О дворцовом заговоре (джен)

— Так вы запомните, ваша звезда — Бета Девы, — напутствовал Квинт, провожая Толю до дверей обсерватории. — Я дам вам астрономический справочник, найдите про неё статью. Замечательная звезда, некоторым образом, лучше только королевская. Берите-берите, читайте, не пожалеете.

— Звёзды, они такие… — поёжился Толя, не зная, как сказать.

— Они дают нам понятие о бесконечности пространства и времени, — подхватил Квинт. — Вы, конечно, хоть раз да проводили ночь под звёздным небом?

— Да, приходилось, — кивнул менестрель, вспомнив своё крестьянское детство.

— Тогда вы меня понимаете, — обрадовался библиотекарь.

— И ещё их гораздо больше, чем я думал, — улыбнулся Толя.

— Стократное увеличение! Стократное! — Квинт поднял вверх указательный палец. — Такого телескопа больше нигде нет.

— Спокойной ночи, — с книгой в руках Толя вышел за дверь. — Благодарю вас.

— Не за что, — поклонился Квинт. — Приходите ещё.

На лестнице Толя с облегчением распахнул плащ. На зиму его снабдили новым, меховым, но он по привычке надевал свой старый, с которым убежал из замка Таркмунда. В обсерватории из-за открытой крыши было так холодно, что стучали зубы, впрочем, казалось, что неутомимый Квинт, наблюдая за звёздами и проводя расчёты, не замечает холода.

Менестрель взял справочник под мышку и отправился к себе. Кратчайший путь в его комнату пролегал через лестницу и два поворота, но Толя помнил, что сегодня слуги забыли зажечь канделябры в коридоре, поэтому пошёл через Научную башню. Караулов опять не было, и менестрель постарался ступать бесшумно, чтобы не нарушать ночную тишину.

— Осторожно. Фонарь держи. Ключи давай.

— А если проснутся?

Толя замер, прижавшись к стене и глядя в полумрак расширенными от ужаса глазами. Голоса раздавались совсем рядом, возле входа в башню. Очень хотелось уйти и не ввязываться, но делать нечего — именем короля придётся подслушивать.

— А если нет? Хватит гадать, лучше иди. Второй шкаф от окна. Не перепутай. Поторопись, Борзой обещал снять караулы только до без пятнадцати четыре!

Зазвенели ключи, и Толя затаил дыхание. Что он мог сейчас сделать? Раскрыв астрономический справочник на первой попавшейся странице, Толя вышел из-за поворота, и двое не сразу услышали его шаги.

— Добрый вечер, господа, — как бы нечаянно подняв глаза от книги, приветствовал он придворного гофмейстера и пажеского надзирателя, которые резко обернулись ему навстречу.

— Доброй ночи, — поклонился гофмейстер, отведя руку с фонарём.

— Что это вам не спится, господа? — продолжал Толя нарочито громко.

— А вам, сударь? — спросил гофмейстер и окрысился всеми зубами.

— О, — расцвёл Толя. — Я был у господина Квинта Терция, он мне показывал звёзды в большую трубу. Замечательное зрелище, я думаю, вам тоже надо посмотреть. Наверное, он ещё не закрыл крышу…

— Простите, господин как вас там. Нам некогда.

— Тогда, может быть, взглянете хотя бы на эту книгу, — Толя продемонстрировал им справочник. — Здесь рассказано всё про созвездия и звёзды, их составляющие, описаны их свойства и особенности, сказано, кому какая звезда покровительствует. Позвольте, я вам прочитаю небольшой отрывок…

Гофмейстер жёстко взял его за локоть, и Толя понял, что время истекло. Кстати, сколько ещё его осталось до того, как стража снова заступит на посты? Менестрель вспомнил, что уходил от Квинта в пятнадцать минут четвёртого, значит, злодеям осталось около получаса.

— Вот что, милейший, — придушенно заговорил гофмейстер. — У нас здесь дела государственной важности, а вы нам мешаете. Надеюсь на ваше понимание.

— Да, я вас понимаю, — заулыбался Толя. — У меня тоже бывают дела, срочные, важные и неотложные…

— Поэтому прошу, — гофмейстер широким жестом указал ему на коридор.

— Спасибо большое, — поблагодарил Толя. — Но я надеюсь, что в другой раз мы вместе посетим обсерваторию и полюбуемся на звёзды, ведь это так прекрасно!

Гофмейстер, не выдержав, повысил голос:

— Проваливайте, сударь!

— Вы грубы, господин гофмейстер, — обиженно заметил Толя. — Я же был с вами вежлив.

В коридоре этажом выше настенные часы мелодично пробили половину четвёртого.

— Вон отсюда!

— С превеликим удовольствием, — вконец обиделся менестрель. За углом он постоял, прислушиваясь, и, убедившись, что государственные дела откладываются на следующую ночь, шагнул в темноту: лестница, коридор, лестница, переход, анфилада, коридор, комната, дверь и стук в ритме бешено бьющегося сердца.

Самым неподобающим образом менестрель ввалился в спальню короля, поднял глаза на сонного Хауруна.

— Ну, чего там? Пожар? — поинтересовался король.

— Ещё нет, — перевёл дыхание Толя. — Но скоро. Борзой — это начальник стражи?

— Ну да, — зевнул Хаурун. — А что?

— Гофмейстер с ним. И пажеский надзиратель тоже. А у Магнуса в лаборатории спрятан яд, а они до него сегодня хотели добраться.

— А ты их, конечно, прогнал? — фыркнул Хаурун.

— Помешал им, притворился дураком и тянул время, пока они не поняли, что не успеют. А Борзой снял караулы до без пятнадцати четыре. Завтра, наверное, тоже снимет…

— И ты за этим меня будил? Ну, не обижаться, это просто я становлюсь фаталистом. Так значит, всё-таки яд…

Король подошёл к столу, достал чистый лист бумаги.

— Иди сюда, менестрель.

Обмакнул перо в чернильницу, разделил лист линией надвое, положил перед собой два прежних списка, свой и Толин. В правой части написал: «Магнус», в левой — «Гофмейстер, Борзой, начальник пажей».

— Ну, что скажешь, менестрель?

— А остальные? — уныло вопросил Толя. — Что, пойти и каждого спросить: хотите ли вы смерти короля?

— Да, остальных распределить не получится. — Хаурун куснул кончик пера. — Но можно предположить идеологическое разделение.

— Тогда одни, получается, хотят вас убить, а другие… защитить?

— Ха, менестрель, если бы меня защитить хотели, то всех, кто хотел меня убить, давно бы нашли мёртвыми в их постелях, а я жил бы поживал и горя не ведал. Нет, здесь что-то другое… Смотри: может быть, кто-то не хочет меня спасать, но и моей смертью мараться тоже. Чёрт, это я в психологию ударяюсь. Истинных мотивов мы всё равно за так не поймём.

— А если предположить, что есть некая сильная фигура? — сказал Толя.

— Сильная фигура? — задумался Хаурун. — Логично. Дворцовые сплетники и слуги отпадают сразу. Право снять караулы… Скорее всего, это кто-то из кабинета министров…

— Если не весь кабинет, — не удержался Толя.

Хаурун покачал головой.

— Не весь, менестрель, не весь… Чёрт их знает, конечно, что у них там происходит, но Люциус мне зла ещё ни разу не сделал.

— Первый министр?! — поразился Толя. — Вы серьёзно? Что же он тогда вам в открытую не поможет? Если у него есть какая-то власть, то он же может помочь? Хотя бы запретить караулы снимать…

— Не знаю… — ответил Хаурун и погрустнел. — Может, и не может. Или у него какие-то свои планы. Хотя его душа уже давно для меня закрыта. Если он вообще для кого-то её открывал… Но помощи я у него не просил. Даже когда мне угрожали напрямую, даже когда было так страшно, что боялся спать.

— Почему? — полюбопытствовал Толя.

— Не знаю, менестрель. — Хаурун поглядел куда-то в никуда, с горечью закусил губы. — Просто привык, что я один и все против меня.

— Понятно, — вздохнул Толя. — Вынужден вас огорчить, но дело в том, что вы сами построили большую часть стен, которые вас отделяют от остальных. Впрочем, дело ещё и в гордости…

— Ну спасибо, — фыркнул Хаурун.

— Подождите, — сообразил вдруг Толя. — А если Люциус вам не враг, то кто же враг?

Король подумал.

— Да вот есть у меня одно подозрение. Знаешь, кто был моим регентом?

Толя помотал головой, глядя с удвоенным вниманием.

— Его святейшество кардинал Бонифаций де Эль-Келино, — пафосно объявил Хаурун и скривился. Такой кислой физиономии Толя у него ещё не видел, — видимо, кардинал в самом деле годился на должность врага.

— А он злой? — наивно спросил менестрель.

— Как дьявол, с которым борется, — серьёзно ответил Хаурун, и Толя почувствовал, что король снова погружается в невесёлые воспоминания. — Менестрель, я его с детства ненавижу. Его втихую все ненавидят. Не знаю, как он стал кардиналом, не знаю, как ухитрился попасть в кабинет министров…

— Кабинет министров? — поднял брови менестрель.

— Да, он министр церковной политики, — подтвердил Хаурун и добавил уже тише: — Чёрт бы его побрал…

— А что он натворил? — полюбопытствовал Толя. Король хмуро взглянул на него.

— Не вздумай ничего в таком тоне о нём ляпнуть, — предупредил он. — Однажды Эль-Келино вытащил из архива какую-то древнюю бумажку, в которой говорилось, что за косой взгляд в сторону его святейшества предусмотрена смертная казнь через четвертование. И опровержения этой бумажке не нашёл даже Люциус, хотя лично не выходил из архива восемь дней.

— А вам он что сделал?

Хаурун помолчал, скривился, отвёл взгляд, потом снова, как бы оценивая, посмотрел на Толю.

— Смеяться небось будешь, менестрель…

— Не буду, — заверил его Толя, приготовившись слушать.

— Он вообще-то не только регент, он мне ещё и крёстный отец. А крёстный обязан заботиться о душе ребёнка. О моей же заботились в особенности, — с лица короля не сходила кривая ухмылка, и Толя отстранённо подумал: «Пусть расскажет. Лучше пусть расскажет…».

— Ну так вот, — продолжал Хаурун. — Когда я был маленьким, однажды вечером Эль-Келино пришёл в мою спальню с книгой в руке и прочитал мне легенду про короля Марка.

— А что это за легенда? — спросил Толя, потому что у себя на родине такой не слышал.

Хаурун помолчал, раздумывая, говорить или нет, потом всё-таки сказал:

— Страшная это легенда, менестрель. Не для ребёнка шести лет. Хочешь прочитать — найди у Квинта. Я пересказывать не буду. Короче, мораль её в том, что обиженные подданные могут сделать с правителем что угодно. А король Марк, как считается, мой реальный предок, который жил восемь веков назад.

— И вы… — осторожно начал Толя. — Вы испугались этой легенды?

— Не то слово, — признался Хаурун. — Я тогда уже примерно осознавал, что имею к ней косвенное отношение… Отметка о моих истериках по ночам есть даже в дворцовой хронике. Ну? Смеяться будешь?

— Не буду, ваше величество, — сказал Толя, вспомнив свой давний страх перед чудовищами из темноты. — Мне кажется, каждый из нас в детстве сталкивался с чем-то подобным…

Он посмотрел на стол, где лежал начатый новый список.

— Так вы считаете, что ваш враг — Эль-Келино?

— Больше некому, — серьёзно сказал Хаурун. — И, хоть его сейчас нет в стране, я вполне допускаю, что он может действовать через посредников… Ведь скоро я должен жениться, ты же помнишь. А если я умру до заключения брака, ни о какой королеве на троне не может быть и речи. И власть до избрания нового короля возьмёт в свои руки тот, кто уже раз забирал. Но на этот раз вряд ли отдаст.

Толя склонился над списком, пытаясь ещё что-нибудь сообразить, и король, воспользовавшись этим, неожиданно взъерошил ему волосы:

— Ты молодец, менестрель.

— Какой же я молодец? — возразил Толя. — Завтра они всё равно выкрадут яд. Не могу же я им мешаться каждую ночь…

— А ты и не мешайся, предоставь это Магнусу, — улыбнулся король. — Шепни ему завтра кое-что, только не всё, конечно… Особо не болтай. Если получится, будем дышать свободнее. Я тут ещё помозгую над списком…

— Тогда я пошёл? — Толя попятился к двери.

— Стой, — спокойно приказал Хаурун. — Никуда не ходи, караулы уже на местах. Ночуешь здесь. В кресле заснёшь? Могу подушку отдать и одеяло, мне для тебя не жалко.

— Не надо, — отказался Толя. — Я так.

— Как хочешь, — хмыкнул Хаурун, задувая свечу и забираясь в кровать.

Толя свернулся в широком кресле калачиком и притих, но король неожиданно позвал его:

— Менестрель?

— Да, ваше величество?

— Менестрель… — почему-то севшим голосом сказал Хаурун. — Я только что понял… Ты первый человек, которому я позволил ночевать со мной в одной комнате.

— Вы что, никому раньше не позволяли?! — поразился Толя. — Даже…

— Даже самой любимой из фавориток, — подтвердил Хаурун. — Впрочем, я вообще ни одну из них сюда не пускал. Ладно, что это я… Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — эхом откликнулся Толя и закрыл глаза, чувствуя, как в груди разливается трепетное тепло.