ив­ной де­вуш­кой, про­жив­шей всю жизнь в сказ­ке и вдруг ока­зав­шей­ся ли­цом к ли­цу с жес­то­кой дей­стви­тель­ностью. Ка­залось, здесь нич­то не мо­жет по­мочь, и чем боль­ше кро­ви вы­тека­ло из ра­ны Эри­ка, тем боль­ше пла­кала Крис­ти­на. Но всё — как час­то бы­ва­ет в жиз­ни — ре­шил имен­но слу­чай. Эрик, не­лов­ко дёр­нувший­ся, вдруг зас­то­нал. И имен­но этот ти­хий стон, сор­вавший­ся с его блед­ных губ, от­резвил Крис­ти­ну. Она умол­кла, всё ещё рва­но всхли­пывая, бу­ря в гру­ди, ка­залось, улег­лась, и толь­ко сей­час она осоз­на­ла — хо­тя ещё и не в пол­ной ме­ре — что же про­ис­хо­дит.

— Ду­ра, — про­шеп­та­ла она хрип­лым го­лосом, а по­том про­каш­ля­лась. — Ка­кая же я ду­ра!

Она под­ско­чила с по­ла, по­кач­ну­лась и еле ус­пе­ла вос­ста­новить рав­но­весие. Глу­боко ды­ша, вы­тер­ла ли­цо, крас­ное от ры­даний и влаж­ное от слёз. Мыс­ли ме­тались в го­лове, буд­то рой пот­ре­вожен­ных пчёл, и ни­как не хо­тели скла­дывать­ся в об­щую кар­ти­ну. Крис­ти­на об­хва­тила вис­ки ру­ками, пы­та­ясь при­думать, что же ей де­лать.

Вдруг Приз­рак сно­ва зас­то­нал, и ре­шение приш­ло поч­ти мгно­вен­но. Док­тор! Нуж­но поз­вать док­то­ра! Но как же Эрик? Ос­та­вить его так или?.. Крис­ти­на при­куси­ла гу­бу, а по­том, бро­сив на не­го встре­вожен­ный взгляд, ум­ча­лась на­верх. Спус­тя ми­нуту она вер­ну­лась, дер­жа под мыш­кой нес­коль­ко тря­пок. Нуж­но ведь ос­та­новить кровь, не так ли?.. Крис­ти­на сжа­ла ку­лаки, а по­том поп­ро­бова­ла ос­то­рож­но сте­реть кровь с вис­ка. От это­го при­кос­но­вения Эрик опять дёр­нулся и зас­то­нал. Крис­ти­на быс­тро уб­ра­ла ру­ку. Вздох­ну­ла. По­том дро­жащей ру­кой стёр­ла хо­лод­ный пот, выс­ту­пив­ший на лбу. Крис­ти­на ужас­но бо­ялась нав­ре­дить ему, сде­лать ещё ху­же, чем есть.

Не ре­шив­шись что-то де­лать, она схва­тила плащ, ви­сев­ший на ве­шал­ке в гос­ти­ной, обу­ла са­пож­ки, а по­том вы­бежа­ла из до­ма, да­же не обо­рачи­ва­ясь. Она бо­ялась, что не смо­жет уй­ти, ес­ли сно­ва уви­дит его: ле­жаще­го на по­лу в лу­же кро­ви, еле ды­шаще­го и сто­нуще­го от бо­ли. Жа­лость и ещё ка­кое-то не­понят­ное ей чувс­тво сжа­ли её сер­дце, и де­вуш­ка ус­ко­рила шаг. Она мо­лилась о том, что­бы ник­то не встал у неё на пу­ти. Впро­чем, док­тор Дю­пон жил не так да­леко. Она пом­ни­ла, как ма­дам Жи­ри по­казы­вала ей его дом, ког­да они в пер­вый раз от­пра­вились на при­мер­ку сва­деб­но­го платья. Вот и сей­час де­вуш­ка, плот­нее ку­та­ясь в плащ, быс­тро бе­жала по без­людной ули­це. Бы­ло тем­но, но лу­на све­тила как-то по-осо­бен­но­му яр­ко. Её всё ещё тряс­ло, но Крис­ти­на, сжи­мая ку­лаки и впи­ва­ясь ног­тя­ми в ла­дони, ста­ралась кон­тро­лиро­вать се­бя, ста­ралась не под­дать­ся па­нике. Она при­ведёт вра­ча, она дол­жна!

Вот впе­реди за­ма­ячил ко­нец ули­цы. Ра­дость взмет­ну­лась в ду­ше Крис­ти­ны, буд­то при­лив­ная вол­на. Она ока­тила её с го­ловы до ног, ос­та­вив где-то в се­реди­не груд­ной клет­ки что-то ще­мящее. Она не по­няла, что это бы­ло, но чувс­тво это гре­ло её, при­дава­ло сил.

Бро­сив­шись к две­ри, она изо всех сил на­чала сту­чать. И хо­тя прош­ло все­го, ка­жет­ся, ми­нут пять, ког­да дверь, на­конец, от­во­рилась, тя­жело ды­шащей и ис­пу­ган­ной Крис­ти­не по­каза­лось, буд­то ми­нуло уже па­ру ча­сов. На по­роге воз­ник док­тор Дю­пон в пи­жаме и со све­чой в ру­ках. Из-за спи­ны его выг­ля­дыва­ла вскло­кочен­ная ма­дам Дю­пон, оде­тая в ноч­ную ру­баш­ку и нас­пех наб­ро­шен­ный на пле­чи ха­лат.

— Что та­кое? — ос­ве­домил­ся док­тор, зе­вая и чуть щу­рясь.

Крис­ти­на гром­ко всхлип­ну­ла, а по­том не сдер­жа­лась и за­рыда­ла.

— Это же Крис­ти­на! — вос­клик­ну­ла ма­дам Дю­пон. Отод­ви­нув му­жа в сто­рону, она выш­ла на крыль­цо, а по­том об­ня­ла мел­ко вздра­гива­ющую де­вуш­ку. — Ди­тя моё, что с ва­ми?

— П-по­моги­те! Я п-п-про­шу вас! Умо­ляю! — Крис­ти­на вся тряс­лась, она не ощу­щала ни ног, ни за­леде­нев­ших рук.

— Но что слу­чилось?

— Эрик!.. Он… я… Я не знаю! Я… Ему так пло­хо! На нас… на­пали… ночью! А он… он спус­тился вниз! Без ору­жия! Они… они хо­тели убить его! Он леж-жит там т-те­перь! Я не знаю, что мне де­лать! — бес­связ­ные сло­ва ме­шались с го­рячи­ми сле­зами, сте­ка­ющи­ми по ще­кам Крис­ти­ны. Из её поч­ти бес­смыс­ленной ре­чи суп­ру­ги Дю­пон по­няли толь­ко две ве­щи — на них кто-то на­пал, а Эрик ра­нен — и об­ме­нялись встре­вожен­ны­ми взгля­дами. Мгно­вение ца­рило мол­ча­ние, а по­том док­тор прер­вал ти­шину, на­руша­емую лишь ти­хими ис­пу­ган­ны­ми всхли­пами Крис­ти­ны:

— Я иду, — ска­зал он и ис­чез в до­ме. Ма­дам Дю­пон по­пыта­лась за­вес­ти де­вуш­ку в дом, но Крис­ти­на от­ка­зыва­лась, ка­чая го­ловой и вы­тирая со­лёные до­рож­ки слёз. Тог­да же­на док­то­ра прос­то об­ня­ла её и при­жала к се­бе.

— Бед­ное ди­тя, — ти­хо шеп­та­ла она, — ус­по­кой­ся, ус­по­кой­ся. Ни­колас по­может, он всё сде­ла­ет. Да­вай пой­дём в дом. Нет? Не хо­чешь? Ну, пол­но, пол­но…

Вско­ре на по­роге воз­ник док­тор. Он уже был одет в кос­тюм и плащ, а в ру­ке сжи­мал че­модан­чик.

— Ос­тань­тесь здесь, Крис­ти­на. Эми­ли сде­ла­ет вам чаю с ро­маш­кой. Вы ус­по­ко­итесь.

— Нет! — вскрик­ну­ла Крис­ти­на, рва­но вды­хая прох­ладный ноч­ной воз­дух. — Я не ос­та­нусь здесь! Я не ос­тавлю его!

— Хо­рошо, хо­рошо, — ус­по­ка­ива­юще под­нял ру­ки док­тор. — Тог­да пос­пе­шим, ми­лая.

Он кив­нул же­не, сто­ящей на по­роге, а по­том быс­тро дви­нул­ся впе­рёд. Крис­ти­на, соз­на­ние ко­торой за­поло­нили раз­ные мыс­ли, да­же не поп­ро­щалась с доб­рой жен­щи­ной. По­рой она сры­валась на бег, но Ни­колас ос­та­нав­ли­вал её, се­туя, что ночь нын­че сов­сем не тёп­лая, да­ром, что на ули­це ап­рель, и прос­ту­дить­ся про­ще прос­то­го. Крис­ти­на, сог­ла­шав­ша­яся с ним в ду­ше, прос­то не мог­ла ид­ти мед­ленно. Сер­дце её рва­лось ту­да, где она ос­та­вила ис­те­ка­юще­го кровью Эри­ка, ко­торый пос­тра­дал из-за неё. И хо­тя вряд ли мож­но бы­ло бы ска­зать, что это бы­ла имен­но её ви­на, но бед­ная де­вуш­ка прос­то-нап­росто вби­ла се­бе это в го­лову. И эти мыс­ли тер­за­ли её, буд­то го­лод­ные вол­ки свою до­бычу.

Но ког­да дом но­мер 136 на ули­це Скри­ба ока­зал­ся пе­ред их гла­зами — де­вуш­ка прос­то зас­ты­ла, не имея сил сде­лать да­же ша­га. А вдруг Эрик мёртв? Вдруг он уже ис­пустил свой пос­ледний вздох, по­ка она ры­дала и бе­гала за по­мощью? Она столь­ко бо­ли при­чини­ла ему, столь­ко раз ра­нила его ду­шу, не­уже­ли она ока­жет­ся при­чиной его смер­ти?.. Нет, нет, нет! Она не хо­чет это­го, она не смо­жет вы­нес­ти!..

Он ведь сов­сем не пло­хой, не та­кой, как она о нём ду­мала. Де­вуш­ка ожи­дала, что ока­жет­ся в ру­ках не­урав­но­вешен­но­го мань­яка, не спо­соб­но­го дер­жать в уз­де свои по­рывы гне­ва и тём­ные же­лания. Но ока­залось, что она выш­ла за­муж за… че­лове­ка. Не за Приз­ра­ка, а за са­мого нас­то­яще­го че­лове­ка с его че­лове­чес­ки­ми сла­бос­тям и по­рыва­ми. С че­лове­чес­кой ду­шой. И это по­ража­ло её. Как под мас­кой та­лан­тли­вого му­зыкан­та, ком­по­зито­ра, пев­ца, ар­хи­тек­то­ра, ху­дож­ни­ка, а од­новре­мен­но ге­ния по соз­да­нию ло­вушек и вся­ких прис­по­соб­ле­ний мо­жет скры­вать­ся обыч­ный че­ловек?.. Но он был та­ким. Он был пусть не са­мым обыч­ным и за­уряд­ным, но че­лове­ком. Не зве­рем, не чу­дови­щем, не мань­яком, не из­вергом. Они про­жили ря­дом поч­ти ме­сяц, и каж­дый день Крис­ти­на уз­на­вала его с но­вой сто­роны. И ей это нра­вилось — нра­вилось изу­чать его. Его при­выч­ки, его от­но­шение к ней… да прос­то его са­мого! И она поч­ти при­вык­ла к то­му, что ста­ла его же­ной.

По­это­му сей­час её сер­дце би­лось о рёб­ра, ла­дони вспо­тели, а го­лова кру­жилась от стра­ха по­терять его. Она бо­ялась по­терять Эри­ка как нас­тавни­ка, как че­лове­ка, не по­бо­яв­ше­гося за­щитить её… как дру­га. Он стал ей дру­гом. И те­перь страх нас­толь­ко ох­ва­тил её по­тому, что она до­рожи­ла этой друж­бой. Крис­ти­на зна­ла, что Эрик лю­бит её, что от­но­сит­ся к ней сов­сем не по-дру­жес­ки, но ведь он не прит­ро­нул­ся к ней, не стал на­вязы­вать ей се­бя. Он дал Крис­ти­не воз­можность прос­то жить спо­кой­но. За это де­вуш­ка бы­ла бла­годар­на ему. И те­перь она ду­мала, что ни­ког­да не смо­жет выс­ка­зать ему сло­ва бла­годар­ности. Она упус­ти­ла этот мо­мент, упус­ти­ла!..

— Крис­ти­на, ми­лая, что вы сто­ите? — док­тор Дю­пон по­рав­нялся с ней и заг­ля­нул в блед­ное, поч­ти бес­кров­ное ли­цо Крис­ти­ны. — Эх!.. — вздох­нул док­тор, а по­том сам дви­нул­ся к по­рогу.

«Да иди же ты, иди!»

«Не мо­гу. Я… не мо­гу! Вдруг он там…»

Две сущ­ности сра­жались в Крис­ти­не, два го­лоса буд­то зву­чали в её соз­на­нии. В кон­це кон­цов, она зас­то­нала, буд­то от бо­ли, а по­том бро­силась в дом за Ни­кола­сом. Док­тор уже скло­нил­ся над Эри­ком, ли­цо его вы­ража­ло уди­витель­ную сос­ре­дото­чен­ность. Крис­ти­на при­куси­ла гу­бу, сра­жа­ясь с за­вяз­ка­ми паль­то. Ру­ки её не слу­шались, она не от­во­дила взгля­да от Эри­ка, рас­плас­тавше­гося на по­лу. Ей ка­залось, что он очень бле­ден, что не ды­шит, что кро­ви на по­лу ско­пилось слиш­ком мно­го, и в ду­ше де­вуш­ка уже при­гото­вилась ус­лы­шать страш­ный вер­дикт док­то­ра Дю­пона. Он же в этот мо­мент взял Эри­ка за за­пястье, а спус­тя пол­ми­нуты об­ра­тил­ся к ней:

— Он жив. Крис­ти­на, вы дол­жны…

Од­на­ко даль­ней­ших слов де­вуш­ка уже не слы­шала. Та­кое об­легче­ние на­кати­ло на неё, та­кая ра­дость и та­кое счастье вор­ва­лись в её из­му­чен­ное сер­дце, что де­вуш­ка чуть не упа­ла, ус­пев опе­реть­ся ру­кой о стол. Ка­залось, буд­то с плеч её сва­лилась го­ра, так лег­ко ста­ло ды­шать. Он жив. Жив! Он жив! И он бу­дет жить. О, те­перь она всё сде­ла­ет, что­бы он поп­ра­вил­ся. Ведь ес­ли бы он не спас её тог­да, воз­ле то­го па­ба, её бы не бы­ло в жи­вых. У неё долг жиз­ни пе­ред ним. Те­перь она от­даст его, те­перь смо­жет жить спо­кой­но.

— Крис­ти­на! — вдруг ряв­кнул Ни­колас, и де­вуш­ка аж под­прыг­ну­ла.

— Ч-что? — спро­сила она чуть зап­ле­та­ющим­ся язы­ком.

— При­дите в се­бя! Мне нуж­на ва­ша по­мощь! Ра­довать­ся бу­дете по­том.

— Х-хо­рошо, — вы­дох­ну­ла она, пы­та­ясь унять дрожь в паль­цах. — Что мне де­лать?

Док­тор оки­нул её взгля­дом с ног до го­ловы, буд­то спра­шивая се­бя, мож­но ли до­верять этой хруп­кой тем­но­воло­сой де­вуш­ке, а по­том вздох­нул. По­мощ­ни­ка се­бе он не най­дёт. К то­му же, она яв­но бес­по­ко­ит­ся за жизнь сво­его му­жа.

— Сог­рей­те во­ды. При­неси­те тря­пок. И прос­ты­ню, ли­бо что-то из одеж­ды. Нуж­но под­ло­жить под го­лову.

— Мо­жет, по­душ­ку? — пред­ло­жила де­вуш­ка.

— Нет! Не­сите то, что я ска­зал! Не­мед­ленно!

Крис­ти­на ум­ча­лась, а док­тор сно­ва нак­ло­нил­ся над Эри­ком. Его ру­ки быс­тро рас­стег­ну­ли ру­баш­ку муж­чи­ны, от­бро­сили в сто­рону бе­лос­нежную по­лумас­ку, а паль­цы по­мери­ли пульс. Час­тый. Кож­ные пок­ро­вы блед­ные, на­лицо все приз­на­ки боль­шой кро­вопо­тери. Грудь тя­жело взды­ма­ет­ся. Сос­то­яние бес­созна­тель­ное. Он му­жик здо­ровый, что яв­ля­ет­ся при­чиной?.. Трав­ма го­ловы. Ра­на не­боль­шая, од­на­ко удар был силь­ным. Кро­ви поч­ти нет. Она по­дож­дёт. А вот ру­ка… Ни­колас цок­нул язы­ком, ос­то­рож­но вспа­рывая склад­ным но­жом ру­баш­ку и раз­ры­вая её от пле­ча до кис­ти. Глу­бокий по­рез, от­сю­да и ве­ноз­ное кро­воте­чение, боль­шая кро­вопо­теря. Хо­рошо, что ар­те­рия не пов­режде­на, ина­че он бы дав­но умер. Поч­ти до кос­ти. Это кто же так? Ни­чего. Сей­час мы всё сде­ла­ем.

В этот мо­мент вер­ну­лась Крис­ти­на, за­жимая под мыш­кой прос­ты­ню и пид­жак Эри­ка.

— Сю­да! — крик­нул на неё док­тор, да­же не гля­дя в сто­рону де­вуш­ки. Та приб­ли­зилась, ку­сая гу­бу. Он выг­ля­дел та­ким… бе­зучас­тным, прос­то лё­жа на по­лу. Де­вуш­ка не мог­ла вспом­нить, ког­да ви­дела его ли­цо та­ким блед­ным. То, что Эрик был без мас­ки, по­чему-то не вол­но­вало её, как, ка­жет­ся, не вол­но­вало и док­то­ра Дю­пона. — Ска­тай­те прос­тынь в ва­лик. Или пид­жак. Быс­тро.

Крис­ти­на под­чи­нилась, лов­ки­ми дви­жени­ями де­лая то, что ей при­каза­ли.

— Что даль­ше?

— Под­ло­жите ему под го­лову — нет, чуть ни­же, го­лова дол­жна быть зап­ро­кину­та! — и по­вер­ни­те её на­бок. Толь­ко ос­то­рож­но!

— Здесь к-кровь… — про­шеп­та­ла она, при­под­ни­мая го­лову Эри­ка. Тёп­лая жид­кость виш­нё­вого цве­та обаг­ри­ла её бе­лос­нежные паль­цы.

— Бо­итесь кро­ви? — спро­сил док­тор, об­ра­щая на неё вни­матель­ный взгляд. Ещё од­ной па­ци­ен­тки ему не хва­тало! Не дай Бог, она сей­час сва­лит­ся в об­мо­рок. Од­на­ко Крис­ти­на мот­ну­ла го­ловой. Это, в об­щем-то, бы­ло поч­ти прав­дой, ведь Крис­ти­на ви­дела так мно­го кро­ви — при­чём так близ­ко — в пер­вый раз. — Эта ра­на не­опас­на. По­ка. Сна­чала нуж­но ос­та­новить кро­воте­чение на пред­плечье. Вы не ви­дели, чем его так по­реза­ли?

Толь­ко сей­час де­вуш­ка уви­дела, как из длин­но­го и глу­боко­го по­реза со­чит­ся тём­ная кровь, круп­ны­ми кап­ля­ми па­дая на пол. Она поб­ледне­ла, но взя­ла се­бя в ру­ки.

— Ка­жет­ся, кин­жа­лом, — док­тор под­нял бро­ви, од­на­ко про­мол­чал. — Что мне де­лать? — го­лос её был ти­хим, но ре­шитель­ным, и на мгно­вение муж­чи­на да­же вос­хи­тил­ся.

— Сна­чала нуж­но об­ра­ботать ра­ну. Чёрт! За­был по­пол­нить за­пасы са­лици­ловой кис­ло­ты. Кар­бо­ловой то­же нет. И ведь на­поми­нал се­бе! Ни­чего, обой­дем­ся. У вас есть спир­тное в до­ме?

— Прос­ти­те?.. — не по­няла Крис­ти­на.

— Что угод­но. Конь­як, ви­но, шам­пан­ское.

— Ка­жет­ся, есть.

— Так не­сите!

Крис­ти­на по­дор­ва­лась с мес­та и, чуть при­дер­жи­ва­ясь ру­кой за сте­ны, пос­коль­ку её ша­тало от шо­ка и ус­та­лос­ти, под­хва­тила поч­ти до­горев­шую све­чу и пос­пе­шила в пог­реб. Она ещё дро­жала, но­ги под­ка­шива­лись, но уп­ря­мо зас­тавля­ла се­бя ид­ти даль­ше. В кон­це кон­цов, ока­зав­шись в пог­ре­бе, де­вуш­ка об­на­ружи­ла нес­коль­ко бу­тылок ви­на, две бу­тыл­ки шам­пан­ско­го, а так­же пу­затую бу­тыль конь­яка. Не зная, что луч­ше при­годит­ся, она схва­тила под мыш­ку ви­но, а в дру­гую ру­ку — конь­як.

— Вот, — Крис­ти­на пос­та­вила пе­ред док­то­ром свою до­бычу.

— Это­го дос­та­точ­но, — док­тор от­ку­порил конь­як и по­лил им ко­жу вок­руг ра­ны, а по­том обиль­но смо­чил ку­сок тка­ни и на­чал про­тирать её в нап­равле­нии от ра­ны к пе­рифе­рии. Пот­ра­тив на это око­ло че­тырёх тря­пок и поч­ти пол­бу­тыл­ки конь­яка, Ни­колас удов­летво­рён­но вздох­нул.

— За­чем это? — по­ин­те­ресо­валась Крис­ти­на.

— Ра­на дол­жна быть сте­риль­ной, — по­яс­нил он. — Ту­да и так уже по­пала ин­фекция, нуж­но сде­лать так, что­бы боль­ше ту­да ни­чего не по­пало.

Крис­ти­на не очень хо­рошо по­няла всё это, од­на­ко кив­ну­ла. Ей не­зачем это знать, он док­тор, так пусть раз­би­ра­ет­ся, ей глав­ное знать, что Эрик жив.

— Нуж­на там­по­нада и да­вящая по­вяз­ка. Рви­те прос­тынь, быс­тро! Вот так. Сю­да. Нак­ла­дыва­ем по­верх кро­вото­чаще­го со­суда. Но сна­чала дру­гое. Дос­тань­те из мо­его че­мода­на мар­лю. И кор­пию. Да, это. Сна­чала там­по­ниру­ем… нет, нет, не всю мар­лю сра­зу. Ма­лень­ки­ми ку­соч­ка­ми! Вот так. И сма­чивай­те их ки­пяче­ной во­дой. Да-да, ими нуж­но за­пол­нить всю ра­ну. Те­перь нак­ла­дыва­ем ко­мок кор­пии. Хо­рошо. Те­перь скру­тите ва­лик из ку­соч­ка прос­ты­ни. Ну­жен да­вящий пред­мет. От­лично! Те­перь бин­ту­ем. Хо­рошо, очень хо­рошо! Вы, Крис­ти­на, мог­ли бы стать мед­сес­трой, ес­ли бы за­хоте­ли.

Крис­ти­на сла­бо улыб­ну­лась. Паль­цы её, пе­рема­зан­ные кровью Эри­ка, чуть дро­жали, од­на­ко она без ус­та­ли бин­то­вала ра­ну, под­чи­ня­ясь ука­зани­ям док­то­ра. За­кон­чив, она вздох­ну­ла.

— Это… всё? Кровь боль­ше не пой­дёт?

— По­ка всё. Глав­ное — ос­та­новить кро­воте­чение. Те­перь пос­мотрим го­лову. Так… Что ж, трав­ма не­боль­шая. Ви­сок чуть рас­се­чён, ни­чего страш­но­го. Сей­час про­дезин­фи­циру­ем, и я на­ложу швы. Мо­жет быть сот­ря­сение, но я на­де­юсь, что его не бу­дет. В лю­бом слу­чае, оп­ре­делить это мож­но бу­дет толь­ко тог­да, ког­да ваш муж оч­нётся.

— Но по­чему он всё ещё без соз­на­ния? — спро­сила Крис­ти­на, от­во­дя гла­за, по­тому что док­тор как раз за­шивал края нег­лу­бокой ран­ки, пе­ред этим про­мыв её конь­яком. Де­вуш­ка прос­то не мог­ла смот­реть, как иг­ла вхо­дит в ко­жу.

— Силь­ный удар, трав­ма го­ловы, кро­вопо­теря.

— Но он оч­нётся, не так ли? — ти­хо спро­сила Крис­ти­на, сжи­мая ку­лаки поч­ти до бо­ли.

— О, ра­зуме­ет­ся. Ваш муж — до­воль­но силь­ный муж­чи­на. Од­на­ко ле­жание на хо­лод­ном по­лу чре­вато пос­ледс­тви­ями. Нуж­но бы пе­ремес­тить его. Но как?.. — Док­тор за­думал­ся. — У вас есть зна­комые со­седи?

— Нет, — по­кача­ла го­ловой Крис­ти­на.

— Нуж­но поз­вать ко­го-то.

Крис­ти­на при­куси­ла гу­бу. Она бро­сила взгляд на блед­ное ли­цо Эри­ка, а по­том вдруг вос­клик­ну­ла:

— Нет! Мы… я не бу­ду ни­кого звать.

— По­чему же?

— Он… он не хо­тел бы, что­бы его ви­дели та­ким.

— Моё ди­тя, бе­да мо­жет нас­тичь каж­до­го.

— Я не об этом.

Док­тор мол­чал, не сво­дя с неё глаз, а де­вуш­ка опус­ти­ла го­лову и ти­хо про­гово­рила:

— Его ли­цо. Он… он не хо­чет, что­бы дру­гие зна­ли…

— … что их со­сед — Приз­рак Опе­ры? — ти­хо пе­рес­про­сил док­тор.

Крис­ти­на на миг за­была, как ды­шать. Она сто­яла, чуть при­от­крыв рот и смот­ря на док­то­ра Дю­пона круг­лы­ми от удив­ле­ния гла­зами.

— От­ку­да вы зна­ете?..

Док­тор хмык­нул, а по­том тя­жело под­нялся с по­ла. Де­вуш­ка толь­ко те­перь со­об­ра­зила, что весь этот час он сто­ял на ко­ленях воз­ле не­под­вижно­го Эри­ка, ока­зывая ему пер­вую по­мощь. Но ес­ли бы он хо­тел пре­дать их и сдать Эри­ка по­лиции — он бы это уже сде­лал, не так ли? Док­тор, ка­жет­ся, прек­расно по­нял её мыс­ли или же прос­то про­чёл их на её ли­це.

— Не пе­режи­вай­те, ми­лая, я не вы­дам вас. Толь­ко од­но ска­жите — он хо­роший че­ловек?

— Ч-что?

Док­тор ус­та­ло улыб­нулся.

— Я спра­шиваю вас, ми­лая, ведь вы про­жили с ним — по­дож­ди­те, ког­да же это бы­ла свадь­ба?.. — ах, да, поч­ти ме­сяц. Сплет­ни, раз­го­воры, статьи в га­зете — всё это че­пуха. Рас­ска­зать о том, ка­кие мы на са­мом де­ле, мо­гут лишь те, кто зна­ет нас, кто жи­вёт ря­дом с на­ми. Вы дол­жны бы­ли его уз­нать. Так от­веть­те мне.

Крис­ти­на сглот­ну­ла, не сво­дя глаз с ус­та­лого ли­ца Ни­кола­са, а по­том хрип­ло про­гово­рила:

— Да. Да, он хо­роший че­ловек.

— Это­го дос­та­точ­но, — кив­нул док­тор.

Крис­ти­на вы­дох­ну­ла, пы­та­ясь спра­вить­ся со сво­ими эмо­ци­ями. Столь­ко все­го на­вали­лось на неё, что де­вуш­ку прос­то раз­ры­вало от раз­но­об­разных ощу­щений. Бо­язнь, ужас, же­лание по­мочь, боль, ис­пуг, страх нав­ре­дить — всё это спле­лось вмес­те и те­перь тер­за­ло её. В од­ну и ту же ми­нуту ей хо­телось пла­кать и сме­ять­ся, ры­дать и хо­хотать, тан­це­вать от ра­дос­ти и упасть на пол от ус­та­лос­ти.

— Вам нуж­но пе­редох­нуть, моя ми­лая, — Крис­ти­на сла­бо улыб­ну­лась, по­том сде­лала шаг и чуть не упа­ла. Бла­го, док­тор Дю­пон был поб­ли­зос­ти и ус­пел под­хва­тить её под ло­коть. — И не воз­ра­жай­те. По­мочь вам дой­ти до ком­на­ты?

Крис­ти­на хо­тела от­ка­зать­ся, но по­нима­ла, что мо­жет упасть по пу­ти, так силь­но дро­жали её ко­лени, по­это­му сог­ла­силась. Они под­ня­лись по лес­тни­це и вско­ре ока­зались на по­роге ком­на­ты Крис­ти­ны. Де­вуш­ка вош­ла и еле по­дави­ла же­лание сра­зу упасть на кро­вать. Ей нуж­но пе­ре­одеть­ся, на ноч­ной ру­баш­ке вез­де кап­ли кро­ви. Хо­рошо хоть ру­ки вы­мыла в тёп­лой во­де, ког­да за­кон­чи­ла с пе­ревяз­кой.

— Я… я дол­жна… пе­ре­одеть­ся, — она го­вори­ла сла­бо, чуть хрип­лым го­лосом. Док­тор по­качал го­ловой.

— Нуж­но бы­ло при­вес­ти сю­да Эми­ли. Жаль, я не по­думал. Моя же­на мог­ла бы вам по­мочь. Сей­час не ду­май­те ни о чём, моё ди­тя. Ло­житесь спать. Вы ус­та­ли.

— Но как же?.. — Крис­ти­на не до­гово­рила, пос­коль­ку как раз при­села на кро­вать, к ко­торой её за­бот­ли­во под­вёл Ни­колас Дю­пон. Ус­та­лость нах­лы­нула на неё, и де­вуш­ка от­ки­нулась на по­душ­ку. В сле­ду­ющую ми­нуту она уже спа­ла. Док­тор взгля­нул на де­вуш­ку, по­качал го­ловой, а по­том ти­хо вы­шел из ком­на­ты, прис­ло­нив дверь. Ему ещё пред­сто­яло раз­би­рать­ся, что де­лать с ле­жащим вни­зу Приз­ра­ком Опе­ры. И с тем, как бы его пе­ренес­ти на кро­вать. И во­об­ще… Эх! Не бы­ло пе­чали. За­чем он вче­ра го­ворил же­не, что дав­нень­ко не чувс­тво­вал се­бя нас­то­ящим док­то­ром, а в пос­леднее вре­мя толь­ко при­пар­ки раз­ные да при­моч­ки ста­вил? Сам ведь ви­новат. Так, без­злоб­но по­руги­вая се­бя, док­тор спус­тился вниз, ещё раз про­верил у пос­тра­дав­ше­го пульс, оце­нил об­щее сос­то­яние, а по­том вы­шел из до­ма. Се­год­ня у не­го бу­дет до­воль­но мно­го ра­боты. И не раз при­дёт­ся вер­нуть­ся в дом но­мер 136 на ули­це Скри­ба.

* * *

Крис­ти­на прос­ну­лась от шу­ма. Нет, это был не шум эки­пажа, ос­та­новив­ше­гося у во­рот, и да­же не шум тол­пы. Это был шум дож­дя. Рас­пахнув гла­за, она ка­кое-то вре­мя смот­ре­ла в по­толок, а по­том пе­реве­ла взгляд за ок­но. По стек­лу сте­кали ма­лень­кие по­токи во­ды, листья де­ревь­ев сла­бо ше­вели­лись. Вет­ра не бы­ло. В ком­на­те бы­ло до­воль­но прох­ладно, ка­мин не го­рел. Крис­ти­на по­тяну­лась, от­ме­тив, что всё те­ло по­чему-то но­ет, буд­то бы вче­ра она до из­не­може­ния тан­це­вала. Это бы­ла при­ят­ная боль, та­кая зна­комая ей с са­мого детс­тва. Де­вуш­ка от­ре­шён­но улыб­ну­лась, поп­равляя ру­кав ноч­ной ру­баш­ки, ко­торый по­чему-то был за­катан поч­ти до лок­тя. В гла­за ей бро­сились тём­ные кап­ли кро­ви, а по­том улыб­ка за­мер­ла на гу­бах. Она всё вспом­ни­ла. Всё, что про­изош­ло вче­ра. Де­вуш­ка рез­ко се­ла в кро­вати. Сер­дце вдруг за­билось быс­трее, ды­хание учас­ти­лось.

Крис­ти­на сглот­ну­ла ком, зас­тряв­ший в гор­ле. Эрик. Как там Эрик? О Гос­по­ди, в по­ряд­ке ли он? Его ведь так силь­но ра­нили, а она спит здесь вмес­то то­го, что­бы по­мочь ему! Ка­кая же она неб­ла­годар­ная! Мо­жет быть, док­тор Дю­пон вче­ра ушёл, ос­та­вив его там. А она!.. Так она от­пла­тила ему за то, что он дол­гие го­ды учил её, по­могал, сде­лал нас­то­ящей звез­дой, при­мой? Ду­ра она, прос­то ду­ра!

Де­вуш­ка спрыг­ну­ла с кро­вати, а по­том быс­тро сня­ла с се­бя ру­баш­ку и бро­сила на пол. Как она мог­ла лечь спать в ней? Там ведь бы­ла его кровь! Тя­жело ды­ша, де­вуш­ка по­лез­ла в ко­мод, пе­рево­рачи­вая верх дном всю одеж­ду, по­ка не наш­ла дру­гую ру­баш­ку и ха­лат. Наб­ро­сив их на се­бя, она обу­ла та­поч­ки. Нуж­но сна­чала умыть­ся. Сколь­ко вре­мени сей­час? Эрик, быть мо­жет, дав­но прос­нулся, ему нуж­но по­мочь, нуж­но по­кор­мить. Глу­пая! За­чем она во­об­ще ло­жилась спать?

Крис­ти­на быс­тро шмыг­ну­ла в ван­ну на вто­ром эта­же, по­чис­ти­ла зу­бы, быс­трень­ко умы­лась и при­чеса­лась. На­тянув пер­вое по­пав­ше­еся до­маш­нее платье, она бро­сила взгляд за ок­но, где ца­рила са­мая что ни на есть тос­кли­вая по­года. Впро­чем, Крис­ти­на лю­била лет­ний дождь, тёп­лый и лас­ко­вый, он раз­го­нял жа­ру, оро­шал вы­сох­шие по­ля и ули­цы, под­ни­мал нас­тро­ение. А сей­час бы­ло очень да­же хо­лод­но. По­ёжив­шись, де­вуш­ка мот­ну­ла го­ловой и выш­ла из ком­на­ты. Дер­жась за пе­рила, она мед­ленно спус­ка­лась вниз, на кух­ню. Ей ка­залось, буд­то со вре­мени со­бытий, про­ис­хо­див­ших здесь, прош­ло уже не мень­ше не­дели, а не все­го нес­коль­ко ча­сов. Это всё ка­залось та­ким да­лёким: на­паде­ние, ра­нение Эри­ка, её глу­пые по­пыт­ки по­мочь, при­ход док­то­ра, пер­вая по­мощь. Его алая кровь на её ру­ках.

Кух­ня ока­залась пус­та. Лу­жа кро­ви, в ко­торой вче­ра ле­жал Эрик, ис­чезла. Крис­ти­на за­мер­ла. Не­уже­ли… не­уже­ли это­го все­го не бы­ло? Быть мо­жет, это был дур­ной сон? Но как?.. Она ведь точ­но всё пом­нит! Не мог­ло же это при­видеть­ся ей? Нет, глу­пос­ти! Это точ­но бы­ло! Мо­жет, она схо­дит с ума?

Де­вуш­ка рас­те­рян­но ог­ля­дыва­лась вок­руг. Но ку­да же тог­да ис­чез Эрик? Ей по­чему-то да­же в го­лову не приш­ло по­ис­кать его в ком­на­тах на­вер­ху. Ска­зыва­лось вче­раш­нее пот­ря­сение. У неё вне­зап­но за­боле­ла го­лова, и Крис­ти­на сжа­ла вис­ки ру­ками. Что про­ис­хо­дит с ней?

— Крис­ти­на, ми­лая, ты уже вста­ла?

Крис­ти­на вздрог­ну­ла и рез­ко обер­ну­лась на го­лос. Ма­дам Дю­пон. Это она сто­яла в две­рях кух­ни. Об­легче­ние за­топи­ло Крис­ти­ну. Прав­да. Это всё прав­да! Она не су­мас­шедшая. Де­вуш­ка опус­ти­ла ве­ки, ощу­щая, как в её го­лове слов­но бь­ёт ма­лень­кий мо­лото­чек. С каж­дой се­кун­дой би­ение ста­нови­лось гром­че. По­мор­щившись, Крис­ти­на от­кры­ла гла­за и пря­мо пе­ред со­бой уви­дела встре­вожен­ное ли­цо Эми­ли Дю­пон.

— Что с то­бой, ди­тя моё? Ты ус­та­ла? О, ну, ра­зуме­ет­ся, ус­та­ла! Что это я го­ворю! Са­дись, по­ешь нем­но­го.

Крис­ти­на, поч­ти ни­чего не со­об­ра­жая, при­села за ку­хон­ный стол. Жен­щи­на быс­тро на­пол­ни­ла та­рел­ку аро­мат­ным ку­риным буль­оном и пос­та­вила пе­ред Крис­ти­ной.

— Ешь, де­точ­ка, а то что-то ты боль­но ху­дая. Ка­жись, ме­сяц на­зад ты бы­ла пол­нее. Или муж те­бя не кор­мит? — жен­щи­на са­ма зас­ме­ялась сво­ей шут­ке, опус­ка­ясь на стул нап­ро­тив Крис­ти­ны, ко­торая в этот мо­мент по­дави­лась. Каш­ляя, она про­сипе­ла:

— Как Эрик? С ним всё хо­рошо?

— Да всё хо­рошо с тво­им Эри­ком! — мах­ну­ла ру­кой ма­дам Дю­пон, улы­ба­ясь. — Ишь, как о му­же бес­по­ко­ит­ся!

Крис­ти­на пок­расне­ла и быс­тро от­пра­вила в рот сле­ду­ющую лож­ку уди­витель­но вкус­но­го су­па, мо­лясь, что­бы ей не приш­лось ни­чего от­ве­чать на эту реп­ли­ку. Од­на­ко Эми­ли и не тре­бова­ла от­ве­та. Она с удо­воль­стви­ем сле­дила, как Крис­ти­на ест. Вдруг де­вуш­ка за­мер­ла, а по­том вы­пали­ла:

— Я дол­жна ид­ти к не­му! — Крис­ти­на вско­чила, чуть не оп­ро­кинув та­рел­ку, но мяг­кая ру­ка Эми­ли удер­жа­ла её.

— По­ешь спо­кой­но, де­точ­ка. Ни­куда Эрик не де­нет­ся. А те­бе нуж­ны си­лы. Ты ведь хо­чешь ему по­мочь? — Крис­ти­на вздох­ну­ла, по­том кив­ну­ла, опус­ти­ла го­лову и быс­тро до­ела суп.

— Вот мо­лод­чи­на, — одоб­ри­ла Эми­ли. — А те­перь пой­дём.

— Но как он? Вы… вы су­мели его пе­ренес­ти? Он всё ещё без соз­на­ния? Или спит? Что с ним бу­дет? — Крис­ти­на заб­ро­сала воп­ро­сами доб­рую жен­щи­ну, ко­торая, впро­чем, толь­ко улы­балась. Она ви­дела, как Крис­ти­на вол­ну­ет­ся, и прек­расно по­нима­ла её.

— Ни­колас поз­вал сво­его дру­га. Он то­же врач, кста­ти. Вмес­те они пе­ренес­ли его и за­ново пе­ребин­то­вали ра­ну. Ка­жет­ся, об­мо­рок пе­решёл в сон, а спать ему сей­час очень нуж­но. Так что мы ти­хонь­ко заг­ля­нем и уй­дём, что­бы не ме­шать. Хо­рошо?

Крис­ти­на толь­ко кив­ну­ла, ком­кая по­холо­дев­ши­ми паль­ца­ми обор­ку платья. Она бе­зум­но вол­но­валась. Как он бу­дет выг­ля­деть? Не­уж­то та­ким же блед­ным, как вче­ра? Она ведь так ис­пу­галась тог­да. А его ра­на? Мо­жет, ему ста­ло ху­же? О Гос­по­ди, ког­да же кон­чится эта лес­тни­ца?!

Де­вуш­ке ка­залось, буд­то она под­ни­ма­ет­ся по сту­пень­кам уже ми­нут трид­цать, тог­да как прош­ло не боль­ше двад­ца­ти се­кунд. Вот они ока­зались воз­ле две­ри его ком­на­ты, и Крис­ти­на не­осоз­нанно сжа­ла паль­ца­ми ла­донь ма­дам Дю­пон. Она и хо­тела ту­да вой­ти, и бо­ялась это­го.

— Сме­лее, — под­бодри­ла её доб­рая жен­щи­на, а по­том ти­хонь­ко уш­ла, мяг­ко сту­пая по­дош­ва­ми до­маш­них ту­фель по де­ревян­но­му по­лу. Ока­зав­шись од­на, Крис­ти­на вдруг ос­ме­лела, а по­том ти­хонь­ко при­от­кры­ла дверь, опа­са­ясь, что та зас­кри­пит, и ока­залась в ком­на­те.

Здесь бы­ло тем­нее, чем у неё. Быть мо­жет, это объ­яс­ня­лось тем, что в этой ком­на­те ви­сели ог­ромные тя­жёлые што­ры, не пус­ка­ющие свет, и сей­час они ока­зались за­дёр­ну­ты, или же всё де­ло бы­ло в са­мом вос­при­ятии Крис­ти­ны, свя­зав­шей этот поч­ти по­лум­рак с на­хож­де­ни­ем здесь боль­но­го Эри­ка. В ком­на­те пы­лал ка­мин, бы­ло поч­ти душ­но. В воз­ду­хе пах­ло чем-то не­понят­ным: то ли тра­вами, то ли ле­карс­твом, де­вуш­ка са­ма не по­няла. Прик­рыв дверь, она по­дош­ла поб­ли­же к кро­вати.

Эрик ле­жал там. Он был прик­рыт поч­ти до шеи, и толь­ко об­на­жён­ные жи­лис­тые ру­ки с боль­ши­ми ла­доня­ми ле­жали по­верх оде­яла. Ка­жет­ся, Эрик был без ру­баш­ки. Крис­ти­на вдруг пок­расне­ла, са­ма не зная, по­чему. Ко­ря се­бя за сму­щение, она сде­лала ещё шаг. Ли­цо его боль­ше не бы­ло так блед­но, как вче­ра, те­перь его пок­ры­вал нез­до­ровый ру­мянец. Грудь не­рав­но­мер­но взды­малась, тя­жёлое ды­хание за­пол­ня­ло всю ком­на­ту. Ле­вая ру­ка бы­ла пе­ревя­зана от кис­ти до лок­тя и прик­репле­на к пле­чу ка­кой-то стран­ной по­вяз­кой. Крис­ти­на ре­шила, что это для то­го, что­бы ру­ка не дви­галась. Она как-то слы­шала та­кое, ког­да один из ак­тё­ров не­удач­но упал и сло­мал ру­ку.

Ря­дом на сто­лике вы­сились гор­ки мар­ли и бин­тов, а так­же кор­пии. Там же сто­ял не­боль­шой таз с чис­той во­дой. Крис­ти­на вздох­ну­ла. Он был жив, это бы­ло глав­ное. Сла­ва бо­гу, что всё прош­ло бла­гопо­луч­но! Де­вуш­ка сно­ва приб­ли­зилась к кро­вати. Её взгляд по­чему-то не­из­менно при­ковы­вало его ли­цо. У неё ни­ког­да не бы­ло воз­можнос­ти вни­матель­нее приг­ля­деть­ся к не­му. Эрик поч­ти всег­да хо­дил в мас­ке, а тог­да, на озе­ре, она бы­ла слиш­ком на­пуга­на, что­бы всмат­ри­вать­ся. Те­перь же она мог­ла в точ­ности рас­смот­реть каж­дую де­таль его ли­ца. И уди­вилась, по­чему не ощу­ща­ет ни стра­ха, ни ужа­са, ни от­вра­щения.

Его ли­цо не бы­ло обыч­ным. Нет, не так. Оно прос­то не мог­ло счи­тать­ся обыч­ным. Его ли­цо кто-то раз­де­лил на две по­лови­ны, буд­то го­воря: «Вы­бирай, что те­бе по ду­ше: ть­ма или свет!» И это дей­стви­тель­но ка­залось прав­дой. Ибо эти две по­лови­ны яв­ля­ли со­бой пол­ные про­тиво­полож­ности. Ле­вая — чер­ты кра­сиво­го, уве­рен­но­го в се­бе муж­чи­ны, пра­вая — чер­ты страш­ной гор­гульи. По­чему же Бог на­делил его имен­но та­ким ли­цом? За­чем? Что­бы пог­лу­мить­ся над сво­им соз­да­ни­ем? Или это ви­на не Гос­по­да? Крис­ти­на, за­дава­ясь этим воп­ро­сом, всё глуб­же и глуб­же вби­рала в се­бя эти чер­ты. Он ведь не ви­новат. Не ви­новат, что при­рода об­де­лила его. Хо­тя… раз­ве мож­но так ска­зать о нём? Он нас­толь­ко та­лан­тлив, нас­коль­ко ужас­на пра­вая по­лови­на его ли­ца. Быть мо­жет, это грех — быть ге­ни­ем до та­кой сте­пени? Быть мо­жет, так бы­ло нуж­но — до­бавить хоть один изъ­ян? Что­бы че­ловек не за­бывал о том, кто он, о том, что он все­го лишь иг­рушка в ру­ках выс­ших сил. Од­на­ко имен­но это уби­ва­ет его.

Крис­ти­на при­куси­ла гу­бу. Ес­ли бы не это уродс­тво, кто зна­ет, ка­ким бы он был. Быть мо­жет, они бы во­об­ще не встре­тились тог­да. Крис­ти­на вздох­ну­ла. Её пе­репол­ня­ли жа­лость и со­чувс­твие, а так­же осоз­на­ние то­го, что она ни­ког­да не смо­жет по­нять его чувств. Ни­ког­да. Прос­то по­тому, что это не­воз­можно — пос­та­вить се­бя на мес­то та­кого че­лове­ка, пол­ностью ох­ва­тить его чувс­тва и ду­шу. Хо­тя она поп­ро­бу­ет. Она пос­та­ра­ет­ся. Быть мо­жет, у неё по­лучит­ся. Де­вуш­ка не­воль­но улыб­ну­лась, ког­да во сне он чуть нах­му­рил лоб. Он не был кра­сив. Да­же близ­ко. Но урод­ли­вым он то­же не был. Ведь урод­ли­вый че­ловек урод­лив во всём, а ду­ша Эри­ка прек­расна. Да, она ом­ра­чена мно­гим: злостью, болью, по­теря­ми, да­же убий­ством. Но не урод­ли­ва. Всё это мож­но пре­одо­леть. Да, мож­но. И он смо­жет. Он обя­затель­но смо­жет! А ес­ли нет… что ж, она поп­ро­бу­ет по­мочь.

Крис­ти­на заж­му­рила гла­за, пы­та­ясь скрыть выс­ту­пив­шие слё­зы. Она не лю­бит его. Что она мо­жет по­делать с со­бой, ес­ли не лю­бит?! Она не мо­жет при­казать се­бе. Ведь лю­бовь воз­ни­ка­ет са­ма. Она за­лета­ет в ду­шу лёг­кокры­лой ба­боч­кой, са­дит­ся на пле­чо ди­ким го­лубем, ка­са­ет­ся щёк ти­хим вет­ром с вос­то­ка… лю­бовь — это сво­бода. Нель­зя на­мерен­но ко­го-то по­любить. И пусть она бла­годар­на ему, пусть от­но­сит­ся как к дру­гу, она не лю­бит его. Он стал для неё близ­ким че­лове­ком, поч­ти бра­том, поч­ти дру­гом, но она зна­ет, как это ра­нит его. Он жаж­дет её люб­ви. А она не мо­жет ему это­го дать.

Что же де­лать?!

Крис­ти­на спря­тала ли­цо в ла­донях и пре­рывис­то вздох­ну­ла. Пе­ред ней всплы­вали вос­по­мина­ния это­го ме­сяца: их свадь­ба, по­том брач­ная ночь, её страх, его неж­ность и за­бот­ли­вость, их зав­тра­ки, раз­го­воры… тот по­целуй. Де­вуш­ка вспых­ну­ла, ког­да вспом­ни­ла, как влас­тно он це­ловал её тог­да… или это бы­ло вче­ра? Да, вче­ра. По­чему же ей упор­но ка­жет­ся, буд­то прош­ли го­ды? Крис­ти­на мот­ну­ла го­ловой, вновь вос­кре­шая по­целуй в па­мяти. И по­рази­лась, ощу­тив, как му­раш­ки про­бежа­ли по поз­во­ноч­ни­ку, про­никая, ка­залось, вглубь ко­жи, и тёп­лая вол­на рас­теклась по все­му те­лу. Что это с ней? Крис­ти­на по­ражён­но вздох­ну­ла. Она ни­ког­да не ощу­щала се­бя так… не­понят­но. Та­кого ни­ког­да не бы­ло, ког­да её це­ловал Ра­уль. Бы­ло толь­ко ощу­щение его очень мяг­ких губ на её гу­бах, и та­ких же рук, сколь­зя­щих по та­лии. И ощу­щение спо­кой­ствия.

Нет, это со­вер­шенно не то! А ведь Ра­уля она лю­била. Зна­чит, так дол­жно быть и с Эри­ком. По­чему же, ког­да он це­ловал её, она ощу­щала, как каж­дый мил­ли­метр ко­жи го­рит от его рук? По­чему ей хо­телось прод­лить это мгно­вение? Так не дол­жно быть! Не дол­жно и точ­ка! Это ка­кие-то не­понят­ные чувс­тва. «Ну да, я ведь не люб­лю его. По­это­му и не ощу­щаю по­коя. По­это­му сер­дце моё за­билось, буд­то в клет­ке, ког­да он толь­ко при­кос­нулся ко мне. Это всё от­то­го, что я бо­юсь его. Ведь так?»

Из­му­чен­ная ду­ша Крис­ти­ны пы­талась най­ти от­ве­ты на воп­ро­сы, блуж­дая во мра­ке сво­его нез­на­ния. В кон­це кон­цов, она ре­шила, что всё это неп­ра­виль­но — она прос­то не дол­жна ощу­щать та­кое. В ру­ках лю­бимо­го че­лове­ка ей дол­жно быть теп­ло, у­ют­но и спо­кой­но. А ру­ки Эри­ка… ру­ки Эри­ка от­нюдь не ма­нили спо­кой­стви­ем. Де­вуш­ка сжа­ла ку­лаки, пы­та­ясь прог­нать ещё од­но вос­по­мина­ние. Тог­да, в их пер­вую ночь, ког­да он по­цело­вал её, она не ощу­щала ни­чего, пос­коль­ку бы­ла во влас­ти стра­ха. Так по­чему же сей­час она пом­нит, как го­рячи бы­ли его гу­бы, как не­ис­то­во сер­дце его би­лось под её ла­доня­ми, как силь­ны бы­ли его объ­ятия?

Нет. Нет, нет! Это всё на­важ­де­ние. Об­ман. Это всё неп­ра­виль­но. Она во­об­ще дол­жна за­быть об этом и да­же не вспо­минать. Она ни­ког­да его не по­любит, она уве­рена.

Пы­та­ясь прог­нать глу­пые мыс­ли, ро­ив­ши­еся в го­лове, де­вуш­ка вновь пе­реве­ла взгляд на не­го. Ей всег­да ка­залось, что пра­вая — изу­вечен­ная — по­лови­на его ли­ца дол­жна быть хо­лод­ной. Она не зна­ла, по­чему так ду­мала. И вот те­перь, ког­да она бы­ла так близ­ко и мог­ла кос­нуть­ся его ко­жи, страх ох­ва­тил её. Бо­рясь с ним, де­вуш­ка сжи­мала ку­лаки. Ей нуж­но ухо­дить от­сю­да, за­чем она во­об­ще приш­ла? Чем она по­может? Но лю­бопытс­тво одо­лева­ло. Всё бы­ло так, как тог­да — ког­да она сор­ва­ла с не­го мас­ку, под­давшись его та­инс­твен­но­му оча­рова­нию. Но вот, от­бро­сив всё, она про­тяну­ла ру­ку. И, заж­му­рив­шись, кос­ну­лась кон­чи­ками паль­цев его пра­вой ще­ки. Улыб­ну­лась. Мед­ленно про­вела паль­ца­ми по ше­рохо­ватой ко­же. Тёп­лой. Че­лове­чес­кой. Страх ушёл. И Крис­ти­на от­кры­ла гла­за.

На неё в упор смот­ре­ли се­ро-зе­лёные гла­за Приз­ра­ка Опе­ры.

От­дёрнув ру­ку, де­вуш­ка от­сту­пила, тя­жело ды­ша и бо­ясь да­же под­нять взгляд. Глу­пая. Глу­пая! Он же прос­то убь­ёт те­бя! За­чем ты это сде­лала? За­чем?!

— Крис­ти­на, — вдруг хрип­ло про­шеп­тал Эрик. Он на мгно­вение прик­рыл ве­ки, а по­том сно­ва взгля­нул на де­вуш­ку. Она ка­залась раз­мы­тым пят­ном. Пе­ред гла­зами дво­илось, в ушах от­да­вал­ся шум, не­щад­но бо­лела го­лова. К то­му же, ту­пая но­ющая боль в ру­ке не да­вала скон­цен­три­ровать­ся. — Крис­ти­на, что со мной? — про­гово­рив это, Эрик умолк, пы­та­ясь спра­вить­ся с тош­но­той, под­сту­пив­шей к гор­лу. Он не пом­нил, ког­да в пос­ледний раз так пло­хо се­бя чувс­тво­вал.

Вдруг тёп­лая ма­лень­кая руч­ка сжа­ла его ру­ку, и ти­хий го­лос де­вуш­ки про­шеп­тал:

— Всё хо­рошо, Эрик. С ва­ми уже всё хо­рошо. Вы поп­ра­витесь, обя­затель­но.

— Поп­равлюсь? — пе­рес­про­сил он. — Но что слу­чилось?

— Вы… вы не пом­ни­те? — про­бор­мо­тала в за­меша­тель­стве Крис­ти­на. О та­ком ва­ри­ан­те со­бытий она да­же не ду­мала.

Эрик по­пытал­ся что-то ска­зать, по­том про­каш­лялся.

— Смут­но, — в кон­це кон­цов, хрип­ло от­ве­тил он.

Де­вуш­ка те­рялась в до­гад­ках, что имен­но ему ска­зать, как вдруг дверь от­во­рилась — и на по­роге воз­ник док­тор Дю­пон в сво­ём не­из­менном кос­тюмчи­ке и с че­мода­ном в ру­ке. Эрик по­мор­щился от зву­ка, с ко­торым от­кры­лась дверь, но ни­чего не ска­зал.

— О, вы приш­ли в се­бя, месье! — док­тор улыб­нулся и под­сел к Эри­ку, ко­торый не­довер­чи­во и удив­лённо ус­та­вил­ся на не­го. — Так-с, пос­мотрим. Есть не­боль­шой жар, но всё в пре­делах нор­мы. Пульс… уча­щён­ный, од­на­ко это не­опас­но. Смот­ри­те сю­да, мо­лодой че­ловек, — с эти­ми сло­вами док­тор вы­тащил ка­кой-то мо­лоток и стал во­дить им пе­ред гла­зами Эри­ка.

— Что это? — Эри­ку очень хо­телось ска­зать это та­ким то­ном, что­бы нас­тырный док­тор уго­монил­ся и уб­рался от­сю­да, но го­лос его зву­чал очень сла­бо.

— Мне нуж­но про­верить, при­сутс­тву­ют ли сим­пто­мы сот­ря­сения моз­га, — объ­яс­нил Ни­колас.

— За­чем? — ра­зум Эри­ка всё ещё от­ка­зывал­ся по­нимать, что же слу­чилось, и по­чему здесь си­дит док­тор.

— За­тем, месье Эрик, что вам бы­ла на­несе­на тя­жёлая трав­ма. Или вы не пом­ни­те?

Эрик нах­му­рил бро­ви.

— Трав­ма? — про­сипел он. — Но я не… — вдруг он умолк, на ли­це от­ра­зилось пот­ря­сение. — Крис­ти­на, — про­шеп­тал он. — Где Крис­ти­на?

— Я здесь, Эрик, — на­пуган­ная его сло­вами де­вуш­ка ос­то­рож­но приб­ли­зилась. — Я с са­мого на­чала

бы­ла здесь.

— О, Крис­ти­на! — Приз­рак из­дал об­легчён­ный вздох. — А я по­думал… по­думал…

Он умолк, од­на­ко все при­сутс­тву­ющие по­няли, что он имел в ви­ду.

— Со мной всё хо­рошо, — де­вуш­ка по­дош­ла ещё бли­же, а по­том нак­ло­нилась и ос­то­рож­но сжа­ла его ру­ку. Тот не­довер­чи­во под­нял го­лову и взгля­нул Крис­ти­не пря­мо в гла­за. От­че­го-то ей вдруг ста­ло не­лов­ко, и сот­ни му­рашек про­бежа­ли от мес­та со­еди­нения их паль­цев вверх по кис­ти её ру­ки. Ста­ра­ясь скрыть своё сму­щение, она быс­тро про­гово­рила: — Пусть вас ос­мотрит док­тор. По­жалуй­ста, Эрик.

Всё так же не сво­дя с неё глаз, он кив­нул. Крис­ти­на не­лов­ко улыб­ну­лась и от­ня­ла ру­ку.

За­кон­чив ос­мотр и оп­ро­сив Эри­ка, док­тор по­качал го­ловой:

— Увы, я на­де­ял­ся, что сот­ря­сения нет, од­на­ко сим­пто­мы на­лицо: дво­ение в гла­зах, нис­тагм*, тош­но­та, го­ловок­ру­жение, шум в ушах. Ни­чего, бу­дем на­де­ять­ся, что всё ско­ро прой­дёт. Вам, месье, ну­жен по­кой и хо­роший сон. Я вы­пишу вам нас­той­ку из кор­ня ва­лери­аны, а так­же чай с пус­тырни­ком. Они хо­рошо ус­по­ка­ива­ют. И про­шу вас соб­лю­дать пос­тель­ный ре­жим не ме­нее чем не­делю. Ес­ли бу­дет ху­же, — док­тор ог­ля­нул­ся на Крис­ти­ну, ко­торая всё это вре­мя сто­яла, не сво­дя нап­ря­жён­но­го взгля­да с Ни­кола­са, — по­зовё­те ме­ня. Хо­рошо?

Крис­ти­на кив­ну­ла, сжи­мая хо­лод­ные ру­ки. Она так пе­режи­вала, что поч­ти не ды­шала.

— Вам бы то­же не по­меша­ло по­пить чаю с пус­тырни­ком. Или с ро­маш­кой, — до­бавил док­тор, — вы всё ещё блед­ны, моя ми­лая.

— Я в по­ряд­ке, — вы­муче­но улыб­ну­лась Крис­ти­на.

— Как хо­тите. Моё поч­те­ние, — док­тор чуть кив­нул Эри­ку, ко­торый, впро­чем, это­го не ви­дел, так как ле­жал с зак­ры­тыми гла­зами, по­том по­цело­вал ру­ку Крис­ти­не и ушёл.

Крис­ти­на глу­боко вздох­ну­ла. Её тре­вога ни­как не про­ходи­ла, к то­му же, ей бы­ло поч­ти стыд­но за то, что она сде­лала пе­ред тем, как Эрик прос­нулся. И хо­тя, ка­жет­ся, он прос­то не осоз­нал это­го, стыд и сму­щение не же­лали про­падать. Щё­ки её вновь за­але­ли, и Крис­ти­на, ви­дя, что Эрик ле­жит с зак­ры­тыми гла­зами, уже хо­тела уй­ти, но как толь­ко обер­ну­лась ли­цом к по­рогу — её ос­та­новил го­лос. Его хрип­лый го­лос.

— Вы уже ухо­дите?

Заж­му­рив­шись и при­кусив гу­бу, Крис­ти­на ко­леба­лась все­го мгно­вение. А по­том, зас­та­вив се­бя улыб­нуть­ся, по­вер­ну­лась к не­му.

— Ну что вы, Эрик! — как мож­но жиз­не­радос­тнее про­гово­рила она и сра­зу умол­кла, ви­дя, как грус­тная по­лу­улыб­ка ос­ве­ща­ет его ли­цо. Он не по­верил ей.

— За­чем же вы так? — его го­лос зву­чал очень ус­та­ло. — Не улы­бай­тесь, Крис­ти­на. При­чём так не­ис­крен­не.

— Но я…

— Не сто­ит, — он кач­нул го­ловой и тут же за­шипел от бо­ли. Крис­ти­на бро­силась к не­му, но он под­нял ру­ку. — Из­бавь­те ме­ня от ва­шей фаль­ши­вой за­боты.

— Эрик, я…

— Не нуж­но. Прос­ти­те, что за­дер­жал. Вы воль­ны уй­ти, толь­ко рас­ска­жите, что имен­но со мной про­изош­ло. Я уже по­нял, что от уда­ра за­рабо­тал сот­ря­сение моз­га. А с ней тог­да что? — с эти­ми сло­вами он ука­зал взгля­дом на свою пе­ребин­то­ван­ную ру­ку. — Док­тор не об­молвил­ся о ней. По­чему?

Крис­ти­на ис­подтиш­ка бро­сила на не­го взгляд. По­чему он не так всё по­нял? Она прос­то… прос­то не зна­ла, как ре­аги­ровать на то, что от прос­то­го при­кос­но­вения его паль­цев вол­на эмо­ций и ощу­щений про­бега­ет по её ко­же! И что — она дол­жна бы­ла приз­нать­ся ему в этом? Да ни­ког­да!

— Док­тор Дю­пон вче­ра об­ра­ботал ваш… ваш по­рез. Се­год­ня ут­ром он сно­ва сде­лал это. Нас­коль­ко я по­няла, — чуть не­уве­рен­но про­дол­жа­ла де­вуш­ка, — чуть поз­же он смо­жет на­ложить вам швы.

Эрик кив­нул, при­нимая во вни­мание всё ска­зан­ное ею. По­том он поп­ро­бовал чуть при­под­нять­ся, од­на­ко не пре­ус­пел в этом. Крис­ти­ну, ко­торая хо­тела по­мочь, он ос­та­новил все­го лишь сло­вом.

— Бла­года­рю, — и столь­ко хо­лода бы­ло в нём, этом сло­ве, что де­вуш­ка прос­то зас­ты­ла на мес­те. — Вы мо­жете ид­ти, Крис­ти­на. Я со­жалею, что зас­та­вил вас пот­ра­тить на ме­ня вре­мя.

Де­вуш­ка сглот­ну­ла, а по­том раз­верну­лась и выш­ла из ком­на­ты, ощу­щая, как силь­но бь­ёт­ся её сер­дце, как не­ме­ют ру­ки. Вый­дя, она прик­ры­ла дверь, а по­том прис­ло­нилась к ней спи­ной. За­чем он так? Она ведь ни­чего пло­хого не хо­тела, толь­ко по­мочь! За­чем? Или ему ста­ло лег­че от то­го, что он её прог­нал? Она не по­нима­ла ни его дей­ствий, ни слов. Или, мо­жет, она ос­корби­ла его чем-то? Ни­чего, она пос­та­ра­ет­ся по­нять и боль­ше не до­пус­кать та­ких оши­бок. Ведь, как ска­зал док­тор, ему ну­жен по­кой. Ра­зуме­ет­ся, Крис­ти­на сде­ла­ет это толь­ко из-за пред­пи­сания вра­ча. И сов­сем не из-за то­го, что от его ле­дяно­го то­на ей вдруг ста­ло боль­но. Ко­неч­но же, нет.

* нис­тагм — по­дер­ги­вание глаз­но­го яб­ло­ка, яв­ля­ет­ся сим­пто­мом мно­гих бо­лез­ней, в том чис­ле и сот­ря­сения моз­га.

Счастье — не­лёг­кое бре­мя, неб­ла­годар­ная роль.

Ты по­дари­ла мне вре­мя, я при­чинил те­бе боль.

Боль — это та же из­ме­на, ду­шу свою не не­воль.

Ты по­дари­ла мне вре­мя, я при­чинил те­бе боль.

Ап­рель — уди­витель­но пе­ремен­чи­вый ме­сяц. Ка­жет­ся, буд­то это не один, а два бра­та-близ­не­ца, оди­нако­вые ли­цом, но аб­со­лют­но раз­ные по ха­рак­те­ру, изо всех сил пы­та­ют­ся раз­ве­ять свою ску­ку. В са­мом де­ле, как ещё мож­но объ­яс­нить то, что сто­ило хо­лоду, так по­хоже­му на осен­ний, зах­ва­тить в плен Па­риж, как спус­тя двое су­ток нас­ту­пило са­мое нас­то­ящее ле­то?

В воз­ду­хе дей­стви­тель­но чувс­тво­валось теп­ло. Де­ревья, ка­залось, за од­ну ночь на­дели рос­кошные одеж­ды из зе­лёных по­чек и листь­ев. Пах­ло пре­лой зем­лёй, а ещё чем-то слад­ким и зап­ретным. Чем-то та­ким, что, ощу­тив этот за­пах, ты не­осоз­нанно зак­ры­ва­ешь гла­за и вды­ха­ешь его пог­лубже, пы­та­ясь сох­ра­нить ча­ру­ющее мгно­вение как мож­но доль­ше. И за­пах оку­тыва­ет те­бя, ты ку­па­ешь­ся в нём, буд­то в тёп­лом об­ла­ке. Вес­на. Так пах­нет вес­на. Юная, ран­няя, но от то­го не ме­нее вол­ну­ющая кровь.

Крис­ти­на ши­роко от­кры­ла став­ни и глу­боко вздох­ну­ла. Прох­ладный ве­терок вор­вался в душ­ную ком­на­ту, про­летел по ней, мяг­ко ка­са­ясь воз­душны­ми крыль­ями все­го, до че­го толь­ко мог до­тянуть­ся, а пос­ле, тро­нув ру­кою ще­ку Крис­ти­ны, вы­летел в ок­но. Де­вуш­ка улыб­ну­лась. Вес­на. Нас­ту­пила са­мая нас­то­ящая вес­на. И пусть ап­ре­лю нель­зя ве­рить, ей по­чему-то ка­залось, что хо­лод боль­ше не при­дёт. Она меч­та­ла о ней, о вес­не. Крис­ти­на ни­ког­да не лю­била дол­гие зим­ние ве­чера, боль­шие сне­гопа­ды, лю­тые трес­ку­чие мо­розы. Ей нра­вилась неж­ная вес­на, жар­кое ле­то, а так же рос­кошная зо­лотая осень — чуть-чуть. Но толь­ко не зи­ма. Бу­дучи по сво­ей на­туре та­кой же воз­душной и мяг­кой, она не по­нима­ла су­ровой кра­соты зи­мы.

Сей­час её ду­ша пе­ла. Хо­телось тан­це­вать, хо­телось ра­дос­тно сме­ять­ся. Хо­телось петь во весь го­лос. Всё рав­но что. Всё рав­но с кем. Прос­то петь.

Крис­ти­на, мур­лы­ча се­бе под нос не­затей­ли­вую ме­лодию, про­дол­жи­ла от­кры­вать ок­на во всем до­ме. Ей хо­телось, что­бы пь­яня­щий ве­сен­ний за­пах — за­пах кра­соты и юнос­ти — за­пол­нил его. Ещё с ут­ра она нар­ва­ла под­снеж­ни­ков, ко­торые бур­но рас­цве­ли под ок­на­ми, и рас­ста­вила их в ми­ни­атюр­ные ва­зы по всем ком­на­там в до­ме. Ей ка­залось, слов­но она и са­ма ожи­ла, оч­ну­лась из веч­но­го сна, ког­да на­конец-то приш­ло теп­ло. Приш­ла вес­на. Та­кого хо­роше­го нас­тро­ения у Крис­ти­ны не бы­ло до­воль­но дав­но. Ещё бы — в пос­леднее вре­мя жизнь не ба­лова­ла эту хруп­кую де­вуш­ку, при­нося ей всё но­вые и но­вые ис­пы­тания. Од­на­ко Крис­ти­на дер­жа­лась, хо­тя, ес­ли чес­тно, са­ма не мог­ла ска­зать, сколь­ко ещё смо­жет вы­дер­жать.

Хму­рая склад­ка вдруг об­ра­зова­лась на лбу ма­дам Дес­тлер, и де­вуш­ка ус­та­ло вздох­ну­ла. С ут­ра она об­бе­гала весь дом, и толь­ко к Эри­ку не на­веда­лась. По­чему? Де­вуш­ка бо­ялась. Нет, не его. Бо­ялась его взгля­да, его слов. По­чему-то эту не­делю, ко­торую он про­вёл в пос­те­ли, их от­но­шения за­мет­но ухуд­ши­лись. Крис­ти­на не раз прок­ли­нала се­бя за свою тог­дашнюю не­лепую улыб­ку и че­рес­чур ве­сёлый го­лос. Он ведь по­думал, что она сов­сем не ра­да то­му, что он жив, что он ей в тя­гость. Об этом Эрик не ус­та­вал на­поми­нать ей каж­дый день. И Крис­ти­на уже еле сдер­жи­валась. Этот но­вый — яз­ви­тель­ный — Эрик раз­дра­жал её. И по­рой до­водил до слёз. Прав­да, она ни­ког­да не да­вала ему ви­деть их — свои слё­зы. Ни­ког­да. Гор­до под­няв го­лову в от­вет на его оче­ред­ное выс­ка­зыва­ние, она уда­лялась из спаль­ни Приз­ра­ка и убе­гала к се­бе. А по­том горь­ко ры­дала, ут­кнув­шись ли­цом в по­душ­ку.

Крис­ти­на ни­ког­да не ду­мала, что его пре­неб­ре­жение и ядо­витые сло­ва мо­гут так ра­нить её. Од­на­ко это бы­ло так. Она ни­ког­да бы не по­вери­ла, ска­жи ей кто рань­ше, что бу­дет ждать его улыб­ки или хо­роше­го сло­ва. Но она жда­ла. И зли­лась на се­бя. По­тому что это пе­речер­ки­вало все пред­став­ле­ния о том, как мож­но ко­го-то лю­бить. С Ра­улем не бы­ло та­кого. Да, ей бы­ло при­ят­но, ког­да он улы­бал­ся ей, го­ворил при­ят­ные ве­щи и дер­жал за ру­ку, но она и не меч­та­ла о та­ких ве­щах, вос­при­нимая это как дол­жное. А те­перь…

Ну не мог­ла она влю­бить­ся в Эри­ка! Лю­бовь — это во­об­ще дру­гое. Крис­ти­на убеж­да­ла се­бя каж­дый день, что не лю­бит его. Срав­ни­вала с Ра­улем, с тем, что она ис­пы­тыва­ла рань­ше — и не на­ходи­ла ни­чего оди­нако­вого. Слов­но… слов­но два раз­ных че­лове­ка жи­ли в ней.

И, тя­жело взды­хая, опять го­вори­ла се­бе, что всё хо­рошо. Что нуж­но жить даль­ше. Что она спра­вит­ся.

Вот и сей­час, при­гото­вив­шись, она ос­то­рож­но при­от­кры­ла дверь его ком­на­ты, дер­жа в ру­ках ва­зу с под­снеж­ни­ками, и сколь­зну­ла внутрь, мо­ля Гос­по­да о том, что­бы он спал. Но гла­за его, се­ро-зе­лёные с зо­лотис­ты­ми кра­пин­ка­ми, по­вер­ну­лись к ней, и Крис­ти­на по­дави­ла же­лание выс­ко­чить за дверь.

— Доб­рое ут­ро, Эрик, — поз­до­рова­лась она, пря­ча гла­за.

Ми­нута мол­ча­ния — и он от­ве­тил.

— И вам то­го же. Что вы за­были здесь, Крис­ти­на? Пе­репу­тали мою ком­на­ту с ва­шей? Мо­жет, мне встать и по­мочь вам отыс­кать её? Но знай­те, мне бы не хо­телось это­го де­лать. Так что вам при­дёт­ся са­мой справ­лять­ся с собс­твен­ной за­быв­чи­востью.

Крис­ти­на при­куси­ла гу­бу, изо всех сил ста­ра­ясь ды­шать спо­кой­но и раз­ме­рен­но.

— Я вов­се не по­теря­лась, Эрик. Я прос­то… — она зап­ну­лась, гля­дя на цве­ты. И как это ска­зать?

Эрик выг­нул бровь.

— Вы при­нес­ли мне цве­ты? Крис­ти­на, что это с ва­ми? Нет, вы точ­но ошиб­лись ком­на­той. Или вы сбрыз­ну­ли их ле­пес­тки ядом?

— Ну что вы, Эрик! — чуть не взор­ва­лась Крис­ти­на. — Я прос­то хо­тела сде­лать вам при­ят­ное.

— Да не­уже­ли? Пом­нится, вы да­же за­ходить сю­да не хо­тели, всё стре­мились выр­вать­ся на сво­боду из лап страш­но­го монс­тра.

— Эрик!.. Я мно­го раз пы­талась вам объ­яс­нить. Я…

— Да что вы мям­ли­те, Крис­ти­на! Хва­тит с ме­ня ва­шей лжи. Ставь­те свои цве­ты и уби­рай­тесь от­сю­да.

По­давив сло­ва, го­товые сор­вать­ся с язы­ка, Крис­ти­на пос­та­вила под­снеж­ни­ки на сто­лик, а по­том по­дош­ла к ок­ну, что­бы от­крыть его. Здесь бы­ло до­воль­но душ­но, а Эри­ку ну­жен све­жий воз­дух.

— Что вы ещё хо­тите де­лать?

— Все­го лишь от­крыть ок­но.

— За­чем? Не на­дыша­лись воз­ду­хом у се­бя? Не бо­итесь вды­хать его вмес­те с ужас­ным монс­тром, вы­зыва­ющим у вас толь­ко жа­лость?

«Мол­чи. Мол­чи. Мол­чи! Сей­час от­кро­ешь ок­но и уй­дешь от­сю­да» — уго­вари­вала се­бя Крис­ти­на, стис­нув зу­бы. Ру­ки её дро­жали, и хо­тя она ста­ралась спра­вить­ся быс­трее, ни­чего не по­луча­лось.

— Да что вы там ко­па­етесь?

— Я с-сей­час…

Вдруг Эрик под­нялся с кро­вати и раз­дра­жен­но нап­ра­вил­ся к Крис­ти­не. От­сту­пив в сто­рону, она смот­ре­ла, как он быс­тро от­крыл за­ев­шую за­щел­ку и рас­пахнул ок­но. По­том обер­нулся к ней и сме­рил та­ким уни­чижи­тель­ным взгля­дом, что де­вуш­ке сра­зу за­хоте­лось ока­зать­ся как мож­но даль­ше от­сю­да.

— Ну, я от­крыл вам ок­но. Что даль­ше?

— Н-ни­чего, я…

— Ни­чего? Уж прос­ти­те, не по­верю. Как же, вы на­вер­ня­ка расс­тро­ились, уви­дев, что я не сплю.

— По­чему? Я прос­то…

— Да хва­тит уже ме­ня пе­реби­вать! — взре­вел он, и Крис­ти­на вздрог­ну­ла, не­осоз­нанно сде­лав шаг на­зад. За­метив это, он ух­мыль­нул­ся: — Бо­итесь ме­ня, да? И не нуж­но от­ри­цать! — сно­ва крик­нул он, ви­дя, как де­вуш­ка уже от­кры­ва­ет рот. — Бо­итесь. Од­но­го я толь­ко не пой­му — за­чем вы ме­ня спа­сали? Бы­ло бы го­раз­до про­ще, ес­ли бы я умер. Из­ба­вились бы от му­жа и чу­дови­ща в од­ном ли­це. Раз­ве нет?

Крис­ти­на на­чала мо­тать го­ловой, от­сту­пая и сдер­жи­вая слё­зы из пос­ледних сил, ког­да он на­чал мед­ленно под­хо­дить к ней. Гла­за Эри­ка свер­ка­ли от гне­ва.

— Нет? Не ста­ло бы про­ще? А как тог­да? Аа, — про­тянул он, — вы, на­вер­ное, уже раз де­сять по­жале­ли о сво­ем пос­тупке.

— Эрик, — прох­ри­пела Крис­ти­на, пя­тясь от не­го, — это не так, я кля­нусь вам, нет…

— Нет? От­че­го же? Или вы ле­ле­ете на­деж­ду из­ба­вить­ся от ме­ня те­перь? А что?.. Под­сы­пать в еду яд — и вы сво­бод­ны, слов­но ве­тер! — Эрик уже и сам не по­нимал, что го­ворил и за­чем. Он был бе­зум­но зол на весь мир, по­это­му вы­мещал зло­бу на Крис­ти­не, слу­чай­но по­пав­шей­ся ему под ру­ку. Он не ви­дел, как её ка­рие гла­за на­пол­ни­лись сле­зами, как она дро­жит, как сжи­ма­ет ку­лаки, и про­дол­жал вып­лески­вать свой яд. — Да-да, и сра­зу же от­пра­витесь к де Шаньи. Он-то точ­но при­мет вас с рас­прос­терты­ми объ­ять­ями, ваш ми­лый же­нишок! Или я…

Крис­ти­на вдруг гром­ко за­рыда­ла и зак­ры­ла уши ру­ками. Она вся тряс­лась, слов­но в ли­хорад­ке, а с губ сле­тали сло­ва, рас­слы­шать ко­торые Эрик не смог.

— … не прав, — глу­хо за­кон­чил он, пот­ря­сён­но гля­дя на неё. Весь его гнев вне­зап­но ис­чез, уле­тучил­ся, вспых­нул и сго­рел на вет­ру. И рас­ка­яние и боль за­пол­ни­ли его. Что он на­делал, что на­гово­рил ей? Ка­кой иди­от. Ви­дел же, что она бес­по­ко­ит­ся, ви­дел. Так за­чем го­ворил та­кое, для че­го? Что­бы она ощу­тила, как те­бе пло­хо? Мо­лодец, она ощу­тила это в пол­ной ме­ре! И как ты те­перь со­бира­ешь­ся про­сить у неё про­щения?

— Крис­ти­на, — Эрик скло­нил­ся к ней и про­тянул ру­ку, но де­вуш­ка дёр­ну­лась, буд­то от уда­ра, и от­пол­зла в сто­рону, об­хва­тив се­бя ру­ками. Слё­зы тек­ли у неё из глаз, она дро­жала. Прок­ли­ная се­бя, Приз­рак ти­хо чер­тыхнул­ся, а по­том ос­то­рож­но сде­лал нес­коль­ко ша­гов к де­вуш­ке, опа­са­ясь, что она убе­жит. Но Крис­ти­на си­дела на по­лу, по­дог­нув но­ги и об­ни­мая се­бя ру­ками. Она бро­сила на не­го ко­рот­кий взгляд и от­верну­лась, но Эрик ус­пел про­честь там ог­ромную оби­ду.

Вздох­нув, Приз­рак ти­хонь­ко опус­тился на пол нап­ро­тив неё, упи­ра­ясь спи­ной в кро­вать. Сла­ва Бо­гу, что сот­ря­сение уже прош­ло, вот толь­ко ру­ка ещё не за­жила, час­то тре­вожи­ла болью. Впро­чем, всё ско­ро прой­дёт. Глав­ное, что он жив ос­тался. И этим Приз­рак был обя­зан имен­но Крис­ти­не. Хо­тя как — это­го он не по­нимал. За всю не­делю он из­во­дил её при­дир­ка­ми, но так и не умуд­рился спро­сить, как имен­но ей уда­лось сох­ра­нить ему жизнь, как уда­лось прог­нать тех уб­людков из их до­ма.

А Крис­ти­на, рва­но ды­ша и пы­та­ясь ус­по­ко­ить­ся, ду­мала толь­ко о том, как боль­но её ра­нили сло­ва о де Шаньи. Ес­ли бы он знал, что она во­об­ще не спа­ла по но­чам, что всю не­делю её прес­ле­дова­ли жут­кие кош­ма­ры, от ко­торых она вска­кива­ла, тя­жело ды­ша и сти­рая со лба хо­лод­ный пот. Страш­ные сны, ко­торые она рань­ше ни­ког­да не ви­дела, да и по­мыс­лить не мог­ла, что та­кое ужас­ное во­об­ще мо­жет снить­ся. Од­нажды ей прис­ни­лось, буд­то Эри­ка зас­тре­лили у неё на гла­зах, а она толь­ко кри­чала от стра­ха, ви­дя, как алая кровь вы­тека­ет из мно­гочис­ленных ран, как жизнь по­кида­ет его на­пол­ненные болью гла­за. А спус­тя нес­коль­ко дней прос­ну­лась от собс­твен­но­го кри­ка, но ус­пе­ла заг­лу­шить его по­душ­кой. Сон был нас­толь­ко ре­аль­ным, что Крис­ти­на ощу­пала собс­твен­ное те­ло, что­бы удос­то­верить­ся, что это неп­равда. Ибо в ми­ре сно­виде­ний она уви­дела са­му се­бя. Её за­пер­ли где-то: то ли в под­ва­ле, не име­юще­го вы­хода, то ли в под­земных ка­таком­бах под Опе­рой. И она блуж­да­ла там го­дами, ве­ками, ты­сяче­лети­ями, по­ка не на­чала гнить за­живо. Крис­ти­на до сих пор пом­ни­ла ко­нец сна. Она наб­ре­ла на зер­ка­ло и за­ора­ла от стра­ха, уви­дев там не се­бя, а ске­лет, ук­ры­тый лох­моть­ями.

Те­перь она бо­ялась за­сыпать. Из­девки Эри­ка не да­вали ей по­коя днём, а ночью её тер­за­ли кош­ма­ры.

Толь­ко Эрик, си­дев­ший нап­ро­тив, не знал об этом. Он толь­ко сей­час за­метил, как блед­но её ли­цо, как глу­боко под ка­рими гла­зами за­лег­ли те­ни, как су­дорож­но она сжи­ма­ет свои ху­день­кие руч­ки. И сер­дце коль­ну­ло от бо­ли. Не­уже­ли это из-за не­го? Из-за не­го она так поб­ледне­ла и осу­нулась? Из-за его глу­пых не­ос­то­рож­ных слов, ко­торы­ми он наг­раждал её вот уже не­делю?

Глу­хой стон выр­вался из гру­ди. Он не­дос­то­ин её! Он всег­да это знал. И как она мог­ла тер­петь это?

— Крис­ти­на, — про­шеп­тал он, — я умо­ляю, прос­ти­те ме­ня! Прос­ти­те! Я… я не знаю, что на ме­ня наш­ло. Я в жиз­ни не хо­тел при­чинить вам боль. Клял­ся ведь, что ни­ког­да не ра­ню вас, не сде­лаю боль­но, а сам!.. Я нич­то­жес­тво, я не­дос­то­ин да­же на­ходить­ся с ва­ми в од­ной ком­на­те.

Крис­ти­на всхлип­ну­ла, и это окон­ча­тель­но до­било его.

— Крис­ти­на! — Эрик по­дал­ся бли­же, взвол­но­ван­но гля­дя на неё. — Умо­ляю, ска­жите, как мне вы­молить ва­ше про­щение!

— Не нуж­но, — ти­хо про­шеп­та­ла она, и её хрип­лый го­лосок проз­ву­чал очень гром­ко в ти­шине, ца­рящей в до­ме. — Всё х-хо­рошо, — она вы­тер­ла сле­зы, а по­том пок­раснев­ши­ми гла­зами взгля­нула на не­го. Эрик сжал ку­лаки, гля­дя на неё. Она выг­ля­дела та­кой хруп­кой, та­кой неж­ной и тро­гатель­ной. Как он во­об­ще мог так с ней об­хо­дить­ся?

— Прос­ти­те… — сно­ва на­чал Эрик, но Крис­ти­на ос­та­нови­ла его.

— Всё хо­рошо, — твёр­же пов­то­рила она. — Мы… мы оба ви­нова­ты. Я ведь все­го лишь хо­тела по­мочь вам тог­да. Я так вол­но­валась за вас, но очень же­лала ка­зать­ся… спо­кой­ной. И пе­ре­иг­ра­ла, — Крис­ти­на не­весе­ло улыб­ну­лась, гля­дя ку­да-то в ок­но. — Я ни­ког­да не бы­ла хо­рошей ак­три­сой. И не спорь­те, — мот­ну­ла она го­ловой, уло­вив дви­жение Эри­ка. — Пе­вицей… воз­можно, но вот ак­три­сой — ни­какой.

— Я прос­то не мог по­верить, что вы бу­дете пе­режи­вать за ме­ня, — ти­хо ска­зал Эрик. Крис­ти­на пе­реве­ла на не­го взгляд и прос­то уто­нула в зе­лёной пу­чине глаз. Они ма­нили, за­вора­жива­ли. Де­вуш­ке приш­лось заж­му­рить­ся, что­бы из­ба­вить­ся от это­го гип­но­тичес­ко­го вли­яния, а ког­да она вновь рас­пахну­ла рес­ни­цы — Приз­рак уже не смот­рел на неё.

— Но я пе­режи­вала, — так же ти­хо про­из­несла де­вуш­ка. — И пла­кала.

Эрик вдруг за­мер, а по­том не­довер­чи­во пе­рес­про­сил:

— Вы пла­кали из-за ме­ня, Крис­ти­на?

— Не из-за вас. Я пла­кала, по­тому что бо­ялась, что не ус­пею. Не ус­пею по­мочь вам.

Эрик ос­та­вал­ся в той же по­зе, не дви­га­ясь и смут­но осоз­на­вая, что имен­но этих слов ждал всю жизнь. Она про­лива­ла за не­го слё­зы. Она же­лала ему по­мочь. Она от­но­силась к не­му поч­ти как к дру­гу. Че­го ещё ему же­лать? «Люб­ви» — ти­хо шеп­нул внут­ренний го­лос, но Эрик быс­тро прог­нал его. Люб­ви он вряд ли дож­дётся, но ведь да­же та­кое от­но­шение бы­ло по­дар­ком, ка­кого он не смел ожи­дать ни­ког­да. Раз­ве он ког­да-ни­будь ду­мал, — он, чу­дови­ще! — что ан­гел бу­дет пе­режи­вать за не­го? Да ни­ког­да.

— Вы дей­стви­тель­но?.. — хрип­ло про­гово­рил он, не смея по­верить в эти сло­ва.

— Что, Эрик? — пе­рес­про­сила де­вуш­ка. — Да, я дей­стви­тель­но пе­режи­вала за вас. И бо­ялась, что мо­гу вас по­терять, — до­бави­ла она.

Нет, это что-то не­веро­ят­ное! Крис­ти­на — его Крис­ти­на! — го­ворит ему, что бо­ялась его по­терять! Эрик ощу­щал, буд­то толь­ко что крылья ан­ге­ла воз­несли его на не­бо, и те­перь он на­ходит­ся в бла­жен­ном раю, так хо­рошо ста­ло на ду­ше, та­кая неж­ность за­топи­ла сер­дце.

— Прос­ти­те ме­ня ещё раз. Мне… боль­но от­то­го, что я вас ра­нил. Но мо­гу ли я спро­сить?..

— Мо­жете, — по­жала пле­чами Крис­ти­на. Ин­те­рес­но, о чём он ещё хо­чет её спро­сить?

— Как вам уда­лось сох­ра­нить мне жизнь? Они ведь не уш­ли… прос­то так?

Де­вуш­ка опус­ти­ла го­лову и под­жа­ла гу­бы, и Эрик от­четли­во по­чувс­тво­вал, что она не хо­чет от­ве­чать. Он уже ре­шил ска­зать, что ей вов­се не обя­затель­но го­ворить об этом, но тут Крис­ти­на вски­нула го­лову и с ка­кой-то гор­достью про­из­несла:

— Я выс­тре­лила в од­но­го из них.

Шок. Ес­ли го­ворить о чувс­тве, ко­торое Эрик ис­пы­тал, ког­да Крис­ти­на ска­зала это, это точ­но был шок.

— Ч-что вы сде­лали? — пе­рес­про­сил он та­ким удив­лённым го­лосом, что де­вуш­ка улыб­ну­лась.

— Выс­тре­лила, — пов­то­рила она, чувс­твуя в ду­ше не­обы­чай­ную гор­дость. На­до же, она су­мела его уди­вить! Как это при­ят­но. Ведь всег­да толь­ко он удив­лял её. А те­перь ей это то­же уда­лось.

— Но… от­ку­да вы взя­ли пис­то­лет? — по­ражен­ный Эрик спро­сил сов­сем не то, что хо­тел.

— Ма­дам Жи­ри, — по­яс­ни­ла Крис­ти­на, и Эрик на миг за­мер. Что это зна­чит? Не­уже­ли Ан­ту­анет­та по­дари­ла ей пис­то­лет, по­тому что опа­салась, как бы он, Эрик, ни­чего не сде­лал со сво­ей же­ной? Но сле­ду­ющие сло­ва де­вуш­ки вы­тес­ни­ли все сом­не­ния. — Она ос­та­вила его здесь, на вся­кий слу­чай. Го­вори­ла, что в этом рай­оне час­то бы­ва­ют кра­жи.

Эрик вы­дох­нул. Да, это бы­ло так. Он и сам вспо­минал о дам­ском ре­воль­ве­ре Ан­ту­анет­ты, толь­ко не был уве­рен, что она ос­та­вила его в до­ме. Зна­чит, ос­та­вила. Что ж, так да­же луч­ше. Но Крис­ти­на… как она смог­ла выс­тре­лить? Эрик за­давал­ся этим воп­ро­сом вновь и вновь, не по­нимая, ког­да упус­тил тот мо­мент, в ко­тором смог бы уви­деть, ка­кой она бы­ла на са­мом де­ле. Храб­рой. Му­жес­твен­ной. Не по­бо­ялась вый­ти к двум муж­чи­нам и да­же выс­тре­лить. Эри­ку вдруг по­каза­лось, что нап­ро­тив не­го си­дит вов­се не Крис­ти­на. Это бы­ла сов­сем дру­гая де­вуш­ка: не бо­яща­яся его, не стес­ня­юща­яся ему пе­речить, стре­мяща­яся его за­щитить. Но в ней прос­каль­зы­вали и чер­ты пре­дыду­щей Крис­ти­ны: неж­ность, до­вер­чи­вость, же­лание по­мочь, ра­нимость. Толь­ко вот те­перь Эрик и сам не мог ска­зать, ка­кая из них нра­вилась ему боль­ше. В кон­це кон­цов, ему приш­лось приз­нать, что это один и тот же че­ловек, хо­тя в это ве­рилось с тру­дом.

Крис­ти­на же наб­лю­дала за ним с лёг­кой смесью удо­воль­ствия и тре­воги. Быть мо­жет, ему не пон­ра­вилось то, что она стре­ляла в че­лове­ка? Впро­чем, де­вуш­ка не мог­ла ска­зать, что ей это очень приг­ля­нулось. Её прос­то пь­яни­ло ощу­щение то­го, что она смог­ла пос­то­ять за се­бя. И за близ­ко­го ей че­лове­ка.

— Вы мо­лодец, Крис­ти­на, — в кон­це кон­цов, от­ве­тил он, и ду­ша Крис­ти­ны рас­кры­ла крылья и за­пела, так ей бы­ло при­ят­но от этих слов.

Де­вуш­ка мол­ча улыб­ну­лась Эри­ку, а по­том прив­ста­ла с по­ла, от­ря­хивая платье, и по­дош­ла к не­му. Эрик ос­тался си­деть, гля­дя на неё сни­зу вверх. Крис­ти­на про­тяну­ла ему ру­ку и чуть не­лов­ко улыб­ну­лась. Эрик, не­до­умен­но пос­мотрев на про­тяну­тую ла­донь, нах­му­рил­ся, а по­том ос­то­рож­но при­нял её, слег­ка сжав, и под­нялся на но­ги. Ра­зуме­ет­ся, ему не нуж­на бы­ла по­мощь, но бы­ло чер­тов­ски при­ят­но осоз­на­вать, что она са­ма по­да­ёт ему ру­ку. Те­перь они сто­яли так близ­ко, что Эрик ви­дел, как чуть под­ра­гива­ют её рес­ни­цы, а Крис­ти­на — как блес­тит на его вис­ке ка­пель­ка по­та. Мол­ча­ние за­лег­ло меж­ду ни­ми, но оно не бы­ло тя­желым или не­уют­ным — они прос­то мол­ча­ли, осоз­на­вая, что го­ворить им и не нуж­но. Крис­ти­на вновь ти­хонь­ко улыб­ну­лась, а по­том, слов­но ре­шив­шись, про­гово­рила:

— Я ра­да, что вы жи­вы, Эрик. И что уже поч­ти здо­ровы. Очень ра­да, — с эти­ми сло­вами она об­ня­ла его, а по­том, так и не ре­шив­шись взгля­нуть ему в ли­цо, ис­чезла за дверью.

А Эрик ос­тался сто­ять, скон­фу­жен­ный, удив­лённый, да да­же пот­ря­сён­ный её пос­тупком. И ма­лень­кая ис­корка на­деж­ды вдруг за­теп­ли­лась в его дав­но раз­би­том сер­дце.

* * *

— Рас­тя­пы! Иди­оты! Это ж на­до бы­ло… на­до бы­ло так про­валить де­ло!

— Го­вори, да не за­гова­ривай­ся, — хрип­ло про­гово­рил вы­сокий брю­нет и сплю­нул на пол. По­хоже, ему бы­ло не слиш­ком ин­те­рес­но, что за­каз­чик бу­дет го­ворить даль­ше. Взгляд его блуж­дал по ру­инам до­ма на ок­ра­ине Па­рижа, в ко­тором они ус­ло­вились встре­тить­ся. Ну как, они. За­каз­чик прис­лал пись­мо и за­хотел сви­деть­ся. Ве­ро­ят­но, ожи­дал бо­лее хо­роших но­вос­тей, чем те, ко­торые сей­час ус­лы­шал.

И вправ­ду, Ра­уль тя­жело ды­шал, во­лосы его рас­тре­пались, а шля­па чуть по­коси­лась. Трость, на ко­торую он опи­рал­ся, под­ра­жая валь­яж­ным кра­сав­чи­кам Па­рижа, сей­час ва­лялась да­леко в уг­лу этих раз­ва­лин, ког­да-то име­ну­емых до­мом. Сам же де Шаньи был вне се­бя от ярос­ти. Эти два иди­ота ос­ме­лились пе­речить ему! Ему, ви­кон­ту де Шаньи! И это пос­ле все­го, что он сде­лал для это­го во­ра: выз­во­лил из тюрь­мы, зап­ла­тил ог­ромную сум­му и обе­щал ещё та­кую же. И они су­мели про­валить за­дание!

— Зат­кни пасть, — хму­ро про­шипел Ра­уль. — Сто­ит мне свис­тнуть — и те­бя боль­ше ник­то не най­дёт. Бу­дешь гнить в тюрь­ме до кон­ца сво­их дней.

Жак фыр­кнул и под­нял бровь, од­на­ко его гла­за нас­то­рожен­но сле­дили за взбе­шен­ным ви­кон­том. Ко­неч­но, убий­це лег­ко бы­ло бы при­кон­чить не­задач­ли­вого за­каз­чи­ка пря­мо здесь и сей­час, бла­го, кин­жал всег­да при нём, од­на­ко он не спе­шил. Сде­лать это оз­на­чало по­кинуть Па­риж и ин­те­рес­ное де­ло нав­сегда. А Жак, как уже пов­то­рялось, не лю­бил не­закон­ченных дел. Тот му­жик в мас­ке яв­но очень на­солил де Шаньи, ина­че стал бы этот ви­конт на­нимать убий­цу для не­го? Нет, здесь пах­нет чем-то очень ин­те­рес­ным. Чем имен­но — Жак пос­та­ра­ет­ся вы­яс­нить. А по­ка нуж­но вес­ти се­бя хо­рошо — ну, или пы­тать­ся. Быть мо­жет, не шиб­ко ум­ный за­каз­чик при­дума­ет но­вый спо­соб убий­ства? Мож­но неп­ло­хо по­заба­вить­ся, да и день­жат неп­ло­хих нас­крес­ти. По­это­му Жак, как бы Ра­уль его не раз­дра­жал, ос­та­вал­ся в до­ме, опи­ра­ясь на по­лураз­ру­шен­ную сте­ну и раз­гля­дывая ви­кон­та.

— Так, — вздох­нул ви­конт, пы­та­ясь при­вес­ти мыс­ли в по­рядок. По­луча­лось, ес­ли чес­тно, не очень, по­это­му он плю­нул на это де­ло. — Объ­яс­ни мне, как де­вица мог­ла взять вас на муш­ку! — опять взре­вел он. Это прос­то не ук­ла­дыва­лось в Ра­уля в го­лове. Крис­ти­на, эта ми­лая, хруп­кая, неж­ная де­вуш­ка, поч­ти не­весо­мое соз­да­ние с ог­ромны­ми ка­рими гла­зища­ми… нет, он прос­то пред­ста­вить не мог, что она мо­жет нас­та­вить на ко­го-то пис­то­лет, да ещё и выс­тре­лить при­том!

— Де­вица де­вицей, а му­жик по­пал­ся да­леко не­хилый, — чуть ле­ниво про­тянул Жак. Он ви­дел, как его спо­кой­ный тон бе­сил Ра­уля, по­это­му про­дол­жал го­ворить так же: — Да и она да­леко не та ми­лая ма­лыш­ка, про ко­торую ты го­ворил, буд­то она не бу­дет соп­ро­тив­лять­ся.

Ра­уль про­шипел се­бе что-то сквозь зу­бы. Что имен­но — Жак уточ­нять не стал, слег­ка ух­мыль­нув­шись. Эти мо­лодые вель­мо­жи с па­пины­ми день­га­ми в кар­ма­не всег­да по­лага­ют, что всё им дол­жно быть при­несе­но на блю­деч­ке. Жа­ка за­бав­ля­ла эта уве­рен­ность. По­жили бы они — ну да вот хоть этот эк­зем­пляр — с не­дель­ку на ули­це, по­няли бы, что к че­му, и не за­дира­ли бы так нос. Убий­цу да­же чуть ра­дова­ло то, что он не смог сра­зу вы­пол­нить за­каз. Уж слиш­ком не­обы­чен был тот, ко­го ему нуж­но бы­ло убить, и слиш­ком туп за­каз­чик. Жак лю­бил иг­ру. Всег­да лю­бил. Вот и сей­час он ощу­щал, как азарт пе­репол­нял его, буд­то на­пол­ненный до кра­ев бо­кал тёр­пко­го су­хого ви­на.

— Так что де­лать бу­дем? — с лен­цой спро­сил Жак, ко­выря­ясь в зу­бах най­ден­ной в кар­ма­не зу­бочис­ткой. Ра­уль, взгля­нув на не­го, скри­вил­ся и от­вернул­ся. Жак ух­мыль­нул­ся и сплю­нул зу­бочис­тку на пол. На­до­ело уже. Или пусть го­ворит — или пусть ищет се­бе дру­гого на­ём­ни­ка. В этом чер­то­вом го­роде их пол­но сре­ди та­ких же от­ребь­ев, как и сам Жак.

— Я со­об­щу вам, — сквозь зу­бы ска­зал Ра­уль. Сей­час у не­го не бы­ло чёт­ко­го пла­на. Нуж­но бу­дет по­сидеть и хо­рошень­ко всё об­ду­мать. Но да­же ес­ли и так — сей­час не нуж­но их тро­гать. Путь ус­по­ко­ят­ся, пусть уля­жет­ся бу­ря. А ког­да они не бу­дут ни­чего ожи­дать — он на­несёт удар.

— Мы не бу­дем ждать, — вдруг про­гово­рил на­ём­ник.

Ра­уль по­вер­нулся к не­му и под­нял бровь. Жак сто­ял, скрес­тив ру­ки на гру­ди, весь его вид вы­ражал през­ре­ние.

— Это ещё по­чему? По­дож­дё­те как ми­лень­кие.

— Нет.

— Ха! — фыр­кнул Ра­уль. — По те­бе тюрь­ма пла­чет, за­был?

— Не за­был, — от­ве­тил Жак, по­едая Ра­уля гла­зами так, что у то­го аж мо­роз по­шел по ко­же. — Раз­ве ты ду­ма­ешь, что ме­ня кто-то най­дет?

Ра­уль на миг нах­му­рил лоб, а по­том ши­роко улыб­нулся.

— Те­бе не­куда бе­жать. Я не так глуп, как ты ду­ма­ешь.

— Не­уже­ли? — ти­хо фыр­кнул се­бе под нос Жак, но Ра­уль не ус­лы­шал его.

— На вы­ходах с этой ули­цы де­журят нес­коль­ко гвар­дей­цев.

— И что? Раз­ве они мо­гут по­мешать доб­ро­поря­доч­но­му граж­да­нину, ко­торый то­ропит­ся до­мой? — Жак го­ворил спо­кой­но, но в ду­ше его уже наз­ре­вала бу­ря — он до­гады­вал­ся, к че­му ви­конт об этом за­гово­рил. Гвар­дей­цы, на­вер­ня­ка, куп­ле­ны.

— Доб­ро­поря­доч­но­му граж­да­нину, быть мо­жет, и нет. А вот на­ём­но­му убий­це и во­ру… впол­не.

Жак улыб­нулся, хо­тя гла­за его об­жи­гали хо­лодом. Так и есть, этот наг­лый маль­чиш­ка под­ку­пил гвар­дей­цев. Ну что ж, при­дёт­ся сот­рудни­чать с ним даль­ше, хо­тя он не уве­рен, что де Шаньи пон­ра­вит­ся их сот­рудни­чес­тво.

— Очень хо­рошо, — ска­зал он. — Ког­да ожи­дать от вас вес­тей, месье? — це­ремон­но спро­сил он с лег­ким иро­нич­ным по­лупок­ло­ном.

— Я со­об­щу, — над­менно от­ве­тил ви­конт, поп­ра­вил шля­пу, по­ис­кал взгля­дом трость, схва­тил её и по­кинул ру­ины до­ма. Спус­тя ми­нуту по до­роге заз­ву­чал стук ко­лес, пе­реме­жа­ющий­ся со сту­ком ко­пыт. На­ём­ный убий­ца ух­мыль­нул­ся, по­том со­щурил гла­за, а че­рез мгно­вение ис­чез, буд­то его ни­ког­да здесь не бы­ло.

* * *

Силь­ные ру­ки схва­тили её за за­пястья и ши­роко раз­ве­ли ру­ки, при­жимая к хо­лод­ной и влаж­ной зем­ле. Спи­на за­ныла от бо­ли, в ло­пат­ку впи­лось что-то ос­трое, ка­жет­ся, ка­мень. Ужас ох­ва­тил всё те­ло, за­пол­нил до ос­татка, до кра­ев. Хо­телось кри­чать, во­пить и выть, но сил хва­тало толь­ко на то, что­бы сдав­ленно зах­ри­петь от стра­ха. Тем­но­та ок­ру­жала её, тем­но­та бы­ла в ней, тем­но­та по­жира­ла её. Она впи­валась блед­ны­ми клы­ками в её сущ­ность, вы­пивая ду­шу так, как вам­пир пь­ет кровь.

Жут­кий треск рву­щей­ся тка­ни ра­зор­вал ти­шину. Крис­ти­на сод­рогну­лась, зная, что рвет­ся её платье, что имен­но её при­жима­ют к зем­ле. Имен­но её сей­час… Нет! Она не дас­тся им! Она за­ора­ла, но гор­ло, ка­залось, сжа­ли и дер­жа­ли не­види­мой ру­кой, сжи­мая всё силь­нее и силь­нее. Она кор­чи­лась от бо­ли, воз­ду­ха в лег­ких уже не бы­ло, но­ги и ру­ки оце­пене­ли от мо­гиль­но­го хо­лода, про­ника­юще­го, ка­залось, под са­му ко­жу.

— Не на­до! — по­лув­здох-по­лух­рип выр­вался из гор­ла, и она са­ма уди­вилась, что смог­ла про­из­нести хоть что-то. От­ве­том был хо­хот.

Жут­кий, про­бира­ющий до кос­тей хо­хот. От не­го сот­ни му­рашек по­пол­зли по те­лу, от не­го зас­ты­ла кровь, и за­мер­ли вок­руг все зву­ки. Крис­ти­на сод­ро­галась от стра­ха, от ди­кого жи­вот­но­го ужа­са. Кто-то был здесь, в тем­но­те, кто-то, ко­го она не мог­ла ви­деть, и это уби­вало. Это зас­тавля­ло во­об­ра­жение по­рож­дать всё но­вые и но­вые ужа­сы, от ко­торых уже хо­телось не бе­жать, а прос­то скор­чить­ся и зак­рыть го­лову ру­ками. Но да­же это бы­ло ей не поз­во­лено. Да­же это.

— Кто вы? — опять прох­ри­пела она. — От­пусти­те, умо­ляю!..

— Не уз­на­ешь? — те­перь ше­пот. Стран­ный, пу­га­ющий ше­пот. Та­кой зна­комый. Та­кой… род­ной?

— Ра­уль, — шеп­чут её гу­бы, и вдруг тем­но­та рас­се­ива­ет­ся, и в нас­ту­пив­шем по­лум­ра­ке свер­ка­ют его гла­за. Сов­сем дру­гие. Та­кие… ди­кие, не­уп­равля­емые. Страш­ные. И страх ещё боль­ше ох­ва­тыва­ет те­ло, и зву­ки за­мира­ют на ис­ку­сан­ных гу­бах.

Жес­то­кие ру­ки вновь при­жима­ют к зем­ле, од­ним ма­хом рвут ноч­ную ру­баш­ку. Клочья раз­ле­та­ют­ся в сто­роны. Она ле­жит под ним поч­ти об­на­жен­ная, умо­ля­ющая, ры­да­ющая от собс­твен­ной бес­по­мощ­ности.

— Про­шу!.. — сле­зы сте­ка­ют по ще­кам, од­на сле­зин­ка до­ходит до губ, про­ника­ет в по­лурас­кры­тые гу­бы. Горь­кий вкус за­пол­ня­ет рот. Горь­кая. Не со­лёная. От это­го ста­новит­ся ещё бо­лее страш­но, и она на­чина­ет всхли­пывать, вся дро­жа и пы­та­ясь выр­вать­ся.

— Ты не уй­дешь, — шеп­чут его гу­бы ей на ухо, и от осоз­на­ния не­из­бежнос­ти хо­чет­ся выть во весь го­лос, буд­то волк на мо­лодую лу­ну. — Не уй­дешь! — еще один ры­вок — и она кри­чит во весь го­лос, чувс­твуя, как ног­ти впи­ва­ют­ся в ку­лаки.

— Нет!..

— Крис­ти­на, Крис­ти­на! — силь­ные ру­ки тор­мо­шат её, дёр­га­ют за пле­чи, а она бры­ка­ет­ся изо всех сил, ощу­щая жут­кую нех­ватку воз­ду­ха, чувс­твуя, что ещё нем­но­го — и за­дох­нется. — Крис­ти­на, оч­ни­тесь!

И де­вуш­ка вско­чила в кро­вати, рас­пахнув вос­па­лён­ные ве­ки — и сра­зу нат­кну­лась на встре­вожен­ный взгляд се­ро-зе­лёных глаз. Глаз Эри­ка. Чувс­тва ра­дос­ти и об­легче­ния об­ру­шились на неё, буд­то гор­ный во­допад. И она, по­дав­шись впе­рёд, при­жалась к его гру­ди и за­рыда­ла. Эрик, по­мед­лив мгно­вение, ос­то­рож­но по­ложил ру­ки ей на пле­чи и об­нял, сам не ве­ря, что де­ла­ет.

Ему не спа­лось. То ли из-за то­го, что ещё с ве­чера раз­бо­лелась го­лова, то ли из-за мыс­лей, об­севших го­лову, буд­то му­хи ар­буз в лет­ний зной. Он во­рочал­ся, ста­ра­ясь най­ти бо­лее удоб­ное по­ложе­ние, од­на­ко всё бы­ло нап­расно. В кон­це кон­цов, он улег­ся на спи­ну и упёр­ся взгля­дом в по­толок. И ус­лы­шал крик. Нах­му­рив­шись, он прив­стал на кро­вати. Что это? Ли­бо он уже ус­нул, и это прос­то сон, ли­бо — тут крик пов­то­рил­ся — это кри­чит Крис­ти­на.

Он вско­чил с кро­вати, слу­чай­но за­дев ру­ку, и про­шипел ру­гатель­ство. Не­уже­ли ещё од­но на­паде­ние? Ду­рак, на­до бы­ло взять ору­жие! Поз­дно. Уже поз­дно. По­это­му он, боль­ше не раз­ду­мывая, бро­сил­ся к ней в ком­на­ту. И за­мер на по­роге. Крис­ти­на бы­ла од­на, в ком­на­те ни­кого не наб­лю­далось. А кри­чала она из-за кош­ма­ра. Эрик сглот­нул, ког­да по­дошел на па­ру ша­гов бли­же к кро­вати. Оде­яло ва­лялось на по­лу, прос­ты­ни ском­ка­ны, а один край ноч­ной ру­баш­ки сполз, от­кры­вая мо­лоч­но-бе­лое пле­чо. Са­ма де­вуш­ка ме­талась на кро­вати, сто­ны сры­вались с её ис­ку­сан­ных губ, ру­ки бы­ли сжа­ты в ку­лаки. Приз­рак прос­то не знал, что де­лать. Раз­бу­дить её? Она мо­жет вдвое боль­ше ис­пу­гать­ся, ког­да уви­дит его у се­бя в ком­на­те. Мо­жет, ос­та­вить её так? Кош­мар сам прой­дёт.

Но тут она прон­зи­тель­но зак­ри­чала и дёр­ну­лась так, что чуть не упа­ла с пос­те­ли. Эрик ус­пел по­дать­ся впе­ред и схва­тить её. Ужас­ный сон не по­кидал из­му­чен­ное соз­на­ние де­вуш­ки, она по-преж­не­му вы­рыва­лась и от­би­валась от не­види­мого про­тив­ни­ка. Ему приш­лось нес­коль­ко раз трях­нуть за пле­чи, что­бы она оч­ну­лась. И тут де­вуш­ка сде­лала как раз то, че­го он не ожи­дал. Она об­ня­ла его. Не убе­жала в стра­хе, не зак­ри­чала, а са­ма при­жалась, ища за­щиты. Она ис­ка­ла за­щиту в нём.

Чувс­тво ра­дос­ти и неж­ности вор­ва­лось в его ду­шу и раз­ли­лось яр­ки­ми пас­тель­ны­ми крас­ка­ми, раз­ри­совы­вая преж­ний уны­лый мир. Она са­ма об­ня­ла его. Са­ма! Счастье, лёг­кое и приз­рачное, оку­тало его, буд­то не­весо­мое вос­точное пок­ры­вало.

А Крис­ти­на, всхли­пывая, всё силь­нее и силь­нее при­жима­лась к его гру­ди, не об­ра­щая ни ма­лей­ше­го вни­мания, что её ру­баш­ка поч­ти спол­зла с пле­ча, что его ру­ки всё силь­нее и силь­нее об­ни­ма­ют её, а гу­бы чуть ка­са­ют­ся во­лос. В этот мо­мент ей бы­ло нап­ле­вать на всё. Кро­ме то­го, что она в ру­ках, ко­торым мо­жет до­верить­ся.

Гу­бы Эри­ка ти­хо шеп­та­ли ей ус­по­ка­ива­ющие сло­ва, хо­тя ес­ли бы кто-то спро­сил его, от­ку­да он знал их, он бы при­заду­мал­ся и вряд ли бы от­ве­тил. Да и от­ку­да ему знать та­кое, ес­ли собс­твен­ная мать ни­ког­да не за­боти­лась о нём? Прос­то в слож­ные мо­мен­ты са­мо про­виде­ние при­ходит нам на по­мощь, вы­тас­ки­вая из недр ду­ши и сер­дца нуж­ные сло­ва и дей­ствия. Ина­че… ина­че как бы мы спра­вились са­ми?

Вот и сей­час он мед­ленно гла­дил её по спи­не ус­по­ка­ива­ющи­ми дви­жени­ями, ощу­щая, как по ла­доням вверх к кис­тям бе­гут му­раш­ки от бар­ха­тис­той неж­ности её ко­жи, ощу­ща­емую да­же сквозь тон­кую ру­баш­ку. Она ещё всхли­пыва­ла, но уже не так час­то, и поч­ти не дро­жала. Эрик од­новре­мен­но ра­довал­ся, что она ус­по­ка­ива­ет­ся, но в то же вре­мя ему бы­ло жаль, что сей­час она отс­тра­нит­ся, хо­тя он и ко­рил се­бя за это.

Вдруг Крис­ти­на отод­ви­нулась, поп­равляя ру­баш­ку. Эрик то­же по­дал­ся на­зад, пы­та­ясь встать с кро­вати, но она вдруг схва­тила его за ру­ку.

— По­жалуй­ста, — го­лос её был хрип­лым и дро­жащим, — не ухо­дите. Я… я прос­то не смо­гу од­на. Я про­шу вас, Эрик.

Сер­дце в гру­ди Эри­ка за­мер­ло, а по­том за­билось с уд­во­ен­ной си­лой. Это она его про­сит? Она? Приз­рак сглот­нул, пы­та­ясь что-то ска­зать, но сло­ва зас­тре­вали в гор­ле. Крис­ти­на не под­ни­мала глаз, ви­димо, сму­ща­ясь смот­реть ему в ли­цо. Он по­нимал её. Прек­расно по­нимал. Толь­ко вот не очень был уве­рен, сто­ит ли это де­лать, сто­ит ли ос­та­вать­ся. Она бы­ла та­кой… прив­ле­катель­ной. Све­чи не го­рели, но ночь эта бы­ла не тём­ной, и он чет­ко ви­дел её ру­баш­ку, бе­ле­ющую в по­лум­ра­ке, из­гиб ле­беди­ной шеи, длин­ные изящ­ные ру­ки, тон­кую та­лию… А ес­ли он не смо­жет спра­вить­ся с со­бой? Она нас­толь­ко ма­нила к се­бе, что каж­дую ми­нуту Эрик одёр­ги­вал се­бя, по­тому что же­лания на­чина­ли брать верх. Так хо­телось про­вес­ти ру­кой по шел­ко­вис­той ко­же, кос­нуть­ся гу­бами сна­чала коп­ны каш­та­новых во­лос, рас­сы­пав­шихся по пле­чам, по­том лба, а пос­ле най­ти её гу­бы. И це­ловать, це­ловать до умо­пом­ра­чения. Стя­нуть с неё ру­баш­ку, ка­сать­ся, об­ни­мать, заб­рать это иде­аль­ное те­ло в плен. Что­бы она от­да­лась ему по сво­ей во­ле, слы­шать ти­хие вздо­хи, ощу­щать не­вин­ные ка­сания… Стоп!

Стоп! Ос­та­новись! О чем это он ду­ма­ет? Эрик пот­ряс го­ловой и пой­мал её взгляд. Ви­димо, он слиш­ком дол­го мол­чал. Нет, не мо­жет быть и ре­чи, что­бы он ос­тался с ней, что­бы лег в кро­вать… это всё мо­жет пло­хо кон­чить­ся для них обо­их.

Эрик рез­ко вско­чил с кро­вати.

— Спо­кой­ной но­чи, Крис­ти­на, — как мож­но спо­кой­нее ска­зал он, пы­та­ясь не смот­реть, как она по­тяну­лась за ним, же­лая убе­дить ос­тать­ся. Что ты де­ла­ешь, де­воч­ка? Ты ведь не сго­ра­ешь от по­роч­но­го же­лания! Те­бе нев­до­мёк, как мне тя­жело сдер­жи­вать­ся. И луч­ше бу­дет, ес­ли ты ни­ког­да не уз­на­ешь.

— Но, Эрик… — ти­хий ше­пот дос­тиг его ушей, ког­да он уже был на по­роге. Ог­ля­нув­шись, он пой­мал взгляд её блес­тя­щих глаз. — Я не ус­ну од­на. По­жалуй­ста, Эрик. Мне снят­ся кош­ма­ры каж­дую ночь. Я…

— Прос­ти­те, Крис­ти­на, — хрип­ло пе­ребил её Эрик. — Но я не мо­гу!..

С эти­ми сло­вами он поч­ти вы­бежал из ком­на­ты и зак­рыл за со­бой дверь. Тя­жело ды­ша, он нап­ра­вил­ся к се­бе, сжи­мая и раз­жи­мая ку­лаки и пы­та­ясь спра­вить­ся с со­бой. Он дол­жен, он смо­жет. Черт бы поб­рал всё это! Черт!

А Крис­ти­на, не­пони­ма­юще гля­дя ему вслед, опус­ти­лась на влаж­ные ском­канные прос­ты­ни. Она не ус­нет здесь, она зна­ет. И та­кие ужа­сы ей снят­ся каж­дую ночь. Хо­тя… Ра­уль впер­вые по­явил­ся в её кош­ма­рах. Рань­ше она ни­ког­да не ви­дела его во снах. Что же ей де­лать?

Она во­роча­лась и во­роча­лась, уже дваж­ды по­меня­ла прос­ты­ни, взби­ла по­душ­ку, вы­пила два ста­кана хо­лод­ной во­ды, а сон всё не шел. Впро­чем, она и хо­тела ус­нуть, и бо­ялась это­го. Всё это на­пом­ни­ло ей да­лёкие го­ды, ког­да она бы­ла ещё ре­бен­ком. Тог­да ей то­же час­то сни­лись кош­ма­ры, но ус­по­ка­ива­лась она толь­ко тог­да, ког­да за­леза­ла в па­пину пос­тель и при­жима­лась спи­ной к его гру­ди. Так и за­сыпа­ла под нег­ромкий го­лос от­ца, на­пева­ющий ей ко­лыбель­ные. Шаль­ная мысль вдруг воз­никла в её моз­гу — и Крис­ти­на са­ма ус­ты­дилась её. А что, ес­ли проб­рать­ся к Эри­ку? Он ведь не выс­та­вит её си­лой. Не так ли? Се­год­ня она не ус­нет од­на, ни за что. Да, ещё вче­ра она бы сра­зу от­вер­гла та­кие мыс­ли, но ведь се­год­ня они вро­де как по­мири­лись.

Ид­ти или нет? Крис­ти­на при­куси­ла гу­бу. По­чему он ушел сей­час? Она ведь так про­сила. По­чему? Мо­жет, всё ещё сер­дится? Он ска­зал, что не мо­жет. Не­уже­ли?.. Крис­ти­на пок­расне­ла до кор­ней во­лос. Она слы­шала вся­кие раз­го­воры меж­ду ба­лери­нами, но ни­ког­да не при­дава­ла это­му зна­чения. Мо­жет ли быть, что Эрик… за­хотел её? Ну, как муж­чи­на жен­щи­ну? Да нет, глу­пость! Крис­ти­на си­дела на кро­вати, об­хва­тив ко­лени ру­ками, и ду­мала. Жаль, что у неё не у ко­го спро­сить об этом. Ра­зуме­ет­ся, она бы не спра­шива­ла та­кое у ма­дам Жи­ри или да­же у Мэг, но бы­ла бы жи­ва ма­ма…

Крис­ти­на вздох­ну­ла. И как ей быть? Сей­час ей боль­ше все­го на све­те хо­телось сно­ва ощу­тить, как мяг­ко и ос­то­рож­но он об­ни­ма­ет её. Ведь до то­го, как она приш­ла в се­бя, он об­ни­мал её. И ус­по­ка­ивал. Она бы ни­ког­да не по­дума­ла, что он мо­жет го­ворить так неж­но. Но тот огонь сно­ва го­рел в его гла­зах. Тот, ко­торо­го она так стра­шилась до свадь­бы. Так по­чему не бо­ит­ся те­перь? Те­ло, воп­ре­ки ра­зуму, от­ре­аги­рова­ло до­воль­но стран­но на его объ­ятия. Ей ка­залось, буд­то теп­ло раз­ли­ва­ет­ся по все­му те­лу, про­ника­ет глуб­же и глуб­же, сос­ре­дота­чива­ясь где-то вни­зу жи­вота. Она сглот­ну­ла, вспо­миная это ощу­щение. И осоз­на­вая, что ей пон­ра­вилось. Пон­ра­вилось при­кос­но­вение муж­чи­ны. Или толь­ко Эри­ка? Ведь на Ра­уля она так не ре­аги­рова­ла.

Де­вуш­ка об­хва­тила го­лову ру­ками. Она прос­то те­рялась в до­гад­ках, что же ей де­лать. Ид­ти? Не ид­ти? Черт, на­до­ело! Ид­ти!

Де­вуш­ка вско­чила на но­ги, поп­равляя ру­баш­ку, и нап­ра­вилась в его ком­на­ту. Воп­ре­ки её ожи­дани­ям, Эрик спал. Крас­ка бро­силась ей в ли­цо, ког­да она уви­дела его об­на­жен­ный торс. По­хоже, он имел при­выч­ку спать без ру­баш­ки. Крис­ти­на мед­ленно прик­ры­ла дверь и по­дош­ла к пос­те­ли. Он, буд­то бы зная, что она при­дет, ус­нул на пра­вой по­лови­не двус­паль­ной кро­вати, ос­тавляя ле­вую поч­ти сво­бод­ной. Ти­хо сту­пая, де­вуш­ка приб­ли­зилась и ос­то­рож­но при­села на край, а пос­ле сбро­сила та­поч­ки и лег­ла. Поч­ти не ды­ша, пе­реве­ла взгляд на Эри­ка. Он спал, грудь его рав­но­мер­но взды­малась. Крис­ти­на вдруг улыб­ну­лась, са­ма не зная по­чему. Её вдруг обу­яло же­лание при­кос­нуть­ся к не­му, ко­торое она еле по­дави­ла. Ей мень­ше все­го нуж­но бы­ло, что­бы он вдруг прос­нулся. Ста­ра­ясь не шу­меть, она ос­то­рож­но при­под­ня­ла край оде­яла и юр­кну­ла под не­го. Теп­ло оку­тало бо­сые но­ги. Заж­му­рив­шись от удо­воль­ствия, Крис­ти­на глу­боко вздох­ну­ла. А по­том зак­ры­ла гла­за.

Ты зна­ешь — бли­же нель­зя,

Ска­жи — ну что это бы­ло?

Смот­ри мне пря­мо в гла­за,

Я ни­чего не прос­ти­ла.

Ты зна­ешь — бли­же нель­зя,

Но я те­бя ус­по­кою.

Смот­ри мне пря­мо в гла­за

Без со­жале­ний, без бо­ли…

Этим ут­ром про­сыпа­лось как-то по-осо­бен­но­му слад­ко. Теп­ло оку­тыва­ло всё те­ло, за ок­ном слы­шались го­лоса птиц — да­ром, что ещё толь­ко ран­няя вес­на, они уже дав­но на­чали свой кон­церт. Яр­кий луч сол­нца сколь­знул по ще­ке муж­чи­ны, ко­торый ле­жал на бо­ку, под­ло­жив под ще­ку ру­ку, и ещё спал. Впро­чем, не­дол­го — наг­лый пред­вес­тник хо­роше­го дня не­умо­лимо при­нял­ся ще­котать его заж­му­рен­ные ве­ки, буд­то про­веряя то­го на вы­дер­жку.

Эрик нах­му­рил­ся во сне, по­том зев­нул, не от­кры­вая глаз. Он не пом­нил, ког­да в пос­леднее вре­мя так хо­рошо вы­сыпал­ся. Не­жась в кро­вати, он пе­ревер­нулся на спи­ну и по­тянул­ся, раз­ми­ная за­тёк­шие мыш­цы. Ви­димо, он как-то ус­нул на ле­вом бо­ку, по­тому что ра­неная ру­ка чуть ны­ла. Не об­ра­тив на это боль­шо­го вни­мания, Эрик сно­ва зев­нул, поз­во­ляя се­бе не вста­вать сра­зу же, и от­ки­нул ру­ку в сто­рону. И за­мер.

Его паль­цы не­ожи­дан­но нат­кну­лись на прег­ра­ду. Эрик сон­но мор­гнул, а по­том от­крыл гла­за. И за­мер. Ря­дом с ним спа­ла Крис­ти­на.

Сер­дце его ос­та­нови­лось, ка­залось, на па­ру ми­нут, а по­том бе­шеным га­лопом пус­ти­лось вскачь. Сглот­нув, Приз­рак не­до­умён­но ус­та­вил­ся на де­вуш­ку, а по­том креп­ко заж­му­рил­ся. Ви­димо, это сон. Все­го лишь сон, пусть та­кой не­ожи­дан­ный и слад­кий, но толь­ко сон. Не мо­жет же она и в са­мом де­ле на­ходить­ся здесь, не мо­жет ле­жать с ним ря­дом!

Од­на­ко, воп­ре­ки всем его мыс­лям, де­вуш­ка не ис­чезла, не рас­тво­рилась об­лачком ту­мана, не рас­се­ялась ты­сяча­ми пы­линок в сол­нечных лу­чах. Она чуть ше­вель­ну­лась, а по­том за­тих­ла. Её ды­хание, спо­кой­ное и раз­ме­рен­ное, на­пол­ни­ло ком­на­ту. Крис­ти­на спа­ла на пра­вом бо­ку, по­вер­нувшись к не­му ли­цом. Лу­чик све­та, не дос­та­вая её ли­ца, сколь­знул по чуть рас­тре­пав­шимся шо­колад­ным куд­рям, по­том спрыг­нул вниз, на от­кры­тое пле­чо, про­вёл тёп­лы­ми неж­ны­ми паль­ца­ми по бар­ха­тис­той ко­же пред­плечья и за­терял­ся в чуть рас­стёг­ну­том во­роте ноч­ной ру­баш­ки.

Эрик за­дер­жал ды­хание, вби­рая всем сво­им ес­тес­твом эту хруп­кую фи­гур­ку. Она выг­ля­дела та­кой не­вин­ной и без­за­щит­ной, что у не­го за­мер­ло сер­дце. Вся страсть, все тём­ные же­лания, тер­завшие его ду­шу ночью, вдруг ис­чезли, а вза­мен приш­ла неж­ность. Тёп­лая, ще­мящая, она оку­тала его ду­шу, за­пол­ни­ла сер­дце, вы­мела от­ту­да все по­роч­ные мыс­ли и чувс­тва, ос­та­вив толь­ко лю­бовь. Ис­кря­щую, вол­шебную, не­выно­симо прек­расную.

Не удер­жавшись, Эрик прид­ви­нул­ся бли­же, дви­га­ясь нас­толь­ко ти­хо, нас­коль­ко мог. Он не дол­жен раз­бу­дить её, не дол­жен ис­пу­гать. А она ис­пу­га­ет­ся, ког­да прос­нётся и уви­дит его здесь, муж­чи­на был уве­рен в этом. Он не знал, что наш­ло на неё вче­ра, ког­да она про­сила его ос­тать­ся. На­вер­ное, ужас­ный сон за­пол­нил все её мыс­ли, и де­вуш­ка прос­то не со­об­ра­жала, что де­лала. Ви­димо, имен­но в та­ком сос­то­янии она и приш­ла сю­да. Но да­же это ра­дова­ло его, да­же это все­ляло в ду­шу хруп­кую на­деж­ду.

Быть мо­жет, нас­ту­пит вре­мя, ког­да она сов­сем не бу­дет бо­ять­ся его? О, он меч­тал об этом! Да, они вро­де нор­маль­но об­ща­лись и раз­го­вари­вали, но не­дове­рие, бы­вало, прос­каль­зы­вало на дне её глу­боких, буд­то тём­ные во­ды озёр, глаз. И хо­тя Эрик по­нимал, что да­же это бы­ло ог­ромным дос­ти­жени­ем, — то, что она смот­ре­ла на не­го без стра­ха — ему всё вре­мя хо­телось боль­ше­го, как бы он ни ста­рал­ся обуз­дать свои по­рывы и же­лания.

Мот­нув го­ловой, он отог­нал глу­пые мыс­ли и сно­ва взгля­нул на де­вуш­ку. Его так тя­нуло к ней, так ма­нило… так хо­телось при­кос­нуть­ся к этой глад­кой ко­же, ощу­тить под гу­бами сла­дость её губ. Ведь ес­ли он прос­то дот­ро­нет­ся, она не прос­нётся, не так ли?

Тя­жело вды­хая и вы­дыхая став­ший вдруг та­ким гус­тым воз­дух, он по­дал­ся ещё бли­же. Те­перь он мог раз­ли­чить каж­дую рес­ничку на её ве­ках, мог слы­шать её ды­хание и ощу­щать лёг­кий цве­точ­ный за­пах, сме­шива­ющий­ся с за­пахом ва­нили. Не удер­жавшись, Эрик под­нял ру­ку и ос­то­рож­но кос­нулся её во­лос. Паль­цы так и но­рови­ли за­путать­ся в этих куд­рях, но Эрик уб­рал ру­ку, а по­том, нак­ло­нив­шись, ос­то­рож­но кос­нулся гу­бами её ще­ки. Сер­дце сту­чало в гру­ди, буд­то не­нор­маль­ное, выс­ту­кивая ритм, по­нят­ный толь­ко ему од­но­му. От нап­ря­жения на лбу выс­ту­пил пот, и Эри­ку по­каза­лось, буд­то нер­вы его на­тяну­ты, слов­но стру­ны.

Он заж­му­рил­ся, на­ходясь так близ­ко от неё, что дух зах­ва­тыва­ло, так близ­ко, как он ни­ког­да не мог се­бе поз­во­лить. Нель­зя. Бли­же нель­зя. Ес­ли он прид­ви­нет­ся ещё хоть на й­оту — он прос­то сой­дёт с ума.

Гос­по­ди, да что с ним?!

Эрик, соб­рав си­лу в ку­лак, отс­тра­нил­ся, хо­тя те­ло его про­тес­то­вало, кри­чало, во­пило о том, что­бы про­дол­жить эту слад­кую пыт­ку. Про­дол­жить ка­сать­ся её, це­ловать, об­ни­мать. Ку­сая гу­бы, он сно­ва прик­рыл ве­ки, ста­ра­ясь прий­ти в се­бя. Глу­бокий вдох — и, ка­жет­ся, ему на­конец-то уда­лось взять под кон­троль собс­твен­ные же­лания. Хо­тя ещё не до кон­ца.

И за­чем она во­об­ще приш­ла сю­да?! За­чем? За­чем при­да­ёт его та­кому ис­ку­шению? Или она не по­нима­ет, нас­коль­ко он же­ла­ет её? На­вер­ное. Крис­ти­на все­го лишь не­вин­ное ди­тя, от­ку­да ей знать о же­лани­ях пло­ти?

Приз­рак от­ки­нул­ся на по­душ­ку, тя­жело ды­ша. Зна­ла бы она, его Крис­ти­на, ка­кие же­лания по­рой при­ходят ему в го­лове, тер­за­ют его те­ло, по­жира­ют его ду­шу! Мо­жет, и хо­рошо, что не зна­ет, а то убе­жала бы сра­зу и не вер­ну­лась.

Но как, как во­об­ще мож­но сдер­жать­ся, ког­да ви­дишь пе­ред со­бой лю­бовь всей сво­ей жиз­ни, де­вуш­ку, ко­торую бо­гот­во­ришь и лю­бишь так, что не хва­та­ет ды­хания? Как? Эрик не знал. Он прос­то ста­рал­ся. Ста­рал­ся не под­да­вать­ся это­му, ста­рал­ся кон­тро­лиро­вать се­бя хо­тя бы тог­да, ког­да на­ходит­ся ря­дом с ней. По­луча­лось не очень. Эри­ку вновь и вновь при­ходи­лось убеж­дать се­бя, что он дол­жен де­лать это, дол­жен! Но по­рой ти­хий вкрад­чи­вый го­лос на­шёп­ты­вал ему на ухо та­кие ве­щи, от ко­торых хо­телось взвыть. «Она ведь твоя же­на. Же­на. У те­бя есть все пра­ва тре­бовать от неё пос­лу­шания и люб­ви, все пра­ва нас­лаждать­ся её лас­ка­ми. Её те­лом». Тог­да он при­нимал­ся спо­рить сам с со­бой, го­воря, что она не же­на ему, по край­ней ме­ре, не нас­то­ящая. Она выш­ла за не­го из бе­зыс­ходнос­ти. У не­го нет прав. Но го­лос при­нимал­ся за своё, и Эрик за­жимал уши ру­ками, пы­та­ясь заг­лу­шить, но всё бес­по­лез­но — он шёл из са­мых за­та­ён­ных, са­мых тём­ных угол­ков его ду­ши.

Вот и те­перь тём­ная часть ду­ши взы­вала к не­му, на­шёп­ты­вая, что он во­лен де­лать всё, что угод­но.

«По­целуй её, об­ни­ми, приж­ми к се­бе! По­кажи свою страсть, по­кажи, как же­ла­ешь её. Удов­летво­ри пла­мя, сжи­га­ющее те­бя!»

— Я не мо­гу… — ти­хо про­шеп­тал он.

«Мо­жешь!»

— Нет.

«Да!»

Эрик сжал ку­лаки. Вся его сущ­ность кри­чала, умо­ляла об ещё од­ном при­кос­но­вении, ещё од­ном по­целуе.

В кон­це кон­цов, он рва­нул­ся впе­рёд. Все­го один по­целуй. В гу­бы. Он хо­чет это­го. Он жаж­дет это­го! Она ведь, прав­да, его же­на. За­чем ему сдер­жи­вать­ся?

И в тот мо­мент, ког­да гу­бы его поч­ти кос­ну­лись её губ, Крис­ти­на от­кры­ла гла­за. И все­го один взгляд — та­кой сон­ный, мяг­кий и до­вер­чи­вый — ос­ту­дил пла­мя, пы­ла­ющее в страс­тной ду­ше Приз­ра­ка Опе­ры. Эрик от­шатнул­ся, ощу­щая жут­кую не­лов­кость и смя­тение. Он ощу­щал се­бя так, буд­то его зас­ту­кали на чём-то очень ин­тимном, тем, что не сле­ду­ет знать дру­гим. И в этот мо­мент он вспом­нил о мас­ке. Черт!

Про­шипев что-то, он от­вернул­ся и рез­ко схва­тил по­лумас­ку, ле­жащую на сто­лике. А по­том ос­то­рож­но по­вер­нулся. Он не знал, как Крис­ти­на от­ре­аги­ру­ет на то, что на­ходит­ся в его кро­вати, и на то, что он толь­ко что хо­тел сде­лать, по­это­му при­гото­вил­ся к худ­ше­му.

А де­вуш­ка, сон­но мор­гнув, удив­лённым взгля­дом ог­ля­делась вок­руг. Не­пони­мание столь явс­твен­но прос­ту­пало на её ли­чике, что Эрик да­же за­любо­вал­ся — сей­час она выг­ля­дела пот­ря­са­юще.

Мор­гнув, Крис­ти­на нах­му­рилась, а по­том склад­ка на лбу раз­гла­дилась. Она вспом­ни­ла, по­чему на­ходит­ся здесь. Она ведь са­ма приш­ла к не­му ночью, приш­ла, по­тому что в жиз­ни не смог­ла бы ус­нуть од­на, тем бо­лее пос­ле та­кого кош­ма­ра. И ей на удив­ле­ние хо­рошо спа­лось. Впер­вые за пос­леднюю не­делю страш­ные сно­виде­ния не по­сеща­ли её, не ме­шали нас­лаждать­ся ноч­ным от­ды­хом.

Крас­ка вдруг бро­силась ей в ли­цо, ког­да она осоз­на­ла, что спа­ла на этой кро­вати вмес­те с ним. С Эри­ком. Со сво­им му­жем. Она за­мети­ла, как он отс­тра­нил­ся, ког­да она толь­ко прос­ну­лась. Что он хо­тел? Не­уже­ли… по­цело­вать? От мыс­ли о по­целуе сер­дце её вдруг за­билось быс­тро-быс­тро. Но стра­ха не бы­ло, толь­ко сму­щение и, быть мо­жет, ма­лая то­лика не­дове­рия. Нет, она до­веря­ла ему! Или… или всё-та­ки не пол­ностью? Крис­ти­на вдруг по­дума­ла, как бы от­ре­аги­рова­ла на по­целуй. Поз­во­лила бы ему ка­сать­ся сво­ими гу­бами её губ, поз­во­лила бы об­нять и при­жать к се­бе? От мыс­ли об этом тол­пы му­рашек про­бежа­ли по те­лу. На­вер­ное, поз­во­лила бы. Де­вуш­ка не очень по­нима­ла, что имен­но чувс­тву­ет, од­на­ко чувс­тва эти бы­ли при­ят­ные. А ес­ли бы он за­хотел боль­ше­го? Ну... сде­лать её сво­ей же­ной. На са­мом де­ле, же­ной. Лег­кий хо­лодок про­бежал вниз по поз­во­ноч­ни­ку. Нет, нет, она не го­това к это­му. Точ­но не го­това.

Крис­ти­на пос­та­ралась выр­вать­ся из пле­на мыс­лей и на­конец-то об­ра­тила вни­мание на Эри­ка. Он по­луси­дел на кро­вати, не сво­дя с неё прис­таль­но­го взгля­да. «И дав­но он так си­дит?» — по­дума­лось де­вуш­ке.

— Доб­рое ут­ро, Эрик, — ти­хо поз­до­рова­лась она, ощу­щая, как всё ещё го­рит от сму­щения ли­цо. Эрик оки­нул её не­чита­емым взгля­дом и от­ве­тил:

— Доб­рое ут­ро, Крис­ти­на.

Он умолк, и де­вуш­ка сму­тилась ещё боль­ше. Что го­ворить? О чём? Или мо­жет луч­ше встать и уй­ти к се­бе? Не­понят­ные ощу­щения, вол­но­вав­шие её, уш­ли, и те­перь от его го­ряще­го взгля­да ей ста­ло не по се­бе. Эрик вдруг под­ви­нул­ся чуть бли­же, и Крис­ти­на поч­ти не­осоз­нанным дви­жени­ем схва­тила оде­яло и под­тя­нула его вы­ше. Приз­рак ос­та­новил­ся, изу­чая её ли­цо, смот­ря так, слов­но ви­дит её впер­вые. Его взгляд сколь­знул вниз, к ру­кам де­вуш­ки, ко­торые вце­пились в тон­кую ткань так, слов­но в этом бы­ло её спа­сение. Мгно­вение — и он вновь под­нял гла­за на неё. Крис­ти­на сглот­ну­ла. Ей ста­нови­лось всё труд­нее вы­дер­жи­вать этот пы­ла­ющий взгляд обыч­но зе­лёных, а те­перь силь­но по­тем­невших глаз. Ка­залось, буд­то в них бур­ли­ло нес­по­кой­ное мо­ре, вспе­нивая вол­ны и об­ру­шивая их на пес­ча­ные бе­рега. Ди­кий шторм бу­шевал там, в их за­гадоч­ной глу­бине.

— Как вам спа­лось? — ти­шину вдруг на­рушил его го­лос, чуть хрип­лый, но от это­го не ме­нее глу­бокий и вле­кущий. Де­вуш­ка вздрог­ну­ла, слов­но прос­нувшись от сна.

— С-спа­сибо, хо­рошо. А вам? — глу­пый воп­рос. Ка­кой же глу­пый! Крис­ти­на ко­рила се­бя за то, что не мог­ла при­думать что-то бо­лее лю­без­ное и под­хо­дящее. За­чем бы­ло спра­шивать его об этом? Ведь ря­дом с ним спа­ла она! К то­му же, не­понят­но, ког­да имен­но он прос­нулся. Быть мо­жет, Эрик наб­лю­дал за ней всю ночь? От од­ной мыс­ли об этом дрожь про­бежа­ла по те­лу.

— Бла­года­рю, прек­расно.

Гла­за его по-преж­не­му свер­ли­ли Крис­ти­ну, и ей всё боль­ше и боль­ше хо­телось уй­ти. За­чем она во­об­ще при­ходи­ла? Ду­ра!

— Я, на­вер­ное, пой…

Она на­чала сле­зать с кро­вати, но вне­зап­но силь­ная ру­ка схва­тила её за за­пястье и чуть дёр­ну­ла к се­бе. Крис­ти­на, умол­кнув на по­лови­не сло­ва, ой­кну­ла и чуть не упа­ла на кро­вать, ус­пев опе­реть­ся вто­рой ру­кой о мат­рас. Она ока­залась си­дящей на ко­ленях на кро­вати, в то вре­мя как Эрик дер­жал её за ру­ку и мол­ча воз­вы­шал­ся над ней. Сер­дце би­лось, ка­залось, глу­боко в гор­ле, гу­бы её чуть дро­жали, а са­ма Крис­ти­на, по­пытав­шись от­нять ру­ку и не пре­ус­пев в этом, за­тих­ла, гля­дя на муж­чи­ну ог­ромны­ми шо­колад­ны­ми гла­зами, чуть рас­ши­рив­ши­мися от ис­пу­га.

Они мол­ча­ли. Ти­шина ца­рила в ком­на­те и во всём до­ме, пе­реме­жа­ясь толь­ко глу­боким ды­хани­ем Эри­ка и чуть рва­ными быс­тры­ми вдо­хами Крис­ти­ны. Они за­мер­ли так, гла­за в гла­за. Силь­ный пле­чис­тый муж­чи­на в са­мом рас­цве­те лет и то­нень­кая хруп­кая де­вуш­ка, поч­ти не зна­ющая жиз­ни. Та­кие раз­ные. И та­кие оди­нако­вые.

Крис­ти­на быс­тро мор­га­ла, не вы­дер­жи­вая прис­таль­но­го взгля­да, про­ника­юще­го, ка­залось, в са­мую ду­шу. И в то же вре­мя его паль­цы, сжи­ма­ющее за­пястье, бы­ли уди­витель­но тёп­лы­ми. Ей од­новре­мен­но хо­телось и убе­жать, и ос­тать­ся. Лю­бопытс­тво грыз­ло её. Что же бу­дет даль­ше?

Эрик вдруг чуть силь­нее сжал паль­цы на её за­пястье, де­вуш­ка вздрог­ну­ла, хо­тя не ощу­щала бо­ли. Бы­ло очень не­лов­ко си­деть пе­ред ним вот так — в прос­той ноч­ной ру­баш­ке с дву­мя рас­стёг­ну­тыми вер­хни­ми пу­гови­цами, по­дол ко­торой чуть зад­рался, об­на­жая ло­дыж­ки, а тон­кая ткань нас­толь­ко об­ри­совы­вала кон­ту­ры фи­гуры, что она ка­залась поч­ти го­лой. Ру­мянец не схо­дил с её щёк, де­вуш­ка по­пыта­лась опус­тить гла­за, но не смог­ла. Что-то удер­жи­вало её.

Вдруг Эрик ти­хо про­гово­рил, и Крис­ти­на дёр­ну­лась от не­ожи­дан­ности, ус­лы­шав его хрип­ло­ватый го­лос.

— У вас уча­щён­ный пульс, — про­гово­рил он, дер­жа свои об­жи­га­юще го­рячие паль­цы на за­пястье. Де­вуш­ка сглот­ну­ла, не­пони­ма­юще ус­та­вив­шись на не­го. О чём это он во­об­ще го­ворит?

— Ч-что?

— Пульс. Уча­щён­ный. У вас, — пов­то­рил Эрик и вдруг об­ли­зал пе­ресох­шие гу­бы. Крис­ти­на пой­ма­ла это дви­жение и опус­ти­ла рес­ни­цы, пок­раснев ещё боль­ше. Она ре­шитель­но не по­нима­ла, по­чему так ре­аги­ру­ет на не­го. А Приз­рак, еле кон­тро­лируя своё ды­хание, смот­рел, как ру­мянец за­лива­ет её щё­ки, ощу­щал, как ру­ка её чуть дро­жит, а са­ма де­вуш­ка яв­но по­рыва­ет­ся убе­жать от не­го. Но он не от­пустит. Толь­ко не сей­час. Толь­ко не в этот миг, ког­да ему ка­жет­ся, что всё, о чём он меч­тал мно­гие го­ды, так близ­ко от не­го.

— И что? — спро­сила Крис­ти­на, еле по­давив же­лание дать са­мой се­бе пин­ка. Оп­ре­делен­но, се­год­ня она по­била свой пре­дыду­щий ре­корд по глу­пым воп­ро­сам.

— Вы нер­вни­ча­ете? — он спра­шивал так вкрад­чи­во, что му­раш­ки по­пол­зли по те­лу.

— Н-нет, — вы­дави­ла из се­бя де­вуш­ка.

— Вы уве­рены? — пе­рес­про­сил Приз­рак. Ру­ка Крис­ти­ны чуть дёр­ну­лась, и он сжал её силь­нее, а по­том, буд­то осоз­нав, что де­ла­ет, ос­ла­бил хват­ку. Ос­то­рож­но пе­ревер­нув ла­донь, он, не от­ры­вая взгля­да по­тем­невших глаз от за­мер­шей де­вуш­ки, по­цело­вал её. Крис­ти­на вздрог­ну­ла. Глу­пое сер­дце би­лось всё быс­трее, и ка­залось, буд­то по ве­нам те­чёт не кровь, а рас­ка­лён­ная ла­ва. Да что с ней во­об­ще та­кое?!

— Да, — ос­ла­бев­шим го­лосом про­шеп­та­ла она.

Они оба по­нима­ли, что это неп­равда. Но оба стра­шились сде­лать ещё один шаг. Эрик — по­тому что бо­ял­ся, что она от­тол­кнёт его. Крис­ти­на — по­тому что не бы­ла уве­рена, что с ней тво­рит­ся.

Еще один рва­ный вздох — и Эрик вдруг от­пустил её ру­ку, а сам спрыг­нул с кро­вати.

Крис­ти­на вы­дох­ну­ла и мор­гну­ла, слов­но ос­во­бож­да­ясь от тран­са. Что это во­об­ще бы­ло? По­чему… по­чему она не соп­ро­тив­ля­лась, ког­да он был близ­ко, ког­да це­ловал её?

«Он по­цело­вал толь­ко ру­ку» — сла­бо вос­про­тиви­лось сер­дце.

«Но я поз­во­лила ему!» — воз­ра­зил ра­зум.

Эрик зас­тыл воз­ле ок­на. Грудь его взды­малась, и толь­ко сей­час и он, и она вдруг за­мети­ли, что муж­чи­на был без ру­баш­ки. По­ис­кав её взгля­дом, Приз­рак на­шёл её на сто­лике воз­ле кро­вати. Сто­ило ему сде­лать один шаг — как Крис­ти­на вско­чила, слов­но ош­па­рен­ная, и пу­лей вы­лете­ла из ком­на­ты. Дверь за ней зах­лопну­лась. Про­водив ее оша­рашен­ным взгля­дом, Эрик при­сел на кро­вать, ком­кая в ру­ках ру­баш­ку. Что во­об­ще здесь про­ис­хо­дило? И как он ос­ме­лил­ся?

Муж­чи­на об­хва­тил ру­ками го­лову. Быть мо­жет, сей­час он все раз­ру­шил. Она ведь по­каза­ла своё до­верие, ког­да приш­ла к не­му но­чевать, а он!.. Хо­тя… а что он? Он ни­чего та­кого и не сде­лал.

«Пра­виль­но, пра­виль­но, те­перь оп­равды­вай се­бя, — про­вор­чал внут­ренний го­лос. — Не ви­дел, как она вы­бежа­ла от­сю­да? Так, буд­то за нею по пя­там го­нит­ся сам дь­явол. И ты ещё ду­ма­ешь, что не ис­портил всё?»

Приз­рак зас­то­нал. Он не мог по­нять, по­чему де­лал это, по­чему фак­ти­чес­ки на­силь­но зас­та­вил её ос­та­вать­ся ря­дом с ним, на кро­вати. Но ведь она не очень соп­ро­тив­ля­лась. Ведь прав­да же?

— Ду­рак, — про­шеп­тал он сам се­бе. — Ка­кой же я ду­рак!

Она, на­вер­ня­ка, силь­но ис­пу­галась и не мог­ла с мес­та дви­нуть­ся, не то что­бы соп­ро­тив­лять­ся. Эрик зак­рыл гла­за. Он прек­расно пом­нил её зат­равлен­ный взгляд в их пер­вую ночь, пом­нил её страх и ужас. Он очень не хо­тел пу­гать её, что­бы она ду­мала о нём, как о монс­тре. Эрик ни­чего не мог с со­бой по­делать. В её при­сутс­твии он буд­то прев­ра­щал­ся в ко­го-то дру­гого.

Вдруг он за­мер. Да, в его па­мять нав­сегда вре­зал­ся тот взгляд Крис­ти­ны, пол­ный ди­кого жи­вот­но­го стра­ха, но ведь се­год­ня… она смот­ре­ла сов­сем не так. Это зна­чит… она не ис­пу­галась? На­деж­да ма­лень­ким огонь­ком вспых­ну­ла у не­го внут­ри. Эрик под­нялся со сту­ла и наб­ро­сил ру­баш­ку. Он дол­жен спро­сить у неё об этом. Ина­че прос­то сой­дёт с ума.

* * *

Крис­ти­на вбе­жала в свою ком­на­ту и, за­дыха­ясь, при­жалась спи­ной к две­ри. Не то что­бы она ду­мала, что он по­бежит за ней… да и во­об­ще не мог­ла оп­равдать своё пос­пешное бегс­тво. Сей­час, на­ходясь у се­бя, этот пос­ту­пок по­казал­ся ей дет­ским. Вы­лете­ла, как ду­ра, хо­рошо ещё, что его по пу­ти не сби­ла. Крис­ти­на вдруг хи­хик­ну­ла, пред­ста­вив, как бы это выг­ля­дело. Впро­чем, поч­ти сра­зу же одёр­ну­ла се­бя — глу­по во­об­ще ду­мать об этом и пред­став­лять та­кую аб­сур­дную си­ту­ацию. Но ра­зум от­ка­зывал­ся по­вино­вать­ся, вновь и вновь под­ки­дывая кар­тинку с изоб­ра­жени­ем, где Эрик ва­ля­ет­ся на по­лу, при­дав­ленный ею. Сно­ва сме­шок — и де­вуш­ка при­жима­ет паль­цы к гу­бам. Ка­кая же она дей­стви­тель­но глу­пая!

Ра­зоб­ранная кро­вать, та­кая хо­лод­ная и не­уют­ная на вид, на­пом­ни­ла де­вуш­ке, что ночь она про­вела не здесь, и та сра­зу по­забы­ла обо всём. При­жав хо­лод­ные паль­цы к пы­ла­ющим ще­кам, Крис­ти­на плюх­ну­лась на пос­тель. Ру­ки слег­ка дро­жали, толь­ко на пра­вой ла­дош­ке го­рел, буд­то клей­мо, его по­целуй. Сер­дце ни­как не же­лало уго­монить­ся, ей да­же по­каза­лось, что не­ис­то­вое би­ение слы­шат все в ок­ру­ге.

Что же всё-та­ки про­изош­ло толь­ко что? Она пом­ни­ла всё: его ла­дони, пы­ла­ющий взгляд, пе­ресох­шие гу­бы, так неж­но ка­сав­ши­еся её ру­ки. Но ни­чего не по­нима­ла. Не по­нима­ла, по­чему сер­дце так би­лось в его при­сутс­твии. По­чему она да­же смот­реть на не­го спо­кой­но не мог­ла. По­чему хо­тела его при­кос­но­вений. По­чему это нра­вилось ей.

Чёрт возь­ми, это нра­вилось ей! Но по­чему? По­чему?!

Крис­ти­на вско­чила на но­ги и при­нялась хо­дить по ком­на­те ту­да-сю­да. Во­лосы её рас­тре­пались, ру­баш­ка по­мялась, но де­вуш­ке бы­ло всё рав­но.

Что ей де­лать? Как даль­ше се­бя вес­ти? Сей­час Крис­ти­не ка­залось, что она боль­ше ни­ког­да не смо­жет пос­мотреть на не­го, не сму­ща­ясь.

Но ведь нуж­но бу­дет как-то об­щать­ся, про­дол­жать жить вмес­те. Как? Раз­ве что… им нуж­но бу­дет по­гово­рить, об­су­дить всё это. И хо­тя ма­дам Дес­тлер по­нима­ла, что вряд ли это бу­дет так прос­то, ре­шение она уже при­няла.

Вско­чив с кро­вати, она при­нялась быс­тро при­водить се­бя в по­рядок, не зная, что в сво­ей ком­на­те тем же за­нимал­ся и Эрик.

Они стол­кну­лись на лес­тни­це. Эрик — в на­поло­вину рас­стёг­ну­той ру­баш­ке и брю­ках, Крис­ти­на — в ха­лате, наб­ро­шен­ном на ноч­нушку. За­мерев на мгно­вение и об­ме­няв­шись не­уве­рен­ны­ми взгля­дами, они от­сту­пили на шаг, про­пус­кая друг дру­га. Крис­ти­на по­бежа­ла в ван­ную, пря­ча гла­за, а Эрик — на кух­ню.

Спус­тя час, ког­да Крис­ти­на умы­лась и пе­ре­оде­лась, а Эрик, спра­вив­шись с ут­ренним омо­вени­ем за де­сять ми­нут, при­гото­вил зав­трак, они си­дели на кух­не. В ком­на­те бы­ло ти­хо. И хо­тя каж­дый стре­мил­ся по­гово­рить, оба бо­ялись на­рушить ти­шину. Слиш­ком не­понят­ным бы­ло то, что про­ис­хо­дило меж­ду ни­ми.

Пер­вым не­уют­ное мол­ча­ние на­рушил Эрик.

— Вам нра­вит­ся, Крис­ти­на? — ти­хо спро­сил он.

Де­вуш­ка, отор­вавшись от зав­тра­ка, так же ти­хо от­ве­тила:

— Вы пре­вос­ходно го­тови­те, Эрик. Мне очень нра­вит­ся.

И вновь во­цари­лась ти­шина.

— Эрик, — на этот раз пер­вой на­чала Крис­ти­на. — Я… я ду­маю, что нам нуж­но по­гово­рить.

Она сму­щён­но опус­ка­ла гла­за, пы­та­ясь не смот­реть на не­го.

— Бе­зус­ловно.

И он умолк. Крис­ти­на, не зная, ку­да деть ру­ки, по­ложи­ла их на стол, но поч­ти сра­зу же спря­тала. Эрик наб­лю­дал за ней, от­ме­чая, что она очень нер­вни­ча­ет. Ког­да он уже хо­тел за­вес­ти раз­го­вор, она вдруг вы­дави­ла:

— Я… я имею в ви­ду о том… что бы­ло ут­ром.

Приз­рак не сво­дил с неё глаз. Крис­ти­на, бро­сив­шая на не­го один взгляд, сра­зу спря­тала гла­за. И по­чему ей так тя­жело смот­реть на не­го? Ру­ки тряс­лись, а гу­бы чуть дро­жали, ме­шая де­вуш­ке про­из­нести хоть од­но сло­во.

— Я на­пугал вас? — ти­хий шё­пот до­нёс­ся до неё, и де­вуш­ка за­мер­ла. Как от­ве­тить на та­кое? Она ведь и са­ма не зна­ет, что ощу­щала тог­да. Вды­хая и вы­дыхая, она ли­хора­доч­но пы­талась при­думать от­вет, но всё бы­ло бес­по­лез­но. Мыс­ли раз­бе­жались, буд­то их ра­зог­нал ве­тер. Мол­ча­ние за­тяну­лось, и Эрик опус­тил го­лову. — Толь­ко не об­ма­нывай­те ме­ня, про­шу. Я… я сам не знаю, что со мной бы­ло. И про­шу у вас про­щения.

Крис­ти­на при­куси­ла гу­бу. Что го­ворить? Что ему от­ве­тить? В ушах она слы­шала би­ение собс­твен­но­го сер­дца, а са­му её на­чина­ло тряс­ти. По­чему так слож­но по­гово­рить о том, что слу­чилось? Ведь ни­чего осо­бен­но­го не про­изош­ло. Он прос­то по­цело­вал её ла­донь. По­чему же сей­час они ве­дут се­бя так, буд­то со­вер­ши­ли неч­то ужас­ное и не­поз­во­литель­ное?

— Эрик, — про­гово­рила она и си­лой зас­та­вила се­бя взгля­нуть ему в гла­за. — Ни­чего… ни­чего та­кого не про­изош­ло. Я имею в ви­ду, — быс­тро ис­пра­вилась она, уви­дев, как вспых­ну­ли его гла­за, — что вы ме­ня не на­пуга­ли.

— Вы пы­та­етесь оп­равдать ме­ня, — ти­хо про­гово­рил он. — Я ведь обе­щал вам, что ни­ког­да не при­кос­нусь к вам без ва­шего раз­ре­шения.

— Вы ис­полни­ли обе­щание.

— Но…

— Эрик, вы ис­полни­ли обе­щание! — Крис­ти­на, ми­нуту на­зад упор­но от­во­див­шая взгляд, те­перь са­ма ис­ка­ла его гла­за — та­кие не­довер­чи­вые, та­кие ус­та­лые. — Вы сов­сем не ис­пу­гали ме­ня. И, — она за­мялась, но по­том про­дол­жи­ла, — не про­изош­ло ни­чего та­кого, че­го бы я не хо­тела.

Вот! Она про­из­несла это, она су­мела! И мир не дрог­нул, зем­ля не ра­зош­лась у них под но­гами. Она фак­ти­чес­ки приз­на­лась всем, — а в пер­вую оче­редь се­бе и ему — что ей это пон­ра­вилось. Она ви­дела по­ражён­ный взгляд Эри­ка, слы­шала не­ис­то­вое би­ение собс­твен­но­го сер­дца, но на ду­ше вдруг ста­ло так лег­ко и спо­кой­но, слов­но она толь­ко что сня­ла с плеч груз, ко­торый нес­ла, са­ма то­го не по­доз­ре­вая, до­воль­но дав­но.

Приз­рак мол­чал, пе­рева­ривая ус­лы­шан­ное. Он ни­как не мог по­верить, не мог осоз­нать сло­ва, ска­зан­ные Крис­ти­ной. Это бы­ло что-то нас­толь­ко… не­во­об­ра­зимое, что ему прос­то не хва­тало слов. В его меч­тах она приз­на­валась ему в люб­ви, шла с ним под ве­нец, ста­нови­лась его же­ной… но ни­ког­да так от­кро­вен­но не приз­на­валась, что ей нра­вят­ся — по­думать толь­ко! — его при­кос­но­вения. Его при­кос­но­вения! Эрик рва­но вы­дох­нул и под­нял гла­за на Крис­ти­ну. Та си­дела, чуть сжав­шись и с та­ким вни­мани­ем смот­ря на стол, слов­но там кто-то рас­сы­пал гор­ку ал­ма­зов. Она яв­но нер­вни­чала и да­же, быть мо­жет, чуть бо­ялась сво­их слов, но сер­дце Эри­ка пе­ло от то­го, что она са­ма это ска­зала. Са­ма!

Крис­ти­на от­во­дила взгляд, Эрик не знал, что ска­зать, меж­ду ни­ми опять за­лег­ла ти­шина, толь­ко те­перь не­лов­кая. На­конец, Приз­рак вы­давил из се­бя:

— Крис­ти­на… вы не пред­став­ля­ете, как… — он умолк, а по­том про­дол­жил: — Как в ва­ших ус­тах зву­чат по­доб­ные сло­ва.

Крис­ти­на пок­расне­ла, но упор­но из­бе­гала его взгля­да, по­ка Эрик вдруг не под­нялся со сту­ла. Мед­ленно приб­ли­зив­шись к за­мер­шей де­вуш­ке, он при­сел на од­но ко­лено, а по­том ос­то­рож­но про­тянул ру­ку и взял её уз­кую ла­донь в свою. Крис­ти­на, ка­жет­ся, за­была, как ды­шать. Взгляд её бе­гал по сто­ронам, ей ка­залось, что ес­ли она сей­час пос­мотрит на не­го — мир пе­ревер­нётся. А Эрик, по­тянув к се­бе её ру­ку, лег­ко кос­нулся её тыль­ной сто­роны гу­бами. Крис­ти­на, не вы­дер­жав, под­ня­ла на не­го гла­за и прос­то уто­нула в мо­ре люб­ви и неж­ности, ко­торое ли­лось из его глаз. Она заж­му­рилась сов­сем по-дет­ски, ког­да он сжал её ру­ку в сво­их ла­донях. Сер­дце ко­лоти­лось в гру­ди, ла­дони вспо­тели, она не зна­ла, ку­да деть­ся, и од­новре­мен­но не мог­ла дви­нуть­ся с мес­та.

«Что со мной? Что тво­рит­ся здесь и сей­час в этой ком­на­те? По­чему мне ка­жет­ся, буд­то мир схо­дит с ума? Или… или это я ста­ла бе­зум­ной?»

Крис­ти­на от­кры­ла гла­за. Эрик, по-преж­не­му сто­яв­ший в од­ной по­зе, про­шеп­тал:

— Вы зна­ете, как я люб­лю вас, Крис­ти­на. Я жизнь за вас от­дам. Ес­ли вы… го­вори­те не то, что чувс­тву­ете, — он не смог про­из­нести сло­во «об­ма­ныва­ете», — вы ра­зобь­ёте мне сер­дце.

— Эрик, я… — на­чала Крис­ти­на, но не ус­пе­ла за­кон­чить.

— Я ни­чего от вас не тре­бую. И ни­ког­да бы не пос­мел, — он вдруг опус­тил го­лову. — Я осоз­наю, сколь­ко бо­ли и зла вам при­чинил. Но я про­шу и всег­да про­сил у вас толь­ко од­но — будь­те со мной чес­тной. Не зак­ры­вай­тесь от ме­ня. Ес­ли… — он по­мед­лил. — Ес­ли в ва­шем сер­дце ни­ког­да не най­дёт­ся для ме­ня угол­ка, что ж, я пой­му, ведь я сде­лал всё для то­го, что­бы вас от­тол­кнуть. Но умо­ляю, поз­воль­те мне да­рить вам свою лю­бовь. Я не бу­ду вы­нуж­дать вас от­ве­чать на неё, прос­то… прос­то поз­воль­те мне лю­бить вас.

Крис­ти­на пы­талась вы­дох­нуть и од­новре­мен­но сглот­нуть ко­мок, зас­тряв­ший в гор­ле. Гла­за её вдруг на­пол­ни­лись сле­зами, и ей бе­зум­но за­хоте­лось пла­кать. Его сло­ва тро­гали тай­ные стру­ны в ду­ше. Его гла­за пы­лали от люб­ви к ней. Его ру­ки сог­ре­вали её сво­им теп­лом. Он на­учил её все­му, что­бы стать из­вес­тной пе­вицей. Он дал ей всё. От­дал са­мого се­бя. А что она? Она не да­ла ему ни­чего. Кро­ме бо­ли и стра­даний. Вот как сей­час — он ждет от­ве­та, а она да­же сло­ва про­гово­рить не мо­жет.

По­нимая, что она сей­час раз­ре­вёт­ся прос­то у не­го на гла­зах, Крис­ти­на вско­чила, вы­нудив Эри­ка от­кло­нить­ся на­зад, и от­верну­лась. Он под­нялся на но­ги, не сво­дя глаз с её хруп­кой фи­гур­ки. Она вздра­гива­ла, ста­ра­ясь приг­лу­шить всхли­пы, и вы­тира­ла слё­зы.

— Крис­ти­на?.. Я оби­дел вас или расс­тро­ил? — нас­то­рожен­но спро­сил Эрик.

Ка­чая го­ловой, де­вуш­ка пос­пешно сти­рала до­рож­ки со­лёной жид­кости, сте­ка­ющие по ще­кам.

— Крис­ти­на, по­вер­ни­тесь ко мне, по­жалуй­ста, — ти­хо поп­ро­сил Эрик. Сер­дце его боль­но коль­ну­ло, ког­да она пос­лушно обер­ну­лась, от­кры­вая его взгля­ду зап­ла­кан­ное ли­цо с крас­ны­ми гла­зами.

Он сде­лал шаг впе­рёд, а по­том ос­та­новил­ся.

— По­чему вы пла­чете? — мяг­ко по­ин­те­ресо­вал­ся муж­чи­на.

Всхлип­нув, де­вуш­ка мот­ну­ла го­ловой.

— П-прос­то, — вы­дави­ла она. И дей­стви­тель­но, де­вуш­ка не мог­ла сей­час объ­яс­нить, по­чему ль­ёт слё­зы: то ли это бы­ло из-за его приз­на­ния, хо­тя она зна­ла, как он её лю­бит, то ли из-за то­го, что не мог­ла пол­ностью от­ве­тить на его чувс­тва. Ну, по край­ней ме­ре, сей­час.

Эрик под­нял бровь.

— Прос­то? — пе­рес­про­сил он, и от изум­лённо­го вы­раже­ния его ли­ца — а он ожи­дал ус­лы­шать что угод­но, но толь­ко не это — Крис­ти­не вдруг за­хоте­лось сме­ять­ся.

— Да, — улыб­ну­лась она.

Приз­рак обес­ку­ражен­но взгля­нул на неё, не зная, что даль­ше го­ворить, как Крис­ти­на вдруг под­бе­жала к не­му.

— Вы не хо­тите про­гулять­ся?

Эрик нах­му­рил­ся, и улыб­ка сра­зу же ис­чезла с ли­ца де­вуш­ки. Она по­тупи­лась.

— Прос­ти­те, я не по­дума­ла…

— О чём? — поч­ти рез­ко пе­рес­про­сил Эрик.

— Ну… — она за­мялась. — О том, что вы не лю­бите по­казы­вать­ся лю­дям на гла­за.

— От­че­го же? — он оки­нул её хо­лод­ным взгля­дом, на дне ко­торо­го, впро­чем, она про­чита­ла неж­ность. — Я с удо­воль­стви­ем от­прав­люсь на про­гул­ку со сво­ей же­ной. Оде­вай­тесь, Крис­ти­на. Мы едем в Бу­лон­ский лес.

Я научусь тебя любить, я научусь любить,

Но каждый день тебе я это буду говорить.

Не оставляй меня одну, не отдавай меня ему…

Об этом я так молюсь…

В лесу царила весна. Воздух был такой прозрачный, что дышалось безумно легко и даже как-то сладко. Карета, заказанная Эриком, стояла чуть поодаль, возле дороги. Впрочем, Кристина не была уверена, что Эрик её заказал. Просто карета сама собой как-то появилась возле входа, когда они уже были полностью готовы. Девушка посетовала, было, на отсутствие возницы, но Призрак, не говоря ни слова и тихонько улыбаясь, усадил её в карету и сам сел за вожжи. Кристина не стала спрашивать, откуда Эрик взял это средство передвижения, она подозревала, что лучше промолчать и просто наслаждаться поездкой.

Поэтому сейчас она медленно прогуливалась по красивой полянке. Большинство деревьев ещё только цвели, но на некоторых уже зеленели листики. Где-то неподалёку журчала вода. На душе было так спокойно и умиротворённо, что девушка подняла голову к солнцу и улыбнулась. Эрик, упирающийся плечом в дверцу кареты, поймал эту улыбку. И сам вдруг улыбнулся. А потом спохватился. Он не помнил, когда в последний раз так искренне улыбался. Наверное, когда Кристина была ещё несмышлёным ребёнком — милой девочкой, которая прибегала к своему Ангелу музыки каждый раз, когда нуждалась в совете, подсказке или же просто для того, чтобы рассказать ему очередную смешную историю. Теперь она превратилась в прекрасную юную девушку с глазами цвета топленого шоколада и каштановыми волосами. В девушку, которую он любил. И желал. Эрик мотнул головой, пытаясь избавиться от этих мыслей, и опять окинул взглядом тоненькую фигурку Кристины. Сегодня она выбрала тёмно-зелёное платье с корсетом, выгодно подчеркивающим её стан. Девушка прихватила с собой зелёный зонтик в тон платью, украшенный воздушными кружевами, но оставила его в карете, и сейчас нежилась под лучами ласкового весеннего солнышка. Брать накидку она отказалась даже тогда, когда Эрик хмуро сдвинул брови. Он считал, что несмотря на солнечную погоду вполне может спуститься дождь или дуть холодный ветер, учитывая непостоянство апреля. Однако втайне его порадовало то, что она смогла добиться своего и противостояла ему.

А Кристина в этот момент ни о чем не думала. Она закрыла глаза и полной грудью вдыхала тёплый и душистый весенний воздух — пахло цветущими деревьями, смолой, и она даже могла поклясться, что чувствует на губах прохладу ручья, протекающего неподалёку. Где-то в вышине, на кронах деревьев, радовались хорошей погоде птицы: перекликались, перепрыгивали с ветки на ветку, спорили, казалось, до хрипоты и пели, пели, пели. Девушке самой захотелось петь. Она, к своему стыду, не смогла вспомнить, когда в последний раз отдавалась музыке со всей душой. Может, стоит попросить Эрика немного поиграть для неё? Тут Кристина нахмурила лоб. У них же нет никакого инструмента: ни фортепиано, ни рояля… Девушка вздохнула. Ну что же, ничего не поделаешь. Она ведь может и так спеть. Вместе с Эриком. А где же он, кстати?

Девушка повернулась к карете и встретилась с изучающим взглядом Призрака. Щеки её вдруг зарумянились, она опустила глаза, но тут же смело подняла. Несмотря на то, что сегодня произошло между ними в спальне, она, наконец, удостоверилась, что может доверять ему, несмотря ни на что. Он не тронет её. Никогда. Чувствуя глубокую радость от этого осознания, она пошла к нему, чуть приподнимая подол платья, который, впрочем, уже был влажным и немного вымазанным глиной.

— Эрик, — обратилась она к Призраку, — вам не нравится здесь? Посмотрите, какая красота!

Призрак чуть склонил голову набок, будто кот, наблюдая за ней. Щеки девушки розовели, глаза блестели, а грудь взволнованно вздымалась. В этот момент она сама показалась ему воплощением весны — юным, волшебным, манящим созданием. Кристина же опять взглянула на него, ожидая ответа. На лице Эрика она не могла прочитать его мыслей, но глаза выдавали сразу. И пусть он опять был в своей полумаске, а когда вез их сюда, то набросил на себя плащ с капюшоном, но сейчас плащ валялся где-то в карете, а лицо его казалось более открытым, чем всегда. Одетый в чёрные брюки, белую рубашку и чёрный пиджак, он казался совсем несовместимым с тем местом, где они сейчас оказались. Она помнила, каким загадочным, таинственным и притягательным он казался в Опере, когда вёл её к себе в подземелье, освещая путь горящим факелом. Он манил, завораживал, притягивал к себе. А сейчас… сейчас казался обычным человеком. Даже странно — стоило призраку выйти из полутьмы на свет, он оказался просто человеком, а не страшным монстром, привидением, злым духом с уродливой внешностью, каким его часто любили описывать работники Оперы. Кристина, раздумывая так, вдруг осознала, что просто стоит и смотрит ему в глаза, поэтому быстро развернулась и опять заговорила, ругая себя за то, что так легко впадает в краску:

— Неужели вам не нравится? — опять повернувшись лицом к мужчине, она поймала неуловимую улыбку на его лице, которая, впрочем, быстро ушла с его лица, но осталась в уголках глаз. — Но нет, молчите! — воскликнула она. — Вы сейчас опять скажете что-то… не то.

Эрик, ухмыльнувшись, сдержал слова, готовые сорваться с языка, и медленно двинулся к Кристине.

— Вы очень непредсказуемы, — проговорил он, поравнявшись с девушкой. — То требуете от меня слов, а потом умоляете, чтобы я молчал. И как это понимать? — он перевёл взгляд на Кристину, которая теперь не сводила глаз с цветущих деревьев, боясь даже посмотреть на него. Когда Эрик оказывался так близко, она смущалась, а когда ещё и вспоминала сегодняшний случай, то вообще не знала, как с ним говорить. Руки начинали почему-то дрожать, а голос срывался, и она торопилась отойти хоть на шаг, чтобы начать нормально думать. И вот сейчас он опять был настолько близко, что девушка ощущала запах его одеколона, смешанный с чем-то терпким, но в то же время таким приятным и кружащим голову, что она растеряла все мысли. — Кристина? — он окликнул мадемуазель Даае, и девушка вдруг сделала несколько шагов вперед и только потом обернулась к нему.

— Простите меня, Эрик, — она заколебалась, — просто…

— Просто вы не хотели, чтобы своими словами я разрушил очарование всего этого? — он обвёл взглядом цветущий лес и покачал головой. — Вы слишком строги ко мне. Мне вовсе не чужда красота весеннего леса. Вы никогда не думали, как приходит вдохновение? — он начал медленно приближаться к Кристине, которая не сводила с него завороженных глаз. — Разумеется, вы не всегда имели возможность послушать музыку, которую сотворил я. Не спорьте, — он остановил порывающуюся что-то сказать Кристину. — Я сейчас говорю не о «Дон Жуане». Эта работа соткана совсем из иных чувств, которые я когда-либо хотел показать вам. Я хотел рассказать о доверии, а не соблазнении, о невинности, а не порочности… о любви, а не похоти.

Кристина прикусила губу, опуская глаза вниз. Ей было слишком… неловко слышать такое от него. Но она прекрасно помнила, какие тёмные чувства вызывала у неё та музыка, те песни, которые ей пришлось выучить и спеть. Спеть для него. Но когда мосты рухнули, когда она шла к нему, уже зная, что под маской таится вовсе не Пьянджи, она почти не осознавала, к кому идёт и что поет. Чувства захватили её полностью, но тогда они были наведённые, не живые, а будто искусственные. Сейчас же… она не могла до конца разобраться, что испытывает к Призраку. Любой самоанализ приводил её в тупик, и она опять терялась.

А Эрик тем временем продолжал:

— Нет, совсем не о «Дон Жуане» я говорю. Я говорю о тех тихих, волнующих мелодиях, которые мне удавалась сотворить, возвращаясь из своих длительных прогулок. Вы удивлены? Не удивляйтесь, Кристина. Не могли же вы и в самом деле думать, что я целыми днями мог сидеть в подземелье? .. Не нужно, не отвечайте. Я понял по вашим глазам, что думали. Но это отнюдь не так. Мне нравится… нет, я люблю, искренне люблю чарующий шепот леса, мягкие прикосновения снежинок к лицу, пьянящий запах земли весной, жаркие июльские ночи, прохладу осенних сумерек. Природа — это и есть моё вдохновение. Вы не представляете, Кристина, как тяжело было сидеть целыми днями и ночами в подземелье, не имея возможности выйти наверх, вдохнуть свежий, а не затхлый воздух, почувствовать себя в единении с природой. Вы юная девушка и совсем не знаете, что значит находиться в бездействии. Однако я познал это в полной мере! Знаете, иногда приходилось искать себе любые развлечения, — он вдруг пожал плечами, — в таком ракурсе написания писем директорам и мои «угрозы» казались мне подходящим способом убить скуку. Однако, — Эрик вдруг прекратил говорить, как будто сознавая, что рассказал слишком много, — я что-то заговорился. Прошу простить меня, — он поклонился не сводящей с него глаз девушке. — Я понимаю, что вам это совсем не интересно.

— Что вы, Эрик, — возразила чуть охрипшим от долгого молчания голосом Кристина, — мне очень интересно. Вы… вы никогда не рассказывали мне так много о себе.

Эрик же, бросив на неё взгляд, отвернулся и уставился вдаль. Яркое и тёплое солнце стояло в самом зените, однако жары не было. Эрику нравилась ранняя весна, когда солнце ещё не сводит с ума изнуряющей жарой, которую он терпеть не мог. Сейчас он ощущал себя неловко, потому что вовсе не собирался рассказывать так много о себе, а просто вдруг поддался тому ощущению, которое испытывает любой нормальный человек, находя себе достойного собеседника, способного не только поговорить, но и внимательно выслушать.

— Вы любите стихи, Кристина? — вдруг неожиданно спросил он, поворачиваясь, и пойманная врасплох девушка на мгновение замерла.

— Люблю, — минутой позже отозвалась она. — Но к чему этот вопрос? Вы никогда не спрашивали меня об этом.

— А вы никогда не рассказывали, — Эрик опять упёрся плечом в карету и с интересом взглянул на Кристину. Та вдруг покраснела и опустила глаза.

— Однажды… — она замялась. — Однажды я рассказала об этом Мэг и Жамм, и они засмеяли меня. Сказали, что это глупо — покупать книги со стихами вместо того, чтобы купить наброски или выкройки новых платьев. И… я просто никому больше не говорила об этом.

— Вы могли сказать мне.

— Я… наверное, я просто боялась, что вы тоже засмеёте меня.

Эрик прищурил глаза, наблюдая за грустно опустившей голову Кристиной.

— Хорошо, — проговорил он спустя минуту, — так какие стихи вам нравятся?

— О, я обожаю сонеты Шекспира! — вскинула голову обрадованная Кристина, и на мгновение Эрик был ослеплён светом её глаз.

— Неужели? — он поднял бровь, чуть скептически улыбаясь. — Вы ведь не знаете английский, не так ли?

— Да, — подтвердила девушка, — но это не мешало мне читать их в переводе.

— Разумеется, — согласно кивнул Эрик. Сам он давным-давно перечитал все сонеты и поэмы Шекспира, которые только смог разыскать, причём на языке оригинала. — И какой же сонет вам больше всего нравится?

Девушка прикусила губу, а потом вдруг мечтательно улыбнулась и проговорила:

— Мешать соединенью двух сердец

Я не намерен. Может ли измена

Любви безмерной положить конец?

Любовь не знает убыли и тлена…

Она умолкла, тихонько улыбаясь, но вдруг застыла, потому что Эрик продолжил декламировать вместо неё:

— Любовь — над бурей поднятый маяк,

Не меркнущий во мраке и тумане,

Любовь — звезда, которою моряк

Определяет место в океане.

Любовь — не кукла жалкая в руках

У времени, стирающего розы

На пламенных устах и на щеках,

И не страшны ей времени угрозы.

Эрик сглотнул, смачивая пересохшее горло, и договорил последние строчки вместе с Кристиной:

— А если я не прав и лжёт мой стих, —

То нет любви и нет стихов моих!

Голоса их слились, а потом умолкли. Кристина взволнованно дышала, комкая в руках бархатный платочек, а Эрик слушал, как с удвоенной быстротой бьётся его сердце. В этот миг они будто стали едины. Единая душа, единая кровь, единая плоть. И одна любовь на двоих. Только глупые предрассудки и надуманные страхи по-прежнему стояли между ними, по-прежнему мешали сделать первый шаг навстречу. Страх быть отвергнутым. Страх отдаться непонятным и пугающим чувствам. Страх любви.

В этот миг солнце закрыла набежавшая откуда-то тёмная туча, подул холодный ветер — и все яркие весенние краски как-то стушевались и поблекли. Похоже, собирался дождь. Пения птиц больше не было слышно, только тихий шум крон деревьев разбавлял звенящую тишину, застывшую на полянке. Ветер не стихал, наоборот, становился сильнее. Кристина поёжилась, обнимая себя руками, и пожалела, что не прихватила с собой шаль.

Эрик застал это движение и нахмурился, будто сбрасывая оцепенение, в котором пребывал несколько секунд ранее. Быстрым шагом он подошёл к Кристине, на ходу снимая свой пиджак. Она чуть отступила, увидев его приближение, но потом замерла на месте, не сводя с него глаз. Ветер растрепал его волосы, и теперь, когда всё вокруг чуть потемнело, будто ощущая приближение грозы, он казался чрезвычайно органичным с этим местом. Белая рубашка с одной расстёгнутой пуговицей, манжеты которой теперь развевал ветер, и белая полумаска придавали ему какой-то таинственный образ, будто он сам принёс эту грозу на крыльях.

Эрик же просто набросил ей на плечи свой пиджак и, взяв её за ладошку, потянул за собой.

— Нужно идти, Кристина, — хрипло пробормотал он, — скоро начнётся гроза.

И будто в подтверждение его слов на щеку Кристины одиноко упала холодная дождевая капля.

Заправляя выбившийся из прически локон, с которым теперь играл разбушевавшийся ветер, Кристина последовала за Призраком к карете и с его помощью залезла внутрь, но когда мужчина уже хотел закрыть за ней дверцу, она вдруг схватила его за руку:

— Эрик, я могу вас о чём-то попросить?

— Вы нашли чрезвычайно подходящее для этого время! — немного сердито ответил он, но потом сдался и, наклонившись чуть ниже, спросил: — Говорите же, что вам нужно?

— Отвезите меня на кладбище, пожалуйста.

Призрак изумлённо вскинул брови.

— На кладбище? Зачем вам это понадобилось, Кристина?

Но как только девушка раскрыла рот, чтобы ответить, он прервал её.

— Простите меня за мою забывчивость. Вы хотите проведать могилу отца, не так ли?

Девушка только кивнула, смотря на него своими огромными карими глазами, и Призрак вздохнул. С кладбищем у него были связаны не очень приятные воспоминания — в последний раз он тоже отвозил туда Кристину, вот только она этого не знала, и ещё столкнулся с виконтом. Эрик опять поморщился, вспомнив, как де Шаньи тогда чуть не убил его. И если бы не заступничество Кристины, сейчас его бы здесь не было. Будь воля Эрика, он бы туда вообще не возвращался, но искренняя мольба в глазах Кристины переубедила его — этой девушке он никогда не мог ни в чём отказать.

— Хорошо, — проговорил он. — Я отвезу вас. Только имейте в виду — вам придётся поторопиться.

— Спасибо, Эрик, — девушка вдруг сжала его руку своими тоненькими пальчиками, и ураган нахлынувших эмоций чуть не сбил Призрака с ног.

— Эээ… ну что же, — только и смог невнятно пробормотать он, прежде чем убрал руку и хотел захлопнуть дверцу, но не успел, потому что оттуда опять выпрыгнула Кристина.

— Что ещё? — почти сердито спросил он, но девушка, не обращая на него внимания, быстро побежала к оставленной ими полянке и, опустившись на колени, сорвала четыре нарцисса изумительной красоты. Затем, бросив на мужчину извиняющийся взгляд, забралась в карету и захлопнула за собой дверцу. Эрик, проводив её не читаемым взглядом, вскочил на место возницы и уселся за вожжи.

Карета тронулась, оставляя за собой следы от колёс на влажной земле.

* * *

Слуги попрятались с самого утра, страшась показаться на глаза молодому хозяину, который, как оказалось, в припадке гнева мог быть ещё страшнее, чем старый граф. Впрочем, Филибер с женой уехали неделю назад, дабы погостить у дальних родственников, и весь старинный особняк де Шаньи оказался в расположении их младшего сына Рауля. К великому огорчению обслуживающего персонала, им ни на минуту не удалось отдохнуть, бегая целыми днями за странными поручениями для молодого виконта. Теперь же особняк немного притих, потому что Рауль полчаса назад уехал на встречу с наёмным убийцей, о чём, впрочем, никто из слуг не знал, но они всё равно радовались.

И действительно — виконт всю неделю был в самом что ни на есть прескверном настроении. Все планы, которые он строил по отношению к чёртовому Призраку и Кристине, разбивались о стены презрения и насмешек Жака. Молодой, но уже опытный убийца и вор от всей души развлекался, наблюдая, как глуповатый, но мстительный мальчишка-виконт пытается навредить тому странному мужчине в маске и его смелой и решительной жёнушке. Самого Жака всё ещё мучило любопытство по отношению к этой загадочной семейной паре, но вот проникать туда опять и снова кого-то убивать или резать ему почему-то не хотелось, вот он и насмехался над тщедушными попытками клиента придумать нормальный план. Неделю назад Жак получил очень хороший куш за кражу со взломом, которой он превосходно руководил, поэтому деньги, обещанные ему виконтом де Шаньи, уже не слишком привлекали убийцу. Зато поразвлечься он любил. Вот и сегодня виконт ушёл злой как чёрт, попав под град насмешек молодого вора.

Рауль сердито запрыгнул в карету, которая ждала его в стороне от дороги в Булонском лесу, где была назначена встреча, и велел вознице ехать в поместье. Их встреча опять ничем не закончилась, и молодой виконт был жутко недоволен. К тому же, начиналась гроза, дул холодный ветер, и с неба срывались одинокие капли дождя. Они были почти возле окраины леса, когда впереди показалась другая карета. Рауль, который всё ещё кипел от негодования и ярости, бросил взгляд на окошко той кареты, с которой они почти поравнялись. И замер. Занавеска была отклонена, и в ней виднелось лицо юной девушки с закрытыми глазами. Лицо Кристины. Лицо его Кристины. Рауль сглотнул, а потом перевёл взгляд на возницу. Дыхание его прервалось, он конвульсивно схватился рукой за горло и быстро задвинул занавеску на своём окне. Это был он. Призрак. Значит, она всё-таки осталась с ним.

Скрипнув зубами, виконт сжал кулаки. Это был превосходный момент. Нужно только проследить за ними. Нащупав рукой шпагу возле бедра, он неприятно ухмыльнулся. Призрака и его бывшую невесту ждёт большое удивление. Никто ещё не смог безнаказанно насмехаться над ним, виконтом де Шаньи. Он отомстит, наконец-то отомстит за всё то унижение, которому они его подвергали.

А Кристина в этот момент открыла глаза. Она услышала топот ещё одной четвёрки лошадей и заинтересованно выглянула в окошко, не успев, однако, увидеть, ни саму карету, ни её хозяина, поскольку та уже была далеко впереди. Пожав плечами, девушка опять откинулась на сиденье и укуталась в пиджак Эрика. Он всё ещё хранил тепло его тела и запах одеколона. Глубоко вдохнув, она, сама не понимая почему, расплылась в улыбке. Её почему-то настолько тронула эта простая забота о ней, что руки ещё чуть дрожали, а сердце выпрыгивало из груди. Когда это он стал таким? Или он всегда был таким, а она просто никогда не замечала, наделяя его самыми ужасными качествами, ведь тогда он хотел похитить её свободу, увести с собой, в подземелье, увести от любимого жениха? Вспомнив про Рауля, Кристина нахмурилась, и улыбка исчезла из её шоколадных глаз. Давно она о нём не думала, давно не вспоминала его подлости по отношению к ней. Так зачем сейчас сделала это? Кристина прикусила губу. Что-то непонятное творилось в голове, память, кажется, взбунтовалась, подсовывая зачем-то воспоминания о том, что в прошлый раз случилось на кладбище, и неприятное предчувствие вдруг заполнило её всю.

А, может, не ехать никуда?

Кристина вздохнула, непроизвольно кусая губы и напряжённо раздумывая, но в этот миг карета остановилась. Нерешительно выглянув в окошко, Кристина увидела кладбище Пер-Лашез. Взгляд её пробежал по многочисленным статуям, надгробьям и могилам, дрожь прошла по всему телу, и какое-то смутное ощущение опять постучалось в подсознание. Она уже была готова уговорить Эрика никуда не идти, но тут дверь отворилась, и возникший в проёме Призрак протянул ей руку. Не подать свою ладонь было бы глупо, поэтому мадемуазель Даае решительно вложила свои холодные пальчики в тёплую и большую ладонь Эрика и вылезла из кареты, заметив, что мужчина задержал её руку в своей на несколько секунд дольше, чем требовалось. Смущение снова овладело ею, и Кристина поспешила убрать руку.

— Я подожду вас здесь, — низким бархатным голосом проговорил Эрик, бросая взгляд на свинцово-серое небо, затянутое грозовыми тучами. — Поторопитесь.

Кристина молча кивнула и, поправив пиджак, медленно двинулась к склепу своего отца, осторожно прижимая к груди нарциссы, чтобы не помять хрупкие лепестки цветов. Ветер, казалось, усилился, он сердито трепал кудри Кристины, развевал оборки её платья. На щеку девушки упало уже несколько холодных капель, и она сильнее укуталась в тёплую ткань.

Она помнила, как совсем недавно — или это только казалось так? — проходила мимо этих же статуй, направляясь к склепу своего отца. Тогда Призрак вновь воззвал к ней, вновь чуть было не заманил в ловушку своим гипнотическим голосом. И спас её Рауль. Хотя… она уже не знала, уже не была полностью уверена, было ли это тогда спасением. Кто знает, не появись тогда Рауль, может, всё и случилось бы по-другому. Ведь Призрак не причинил бы ей вреда, теперь она это точно знала.

Однако ни к чему думать обо всём этом. То, что было, уже никогда не повторится.

Прижимая к себе нежные весенние цветы, Кристина, наконец, добралась до склепа, на котором было выгравировано имя её отца — «Даае». Как же давно она здесь была! Как давно вообще разговаривала с ним, зажигала в его память свечи? .. Кристина всхлипнула. Всё произошедшее за последние месяцы настолько выбило её из колеи, что она даже забыла о своём отце! Как она могла так поступить, как? Это ведь единственный человек, который любил её больше всех в этой жизни… А она… какая она после этого дочь?

Слёзы покатились из уголков глаз, и девушка заплакала в голос. Она уже стояла на ступеньках склепа, не решаясь войти. Впрочем, отбросив все страхи и сомнения, Кристина толкнула дверцу и вошла внутрь. В лицо ей пахнуло сырым застоявшимся воздухом. Внутри всё было покрыто пылью и паутиной. Замерев на пороге, она глубоко вздохнула и сделала шаг вперёд. И больше не смогла. Слёзы душили её, горечь раскаяния за то, что почти предала единственного дорогого ей человека, жгли её душу, будто раскалённые угли. Кристина опустилась на колени и положила цветы на пол. Одинокие нарциссы казались единственным ярким пятном и источником света в этом сером и давно заброшенном склепе.

— Прости меня, папа, — пробормотала она, вытирая дорожки слёз с бледных щёк. — Если бы ты знал, папа, если бы смог мне помочь, дать мне совет! .. Я так люблю тебя, так люблю, мне так тебя не хватает. Прости меня, папа! — зарыдала Кристина, глотая солёные слёзы.

— Единственный, у кого ты должна просить прощения на коленях, это я, — отозвался вдруг холодный голос. Кристина испуганно замерла. Это был голос Рауля.

Она медленно привстала с колен, нарочито спокойным движением отряхнула платье от пыли, а потом обернулась. Если бы Рауль мог нормально оценивать окружающую обстановку, если бы глаза ему не затмили гнев и дикая ярость, он был бы потрясён зрелищем, которое увидел сейчас, потому что именно теперь Кристина казалась настоящей лесной нимфой. В длинном тёмно-зелёном платье, с наполовину распущенными и выбившимися из причёски каштановыми кудрями и блестящими от слёз глазами она словно была богиней, спустившейся с Олимпа на золотой колеснице. Ветер развевал каштановые кудри, трепал платье, небо роняло слёзы — капли дождя — на её лицо. В этот миг она была прекрасна как никогда.

Но, увы, мстительному виконту не было дано увидеть красоты, открывшейся ему. В глазах его читалась только злоба.

— Где же твой муженёк, милая крошка Лотти? — прошипел он. — Или ты здесь одна?

Кристина, хотя внутри вся тряслась от страха, гордо подняла голову и смерила Рауля уничижительным взглядом.

— А тебе-то какое дело, Рауль? Ты мне больше не жених.

Рауль коротко хохотнул, рассматривая её точёную фигурку.

— А твой монстр из подземелья оказался далеко не дурак. Я, право, не думал, что ты настолько серьёзно воспримешь мои слова. Хотя, что требовать от глупой певички, — презрительно фыркнул он, а Кристина поджала губы. Ей совсем не хотелось ни говорить с ним, ни даже видеть его. Она желала просто пройти к карете, где её ждал Эрик, и убраться отсюда. Всё-таки предчувствие не обмануло её.

— Я не намерена выслушивать твои слова, мне безразлично то, что ты обо мне думаешь, — как можно холоднее ответила девушка, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал.

Виконт ухмыльнулся, сложив руки на груди.

— Ну да, теперь тебе есть кого слушать. И видеть каждый день. И как твой муж, — Рауль подчеркнул это слово, — исполняет свой супружеский долг? Знаешь, говорят, что уроды гораздо более искусны в постели. Что, ты покраснела?

Рауль точно издевался над ней. Кристина сжала кулаки, злясь сама на себя, что он сумел вогнать её в краску.

— Это не твое дело, — дрогнувшим голосом проговорила она, а Рауль, заметив это, злобно расхохотался.

— Что, неправду люди говорят? И каково это видеть его уродливое лицо каждый день и каждую ночь? Поделись со мной, крошка Лотти. Больше ведь не с кем.

— Прекрати, — прошептала Кристина. У неё безумно разболелась голова, да ещё начал падать дождь. Крупные холодные капли падали на лицо и волосы, скатывались на обнажённую шею и за ворот платья. Она посильнее запахнула полы пиджака. Пусть говорит, что хочет, она больше не будет слушать, а просто уйдёт. Девушка начала медленно и осторожно спускаться по мокрым ступенькам под насмешливым взглядом виконта.

— Эй, куда ты, милая? — как только она поравнялась с Раулем, тот вдруг схватил её за предплечье и потянул к себе. Кристина вздрогнула и попыталась вырвать руку, но это ей не удалось.

— Отпусти! — она рванулась, но цепкие пальцы Рауля крепко держали её.

— Мы с тобой ещё не закончили наше общение.

— Рауль, прошу тебя! — взмолилась она. — Не трогай меня!

Однако виконт по-прежнему не отпускал её руки.

— Я же сказал — нам с тобой надо о многом поговорить. Это даже хорошо, что твоего муженька рядом нет. Ты пойдёшь со мной. — И с этими словами он потащил её за собой. Девушка отбивалась, но когда поняла, что ей не убежать, закричала во весь голос:

— Эрик! Помогите мне! Эрик!

— Да заткнись ты со своим Эриком! — виконту посчастливилось ухватить её обеими руками за плечи, и теперь он прижал девушку спиной к себе и прошипел ей на ухо: — Зачем ты ему вообще сдалась, глупая певичка?

Кристина глубоко дышала, сдерживая слёзы и молясь про себя, чтобы Эрик поскорее пришёл.

— А теперь мы с тобой поговорим. У нас много общих тем для разговора, не так ли?

— Не думаю, — послышался сзади низкий баритон, и в следующую секунду Кристина оказалась свободна. Она отбежала на пару шагов и только тогда обернулась — на земле валялся оглушённый виконт, а над ним возвышался Эрик с огромным камнем в руках. Поймав ошеломлённый взгляд девушки, он объяснил:

— Пистолет оставил дома, уж простите меня, Кристина. Пришлось воспользоваться тем, что есть.

Он бросил камень на землю, а потом опять обратился к Кристине:

— Вы не ранены? Он ничего вам не сделал?

— Н-нет, — еле-еле прошептала девушка, а потом, задрожав, вдруг бросилась к Эрику и прижалась к нему всем телом, шепча: — Спасибо вам, спасибо! Я так испугалась, так испугалась…

Немного удивлённый Призрак обнял её за плечи, а потом тихо сказал:

— Не бойтесь, Кристина, пока я рядом, никто никогда не причинит вам вреда.

Его слова прервал громкий хохот, раздавшийся в стороне от них. Кристина подпрыгнула от неожиданности, а Эрик вдруг выпустил её из своих объятий и задвинул к себе за спину, как будто защищая.

— Надо же, какая идиллия, — ядовито протянул Рауль. Он уже поднялся на ноги, и хотя всё ещё держался рукой за статую каменного ангела, а по виску текла ярко-алая кровь, но он уже сжимал в руках шпагу. — Похоже, вы нашли друг друга. Тогда мне очень интересно, зачем милая крошка Лотти так просила у отца помощи. Вы ведь так любите друг друга, — с сарказмом продолжал он. Эрик бросил мимолётный взгляд на застывшую за его плечом Кристину, но не сказал ни слова, хотя в душе его уже пробудилось задремавшее ранее недоверие и даже злость.

— Что тебе нужно? — гневно произнёс Эрик. — Тебе повезло, что Кристина здесь. Иначе…

— Что? Ну, что? Говори, жалкое чудовище!

Эрик напрягся и уже хотел продолжить словесные баталии с виконтом, как Кристина вдруг опустила свою ладошку ему на плечо и тихонько сжала. И Эрик, и Рауль с одинаковым удивлением уставились на её руку. Но девушка, не обращая ни на кого внимания, чуть приблизила свои губы к уху Эрика и прошептала:

— Пожалуйста, Эрик, давайте уедем отсюда. Просто уедем.

Эрик сжал кулаки. Больше всего на свете ему хотелось убить этого чёртового виконта, чуть было не разрушившего его счастье, да ещё и посмевшего силой принуждать Кристину к близости. Но присутствие девушки меняло всё. Он никогда не осмелился бы сделать это у неё на глазах. Тем более после того, что она только что сделала…

— Только потому, что Кристина здесь, — прошипел сквозь зубы Эрик, — только потому.

— Я тебя не боюсь, подземное чудовище, — бросил ему Рауль, и весь подобравшийся Эрик опять ступил вперёд. На его шее забилась жилка, а ноздри затрепетали от ярости. Но Кристина схватила его за руку, тихим голосом умоляя его не делать глупостей. Она боялась, до боли боялась за него — за Эрика. Безоружный, что он мог сделать одними кулаками? Тем более, у Рауля была шпага. И Эрик сдался. Бросив на виконта последний яростный взгляд, он развернулся и быстрым шагом ушёл прочь. Дождь начал лить, словно из ведра, жестокий ветер трепал верхушки деревьев, а всего Эрика трясло, будто в лихорадке. «Только из-за неё, только из-за неё», — твердил он себе, хотя всё его существо кричало ему вернуться, повалить де Шаньи на землю, избить его до полусмерти, чтобы наглый мальчишка ощутил хоть одну каплю тех страданий, которые вынес он, Эрик. Кристина побежала за Эриком, отбрасывая в сторону мокрые волосы, и оглянулась всего на миг. Этот взгляд постерёг Эрик и ещё сильнее стиснул зубы, услышав прощальный крик виконта:

— Мы ещё встретимся! Тебе не убежать от меня!

До дома они доехали в молчании. Как только мокрый насквозь Эрик высадил из экипажа Кристину, он развернул лошадей и куда-то умчался. Кристина осталась стоять на пороге, дрожа от холода и от всего того, что довелось сегодня пережить. Постояв так минут десять, она совсем продрогла и поспешила войти в дом, уверяя себя, что Эрик вернётся. Она успела вымыться, переодеться в сухую одежду и даже приготовить нехитрый ужин, когда вернулся Эрик, злой как чёрт. Он так громко закрыл входную дверь, что Кристина дёрнулась от неожиданности.

— Эрик? — она выбежала ему навстречу в прихожую и растерянно остановилась, глядя на то, как он стоит возле входной двери, весь мокрый, а с его волос и одежды капает вода. Руки свисают вдоль туловища, голова опущена — на миг Кристине почудилось, что он всё-таки поехал к Раулю и теперь ранен. Вскрикнув, она подбежала к нему: — Неужели вы всё-таки вернулись туда?!

Эрик вдруг поднял голову и каким-то пустым взглядом уставился на неё. Потом сбросил её руку, которую Кристина нечаянно положила ему на плечо.

— Не волнуйтесь так, мадемуазель Даае, — проговорил он медленным и усталым голосом. — Я ничего не сделал вашему дорогому виконту.

— Ч-что? — переспросила Кристина, не веря своим ушам. О чём это он говорит?

— То, что слышали! — вдруг взревел он и быстрым движением сбросил мокрый плащ на пол. Эрик тяжело дышал, грудь его неравномерно вздымалась, а глаза горели лютым огнём ненависти. — Вы ведь за него так переживали сегодня? Боялись, что я наврежу ему? Зря, зря, моя дорогая жёнушка. Могли бы позволить мне, авось, и от лишнего мужа избавились бы! Я ведь даже вооружён не был. Одно движение шпагой вашего любимого — и всё!.. Что же вы молчите?

Но шокированная Кристина стояла, застыв в изумлении, и просто смотрела на него раскрытыми глазами. Она никак не могла взять в толк, откуда он придумал себе, что она пыталась защитить Рауля. Но как только она открыла рот, чтобы рассказать ему, как всё было на самом деле, мужчина снова зарычал, будто дикий зверь.

— И не нужно передо мной оправдываться! Вы лжёте! Я знаю, что вы лжёте! Я видел, как вы смотрели на него прежде, чем мы ушли оттуда. И слышал, как ваш виконт говорил, что вы жаловались отцу и просили помощи! Зачем вы снова обманываете меня? Зачем говорите неправду? Зачем сначала даёте надежду, а потом сами же втаптываете её в грязь?

— Эрик, но я… — всё же попыталась возразить растерянная девушка, однако тот, разозлённый до такой степени, что почти не мог себя контролировать, вдруг приблизился к ней и, схватив за плечи, прижал к стене:

— Хватит, хватит! Хватит с меня вашей лжи, хватит! О, как я вас ненавижу! Вы каждый раз ломаете мне жизнь! Убирайтесь отсюда, убирайтесь к вашему виконту, и чтобы я вас больше не видел!

С этими словами он изо всех сил стукнул кулаком по стене возле самой головы девушки. Та испуганно вскрикнула и закрыла лицо руками, но Эрик уже не обращал на неё внимания. Он, шатаясь, будто пьяный, отступил назад и обхватил голову руками. Кристина же, улучив момент, сорвалась с места и побежала к лестнице. Эрик поднял голову и посмотрел ей вслед. Но потом, как будто осознав что-то, побежал следом. Кристина, слыша за спиной тяжёлые шаги, почти взлетела по лестнице и, вбежав в свою комнату, закрыла её на ключ. Почти сразу же она услышала, как Эрик вертит ручку и пытается открыть дверь. Когда же это ему не удалось, он со злостью стукнул кулаком по ней.

— Открывайте! Не прячьтесь от меня! Я ничего вам не сделаю, только хочу посмотреть в ваши лживые глаза! Открывайте или я выломаю дверь!

Кристина, тяжело дыша от ужаса, закрыла уши руками. В этот момент она боялась его почти так же, как тогда, когда он тащил её к себе в подземелье. Что на него нашло, почему он так разозлился?! Девушка уже начала понимать, что всё дело в ней и в проклятом Рауле, который зачем-то ляпнул Эрику то, о чём она просила отца… Но она ведь имела в виду совсем другое! Господи, что же делать, что делать? Зря она думала, что сможет нормально жить с ним, зря. А если бы она не успела спрятаться, что бы было? Внутренний голос шепнул, что Эрик не причинил бы ей боли, а только продолжил бы кричать, а потом успокоился. Может, так и сделать? Подождать, когда он придёт в себя, сможет нормально её выслушать, а потом рассказать всё?

Нет-нет. Она не сможет опять столь бесстрашно смотреть на него, зная, что в любой момент он может сорваться. И почему он не верит ей, почему? Кристина всхлипнула. Ей было страшно, но в то же время и больно. Больно, что он не поверил, больно, что придал огромного значения простому взгляду, больно, что поверил Раулю, а её даже отказался выслушать. Зачем она вообще обернулась? Зачем? Кристина прикусила губу. Она просто хотела удостовериться, что Рауль не нападёт сзади, не нанесёт трусливый удар в спину. А Эрик заметил. Заметил!

Господи, неужели всегда будет так? Она ведь была почти счастлива, почти научилась нормально жить рядом с ним, научилась верить, научилась… любить?

Девушка сжала дрожащие пальцы в кулак. Если он не верит ей, то какой прок из всего этого? Сколько бы она ни доказывала, что Рауль для неё ничего не значит, он больше никогда не поверит ей, не сможет простить, не сможет забыть то предательство, которое она совершила. Им никогда не быть вместе. Никогда.

Решение пришло почти мгновенно. Надо лишь дождаться, пока он уснёт. И она снова совершит то, что делала, казалось, всю свою сознательную жизнь. Она убежит.

Наступило утро. Еле продравший глаза Эрик рассеянно посмотрел вокруг себя и непонимающе нахмурился. Что он делает на полу? Почему спит не в кровати? Ладно, хорошо хоть то, что у себя в комнате. Он поднялся с приглушённым стоном, пытаясь разложить беспорядочно разбросанные мысли в голове по полочкам. Разминая затёкшую шею, он вдруг замер, вспомнив то, что было накануне. То, что он делал накануне. Господи Боже, что он опять натворил? Тут же внутри поднялась волна протеста, доказывая, что она сама виновата — зачем было так смотреть на виконта. Хотя… как? Он нахмурился, припоминая, что в её взгляде, обращенном к де Шаньи не было ничего особенного. То ли он вчера себе надумал что-то этакое, то ли… то ли взыграла фантазия. Эрик помотал головой и вздохнул, окончательно приходя в себя и припоминая всё, что творил вчера, как гнался за ней по дому, как стучал в дверь, грозился её выломать. Ох, дурак… Он ведь так напугал её.

Как же она теперь его простит за всё это, как? Он бы сам не простил… Но ведь виконт что-то там говорил про то, как она просила у отца то ли помощи, то ли совета. Зачем она делала это, если доверяет и, быть может, даже что-то чувствует к нему? Нужно прояснить ситуацию, нужно поговорить с ней. Что ж, извиняться ему уже не в первый раз. Однако, уже почти полдень, неужто она всё ещё сидит у себя в комнате? Эрик, чертыхаясь про себя, спустился на кухню, однако там никого не было. Заглянул во все комнаты, даже постучал в ванную — пусто. Сердце ускоряло свой бег с каждой комнатой, в которой не было его любимой. В конце концов, он решился и подошёл к комнате Кристины. Постучал раз, второй — тишина.

— Кристина? — уже злясь, прокричал он. — Выходите, Кристина, давайте спокойно поговорим! Я… я прошу прощения за всё то, что вчера делал и говорил. Я сам не понимаю, что со мной было. Просто я… — он на минуту замялся, а потом продолжил: — Просто я испугался, что вновь могу вас потерять. Ну же, Кристина, откройте. Кристина! — он решительно взялся за ручку двери, желая встряхнуть её и тем самым чуть унять злость, но она вдруг поддалась, и дверь легко открылась. Неуверенно заглянувший в комнату Призрак замер на пороге.

Кристины там не было.

Я был неправ сто тысяч раз, я признаюсь себе сейчас,

Но боль от этого, увы, не стала меньше.

Качнется маятник часов, не будет слез, не будет слов,

Когда все чувства станут временем прошедшим.

Больше нет сил, больше нет слов,

Нервы мои струны гитарной стали тоньше.

Просто убил просто любовь,

Просто одним разбитым сердцем стало больше…

Тяжелое дыхание вырывалось изо рта, сердце билось в груди подстреленной птицей, непонятная дрожь то ли от холода, то ли от страха пронзала все тело… Кристина прижала холодные руки к пылающим щекам, остановившись всего на минуту. Она устала. Устала так, что уже еле шла, спотыкаясь почти на каждом шагу. Устала до колик в боку. До изнеможения. До безумного желания лечь прямо здесь и уснуть, желательно надолго. Но, как бы ей ни хотелось забыть весь этот кошмар, преследующий ее, казалось, по пятам, ей ни на минуту не подумалось о том, что стоило остаться. Нет, она была уверена в своем решении на все сто процентов, поэтому, как бы ни болели ноги и ни кололо в боку, она продолжала идти. Куда? Зачем? Она не знала этого. Знала только откуда бежит. От опасности. От своих полночных страхов. От него.

Кристина перевела дух и опять двинулась вперед. Наскоро собранный чемодан — да и не чемодан это был, так, чемоданчик — сильно препятствовал быстрому шагу. Пальцы немели от напряжения, когда она чрезвычайно быстро собирала вещи, выбирая только самое нужное и необходимое. Два платья, смена белья, гребень и кошелек. Все деньги, которые были в доме, хранились в комнате Кристины в ящике стола, запиравшемся на ключ. Так захотел Эрик, а Кристина не стала противиться. Кто знает, почему он так пожелал? Может, не хотел, чтобы на него повесили хлопоты да заботы о домашних делах или еще что-то? Как бы там ни было, до сегодняшнего дня, или, вернее, ночи, Кристину это не волновало.

Девушка зажмурилась от резкой боли в боку и хрипло выдохнула, вспоминая, как нерешительно открыла ящик стола и вытащила на свет божий деньги Эрика. Меньше всего ей хотелось их трогать, но какие бы чувства ни одолевали ее, теперь она была гораздо рассудительней, чем в прошлый раз, когда убегала от Рауля. Правда, и ситуация была другой… Или… нет?

Кристина дернула головой, пытаясь избавиться от навязчивых картин, преследовавших ее все утро. Вот она стоит, мокрая насквозь, и смотрит вслед уезжающей карете. Вот Эрик возникает перед ней, капли дождя падают с его волос и одежды. Вот его первые обвинительные слова и ее непонимание. Вот его кулак, который, как показалось Кристине на один миг, сейчас ударит ее. «Я могу быть несдержанным, язвительным, могу даже накричать на вас, но я никогда вас не ударю». Никогда вас не ударю…

Кристина повторила эту фразу пересохшими губами. Он ведь так говорил. Никогда не ударю. И не ударил. Почти. Девушка, содрогнувшись, вспомнила, как тяжелый кулак опустился всего в нескольких сантиметрах от ее головы. Не ударю. Я никогда вас не ударю. Она повторяла эту фразу про себя и когда в спешке собирала немногочисленные пожитки, и когда темной ночью уходила из спящего дома, опасаясь, что любой шорох выдаст ее. Он клялся, что не ударит. И он сдержал слово. Но она не верила ему. То, что было вчера, может повториться в любой момент. Она устала жить, словно на вулкане. После того, что он устроил, после всех его слов и поступков она просто боялась находиться в доме. Быть может, он и не ударил бы ее рано утром, когда минувшие потрясения чуть утряслись бы, может, раскаялся бы, а она бы простила, впрочем, как всегда в последнее время. Может. Но думать об этом уже ни к чему, по крайней мере, теперь. Все уже сделано. Она приняла решение. И теперь, скрепя сердце, несла этот груз на своих плечах. Он обещал, что не ударит ее. Что ж, он не сделал этого тогда. Но что мешает ему сделать это сейчас, если он найдет ее?

Кристина поежилась. Если он найдет ее… она пропала. И дело не только в том, что она боялась мести Призрака. Она боялась тех чувств, которые начинала к нему испытывать. Это пугало ее больше всего. На этот раз, если она попадется ему, он заберет не только ее саму, но и ее сердце и душу в придачу. Она знала, что так и будет. За все дни, проведенные бок о бок с этим таинственным мужчиной, Кристина поневоле узнала его с разных сторон. Узнала так, как почему-то не могла узнать на протяжении десяти лет, когда он учил ее. Узнала, что он может быть настолько разным, что дух захватывает. И самое страшное — ей это начинало нравиться. Но как вообще это возможно — любить и бояться? Постой… любить?

От неожиданности девушка даже остановилась, вытирая пот со лба. Любить? Кто говорит о любви? Она не любит его. Или?.. Да нет, глупость. Глупость. Глупость!

В любом случае у них ничего не получилось бы. Она так и не смогла полностью разобраться в нем — в этом загадочном мужчине, который каждый раз показывал настолько разные грани своей натуры, что она постоянно путалась. Какой он на самом деле? Сумасшедший убийца? Призрак Оперы, похитивший ее в самый разгар премьеры «Дон Жуана»? Или терпеливый и даже заботливый Эрик Дестлер, который не прикоснулся к ней и пальцем? А может, это один и тот же человек? Но так быть не может! Не может человек одновременно быть таким разным. Хотя… откуда ей знать? Она ведь чуть с ума не сошла рядом с ним. И ничего бы все равно не вышло. Ничего. Лучше не стало бы, так пусть не будет хуже. Она просто ушла. И это к лучшему. Наверное.

И снова выдохнув, Кристина наконец-то обратила внимание на внешний мир, а не только на внутренний. Она шла уже довольно давно — несколько часов уж точно. И если когда она покидала спящий дом, светила луна, то сейчас занимался рассвет. Кристина не знала, где находится. И хотя она не шла бесцельно, но все же место, где она теперь очутилась, оказалось незнакомым для нее. Но девушка не остановилась и не повернула обратно, а продолжила свой путь, чуть подозрительно всматриваясь в лица похожих, которых в этот час было довольно мало. Но никто не обращал на нее внимания. Было ли это из-за ее длинного темного плаща с капюшоном, накинутым на голову, или из-за самого ее вида, которым она отчаянно пыталась показать свою независимость, Кристину это не беспокоило. Ее беспокоил сам город — ей уже приходилось сталкиваться с ужасами, таящимися в ночи на парижских улицах, но это было давно, и она уже изменилась. Она больше не та пугливая девочка, трясущаяся от страха и безысходности, теперь она сумеет себя защитить.

«Да ну? — хмыкнул внутренний голос. — Раз ты такая сильная, то почему бежишь? От кого убегаешь? Разве не от своего страха?»

Дернув головой, чтобы прогнать непрошенные мысли, Кристина сосредоточенно продолжила путь. Она должна отыскать карету. Должна! Ну почему ей всегда так не везет? Почему? Или у нее судьба такая? Едкий внутренний голос шепнул, что Эрику везет еще меньше, да еще с тех пор, как он встретил ее. Рассердившись, что даже собственное подсознание постоянно напоминает ей об Эрике, девушка попыталась прогнать его образ, почему-то стоящий перед глазами. И хотя она не хотела видеть его, воспоминания снова и снова возникали в ее мозгу, вспыхивая яркими искорками. Их свадьба, полумрак спальни, освещенный лишь огоньком догорающей свечи, его губы, касающиеся ее лба, и шепот, тихий, едва уловимый: «Не закрывайтесь от меня, Кристина… Я никогда вас не ударю». Никогда вас не ударю. Никогда…

Слова отлынивали эхом в ее голове, будто она не помнила их наизусть, будто каждый миг той ночи не запечатлелся навеки в ее памяти.

Он мог быть… добрым. В эту ночь она поняла это. Он не был соткан из зла и тьмы, как она боялась, ибо тогда он уничтожил бы ее за то, что она сделала раньше, за то, как поступила с ним, за то, что растоптала его сердце. Но он продолжал относиться к ней так, как раньше. Ну, или почти так. Как к святыне. Как к ангелу. И одновременно как к любимой девушке.

Кристина застонала. К чему она опять и опять вспоминает о нем? К чему? Она ведь ушла. Сама. Сама выбрала свой путь. Путь, который не будет связан с ним. Так зачем теперь думает о нем? Ей же все равно. Все равно! Пожалуйста. Пусть так будет. Пусть ей будет все равно. Прошу!

Но ей не было все равно.

Осознав это, она остановилась и какое-то время неподвижно стояла, смотря куда-то в пустоту. Ей не все равно. Не. Все. Равно.

Это мир сошел с ума или только она сама? А, может, она давно была сумасшедшей, но только не догадывалась об этом, и только сейчас скрытое безумие вдруг вышло наверх, явив себя миру и ей в первую очередь?

Неправильно. Как все неправильно! Она не должна такое чувствовать, никак не должна. Ей должно быть все равно. Так почему же это не так?

Сглотнув, Кристина поежилась. Она стояла почти на перекрестке: повернуть назад или пойти вперед?

Что ждет ее позади?

Эрик. Его сжигающая любовь. И ярость, которая вгоняет ее в дикий первобытный страх.

А что впереди?

Мрак. Неизвестность. И спокойствие.

Уйти или вернуться? Девушка до боли закусила губу. Что делать? Как поступить?

Она невольно подняла голову и огляделась вокруг. Легкий туман окутал город, заполз в каждую щель, растворил все острые углы в мягком и будто светящемся мареве. Краски, такие яркие вчера, сейчас поблекли и потускнели. Юная листва тихонько шепталась о чем-то своем, поверяя тайны игривому ветру, прилегшему, казалось, отдохнуть на кроны усталых деревьев. Там царил зеленый цвет. Такой яркий, молодой, весенний. Такой живой. И такой… усталый? Как глаза Эрика. Да. Как его глаза, глаза цвета прозрачных морских волн ранним утром, когда море спокойно и только-только просыпается ото сна. Глаза, по которым так легко прочесть все мысли их обладателя — те мысли, которые он никому и никогда не скажет. И какая-то волна поднялась в груди и, словно разбушевавшийся шторм, нахлынула на нее и накрыла с головой, а потом так же стремительно отхлынула, оставляя за собою… что?

Понимание.

Кристина поняла. Поняла, что вряд ли сможет уйти. Поняла, что не должна уходить, что обязана вернуться.

Нет, немного не так.

Она хочет вернуться. Хочет увидеть его. Пусть он накричит на нее, пусть снова начнет сыпать обидными словами, не имеющими ничего общего с правдой, язвить, пусть. Он не сделает ей ничего. В этот момент она поняла это так явно, что чуть не рассмеялась вслух, успев одернуть себя. И к чему сомнения? К чему все эти раздирающие ее голову мысли? Она же с самого начала знала это. Она уже привыкла к его характеру — ну, или почти привыкла, почти не обращала внимания. Так почему же ушла? Из-за чего? Неужели из-за глупого страха? Ведь, наверное, если бы она осталась, то на следующее утро они бы даже нормально поговорили, она объяснила бы, что его подозрения нелогичны и что она уже давным-давно не думает о Рауле так, как думала когда-то.

Вот! Это то! Вот почему она так быстро собралась уходить. Ответ лежал на поверхности, тогда как она безуспешно пыталась найти его уже несколько часов, утопая в собственной лжи. Потому что он не поверил ей. Потому что между ними вновь встал Рауль. Потому что он опять заподозрил ее в том, что она солгала, заподозрил в предательстве, и это ранило ее так, как она даже не ожидала.

Но почему это ее ранило?

Кристина глубоко вдохнула прохладный утренний воздух. Мысли беспорядочно метались в голове, будто рой потревоженных пчел, но одно она знала точно — убегать она больше не хочет. Хватит. Она убегала всю жизнь. Теперь ей хочется вернуться, переубедить его, доказать, что она не предавала и не собиралась предавать. Доказать, что… он ей нравится?

Чемоданчик выпал из ее онемевших пальцев и плюхнулся в небольшую лужу, оставшуюся, видимо, после вчерашней грозы, но девушка не обратила на это ровно никакого внимания. Именно в этот момент она кое-что поняла. Поняла, что Эрик ей действительно нравится. И что, быть может, она чуточку в него влюблена. Влюблена? Ну что за глупость? Ей хотелось рассмеяться, но смех застревал в горле. Это правда. Это самая настоящая правда. Она влюбилась в Призрака Оперы.

Ну, она и дура!

На этот раз смешок сорвался с ее губ. А когда она думала, что любила Рауля, человека, посмевшего предать ее, она была умной?

«Да, похоже, такой же, — язвительно фыркнул внутренний голос, — твои умственные способности никак не меняются, дорогая Кристина. Умеешь же ты выбирать!»

Отмахнувшись от назойливого шепота в своей голове и откинув мысли о начинающемся раздвоении личности, девушка глубоко выдохнула, пытаясь собраться с мыслями. И как ей теперь поступить? Возвращаться страшно, а уйти… уйти просто так она уже не может. Тем более что она призналась самой себе, и эта правда, если она теперь просто исчезнет из жизни Эрика, просто загрызет ее. Измучает. Она не сможет жить, зная, что собственноручно лишила счастья его — да и себя, быть может, тоже.

Интересно, с каких пор она думает, что может быть с ним счастлива?

Ничего, ничего, все еще будет. Главное, что она хоть немножко, но разобралась в себе. Это главное. Раз она, правда, чувствует что-то к нему — хоть такие мысли и казались ей невероятными, — то стоит попробовать. Наверное, стоит. Призрак Оперы принес в ее жизнь только страх, горечь и боль, так, быть может, Эрик Дестлер принесет ей счастье?

Кто знает. Жизнь покажет. Нужно только дать шанс. Ему. И себе. Им обоим.

Ощутив себя человеком, только что сбросившим тяжелый груз с плеч, девушка рассмеялась, не заметив, как от нее удивленно шарахнулся какой-то месье, проходящий мимо. Она вернется. Быть может, не сразу, а через пару дней. Она поживет в гостинице, окончательно приведет свои мысли и чувства в порядок, разберется в них, а потом вернется. Авось, и Эрик к тому времени уже остынет. Кристина улыбнулась, вспомнив его взрывной, но в то же время отходчивый характер. Он поймет. Она уверена.

Кажется, все решено. Теперь надо идти. Отыскать какую-то гостиницу, снять себе комнату и впервые за пару последних дней нормально выспаться.

Удовлетворенно улыбаясь своим мыслям, Кристина подхватила чемодан, и, даже не задумавшись о том, как он оказался лежащим в луже, рассеяно стряхнула с него капельки мутноватой воды. Почти не обращая внимания на окружающий ее мир и не смотря по сторонам, она сделала один шаг с тротуара на дорогу, чтобы перейти ее. И не увидела проезжающий по улице экипаж.

— Осторожно!

Кучер резко натянул вожжи, останавливая мчащихся во весь опор лошадей. Те встали на дыбы, и Кристина, растерявшись от неожиданности, дернулась в сторону и вдруг споткнулась о маленький камешек. Не сумев сохранить равновесие, она взмахнула руками и упала, выронив чемоданчик из рук, который снова упал в ту самую, кажется, уже полюбившуюся ему лужу.

— Мадемуазель! — кучер, одетый в явно богатую ливрею, спрыгнул с козел и подбежал к неподвижно лежащей на тротуаре лицом вниз девушке. — Вы в порядке?

Во время падения шляпка слетела с головы Кристины, и теперь ее пушистые каштановые волосы рассыпались по спине. Мужчина, не слыша ответа, осторожно подхватил ее за талию и перевернул на спину. Голова ее оказалась повернутой чуть в сторону, глаза были прикрыты ресницами, а рука безжизненно повисла в воздухе. Невольно подивившись красоте неизвестной, кучер чуть встряхнул ее, желая привести в сознание. Но незнакомка продолжала лежать без движения, и мужчина, осторожно высвободив одну руку, прижал два пальца к жилке на шее, чтобы нащупать пульс. Тот, слава Богу, был, хотя быстрый и частый.

Почему же она не приходит в себя? Нахмурившись, кучер осторожно взял незнакомку за подбородок и повернул его в сторону, желая увидеть часть лица, до этого прикрытую волосами. И замер. На правом виске виднелась глубокая рана, с которой раз за разом скатывались крупные капли темно-алой крови и падали вниз, в лужу, смешиваясь с дождевой водой.

* * *

Эрик чувствовал себя так, будто его заперли в огромную темницу без дверей и окон. И сколько бы он ни скитался, ища какой-либо выход — любой, пусть даже самый невозможный — он не мог его найти. Потому что его не было.

Кристина ушла. Навсегда. И только он в этом виноват. Он сам ее оттолкнул, сам. Своим ужасным характером, своей яростью, беспричинной злостью. Теперь он корил себя за все то, что делал на протяжении нескольких месяцев их совместной жизни. За все свои слова, сказанные ей, за все поступки, а за то, что он сделал накануне, он был готов себя убить. И сдерживало его только то, что Кристина одна в огромном городе и ей решительно некуда податься. И не у кого просить помощи. Она знала это и все равно убежала.

Но хуже всего было то, что в глубине души Эрик понимал ее. Понимал, почему она решилась на такое. И это грызло его еще сильнее.

Он слонялся по дому целое утро, словно пытаясь найти утешение в чем-то, сам не зная в чем. Он открывал все комнаты подряд, бродил из уголка в угол, заглянул даже в подвал, хотя понимал, что вероятность встретить там Кристину ноль целых одна десятая. И все же Эрик не мог сидеть на месте. Временами он порывался идти куда-то искать, но уже собравшись и накинув плащ, останавливал себя. Куда он пойдет? Он ведь даже не знает, в каком направлении ушла любовь всей его жизни. Любовь, которую он сам убил. Сам.

Он сердито дергал ручки открывавшихся ему навстречу комнат, хлопал дверями так, что звенели стекла, а, выходя в сотый раз из комнаты Кристины, так сильно ударил кулаком по стене, что разбил костяшки в кровь. И снова горькое болезненное воспоминание, будто огонь, зажглось в мозгу. Кристина, мокрая насквозь, с распущенными волосами, с которых стекают дождевые капли. Страх во взгляде, нет, не страх — настоящую панику он увидел там, в глубине двух озер ее глаз, но не обратил внимания, потому что был слишком занят собой. Впрочем, как и всегда. Только теперь он мог столь явно, что это причиняло боль, осознать, что чаще всего думал именно о себе. Вот и сейчас он настолько вышел из себя, увидев всего один взгляд, который она бросила на де Шаньи. И застарелый страх, что его снова предадут, бросят, оставят, именно этот проклятый страх сделал из него настоящего монстра.

Это так. Я монстр.

Эрик стоял в прихожей и мрачно смотрел на свое отражение, изучая его. Маска валялась где-то в одной из комнат, в какой, он не помнил, но это его и не интересовало.

— Ну, что, — прохрипел он, — добился своего, да? Ты, проклятый монстр!.. Почему ты не сдох где-то там, в катакомбах под оперой? Почему не удавился в утробе матери? Почему?! Какое право ты имеешь приносить боль всем людям, которых встречаешь в жизни?! Какое право ты имеешь причинять боль ей?! — он уже почти кричал, захлебываясь своим горем, дыхание тяжело вырывалось из груди. — Какое?! Ответь мне, ты, подземное чудовище!

С этими словами он изо всех сил ударил кулаком по зеркалу. Брызнули во все стороны осколки, впиваясь в незащищенную кожу рук, будто невидимые острые иголочки, и капли крови, расползаясь по белоснежной рубашке, но Эрику было наплевать. Он сжал в руках голову и повалился на колени. Казалось, что она сейчас разорвется напополам от жуткой пронзающей боли.

— За что?.. — хрипел он. — За что мне это все? О, господи, за что? За что ты наказываешь меня всю мою жизнь?!

Никакого ответа. Впрочем, он и не ждал его. За тридцать два года, которые он, по его подсчетам, прожил на этой земле, он не раз обращался к создателю с такими словами и давно привык, что ответа не будет. Но никогда он еще не надеялся так яростно, не уповал на Господа так страстно, как сегодня. Он готов был умолять о прощении кого угодно, лишь бы только это помогло вернуть назад Кристину.

«Напрасно, все напрасно, — предательский шепот раздается в голове, и мужчина зажимает ладонями уши, чтобы не слышать его, но все тщетно — голос шепчет изнутри. — Ты никогда не вернешь ее, ты, жалкое чудовище. Тебе был дан шанс все исправить, но ты им пренебрег».

— Пренебрег… — прохрипел он. — Я. Это все я! И только я… Я! — он заревел со страшной силой, поднимаясь с колен и хватаясь за стоящий возле разбитого зеркала диванчик. Но ноги не послушались, подогнулись, и он без сил сполз вниз. Жуткое отчаяние накатывало волнами, разбиваясь о маленький остров надежды и с каждой волной все больше и больше затапливая его.

Это все, конец. Ему больше никогда не вернуть ее. Она пропала навсегда, навеки. Убежала от страшного монстра, и была права. Права.

Он такой и есть. Он чудовище. Он таким был, есть и будет, и ничто в этом мире его не изменит. Даже она, которая так старалась это сделать.

Так что же ему делать? Что? Ему, Эрику, теперь незачем жить, не для кого жить. Она была единственным лучиком света в темном царстве ночи, окружавшей его с самого детства. И вот сейчас даже этот маленький лучик погас, исчез, оставив одинокого демона проливать горькие слезы, разъедающие его душу так, как кислота разъедает плоть.

У него только один выход — уйти. Уйти из этого мира, из этой жизни. Уйти и, наконец, обрести покой. А она пусть будет счастлива. Он не заслуживал ее никогда. Никогда!

Решение возникло мгновенно, и Эрик, рвано выдыхая вдруг ставший слишком густым и вязким воздух, все-таки поднялся на ноги и нетвердой походкой направился к двери. Это верно, так нужно.

Нужно.

Но стоило ему протянуть руку к двери, как она вдруг открылась, и на пороге перед Призраком внезапно возникла женская фигура. Пытаясь избавиться от назойливых кругов перед глазами, Эрик провел ладонью по лицу и зажмурился. Когда он открыл их спустя пару секунд, разноцветные блики уже перестали прыгать перед глазами, будто пестрокрылые бабочки. Мужчина сощурился, перевел взгляд на женщину и замер. Это была мадам Жири.

— Эрик? — послышался ее знакомый голос, и вдруг всякое самообладание оставило его. Он, не знавший, куда идти и к кому обратиться, теперь был оглушен возникшей возможностью того, что кто-то ему все же поможет. И когда это осознание обрушилось на него с высоты водопада, он бросился к Антуанетте и, будто потерянный ребенок, сжал ее в объятиях.

Потрясенная женщина, замерев на месте, удивленно воззрилась на высоченного Эрика, который теперь сжимал своими огромными ладонями ее руки и что-то бессвязно бормотал.

— Эрик, да что такое? Что случилось? Что-то с Кристиной? — этот вариант пришел ей в голову первым, поскольку таким Эрик мог быть лишь тогда, когда речь заходила о той, которую он любил больше всего на свете. Но что могло случиться настолько важное — или страшное? — что Эрик так себя ведет? — Так, все, успокойся. Приди в себя. Эрик!

Видя, что ее уговоры никак не помогают, обеспокоенная женщина, отстранив от себя Эрика и усадив на диван, поспешила на кухню, по пути снимая с себя шляпку с тоненькой вуалью и сбрасывая накидку. Несмотря на то, что на дворе царила поздняя весна, утра были далеко не теплыми, да и ехать пришлось долго. Наскоро вымыв руки, Антуанетта набрала в стакан холодной воды и почти бегом вернулась в прихожую.

Призрак все так же сидел на диване, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Не знай она Эрика, женщина подумала бы, что у него какой-то приступ. Наверное, случилось что-то действительно серьезное, иначе он не был бы… такой.

— Эрик, выпей это, — она сунула ему стакан воды, но мужчина даже не отреагировал, продолжая все так же смотреть куда-то в пустоту. — Эрик, прекрати. Что случилось? Эрик, да ответь же мне!

На мгновение задумавшись, она сердито взглянула на Эрика, а потом вдруг выплеснула содержимое стакана ему на лицо. Тот замер, потом убрал руки от головы, медленно вытер лицо рукавом, а когда перевел взгляд на мадам Жири, та с радостью увидела, что глаза его стали более осмысленными.

— Антуанетта? — хрипло спросил мужчина и сразу же закашлялся, тяжело содрогаясь. Спокойно переждав этот приступ, женщина уселась рядом с ним и, положив руку ему на плечо, спросила:

— Так что же случилось, Эрик?

Тот вздохнул и вдруг опустил голову, будто защищаясь от ее пронзительного взгляда, а потом глухо проговорил:

— Кристина… Она ушла.

Антуанетта, которая напряглась сразу же, когда Эрик произнес имя девушки, недоуменно нахмурилась:

— То есть как, ушла? Куда ушла, Эрик? Ты можешь нормально объяснить, что случилось?

Призрак вздрогнул, а потом, еле выговаривая слова, начал рассказывать:

— Мы… поссорились. Я накричал на нее, начал… угрожать, и… и на утро она ушла. О, Антуанетта, что же мне делать?! Она не вернется, она больше никогда ко мне не вернется! Это я, я во всем виноват.

— Ну, тише, тише, — мадам Жири успокаивающе сжала его руку, получив в ответ отчаянное пожатие человека, который уже просто не знает куда идти и что делать. Да уж, ситуация. Как Эрик умеет кричать и оскорблять, она знала прекрасно. Но что же он мог такого наговорить или сделать, что даже Кристина — этот ангел во плоти, а не девушка — решилась сбежать? — Успокойся, Эрик. Надо что-то решать, искать ее. Когда она ушла?

Антуанетта искренне надеялась, что девушка пропала не так давно, иначе след ее давно простыл, поэтому обрадовалась, когда Эрик тихо произнес «Вчера».

— Ничего, мы найдем ее, найдем. Все образуется. А теперь хватит ныть! Давай, приводи себя в порядок, будем вычислять, куда она могла пойти.

Эрик вскинул на нее глаза, полные отчаяния.

— Она не простит меня, Нетти. Не простит. Я уверен, я знаю это. Даже если мы ее найдем… она больше никогда не останется со мной.

Но Антуанетта прервала его:

— Об этом подумаем позже. Давай сначала успокоимся, и ты мне подробно расскажешь, что и как у вас здесь произошло. А теперь завари мне чаю, я очень устала с дороги. И еще — там, возле порога, мой чемодан, будь добр, занеси его в мою комнату, я хочу переодеться. Давай, Эрик, быстро.

И Призрак, повинуясь ее строгому голосу, молча исполнял все просьбы, — или это были приказы? — а тем временем черная тоска, охватившая его самого и весь дом, медленно отступала, проигрывая в схватке с Антуанеттой Жири.

* * *

Реальность складывалась перед глазами, будто разноцветный пазл. Кристине казалось, что она то ныряет в темноту, то снова оказывается в кругу слепящего света. С каждым мигом резкая боль в глазах и в голове усиливалась, отбирая все больше и больше сил. Ничего не хотелось. Ни думать. Ни дышать. Ни жить. В один миг ей вдруг показалось, что так плохо ей еще никогда не было, но почти сразу после этого невесомого ощущения пришел вопрос — а как было?

Ресницы, казалось, намертво слиплись, и все остатки сил ушли на то, чтобы открыть глаза и сразу же зажмурить их, потому что пронзительно белый свет ослепил ее. Теперь темнота, окружившая ее, казалась благоденствием и приносила облегчение.

Так повторялось уже несколько раз — или это ей только казалось? Кристина ненадолго приходила в себя, а потом снова погружалась в темноту, кромешную ночь, темнее которой, казалось, ничего быть не может. Но теперь она опять открыла глаза, превозмогая слабость и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, кроме бьющего в лицо света. И спустя минуту ей это почти удалось: хотя перед глазами все плыло, а окружающие предметы раздваивались, она сумела выхватить из этого сумбура край прозрачной тюлевой занавески, прежде чем прикрыла воспаленные веки.

Глубоко и медленно вдохнув, Кристина попробовала пошевелить рукой. Та поддавалась неохотно, будто весила тонну, и девушке на миг почудилось, что она разучилась как нужно двигать руками. Нахмурив лоб, она снова разлепила ресницы. Смотреть уже было гораздо легче, и свет резал не так сильно, хотя глаза почему-то слезились. Моргнув, Кристина ощутила, как слезинка скатилась по щеке, невольно пощекотав кожу, и девушка дернулась. Рука, которой предназначалось стереть эту капельку соленой жидкости, безвольно упала на полпути, вызвав почти болезненное ощущение покалывания. Упрямо сдвинув брови, Кристина попыталась привстать, упираясь локтями в кровать, но и тут потерпела неудачу, не поднявшись даже на дюйм. Захотелось плакать. Где она? Что с ней? И… что это за непонятное чувство, которое она не может объяснить?

Ответы, как назло, не приходили, и девушка продолжала лежать, теряясь в догадках. Что же это за место?

Глаза уже почти привыкли к яркому солнечному свету, который, как видела теперь Кристина, бил сквозь светло-голубые шторы и прозрачную кружевную тюль. Комната восхищала своим великолепием, и девушка невольно засмотрелась на богатство, окружавшее ее. Ей почему-то показалось, что такой роскоши она еще никогда не видела. Огромная кровать с шелковыми простынями, занимавшая чуть ли не половину комнаты, расписанные нежно-голубыми узорами стены, картины, на которых были искусно изображены пейзажи, явно написанные рукой талантливого художника, большое трюмо возле кровати, а на противоположной стороне комнаты — хрустальный столик с изящным зеркалом. Также здесь присутствовал камин из изящно сложенных камней, покрытых сверху блестящим лаком. Все здесь прямо-таки кричало о том, что владельцы этой комнаты, да, в общем, и всего дома, совсем не бедствуют, а даже наоборот.

Но кто же они? И где она?

Предприняв еще одну попытку приподняться и с тем же успехом провалив ее, Кристина обессилено откинулась на подушки. Ей оставалось только одно — просто лежать и ждать, пока кто-нибудь не явится сюда, к ней в комнату.

Прошло полчаса, потом час, потом два — Кристина изо всех сил пыталась не спать, следя из-под полуопущенных ресниц за огромными настенными часами. Но все же сон сморил ее, измученная девушка погрузилась в приятное полузабытье, дарившее отдых уставшему телу.

Она проснулась спустя три часа, хотя ей показалось, что минуло пару дней. За окном смеркалось, наступал вечер. В комнате сделалось прохладней, и Кристина, еле двигая руками, подтянула одеяло повыше. Глаза уже не так сильно болели, а в голове ощущалась только тяжесть. Думалось тяжело, казалось, что все мысли сплошь и рядом затянуты туманом. Она опять пробовала встать, на этот раз получилось чуть лучше, но, оказавшись немного выше, ее одолело настолько сильное головокружение, что девушка сползла на подушки и пару минут не открывала глаз, чтобы справиться с собой.

И вот, наконец, когда она вся уже изнывала от нетерпения, дверь в комнату тихонько отворилась, и внутрь заглянула полненькая невысокая женщина в платье горничной и повязанным вокруг талии фартучке. Она, очень тихо ступая, прошла в комнату и положила на столик изысканный подсвечник, а потом, опустившись на колени перед камином, стала разжигать огонь. Вот затрещали дрова, вспыхнули ярко-алые искорки — и тени от предметов и силуэта женщины бросились врассыпную по стенам. Горничная, все так же двигаясь почти что на цыпочках, забрала подсвечник и уже хотела уйти, но Кристина, собрав все силы, все-таки смогла окликнуть ее:

— Простите, — она и не думал, что голос прозвучит так хрипло, — простите…, а где я?

Горничная обернулась и расплылась в добродушной улыбке, а потом подошла к кровати и осторожно положила подсвечник на трюмо. На дне ее добрых серых глаз танцевали свой танец отблески свечей.

— Вот вы и пришли в себя, деточка, — мягко проговорила она, — а мы-то уж так за вас переживали!

Кристина сглотнула, желая снова повторить свой вопрос, но горло пересохло, и она смогла выдавить из себя только что-то, отдаленно напоминающее кашель. Смутившись, она попробовала снова, но опять ничего не вышло. Кристине даже стало стыдно, когда она поймала понимающий взгляд горничной.

— Не утруждайте себя, деточка. Вы отдыхайте, я сейчас позову госпожу.

— Стойте, — все-таки смогла проговорить Кристина. Горло болело беспощадно, а голос ее был похож на карканье вороны. — Скажите мне…

— Да, милая? Спрашивай.

— Где я? — Кристина обвела взглядом роскошную и такую чужую комнату, и вдруг в ее сознание ворвался еще один вопрос, который, как оказалось, и был тем самым, не дающим ей покоя. — И… кто я?